Женя, она же Евгения Булатникова, была аспиранткой кафедры психологии местного университета. Тема ее диссертации звучала примерно так: «Ситуации выбора и пограничные состояния психики». Женя считала эту тему очень актуальной. «Тема жизненная», как любил над ней беззлобно подшучивать ее научный руководитель, профессор кафедры психологии Москвин Александр Николаевич, практикующий психоаналитик и просто хороший человек, как иногда украдкой подсмеивалась над ним Женя.

Женя просто разрывалась на две половинки: с одной стороны, душа ее просила «живого дела», но в то же время учеба в аспирантуре требовала своего логического завершения в виде кандидатской диссертации. И Женя прекрасно понимала, что еще довольно долго ей все же придется совмещать и то и другое.

Женя не могла называться яркой или эффектной девушкой, она это прекрасно осознавала. Ее очень устраивало это ее отношение к своей внешности, так как она была уверена, что чем меньше иллюзий, тем жить легче. Женя скорее всего относилась к тому наиболее распространенному женскому типу, который в глаза сразу не бросается.

То, что можно было считать ее яркой индивидуальностью, относилось, скорее, к ее характеру: она была по-детски простодушной и искренней. Для нее в отношениях с людьми было очень важным первое впечатление. Она сразу могла почувствовать человека доброго, душевного. Рядом с такими людьми Женя отдыхала, нежилась в лучах их душевного тепла, как кошка на солнышке. Она могла общаться с ними сколь угодно долго, не уставая и даже любуясь ими втайне. За таких людей Женя могла бесстрашно ввязаться в любую историю, отстаивая их интересы и совершенно забывая при этом о себе.

В такие мгновения в ней просыпался инстинкт гончей собаки, она намертво вцеплялась в проблему, хотела сама того или нет. Это было в ней с рождения, и это было ее призвание. Ибо, как показывал ее, пусть и небольшой еще, опыт, именно добрые, теплые душой люди были отзывчивы и доверчивы, а потому и беззащитны перед злом.

Злых людей, эгоистичных и холодных, Женя чувствовала, как собака чувствует в человеке страх: в ней поднималась ответная волна агрессии. Конечно, она не могла облаять или, еще лучше, покусать и очень об этом жалела.

Но если серьезно, Женя обладала талантом, которым, хотя и не отдавала себе в этом отчета, прекрасно умела пользоваться. У нее были развитая интуиция, бесстрашие бойца, сильная воля и умение распознавать добро и зло.

Для Жени добро и зло никогда не бывали чем-то абстрактным. Это всегда было определенное поведение людей в конкретных ситуациях. Одни и те же люди могли совершенно неузнаваемо менять свое поведение, если, к примеру, менялась ситуация. И только это и вселяло надежду и питало оптимизм Жени, наполняло ее жизнь смыслом и радостью за свои и чужие победы. Женя любила людей. Иногда ей казалось, что она любит их больше жизни, потому что жизнь без добрых людей вообще не имела смысла.

Тема ее диссертации была о тех самых вполне конкретных ситуациях, которые человеку зачастую были почти непосильны. В таких ситуациях человек был на грани своих психических и физических возможностей. И именно в таких ситуациях он и проявлял свое истинное лицо.

Женя была убеждена, что тема ее научной работы — это в конечном счете проблема выбора человека в экстремальной для него ситуации. Между добром и злом не усидишь, считала Женя. Этим выбором каждый человек рано или поздно обнаруживает свою глубокую, мистическую и истинную сущность. Иногда это бывает лишь на мгновение, но запоминается на всю жизнь.

В настоящее время Женя собиралась вести прием вместе с психиатром в одной из районных поликлиник. Ее заинтересовали случаи психического заболевания, имеющего разнообразные клинические проявления и ведущего к полной деградации психики. Ее заинтересовали те случаи шизофрении, которые распознать можно только при очень тщательном анализе.

Такие люди ходят и живут среди всех, и никогда нельзя знать заранее, как и когда начнется у них обострение и чем оно закончится. «Чтобы сойти с ума, нужно его иметь» — этот циничный на первый взгляд афоризм для Жени обозначал только одно — нельзя жить только по уму, руководствоваться в жизни одной лишь логикой. Главным в человеке все-таки является его совесть. «Если ты слышишь голос своей совести, ты слышишь голос Бога» — так говорила Жене ее бабушка, и она ей верила.

С Лилей Женя познакомилась, когда училась на третьем курсе. Они встретились впервые на кафедре физкультуры, где у обеих оказались одинаковые проблемы: они были девушками, мягко говоря, не спортивными. Вожделенный зачет им даже к пенсии не светил.

Перед лицом опасности, грозящей им не только отсутствием стипендии, в которой они обе тогда очень даже нуждались, но и потерей репутации отличниц, они быстро сплотились и решились на откровенную авантюру. Женя была хоть и начинающим, но все же психологом, а потому данную ситуацию она свела до уровня эксперимента над некстати принципиальным преподавателем физкультуры.

Женя знала технику цыганского гипноза, правда, только теоретически. А тут случай попробовать его на практике ну просто сам шел в руки. В худшем случае они просто остались бы без зачета. Весь фокус состоял в том, что человек отключается и впадает в гипнотическое состояние, если одновременно с ним начинают говорить несколько человек. Цыгане это и используют, когда ходят шумной толпой.

