В четыре часа утра мы въехали на центральный проспект Ванна, с обеих сторон обсаженный деревьями. Это был самый крупный город, попавшийся нам за последний час.

Я повернулся к Харви.

— Прямо перед вами в кармане лежит путеводитель Мишлена. Будьте добры, найдите, где здесь почтамт. Я хочу позвонить Мерлену, если, конечно, там есть телефон.

— Зачем?

— Он просил меня поддерживать связь. Возможно, он сумеет выяснить что-нибудь об убийстве в Кемпере, это может нам пригодиться.

Харви принялся листать путеводитель.

— Так, вот здесь поверните направо, теперь прямо по этой площади. Почта будет ярдов через двести по правой стороне.

Я подкатил к темной телефонной будке и выключил мотор. Наступившая тишина настолько поразила меня, что я невольно испугался, какой же, должно быть, шум издает «ситроен», но тут же мотнул головой — слишком мало мы проехали, чтобы начинать нервничать.

Будка была открыта, и довольно быстро мне удалось разбудить телефонистку. Я попросил соединить меня с парижским номером Анри.

Телефон прозвонил несколько раз, а затем заспанный женский голос произнес:

— Алло?

— Est il possible de parler a Henri? Voici Caneton.

Короткая пауза, потом:

— II vous donnera un coup de telephone dans quelques minutes. Quel est le numero?

Я продиктовал ей номер, повесил трубку и вернулся к машине.

— Еще не дозвонился, — сказал я Харви. — Он нам перезвонит. — Усевшись на переднее сиденье, я закурил сигарету.

— Зачем вы ему звоните? — спросил Маганхард.

— Хочу рассказать, что случилось с его человеком в Кемпере, и посмотреть, как он на это отреагирует. К тому же он может что-нибудь посоветовать.

В голосе Маганхарда появились металлические нотки.

— Мне казалось, что вы специалист.

— Специалист — это тот, кто знает, когда обратиться к специалистам.

Зазвонил телефон, и я поспешно выскочил из машины.

— Месье Канетон? — послышался голос Анри.

— Привет, Анри. Плохие новости: ваш кузен в Бретани болен, очень болен.

— Плохо. Как это случилось?

— Неожиданно… очень неожиданно. Как вы считаете, что мне делать?

— Он… о нем хорошо позаботились?

— Там, где он находится… день-другой с ним все будет в порядке.

— Тогда, я полагаю, вам следует ехать как ехали. Вы звоните из Ванна?

— Да. Я просто беспокоился, что болезнь может оказаться… заразной. Вы не в курсе, в последнее время ему не приходилось бывать рядом с источником эпидемии?

— Пока ни о чем таком не слышал, утром выясню поточнее. Вы мне перезвоните?

— Непременно. Спокойной ночи, Анри.

— Aurevoir, Caneton.

Я сел в машину и завел мотор.

— Он ничего не знает… Мы можем повернуть отсюда в сторону Ренна, потом на Ле-Ман, а дальше — по северной трассе, но дорога там неважная. Мне кажется, лучше продолжать двигаться к Нанту. — Большой желтый трейлер «берлие» вывернул из-за угла и пронесся мимо, сотрясая все вокруг.

— Ну ладно, поехали, — бросил Харви. — К завтраку на дороге будет полно этих штуковин.

Шоссе стало прямее, и я увеличил скорость. В свете фар все чаще мелькали окруженные зеленью фермерские домики. Мы почти выехали за пределы Бретонского полуострова, однако я уже не чувствовал дорогу так, как раньше. Мы по-прежнему двигались вперед, но магическое ощущение слияния с дорогой было потеряно.

Время от времени нам попадались трейлеры и грузовички с окрестных ферм, выбрасывавшие из-под задних колес потоки воды и грязи, издали похожие на клубы дыма. Я понял, что мы должны оставлять за собой след наподобие кильватерной волны от торпедного катера, я успокоился: при всем желании никто не смог бы разобрать наш номер.

