Суббота выдалась ясной и солнечной. Под голубым и безоблачным небом поля в графстве Кент еще покрывал снег, и фермеры жаловались, что урожай хмеля в этом году под угрозой, и, если правительство не увеличит субсидий, они обязательно разорятся.

Я отправился через южный Лондон в привычной компании, но у темно-зеленого "морриса" мало было шансов поспеть за мной в субботней суматохе на дорогах и еще до Бромли он пропал из виду. Выбравшись на свободную дорогу, я с удовольствием прибавил скорость и мчался по пустой ленте шоссе, срезая повороты. Мне нравилось не ощущение риска, просто я наконец почувствовал, что от меня тоже кое-что зависит.

Когда до Кингскэт оставалось с четверть часа, снова заныла рука и пришлось сбавить скорость. В Кингскэт я въехал неторопливо, словно джентльмен из лондонского Сити в консервативном темном костюме – вид, правда, несколько подпортили кровоподтеки на шее. Перед тем, как выйти из машины, я надел свою черную перевязь.

Небольшая деревушка пестрела постройками в самых разных архитектурных стилях, включая плоды усилий современных реставраторов. По одну сторону поросшей травой площади стояла церковь, счастливо сохранившая нормандский облик, по другую – паб с вывеской "Волонтер". Я зашел туда и заказал большую порцию виски с содовой.

Мужчина в черном костюме, пивший джин с тоником, вежливо поинтересовался, не на похороны ли я собрался. Я подтвердил и постарался упредить его расспросы.

– Наверное, вы с ним работали в Сити?

– Да, я работаю у Ллойда. Брокером. А вы?

Я предпочел ответить уклончиво.

– Просто друг семьи. Какой ужасный случай!

– Да. А тот, что был с ним, а потом сбежал! Ведь тоже англичанин!

Я грустно пожал плечами.

– Таких везде хватает.

– Вы правы, правы. Не знаю, как вам, а нам Мартина будет очень не хватать.

– Его, наверное, все любили?

Мужчина усмехнулся.

– Ну разумеется. Мартина нельзя было не любить – особенно его шуточки.

– Его что?

– Понимаете, он из старых кадров. Когда мы еще помещались в старом здании, в страшной тесноте, у нас была традиция всяческих розыгрышей. Такая была непринужденная обстановка – прямо как в клубе. Когда переехали в новое здание, весь этот дух пропал, но Мартин и здесь старался изо всех сил.

– Черт побери! – Я посмотрел на свой стакан виски, но в головокружении он был не виноват.

Мой собеседник понимающе улыбнулся.

– Вам он казался немного нудным, верно?

– Ну, знаете... отличный парень, простой, прямой... Никаких особых талантов или увлечений...

– Я думаю, такое переключение было для него своеобразным отдыхом, разрядкой, что ли. Да, Ллойд уже не будет прежним без него. Как и большинство из нас.

Тут ударил церковный колокол, и он поспешно стал допивать свой джин.

– Похоже, начинают. А вы, наверное, попали в аварию?

Вслед за ним я направился к двери.

– Да, на мою машину налетело очень неосторожное дерево.

Он рассмеялся, и мы зашагали в сторону церкви, куда только что подъехала целая кавалькада черных автомобилей. Возле них тут же скопилась группа весьма респектабельных господ. Почти все мужчины были в настоящих черных костюмах, как мой новый знакомый.

– Видите, что я имел в виду? – спросил он. – Ради большинства из нас они бы просто не приехали.

Я изобразил почтительное изумление и постарался затеряться в толпе. Затем вместе со всеми вошел в церковь и допустил серьезную ошибку, забыв старую добрую традицию занимать место в последнем, самом темном ряду. Вместо того я уселся на самом виду в центре зала. При виде меня Пол Макби воскликнул "Господи Иисусе!" – однако вовсе не тем тоном, каким это обычно произносят в церкви.

Панихида проходила по всем правилам, мы не бормотали под нос, как всегда, а громко и с чувством пропели двадцать третий псалом. Затем кто-то с настолько хорошо поставленным голосом, что тот с трудом пробивался наружу, читал из Библии, и, наконец, благообразный приходский священник обратился к собравшимся с проповедью.

