В половине четвертого я приближался к Харроу-Хилл, стараясь не отстать от тяжелого грузовика впереди. Никогда раньше я в этих местах не был и тем более никогда не заезжал в школу, но почему-то был уверен, что сразу же ее узнаю. И ошибся.
Мы миновали узкую кривую деревенскую улицу, состоявшую из одних кафе и лавочек, где торговали одними охотничьими сувенирами, затем стали попадаться дома эпохи королевы Виктории и Эдуарда VII. Потом дорога пошла под уклон, чтобы начать карабкаться на следующий холм. Но черт возьми, ведь Харроу Скул расположена именно на вершине холма! Я свернул из потока машин на обочину, подрезав при этом белый "воксхол", который принялся отчаянно сигналить.
Вдоль дороги устало шагал простоватый молодой человек в потрепанном плаще, держа под мышкой ракетку для сквоша. Я опустил стекло.
– Вы не подскажете, где школа?
Он недоуменно покосился на меня.
– Здесь.
– Как, вот это? – Я кивнул в сторону тяжеловесных построек.
Молодой человек огляделся и улыбнулся.
– Все, что вы видите, и есть школа. Конечно, вид немного необычный. А что вам нужно?
– Пансион Кендэлл.
Он показал на расположенное всего в двух десятков ярдов солидное четырехэтажное строение красного кирпича.
– Спасибо. Вы здесь преподаете?
– Да, географию, уже три года. Но и сам тут иногда боюсь заблудиться.
Я въехал на посыпанную гравием площадку возле дома, где оставалось немного места рядом со стоявшим пикапом. И не успел дойти до двери, обложенной диким камнем, словно в фильмах о Робин Гуде, как та распахнулась и на пороге возник сам Хоторн.
Управляющий пансионом должен был выглядеть именно так – вы безошибочно узнали бы его в полной темноте на расстоянии в полмили. Высокий, худой и немного сутулый, с коротко стриженными седыми волосами и щеточкой седых усов, в твидовом костюме неопределенного цвета, висевшем как на вешалке, в толстых очках в роговой оправе и, конечно, с трубкой в зубах.
Мы представились и прошли в большую скудно меблированную комнату, выходившую окнами в обширный сад за домом. В огромном камине тлела небольшая кучка угля. Я устроился в кресле поближе к теплу.
Хоторн молчал. Он долго чистил, набивал и раскуривал свою трубку, сделав, наконец, глубокую затяжку.
– Довольно странный случай. Я много повидал, работая в этой школе, но такого не помню. Должно быть, у вас, очень интересная профессия.
Он явно хотел выяснить, что за человек приехал к его ученику. И в этом не было ничего особенного – всего лишь часть его работы. Я постарался произвести хорошее впечатление.
– Шестнадцать лет я прослужил в разведке. А там немало времени отводилось обучению современным методам допроса пленных. Ну, знаете, – как разговорить человека, оценить его личность, решить, чему можно верить, а чему – нет. Потом несколько лет все это отрабатывал на практике.
Мне кажется, он уловил. По лицу скользнула сдержанная, но вполне доброжелательная улыбка. Я понял, что могу рассчитывать на понимание.
– Сейчас я в основном консультирую по обеспечению безопасности: предотвращение промышленного шпионажа и все такое. Ведь все микроприборы для подслушивания изобретались в свое время для разведки – и я неплохо в этом разбираюсь. Телохранителем случается работать нечасто.
Он помолчал.
– Понимаю.
Помолчал еще.
– На этот раз вам досталась роль стороннего наблюдателя.
– Очень точное определение. Я не знал, что вокруг меня происходит, как не знаю и теперь.
– А мистера Фенвика вам не удалось... допросить по вашей современной методике?
Я улыбнулся.
– Нет.
Он выпустил из трубки к потолку клуб дыма, проводив его взглядом.
– Здесь возникает двойная проблема. – Он снова взглянул на меня. – Естественно, я говорю сейчас о мальчике. Начнем с того, что его отец... не был сторонним наблюдателем – я не ошибаюсь?
