С чего начиналась моя автобиографическая повесть в «Книге-1»? С последовательного изложения фактов по мере взросления. Но чем дальше, тем больше веточек стало у этого «фикуса Франклина Бенджамина». Тут все и переплелось. А теперь мешает дальше писать биографию этот Миша Жванецкий. А то вдруг в голове проплывает, просачивается в лимфу крови другой Миша — Задорнов. Что им от меня надо? Что нужно этому Задорнову? Это его: «дзынь, дзынь!» Может быть, завидует, что лауреатом Центрального федерального округа назвали мою книгу? Но это всего только мое предположение, не подкрепленное фактами. Но «дзынь, дзынь!» на выступлениях по телевидению звучит как дразнилка.
Не успела поведать читателю об одном Мише, как снова стал буравить мозг Михаил Жванецкий. Чтоб от него отвязаться, решила переложить мысли на бумагу. 1985 год. Все в моем возрасте собираются на заслуженный отдых — на пенсию. Подсчитывают свои ресурсы и решают: стоп! Я теперь пенсионерка. Действительно, с 1 августа. А тут Союз писателей предлагает совершить поездку на теплоходе имени тоже Миши, только Суслова. Соглашаюсь, тем более, совместно с писателями Москвы и других регионов.
Наша команда состоит из двадцати пяти душ: тут и Михаил Жванецкий, Роман Карцев, Сергей Сергеевич Яковлев, артист кино с женой, поэтессой Натальей, писательница Ирина Ракша, Лариса Исарова, Петр Градов, Геннадий Ненашев из Анадыря и другие.
В Одессе нас встречают дирекция теплохода «Михаил Суслов» и отец Миши Жванецкого. С нами поплывет еще большая группа армян и литовцев. Кто они — не имеем понятия. Решается ряд вопросов, в том числе о деньгах и украшениях из серебра и золота. В кошельке должно быть не более 46 долларов. И еще на 50 рублей можно приобрести 80 бонов — местную теплоходную валюту, чтобы оставить потом в барах нашего водного транспорта. Золотые и серебряные цацки можно было бы и не вынимать из ушей и не снимать с пальцев, но для этого надо дополнительно заполнять еще какую-то часть декларации. Подумаешь, чем Европу удивлять! Все поснимали, ссыпали в мешочек, в том числе и «лишние» деньги, и отдали на хранение отцу Михаила Жванецкого. Количество золотых украшений у меня уменьшилось на одно кольцо с большим камнем. Кольцо я потеряла в поезде. Вернее, оставила в туалете — привычка при мытье рук снимать украшения. Объявление о потере не дало результатов. А в вагоне были только писатели. Генка же Ненашев выразил недоверие: «Если потеряла, то плакала бы. А она не плачет!» Эх, Генка! Много ты знаешь о женщинах! У тебя на пути были только слабые — слюнявые!
К вечеру наш теплоход отбуксировали от пристани и вывели в Черное море 1 ноября 1985 года. С 18.40 начался наш круиз по странам Средиземноморья.
В путь
Теплоход «Михаил Суслов» — огромный, напоминает многоэтажный дом с надводной и подводной частями. В нашей каюте четыре человека — муж и жена Анисимовы, Лева и Наташа, из московского издательства «Советский писатель», и поэтесса Ольга Батурина-Николаева из Риги. Каюты этого класса размещены на уровне воды, так что через круглые иллюминаторы можно было видеть воды Черного и Средиземного морей. А вот этих окошечек — подсматривающих глазков — у нас не оказалось. Сама каюта напоминала продолговатую камеру с искусственным освещением, в которой к полу привинчены диван-кровати, столики и шкаф для одежды. Выходя из каюты, попадаешь в узкий коридорчик, где по стенам располагаются поручни. Народу на теплоходе уйма, а потому питание в ресторане проходит в две смены. Есть торговые ларьки с сувенирами, приятный бар, где можно оставить свои боны, концертный зал и уютный холл для отдыха с окнами на море. Но я больше люблю находиться под рубкой капитана. Перед тобой — открытая площадка, по которой можно подойти чуть ли не вплотную к носу теплохода.
Весь день в море. Ноябрь, но погода отменная. Температура воздуха + 16°, но чем дальше плывем, тем делается теплее. В бассейне купаются. Температура воды равна температуре воздуха, и так же увеличивается по мере удаления от Одессы. Вода бассейна сообщается с водой Черного моря. Вон она уже равна +23°. Любители сауны, распарившись докрасна, ныряют в бассейн. Киноактер Сергей Сергеевич Яковлев то красный, то бледный — то в сауне, то в бассейне. Действительно, дорвался! Я на это не решаюсь. Как-никак два месяца, с 1 августа, пенсионерка.
Когда собиралась в круиз, знакомые говорили: «Побереги деньги». А что беречь эти собранные учительские крохи? И так всю жизнь экономили на всем, копейки считали. Взяла и отдала все разом за поездку с 1 по 24 ноября 1985 года подчистую. А когда еще мир посмотришь?
Деньги — бумага. А вот она — наша планета, простирается перед тобой, уходя за горизонт моря, с видимой кривизной земного шара. Неповторимое, незабываемое зрелище.
Греция
Вечером со 2 на 3 ноября прошли пролив Босфор и Дарданеллы, разделяющий Черное и Средиземное моря. Берега скалистые, каменистые. В море много мелких судов и суденышек, на них рыбаки. Они приветственно машут руками. В наступившей темноте проходим под мостом, соединяющим берега. Огромная сверкающая арка, уходящая и сливающаяся с береговыми огнями. Невероятно красиво. Весь день в море.
Приближаемся к Греции. Отлогие горы, на которых ближе к воде лепятся разного калибра серо-желтые дома с двумя и четырьмя окнами, местами и пятиэтажные. Впечатление такое, будто дома стоят у самой кромки воды. 3 ноября в 17.00 наш теплоход причаливает в порт Пирей. Это Греция.
Автобус везет по улицам Афин, мимо потрясающей красоты витрин магазинов, богатых, дорогих. Поражают растущие вдоль трассы апельсиновые деревья, а на них буквально гроздьями висящие созревшие плоды. И никто не срывает! В 1985 году на нашем рынке не было поступлений этих фруктов, такого обилия, как ноне.
Позднее, размышляя над увиденным, для себя нашла объяснение. Каждая страна имеет свои деревья, свои плодовые культуры. На юге — виноград, инжир, в других местах вдоль дорог растут яблони и вишни. У нас, к примеру, рябина. Люди спокойно проходят мимо. Кстати, в Греции дикорастущие цитрусовые используются только для приготовления джемов, но никогда не собираются плоды с деревьев, растущих вдоль дорог.
На следующее утро, покинув корабль, по длинной семикилометровой улице Андриас-Сингросс едем к храму Зевса, в котором из 104 колонн время сохранило только 16. В районе Колонаки живут самые богатые жители Афин — узкие улочки с закрытыми зашторенными окнами. И вот частный музей «Бенаки» по имени его основателя, где представлена богатая коллекция художественных изделий, оружия, коллекция греческих нарядов и украшений второго тысячелетия до нашей эры.
Рассказ по случаю...
В археологическом музее
В Афинах, придя в небольшой частный музей, видимо, мало посещаемый, наши туристы не проявляли явного интереса к археологическим экспонатам. Они слонялись от витрины к витрине, скользящим взглядом оглядывая камни и осколки прошедших эпох. В одном зале я увидела зеркало. Оно закрывало весь простенок от угла до угла, от потолка до пола. Неожиданно созрела мысль.
— Ребята, — весело предложила я, — пойдемте, что я вам покажу!
— А что там? — с любопытством спросил главный редактор журнала «Техника — молодежи» Василий Дмитриевич Захарченко.
— Что-то интересное? — полюбопытствовал актер Сергей Сергеевич Яковлев.
— Что тут может быть интересного? — буркнул поэт Юрий Разумовский.
— Одну минуточку. Сейчас увидите!
— Ну и что? — сказал Захарченко, глядя на себя в зеркальном изображении, в котором отражались прекрасная лепнина стен и потолка, витрины с экспонатами и недоумевающие лица туристов.