Преподобный старался изо всех сил, однако вскоре стало ясно, что взял на себя слишком трудную задачу. Как выяснилось, Фенвик впервые оказался в стенах церкви, поэтому пришлось сделать основной упор на нелегкий самоотверженный труд в славном древнем Сити. К тому же старик явно опасался, что уже воскресные газеты могут разоблачить покойника как крупнейшего афериста после шведского спичечного короля. Вот почему он предпочел ограничиться общими рассуждениями о "бренности всего земного" и "гибели в расцвете лет и сил".

Большую часть времени я внимательно смотрел по сторонам, но сумел обнаружить только Хоторна, сидевшего рядом, а чуть впереди – Дэвида с Гарри Хендерсоном рядом с какой-то стройной дамой. Мэгги Маквуд, конечно, нигде не было.

Потом все встали, по проходу медленно поплыл гроб на плечах шестерых рослых безукоризненно одетых мужчин. Они явно не имели никакого отношения к кентским хмелевым плантациям. Иногда невольно задумаешься, почему богатые куда крупней и выше простых смертных – может, у их матерей молоко не обычное, а сразу пастеризованное?

Когда Дэвид проходил мимо, я поймал его взгляд, потом попытался получше разглядеть стройную даму рядом. Видимо, это была миссис Луис Фенвик – но лицо ее скрывала густая вуаль, так что я смог лишь насладиться ее прекрасной фигурой и походкой. Подчеркнуто строгое траурное платье полностью соответствовало обстановке.

Из церкви я вышел в числе последних. Могила была вырыта прямо на церковном дворе – не самое плохое последнее пристанище.

– Не могу слышать, как без конца твердят о смерти и о всем прочем. Во мне все просто переворачивается.

Встав, как и я, в стороне от вырытой могилы, рослый, стройный мужчина лет тридцати пяти поддевал комок земли носком сверкающего черного ботинка. Он, разумеется, был весь в черном, и на этом фоне отчетливо выделялись по-юношески свежее лицо, взлохмаченные светлые волосы и голубые глаза.

– Три торопливых залпа, – и шагом марш в столовую? спросил я ради пробы, предположив, что он должен был служить в армии.

– Совсем другое дело, – кивнул он и неожиданно улыбнулся. – В каких частях служили?

– В разведке.

Он кивнул, словно услышал, что я просто бабочек ловил.

– А я служил по призыву.

И назвал полк легкой кавалерии. Чтобы туда попасть, нужно было, как говориться, доказать, что твой отец полковник, а мать кобыла, и что кто-то из них богаче Креза.

– Меня зовут Вилли Уинслоу, – добавил он.

Это потрясло меня куда сильнее, чем все, что только что происходило в церкви.

– Так значит вы из страхового отдела Фенвика? А я – Джеймс Корд.

Его рука автоматически стала подниматься для рукопожатия – но вдруг застыла в воздухе. И на лице появилось настороженное выражение.

– Тот самый, который...

– Совершенно верно.

Он нахмурился.

– И вы считаете уместным здесь присутствовать?

– У меня больше оснований, чем у большинства собравшихся.

Мне просто необходимо было найти в этом чертовом отделе единомышленника. Если не общее армейское прошлое, то, может быть, сетование на несчастную судьбу поможет добиться его расположения?

Он пристально посмотрел на меня, потом туманно улыбнулся.

– Пожалуй, вы правы...

Из черной толпы доносился голос священника.

– Только что в пабе я разговаривал с одним брокером, так он рассказывал, что у Ллойда Фенвик был заводилой и душой общества, – шепнул я.

Вилли дружелюбно прошептал в ответ, не поворачивая головы:

– Еще бы! Однажды спускали на воду новый корабль, так он разыграл одного нашего старика, что судно перевернулось. И этот дуралей минут пять пребывал был в полной уверенности, что все произошло на самом деле. Тогда мы чуть не лопнули со смеху.

– Но он никогда не производил такого впечатления.

– Конечно, вы ведь по-настоящему его почти не знали, верно? – Он сказал это по-дружески, но с легкой иронией.

