Трепещет пламя мотыльком, А крылышки – под потолком. Из спальни вынырну тайком И, разомлевшая от ласк, Скользну в предутренний атлас: Довольно – губ! Довольно – глаз! В дыханье – росы, холодок. Был близок – будешь одинок! Алеет, торопя, восток… Я, не рисуясь, не таясь, Скажу, как есть, шепну, смеясь, Что кровью укрепилась связь. Потом ищи меня, зови, Но гулко в доме без любви, Дым – откровения сивилл; Порою только миг есть жизнь И держат душу миражи. – Не расскажи, не ворожи… Пусть каждый день трещит камин, На сердце – лик, под сердцем – клин, И нет измен, лишь блеск седин. …Вдруг тень – и трепет мотылька, Легка знакомая рука… Страсть – до утра! До уголька…

Москва не Париж, А Париж и не нужен: О нем ты грустишь, Как о брошенном муже. Грустить не зазорно, Но в полночь украдкой Он манит узорной И длинной перчаткой. Мгновенным ответом На жалобы сердца Почудится ветер С Полей Елисейских. Разгонит печали, Снега и разлуки, И ты, как вначале, Протянешь мне руки… Над тысячей бестий, Над пошлым и пришлым: Как будто мы вместе, Как будто в Париже…

Нас с тобою в небе разводит кто-то: Лунный серп из окон ладьей уплыл… Так давно не смотрела твои фото, Что на них уже поселилась пыль. Прихотливо тайну хранят серванты: Сдав архивы, снова дышать могу… Но смотри, куда поскакал Сервантес? – К многоруким башням молоть муку! Ветер пляшет джигу на крыльях мельниц И вращает ржавые жернова, Жизнь смеется, прошлым казня изменниц, Оглянись, я вправду еще жива? Мы почти на разных концах туннеля, Зов заблудшим зверем туда-сюда… Неужели время всю память смелет И в ручье обрадуется вода! На нее ступлю – и пойду бесстрастной… – Где ты, странница, стрекоза? Нелегко глядеть, как в туманах гаснут Голубые звезды – твои глаза.

Табачный дым. Реальность зыбка. Смех истеричный, звон стекла. – Любовь? Дурацкая ошибка, Чуть не разрушила дела. Не стоит долгих разбирательств Малозначительный эксцесс. – Любовь? Стеченье обстоятельств, Биохимический процесс. Встречаться раз в неделю – мило, Не чаще – попадешь в аркан. – Любовь? Скрываемое шило, Не больше, чем воды стакан. Какие могут быть решенья, Когда проблем невпроворот! – Любовь? Скорее, отношенья, Спланированные наперед. Мы все живем в плену иллюзий. Без обязательств – разум чист. – Любовь? Когда грызут и грузят, А я здоровый эгоист. Женатые – больны, рогаты, Стресс – вечно виться, как ужу, Не дай бог, дети… Но куда ты? – Любовь? В монашки ухожу.

Удар был смертельной силы, Смеясь, мне сказал гонец: – Одна ты не знаешь, милый Твой завтра идет под венец И час торжества назначен, До вечера ждут гостей… Как я не упала навзничь, От страшных таких вестей? С доносчика взятки – гладки, — Уж лучше б меня убил! О, я узнаю повадки Разрушившей жизнь любви! Семь лет – ожиданий, страхов, Предчувствий и тайных встреч, Чтоб мигом развеять прахом Все то, что могла сберечь! Не в силах вместить рассудок Жестокости чар чужих! Я черною тенью буду На свадьбе твоей, жених. Пускай мне не хватит места: Пройду потолком, стеной, И вздрогнет не раз невеста От холода за спиной.

