По прошествии трех дней, в течение которых Ри уже почти уверился в смерти Кейт, крохотные импульсы энергии, связывавшие его с ней, вдруг появились снова. Он не мог понять, что именно отрезало ее от него на эти дни, и не особенно задумывался об этом. Ему достаточно было одной только мысли, что она осталась в живых и — это радовало его еще больше — что она недалеко. А точнее, немыслимо близко.

Когда «Кречет» уплыл, оставив Кейт на этом берегу, Ри видел глазами девушки ее спутников, однако теперь он не знал, удалось ли уцелеть кому-нибудь из них. Он очень хотел еще раз взглянуть на этот город ее глазами, чтобы понять, что именно ждет его в этом дальнем краю, однако она держалась настороженно, укутываясь в свою защитную экранную оболочку, как женщина в шубу зимней порой. Ему приходилось довольствоваться буквально крупицами, вспыхивающими и тут же гаснущими картинками города, и он подозревал, что Кейт прячется от опасностей в той же мере, как и от него самого, однако не мог проникнуть в ее разум и потому не был уверен в собственных догадках.

В тот миг, когда исходящая от нее сила притяжения перестала увлекать его вперед и повернула вбок, к берегу, Ри стоял на носу «Сокровища ветра», озабоченным взглядом изучая береговую линию, тянувшуюся вдоль левого борта корабля. Он не сумел бы объяснить капитану или своим друзьям, каким именно образом он определил, что океан наконец привел их к цели, однако не сомневался в своих ощущениях. Поэтому без промедления он закричал:

— Здесь! Приехали! Высаживаемся в этом месте.

Сквозь смешанный с дымом туман капитан провел корабль в бухту и бросил якорь.

Так Ри впервые увидел место, где находилась Кейт. Омытые дождем руины поднимались на обгорелых холмах и утесах, с трех сторон окружавших бухту. Ни единого деревца, ни единой травинки или колючего куста не было видно на затопившем сушу море черного пепла. Во время путешествий Ри приходилось наблюдать последствия вулканического извержения, и представшая его взгляду картина напоминала именно о такой катастрофе.

Он смотрел на тоскливую панораму и улыбался. Перед ним лежал открытый Кейт город Древних. Подобные руины находили и в Ибере. Однако такого города Древних, который не был бы известен по меньшей мере столетие, который не грабили бы в течение века искатели сокровищ, не могло существовать в другом месте, кроме Новтерры. В этой бухте до «Сокровища ветра» бросал якорь всего лишь один корабль. Даже после пожара он оставался полным чудес: руины, пережившие Войну Чародеев и Тысячелетие Тьмы, были способны выдержать любое пламя.

Где-то здесь покоились осколки древних знаний, забытых человечеством на целое Тысячелетие… осколки знаний, теперь поджидавшие Ри и его спутников. Владея подобными сокровищами, он мог с триумфом вернуться в Калимекку, мог примириться с Семьей и Волками, мог добиться прежнего положения для своих друзей и заставить Семью признать его Галвейку-парату.

Отыскав Кейт, он получит время для исследований города, но для начала нужно доставить девушку в безопасное место. Кейт укрылась в каком-нибудь уголке этих обгорелых руин. Она находилась так близко, что он едва не чуял ее. Страсть… наваждение, заставившее его последовать за нею на край света, преодолевая бури и множество других опасностей, по неизведанным водам, к не нанесенным на карту землям, эта страсть вспыхнула в нем с новой силой. Его кровь, его кости, сама душа его пели, ощущая ее близость.

— Кейт, — прошептал он, — ты будешь в безопасности, мы уже рядом.

На плечо Ри легла рука, и от внезапности он подскочил на месте.

— Люди хотят высадиться на берег, чтобы обследовать руины. — Капитан стоял за его спиной, а Ри даже не услышал, как тот приблизился. Еще никому не удавалось подойти к нему так, чтобы он заблаговременно не почувствовал этого. Но сейчас ум его был слишком занят Кейт, слишком полон волнения. Он должен найти ее, завладеть ею… ну а после этого он сумеет вновь сосредоточиться.

— Нет. Первым на берег сойду я. Один, — проговорил он, улавливая рычащие нотки в собственном голосе. И это смущало Ри.

Единственный раз они с Кейт видели друг друга, находясь в облике Карнеев — в одном из темных переулков Халлеса, рядом с трупами семерых убийц. На сей раз он хотел остаться человеком. Он хотел появиться перед ней в своем человеческом облике… ощутить вкус ее губ, с наслаждением раздеть ее, услышать ее бархатный человеческий голос, шепчущий его имя…

Глубоко дыша, он пытался успокоиться, обуздать неистово прыгающее в груди сердце. Он не пытался утихомирить свое волнение одной силой воли, ибо такая попытка заставила бы томящегося в нем Карнея броситься на прутья своей клетки, выломать их, вырваться на свободу, увлекая за собой и самого Ри. Посему, признав свое желание, голод, учащенное дыхание и продирающий по хребту морозец, Ри ответил Карнею: потом . Потом он удовлетворит все свои нужды и чаяния.

