Стилиана ненавидела эту холодную страну. Всю свою жизнь она жила на солнце, и, хотя в Константинополе бывало холодно, дворец обогревался, а на встречи и по делам ее, укутанную в меха, носили в паланкине. Здесь ей и ее свите приходилось передвигаться тайно. Руны помогали ей в этом, но Стилиане не нравилось слишком часто пользоваться их помощью. Сейчас они были под контролем. Но если она позволит им слишком долго находиться в ее сознании, они завладеют ею и начнут призывать сестер. Как только Стилиана это позволит и в ней разгорится желание стать богом, она перестанет быть человеком. Столетие назад так произошло с ее братом — руны завладели им и его разорвал волк, рассеяв его руны на все четыре стороны. Так они вошли в нее. Она не повторит его ошибки.

Рядом с ней стоял варяг Дири. Ее сопровождали три стражника-варяга, и она была уверена, что без них погибла бы. Они несли палатки, разводили костры и старались держаться в тени. Внешне ее варяги были похожи на норманнов, головы они обрили в отвратительном стиле завоевателей. Правда, ей пришлось убедить их это сделать. Не пристало мужчине прятаться от врага, обманывая его, говорили они.

Еще менее пристало ему быть убитым ни за что, ничего не выиграв, возразила она. Стилиана напомнила им одну из историй о старом Торе, когда великаны украли его топор и потребовали руку Фрейи, если: он хочет получить его обратно. Тор переоделся женщиной и выдал себя за Фрейю. Когда великан показал ему топор, Тор выхватил его и доказал остальным, что он достаточно мужественный, несмотря на женское одеяние.

— Ты не замерз, Дири? — спросила она.

— Разве это холод? — улыбнулся варяг. — Жалкая, надоедливая сырость, а не настоящий холод. В сравнении с Хордаландом это просто Босфор весной.

— В такую погоду мой отец даже рубашки не надел был, — сказал Агни.

Боже, как она соскучилась по цивилизации и обществу интеллигентных людей, а не этих хвастливых солдат! Чтобы согреться, Стилиана постаралась припомнить все места, где когда-то жила. Она вспомнила цветочные оранжереи в Багдаде и большой кубок с шербетом в своих руках. Тогда лед считался роскошью — его привозили с вершин северных гор, чтобы охлаждать напитки. Теперь же ей не хотелось видеть даже маленький кристалл льда.

Они остановились в большом морозном лесу и развели костер в низине, поставив вокруг него палатки. Ей не оставалось ничего другого, как лечь спать под одной крышей с мужчинами, хотя это и возмущало ее. Но она принимала эту необходимость, потому что возможность умереть от холода понравилась бы ей еще меньше.

Стилиана была уверена, что девушка где-то здесь. Она чувствовала беспокойство своих рун при ее приближении. Они знали, что придет вместе с ней. Сможет ли она воспользоваться своими рунами, чтобы попасть в Йорк и найти источник, если эта рычащая, ползущая руна будет рядом? Скорее всего, да. Проблемой мог стать волк, крадущийся следом. Ей придется действовать очень быстро. Нападение на владельца волчьей руны вызовет к жизни волка. Девушку надо убить до того, как он ее найдет.

— Туман какой-то неестественный, — сказал Агни.

Стилиана подумала, что он идиот. Туман был абсолютно обычный. К тому же очень холодный.

Она позволила разгореться руне Кеназ, и по ее телу растеклись волны тепла и света. Близко ли девушка? Она чуяла сопящую и копошащуюся где-то рядом руну волка, а кроме нее что-то еще. Еще одна руна — она чувствовала ее, как человек, стоящий на мелководье, чувствует впереди глубину озера.

Она дала руне разгореться ярче. Варяги не могли ее видеть, но чувствовали. Раннвер, которому было жарко даже в холодном тумане, расстегнул рубаху.

— Она нас найдет?

— Она нас ищет, — сказала Стилиана. — Исамар подвел ее достаточно близко, она учует дорогу.

