Темнота не пугала Аземара, когда он полз по тоннелям, по­тому что эта темнота была ненастоящей.

Прикосновений к камням, отдаленного шума воды и запа­ха волка, заглушавшего все прочие запахи, было достаточно, чтобы у него в голове сложилась полная картина окружающе­го мира и он увидел путь. Все это вовсе не показалось ему не­обычным, наоборот, он даже подумал, как странно, что до сих пор никогда не обращал внимания на подобные ощущения.

Пока он шел, ему казалось, что он входит в иные пещеры, пещеры своего разума. Он вспомнил, что пришел сюда не просто так. На самом деле у него было несколько причин. Он попытался изложить их по порядку. Он в Константино­поле. Для чего? Чтобы найти жилье. Нет, не то. Это тоже бы­ло целью, только не главной. Что еще? Убить кого-то. Нет. Спасти кого-то. Спасти кого-то и убить кого-то. Одного и то­го же человека. Эта мысль показалась ему едва ли не смеш­ной. Он в пещерах. Почему? Потому что кто-то отправил его сюда. Нет. Он сам сюда пришел. Кто-то другой хотел, чтобы он пришел. Кто хотел, чтобы он пришел? Волк. Волк, кото­рый не совсем волк.

Он вспомнил свою юность. Он был найденыш, из мило­сти воспитанный в монастыре. В своих самых ранних воспо­минаниях он бежит по берегу реки с мальчишками, кругом густая зелень, летний день. Он уже бегал по этому берегу раньше, много лет назад, в прежних жизнях — теперь он чув­ствовал это.

Воспоминания ворочались в сознании, но когда он пытал­ся понять их, это было все равно что читать страницу, зали­тую чернилами. Он помнил поле, зреющие под солнцем ко­лосья, искры на речных волнах, и еще рядом с ним была женщина в черном платье и с волосами цвета горящего зо­лота. «Не ищи меня», — сказала она. Но он все равно искал ее — ему казалось, он знает ее целую вечность.

В последние годы он переносился во сне в удивительные места. Он видел себя в низком крестьянском доме с дерно­вой крышей, которая едва доходила ему до пояса, женщина с золотистыми волосами развешивала под крышей травы для просушки. Он хотел поговорить с ней, сказать, что любит ее. Но она убегала от него — всегда она убегала, а он догонял, умоляя ее остановиться.

Всю свою жизнь он был счастлив в монастыре. Пищи бы­ло вдоволь, компания отличная, и он был прирожденный ученый. Его орден требовал беспрекословного подчинения, постоянства и строгого следования обетам. Это было нетруд­но. Он жил по монашеским правилам с самого детства.

Однажды он работал в поле. Мимо проезжал местный правитель с детьми. И вот тогда он увидел ее с другого бере­га реки, дочь герцога на сером коне, в окружении воинов. На секунду перед ним промелькнула иная жизнь, он представил себя одним из этих воинов, которому предстоит жениться, завести детей, отправиться на войну. А в следующий миг он вернулся к своей работе.

Его друг Луис бежал, если не сражаться, то любить, а Азе­мар остался со своими книжками, соблюдать часы богослу­жения, выращивать пищу, убирать и готовить.

Он полз вперед на животе.

— Кем я был? Кем же я был?

Он чуял воду.

За спиной замелькали огни, послышались голоса. Он под­нялся, длинная тень упала на стену. Откуда-то из недр тон­неля его звал еще один голос. Девочка?

Перед ним была вода. Вода связывает ее с ним. Он припал ртом к воде и напился.

— Это поток...

Он сам произнес эти слова, придвигаясь к воде еще ближе. Губы зашевелились, выговаривая другие слова:

Течение увлекало его куда-то. Это течение в настоящем мире или в мире его грез?

Раздался крик.

— Что ты делаешь? Это он тебе нужен!

— Ты совершил уже немало ошибок, Мелетиос!

— Именем начальника священных покоев, приказываю остановиться!

Аземар узнал один из голосов у себя за спиной. Этот голос как будто вызывал в памяти картины из прошлой жизни, жизни до Нумеры, до того, как он ел кровавую пищу, выса­сывая знания из человеческих костей, до того, как увидел мир таким, какой он есть, в пятнах и поту, в грязи и вони, каким не видит его человек.

Раздался еще один крик и треск.

— У него нож! У этого негодяя нож!

— Куда он побежал? Зажигайте факел. Вы, болваны, зажи­гайте факел!

Безумные голоса доносились откуда-то с верхних ярусов, наплывали горячей волной страха, который Аземару казал­ся аппетитным, словно запах из котелка.

«Ты рядом с ней. Приведи ее. Я стану твоим спасением». Это снова звучал голос девочки, звучал в его сознании так отчетливо, как будто она стояла рядом с ним.

— Кто ты такая?

«Та, которая сидит и ждет. Та, которая отдала за муд­рость все».

— Так ты демон.

«Нет».

— Ты тварь из темноты.

«Это ты из темноты, из страхов и фантазий».

— Кто ты такая?

«Приведи ее ко мне».

— Кого?

Ответа не последовало.

— Зажигайте! Зажигайте скорее! — Это снова голоса сверху.

Вопль, крик боли внезапно вернул его в прежнее «я».