— Я отправлюсь на берег один, — повторил Ри. — Я не хочу отпугнуть Кейт. Если я возьму с собою людей, она может убежать.

— А если она не одна здесь?

Ри вновь поглядел на уродливый обгорелый ландшафт, на почерневшие холмы.

— Я способен управиться со всеми, кто окажется с ней рядом.

Когда два матроса приготовили для него шлюпку, к Ри подошел Янф, впервые, должно быть, за все время путешествия облачившийся в матросский брезент, а не в драматические шелка и кожу.

— Капитан сказал, что ты решил высаживаться на сушу в одиночестве.

— Да, я так решил.

— Ты не сделаешь этого. Я знаю, что ты предполагаешь отыскать там свою ненаглядную, но ты и не представляешь, с чем можешь столкнуться на самом деле. А я не допущу, чтобы тебя убили. Просто потому, что слишком многим обязан тебе.

Ри ожег его яростным взглядом.

— Раз ты обязан мне, значит, выполняй мои желания. А я хочу высадиться на берег один.

— Нет. — Опустив ладонь на рукоять меча, Янф улыбнулся, и улыбка эта была холодна. — Никто не пообещает своему другу помощи в самоубийстве. Ты слышишь меня? Я сойду с тобой на берег и буду охранять там твою спину.

Отвернувшись от Янфа, Ри вцепился в поручень.

— Все бывает впервые только однажды, — сказал он. — И этот первый раз для нас с нею… мы впервые увидим друг друга как мужчину и женщину. Первый раз прикоснемся друг к другу. Впервые мы…

Он закрыл глаза, вызывая из памяти облик Кейт, стоящей наверху башни. Длинные черные волосы ее теребил ветерок. Такой она всегда представлялась ему… с гордо поднятым подбородком, яростно сверкающими глазами… в синем шелковом платье, едва способном укротить ее жизненную силу, ее страсть, мощь ее красоты. Бросившись за ней в эту даль, он не намеревался делить с кем-либо первые мгновения встречи с Кейт.

— Мы знали, что ты будешь сопротивляться и не позволишь всем нам сопровождать тебя, — проговорил Янф, — и посему решили снизойти к твоей слабости. Мы тянули соломинки, и я выиграл. — Ухмыльнувшись, он добавил негромко: — Чтобы выиграть, я сплутовал, но можешь не говорить об этом остальным. Подозреваю, что плутовал не один я. Но я должен был выиграть. Я доверяю собственному мечу и кинжалу куда больше, чем их оружию, а потому решил, что если кому-нибудь из нас необходимо быть рядом с тобою, то этим человеком буду я сам. Вот так. Возможно, ты не хочешь моего общества, но так решили боги.

Так, значит, Янф сплутовал? Наверное, просто обломил в руке незаметно часть соломины, а потом окинул всех остальных свирепым взором, когда они принялись оспаривать жребий… Янф умел делать такие вещи. Что ж, он, Ри, тоже способен на хитрость. Он согласится, без споров покинет корабль, а там сделает то, что считает нужным.

Решив так, Ри вздохнул и сказал:

— Значит, ты преградишь мне путь, если я не соглашусь?

— Да.

— Тогда спускайся в лодку.

Они в молчании гребли к берегу, а потом вытащили шлюпку на сушу. За линией прибоя пять кэйрнов, пять груд камней, отмечали места пяти могил. Одна из них была совсем свежей. Поглядев на них, Ри заметил:

— Лучше остаться возле лодки, чтобы никто не захватил ее. Я хочу быть уверенным в том, что мы сумеем вернуться назад.

— Ты — лжец. — Кривая усмешка исказила лицо Янфа и тут же исчезла. — Если кто-нибудь украдет эту лодку, за нами пришлют любую другую. Но если тебя убьют потому, что я останусь караулить эту посудину, этого уже не поправить. Или ты считаешь иначе?

Ри втянул воздух, принюхиваясь. Пахло гарью и сырой влажной землей, но к этому примешивалось слабое дуновение откуда-то из-за холма, приносившее с собой слабый и желанный запах зелени, живых растений. Ри вдохнул поглубже и, уловив запах готовящейся на костре пищи, ощутил, как рот его наполняется слюной. Аромат еды мешался с запахом горелого дерева и был едва различим, но, закрыв глаза, он сумел почувствовать слабый запах вареных овощей, приправленных перцем и ратхом , аромат жарящегося на оструганной палке мяса и соков, капающих с него в огонь. Запахи доносились с той самой стороны, куда влекло его притяжение Кейт. Она явно ослабила свою экранную защиту. И готовилась к встрече гостей.

Ри радостно улыбнулся. Быть может, она ждала этого момента не менее, чем он сам. Он повернулся к Янфу:

— Неплохо. Можешь следовать за мной. Если сумеешь угнаться.

И он стремительно бросился вверх по склону, ныряя в провалы между голыми руинами мертвого города и сразу оставив изрядное расстояние между собой и Янфом. Будучи Карнеем, он превосходил обычного человека силой и ловкостью и нес в душе отпечаток звериной сущности. К тому времени, когда Ри спустился с первого гребня, и запах пищи сделался еще отчетливее, Янф безнадежно отстал от него.

