Сквозь жужжание гравировального круга Элис услышала телефонный звонок. Когда она работала, то обычно позволяла телефону звонить, пока не включался автоответчик. Но сегодня утром Элис даже рада была отвлечься. Она выключила двигатель, подняла высоко на лоб защитные очки и подхватила трубку на секунду раньше, чем сработал автоответчик.

— Алло, — сказала она.

— Привет, Элис, это твой… отец.

Ее рука механически сжала трубку, а глаза зажмурились. «Мы оба знаем, что мой отец умер», — хотелось сказать ей, но в голосе Алана чувствовалась такая неуверенность, а за ноткой вызова слышалась такая мольба, что у нее сжало горло. Произнести хотя бы слово в ответ казалось непосильной задачей.

Выйдя из больницы и анализируя свои чувства, Элис иногда сравнивала себя с жертвой, похищенной и запертой в темном чулане, которая не может не любить своего похитителя, потому что он единственный человек, который открывает дверь, впускает луч света, приносит пищу. Она знала, что Алан пытался сделать с ней; из этого логически следовало, что она должна его ненавидеть. А она не могла — очевидно, из-за переполнявших ее счастливых воспоминаний детства. Воспоминаний о прогулках в Пенсильвании, когда земля была покрыта опавшими листьями, о песочных замках, которые они строили на опаленных жаром пляжах во Флориде. О том, как по субботам она сидела, примостившись на рабочем столе Алана в его офисе, делая копии своих рисунков на ксероксе, а он приносил ей банки кока-колы тайком от матери, которая настаивала на том, что дети должны пить только молоко или фруктовый сок.

Слишком много воспоминаний, подумала Элис.

— Зачем ты звонишь? — спросила она; ее голос звучал агрессивно от усилия подавить свои истинные чувства. — Чего ты хочешь?

— Я хочу, чтобы мы встретились, — ответил он. — И как можно скорее. Если возможно, то сегодня вечером. Элис, непонимание между нами зашло слишком далеко, и я виню себя за то, что не настоял на встрече раньше.

— Ты был занят проведением предвыборной кампании и всем прочим, — сказала Элис нарочито вежливым голосом.

— По крайней мере, теперь у меня больше нет этой проблемы.

— Нет худа без добра, — мягко ответила Элис.

Наступила пауза, прежде чем Алан заговорил.

— Я бы отдал все свои силы работе во благо жителей Флориды, — тихо произнес он. — Но я звоню не по этому поводу. Я в Нью-Йорке с твоей матерью, в нашей квартире. Мы о многом говорили с ней — о том, что давно следовало бы обсудить… Короче говоря, Мэрион рассказала мне, почему ты исчезла… о том, что ты думаешь о пожаре в Нью-Гэмпшире.

— Ты имеешь в виду, что я видела, как ты отъезжал от коттеджа? — сердито прервала его Элис. — И как ты оставил Айка и меня гореть?

— Дорогая, я не был там, поэтому ты не могла меня видеть.

Элис заскрежетала зубами.

— Она сказала тебе, что я отлично видела тебя на фоне яркого пламени? Я наблюдала, как ты уезжал на полной скорости, не оглядываясь назад. Ты устроил поджог, а затем уехал, оставив меня и Айка Гутмана умирать в коттедже!

Она услышала, как Алан страдальчески вздохнул. Какое-то время он молчал, затем откашлялся и заговорил с прежним оживлением.

— Мэрион объяснила, что ты, как тебе кажется, видела, и нам нужно поговорить об этом…

— Ты пытался убить меня! — Элис произнесла это обвинение подчеркнуто категорично. Боже мой, она не собиралась винить себя за то, что наконец высказала ему эту простую правду. У нее отличное зрение, и она знала, что она видела. — Мама сказала тебе, что я также не верю в смерть Иды Мэрфи от несчастного случая?

— Да, Мэрион рассказала мне все. — Алан снова прочистил горло, в его голосе звучали слезы. — Элис, ты должна понять, что нам необходимо поговорить и разрешить все проблемы, пока они не разрушили нашу жизнь. — Его голос прервался. — Я, может быть, не идеальный отец, и, видит Бог, я не такой замечательный парень, каким был мой брат, но я люблю тебя, дорогая, и всегда думал о тебе как о моей собственной любимой дочери. Мы должны выпутаться из ужасного положения, в которое попали. Элис, мы столько лет любили друг друга! Разве мы не заслужили лучшего, чем эта трясина безобразных подозрений?!

Элис почувствовала, что плачет.

Она еще выше подняла защитные очки, вытирая слезы тыльной стороной ладони. Что, если Алан говорит правду? — подумала она. Что, если не он был за рулем джипа? Вот уже несколько дней, как в ней зародилось легкое сомнение относительно вины Алана, а после предположений Теда, высказанных им две ночи тому назад, ее сомнения достигли предела.

Могла ли она ошибаться относительно того, что видела в ночь пожара? Она не сомневалась, что действительно видела джип Алана с его личным номерным знаком. Эта картина оставила неизгладимый след в ее душе. Не сомневалась она и в том, что на водителе была любимая клетчатая шапочка и шарф Алана. Но она готова была допустить, что находилась все-таки слишком далеко и была в сильном шоке, чтобы разглядеть черты лица водителя. Не может ли быть, что Бен Дженкинс угнал джип со стоянки в аэропорту, где его часто припарковывали? Он мог надеть эту заметную кепку и шарф просто потому, что они лежали в джипе, а ему было холодно. Что касается мотивов поджога, то, может быть, он просто был маниакальным поджигателем? Он мог не заметить света в коттедже и людей потому, что его мозг был одурманен алкоголем…

Элис читала отчет о судебном разбирательстве и знала, что Дженкинс с готовностью признал свою вину. Почему же ей так трудно поверить в то, что он говорил правду? Самое простое объяснение, напомнила она себе, очень часто самое правильное.