С толпой у Жени с Лилей оказались непредвиденные сложности, но троих ребят — курсантов из военного училища, высоких, широкоплечих и громогласных, они все же уговорили. Отрепетировали все заранее: ребята должны были заполнить собой все пространство и без того небольшой преподавательской комнаты и говорить как можно громче и одновременно. Женя с Лилей оделись экстравагантно и даже вызывающе: в мини, декольте и на шпильках.

Они говорили с преподавателем в унисон с ребятами, но только конкретно про зачет, при этом бойко подсовывая ему свои зачетки. Все прошло просто классно, преподаватель поставил им долгожданный зачет, совершенно обалдев от вида двух полуобнаженных девиц, но все чуть не сорвалось из-за Лильки: она начала вдруг давиться от смеха, потому что ребята от напряжения стали нести откровенную чушь, но с очень умными физиономиями.

После эксперимента они все оказались взмокшими, словно разгружали вагоны. Тогда Женя впервые прочувствовала, какого огромного напряжения требует гипноз. Вот с того самого случая они с Лилей и подружились.

Надо сказать, что с Лилей они даже внешне были очень разными. Женя ростом была выше среднего, цвет волос имела самый обычный, темно-русый. Стиль одежды предпочитала комфортный. Шпильки и мини-юбку надела тогда в первый и в последний раз.

Все движения у Жени были резкие, а характер взрывной, импульсивный. Она могла в запальчивости и лишнее сказать, да и тон не выбирала. Лиля в таких случаях, когда Женю начинало откровенно нести, мягко подтрунивала над ней, называя ее психолухом. Это всегда хорошо помогало: Женя начинала смеяться сама над собой, и гнев как рукой снимало.

Лиля была невысокая, миниатюрная и грациозная. Вся ее небольшая фигурка казалась выточенной из мрамора. Она имела великолепный цвет лица, нежную, бархатистую кожу, узкие бедра и очень тонкую талию. При таких пропорциях при ее небольшом росте ноги смотрелись как очень длинные. К тому же она всегда надевала коротенькие юбочки и носила туфельки на каблучках. И хотя жили они с мамой и братом только на мамину зарплату и на ее стипендию, дешевых вещей у нее не было.

Лиля красила волосы под блондинку и имела всегда безупречные стрижки. Она отличалась характером мягким и покладистым. Обидеть Лилю было легко, при этом глаза ее быстро наполнялись слезами, которые стояли там, не выливаясь. При этом она молчала, виду не показывала и обидчику не мстила.

И если Женя жила в общежитии, давно привыкнув к необходимости защищаться, то Лиля оставалась девочкой домашней, которая предпочитала чтение художественных книг дома компании однокурсников в общежитии. Праздники она проводила только в семейном кругу среди маминых знакомых.

Мать Лили, Людмила Ивановна, растила дочь и сына одна. Она родила сына, поступив в университет, училась заочно, стирала пеленки и работала. Муж ее испарился сразу же после рождения Лили и больше уже никогда не показывался.

Людмила Ивановна сочетала в себе несочетаемое: изящество, грацию, аристократические манеры и безупречный вкус, умела говорить тактично и общаться приятно, одеваться модно и дорого, работать на двух работах и тащить на себе как лошадь все домашнее хозяйство.

При этом не жаловалась, с мужчинами не встречалась, поставив на них крест раз и навсегда, оставалась жизнерадостной и веселой и имела много друзей. Все эти фантастические способности она с успехом передала Лиле, которая и школу окончила с серебряной медалью, и в университете числилась в отличниках.

Вот только здоровьем Лиля не вышла: боялась сквозняков и часто простужалась. Именно из-за этого Людмила Ивановна и работала так много: чтобы каждый год ездить с Лилей на море. Женя вспомнила, как они радовались, когда им обеим была предложена аспирантура. Лиля тогда впервые отступила от своих привычек, и они с Женей и однокурсниками всю ночь сидели в летнем кафе, пели песни и гуляли по набережной. Впереди их ждала интересная работа, казалось, что жизнь и дальше будет преподносить только приятные сюрпризы.

И вдруг, совершенно неожиданно не только для всех, но, кажется, и для себя самой, Лиля объявила, что выходит замуж. И не просто замуж, а замуж за миллионера! Какая уж тут аспирантура! Все просто потеряли дар речи, и она так и ушла в тишине, даже не попрощавшись, в одно мгновение став замкнутой и чужой.

Ушла как испарилась. Никто из знакомых на ее свадьбе не был, хотя о ней много говорили: уж очень молодой, красивой и бедной была невеста по сравнению с женихом. Женя сначала обиделась: уж ее-то она могла бы пригласить, пусть не подружкой, просто гостьей. Она бы тихонечко посидела, на Лильку посмотрела да на жениха этого. Вот кто-кто, а миллионер этот сразу ей не понравился. И хотя не видела она его, простить ему не могла, что разом он, как бы перевернул, украл ее Лильку, сделав из нормальной девчонки гуттаперчевую куклу, красивую, но неживую. С тех пор прошло совсем немного времени, но Женя уже остыла, поутихла, да и забыла, честно говоря, за каждодневной суетой и про Лильку с ее миллионером, и про свою обиду тоже. В конце концов, ей жить, думала тогда Женя, лишь бы счастлива была. И вот неожиданный звонок! Женя сразу почувствовала, что звонившая женщина не просто взволнованна, она в панике! Голос был ее, Лилин, но что-то в нем было новое, чужое. Стояло обычное летнее утро, пятница. Дел было, как всегда, полно, но Женя решила отложить все и отдаться отдыху, поскольку нежданно-негаданно получила такую возможность.