Все молчали, только иногда вспыхивал огонек зажигалки, когда Харви или девушка прикуривали. Начался последний и самый долгий час перед рассветом. Это время, когда вдруг понимаешь, что не удалось накопить сил для нового дня; время, когда больным начинает казаться, что ночь тянется бесконечно, и они сдаются и умирают… время, когда опытный наемный убийца сидит в засаде, поджидая свою жертву.

Но, как ни странно, ничего не произошло. Вскоре после пяти мы миновали Нант, проехав мимо центра через юго-западные пригороды.

— Как у нас с горючим? — поинтересовался Харви.

— Кончается, но до Анжера, думаю, хватит. Пока что мы проехали двести пятьдесят километров.

— А мы не могли бы остановиться и позавтракать? — спросила мисс Джармен.

— Где-нибудь в районе Тура.

— Почему так долго?

— Там больше туристов, чем в других окрестных городах, а значит, приезжие не так хорошо запоминаются.

Мы продолжали двигаться по направлению к долине Луары по шоссе № 23. Хорошая, удобная дорога, за исключением тех отрезков, где она делала крутые изгибы по направлению к деревушкам, разбросанным вдоль реки. Транспорта заметно прибавилось: грузовички с рыбой, ехавшие от моря, другие — с овощами из близлежащих деревень. Стало гораздо больше тяжелых трейлеров: «берлие», «сомюры», «савьемы», «юники» и цистерны-«виллемы». Все эти махины имели вид плечистых приземистых солдат французского Иностранного легиона и ту же привычку сметать все на своем пути.

* * *

Понемногу начало светать: очертания деревьев и домов все четче проступали на фоне неба, свет фар казался бледнее. Мы ехали с приличной скоростью, к тому же встречный ветер начал разгонять тучи и дождь ослабел.

Когда стало достаточно светло, я повернул зеркало заднего обзора так, чтобы иметь возможность получше рассмотреть наших пассажиров.

На первый взгляд Маганхарду можно было дать около пятидесяти; его тяжелое квадратное лицо, лишенное каких-либо запоминающихся черт, застыло в недоверчивой гримасе. Густые черные волосы были аккуратно зачесаны назад. Он сидел совершенно неподвижно, напоминая металлическую статую периода 30-х годов, когда было принято передавать внешность мягко и стилизованно, дабы подчеркнуть, что это Настоящее Искусство.

На нем были квадратные очки в толстой черной оправе и бронзового цвета дождевик очень простого покроя; на запястьях поблескивали часы и золотые запонки прямоугольной формы работы одного из тех скандинавских дизайнеров, которые могут заставить нержавеющую сталь выглядеть на миллион долларов, а золото — на пятьдесят центов.

Мисс Джармен, напротив, производила совершенно иное впечатление.

У нее было изящное бледное лицо правильной овальной формы, с тонкими изогнутыми бровями, подведенными карандашом, которое не портило даже выражение легкого высокомерия. Две длинные пряди каштановых волос свободно спадали на плечи, как у Греты Гарбо в роли королевы Кристины. Она крепко спала, плотно сжав губы.

Во многом она выглядела полной противоположностью своему шефу, хотя в чем-то они были схожи. По крайней мере было понятно, почему она сидела у него в приемной, и, на мой взгляд, это было единственное место, где он хотел ее видеть. Такой девушке, как эта, ничего не стоило выставить за дверь обладателя нескольких миллионов, при этом совершенно не ранив его чувств.

Скорее всего именно это качество и позволило ей купить котиковую накидку — на деньги Маганхарда, но абсолютно не в его стиле. Это была довольно легкомысленная вещица, стянутая поясом, под ней виднелась белая блузка.

Я покосился на Харви, вернул зеркало на место и вновь уставился на дорогу. Около шести утра впереди показался Анжер. Несмотря на хорошее шоссе, я был вынужден сбросить скорость, поскольку нас то и дело обгоняли огромные грузовики.

Мы медленно катили по широким пустым улицам мимо высоких старинных домов с окнами, закрытыми жалюзи. Когда французский город погружается в сон, он словно вымирает. Поэтому я никак не мог отделаться от ощущения, что еду через кладбище, и, сбросив скорость, старался ехать как можно тише.

