Тени снова превратились в волков, их длинные морды потянулись к нему, пока он спал. Он слышал, как они рычат и сопят, пока он лежит в постели, скованный сном.
И вот зазвучали голоса, пронзительные, подвывающие, возникло ощущение падения, беспомощного провала в черноту, которую прогрызли в его сознании руны. Они кинулись от него врассыпную, оставляя яркие серебристые следы, а он погнался за ними в сумрачном мире сновидений.
«Где они, эти важные символы? Где они?» Этот голос звучал у него в голове.
— Они в моем сердце. Они проросли там.
«Чьи они, эти важные символы? Чьи они?»
— Они мои, потому что я заплатил за них.
«Кто ты такой?»
— Я Карас, который дал источнику то, чего он хотел. А кто ты?
«Твоя сестра, убитая предательской рукой».
Ее лицо выплыло из темноты, распухшее и побелевшее, безумное, глаза навыкате, вздувшиеся, словно шляпки грибов, волосы мокрые, висят тощими прядями, похожими на водоросли.
Начальник священных покоев упал куда-то вперед, и снова стало светло. И руны снова были здесь, символы росли внутри него, целых восемь, они питались его соками и питали его, обвивали своими усиками его сердце, как корни дерева обвивают камень.
— Я забрал твою жизнь. Я забрал твои символы. Они теперь мои.
«Ты просто позаимствовал их на время. Ступай к источнику, из которого они вышли».
— Они мои, потому что я заплатил за них столько, сколько требовалось.
«Иди туда, спустись, как спускаются духи мертвых, пройди по бесконечным коридорам в темноте».
— Я не отдам то, за что так дорого заплатил.
«Я вся мокрая от крови богов». Призрак сунул ему под нос свои руки, красные, окровавленные.
— Зачем ты здесь?
«Время пришло. То самое время. Время конца. Она призывает волка. Она призывает волка к тебе».
— Богиня наградит, а не накажет меня. Ничто не может кончиться, пока символы живут во мне.
«Прислушайся, лают черные псы. Волк уже близко. Неужели ты не слышишь, как она зовет?»
— Повелительница перекрестков, повелительница луны. — Начальник покоев перекрестился, хотя и обращался к языческому божеству
«Луна была съедена». Женский голос звучал размеренно, но странно, как будто она так и разговаривала с ним из пещеры.
— Я призову солнце.
«Солнце померкло».
— Повелительница, одна в трех лицах. Змея, собака и лошадь. Защити меня. Иисус, один в трех лицах, отец, сын и святой дух, защити меня.
«От нижней пещеры иди вперед и не оглядывайся, даже если услышишь за спиной шаги и лай собак».
— Властительница стен.
«Ты разрушил стены».
— Властительница ворот.
«Ты прошел через все ворота».
— Повелительница, восставшая из мертвых. Христос, восставший из мертвых, помогите мне.
«Она облачилась в погребальные одежды и ждет вместе с собаками, которые охраняют порог».
— Повелительница, защищающая от демонов. Христос, изгоняющий демонов.
«Ты сам призвал демонов. Тех, что ненавидят свет. И ты знаешь, где они обитают».
— Я не приду к тебе.
«Волк будет преследовать ее. Она сейчас рядом с тобой».
— Кто она?
«Она три в одном. Буря, капкан и прародительница волков».
— Нет!
Начальник священных покоев резко сел на постели. Лампы в комнате горели, как горели всегда, однако из-за них тени, окружавшие его, казались только темнее.
Он вынул из шкатулки из орехового дерева, стоявшей рядом с кроватью, золотой дырчатый шар размером с череп, подвешенный на цепочке. Вышел на середину комнаты и покрутил шар над головой. От движения воздух засвистел в отверстиях в шаре, завыл, как бездомный пес, низко и протяжно. Начальник священных покоев забормотал, обращаясь к ночи, произнося псалмы вперемешку с заклинаниями.
— Щедр и милостив Господь, долготерпелив и многомилостив. Не до конца гневается, и не вовек негодует. Не по беззакониям нашим сотворил нахМ, и не по грехам нашим воздал нам.
Он старался поверить, что так и есть, он будет прощен, его тяжкие грехи будут отпущены. Но все равно не мог не взывать к богине.
— Геката, над смертью восторжествовавшая, восставшая в погребальном убранстве, взываю к тебе. Геката, повелительница луны и лунной тени... Я...
Он сбился, цепь обвисла, и он упал на колени.
