За дверью оказалась длинная комната с большим окном и балконом с видом на озеро. Множество мебели, на вид слишком ценной, чтобы стоять в отеле, на полу темно-красный ковер, а на нем — еще один человек.
Я ногой захлопнул дверь и прислонился к ней. Старик сделал пару шагов назад и поправил галстук. Я перевел пистолет на другого, сидящего в кресле у камина.
Тот спокойно сказал:
— Сержант, не нужно необдуманных поступков.
Потом повернулся ко мне.
— Кто вы, сэр?
— Человек, которого легко напугать, — ответил я и внимательно взглянул ему в глаза.
Он был настолько стар, что даже не думалось о возрасте. Длинное лицо превратилось в высохшую маску, дряблые складки кожи висели под подбородком. Крупный нос, пышные белые усы, жесткие, как сухая трава в трещинах древней стены. Уши увядшими бесцветными листьями, на голове несколько забытых седых прядей. Судя по лицу, можно было подумать, что он не меньше года провел в сухом склепе, — если бы не влажные пятна глаз, таких бледных, что казались почти слепыми. Наверно, половину своей энергии он расходовал на то, чтобы держать глаза полуоткрытыми.
У меня возникло жуткое ощущение, что стоит дунуть — и он осыплется пылью, останется только скелет.
Золотой с черным халат, рядом столик, на нем чашка кофе, кофейник и пачка бумаг.
Он медленно открыл рот. Голос походил на тарахтение гремучей змеи, но тон сохранил резкость, требующую немедленного ответа.
— Если вы пришли убить меня, вам это даром не пройдет, верно, сержант?
Старик буркнул:
— Да, сэр, ему это даром не пройдет.
В голосе звучал какой-то тон, даже не акцент, который я сначала не мог уловить, настолько тот казался неуместным. Потом сообразил: Уэлльс.
— Видите? — кивнул он. — Вам это даром не пройдет.
Я уже усвоил, что мне это даром не пройдет, и зловеще осклабился.
— А если я пришел не для того, чтобы вас убить?
— У вас пистолет, — напомнил он, — даже если эта хлопушка всего лишь «вальтер ППК». Но дело в человеке, а не в оружии, верно, сержант?
— Да, сэр. Дело в человеке.
Скрежещущее бульканье могло означать смех.
— Послушайте, сержант, похоже, он не знает, кто я такой.
Я сел.
— Уже догадался. Вы — генерал Фэй.
Человек, с которым я хотел встретиться в Монтре.
В моем бизнесе генерал давным-давно превратился в легенду, но я даже не сознавал, насколько давно. Он был реликтом первой мировой войны. Когда та закончилась, он сумел организовать сеть промышленного шпионажа. Генерал выполнял поручения, выясняя, лопнет ли вот-вот какая-то компания или, наоборот, собирается выпустить новые акции, и можно ли ее перекупить. Выполнял за известную цену. И эта цена тоже стала легендой, почему я и не пытался иметь с ним дело. Но если у вас водились деньги, а в Монтре они водились у многих, то, как гласила легенда, вы платили не зря.
Он издал еще один скрежещущий смешок.
— Верно. А это — сержант Морган, мой шофер. — Привыкнув к голосу генерала, я сумел различить давно устаревший британский великосветский жаргон. — А вы кто такой?
Вмешался сержант Морган.
— Сэр, думаю, он проследил за мной из кафе, где я обнаружил Мэгенхерда.
Старик замер по стойке «вольно», руки за спиной, и силился испепелить меня взглядом. Да, немало ему придется потрудиться, чтобы полюбить меня, а пока он даже не пытался это сделать.
— Так-так. — Полузакрытые глаза генерала снова остановились на мне. — Значит, вы связаны с чертовым болваном Мэгенхердом. Кто вы?
— Называйте меня Канетоном.
— О вас я слышал: Управление Особых Операций, — тертые прожженные ребята. Так и думал, что вы не из армии, раз угрожали пистолетом такому старику, как я. Верно, сержант?
— Да, сэр, так и есть.
— Итак, вы обратили внимание на сержанта Моргана и выследили его. Ничего сложного. Моргам чертовски глуп во всех шпионских штучках. Ладно, сколько вы предлагаете?
— За что?
— За то, что я не сообщу полиции, болван!
Вид у меня, должно быть, был совсем ошалелый. Мне преподнесли элегантный образец небольшого шантажа. И я начинал понимать, как генералу удается постоянно жить со своей мебелью в таком отеле, и почему он подумал, что я пришел его пристрелить. Я решил потянуть время.
