Детство мое было связано со многими событиями, которые пережила страна в предвоенные и военные годы, сделав меня свидетелем того времени. Поэтому все, что написано в книгах: «Тетрадь в клеенчатом переплете», «Птенцы», «Старые дневники и пожелтевшие фотографии» — документально достоверны.

По мере взросления, наполнения моей жизни житейскими делами, увлечения на правах хобби сочинительством стихов, поэзии и прозы, военная тематика наравне с малышовыми стишатами становилась одной из ведущих тем начала моего творчества.

Дружба с музыкальными руководителями больших коллективов стимулировала к созданию текстов песен для хоров, где порой кроме слов солиста обязательно должны были быть слова и для многоголосого хорового припева. Так, с песен, и начиналось мое литературное творчество.

О композиторах, как профессиональных, так и самодеятельных, я поведала в первом томе книги «Две жизни в одной» в разделе, где рассказывала о своем творчестве в мире музыкальных звуков.

Почему меня тянуло к музыке? Не у всех же пишущих поэтов такое сильное магнитное притяжение? Наверное, потому, что мое имя «Гайда» переводится с латышского на русский язык как «Звучащая нота ожидания». Отчество: «Рейн» — означает «дождь», «Гольд» — «золото». То есть «Рейнгольдовна» соответствует выражению «золотой дождь». Относительно фамилии Лагздынь. В Латвии она звучала бы для мужчины — Лагздыньш, а для женщины — Лагздыня. В России, видимо, когда отец служил на Балтийском флоте на линкоре «Марат», концовка фамилии была утеряна. В архивах Ленинграда отец значится как Лагздынь. «Лагздынь» в переводе означает «ласточка». Таким образом, я предстала перед вами как «Звучащая нота золотого дождя, летающая по свету ласточкой». И опять вопрос: почему я, пишущая стихи для детей, стала поэтом-песенником?

Оказывается, из всего поэтического творчества детские стихи и стихи песенного плана — самые близкие родственники. Все дело в их простоте, открытости, быстрой доступности восприятия в отличие от взрослой поэзии. Глубинные философские прекрасные строчки высокого поэтического образного звучания порой мало пригодны для написания песен. Песенное стихосложение занимает своеобразную нишу в литературе. И не каждый поэт может быть поэтом-песенником. Я предлагаю вашему вниманию часть своих, в основном ранних, текстов.

Поют в поле вьюги

Поют в поле вьюги

Ненастною порою,

Не знаю, подруги,

Что стало со мною,

Снега разметали

По травам метели,

А в сердце запели

Нежданно капели.

Без устали вьюжит

Пурга кружевная,

По улицам кружит

Поземка седая,

Снежинки-пушинки

Морозно порхают,

В глазах же смешинки

Как искорки тают.

Мороз белобровый

На ельничек дышит,

Он нынче бедовый,

Влюбленных не слышит.

Поет снег скрипучий,

Горит на дорожке,

И в сердце девчонки

Играют гармошки.

У миленка все работа

Вышел трактор утром в поле,

Все круги, круги дает,

Мой миленок, просто горе,

На свиданье не идет.

У миленка все работа,

Говорит: пахать охота. Ой, ли я!

Ходит солнышко легонько

На тонюсеньких лучах,

Дремлет солнышко тихонько

У ромашек на плечах.

У миленка все работа,

Говорит: косить охота. Ой, ли я!

Лето полное страдала,

Слезы девичьи лила,

Лишь одна березка знала

У околицы села.

У миленка все работа,

Убирать хлеба охота. Ой, ли я!

Ходит парень мимо поля,

Где колючая стерня.

Я с миленком нынче в ссоре,

А он сватает меня.

Я твержу в ответ: работа!

Мне коров доить охота. Ой, ли я!

Так и ходим друг за другом,

От людей любовь тая,

Не сознаюсь я подругам,

Что в любви сгораю я.

От любви одна забота!

А парней любить охота! Ой, ли я!

Тропиночка

К другой калитке тропка вьется,

Другую любит, не меня,

С другою весело смеется,

А я живу, любовь тая.

А мама, мама не ругает,

А лишь тихонечко вздохнет.

А мама, мама понимает:

Любовь найдет! Любовь придет!

С другой встречает милый зори

В кругу раскидистых ракит,

Ой, сердце девичье, как море,

Затихнет, снова зашумит.

А мама, мама не ругает,

А лишь тихонечко вздохнет.

А мама, мама понимает:

Любовь счастливая придет.

Над речкой звездочка погасла,

В тумане теплится рассвет,

Зачем страдаю я напрасно?

Гляжу печальная вослед.

А мама, мама не ругает,

А лишь тихонечко вздохнет,

А мама, мама понимает:

Любовь тропиночку найдет!

Пахучей мятой дышит поле.

Беда со мной аль не беда?

Девичье горюшко — не горе!

Уйдет, как в реченьке вода.

И я живу с любовью светлой.

Я знаю — солнышко взойдет!

Любовь тропинкой неприметной

До сердца милого дойдет.

...Любовь тропиночку найдет.

1975 г.

Выйду утречком

Выйду утречком я в поле,

Лен волнуется, как море!

Ветер ласковый и сонный

По земле идет влюбленный.

Ой, лен, неделен,

Голубеет в поле лен!

Милый мой по полю ходит,

Синих глаз со льна не сводит,

А глаза как василечки

На лазоревом платочке.

Ой, лен, неделен,

Голубеет в поле лен!

Я прижму к груди ленок,

А парнишке невдомек,

Все любуется на лен,

В лен парнишка мой влюблен.

Ой, лен, неделен,

Превратиться мне бы в лен!

С милым дергали ленок

В тихий ласковый денек.

Поняла тогда я, лен:

Паренек в меня влюблен.

Ой, лен, неделен,

Ревновала зря я лен.

1977 г.

Метелица

Все тропиночки, дорожки

Нынче снегом занесло,

Не поют в селе гармошки,

Синева стучит в окно.

ПРИПЕВ:

По селу идет метель,

Кружится да стелется.

Мой миленочек придет,

Никуда не денется.

Снег кидает все охапкой,

Налетает на крыльцо,

Бьет по окнам белой шапкой,

Озорно пылит в лицо.

ПРИПЕВ:

По селу идет метель,

Кружится да стелется.

Мой миленок не идет.

Не придет? Не верится!

Не крутись ты, непоседа,

Сединой не бей в висок.

Видишь, в гости жду соседа!

Подремала бы часок!

ПРИПЕВ:

Эх, метель-метелица,

Под окошком стелется!

Мой миленочек идет,

Я говорила:

Никуда не денется.

1970-е гг.

Мне бы силушку да волю

Я бы силушку да волю

С ясным солнышком сплела!

Прикусив лихую долю,

В круг друзей бы собрала!

Я сидела с ними долго,

Не молчала, не пила!

Я шутила бы не колко,

Я душою бы цвела!

Я бы песню написала,

Но о том ли напишу?

Знаю, в жизни дел немало,

Переделать все спешу.

Переделать? Сколько люда!

Вникнешь глубже — суета!

Словно хрупкая посуда:

Стукнул, брякнул — и туда.

Разлетятся вмиг осколки,

Лишь останется стакан.

Из старинных, не из колких,

Неподатлив на обман!

Я бы доченьку родила,

Дочь растила в простоте.

Только в детях — наша сила.

Не завянешь в пустоте.

Я сыночка бы родила,

Сын надежней, как и внук!

Эх! Была бы в теле сила,

Я родила еще двух!

2009 г.

Я любовь свою таила

Я любовь свою таила,

На свиданье не звала,

Все ждала: парнишка милый

Позовет с собой меня.

ПРИПЕВ:

Девичья гордость рядом ходила,

Девичья гордость меня уводила.

Девичья гордость — в любви утешенье,

Разуму — радость! Сердцу — мученье.

Проходила мимо строго,

Не глядела на парней,

Говорили: недотрога!

Нет девчонки холодней!

ПРИПЕВ:

Девичье сердце любовью горело.

Девичье сердце ночами ревело.

Девичья гордость — в любви утешенье,

Разуму — радость! Сердцу — мученье.

Я любовь свою таила,

На свиданье не звала.

Не узнал о том мой милый,

Полюбил, но не меня.

ПРИПЕВ:

Девичья гордость со мною осталась,

Девичья гордость сердцу досталась,

Девичья гордость — в любви утешенье,

Разуму — радость! Сердцу — мученье.

Зачем тебе столько дождинок?

Зачем тебе, туча, столько дождинок?

Ты их подари для цветущих рябинок,

Пусть ягоды в гроздьях за лето нальются,

Рябиновым соком в сердцах отзовутся!

Дождинки, дождинки,

Горошины-капли.

А тучи над полем, как мокрые цапли.

Зачем тебе, туча, столько дождинок?

Когда сохнет в поле сто звонких былинок.

Пускай же водой дождевою нальются,

И в песнях былинных добром отзовутся.

Зачем тебе, туча, столько дождинок?

Когда сердце полное жестких горчинок.

Пускай же дождями те слезы прольются,

И сладкой истомой в душе разольются.

Дождинки, дождинки,

Горошины-капли.

А тучи по полю гуляют как цапли.

Песенка о диплодоке

Трудно жить двудуму в мезозойский век,

Думает он думу: где ты, человек?

На родной планете вновь антроморфоз:

Все умнеют дети! Вот земной вопрос.

Диплодок, диплодок думает!

Головой и хвостом думает!

На гитарах бренчат ящеры,

Самые, самые запропащие.

Ходит по планете мезозойский век.

Где-то в отложеньях праприопитек.

Шкура динозавра, а на ней она,

Веточкою лавра вооружена.

Диплодок, диплодок думает!

Головой и хвостом думает!

А вокруг в ледниках мамонты,

Изучают пласты — грамотны!

Человек не сразу труд обрел и речь,

В лобных долях разум и из камня меч.

Сколько в мире шума сделал человек,

Жалко нам, двудумам, что попал в наш век.

Диплодок, диплодок думает!

Головой и хвостом думает!

На земле, на земле был отбор,

Почему ж я живу до сих пор?

Знаем, ходит мода, ходит по кольцу,

Двадцать лет от рода, борода к лицу,

Просится в пещеру снова человек,

В мезозойскую эру, как парапитек.

Человек, человек думает,

Головой лишь одной думает,

На гитаре бренчит грамотно,

Вспоминая порой мамонта.

Раздел 1. МНЕ СНИТСЯ ВОЙНА

В далекие уже шестидесятые-семидесятые годы XX века были написаны тексты песен, ряд которых озвучивали многие музыканты. Особенно привлекало композиторов стихотворение «Полюшко».

Что ты, полюшко, затуманилось?

Призадумалось, запечалилось,

Пригорюнилось в утро росное.

Утро росное, хлебокосное.

Али думаешь думу горькую?

Аль любуешься алой зорькою?

Может, вспомнило в утро синее

Небо черное над Россиею,

На груди своей рожь кровавую,

Битву русскую, битву правую?

Ой ты, полюшко, колосистое.

Ой ты, горюшко, голосистое.

Было полюшко смертью пахано,

Не зерном златым — горем сеяно,

Не свела война парней с близкими,

Поросла земля обелисками.

Как во полюшке рожь высокая.

Как у Родины грусть глубокая.

Спрячь печаль свою, думу горькую,

Обнимись, Земля, с алой зорькою!

Над страной взошло солнце красное,

По стране идет утро ясное.

Сыновья хранят тишину полей.

От того, Земля, ты еще сильней!

1977 г.

Стихотворение «Старые окопы» возникло после того, как недалеко от берега Волги я увидела одиноко растущую сосну, в стволе которой торчал осколок от снаряда, вокруг — летняя тишина. Безмятежно залитое солнечным светом поле и опушка молодого соснового леса. Вспомнились годы войны, жизнь после 9 мая 1945 года.

Старые окопы

Обвалились окопы, заросли бузиной.

Бродят узкие тропы у окопов со мной,

Смотрят строго воронки в золотистой пыли,

Молодые сосенки на бугре зацвели.

Над окопом взгрустнула в часовых тишина,

Чуть приметно вздохнула в давних шрамах сосна,

У корней желвакастых каска чашей лежит,

И сосна без приказа дань войны сторожит.

Но не дремлется старой, все смолистая ждет,

Что за каской солдатской все же кто-то придет.

Расшумелась вдруг птаха — как ей знать о былом?

Кто сражался без страха, кто лежит за селом?

Делят что-то сороки, не стыдясь, на виду.

Разомлел на припеке вереск в белом меду.

Обвалились окопы да траншеи ходы,

Бродят узкие тропы у приволжской гряды.

1972 г.

***

Дрожь прошла по составу.

Еще толчок — и в путь.

Вагоны ползут устало

В тревожную белую муть.

...Война... навалилась на плечи,

Дохнула нежданной бедой.

Будут ли снова встречи,

Девчонка, с тобой?

Город в морозной дымке,

И дымка в ее глазах.

У мамы лицо в морщинках

И все в слезах.

Вагоны стучат на стыках:

— Далек, далек к дому путь.

А сердце наполнено криком

И шепотом: «Не забудь...»

1976 г.

***

Стихи посвящаются девушкам,

Погибшим во время войны

Речки наши солнечные, русские,

Чистая студеная вода,

У истоков — медленные, грустные,

Вам знакомы радость и беда.

Загрустила звездочка далекая,

Наклонился в поле колосок,

Девушка, по-русски синеокая,

Уронила руки на песок.

Ластится волна тревожно к берегу,

К прядкам окровавленных волос.

Умирая, ты России верила,

Обелиском встала на откос.

Речки наши, солнечные, русские,

Чистые студеные мои,

Как девчонки,

Что роняли русые

Головы на грудь родной земли.

1977-1978 гг.

На протяжении многих лет тема войны не оставляла, да и сейчас не отпускает меня. Нет-нет да и прорвутся пережитые воспоминания и прольются болевыми строчками о нашем тяжелом детстве, о безвременно погибших, о многострадальной русской земле.

Мать-земля

Мать-земля,

Не случайно тебя называют

Светлым именем дети твои!

В час веселья тебя обнимают,

В час раздумий тебе доверяют

Мысли, чувства, надежды свои.

Смерть топтала тебя сапогами,

В сердце била горячим свинцом.

