Изначального моря соленый вкус! Я тянусь к тебе, я тебя боюсь, Ибо есть на свете такая грусть — Осязанье всеми забытых уз. Вздох морской! Ожиданье листа, холста И утробы, что до поры пуста… Незнакомок пресных считать устав, Горькой солью пронзили твои уста, И волны ответный родился всплеск: В сердце – то ли сосновый лес, То ли звезд, отраженных в пространстве, блеск! Потому-то уже не сумею – без!.. Откровенье – солью сожженных губ! Ожидание бури на берегу, Знаки моря всюду – в песках, в снегу, Я соленой кровью к тебе бегу! Из глубин ракушки мне шепчет куст, Вьюсь, как водоросли влажный ус, И в объятьях бьется не страсти пульс — Изначального моря соленый вкус!

Душа не льнет к исповедникам: Язычница ли, шаман… Единственным собеседником Становится океан. Молитвенное могущество! Не ровня – земным царям. Над колыбелью сущего Сверкает небесный храм. Назад, к обретенью мудрости Во власти твоих стихий! Волнение изумрудности — Живая епитрахиль. Мне ветер полощет волосы. В пещерах подводных глыб Как локон, струится водоросль, Дразня разноцветных рыб. Так влажно, тепло и ласково Целуешь колени мне… Я только одна из раковин, Затерянная на дне.

Чайка взмывает, падает. – Лево еще руля! Сладко летать на палубе Легкого корабля! В птичьих крылатых линиях Призрачна власть людей! Море такое синее, Небо – еще синей! Гребень волны – и пауза, В сердце восторг и страх, Так ли здесь шел под парусом Вдаль – молодой Неарх? Желтое солнце Азии, Знойные сны минут… Лишь кучевые айсберги Над головой плывут.

В янтарных песчинках дно. – Чего на земле искала? А небо, как полотно, Кругом – облака и скалы. В тревожную пасть пещер Пытаюсь бежать от мира. Но здесь, в лабиринтах шхер, Прохладно, темно и сыро. Лишь с отмели скрип сосны Доносится еле-еле… Одежды давно тесны, Мне скучно и больно в теле. Миг – сброшены пояса, Прощальный привет причалу, И сверху все паруса — Как белые крылья чаек.

На ветру скрипели мачты И звенели якоря. Говорил мне взрослый мальчик: – Мы уедем за моря Загорать под солнцем юга, Но шагать – не по земле! Будешь кареглазым юнгой На крылатом корабле! Только небеса и море — Распахнутся паруса. Будешь по ночам со мною Румбу жаркую плясать! В трюме никакого груза: Хватит радости двоим! А когда вдруг станет грустно, Мы с тобою улетим. Навсегда во власти страсти — Я силен, а ты легка! На ветру вздыхали снасти И клубились облака…

Я твоя! Перед нами – моря, Ты об этом мечтал. Не боюсь ни черта! – Поднимай якоря! В ноги бьется прилив, Мы стоим, не дыша, Ведь на палубу шаг — Как на небо с земли. В прошлом – проклятый рай, Душные города. Смоет память вода, Паруса раскрывай! Будут крены, шторма, Штиля сон голубой, Все равно! Я с тобой, Остальное – обман! Нас уже не найдут Ни в одном из портов. Среди волн и ветров Выбран вечный приют…

Померещилось, будто Средь житейских зыбей Есть тишайшая бухта — Почти колыбель! Там сверкнут нереиды, Кувыркаясь в волне, Силуэт Атлантиды Отразится на дне. Но концы и начала, Царств величье и прах, Здесь, в Зевесовых скалах, Точно в божьих руках. Солью выжжены губы, Входит солнце в зенит, Увлекает и губит Суеты лабиринт. Приглядись: за горою, Время развоплотив, Оживают герои, Дышит вечностью миф. Чтоб из бездны Эреба Дух вести и хранить, Вьется, тянется в небо Ариаднина нить, В сердце бьется так живо, Не давая уснуть… А над гладью залива По ночам Млечный Путь.

К застывшим волнам Гауди, Робея, прикоснулись склоны, Ты отзываешься в груди Глубоким эхом, Барселона! Как в гениальном чертеже, В ландшафте вся – и на ладони! — Гуляет солнце в витраже, Печаль в высоких сводах тонет. Меридиан и Параллель Уводят в лабиринт кварталов, Где чьей-то страсти колыбель Давным-давно музеем стала. Среди фонтанов и скульптур Ты вся – планшет и мастерская, Сплав тысяч лет и ста культур, Пикассо муза колдовская! Здесь мир плывет, любовь парит В тончайшей мистике узора И тайну творчества хранит Причудливая вязь собора.

Пейзаж знакомый: опустевший пляж, На берегу – дома, сады и лодки… Внезапно сердце опалил мираж, Сколь солнечный, счастливый, столь – короткий. Навстречу мне – художник молодой, Ему хвала людская – безделушка, Куда важней рыбешка под водой, Среди камней сверкнувшая ракушка. И Лорка жив! Он смотрит свысока Насмешливыми умными глазами, Его влекут ветра и облака И звезды над туманными холмами. А смуглая сестра из озорства С отвесных скал ныряет прямо в море, Душа полна восторга, торжества, Еще не зная, что в разлуках – горе… Старухи сумасшедшей милый бред, Предчувствие любви, пьянящей, странной, И надо всем – неповторимый свет Долин и бухт родного Ампурдана. Один сюжет для тысячи холстов — Мелькнувшее, как наважденье, лето, Где каждый юн и к подвигам готов И верит только в добрые приметы. А ночью – луны, песни, голоса, Судьбе не быть уже обыкновенной! Сошлись часы, планеты, полюса В одной прекрасной, замкнутой вселенной! Я не дышу: пускай продлится миг, Где все еще – романтики, повесы, Которых жизнью напоил родник Исчезнувшего с ними – Кадакеса.

