На следующий день около одиннадцати вечера я сошел с поезда в Кемпере. Под новым голубым плащем был новый же коричневый пиджак спортивного покроя с медными пуговицами, швейцарская голубая рубашка шелковистого поплина, застегнутая доверху, но без галстука, и темно-серые брюки. И ко всему — свежая короткая стрижка.

Демонстрировать моды я не собирался, просто старался выглядеть как можно более французом. В таком наряде на меня не обратят внимания жандармы, если начнутся поиски высокого худого сорокалетнего англичанина. Но не настолько все-таки французом, чтобы мой английский паспорт мог вызвать подозрения. Сделать новые документы не хватило времени.

Низко нависшие тучи гасили огни, на вокзальной площади стояли лужи после недавнего дождя.

Я отыскал ресторан напротив вокзала и вошел внутрь.

Только за несколькими столиками еще задержались клиенты, допивая кофе или коньяк. Гарсон кисло покосился на меня и поспешил объявить, что они закрываются.

Я подошел к сидящему в одиночестве мужчине и сказал:

— Простите, вы не видели девушку…

Он отмахнулся.

— Ладно, все в порядке. Харви Лоуэлл.

— Луис Кейн.

Я сел, гарсон уже крутился рядом.

— Хотите выпить? — спросил Лоуэлл.

— «Марч», если можно.

Лоуэлл щелкнул пальцами:

— Один «Марч».

— А вы?

Он покачал головой.

— Не сегодня.

Мы принялись разглядывать друг друга. Он был крепко сложен, немного моложе и на пару дюймов ниже меня.

Довольно коротко подстриженные русые волосы торчали жестким ежиком. Большой суровый рот и голубые светлые глаза, быстро менявшие свое выражение или вдруг совершенно застывавшими. Глубокие складки от носа ко рту, мешки под глазами и морщины на лбу — вот и все.

Он отказался от моих сигарет и левой рукой потянулся к пачке «Житан» на столе.

— Каков план действий?

— Машину пригонят попозже. А в два часа ночи мы с фонарем ждем на пляже бухты Одерн. Мэгенхерд приплывает на лодке — и мы трогаемся.

— Маршрут?

— Тур нам не миновать. Потом я возьму южнее: Бурж, Бур, Женева. В Женеве рассчитываю быть к шести вечера. Оттуда до Лихтенштейна часов шесть пути.

Подумав, он кивнул.

— Насчет тех типов, которые нас попытаются остановить, что-то известно?

— Мерлен толком не знает. Но как-то это связано с делами Мэгенхерда в Лихтенштейне. Похоже, его хотят убрать. Он имеет какое-то отношение к «Каспар АГ».

— АГ?

— Акциенгезельшафт, — акционерное общество. «Каспар» — заметная на европейском рынке компания. Она контролирует множество электронных фирм во Франции, Италии, Германии и прочих странах. Те выпускают продают продукцию «Каспару» по себестоимости. Отсюда никакой прибыли, и значит — никаких налогов. Всю прибыль получает «Каспар» как поставщик готовой продукции, но в Лихтенштейне налога на прибыль почти нет, значит и «Каспар» не платит налогов. Отличная идея, хотя и не новая.

Гарсон принес мне «марч». Когда он удалился, Харви спросил:

— Какая же тут польза Лихтенштейну?

— Почтовые сборы, небольшой налог на капитал, множество работы лихтенштейнским гражданам. Приобщение к бизнесу, от которого иначе и духу бы не почуяли.

Лоуэлл криво ухмыльнулся лишь половиной лица.

— А я — то думал, что они существуют только за счет печати марок. — Он погасил сигарету. — Похоже, полиция тоже против нас?

— Если узнает, что Мэгенхерд во Франции. Мерлен заверял, что этого не случится. Но все же… Давай договоримся, — я жестко посмотрел ему в глаза. — В полицию мы не стреляем

— Так-так, — протянул он. — Я как раз собрался говорить о том же. Ладно, жандармов мы не трогаем. Но ведь конкуренты Мэгенхерда могут просто шепнуть полиции пару слов — и все. Никаких проблем, никакого риска.

Я кивнул.

— Мне это тоже приходило в голову. Возможно, они не хотят. Может быть, их больше устраивает покойник.

Он снова криво ухмыльнулся.

— Или просто мы многого не знаем.

Вышли мы из ресторана около одиннадцати. Опять пошел дождь: унылая морось зарядила на всю ночь

— Вы заказали номер? — спросил Харви.

— Нет. Не хотелось оставлять следы.

— Пойдемте ко мне. — Он криво ухмыльнулся. — Я захватил с собой другой паспорт, фамилии Лоуэлл там нет.

В его гостинице на северном берегу реки мы, никому не попавшись на глаза, поднялись в номер — маленькую, чистую, но совершенно безликую комнату. Харви сел на кровать, потянулся, вытащил потрепанную сумку «Эйр Франс» и достал оттуда сверток. Внутри шерстяной рубашки оказался короткоствольный револьвер в кобуре с замысловатым замком.

— Выпивки нет, вы уж меня простите, — бросил он, завернул правую штанину и стал пристегивать кобуру к лодыжке.

Я наклонился и взял револьвер.

«Смит-Вессон» с двухдюймовым стволом, пятизарядный, 38-го калибра. С виду — самый обычный револьвер, разве что к рукоятке приклеено немного шерсти, чтобы хватка стала надежнее. Но и тут ничего необычного — никаких фасонных выборок, чтобы каждый палец ложился в определенную выемку — каких-то пять минут, и все в порядке… Рукоятки, подогнанные под руку владельца — инвентарь гангстеров из воскресных сериалов.

Я покосился на Лоуэлла. Он замер, не сводя взгляда с моей руки. Ему не нравилось, что кто-то взял его оружие. Такое никому из профессионалов не понравится.

— Берете с собой оружие? — спросил он.

— Да.

— Мерлен сказал, что вы не захотите.

— Меня он не спрашивал. Я одолжил у приятеля.

Лоуэлл хотел спросить, какое но я опередил:

— «Маузер — 1932».

Лицо его вытянулось.

— Такая дура? С переключением на стрельбу очередями?

— Вот именно.

Брови его поехали вверх.

— Вы возите ее на трайлере или пересылаете в багаже?

Я ухмыльнулся. У «маузера» немало недостатков — особенно у модели 1932 года, рассчитанной на стрельбу очередями. Вес у него — три фунта, длинна — фут, ужасно неудобная рукоять, и при стрельбе очередями держать его в руках не легче, как бешеную кошку. Но есть и преимущества — и наплевать, если кто не согласен.

— Я всегда считал, что лучшее место для пистолета — в руках. Если соображаешь быстро, не так уж важно быстро управляться с оружием.

— Звучит убедительно, — кивнул он. — Хочу предупредить: не забывайте, что решив открыть огонь, я разрешения спрашивать не буду. Сами узнаете, услышав выстрел. И еще. Задачи у нас разные: вы должны отвезти его в Лихтенштейн, а я — проследить, чтобы он остался жив. По большей части это будет одно и то же. Но не всегда. Не забывайте об этом.

Я поднялся.

— Пойду заберу машину. Встретимся у реки через двадцать минут.

Он снова улыбнулся.

— Все-таки я считаю, что вы слегка того с вашим «маузером».

Я пожал плечами.

— Считайте это опытом военных лет. Когда я влез в эти дела, кругом гремели автоматы «стен» и пластиковая взрывчатка. Разве не чувствуешь себя уверенней, когда за спиной пулемет?

Он решительно покачал головой.

— Только не за спиной. Если вы доберетесь до курка, я постараюсь оказаться сзади.