Дело в том, что с понедельника ей предстояла работа в районной поликлинике совместно с психиатром. Эту практику ей устроил ее научный руководитель, так как решил, что для написания ее диссертации полезно будет познакомиться поближе со случаями, когда нарушается не только поведение, но и возникает болезнь.

Профессор в городе был человеком известным и имел множество полезных связей. Ему достаточно было сделать один звонок, и Женя получила возможность бывать на приемах психиатра столько, сколько сочтет нужным. Договоренность была с понедельника, так что Женя получила целых три дня выходных. Как аванс, отшутился профессор, напоминая, что, когда ему будет нужно, ее рабочий день быстро превратится в ненормированный.

Лилин звонок застал Женю в постели, она нежилась в ней и старалась растянуть и запомнить эти сладкие мгновения счастья. Вряд ли, думала Женя, фортуна еще раз раскошелится так щедро в обозримом будущем.

«Вот ведь как интересно устроен человек, — размышляла Женя, лежа на своем любимом диване, прихлебывая горячий чай и переключая каналы телевизора с бешеной скоростью один за другим, чтобы посмотреть и послушать новости на всех каналах сразу. — Как загадочно мы устроены, — продолжала Женя свою мысль. — Вот есть у меня выходные, и мне бы только радоваться, а я эту радость себе омрачаю всякими опасениями, что кто-нибудь возьмет да и позвонит, а еще, может, и придет, и все мои мгновения честно заработанной лени разлетятся вдребезги».

Женя, глядя на телеэкран, в очередной раз посочувствовала депутатам Госдумы и подумала, что проблемы у них с ней сейчас одинаковые, ведь не волнуешься только тогда, когда нечего терять. Не успела она обо всем этом как следует подумать, как зазвонил телефон. «Ну вот, — сказала Женя себе, — начинается». Она не была суеверной и в таких случаях говорила, что это ее интуиция обо всем заранее ее предупредила. «Чему быть, того не миновать, но можно заранее предугадать», — смеялась она в таких ситуациях. И, вправду сказать, интуиция ее не подводила. После Лилиного звонка Женя мигом, как по тревоге в кино, когда нарушитель переходит нашу границу, вскочила с дивана, на ходу допивая чай и запихивая ноги в шлепанцы, которые в такие важные минуты имели обыкновение оказываться под диваном. Домчавшись до кухни, она на такой же скорости вернулась назад, выключила телевизор, убрала постель и переоделась.

Потом внезапно вспомнила, что утром хорошо бы умыться, понеслась в ванную, остановилась на полпути и спросила себя: «Жень, ты чего засуетилась?» Она вдруг почувствовала, что состояние Лили передалось ей по телефону. Это умение настроиться на человека было необходимым качеством психолога. Но взаимопроникать можно было до определенного предела.

У Жени этот предел часто оказывался беспределом. Она начинала испытывать те же чувства и мысли, что и ее пациент. С одной стороны, это помогало, потому что она говорила человеку то, о чем он и сам думал, и от этого возникало вожделенное доверие. Но с другой стороны, Женя могла принимать чужие мысли за свои, а чужие болячки вдруг начинали расти в ней, как у себя дома, махровым цветом. Александр Николаевич за это на нее нешуточно сердился, считал это непрофессиональным и опасным для ее здоровья. Вот и сейчас, стоя в ванной и видя свое лицо в зеркале, она поняла, что начался ее очередной беспредел. Из зеркала на нее смотрели одуревшие и испуганные глазищи. «Одни глаза, — подумала Женя. — Куда лицо-то делось? Наверное, такие глаза сейчас у Лильки». Мысль мелькнула быстро и неожиданно, но Женя поняла, что надо делать.

«Если я сумею успокоиться, то сейчас же успокоится и Лилька. Она, наверное, сейчас в машине сидит и, уж конечно, не за рулем. Если она там расслабится сейчас и немного уснет, это ей будет только на пользу». Женя спокойным шагом, контролируя себя, прошла в комнату, села в кресло, откинула голову на спинку и закрыла глаза. Ее дыхание становилось все тише, казалось, что Женя уснула.

— Лилия Викторовна, мы приехали. — Сергей осторожно тронул за плечо задремавшую вдруг молодую женщину.

Лиля открыла глаза и виновато улыбнулась. Улыбка получилась вымученная, но все же было видно, что женщина начинает успокаиваться.

— Я, кажется, отключилась? Странно, я совсем не хотела спать. Наверное, это меня в машине укачало.

Оперативник согласно кивнул и снова обратился к ней:

— Мне вас проводить?

— Скажите, а вас это не очень затруднит? Вы и так со мной уже намучились.

— Нисколько. Я рад, что могу хоть чем-то быть полезен вам. Идемте, я закрою машину.

Закрыв машину, он отдал Лиле ключи, и они вошли в подъезд. Дом был новый, в нем приятно пахло краской и чем-то еще, что позволяет безошибочно определить только что сделанный ремонт. Женя снимала квартиру в этом доме совсем недавно.

Они поднялись на лифте на третий этаж, но не успели нажать на кнопку звонка, как дверь перед ними открылась.

— Ты как догадалась? — Лиля остолбенела от неожиданности, но уже в следующее мгновение с плачем бросилась в объятия Жени.

