Анрийс опять стоит возле кладбища, только на сей раз на противоположной, северной, стороне. Чёрное нагромождение туч впереди, над дорогой к дому, как будто стало понемногу редеть. И тем не менее сумеречные тени ещё больше сгустились, а гроза бушевала, пожалуй, яростнее, чем прежде, как бы стремясь поскорее добить землю молниями, залить дождём и решить, таким образом, в свою пользу исход грандиозного сражения.

В густевших сумерках молнии вспыхивали ярче. Анрийсу с его места было отчётливо видно, как они отсвечивают на полированном гранитном боку одного из памятников. Странное, жуткое зрелище — как будто памятник ежесекундно освещается изнутри!

Ветер подул резче, дождь тоже хлестал с новой силой, хотя до этого казалось, что сильнее уже некуда, и от непрерывных ударов водяных струй колокол на кладбище гудел громче. Время от времени порывы ветра заставляли хлестать по нему гибкую ветку берёзы, и тогда колокол не просто гудел, а звонко вскрикивал. Анрийс каждый раз вздрагивал, словно ветка стегала не по колоколу, а по нему самому.

Анрийс переждал очередное появление ветвистой молнии, отразившейся на гранитном памятнике, и пошёл вперёд. Сначала потихоньку, потом быстрее, а когда поравнялся с высокими кладбищенскими воротами, и вовсе кинулся бежать. Все мускулы напряглись, в ушах звенело — то ли от ветра, который дул прямо в лицо, то ли от гулких и частых толчков крови. Он бежал всё быстрее, он нёсся, как ветер, — или это ему только казалось? Чёрный плащ бил по голым икрам, мимо проносились памятники, кресты. Вот они за спиной, вот уже за поворотом. Он хватает воздух широко открытым ртом, у него нет больше никаких сил, но он бежит. Теперь, думает он, уже можно бежать. Теперь всё уже сделано, страхи и опасения остались за плечами, а впереди один только дом, его родной дом, с тёплым отблеском огня на стенах кухни, с вкусным запахом молодой картошки. И добежит он туда обязательно, в любом случае, пусть не хватит дыхания, пусть не несут ноги, пусть даже без сердца — кажется, оно бьётся уже не в груди, а где-то в горле. Подпрыгнет ещё чуточку и выскочит наружу.

Кладбище осталось далеко позади. Анрийс перешёл на шаг. Он тяжело дышал, сердце продолжало бешено биться, а перед глазами словно вился рой искристой мошкары. Ноги подкашивались, тряслись коленки — каким чудом он движется вперёд?

И всё-таки он победил! Страх пропал, страха не было больше. Страх остался там, на Гобземском кладбище.

И вот он шагает домой. Всё, что требовалось сделать, сделано.

Здесь, на дороге, мы и расстанемся с Анрийсом.

Посмотрим ему вслед последний раз. Вот он шагает, маленький, немного жалкий в плаще со взрослых плеч. Да, с виду и не скажешь, что в этом пареньке, незаметном и тихом, как и сам лесной мир, в котором он живёт, так много внутренней силы.

Может быть, когда Анрийс вырастет, он сильно изменится. Может быть, покинет родные леса и поселится совсем в другом месте. Наверное, у него прибавится уверенности в себе, он станет степенным мужчиной с внимательным взглядом. Его нынешние товарищи по школе, вероятно, к тому времени совершенно забудут происшествие с пионерской цепочкой. Но Анрийс будет помнить до конца своих дней, как однажды вечером, во время свирепой грозы, в полном одиночестве пробирался мимо лесного кладбища. Возможно, только позже всё это покажется ему немного смешным, и, вспоминая, он будет тихо улыбаться. Анрийс сейчас ещё многого не знает — и про то, что он просто-напросто обманут и весь нелёгкий для него путь проделан зря, и про то, что Рита в эту минуту ступает на качающийся в воде ствол, и про то, что Эдгар начал спор с необратимым бегом времени. Не знает Анрийс и того, что произойдёт утром в школе. Впрочем, этого не знаем и мы, и давайте не будем бесполезно гадать, какие чувства испытает Анрийс завтра, когда узнает всю правду.

Медленно, очень медленно приближается дом. Анрийс устало плетётся по мокрой дороге и думает про Джека. Лучше чем когда-либо раньше понятны ему странные повадки четвероногого друга. Взрослые не могут их объяснить, да и не пытаются вовсе, они лишь смеются над бедным лохмачом или же стыдят его за трусость. А ведь Джек всего-навсего пёс и поэтому не в состоянии справиться с собой, со своим страхом. А вот Анрийс — человек, и он смог преодолеть страх.

Об одном только он сожалеет. Эх, надо было ещё войти на кладбище через те ворота с кровелькой и побыть там хотя бы недолго!

Ничего, следующий раз он так и поступит, решает Анрийс. Хотя где-то в глубине души отчётливо сознаёт, что этому никогда не бывать.