— Руперт? — присоединилась теперь и Билли, очевидно, разбуженная взволнованным голосом Конни. — Это ты?

— Ага. Как ты поживаешь?

Но вместо ответа она дрожащим голосом воскликнула:

— О Боже мой!

— Давай сюда, чтобы нам не приходилось кричать, — поприветствовала меня Кимберли.

— Привет, Кимберли, — обрадовался я.

— Ты немножко припоздал, — сказала она, — но лучше поздно, чем никогда. Иди скорей сюда.

— Мне лучше пойти, — прошептал я. — Но не волнуйтесь, я обо всем позабочусь. — И я высвободил свою руку из руки Эрин.

— Ты ведь вытащишь нас отсюда, правда? — спросила Алиса.

— Да, что-нибудь придумаем.

— Только будь осторожен, — предупредила меня Эрин. — И заглядывай хоть иногда к нам, ладно?

— Конечно. Спасибо.

— Мы даже не знаем, как ты выглядишь, — сказала она.

Я вспомнил о зажигалке в кармане. Эрин почти приглашала меня зажечь ее. Да и мне самому хотелось это сделать. Огонек позволил бы мне увидеть ее крупным планом, сидящей там, в клетке. Еще у меня появилась бы возможность взглянуть на ее сестру-близняшку.

И обе, вероятно, нагие.

Отличный способ выяснить, действительно ли они похожи как две капли воды.

Но с ними и без того очень плохо обращались, мягко выражаясь. И мне не хотелось усугублять их страдания и ставить их в неловкое положение, освещая их.

И зажигалка осталась в кармане. — Вы хотите знать, как я выгляжу? Так вот, я такой красавчик, что по сравнению со мной Том Круз просто заколдованный уродец.

Тихий смешок донесся со стороны Эрин.

— Правда? — удивилась Алиса. Откуда-то издали послышался голос Конни:

— Что там за лапшу ты вешаешь на уши этим девчонкам, Руп? Скажи им правду. Ты похож на обрезанного шимпанзе! Шимпанзе-альбиноса, у которого повыпадали все волосы!

Она была явно в отличной форме.

— Это не совсем так, — сказал я Эрин. — У шимпанзе есть хвост.

— Тебе лучше пойти, — согласилась Эрин, — а то она сейчас разойдется, и ты услышишь настоящие гадости.

— Ладно. Увидимся. С тобой тоже, Алиса.

И я пополз на выход. Выбравшись из пространства между клетками, я поднялся на ноги. Скользя рукой по прутьям, чтобы не потерять ориентацию, я поспешил к клеткам, в которых меня ожидали мои женщины.

— Ты что, живучий, как кошка? — поинтересовалась Конни, когда я добрался до ее клетки.

— Просто повезло. — Я медленно продвигался дальше, не отрывая руки от прутьев. — Кое-что смягчило мое приземление.

— Ты наверняка получил повреждения, — сказала Кимберли. Судя по голосу, она была где-то впереди. — До дна там очень далеко.

— Прилично помялся. Поэтому я так долго сюда шёл. Пару деньков я вообще провалялся без сознания, а потом был в таком состоянии; что все равно не смог бы вам ничем помочь.

— Нам повезло, что ты вообще остался в живых, — промолвила Билли из своей клетки, которая была где-то за клеткой Кимберли.

— И повезло, что ты наконец нашел нас, — добавила Кимберли.

— Да, — с некоторым раздражением отозвалась Конни. — Лучше поздно, чем никогда.

Моя протянутая рука больше не обнаружила прутьев. По-видимому, я дошел до угла клетки Конни. Оставив ее позади, я пересек открытое пространство, и моя выставленная вперед рука вновь ударилась о металл.

Ив этот момент кто-то схватил меня за запястье.

— Стой, — послышался голос Кимберли. Это она схватила меня за руку.

Ее рука была сильной и теплой, тепло от нее, поднявшись вверх, растеклось по всему моему телу.

— Ты должен вытащить нас отсюда, — сказала она.

— Я сделаю это. С вами все в порядке?

— Да, как же, — вмешалась Конни. — Мы у них уже неделю. А они только тем и занимаются, что выискивают новые способы, чтобы затрахать нас до смерти.

Едва слышно Кимберли произнесла:

— Они всех нас изнасиловали.

— Даже тебя?

— Да, даже меня.

— Как?

— Что ты имеешь в виду?

— Ну, ты такая… сильная.

— Они умеют убеждать, — пробормотала она.

— Это моя вина, — сказала Конни. Тон ее голоса неожиданно изменился. Она говорила тихо и грустно. — Они используют меня. Если мама или Кимберли отказываются, все достается мне. А они не хотят, чтобы меня искалечили, и поэтому… все время уступают. Чего бы Уэзли ни захотелось.

— Ты должен украсть у него ключи, — сказала Кимберли. Ее рука сильнее сжалась вокруг моего запястья.

— Я сделаю это, — пообещал я. — Но с вами все в порядке? То есть, я знаю, что не все в порядке, но…

— Нас затрахали, — огрызнулась Конни.

