Вот такой была прошлая ночь. Это все еще четвертый день, и лучшую часть его я провел, заполняя страницы дневника.

Только что делал очередной перерыв.

Время послеобеденное, ближе к вечеру. День практически не отмечен никакими событиями. И слава Богу.

Я уже упоминал о том, что во время предыдущего перерыва рассказал девчонкам о своем дневнике.

Есть еще кое-какие моменты, заслуживающие упоминания.

Например, мы начали использовать нашу уборную по прямому назначению. Пришлось положить поперек ямы несколько веток, чтобы было на чем стоять.

Билли и Кимберли при некотором моем содействии соорудили пару навесов. Мастерили их так же, как стены туалета: привязывая ветки с листьями и пальмовые листья к каркасам из прутьев. Только на этот раз это были не стены, а крыши. Мы установили их на шесты возле спальной площадки. Их назначение — обеспечить нам защиту от солнца. Между прочим, сейчас я под одним из этих навесов. И хотя солнце еще ни разу не было особенно свирепым (жара здесь довольно умеренная, к тому же обычно дует приятный бриз), я получаю истинное удовольствие от того, что могу сидеть в тени, когда заполняю дневник.

Кроме этого, Билли и Кимберли сделали новое оружие взамен потерянного и сломанного прошлой ночью.

Конни провела большую часть дня в гордом одиночестве. Почти не разговаривает со мной после нашей перепалки у ручья. Когда же мы оказываемся рядом, она волком косится на меня.

Положительного в этой ситуации только то, что она теперь часами ловит рыбу. Еще утром одолжила у Кимберли нож и выстрогала особой формы острие на своем копье: длинное и тонкое, с тремя вырезанными сбоку шипами. Они похожи на небольшие острые сучки, направленные остриями назад. Самый маленький — у кончика копья, по мере удаления шипы удлиняются. Очевидно, назначение этих колючек — предотвратить соскальзывание загарпуненной рыбы.

Впрочем, вид у этой штуковины крайне зловещий. Надеюсь, что Конни не осерчает и не решит использовать ее против меня.

Как бы там ни было, но Конни простояла несколько часов в бухте, на значительном расстоянии от берега, там, где глубина доходит до пояса. Должно быть, она долго не могла приноровиться к своему оружию, потому что время от времени с ее стороны доносились возгласы, упоминающие чью-то родительницу. И, наконец, раздалось ликующее: «Есть! Попался, чертя-ка!» Подняв голову, я увидел, как Конни вскинула в небо на кончике копья огромную серебристую рыбину. Послышались одобрительные возгласы, к хору которых присоединился и я. Конни вынесла рыбу на берег. Кимберли подбежала к сестре с нашей самой большой кастрюлей, зачерпнула в нее морской воды по самые края, после чего Конни бросила туда рыбу.

В общей сложности она поймала четыре рыбины, так что сегодня у нас ожидается не ужин, а целый пир.

Вот и все сегодняшние события. По крайней мере, ничего плохого.

С учетом всех обстоятельств, мы еще довольно неплохо держимся. Позавчера и вчера нам пришлось пережить смерть Кита и Эндрю. Сегодня навалились новые проблемы: гнетущие раздумья о провале нашей засады и измене Тельмы — плюс все полученные прошлой ночью ранения.

По части последних, я наиболее тяжелый случай, если не считать Уэзли.

После меня, вероятно, самой пострадавшей является Кимберли. Проникающих ранений у нее нет, но на грудной клетке, под правой подмышкой, — безобразный синяк. Еще у нее синяки на животе и правом бедре — от ноги Тельмы.

У Билли и Конни синяки на лице. Опухоли спали, оставив темные расплывчатые пятна. У Билли на левой щеке, а у Конни на левой стороне нижней челюсти. Билли значительно больше досталось от копья Тельмы, чем Конни от моего кулака.

На этом я собираюсь пока поставить точку, потому что иду помогать готовить ужин.