Раздались гулкие удары комьев земли по крышке гроба. Вилли вздрогнул и напрягся.

– Думаю, теперь следует...

– Только не мне.

Он с облегчением вздохнул и зашагал в толпу неверной походкой кавалериста, спешившего прочь от павшей лошади.

Толпа стала расходиться – сначала медленно, потом все быстрее по мере того, как рассеивался дух смерти.

Одним из первых мимо меня к выходу с кладбища протопал Макби.

– Какого черта вы здесь?

– Что-то не видно мисс Маквуд, – елейным тоном заметил я.

– Хоть у нее хватило такта сюда не являться. – Ну что же, спасибо за маленькое, но очень точное наблюдение. – А что это с вами случилось?

– Да вот, какие-то бандиты добивались того же, что и ваши ребята, но более активно.

Макби задумался, потом кивнул.

– Здорово.

– Особенно уколы психотропного препарата.

– Господи, – взвыл Макби, – так вы им все рассказали?

– Не все, но кое что. Они, похоже, остались недовольны. Так что попробуют еще.

– Послушайте, не староваты вы для таких игр? – негромко спросил он. – Зайдите ко мне поговорить, ладно?

– И прихватить с собой телохранителя?

Он хмыкнул.

– Да где взять в наше время хорошего телохранителя?

И Макби удалился.

Рядом вдруг появился Дэвид Фенвик.

– Похоже, вы не в ладах с мистером Макби, сэр? Вы попали в аварию?

– Нет, со мной это проделали другие.

Глаза Дэвида полезли на лоб.

– Вы хотите сказать, что это из-за?..

– Вот именно.

– Сэр, я не думал, что так может получиться...

Из-за его спины показалась миссис Фенвик. Подойдя ближе, она откинула вуаль, что явно ей пошло на пользу, хотя такое происходит не всегда даже с невестами на свадьбах. Довольно молодое овальное лицо, небольшой нос, карие глаза и красивой формы чувственные губы. Немножко бледная – но это, похоже, был естественный цвет ее лица – и абсолютно спокойная, без единой слезинки.

– Кажется, мы не знакомы... – негромко бросила она в мою сторону с вежливой улыбкой, и я уловил в ее голосе слабый американский акцент.

Дэвид поспешил меня представить.

– Мистер Корд, мама. Он был с папой, когда...

Ее лицо хранило невозмутимое спокойствие.

– О... вы... как мило, что вы пришли сюда. – Ей даже удалось изобразить что-то вроде удовлетворения.

– Это я пригласил мистера Корда, мама, – твердо сказал Дэвид, не позволяя мне принять скрытый упрек на свой счет.

Миссис Фенвик кивнула, не отрывая от меня взгляда.

– Очень хорошо, милый. Надеюсь, вы придете в поместье. Уверена, Вилли вас подвезет... – Она оглянулась через плечо – и рядом тотчас появился Уинслоу.

– Вилли, дорогой, вы с мистером Кордом знакомы?

Вилли ответил утвердительно и уставился на меня, как на новосела зоопарка, обладающего совершенно недопустимыми для юных зрителей манерами.

Миссис Фенвик еще раз улыбнулась мне и ушла. Покосившись на меня, Дэвид последовал за ней.

Толпа в черном постепенно нас обтекала, устремляясь к выходу. Вилли достал золотой портсигар, предложил сигарету мне и закурил сам.

– Надеюсь, на святой земле это не запрещено. Я вижу, вы знакомы с Дэвидом.

– Да.

Он хотел было спросить, как мы познакомились, но передумал.

– Славный парнишка. Какое все же несчастье... Вы, видимо, просто ничего не могли сделать?

– Только надолго застрять в следственной тюрьме Арраса.

– Понимаю, хорошего мало. Как вы считаете, полиция найдет убийцу?

– Только если кто-нибудь расскажет, что там произошло.

Мы шли к воротам.

– Но ведь это не имеет отношения к нашему отделу, правда? – задумчиво спросил Вилли.

– Я совершенно уверен, что это имеет к вашему страховому отделу самое непосредственное отношение.