Здесь все, как прежде, – яхты и залив Ласкает ветер пенистым объятьем, Шик лимузинов, взгляды встречных див — Рулетка жизни крутится обратно. Ночь напролет сверкает казино, Азарт по коже – острием булавки: Кому погибнуть завтра суждено, Господь велит: сто раз – удвоить ставки! Весь выигрыш шального игрока — На час забыть о мировом пожаре! …Бросает фишки легкая рука Любимицы фортуны – Мата Хари.

Земля чужая. Жадность нищих. Ладонь, прикрывшая глаза. Блажен, кто ничего не ищет Там, где есть моря бирюза. Полуразрушенные храмы, Кровь революций, рабства след… Мой южный сон – счастливый самый И солнечный – за много лет! Души утерянной прохлады Смирением – не побороть! Пусть мальчиков мужские взгляды Мучительно ласкают плоть Невинно и немножко грубо, Так вкрадчиво шепча: Забудь… Мне огненная нежность Кубы Губами заклеймила грудь И лаской одарила дерзкой, Играя, подняла с колен, С шальной доверчивостью детской, Любви не попросив взамен…

Тихий вечер в гавани. Ветер, Чуть вздохнув, касается башен, Опускаясь, сумерки медлят. В розоватом ласковом свете Город-призрак кажется влажным, От загара долгого – медным. Ночь желанья горькие смоет. Для нее здесь нет преступлений, Даже смерть – сестра карнавала. Всплеск. Волна Карибского моря Верным псом мне лижет колени — Так же я тебя целовала…

Я опять брожу в ночи, Домовой трещит, ворчит, Что я, дерзкая, не сплю. Острый язычок свечи — Курс на гавань кораблю! Дева сладкая Очун, От скорбей скорей врачуй, Исцели от бед и ран! Я огнем кручу-верчу, Бьет все громче барабан. Как наркотик – желтый мед! Сердце вздрогнет – и замрет, Ускоряя румбы ритм. Если молод и не мертв, Мы станцуем, мы – сгорим!

Эта радость душе знакома: Я беспечна и я смела… Слишком много солнца и рома, А земля предельно мала. Время лечит старые раны, Строит новый лад для струны, Слишком много марихуаны И смешны московские сны. Лунным островом парус бредит, Океанский штиль бороздя, Слишком много мужчин и рэгги, Иногда не хватает тебя. На заре облаков разводы Акварелью бегут с холста, Слишком много шальной свободы, От которой трудно устать. Шторм – ревут и пальмы, и снасти, Дом в дождливых ручьях дрожит, Слишком много соли и страсти… …Слишком сильно хочется жить!

Сверкнувший в джунглях хрусталь — Осколок бывших империй! Как будто птица кетцаль Раскрыла веером перья. И разноцветен закат В зрачках Крылатого Змея. Смыкаясь, кроны шумят, О будущем сожалея: – Прощай, загадочный вождь! Метнулась тень ягуара. Кровь – лишь тропический дождь, А сны – предвестье кошмара. Над миром копоть и гарь, Уходят в землю столицы, К концу летит календарь, Но оживают гробницы…

Стоишь на скалах и не ведаешь, Что под тобой – коры разлом И плиты наползают медленно, Являя в пустоте объем. Прибой изнемогает в бешенстве, Предчувствуя внизу вулкан — Могучий символ неизбежности — Угрозу будущим векам. Так сотни лет из плевы девственной, В которой жгучая дыра, Посланцем первородной древности Стремится лава от ядра. Рукой невидимого гения, По миллиметру твердь меля, В священном таинстве творения Родится новая земля…

Здесь мое детство и твоя зрелость, Все то, что будет, давно приелось. Чего хочу – да смешную малость! — Чтоб тень моя на стене осталась. Дожди, туманы? Какая ересь! Душой в ступени впились и въелись. Я на руках твоих в ночь повисла Обледеневшим мостом-коромыслом. Со смертью встретимся вновь едва ли. – Разве в Венеции, на карнавале… Здесь профиль твой в невской битой смальте И белом контуре на асфальте.

Прощай, мой друг! До встречи на местах, По памяти известных достоверно, Я жду тебя на стрелках и мостах, Где шум волны и запахи таверны. Нас снова занесет на острова, Пусть умирать до срока стало вздором, Вот только сердце зазвенит, едва Пройдем колонным долгим коридором. К морским ступеням прижимаюсь лбом, Вгрызаюсь солью в потемневший камень И по привычке в городе любом Тянусь к граниту жадными руками. Когда-нибудь всех повстречаю тут, Мой Петербург! Мучительное место! Жива любовь, чьи спазмы душу рвут, Грядущее, как прошлое, – известно. Свидание пьянит и веселит, Как мы вольны и радостны, бродяги! Вновь Млечный Путь летит из-под копыт И на фрегатах поднимают флаги.