Через два дня ожидания Галти нашел Луису то, что нужно: четырех крепких варягов, которые при этом не были вели­канами и не слишком выделялись в толпе греков. В городе и вблизи они никак не смогли бы сойти за местных, однако на расстоянии и при плохом освещении не привлекали лиш­него внимания. Ударили по рукам после того, как они покля­лись на своем родном языке — викинги сказали, раз Луис го­ворит на их наречии, то должен знать, что они держат слово. Викинги были в том, в чем приплыли, одежда была изъеде­на морской солью и в пятнах, от дождя их защищали шапки и капюшоны. Было темно, и погода стояла отвратительная. В самый раз, решил Луис.

— Драка будет? — спросил один викинг, взрослый юноша, почти мужчина, приятной наружности, если бы не выбитые зубы. Его звали Вандрад.

— Возможно, но лучше нам не шуметь, — сказал Луис. — Мы будем наблюдать за одним греческим обрядом. Я хочу взять в плен кого-нибудь из греков, поэтому придется про­следить за ним до самого города.

Луис быстро зашагал вверх по холму, викинги последова­ли за ним. Он встревожился, увидев, что ягненок исчез, и за­шагал еще быстрее. На следующем месте ягненка тоже не ока­залось, не было и связанного ягненка в долине, зато выше по холму в сумраке проглядывали факелы — девять или десять человек поднимались по противоположному склону.

— Нам туда, — сказал Луис.

Его отряд зачавкал по вязкой грязи. Факелы светили едва раз­личимо, и Луис не был уверен, что их несут именно те, кто ему нужен. Однако он вспомнил прочитанное в книге: церемонии, посвященные богине, всегда проводятся при свете факелов. И со строгим соблюдением всех правил, потому что люди бо­ятся прогневать богиню.

Ночь была черная. Никаких представлений о рельефе мест­ности — костры и лампы в поселении из лачуг как будто висели в воздухе, мерцая, словно диковинные луны. Один из варягов прихватил факел, когда они проходили мимо чьей-то палатки, но хозяин не вышел, чтобы возмутиться. Факелы, за которыми они следовали, походили на блуждающие огоньки. Луис едва не засмеялся над своими страхами. Он-то думал, что его могут узнать, а на самом деле в этом мраке их вообще не увидят.

Впереди послышался какой-то невнятный шум: собаки вы­ли и скулили на холме, много собак.

Луис потерял факелы из виду и уже решил, что они поверну­ли не туда, однако пока под ногами тропа, разумнее с нее не схо­дить. Было невозможно понять, как далеко от города они ушли. Только земля под ногами говорила Луису, что он не в мут­ном океане, хотя ему так и чудились морские змеи, восстающие из тумана, безглазые серые чудовища из детских страшилок.

Склон сделался круче. Они по-прежнему не видели факелов, поэтому, лишившись иного ориентира, шли на вой собак. За­тем они перевалили через гребень холма. Огни, множество ог­ней. Новые факелы присоединялись к тем, за которыми при­шли они, огни тянулись с другой стороны города, выплывали из темноты.

— Пошли, — сказал Луис.

Ближайший к нему варяг усмехнулся.

— Найр, — произнес он.

— Что?

— Мир мертвых, — пояснил другой варяг у него за плечом.

Теперь им приходилось перелезать через валуны, огром­ные обломки скал. Луису потребовалось сосредоточиться, чтобы не упасть и не сломать ногу. Вой и лай собак сделались еще громче, и за этим шумом стали слышны людские голо­са. Народ собирался.

Луис шел вперед, варяги держались у него за спиной. Сбо­ку что-то промелькнуло. Небольшая собачка перепрыгива­ла с камня на камень и задела Луиса по руке.

— Загасите один факел. Нужно двадцать семь, а у нас двад­цать восемь, — проговорил кто-то. Луис взял факел у варяга и выбросил в расщелину между камнями.

— Начинаем! — проговорил еще кто-то справа от Луиса.

— Зачем вы пришли сюда? — Голос был таким строгим и требовательным, что Луис едва не ответил ему.

— Постоять у порога смерти, — отозвалось сорок или пятьдесят невидимых людей.

— Зачем вам стоять у порога смерти?

— Почтить хозяйку порогов.

— Чего вы хотите за свое почтение?

— Благословения и защиты от зла.

— Она Энодия.

— Стоящая перед воротами.

— Она Хтония.

— Повелительница земли, недр земли и подземелий.

— Она Пропилея.

— Защитница и покровительница.

— Прими нашу жертву и услышь нашу молитву.

Блеяние ягненка перешло в пронзительный крик. Соба­ки просто обезумели, воя, гавкая и скуля. Но Луис все рав­но почти ничего не видел за пределами круга света от фа­келов.