Конечно же, Янф отправится по оставленным им следам. Но когда он нагонит его, Ри уже встретится с Кейт. И найдет укромное место, чтобы остаться с нею вдвоем.

Обратившись мыслями к Кейт, он бежал по разрушенному городу, а потом перепрыгнул через грязный, вздувшийся ручей. Промчавшись вдоль утеса и обогнув его угол, Ри увидел впереди идеально ровный круг уцелевшей растительности. В центре этого островка вздымались остатки строения, разрушенного менее, чем большинство остальных. А у входа в древнее здание стояла стройная женщина среднего роста, темные глаза ее сияли, а белые зубы сверкали в смущающей душу улыбке. Кейт. Такая, какой он видел ее в мечтах и с помощью своих чар, но ни разу собственными глазами.

Она была — как он и мечтал, воображал, надеялся — одна. Сердце Ри заколотилось в груди, как бьется попавшее в ловушку животное, и он перешел на шаг. Первый раз всегда бывает только однажды. И он хотел, чтобы миг этот запечатлелся в их памяти и они потом могли бы вспоминать его — все последующие, прожитые вместе годы — и вспоминать с радостью. И со страстью. Ри желал, чтобы ждущее их обоих мгновение оставило по себе незабываемые даже в деталях воспоминания.

Он остановился, немного не дойдя до уцелевшего островка растительности, и, стоя посреди грязного пепла, сказал: Встроме элада, Кейт , обратившись к ней с интимнейшим приветствием, принятым среди любовников, хотя оба они, по сути дела, даже не были знакомы.

Встроме элада , что означало: Наши души целуют друг друга . Кейт знала о его приближении. Она собрала все свои силы и сказала себе, что готова к встрече. Но когда Ри Сабир возник перед ней, и она впервые в жизни увидела его в человеческом облике, то едва не заплакала. Он был прекрасен… золотоволосый, высокий, стройный и мускулистый. Взгляд его бледных глаз перенес ее в прошлое — в переулок Халлеса, где они встретились в обличье Карнеев. Запах его застал Кейт врасплох, как было в тот первый раз, когда их пути скрестились. Запах этот казался ей наркотиком; действие его опровергало веления рассудка и воспитания, все, что знала она о правилах, принятых в Семье, о своем собственном месте в ней… испаряло ее решимость следовать тому, что считала она справедливым; запах этот проникал в сердце ее и самое нутро. Кейт ощущала животный голод, снедавший Ри; ощущала готовность его к Трансформации; она вдыхала запах его желания и чувствовала, как ответный пыл наполняет ее жилы.

Ри заговорил, и голос этот был голосом ее мечты; сочный, низкий, гладкий наверху, в глубине своей он таил хрипотцу, едва различимую даже ее слухом. Он сказал, Встроме элада . Если бы она сама могла выбирать слова, которые ему надлежало произнести в этот первый их миг, Кейт не пожелала бы никаких других. Наши души целуют друг друга. Ум ее, тело и душа в унисон говорили ей о том, что перед ней мужчина, о котором она грезила… которого мечтала отыскать… которого, по ее мнению, ей не суждено было найти. Вот она, ее долгожданная любовь, которую Кейт уже не надеялась встретить. В Ри было все, что она хотела получить от мужчины.

И теперь она намеревалась предать его.

И не могла не сделать этого… ради Возрожденного, ради собственной Семьи, ради своих друзей. И, понимая это, Кейт сказала:

— Ты принадлежишь к Сабирам, а я к Галвеям. Мы враги. И души наши никогда не соприкоснутся.

Она лгала и знала, что лжет уже тогда, когда слова только складывались в ее голове, знала прежде, чем они сорвались с ее губ, и поэтому она решила превратить ложь в правду, потому что ложь была благой и правильной, а желание ее — ошибкой. Кейт подпустила в голос нотку пренебрежения. Презрения. Ей без труда удалось найти в себе и пренебрежение, и презрение, однако, хотя Ри это не известно, к нему они не имели никакого отношения. Кейт ненавидела собственную слабость, собственное желание, эту страсть… она презирала себя за то, что может хотеть Сабира — Сабира! — и за то, что пыл этого желания сотрясал все ее тело… Еще она ненавидела себя за эту холодность души, жестокость, бессердечие, позволявшие ей предать его, хотя более всего на свете она хотела сейчас броситься навстречу Ри и заключить его в свои объятия.

Заметив боль в его глазах, Кейт увидела и то, как изменилась поза Ри. Он не опровергал ее слова другими словами, он отрицал их истинность своим телом — распрямив плечи и стиснув кулаки. Он сказал ей:

— Я пришел за тобой, — и в эту фразу вложил всю свою тоску и страсть.

Слезы вскипали в уголках ее глаз. Кейт жаждала Ри так, как жаждал ее он сам; это наваждение одолевало их обоих в равной степени.