Отсюда до Тура вели две дороги: главная автострада, петлями уходившая на север, и дорога для туристов, протянувшаяся вдоль Луары. В конце концов я решил, что в это время суток на автостраде будет больше грузовиков, чем туристов у реки, и выбрал Луару.

— Скоро мы остановимся, чтобы заправить машину, — объявил я. — С этого момента нам придется общаться с другими людьми, в кафе и так далее. Давайте решим, кто какую роль будет играть.

— Вы сойдете за француза? — спросил Харви.

— Если только не потребуется показывать паспорт.

— Французы убеждены, что овладеть их языком невозможно, и, если вы хорошо его знаете, им в голову не придет заподозрить в вас иностранца.

— У меня неважное произношение, — признался Харви. — Может, сделать вид, что я вообще не знаю языка? Скажем, обыкновенный небогатый турист из Муз-Дроппингс, штат Айова, а? Первый раз в Европе. Ну и ну, клевые у вас тут места!

Подумав, я повернулся к заднему сиденью.

— Как насчет вас, мистер Маганхард? Какой у вас паспорт?

— Я австрийский гражданин, проживающий в Швейцарии.

— Паспорт на ваше имя?

— Естественно.

— Ничего другого я и не ожидал, но все же подумал, что для человека в его положении он слишком честен.

— Тогда вам лучше говорить по-английски. — У него было не особенно хорошее произношение, да и на англичанина он не был похож, по крайней мере мне так казалось. Но для обыкновенного хозяина французского кафе сойдет и так. — Но если вам придется предъявлять паспорт, — быстро добавил я, — вообще ничего не говорите: ни по-английски, ни по-французски. То, что вы не знаете никаких языков, поможет вам сойти за человека, который впервые за границей.

Он фыркнул. Надо полагать, эта мысль пришлась ему не по вкусу, но он был вынужден согласиться.

— Мисс Джармен? — продолжал я.

— Разумеется, у меня английский паспорт, но мне кажется, я весьма неплохо владею французским.

— Я бы предпочел, чтобы вы оставались англичанкой. Вы похожи на англичанку и постарайтесь вести себя как аристократка. Если полиция будет искать секретаршу, то герцогиня вряд ли привлечет ее внимание. Задирайте нос по малейшему поводу.

— Мистер Кейн, я буду вести себя так, как мне заблагорассудится, — холодно отчеканила она.

— У вас отлично получается, — кивнул я.

Таким образом, мы превратились в английского бизнесмена, его подругу-аристократку, американского туриста и их приятеля-француза. Не совсем логично, но это все же не пара наемников, которым надо доставить австрийского бизнесмена и его секретаршу в Лихтенштейн.

Возможно, это нам не поможет, но нельзя было забывать, что, стоит нам совершить хоть одну ошибку, и мы попадем в тяжелейший переплет.

По той же причине я свернул на боковую дорогу и развернулся так, чтобы подъехать к бензоколонке с востока, чтобы создать видимость, будто мы направляемся из Парижа к атлантическому побережью.

К нам подошел сонный механик, и я попросил его залить в бак сорок пять литров бензина. Затем вышел из машины и потянулся, следом за мной выскользнул Харви, быстро осмотрелся и, оперевшись на крышу, встал у борта, обращенного к шоссе.

Я обошел вокруг «ситроена», чтобы впервые осмотреть его при свете дня, и остался доволен: шины почти новые, никаких заметных царапин или вмятин.

— Да, эта ваша Франция и впрямь симпатичное местечко, — громко сказал Харви. — Одно плохо — ваша кухня ни к черту не годится. Что бы я сейчас слопал, так это замороженного цыпленка с жареной фасолью, да, сэр!

Я окинул его испепеляющим взглядом, но деваться было некуда: на нас смотрел механик.

— Вы… вы, должно быть, шутите, да? — удивленно спросил я, широко раскинув руки. — Или вы… que dites vous?… уже соскучились по вашему городку в Айове?

— А то как же, конечно. Небось мой папаша сейчас сидит себе на крылечке в качалке и прикидывает, как бы ему еще разок облапошить индейцев с их нефтяными скважинами.