Не иссякла земля родниками,

Поднялась с опаленным лицом.

Затвердело в груди у России,

Сыновей заслонила собой.

И поплыли озерные сини

Над великой российской землей.

Мать-земля,

Не случайно тебя называют

Светлым именем дети твои,

И колени к тебе преклоняют,

Знаком верной сыновьей любви.

1980 г.

Пока живо поколение того времени, военная тема будет еще долго звучать в стихах, в прозе, в драматургии, возможно, волновать новое поколение людей, но не так остро. А там уж время покажет. Как знать? Если писатели смогут передать те чувства, все то, что пережило в прошлом наше поколение, наше государство, то далекие потомки воспримут время своих предков достойно и заинтересованно. Взволновали же меня издревле далекие русско-литовские войны? И возникло после прочтения книги Алексея Толстого «Князь Серебряный» пока недописанное либретто оперы, где звучит монолог старика — истории вещателя, где показано возвращение князя и его дружины с войны.

Виденье старины глубокой

Лишь только ночь земли коснется,

Лишь расплетет туман узор,

Роса жемчужная проснется

И устремит к вселенной взор,

Лишь только свет звезды далекой

Сольется с шепотом ключа,

Лишь колокольчик синеокий

Замрет у спящего ручья,

Курган откроется двуглавый,

Вбирая лунные лучи,

Блеснут кольчуга, шлем, забрала

И богатырские мечи.

Дружина встанет из кургана,

В пустых глазницах блеск очей,

Горят кровавым цветом раны,

Лампад огонь! И жар свечей!

Ты слышишь? Реквием былинный.

Ты видишь? Витязь на коне.

То — русский князь, краса дружины.

Знамена вражьи на земле.

Заря бледна. И саван белый

Прикрыл задымленный курган.

Дружина где? Где витязь смелый?

Ползет лишь призрачный туман.

1987 г.

Мне снится война

До сих пор пугают гроз раскаты

И дождей густая пелена,

Снятся мне погибшие ребята,

Снится мне проклятая война.

Где-то там усталый душный вечер,

Над землей проснулась синева,

Я иду, бегу заре навстречу,

Я туда, где только тишина!

Обнимаю старые березы,

Кудри их покрыла седина,

На листочках вновь росинки-слезы,

Верно, им пригрезилась война?

Полыхнуло солнце медью красной,

Заискрилась волжская волна.

Над землей проснулся день прекрасный.

С добрым утром майским, тишина!

1960 г.

Тишина над Хатынью

Тишина над Хатынью, тишина...

Луч рассветный скользнул на покосы,

Будто здесь не ступала на землю война,

Травы знали лишь синие росы.

Жутко от этой тишины,

В ней бродят тени сожженных.

И слышится шепот теплой земли,

Принявшей пепел влюбленных.

Тишина над Хатынью, тишина...

Болью в сердце рассвет отдается,

Страшно очень, когда снова в мире война

Словно хищный вампир к солнцу рвется.

Жутко от этой тишины,

В ней ужас и гнев сожженных.

И слышится плач детей грудных

Для жизни и счастья рожденных.

Тишина над Хатынью, тишина...

Тишина, как застывший крик.

...Где-то снова бушует война,

Чью-то боль принимает земля в этот миг...

Люди?! Вы слышите, люди?!

1975 г.

В 1960 году возникли такие стихи:

У могилы неизвестного солдата

Человек, склони голову:

Здесь покоится герой.

Камень придорожный,

Зеленеет елка.

В темном небе стонет

Птица-свиристёлка.

Не о том ли плачет

В предрассветье птаха,

Кто стоял здесь насмерть,

Погибал без страха?

Кто лежит под елью,

Жизни не познавши,

Кто навечно числится

Без вести пропавшим?

Птаха моя, птаха,

Птичка-свиристёлка!

Распушила лапки

Молодая елка.

К изголовью ластятся

Нежные березы,

На листочках трепетных

Что ни день, то слезы.

Тонкая осинка,

Горькая от горя,

А вокруг могилы

Из ромашек поле.

Где-то мать печалится:

Сердцем поджидает.

Где могила сына,

Матушка не знает.

Так скажи ей, птаха,

Птица-свиристёлка,

Бережет могилу

У дороги елка.

1960 г.

Тема безымянных героев возникла вновь в 2007 году, когда начала работать над сказочно-документальным путеводителем по музеям Твери и Тверской области. Историческая эта тема для меня лично оказалась очень интересной. Я столкнулась с таким фактом, что многие взрослые жители Твери не знают ничего о музеях даже областного центра в отличие от детей, которые со школьными учителями посещают центры нашей истории. Получается, что дети больше осведомлены в этом вопросе.

Возникшие в последнее время добровольческие поисковые отряды обнаруживают останки солдат, целые захоронения, по солдатским медальонам отыскивают родственников. Все это не могло не взволновать меня.

Посвящается безымянным воинам

Идет на штурм вторая рота.

Другого нет у ней пути!

Открытый бой. Огонь из дзота.

В крови клочок родной земли.

Клочок земли. Здесь поле боя.

Прошиты пулями тела.

Не знали мы ранений боли.

Нас смерть-заступница взяла.

Быть может, мы еще живые,

Но лазарета рядом нет,

А потому в постель легли мы,

Где все имеет черный цвет.

Забыты, брошены в бурьяне.

И нет могил. И в списках бед

Не плачут матери над нами.

Для безымянных места нет.

Мы шли в атаку, не сгибаясь,

Кидали нас в огонь войны,

Потом уж нас недосчитались.

Мы — безымянны для страны.

Клочок земли. Здесь поле боя.

Прошиты пулями тела.

Но стонет до сих пор от боли

Принявши кровь солдат, земля.

Весна 2007 г., под Осташковом

Безымянные

Нас не убрали с поля боя.

Никто не тронул наших век.

Такая выпала нам доля:

Родиться в столь проклятый век.

Лежим, прикрыты чуть землею,

В полях у русских деревень.

А души павших ходят с болью

Вокруг живущих на земле.

Мы в этом мире, знайте, были!

Недолго, чуточку совсем.

Мы в этом мире, знайте, жили,

Но опечалены не тем.

Такая выпала нам доля —

Среди весны полет прервать!

На то, быть может, божья воля?

Чтоб безымянными нам стать!

Мы — без вести пропавшие, навеки молодые!

А выжившие — младшие, давно уже седые.

Беспамятством измучены,

Стоим мы у могил:

Слезами нас горючими

Никто не окропил!

Мы — безымянны для страны!

В котле в том адском,

Той войны...

Весна 2007 г.

Песня любви

В застенках Равенсбрюка фашисты замучили и сожгли 92 тысячи человек. Пеплом фашисты удобряли поля.

Эта песня посвящается женщинам, погибшим в застенках Равенсбрюка.

Колокольчик взглянул синевой милых глаз,

Над туманной рекой месяц бледный погас,

Облака в вышине, словно кудри твои,

Нет тебя на земле, только песня любви.

Шепчут что-то цветы, наклонясь над землей,

Тихо тает туман, как и я, весь седой,

Заалел край земли, словно губы твои,

Нет тебя на земле, только песня любви.

Из туманной дали снова утро встает,

На лучах золотых по планете идет,

Надо мной в синеве песню птица поет,

Слышу голос я твой — значит, память зовет!

На ладони держу я цветок полевой,

Видишь, снова пришел на свиданье с тобой.

В поле тысячи глаз. Где, родная, твои?!

Слышу шепот цветов... слышу голос земли...

Позови, позови синевой милых глаз.

Ты меня позови, мне так трудно сейчас.

Сердце раненой птицей бьется в груди...

Позови же меня, позови, позови...

1980-1993 гг.

Ода домофону

Отпел Скворец! Отпел и Соловей.

С косою топчется злодейка у дверей!

— Зря шепчешь, старая, призывно в микрофон!

Не откликается на вызов твой микрофон!

Никто не хочет кнопку ту нажать!

Придётся, Смертушка, немного подождать.

А коль кто резво мимо пробежит,

Уж не взыщи, милок, коса в кустах лежит.

Зачем ты пестуешь в сердцах живущих страх?

Сидишь под дверью, видишь, на бобах!

Восславим умный, хитрый микрофон!

Не всем откроет двери Домофон.

***

Лучок — с пятачок, махонька головка.

Сунул в землю я лучок, превратился пятачок

Вот те на? Как ловко?

Превратилась в кулачок луковка-головка!

И совсем не в кулачок, и ценой не в пятачок!

Вырос с кулак!

Вот так!

Здравица хору ветеранов, получившему звание «Народный коллектив»

(Дворец культуры профсоюзов)

Не спрашивай о возрасте!

Не в этом жизни суть.

О мыслях наших, помыслах

Спросить вот не забудь.

Знакомы вам военные дороги,

Тяжелый стон истерзанной земли.

Познали вы и боли, и тревоги,

И трудности великие страны.

Пусть молодость бубнит порой

Про скуку и усталость,

Не тянет вас к себе покой,

Вы песней бьете старость!

И пусть хрустит в суставах соль,

И сердце глухо бьется,

Кто дружит с песней, через боль

До сотни лет смеется.

Герой войны! И труженики тыла!

Ваш дух и стойкость

Буря не сломила!

Примите звание «Народного», солдат!

И ничего, что сердце бьет в набат!

И по ночам болят и ноют раны.

В строю стоят, равняясь, ветераны!

И пусть звучит хор голосом стозвонным!

Поет нам хор со званием «Народный»!

Для чего ты рожден, человек?

Для чего ты рожден, человек,

В наш горячий, задымленный век?

Для чего в этот миг, светлый миг,

Первый крик! Громкий крик! Детский крик?

Для чего ты рожден, человек,

В этот атомный, лазерный век?

Для кого в этот миг, светлый миг

Этот громкий твой радостный крик?

Ты рожден не для минных полей,

А для мирных деяний людей,

Для цветущих садов, быстрых рек!

Пульс планеты в тебе, человек!

Чтоб шагать по зеленой траве,

Чтобы счастьем дышать на земле.

Чтоб не знала планета Земля

Страшных взрывов и моря огня!

Чтоб сиял мирно солнечный свет,

Без страданий, болезней и бед!

Для того! Для того в этот миг

Первый крик, громкий крик, детский крик!

Родина моя

Протоптанная узенькая стежка,

Зеркальное спокойствие прудов,

По-девичьи болтливая березка

Среди столетних кряжистых дубов,

Просторные широкие разливы,

Искрящиеся горные снега,

Все это — моя Родина — Россия,

До боли в сердце с детства дорога.

От Родины и гордость в нас, и сила,

Лучистое сияние Земли,

Зовущее народы к счастью, к миру,

К истокам вдохновляющей любви.

Вобрав в себя все силы человечьи,

Все мужество, шагаешь сквозь века,

Россия моя, Родина, ты вечна,

Как мать для сына, кровно дорога.

Уходят ввысь стремительно ракеты

К туманностям неведомых миров.

Ритмичней бьется пульс моей планеты,

Познавшей суть истории веков.

К любви земной идем дорогой светлой.

Наш путь к мечте, мы знаем, непростой.

О, Русь моя, легендами воспета!

Дела и мысли, Родина, с тобой!

Лайнер плывет в тишину

Птицы взлетели на узкий карниз,

Встряхнулись, взметнулись и ринулись ввысь!

Птицы летят, не страшась, в вышину,

Чтобы послушать там тишину.

И самолет высоко залетел.

Видно, он тоже быть птицей хотел!

Летит самолет, и не «Ан» и не «Ту»,

Летит над землею, набрав высоту.

Под ним проплывают леса и поля,

Реки и горы, долины, моря,

Тучи как кручи, и отблеск зарниц,

И неба простор без дорог и границ.

Бьется о стекла суровый мороз,

В наушниках слышен чуть шепот берез,

Шелест листвы на земле, на ветру

Там глубоко, далеко поутру!

Летят самолеты, не «Ан» и не «Ту»,

На крыльях неся всю небес высоту!

Навстречу лучей золотистых поток!

Летят пассажиры на Дальний Восток!

Над ними Вселенной небес высота,

Над ними Вселенной небес красота,

А лайнер все круче летит в вышину,

Чтобы послушать там тишину!

Наша Земля

Наша Земля — это славный наш дом!

Сколько прекрасного, чистого в нем!

Люди всех наций, всех рас и племен!

И миллионы красивых имен!

Наша Земля — это славный наш дом!

Много народов прописано в нем!

Разных наречий, разных жильцов:

Мальчиков, девочек, мам и отцов.

Наша Земля — это славный наш дом!

Мы так гордимся прекрасным жильем!

Каждый работой занят своей.

Мало ли дела у разных людей?

Вырастить хлеб, добрый хлопок и лен

Для мирного неба! Для мирных знамен!

Выстроить город, расплавить металл,

Чтоб каждый счастливым с рождения стал.

Наша Земля — это славный наш дом,

Космос великий за нашим окном.

Спутники мчатся, плывут корабли,

В просторе Вселенной, стартуя с Земли.

Яркого солнца! И чистой зари!

Желаем мы всем — всем народам ЗЕМЛИ!

Раздел 2. А КРЫЛЬЯ В ПОЛЕТЕ ДРОЖАТ НА ВЕСУ

Кроме воспоминаний о войне, о трудном детстве, я никогда в стихах не упоминала о том, что начало жизненного пути задолго до Великой Отечественной войны было омрачено: арестом в 1937 году отца, высылкой из Ленинграда меня, брата и мамы как детей и как жену «врага народа». По счастливой случайности нашим местом жизни стал город Калинин. Стихов на эту тему я не писала. Не было желания. Члены клуба политических репрессированных «Достоинство» не раз обращались с просьбой о создании гимна, но я не могла. И вдруг неожиданно для себя самой, за один присест, возникли строки сначала одного стихотворения, затем других произведений.

День угасал

День угасал усталый, работящий.

Последний блик подернулся строкой,

Как будто миг из жизни уходящей,

Вдруг вычеркнут казенною рукой.

И сразу тьма, низины оставляя,

Вползла беззвучно, царственно дыша,

Себя блаженством вечным вдохновляя,

Пугала мраком — черная душа.

Расправив щупальца, карабкалась в безмолвьи

И растекалась мутной пеленой.

Все подчинялось ей беспрекословно,

Все в рамках праведной ритмичности земной.