Он покосился на меня.

– Значит Мартин вам сказал об этом перед тем, как...

– Нет, косвенно признал Макби уже потом.

– В самом деле?

– Да, он мне угрожал и даже послал своих парней поговорить со мной, как следует, и обыскать квартиру. Для меня это равноценно признанию вины.

Вилли снова задумался. Конечно, я сгустил краски. Он не казался мне надежным союзником, но чтобы вырвать информацию у такого типа, как Макби, будешь рад любому.

Он молчал, погрузившись в размышления, пока мы не дошли до автостоянки, потом махнул рукой.

– Вон там моя колымага. Конечно, в нем не очень развернешься, но...

Колымага оказалась длинным черным с хромом довоенным "мерседесом" с огромным капотом, сверкающими выхлопными трубами, массивными фарами, двойным рожком клаксона – и крошечной кабиной, примостившейся где-то сзади и видимо едва не позабытой конструкторами. Хотя "мерседес" явно был моим ровесником, выглядел он гораздо лучше и, похоже, находился в отличном состоянии.

– Конечно, он не слишком подходит для подобных случаев, – извинился Вилли, но у меня пока единственный черный автомобиль.

Я забрался за ним следом в кабину, он нажал на какие-то кнопки, мотор – как и следовало ожидать – с первого же раза взревел и мерно зарокотал. Мы медленно объехали площадь и свернули на дорогу, ведущую к вершине холма. Но прибавить ходу не удалось, – мы тут же угодили в длинную вереницу дорогих лимузинов, которые медленно ползли наверх, поворачивали направо и въезжали в ворота усадьбы.

Дом представлял собой огромное прямоугольное сооружение в викторианском стиле. Его окружали живописные лужайки по склонам холма, клумбы с кустами роз и невысокие подстриженные живые изгороди. Уинслоу поставил машину на посыпанной гравием подъездной аллею – двор был уже заставлен – затем мы обошли с ним вокруг дома, поднялись по широким каменным ступеням и вошли внутрь.

Истинные любители крепких напитков к тому времени уже опустошили первые бокалы и шум голосов заметно нарастал. Я перехватил Гарри Хендерсона, катившего тележку с подносом, взял себе виски, потом отошел в сторонку и осмотрелся. В одном конце огромного зала горел камин, в другом уходила наверх широкая лестница. На стенах несколько чуть выцветших картин – похоже, подлинники. Мебели немного, но все – хорошие старинные вещи. Здесь чувствовался совершенно иной вкус, чем в квартире на Сент-Джонс-Вуд. Кроме того, одна лишь меблировка такого дома должна была потребовать совсем иных расходов, чем указанные в налоговых декларациях Фенвика. Интересно, на что намекал Оскар, когда речь зашла о поместье?

Где-то рядом раздался мужской голос:

– Ну что же, очень даже миленькая вдова.

– Думаю, недолго ей оставаться в этом качестве, – заметил еще кто-то.

– Кто знает... Впрочем, я и сам не прочь бы попытать счастья.

– Нехорошо так говорить сегодня, когда мы распиваем тут джин нашего бедного Мартина.

– Не Мартина, а ее джин, дружище.

Когда голоса слились с общим шумом, я прошел в соседнюю комнату. Там тоже было мало мебели и чувствовался простор, несмотря на стоявший посередине внушительных размеров концертный рояль. Картина на стене, судя по всему, принадлежала кисти Тернера.

Ко мне подошел Дэвид, держа в руках большой поднос с напитками, и я постарался его разгрузить.

– Могли бы мы поговорить, сэр?

– Конечно. Я буду поблизости, пока ты не освободишься.

Он поспешил дальше, а я прихватил несколько аппетитных бутербродов с подноса, который держала экономка, продолжал неторопливую прогулку. Поскольку Макби нигде не попадался на глаза, я решил, что тот уже отправился в Лондон возделывать свой финансовый огород. Вскоре я заметил Вилли, дрейфующего в мою сторону, словно одинокое облако на небосклоне.

Взгляд его уперся в меня.

– Послушайте, да с вами, кажется, произошел несчастный случай.