Словно плотину разрушило в результате террористического взрыва или начались ливневые дожди в Западной Европе — слезы текли потоком, но с этим потоком уходила и гроза. Напряжение кошмарного утра отступило сразу, как только женщина почувствовала себя в безопасности. Вытирая слезы и извиняясь, Лиля представила Жене оперативника:

— Познакомьтесь, пожалуйста. Это Евгения Николаевна Булатникова, психолог. А это Власов Сергей Вадимович.

Женя пригласила их пройти, но Сергей явно колебался, видимо, заходить в квартиру не входило в его планы.

— Нет-нет, пройдите, пожалуйста. Я прошу вас! — С этими словами Женя, взяв Сергея за руку, буквально втащила его в дверь. — Простите, если я не права, но я просто не могу отпустить вас, хотя бы не предложив чаю. Я понимаю, что вы на службе, но ведь вы, наверное, проголодались, время-то обеденное.

Сергей молча прошел и сел в кресло. Женя, еще раз извинившись перед ним, потащила Лилю в ванную, умыла ей лицо, переодела в свой махровый халат и напоила валерьянкой. Затем, проводив в комнату и усадив в кресло, закутала ее ноги пледом. Сергею принесла горячий чай и бутерброды с ветчиной и сыром.

— Сергей Вадимович, прошу вас. — Женя присела рядом на диване.

— Спасибо. — Сергей отхлебнул чай. — Вы можете называть меня просто по имени?

— Конечно. Сергей, вы не могли бы коротко ввести меня в курс дела? Честно говоря, я не ожидала, что Лиля придет с милиционером. Что с ней случилось?

— Собственно, все уже прошло. — Он поставил стакан на стол. — Я надеюсь, что, кроме неприятных переживаний, Лилии Викторовне случившееся ничем не грозит.

Лиля снова тихонько заплакала.

— И все же расскажите, я вас очень прошу. — Женя опасливо покосилась на Лилю.

— Хорошо, но только коротко, я и так очень задержался. — Оперативник рассеянно бросил взгляд на свои часы. — Я в составе оперативной группы выехал на труп. Вызвал кто-то из прохожих, по крайней мере он не назвал себя.

— А голос был мужской или женский? — Вопрос задала Лиля и явно озадачила им Сергея.

— Кажется, мужской, но я точно не знаю. — Он недоуменно пожал плечами, а потом, немного подумав, добавил: — Хотя точно мужской. А какое это имеет значение? — Он удивленно посмотрел на Лилю.

— Ну, значит, вы не подумаете, что это я вызвала.

— Лилия Викторовна! Да вас никто не подозревает! Это же глупо! Убить, потом вызвать милицию, потом снова вернуться и грохнуться в обморок! — Он явно нервничал.

— Скажите, Лиля что — в обморок упала?

Женя поймала себя на мысли, что и с милиционером, и с Лилей ведет себя как с больными детьми.

— Женя, я сама тебе это объясню. — Лиля говорила тихо, ее голос был ровным. — Я к Андрею шла. Он мне позвонил вчера вечером. Но его убили за час до того, как я пришла к нему сегодня домой. Я потеряла сознание, когда увидела труп Андрея. — Лиля начала давиться рыданиями, и Женя быстро подошла к ней и обняла за плечи. Лиля уткнулась в нее и плача продолжала: — Он висел в петле, прямо передо мной, понимаешь? Это был он, он, только неживой… понимаешь?.. Неживой… Прямо передо мной… как будто встречал… а когда я пришла в себя, там уже была милиция. Это было что-то ужасное, понимаешь? Мне показалось, что прошло лишь мгновение с той минуты, как я вошла в дом, и даже не поверила часам: мне показалось, что они остановились! — Лиля заплакала, теперь уже без рыданий, и Женя не стала вмешиваться, а подождала, когда она сама успокоится и сможет говорить снова. Лиля действительно быстро взяла себя в руки и продолжила: — Сергей меня узнал. Он знает моего мужа. Он любезно согласился мне помочь в том, чтобы мое имя не фигурировало в деле.

— Понятно. — Женя пыталась сохранять спокойное выражение лица, хотя в душе испытывала полное смятение. Она очень хотела спросить, кто такой этот Андрей, но что-то подсказывало ей, что делать этого нельзя, по крайней мере сейчас. Ей показалось, что главное она все же уловила — Лиля попала в криминальную историю.

— Скажите, на Лилю не могут пасть подозрения?

— Я думаю, нет. Труп висел со связанными руками со следами множественных ножевых ранений. Сделать женщине это просто не под силу.

— А если у нее были сообщники? — Женя внимательно смотрела на Сергея.

— Я говорю о Лилии Викторовне. — Было видно, что он устал. — Оставить сообщницу без сознания, зачем? Тогда логичнее предположить, что все это было при ней и сейчас она просто боится говорить правду.

— А если это так? — Женя настаивала.

— Может, конечно, и так. — Сергей терпеливо кивнул. — Но тогда все же лучше об этом сказать сейчас, потому что свидетелей они не любят.

— Вы сказали «они». — Разговор вела только Женя, Лиля лишь безучастно слушала. — Вы имели в виду кого-то конкретного?

— Нет. Это всего лишь одна из версий — мафиозные разборки.

— Сергей, простите за назойливость, расскажите, пожалуйста, откуда вы знаете Красовских и зачем вам нужно помогать Лиле? Поймите меня правильно, некоторые вопросы нам лучше обговорить сейчас.