Но если Алан не имеет отношения к пожару в Нью-Гэмпшире, все равно многое остается неразгаданным. Например, кто нанял Дэниела Вебстера? Если это был не Алан, то кто назвал детективу имя Алан и почему? Кто убил Иду Мэрфи? Или ее смерть была трагической случайностью? И позже, кто поджег флигель для гостей во Флориде? Уж точно не Бен Дженкинс, поскольку он сидел в тюрьме последние семь лет… но сидел ли?

Холодок пробежал по спине Элис. Она неожиданно вспомнила, что недавно по телевизору говорили о вынужденном досрочном освобождении преступников, даже убийц, из-за того, что тюрьмы переполнены. Господи, возможно ли, что Бена Дженкинса освободили?!

Она быстро заговорила.

— Папа… Алан, ты не знаешь, Бен Дженкинс по-прежнему в тюрьме?

— Уверен, что да. — Алан замолчал на минуту. — По крайней мере, я так полагаю, — добавил он с некоторым сомнением. — Конечно, я не проверял, но всегда полагал, что они сообщат нам, когда он будет освобожден. Может быть, я ошибаюсь? Но не могли же его выпустить из тюрьмы, не предупредив нас об этом?! Почему ты спрашиваешь?

— Из-за пожара в твоем доме во Флориде, — сказала она. — Ты не думаешь, что это могла быть месть со стороны Бена Дженкинса?

— Вряд ли это так, — ответил Алан. — В момент ареста у него было прогрессирующее слабоумие на почве алкоголизма. Ему не хватило бы умственных способностей проследить меня до Палм-Бич, как бы сильно ему ни хотелось отомстить.

— В тюрьме нет алкоголя, — напомнила ему Элис. — Во всяком случае, столько, чтобы быть постоянно пьяным. В трезвом состоянии у него, возможно, наступало просветление.

— Возможно, но с чего ему таить злобу на меня или на кого-нибудь из нашей семьи? Полиция поймала его и арестовала. Мы не имеем к этому никакого отношения. А главное он же не пострадал безвинно!

— Но все же, можешь ли ты узнать, где он сейчас и чем занимается? — спросила Элис и удивилась тому, что разговор принял такой невероятный оборот. Отчего вдруг она просит Алана проверить его собственное алиби?

— Конечно. Достаточно пары телефонных звонков. — Голос Алана зазвучал более оживленно. — Значит ли это, что ты хочешь увидеть меня сегодня вечером? Я уверен, нам с тобой стоит встретиться, — настойчиво повторил он.

— Не знаю. Я очень занята.

В душе Элис признавала, что должна была дать себе и Алану шанс откровенно поговорить друг с другом, один на один. В то же время ей было нелегко встретиться с прошлым. Где-то она понимала: то, что она делала в последние несколько лет, было равноценно попытке жить рядом с выгребной ямой. Как бы она ни скребла и ни дезинфицировала окружающее пространство, токсичные отходы в центре ее существования отравляли все вокруг. Не пора ли положить конец этому губительному абсурду? — спросила она себя. Если нельзя больше скрывать этот мрак в ее душе, не пришло ли время попытаться противостоять ему? Обратиться к свету, что бы он ни обнаружил?

Элис дрожала с ног до головы. Слова, которые она собиралась произнести, были так будничны, но, Боже, как трудно было сказать их!

— Хочешь, я прилечу в Нью-Йорк? Думаю, мне это удастся сегодня днем. Я буду у мамы дома уже до обеда. Наверное, действительно не будет вреда, если мы поговорим все вместе.

— Нет, — тут же сказал он. — Давай сделаем по-другому. Я приеду в Провиденс повидаться с тобой. Думаю, нам будет легче говорить, если ты будешь в привычной обстановке, и мы будем только вдвоем. Мы должны разрешить эти проблемы, не вмешивая твою мать. Это касается только нас с тобой, Элис, и больше никого.

Все прежние подозрения немедленно вернулись к ней.

— Ты и я? Мы оба — и больше никого? — спросила она насмешливо. — Не думаю, Алан. Если ты не хочешь вовлекать в это дело маму, я готова встретиться с тобой в студии сегодня вечером, но я намерена пригласить на нашу встречу свидетелей.

— Если ты считаешь, что это желательно…

— Я считаю это необходимым, — холодно ответила она. — Мне очень хотелось бы остаться живой после этой встречи.

Впервые голос Алана зазвучал сердито.

— Боже мой, Элис, предположить, что я нанесу тебе вред — смехотворно! Нет, хуже — это кощунство…

— Здесь будет Тед Паркер, — сказала она, прервав его. — И чтобы вдвойне убедиться, что ты ничего не затеешь, я намерена сообщить моей подруге Кларе, что ты приедешь ко мне. Ты помнишь Клару Харвей? Вы встретились у меня на крыльце, когда она пришла сообщить, что убили Пола Хейзена.

— Я помню. Она журналистка, занимающаяся расследованиями в газете «Глоуб».

— Правильно. И поверь, она не допустит, чтобы моя смерть прошла незамеченной, какой бы случайной она ни показалась. Если я выпаду из окна или моя машина разобьется, можешь быть уверен — ты будешь подозреваемым номер один при расследовании этих «несчастных случаев».

На другом конце провода на мгновение воцарилось молчание, затем Алан заговорил с откровенной усталостью.

— Я не могу поверить, что ты считаешь необходимым принять такие меры предосторожности, — сказал он. — Боже мой, Элис, неужели ты не понимаешь, как больно мне слышать твои слова?! Это жестоко…

— А ты представляешь, как больно мне было узнать, что мой предполагаемый отец пытался убить меня? — резко ответила она.

В возникшей тишине напряжение еще более усилилось.

— Мне кажется, мы ходим кругами, — сказал наконец Алан. — Возможно, нам лучше больше не говорить об этом, пока мы не встретимся с глазу на глаз. Увидимся вечером, Элис. До этого мне нужно получить кое-какие сведения. Я смогу быть в твоей студии самое позднее около восьми часов. Тогда и поговорим. — Он повесил трубку, прежде чем она успела ответить.