Я пожал плечами.
– Он не рассказал мне того, что знал сам. И явно не предполагал, что в него сразу станут стрелять. Хотя ясно, что он был вовлечен в какую-то аферу.
Хоторн кивнул, несколько раз коротко пыхнув трубкой.
– Понимаю. Мальчик очень любил отца. Не знаю, как скажется на нем его гибель.
– Тут уж ничего не поделаешь. Расследованием сейчас занимается и французская, и наша полиция.
Он снова пыхнул трубкой и недовольно осмотрел мундштук.
– Понимаю. Вторая часть проблемы в том, что Дэвид по молодости может начать вас идеализировать – ну, знаете, тяга к оружию и все такое. А с другой стороны... – Неожиданно он улыбнулся. – Не думаю, что вы считаете себя безупречным профессионалом.
– Почему одному достается такая, а другому – другая работа?
– Понимаю. – Хоторн взглянул на часы. – Дэвид освободится в четверть пятого. Можете поговорить в его комнате – там живет еще один мальчик – или пойти в кафе.
– Пусть решает сам. Сколько ему лет?
– Четырнадцать. Способный мальчик. Сейчас он в классическом классе – но это совсем не значит, что Дэвид станет заниматься только классическими дисциплинами. Сам он собирается стать историком.
– Вы говорите, мальчик любил отца. А как насчет матери?
Хоторн покашлял.
– Я видел его мать только дважды... А вы?
– Пока нет.
– Она дает сыну уйму денег. Обычно это признак того, что роль матери этим и ограничивается.
– Сам мистер Фенвик не был в разладе с женой?
– Обычно о таких вещах мы узнаем по поведению ученика. Нет, в данном случае я настораживающих признаков не видел, осторожно заметил Хоторн.
Внезапно раздалось что-то вроде отдаленного раската грома, и Хоторн улыбнулся.
– Ну вот, молодые люди возвращаются. Сейчас я попрошу, чтобы позвали Дэвида. – Он направился в сторону вестибюля, я следовал за ним. Шум из распахнутой двери меня буквально оглушил. Хоторн скомандовал молчать и подозвал мальчиков постарше, который тут же побежал по коридору, громко выкрикивая:
– Фенвик! К Фенвику посетитель!
– Обычно мы назначаем несколько официальных "крикунов", – пояснил Хоторн. – Получившие эту привилегию остальным шуметь не позволяют. Уверен, прием вам окажут самый теплый, – добавил он лукаво улыбаясь. – Если сочтете нужным, загляните ко мне перед уходом.
Ко мне во всю прыть мчался мальчик в традиционной школьной форме – синий пиджак, черный галстук и серые фланелевые брюки. Подбежав, он резко остановился, и я смог как следует его рассмотреть. Довольно рослый для своего возраста – где-то пять футов восемь дюймов – худощавый, бледный, он был гораздо симпатичнее отца. Тонкие черты лица, большие карие глаза и темные волосы, падающие на глаза, их то и дело приходилось отбрасывать назад.
– Мистер Корд? – спросил он.
– Джеймс Корд.
– Я – Дэвид Фенвик, сэр. – Он протянул длинную тонкую руку, и я ее пожал. – Пойдемте в нашу комнату, сэр. – Говорил он очень вежливо и очень сдержанно.
Я зашагал за ним по высокому полутемному коридору, потом на два пролета вверх, снова по коридору и наконец мы вошли в небольшую квадратную комнату, на удивление светлую и прилично обставленную. Вероятно, на деньги миссис Фенвик. Похоже, школьных средств хватило только на две железные кровати у стены, два небольших стола и два стула, да еще два старых комода. Зато благодаря частной инициативе здесь появились два удобных скандинавских кресла, изящные настольные лампы, камин и даже какие-то лианы. И вряд ли школа предоставила эти огромные плакаты с разной бронетехникой и некой итальянской киноактрисой, выходящей из морской пены без ничего, за исключением самой себя.
