Мы устроились на ступенях на заднем дворе и понемногу пили пиво. Мы сидели рядом, так что не надо было беспокоиться о том, кто как и на кого смотрит. Можно было смотреть на лужайку, на пивные бутылки в руках, — да куда угодно.
Когда мы только сели, между нами была пара дюймов. Но за разговором и пивом это расстояние каким-то образом исчезло, точно не по моей вине. А если я не двигался, значит, это делала Слим. Не успел я оглянуться, как оказалось, что ее правое плечо коснулось моей левой руки.
Я старался не слишком об этом задумываться, но никак не мог себя заставить отвлечься.
Хотя мы со Слим дружили уже много лет и много времени проводили вместе, сейчас у меня было ощущение как на первом свидании. Все в ней казалось прекрасным и пугающим.
Когда наши бутылки наполовину опустели, Слим спросила:
— Как думаешь, уголь еще не готов?
Я хотел было подскочить и проверить, но это прервало бы соприкосновение наших рук. Мы можем не оказаться так же близко, когда я вернусь.
Так что я сказал:
— Я бы подождал еще минут десять.
Она кивнула, вздохнула, отпила еще пива и затем произнесла:
— Я никуда не спешу.
— Я тоже.
— Это здорово, просто так здесь сидеть.
— Ага.
— Только мы вдвоем, — добавила она.
Мое сердце забилось как безумное. Не решаясь взглянуть на нее, я уставился на жаровню и кивнул.
— Не то, чтобы я имела что-то против Расти. — сказала она.
Я рассмеялся.
— Совсем ничего?
— Ну, он неплохой парень.
— Для занозы в заднице.
На этот раз рассмеялась она. Потом сказала:
— Меня по-настоящему раздражает то, что он все время крутится рядом. Я понимаю, что он твой лучший друг, но.
У меня было искушение повернуть к ней голову, но я сдержался и просто спросил:
— Но?..
— Иногда мне хочется, чтобы он пошел и утопился.
— Да уж, мне тоже.
Совсем тихо она произнесла:
— Вообще, было бы здорово, если бы иногда мы могли побыть вдвоем.
На этот раз мне пришлось повернуть голову. Посмотрев ей в глаза, я спросил:
— Правда?
— Ага. Не то, чтобы мне хотелось обидеть Расти.
Наши лица были так близко, что ее глаза слегка подергивались, как будто она не могла решить, в какой из моих глаз ей хочется смотреть. Я чувствовал тепло ее дыхания и сладковатый аромат пива.
— Просто мне нравится быть с тобой наедине, — продолжила она. — Как сейчас.
— Мне тоже, — прошептал я.
Слим наклонилась и поставила бутылку на ступеньку у своих ног. Потом положила руку мне на плечо. Я отставил свою бутылку. Когда я повернулся к Слим, мое колено уперлось в ее ногу. Мы оба наклонились друг к другу, обнялись и поцеловались.
Ее губы были прохладными от пива, очень мягкими и… ее. До этого я целовал и других девушек. По крайней мере, несколько раз. Вообще-то, я пару раз целовал и Слим, пару раз, в щеку, когда она уезжала куда-нибудь со своей матерью. Но никогда прежде в моей жизни не было поцелуя, подобного этому.
Слим, должно быть, была влюблена в меня так же, как я в нее. Она обнимала меня почти до боли. Я же старался не слишком прижимать ее, потому что чувствовал повязки на ее спине даже сквозь футболку.
Наш поцелуй длился и длился, и я чувствовал себя так, будто тону в Слим. Я растворялся в ней, а она — во мне. Ее дыхание наполнило мой рот, горло и легкие. Кончики ее грудей мягко касались моего тела сквозь одежду. Я хотел, чтобы это продолжалось вечно.
Слишком скоро она ослабила объятия. Ее губы отодвинулись от моих, грудь больше не соприкасалась с моей. Но она оставалась так близко, что мы едва не касались носами.
Она посмотрела мне в глаза.
Я посмотрел в ее.
На этот раз ее взгляд не заставил меня нервничать. На этот раз я просто почувствовал себя хорошо.
Через какое-то время она наклонила голову и снова меня поцеловала. На этот раз едва коснувшись меня губами.