По самые плечи заломлены руки. Мечусь исступленно. Ослепла. Оглохла. От ужаса этой внезапной разлуки, От вопля вселенского, бьющего стекла И жизни… Набросок летит карандашный, В бреду становясь той последней чертою, Для мозга реальной, как вечер вчерашний, В который – впечатаны вместе с тобою… День завтрашний скрыт уже тенью могильной, Упасть! Через шпалы просыпаться пеплом! Стать мертвой, не помнящей жизни, стерильной, Покрепче стянуть эту страшную петлю. Пускай вместе с сердцем страданье взорвется! Все кончится… Жилы, как реки, застыли… Где ангел сверкал, незакатнее солнца, По самые ребра обломаны крылья.

Ухожу от ночей, опрокинутых в гибельность льда, Нет, не с тысячной – с первой победной попытки! Без облезлых обид, без желанья вернуть, без стыда: Босоного бегу по росистой тропе, как по нитке. Позади маета и бесплодная суетность драм, Что к финалу летят, повторяя себя до дурноты. Бесполезно рыдать и пытаться выстраивать храм, Где колышется мерно и ядами дышит – болото! Ты не муж и не друг. И врагом ты мне даже не стал. Искры счастья украдены, кончилось время воришек. В эту полночь рассыплется в прах пьедестал, На который был карлик рукой королевской возвышен. Я прошу не рыдать, не страдать, не устраивать сцен. Я тебя уверяю: свобода – великая милость! Отзвенела душа, но все небо – любовью взамен. Расставаться легко, если сердце с цепями простилось. Вспоминаю нежданно, как можно дышать во всю грудь. Восхищенно лечу, разгоняясь, – к рассвету, к парому. Пусть Харон поскорее веслом полоснет – в добрый путь! Я ушла от тебя. Я ушла – не к другому.

Я все давно тебе простила: Сноп искр и соляной комок Рыданий, от которых с силой Земля уходит из-под ног. В бреду чудовищные ночи, Жуть откровенья: он – чужой! Изорванную в кровь и клочья Тень, прежде бывшую – душой. Стон немоты и вопль бессильный, Сведенный в судорогах рот, Отчаянья пролет могильный, Снов бесноватый хоровод… Я отпустила боль. Ты – в прошлом, Вспахала – бороздой по лбу! Все преходяще, плоско, пошло, Кроме вмешательства в судьбу.

Одну любовь в стихах воспевшая, Перестрадавшая, стерпевшая, Но и тогда – боготворившая… Вдруг – постаревшая, притихшая. Бывшая.

Взмыл кустом неопалимым, Мхом подернулся могильным… Смутный времени лимит. Только миг спала с любимым, А теперь – опять с мобильным: – Может, ангел позвонит?

Чем еще могу тебе помочь? Может быть, родить под старость дочь Или сына? Будешь наконец Ты супруг и любящий отец. Нет, ты ветер, и давно семья — Только осень хмурая твоя, Только память неземных страстей… Ты не терпишь женщин и детей. Не надену на тебя узду: Посмотрю на синюю звезду И вернусь одна на свой порог — Счастлив ты лишь тем, что одинок…

Поздние мысли, поздние письма, Вот, погляди, разлетаются дымом; Может быть, нет окончательных истин, Все переменчиво, неуловимо. Может быть, нет ни любви и ни счастья — Лишь безмятежный покой и свобода, Где только вечности дух и причастен, Только звезда и глядит с небосвода…

Уныло стучат колеса, В стакане – холодный чай. Пошлю в пустоту вопросы, Не хочешь – не отвечай. Кто предок мне, кто – потомок, Все войны – кому нужны? Я только больной обломок Когда-то большой страны.

Не утешена тобою, недоласкана — Я давным-давно живу чужими сказками, Окна темные в домах разглядывая: Неужели их любовь такая адовая? А судьба кружит, метет порошею, Вот еще одна унижена, заброшена, Стонет, ранит встречных взглядом бешеным — Недоласкана, бедняжка, не утешена… Нежеланные однажды будут – желчные, Недолюбленно-обиженные женщины, Вечно мстят, свои обиды выворачивая, Раздевая, загляни в лицо: не плачет ли? Одинокие, бредем в пурге, бесстрастные — Неутешенные вечно, недоласканные. Тени рваные с глазами грустными — Исковерканные бабы русские.