Едва мы вошли, какой-то мальчик вскочил из-за стола, где склеивал пластмассовую модель танка – кажется, русского Т-34. Дэвид представил мне соседа по комнате. Гарри Хендерсон был меньше Дэвида ростом, но плотнее, с веселым румяным лицом и густыми светлыми кудрями.
– Я сейчас уберусь, – сказал Гарри, но его облегчению Дэвид стал возражать, тогда он обратился ко мне:
– Хотите выпить, сэр? Боюсь, что у нас сейчас есть только водка и шерри. – Он взял с каминной полки две темные бутылки, на одной было написано "Жидкое удобрение", на другой – "Средство для чистки металлоизделий", – Приходится маскировать напитки, чтобы старосты и старик Хоторн ничего не заподозрили.
Да, не случайно Хоторн говорил, что меня ожидает здесь теплый прием.
– Мне, пожалуйста, водки.
Харри налил солидную порцию "жидкого удобрения".
– Боюсь, у нас сейчас нет тоника, сэр, но если положить в бокал половинку таблетки "Алказелцер" от изжоги...
– Спасибо, я выпью так.
Мы сели. Харри стал внимательно разглядывать меня, но надолго его не хватило. Дэвид был все таким же бледным и держался все так же сдержанно.
– Ну, ваше здоровье. Ты позвонил мне – я приехал, – сказал я.
Дэвид попросил:
– Не могли бы вы, если можно, рассказать, как все произошло?
И я еще раз рассказал всю историю. Дэвид кивнул и спросил:
– Как вы считает, ему было очень больно?
– Не думаю. Тяжелое ранение... – я прикинул, сможет ли он спокойно воспринять мои слова. – Тяжелое пулевое ранение вызывает сильный шок. И человек уже ничего не чувствует.
Пришлось, однако, опустить, что сам шок вызывает именно боль.
– Нельзя было в них выстрелить, сэр? – спросил Гарри.
– Не было возможности. Они прятались за колоннадой и сразу бросились бежать. Может, мне удалось бы их догнать, если бы не твой отец...
Дэвид снова кивнул.
– И вы не знаете, кто это сделал и почему?
– Нет.
– Я разговаривал с адвокатом, мистером Андерхилом. Он говорит, что вы хотите разобраться, что к чему. Это правда, сэр?
– Да.
– Почему?
Я встал и прошелся по комнате.
– Трудно сказать. Скорее всего, хочу добраться до истины. Или просто надеюсь убедиться, что в той ситуации все равно я был бессилен.
Тут Дэвид впервые за все время улыбнулся. Широкой дружеской улыбкой.
– Я вас понимаю, сэр. Но не могли бы вы... Не могли бы вы выяснить и для меня? Могу я вас нанять?
Я внимательно посмотрел на мальчика.
– Отчасти это и моя идея, сэр, – радостно добавил Гарри.
– Послушай, Дэвид, – протянул я. – Ведь я не частный детектив, у меня нет опыта в таких делах.
– Но все равно вы собираетесь во всем разобраться, возразил Дэвид.
– Да, конечно. – Я снова сел. – Тут еще вот что... Ведь неизвестно, что мне удастся выяснить – если вообще удастся. Может оказаться, что твой отец был во что-то замешан.
Его лицо побледнело и стало серьезным. Немного помолчав, Дэвид тихо сказал:
– Я все равно хочу знать правду. Возьметесь, сэр?
– Есть некоторые проблемы...
– Вы имеете в виду, что я несовершеннолетний, сэр? Насколько я понимаю, вы не можете заключить со мной контракт. Но если заплатить вперед, все будет в порядке.
– Если об этом узнает Оскар Андерхил, он тут же обвинит меня в краже, мошенничестве, вымогательстве денег у несовершеннолетнего и обмане.
Дэвид любезно улыбнулся.
– Тогда не надо говорить ему, сэр.
– Я и так не должен никому ничего говорить без твоего разрешения.
– Значит, вы все же беретесь! – восторженно вскричал Гарри.