— Ты вознесла меня. Ты подняла меня так высоко. Помоги мне остаться на вершине.
Он поднялся и уложил шар в шкатулку, подошел к окну и поглядел в ночь. Кромешная тьма. Ни луны, ни звезд. Все пожрала непроницаемая туча, опустившаяся на город.
Начальник святейших покоев отошел от окна, взял тряпицу и погрузил в медный таз с водой, чтобы обтереть лицо. Он чувствовал себя больным. Магия вселяла в него неуверенность. Это же магия луны, думал он. Магия Гекаты, женская магия — магия, которая проявляется в символах, сияющих в его сознании; они похрустывают и поскрипывают, словно веревка висельника, они шуршат и шепчут, словно морская волна, они пахнут весной и возрождением, осенью и смертью. Он редко осмеливался пользоваться ими, стараясь отгородиться от них с помощью вина и трав, какие давал ему доктор. Однако же символы все равно требовали от него чего-то. Они хотели выйти. Он не сомневался, что это они нападали на императора. Они питались страхами Караса, его потрясениями. Операция, которая не позволила Карасу стать мужчиной, не превратила его в женщину.
А вдруг схоластик докопается до истины? Его осведомители сообщали, что Луис оказался не таким уж бестолковым. Начальник покоев утаил от него историю с человеком-волком. Однако ученый все узнал. Стилиана, которую он привел с собой из трущоб, которую защищал своей магией, сделал знатной дамой — вот в ней жила частица наследственной магии, но сестра, судя по доходившим до него сообщениям, использовала эту магию против него.
Тесная связь с сестрой оборвалась в ее тринадцатый день рождения. Полная луна взошла на небосклоне и в ее сознании, и она начала подозревать его. Он не обращал внимания на то, что она наговаривает на него, строит козни, потому что сознавал свою вину, хотел сохранить ниточку, которая связывала его с человеческими чувствами: долгом и любовью.
Все эти годы он сдерживался, стараясь сохранить рассудок, сохранить положение и власть. Когда начался мятеж, руны предсказали ему, что Василий падет от руки главаря мятежников. И это был бы конец всему. Поэтому он месяц потел и голодал и позволил живущим в нем символам наброситься на мятежника и поразить его, когда тот несся на императора. А подобную силу, выпустив раз, уже не так просто удержать. Сначала комета, теперь черное небо и волк.
Карас опустился на диван и снова утер лицо. На тряпке осталась кровь. Он ощущал себя уязвимым и поверженным. Должен же найтись выход. Должны быть способы, помимо смерти, чтобы отвратить судьбу, нависшую над ним. Слишком долго убегал он от волка. Наверное, пришло время найти его.
Необходимо провести обряд.
— Позовите Исайю.
Руны закопошились. Необходимо собраться с силами, чтобы хотя бы принести жертву богине, позволившей символам войти в его разум. На улицах совсем темно, и луна — пусть и невидимая — в нужной фазе. Он должен пойти в холмы, побыть среди людей, с которыми рос, провести обряды, которые, как он надеялся, помогут ему хотя бы на время обрести покой.
Уже скоро за дверью послышался шепот. Начальник священных покоев открыл дверь начальнику почтовой службы, одетому в простую солдатскую форму.
— Сегодня?
— Да. Немедленно.
— Я все подготовлю.
Исайя ушел.
Препозит зашел в смежную комнату, где у него был гардероб и где хранилось в том числе и боевое облачение. Доспехи были простыми и поношенными, и никто не счел бы это странным. На поле боя он, подражая императору, одевался как простой солдат. Карас взял меч, похлопал по складкам стеганой куртки. Извлек из внутреннего кармана маску из черной ткани — такие арабы носят в пустыне — с узкими прорезями для глаз. Прихватил плотно сидящий на голове капюшон, белый, чтобы отражать солнечные лучи и защищать от песка и грязи. Набросил плащ для верховой езды.
Дверь открылась без стука.
С Исайей пришли еще два человека, тоже одетые просто, как обычные стражники.
— Путь свободен, — сказал Исайя.
Начальник священных покоев опустил глаза, молча поблагодарив, и прошел в комнату, где находилась потайная лестница, ведущая в недра дворца, а оттуда, через кухню, к черному ходу. Они никого не встретили на пути, Исайя был верен, как и его меч. Начальник священных покоев натянул капюшон пустынника и вышел на улицу. Отсюда до холмов два часа пути, поэтому им придется поторопиться.