— Я знаю. Я хочу… — Слова эти вырвались прежде, чем она успела остановить их, однако Кейт моментально овладела собой. Будучи Карнеей, она не сумела бы, подчиняясь лишь собственным порывам, достичь зрелости в мире, где принадлежность к подобным существам означала верную смерть. Расправив плечи, она дернула головой, прикрыв лицо волосами, и кинула на него яростный взор — она заставила себя вспомнить, что перед нею Сабир, что от рук его родичей приняла смерть ее собственная Семья. Она вспомнила запах горящих тел, вспомнила, как пересмеивались вокруг костра солдаты Сабиров, и заставила себя представить Ри среди них. — Чего я хочу, не имеет значения. Я знала, что ты окажешься здесь. Знала это с того самого дня, когда мы встретились в Халлесе.

— Ты хочешь меня не меньше, чем я тебя, — сказал он. Ри шагнул вперед к ее убежищу, и она, гордо вздернув подбородок, скрестила руки на груди.

— Я не хочу тебя, — объявила Кейт. — Карнея лишь часть меня, а не вся я, и я не хочу тебя.

Он сделал еще шаг, потом другой.

Да простят ее боги, как она хотела его! И как желала, чтобы с ним не случилось ничего плохого. Она не хотела становиться ему врагом.

— В жизни ты куда прекраснее, чем в моих видениях, — сказал Ри.

Кейт судорожно облизнула губы и прошептала:

— И ты тоже.

Здравая часть ее ума смотрела на них обоих, замерших друг перед другом, и вопила в отчаянии. Другая часть ее — та, что поддалась чарам, пусть и против воли, — понимала, что происходящее между ними отнюдь не выходит за рамки возможного в магических сферах. Она ощущала плотское желание, но дело было не только в нем. Она испытывала и любовь к нему, и если бы не ее Семья… но это чувство не было просто любовью. Мир сузился, и остались лишь он и она, и кровь, грохочущая в ушах, и мурашки, бегающие по коже, и внезапная пустота внутри нее.

Ри торопливо подошел к ней, и на мгновение, ожидая его прикосновения, Кейт забыла обо всем. На миг она забыла даже о том, что ей предстояло сделать.

Он опустил руки на ее плечи, и она охнула. Кейт не сумела бы подыскать слов, говорящих о таинстве его прикосновения… о магии идеального сочетания их тел. Тут бы и пропасть ей вместе со всеми ее спутанными мыслями и невыразимыми идеалами.

Однако у горла Ри из ниоткуда возник вдруг нож, а позади него Хасмаль. Приложив ладонь к груди Ри, она сказала:

— Не шевелись.

Глаза Ри округлились, и он застыл. Кейт ощутила дрожь, вдруг сотрясшую все его тело.

— Не шевелись, — негромко повторила она, — или умрешь. Дело не во мне или в тебе, Ри. Речь идет о Галвеях и Сабирах, Волках и Соколах… иначе просто не может быть.

Ян вышел из укрытия созданного для них Хасмалем экрана с улыбкой на устах и мечом в руке. Кейт видела ненависть в его глазах и почти что ощущала ее запах. Чары Хасмаля полностью укрыли обоих ее спутников, спрятав запах, форму, массу, тени, звуки сердцебиений, дыхания и непроизвольных движений. Однако сил его не хватило бы, если бы Кейт не предложила себя в качестве наживки. Оба они оставались полностью невидимыми лишь потому, что Ри обратил все свое внимание к ней.

— Как… — хотел было спросить Ри, но Ян рыкнул:

— Молчи, сукин сын.

Хасмаль более спокойным тоном приказал:

— На колени.

Кейт видела потрясение, разочарование и боль в глазах Ри и стальным усилием воли заставила себя выполнить все, что от нее требовалось. Она предупредила его:

— Не Трансформируйся. Лезвие отравлено рефайлем : ты умрешь прежде, чем успеешь завершить Переход.

Скрежетнув зубами, она прогнала прочь слезы, уже выступившие на ее глазах.

«Мы сами решаем, что получим в этой жизни. Решаем, что нам делать, что говорить. А решив, платим за все установленную цену. Ри и есть та цена, которую я должна заплатить, чтобы доставить Зеркало к Возрожденному, чтобы спасти жизни друзей, чтобы освободить от оков смерти родителей, сестер и братьев и всю Семью».

Ри не сводил с нее глаз, и Кейт через силу наблюдала за тем, что делали с ним Хасмаль и Ян. Вынудив Ри опуститься на колени, они связали его запястья и лодыжки. Кейт заранее объяснила им, как нужно связать пленника, чтобы веревка удержала его даже после Трансформации. Кейт ни на миг не упускала Ри из виду. Она не могла позволить себе такой трусости. И она должна была собственными глазами увидеть плоды своих действий, итоговый результат предложенного ею плана. Она не станет сбавлять цену, которую ей надлежит заплатить.

Ри тоже неотрывно смотрел на нее. Глаза его говорили: Я люблю тебя, пускай ты и предала меня , во взгляде, которым она отвечала ему, нетрудно было прочесть: я тоже люблю тебя, но любовь здесь ни при чем.

Какое-то движение чуть в стороне привлекло внимание Кейт, и она поглядела туда. Губы ее приоткрылись, с них слетел тихий вздох. По скалистому гребню к ним приближался… стараясь не шуметь… да. Она предупредила своих товарищей:

— Он не один. Кто-то пытается зайти к нам в тыл.