Он прервал разговор, словно боясь, что она скажет еще что-то оскорбительное. На мгновение Элис почувствовала сожаление и в который раз за последние дни поймала себя на мысли: неужели все это время она скрывалась не от того человека?! Но тут же отогнала это предположение. Прежде чем она поверит тому, что Ида Мэрфи погибла в автомобильной катастрофе случайно, а пожар в Нью-Гэмпшире и во Флориде устроил Бен Дженкинс, кто-то должен будет представить ей самые убедительные доказательства. Обдумывая разговор с Аланом, она осознала, что он ни разу не попытался решительно опровергнуть ее обвинения. Почему? На этот вопрос у нее не было ответа.

Теперь и речи не могло быть о том, чтобы заниматься гравировкой. Элис принялась убирать свой верстак. В таком смятении работать невозможно: она скорей отрежет себе пальцы, чем сделает стоящий рисунок.

Сняв защитные очки, Элис подошла к телефону и набрала номер офиса Теда в Кливленде. Она знала, что Тед сегодня вечером приедет в Провиденс, но ей было необходимо услышать его голос немедленно. Пусть он узнает о ее разговоре с Аланом, пусть скажет, что все будет хорошо. Сейчас Элис совсем не думала о том, что ей становится все труднее обходиться без него.

Номер, который она набрала, должен был связать ее прямо с офисом Теда; это была его личная линия, и секретарша никогда не отвечала по ней. После нескольких гудков Элис решила, что Теда нет в кабинете, но телефон вдруг ответил.

— Телефон Теда Паркера, — произнес мужской голос.

— Уолтер? Это ты? Говорит Элис.

— Элис, как приятно слышать тебя. — Голос Уолтера, как всегда, звучал вежливо, но у нее сложилось впечатление, что он спешит. — Как дела? Надеюсь, все в порядке?

— Все хорошо, — сказала она. — Но мне нужно поговорить с Тедом, если у него есть свободная минутка.

Ей показалось, что она увидела дразнящую улыбку Уолтера.

— Не хотелось бы разочаровывать тебя, сестренка, но у него встреча с двумя руководителями проекта. Я смогу тебе чем-то помочь?

— Можно оставить для него записку? Это очень важно, иначе я не побеспокоила бы тебя. Я вижу, ты занят.

— Конечно, никаких проблем! Передо мной бумага и карандаш. Говори.

— Алан в Нью-Йорке с Мэрион, и он собирается приехать ко мне сегодня вечером.

Это к лучшему, если Уолтер будет знать о том, что происходит, быстро подумала Элис. Права она в отношении Алана или нет, но лучше перестраховаться, чем жалеть потом. В конце концов, Алан ведь не принял ее предложения прилететь в Манхаттан. И если подумать, то еще неизвестно, действительно ли он остановился в квартире Мэрион. Если он лгал, то Мэрион даже не догадывается, что ее муж устроил сегодняшнюю встречу. Во всяком случае, чем больше людей будут знать о планах Алана увидеться с ней в студии, тем безопаснее для нее.

— Это все? — спросил Уолтер.

— Не совсем. Тед сказал, что постарается быть у меня около девяти вечера. Передай, что, если он приедет раньше, я буду ему очень признательна.

— Я передам, — ответил Уолтер. Элис почувствовала, что он колеблется: в нем боролись необходимость поскорее выполнить свои неотложные дела и желание поговорить с ней. В конце концов, он пошел на компромисс. — Послушай, Элис, нам надо о многом побеседовать, тебе и мне. Когда сгорел коттедж… когда ты исчезла… Мне было всего пятнадцать, да к тому же я был очень незрелым для своего возраста. Но я думаю, мы очень поможем друг другу, если откровенно обсудим сложившуюся в семье ситуацию.

— Мне бы тоже этого очень хотелось, — сказала она. — Уолтер, я готова провести с тобой любой уик-энд. Назови день, и я освобожусь от всех дел. Провиденс — прекрасный город, и я уверена: мы чудесно проведем время вдвоем.

— Это будет замечательно, — отозвался он. — Или ты могла бы прилететь в Кливленд. Ты обязательно должна приехать! Уверен, тебе захочется снова увидеть старый дом. Отец грозится продать его, но я его отговариваю. — Он замолчал, и она услышала, как зазвонил другой телефон. — Элис, сегодня здесь сумасшедший дом. Мне нужно идти. Но мы скоро свяжемся с тобой, ладно?

— Конечно. Иди и займись другим телефоном, — сказала Элис. — Пока, Уолт. Увидимся на следующей неделе.

Разговор с братом неожиданно ободрил ее, хотя и был довольно коротким. Воодушевленная внезапной решимостью во что бы то ни стало докопаться до правды, она надумала навестить Клару в ее офисе, а не полагаться на телефонный звонок, чтобы сообщить ей о визите Алана.

Элис поехала через мост в редакцию «Глоуб», на удивление спокойно воспринимая неизбежные дорожные пробки. Опустив стекло, она, не замечая выхлопных газов, наслаждалась погожим днем. Со стороны гавани дул прохладный ветерок, гоня по небу облака и рассеивая влажную летнюю дымку. Она остановилась у китайского ресторанчика на углу Хендерсон-стрит и купила свое любимое блюдо — креветки с овощами. Покружив минут пять, прежде чем найти место на стоянке — что само по себе было чуть ли не чудом, — она поднялась в небольшую комнату, примыкающую к отделу новостей, которая служила Кларе офисом.

— Привет! Рада видеть тебя, малыш. — Клара приветствовала ее удивленной улыбкой и облаком табачного дыма. — Входи, — сказала она, освобождая для Элис стул от пустых банок из-под шипучки и стопки книг.

— Ты можешь прерваться на ленч? — спросила Элис. — Я принесла кое-что поесть.

— Ида, дорогая, я всегда могу найти время, чтобы поесть! — воскликнула Клара, разгребая место на маленьком журнальном столике и оценивающе втягивая воздух. — Ну-ну, ты женщина с отменным вкусом. Я вижу прекрасные белые коробки из китайского ресторанчика, которые выглядывают из твоей сумки.