Но вдруг сверкнула вдалеке зарница,

Из черных туч буран-ревун задул.

Метнулась к пашне огненная птица,

И прокатился по вершинам гул!

Стонала тьма, разодранная в клочья!

Цеплялась, злилась: ей свое бы взять!

Засиневел Восток положено, урочно.

Не хочет тьмы земная благодать.

1983 г.

Гимн репрессированным

Им вольные ветры свободу несут,

А птицы на ветках дрожат на весу.

Все помнится птицам железная клеть,

Откуда не всем удалось улететь.

Вольные птицы, не надо бояться!

Пусть ночью вам сны только в радугах снятся!

Ни пули, ни крик, ни продажная рать,

Ни главный орел, что послал умирать!

А птицы на ветках дрожат на весу,

Не веря тому, что их крылья спасут!

Что брошена в яму тюремная клеть,

Что можно им снова свободно лететь!

Вы вольные птицы, не бойтесь полета!

Пусть крылья подбиты, и нет уж кого-то!

В далеких мирах, в поднебесье восславьте

Безвинно убитых, в мучениях павших!

Скорбно дышит земля в безымянных могилах,

Клокочет порой с необузданной силой.

Солнце, в гневе сгорая, по небу плывёт,

Живых на Земле к покаянью зовет!

Вам крылья даны, небеса, для полета!

Вы духом сильны, что так важно для взлета!

Поддержат вас, знаем, родные птенцы,

России могучей другие певцы.

А птицы в полете дрожат на весу,

Не веря тому, что их крылья спасут,

Что брошена в яму железная сеть,

И можно им вновь с громкой песней лететь!

Летите же, птицы! Летите орлами!

Ведь души погибших и с вами, и с нами!

В далеких мирах, в поднебесье восславьте

Безвинно погибших, в мучениях павших.

Исповедь

Смертельные трюки под куполом с детства

Я совершала, не зная про нить,

Связавшую душу с великим наследством,

С генетикой рода, мне давшую жить.

Я кувыркалась на брусьях трескучих,

Страховку над бездной себе не беря!

Босою носилась по стерням колючим,

И груз весь житейский брала на себя.

Стояла открыто на жизненной точке,

Не ведая страха и меры порой.

Не потому ли у младшенькой дочки

С детства тревожный характер такой?

Не потому ли покоя мне нету?

И нет тишины ни на час, ни на миг.

И носит меня бесконечно по свету

Тот прежний, все помнящий раненый крик?

Люди одного века

С каждым годом — круг не тесен!

Застолья реже хоровод!

Печальней звук коротких песен.

И гость стареющий не тот.

Все беспараднее общенье,

Белее гостя голова,

И тост любви без вдохновенья!

Притихшей трапезы слова.

Замолкли радостные звуки.

Одно круженье, без вина.

Все ближе час земной разлуки,

А мыслей мудрых — вышина.

Надежда

Снесут, оставят на погосте,

И скажут добрые слова,

Вздохнут, помянут тебя гости,

В душе подумают: не я!

Пока не я. Еще годочек.

А может, больше проживу?

А может быть, еще пяточек?

А может, больше протяну?

Надежда. Снова ожиданье.

Мы все еще чего-то ждем.

Не сладок мир теперь свиданий!

В надежде все ж пока живем.

Дух отца

Дал мне папа имя латышское.

И фамилию папа мне дал.

Его отчество тоже не лишнее.

Если папа об этом бы знал!

Так, пройдя через боль и лишения,

Поднялась на вершину земли!

Твое имя, презрев все гонения,

Вознесу я в другие миры!

Воскресила безлюдно убитого,

Среди ярости дикой — отца!

Ты прости, что из детства побитого

Не припомню ни глаз, ни лица.

Мой отец. Он — латыш. Гены — вольные.

Без забрала иду по земле!

Не приемлю дела подневольные.

Дух отца-бунтаря — все во мне!

К покаянью не зовут

Замерзают воды холодные,

Тень загубленных бродит в ночи,

Стонут души людские, безродные

Убиенных в рассветном пути.

Называли врагами народными

Мать, отца, неповинных детей,

Умирали в бараках голодными,

От безумства «великих» людей.

Говорила спасибо я Сталину

За счастливое детство свое.

Но доселе судьба моя рваная

Не покинула сердце мое.

Уплывают с холодными льдинами,

Чуть оттаяв, до устья плывут

Судьбы тысяч ни в чем не повинные

К покаянью, устав, не зовут.

Судьбы

Двадцатый год и год тридцатый!

В шеренге строем аль вразброд.

Кто забежал? Отстал от даты?

Кто раньше? Позже упадет?

На пятки сзади наступают.

Прорваться бойкий норовит.

За горизонтом люди тают.

Костер закатный там горит.

В клубок наматывая нервы,

В инфаркте зажимая боль,

Идет толпа, толкая землю,

И выжимая в спинах соль.

Что впереди? То все — далеко!

Что позади? Короткий сон.

Реально чувствовать — жестоко.

Осознавать — печальный стон.

За горизонт уходят люди.

На край уж новые встают.

И каждый думает: что будет?

Но к горизонту все идут.

Любовь моя

По багровеющим полоскам

Закат разрезан вдоль земли,

Любовь моя, подобно блесткам,

Сверкает отблеском вдали.

Я растворилась вся в любви.

Она — всевышнего награда.

Она и явь. Она и сны,

И от беды моя ограда.

Стремится к солнцу колосок.

Его не раз дождем кидало.

Но он подрос и стал высок.

Его любовь к земле спасала.

Ты покидаешь мои сны.

Лучи закатные сгустились.

Любовь моя, мечты мои

В закате жарком растворились.

Раздел 3. ПРЕКРАСЕН МИГ РОЖДЕНЬЯ МУЗ

* * *

Какой туман окутал лес!

Похолодало, видно, ночью.

Роса, упавшая с небес,

Все окропила сочно-сочно.

Сквозь пелену встает рассвет,

Румяным бликом озаряя.

На семь цветов распался свет,

Искрит, на капельках играя.

Прекрасен миг рожденья муз —

Душа невольно в трепетаньи,

Слетает с сердца тяжкий груз

И ангел принял покаянье.

Прекрасен миг рожденья муз.

***

Пахнет глушь смолистыми кореньями,

Где-то тяжко ухает сова.

Лес наполнен мрачными виденьями,

Что ни куст — причуды, терема.

У корней прогорклого осинника,

Положив на землю облака,

Бродит ночь пахучими низинами,

Словно ищет клады тайника.

На лугу, в траве густой, некошеной,

Где стоит багульника дурман,

Где пасутся одиноко лошади,

Стелет ложе утренний туман.

1980 г.

***

Созвездья бледные погасли.

В тумане теплится рассвет.

Среди берез тропой неясной

Скользит по травам росный след.

В лесу лукавая кукушка

Еще не мерила года.

Над речкой к сказочной избушке

Плывут туманные стада.

Склонились ивы в сизой дымке

Над бледной гладью родника.

Заря в пылающей косынке

Вскрывает клады тайника.

Корона в небе золотая,

В червонцах алого венца

Плывет,

Край неба поджигая,

И нет красе земной конца.

1981 г.

***

Стоит камыш над речкой свечкой.

Он стережет утиный дом.

Дуб распластался над крылечком.

А в доме пахнет молоком!

А в доме хлебом пахнет вкусно,

На окнах — красная герань.

На сердце радостно и грустно.

Иду росой, вдыхаю рань.

Замашки города иные,

Иные ритмы, даже гром!

Слышны деревни позывные:

Баран заблеял за углом,

Петух прочистил горло лихо,

Гусь возле речки гоготнул —

И вновь кругом светло и тихо.

Камыш задумчиво вздохнул.

Шуршнет пожухлая солома.

Калитка скрипнет на ветру.

Журавль колодезный у дома

Слагает песню на юру.

1985 г.

***

В кузнях ближних, в кузнях дальних

Отзвенели наковальни.

В росах утренних прохладно.

Разнотравья запах острый.

Неторопкий, сильный, ладный

Взмах косцов по травам пестрым.

Ты послушай! Тонко-тонко

Сталь косы выводит звонко

Песню чудного завета,

Песню света, песню лета.

И солистке вторят хоры —

Трав нескошенных просторы.

1986 г.

Хлебное поле

Пляшет бойко за лесом зарница,

Хлебный запах повис над землей,

Нежно шепчется в поле пшеница

С тишиной, с тишиной, с тишиной.

В спелых росах задумались травы,

Над хлебами комбайны плывут,

Спать рассветы ребятам кудрявым

Не дают, не дают, не дают.

Даль без края в хлебах золотится,

Теплый ветер налит синевой,

Как тобой в этот час не гордиться,

Край родной, край родной, край тверской!

Солнце, в небе лучами играя,

По просторам идет не спеша.

До чего ты, Россия, большая,

До чего хороша, хороша.

1981 г.

***

Тропинка торопит,

По травам петляет,

Кого-то уводит,

Кого-то встречает.

На кочках пушистых

Как глянец брусника,

А в топких болотах

Цветет куманика.

Лягушки в тенечке

Кричат беззаботно.

Над ухом комар

Распевает охотно.

Багульником машет,

За сизой сосной,

Веселый упырь,

Упиваясь весной.

Птицы в чащобе

Устали от крика.

Еще чуть и вспыхнет

У тропки гвоздика.

1981 г.

***

Звездочка в небе колышется кротко.

В нежном тумане качается лодка.

В лодке той теплой — закатные краски.

Шепчутся в ней небылицы и сказки.

***

Покрыта бисером трава,

Зайчонок спит у кочки.

Роняют сонные слова

В березняках листочки.

Притихла утка в камышах,

Сопит себе осока.

Лиса сон видит о мышах.

Спит бойкая сорока.

Не шелохнется лист во сне.

Не закричит кукушка.

Иголки дремлют на сосне

И месяц на опушке.

Одна глазастая сова,

Таращась, бухает слова!

1980 г.

Дороги сыновей

Шагаем дорогой, шагаем тропинкой,

Шагаем совсем без дорог.

Нам снятся нередко лихие годины

Отцовских прожитых тревог.

Землянки сырые и ржавые каски,

Березы у братских могил,

Встают города, как былины и сказки,

Где дождь металлический лил.

Идем через годы! Нам солнце попутчик,

И звонкие песни дожей.

Мы знаем, мы помним: отцовские тропы

Дороги твоих сыновей.

1971 г.

Седьмое чувство

Ведет нас в путь опять седьмое чувство.

Не тянет плеч просаленный рюкзак,

Туризм, товарищ, тоже ведь искусство,

Путей земных неоспоримый факт.

Нам по плечу заснеженные кручи,

Где ледники да скалы для дорог,

Где трутся у подошв спиною тучи,

Где облака валяются у ног.

Зовет нас в путь тайга и север дальний,

Ключей земных неукротимый бег,

Труда и чувств великое слияние

В пути познает каждый человек.

Родной простор лежит в рассветной дымке,

Пылает алым краешком восток,

Встречает утро ласковой улыбкой,

Водой студеной голубой исток.

Нет, не изменит нам седьмое чувство!

Мы пронесем его через года.

Туризм, товарищ, — трудное искусство,

Но мы — его служители всегда.

1975 г.

Полюбил девочку

Ветер дует нам вдогонку,

Ветер кружит стороной,

Полюбил, друзья, девчонку,

И хожу я сам не свой.

У костра моя девчонка.

Отдохни! Не хлопочи!

Месяц ясный, круглолицый

Улыбается в ночи.

Скатерть белую из снега

На ладонях принесу,

Гладит ветер ее кудри,

Золотистую косу,

И морозец синеглазый

Строит глазки за сосной.

Спой, гитара-семиструнка,

Чтоб повеяло весной.

Встали лыжи спозаранку,

Убежали за откос,

Без ума я от девчонки,

От ее пушистых кос,

А девчонка моя — в слезы:

— Как любовь перенесу?

Ведь вплетаю я, Сережа,

В кудри мамину косу.

1976 г.

Клоп и таракан

Клоп сказал: — Друг Таракан,

Надоел мне мой диван.

Ты теперь ведь мистер Редж?

Подыскал бы мне коттедж,

Где тебе, как таракану,

Надо бы иметь охрану!

Таракан повел усами,

Сев на гирю под часами,

Думал, лапками играя.

Наконец промолвил Редж:

— У меня вот мысль какая?

По соседству мой коттедж.

Но! Зачем, мне таракану,

Брать тебя к себе в охрану?

Ты — ленив! Не красив!

И медлительный, скажу.

Как такого ни-ка-ко-го

Я в охрану предложу?

— Все не так! — воскликнул клоп

— Охранять — не значит в лоб

Бить дубинкой, аль стрелять!

Можно хитро охранять!

От меня душок — пахуч.

Ты же знаешь, я — вонюч!

Уверяю, мистер Редж,

Не войдет никто в коттедж!

Эй, трубач, труби отбой!

По знакомой мостовой паренек шагает,

В отпуск прибыл рядовой,

Знак гвардейский, боевой

На груди сияет!

Эй, трубач! Труби отбой!

Все, как по программе!

Прибыл в отпуск рядовой!

Прибыл в гости к маме!

За солдатом вслед бегут пацаны гурьбою.

Вот немного подрастут,

По селу они пройдут

С выправкой такою.

Эй, трубач! Труби отбой!

Все, как по программе!

Прибыл в отпуск рядовой!

Прибыл в гости к маме!

По причине таковой женщины судачат:

— Парень, видно, неплохой!

Шаг чеканный, строевой!

Жених, не иначе!

Эй, трубач! Труби отбой!

Все, как по программе!

Прибыл в отпуск рядовой!

Прибыл в гости к маме!

 1975 г.

Морозец

Идет мороз по травушке,

Шагает по тропиночке,

На травушке-муравушке

Серебряные льдиночки.

Березки закудрявились,

Застыли белоснежные,

Им кружевинки нравятся

Хрустальные и нежные.

Бледна лежит дороженька

В голубоватом инее,

Окошками зеркальными

На звезды смотрит синие.

Морозец знай старается,

Все в поле чистом стужится,

Над речкой белым облаком

Туман печально кружится.

1987 г.

***

Беззвучно капельки дождя

Упали на мои ладони.

Вы, значит, выбрали меня?