Надо же – заметил! А ведь мы с ним встречаемся сегодня только третий раз. Нет, в Англии вы можете на улице истечь кровью, пока кто-нибудь из прохожих не решит, что он достаточно вас знает, чтобы вызвать скорую помощь.

– Ничего страшного. – Хватит с него страшных историй. – Скажите, Фенвик был хорошим страховщиком?

– Великолепным, самым лучшим. Мы с ним были словно в тихой гавани, а без него начался отлив, и мы садимся на мель. Он вообще здорово разбирался в судоходстве. А большинство наших не отличит штурвал от брашпиля.

– Ваши страховщики? Черт, как же они тогда занимаются страхованием судов?

– Ну, все дело в опыте, статистике кораблекрушений и аварий. Ведь чтобы застраховать чью-то жизнь, вам не потребуется знать анатомию, верно?

Он сдержанно усмехнулся; на таком лице трудно представить широкую открытую улыбку – она наверняка кого-нибудь перепугает.

– Особенно активно Мартин работал с норвежскими судоходными компаниями. Он сделал наш отдел лидером по Норвегии.

– Лидером?

– Вы знаете, что это означает? Лидер традиционно первым устанавливает страховые ставки. Какой-то страховщик видит, как вокруг готового к спуску норвежского судна вьются брокеры. Тогда он выясняет, имеет ли к этому отношение Фенвик. Если имеет, значит ставка установлена верно, понимаете? Есть отделы – лидеры в страховании танкеров, морских буровых установок или буксировок... И большинство предпочитает следовать за лидером, понятно?

Я кивнул.

– Похоже, вы сами неплохо разбираетесь в судоходстве.

– Это был наш семейный бизнес. Нас вытеснили из него в пятидесятых, и теперь вместо того, чтобы плавать на своих собственных судах, приходится возиться с бумажками.

Вилли улыбнулся, я тоже. Возможно, его вежливая, но отсутствующая мина – не притворство, а средство что-то скрыть? Но что? Может быть, прекрасное самообладание?

– Ну и как при Фенвике шли у вас дела?

– Вы задаете множество вопросов, вам не кажется? – Несмотря на такие слова, Вилли оставался весьма любезным.

– Наверное, все дело в чувстве вины. Хочу побольше узнать о Фенвике после того, что случилось... – я подсунул ему своеобразную приманку.

– Не нужно быть к себе таким суровым, приятель. – Он понизил голос. – Вы сделали все, что могли...

– И все равно мне нет покоя.

– Ну, это не секрет – при нем у нас все было в порядке. В тяжелые годы – знаете, некоторые отделы вообще тогда терпели крах – Мартину удалось нас удержать на плаву, и мы уже готовились к новому подъему, когда... ну, сами знаете.

– А как же сам Фенвик сумел пережить все эти годы – с его-то доходами?

Глаза Вилли вновь стали холодными и отсутствующими, хотя по лицу скользнула легкая улыбка.

– Представления не имею, дружище. Мне, например, пришлось продать несколько охотничьих собак. А вы охотитесь?

Глупейший вопрос, но в то же время вежливый намек, что следует сменить тему разговора.

– Да, но только на кошачьих блох.

– Не очень понимаю...

– Этому азартному виду спорта я научился на Кипре. Ловите светлую кошку с короткой шерстью – лучше всего белую или рыжую – берете пинцет для бровей, выслеживаете их в подшерстке и – щелк!

– Звучит азартно. Но в охоте всегда должен присутствовать какой-то риск.

Я пожал плечами.

– Всегда можно попробовать проделать это с дикой кошкой.

По его лицу снова скользнула неопределенная улыбка, а взгляд устремился куда-то в пустоту.

– Да, конечно, – пробурчал он и замолчал.

К этому времени кое-кто уже уехал, но оставшиеся явно не торопились расходиться. Проходя мимо, Дэвид подмигнул и зашагал вверх по лестнице. Я последовал за ним.