— Креветки, приправленные чесноком, стручки гороха с грецкими орехами и рис с тмином! — объявила Элис, пристраивая картонные коробки на пачку салфеток.

— Ты, должно быть, услышала патетическое урчание в моем пустом желудке. — Клара достала пластиковые тарелки и вилки. — Что привело тебя сюда, Ида?

— Алан Хорн позвонил сегодня утром и сообщил, что вечером собирается посетить меня. Хочет, чтобы нас было только двое. Он и я, с глазу на глаз.

Клара перестала накладывать в свою тарелку еду из дымящихся коробок.

— Зачем он приезжает? Чтобы поплакаться по поводу программы Стива Стерна?

— Нет, не думаю. Честно говоря, у меня сложилось впечатление, что весь этот скандал вокруг предвыборной кампании — не самое важное из того, что его сейчас волнует.

— Тогда что он, черт побери, хочет?

— Он хочет поговорить о пожаре в Нью-Гэмпшире и о куче других столь же давних вещей.

— Странно. — Клара проткнула креветку вилкой. — Почему он чувствует необходимость обсуждать старую семейную историю именно с тобой? Хочешь, чтобы я выступила в роли дуэньи?

— Нет, спасибо. Но я хотела, чтобы ты знала, что он придет. — Элис разгрызла жареный стручок гороха и попыталась улыбнуться. — Если ты услышишь сообщение о том, что мое тело было выловлено в гавани с гирей на ногах, пожалуйста, не верь, что это самоубийство.

Клара наклонилась вперед, ее улыбка исчезла.

— Послушай, Ида, это не шуточное дело.

— Я знаю. И я должна наконец кое-что объяснить тебе. — Элис положила вилку и крепко сцепила пальцы на коленях. — Я не Ида. Я Элис. Элис Хорн. Ида Мэрфи погибла пять лет назад в катастрофе на скоростной магистрали в Нью-Джерси.

— Боже! — Клара поперхнулась кусочком креветки. — Ида Мэрфи погибла в автомобильной катастрофе?! Но ты сказала мне, что погибла Элис Хорн. Черт, ты показала мне ее свидетельство о смерти!

— Это так. Но Ида была очень похожа на меня, а так как только я одна опознала личность погибшей, было легко сказать, что она — Элис Хорн. Единственный родственник Иды — брат, который жил в Калифорнии — даже не приехал на похороны. И только Тед Паркер засомневался в этом свидетельстве о смерти…

Клара перевела взгляд с Элис на свою тарелку и обратно.

— И ты наконец расскажешь мне, почему решила, образно говоря, убить себя и затем выдавать за другую женщину?

Элис расцепила пальцы.

— По самой очевидной причине. Я хотела исчезнуть. Я подумала, что, если Элис Хорн умрет, можно будет побиться об заклад, что прекратятся попытки убить ее.

— Безумный план.

— Но он сработал.

Клара отодвинула в сторону тарелку с едой и потянулась за пачкой сигарет. Когда она зажигала сигарету, Элис заметила, что руки ее дрожат.

— Мне очень трудно осознать все это. Ты больше не Ида Мэрфи, бедная художница. Ты — Элис Хорн, наследница многомиллионного состояния.

— Да, Элис Хорн, прошу любить и жаловать. — Она нервно засмеялась. — Живая наследница, так сказать, что подтверждается результатами анализа крови.

Клара, нахмурившись, посмотрела на пепельницу.

— Если ты Элис Хорн, то чего ради ты на днях пудрила мне мозги? Я спросила тебя напрямик, является ли Алан Хорн твоим отцом, и ты поклялась мне, что нет.

— Прости меня, — сказала Элис. — Но я на самом деле сказала тебе правду, хотя знала, что ты неправильно истолкуешь мои слова.

Клара прищурилась.

— Подожди минутку, давай-ка немножко назад. Ты — Элис Хорн, но Алан — не твой отец?

Элис отодвинула свою тарелку.

— Да. Все просто, как дважды два.

— Боже! — Клара смотрела в потолок, деловито затягиваясь сигаретой. — Ты приемыш? Нет. — Она покачала головой, отвечая на свой собственный вопрос. — Ты так похожа на Мэрион. Мэрион твоя мать? Хоть это правда?

— Правильно. — Элис насмешливо улыбнулась. — Ты на удивление тактична, Клара. Да, у моей матери была связь и я ее следствие.

Клара поперхнулась дымом.

— Уолтер, — произнесла она наконец, — тоже не ребенок Алана?

— Нет, конечно, он его ребенок! Мой родной отец умер за несколько месяцев до того, как Уолтер был зачат, не говоря уже о его рождении.

Клара насторожилась.

— Он умер?

— Да. — Элис подняла голову и встретила взгляд подруги. — Моим отцом был Дэвид Хорн, — сказала она.

— Дэвид Хорн, конечно же! — Клара понимающе вздохнула. — Резвый малый, — заключила она, коснувшись руки Элис. — Извини меня, дорогая, может, я не права, но не знаю, что еще сказать.

— Ничего другого ты и не можешь сказать, — ответила Элис. — Дэвид умер много лет назад. Мне жаль, что я его никогда не знала, но это чисто формальное сожаление.

— Алан был жестоким отчимом? — спросила Клара. — Ты поэтому так нетерпима к нему?

— Наоборот. — Элис натянуто улыбнулась. — Пока он не попытался меня убить, я могла бы сказать, что он был прекрасной заменой отца.

Клара погасила сигарету.

— Ты по-прежнему убеждена, что это он стоит за пожаром и автокатастрофой, в которой погибла Ида?

Элис кивнула.

— Я все-таки не понимаю, чего ты добиваешься, — сказала Клара. — Почему ты не сказала Полу — тогда, у меня на вечеринке, — что ты подлинная Элис Хорн? Бог мой, парень два месяца днем и ночью натаскивал тебя, как играть роль женщины, которой ты на самом деле и являешься! Господи, тебе не приходит в голову, насколько это эксцентрично? Какого черта ты не сказала мне, что происходит?!