— Разве полиция получала просьбу арестовать Мэгенхерда?
Полузакрытые глаза не отрывались от меня. Он выдохнул:
— Хороший вопрос. Он не дурак, сержант. Полиция не может арестовать человека и выдать за границу без официального запроса с той стороны. Не может действовать только по газетному репортажу. Если только, — веки смежились, — этот человек не перешел нелегально границу. Это означало бы, что он нарушил закон в Швейцарии, верно?
— Сначала это нужно доказать.
— Все-таки, мой мальчик, вы болван. Ведь Мэгенхерд не мог попасть сюда легально, если его еще вчера видели во Франции.
— Кто-то, оставшийся в живых?
Он внимательно посмотрел на меня.
— А я как раз подумал, имеете ли вы отношение к вчерашней перестрелке в Оверни. Значит, я был прав: вы — убийца, но не болван. Сержант! Вычеркните из счета «нелегальный въезд». Это я вам дарю. Вернемся к самому началу: имеет ли швейцарская полиция официальный запрос? Сержант!
Морган шагнул к белому телефону у камина. Я скомандовал:
— Стоять!
Он остановился. Оба смотрели на меня.
— Позвольте объяснить мою позицию. Информация мне нужна, я за нее заплачу. Но сразу забудем даже мысль о том, чтобы выдать Мэгенхерда полиции, если я не стану играть в ваши игры.
Молчание. Потом генерал спокойно произнес:
— А почему бы и нет? Я живу продажей информации и даю вам шанс против полиции. Только и всего. Я — бизнесмен.
— Я тоже. Я взялся доставить Мэгенхерда в Лихтенштейн и намерен это сделать.
— Это не ваши деньги, молодой человек. Заплатит Мэгенхерд. Просто скажете, что есть особый сбор за проезд через Монтре.
— Генерал, вы не поняли: командую тут я — не Мэгенхерд. И я не подумаю спрашивать его решения. Принимать решение — моя обязанность. Так вот, я решил: если сержант сообщит полиции по телефону что-то опасное для нас, я застрелю обоих.
После долгой паузы генерал упрекнул меня:
— Угрожать такому старику, как я, — пустая трата времени. Во мне осталось лишь дуновение свечи, которая может погаснуть от любого сквозняка. Терять мне нечего.
Я кивнул.
— Как и любому другому — остаток жизни. Мне безразлично, насколько он мал.
Теперь пауза затянулась. В комнате царила липкая жара. Но мне приходилось сидеть не двигаясь и следить за этими руинами, пытаясь разгадать ходы лисьего ума, подсчитывающего последние акции компании «жизнь».
Я знал, что выиграл. Возьмите на мушку молодого, и он кинется на вас, потому что не верит, что может умереть. Но старик не раз думал о смерти. Он видел расходящуюся щель в двери и чувствовал холод за нею.
Генерал медленно поднял голову, посмотрел мне в глаза и хрипло произнес:
— Можете подавиться вашим Мэгенхердом, черт вас побери. Уголки его рта поднялись в слабом подобии улыбки. — Да, черт вас побери, Управление Особых Операций может вами гордиться.
Я кисло ухмыльнулся. Гордиться было нечем.
— Сержант, бутылку «Крю». Нам нужно кое-что обсудить.
Морган ушел в соседнюю комнату. Генерал медленно повернулся ко мне.
— Надеюсь, вы не против шампанского по утрам?
Я кивнул, встал, снял пальто и пиджак, расстегнут воротник рубашки и еще раз оглядел комнату. В дальнем конце в окружении дорогих с виду антикварных стульев помещался большой овальный стол. Повсюду были расставлены маленькие карточные столики и высокие бронзовые торшеры. Над камином развешено старинное оружие.
— Возможно, лучшая коллекция Европе, — заметил генерал с довольным видом. — Замки XVII века, как вы знаете.
Я только кивнул. Ничего подобного я не знал.
Вернулся Морган с бутылкой и парой тюльпанообразных бокалов на серебряном подносе.
Он снял плащ, оставшись в простой черной форме с рядом орденских колодок времен Первой мировой. Когда он наклонился, чтобы разлить шампанское, в заднем кармане брюк обозначилась твердая выпуклость — похоже, коллекция оружия генерала не ограничивалась XVII веком. Я решил сделать вид, что ничего не заметил: если отобрать у него пистолет, он отыщет другой и спрячет похитрее.
