Перебранка была в полном разгаре, и скальд блистал. Огромный ярл проорал, что Стирман тощий, злой, но такой ленивый, что не может раздобыть себе еды, во всяком случае, Вали показалось, что он говорит именно об этом. Молодой князь хорошо изъяснялся по-датски, Барт в свое время постарался, но в шуме большого зала Вали с трудом разбирал слова. Ему показалось, что скальд ответил следующее:

— Еда вся кончилась. Когда ярл Фастарр рядом, никто уже не ест. Пусть досточтимый ярл, проходя мимо стада свиней, не снимает плащ, а то его примут за свиноматку.

Толпа восторженно ревела, грохоча кубками и ножами по столам. Однако Вали перебранка вовсе не казалась смешной. Он покосился на Браги. Вали велел старику не напиваться, однако, судя по всему, Браги истолковал это как «не напивайся слишком сильно». Он хохотал себе в бороду и выкрикивал:

— Он тебя поимел, Фастарр! Но ты сам напросился!

— Откуда ты знаешь, о чем они говорят? — спросил Вали у Браги.

— Ну, понимаю я немного, однако суть всегда можно уловить, стоит только взглянуть на скальда, — пояснил Браги.

Он явно наслаждался, более того, восторгался игрой слов того языка, который с трудом понимал. Вали покачал головой и снова задумался о деле, которое предстояло этой ночью.

Человек-волк, насколько знал Вали, сидит снаружи: он каждый вечер сидел на земляном валу, глядя в пустоту. Фейлег не переносил шума большого зала и в обществе погружался в молчание, в котором угадывались разом и враждебность, и страх. Вали понимал, что это страх перед незнакомым. Вали окинул взглядом датских ярлов, весь огромный зал, оценил богатую одежду воинов и их вычурные манеры, прислушался к замысловатым речам. Он был гораздо счастливее среди простых людей. Наверное, он ничем не отличается от Фейлега. Нет, отличается, потому что он живет ради того, чтобы увидеть, как завтра взойдет солнце, а Фейлег — нет.

Вали подумал о кораблях на воде, символах той свободы, к которой он рвался. Даже простая весельная лодка или небольшое суденышко Велеса, доставившее вино, подойдет.

Он был готов. Все складывалось так, как он запланировал. Появление скальда оказалось таким важным событием, что все военные корабли опустели. Один-единственный часовой сидел в гавани на стене, сторожа цепь, и еще один стоял в воротах. Все получится даже легче, чем он думал.

Вали выскользнул из большого зала. Было уже поздно, и даны успели осушить четыре огромных бочонка, во всяком случае, они были пусты. Вали знал, что в подобных случаях все обязательно наполняют бутылки и фляги, и порядочное количество вина отправляется на военные корабли про запас. Бочонки поднимали с помощью рычага, народ зачерпывал вино, погружая в него мелкие сосуды; при необходимости их спускали на веревке, чтобы вычерпать все до последней капли. Все толкались, стараясь первыми добраться до вина, и зрелище получалось просто безобразное.

Вали посвистел волкодлаку, тот обернулся и подошел. Вали ощущал исходившую от волка ненависть, которая нисколько не ослабевала. И он был этому рад — так будет проще исполнить задуманное.

— Сегодня ночью мы уходим, нам нужны плащи, — сказал Вали. — Укради три плаща с корабля.

Он заметил, что послушать скальда все явились в самой лучшей одежде. Значит, обычную, повседневную оставили на кораблях.

— В такую погоду мне плаща не нужно.

— Нужно, для маскировки. Ступай и принеси.

Волкодлак беззвучно отошел, он даже не шел, а струился, словно вода, перемещаясь от одной тени к другой. Вали собрался с мыслями, когда Фейлег исчез. Меч Вали стоял у стены большого зала рядом с мечом Браги. Но вытаскивать меч слишком долго. У Вали был при себе короткий нож. Он решил, что разделается с Фейлегом, когда волкодлак станет надевать плащ. Потом он перетащит его в загон для скота, переоденет в свою одежду, пройдет через поселение и как можно скорее раздобудет лодку. От беспокойства Вали не находил себе места, поэтому вернулся обратно в зал.

Скальд до изнеможения веселил народ перебранкой, люди выстраивались в очередь, желая превзойти его, однако до сих пор этого никому не удавалось. Воины вставали на скамьи, хлопали в ладоши и орали, поднимали кубки за его здоровье и осыпали его проклятьями, и все были здорово пьяны.

Браги, который, как ни странно, явился на праздник в кольчуге, протянул рог девушке-рабыне, а она стала наполнять рог из кувшина. Чтобы еще больше осложнить ей задачу, Браги тянул ее за платье, пытаясь разглядеть в вырезе грудь.

— Уходим, — сказал Вали. — Немедленно.

Хотя старый воин был в подпитии, он сейчас же уловил серьезные нотки в голосе молодого князя и вышел вслед за ним на свежий воздух. Вали отвел его в тень.