— Я не могла…

— Я считаю, что ты обидела меня. Черт возьми, мы же, кажется, друзья! Я думала, ты доверяешь мне.

— Мы действительно друзья. Я тебе доверяю. — Элис подалась вперед. — Пожалуйста, не обижайся, Клара. Тогда я просто не могла довериться тебе, и, если ты немного подумаешь, — поймешь почему.

— Я думаю. И не понимаю.

— После того как я столько лет была Идой Мэрфи, мне казалось, что только прячась за это сходство, я остаюсь в безопасности.

— Тогда какого черта ты согласилась участвовать в этом дурацком мошенничестве с Полом Хейзеном? Если ты хотела остаться Идой Мэрфи, зачем было проникать в самое сердце клана Хорнов, утверждая, что ты Элис? И если ты внезапно почувствовала непреодолимую потребность вернуть себе свое истинное имя, почему не вошла через парадную дверь и не объявила: «Привет, дорогие родственнички! Хорошие новости. Ваша давно пропавшая дочь дома». Господи, ты же действительно их дочь! Какого черта был нужен этот нелепый маскарад?

— Чтобы остаться живой, — ответила Элис.

Клара нетерпеливым жестом взъерошила свои короткие волосы.

— Вернувшись обратно в дом человека, которого ты подозреваешь в попытке убить тебя?

— В то время это казалось логичным, — с иронией сказала Элис. — Я была убеждена, что Алан — убийца, выбравший определенную жертву, а не маньяк, которому все равно кого убивать.

— Какое это имеет отношение к твоему решению участвовать в этом жульничестве вместе с Полом Хейзеном?

— За последние семь лет появились десятки претенденток на мое наследство, — объяснила Элис. — И по крайней мере шестеро из них были очень похожи на меня. С ними беседовали Пол Хейзен, Тед Паркер и даже члены семьи. И никто из этих самозванок не умер. Все они продолжают жить — пусть даже под угрозой обвинения в мошенничестве и ареста. Я сделала вывод, что Алан не хотел связываться с этой толпой двойников убитой Элис Хорн, обивающих порог его дома. Так что для меня было очень важно, чтобы он принял меня за очередную самозванку: это послужило бы мне лучшей защитой.

— Милая, это самое идиотское объяснение, которое я когда-либо слышала.

— Но оно сработало, не правда ли? Я жива и невредима. А Алан выбит из колеи и не станет губернатором Флориды. Кстати, в значительной мере благодаря твоей информации.

— Да, но я не уверена, что жажду благодарности за сыгранную в этом разгроме роль, — сказала Клара. — Если Алан убийца, — я сторонница того, чтобы его посадили на электрический стул. Но получилось так, что его отстранили от государственной службы только потому, что он гей.

— Да, это очень досадно, — озабоченно сказала Элис. — Я думаю, это тот случай, когда общественность принимает правильное решение, опираясь на ложные доводы.

Клара сбросила почти нетронутую еду с пластиковых тарелок обратно в крафтовый пакет.

— Знаешь, мне кажется, я не так уж удивилась, услышав, что ты Элис. Слишком уж сильны и лишены всякой логики те чувства, которые ты питаешь к Алану Хорну. Такую неукротимую ненависть способны вызвать только члены собственной семьи, когда они предают нас.

— Мощно сказано, — пробормотала Элис.

— Да. — Клара запихнула пустые тарелки в переполненное мусорное ведро. — Вчера вечером был необычный звонок. Позвонил мой брат из Вайоминга.

Элис вскинула голову.

— Какие-нибудь новости? Надеюсь, ничего плохого?

— Не совсем. Он спросил о Поле Хейзене. Конечно, он хорошо знал Пола. Они играли в одной футбольной команде, хотя мой брат почти на три года старше его.

— Ты, наверное, была рада услышать его. Ведь ты разговаривала с ним впервые после похорон матери? — спросила Элис осторожно, сознавая деликатность темы.

— Да, впервые. Он сказал, что поминальная служба по Полу, очевидно, состоится в конце недели, после Дня труда. Брат предложил мне остановиться в его доме после службы, если я захочу.

— Я очень рада, что он пригласил тебя, — искренне сказала Элис. — Это замечательно! Конечно, это еще не означает полного примирения после тех гадостей, которые он наговорил, когда умирала твоя мать. Но, по крайней мере, это начало.

— Да. — Клара повела плечами, не желая показать, что испытывает облегчение. — У него самые очаровательные дети, каких только можно встретить. Мне трудно было примириться с тем, что я могу никогда больше их не увидеть. — Она засунула руки в карманы хлопчатобумажной юбки. — Что ни говори, но, хотя твоя семья и доводит тебя порой до безумия, ее невозможно вычеркнуть из жизни.

— Я знаю, — сказала Элис. — Дружочек, я прекрасно знаю, что ты имеешь в виду. — Она слегка прикоснулась к плечу подруги. — Я буду держать тебя в курсе того, как пройдет моя встреча с Аланом сегодня вечером.

— Пожалуйста, — ответила ей Клара, которую уже покинуло сентиментальное настроение. — И смотри в оба, детка. У меня не так много друзей-миллионеров, и я намереваюсь дать за твой счет несколько потрясающих обедов, пока ты не закончила свою жизнь в водах гавани Провиденса.

Элис облегченно засмеялась.

— Эй, с такими друзьями, как ты, никогда не встанет вопрос, за что меня любят — за деньги или за то, что я выдающаяся личность.

— Просто будь начеку, солнышко, — сказала Клара. — Помни, я действительно мечтаю об этих обедах.

Быстро приняв всех посетителей, Тед остановился у стола своей секретарши просмотреть телефонные сообщения.

— Есть что-нибудь важное? — спросил он, перебирая стопку желтых бланков со штампом «Срочно».

— Как всегда — неотложные сообщения с трех континентов, — улыбаясь, ответила Нэнси.

Он улыбнулся в ответ, затем взглянул на часы. Почти три часа. Еще один из тех насыщенных событиями дней, который заканчивается, едва начавшись.

