Шлюпка причалила к берегу, заскрежетав по гальке. Несколько матросов, выпрыгнув в прибой, ухватились за борта, чтобы удержать ее на месте. Волна накрыла их с головой.

За то им и платят, а я и так достаточно вымок, и потому остался на берегу. Вельбот с мотором футов двадцати пяти в длину явно облегчил высадку в таком прибое, и его величина говорила о немалых размерах яхты.

Матрос, подошел к нам, буркнул по-английски:

— Рыба клюет.

Я тщетно пытался вспомнить пароль. Они хороши в другом месте — например, на людной улице: случайная фраза, ничего не говорящая посторонним. Здесь это отдавало бессмыслицей, но Мерлен настоял на своем. Наконец я вспомнил:

— Птицы поют.

Матрос хмыкнул и вернулся к лодке. Я взглянул на Харви. Тот что-то заталкивал под дождевик.

С немалым трудом и помощью команды кто-то вылез из шлюпки и подошел к нам:

— Я — Мэгенхерд.

— Кейн.

— Лоуэлл.

Мэгенхерд сообщил:

— Нас двое, двадцать килограммов багажа. У вас, насколько я знаю, «ситроен».

Он не спросил, а просто поставил нас в известность. Если что-то не так, наше дело — сказать. Деловой тип — как и полагал Харви. Но кое-чего я не ожидал.

— Вас двое?

— Мой секретарь — мисс Элен Джермен. — Он замолчал, явно ожидая моей реакции. В темноте можно было различить только, что он — высокий, плотный, в темном плаще, без шляпы и в очках. Голос звучал странно безжизненно и сухо, как плохой диктофон.

Еще кто-то захрустел галькой и остановился рядом с ним.

— Все в порядке?

Голос явно принадлежал англичанке. Выговор привилегированных женских школ имитировать никто не сможет. А может быть, и не захочет.

Она казалась рослой, темноволосой, в темном пальто, уже намокшем под дождем. Мэгенхерд ответил:

— Думаю, да. Что с багажом?

Девушка обернулась, и тут же появился матрос с двумя большими сумками. Мэгенхерд зашагал вниз по склону. Харви поспешил за ним, пристроившись сзади к правому плечу Мэгенхерда, — как раз туда, где телохранителю и место. Я потащился следом — туда, где и место шоферу.

Матрос бросил сумки в багажник, дождался кивка Мэгенхерда, отвернулся и поспешил к лодке.

Харви стоял позади Мэгенхерда, глядя вперед и одновременно стараясь перекрыть наиболее вероятное направление выстрела. Застрелить нападающего — не главное в работе телохранителя, главное — стать на пути любой пули.

Я спросил:

— Где сядете, Харви?

— Впереди.

Девушка заявила:

— Мистер Мэгенхерд может захотеть занять переднее сиденье.

— Может, — согласился я, — но тогда он будет разочарован. Рассаживает Харви.

Мэгенхерд спросил:

— Мистер Лоуэлл, вы — мой телохранитель?

— Да.

— Я же сказал мсье Мерлену, что телохранитель мне не нужен. Хватило бы водителя. Я не люблю стрельбы.

— Я тоже, — согласился Харви, не поворачивая головы, — но ту мы с вами в меньшинстве.

— Никто на меня не покушается, — не унимался Мэгенхерд, мсье Мерлен ошибается. Нужно только не попасть в полицию.

Пришлось вмешаться.

— Я тоже так полагал. Но когда забирал в Кемпере машину, нашел в ней человека с тремя пулями в груди.

Мэгенхерд спросил:

— Вы хотите сказать, его убили?

— Вот именно. А ведь он только должен был перегнать машину.

Девушка ужаснулась:

— Убит? В этом автомобиле?

— Не волнуйтесь, на переднем сиденье. И его уже нет.

— Что вы с ним сделали?

Я не ответил. Мэгенхерд спросил:

— Вы в самом деле, дорогая, хотите знать, как эти люди поступают в таких случаях?

Но, судя по всему, ему тоже было не до шуток.

Харви устало бросил:

— Если мы когда-нибудь все же сядем в машину, я хочу, чтобы Мэгенхерд оказался позади меня, справа.

Расселись они уже не споря и как надо. Похоже, Мэгенхерд все-таки был потрясен.

Миновав Треженье, я включил дальний свет, но держался по-прежнему на второй скорости: не хотелось давать понять, что мы спешим. Езда у моря в такую ночь сама по себе выглядела достаточно подозрительной.

За Пленер-Ланверн я перешел на третью передачу.

Немного погодя Харви спросил:

— Думаете, засаду устроят в Кемпере?

— Не знаю. Может быть.

— Можно объехать?

— Потеряем уйму времени. Моста ниже Кемпера нет, а выше — за десяток километров.

Мэгенхерд не преминул вмешаться:

— Зачем кому-то нас поджидать?