Вы сами? По своей же воле?

Пробивши через туч завес,

Летели в бездну так бесстрашно?!

Вы, слезы чистые небес?!

Вы, слезы божьи?!

Вы — на счастье...

Ждите, грачи!

Март наступил. Прилетели грачи.

Только грачам неуютно в ночи.

Худо грачам. Хоть кричи, не кричи.

Мерзнут грачи.

Март наступил. Бьет по крыльям метель.

В тонких сосульках заспалась капель.

Грустно грачам. Хоть кричи, не кричи.

Мерзнут грачи.

Март наступил. В речках льдинки хрустят.

В почках листочки о лете грустят,

Стынут горячие угли в печи.

Мерзнут грачи.

Март наступил. Все кругом замело.

Где-то таится под снегом тепло.

Солнце раскинет над полем лучи.

Ждите, грачи!

1990 г.

Март

Уходит в март последняя лыжня,

И где-то оборвется, растворится.

По сизой кромке тающего дня

Закат задумчиво за горизонт струится.

Кругом слезятся талые снега,

Повисла гроздь сосулек сочных, спелых,

В подпалинах осевшие луга,

Туман плетет узор из кружев белых.

Весна капельная таится у ручья.

С берез сползли белесые платочки,

В природе равноденствие.

Ничья!

А март на веточках знай вяжет узелочки.

1969 г.

***

У талой лужи крылья утки мочат.

Вихрастый воробей устал от суеты.

Гусыни, шеи вытянув, гогочут,

Вдруг ошалев от внешней пестроты.

Кудахчут вразнобой, весну почуяв, куры.

Повис в хлеву овечий кислый дух.

Забыв о царственной своей натуре,

Кричит отчаянно на жердочке петух.

Набухли почки у берез от сока,

Как вымя у коров от молока,

А подгоняя солнышко с востока,

Дождь обронили в поле облака.

1982 г.

***

Проснулся лес, сосульки обронив.

Под ивой-крошкой лужицы-затайки.

Вздыхают ели, лапы положив

На темные прохладные лужайки.

Водой-снежицей до краев полна

Дорога в лес уводит неторопко,

А рядом с нею, чуточку видна,

Под снегом талым притаилась тропка.

1980 г.

Желтый одуванчик

Из травинок блеклых солнечные глазки.

Одуванчик теплый, кто тебе дал краски?

Почему ты, маленький, вспыхнул огонечком?

С виду хоть и слабеньким, золотым цветочком?

— Осенью в светлице травушка увяла.

Матушка-землица корешки прибрала,

До весны баюкала, до тепла хранила,

И живинкой-цветиком первым одарила.

От землицы-матушки — все цветные краски.

А от солнца-татушки — золотые глазки.

1994 г.

Гроза

Небо распласталось над кварталом

И грозится черным кулаком.

Смотрят крыши шифером устало:

— Уж кому, а им-то дождь знаком!

Развернулась туча, загремела,

Молнии кидая невпопад!

Ветер налетел на листья смело,

Заплясал нежданно крупный град!

Заметались воробьи шальные.

Небо опрокинуло бадью.

Пузыри на лужах озорные

Кружат лист — зеленую ладью.

Вдалеке запрыгали зарницы,

Провожая тучу-громадью.

И откуда только знают птицы,

Извещая, что конец дождю?

1986 г.

***

Солнце над полем в небе горело.

Туча от жара насквозь проржавела.

Солнце само докрасна раскалилось.

Тучи на пашню сквозь дыр провалилось.

Дождь лил на землю отвесной стеной,

Теплый, прозрачный, такой проливной!

Раздел 4. СТИХИ РАЗНЫХ ЛЕТ

В этом разделе собраны стихи, написанные в разные годы, а потому такие разные по качеству. Но они мне дороги, так как писались в соответствии с тем временем и с теми чувствами, которые присутствовали при их создании. И почему-то много стихов про осень. Видимо, отдохнув за лето от школьного учебного года, лучше писалось. Многие тексты положены композиторами на ноты. Например, «Раскидали клены листья золотые» — первое хоровое произведение. Его исполнял коллектив, где пела моя мама. А музыка была написана музыкальным руководителем — Анатолием Рощиным.

Что такое стихи?

Пестрый клубок зарифмованных строчек,

Свитых из дум, долгих дел, проволочек,

Странных хождений, прошений, мотаний,

Из боли души и глухого страданья!

Пестрый клубок зарифмованных строчек,

Свитых из слов, запятых, четких точек,

Из светлых флюидов, тепла, биополя,

Из счастья, восторга, волненья и горя.

Пестрый клубочек — в сердце комочек.

***

Дыхание осени. Сырость и тлен.

Прощальные вздохи. Времени плен.

Шептанье невнятное.

Дождь на листе.

Время занятное. Осень везде.

Заалела гроздь рябины

Заалела гроздь рябины,

Вспыхнув, ярко запылала.

Словно красные рубины,

Лето ягоды впитало.

Язычковый пламень бьется

На ветвях осин багряных,

Умирает тихо солнце,

Озаряя лес румяный.

Под березой осень снова

Пестрый коврик расстелила,

А сама, гляди, готова

Мчаться в клине журавлином.

1966 г.

Песня об осени

Листья с веточек слетели,

На полях торчит стерня,

Птицы к югу полетели,

Пахнет осенью земля.

Журавли летят, курлыча,

Воробьишко приуныл,

Моросило утром нынче,

К ночи дождь холодный лил.

Каждый день теперь короче,

Солнце ниже, холодней,

Все мрачней, темнее ночи,

Стынет осень у дверей.

Отсыревший мокрый ветер

Одинокий треплет лист,

Лес прозрачен, тих и светел,

Ручеек студеный чист.

Все, что лето нарастило,

Сыплет осень в закрома!

И с улыбкой снежной, милой,

Принимает дар зима.

Осень, осень! Припасиха!

Есть за что ее любить.

Пришла Зимка-подбериха.

Так положена и быть.

2008 г.

Про осень

Раскраснелся лист осины,

Хоть и не было жары!

Зеленеет хлеб озимый,

Зарумянились боры!

Всюду осень расстилает

Разноцветные ковры,

По-хозяйски убирает

Лета славного дары.

Надевает осень яркий

Плащ не медный, золотой!

Осень хочет быть нарядной,

Пусть уже немолодой!

Осень

Не вздохнет, не взволнуется больше

Отгулявший свое горицвет,

Не засвищет соловушка в роще.

Тлен один да сиреневый свет.

И березки под ветром колючим

Унимают холодную дрожь,

Льнет пугливо к осинкам горючим

Оброненная спелая рожь.

По верхушкам безропотных сосен,

По обочинам черствой межи

Бродит хмурая рыжая осень,

Прячет в лужи ледышки-ножи.

Поаукает осень скорбяще

И разложит по блюдечкам лед.

В голубой заколдованной чаще

Колыбельную ветер поет.

***

Навстречу солнцу, в неба просинь,

Метнула листья в позолоте осень,

Метнула дерзко, с вызовом и стоном!

Не умирать же им с униженным поклоном?!

XXI век

***

Пестрый ковер умирающих листьев,

Шелест прощальный увядшего сада,

Зябкие звуки холодного свиста —

Ветра, раздувшего золото клада.

Шепот невнятной синеющей дали,

Голос последней теплеющей нотки.

В мазках сиротливых полотна печали,

В своей безысходности тихи и кротки.

***

Почернел листочек, закудрявился,

За лихой судьбой своей отправился.

Позолота на листочке — вещь обвальная!

И судьба, как есть, увы! Печальная.

Воспоминание о Неклюдовской дороге Кимрского района (1952 г.)

От окна, разорванная в клочья,

Темнота отброшена к углу,

Свет кидая яростно и точно,

Смотрит лампа сквозь сырую мглу.

Сонно вдруг гармоника вздохнула.

Тишина окутала село.

Под окном рябинушка всплакнула,

Гладит веткой мокрое стекло,

И стоит у самого порога,

Гроздьями тяжелыми дрожа.

Дальше путь, размытая дорога,

За кюветом — темная межа.

Под ногами чавкает противно,

В прелых листьях утонул сапог,

Под напором ледяного ливня

Спину горбит с непривычки стог.

***

На дорогах и пыльно, и солнечно,

В блеклых травах вдруг иней пророс!

Безмятежно шагает, безоблачно

Легкоградусный синий мороз.

Засверкали окошками лужицы —

Отражается солнышко в них!

Ветер в роще без устали кружится,

Напевая предзимний мотив.

Улетают, прощально курлыкая,

В поднебесье на юг журавли,

Смотрит вслед равнодушно-безликое

Побелевшее око земли.

1970-е гг.

Осенние листья

Их было много-много, не знающих покоя.

Они умели дружно, порывисто шуметь,

Они встречали грудью любую непогоду,

Но вот пора настала и листьям замереть.

Я слушала часами их осторожный шепот,

А осень холодила — предвестница разлук!

Они тянули в небо тонкие ладони,

Холодные ладони окоченевших рук.

И ветер осторожно повертывал их к солнцу,

Осеннему, уставшему от земных забот,

А время покрывало темнеющею бронзой

И уносило тайно в тетрадь стихов и нот.

1983 г.

Песня старого дуба

В лесу светло, прозрачно, грустно.

Не слышно песен дней певучих.

Близка зима. На ветках пусто.

Лишь старый дуб поет скрипуче:

— Не вороши изменой, осень!

Еще вернется бабье лето.

Смотри, какая в небе просинь!

Гляди, как солнце разодето!

Его живительные струи

Порой меня еще ласкают.

Мои слабеющие руки

Любви погасшей цену знают.

Но будет день — как наважденье!

Нальются ветви сладким соком,

И я взгляну зеленым оком

На чудный мир — весны рожденье!

В лесу светло, прозрачно, пусто.

Не слышно песен дней певучих.

А в тишине — послушай! — грустно

Замшелый дуб поет скрипуче.

1981 г.

Смотрит осень

Смотрит осень глазами туманными,

Журавлей провожая на юг,

Догорает в осиновом пламени

Медью кованный солнечный круг.

Но пока не побита морозами,

Позолота на каждом шагу.

А рябина румяными гроздьями

Полыхнет вдруг на белом снегу.

1980 г.

Раскидали клены листья золотые

Раскидали клены листья золотые,

Улетели птицы в дальние края,

Солнышко за речкой рано спать ложится.

Только мне не спится, зоренька моя.

Разметались в поле белые снежинки,

Бродит без дорожек вьюжная зима,

В голубых сосульках сладко спят дождинки,

Только мне не спится, мамочка моя.

Над ручьем студеным шепчутся березы,

Дремлет на припеке старая сосна.

Поняла я, мама: то не детства слезы,

Расцветает в сердце девичьем весна.

За селом зарделась гроздьями рябина.

Месяц ясноглазый хмурится порой.

Ты прости, родная, что ушла за речку

Тропочкой желанной, мама, не с тобой.

1974 г.

***

Дала им осень силу красоваться

В златом величье по законам братства.

Летит листва, а ветер их швыряет.

В полете гордо листья умирают.

Зимний сон

В блестящих платьицах

Изящные осинки,

В мороз им снится

Золотой закат,

На тонких веточках

Зеленые косынки,

И праздничный

От солнышка наряд.

Березкам снятся

Желтые сережки

И голубой безоблачный рассвет,

Дождей весенних

Тоненькие ножки,

Росы на листьях

Серебристый след.

И лишь сосна в бессоннице морозной

Печально смотрит в снеговую даль.

Рогатый месяц в палантине звездном,

Накинул ей на плечи тихо шаль.

1960 г.

Первые заморозки

Воронье кричит, не уставая,

Делит место на березе тонкой,

Ива приморожена — живая,

В наледи мостки речушки звонкой.

От рассвета к сумракам унылым

Путь короток. Небо в серой краске.

Поле в черных кустиках остыло,

Лес как в мрачной почерневшей маске.

Первый снег

Припадает снег к земле неслышно,

И скользит по гладким хрустким лужам.

То метель гулять, наверно, вышла!

То метет! То стелется! То кружит!

Все вокруг в снега принарядилось,

Все сравнялось — ни бугра, ни ямы.

Небо в пухлых тучах опустилось

На ворон, кричащих так картаво.

Хлопья снега в белой канители

Приглушили в сердце отклик звонкий,

И, ликуя, кружатся метели

Над родной заснеженной сторонкой.

Виновата пурга

Замолчали, замолкли речушки,

Затеряли в снегу берега,

Запевают тихонько подружки,

А за окнами пляшет пурга.

Побуянит пурга, притомится,

И затихнет у старых ворот,

Ветер ставенькой в окна стучится,

А мне кажется — милый зовет.

Вы, подружки, меня не судите,

Я к рябине заветной пойду,

Полушалок на мне завяжите,

И не ставьте любовь мне в вину.

Кружит, вьюжит пурга, не пускает,

Стонут сосны, морозно звеня.

Одиноко рябина встречает.

Нет, не любит он сильно, как я.

Затерялись под снегом речушки,

Всюду только снега да снега.

Не судите парнишку, подружки,

Виновата, наверно, пурга.

Не вините парнишку, подружки!

Виновата лишь только пурга.

1979 г.

Зимние стихи

Кружева развесив по ветвям берез,

В пляс пустился дедушка — озорной Мороз!

Пляшет, веселится, по сучкам стучит:

— Эх, зима! Попляшешь? — А зима молчит.

Видно, приустала зимушка скакать.

Говорит: «Устала. Мне бы подремать.

Пышным одеялом ты меня прикрой,

Белым покрывалом с головой накрой!

И плащом неколким! Чтоб с боков не дуло», —

Так зима сказала и, зевнув, уснула.

Весна

Мороз и хочет, да не может

Держаться власти ледяной,

Весна с утра сосульки гложет

И в небо дышит синевой.

Сосна, подставив солнцу плечи,

Глядит в сверкающую даль,

Снега слезятся, словно свечи,

Как будто им чего-то жаль.

Ростки озябшие не дремлют,

И, несмотря на талый снег,

Сосут темнеющую землю.

Везде, во всем весны разбег!

***

Кричат и скачут воробьи,

Разбрызгивая солнце в лужах,

А облака, как корабли,

Опять в дали небесной кружат.

Кидая небо на крыло,

Летят домой устало птицы.

