Стоя на четвереньках, я смотрел вслед Кимберли, пока она не скрылась за мысом. Затем встал, отряхнулся от песка и поковылял назад к Билли и Конни. До Билли было примерно пару сотен ярдов, до Конни — еще с сотню.

После того как мы разделились, любой из нас мог стать легкой жертвой. Поэтому я ускорил шаг, зорко следя за прибрежными джунглями.

Конни даже не попыталась пойти нам навстречу: она просто стояла там, где остановилась, и наблюдала за происходящим.

— Ты почти догнал ее, — сказала Билли, когда я приблизился.

— Это только так выглядело. Она умышленно притормозила, чтобы подразнить меня.

— Не могу поверить, что она вот так просто убежала и бросила нас.

— Она хочет сделать это одна. Билли вручила мне топор.

— Нельзя ей этого позволить.

— Мы не можем ее остановить, — заметил я.

— Но мы можем присоединиться к ней.

— Да, конечно. Если сумеем ее найти.

— Она направляется к лагуне, — напомнила Билли. — Просто пойдем туда.

И мы пошли по направлению к Конни.

— Какой маршрут нам следует избрать? — спросил я.

— А как ты считаешь? — И она вовсе не иронизировала, а спрашивала моего совета.

— Ну, можно было бы покружить по джунглям, но, наверное, именно это и делает сейчас Кимберли. Я сомневаюсь, чтобы нам удалось ее перехватить. Слишком легко она может незаметно прошмыгнуть мимо нас. Так что, пожалуй, нам не стоит выпендриваться, и пойдем прямиком к лагуне.

— По ручью?

— Ну да. Так мы доберемся туда быстрее всего. Возможно, даже опередим ее.

Билли уныло улыбнулась.

— Опередим? Думаешь, нам это удастся?

— Если постараемся.

— Мне бы очень не хотелось, чтобы на нас напали, когда рядом нет Кимберли.

Я пожал плечами.

— Может быть, мы и сами справимся. Я имею в виду Уэзли и Тельму. Если только они не застанут нас врасплох…

— Ну и что там? — окликнула нас Конни.

— Кимберли не хочет, чтобы мы ей мешали, — пояснил я.

— Она все еще направляется к лагуне?

— Думаю, что да.

— Вот и хорошо. Теперь мы можем возвратиться в лагерь, верно?

— Вроде как, — уклончиво ответил я.

— Что ты имеешь в виду под этим «вроде как»?

— Мы вернемся, — пришла мне на выручку Бил ли, — но чтобы пойти вверх по ручью.

— Да ну?

— Так мы решили, — сказала ей Билли.

— А у меня есть более удачная мысль, — промолвила Конни. — Давай не пойдем, а скажем, что ходили.

Мы поравнялись с Конни, затем все втроем пошли обратно в сторону лагеря.

— Я хочу сказать вот что, — развивала свою мысль Конни. — Кимберли явно не хочет, чтобы мы ее сопровождали. Разве мы не должны удовлетворить ее желание и не вмешиваться?

— Она будет в меньшинстве: одна против двоих, — отметил я.

— Это исходя из предположения, что Уэзли еще не сдох.

— Даже если и сдох, что может помешать Тельме напасть на нее?

Конни ухмыльнулась.

— Думаешь, Кимберли не справится с Тельмой?

— Конечно, в честном бою. А что если та нападет на нее со спины? Тельма чуть было не зарезала меня. Она — крепкий орешек.

— Просто она сразу нащупала твое слабое место, разве не так?

— Что проку в пререканиях, — вмешалась Билли. — Мы все равно идем к лагуне. Это не подлежит обсуждению.

— Неужели?

— Вот именно.

— Это мы еще посмотрим.

Билли бросила на нее раздраженный взгляд, но промолчала. Какое-то время после этого никто из нас не проронил ни слова.

Уже почти у самого лагеря Конни сказала матери:

— Приятно все-таки узнать, что о Кимберли ты беспокоишься больше, чем обо мне.

— Перестань, — отозвалась Билли.

— У меня голова раскалывается, а от боли в плече просто выть хочется. Я совершенно разбита, а ты готова гнать меня до самой лагуны, лишь бы помочь Кимберли, которая даже не хочет принимать от нас эту помощь.

— Но, быть может, она нуждается в ней.

— Вздор! Она убежала от нас. Почему мы должны из кожи лезть вон, когда она даже не…

— Ты сама знаешь почему.

— Знаю? Неужели? Это для меня новость.

— Хотя бы потому, что она твоя сестра.

— Наполовину.

— О, хорошенькое дельце. Прелестно. Слышал бы это твой отец…

— А он и не услышит. И потом, мне уже порядком надоело, что ты все время поминаешь его кстати и некстати.