Комната у него была большая – хотя не думаю, что в доме были маленькие комнаты, разве что для прислуги. Там еще сохранились трогательные свидетельства его детских игр и забав. На широком подоконнике сидел старых потрепанный плюшевый медведь, в углу пылилась замечательная электрическая железная дорога, а на стене висела побитая модель "спитфайра". И книги – их было не меньше, чем блох на кипрских кошках.

Я взял в руки толстую книгу, лежавшую на тумбочке возле кровати – "Августовские пушки" Барбары Такман.

– Прочитал?

– Пока только один раз, сэр. А вы?

– Отличная книга. Хотя, мне кажется, автор переоценивает первоначальный план Шлиффена.

Дэвид наморщил лоб.

– Я думал, все провалилось лишь из-за того, что фон Клюк вышел к востоку, а не к западу от Парижа и оголил фланг своей армии.

– Может быть. Но никто не задает вопроса, что бы произошло, если строго следуя плану, фон Клюк пошел бы на запад. Тогда он потерял бы связь со Второй армией, растянул и ослабил свою, и все равно ему пришлось бы целый месяц непрерывно двигаться маршем. В обоих случаях его армия оказывалась измотанной до предела – вот в чем недостаток плана Шлиффена.

– Пожалуй. – Дэвид улыбнулся. – Можно мне вас процитировать в моей работе, сэр, как мнение бывшего майора разведки?

– Ну, если тебе так хочется... А теперь хочешь послушать, как идут дела?

– Мне бы хотелось знать, почему на вас напали.

– Они охотились за тем, что подменили книжкой "Медвежонок Берти". В моей квартире им попался дубликат, после укола психотропного препарата я наболтал Бог весть чего про эту книжку и, разумеется, их очень удивил. Теперь мы знаем, что "Медвежонком Берти" подменили что-то другое, такой же формы и размера.

– В квартире отца этого тоже не оказалось?

– Нет. Причем ее уже обыскивали до меня.

Глаза Дэвида полезли на лоб.

– Поскольку на меня напали уже после этого, можно сделать вывод, что в квартире они тоже ничего не нашли. В страховом отделе этой вещи также нет, иначе Макби давно бы ею завладел. Он, кстати, знает, что это за штука.

Дэвид задумался.

– Возможно, это находится здесь, в доме.

– Ты мог бы поискать в вещах отца?

Поколебавшись, он кивнул и сунул руку во внутренний карман пиджака.

– Не знаю, хорошо ли это, но вот письмо, которое мама выбросила в корзину.

Думаю, в закрытых частных школах не учат копаться в мусорных корзинах родителей, однако, разворачивая скомканный листок, я торопливо подтвердил:

– Да-да, ты сделал правильно.

А прочитав, что там написано, смог оценить, насколько прав был Дэвид.

Письмо на официальном почтовом бланке судового эксперта Йонаса Стэна было отправлено из Бергена в Норвегии. Оно было написано довольно корявым почерком человеком, который явно привык диктовать машинистке.

В письме говорилось:

"Уважаемая миссис Фенвик!

Позвольте сообщить о глубочайшем сожалении по поводу ужасной гибели Вашего супруга, которого я хорошо знал. Это должно было явиться для Вас тяжелейшим ударом.

В столь трудный час я вынужден побеспокоить Вас по поводу одной книги, которую, как я предполагаю, Ваш муж вез во Францию. Если ее не взял мистер Корд, который был там с Вашим супругом, не можете ли Вы сказать, где эта книга находится сейчас?

С прискорбием и искренним сочувствием – Йонас Стэн"

Я дважды прочитал письмо.

– Значит, книга. Он называет ее просто "книгой", хотя при этом откровенно лукавит, верно? Эта хитрость вряд ли поможет твоей маме в поисках. Не знаешь, она ответила на письмо?

Дэвид огорченно покачал головой.

– Я же не могу ее спросить.

– Да-да, конечно, разумеется. Ладно, теперь по крайней мере можно поговорить с этим Стэном.

– Не знаю, стоит ли вам продолжать этим заниматься, сэр. Я не думал, что в результате... что вас так изобьют.

– Я и сам не думал. Но теперь, когда все считают, что книга у меня, нельзя же выйти из игры.