— Мы в порядке, — отозвалась Билли.

— Нет, не в порядке.

— Наши раны не слишком серьезные, — пояснила Кимберли. — Только поверхностные. Скорее всего, госпитализировать нас не придется.

— А я уже считал вас мертвыми, — признался я.

— Прости, что не оправдали надежд, — пробормотала Конни.

— Но я не смог отыскать ваши тела. Я пришел вновь на то место, где мы сражались. Подумал… что вы все еще там. Но, когда мне не удалось найти ваши тела…

— Мы сдались, — прервала меня Кимберли.

— Благодаря мне, — созналась Конни. — Виновата и признаю свою вину.

— Уэзли завалил ее, — донесся из дальней клетки голос Билли. — К тому времени тебя уже вывели из строя. Тельма ударила тебя камнем по голове. Ты даже не успел ни о чем догадаться. Не успела и я опомниться, как Конни уже лежала ничком на земле.

— А я все еще висела на веревке, — продолжила Кимберли. — Когда же я поднялась наверх, Уэзли поставил ей ногу на спину. Он был настроен зарубить ее мачете. Нам пришлось сдаться.

— Я рад, что вы это сделали.

— Ты бы так не радовался, — огрызнулась Конни, — если бы тебе самому пришлось попробовать этого дерьма.

— Руперт? — позвала Билли. — А ты помнишь наш разговор, тогда, в первые дни, о мотивах поведения Уэзли? Когда мы думали, что он хочет убить всех.

— Ну да, из-за денег.

— Мы заблуждались. К деньгам это не имеет ни малейшего отношения. Ему нужны были мы, трое. У него уже давно возникла маниакальная идея выманить всех в какое-нибудь отдаленное место, убить мужчин и сделать нас своими пленницами.

— Он признался?

— Да. Он открылся мне. Мы были одни, — Тельма куда-то отошла, — и я начала его расспрашивать. Так случилось, что у него было болтливое настроение. И он был очень доволен собой. Перед этим он только что закончил… ну, как говорится, мы хорошо провели время. Так что я многое выведала. Начиная с того, что, когда он впервые встретил Тельму, мы все были вместе. Поэтому он с самого начала знал, как мы выглядели. Я, Конни и Кимберли.

— Три красотулечки, — пробормотала Конни.

Билли проигнорировала выпад дочери.

— Он рассказал мне, что ни разу в жизни не имел успеха ни у кого, кроме шавок, и такие женщины, как мы, никогда бы даже и не подумали встречаться с ним.

— Потому что он гребаный неудачник, — вставила Конни.

— И с того момента, — продолжала Билли, — в голове у него стали копошиться всяческие планы. Он начал с ухаживания за Тельмой. Она была легкой добычей.

— Такая же гребаная неудачница, — добавила Конни.

Я был почти уверен, что Кимберли выскажется в защиту своей сестры, но та молчала.

Билли продолжала дальше.

— Но Тельма и не догадывалась, что она была нужна ему лишь для того, чтобы добраться до нас остальных. Уэзли решил, что мы станем более доступны для него, если он женится на ней. Затем — приятный сюрприз — оказалось, что она такая же извращенка, как он.

— Брак, заключенный в Бедламе, — пробормотала Кимберли.

— Парочка гребаных садистов, — прошипела Конни.

— Тельма была в курсе? — поинтересовался я.

— Ну, она точно не знала, что ее любимый муженек положил глаз на всех женщин в ее родне, — ответила Билли. — Это он держал в секрете. Точно так же, как и свой генеральный план: взорвать яхту и изолировать нас на острове.

— Ему было известно об этих клетках, — заметила Кимберли.

— Да, подготовился он солидно, — пояснила Билли. — Боже правый, он еще даже не встречался по-настоящему с Тельмой, когда начал свои исследования, пытаясь отыскать самое подходящее место для своих небольших проказ. Он подумывал об уединенных домиках в горах, покинутых поселках, брошенных фабриках, складах, сараях — словом, о всех вообразимых и невообразимых местах, где ему никто бы не помешал. Где он мог бы держать нас, сколько ему хотелось, и делал бы с нами все, чтобы удовлетворить свои фантазии.

— Гребаный дегенерат, — вставила Конни. Билли проигнорировала и это замечание.

— Но очень скоро понял, что необитаемый остров подходит для этих целей просто идеально. Ты отрезан от всего мира, ты здесь полный хозяин, так что не надо прятать своих узниц. И некому услышать их крики. И трудно убежать.

— Трудно, это так, — тихо произнесла Кимберли. — Посмотри, что случилось с Дороти.

— С кем? — переспросил я.

— С их матерью, Дороти. Она попыталась сбежать. Господи, это было всего несколько ночей назад, но они догнали ее и расправились с ней.

— Да, я слышал эту историю, — пробормотал я.

— Бедные дети, — очень тихо проговорила Билли, явно не желая, чтобы Алиса и Эрин ее услышали. — Им досталось больше, чем любой из нас. Они сидят в клетках уже почти месяц. Потеряли отца и мать. И… Уэзли и Тельма делают с ними такие ужасные вещи. А они еще совсем дети.