— Он ваш общий отец.

— Большое дело.

— Если ты не пойдешь с нами, — промолвила Билли, — я тоже не смогу пойти, поскольку не собираюсь оставлять тебя одну.

— Замечательно.

— Ты обязана сделать это для нее.

— Да? Неужто? А она для меня когда-нибудь что-нибудь сделала?

Казалось, они вот-вот испепелят друг друга взглядами.

— Практически воспитала тебя, если хочешь знать, — выпалила Билли.

— Ой, не надо…

— Осталась дома и не уехала учиться. Из-за тебя.

— Ее никто об этом не просил.

— Да, не просил. Но она сделала это по собственному желанию.

— Да она просто не смогла отказаться от прекрасной возможности проявлять надо мной свою власть. Не удержавшись, я спросил:

— А действительно, почему Кимберли не уехала учиться в колледж?

— Хотела остаться с семьей, — пояснила Билли. — Конечно, прямо она об этом никогда не заявляла, но причина была именно такова. Мы были достаточно состоятельны и могли позволить себе послать ее учиться куда бы она ни пожелала, да и необходимая подготовка у нее была. По-моему, дело было исключительно в Конни.

— Во всем виновата я. — Конни подняла вверх руку.

— Дело не в чьей-либо вине. Тебе тогда было… десять или одиннадцать. Когда Кимберли была примерно твоего возраста, ну, может, на год или на два старше, Тельма уехала из дома учиться. Кимберли всегда… Она так сильно любила Тельму. И ей было очень больно, когда та покинула родительский дом. — Глаза Билли наполнились слезами. Шмыгнув носом, она вытерла их и прибавила: — Кимберли просто не могла допустить… чтобы ты прошла через все это. Вы были так близки, и она знала, как ты будешь по ней скучать.

Теперь и глаза дочери заблестели от слез.

— Выходит, все-таки вина моя.

— Не говори глупости. Просто она любила тебя, вот и все. Не хотела оставлять тебя без старшей сестры. И сама сильно скучала бы по тебе. — Взглянув на меня, Билли снова утерла слезы. — Вот почему, — подытожила она.

— О, это я так, из любопытства, — смущенно промямлил я, осознавая, насколько слабой была моя отговорка.

К этому моменту Билли уже выплакалась, но Конни не смогла остановиться еще несколько минут. Чуть успокоившись, она шмыгнула носом и потерла глаза.

— Хотя я по-прежнему считаю, что Кимберли не нуждается в нашей помощи, я пойду. Тем более у меня все равно нет выбора. Вы ведь не можете оставить меня одну и побежать вдвоем спасать ее задницу. Как будто ее задница нуждается в спасении. Мне остается только надеяться, что мы не нарушим ее планов, вот и все.

Самое удивительное в том, что после всех этих пререканий Конни сама повела нас вперед. И сразу взяла быстрый темп, словно торопилась куда-то.

Должно быть, слова Билли каким-то образом задели ее за живое — напомнили ей, что Кимберли была не просто какая-то молодая бабенка, существующая на свете лишь для того, чтобы злить ее, помыкать ею и притягивать взгляды ее воздыхателей.

Конни вела нас вверх по течению ручья через джунгли, каким-то чудом позабыв о своем эгоцентризме, словно значимым для нее теперь было одно — то, что связывало ее с Кимберли.

Пусть кратковременно, но она способна проявлять благородные человеческие качества.

Замечалось за нею это и раньше. Только надолго ее никогда не хватало. Но в эти редкие минуты она была просто прелесть. И я поневоле вновь влюбился в нее.

Впрочем, ее тело никогда не переставало мне нравиться. От шеи и вниз оно всегда ласкало мой взор. Лицо у нее тоже было ничего, вот только его привлекательность не могла скрыть определенные внутренние недостатки — язык и мозги. Вернее, ее слова и мысли. И, разумеется, действия, порождаемые этими мыслями.

Но в тот день, когда мы едва поспевали за ней, идя вверх по ручью, Конни нравилась мне вся.

Такой она и осталась в моей памяти.

Да у нее и возможности не было вернуться в свое прежнее состояние.

Словно поглощенная собой зануда, самоуверенная и несносная стерва распрощались с ней навсегда.

В определенном смысле мне почти досадно, что в последние свои часы она превратилась в славную и компанейскую девчонку. В противном случае, возможно, мне было бы легче. Я бы так сильно не скучал сейчас по ней. С другой стороны, это даже хорошо — даже восхитительно, — что она не осталась дерьмом до конца.

Господи, как мне ее недостает!

Скучаю по ней почти так же сильно, как по Кимберли и Билли.