— Мне этот колдун не нравится, — сказал Агни. — Мужчине не пристало пользоваться магией.

Стилиана промолчала. Жизнью Агни, казалось, управляло непоколебимое представление о том, что пристало и что не пристало мужчине. Эти мужчины оценивали друг друга по способности расколоть полено одним ударом топора, одолеть врага, перепить один другого. Лучшим из мужчин, которых она когда-либо встречала, был ее брат. Будучи евнухом, он пользовался благовониями, брил голову, у него были длинные руки и ноги. Он казался львом среди остальных мужчин. Но, признаться, здесь, в этих диких лесах, от него было бы мало пользы. Никто не мог сравниться с варягами в сражении, и тот, кто ценил их военное мастерство, вряд ли стал бы беспокоиться по поводу их манер за столом, которые опозорили бы и голодного пса.

Конечно, Исамар не был колдуном. Он искал богов и был обучен нескольким эффектным трюкам, но в его случае речь шла о мужской магии, которая достигалась выучкой и тренировками. Ее же магия опиралась на силы вселенной. В ней были руны, которые управляли движением луны и заставляли солнце всходить по утрам. Она чувствовала, как в ее теле сменяются приливы и отливы, а в голове шумят ветра.

Однако он пригодился ей, по скольку обладал достаточным чутьем, чтобы почувствовать руну девушки, и был довольно выносливым, чтобы привести ее туда, где ей надлежало быть. Однажды ночью в пустыне она увидела его образ так ясно, как будто он стоял прямо перед ней, вглядываясь в кружащиеся

и сверкающие над ее головой руны. Тогда она поговорила с ним и отправила его на поиски.

— Что это было? — невольно произнесла Стилиана с тревогой, которую ей не хотелось показывать при людях. Она уловила какой-то звук, похожий на утробное сопение.

— Я ничего не слышал, — сказал Дири.

Белая стена тумана казалась непроницаемой.

— Нет, тут что-то есть. — Большой Агни вынул меч.

— Вы здесь? — послышался сквозь туман голос девушки.

Стилиана, в обычной жизни служившая темной богине Гекате, знавшая, что все боги — это один тройственный бог, побледнела. Геката, девственница, мать, старуха. Один, отец, ненавистник, мудрец. Христос, Бог-отец, Сын, Дух. Стилиана вырвала знания у богов ценой страданий и особого ритуала в Источнике Мимира, где ее брат умер, сделав ее бессмертной.

И все же услышанное поразило ее. Голос девушки был таким же, как сто лет назад. Стилиана видела ее мертвой.

— Да.

Стилиана пошла навстречу голосу. Она дрожала от чего- то более серьезного, чем холод. Ярко светилась руна, зажженная у нее внутри, и вскоре она увидела скрученную в холодном тумане, длинную, волнообразную руну волка, почти стелющуюся по земле. Уже в следующее мгновение на нее обрушились все три ее ипостаси: буря, волчья западня и волкодлак. Она видела их так хорошо, как никогда прежде. Меньше всего ей была понятна буря. С волкодлаком все было ясно: руна являла человека, который был волком. Западня тоже была понятна: волк приближался к смерти. Но буря? Ей никогда не открывалось это значение руны. Но теперь она поняла. Рагнарёк. Смерть богов. Это произошло? Ей казалось, да. Но руна бушевала перед ней, громыхая громом, сверкая молниями, ударяя в нос запахом влажного наэлектризованного воздуха.

Варяги не видели руну, но они ощущали ее присутствие и обменивались тревожными взглядами.

Раннвер вынул меч.

— Что такое?

— Что ты видишь?

— Ничего. Но чувствую, словно гусь ходит по моей могиле. Это она, та ведьма?

Попытки Стилианы объяснить варягам свою миссию натолкнулись на их полное непонимание, и в конце концов она сказала, что они должны задержать ведьму, которая угрожает ей, Стилиане, и прочному благополучию варяжской стражи при византийском дворе, где они охраняли и в какой-то мере контролировали самого императора Византии.

