Все ниже, ниже, ниже. Не сопротивляться, просто падать камнем вниз. Адисла хотела утонуть, но не могла этого сделать. Она слишком хорошо плавала, и тело твердо вознамерилось остаться в живых, пусть даже в такой холодной воде.

С корабля слышались крики, парус откинули, воины указывали на нее и что-то кричали сквозь завесу дождя. Человек в четырехугольной шапке был здесь же, стоял с бубном в руке. А потом он принялся бить в него и петь.

Адисла хотела отплыть от корабля, однако инстинкт самосохранения был слишком силен, и она просто висела в воде, шевеля ногами и мечтая о том, чтобы тело само ушло вниз. Юбки напитались водой и отяжелели, они душили Адислу, забирая последние силы.

— Фрейя, возьми меня! Забери меня, Фрейя!

Она потеряла из виду драккар, потом и вовсе перестала видеть что-либо и поняла, что тонет. Она все еще пыталась вдохнуть, но воздуха не было. В следующий миг она бешено забилась, пытаясь всплыть на поверхность, отчаянно мечтая о воздухе, и ее тело действовало, подчиняясь инстинктам, а не разуму. Но воздуха Адисла не получила. Казалось, великанья лапа держит ее под водой, заталкивает в темноту, и в сопротивлении нет никакого смысла, хотя она еще тянет руки к свету. Легкие были готовы разорваться, и Адисла снова невольно вдохнула.

А в следующий миг ее охватило умиротворение, она увидела свет и начала грезить наяву. Ей показалось, что она снова с Вали у фьорда, стоит солнечный летний день, они смеются. Свет ослабел и потускнел, и Адисла поняла, что находится вовсе не под небом, а в пещере, пол которой затоплен водой. В пещере было нечто, какое-то присутствие, надвигающееся из темноты. Бесформенная, лишенная личности масса облепила ее, но когда она присмотрелась, рядом снова оказался Вали, и он сказал: «Подожди меня, я тебя найду. Я уже ищу».

Только это был не Вали, а волкодлак. Она протянула руку, чтобы коснуться его, но ей стало больно, снова возник свет, раздался крик, и все это на фоне странного пения и гулких ударов, которые, как она знала, издает непонятный старик, сидевший рядом с ней на палубе. Его слов она вовсе не понимала, ушам Адислы эти звуки казались собачьим воем, грубым, утробным, но внутри нее что-то отозвалось, она заработала руками, выскользнула из юбок и поплыла к кораблю. Вода казалась бескрайней и непреодолимой, но гудение бубна как будто поддерживало ее. Движения Адислы сделались спокойнее и осмысленнее, хотя она и рыдала из-за того, что не смогла утонуть. Прямо перед ней оказалась веревка, а затем к ней протянулись чьи-то руки. Ее, оставшуюся в одном только переднике и чулках, втащили обратно на корабль.

Над ней склонилось чье-то лицо — старик в синем плаще и четырехугольной шапке. Бубен у него в руках был разрисован странными символами. И красная тесьма на его шапке показалась Адисле пугающе живой. Старик склонился еще ниже, запрокинул ее голову назад и приблизил ухо к ее губам. Услышав, что девушка дышит, он взял плащ, который Адисла сбросила, перекидываясь за борт, и закутал ее. Затем он прижал ее к себе, чтобы согреть, он обнимал ее и шептал что-то на непонятном языке. Воины бросали на нее похотливые взгляды, но взгляд старика останавливал их. Глаза у него были светло-голубые, цвета холодного неба, и контраст между ними и темными волосами просто ошеломлял. Никто в отряде не сомневался, что он чародей.

Адисла кашляла и тряслась от холода. Она ощущала какой-то непривычный глубинный холод. Все, что она пережила в той пещере, было для нее настоящим и не сулило ничего хорошего. Однако она видела Вали и Фейлега, и они оба готовы ее защищать.

Магический старик отошел и вернулся с флягой. Адисла поднесла ее к губам и напилась.

Лица чародея почти не было видно в сумраке, потому что корабль снова накрыли парусом. Он улыбнулся Адисле, и она вздрогнула. Зубы у него были острые, как у зверя. Старик придвинулся к ней и проговорил на плохом норвежском:

— Не спеши туда, госпожа. Ты уже скоро окажешься там снова.