— Как что? Разве не видите? Мы! Мы в греческом зале!
Потом, на теплоходе, все еще долго использовали позабытое выражение «в греческом зале».
— А что в греческом зале? — спрашивал Роман Карцев.
— В греческом зале я! — отвечал Михаил Жванецкий.
Желания всех устремлены к «обиталищу богов» — Акрополю — «Верхнему городу». Высокая каменистая полуразрушенная стена «поднимается» на высоту 156 м. На пути — театр «Эродостики» (основан в 1061 г. до н.э.) — зрелищное место для афинских граждан. Замшелые узенькие каменные ступеньки, края которых изъедены временем, расположены полукругом, все сооружение конусообразно устремлено вниз. Высота ступеней незначительная. Театр очень похож на стадион. Спускаюсь на круглую каменную сцену.
Кстати...
Большой театр на этой площадке давал представление.
Еще мгновение — начинаю чувствовать себя древним жителем Афин, затем актером, читающим творения Софокла, Аристофана, выбежавшим на сцену ребенком того далекого времени. Вокруг — множество жителей Афин. Одни что-то кричат — не то аплодируют, не то не одобряют моего присутствия. Я уже не вижу ни лиц, ни очертаний зрителей древнего города. Лишь удивительная красота греческого неба захватывает все мое существо. Такого яркого, солнечного, небесно-нежно-лазурного неба, как над Акрополем, я не видела ни до, ни после. Никогда.
Поднимаемся выше. Акрополь, «обиталище богов». Все залито солнцем, отчего желтоватые камни кажутся позолоченными. Зал Парфенон — зал девы, рядом королевский дворец — Эрехтсон — бога-покровителя. Полуразрушенные древние строения, вокруг которых время разбросало камни. Но, несмотря ни на что, все воспринимается величественно.
Хочется сидеть на этих камнях, смотреть в лазурное, необычное небо, ни о чем не думая. На душе светло и ясно. Словно душа очищается от скверны. А кругом вдали, в окружении этого древнего обиталища богов, раскинулись Афины с храмами, с застройками, утопающими в изумрудной зелени.
До прихода автобуса есть время, чтобы посидеть на теплых желтых камнях. Но тут опять эти Карцев со Жванецким. Их снова должны забрать куда-то. Они ведь впервые в Европе! Наконец-то без боязни выпустили за пределы страны.
— Слышишь, — кричит Роман, — Мишка! Я чего говорю! Слазь с Акрополя! Я чего говорю, слазь!
Мы тоже «слезаем» и еще долго сидим у подножия этого святого великого места в ожидании нашего транспорта. Экскурсионные автобусы не приходят, как у нас, заранее, а подъезжают минута в минуту. Вот и глотаем придорожную пыль, а не вдыхаем очищающий душу воздух, прервав необъяснимое притяжение этих желтых, словно окрашенных солнцем, древних камней. Вечером теплоход покидает Грецию.
Среди мерцающих звезд, среди черных и сизых полосок неба сверкают, врезаясь в темные тучи, стрелы-молнии. Над портом Пирей, над Афинами гроза. Я стою на палубе, смотрю в небо на огненные стрелы: не боги ли над Акрополем бьются мечами? А может быть, боги Олимпа провожают нас? Многочисленными мерцающими огнями уходят в память Афины с оранжевыми и желтыми плодами апельсинов и лимонов, растущими на деревьях прямо на улице, а за оградами — невысокие развесистые мандариновые деревца. Теплый морской ветер овевает лицо, шею, руки, приносит успокоение и радость существования.
На пятый день целые сутки в море. Отмечаем День Литвы. Круглые столы. Концерт в зале. А у Наташи Анисимовой тоже день рождения. Играет аккордеон. В каюту принесли торт. Пьем пол-литра на тринадцать человек. Читаем стихи. В компании: Василий Дмитриевич Захарченко, редактор журнала «Техника — молодежи» — «Громкоговоритель», как я его назвала, и его жена Зинаида, Сергей Сергеевич Яковлев с женой — поэтессой Натальей, Ирина Ракша, Юрий Разумовский, Ольга Батурина, молча пришел и молча ушел сценарист и кинорежиссер из Ташкента Эдуард Медведовский. Много о многом рассуждает Роман Карцев (Кац), молча сидит Михаил Жванецкий. Видно, надоело ему говорить. Мне даже кажется, что в жизни он очень скучный, этот юморист-одессит. Не то что Рома. Даже не верится, что всю жизнь прожил с одной женой. Вокруг него все время вьются девицы. А возле Жванецкого почему-то нет. После ухода Медведовского муж Наташи Анисимовой Лева вдруг стал петь.
Рассказ по случаю...
Однажды Роман Карцев с подносом и очень грустным лицом стоял у перехода на лестницу в ресторане с просьбой:
— Подайте на пропитание!
И ему подавали. Кто? Вероятнее всего, армяне. У них всегда денег много. На каждой пристани, куда бы мы ни приплыли, их обязательно встречала огромная толпа армян. Ой, сколько же их по свету раскидано! Литовцы? Вряд ли. У них и зимой снега не выпросишь! Веселый Рома человек. Очень общительный. При расставании всем желающим дарил визитки, где на прекрасной бумаге очень красиво было написано: «РОМА».
Мальта
6 ноября показалась Мальта — в переводе «Удобная гавань», или по-арабски «Голое и покрытое». Город весь в горах. Дома с колоннами облепили берег снизу доверху до самого горизонта. Дома двухэтажные из светло-желтого песчаника, более широкие, чем в Греции, по 10-14 окон. Крыши плоские, ощетинившиеся, словно ерши или морские ежи, индивидуальными антеннами — «Ерши Сити». Нет совсем зелени, в ресторанах — цветы. Столица Ла-Валетта. Президент — женщина Агата Барбара (63 года), выбрана на пять лет, занимается социальными вопросами. С нашим приездом и выходом на сушу число жителей города с двадцати тысяч увеличилось человек на триста. В стране нет рек, озер, собирают дождевую воду. Город построен квадратами с узкими улочками. Между домами нет ни щелочки, никуда за «уголочек» на минутку не забежишь!
Кругом каменные украшения, гипсовые скульптуры. Строительный материал как бетон, кирпич не используют. Города Рабат, Мендино, Моста так плотно примыкают друг к другу, что непонятно, где кончается один город и начинается другой. Мы побывали в соборе Святого Иоанна-проповедника христианской религии. Он был убит. В соборе картина: усечённая голова Иоанна, рядом — женщина с подносом, готовая голову взять. Пол в соборе выстлан красивым цветным рисунчатым мрамором. Здесь захоронены четыреста мальтийских рыцарей, и на всех плитах изображен либо череп, либо скелет человека. А в соборе Святого Петра и Павла тоже плиты захоронения, только с изображениями петуха и шпаги.
В катакомбах II-V вв. до н.э. — подземный город, вырезанный в песчанике. Ниши в рост человека и в размер ребенка. Даже для эмбрионов есть углубления. В саркофагах лежат забальзамированные, замотанные в ткань умершие. В городе Моста в собор Успенья, где диаметр купола шестьдесят метров, вместимостью в три тысячи человек, построенный в 1833 году, во время войны упала бомба весом в пятьсот килограммов, пробила купол, но не взорвалась. Так до сих пор бомба и находится в музее. Посетили Дворец магистров, зал гобеленов прекрасной работы.
Странно жить в стране, где нет ни травы, ни кустов, ни деревьев — кругом камни. Все строения светло-желтые. Кроме лазурного неба, ничто не радует глаз. Мы, жители нашей страны, имеем столько зеленого богатства! Только здесь начинаем это остро ощущать. Где-то плещется море, но свободно подойти и искупаться просто невозможно. Чтобы опуститься в прохладу волн, нужно пролететь на самолете 86 километров до купального острова под названием Сицил. Не оттого ли мальтийцы такие строгие, гордые, словно сами созданы из камня? Говорят, где-то над городом Ла-Валетта растут два-три дерева, похожие на хвойные, с длинными острыми ветками-иглами.