– Вы можете сказать правду, что это обычная детская книжка с картинками.

– Да? Ты полагаешь, мне поверят?

– Понимаю, сэр. Пожалуй, не поверят.

– Пока они считают, что эта вещь находится у меня, меня не оставят в покое – зато не станут искать ее в других местах. Ведь Макби выдал себя именно из-за нее.

– Вы думаете, мистер Макби послал бандитов вас избить?

– Очень сомневаюсь. Больше похоже на тех, кто стрелял в Аррасе.

Дэвид побледнел, заморгал и отвернулся.

Я сказал:

– Ладно, позвоню я Стэну, потом посмотрим. Как ты считаешь, стоит посвятить в наши дела Вилли Уинслоу – рассказать о том, что ты меня нанял и все такое?

Он вдруг принялся возиться с игрушечной железной дорогой, соединил рельсы, поставил несколько вагончиков.

– А для чего, сэр?

– Нам нужен кто-то, чтобы поднажать на Макби. Уинслоу работает в его отделе и, похоже, достаточно дружелюбно настроен...

Дэвид все еще не оборачивался и явно не собирался этого делать, пока не удастся незаметно вытереть слезы.

– Хорошо, сэр. Вы сами с ним поговорите, или лучше мне?

– Лучше тебе. Напросись прокатиться на этом его здоровенном "панцеркрафтвагене". А потом попроси позвонить мне.

Наконец Дэвид украдкой провел рукавом по глазам, подошел к модели истребителя и принялся ее внимательно осматривать.

– В отцовской квартире что-то удалось найти?

Нашел я там кучу предметов, не вписывавшихся ни в одну из версий.

– Ничего особенного. Только получил общее представление об стиле жизни твоего отца... Кстати, до сегодняшнего дня я не подозревал, что мама у тебя американка. Родственников по ее линии ты знаешь?

– С некоторыми встречался. Все довольно состоятельные люди. Мама к ним ездит каждый год... А вот отец не очень с ними ладил. И не хотел, чтобы я ездил с ней. Последний раз я погостил у них, когда мне было девять лет.

Итак, мама каждый год летает через океан, что должно обходиться в половину ее годового дохода – если только билет не присылают оттуда. Что стоит богатым родственникам купить билет? И почему бы не присылать не только авиабилеты? Ну, скажем, Тернера на стену. Или купить сам дом и давать деньги на его содержание?

Как бы отнесся к этому человек вроде Фенвика?

Я протянул ключ.

– Возьми, пожалуйста. Рано или поздно его у тебя спросят.

Дэвид повернулся, я увидел перед собой заплаканного маленького мальчика, и добавил как можно мягче:

– Я видел, как в бою плачут самые храбрые солдаты. Ну ладно, я буду держать тебя в курсе.

Внизу людей оставалась совсем немного, и похоже, они тоже допивали и собирались прощаться. Миссис Фенвик встретила Дэвида укоризненной улыбкой.

– Ты совсем утомил мистера Корда, милый. Сбегай посмотри, не хочет кто-нибудь еще выпить.

– Хорошо, мама, – послушно кивнул Дэвид и убежал. Рядом с ней казался еще моложе. Впрочем, так, наверно, бывает всегда.

Миссис Фенвик грациозно опустилась на длинный мягкий диван и похлопала рукой рядом.

– Не хотите мне рассказать, что в тот день произошло?

Я оказался перед выбором – рассказывать о том, что тогда случилось, или нет. И предпочел рассказать – во всяком случае, большую часть. Не упомянул о книжке "Медвежонок Берти" и опустил тяжелые подробности смерти Фенвика, однако она отлично уловила суть.

Миссис Фенвик потягивал джин с тоником, внимательно слушала мой рассказ и время от времени кивала. Когда я умолк, она сказала:

– Ну, я уверена, вы сделали все, что было в ваших силах.

Услышать это было приятно, но довольно неожиданно.

– Он явно ничего подобного не ожидал, – заметил я.

– Наверняка не ожидал, – согласилась она и ободряюще улыбнулась. Улыбка была очень милая и естественная, как у маленькой девочки. Казалось, с той же непринужденностью она могла бы и расхохотаться – к зависти большинства женщин, ведущих себя в жизни так, словно они на сцене или в доме начался пожар.