Кричит горласто воронье.

Река спешит воды напиться.

На тонких ветках тополей

Проснулись узенькие почки.

Скворец все громче, веселей

Считает клювиком листочки.

Весна, желанная везде

В разливе солнечного света,

Шагает бодро по земле

В одежды яркие одета.

1970 г.

* * *

В небесах, дымящихся от гроз,

Ходит месяц в палантине звездном,

От земли, за много тысяч верст,

Ковш наполнен инеем морозным.

А внизу, в сиреневом краю,

Распевают голосисто птицы,

И, встречая раннюю зарю,

Пляшут в поле первые зарницы.

Трактора, дыша жарой стальной,

Уж ведут подсчет колосьям хлеба,

И висит с небесной синевой

Над землей прозрачный купол неба.

Новости

Над землей летела новость:

— Туча в небе раскололась!

Неужели лопнула?

Снег посыпал хлопьями

На березы, на осинки,

Торопясь, летят снежинки.

Может, туча прохудилась?

Продырявилась? Сносилась?

Родной край

Шагает солнце неторопко

По краю алого востока,

Косым лучом касаясь робко

Струи студеного истока.

Журчит ручей о мягких травах,

О синих росах на лугах,

О тонких ивах, что по праву

Стоят на тихих берегах,

О стройных соснах в сизой дымке,

О рощах трепетных берез.

С лучистой ласковой улыбкой

Шуршит песчаный желтый плес.

Истоки синие России,

Начало всех начал — река.

И словно подголосок милый,

Плывут по небу облака.

Родник

Пробивалась струя родника

Из глубокого тайника,

Заискрилась на солнце робко,

Камнем гладким прошла неторопко,

Разлилась ручейком родниковым,

Под навесом тенистым, кленовым,

Отраженьем осинки качала,

Что-то ласково им журчала.

Не от этой ли малой струи

Все величье моей земли?

Ночная музыка

Колдунья-ночь, накинув шаль

С прозрачным кружевным узором,

К ручью склонилась, и печаль

Поплыла медленным укором

По зыбкой сумрачной воде

К далекой сказочной звезде.

У потухшего костра

Березы в роще, словно в карауле,

Грустит ольха у спящего пруда,

Кувшинки желтоглазые уснули,

Запутавшись косами в невода.

Поодаль, разбредясь в полях, застыли

Пушистые горбатые стога.

И, кажется, по всей моей России

В безмолвной дреме рощи и луга.

В золе, уткнувшись, дремлют головешки,

О чем-то думают со мною у костра,

Да тлеет уголек один не в спешке,

Да шепчет что-то старая ветла.

Над речкой сонной месяц наклонился,

В воде купая серебристый рог,

В кустах упругих шумно распрямился

Пропахший свежим сеном ветерок.

И дрогнули берез косые тени,

Туман расплел причудливый узор,

Рассвет окрасив в малахит сирени,

Идет будить дремотный синий бор.

1960-е гг.

 ***

Туман по травам мягким плыл,

Вздыхало озеро лесное.

Травы дурманной дух сродил

И усыплял вокруг земное.

Играла ночь. Затихло все

Во власти музыки печальной.

Заря, открыв небес окно,

Пришла нежданно гостьей дальней.

Ночь встрепенулась, замерла,

Замолкла музыка ночная.

Идет с востока синева

И пелена дождей густая.

В ночном лесу

Лес темнел. Туман, как молоко,

Расстилался призрачно, легко.

Лист росинку крупную качал,

И прохладе радуясь, молчал.

Тишина, от сырости дрожа,

Разбудила старого ежа.

Зашуршал листочками старик,

Он к ночной бессоннице привык.

В темноте заухала сова:

— Ух да ах! — и все ее слова.

Засветил фонарик светлячок,

И проснулся с песенкой сверчок.

Лопоухий заяц под кустом

Нервно прячет хвостик под листом.

Тонкий месяц дремлет на сосне

И растет тихонечко во сне.

По кустам прозрачно и легко,

Все ползет туман, как молоко.

Ночной лес

Мрачная музыка мрачного леса,

Пристанище тьмы и заблудшего беса,

Контур размытых кустов так неточен!

На черные тени похож очень-очень.

Уханье сов. Звук опавшей хвои.

Шуршанье ползущей во мраке змеи,

Треск отмирающих старых суков,

Ворчанье и шепот гуляющих снов.

Возле лохматых темнеющих кочек

Запах пахучей пугающей ночи!

Мрак! Чернота! Темнота поднебес!

...В безлунной ночи так таинственен лес...

Про гром и дождь

Прогремев, что было сил,

Гром у дождика спросил:

— Хорошо ли ты полил?

Хорошо ли все помыл?

И довольны ли грибы?

И высокие дубы?

Дождь ответил:

— Все в порядке.

И поля, леса, и грядки!

Но вздыхает чучело:

— Вода, видать, замучила!

— Почему? — спросил вновь гром.

— Ведь прикрыт же он ведром?

— А ведро — дырявое,

Потому что ржавое!

Он заткнуть дыру не мог,

Потому-то и промок.

В огороде нынче нашем

Приуныл, тряпьем не машет!

— Коль одежда вся промокла, — гром сказал,

— То дело — свекла!

Надо тряпки просушить!

Ну а ты кончай-ка лить!

***

Небо смотрит в синее оконце,

Как иду по лужам босиком,

Надо мной, не замечая солнца,

Проплывают тучи косяком,

Луч лукавый прыгнул на тропинку,

Добежал до звонкого ключа,

Приласкав повисшую травинку,

Поиграл на клавишах ручья.

Ну а небо, потеряв рассудок,

Поливает знай меня дождем,

И сквозь пальцы ног моих разутых,

Сытно лезет жирный чернозем.

Дождь с градом

Небо в землю струйки

Тонкие вбивает.

Говорят, гроза идет,

Но никто не знает,

Кто там, в небе, молотком

В струйки бьет и бьет!

Почему, как столбики,

Дождь к земле идет?

А потом в обход струи

Полетели градины,

Оставляя синяки

Яркие и ссадины?

Отчего и почему в наш зеленый сад

Кто-то высыпал с небес этот белый град?

Весна

Сверкающей равнины

Как будто не бывало,

Как будто снег искристый

С землей перемешало.

И речка вдруг надулась,

Как будто рассердилась,

Как будто покрывалом

Испачканным накрылась.

Дороги — слякоть просто,

Как будто снег топтали,

Как будто долго-долго

Его нарочно мяли.

Весна пришла лучистая,

Зеленая, журчистая,

С подснежником и ландышем,

С черемухой, сиренью,

С лугами заливными,

С цветами полевыми.

Поздняя осень

Листья с веточек слетели.

На полях торчит стерня.

Не плетет паук качели,

Дышит холодом земля.

Отсырев, продрогший ветер

Одинокий треплет лист.

Лес прозрачен, тих и светел,

Ручеек студеный чист.

Журавли летят, курлыча,

Черный ворон заскучал.

Иней лег на крыши нынче,

Для зимы торит причал.

Стынут лужи к ночи лихо,

В тонкой корочке ледок.

Уплывает осень тихо,

Знать, пугает холодок!

XXI век

Шорох осени

Шорохи в ворохе

Листьев опавших,

Шуршащие звуки

Листочков уставших.

Невнятный, чуть слышный

Тревожный шумок...

Еще шебуршанье —

И шорох умолк.

***

Лес баюкают метели,

Вьюга в снежной канители

По лесу все кружится,

У деревьев вьюжится.

Под снегами спит в берлоге,

Подложив под щеки ноги

Мишка-Толстопяточка,

Меховая пяточка.

***

Колючий ветер бьет в лицо.

И «салом» стынут лужи.

Дрожит земля, забыв тепло,

Звенит от первой стужи.

До черешка продрогнул лист,

Кричат, прощаясь, птицы.

А на ветвях поникших ив

Нахохлились синицы.

На крышах иней вдруг пророс,

Насквозь промерзли лужи.

И запоздалый желтый лист,

С ветвей слетая, кружит.

Осенний лес притих, умолк,

В дремоте сосны, ели.

Им снятся первые снега,

И первые капели.

А метели все летели!

Аккуратные метели

Темной ночью прилетели,

Закружились над полями,

Над лесами и холмами.

И пушистый холодок

Всюду ровным слоем лег.

Месяц в небе стал моложе,

Свет звезды Полярной строже,

Выше звездный небосвод,

На реке стал толще лед.

А метели все летели

В белоснежной канители,

Покрывали снегом крыши,

Облака и что повыше!

Словно кто-то там в разлуке

К нам протягивает руки!

2008 г.

Прошла зима

Прошла зима пушистая,

Кристальная и чистая,

С морозами трескучими,

С полозьями скрипучими,

С метелями,

С поземками,

С сугробами и елками.

Пурга

Кружит, вьюжится пурга,

Прячет все в свои снега.

Словно в пухлые берлоги,

Залегли в лесу дороги,

Ни тропиночки, ни троп,

Под сугробами — сугроб!

Почему Мороз сердит?

Как на елки, елочки

Всю неделю спрос.

Кличет верных подданных

По лесу Мороз:

— Эй, Метель-метелица,

Заметай пути!

Чтобы к елкам, елочкам

Было не пройти!

Ветер Буйный, Северный,

Снежная Пурга! Зарывайте елочки

В пухлые снега!

Ну а я, Морозище,

Тоже подсоблю!

Рукавицы, валенки,

Шубы надублю!

Как на елки, елочки

Всю неделю спрос.

Потому и сердится

В эти дни мороз.

Метелица

Белая Метелица

В роще канителится:

У берез пошуршит,

Пухлой шалью поснежит,

Между кустиков покружит,

Возле елочек повьюжит,

И, откинув покрывало,

Ляжет спать под одеяло,

Под сугробом полежит,

И опять пуржит, снежит!

Ровно в полночь

В ночь под Новый год метели

Вихри снежные вертели.

Ровно в полночь в переулке

Бой часов раздался гулкий!

В тот же миг вдруг над часами

Из снегов возникли сани.

В них стоял хрустальный мальчик,

Из снежинок сшит кафтанчик,

Из снежинок — колпачок,

Рядом — чудо-сундучок.

Скрип полозный!

Хруст морозный...

Бьют часы. Удары — звонки.

Всюду вспыхивают елки!

Словно вспуганные лани,

Голубые взвились сани!

На хрустальный облучок

Сыплет блестки сундучок!

Предвесенние стихи

Похудел мороз. Обмяк.

Приумолк. Состарился.

Он, конечно, не добряк,

Просто день прибавился!

Как положено

Ходит зимушка-зима

В пухлой белой шубке!

Ходит зимушка-зима

В длинной белой юбке!

Ходит зимушка-зима,

Валенки надела,

Много снега намела,

Не сидит без дела!

Мягкий снег, прозрачный лед!

У снежинок — зимний слет!

Все, как и положено!

Все в бюджет заложено!

Льдинка-холодинка

Льдинка, льдинка-холодинка

Повстречалась на пути,

Мимо милых глаз с искринкой,

Ой, никак мне не пройти!

Ох ты, льдинка-холодинка,

До чего же хороша!

Как взгляну, уходит в пятки

Моя пылкая душа!

Приглашал ее на танцы,

Приглашал ее в кино,

Предлагал купить на платье

Ткань с названьем «домино».

Ох ты, льдинка-холодинка!

До чего же хороша!

Как взгляну, опять вскипает

Моя пылкая душа!

Я девчонке равнодушной

Предлагал свою любовь.

А она в ответ смеется:

— Не хочу иметь свекровь!

Льдинка, льдинка-холодинка,

До чего ж замаяла!

Рассердился на девчонку,

А она — растаяла.

1975 г.

***

Белый снег на солнце

Розовый!

Голубой — в тени

Березовой!

На закате станет

Сизым!

Нет конца его

Капризам!

Ну а если посинеет

Или просто почернеет,

Значит, нет морозной стужи!

Значит, скоро будут лужи!

Значит, Зимушка уходит,

А Весна уж рядом бродит!

***

Под ветра свист

Опревший лист

Резко наклонился,

Словно старый акробат

Изнемог, свалился.

Листик ветром понесло,

В ямах кувыркая.

Даже солнце не спасло.

Вот судьба какая!

Улетал за поворот,

За тропу-дорогу.

Дотлевая, там живет,

Чахнет понемногу.

А над деревом родным

Вновь весна старается.

Изо всех возможных сил

Птицы заливаются.

И на веточке опять

Листик клювик точит.

Не желает больше спать,

Лезет днем и ночью.

Развернется, заблестит

Изумрудом ярким.

Ты красуйся! Время — миг!

Жить под солнцем жарким.

Зимняя тайна

Под пушистым покрывалом

Есть подушка с одеялом.

На подушки, бросив ушки,

Спят тропиночки-девчушки

Словно в теплые берлоги,

Залегли в снега дороги,

Ни тропиночек, ни рек,

Всюду мягкий пухлый снег.

***

У заснеженных берез

Зайцы прыгают в мороз,

Пляшут, греют лапки —

Беленькие тапки!

Чтоб не мерзли ушки,

Шапки на макушки.

Распушили шубки,

Греют лапкой зубки.

Я не жадина

Говорила градина:

— Я совсем не жадина!

Если надо, так возьмите,

И в ладошки подержите!

Снова буду я не льдинкой,

А холодною дождинкой.

И растает во мне лед.

И дождинкой,

Дождевинкой

Меня кто-то назовет!

* * *

От капели дождевой

Воздух словно голубой!

А на капельках дождя

Радуга играет.

Птицы солнце, как вождя,

Песнею встречают!

А оно в ответ горит,

Хоть и рано встало,

В золотых лучах парит.

Ясно: не устало!

Радуга

Только дождик перестал,

Лес светлее, краше стал.

А над лесом радуга

Выгнулась дугой!

Кто не видел радугу

Яркую такой?

Выходи поглядеть!

Больше нет ненастья!

Говорят, что радуга

Нам дана на счастье!

По грибы

Дождь прошел. Умылся лес

Распушился до небес.

Мы в росе купаемся,

Мчимся за грибами,

Лес нам отзывается

Всеми голосами.

Все кругом кричат: а-у!

Очень громко, лихо.

Эхо спряталось в траву

И сидит там тихо.