Она ощущала запах этого человека — тот не потрудился определить направление ветра, явно не предполагая, что кое у кого чутье может оказаться лучше, чем у него.

Кейт вновь посмотрела на Ри.

— Как его зовут?

Было видно, что тот думает, не солгать ли. Но почти сразу же глаза Ри опустились к застывшему возле его горла отравленному лезвию, и он назвал имя друга.

— Янф! Остановись! — крикнула Кейт. Хасмаль обратился к Ри:

— Молчи. Говорить за тебя мы будем сами.

— Или за твой труп, если ты дашь нам повод, — добавил Ян. — Ну пожалуйста, дай нам его!

Ри чуть изогнул шею и сумел взглянуть вверх краешком глаза. Кейт успела заметить, как простая тревога уступила место истинному потрясению.

— Ян?

— По крайней мере ты не забыл меня. И теперь ситуация изменилась на противоположную, не так ли? Прошло столько лет, и твоя жизнь вдруг оказалась в моих руках. — Стараясь не повышать голос, Ян добавил: — А я поклялся отобрать у тебя жизнь… братец. Ну, готов ли ты умереть сегодня?

Кейт переводила взгляд с одного на другого. Братец? Неужели Ян действительно брат Ри? На мгновение она сомкнула глаза. Как же ее угораздило влюбиться в того брата, с которым она не могла соединиться, и жить с тем братом, которого она не любит, и при этом не знать, что они братья? Можно было бы вопить: совпадение, совпадение… однако откуда здесь взяться случайному совпадению? Боги запустили свои липкие пальцы в ее жизнь и теперь играют ею, как куклой. Веселятся за ее счет. И готовят для нее капканы столь же тщательно, как сама она придумывала ловушку для Ри.

— Какого черта? Чем я мог насолить тебе? — пробормотал Ри.

— Скажи, что не знаешь этого, и увидишь, как быстро я убью тебя. — Ян ткнул его в ребра.

Схватив Яна за руку, Кейт рявкнула:

— Прекрати.

Остановившийся на вершине гребня спутник Ри крикнул им:

— Отпустите его. Чтобы освободить нашего друга, мы перебьем всех вас, если потребуется.

Кейт нерешительно отвела взгляд от Ри и Яна и на время отвлеклась от той странной драмы, что разыгрывалась между ними.

— Не надрывайся попусту, — крикнула она в ответ. — Во-первых, я знаю, что ты здесь один. Во-вторых, нож, приставленный к горлу твоего друга, окунули в рефайль . И если нам не понравится, как ты моргаешь, он умрет прежде, чем ты успеешь опять моргнуть.

Чуточку помедлив, Янф, очевидно, пришел к выводу, что не вправе рассчитывать на победу в такой ситуации.

— Не причиняйте ему вреда. Я слушаю. Говорите, чего вы хотите.

Кейт сказала:

— Возвращайся на свой корабль. Пусть на берег сойдут капитан и парнисса и ждут нас возле могил. Мы будем там.

— Какую гарантию вы даете, что Ри останется в живых, если я оставлю его в вашем обществе?

Кейт ответила:

— Если он погибнет, нам нечего надеяться на успех в переговорах с вами… как и на то, что мы уцелеем в открытом столкновении. Пока он повинуется нам, с ним ничего не случится.

Ян сквозь зубы пробормотал:

— Сегодня во всяком случае.

Участники переговоров стояли на берегу, а волны набегающего прибоя рокотали позади них. Кейт изучала парниссу, юношу с холодными глазами, который, похоже, каждое мгновение досуга посвящал упражнениям в воинских искусствах, и капитана, производившего, напротив, впечатление человека рассудочного и терпеливого. Парнисса был облачен в яркие, зеленые с золотом шелка, с обильно вышитыми священными символами Иберизма: оком бдения, рукой трудолюбия, мечом истины, весами правосудия, девятилепестковым цветком мудрости. Капитан также был пышно разодет в соответствии с рангом: зеленые с серебристым отливом шелка Семьи Сабиров, скроенные по рофетианской моде, на шее тяжелая серебряная цепь с чеканными символами бога Тонна, в бороду и длинные, до плеч, волосы вплетены серебряные бусы. Позади них обоих стоял Янф в шелковой куртке и кожаных брюках, черных, словно облачение палача. Опустив кисть на Рукоять меча, он жег Кейт яростным взором.

Кейт знала, какой кажется им. Тощей девчонкой в поношенных и латаных лохмотьях, в громадных мужских сапогах, снятых с умершего. Она взялась за рукоять своего меча, украшенную гербом Галвеев, усыпанную рубиновыми и ониксовыми кабошонами, расправила плечи и горделиво подняла подбородок. Она не была самозванкой. Девушка шагнула вперед, оставив позади Яна, Хасмаля и стоявшего на коленях Ри.

— Объявляю, что я — Кейт-яринна, дочь Грейс Драклес от Стрехена Галвея. Обладая достоинством обученного дипломата, давшим мне положение янары в Семье Галвей, я изложу дело за всех нас. Мои люди согласны, и слово мое связано клятвой и присягой перед богами Калимекки и Иберы.

Капитан приподнял бровь и тут же спешно подавил удивление, вызванное уверенностью ее речи и правильно произнесенной Формулой, начинающей переговоры.