— Думаю, это, наверное, она.

— Тогда я убью ее прямо здесь, — шепотом произнес Дири. Ему было страшно. Он не испугался бы враждебных намерений со стороны любого мужчины, но боялся того, что скрывалось в тумане.

— Это невозможно и бесполезно, — сказала Стилиана. — Будем держаться моего плана, и больше я не хочу об этом слышать.

— Я здесь. — Стилиана услышала вой руны, в котором одновременно слились завывания ветра, зов волка и голос испытывающего муки человека.

Когда девушка вышла из тумана, Стилиане показалось, что она явилась из ее воспоминаний. Тогда она была беременна и сильно напугана. «Она даже не была личностью, — подумала Стилиана. — Просто ролью, которую она должна была сыграть в пьесе истории». Теперь пьеса окончилась — что же будет с актерами?

Девушка пугала ее. Она знала, что это норна, одна из тех, кто плетет судьбы человечества в центре мироздания. В ее стране их звали мойрами. Или, скорее, она была сном норны, который стал явью. Убить ее — значило убить судьбу. Именно это и намеревалась сделать Стилиана.

Девушка вышла еще на шаг вперед из тумана. Она была невысокой, хотя выше Стилианы, со светлыми волосами и покрасневшим от холода лицом.

Она посмотрела на варягов с их обнаженными мечами. В ее глазах был страх — стража Стилианы состояла из отборных воинов, крупных, высоких северян, казавшихся великанами по сравнению с оборванными разбойниками-англичанами, которые столпились вокруг нее. Обе женщины смотрели друг на друга.

— Ты не из моего народа, — сказала девушка.

— Нет, — подтвердила Стилиана на смягченном норвежском наречии. — Но ты меня понимаешь?

— Понимаю. Мой отец был норвежец.

— Тогда добро пожаловать. Подходи к огню, погрейся.

Стилиана дала своей руне угаснуть, и та превратилась в маленький огонек свечи в ее голове. Она видела, что руна волка вьется где-то над ней.

— Я боюсь тебя.

— Да. А я — тебя.

— Должна ли я бояться тебя?

— Наверное. Но мы можем достичь взаимной выгоды. Знаешь ли ты, кто идет за тобой?

— Он похож на волка. Он где-то в моих снах.

— Думаю, мы сумеем от него избавиться.

— Я хочу помочь моему народу.

— Ты поможешь. Тот, кто идет за тобой, проклят. Слышала ли ты, что такое Рагнарёк? Смерть богов?

— Да.

— Он и есть Рагнарёк. Последняя битва уже началась, но не окончилась, и ее попытаются разыграть здесь, на земле, через него. На востоке по его следу шла война, и теперь это же происходит на западе. Чтобы прекратить резню, тебе надо избавить свою землю от него.

— Ты сказала, что нам заплатят. Ты говорила, что нам дадут проход на юг, — вмешался Сеолуулф.

— Вы нужны мне еще некоторое время, — сказала Стилиана.

— Зачем? Я сделал то, о чем меня просили, и теперь хочу получить плату.

— Я, как и прежде, рассчитываю на ваши услуги. Мы идем в Йорк. Вы пойдете как мои рабы, ибо может статься, что мне понадобится, чтобы вы защищали меня, покуда я здесь.

— Это самоубийство, — возмущенно произнес Сеолуулф.

Исамар не был так смел, но пустая маска страха, которую он носил во время путешествия, теперь спала с него. Сейчас он излучал гораздо более человеческие страхи — разные, приглушенные и резкие. Он боялся Стилианы, боялся норвежцев, боялся Толы.

— Это может понадобиться мне от вас, — сказала Стилиана. — Но я обещаю вам достойную воина смерть и лучшее место на небесах.

— К черту все это, — ответил Сеолуулф. — Дай мне мои деньги! Сейчас!

