Рита свернула на тропинку и стала спускаться к реке по крутому, заросшему кустарником склону. Девочка совсем запыхалась — от Межерманов она неслась во весь опор по залитой дождём лесной дороге, переходила на шаг только тогда, когда чувствовала, что больше не может, нужно передохнуть. Но уже через минуту-другую в её ушах раздавался сердитый голос матери, и ноги опять переходили на бег.

По тропинке она вышла к самому пешеходному мосту, который нависал в этом месте над Клеверкой. Основой зыбкого сооружения служили толстые ржавые тросы; их концы были намертво закреплены на стволах вековых елей по обе стороны реки. Два верхних троса представляли собой некое подобие перил. Поперёк же нижних были уложены метровые доски, между ними оставались щели шириной с ладонь. Доски прикручены к тросам проволокой и лежат не двигаясь. Каждый из нижних тросов для большей устойчивости переплетён в нескольких местах с верхним, тоже проволокой, только потолще.

Весь этот очень ненадёжный с виду мост напоминал старинную детскую колыбельку на двух жердинах.

Только Рита ступила на первую доску — и мостки заходили, заскрипели, застонали. Каждый следующий шаг раскачивал их всё сильнее. Рита ощущала, как пружинят под ногами нижние тросы. Они то расслаблялись, то снова напрягались и подталкивали её вверх, словно стремились сбросить с мостков.

На середине пришлось остановиться — уж очень сильно раскачался мост. Рита глянула вниз. Под ней текла Клеверка. Вода поднялась небывало высоко. Здесь, на середине реки, мост провисал, и она доставала чуть ли не до самых досок. Быстрое течение, однообразное и вместе с тем какое-то угрожающее бормотание воды, в тон которому звучали отдалённые раскаты грома, вызывали смутную, непонятную тревогу… Рита невольно отпрянула от перил, у неё слегка закружилась голова.

Странно — гроза ушла на север, а гром как будто опять доносится с юга. Неужели всё начнётся сызнова? Впрочем, Рита не была в этом уверена. Здесь, посреди реки, зажатой лесистыми — холмами, не так-то легко определить, откуда идёт звук.

После ливня заметно похолодало, да и от воды тянуло сыростью. Риту, разгорячённую бегом, вдруг пронизала зыбкая дрожь. Сумрак сгустился настолько, что кустарники на берегу воспринимались как тёмная плотная масса. Снизу она словно двигалась, странно подёргиваясь, — быстрая река перебирала оказавшиеся в воде нижние ветки кустов.

В ближнем доме, скрытом за деревьями, вдруг пронзительно залаял щенок. Рита вздрогнула. Который час? Поздно, наверное, очень поздно. А до Граверов ещё шагать да шагать.

Пока она стояла, боль в ноге усилилась. Да и усталость давала себя знать. Ничего удивительного: работы к вечеру и так скопилось немало, а тут ещё бегом к Вилису во время грозы. И в речку чуть не свалилась. И домой кружным путём…

И всё же Рита ощущала удовлетворение. Трудности, препятствия — а она, невзирая ни на что, сумела выполнить важное поручение! Теперь оставалось немного. Ещё километра три — и дома.

Рита оторвала взгляд от тёмной поверхности реки и осторожно двинулась вперёд. Снова завиляли под её ногами неустойчивые доски, снова заговорил ржавым голосом висячий мост.

Девочка уже скрылась на тёмном берегу, а мост всё ещё по-стариковски охал и скрипел, никак не мог успокоиться.