Раздел 5. ПОЭЗИЯ СЕРДЦА

Далекое детство

Далекое детство виденьем забытым

Нет-нет да вернется ко мне,

А если терзают мне сердце сомненья,

Цыганка приходит во сне.

Склонившись, роняя тяжелые пряди,

Монисты рукой теребя,

Тихонечко шепчет и волосы гладит:

— Пусть горе минует тебя!

Давно это было.

Наш дачный поселок,

Мне помнится, был голубой.

За речкой закатного солнца осколок

Разбился о крест золотой.

В церквушке цыганка рыдала босая,

Накидка упала с плеча,

У гроба, из досок неструганых, тускло

Горит восковая свеча.

Бабенка в углу поминает утопших,

Владыку кляня за обман.

Священник бормочет молитву усопшим,

Кадилом взбивая дурман.

Святые на фресках, по блюдечку очи.

Распятьем грозят образа.

Смотрят святые! Закрыв, между прочим,

На горе людское глаза.

Закатного солнца зловещие блики

Сжимают в ладони пятак.

Старушка седая букетик гвоздики

Дает мне у церкви без денег, за так.

Гвоздики. Лишь знавшие солнце, с любовью

Легли на мальчишечью грудь.

За гробом ушла с одинокою болью

Цыганка в неведомый путь.

А я, как сиротка, прижавшись к осинке,

Гляжу растревоженно вслед.

...Не те ли, забытые детства слезинки,

Открыли поэзии свет?

1969 г.

Какой я веры?

Я не крещена. Нет креста,

Не окропил святой отец.

Хоть в мыслях, в думах я чиста,

Все ж трепещу, держа венец.

Не обратилась к богу я.

Какой я веры? Не пойму.

О Боже! Не суди меня,

Когда на суд я твой приду.

Быть может, католичка я?

Аль мусульманки моя плоть?

Какая вера для меня?

...Храм христианский гонит прочь...

Не вразумил мой дух никто,

Крещусь в сплетении молитв.

И вопрошаю: «Кто я? Кто?

Кто дух души моей хранит?!»

Венец духовный я несу,

Душа моя парит, плывет.

Я слова Божьего прошу:

Пусть ангел веру назовет!

Август 1996 г.

***

Сколько в мире чудесного света!

Мы во власти любви и влеченья.

А вокруг нас — горячее лето,

Шепот вслед — не имеет значенья,

Позабыты законы иные,

Только мы, только мы во вселенной,

Чувства наши совсем не земные,

Души наши нетленны, нетленны.

1988 г.

Калязинские кружева

Ой, да Волга синяя серебром блестит,

Ой, девчонка милая о дружке грустит.

Все грустит, печалится, кружева плетет,

Песней своей девичьей милого зовет.

Догорают во поле солнышка лучи,

Ворон сизым соколом в поле не кричи,

Голубое кружево стелется к реке,

Где-то милый суженый в дальнем-далеке.

В поле не колышется золотая рожь,

По ветвям неслышная пробегает дрожь,

Кружева узорчаты в девичьих руках,

Словно паутиночки в светлых жемчугах.

Вейся, вейся, ниточка, словно белый след,

Ходит под окошками голубой рассвет,

Красота привольная русской стороны

Да с любовью девичьей на узор легли.

Вейся, вейся, ниточка, словно росный след,

Ходит под окошками голубой рассвет.

1973 г.

Тишина

Над городом сомкнулась тишина,

На плечи положив тихонько руки,

Прошлась по улицам на цыпочках луна,

Зажгла огни и погасила звуки.

Тишина над Волгой и Тверцой,

Тишина повисла над причалом.

Входит вечер в город мой родной,

Где любви и радости начало.

Затеплились уютно этажи,

Балконы потянулись к синим росам,

Туманы сонные лениво поползли,

Луна льняная дремлет над откосом.

Тишина над Волгой и Тверцой,

Тишина повисла над причалом.

Засыпай же, город мой родной,

Ты любви и радости начало.

Не гаснет только свет в твоем окне,

А зоренька простерла в город руки.

Идет рассвет проспектами к тебе,

Рождая солнце, зажигая звуки.

Тишина над Волгой и Тверцой.

Тишина повисла над причалом.

Просыпайся, город мой родной,

Ты любви и радости начало.

1977 г.

Голубые озера

В мой край голубой, приозерный,

Влюблен не на шутку, всерьез!

Мои голубые озера,

Мой край белоствольных берез.

В золотой излучине шепчет сонный плес,

Сосны корабельные, рощи из берез,

Здесь родится Родины голубой простор,

Здесь истоки синие «Голубых озер».

Над широкой заводью раскидался клен,

Он в просторы русские, как и я, влюблен!

Песня белокрылою чайкою летит,

Небо синеокое воду голубит.

Утро просыпается, полное зари,

Тишину лазурную ты мне подари,

Голубое озеро, золотистый пляж,

Солнце льется ласково на тебя, на нас.

Вдаль пути-дороженьки скоро позовут,

Сонные автобусы на пригорке ждут.

Не спешите, зореньки! Пойте, соловьи!

Стынет синью озеро в голубой дали.

1972 г.

Я люблю, я всем сердцем люблю!

Лунный свет дымкой сизой, рассветной,

Опустился легонько в поля,

В травах росных тропой неприметной

Бродит радость девичья моя.

Ветер ласковый, словно влюбленный,

Обнимает в росиночках лен,

Над заросшей тропинкой зеленой

Наклонился задумчиво клен.

Я иду сквозь высокие травы,

Удивленно встречая зарю!

Вы, подруженьки милые, правы:

Я люблю! Я всем сердцем люблю!

Я люблю вас, рассветные дали,

В голубинках льняные поля,

Здесь мы солнце с любимым встречали,

Здесь родимая сердцу земля.

1970 г.

Ноченька

Небо зарумянилось, словно маков цвет.

К тихой Ночке тянется голубой Рассвет.

А Ноченька туманится,

К Зореньке не тянется,

К Зореньке, ой ли...

Ночка дня сторонится, прячется в лугах,

У ручья хоронится в росных жемчугах.

А Рассвет румянится,

С белой шалью тянется,

К Ноченьке, ой ли...

Бродит перелесками ласковый Рассвет,

Ищет ночку темную, льет печальный свет.

Все Рассвет туманится,

К Ноченьке все тянется,

К Ноченьке, ой ли...

1968 г.

В летней ноченьке зорька прячется

В летней ноченьке зорька прячется,

И в окно стучит настороженно,

За березами — нет! не кажется!

Ждет дружок меня, как положено!

Выйду в сумерках на крылечко я.

Смотрят звездочки настороженно,

А луна взошла белоокая,

На любовь глядеть, как положено.

За калиткою — все сирень-кусты,

Друг идет ко мне настороженно.

Я скажу ему: «Неужели ты?»

Удивленная, как положено.

В летней ноченьке зорька прячется.

Смотрят звездочки настороженно.

А любовь моя! Нет, не кажется!

Твоей нежностью огорожена!

Любимому поэту

От напряженья будто пьян,

От чувств устал, а сердцем весел!

Бьет поэтический фонтан,

Вминая в бархат теплых кресел.

Взлетают птицами стихи,

Стихи изящны и легки!

...Гипоталамус нервно бьется,

Поэт рыдает и смеется.

Наполнен страстью темный зал,

Вот-вот в признанье захлебнется,

Восторг в ладонях — как запал,

Еще минута — и взорвется!

От сердца к сердцу только миг,

Безумства общего начало.

Поэт умолк — и рифма пала,

И почему-то зал молчит.

Ползет коварный нервный тик.

Твое лицо — святого лик.

От напряжения — качало.

Вдруг тишину прорезал крик:

— Браво! Бра-во!

1989 г.

Я приду к тебе

Я приду к тебе с белым туманом,

Запах дремлющих трав принесу,

И, наполнив любовным дурманом,

На окно твое брошу росу.

Я войду к тебе лунным разливом,

Серебристым далеким лучом,

Я ворвусь к тебе ветром счастливым

И подушки коснусь горячо.

Я легонько встревожу ресницы

И дыханьем твоим подышу,

А тебе пусть, любимая, спится.

Я ответной любви не прошу.

1970 г.

***

Прости меня, что я волнуюсь,

Когда проходишь стороной.

Я каждый раз тобой любуюсь —

Желанной, милой простотой.

Прости за то, что если спросят,

Скажу, что так должно и быть:

Люблю тебя светло и просто,

Как на земле должны любить.

***

Любовь — живительная лира,

Была и есть с рожденья мира.

Над человеком знает власть:

В ее руках оружье — страсть!

Еще одно неплохо знать:

Любовь верна, но... и не мать!

Но знаем точно: эта лира

Нужна для продолженья мира!

***

Звездочка в небе колышется кротко.

В нежном тумане качается лодка.

В лодке той теплой — закатные краски.

Шепчутся в ней небылицы и сказки.

***

Затихают трамвайные скрипы,

Спят машины давно в гараже.

Смотрят в окна задумчиво липы:

— Спит ли мать на втором этаже?

Снова где-то девчонка смеется,

Колокольчиком голос звенит!

— Ничего. Все пройдет. Обойдется, —

Сердце матери ночью болит.

Материнское сердце все слышит.

Редко пишут. Чуть чаще — звонят.

То посылочку к празднику вышлют.

— Не к добру нынче птицы галдят?!

Скромно шепчутся тихие липы,

Лист зеленый прижался к стеклу.

Снова где-то трамвайные скрипы

Наяву, на ветру, поутру.

1987 г.

Тополь-тополечек

За околицей села тополь серебрится,

А дороженька бела, в звездочках искрится.

Тополь мой, тополек!

Тополь-тополечек!

Жду-пожду, жду-пожду.

Не идет дружочек!

Где ты ходишь, милый мой? Замерзают ножки.

А морозец озорной щиплет за сережки.

Тополь мой, тополек!

Тополь-тополечек!

Не идет, не идет!

Не идет дружочек!

Знать, серьезные дела держат агронома!

Аль любовь не так сильна, что сидит он дома?

Тополь мой, тополек!

Тополь-тополечек!

Подожду, подожду,

Подожду... чуточек.

Но от тополя домой все же не ушла я,

Ведь сказал же милый мой: «Жди меня, родная!»

Тополь мой, тополек!

Тополь-тополечек!

Подожду я, подожду!

Я еще чуточек!

Эх! Подожду я...

1972-1973 гг.

Любовь-наказание

Сыплет небо звездочки на мои ладони,

Я иду по тропочке к реченьке-тихоне.

Речка моя, реченька! Синяя водица!

У меня на плечиках платьице из ситца!

Над рекой туман плывет, в перелесках тает,

За селом гармонь поет, обо мне страдает!

Ты не плачь, не плачь, гармонь!

Не играй страданья!

Сердце девичье — не тронь!

Любовь — наказанье!

Тропки пухом замело, тополя взгрустнули.

Тихо слушает село. Петухи уснули.

С переливами поет за рекой гармошка.

Пусть поплачет, позовет гармонист немножко.

Ой ты, реченька моя! Синяя водица!

У меня на плечиках платьице из ситца!

1980 г.

Ты опять мне снишься

К нам весной приехал паренек веселый,

Строил клуб в совхозе, веселил девчат.

Много гармонистов есть у нас в поселке,

Но таких, как этот, нет среди ребят.

Ты опять мне снишься, парень синеокий,

В золотых ресницах — глубина озер.

Месяц в небе тоже бродит одинокий,

К речке устремляя серебристый взор.

Я иду тропинкой, просекой широкой,

Где гулял с веселой песней гармонист,

У берез притихших свет звезды далекой

Слушает прощальный соловьиный свист.

Растеряла листья красная осина,

Улетели к югу нынче журавли,

В путь их провожала гроздьями рябина.

Журавли вернутся. А вернешься ль ты?

1970 г.

Поют узорные гармошки

Дождь печально по окошкам льется,

Отлетел с берез последний лист.

А девчонка весело смеется.

Нравится девчонке тракторист.

Полюбился ей парнишка бравый.

Ой, любовь! Полна, как закрома!

Заискрил снега мороз кудрявый,

Правит тройкой русская зима.

Замела метель пути-дорожки,

Чистый снег прикрыл совхозный край,

Вновь поют узорные гармошки,

Воспевая новый урожай.

По селу поземка кружит, вьется,

В синих рощах ветра зябкий свист,

А девчонка весело смеется,

Ей одной играет гармонист.

1975 г.

Рождение чувства

С ресницы девчонки

Упала слезинка,

Крошка-горошинка —

Сердца росинка.

Упала слезинка

На листик зеленый,

На нежный, еще ни в кого не влюбленный.

И зацвели на лужайке подснежники,

Голубоглазые цветики нежные.

На лепестках их —

Цветные горошки.

Горошки-росинки

Упали в ладошки

Девчонке-влюбленке,

И та рассмеялась,

И к лепесточкам

Губами прижалась.

***

Дышит поле рассветом, запах хлеба хмельной.

А за речкою где-то все вздыхает гармонь,

Все вздыхает трехрядка, все поет о любви,

В роще трепетно, сладко вторят ей соловьи.

Тропиночка

Ой ты, тропиночка, тропиночка моя!

Поверни, тропинка, в милые края,

Где роса лежит на скошенных лугах,

Где ночует солнце рыжее в стогах,

Где раздолье да приволье вдалеке,

Где девчоночки с колечком на руке.

Сети-невода

Реченька-быстриночка, яблонька в цвету,

Я на речку утречком погулять пойду.

Речка моя, реченька, синяя вода!

Ставит парень в реченьке сети-невода.

Звездочка далекая подмигнула мне,

Что любовь взаимная бродит по земле.

Речка моя, реченька, синяя вода!

А глаза у милого — сети-невода.

Плещет рыбка серебром в заводях реки,

Над любовью солнечной шутят рыбаки:

Речка наша, реченька, синяя вода!

Что, попала, девушка, в сети-невода?

1977 г.

Какая я счастливая!

Отшуршали поземкой метели,

Отзвенела капель за окном,

Соловьи, заливаясь, запели

У березок за нашим селом.

Шелком стелются мягкие травы,

А ромашки — березкам под стать!

Соловьи голосистые правы:

Разве можно рассветами спать?

В косы песни соловьи вплетают,

На ладонях росинки тают.