– Вы никого не подозреваете? – спросил я.

На этот раз ее улыбка была печальной.

– Боюсь, что нет. Он не рассказывал мне о своей работе. Если это имеет отношение к его страховому отделу, Вилли может быть в курсе. И обязательно должен знать мистер Макби.

– Знать-то он знает, но его рассказ можно уместить на острие иглы – и еще останется место.

– Вам не слишком нравится мистер Макби, верно? – по ее лицу скользнула лукавая улыбка.

– Ну разве что на первый взгляд – впрочем, и на второй тоже.

Миссис Фенвик кивнула.

– Порой мне кажется, что лучше бы он вообще не появлялся в их отделе. Хотя, конечно, он принес с собой кучу денег...

Таким поворот беседы следовало непременно воспользоваться. Я хмыкнул и как можно безразличнее спросил:

– Скажите, у вас возможны некоторые...финансовые проблемы?

На миг ее лицо непроницаемо застыло, как в тот раз, когда она узнала, кто я. Потом его снова озарила улыбка.

– Думаю, я найду выход. На обучения Дэвида пойдет страховка. Возможно, я сохраню этот дом, хотя не слишком разумно тратить деньги на содержание такого большого поместья... Естественно, ко мне вернется пай Мартина в компании Ллойда.

Тут до меня дошел смысл ее слов.

– Вы сказали "вернется"?

Улыбка стала печальной.

– Да, потому что это мои деньги. В наше время надо рождаться уже с деньгами, у Мартина так не вышло.

Я спросил так осторожно, словно вытаскивал занозу из львиной лапы:

– Значит, вы помогли мужу завоевать положение у Ллойда?

– Когда мы поженились, он был там брокером, но мечтал стать страховщиком. Для этого был нужен капитал. Естественно, ему пришлось воспользоваться моими деньгами.

Неплохо бы узнать, какой смысл она вкладывала в слово "естественно", но не стоило так далеко заходить в этих колючих вопросах.

– Давно вы живете в Англии, миссис Фенвик?

– Шестнадцать лет. Вы пытаетесь выяснить, что произошло с Мартином?

– Что-то вроде того. Вы не знаете, зачем он поехал во Францию? И что повез с собой?

Она какой-то миг смотрела на меня, потом покачала головой.

– Нет, боюсь, я ничего не знаю.

Я кивнул, приняв ее ложь к сведению. Она прекрасно сыграла; не знай я правды, ни за что бы не усомнился.

– Не слишком я вам помогла, верно? – участливо спросила она.

– Кто знает...

– Вы не думали, что его могли, допустим, шантажировать?

Я помолчал, глядя, как она спокойно потягивает джин и мило улыбается. Потом протянул:

– Нет, об этом я всерьез не думал. Да и с чего бы?

– Уж слишком все похоже на шантаж. Он едет на тайную встречу, везет какую-то вещь, чтобы передать незнакомым людям... Ведь так все было, правда?

– Шантажисты не убивают своих жертв. Это все равно, что убить курицу, несущую золотые яйца.

– Вы правы, – и она вздохнула, сожалея о такой хорошей версии.

– Если это шантаж, чем его могли шантажировать?

– Откуда я знаю? Чем может заниматься мужчина, державший отдельную квартиру в Лондоне?

– Не знаю, – осторожно сказал я.

– Вам приходилось видеть мисс Маквуд?

Думаю, сильней эффекта она могла добиться только если бы написала все это на доске, а потом треснула меня этой доской по голове. И то вряд ли.

Я кивнул.

– Хорошенькая, верно? – продолжала она.

Я опять кивнул.

– Закурить найдется?

– Прошу прощения, не курю.

– И правильно делаете. – Один легким плавным движением она встала с дивана. – Если хотите, Вилли отвезет вас в деревню.

По команде "Разойдись!" следует сделать поворот направо и отдать честь, после чего можно в организованном порядке отправляться в казарму.

– Очень любезно с вашей стороны, – ответил я.