Из тумана доносилось ритмичное бормотанье. Луис взял­ся за нож. Голоса звучали теперь вокруг него.

— Из темноты, отринув все бессмысленное и бесцельное, взываю я, и ты услышь мои священные слова, ибо страшную судьбу насылаешь только ты.

Трехликая богиня, освободись, яви себя, неистовая, во тьму облаченная, с угрюмым взором, с яростным криком.

Приди!

Луис содрогнулся. Речитатив распался на множество отдель­ных хоров, бормочущих со всех сторон.

Дальше началась настоящая какофония. Факелы мерцали, люди топали ногами, собаки лаяли.

— Нам надо схватить кого-нибудь одного, — прошептал Луис ближайшему к нему варягу.

— Эта работа как раз по нам. Дождемся, пока они начнут расходиться. Если кто пойдет в одиночку, того и схватим.

— А если никто не пойдет?

— Все равно схватим.

Церемония продолжалась, люди пели, бормотали, взыва­ли к богине луны, той, что в трех лицах; богине кипарисов, хранительнице могил; богине тисов, в могилу сводящей; бо­гине мандрагоры, что из могилы рождается.

Зажигались новые факелы. Луис догадался, что люди раз­махивают подожженными ветками.

Затем послышался крик, стон и кто-то заговорил в пол­ный голос:

— Не насылай на нас демонов, пусть мы и вызвали твой гнев. Три черных ягненка пожертвованы тебе, как ты хотела, три раза по девять факелов, как ты хотела; мы взывали к тебе, обратившись в три стороны, называя тебя тремя имена­ми. Не покидай нас.

Отовсюду ответили одним словом, весьма похожим на «аминь», и факелы начали удаляться.

— Схватим того, кто будет уходить последним, — сказал Луис.

— Хотя бы для того, чтобы забрать его факел, — отозвал­ся Вандрад.

Туман поистине был обманчивым — Луис ничего не ви­дел уже в пяти шагах от себя.

Факелы уплывали прочь, мимо них проходили темные си­луэты, перелезавшие через камни. Чтобы не выдать себя и со­хранить инкогнито тех, кто находится рядом, никто не за­медлил шаг, чтобы взглянуть на варягов.

Осталось всего два факела, чуть выше того места, где про­водился обряд.

В недвижном воздухе до Луиса донеслись голоса.

— Надо снова открыть ворота.

— Еще рано. Я уже проходил через ворота много лет на­зад. Путь этот труден, и я соглашусь на него только в том слу­чае, если другого выхода не окажется.

— Но ведь комета, небо, все эти смерти. Ты обязан узнать ответ.

— Я с трудом удерживаю то, что живет внутри меня. Ты не представляешь, какой ценой это дается, чего от меня мо­гут потребовать.

— Но если ты пойдешь туда, то сможешь избавиться от своей магии. Это же из-за нее нас постигли все эти несчастья.

— Я не знаю. Не знаю.

— А вдруг это и есть конец света? Вдруг христиане гово­рят правду?

— А еще северяне и арабы. И те и другие, кажется, увере­ны, что приближается одноглазый бог, однако до сих пор мы его не увидели.

— Я рад, мой господин, что ты еще можешь шутить.

— Я не шучу. Кто знает, что сейчас происходит?

— Ты забрал что-то у богини, теперь она хочет, чтобы ты это вернул.

— Не уверен. Есть еще человек-волк. Как насчет него?

Луис с северянами понемногу приближались. Голос одно­го из собеседников был высоким, как у евнуха. Неужели на­чальник священных покоев? Луис сказал себе, что это просто смешно. Начальник священных покоев шатается по грязи вместе с язычниками? Не может быть. Второй голос показал­ся ему как будто знакомым. Но кто это? Он споткнулся о ка­мень.

— Кто здесь?

Тишина.

— Нам пора уходить.

Факелы двинулись с места, однако варяги уже решили, что пора переходить в наступление. Они побежали. Послыша­лись крики, какая-то возня.

— Эй! А ну-ка отпусти меня!

— Беги!

Один факел упал, кто-то закричал от боли, но второй фа­кел запрыгал над камнями, удаляясь и скрываясь внизу. Лу­ис осторожно крался вперед. Перед ним что-то заметалось, едва различимое — просто тень в свете факела, не больше. Затем появился человек, который прыгал с камня на камень. Он прыгнул прямо на Луиса, сбил его на землю.

— Какого...

Мужчина держал Луиса за тунику. На нем был капюшон, как у жителя пустыни, но Луис прекрасно видел, кто пе­ред ним.

— Исайя!

Глава сыскного ведомства ничего не сказал, только выхва­тил нож.