— Нужно ли что-нибудь срочно подписать? Я уже опаздываю на встречу с Санчесом.

Она покачала головой.

— Все срочные дела могут подождать до понедельника.

— Никаких личных звонков? Писем?

— Нет, впрочем, я думаю, вам был один звонок… — Она не закончила фразу, так как зазвонил телефон и она потянулась к трубке. — Офис Теда Паркера.

Тед услышал в трубке низкий приглушенный женский голос. Это была не Элис. Он бы узнал хрипловатые, обольстительные нотки в ее голосе с расстояния в двадцать шагов. Он повернулся, чтобы уйти. Санчес, менеджер проекта строительства жилого комплекса для престарелых в районе Дейтона-Бич, ждал его всю вторую половину дня. Нэнси остановила его, когда он уже собрался выйти в холл.

— Тед, я думаю, тебе следует подойти к телефону.

— Кто это? — спросил он, возвращаясь в комнату. — Санчес должен успеть на самолет. У меня не больше двух минут времени.

— Она говорит, что звонит по личному делу. Она не назвала своего имени. Кажется, звонит из автомата и очень взволнованна.

Элис! — подумал Тед, схватив трубку. Бог мой, он ошибался, думая, что всегда узнает ее голос. Что случилось? Ведь они должны были встретиться вечером!

— Алло, Тед слушает.

— Кто-нибудь еще может нас слышать? — спросил женский голос.

— Нет, никто. — Тед вздохнул с облегчением. Это была все-таки не Элис. — Эта линия не проходит через центральный коммутатор, — заверил он женщину.

— Уолтер там? — Вопрос был задан так тихо, что Тед едва расслышал его. Он нахмурился: теперь он действительно узнал голос звонившей, несмотря на то что ни разу не слышал его таким нервозным… таким встревоженным. Какого черта ему звонит кухарка Алана?! И почему то, что она говорит, столь не похоже на ее обычную властную манеру разговаривать?

— Уолтера здесь нет, — сказал Тед. — Линия безопасна. Никто не услышит того, что ты собираешься сказать. Это Ева? Ева Крюгер?

— Не называй моего имени! — Ее голос перешел в отчаянный визг. — Я в аэропорту Майами. Я улетаю в Мексику. Через пять минут меня здесь не будет.

— Скажи мне, что тебя тревожит, — спросил Тед, еще раз бросая взгляды на часы и стараясь не показаться нетерпеливым. — Я могу чем-нибудь тебе помочь?

— Не мне. Мне помочь не может никто. Я в конце концов поняла это.

Даже на расстоянии в тысячу миль он смог различить отчаяние и истерику в голосе Евы.

— Не вешай трубку! — сказал он, чувствуя, что она едва удерживается, чтобы не прервать разговор. — Ева, в чем дело? Если ты не расскажешь мне все, я не смогу помочь!

— Это не я нуждаюсь в помощи, — повторила она. — Я позаботилась о себе сама. У меня счет в банке на пятьдесят тысяч долларов — большей суммы я в своей жизни не видела. И я их заработала, парень! — Она сделала судорожный вздох, нечто среднее между рыданием и хохотом. — Ты хочешь знать, как я получила их?

— Да, если ты считаешь, что мне полезно это знать.

— Мне их дал Уолтер! — Слова вырывались из ее уст в панической спешке. — Уолтер заплатил мне, чтобы я покинула страну и никому не говорила, что две ночи назад он чуть не убил меня.

— Уолтер чуть не убил тебя?! — Тед встряхнул головой, ощущая в голове пустоту и отупение от шока. Что это она болтает? Обвинение Евы казалось полнейшим абсурдом.

— Да. Не правда ли, это несколько портит имидж трудяги, настоящего американца, святоши Уолтера Хорна? Он прижал подушку к моему лицу и чуть было не придушил меня, — невесело усмехнулась Ева. — Секс с ним всегда был несколько извращенным, но это меня не смущало. Я мирилась со всеми его причудами, потому что была настолько глупа, что думала — может, он женится на мне… Вот дура, правда? А пару дней назад он дошел до предела. Он чуть было не утопил меня, а затем изнасиловал…

Тед перевел дыхание. Он был шокирован откровениями Евы, но не мог не воспринять ее обвинение в изнасиловании всерьез. Однако все-таки существует разница между грубым сексом, который вышел из-под контроля, и попыткой убийства!

— Тебе не нужна медицинская помощь? — спросил он. — Ева, если мы хотим разобраться во всем этом, ты должна рассказать мне, что произошло. Всю историю. Сделай глубокий вдох и начни сначала.

— На это нет времени, — возразила она. — Я уже сказала, что могу сама о себе позаботиться. Но Хорны всегда были так добры ко мне, особенно Алан, и я не хочу, чтобы Уолтер принес горе этой семье. Я поняла, что должна предупредить кого-нибудь, и я заметила, что ты влюблен в Элис… Иду… каким бы ни было ее имя… — она оборвала фразу. — Они объявляют мой рейс. Мне надо идти! Я должна выбраться из Флориды… подальше от него…

— Ева задержись на минуту! — Тед пытался говорить ровным, успокаивающим голосом. — Послушай меня, Ева, у тебя есть по крайней мере еще двадцать минут до отлета самолета. Этого вполне достаточно, чтобы сказать мне, почему ты позвонила. Что, по-твоему, мы должны знать? Что-нибудь еще об Уолтере?

— Да, кое-что еще об Уолтере, — с издевкой в голосе произнесла Ева. — Он собирается убить Элис, я в этом уверена! Этого сумасшедшего ублюдка необходимо запереть, прежде чем он изувечит кого-нибудь.

Обвинения Евы, словно взрыв, потрясли сознание Теда. Уолтер собирается убить Элис?! Он постарался обрести равновесие, говорить аргументированно и четко.

— Ева, не вешай трубку! Как он собирается убить ее? Когда? Откуда ты это взяла? — Он прокричал свои вопросы в трубку. Ответом были короткие телефонные гудки. — Ева! — закричал он, тряся трубку; остатки его спокойствия улетучились. — Ева, черт возьми, скажи толком, в чем дело!