Черт побери, мне ничего не оставалось. Нужен был клиент. Отец Дэвида выплатил все вперед и наличными, как обычно рассчитываются с телохранителями – но очень скоро они бы кончились и мне снова пришлось бы браться за консультации по безопасности компаний, прекратив следствие по делу Фенвика. К тому же мальчик получал от матери слишком много денег. Мне вполне могло хватить оставшегося.
Дэвид сунул руку во внутренний карман и извлек пачку смятых пятифунтовых купюр.
– Здесь пятьдесят фунтов, сэр – все, что можно получить за один раз почтовым переводом. Еще денег я смогу взять в банке, когда поеду в город... – тут он запнулся, проглотив комок в горле. – На похороны.
Меня приободрила легкость, с которой он отдал деньги.
– Не знаю, сколько в конце концов потребуется, но каждую неделю я буду представлять полный финансовый отчет.
– Потребуется, видимо, немало, – задумчиво протянул Дэвид, – если поедете туда, где бывал отец.
– А где он бывал?
– Совсем недавно ездил в Норвегию и прислал мне открытку из города Бергена. Не знаю, что он там делал, но его отдел часто страховал норвежские суда.
– По-моему, у Норвегии пятый по тоннажу торговый флот в мире, – добавил Гарри.
Я кивнул.
– Ладно, думаю, для поездки в Норвегию понадобится что-то посерьезнее. Скажи пожалуйста, твой отец каждый день ездил на службу из Кента?
– Ну что вы! У него была квартира в Лондоне на Сент-Джонс-Вуд. Большую часть недели он ночевал там.
Видимо, в зависимости от желаний мисс Маквуд? Я достал блокнот и записал адрес.
– У тебя нет, случайно, ключа от квартиры?
– Есть.
– Не возражаешь, если я там покопаюсь?
Конечно, Дэвид возражал, но сумел понять необходимость этого. Достав брелок с ключами он стал снимать с него ключ от квартиры. Гарри просто зашелся от восторга. Вот как он представлял работу частного детектива – тайком проникать в чужие квартиры и перерывать все вверх дном.
– Вы уже говорили с кем-то из их отдела, сэр? – поинтересовался Дэвид.
Я предпочел уклониться от ответа.
– А с кем бы ты мне посоветовал поговорить?
– Там есть мистер Уинслоу, очень веселый малый, и, разумеется, мисс Маквуд. Она-то все должна знать.
Судя по тону, она не вызывала у него никаких эмоций. Но я решил удостовериться.
– Так ты встречался с ней?
– Конечно – когда заходил к отцу на работу.
Ведь мог он, например, сказать, что встретился с мисс Маквуд в один из выходных. Кивнув, я записал фамилию Уинслоу. Если будет возможность, стоило встретиться и переговорить с каждым сотрудником отдела Фенвика – но для начала хоть немного разобраться самому. Когда-то я вполне усвоил, что главное орудие допроса – не резиновая дубинка, не яркая лампа и не электроды на чувствительных местах. Главное – это информация. И чем ее больше, тем легче узнать все, что нужно.
Потом я осторожно спросил:
– Как твоя мать относилась к делам отца?
Дэвид пожал плечами.
– Ее они не слишком интересовали.
– Мне с ней придется встретиться. Можно сказать, что я работаю на тебя?
– Лучше не нужно.
– Хорошо, решаешь ты.
Лицо его изумленно вытянулось, потом расплылось в улыбке.
– Теперь, – я покосился в сторону Харри, – мне бы хотелось узнать побольше о твоем отце, – если, конечно, ты не возражаешь.
– Ну, я пошел. Надеюсь увидеться с вами еще, сэр. – Мы с Гарри пожали друг другу руки и он удалился.
Дэвид опять улыбнулся – на этот раз печально.
– Понимаете, сэр... он был довольно тихим человеком. Ему приходилось очень много работать. Он любил свое дело, в нем была вся его жизнь. У него не было хобби; по выходным он часто играл в гольф, но, по-моему, только для разминки. Он никогда не говорил, как закончилась игра.