Он вспомнил Луиса, его друг был совсем ребенком, когда они познакомились, он так боялся засыпать в просторном дормитории, плакал от тоски и одиночества. Аземар расска­зал, что и сам чувствовал то же самое в первую ночь в мона­стыре. Луис входил в круг его друзей, добрых и милых лю­дей, помогавших ему.

— Найдите его. Сюда. Вот так-то лучше. Вон туда, по ко­ридору, еще дальше. — В грубых голосах угадывался страх.

Аземар заговорил:

— Я не стану тем, кто я есть.

«А кто ты есть?» Это снова спросила невидимая девочка.

— Я голод, — сказал Аземар.

«Ты волк».

И вот тут он побежал на свет, мерцающий в верхних ко­ридорах, на крики и вонь страха, сочившуюся вниз.

Шесть человек: один лежит мертвый на камнях, один убе­гает, остальные догоняют.

Аземар не рассуждал и не задавал вопросов. Его обо­стрившиеся чувства разделили мир на две части: врагов и всех остальных. Человек, пробежавший мимо него в тем­ноту, был ему не враг. Остальные, от которых разило острым запахом пота, чьи сердца стучали в ритме волнения и стра­ха, а ножи ярко блестели в свете лампы, были такими же стражниками, как и те, что притащили его в темницу, бро­сив гнить заживо.

Он выпрыгнул из темноты, невидимый, неслышный, схва­тил двоих за руки, оторвал от пола и с силой швырнул на кам­ни. Оставшиеся двое бросились на него. Нож летел Аземару прямо в живот, но движение показалось ему медленным, как будто противник просто протягивает ему оружие, а вовсе не пытается убить. Аземар шагнул в сторону, уходя от ножа, и наотмашь ударил стражника по шее, разорвав дыхатель­ное горло и бросив его на пол задыхаться.

Другой стражник попытался ткнуть его ножом, замах­нувшись сверху. Аземар перехватил руку с ножом, дернул на себя, ударив коленом по голове и вышибив из против­ника дух. Затем он развернулся к первой паре. Стражники приходили в себя, с усилием поднимались на ноги, пошатываясь, словно стояли на палубе корабля в качку. Аземар набросился на того, что стоял ближе, схватил за голову и вцепился зубами в горло. Стражник завалился на спину, голову и грудь залило фонтаном крови. Последний умер со­всем легкой смертью — Аземар быстрым движением свер­нул ему шею.

Аземар опустился на колени, придерживая голову страж­ника.

— Я голоден, — сказал он.

«Ты голод», — произнес голос у него в сознании.

Ногтями он быстро сорвал кожу с груди, обнажая мясо, и принялся есть, упиваясь вкусом крови.

— Аземар! Аземар!

Тот голос. Он узнал его. Кто же это?

— Это я, Луис. Брось его! Ты столько натерпелся здесь. Ты сошел с ума. Брось его!

Аземар попытался заговорить.

— Я... — Это слово было подобно якорю для его сметен­ных бурей мыслей.

— Аземар, прошу тебя. Это же я, Луис. — Человек держал в руке факел.

— Да, я знал тебя в Руане.

— Знал? Да я же твой друг, Аземар! Разве ты не помнишь?

— Ты боялся, и я утешал тебя. — Его голос звучал откуда- то издалека.

— Я пришел, чтобы спасти тебя, вывести отсюда. Ты сам не свой. Тебе надо отдохнуть.

— Да.

— Пойдем. Пойдем со мной.

— Стражники снова свяжут меня.

— Нет. Я могу приказывать им. А эти были не тюремны­ми стражниками, они только притворялись. Их подослали мои враги, чтобы убить меня. Идем же. Я выведу тебя отсю­да. Тебе нужна нормальная еда и питье, тебя надо вымыть.

— Да.

Луис обыскал тела. При них почти ничего не было, но у од­ного оказалась маленькая печать, привязанная к поясу. Лу­ис срезал ее. Зачем она ему?

— Как же ты меня нашел? — спросил Аземар.

— Нам показалось, что мы заметили тебя, и мы пошли вниз.

— Я не двигался.

— Значит, это был кто-то другой. Идем наверх. Ты смо­жешь найти дорогу?

Аземар ткнул пальцем в конец коридора.

— Сначала надо идти на плохой запах, — сказал он, — а по­том на хороший воздух. Разве ты не чувствуешь сам?

— Нет, отсюда не чувствую.

— Я чувствую. И остальное тоже, воду, камни, кровь и раз­ложение. Я чую все эти запахи. Я ощущаю их кожей. Я не знаю, что со мной случилось. Я сам не свой.

— Не будем об этом говорить. Никто не обязан отвечать за свои поступки здесь. Сюда не проникает свет Господа.

— Но глаза Его видят?

— Испытание, какое Он послал тебе, было слишком суро­во. Идем наверх. Забота и любовь помогут тебе стать таким, как прежде.

Луис протянул руку Аземару, тот взял друга за руку, по­зволяя поднять себя с пола.

— Луис.

— Да?

— Луис.

Аземар произнес имя друга, как будто не понимая смыс­ла. Он просто ощущал рядом знакомое присутствие, это не­кто, кто выказывал ему доброту и кому он, в свою очередь, хотел выказать доброту.

— Луис? — Это имя. Он его знает. Он произнес его не слу­чайно.

— Аземар, друг мой, мы нашли тебя, нашли.

— Спаси меня, — проговорил Аземар, тьма сомкнулась во­круг него, и он упал на руки Луису.