— Ты весь обслюнявился, — прошептала она и отодвинулась, но не слишком сильно. Ее губы тоже были мокрыми и немного покрасневшими. Слегка улыбнувшись, она снова наклонилась ко мне. Растянув ворот футболки, она потерла им мои губы. Потом снова отодвинулась и вытерла собственный рот тем же краешком.
— Поцелуи могут быть грязным делом, да? — спросила она.
Я открыл рот. На мгновение мне показалось, что я разучился разговаривать. Наконец, я сумел проговорить:
— Наверное.
— Как думаешь, жаровня уже подогрелась?
— Не знаю. Сейчас проверю.
Я оставил пиво на ступенях, поднялся и пошел к грилю. Начав двигаться, я почувствовал что-то липкое и влажное на подкладке плавок, которые надел под джинсы вместо белья. Это меня обеспокоило. Мы же всего лишь поцеловались. Это был самый прекрасный поцелуй в моей жизни. Он был ошеломляющим, но прекрасным и чистым, без всякого сексуального подтекста. По крайней мере, мне тогда так казалось. У меня не было эрекции — по крайней мере, мне так показалось — и точно никакой эякуляции.
Но меня точно слегка… подмочило.
Я почувствовал горячую тошнотворную волну, пробежавшую по телу.
Все еще находясь спиной к Слим, я посмотрел вниз. Перед моих джинсов был надежно скрыт под подолом рубашки. Рубашки Расти, на самом деле.
Почувствовав невероятное облегчение, я взглянул на огонь. Бумага и хворост полностью выгорели, но уголь как раз дошел до нужного состояния: их черные сердцевины стали почти серыми.
— Кажется, готово, — сказал я Слим.
— Я принесу котлеты, — она сделала глоток из бутылки, потом вернула ее на ступеньку. Поднявшись, она одернула свои обрезанные джинсы. Потом взбежала по лестнице, распахнула дверь на кухню и исчезла в доме.
Я дождался, когда дверь захлопнулась за ней, и быстро оглядел себя, слегка задрав перед рубашки.
На джинсах не было никаких пятен.
Одной заботой меньше.
Вскоре кухонная дверь снова хлопнула, и появилась Слим с блюдом котлет в руках. Хотя ее волосы были не сильно длиннее моих, легкая челка падала ей на лоб, несколько прядей развевались у ушей, пока она спускалась по ступеням. Кроме того, ее груди слегка покачивалась — я видел через тонкую ткань ее футболки, как яркая ткань купальника слегка сдвигалась то вверх, то вниз. Ворот футболки немного растянулся справа, с той стороны, которую она использовала, чтобы отереть нам губы.
— Я добавила туда соли и перца, — сказала Слим, приближаясь ко мне. — И уже достала булочки.
— Отлично, — ответил я.
Она встала с блюдом перед жаровней, и я стал по одной перекладывать котлеты на гриль. Фарш был холодным и жирным и начинал тут же шипеть на решетке.
Я посмотрел на свои руки.
— Мне надо вымыться.
— Мог бы воспользоваться вот этим, — сказала Слим. Из-за спины она извлекла лопатку, которая до этого, судя по всему, была заткнута в задний карман ее джинсов.
— Вовремя ты о ней вспомнила.
Она усмехнулась.
— Или мойся. Я послежу за бургерами.
— Сейчас вернусь, — сказал я. Забрав у нее блюда, я побежал в дом. В кухне я поставил пустую тарелку рядом с другой, где уже были разложены разрезанные пополам булочки. Обе стороны каждой из них были смазаны майонезом.
Слим знала, как надо готовить чизбургеры.
Я попытался отмыть руки, но вскоре обнаружил, что холодная вода жир не берет. Мне нужно было мыло и горячая вода.
Через окно за раковиной я мог наблюдать за Слим, стоящей у гриля. Над ним поднимался бледный дымок и растворялся на легком ветру. Слим слегка хмурилась. Я не мог понять, была ли она чем-то встревожена, или просто глубоко задумалась. Может быть, она просто сосредоточилась на приготовлении котлет и пыталась оценить, не пора ли их переворачивать. В правой руке она держала лопатку, уже наготове. Левая рука свободно висела. Слим стояла, выпрямив левую ногу и перенеся на нее весь свой вес, так что джинсы сзади слегка растягивались с одной стороны.