Неожиданная встреча
Документальный рассказ
Вчера заходила к Людмиле Федоровне Воробьевой — первому секретарю обкома КПРФ, депутату тверского Законодательного Собрания. В подвальном просторном помещении обкома всегда гости. Неожиданно в сопровождении русской переводчицы, кстати, директора Бежецкого интерната, словно высеченные из камня, возникли три фигуры. При знакомстве оказалось, что это мальтийцы, посетившие нашу область. Зашел разговор о Мальте. Я посетовала на то, что в 1985 году, когда во время круиза увидела эту страну, то очень посочувствовала мальтийцам, как они обходятся без травы, кустов, деревьев, летают на самолете, чтобы искупаться. Мальтийцы, молодые мужчины в возрасте примерно тридцати пяти лет, в 1985 году были мальчишками, но помнят то время.
— А вы сейчас прилетайте к нам на Мальту. Всего восемь часов лету! У нас и деревья растут, и берега имеют пляжи, мы утопаем в зелени.
Я порадовалась за них и с горечью подумала о своей стране. С того времени прошло двадцать пять лет. А у нас? За эти годы сколько деревень и сел пришло в запустение, с непахаными полями, с домами, похожими на обглоданные костлявые скелеты рыб. Один хребет, стропила с висящими полусгнившими досками, с пустыми проемами вместо окон.
Закончился шестой день круиза. Два дня будем в море. 7-8 ноября — праздничные дни. Но праздник не получился.
— Как бы мне хотелось, — мечтательно говорила я до этого, — испытать шторм в девять баллов, но только на пятнадцать минут!
О боги Олимпа! Попутчики круиза моего желания не разделяли. Вскоре действительно в Средиземном море начался шторм.
— Я же просила девять баллов на пятнадцать минут! — взмолилась я, обращаясь к морю. — А не семь баллов на двое суток!
Если бы не противоштормовые надводные крылья, нас бы закачало еще больше. Шторм привел всех в такое состояние, что мы не могли подняться с коек и пойти на праздничный обед. Нас качало и выворачивало наизнанку. Одним словом, морская болезнь заключила в свои объятия. Но, несмотря на то, что я была не в лучшем состоянии, чем все, все же решила подняться в ресторан хотя бы взглянуть на праздничные блюда. Вот где пригодились поручни в узких коридорах! Швыряло так, что летала от стенки к стенке. Наконец уцепившись, приспособившись, дотащилась до лестницы. Вот и она. Высота взята. Вот и двери ресторана. Глянула в зал. Он почти пустой. Только за столами сидели литовцы, не обращая внимания на резкие наклоны судна, спокойно обедали. Я взглянула на приготовленные праздничные столы. На металлических блюдах, тоже закрепленных, были разные деликатесы. Чего там только не было! Кроме красной и черной красовалась икра даже зеленого цвета. Осмотрев скользящим взглядом праздничное убранство ресторана, опасаясь, что со мной произойдет непоправимое, отступила к дверям, держа наготове непрозрачный кулек. Потом в каюте долго возмущалась: где же латышские гены дочери моряка? Вот литовцам морская качка нипочем, а меня закачало. Наверное, потому, что это не Балтийское море, а море среди других земель — Средиземное!
— Жаль. Сколько там всего вкусного! — говорю соседям.
А праздник мы так и не отметили.
На другой день, когда море успокоилось, я вновь высказалась:
— Хочу девять баллов на пятнадцать минут!
В ответ мои сотоварищи испуганно замахали руками и стали просить:
— Гайда, не надо! Пожалуйста! Не надо! — словно я повелительница моря.
Но прочувствовать морскую стихию мне было полезно для написания фантастической сказки «Семь королевских жемчужин», где один из героев был царь моря Ером.
Испания
9 ноября. Вот она — Испания. В переводе на русский язык слово «Испания» означает «кролик». Здесь, как и в Австралии, в дикой природе, наверное, раньше водилось много кроликов.
Наша очередная точка круиза — южная провинция Андалузской Испании — Малага. Современный город с более чем пятьюстами тысячами жителей. Даже на длинной дамбе, выходящей в море, возвышаются многоэтажные дома. Деньги — песеты. Один доллар равен 152 песетам.
В городе прекрасный Благовещенский собор, построенный в 1670 году, уцелевшая часть которого сотворена из красного дерева. Изумительная по красоте фигура святого Моисея, выполненная художником-скульптором Пьедро Данило. Великолепный орган, третий по величине в Европе, в котором сорок тысяч труб, сделан в Германии руками одного человека, трудившегося над его созданием более сорока лет. В соборе много розового, черного и белого мрамора. Поразило полотно размером 4x6x7 метров «Усеченная голова святого Павла», который был убит в Афинах.
На автобусе едем в замок старой крепости. На горе — древние развалины, полуразрушенные лестницы домов. На одной из притолок дома Роман Карцев оставил свой автограф, написав одно слово: Рома.
Далее наша поездка делается более увеселительной. Возвратившись в Малагу, стали зрителями корриды. Каждое воскресенье сюда поставляют бычков для зрелища. Но для этого предварительно отбирают самую агрессивную резвую корову и хорошего быка. Родившегося бычка отправляют в горы и четыре года пасут на сочной траве. Затем перед корридой держат в стойле, в последний день в темноте и не кормят, чтоб был злей.
Помещение для спектакля похоже на цирковое под открытым небом. Арена примерно около сорока метров в диаметре. Дразнят бычка красным капотом весом в два, три и более килограммов. Группа получает за спектакль два-три миллиона песет, иногда и до восьми.
Матадор — тот, кто убивает. Бандерилио тычет в бычка мелкими кинжалами. Пикадор отвлекает на себя. Тарела дразнит бычка плащом. На убиение отводится десять минут (ну еще минуты две).
Тореадор должен вонзить между лопаток животного кинжал. Если бык не погибает, то тореадора с позором изгоняют. Если да, то награждают. Тореадор получает одно или два уха от убитого животного. Если еще и хвост, то это большая оценка.
Для сравнения оплаты всех видов работ и по специальностям приведу примерные цены 1985 года.
Квартира стоит 20 тысяч песет.
Дача — 10 млн. песет.
Рабочий в день зарабатывает 3 тысячи песет, то есть около 17-18 долларов.
Врач — 20 тысяч песет в месяц.
Гид — 10 тысяч песет в день.
Образование — 6-10 тысяч песет.
Обучение в институте платное.
В городской семье — два-три ребенка, в сельской — более пяти.
Побывали на дегустации трех видов вин. Спрашивают по-русски: «Стаканчик налить?»
А вот в обед чуть зубы не поломали. В рыбной таверне длинные столы. Рис плюс мидии, а они были в раковинах! Креветки? Надо тоже уметь с ними обращаться. Жареные осьминоги — как колечки из свиной кожи!
Побывали в местечке, которое называется Марвея — как нам пояснили, место отдыха миллионеров. Бухта полна яхт. Магазинчики набиты товарами, но с нашими сорока шестью долларами на все страны много не купишь. А впереди Италия, Франция, Турция. Одеты богачи, по нашему тогдашнему понятию, очень бедно. И причесок нет, так себе. Сидят в кафе, пьют напитки. А яхты оставляют до следующего сезона, естественно, за плату. Подумаешь, миллионеры. Мы у себя дома тоже можем так, развалясь, в кафе сидеть и пить на свои русские рубли.
В роли богатых туристов
Морально немного ущемленные, возвращаемся на теплоход. На теплоходе, переодевшись, превращаемся в богатых туристов. В 20.00 едем ужинать в ресторан города Манела с танцами фламенко, на 80% состоящих из цыганских.
Огромный сверкающий зал с круглыми столами. В центре стола — красная свеча в позолоченном подсвечнике, красные салфетки стоят пиками, рюмки, фужеры, пять пар вилок с ножами.
Вокруг краснознаменного убранства — мы по восемь-десять человек. Вина разные: красное сухое, белое сухое, шампанское сухое кислое, коньяк или ликер — на любой вкус. Рыба, мясо с картофелем, зеленый горошек и прочее.