— Я понимаю. — Оперативник смотрел куда-то в окно. — История очень банальная, мне немного неловко ее даже рассказывать, потому что я в ней глупо себя вел.

— Пожалуйста. — Женя старалась не обидеть его, но ей необходимо было услышать эту историю от него самого.

— Я дежурил, и мне пришлось выезжать в казино, которое принадлежит Александру Борисовичу. Обычное дело, пьянка, азартные игры. Парень наш там попросту страдал, пришлось его в больницу отправлять. Так Красовский обещал, если что, помочь. Лекарства нужны были дорогие, он мне их в офисе своем потом передал. Там я и Лилию Викторовну видел. Я тогда ему бестактный вопрос задал, до сих пор не пойму, как вырвалось. Я думал, что Лилия Викторовна ему дочь. Он меня и поправил, сказал, что не дочь, а жена. Он тогда мне услугу оказал, мог бы и не помогать, мало ли милиционеров погибает, а я в ответ со своим дурацким вопросом. Неловко вышло. — Сергей встал, давая понять, что разговор закончен. Только сейчас Женя заметила, что он был высок, худощав и бледен. На его лице ничего, кроме озабоченности, так и не появилось.

— Сергей, вы, наверное, уже поняли, что Лилия Викторовна не хотела бы, чтобы о случившемся узнал ее муж, поэтому вы звоните мне, если что, а я ей все передам. Вы не против?

— Конечно, запишите ваш телефон. Да, чуть не забыл. На похороны Лилии Викторовне приходить нельзя. А вам, Женя, я позвоню, буду стараться держать вас в курсе. Кстати, вы можете тоже мне звонить. — Сергей протянул Жене свою визитку. — Это домашний телефон. Мне пора, извините.

Когда дверь за Сергеем закрылась, в комнате наступила тишина. Женя стояла в коридоре и все не могла понять, отчего все у нее сегодня не складывается. С самого первого момента, когда она увидела этого молодого мужчину в милицейской форме, ее не покидает чувство неловкости, словно она надела тапочки наоборот: правую на левую ногу, а левую на правую.

— Женя, ты прости меня, пожалуйста. Я влипла в какую-то историю и тебя втянула. Но ты не думай, я не обижусь, мне, собственно, уже гораздо легче. Спасибо тебе. — Лиля попыталась встать. — Я, пожалуй, пойду, мне правда уже хорошо.

Женя, тряхнув головой и отогнав свои мысли, подошла к Лиле, взяла ее за плечи и, глядя в глаза, заговорила:

— Ты думаешь, что если мы полгода не виделись, то стали чужими? — Женя обняла подругу.

Лиля не плакала, она прижалась к Жене щекой и тихо прошептала:

— Спасибо тебе.

— А теперь садись обратно в кресло и поговорим. Тебе чаю принести?

— Нет, я не хочу. — Лиля снова уселась на старое место, а Женя рядом.

— Итак, что мы имеем. — Женя стала сосредоточенной и серьезной. — Ты оказалась невольным свидетелем убийства. То, что ты к нему не причастна, знаем мы с тобой и настоящий убийца. Или убийцы.

— Ты допускаешь, что их было несколько?

— Да, очень даже допускаю. Хотя я не была на месте убийства, но я верю тому, что рассказал Сергей, да и ты просто так в обморок бы не упала. — Женя с опаской посмотрела на Лилю, но та была по-прежнему спокойна. — Скорее всего их было двое или трое. И теперь нужно постараться найти их мотивы.

— Зачем? — Лиля смотрела на Женю по-детски доверчиво.

— Как зачем? — не поняла Женя.

— Ну зачем нам эти их мотивы? Мы ведь не собираемся искать убийц?

Женя озадаченно подумала, что Лиля, в сущности, права: они сейчас, скорее, хотели бы подальше спрятаться от этих убийц.

— Ты думаешь, мотивов несколько? — прервала ее размышления Лиля.

— Чем больше мы их насчитаем, тем меньше шансов ошибиться.

— Как мы можем ошибиться?

— Забыть про кого-то, упустить из виду. — Женя снова стала решительной. — Итак, основной мотив — это месть. Ты согласна?

— Да. А кому мстили?

Женя вытаращила на Лилю глаза и от неожиданности заговорила шепотом:

— Вот это ты правильно сказала. Ну Лилька, ну молодец! — Женя вдруг встала с дивана и заходила по комнате. Лиля терпеливо ждала.

— Разве я сказала что-то важное? — Лиля с удивлением посмотрела на Женю.

— Очень важное, такое важное, что я чуть это из виду не упустила. — Женя наконец-то успокоилась и села. — Все же начнем с Андрея. — Она посмотрела на Лилю в надежде, что та сама скажет хоть что-нибудь о нем. Но ожидания ее были напрасны: Лиля молча ждала. И Женя снова не решилась и задала совсем другой вопрос: — За что ему можно мстить?

— За деньги. — Лиля внимательно смотрела на Женю.

— Да, долг. Невыплаченный долг. Это и есть версия милиции, так сказать, их основная версия на сегодняшний день. Хотя, конечно, здесь могли быть и не деньги, а разглашение какой-то тайны или невыполнение порученного задания, то есть конфликт. Итак — мафия. Дальше.

— А что, разве еще что-то есть? — Лиля недоуменно посмотрела на Женю.

— И много. Женщина могла ему мстить?

— Какая женщина?