— Заявляю, что я Медлоо Смеруэль, обладая достоинством капитана корабля «Сокровище ветра», которого достиг по милости и благосклонности Тонна, изложу дело за всех моих людей. Они согласны, и слово мое связано клятвой и присягой перед Тонном и только им одним.

Так было принято среди Рофетиан. Они присягали не богам Иберизма, а одному только рофетианскому богу моря. Впрочем, Кейт была готова принять такую присягу… капитан-рофетианец, которого от дома отделяет целый океан, никогда не позволит себе нарушить клятву.

Парнисса перевел холодный взгляд с капитана на Кейт, развязал черную шелковую веревку, которой было подпоясано его облачение, и протянул ее вперед.

— Я стою между переговаривающимися сторонами. Я служу только богам, ничем не обязан ни той, ни другой стороне, и боги моими глазами проследят за всеми пактами, соглашениями и договорами, заключенными сегодня. Все сказанные передо мною слова сказаны перед богами и имеют силу духовной клятвы.

Кейт протянула правую руку вперед, то же самое сделал и капитан, и парнисса соединил их шнурком, старательно завязав его узлом споров и переговоров.

— Связанные вместе, клянитесь передо мной, что будете вести дела честно — ради общего блага. Тот, кто нарушит клятву, лишится жизни.

Он отступил назад.

— Люди действуют, боги внемлют.

— Люди действуют, боги внемлют, — отозвался капитан.

— Люди действуют, боги внемлют. — Кейт неторопливо вдохнула и еще более медленно выпустила воздух из груди, пытаясь успокоить трепет, возникший внутри нее. Ей предстояли первые в ее жизни дипломатические переговоры, и ставкой в них была ее собственная жизнь и жизни друзей, что само по себе способно повергнуть в ужас любого человека. Кроме того, следовало обеспечить свободный и надежный провоз Зеркала Душ, и от успеха или провала ее миссии зависели судьбы всего мира. Подумав, многим ли младшим, неопытным еще дипломатическим чинам приходилось иметь дело со столь высокими ставками, она решила, что подобная честь выпала лишь ей одной.

Начал капитан.

— Поскольку вы, — он поглядел за ее спину, на стоявшего на коленях Ри и нож у его горла, — называете эту ситуацию переговорами, почему бы вам сразу не выложить, что вам нужно.

— Наши потребности минимальны. Во-первых, нам необходимы услуги вашего лекапевта. Во-вторых, свободное и безопасное плавание на этом корабле для меня и троих моих спутников, нашей собственности и груза до выбранного нами места.

— А именно?

— До Южной Иберы. Например, до гавани Брельста. — Кейт не знала, насколько далеко к югу следует искать ее кузину Даню, но там, где находилась она, пребывал и Возрожденный… и Кейт надлежало явиться туда вместе с Зеркалом. А из Брельста Зеркало нетрудно доставить в любое другое место.

— Ты просишь многого: нам нужно будет изменить курс корабля, нарушить установившийся на судне порядок… новый маршрут влечет за собой новые опасности: риск столкновения с пиратами, бурями, чудовищами и рифами. Что ты предлагаешь взамен?

— Жизнь Ри Сабира.

Капитан усмехнулся.

— Он отправился за моря, чтобы спасти тебя. Если бы он не думал о твоем благополучии, ты не получила бы сейчас возможность выторговывать свои выгоды в обмен на его собственную жизнь.

— Если бы он намеревался спасти всех нас, мне не пришлось бы делать этого вообще.

— Что заставляет тебя испытывать такую уверенность в том, что мы не стали бы спасать всех вас?

— Не надо считать, что я знала о вашем намерении спасти меня. Галвеев и Сабиров не объединяет память о совместном счастливом прошлом… В самом деле, увидев в нашей гавани корабль Сабиров, откуда я могла знать, что вы сочтете моих друзей своими друзьями. Более того, я успела обнаружить, что ваш Сабир и мой капитан являются давними врагами. — Она не стала усложнять ситуацию: боги связали ее с Яном и Ри, боги свели вместе обоих братьев, и она была уверена в том, что боги сейчас держат пари относительно дальнейшего хода событий. Тем не менее усложнять ситуацию дополнительной информацией не имело смысла.

— Честные требования, — ровным голосом сказал капитан. — И какова будет ваша собственность?

Она пожала плечами.

— Постели, скудные пожитки, не украденные мятежниками, и один обнаруженный здесь предмет.

— Зеркало Душ, — произнес Ри.

За словами этими последовал звук оплеухи, затем Ян пригрозил пленнику:

— Еще одно слово, и ты умрешь, — даже если при этом погибнем и мы сами… только сперва спровадим в могилу и тебя, и твоих приятелей.

Явно не поверив Ри, капитан фыркнул, однако парнисса взирал на Кейт округлившимися от изумления глазами.

— Зеркало Душ?

Она не имела права лгать — этого не допускали ни присяга, ни боги, следившие сейчас за ними.

— Да. Мы нашли Зеркало Душ.

На какое-то мгновение Кейт показалось, что парнисса вот-вот рухнет перед нею на колени, однако он сумел взять себя в руки.