Неожиданно в зал строем входят официанты, идут стремительно, неся на руке, как торпеды, овальные блюда, края которых оформлены взбитыми белками и фруктовым пюре. Потом, в период приема десерта, нашествие служителей ресторана повторилось. С горящими факелами, в красных куртках официанты снова несли на плечах торпеды — блюда с мороженым, по краям которых возвышались металлические стаканы с горящим в них спиртом. Мороженое, облитое тем же пищевым С2Н5ОН, пылало! Торпеда была похожа на огненное солнце. А мороженое? Мороженое оставалось холодным!
Звуки фламенко. Высокие голоса трех теноров наполняли огромный зал могучими звуками. Солисты танца так владели своим телом, что верхняя часть оставалась неподвижной. Долго идет представление. Находиться в ресторане можем до двух часов ночи. Но мы устали. Хочется «домой» — к «Мише Суслову»
Автобус везет нас вдоль побережья. Протяженность курортной зоны Коста-дель-Соль — 360 км. Воздух и вода чисты. Заводов нет. Страна живет за счет туризма и торговли. Упросили водителя остановиться, чтобы искупаться в Средиземном море. Песчаное грязное место похоже на берег Волги, дно мягкое, отлогое. Температура моря не менее двадцати градусов. Искупались в костюме «в чем мать родила».
Гранада
Рано утром 10 ноября наш путь по программе проложен в горный район Испании. Сьерра-Невада в переводе означает «королева городов», где расположен горнолыжный комплекс. Тут за ночлег платят 300-400 песет, за прокат лыж — 3000 песет. Вокруг простираются оливковые рощи, растут лимонные, мандариновые деревья, отчего воздух такой вкусный, что его хочется пить. И невозможно надышаться. Через два часа подъезжаем к столице мавров — Гранаде, прославившейся художниками, поэтами, в прошлом — прекрасной парчой, шелком, дорогим оружием. Расцвет Гранады отмечен историей 13-14 веками. Известный испанский поэт Гарсиа Лорка родился в Гранаде в деревушке Вентевакерце. А в другой деревушке Сантафе («Святая дева») Христофор Колумб встретился с королевой Изабеллой, которая после некоторого колебания пожертвовала половину своих богатств на исследования земель. Благодаря этому 12 октября 1492 года Христофор Колумб открыл Америку.
На холме, похожем на корабль, стоит дворец Альгамбра —крепость, бывшая резиденция арабского халифата в Испании, построенный в честь победы над испанцами. Во дворце захоронены забальзамированные король Фердинанд и королева Изабелла. В резиденции находятся и ворота, и Дворец правосудия, и место приема дипломатов. Прямоугольный бассейн с полосатыми и красными рыбками. Для трехсот наложниц — стены резные, решетчатые, через которые женщины могли смотреть на окружающий мир. Есть двор львов, комната наследника. Колонны похожи на стволы пальм. Потолки высокие, куполообразные, белые, кремовые, и все в кружевах из алебастра.
Маленькая легенда...
Один из рыцарей влюбился в любимую жену эмира. Тридцать шесть рыцарей были приглашены на пир и обезглавлены.
Интересно устроена баня. Потолок из кедра с отверстием пятиугольной формы. Стены отделаны перламутром и слоновой костью. Пол — мраморная плитка с подогревом. На балконах играли слепые музыканты. В другом помещении — ванны как бассейны. И благовония! Вокруг дворца и сейчас чудесный запах от растущих мирт, хвойных южных растений.
Осмотрев огромное помещение и дворцовый двор, все дружно направились на осмотр садов Хенералифе. Я замешкалась, рассматривая одну из витрин магазина. Мне приглянулась маленькая испаночка с гитарой. Ну как настоящая. И прическа с гребешком в темных, украшенных цветами, волосах, и платье, и туфельки на каблучках. Не устояла. Отдала три доллара за миниатюрную фигурку. Глянула, а наших нет. Куда идти? Спешу в сторону парка. Знаю, что должны туда пойти. В воротах полицейский с голливудской улыбкой. Говорю:
— Русские там? Я с ними, отстала от группы.
Полицай улыбается, будто понимает, о чем идет речь, но при попытке сделать шаг в сторону ворот, встает на пути, широко расставив ноги, продолжая улыбаться. Опять поясняю, пытаюсь пройти. Словно он не человек, а робот, все повторяется в движении и улыбке. Знаю: не пройти, не пропустит. Панически думаю: «Как быть? До теплохода два часа автобусом! Но как добраться? Где обедаем? Не знаю. Вроде «Дженерал» говорили? Ведь отстану! Скажут: сбежала. Один литовец так уже сделал!»
Вижу — гостиница. Вхожу. Встречает милый улыбчивый испанец. Пытаюсь объяснить ситуацию. Он на очень плохом ломаном русском языке просит:
— Гово-ри-те по-мед-лен-не-е.
Отвечаю:
— Дженераль, Дженераль...
Поняв, в чем дело, испанец берется за телефонную трубку, чтобы вызвать такси. Зачем мне такси? Куда я поеду? И хватит ли долларов? И вдруг вижу идущую мимо толпу литовцев с нашего теплохода. Я бегом к ним. Пытаюсь присоединиться. И что вы думаете? Тот крупный, рыжий, что накануне сидел в нашей каюте и болтал с нами, отстраняет, не подпускает меня к группе. Я в отчаянии бегу и врезаюсь в первый ряд идущих и благополучно миную «врата», которые охраняет полицай, похожий на робота. Со своей группой встретилась уже в парке. Они, осмотрев сады Хенералифе, покидали его, а я так и не увидела этих садов. А наш ресторан, куда мы отправились обедать, назывался не «Дженераль», а «Джеймс-грасс». Вот так за пятнадцать минут я прочувствовала, что такое капитализм. Когда до тебя никому нет дела. Хоть умри, если нет «мани-мани». И литовцы меня поразили. Еще называются братской республикой, соседями латышей?!
Возвращаемся в Малагу. В свободное время бродим по улицам, рассматриваем витрины магазинов. Не знаю, как другие, но я чувствовала себя Козеттой.
Весь следующий день в море. Температура воды +18°. Загораю, искупаться в бассейне успела три раза.
Остров Мальорка
Испанский остров составлен из четырех островов площадью 3740 км. 100 км на 170 км. Порт Пальма — крепость, оставшаяся от бронзового века. Жители Испании, потомки финикийцев, карфагенцев, производят искусственный жемчуг, гончарные, керамические изделия, мебель. Шьют кожаную обувь для Америки, изготавливают оливковое масло, ловят рыбу: скумбрию, тунца, кефаль. В море водятся акулы, киты. Остров у берега равнинный, вдали отлогие горы. Пик Майор — 1440 м высотой. Зимой там снег. В городе много финиковых пальм. На острове 3 млн. миндальных деревьев, низкие развесистые мандариновые деревья. Сахарный тростник, кукуруза, соя — все произрастает на этих островах. А в огромных теплицах-парниках выращивают на экспорт в Европу розы.
Уже в феврале-марте здесь все цветет. В октябре — сбор миндаля. В январе температура воздуха не опускается ниже +14°. Проезжаем деревеньку у подножия гор, где в XIX веке (1838 г.) жил Фридерик Шопен, удивляемся виду земли — красному суглинку.
Жемчуг
В городе Манакор, основанном в 1891 году, где проживает 27 тыс. жителей, знакомимся с фабрикой искусственного жемчуга. За стеклянными помещениями — женщины. Белая пластмасса аналин оплавляется на горелке, получается шарик. Медной раскаленной проволокой шарик протыкается, покрывается рыбьей чешуей, шлифуется. Часть производства не видна — сокрыта. Ожерелье стоит 800 песет: примерно 7-8 долларов.
Представление в пещере Драх
По узким крутым ступеням спускаемся под землю и оказываемся в пещере. Кругом сталактиты. За тридцать лет такая сосулища подрастает всего на один сантиметр: для роста нужен кальцид, оксиды меди и железа.
Первый зал называется «Амео-рыбка» от слова «амео-хамса». Или еще его называют «кладбище фей». Из наростов кипариса виден храм, окрашенный в зеленоватый, местами красноватый, цвет. Температура в пещере круглый год равна +20°. Попадаем во второй зал.