— У Андрея, кроме тебя, еще кто-то был? — Женя сделала обходной ход.

Глаза Лили наполнились слезами, и от боли она не смогла ничего ответить, но не заплакала, сдержалась.

— Прости, пожалуйста, я, конечно же, имела в виду другое. Была ли до тебя женщина у Андрея? Хотя своими слезами сейчас ты лишний раз подтверждаешь мои опасения.

— Какие опасения? — Слезы скупыми капельками скатились у Лили по щекам. — Женя, я хочу, чтоб ты знала. Я очень любила Андрея. Только встретив его, я поняла, какую глупость совершила, выйдя замуж за Красовского. Я надеюсь, что и Андрей любил меня.

Легкая тень пробежала по лицу Лили. Было видно, что говорить об этом ей очень больно. Женя вдруг поняла, что произошла страшная трагедия. Если Лиля с Андреем любили друг друга, то эту историю замолчать не удастся. Лиля, может быть, еще не осознала весь кошмар произошедшего. Ведь раньше, живя с Красовским и не любя его, она не знала, что не любит. Он говорил ей, конечно, всякие слова, какие говорят все, и Лиля поверила, что это и есть любовь.

Но говорить о любви и любить — вещи разные. Теперь Лиля это знает. Она знает, что она не любит Красовского, но того, кого она любит, уже не вернешь. Женя озабоченно посмотрела на Лилю: что там, в этой головушке? На всякий случай она решила провести разведку.

— Лиля, — начала она осторожно, — ты не будешь разводиться с Красовским?

— Разводиться? — Лиля посмотрела на Женю так, словно она была очень наивным человеком. — Если бы я могла об этом хотя бы мечтать! Женя, ты совсем ничего не понимаешь. Я вышла замуж наивной девочкой. До Красовского у меня никого не было. Он был такой неотразимый, он так быстро приучил меня ко всему красивому, шикарному. До него я все время считала копейки, а тут вдруг неограниченный кредит и слова о любви. Я поверила, что это и есть то, о чем мечтает всякая женщина. Знаешь, мне на самом деле было хорошо. Все менялось как-то незаметно, я по-прежнему могла делать любые покупки, ходить куда хочу, делать то, что мне нравится. Единственное, что мне не разрешали, так это работать. Ну и учиться тоже. Да, еще мне было нельзя никого приводить в дом.

— А как же твоя мама?

— К маме я ходила сама. Женя, мне казалось, что я счастлива.

— Надо тебе сказать, что многие женщины, которые считают себя вполне нормальными, только о таком счастье и мечтают.

— Да? — У Лили в глазах впервые появился живой огонек.

«Ничего себе, — подумала Женя, — значит, она себя давно в душе осуждает, заклеймила позором и молча терпит. А как услышала, что всего лишь такая же дурочка, как и все, сразу оживилась. Ладно, пока и это хорошо».

— Так как насчет развода? — Женя направила мысли Лили снова ближе к делу.

— Он его не даст. Поэтому мы хотели с Андреем просто сбежать. Свой паспорт я видела в последний раз в загсе. А потом он его спрятал от меня.

— Ну может быть, тебе все же попробовать? Как ты с ним жить-то будешь?

— Выбор у меня невелик: я могу сказать мужу, что изменила ему, или могу не сказать. Другого выбора у меня нет. Свой выбор я сделала. — Лиля как-то грустно, но вместе с тем решительно закончила эту тему. — Мужу я ничего не скажу. И давай не будем об этом.

«Не будем сегодня», — подумала Женя. Что-то ей здесь не нравилось, и она решила вернуться к этому позже, когда Лиля немного окрепнет.

— Хорошо, вернемся к нашей теме. Я повторю свой вопрос, а ты не торопись отвечать, подумай. Ты готова?

— Да.

— У Андрея до тебя была женщина?

— Была. Но больше я ничего не знаю. Вернее, я знаю, что у него есть сын, Ванечка, ему пятый годик, живет он с матерью Андрея, а вот где, не знаю. А больше об этом мы не говорили, вернее, мы вообще об этом не говорили. Андрей, как только я пыталась об этом заикнуться, морщился как от зубной боли, и говорил, что считает, что, кроме меня, у него женщин не было. Он говорил, что это ошибка — думать, что если в юбке, то женщина.

— Дела! Видно, здорово ему от нее досталось. — Женя задумалась. — Этот вопрос нужно уточнить, потому как очень может быть, что эта его бывшая, узнав, что он счастлив с тобой, решила отомстить.

— Ты что это, серьезно? Не может быть, она же ему ребенка оставила!

— И все-таки проверим.

— Как?

— На похороны, может быть, его мать приедет, должна приехать. Вот я и поговорю с ней.

— А может быть, мне тоже можно будет где-нибудь постоять? — Глаза Лили наполнились слезами.

— Нет, Лиля, это очень опасно. Там обязательно будут за всеми следить. — Жене было очень жаль подругу, но расслабляться нельзя было, и она продолжила, стараясь изо всех сил сохранять деловой тон: — Скажи, а про Ванечку он сам тебе сказал?

— Нет. Я его с Ванечкой случайно на вокзале видела. — Лиля справилась со слезами и больше не вспоминала про похороны.

Женя кивнула в знак того, что здесь ей все пока ясно, и продолжила рассуждения дальше:

— Итак, кто мог мстить ему еще?