Телефон ответил ему монотонным гудением. Он швырнул трубку на рычаг и бросился к двери, отделявшей его офис от комнаты Нэнси. Он распахнул дверь.

— Где Уолтер? — требовательно спросил он.

— Я думаю, вы разминулись. Он сказал, что у него назначена встреча…

— Здесь? В здании офиса?

— Я не знаю…

— Вызовите службу безопасности! Обыщите здание! Если он здесь, я хочу это знать. Срочно найдите Уолтера! Это дело первоочередной важности.

Тед крупными шагами подошел к своему столу, быстро пролистал справочную книжку с визитками, чтобы найти телефон Элис в Провиденсе.

У тебя неадекватная реакция, говорил он себе, нажимая кнопки телефона. Ева, похоже, потеряла самообладание, и ему надо было отнестись к ее диким обвинениям скептически. Видит Бог, она наверняка не первая, кто набрасывается на партнера с ложными обвинениями, когда отношения прерываются. Она же призналась, что надеялась выйти замуж за Уолтера. Крушение надежд и оскорбленные чувства могли довести ее до такого состояния, что она забила тревогу.

Вполне разумное объяснение, подумал Тед. Так какого же черта он чувствует тошноту и дрожь в ногах?

Номер Элис был занят. Нажав на кнопку повторного набора, он попробовал дозвониться еще раз. Телефон по-прежнему отвечал короткими гудками.

Причин для паники нет, успокаивал себя Тед. Если Элис разговаривает по телефону, с ней наверняка все в порядке. С явным облегчением он набрал номер оператора междугородной связи.

— Мне необходимо поговорить с абонентом по этому номеру, — сказал он, называя телефон Элис. — Я все время слышу сигнал «занято».

— Я попробую соединить вас, сэр. Одну минутку.

Тед ждал, чувствуя, как капли пота стекают у него по спине. Оператор ответила профессионально бодрым голосом.

— Извините, сэр, мое оборудование показывает техническую неполадку по линии. Я сообщу об этом инженеру…

— Какого рода неполадка? Снята трубка? В чем дело?

— Линия не занята, но отсюда я не могу определить причину, надо направить туда специалиста. Но похоже, что неполадки связаны с внешней линией…

Тед швырнул трубку и выбежал из офиса, уже не пытаясь скрыть тревогу.

— Есть новости из службы безопасности? Кто-нибудь видел Уолтера? — спросил он Нэнси.

— Похоже, в здании его нет, — ответила она. — Мне кажется, он упомянул, что собирается провести уик-энд дома за бумагами. Тед, что-то не так?

— Я лечу в Провиденс ближайшим рейсом, — ответил он. — Буду в студии Элис. Если случайно позвонит Алан, скажи ему, куда я поехал, хорошо?

— Конечно же…

— И если ты отыщешь Уолтера, оставь для меня сообщение в аэропорту.

— Не беспокойтесь, я так и сделаю. А как быть с мистером Санчесом?

Но Теда уже не было в комнате.

Исходя из каких-то непостижимых соображений, Элис решила, что ей следует выглядеть наилучшим образом при встрече с Аланом. В шесть вечера, за два часа до ожидаемого приезда Теда или Алана, она приняла душ, высушила волосы и сделала макияж. Постояв несколько минут нахмурившись перед гардеробом и изучив его скромное содержимое, она выбрала хлопчатобумажные брюки и белую муслиновую блузку, а талию перетянула серебряным поясом в стиле Навахо, обильно украшенным бирюзой. Она уложила волосы в свободный пучок, в качестве последнего штриха надела оригинальные серьги с подвесками и, оценивающе глядя на себя в зеркало в спальне, решила, что результат ее удовлетворяет. Ее одежда должна достаточно ясно показать Алану, что он имеет дело с известным и преуспевающим дизайнером по стеклу, а не с богатой наследницей Элис Хорн. Она бесцельно бродила по жилым комнатам своей студии. В какой-то момент ее сердце учащенно забилось от охватившего страха, однако она быстро успокоилась. Алан не сумасшедший. Он вряд ли попытается напасть на нее, зная, что окажется единственным подозреваемым. А еще она надеялась, что Тед приедет раньше Алана. Насколько же легче было бы встретиться с человеком, который долгие годы был ее отцом, если бы Тед был рядом!

Раздался звонок, но это был не Алан и не Тед. Открыв дверь, Элис увидела Уолтера, стоящего на пороге с небольшой дорожной сумкой через плечо.

— Уолтер! — воскликнула она, улыбаясь с преувеличенным воодушевлением, пытаясь скрыть, что гораздо больше хотела видеть Теда на его месте. — Какой приятный сюрприз. Давай, входи.

— Спасибо. — Он вошел внутрь, и Элис закрыла дверь. — Не думаю, что тебя обрадуют мои новости, — сказал Уолтер. — Тед не сможет приехать сегодня вечером, по крайней мере до полуночи. Он прислал меня в качестве замены, если я подхожу тебе.

— Очень даже подходишь. Это великолепно, что ты приехал, — сказала она, искренне радуясь, что обрела защитника хотя бы в его лице. Она подавила нахлынувшее разочарование от отсутствия Теда и быстро, по-дружески, обняла Уолтера. Затем провела его в маленькую угловую жилую комнату, примыкающую к мастерской. — Ты только что прилетел из Кливленда? Народу было много?

— Настоящая толкучка. Ты знаешь, каково летать на самолетах в пятницу вечером.

— Ужасно, — согласилась она. — Ты голоден? Могу я сделать для тебя сэндвич или что-нибудь еще?

— Нет спасибо. Но я бы не отказался выпить.

— Конечно, самое время. — Элис смущенно засмеялась. — Странно, не правда ли? Я играю роль хозяйки, принимая собственного брата, и не имею ни малейшего представления, что из выпивки ты предпочитаешь.

— Все, что у тебя найдется, — усмехнувшись, сказал он.

Она улыбнулась в ответ.