Высота грота тридцать метров, ширина — пятьдесят. Озера первого зала и второго связаны. Вода прозрачная. Видно дно. Это так называемое Венецианское озеро. Неожиданно гаснет свет. В двух местах в воде начинается свечение. Просыпается жемчужина. Слышится мелодия, из-за поворота пещеры появляется лодка. В сумраке видны три фигуры. На корме — парень с веслом. В центре девушка играет на скрипке. Третий участник представления застыл на носу суденышка. Под звуки тихой мелодии видение пропадает.
В третьем зале сталактиты напоминают фигуры святых. Покидаем поэтическую пещеру Драх.
Ужин в таверне
Очень большая таверна с длинными столами, покрытыми белой бумагой. Вместо люстр под потолком висят корзины, в которых носят рыбу. На столах бутылки с вином емкостью в один литр. Пьем, поем. Литовцы — свое, мы, стараясь их перепеть, вопим:
— Эх, дубинушка, ухнем!
В автобусах концерт продолжался. В нашем — на русском языке, у литовцев — на литовском. Возвращаемся на корабль. Поздний, по желанию, ужин. Игра гитариста. Чтение стихов. Смотрим кино «34-й скорый». Море заходило ходуном в 6-7 баллов. Спим словно в гамаках, утром словно пьяные от такой качки. В столовую, в наш теплоходный ресторан, идут не все. Одна треть группы лежит. Я нахожусь среди покинувших «гамаки». Вот они, балтийские гены! Все-таки проклюнулись! Дует самый сильный ветер — мистраль. Шторм. Холодно — +13°. Вскоре появляются берега Франции — нас принимает порт Марсель.
Франция
Марсель. 1,5 млн. жителей. Длина порта — 70 км. Это самый значительный морской порт Средиземноморского бассейна. Полицейские и таможенные формальности пройдены. Бонжур, добрый день, Марсель!
Едем по самой длинной улице Ля-Канеблер, что означает «Бесконечная улица». Старый порт полон яхт. Над морем возвышается башня IX века. Это — остров Иф с древним финикийским названием, в переводе означает «самое низкое место». Все знают историю замка Иф и графа Монте-Кристо. Монте-Кристо действительно существовал. Это священник (кюре). Посетили «Дом сумасшедшего», построенный в 1900 году Картузе. Дом для того времени был действительно необычным.
Вернувшись в Старый порт, гуляю по вечернему Марселю в обществе Евгения Астахова и его жены Веры Николаевны. Красивые магазины. Город «модный». На берегу, перед самой посадкой на автобус, обнаруживаем магнитофонный магазинчик — мечта каждого. 290 франков, что равно 40 долларам. Надо бы купить. Сколько можно придерживать свое «богатство»! Но на доллары не продают. Время свободного существования заканчивается. В 19.00 назначен отъезд.
Ужин в ресторане на сей раз с таким длинным названием «Де ля мэр — 134, промэнад дэ ля Плаж-Марсель». Это не просто ужин, а ужин и вечер дружбы с писателями, художниками и друзьями «Интуриста-Транстура».
За нашим круглым столом артист Сергей Яковлев с женой Наташей, поэтесса Ольга Батурина-Николаева из Риги, семейная пара Астаховых из Куйбышева (Тольятти), московская поэтесса Лариса Исарова, драматург, писатель из Москвы и французские «товарищи». В качестве переводчиков Ольга, Евгений Евгеньевич, Лариса и я, совершенно не знающая французского языка. Да и все-то могут, как и я, сказать только:
— Бонсуар! Же ву ремерен! Мерси, мерси! Силь ву плэ! А вотр са! Же не компранпа? Сетюржан! Усон ле туалет? У? Вер! Куто! Фуршет! Сервиет. Пэн! Доннэ муа! — и в конце встречи добавить: — Оревуар!
(Добрый вечер! Благодарю! Спасибо! Пожалуйста! За ваше здоровье! Я не понимаю! Очень срочно! Где туалет? Стакан. Нож. Вилка. Салфетка. Хлеб. Дайте мне. До свидания!)
Это были самые что ни на есть простейшие слова из «переговорника». А мы хотели побеседовать с французскими писателями и художниками на разные темы. Я подумала: как же древние люди общались между собой? Конечно, при помощи жестов и рисунков. И вот, взяв на вооружение эту древнюю методику, стала вести разговор при помощи жестов, используя «наскальные рисунки», то есть на листах своего писательского блокнота, изображая предметы, действия. Тут такая пошла активная «речь», что сидящие за другими столами, решили, что лучше всех французский язык знает Гайда.
— Смотрите! — слышу высказывание Геннадия Ненашева. — Француз к ней обращается, а она отвечает. Только почему-то руками машет, словно описывает летающую тарелку!
Приписочка...
Переводчики на вечере были, но за другими столами. На триста человек нужен был не один десяток специалистов русско- французского перевода. Вот так и проходил этот необычный «вечер дружбы».
В результате общения привезенные из Союза сувениры я раздарила нашим французским собеседникам.
Послесловие...
На другой день в дирекцию круиза, лично Вере Ивановне Мартьяновой, доставили большие конверты, в которые были вложены красочные журналы. На цветной обложке фотография и автограф Джорджа Берни. Журнал-книга посвящена деятельности Марселя Папела. Кроме того, там много сведений о Марселе, о других представителях культуры Франции.
Все участники нашего стола, а также дирекция круиза, получили в подарок по такому конверту. Я думаю, что это была ответная реакция на нашу беседу и подаренные сувениры. До сих пор улыбающийся на фотографии немолодой француз Джордж живет в моем личном архиве среди памятных записей о поездке. Хорошо ли, плохо ли, но со своей активностью везде устраиваю заваруху! Даже в Марселе ухитрилась это сделать. Но не специально же? Так получилось. Дирекция, кстати, была очень довольна таким незапланированным ходом развития русско-французских отношений. Хотя все находилось под контролем. Шел 1985 год.
Наверное, после этого мои стихи и были опубликованы во Франции в сборнике «Русская поэзия» и произведена оплата. Но пока французы искали меня по Руси, пока руководители из Московского бюро защиты авторских прав делали то же самое, да и я не торопилась, не зная, что делать с бонами, то боны, к сожалению, утратили действительную стоимость. Я отдала их брату-нумизмату. У нас в стране началась ваучеризация. Да и ваучеры мои потом тоже пропали. А при чем тут ваучеры? Я тоже говорю: ни при чем! Это наши российские дела.
Приятное воспоминание осталось еще и потому, что о стенки ресторана, где проходила та памятная встреча, билась волна Средиземного моря в два балла, а нас не качало! Мы были на суше! А еще в памяти остались три сорта вкуснейшего сыра. Рокфор — зеленый. Каламбер — с белым покрытием. Эментальский — с черными зубчиками.
14 ноября рано утром, в 7.30, покидаем Марсель. Долго едем в город Мужен и город Канн — сросшиеся города-рестораны. Город Канн — туристический центр, ныне знаменит Каннскими кинофестивалями.
Огромная гостиница из четырех зданий необычной конструкции наподобие морской волны. Очень дорого стоящие одно-, двух-, трех-, четырехкомнатные квартиры, что имеют свои садики. Стоимость пребывания за неделю (по ценам 1985 года) 500 000 франков, то есть 10 000 долларов в день, что равно стоимости лучшей марки машины. Живут миллионеры, актеры порой по шесть месяцев.
Побывали в Бухте ангелов. Здесь работал Пабло Пикассо — занимался керамикой. Он вместе с хозяином завода Фердинандом Леже и основали музей керамики.
Ницца
А потом была Ницца — столица Лазурного берега. Основана греками, в 1880 году присоединена к Франции, чем-то похожа на нашу крымскую Ялту. Набережная только пошире, носит название «Английская». В Ницце родился Джузеппе Гарибальди, жил во славе и изгнании Наполеон, его красавица-сестра, Александр Дюма, Проспер Мериме. Вот и мы погуляли по садам Масена. Мне бы тоже хотелось здесь в изгнании какое-то время пожить. Хорошо! Только вот настроение испортили служители ресторана. Не видя в нас «высоких гостей», забыли на обед принести хлеб и масло. Одним словом, «Леже — не гляже». Избалованы богатыми приезжими!