— Детки с сиськами и…

— Перестань, Конни, — резко оборвала ее Кимберли и уже спокойнее прибавила: — Билли, продолжай и закончи рассказ о том, как Уэзли искал остров. Руперт должен это услышать.

— Ага, — не унималась Конни. — Чтобы мог записать это в свой гребаный дневник.

— Ты еще ведешь его? — поинтересовалась Кимберли.

— Закончилась бумага.

— Ай-ай-ай, какая жалость, — притворно засокрушалась Конни.

— Закончишь его после того, как спасешь нас, — сказала мне Кимберли. — И опиши в нем, как Уэзли это спланировал, почему он выбрал именно этот остров и все остальное. Это поможет доказать предумышленность его действий.

— Как будто он когда-нибудь предстанет пред судом, — язвительно заметила Конни.

— Чем бы все это ни закончилось, — возразила Кимберли, — было бы совсем неплохо, если бы Руперт подробно описал ситуацию в целом. Возможно, только в таком случае кто-нибудь когда-нибудь узнает, что здесь произошло.

— Только если я умру, — пробурчала Конни, — мне будет на это глубоко начхать.

— Билли, ты все же расскажи ему остальное.

— Ладно. Дай-ка вспомнить. — Помолчав несколько секунд, она продолжила: — Решив, что идеальным местом будет остров, Уэзли начал рассматривать возможные варианты. Вначале он подумывал об островах в Висконсине и на озере Мичиган. Ну, на реках и озерах. Он сконцентрировал внимание на Среднем Западе. Вероятно потому, что вырос в этой местности: Он родом из окрестностей Чикаго. Но стоило ему взглянуть на все это немножечко пошире, он в тот же миг понял, что идеальным местом могут стать Багамы. Живописные тропические острова с прекрасной погодой. Удобно расположенные неподалеку от побережья Флориды. Регулярные авиарейсы. Но больше всего он обрадовался, когда узнал, что там сотни необитаемых островов.

— Он выбрал вовсе не из их числа, — возразил я.

— Это потому, что прочитал о клетках. Ему случайно попалась на глаза статья в старом журнале…

— Эрин и Алиса рассказали мне об этом.

— Когда он увидел этот материал о клетках для горилл…

— То подумал, что преставился и вознесся на небеса, — закончила за нее Кимберли.

— Если ты еще не успел заметить, — съязвила Конни, — мы на небесах боженьки Уэзли.

— И обстоятельства, похоже, ему во всем благоприятствовали, — продолжала Билли. — Просто невероятно. Сначала он находит абсолютно идеальное место для осуществления своих грязных планов. Пока что только на бумаге. Затем оказывается, что мы с Эндрю собираемся отметить двадцатую годовщину нашей свадьбы. — С притворным воодушевлением, окрашенным несвойственной ей горечью, она продекламировала: — Почему бы не зафрахтовать яхту, не отправиться на Багамы и не отпраздновать это событие всей семьей?

— Мысль была действительно превосходной, — признала Кимберли.

— Превосходной-то превосходной… пока… — Она осеклась, и я услышал, как Билли заплакала.

По Эндрю, своему мужу. Так я тогда подумал. Или, может быть, она горевала обо всем сразу. Ведь она не только стала вдовой в двадцатую годовщину своей свадьбы, но ее саму и ее дочь заперли в клетках и держали, как рабов, для удовлетворения прихотей пары сумасшедших извращенцев. Могла она плакать и по другим. Мужа Кимберли тоже убили, а сама Кимберли оказалась в клетке. По близнецам тоже — Эрин и Алисе.

Все пятеро потеряли тех, кого любили. Над всеми пятью измывались Уэзли и Тельма: избивали, хлестали, как скотину, насиловали, и одному Богу известно, что делали еще.

Удивительно, что они все не рыдали белугами.

Но так и слез не хватит. Сейчас, видно, пришла очередь Билли.

Кимберли все еще держала меня за руку.

— Отпусти, — шепнул я.

Ее пальцы разжались, я освободил руку и стал нащупывать дорогу вдоль передней стенки ее клетки. Миновав открытый участок, я подошел к клетке Билли. Она все еще плакала.

— Билли? — позвал я.

— Руперт?

Прижавшись телом к клетке, я просунул в нее вытянутые руки.

— Сюда.

Билли нащупала мои руки и вошла между ними. Мы обнялись, образовав бутерброд с начинкой из металлических прутьев. Билли беззвучно рыдала. От всхлипов и оханья тело ее вздрагивало. Тогда я начал гладить ее по спине, но гладкая прежде кожа теперь топорщилась рубцами и струпьями — следами побоев. Когда я нечаянно прикоснулся к одному из них, она слегка вздрогнула.

— Прости, — шепнул я.

— Ничего, милый.

Тогда и я расплакался.

Боясь причинить боль, я перестал гладить ее по спине. Некогда я опустил руки, она сказала:

— Нет, обними меня. И не отводи руки.

Так что я снова завел их ей за спину, но очень нежно.