Нет, это неправда! Кого я пытаюсь обмануть?

Как бы сильно я ни тосковал по Конни, потеря Билли и Кимберли для меня гораздо больнее. От одной мысли о том, что я их никогда не увижу, хочется волком выть.

А я сижу вот тут.

Исписываю бумагу, вместо того чтобы идти их искать.

Почему это так?

А все просто. Если пойду — могут убить. Последний раз, Бог свидетель, мне лишь чудом удалось спастись.

А здесь я в относительной безопасности.

Уэзли и Тельма, вероятно, считают меня мертвым. По крайней мере, в настоящий момент.

Кроме того, существует еще одна причина.

Мне очень не хотелось бы найти хотя бы одну из моих женщин мертвой.

Что вполне может произойти, если отправиться на их поиски.

Это было бы невыносимо.

Лучше пребывать в неведении. Так, по крайней мере, остается хоть какая-то надежда на то, что они — не мертвы.

Или, если мертвы, то не все.

Может быть, хоть одна из них все еще жива…

Если бы мне довелось выбирать, кто именно, интересно, на ком бы я остановил свой выбор? Боюсь, не на Конни: слишком стервозная. К тому же далеко не такая привлекательная, как ее мать или сестра. Конни — недурна собой, но те, другие, — просто красавицы.

Значит, выбирать надо между Билли и Кимберли.

Нет, у меня просто язык бы не повернулся выбрать из них ту, которая должна умереть. Так что лучше сформулируем вопрос следующим образом: с кем из них я предпочел бы остаться и жить здесь до нашего спасения?

(Если нас вообще когда-нибудь спасут, во что с каждым прожитым здесь днем верится все меньше и меньше. Боже! А что если мне суждено прожить остаток жизни на этом острове совсем одному? И со мной не будет хотя бы одной из моих женщин? Нет, надо взять себя в руки! Надо продолжить эту игру-гадание.)

Кимберли или Билли?

Непростой выбор.

Иногда Кимберли ведет себя крайне опрометчиво, бывает жесткой и даже жестокой, к тому же она привыкла верховодить. Наверняка ей захочется руководить и мною. Что, впрочем, может быть, не так уж и плохо.

Билли более добродушная и благоразумная Она нежная, жизнерадостная и сострадательная и не будет держать меня под каблуком. Мы станем большими друзьями. Да мы уже, — вернее, были — хорошими друзьями. По-моему.

Очевидно, разумнее всего выбрать Билли. Нам будет хорошо вместе. Да и заниматься с ней любовью было бы невероятно здорово. У нее восхитительное тело, она догадывается об этом и, вероятно, с удовольствием воспользуется возможностью поделиться им со мной.

Хотя я отдал бы все на свете всего за один раз с Кимберли.

Серьезно? А как насчет этого одного раза хоть с кем-нибудь?

Неудачникам выбирать не приходится.

Кстати, о неудачниках. В сторону эти детские игры — надо идти искать Кимберли, Билли и Конни.

Еще не время. Я не могу отправиться на поиски до тех пор, пока не наверстал упущенного в своем дневнике. Как знать, быть может, только благодаря ему кто-нибудь узнает о том, что здесь случилось.

И это оправдывает мою задержку.

К тому же заполнение дневника помогает мне вспоминать их. Я описываю, что они делали, что говорили, в чем были одеты и как выглядели, — и они словно снова рядом.

Всякий раз, когда я беру в руки тетрадь и ручку, мои женщины вновь приходят ко мне.

Ага, еще вот какая мысль! Может быть, не останавливаться. А когда опишу все, что произошло, просто начать выдумывать. Ради самого процесса.

Мой дневник мог бы превратиться в литературный эквивалент Винчестерского замка. Я просто пишу — как бы пристраиваю новые комнаты для своих фантазий.

Мысль неплохая, но вот только бумаги мизер. Когда испишу всю бумагу, начну кропать на песке. «Здесь покоится тот, чье имя увековечено на песке». Кажется, это была чья-то эпитафия. Китса? Но что-то я далеко уклонился и стал заговариваться. Наверное, слишком устал и попал во власть чересчур мрачных мыслей, так что вряд ли из-под моего пера сейчас появится что-нибудь путевое. К тому же уже слишком темно.

Еще немного, и я заканчиваю на сегодня. Завтра совсем не поздно будет дописать все, что я помню о том, как нас сделали. Тогда писать будет больше не о чем, и придется искать себе другое занятие.

Может, начинать лазить по стенам??? Только где эти стены? О Боже!

Неужели они все-таки мертвы? А если нет, что, черт побери, с ними происходит — или что им уже успели сделать, — пока я кукую здесь в одиночестве на этом пляже и вожусь с этим дурацким дневником???