Садимся в автобус, едем на кладбище-музей. Могила А. Герцена — воистину статуя во весь рост, позеленевшая от времени. Кругом мрамор, цветы. Меня заинтересовала одна могила из широкой черной плиты, на ней две фигуры: он и она, проставлены года рождения — 1904 и 1907. Оказывается, тогда они еще не умерли, а место подготовили с надписью: «Я не могу без тебя, ты не можешь без меня!»
От кладбища на горе, где покоятся великие люди, спускаемся вниз, идем по узким улочкам Ниццы. На витринах — мясо, окорока словно бутафорские, настолько свежо выглядят. Но это все настоящее, натуральное.
Княжество Монако
Самая незабываемая страница из «Галопов по Европам» — это княжество Монако. То, что сильно переживалось, то крепко сохраняется в памяти. Площадь этого государства, возникшего в 1918 году, 1,9 кв. км, население 25 тысяч человек, из них пять тысяч монакийцев, а двадцать тысяч — люди других национальностей. Княжество не является членом ООН, зато имеет 250 полицейских. Площадь увеличивают за счет многоярусных строений в глубину земли. Страной руководят князь и Национальный совет.
Смену караула у княжеского дворца наблюдаем, словно смотрим кинофильм. Специально подобранные молодые юноши крупные, высокие, красивые, одного роста, в необычно яркой форме гвардейцев, в пушистых головных уборах, с оружием. Двигаются четко, словно заведенные неживые фигуры.
Интересную историю нам рассказала гид. Супруга князя, бывшая звезда Голливуда, в 1982 году в возрасте 53 лет погибла в дорожной катастрофе на верхней дороге. Был сильный туман, машина сорвалась, упала в пропасть. Похоронена в соборе княжества Монако. Под мраморными плитами лежат и две дочери — двадцати и двадцати восьми лет. В соборе хоронят всех князей и княгинь.
Княжество Монако похоже на игрушечное королевство. А еще напоминает площадку для киносъемок. В Монако — большой Океанографический музей, только вход стоит 45 долларов. Основной доход — туризм, но князь не любит групповых посещений.
Достопримечательностью является часть княжества — Монте- Карло, где размещен игорный дом. Раньше сюда съезжались игроки со всей Европы. Перед домом — огромное количество шикарных машин, зеленый луг с цветниками. Через неделю правителю принцу Монако 66 лет. Наш далеко не сверхзашибенный автобус встал рядом с богатыми лимузинами. Водитель новый, из Парижа. Администрация круиза решила для работников культуры в количестве 25 человек предоставить небольшой автобус, но, как оказалось, еще и с плохими тормозами и некачественным мотором.
Игорный дом — огромный дворец, где много разных помещений: американский зал, зал автоматов, частный зал. Об участии в игре мы, конечно, не думали, но многие слышали об этом «мировом казино». И вот предоставляется возможность не с киноэкрана, а наяву лицезреть процесс игры.
Мы недооценили Геннадия Ненашева из Анадыря. Он оказался азартным игроком, запустив в игру всю свою наличность и взяв в долг у других. В нем проснулся животный инстинкт хищника. Сначала он выигрывал. Мы говорили: «Остановись!» Но он, словно зашоренный, никак не реагировал и продолжал делать ставки. «Богатенький Буратино»! Видно, была заначка сверх 46 долларов.
— Гена, оставь несколько франков! — он не внимал нашим просьбам. И проиграл все. Когда мы вышли из казино, обнаружили отсутствие автобуса на стоянке перед игорным домом. Его перегнали на нижнюю площадку. А попасть туда можно, лишь спустившись на лифте, а он платный. Денег ни у кого нет. Кто оставил на теплоходе, кто отдал Ненашеву. Остался один путь — пешком по тоннелю. По узенькой кромке, прижимаясь к стене мимо проносящихся с бешеной скоростью машин, медленно продвигаемся к стоянке нашего транспорта. Потеряно много времени, до начала отправления теплохода из Марселя счет идет не на часы, а на минуты. Задержка рейса — большая неустойка для «Интуриста-Транстура», огромные деньги. Наконец-то мы в автобусе. Гид сообщает неприятную весть: по эфиру сообщили о большой пробке на нижней трассе. Чтобы окончательно не опоздать, надо возвращаться по верхней, по той, которую водители избегают. Там неделю назад упал в пропасть автобус с детьми, там же, на этой дороге, в 1982 году погибла супруга правителя княжества Монако. Нам об этом только что рассказывали. Но другого решения нет.
Я сижу, прижавшись спиной стенке, не хочу видеть край бездны, в нескольких дециметрах — глубокий каменный обрыв-пропасть, в глубине которой у подножья скал плещется море. Автобус едет медленно. У него плохие тормоза и фыркает мотор. Каждый из нас мысленно прощается с жизнью, с родными. В автобусе гробовая тишина. Прислушиваемся к малейшему тарахтению мотора. «Кто нам предоставил такой парижский транспорт?» — не спрашивает никто. Сейчас это ни к чему.
Сказано к слову...
Дирекция теплохода тоже страшно волновалась, пропала целая группа писателей, актеров, художников. Время на исходе, связи никакой. Были бы мобильники, но их тогда не было.
И вот пройдена последняя пробочка уже на нижней дороге. До отхода теплохода оставалось пятнадцать минут. Встречают радостно, словно мы — герои. Особенно счастливы руководители круиза. В 23.00, по расписанию, «Михаила Суслова» отбуксировали от пристани, и судно взяло курс на Италию.
Наш день
15 ноября — День писателя. Рады тому, что «дома» — в море. Читаем стихи, рассказываем о себе, о своем творчестве. Отходим от стресса, что пережили накануне. Администрации не задаем никаких вопросов.
— С кем не бывает! — только и сказал Жванецкий.
Верно, Миша, верно. Случается, что и петух яйцо снесет. Даже Карцев молчит. Какие могут быть вопросы? Когда впервые и его, и Жванецкого выпустили пробежаться по Европе, уверенные в том, что не быть им диссидентами. Главное в жизни: не родись красивым, а родись удачливым!
Италия
Неаполь
16 ноября прибыли в Неаполь, расположенный на двух холмах. Окружает порт самая глубокая бухта Тирренского моря — Тирренская. До Рима — 200 км. Город застроен старинными зданиями, дворцами, имеет крепость. Посетили мрачное большое здание — Национальный музей, побывали в Музее керамики и в Художествен ной галерее «Каподимонте».
Кроме неожиданного наводнения, рынка и многоликости жителей в памяти осталось желание всех что-то на что-то русское поменять. При нашем приближении к торговым лавкам мальчишки-итальянцы за несколько кварталов оповещали торговцев, что идут «руссо». Это слово «руссо» мне и сейчас не хочется произносить. Политикой государства мы были поставлены в такие условия, что писатели становились «менялами». Всем хотелось что-то привезти в подарок близким.
Как-то и почему-то ко мне подошел Роман Карцев, показал кофточку и спросил:
— Как вы думаете, она понравится моей жене?
Я лично большой горшок прекрасной хохломской работы обменяла на прозрачный зонтик. Горшок остался после «вечера дружбы», так как неудобно было подарить французским писателям пусть красивый, но все-таки горшок. Стоимость же художественного произведения в наших художественных салонах была гораздо выше стоимости того прозрачного, из полиэтиленовой пленки зонтика, но у нас таких не производили. Вот такие мы «коммерсанты» — «руссо».
Рим
Чуточку поразглагольствую
Если писать о Риме с точки зрения научного повествования, то получится что-то вроде путеводителя по Риму и его окрестностям.
Сейчас много материала можно найти в Интернете. Никого не удивлю, если скажу, что стоит Рим на семи холмах. Капитолийский холм — священный холм города. Когда поднимались вверх по ступеням лестницы, увидели фигуру Зевса — бога всех богов — работы Микеланджело, считавшего, что начало всей цивилизации Европы — Рим. Рим — центр вселенной, то есть всей цивилизации мира. На одном из холмов Дворец президента республики. Впечатляет собор Святого Петра, фонтан Треви (1734 год), куда все бросают монеты. Мы тоже это сделали. И я действительно шесть лет спустя (в 1991 году) снова была в Италии, на Международном фестивале школьных театров, только не в Риме, а в Бергамо, о чем писала в предыдущей главе. Видно, мало бросила монет.