— Больше никто, мы и так с тобой двоих насчитали, хотя я думала, что это только его разборки. — Лиля задумалась. — Знаешь, мне кажется, что месть женщины — это слабоватая версия.

— Какая есть. Будем проверять. — Женю не смутили слова Лили. «Сегодня слабоватая, а завтра будет в самый раз», — подумала она. — Следующая версия — это месть мужа любовнику.

— Ты что?! — Лиля залилась краской от возмущения. — Женя, как ты можешь? Ты действительно подозреваешь Александра Борисовича?

— Да, а чем он лучше других? Тем более он имеет деньги и власть. — Женя смотрела на Лилю и думала, что она, наверное, неисправима в своей доверчивости. — А потом, ты же знаешь, где он работает. Казино, игорный бизнес. Это и есть самое дно.

— Нет, ты не можешь осуждать человека только за то, что он работает в казино. — Лиля была готова защищать своего мужа до конца. — Он порядочный человек, просто он не умеет любить так, как Андрей. Понимаешь? Но он относится ко мне очень хорошо, он заботливый и не жадный и может совершать бескорыстные поступки.

— Это какие? — спросила Женя скептически.

— Ну как же! А Сергей? Он же тебе только что рассказал.

— А, этот… — протянула Женя разочарованно.

— Женя, не говори таким тоном! Ты что, не веришь Сергею?

— Я никому сейчас не верю. — Женя говорила правду. При мысли об оперативнике у нее снова появилось чувство какой-то неловкости. — Никому.

— И мне? — Лиля ждала ответа с широко открытыми глазами. — Мне ты тоже не веришь? Ты думаешь, я что-то скрываю от тебя?

— Успокойся и глупостей не говори. Тебе я верю. Лиля облегченно вздохнула, но еще была под впечатлением от решительности своей подруги.

— Лиля, та ситуация, в которую ты попала, на самом деле сантиментов не прощает. Здесь могут помочь лишь факты.

— Что ты подразумеваешь под фактами?

— Ну вот, скажем, я — английская королева.

— Что? Прости, я что-то не поняла. — Лиля недовольно наморщила лоб.

— Чего ты не поняла? — Женя втайне подсмеивалась, видя, как легко Лиля попадает в расставленные сети. «Ничего, — думала Женя, — пусть учится, мои сети тренировочные». — Я тебе сказала, что я — английская королева.

— Женя, я не понимаю, что ты хочешь этим сказать. — На лице у Лили была такая брезгливость, словно она вынуждена была держать в руках жабу.

Женя не выдержала и засмеялась.

— Ну вот, ты еще и смеешься надо мной. Я что, совсем дура, по-твоему?

— Прости, пожалуйста, смеюсь я не над тобой. — Женя снова стала серьезной. — Вот ты же не поверила, что я — английская королева? Ты даже рассердилась. Почему? Поняла подвох. Но ты его поняла потому, что полученная от меня информация была не просто неправдоподобной, но и нелепой. Так?

— Да. Так. — Лиля заулыбалась.

— Ну а если бы полученные сведения были правдоподобными, а источник информации внушал тебе доверие? Ты бы поверила?

— Да, наверное. — В голосе Лили появилась неуверенность, потому что она начала понимать, куда Женя клонит.

— Я в этом и не сомневалась. С тобой в дурака играть — одно удовольствие.

— Ну вот. — Лиля явно обиделась.

— Ну не сердись на меня, я ведь любя.

— Ты правду говоришь? Ты не считаешь меня совсем глупой?

— Тебе бы сказки рассказывать, Лилька, где-нибудь в детском саду — цены б тебе не было. А ты куда полезла? — Женя горестно вздохнула. — Ты пословицу «Доверяй, но проверяй» знаешь, филолух?

Они обе захохотали, потому что так обычно доставалось Жене. Это Лиля называла ее частенько психолухом за проявление излишнего темперамента там, где требовалась деликатность. И вот впервые они поменялись ролями. «Хорошо, — решила про себя Женя. — Лиля начала смеяться. Хорошо».

— Нам нужно будет проверять все, что мы с тобой сегодня слышали, и не только это. — Женя снова перешла на деловой тон.

— Какие тебе нужны факты, чтобы ты перестала подозревать моего мужа? — Лиля явно защищала его.

— Тоже мне, адвокат! Нет таких фактов, понятно? Нет у него алиби и быть не может.

— Так нельзя! Я не смогу жить с человеком, не доверяя ему!

— Это твои заморочки, а мне с ним не жить, так что я могу ему не доверять.

— Послушай, Женя, ну это же глупо. Если бы Александр Борисович хотел выяснить со мной отношения, он бы просто поговорил со мной! Он не знает о моих отношениях с Андреем! Не знает! На самом деле Александр Борисович деликатный человек, и он уже говорил мне, что понимает, что я молодая женщина и у меня могут быть увлечения.

— И что? Он тебе их разрешил?

Лиля смутилась и некоторое время пребывала в замешательстве.

— Нет, не разрешил. Он нормальный мужчина, и он ревнует. Просто он дал мне понять, что любит меня такой, какая я есть. Вот и все.

— Ты серьезно так считаешь? — Женя недоверчиво смотрела на подругу.

— Да, я уверена. — Лиля не лукавила, она действительно верила в порядочность своего мужа. — И потом, послушай, уголовное дело совсем не в интересах Александра Борисовича. Разве не понятно? И если даже предположить чудовищную мысль о его мести, то он, наверное, сделал бы все тихо.