— Капитан, — проговорил парнисса, и в голосе его слышался трепет. — Зеркало нельзя отвозить куда-либо, кроме Калимекки. Оно… оно принадлежит…

Он сглотнул с таким усилием, что Кейт увидела, как у него заходил кадык.

— Возле него могут находиться только парниссы. Попав не в те руки, оно может представлять собой чудовищную опасность… в этом предмете заключено больше магического, чем во всем наследии древних Драконов.

Капитан перевел взгляд с парниссы на Кейт.

— Гм-м, — проговорил он. — Похоже, у нас возникла проблема.

Кейт смотрела на парниссу, не веря своим ушам. А потом сказала капитану:

— Парниссы нейтральны . Предлагая тебе направление действий, вообще вмешиваясь в ход переговоров, он нарушает весь процесс и тогда не может больше оставаться арбитром. А без арбитра переговоры невозможны. А если они невозможны, нам придется убить Ри. Ты не можешь пользоваться информацией, полученной от парниссы. Тебе придется забыть о ней.

На миг прикрыв глаза, капитан задумался, а потом вздохнул:

— Терпеть не могу дипломатов. — Потом он перевел взгляд на парниссу: — Лоулас, успокойся и наблюдай. Мы с этой женщиной договоримся без твоей помощи. Дело будет улажено, иначе просто не может быть — только нами обоими.

И тут Кейт заметила нечто, весьма удивившее ее: на губы капитана легла тончайшая тень улыбки и легчайший аромат ее радости коснулся ее чувствительного носа.

— Давай торговаться, — предложил он. Кейт кивнула.

— Ты хочешь безопасного проезда для своих людей и медицинской помощи для одного из них… Полагаю, не присутствующего здесь.

— Да.

— Честное требование. И ради Ри я согласен его исполнить. По рукам?

— Сперва я выслушаю тебя до конца.

— До конца? Ну что ж, слушай. — Улыбка сделалась еще более заметной. Капитан явно чему-то радовался… должно быть, он придумал какую-нибудь хитрость… нашел уловку, позволяющую ему отказаться от выполнения их требований. — Ты хочешь, чтобы мы высадили тебя в Брельсте. Я не могу этого сделать. Когда мы окажемся там, в Кругах Чародеев разгуляются шторма, а Брельст получает удары из четырех Кругов.

Обдумав услышанное, Кейт кивнула:

— Тогда мы обговорим прибытие в другой порт.

Капитан надул губы и фыркнул, став похожим на мордастую рыбину:

— Пфа! Дело не в портах. Вся проблема заключается в Зеркале Душ. То, что я знаю о нем… пугает меня. И принять такую вещь на борт я могу только при соответствующей компенсации.

— Понимаю, — ответила Кейт. — Однако я не могу позволить, чтобы Зеркало Душ находилось у парниссы или было доставлено в Калимекку. Если ты потребуешь этого, мы готовы к смерти.

Капитан усмехнулся.

— Я не рассчитываю, что ты согласишься отдать свой трофей парниссе. Ведь ты переплыла ради него целый океан, не побоявшись жутких напастей.

Кейт кивнула, выжидая.

— Претерпев столько злоключений, ты вправе владеть той вещью, ради которой подвергалась им, так?

Она вновь кивнула, чувствуя, что по доброй воле ступает в ловушку, но по-прежнему не понимая, откуда может исходить опасность.

— Хорошо. — На устах капитана вновь появилась едва заметная улыбка. — Ибо все, что испытала ты ради своего трофея, претерпел и наш парат, отправившийся сюда за тобою. И если ты заслужила свою добычу, значит, и он достоин своей.

Щелк. Ловушка захлопнулась, а сама она уже успела согласиться с капитаном в том, что прутья ее прочны, а использование допустимо.

— Ты хочешь… чтобы я отдалась ему?

— Нет. Я настаиваю лишь на том, чтобы ты обитала в его апартаментах и находилась с ним во время всего обратного пути. За это я обязуюсь доставить тебя с твоими друзьями, как и Ри вместе с его товарищами, а также Зеркало Душ в нейтральную гавань — не в Брельст и не в Калимекку. Я думаю, Гласверри Хала удовлетворит обе стороны. Оказавшись на суше, вы сможете отправиться куда угодно, и если Ри пожелает сопутствовать вам, он имеет на это право. Таким образом я исполню свой долг перед ним и удовлетворю вашу нужду.

— Ты не можешь позволить ей распоряжаться Зеркалом, — взвыл парнисса.

— Ты не вправе заставлять Кейт жить вместе с Ри! — вторил ему Ян.

Капитан посмотрел на парниссу, и на миг Кейт заметила в его взгляде тень пренебрежения, которое каждый известный ей капитан испытывал по отношению к парниссерии. Это был взгляд человека истинно свободного и властного в собственных делах, обращенный к тому, кто выбрал путь бюрократа.

— Могу, и уже сделал это. Что же касается тебя… — Капитан повернулся к Яну. — Ты не властен на моем корабле. Ты меньше, чем ничто — потому что вместе со своими спутниками сбережешь свою жизнь лишь благодаря ручательству женщины. Пока она остается на вашей стороне, я пригляжу, чтобы с вами обходились любезно. Но голоса вы не имеете. Понятно?