Что со мною, березки, не знаю,

Радость сердца я вам отдаю!

Березонька-подруженька, березка говорливая!

Березка моя русая. Счастливая, счастливая!!!

Льняное поле

Не волной морскою взбиты,

В нежной пене облака,

Голубой росою мыты

Зорей трепетных шелка.

А кругом поля льняные,

В голубинках лен густой.

Я люблю поля родные

Стороны моей тверской.

Бродит солнце не над морем,

Не в короне золотой,

Ходит солнце льняным полем,

Гладит стебель налитой.

Все поля, поля льняные,

Серебрится лен густой,

Я люблю поля родные

Стороны моей тверской.

Лен густой да волокнистый

Нынче вырос на земле,

Вырос лен тугой да чистый

На родимой стороне.

Все поля, поля льняные

В стороне моей тверской,

То земля моей России,

Ей поклон от нас земной.

 1973 г.

Кукушки

Сидели на опушке

Веселые кукушки,

На веточке дремали,

От скуки куковали:

О тропочке лесной,

О ландышах весной,

О золотой поляночке

У речки-серебряночки.

Подсел к кукушкам леший,

Веселой песней тешил,

Плясал на ветке лихо,

Шептал кукушкам тихо:

О тропочке лесной,

О ландышах весной,

О золотой поляночке

У речки-серебряночки.

Влюбленные кукушки

Ждут лешего в избушке,

А он по лесу ходит,

Девчонку за нос водит:

По тропочке лесной,

По ландышам весной,

По золотой поляночке

У речки-серебряночки.

1980 г.

Песня о Волге

В краю искрящихся озер,

Где росы жемчуга красивей,

Где звонкий птичий перебор,

Истоки синие России.

Журчит тихонечко ручей

По камням гладким неторопко,

В объятьях солнечных лучей

Поет березкам нежно, робко.

Кругом поля, мои поля,

Поля широкие, льняные,

Тверская милая земля,

Частица Родины — России.

Журчит тихонечко ручей

По камням гладким неторопко,

Земную силу от ключей

Вбирая трепетно и робко.

Притих сосновый синий бор

В разливе алого заката,

Шагнула Волга на простор

Красой и силою богата.

Течет привольная река

По-русски: плавно, неторопко,

Сквозь бури, штормы, сквозь века

Течет Россией чудо-Волга.

1970 г.

Раздел 6. НЕМНОГО ГРУСТНЫЕ СТИХИ

Равнодушие

Она ушла, когда светало.

Рассвет рекой уныло плыл.

От дум душа ее устала,

Казалось, воли нет, ни сил.

Комок в груди у сердца. Тесно.

Растаял, что ли, бы чуток?

Искал в лугах низинных место

Тумана бледный холодок.

Роса слезой на мягких травах...

Дремал задымленный покос...

Над росным полем величаво

Вдруг встало солнце во весь рост!

Она в траву лицом упала,

И не стыдясь косых лучей,

Раскинув руки, зарыдала.

И стало в сердце горячей.

Потом бродила в рослых травах,

Вздыхала сонная земля,

А он сказал ей утром: «Право,

Не знаю, чем обидел я».

Сказал, повел плечом лениво,

В глазах плыла все та же ночь.

А солнце жгло, что было силы!

Но чем могло оно помочь?

1987 г.

В партере женщина вздыхала

В партере женщина вздыхала.

Я розы пышные держала,

И, боль души превозмогая,

У ног чтеца их положила.

Совсем короткие мгновенья

Я прожила в минуты эти.

Пусть все придумала,

Не более... но...

Отдохнуло сердце в боли.

1988 г.

***

Не читай нотации. Устала.

Знаю все давно и наизусть!

Я к груди, старик, тебя прижала,

Чтоб прогнать из сердца боль и грусть.

Что ж! Привычка вяжет нас с тобою.

Где любви живительный родник?

Да! Зовутся некою судьбою

Наши отношения, старик!

* * *

Все, что было с тобой пережито,

Все забыто, забыто, забыто.

Был ты другом мне? Был.

Был ты близким.

Вот за это поклон тебе низкий.

Я не плачу теперь от печали.

Мои боли давно откричали.

И от радости тоже не плачу.

Равнодушна в беде и в удаче.

Все, что было с тобой пережито,

Все забыто.

Пусть будет забыто!

Монолог женщины

Не клади мне руки на плечи,

И в глаза не смотри. Не надо!

Знаю, больше не будет встречи.

Как ни странно, я, кажется, рада!

Умоляешь в решеньи отсрочки?

Уверяешь — другая постыла?

Существуют в грамматике точки.

Да, остыла, к тебе я остыла.

Пусть судачат бабы замужние

И встречают мужей неверных!

Брось слова о любви ненужные!

Ты же знаешь, как это скверно.

Чем я хуже других наседок?!

Ты сравни меня напоследок!

Тебе нравится каждая юбка.

Я ж, прости, извини — однолюбка!

***

Любовь была, да ушла

Незаметно и грустно.

В сердце пустынно,

И в мыслях пусто.

Но вот глаза

Промелькнули случайно,

Толкнули в сердце

Клапан отчаянно.

Ах сердце, ты сердце!

Совсем нет сознания!

Снова — волнения!

Снова — признания!

Лебедушка

Мне бы не печалиться

По милому дружку,

Гордою лебедушкой

Ходить по бережку,

Кабы белый лебедь мой

Прилететь бы мог,

Не роняла б перышки

На златой песок.

Мне бы не печалиться

По милому дружку,

Сизокрылой чаечкой

Ходить по бережку,

Золоченым веслышком

Умывать зарю,

Колдовать над гнездышком

В голубом краю.

Мне бы не печалиться

В разлуке по дружку,

Девицей-невестушкой

Гулять по бережку,

Поджидать бы сокола

Ясного домой,

Да в чужой сторонушке

Синеглазый мой.

Бабье лето

Навстречу лес, нарядный лес.

В янтарь береза разодета.

Горячий свет бежит с небес.

Стоит в зените бабье лето.

Ты в глушь лесную уходил,

А вслед пылала гроздь рябины!

Туман низиной плыл и стыл,

Гася закатные рубины.

Какая тишь! ...Остановись!

Да поаукай! ...Не решился.

И наши тропки не сошлись,

Мы в трех осинах заблудились.

***

В лес осенний уйду, не спрошусь!

По листве пожелтелой пройдусь.

Посижу у лесного ручья.

Шепчет он мне: «Ты чья? Аль ничья?»

Наброжусь, навздыхаюсь в тиши,

Накружусь без дорожек в глуши,

Накричусь, нааукаюсь всласть.

Я одна. Мне свобода и власть!

Не всплакну, журавлей провожая.

Своим чувствам теперь госпожа я!

Гос-по-жа-я!

Гос-по-жа-я...

Я пройду через чащу лесную.

Через осень увижу весну я!

1980 г.

Песня ожидания

Следы нитью сдвоенной вяжутся,

В пушистых снежинках следы.

Минута мне вечностью кажется.

Уж нет ли с тобою беды?

Мороз белобровый старательно

Плетет кружева из берез,

Осинки застыли мечтательно,

По-зимнему, полные грез.

В аллеях задумчиво кружится

Лилово-сиреневый снег,

Снежинки мохнатые вьюжатся,

Ложатся на узенький след.

Ты звездочкой нежной, далекою

Вот вспыхнешь у звонких берез,

Снегурочкой вдруг синеоокою

Ты словно из сказки придешь.

Следы нитью сдвоенной вяжутся,

В пушистых снежинках следы.

Минута мне вечностью кажется.

Уж нет ли с тобою беды?

1974 г.

Ты ушла

Тают света лучи в посиневшей ночи,

Зашуршали листвою тропинки.

Журавли не кричат,

В рощах птицы молчат,

И замерзли на ветках дождинки.

Голубеет звезда, не искрится вода,

Лед ласкает мостки переправы.

Ты ушла, как дожди,

Не сказав даже: «Жди!»

Сердце стынет, как блеклые травы.

Заалел край земли в синеокой дали,

Простодушно зима смотрит в окна.

Счастье где-то в пути,

Как догнать, как найти?

Ветер бьется в замерзшие стекла.

Ты ушла... Нет тебя... Нет тебя... Нет тепла

В сердце грусть... Ну и пусть...

Не солгу, не солгу!

Ты ушла навсегда,

В сердце только беда...

Ну, а я без тебя — не могу.

1979 г.

Раздел 7. СОВСЕМ ГРУСТНЫЕ СТИХИ

Лунные стихи

На тоненьких невидимых ножках

Скользит над землею луна,

Загадочно и полунощно,

Небесного света полна.

Лучом край земли задевая,

В мерцанье сверкающих звезд,

Лучами нелепо играя,

Мостит свой безоблачный мост.

Неясные мысли роятся,

От лунного света — легки,

На белый листочек ложатся,

Рожденные ночью стихи.

***

Скажу, не случайно поэты,

Свидетели в этом — века,

Слагают ночами сюжеты,

В которых сверкает строка.

То полная лунного света,

То таинства звездной ночи,

Когда, побывавшая где-то,

Душа возвратилась к свечи,

К огарку! Чтоб лунные блики

Вдруг приняли облик стиха,

Рождая небесные книги,

Которым, дай Бог, жить века.

Стихи о творческом самочувствии

Волна небес приносит озаренье,

Смывая с сердца горести налет,

Рождая образ, новое виденье,

Даря душевный неземной полет.

О чудо! Счастье творчества! Волненья!

О сладкий миг — рожденье тихих строк.

Бальзам на сердце! Радость! Вдохновенье!

Из лепестков — венок! И к небесам рывок!

Любовь уходит

Последний взгляд, наброшенный на плечи.

Последний поцелуй еще не сжатых губ.

Горчинки след от уходящей встречи,

Прощальный взгляд, дрожанье теплых рук.

Любовь уходит. И на миг смятенье.

Прочитана страница невпопад!

Вновь тишина и полное неверье,

А в памяти печальной искры взгляд.

Любовь уходит медленной походкой,

Уходит тихо, с болью примирясь,

Любовь уходит незаметно, робко,

От судных взглядов сторонясь, таясь.

Любовь уходит в пустоту Вселенной,

Отдав тепло прочитанных молитв.

Душа любви — комок всех чувств нетленных!

Любовь земная — для Вселенной миг!

Под знаком солнца

На крыльях огненных несут

Меня по жизни чудо-кони!

Редеет вражеский редут,

Вразлет летят их крошки-пони!

А я скачу сквозь тьму и зло

Навстречу яркому светилу,

Ведь солнце силу мне дало —

Мое небесное горнило.

Оно лучом своим палит,

Дыханьем пылким обжигает!

Но жар меня не пепелит,

А только силой заряжает!

Безумство, страсть, огонь дарит!

В объятьях солнечного света

Моя душа поет, парит

В лучах сияющего лета!

Зачем стою на сцене?

Зачем, скажите, я стою на сцене?

Читаю строки в памятном бреду?

Кровь безрассудно закипает в вене.

Зачем я прошлое свое на суд веду?

Зачем делюсь со зрителем волненьем?

Сжимая сердце в трепетный кулак?

Зачем мне знать о боли ваше мненье?

Ведь я сама избрала свой Гулаг?!

Зачем делюсь душевным изувечьем?

А сердце наизнанку и на шест?!

Как беззащитен ты, поэт,

В признанье вечном,

Неся прилюдно

Чувственный свой крест...

4 февраля 2001 г.

***

Спустилась ночь с небесным мраком,

И мысль, бессонницу храня,

Терзает сердце тяжко, с гаком!

Сжимает грудь судьбы змея.

Порой до самого рассвета

Неведом сон — душе покой.

Нет в мыслях радужного света,

И мозг зажат дурной рукой.

Жизнь пролетела, как мгновенье,

Оставив шрамы там, внутри.

А детства, юности — виденья,

Как сон, витающий вдали.

Ты потянись — рукой достанешь

Недавних лет мечты свои.

Как ни старайся, не обманешь

Зимы дыханье от земли.

Бессонница

Бессонница в душе рождает

Томящий слабый сердца тик.

Лишь старики то чувство знают

И молча Бога призывают:

Без боли б умереть хотели,

И, дал бы Бог, в своей постели,

Уход из жизни — тихий миг.

Лунная грусть

Не бьют часы. Но знаю: полночь.

Я в этот миг затих в ночи

И как молитву: помнишь!

 Помнишь! Шепчу при отблесках свечи.

Захочешь ли делить со мною

Все муки прожитого дня?

Вдруг стану я бедою?

Обузой грешной для тебя?

Все радости и все невзгоды

Не бросишь, понесешь с собой

И сквозь непрожитые годы,

Делясь со мной своей судьбой?

С поклажей горькой, с думой тяжкой,

Я словно проклятый бреду!

Надежда? Есть. Но счастье — сказка.

Я лучше в прошлое уйду!

Я не пишу хвалебных гимнов

Я не пишу хвалебных гимнов,

О прошлом оды не слагаю,

И слов слащавых, сладко-липких

В своих речах не замечаю.

Иду к барьеру без оглядки,

За что себя благодарю.

Свинцом расплавленным в десятку

Попасть я Господа молю.

Совсем неведома мне низость

И попрошайство на издат,

По восходящей планке движусь

К погонам звездным, как солдат.

Я не пишу хвалебных гимнов,

Я по стерне всю жизнь иду,

А потому под серым ливнем

Не тлею я, а вновь горю.

Любви нелегкая дорога

Темнеют закаты жаркие,

Звездочки вспыхнули яркие,

Небо прогнулось под куполом,

Земля наполнилась звуками!

Месяц в блестящем инее,

Плывет по небесной линии.

В сердце бьется тревога:

Любви нелегкая дорога.

Море бушует слепо,

Волны плещутся в небо,

Волны швыряются камнями,

И бьются о скалы рваные!

А небо такое высокое!

Тайна Вселенной далекая!

А звезды такие яркие,

А губы, как угли, жаркие.

Звезды глядят ясноглазые,

А мы с тобой совсем разные.

Забилось сердце

Забилось сердце. Ритм ужасный.

Куда торопится, спешит?

Минута жизни — миг прекрасный.

Предсердье клапан тормошит.

Еще секунда. Полночь грянет,

И стрелка времени замрет.

Сердечный ритм все вянет, вянет...