* * *

Рыба просто великолепна. Билли поджарила ее на сковородке, залив вином — по своему особому рецепту. Кроме того, мы пустили бутылочку по кругу, чтобы нашим друзьям с плавниками и там было где поплавать.

Во время трапезы меня очень поразила одна вещь.

Размеры нашей группы.

А вернее, их отсутствие.

Нас было четверо.

Иисусе!

А совсем недавно нас было восемь. Восемь человек — это кое-что, довольно приличная толпа.

Четверо — количество ничтожное.

И, должен вам сказать, с моего места четверо выглядели как трое. Понимаете, я что-то вроде телекамеры, и большую часть времени себя не замечаю. Я вижу Билли, Кимберли и Конни. Раз, два, три. Вот и все.

Наши ряды существенно поредели.

За едой мы почти не разговаривали, но уже под самый конец Билли сказала:

— Мы что, и завтра будем сидеть сложа руки?

Похоже, Конни обиделась:

— Эй, я-то не сидела. Вы что сейчас съели?

— Нам следовало бы отправиться на охоту, — заметила Кимберли, — а не на рыбалку. Поохотиться на Тельму и Уэзли. — Она заглянула в глаза Билли, и, сжав губы тонким шнурком, покачала головой. Затем прибавила: — Просто не хотелось заниматься этим сегодня.

— Да, — промолвила Билли. — Я знаю. Мне тоже не хотелось.

— Только не после нынешней ночи. Конни мельком взглянула на меня и скорчила кислую мину.

— Но завтра непременно надо отправляться на их поиски, — заявила Билли. — Нельзя давать Уэзли время на выздоровление. После этой ночи он наверняка в плохой форме, и, если мы найдем его, пока он еще не оклемался, будет намного проще с ним разделаться.

— Что мы будем делать с Тельмой? — поинтересовался я.

— Спасем ее, — сказала Билли.

Конни даже хрюкнула.

Не обращая внимания на реакцию сестры, Кимберли проронила:

— Он, вероятно, рано или поздно убьет ее.

— Может быть, не прямо сейчас, — добавила Билли. — Пока что ему нужно, чтобы она была рядом, чтобы заботилась о нем. По крайней мере, до его выздоровления.

— Они оба психи, — вмешалась в разговор Конни, — поэтому он не убьет Тельму.

Я решил воздержаться от дальнейшего обсуждения этой темы.

— Почему не убьет? — поинтересовалась Кимберли.

— Во-первых, она спасла его задницу прошлой ночью.

— Думаешь, он пощадит ее из благодарности? — саркастично произнесла Кимберли.

— Да у него нет никаких причин убивать ее. Она на его стороне, понимаешь?

— Возможно, он видит все по-иному, — возразила Билли. — Может, для него она — просто помеха.

— На пути к чему?

— А зачем он вообще все это делает? — спросила Билли. — Вот в чем вопрос. По-моему мнению, он затеял всю эту операцию с целью обогащения. Большая часть семейного состояния записана на имя Эндрю. И на мое. После нашей смерти вы, девчонки, и Тельма унаследуете все. Если бы вы все трое умерли, наследство получили бы ваши мужья. Супруга у Конни нет…

— А моего он убил, — пробормотала Кимберли.

— Верно. Остается только Уэзли. И если он один останется в живых, у него появится приличная куча денег.

— Уверена, что на Тельму оформлена страховка, — добавила Кимберли. — Так что можете добавить сюда и это.

Лицо Конни побледнело.

— Мне кажется, вы слишком долго смотрели сериал «Убийство, написала она».

— А как, по-твоему, почему он это делает? — спросила ее Билли.

Конни поморщила нос и пожала плечами.

— Потому что он чокнутый?

— Что чокнутый, это верно, — промолвила Кимберли. — Чокнутый, если надеется выжить. Как только рассветет, я пойду его искать.

— Мы все отправимся на его поиски, — заключила Билли.