На площади Венеции с балкона дома выступал Муссолини (там он жил). Впечатлило огромное белое сооружение — памятник Эммануилу II. Римляне не любят памятник оттого, что он слишком белый. Впечатляет Трилио — три лошади. Говорят, возбужденные лошади — это символ разбушевавшегося моря. Колоритная крупная, на постаменте, бронзовая фигура Дж. Байрона, чуть позеленевшая от времени, обгаженная невежливыми птицами.
Большую территорию центральной части Рима занимают полуразрушенные здания, где восседал Гай Юлий Цезарь, где лежало его тело 2500 лет назад. Сохранилась часть колонн храма богини Весты. Сюда привозили девочек в возрасте пяти-шести лет, и они жили здесь до тридцати. Называли их весталками. Будучи девственницами, весталки могли посещать спектакли, быть на форуме наравне с мужчинами.
Колизей
Можно долго рассказывать о Колизее, построенном в 70-81 годы на месте «золотого озера», дворца Нерона. На строительство Колизея ушло триста тонн металла только для скрепления блоков из особого кирпича, потом покрытого мозаикой. Это был театр в форме эллипса, вмещавший 75 тысяч зрителей, с восьмьюдесятью входами, а поэтому мог наполняться людьми за пятнадцать минут. В случае дождя закрепленный шелковый голубой парус разворачивался и превращался в крышу.
Здесь происходили сражения и гладиаторов, и с участием животных. Голодные хищные львы, тигры для выхода на арену имели в полу тридцать шесть отверстий с сеткой с позолоченными зубцами и наконечниками из слоновой кости. Имелся специальный выход для выноса погибших. В 312 г. Дмитрий Урбанский запретил сражение гладиаторов, фактически убийство более слабого более сильным. С VI века началось разрушение Колизея. Он превратился в карьер стройматериалов. Папа Римский XIV поставил крест и сказал: «Хватит!» Здесь погибло много людей, две тысячи гладиаторов (пленных с Востока — христиан) и пять тысяч животных. Прекратим растаскивать святыню. «Пока стоит Колизей — стоит Рим. Когда упадет Рим — упадет мир».
Ватикан
Утро 18 ноября, площадь Святого Петра — зона периода возрождения Ватиканского государства с экономическими правами, со своей полицией, со своей гвардией в количестве сотни мужчин в возрасте от восемнадцати до тридцати лет — швейцарцев. Главой государства является Папа Римский. Его власть никем не ограничена.
Государство Ватикан начинается прямо с порога музея. Впервые посещение было разрешено в 1836 году. Над входом — две скульптуры работы Микеланджело Буонаротти и Рафаэля Санти. Тематика Микеланджело — генезис, сотворение мира и тема Всемирного потопа. В музее представлена картина «Преображение Христа», где Христос возносится, превращаясь в облако света.
Из зала Сикстинской капеллы спускаемся по ступеням. Нельзя говорить, тем более фотографировать. Прямоугольный огромный зал с высочайшим потолком, расписанным Микеланджело. Вокруг полно туристов. Смотрим росписи, до предела задрав головы. Поражает картина, занимающая центральное место. В нижней ее части изображены мертвецы, скелеты людей, тень распятого Христа, в полутонах одежды. Ближе к центру, слегка справа — одна шкура от тела, как бы повешена на палке. В верхней части картины изображено воскресение и вознесение Христа. Чтобы все воспринять и понять, нужна предварительная научная подготовка.
Зал гобеленов представлен богатой коллекцией.
В Риме находится самый крупный в мире храм «Ворота жизни и смерти». Форма храма внутри здания имеет форму креста. Много скульптурных фигур. Колонны из красно-розового, с белыми прожилками, мрамора. В этом храме в VIII веке на коленях стоял Карл Великий во время коронации. По центру храма — Таберматор — четырехэтажный дом. Там на разных уровнях захоронены святой Петр и Папа Пий XII. Еще ниже — языческие гробницы. Из музея Ватикана выходим и попадаем в храм Святого Петра.
Немного о многом...
Папа Римский
При посещении Рима нам повезло. Мы слушали проповедь Папы Римского на площади перед собором Святого Петра. Очень высоко в проеме квадратного окна была видна часть фигуры римского священнослужителя. Вся площадь, заполненная народом, замерла. Многие стояли на коленях. Странно было видеть великого служителя высоко в окне, но такого маленького, кукольного размера. Широкие плечи и крошечная голова — вот что меня поразило. Мне казалось, что я нахожусь не на Земле, не в центре Рима, а в каком-то другом измерении. А может быть, я крепко сплю? Или стою перед высоким занавесом кукольного театра? Так все это было невероятно.
Все, о чем я сейчас пишу, похоже на путеводитель по Риму. Наверное, сказывается работа в течение двух последних лет над сказочно-документальными путеводителями для детей и подростков по музеям Твери и Тверской области. Можно много рассказывать о Риме и других городах и государствах. Но, как говорится, лучше один раз увидеть, чем сто раз услышать.
Однако хочу рассказать о чувствах, которые я испытывала, оказавшись в Риме. Поместили нас в мраморно-каменной мрачной гостинице недалеко от обширного железнодорожного вокзала. Вокзал больше похож на площадь с киосками. Живем в гостинице неполных три дня, а кажется, целую вечность. В большой комнате, чем-то напоминающей общежитие, только с широкими богатыми кроватями, нас несколько человек. За время круиза мы столько всего повидали, что это групповое заселение как-то уже не замечается и не волнует. С Римом знакомимся не только по программе. В свободное время, даже за счет ужинов и ночного сна, бродим по улицам. Вспоминаются первые шаги по итальянской земле. Как только сошли с теплохода, то сразу увидели часто повторяющиеся повсюду слова «ROMA». На что Роман Карцев стал громко всех оповещать:
— Видите, как меня встречают?! Рома, Рома!
В те годы понятие «мафия» у меня ассоциировалось с большим мрачным домом за высокой каменной стеной. А когда узнала, что в этом конкретном здании в Риме бывает руководство этих группировок, то предложила участникам ночных походов идти по другой улице.
В Риме нас поражало огромное количество припаркованных к тротуару брошенных частных машин. Мы заглядывали через непобитые стекла в салоны авто и удивлялись: сидения хорошие, целые, приборы на месте. Наших бы владельцев «Запорожцев», «Побед», «Москвичей», «Волг» сюда бы! Столько пропадает добра. Оказывается, утилизация машин в Италии стоит дорого. Проще машину бросить. А еще нам, живущим не в столицах, были непонятны одиноко стоящие, красиво одетые не то женщины, не то мужчины. Пойми тут. В первый день приезда в Рим прохаживаюсь в вечернее время по вокзальной площади, разглядываю витрины, выставленные товары. Одним словом, «кормлю глаза». И тут ко мне подходит молодой красивый итальянец с приглашением пойти в кафе.
— Вэн! Биер! (Вино! Пиво!)
Я, пользуясь мимикой и жестами соответственно, вежливо отвечаю отказом. Он удивлен.
— Ай найн? — сказал незнакомец, показывая на себя. — Мадам! — говорит он по-французски, видимо, приняв меня за француженку. — Эн, де, труа? Найн? Кенэ (15)! Трант (30)!
Покачиванием головой отвечаю:
— Найн!
— Катревен-дис (90)? Сан (100)!
— Бон суар! (Добрый вечер!) — отвечаю я и добавляю уже по-русски:
— Есть, но не про вашу честь!
После этого «итальянский француз» откровенно рассмеялся:
— Москова.
— Москва! — подтвердила я и еще почему-то брякнула: — Привет от рваных штиблет.
При слове «штиблет» «Дон Жуан» посмотрел на свою обувь.
— Же не компран па (Я не понимаю).
— Оревуар! (До свидания!) Мерси! (Спасибо!).
И я поспешно направилась к гостинице. Ну не дали «глаза накормить»! Вернувшись, рассказала об этом случае.