До ноль часов не добредет.

Затихло все. И боль пропала,

И нерв надломленный лежит.

Мгновенье, миг, и сердце встало.

Курантов бой не воскресит!

Увяли тонкие сосуды,

Но мозг еще живой в ночи...

Исчезнут в мире пересуды,

Как этот язычок свечи.

Окаменеет сердце скоро,

И улетит душа, любя,

Где звуки ангельского хора

Приемлют душу, не скорбя.

2000 г.

Душа младенца — Божий мотылек

Молитва

Младенец умирал...

Безвинное дитя...

Металась мать над колыбелью сына,

Молилась мать:

— Не отнимай, мой Бог,

Того, кого на свет земной явила.

Не отнимай же, Боже!

Душу не бери

Еще совсем невинного младенца!

Мою взамен отдам!

Ну, Бог, возьми!

Возьми не часть,

А полностью — все сердце!

Возьми же, Боже,

Душу не его!

Возьми мою! Я умоляю слезно!

Пускай живет мой сын в земном краю,

А я в безмолвном и далеком — звездном!

А коль берешь, возьми мою!

Неотделима я отныне. Знаю,

Что там в твоем божественном миру

Молиться буду, за грехи сгорая!

Не покидай, не оставляй, сынок!

Взгляни на солнце, на земные краски! —

Рыдая, нянчила безжизненный комок,

Еще чуть теплый от любви и ласки.

Свершила грех. Не бросила дитя.

Ну как оставить одного младенца?

И, помолившись, жизнь душой любя,

Остановила мать свое больное сердце.

Душа младенца — Божий мотылек.

Горят во храме поминальном свечи.

Прижав к себе угасший огонек,

Летит душа для Божьей судной встречи.

1998 г.

Тема не для темы

Я не люблю бывать на кладбище:

Наполнен воздух грустнотой,

Где в глубине — людское пастбище

Спит под ухоженной землей.

Что фотографии умерших?

Когда под крышкой гробной —

Тлен!

И оттого в душе замерзшей

Все чувства прочно взяты в плен.

Цветы, венки, кресты, оградки...

А жизнь уходит без оглядки...

Зачем суеты и дележки?

Остепенись! Подумай тут:

Ведь возле узенькой дорожки

Всего клочок земли дадут!

2006 г.

***

Умирают душевные чувства.

Оставляет меня искусство.

Уступая место боли.

И не радует солнце боле.

И веселые мысли увяли.

Потускнели заката блики.

Душу в плен силы черные взяли.

И мрачнеют людские лики.

Душу в плен силы черные взяли.

И не вырваться, не отбиться!

Их объятия всё теснее.

И всё дольше мрак жизненный

Длится!

Конец XX века

Златое племя — золотого века

Уносит время в небыль человека,

Уносит вдохновенье, думы, знанья,

Уносит взлет, паденья и признанья,

Уносит счастье, боль, воспоминанья.

Любовь уносит! И души страданья.

***

Отсверкала травинка малая.

Замолчала весенняя птаха.

Я от мыслей своих устала.

В узелке похоронном — рубаха,

В ней крестили меня весной.

Положите меня под сосной,

Чтоб не мокло в болоте тело.

Это все, что сказать я хотела.

1 августа 2010 г.

***

Какой туман окутал лес?

Похолодало, видно, ночью.

Роса, упавшая с небес,

Все окропила каплей сочной.

Сквозь пелену встает рассвет,

Румяным бликом озаряя,

На семь цветов распался свет,

Искрит, на капельках играя.

Прекрасен миг рожденья муз,

Душа в небесном трепетанье,

Упал с души телесный груз,

Оставив в глубине рыданья.

Покаяние

Я вдруг признался сам себе в ночи,

Прижав к груди огарочек свечи,

Что огонек души твоей — не удержал,

Он фитильком безжизненным лежал,

Слезой застывшей на остуженной свечи,

Погасшей тихо в сумрачной ночи.

Мне б подхватить огонь и фитильком

Зажечь свечу ослабшим огоньком,

Прогнать бы тьму пугающую прочь

И осветить огнем последней жизни ночь.

Я вдруг прозрел, признался в той ночи,

Держа в руке огарочек свечи,

Тяжелый крест в своей душе неся,

Прощенья покаянного прося.

Расплакался и тихо простонал:

— Прости, что от проблем тогда устал.

Вдруг осознал, что путь так недалек!

Что каждый перед бездной одинок.

Прости, что в горький жизни миг

Я не прижал к груди твой скорбный крик.

***

Я растворилась вся вдали.

Душа парит над облаками.

Всю явь мою, и сны мои

Не ощутить теперь руками.

Я ухожу в разгаре дня,

Когда ликует и пылает

Мое светило, жар даря,

Меня безжалостно сжигает.

***

Когда росинка упадет

На листик малый, на травинку,

То знай: душа моя бредет

И гладит каждую былинку.

Когда подует ветерок

И колыхнет сухие травы,

Ты знай: душа моя идет

По струнам божьей переправы.

А коль снежинка прилетит,

Блестящей искоркой сверкая,

Ты знай: душа моя скорбит,

В холодном камне замерзая.

А если птица запоет

И затрезвонит хор капелей,

Так знай: душа моя зовет

Воспеть всю радость божьих трелей.

Память встречи

Огонь во мне почти погас

В тот теплый день,

В тот тихий час.

Не согревал меня камин.

Я в доме этом был один,

Один был в яблочной пурге,

Был околдованным в реке,

Среди студеных быстрых струй,

Где хладен каждый поцелуй.

Меня поток нес, леденя,

На дно холодное маня.

И я совсем окоченел,

Я посинел и почернел,

Почти затих, увял, погас,

В тот жаркий день,

В тот светлый час.

А ты, коснувшись чуть меня,

Не подарила мне огня.

Я в доме был один в тот миг,

Никто не слышал сердца крик.

1967 г.

Прошлое

Мгновенье. Тропинка. Простые слова.

О том и о сем.

Как живем? Как дела?

Пустой полусветский

Ведем разговор,

То в небо посмотрим,

То вдаль бросим взор.

Памятью память —

Ластик стирает,

Чтоб новое жило,

Все то — умирает!

Но вдруг среди стертых

Неясных штрихов,

Возникнут созвучья

Забытых стихов!

И запоют эти строки,

Как струны!

И снова мы любим,

И снова мы юны.

1968 г.

***

Искорка брызнула лучиком,

Солнце над полем взошло.

Тянут зеленые жгутики,

Зернышко, знать, проросло.

Солнышко, словно янтарное,

Гладит лучом колосок.

В полюшке самое главное,

Чтоб колосок был высок.

Полюшко! Хлебное полюшко!

Золото в каждом зерне.

Булочка! Мягкая булочка

Будет у нас на столе!

Раздел 8. ДРЕВНИЕ СТИХИ И НЕ ОЧЕНЬ ДРЕВНИЕ

В этот раздел вошли стихи, написанные очень давно, но некоторые и не так давно. Их следовало бы бросить в корзину, то есть сжечь в печке на даче или в бочке с мусором. Но, просматривая свои пожелтевшие от времени, лежащие в личном архиве листочки, не смогла этого сделать. Возможно, подумала: кто-то и прочтет.

Многие стихи из этой подборки были нужны для того времени, в котором они писались. В шестидесятые-семидесятые годы прошлого столетия я создавала тексты для песен. Песенные стихи в данной книге разбежались по разным главам. Их можно обнаружить среди лирических, среди стихов о войне. Чувства патриотизма, любви к Родине, В.И. Ленину, вера и преданность Коммунистической партии не были ложными. Это были искренние чувства. А потому я печатаю эти стихи как исторический факт.

Песня о Родине

Лесов говорливые трели,

Ключей леденящая дрожь,

Могучие сосны и ели,

Высокая спелая рожь.

Россия, Россия, Россия,

Все это — Россия моя,

Страны нет на свете красивей,

Чем наша земля.

Просторы твои необъятны,

Творенья твои велики.

Восславили в подвигах ратных

Россию свою земляки.

Россия, Россия, Россия,

Ласкает и учит любя,

Страны нет на свете красивей,

Чем наша земля.

Для Родины звонкие песни

Родятся в сердцах у людей.

Нет песен мудрей и чудесней,

Чем песни России моей.

Россия, Россия, Россия,

Из сердца взволнованный клич:

В России, в России, в России,

Родился Владимир Ильич,

Родился Владимир Ильич.

Пути отцов — дороги сыновей

Шагаем дорогой, шагаем тропинкой,

Шагаем совсем без дорог,

Нам снятся нередко лихие годины

Прожитых отцовских тревог.

ПРИПЕВ:

Идем через годы,

Нам солнце попутчик

И звонкие песни дождей.

Так помни, товарищ,

Отцовские тропы — дороги твоих сыновей.

Туда, где нужнее, на север и запад,

На юг и далекий восток.

Прими, наша Родина, партия, рапорт,

Что дело закончено в срок.

К заоблачным далям стартуют ракеты,

К земле тяготенье храня,

Вернемся обратно, нас жди непременно,

Родная планета Земля.

Саяны (Ленин в Шушенском)

За окнами, распахнутыми настежь,

Неугомонный шепот кедрача.

Здесь помнят сосны, пихты вековые,

Зеленый свет от лампы Ильича.

ПРИПЕВ:

Саяны, Саяны, Саянские сопки,

Восходы под цвет кумача.

Стоят часовыми Саянские сопки,

Любуясь мечтой Ильича!

Здесь Ленин жил, здесь думал о России

В глуши забытой, дальней стороны.

Все уголки жемчужницы-Сибири,

Его мечтой теперь озарены.

Гудят столбы, бегут пути-дороги,

В мороз и в зной работа горяча,

Живет Сибирь, как вся моя Россия,

По планам дорогого Ильича.

Над речкой Шушь столетние березы,

Таежный край невиданных чудес,

Среди тайги любовью всенародной,

Зажглась Саяно-Шушенская ГЭС.

1960 г.

Партия нас вдохновляет

Мы — Ленина дети и внуки,

Всех благ на Земле кузнецы.

Рабочие сильные руки,

Вы счастья людского творцы.

ПРИПЕВ:

Партия в поиск зовет!

Партия нас вдохновляет!

К новым свершеньям, вперед

Рабочая гордость шагает.

И с партией ленинской вместе

Пятнадцать республик в строю,

Трудом удостоены чести

Быть снова в рабочем бою.

Великая наша держава,

Все силы тебе отдадим,

Чтоб Родины, партии слава

Достигла желанных вершин.

Песня о дружине

В тяжелых кольчугах дружины

Легендой прошли сквозь века,

На русских просторах былинных

Встречали по-русски врага.

ПРИПЕВ:

Дружина — старинное слово,

Знакомо России давно.

Но снова, и снова, и снова

То слово для дела дано.

Дружины Волхонки и Пресни

Октябрьские звезды зажгли,

Нет звезд горячей и чудесней,

Чем звезды российской земли.

К мечте своей поступью твердой

Идет за отрядом отряд.

И красные галстуки гордо

Горят на груди у ребят.

Дружины, равняясь на знамя,

Идут в пионерском строю,

В маршрутах за труд и за знанья,

Дружины, как прежде, в бою.

Дружина — старинное слово,

Но нет, не стареет оно.

И снова, и снова, и снова

То слово для дела дано.

1970 г.

Марш суворовцев

Идут суворовцев стройные ряды,

Идут суворовцы, мужества полны.

Вслед смотрят строго гордые отцы,

Идут на параде суворовцы.

ПРИПЕВ:

На плечах суворовцев алая заря,

Над колонной реет знамя Октября,

Юный офицерский корпус боевой,

Русской легендарной армии родной.

В большом и малом выучка нужна,

В бою, в учении выучка важна,

За дело партии Родины бойцы

Идут на параде суворовцы.

Пройдут ученья, пролетят года,

С тобой, училище, сердцем навсегда.

Мы разлетимся в разные концы,

Идут на параде суворовцы.

Волга для сердца родней

Тайга заглянула в оконце,

Вздохнула река Уссури.

Огромное яркое солнце

Встает из туманной дали.

На травах росистых играя,

С Востока идет не спеша.

Ты, Родина наша большая!

И всюду собой хороша.

А где-то над Волгой далекой

Грустят обо мне тополя,

С волжанкой моей синеокой

Тоскуют льняные поля.

Стал дорог мне край уссурийский,

Кусочек России моей,

Теперь не далекой, а близкой,

Но Волга для сердца родней.

1971 г.

Пришло время ребятам служить

На перроне вокзальном

Смех и музыка слышны,

Молодые ребята отправляются в путь,

И солдатам родным

Шепчут мамины губы:

— Мальчик милый, родной,

Счастлив в армии будь.

И девчонки-подружки

В путь ребят провожают.

И ребята девчонок

Просят верными быть.

Ой, как грустно девчонкам,

Хоть заплачь откровенно.

Пришло время ребятам служить.

Пролетят быстро годы,

Годы службы военной,

Возмужают ребята,

В дом вернутся родной,

И костюм доармейский

Не вмещает солдата,

Что прошел путь учебный,

Длинный путь боевой.

На перроне вокзальном

Смех и музыка слышны,

Молодые солдаты отправляются в путь,

До свиданья, ребята, дорогие мальчишки,

Честным, сильным и смелым

Ты для Родины будь.

ПРИПЕВ:

До свиданья, мальчишки, до свиданья, родные.

Пришло время солдатами быть.

***

Стонала тьма, разорванная в клочья,

Цеплялась, злилась, билась под крестом.

Зарозовел Восток — положено, урочно.

Не хочет тьмы кто с верой, кто с Христом.

Природа плакала в «День города» о судьбах,

А дождь всё лил, всё лил, как из ведра.

Земля Тверская закрывала грудью

Родную Тверь, как в древние года.

А в небе туча грозно грохотала,

Вонзая стрелы в каменную грудь!

Сверкая яростно, она, конечно, знала,

Что повторяет вновь извечный путь,

В соборе люд тверской с утра молился,

За участь близких, за других скорбя.

А черный ворон в небе всё кружился,

Всё выбирал он жертву для себя.

Пройдет гроза и свежий чистый ветер

Разгонит мрак и просветлеет даль.

Переживём и мы дождливый хмурый вечер,

Ты только, бог, терпенья людям дай.

2008 г.