— Я думаю о человеке в машине, мистер Мэгенхерд. Раз кто-то знал о нем, может знать и о нас.

«Ситроен» мчался по широкой дороге, в этот час пустой и унылой, между каменных изгородей. «Маузер» снова покоился в саквояже, я переобулся в серые мокасины, которые в долгой дороге куда удобнее.

Мэгенхерд поинтересовался:

— Надеюсь, вы не станете нарываться на неприятности?

— Постараемся, — ответил я, — но по части маршрута выбирать не из чего, пока не выберемся из Бретани, — а впереди еще двести километров. Вы прибыли вовремя, давайте этим и воспользуемся — будем ехать как можно быстрее. Наши противники могут не успеть…

Верилось в это слабо: к встрече «ситроена» они были готовы еще два с половиной часа назад. Но выбора действительно не было.

В Кемпере я опять перешел на вторую передачу. Харви снял локоть с подлокотника на дверце и пощупал щиколотку. Мы не спеша двигались к набережной.

Не считая стоявших автомобилей, улица была пуста — мокрый тоннель из света фонарей, полускрытых деревьями. «Ситроен» легонько потряхивало на булыжной мостовой.

Харви заметил:

— Тут нужно было повернуть направо. Теперь вы едете по улице с односторонним движением в обратном направлении.

— Знаю. Надеюсь, именно этого от нас не ждут.

Теперь мы добрались до конца набережной и перебрались через реку по мосту с односторонним движением — и опять в обратном направлении.

Направо, потом круто влево — и уже по всем правилам мы помчались по шоссе N 165, минуя вокзал.

— Кто-нибудь что-то заметил? — спросил я.

Ответа не последовало. Харви сказал:

— В городе я бы затевать нападение не стал. Только лишний шум. Раз они знают, что тело водителя нашли, то должны понимать, что мы начеку и тоже будем стрелять.

— Но раз они оставили машину, значит хотели, чтобы мы отъехали подальше…

Скорость подбиралась к сотне. Настоящая гонка началась.

Мэгенхерд подозрительно спросил:

— Зачем это им?

— Не знаю. Может быть, один труп для города вполне достаточен. Вы больше знаете об этих людях, мистер Мэгенхерд. Они охотятся за вами, не за нами.

— В общество наемных убийц я не вхож. У меня очень узкий круг знакомых.

— Значит, вы считаете, что они профессионалы?

— Если мсье Мерлен прав и меня пытаются убить, то скорее всего.

Я покачал головой.

— Не уверен. Настоящие убийцы — профессионалы — очень редкие птицы. Большинство убийств — результат нервных срывов или чьих-то ошибок. Мошенника рискнуть с убийством не заставишь. Разумеется, всегда можно найти психопата — наркомана, которому только дай пистолет, но они с такой работой не справятся. Чтобы найти надежного специалиста по этой части, нужно как следует знать Францию.

— Но мсье Мерлен вас нашел, — возразил он.

— Мерлен тут все знает, — я едва не добавил, что тот выбрал водителя, не занимавшегося такими делами с войны, и телохранителя на грани запоя, но решил подождать, пока клиент начнет жаловаться.

Достав сигареты, я передал их Лоуэллу. Тот раскурил одну для меня, потом затянулся своей «житан» и сказал:

— Если вы не хотите, чтобы наш номер заметили, я могу разбить задние фонари.

Я задумался.

— Нет, не стоит. Не хватало, чтобы жандармы кинулись нас догонять только из-за негорящего освещения. Лучше казаться чистенькими и незапятнанными.

Он пустил струйку дыма в форточку.

— Особенно на улице с односторонним движением.

— Генералы называют это обдуманным риском.

— Так они говорят, когда по недоразумению выигрывают битвы. Но чтобы выглядеть незаметно, нужно было взять фургон мелкого развозчика. Такую машину никто бы не заподозрил.

— А номер? Это просто приманка для жандармов — с виду местная машина, но с парижским номером. И здесь, в Бретани, и на швейцарской границе.

— Может быть. Ну, тогда трейлер для дальних перевозок.

— Где? И я не водил трейлеры.

Он замолчал, продолжая курить, и сигарету в левой руке держал так естественно, что казался левшой, пока не сообразишь, для чего он оставляет правую руку наготове.

— Да… — протянул он. — Будь у нас побольше времени для подготовки…

— Тогда нас бы не пригласили.

— Пожалуй. — Он покосился на щиток. — Когда будем заправляться?

— Не сейчас. Бак почти полон. Дождемся, когда станет светло и появятся люди.

— Восход солнца в половине шестого.

Я чертыхнулся — ведь я даже не подумал узнать это время, хотя обязан был это сделать. Периодически приходилось напоминать себе, что Харви играл в эти игры совсем недавно и куда чаще меня. Когда он справлялся со своей проблемой, то был твердым, хладнокровным и сообразительным напарником.

Часы на щитке показывали половину четвертого. Два часа до рассвета и шестнадцать до Лихтенштейна.