— А зря! — высказалась Ольга Батурина-Николаева из Риги. — Могла бы заработать и к своим оставшимся долларам прибавить еще сто. Я бы, наверное, использовала шанс пообщаться с итальянцами. В этом плане они, наверное, чем-то отличаются от наших мужиков?! К тебе же не «голубой» подошел?
— Не «голубой», да с зелеными бабками, — засмеялись сотоварищи.
Кстати, Ольга позднее, тоже на словах, сожалела, что на турецком базаре не обменяла «любовь» на полудубленку. Говорить — одно, делать — совершенно другое. «Мечтать» (высказываться) — не запретишь!
Памятны и другие внеплановые вылазки. Например, без участия гида хотелось походить по развалинам Колизея, посидеть на каменных ступенях, побывать словно на битве гладиатора, пощупать стены, попрыгать по сцене, словно сражаясь с голодными хищниками. Рассказывать о Риме можно долго. Но повторить поездку в этот город у меня нет никакого желания. А вот съездить в Грецию, побывать на Олимпе мечтаю.
Помпея
После возвращения из Рима в Неаполь, спокойно поужинав и позавтракав «дома» на теплоходе, отправляемся в Помпею. Где литовцы, где армянская группа, нас мало интересует. У них своя программа, у нас — своя.
После извержения вулкана в 1944 году Везувий и сейчас бурлит. Последнее землетрясение в Неаполе было в 1980 году. Последний день жизни Помпеи отмечен историками такой датой — 25 августа 79 года н.э.
Плиний Младший писал: скорость лавы 100 км в час, температура воздуха 300°. Помпею засыпало пеплом. Из второго слоя торчали верхушки зданий. Погибло двадцать тысяч человек. Площадь Помпеи — 70 га. Скульптор Фиарелли составил план раскопок города. Он же сделал и слепки с тел умерших, сохранившихся в пустотах. Мы видели черепа, зубы, скрученные тела, некоторые были с поясами, что говорило о том, что это тела рабов.
Исследования показали, что город был богатым: мозаика, настенная роспись, живопись на сухой штукатурке, мраморная лепка, архитектура и рисунки на стене, уже н.э., декоративные как ковер, целые картинки из мифологии перед самой гибелью Помпеи, говорили о высокой культуре города. Появился и фантастический стиль в оформлении домов. Главная площадь города — форум, овощные рынки, торговые лавки, театр с амфитеатром, с банями-термами — вот что такое Помпея.
В банях мылись, парились, купались тут же в бассейнах. Полдня богатые жители каждый день проводили в банях, рабы в бани допускались лишь один раз в неделю.
Вода собиралась дождевая, для нее были созданы колодцы. На глубину 36 метров бурили для колодцев отверстия через два слоя лавы. В городе были водопровод, колонки, резервуары для хранения воды. В каждом доме — фонтан. Улицы узкие, выложены огромными каменными плитами, на которых мы видели оставшиеся от повозок следы. В каждом доме внутри — дворики. Крыши покрывались соломой, а также дранкой или черепицей. Для оформления домов использовался разнообразный мрамор. Спальни — маленькие. Ели на полу полусидя или полулежа. В кувшинах-амфорах находилось вино, хранилось зерно.
Мы побывали в доме братьев Вьетьевых — торговцев вином. Комнаты небольшие, на стенах очень хорошо сохранившиеся фрески, в основном сексуальной направленности, в одной из комнат из белого мрамора был даже воссоздан мужской орган в натурально-приличную величину, наверное, на тот случай, когда хозяин долго находится в отъезде.
Роспись стен в Помпее схожа с тем оформлением, что я увидела в 2005 году в Москве в Академии художеств в работах Зураба Церетели. В его знаменитом «Яблоке» — очень похожие сцены. Бывает, что талантливые работы независимо друг от друга появляются в разных концах земли.
Вот она, Помпея, очищенная от пепла, воссозданная в своем первоначальном виде. Мы ведь знали ее только по картине «Последний день Помпеи» Карла Брюллова.
20 и 21 ноября — в море. Качают нас четырех-пятибалльные волны. Но погода отличная.
Турция
Стамбул, 22 ноября, 9.00. Мрачно. Холодно. Температура 14-16°. Говорят, стреляют. Но с буксирчика приветственно машут руками. На таможне проверили только писателя Разумовского. Перед портом торгуют мелочевкой: часами, какими-то фигурками в виде скелетов и т.д. На ура в обмен идут коньяк, кофе.
Основан Стамбул греками в 7 веке до н.э. Назывался Византиум, до 4 века до н.э. После завоевания турками стала империей Османов. Босфор — морской пролив длиной 29 км, через него построен мост на тросах длиной в полтора километра. Строили его 32 года по английскому проекту. Здесь соприкасались два мира — социалистический и капиталистический. Стамбул расположен на двух сторонах пролива. Азиатская часть и европейская.
Посетили Дворец Бахче — «Насыпной сад». В нем 243 комнаты, 6 турецких бань. Высота зала —136 метров. «Сумасшедшее барроко» — так назывался стиль дворца, где жили турецкие султаны. В женской половине содержалось 300 рабынь, наложниц при четырех женах, где черные евнухи следят за порядком в гареме, белые евнухи — за порядком во дворе. Площадь ковров 4555 кв. метров. Отделан дворец серебром, хрусталем. Очень много картин Айвазовского, и все о море. Оказывается, он долго служил во дворце придворным художником. Поражают хрустальная люстра весом в 4,5 тонны — подарок королевы Виктории, и ковер в 124 кв. метра, созданный в семидесяти километрах от Стамбула.
Во время экскурсии по городу побывали в «Голубой мечети» XVII века. Высота купола 43 метра, площадь 850 кв. метров. Собор «Айя-София» стоит на земле полторы тысячи лет. Называют этот собор еще «Святая мудрость» — мудрость бога. 117 колонн для оформления привезли из языческих храмов. В соборе местами сохранилась золотая мозаика.
В храме 9 дверей, центральный вход — императорский. Остатки язычества — преклонение перед животными. Колонна с дыркой — от болей в голове. Надо только прислониться, и как вспотеет палец, боль исчезнет. Не могли проверить. Ни у кого не болела голова.
Дворец-музей «Тян-Капы», Музей китайской и японской посуды. Пища в ней, если зеленеет, изменяет окраску — значит, в кушанье яд. На витринах выставлены изумруды, золото, одежда султанов.
Турецкие рынки
Турецкий рынок крытый, много рядов, и такой огромный, что можно заблудиться. Покупаем на все, что осталось от поездки. Некоторые обменивают свою одежду на турецкую. Соблазна много, а возможностей нет. Это сейчас нас ничем не удивишь. Но истинно хорошие, дорогие вещи в Россию торговцы не везут. Сейчас везде «ширпотреб» из разных стран.
Турция — страна богатства и бедности. Много роскоши и много неухоженных мест. 45% жилья того времени не соответствовало санитарным требованиям.
Вечером на теплоходе выступления команды, прощальный ужин. Пять сортов рыбы!
24 ноября в 13.00 наш теплоход приходит в Одессу. Обед на теплоходе. Русская таможня — самая строгая из всех стран. Нас встречает отец Михаила Жванецкого с нашими золотыми украшениями и русскими рублями.
Переночевав на теплоходе, утром по заказанным билетам возвращаемся в Москву, обменявшись телефонами и адресами. Вот эти записи передо мной в маленьком блокнотике. Прошло с тех пор двадцать пять лет.
В первые годы, после круиза по странам Средиземноморья, переписывалась с супружеской парой из Куйбышева (г. Тольятти). Инициатива больше исходила от Евгения Евгеньевича Астахова. Писатель присылал книги с автографами. Перезванивалась с соседями по каюте теплохода с Лёвой и Наташей Анисимовыми, работавшими в московском издательстве «Советский писатель», с прозаиком Ириной Ракша, с врачом нашего круиза. Но я ни разу не позвонила ни Михаилу Жванецкому, ни Роману Карцеву, в то время, как на визитке со словом «Рома» были номера домашних телефонов. Вот так и живу, теряя знакомых, товарищей по интересам. А виновата все эта «сладкая кабала», порой уже и не такая сладкая, зависимая от договоров, проектов, планов, просьб, а часто и от мелкой жизненной суеты нашей провинциальной жизни.