— Иначе что? — по-английски спросил Раннвер. Он был не самым высоким из варягов, но на голову выше любого разбойника, и руки его были толщиной с их бедра.

— Ты, конечно, большой, но для меня это значит одно — в тебя легче попасть, — съязвил Сеолуулф.

Раннвер отсек ему голову. Движение было настолько быстрым, что никто не успел глазом моргнуть, как тело Сеолуулфа повалилось на землю, а голова покатилась прочь, словно репа, упавшая с телеги.

— Тогда попади, — сказал Раннвер трупу.

Тола даже не вздрогнула, а разбойники, набросившись на тело, стали стремительно сдирать с него одежду.

— Вы должны нам за него вергельд, — заявил один из них. — Выкуп.

— Легче перебить вас всех, — ответил Агни.

— А какова плата за то, чтобы избавить землю от паразита? — усмехнулся Дири. — Это вы должны нам заплатить. Я бы сказал, они пасутся в нашем огороде, Раннвер.

— Оставь их, — сказала Стилиана. — Нам надо подумать о делах. Когда мы придем в город, Агни?

— Сколько еще будет висеть этот туман? Думаю, до рассвета осталось около двух часов. Хорошо было бы спуститься, войти в город и спрятаться там до наступления ночи — если спадет туман. Если он не спадет, нас не увидят и мы можем делать все, что хотим.

— Тогда сейчас.

— Нам туда не войти, — возразил разбойник. — Всюду норманны.

— Мы вполне сойдем за норманнов, — сказал Дири.

— Это слишком опасно.

— Опасность — цель мужчины.

— Цель мужчины — набить желудок.

— Посмотри на себя и на меня, — сказал Дири. — Который из философов, спрашивается, лучше питается?

— Нам надо идти, — вмешался Агни. — Или подготовить место для стоянки. Мы можем укрыть наши палатки ветками и переждать здесь день.

— Раннвер? — спросила Стилиана.

— Я за то, чтобы идти сейчас. Прошлой ночью туман стоял до середины утра. Если сегодня будет то же самое, мы легко проникнем в город.

— Тогда собирайтесь в путь.

— Как вы найдете дорогу? — спросил Исамар.

— Я найду дорогу, — ответила Стилиана. — И, смею предположить, она тоже. Ты в состоянии идти, дорогая?

Тола огляделась вокруг.

— Мы прошли долгий путь без сна.

— Сможешь пройти еще немного?

— Да.

— Хорошо. Ты подаешь пример этим мужчинам.

Она обняла Толу. Нужно было сказать ей несколько утешительных слов — в ней чувствовалось напряжение, что-то, что невозможно сдерживать. Девушку придется убить. И Стилиана, вздохнув, произнесла:

— Клянусь моей богиней Гекатой, рунами, что есть во мне, Одином и Иисусом Христом, я не причиню тебе вреда. Теперь ты под моей защитой.

Девушка тоже обняла ее, и горло Стилианы сжалось. Ей было совершенно ясно, что эта девушка должна умереть. Тогда зачем было давать нерушимую клятву защищать ее?

Это была магия, не поддающаяся логике. Следуй своему плану. Приведи ее к воде. Там все станет ясно. Стилиана вздрогнула, но не от холода. Какую цену ей придется заплатить? Последний раз это стоило ей Фрейдис, стражницы, которую она любила больше, чем возможно любить стражницу. А на этот раз? Она отогнала от себя эти мысли.

Варяги затоптали огонь, сложили палатки и спрятали их в листья. После пререканий англичане согласились разоружиться, чтобы сойти за рабов.

И отряд двинулся вниз, почти невидимый в тумане. Стилиана не колебалась. Она чувствовала впереди манящий ее источник и идущего позади нее волка, чей тоскливый зловещий вой доносился до нее сквозь неподвижный воздух.

Она увидела, как Тола перекрестилась.

— Тебе хочется ответить ему, — сказала она.

— Да.

— Не надо. Он — гибель и разрушение. Идем. Мы избавим землю от этой напасти.