Кейт краем глаза следила за Яном. Тот побледнел и кивнул. Ей хотелось отказаться. Ри и его люди, конечно, решат составить им «компанию», как только они высадятся на сушу в родных краях, и она, Ян, Хасмаль и Джейти окажутся в меньшинстве; тогда Зеркало в любом случае достанется Сабирам. Она попросту утратит свою находку на пути к месту назначения. А до тех пор ей придется делить помещение с Ри, хотя даже пребывание с ним на одном континенте уже казалось ей слишком интимным.

И еще Кейт не имела права потребовать от капитана гарантии, что Зеркало останется за ней и ее людьми даже после высадки; власть капитана начиналась и оканчивалась на море, и он не мог ничем связать Ри и его спутников, чтобы те держали слово и после того, как оставят палубу его корабля. Во-вторых, она предпочла вести дело с капитаном и теперь не могла объявить, что решила договориться также и с Ри. Если она запросит слишком много, то потеряет все.

Ей хотелось плюнуть капитану в лицо, крикнуть ему, что желает видеть его в аду. Однако Кейт не забывала, что решила считать победой, если ее вместе с друзьями и Зеркалом перевезут за море — к Возрожденному. Заключенная с капитаном сделка допускала ее победу — пускай и временную, — и теперь ей предстояло целое путешествие, за время которого победу можно будет сделать окончательной.

Она посмотрела в глаза капитана.

— Ты клянешься защищать жизни моих друзей как жизни собственных родственников или экипажа, защищать наш груз как свой собственный, благополучно доставить нас в любую гавань, кроме Калимекки, и позволить нам сойти там на берег… вместе с Зеркалом Душ?

— Клянусь.

Во взгляде капитана сквозила честность.

— И ты будешь удовлетворен, если, выполняя свою часть сделки, я разделю каюту с Ри Сабиром и стану находиться в его обществе в течение дня: ты не потребуешь, чтобы я сделалась его любовницей или эйдейн !

— Именно.

— Я убью тебя, сукин сын, если ты прикоснешься к ней, — услышала она обращенные к Ри слова Яна, однако угроза эта прозвучала слишком тихо, чтобы ее мог услышать кто-либо из остальных.

Кейт вздохнула:

— Тогда от имени всех нас я принимаю твои условия.

Вслед за этим капитан спросил ее:

— А ты ручаешься за своих людей и обещаешь подчиниться моему решению без споров и возражений, если они нарушат данное тобой слово?

Вздернув подбородок, Кейт наделила капитана взглядом, ясно говорящим: Только отдай меня в его руки, и я заставлю тебя расплачиваться до конца дней твоих. И сказала:

— Обещаю.

— Тогда я принимаю твои условия от имени всех моих людей.

Парнисса смотрел на них обоих сердитыми глазами, однако все же встал между Кейт и капитаном и прикоснулся к узлу на соединявшем их шнурке.

— Боги снизошли к деяниям этих людей, так как оба они действовали в интересах всех остальных и, соблюдая справедливость, заключили друг с другом честную сделку, — проговорил он ровным и недовольным тоном. Слова торопливой вереницей вылетали из уст парниссы, и торжественная формула в его исполнении напоминала декламацию разозленного принуждением школьника.

— Теперь их решение стало законом, и неисполнение его подлежит наказанию по законам Матрина и Вуали. — Он вновь прикоснулся к узлу. — Я свидетельствую, запоминаю, записываю.

Когда палец его стукнул по узлу в третий раз, тот развязался словно бы по волшебству, однако Кейт знала, что такие узлы вяжутся с секретом.

Кейт повернулась к Яну и Хасмалю:

— Развяжите Ри и отпустите его.

Ни тот, ни другой не проявили особого энтузиазма, однако подчинились.

Ри встал на ноги, стряхнул налипший на лицо пепел и принялся растирать затекшие запястья. Он поглядел на Яна; казалось, раздиравшую обоих братьев ненависть можно было буквально пощупать. Кейт обязалась держать Яна под своим контролем, гарантировав это собственной жизнью… хотелось бы ей знать, хватит ли любви Яна к ней на то, чтобы через силу повиноваться ей, или же он пожертвует ею, чтобы добраться до Ри.

Глаза Ри также сулили Яну смерть. Он улыбнулся, скривив напряженную и уродливую гримасу, едва скрывавшую ярость, и направился к Янфу и парниссе.

Капитан проговорил:

— Не предпочтешь ли ты, парата, первой подняться на корабль?

Кейт опасалась оставить своих спутников даже теперь, когда их защищало данное капитаном слово. Взглянув на возвышающийся позади них береговой гребень, она сказала:

— Мне бы хотелось в первую очередь доставить на борт нашего раненого. Зеркало мы с Хасмалем и Яном принесем сами.

Капитан усмехнулся.

— Как вам угодно.

И Кейт повела всех, кто был на берегу, назад по холмам, к ожидавшим их Джейти и Зеркалу Душ, гадая, насколько тяжелым испытанием окажется для нее предстоящее путешествие.