— Ну, не знаю. — Женя была согласна с доводами Лили относительно шума и уголовного дела. Действительно, зачем Красовскому так рисковать? Это игра с огнем. — Возможно, ты и права. Надо подумать.

— Да права я, права! Скажи, что еще требуется от меня?

— Лиля, а кто мог бы мстить тебе, лично тебе? — Женя все оттягивала время и не задавала этого вопроса, боясь насторожить ее понапрасну или напугать. Однако ей хотелось увидеть, как Лиля отнесется к такому повороту дела. Но результат, как говорится, превзошел все ожидания.

— Ты что! Это ты зря. Мне никто мстить не может. У меня нет врагов. — Лиля была на удивление спокойна.

«Непуганая, — подумала про нее Женя. — Ну и оставим так. Может, это и лучше. Все, надо отправлять ее домой, мы обе устали, и уже пошел холостой ход. Пора ей домой».

— Конечно, нет. Это я так спросила, на всякий случай. — Женя лгала, она не верила, что у богатой молодой красивой женщины, которая превратилась из Золушки в принцессу, как в сказке, в одно мгновение, не было завистников. Были. Наверняка. Лиля о них просто не подозревает, но убеждать ее сейчас в обратном вряд ли правильно. Пусть пока поживет в приятном неведении. Потом разберемся.

Лиля после разговора с Женей заметно оживилась. Она почувствовала поддержку, и у нее появилась уверенность, что, пока Женя с ней, ничего плохого случиться больше не может.

— Женечка, мне пора. Я позвоню домой? Мне не хочется самой вести машину, попрошу кого-нибудь.

— Звони-звони, я мешать не буду, — проворчала Женя.

— Ты не можешь мне мешать, — засмеялась Лиля. — Ты не знаешь, где моя сумочка?

— В ванной, с твоими тряпками.

Лиля вышла в ванную, достала телефон и набрала номер. Женя в это время решала, что делать дальше. Ей хотелось все хорошенько проанализировать. И Лиля пока ничем помочь не могла. Но это пока.

Женя предполагала, что позже у нее обязательно появятся вопросы и Лиля снова понадобится. Сейчас важно определиться, чего они с ней хотят. Найти убийцу? Зачем? Чтобы сказать ему, что он сделал нехорошо? Нет. Убийцу желательно вычислить и понять, чего он хочет. Именно игра вслепую очень не нравилась сейчас Жене. Есть ли у них хотя бы один козырь? Время покажет. Женя очень надеялась на время, на логику последующих событий. То, что они будут, она не сомневалась. «Сейчас главное — понять, откуда будет следующий удар. Ну а если удастся его упредить — это удача».

Лиля вышла из ванной уже одетая. Ее легкий брючный костюм совсем не пострадал от падения на пол. В шелковом костюме темно-серого цвета, как раз под цвет своей «вольво», в красных туфельках на шпильках и с красной сумочкой, Лиля даже и после произошедшей трагедии, которую она, несомненно, очень мучительно переживала, выглядела великолепно. «Вот от этой красоты мужики и бесятся, — с грустью подумала Женя. — Не была бы такой красивой, может, и счастливой бы стала. Впрочем, — одернула себя Женя, — с чего я взяла, что она несчастна? Все ты меряешь на свой аршин, а каждому человеку свое нужно. Если на меня посмотреть со стороны, никакой личной жизни нет. То диссертацию пишу, то гоняюсь по чужим проблемам, рискуя даже не здоровьем — жизнью. Потому что, когда по голове получаешь, наперед неизвестно: неудачно получила или жить будешь! И ведь если я кому-то скажу, что еще и счастлива, не поверят, пожалуй. Лилька поверит. Ну, еще профессор. Остальные скажут — врет!

Так и у Лильки. Может, это ей кажется, что она Андрея любила. А как до коммуналки дошло бы, так, может, она опять к своему миллионеру бы направилась? Нет, чужая душа точно потемки. Да что чужая! Своя душа — потемки, просто ночь полярная. И без какого-нибудь вам северного сияния. Нигде даже и не проблеснет. Зря я ее на развод подталкивала. Совсем ты, Евгения Булатникова, квалификацию терять стала. Сколько тебя учит профессор, что нельзя клиенту готовое решение предлагать, а ты все давишь, морально давишь. А это глупо. Лишь бы счастлива Лилька была».

— Женя, я готова. — Лиля, видя, что ее подруга задумалась, ласково погладила ее по руке. — Ты мне позвонишь?

— Да. Мы с тобой расстаемся ненадолго. Скоро я тебе позвоню.

— Женечка, ты сейчас не возмущайся и сразу не отказывайся, хорошо? — Лиля хитро, с мягкой улыбкой смотрела на нее. Было видно, что она любит свою подругу и очень ей дорожит.

У Жени от жалости защемило сердце, и она про себя снова пожелала Лиле, чтобы все у нее обошлось.

— Ну, выкладывай, что задумала. — Женя говорила нарочито грубо, потому что уже поняла — разговор пойдет о деньгах.

— Если тебе деньги понадобятся, пожалуйста, скажи мне сразу. Обещай!

— Обещаю. У тебя что, станок печатный?

— Зачем? — искренне удивилась Лиля.

— Все! Иди домой! — И она вытолкала Лилю за дверь, не забыв, однако, на прощание чмокнуть в щеку и взять у нее адрес, где жил Андрей. Они расстались так, словно между ними и не было никакой разлуки.