Улыбнувшись механику, я кивнул в сторону Харви:

— Americain… II n'aime pas beaucoup la cuisine francaise.

Механик глянул на Харви так, словно тот сбежал из террариума, и пожал плечами.

— Quarante six.

Я протянул ему пятьдесят франков и сел за руль. По ка что мы провели всего лишь заспанного служителя с бензоколонки, но начало было положено.

Выехав на боковую дорогу, я развернулся за гаражом, и вскоре мы вновь оказались на главном шоссе. Часы показывали 6.35, небо на востоке было затянуто массой грязных рваных облаков, сквозь которые пробивались слабые лучики света, но солнца мы пока не видели.

Шоссе плавно петляло среди холмов, вдоль правой обочины тянулась довольно высокая каменная стена, построенная для защиты от весенних паводков. Поля были покрыты сочной зеленой травой: недаром долина Луары считается одним из плодороднейших фермерских районов Франции.

Обогнав пару грузовиков армии США, мы увидели первый указатель на Тур: большой пилон в форме Эйфелевой башни. Вскоре впереди показались шпиль кафедрального собора и кварталы многоэтажных современных домов. Ближе к центру мне пришлось сбросить скорость, поскольку улицы были забиты толпами клерков, спешивших на работу на жужжащих мопедах.

— Где будем завтракать? — деловито спросил Харви.

— Найдем местечко неподалеку от рынка, они должны быть открыты уже несколько часов.

Я переехал через мост и повернул в старую часть города. Она была забита грузовиками с рыбой и фруктами.

Чуть не доезжая до Пляс де Голль, я свернул на боковую улочку и остановился.

Харви пулей выскочил на тротуар, осматриваясь по сторонам и левой рукой удерживая Маганхарда и мисс Джармен в машине. Вокруг было полно народу.

— Можно было обойтись и без этой толпы, — тихо сказал он.

Я пожал плечами.

— С другой стороны, она может сыграть роль прикрытия.

— Прикрытие — это я. Только давайте не возводить это в привычку, хорошо?

Маганхард с девушкой вышли, и я запер машину.

Мы оказались на маленькой площади, окруженной невысокими пыльными домами, плоские фасады которых были залеплены яркими истрепанными афишами, по-видимому, оставшимися после прошлогодних гастролей бродячего цирка. В дальнем конце площади располагалась небольшая забегаловка без сидячих мест. Я повел всех за угол.

Буквально через несколько шагов мы наткнулись на другое кафе: маленькое и полутемное, но теплое и переполненное посетителями. Протиснувшись мимо группы людей в грязных синих комбинезонах и кожаных фартуках, пивших коньяк и обсуждавших результаты последних скачек, мы заняли столик в углу зала. Тут же подлетел официант, не глядя на нас, принял заказ на четыре кофе с рогаликами и исчез.

— Я бы предпочла кофе со сливками, — сказала мисс Джармен.

— Извините, но, боюсь, тогда бы нам пришлось выбирать между быстрым обслуживанием или вообще никаким. — Я вытащил пачку сигарет и предложил своим попутчикам. Она взяла одну. Харви отрицательно покачал головой, продолжая неотрывно наблюдать за входом. Я заметил, что Харви рассадил нас как профессионал, отлично знающий свою работу: он сел в углу лицом ко входу, справа от него — Маганхард, я закрывал его со стороны двери, а девушка — чуть в стороне.

— По какой дороге мы теперь поедем? — спросил Маганхард.

— На Женеву, никуда не сворачивая. Пока что мы проехали четыреста пятьдесят километров, и до швейцарской границы осталось около шестисот.

— Когда я окажусь в Лих…

— Тише!.. Пожалуйста, не говорите так громко.

Он презрительно скривился.

— Мистер Кейн, а вам не кажется, что вы шарахаетесь от собственной тени?

— Как знать! Вы же не сможете сказать, где и с какими неприятностями мы столкнемся. Просто я пытаюсь предусмотреть все. — Я глянул на часы. — Мы должны быть там к девяти или к десяти вечера, если ничего не случится.