Мы выпили. И я вовремя вспомнил, что нельзя хвалить шампанское. Генерал принадлежал той эпохе, когда на стол подавали самое лучшее, и отметить это — значит выдать, что вы ожидали чего-то похуже.
Вместо этого я спросил:
— Как вы занялись этим делом, генерал?
— Ха! — Трясущейся рукой он бережно поставил бокал на столик. — Рассказать, сержант? Предъявить наши вверительные грамоты и поделиться опытом, прежде чем приступить к делу? Мы можем напугать молодого человека.
Морган ухмыльнулся. Идея напугать меня ему понравилась. Мои угрозы возмущали слугу куда больше, чем хозяина.
Генерал продолжал:
— Впрочем, неважно. Мы здесь с 1916 года. И только раз нас повышали в звании. Тогда мы были полковником и капралом. Я состоял в разведке Хэйга, и он послал нас сюда создавать шпионскую сеть. Чертов дурак никому не доверял — даже нам, как только мы оказались за границей, верно, сержант?
Морган торжественно кивнул.
— Чертов дурак, — повторил генерал, и я предположил, что он имеет в виду маршала, а не сержанта. — Я раздобыл для него план расположения артиллерии Людендорфа и идею использования штурмовых отрядов в наступлении 1918 года. А он не пожелал прислушаться. Потому в марте нас и застали врасплох. Чертов дурак никогда не простил мне моей правоты. Дал новые звания и выкинул нас из армии. Мы были первыми, кого демобилизовали, верно, сержант?
— Возможно, сэр.
— Ну, мы и остались теми, кем притворялись, — старый чудак в отставке и его шофер в поисках тихой жизни и надежных капиталовложений. Мы использовали созданную шпионскую сеть, переключив ее на сбор деловой информации.
Он поднял бокал с шампанским и сделал медленный долгий глоток.
— Ну, а теперь нам нужно заработать на ленч, верно, сержант? Думаю, понадобится несколько розовых карточек, понимаете каких?
— Да, сэр, — кивнул Морган и затопал из комнаты. Мы с генералом следили друг за другом поверх наших бокалов. Морган вернулся с пачкой розовых карточек, каждая раза в два больше пачки сигарет — такими пользуются в картотеках.
Генерал разложил на своем столике нечто вроде пасьянса, нацепил на нос пенсне в золотой оправе и принялся сортировать карточки. Морган долил мне шампанского.
Потом генерал поднял на меня глаза.
— Тут есть кое-что о вас.
И прочитал по одной из карточек:
— Льюис Кейн. Воинская кличка — Канетон. Ха, я вижу, что мы занимаемся одним и тем же делом. — Он отодвинул картотеку в сторону.
Я нахмурился. Нужно было давным-давно отказаться от клички Канетон.
— Ну, мистер Кейн, вы решили, что хотите у меня купить?
Зазвонил телефон. Старый мошенник поднял трубку, сказал несколько слов на очень хорошем французском, но потом только слушал. Повесив трубку, он медленно повернулся ко мне.
— Жаль, что я не успел вам ничего продать, мистер Кейн. Вашего друга Мэгенхерда только что арестовали.
Я чуть не сморозил глупость вроде: " А вы уверены?», затем стал соображать, какую выгоду мог извлечь хитрый, как лиса, старый бандит, сообщив в полицию о Мэгенхерде, но ничего не мог придумать.
Тогда я сдался и задал естественный вопрос:
— Где?
— В кафе «Грот». Мне позвонил хозяин.
— Я его видел в другом кафе, — сказал Морган.
Я повернулся к нему.
— «Грот» рядом, на той же стороне?
Он задумался.
— Да, сэр.
— Это ответ на ваш вопрос, — проворчал генерал, — получила ли наша полиция просьбу арестовать Мэгенхерда. Да, получила. Жаль. Я рассчитывал содрать с вас за эту информацию.
— Вы еще можете это сделать, — заметил я. — Они могли всего лишь отреагировать на газетную статью. Можете выяснить это, не выдав, что знаете об аресте?
Генерал посмотрел на меня.
— Сержант, он, наверное, не слушал, когда я рассказывал, что мы занимаемся этим с 1916 года.
Я ухмыльнулся.
— Простите. В общем, я покупаю. Вам не сказали, кого-нибудь еще арестовали?
— Только Мэгенхерда.
— Ладно. Я иду в кафе и позвоню оттуда.
Из комнаты я выскочил раньше, чем он завел разговор о цене.