Луис не знал, случилось ли это в миг до или же в миг по­сле, но он вспомнил, как глава шпионов угрожал Беатрис, вспомнил о непосильной задаче, возложенной на него, о том, что может случиться, если он не выполнит задания, о том, какой опасности подвергает свою бессмертную душу, о том, сколько переживаний выпало на его долю еще до того, как он прибыл в Константинополь, отказавшись от монашеской жизни, чтобы жить в бедности с любимой, с дочерью руан­ского герцога.

Ему показалось, вся жизнь промелькнула перед глазами среди этих валунов. Все, что он когда-либо делал, раздели­лось на до и после того, как он выхватил из-за пояса нож и всадил Исайе в шею. Он сделал это бездумно, но, когда сде­лал, мысль обрушилась на Луиса, словно волна на мыс.

Начальник шпионов потерял равновесие и завалился в щель между камнями, кровь толчками вырывалась из зия­ющей раны. Он пытался заговорить, но получался только сип, он дважды содрогнулся на острых камнях и затих.

Кто-то подошел к Луису — подкрался по-кошачьи, хотя и нес факел. Один из варягов.

— Остальные разошлись. От этого тебе есть какая-то польза?

Луис не мог вдохнуть, до сих пор потрясенный только что пережитым. Что же он наделал? Он убил человека. Он теперь убийца.

Варяг подошел к мертвому телу.

— Покойник, — сказал он и тут же принялся обшаривать тело, снимая с него солдатскую стеганую куртку и сапоги.

Луис перекрестился и попытался собраться с мыслями.

— Что дальше, хозяин?

— Где остальные?

Варяг пару раз отрывисто свистнул и помахал факелом. За валунами что-то зашуршало, и появились остальные.

— Они все разошлись. А бегать в такой темноте нельзя, но­ги переломаешь.

Вандрад поглядел на мертвеца.

— Богатый?

— Денег прилично, — отозвался первый варяг.

— Сможете спрятать тело? — спросил Луис.

— Да мы запросто спрячем его под камнями.

— Прекрасно. Тогда приступайте, да пойдем отсюда.

Исайя был невысок ростом, хотя и коренастый, и затол­кнуть его в расщелину между валунами не составило труда.

Луис заставил себя рассуждать логически. «Если у варягов увидят одежду Исайи, заподозрят ли их в убийстве?» Мало­вероятно. Исайя был одет как простой солдат, а в Абидосе северяне раздели сотни таких.

— Уходим, — скомандовал Луис. — Кто знает, кто за ним придет, если мы замешкаемся.

Они сошли вниз с холма, двигаясь на свет огней варяж­ского лагеря. Луис решил остаться в лагере до рассвета, он войдет в город, когда откроют ворота. Сердце тяжело коло­тилось, голова болела. Убийство. Слово отдавалось в голове, словно раскаты гонга. Грех влечет за собой грех, говаривал его аббат. Сначала любодеяние, теперь убийство. Луис смо­трел в костер викингов, пытаясь хоть как-то упорядочить мысли. Он же действовал из самозащиты, причем, похоже, он убил язычника. Только как Исайя оказался на холме? Он ведь такая важная персона, такая известная. Он управляет целой сетью шпионов, зачем же самому-то стараться?

Все произошло так стремительно, что рассудок спасовал перед животным инстинктом. Но у Луиса зрела еще одна, ку­да более мрачная мысль. Если бы он захватил Исайю в плен, оставил бы он его в живых? Не приказал бы варягам перере­зать ему горло? Неужели позволил бы Исайе вернуться во дворец и отомстить ему самым ужасным образом? Луис за­дрожал, хотя сидел у самого огня. Он пришел к выводу, что сделал по запальчивости ровно то, что подсказал бы ему холодный рассудок, если у него было время подумать.

Чем дольше он размышлял, тем сильнее тревожился. Исайя был начальником почтовой службы. Он говорил с кем-то под черным дождем, причем называл собеседника госпо­дином. И у этого собеседника был характерный высокий го­лос. Одно предположение наводило на Луиса ужас. Он не стал бы утверждать наверняка, что на холме был начальник священных покоев, но и с уверенностью отрицать это он бы тоже не стал.

Возможно ли, что тот, кто нанял его, и сам чародей? При­нять эту мысль оказалось до чрезвычайности трудно. Одна­ко Стилиана открыто обвиняла брата. И что это за человек-волк такой, которого они упоминали? Кто он такой?

Луис помолился, прося о прощении, пообещал Господу, что щедро пожертвует на Его церковь, после чего забылся тревожным сном.

И только когда он входил в городские ворота, в голове до­статочно прояснилось, чтобы он вспомнил: стражники за­писывают время всех его уходов. Совершенно ясно, что им с Беатрис необходимо бежать из Константинополя, и как можно быстрее.