— Когда Фейлег вернется, — сказал он, — я его убью. Это надо проделать быстро и беззвучно. Лучше всего вон там, в тени конюшни. Там очень темно, и в большом зале никто не услышит шума. Убить его необходимо, причину я объясню позже, когда дело будет сделано.

Браги пожал плечами.

— Разбойнику и так повезло, что он жив до сих пор. Бей наверняка. Если промахнешься, ты покойник. Но я, разумеется, буду наготове.

— Ладно.

Они услышали, как скальд прокричал в большом зале:

Послышались аплодисменты и жизнерадостные возгласы.

Фейлег вернулся с тремя поношенными плащами, сшитыми на датский манер.

— Отойдем подальше от большого зала, и я объясню вам план, — предложил Вали.

Они двинулись к конюшне. Вали чувствовал, как хлопает по бедру нож, висящий на поясе. Сначала он заставит Фейлега надеть плащ. Волкодлак не привык к подобным упражнениям, и, пока у него заняты руки, Вали ударит его ножом прямо в сердце. Усилием воли Вали убрал пальцы с ножа, чтобы ничем не выдать своих намерений. Та руна, сложная, изломанная руна, снова напомнила о себе, но Вали отмахнулся от нее. Они подошли к стене конюшни, и Вали шагнул в тень. Он очень хотел, чтобы Фейлег последовал за ним, чтобы все было уже позади. Но Фейлег замер на месте. А потом издал утробное ворчанье.

— Что случилось? — спросил Вали.

— Там опасно, — проворчал Фейлег.

Он оскалил зубы и начал принюхиваться к темноте.

— Ничего опасного. Пошли! — поторопил Вали.

Сердце бешено колотилось, в голове звенело от напряжения.

— Я туда не пойду.

Вали сглотнул комок в горле.

Сейчас, решил он. Сейчас!

— Пошли, девчонка! — произнес Браги.

— Тсс! — прошипел кто-то из темноты.

В этот миг Вали действительно выхватил нож.

Из темноты проступило бледное лицо. Ребенок, тот маленький раб, которого освободил в Хайтабу волкодлак.

— Идемте за мной, — сказал мальчик.

— Не лезь не в свое дело, дитя, — прошипел Вали.

Неужели он догадался, что замыслил Вали и теперь пытается спасти человека, который недавно спас его?

— Прочь с дороги! — прикрикнул Браги.

Выходя из большого зала, он по привычке прихватил свой меч и теперь, не вынимая из ножен, замахнулся им на ребенка.

— Велес хочет освободить вас.

— Как это?

— Отправитесь тем путем, каким пришло вино. Идите за мной.

Вали задумался всего на миг и тут же решил отказаться от своего плана. Если Велес прислал мальчика, значит, есть способ получше. Мальчик подвел их к боковой стене большого зала. Там стояли открытые бочки.

— Лезьте внутрь, — велел мальчик.

Фейлег помотал головой.

— Ни за что!

Рука Браги сама потянулась к мечу.

— Тогда мы убьем тебя прямо здесь.

В глазах волкодлака не отразилось никаких чувств.

— Ладно, — сказал Вали. — Не хочешь лезть, оставайся, познаешь тогда гнев Хемминга.

— Я пойду с вами, — ответил человек-волк, — но только не так.

— Другого пути нет, — пояснил Вали.

Из зала донесся взрыв смеха. Кто-то распахнул двери.

— Я не хочу снова оказаться в ловушке, — сказал Фейлег.

Заговорил мальчик:

— Ты освободил меня. Я твой должник. И это вовсе не ловушка, а путь к свободе. Пожалуйста, залезай, — попросил он.

Послышались шаги, пьяная возня; люди повторяли шутки, сказанные скальдом, и хохотали.

Волкодлак поглядел на мальчика. Затем кивнул и одним прыжком оказался в бочке. Вали забрался в соседний бочонок, но вот Браги никак не мог подтянуться. Из лодки Велеса выскочили четыре человека в потрепанной одежде. Они опрокинули бочку набок, и Браги заполз внутрь. Вали сжался в комок. Места в бочке было так мало, что пришлось согнуть колени, чтобы голова не торчала над краем.

— Не высовывайся, — произнес кто-то, а затем бочку положили набок и покатили к морю.

Крышки не было, и Вали боялся, что его увидят, но ночь стояла темная, а все вокруг перепились. Правда, Вали затошнило, когда его покатили, и он изо всех сил упирался в стенки, чтобы не вывалиться.

На берегу бочку оторвали от земли, подняли и погрузили в лодку. Затем сверху набросили тряпку, и сделалось темно. Вали некоторое время сидел неподвижно, прислушиваясь к скрежету других бочек, которые ставили рядом. Как же они собираются выйти в реку? Хемминг ни за что не позволит опустить цепь среди ночи.

Послышались голоса и топот множества ног, приближающихся по берегу. Невнятные возгласы превратились в ритмичные слова:

— Ви-на! Ви-на! Ви-на!