— Отлично. У меня в холодильнике бутылка «шабли»; кроме того, есть кока-кола, содовая и охлажденный лимонад. Выбирай.

— Лимонад, пожалуйста, — сказал он. — Я так торопился на самолет из Кливленда, что еще не остыл.

— Ослабь галстук, и давай я повешу твой пиджак.

Уолтер немедленно стянул с себя галстук и перекинул его через спинку стула, а также расстегнул верхние пуговицы на рубашке.

— Спасибо. Стало значительно легче. Не хочу утруждать тебя своим пиджаком. — Он встал и направился к ее верстаку. В восхищении он стал ощупывать выставленные на нем граненые пресс-папье. — Удивительно, как по-разному грани преломляют свет в зависимости от того, в каком месте стоят пресс-папье. Они очаровательны, Элис.

— Спасибо. — Она с благодарностью приняла комплимент. — Удовольствие от работы с граненым стеклом наполовину заключается в создании его внутренней структуры. Иногда получаются удивительные отражения.

Она налила два стакана лимонада и протянула Уолтеру напиток.

— Наверное, обладая такой специальностью, не чувствуешь нужды ни в каком хобби, — сказал он, жадно потягивая лимонад. — Кстати, восхитительный напиток.

— Я рада, что тебе нравится. Из всех напитков я больше всего люблю лимонад в это время года. — В интересах сохранения мирных семейных отношений Элис решила не говорить ему, что сравнивать ее работу с хобби было настоящим оскорблением.

Он поставил стакан и сосредоточенно посмотрел на вазу, которую она гравировала сегодня утром.

— Еще один очень интересный узор, — сказал он. — Более абстрактный, чем большинство твоих работ. Мне очень нравился тот твой кубок на ножке с узором в виде листьев плюща.

— Да, эти орнаменты более абстрактные, — согласилась Элис. — Но они не совсем геометрические. В основу узора я положила форму лепестка розы.

Уолтер наклонился, чтобы рассмотреть вазу ближе.

— Да, действительно. Теперь мне кажется, что я это ясно вижу, но только после того, как ты сказала. — Он рассмеялся. — Боюсь, Элис, что ты вобрала в себя весь художественный талант этой семьи. Вместе с большей частью денег…

Внезапно в его глазах мелькнуло что-то столь зловещее, что Элис отшатнулась. И тут же в голову пришла потрясшая ее мысль.

— Постой! Откуда ты знаешь, что орнамент у этой вазы более абстрактный, чем у других моих работ? Как ты узнал о кубке на ножке с узором из листьев плюща?

Он медленно повернулся, ослепительно улыбнувшись.

— Тед, должно быть, описал его мне…

— Нет, это невозможно! — Элис изо всех сил старалась говорить спокойно. — Тед никогда не видел этот кубок. Его разбили до того, как Тед впервые пришел в мою студию. Все мои работы были уничтожены!

— Неужели? — Уолтер невозмутимо выслушал ее взволнованную прерывистую речь. — Дай мне вспомнить. Удивительно, где же я мог видеть этот кубок?

Он явно издевался над ней, притворяясь озадаченным. Элис поставила стакан с лимонадом на стойку бара. Она не могла справиться с дрожью от охватившего ее потрясения, возмущения и ужасающего ощущения предательства.

— Ты видел кубок потому, что был здесь, в моей студии, — сказала она хриплым голосом.

— Знаешь, я думаю, ты, должно быть, права. — Уолтер снова улыбнулся, на этот раз с явной издевкой. — Я, наверное, приходил сюда, в твою студию, полюбоваться твоими очаровательными вазами.

— И ты разбил их! — воскликнула Элис. — Так это не Пол Хейзен уничтожил мои работы. Это был ты.

— Ты и в этом права, — ответил Уолтер. — Это был я.

— Но почему… Бог мой, почему?!

— Не могу поверить, что ты не понимаешь этого, — с горечью произнес Уолтер. — Всю мою жизнь я должен был находиться в твоей тени. Старшая сестра, которую все обожали! Старшая сестра, владеющая трастовым фондом в двадцать миллионов долларов. Старшая сестра, которая унаследовала художественный талант прадеда… Никто не замечал, никому даже в голову не приходило, что я куда умнее тебя!

Он стукнул кулаком по стойке бара, на его лице прорезались морщины горького разочарования.

— А ты была незаконнорожденной, черт возьми! Ты даже не была настоящей наследницей Хорнов. Наследником должен был стать я, а не ты! Алан должен был любить меня!

— Я уверена, он и любил тебя.

— Ладно. Мы действительно были близки, — сказал он со злобой. — А теперь этот кретин взял и разрушил мою политическую карьеру!

— Каким образом он сделал это? — спросила Элис, боязливо пятясь по направлению к телефону.

— Конечно же, попавшись на этой грязной истории с Джорданом Эдгаром! — Уолтер схватил трубку и поднес ее к уху. — Ты ползешь к ней, дорогая старшая сестра? Думаешь, я настолько сумасшедший, что оставил тебе работающий телефон? Я перерезал провод сразу, как пришел сюда.

Только теперь Элис осознала, что происходит, и почувствовала неподдельный животный страх.

— Уолтер, — прошептала она. — Что ты собираешься делать…

Она не смогла закончить свой вопрос. Уолтер бросился на нее, обхватил за шею и полностью лишил ее возможности двигаться. Элис почувствовала, как воздух с трудом выходит из ее легких, вызывая жгучую боль в груди. Она пыталась спросить его, что он собирается делать, чего хочет, но его рука сжимала ее горло, и она не могла вымолвить ни слова. Элис подняла глаза, но увидела только часть его лица и край коротко стриженной бородки.

Внезапно она почувствовала боль от укола иглы и характерное ощущение жжения, когда в вену впрыскивают жидкость.

Красные точки поплыли у нее перед глазами. Нос Уолтера слился с подбородком. Подбородок утонул в вороте рубашки.

Уолтер! — подумала она. Уолтер был за рулем джипа той ночью в Нью-Гэмпшире.

Он собирается убить меня.

Красные точки взорвались.

Ее глаза закрылись.