Мне станет скоро в этом доме тесно, Закончились огонь и кислород! Как тошно жить, когда судьба известна И каждый день расписан наперед. Кому-то рай, а для меня могила — Благополучный и унылый плен! И потому я выбираю, милый, Тернистый путь потерь и перемен.

Мелькают дни, планета кружится, И за окном – белым-бело. Тебя забыть не хватит мужества, А помнить – слишком тяжело. Вновь в сердце боль войдет непрошено: Единственный, печальный гость! Остаться сильною, но брошенной — Как захотела – так сбылось. И разлетелись конским топотом, В полях рассеялись следы… Не я ли колдовскими тропами Бежала от своей судьбы? Менялась жизнь, мела метелями Мгновения, где мы вдвоем, Признать ошибку не посмели мы, И каждый плакал о своем. Где грань отчаянья и гордости, Прощений и обид, скажи? А я отвечу с новой кротостью, Что дальше без тебя не жить. Я до сих пор жду знак спасительный, Есть в оклике – колокола! И я приду к тебе стремительно, Решительней, чем я ушла, Тебя оставила наградою Всем, целовавшим без любви… Я повернуть обратно рада бы, Вот только путь – неповторим! А дети прыгают по лужицам, И барабанит дождь в стекло… Тебя забыть не хватит мужества, Быть сильной – слишком тяжело!

Ты меня к себе не привораживал, Не поил дурманною травой, Отчего ж тогда хоронит заживо Безмятежный, нежный голос твой? Я ему не в силах воспротивиться, Точно нет у сердца тормозов, Снова я – вакханка ли, сновидица, Но иду безропотно на зов. Знаю, ты моим не станешь светочем, Не воскреснешь ни в добре, ни в зле… Отчего ж тянусь к тебе, как веточка В притяженье тянется к земле?

Не бесславь меня, не бессловь, Не спеши затворять врата: Я навеки твоя любовь, Без меня ты, как сирота. Заблудившись в чужом миру, Вечно вестника жду с небес И молюсь еще поутру, Чтобы только ты не исчез. Золотая событий вязь Выплеталась – звено к звену, Чтобы встреча с тобой сбылась, Не оставь же меня одну! А иначе скользну, как вздох, Раз не держат – к чему мешать? И коснется других эпох, Разметавшись, моя душа. Ты, отвергнувший наяву, Будто навек качнешься в сон, И шепнут, что по колдовству Ты смертельно в меня влюблен. Над серебряною горой Только гусли поют, гудят, Ты мне сердце свое открой, Раствори в моих ласках взгляд. И исчезнет печаль-тоска, Разойдется легко волной, Если стану тебе близка, Если будешь всегда со мной.

Я в тебя гляжусь: ты ли зеркало, Я ль давно твое отражение? Наше счастье здесь – было, не было, Дни – в чужие сны погружение… Как бывали с судьбой неласковы! Мы дразнили ее, не слушали, И венчались, шутя, на царствие, Точно дети, играли душами. Что теперь грустить о несделанном? Не спасет молитва-терзание, Но тебя одного только пела я, И была твоим наказанием За грехи, цинизм и безверие, Непринятие высшей данности. Закружились мы, жизнь развеяли, Только нет в разделенье – радости. Погляди в меня, мой немой двойник, Я душа твоя говорящая, Ты ключом судьбы отомкни тайник, Где звенит любовь настоящая! Мир спасет Господь, мы спасемся с ним, Будем снова страдать и жертвовать, Но вернемся мы в небеса – одним, Навсегда заглядевшись в зеркало…

Все, что было, давно растеряно, Сны разорванные – не сшить. Разошлись, как два разных берега, Половинки одной души. Разлетелись небесным бисером, Сколько хватит горстей – бери! Прежде были настолько близкими, Что разлука без дна – внутри.