— Возвращайтесь к своему скупому хозяину, пусть он пришлет еще один подарок для конунга! — Это был скальд, он обращался к работникам в лодке, стоя у кромки воды.

— Цепь нам никто не опустит! — ответил один из работников. — Ждите до завтра. А пока что хватит с вас и эля.

— Ви-на! Ви-на! Ви-на!

— Эй, Фегги, опусти цепь! — прокричал кто-то.

— Опустить цепь! Опустить цепь! Опустить цепь!

— Буду только рад, если конунг прикажет! — Голос часового у цепи прозвучал совсем близко.

— Хемминг, Хемминг, дай нам вина! Хемминг, Хемминг, дай нам вина!

Вали понимал, что весь дрожит, и проклинал себя за трусость.

— Опустить цепь! Чтобы никто не посмел сказать, будто мне наплевать на желания моих людей!

Это был Хемминг. Судя по голосу, конунг был в подпитии. Вали едва не засмеялся. Из своего знакомства с конунгом он заключил, что Хемминг человек серьезный и сильно не напивается. Однако время от времени ему приходится показывать воинам, что он один из них.

Вали услышал, как поднялись весла, и лодка двинулась вперед. Приглушенно звякнула цепь, и судно выскользнуло в главный канал под приветственные крики толпы.

Вали пожалел, что не убил волкодлака, — его шансы на спасение увеличились бы во много раз, если бы Хемминг решил, что он погиб. Оставалось лишь надеяться, что у Велеса имеется план получше того, что придумал он сам.

Путешествие было долгим и крайне мучительным. Вали старался сосредоточиться на взмахах весел, чтобы как-то отвлечься от боли в затекших ногах. Затем лодка остановилась, и мальчик шепнул, чтобы Вали сидел тихо. На борт поднялись еще люди, и лодка двинулась дальше. Вали понял, что сменили гребцов.

Боль стала невыносимой, но он не осмеливался пошевелиться, чтобы размять ноги. Пытался спать, но ничего не получилось.

Потом, когда онемение пришло на смену боли, Вали почувствовал запах моря и увидел свет, пробивающийся сквозь ткань, которой была накрыта его бочка. Лодка замерла. «Надо вылезать, — подумал он, — иначе я уже никогда не смогу ходить». Вали шевельнулся, но тут же почувствовал, как чья-то рука заталкивает его поглубже.

— Уже скоро, — прошептал кто-то.

— Велес?

— Твой слуга навеки, мой господин.

Несмотря на боль, Вали возблагодарил Локи за то, что купец на их стороне. Ободрит был самым умным из всех, кого он знал.

Бочку снова подняли, и Вали подумал, что сейчас его вырвет. Затем его опустили — на другое судно, как он догадался. Вали почувствовал, как бочки покатили вниз, и понял, что они сейчас на большом корабле, которому не страшны трудности морского путешествия. И снова рядом прозвучал голос Велеса:

— Как только отойдем от берега подальше, можешь выйти. Извини, что пришлось затолкать тебя в тесный бочонок, однако они были изготовлены специально для этой цели. Они гораздо просторнее обычных. Уже скоро сможешь встать.

— Спасибо, Велес. Ты так рисковал ради меня.

— «Спасибо» — это хорошо, но еще лучше, когда к нему прилагается княжеское золото, — заметил Велес.

— Что ты будешь делать, если Хемминг узнает, как ты нам помог?

— Я самый ценный слуга конунга, он вряд ли заподозрит меня, — возразил Велес. — Все решат, что вы сбежали сами. Но пока посиди тихо. Мы до сих пор у самого берега, и там полно народу.

Раздался свист веревки и хлопанье паруса, который надувался под ветром, но не было слышно никаких разговоров. Вали дожидался целую вечность. Ног он уже не чувствовал вовсе, только колени, ободранные до крови о стенки бочонка. Затем послышался стук.

— Вылезай, — проговорил кто-то, и тряпку сдернули.

Сначала Вали не мог пошевелиться, но потихоньку заставил себя подняться на ноги и нагнулся, чтобы растереть онемевшие конечности. А потом вылез из бочонка и ослеп от яркого солнца.

— Велес, — проговорил Вали, — даже если я теперь не смогу нормально ходить, я твой вечный должник. Я…

Его ударили в живот, так сильно, что Вали вырвало. Он упал на бок, пытаясь схватиться за какую-нибудь опору, головой он стукнулся о скамью. Глаза немного привыкли к солнечному свету, и он услышал знакомый голос:

— Купец тебя продал.

Вали заморгал и протер глаза, закашлялся, затем поднял голову. Образ воина соткался перед ним как будто из разрозненных кусков: длинный глубокий шрам, спускающийся ото лба к губе, массивное тело, крупнее, чем у любого нормального человека, татуировки, покрывающие каждый дюйм кожи и изображающие сцены битв и разрушений, шкура белого медведя вместо одежды.

— Помнишь меня, князь? — спросил Бодвар Бьярки. — Ты обещал, что не забудешь.