Я мог бы смотреть на нее вечно, но тут вода обожгла мне руки. Я вскрикнул и выдернул их из-под струи. Кожу жгло, так что я пустил холодную воду, и некоторое время держал под ней руки. Потом вытер их кухонным полотенцем.
Слим обожала чизбургеры. Честно говоря, я тоже. Так что я сразу подошел к холодильнику и достал «Вельвиту». Разворачивая упаковку, я невольно вспомнил о сыре, который мы ели в доме у Расти. И карточный клуб его матери. И обнаружившую нас Битси. И то, как мы от нее убежали.
Только секунду назад жизнь казалась мне прекрасной, но теперь я снова почувствовал себя отвратительно.
Я вспомнил о том, с какой радостью смотрела на нас Битси, когда мы разрешили ей идти с нами.
Потом у меня в голове прозвучал голос ее матери: «Элизабет всегда так тепло к тебе относилась».
Я отыскал нож для сыра в ящике кухонного стола.
«Я должна заметить, что ужасно в тебе разочарована».
Я вдавил струну в сыр и отрезал четыре куска примерно по полдюйма толщиной и уложил их на блюда с булочками. Взяв тарелку, я вышел во двор.
Слим подняла голову, когда я сбежал по ступеням. Она все еще хмурилась, но улыбнулась, увидев меня.
— «Вельвита», — предположила она.
— Ага.
— Секунду.
Огонь танцевал вокруг котлет, раззадоренный вытопившимся жиром. Слим уже перевернула их. Поджаренная сторона была коричневой и блестящей, с черными желобками, прочерченными решеткой. Котлеты шипели и потрескивали, и пахли потрясающе. Слим прижала каждую из них лопаткой, из сплющившегося мяса потек сок. Каждый раз огонь внизу радостно разгорался.
После этого Слим переложила лопатку в левую руку и уложила кусочки сыра на каждую котлету.
Дойдя до четвертого ломтика, она улыбнулась мне:
— Этот будет мой, — и быстро откусила от сыра кусочек. С выражением блаженства на лице она хотела было уложить оставшиеся три четверти куска на положенное место, но в последний момент снова поднесла его ко рту и откусила еще четвертинку.
— Надо было подровнять края, — пояснила она с набитым ртом. Потом протянула руку сквозь дымящее пламя и аккуратно положила оставшийся кусок на середину котлеты.
К этому времени сыр на остальных бургерах начал плавиться.
— Они должны выйти просто отличными, — сказала Слим.
— Ага.
— Но знаешь, что?
— Что? — спросил я.
— Я тут думала о Расти.
— Хм.
— Он ведь так хотел попасть на это вампирское представление.
— Да уж, я знаю.
— Я подумала, что теперь ему будет непросто выбраться из дома. Ему, скорее всего, вовсе не разрешат больше выходить сегодня из дома, и ему вряд ли удастся выбраться оттуда тайком. Родители наверняка будут за ним приглядывать.
— Может, это и к лучшему, — сказал я. — Может, нам всем стоит пропустить это представление.
— А он уже так настроился.
— Ага.
— Он будет ужасно расстроен, — сказала Слим и посмотрела на гриль. Расплавившаяся «Вельвита» начала стекать по краям котлет и капала в огонь.
— О нет, — Слим торопливо подхватила лопаткой первую котлету и кинула ее на булочку.
— Думаешь, нам надо отправляться спасать Расти? — спросил я.
— Думаю, да, — Слим сняла следующий бургер.
— Я-то думал, тебе больше нравится, когда он не крутится рядом, — заметил я.
— Нравится, — подтвердила Слим с легкой улыбкой и переложила третью котлету на булку. — Но он все-таки наш друг.
— Угу.
— Пусть и более приятный в свое отсутствие.
Я рассмеялся.
Она сняла с гриля последнюю котлету, ту, на которой оказалась только половина сыра, объявив:
— А эта будет тебе.
— Ладно.
— Я шучу, — сказала она. — Это.
— Нет, правда, я возьму ее себе. С большим удовольствием.
Слим рассмеялась и покачала головой.
— Ну, если ты так настаиваешь, то, конечно, бери, — она накрыла котлету булкой и прижала ее ладонью. — Полностью в твоем распоряжении.