Мальчик умолк, уйдя в воспоминания.
Я спросил:
– Когда он забирал тебя из школы по выходным – как вы проводили время?
– Когда меня отпускали на воскресенье, мы ходили в музей или в кино, или куда мне хотелось. Своих предложений у него в общем-то не было.
На глазах Дэвида стали наворачиваться слезы, он часто заморгал и недовольно поморщился.
– Отец был очень честным человеком. Знаете, у страхового общества Ллойда девиз – "Верность". Так вот, он серьезно к нему относился, по-настоящему серьезно. Не знаю, кому его понадобилось убивать! – Он закрыл лицо руками.
Я подождал немного, потом встал и положил руку ему на плечо.
– Ну ладно, парень – хлебни-ка "жидкого удобрения".
Он поднял глаза, улыбнулся сквозь слезы, отпил из моего бокала, сразу же поперхнулся и закашлялся, зато немного приободрился.
– И вот еще что, – я стал разворачивать пакет, в котором был приобретенный в книжном магазине "Медвежонок Берти". Только давай серьезно. Ты когда-нибудь раньше видел эту книгу? Никаких идей не возникает?
Дэвид внимательно посмотрел на книгу, перелистал несколько страниц и недоуменно поднял на меня глаза.
– Что это, сэр?
Я вздохнул. Другой реакции я и не ожидал, но все же оставалась слабая надежда.
– Твой отец брал книгу с собой в Аррас. Она была в пакете, который он собирался там передать.
Изумленный Дэвид снова взглянул на книгу.
– А если взглянуть иначе, – настаивал я. – Не напоминает она тебе что-нибудь другое, но сходного размера? Может быть, что-то связанное с его работой.
Он медленно покачал головой.
– На работе отцу приходилось иметь дело либо с документами, либо с толстыми такими книжищами... Вы полагаете, он мог положить ее в пакет вместо чего-то другого?
– Это мне еще предстоит выяснить – ведь за это ты мне и платишь. Больше тебе добавить нечего?
Дэвид задумался.
– Не знаю точно, но похоже, одно время он нанял частного детектива.
– Ты говоришь, точно не знаешь?
– Однажды кто-то позвонил и просил передать отцу, что перезвонит позже и что его зовут Джеймс Бонд. Потом отец сказал, что это и был своего рода Джеймс Бонд... Вот, пожалуй, и все.
Я призадумался, но так ничего и не понял.
– Попробую разобраться – в квартире могут оказаться какие-нибудь документы на этот счет. Буду держать с тобой контакт. Если я срочно понадоблюсь...
Пришлось в двух словах объяснить, в чем у меня проблемы с прессой, и дал номер телефона в отеле вместе с именем, под которым там зарегистрировался.
Потом он проводил меня по лестнице к другому выходу на улицу – видимо, для учеников. Я не стал снова заходить к Хоторну, решив больше не морочить ему голову, а попрощавшись с Дэвидом, сел в машину и направился в Лондон.
Вскоре я уже ехал по совершенно пустой дороге, навстречу же ползла нескончаемая вереница машин. Возле нашего дома мне снова померещились караулящие меня корреспонденты. Ну почему бы, наконец, не случиться авиакатастрофе или принцессе Анне не свалиться с лошади? Несколько утешало то, что как раз стали открываться бары, так что, поставив машину у отеля, я заглянул в ближайший – "Вашингтон".
Можно бы прямо сейчас заняться квартирой Фенвика, но я решил отложить это на завтра. Утром в подъезде будет меньше людей, к тому же днем посторонние вызывают у соседей гораздо меньше подозрений. Вечером стоило систематизировать все, что узнал я за день о Фенвике – хотя вряд ли это даст какой-то толк. Наконец, можно было пораньше поужинать и сразу завалиться спать. Как-никак мне пришлось рано встать, а драки перед завтраком стали отнимать слишком много сил. Ничего не поделаешь – возраст.