Добровольцы были.
Там и сям на всех трибунах поднялось около двенадцати или пятнадцати человек. Те, кто были поскромнее или повежливее, подняли руки, как дети в школе. Другие размахивали обеими руками над головой. Двое или трое к тому же кричали и свистели. Хотя я не мог разглядеть всех, кто вызвался — я не видел тех, кто находился позади меня — все они, кажется, были мужчинами.
У всех были товарищи среди зрителей, которые подбадривали их криками.
Страйкер со своего насеста наверху клетки указал на кого-то с нашей стороны стадиона и объявил:
— ВЫ, СЭР!
Мужчина выбросил вверх сжатые кулаки, как будто уже победил. Я не видел его прежде. Под приветственные крики толпы он боком пробрался сквозь ряд, достиг ряда ступеней между скамьями и сбежал вниз к арене.
На нем были клетчатая рубашка, синие джинсы и рабочие ботинки.
Одежда сидела на нем отлично. Он выглядел красивым и мощным. Волосы, остриженные «под бокс», были зачесаны наверх, так что получился треугольник жесткой щетины. Я решил, что он, наверное, работает где-нибудь на стройке.
Но, спустившись вниз, он поднял вверх обе руки и выкрикнул: «Semper Fi!»
Морпех!
В те времена, практически у всех отцы воевали во Второй Мировой или в Корее, все знали о местах вроде Гуадалканала, Таравы, Иводзимы и Чосинского водохранилища. Для большинства из нас морские пехотинцы были героями. Они внушали благоговейный трепет. Некоторым внушают до сих пор.
Осознав, что первым добровольцем стал «кожаный загривок», я, кажется, пробормотал: «Ничего себе.»
Зрители просто сходили с ума, свистя и вопя во всю мочь.
Морпех снял рубашку. Его кожа была покрыта ровным темным загаром, а посмотрев на его мускулатуру, парни вроде меня навечно зарекались снимать футболку.
Я обернулся к Ли. Она слегка наклонилась вперед, глядя вниз на добровольца. Она, должно быть, заметила движение моей головы, обернулась, улыбнулась и сказала:
— Вот это будет зрелище!
— Морпех, — сказал я.
— Кто-нибудь его раньше видел? — тоже слегка наклонившись вперед, спросил Расти.
— Я — нет, — ответил я.
Ли покачала головой.
— Хорошо, что я не гомик, — сказал Расти. — А то я бы в него влюбился.
Ли шлепнула его по ноге, но не слишком сильно.
Внизу на арене к добровольцу подошла Вивиан с планшетом. Она взяла его рубашку, что-то сказала и передала планшет. Он подписал и отдал его обратно.
Когда Вивиан повела морпеха к клетке, Страйкер спрыгнул с крыши. Микрофонный кабель пополз за ним как длинная черная веревка. Когда его сапоги коснулись земли, шпоры зазвенели, затем брякнули еще несколько раз, когда он подошел к добровольцу.
— КАК ВАС ЗОВУТ? — сказал Страйкер в микрофон.
— УОЛЛАС, СЭР.
Вивиан провела кончиками ногтей по его спине. Мужчина поежился и улыбнулся.
Зрители засмеялись.
— ЧАНС УОЛЛАС, — сказал доброволец.
— ШАНС, ЗНАЧИТ? КАК ДУМАЕТЕ, У ВАС ЕСТЬ ШАНС ПОБЕДИТЬ ВАЛЕРИЮ?
— ДА, СЭР!
Вивиан похлопала его по заду, плотно обтянутому джинсами.
— ТОГДА УДАЧИ, — сказал Страйкер.
— СПАСИБО, СЭР.
Страйкер отошел в сторону и распахнул дверцу клетки.
Валерия продолжала стоять неподвижно у гроба, спиной к двери, завернувшись в свой плащ.
— ДАМЫ И ГОСПОДА! Я ОСТАВЛЮ ЭТУ ДВЕРЬ ОТКРЫТОЙ, ЧТОБЫ ЖЕР… ДОБРОВОЛЕЦ МОГ СПАСТИСЬ, ЕСЛИ ВОЗНИКНЕТ ТАКАЯ НЕОБХОДИМОСТЬ, — он кивнул Чансу и спросил: — ГОТОВЫ?
— МОЖНО ЗАДАТЬ ВОПРОС, СЭР?
— ВАЛЯЙТЕ.
— КАКИЕ ПРАВИЛА, СЭР?
— У ВАС НЕТ С СОБОЙ ОРУЖИЯ?
— НЕТ, СЭР.
— ТОГДА МОЖЕТЕ ДЕЛАТЬ ВСЕ, ЧТО УГОДНО, ЧТОБЫ НЕ ПОЗВОЛИТЬ ВАЛЕРИИ ВЫПИТЬ ВАШЕЙ КРОВИ. ПРОДЕРЖИТЕСЬ ПЯТЬ МИНУТ — И ПОЛУЧИТЕ ПЯТЬСОТ ДОЛЛАРОВ. ГОТОВЫ?
— ДА, СЭР!
Страйкер взмахнул рукой, приглашая Чанса войти в клетку.
Тот преодолел пару деревянных ступеней и шагнул в дверь.
Страйкер извлек из кармана кожаных штанов хронометр. С моего места я мог разглядеть нечто, похожее на секундомер, вроде того, что всегда висел на шее у нашего школьного учителя физкультуры. И, как у нашего тренера, у Страйкера на шее висел серебристый свисток. Взглянув на секундомер, он крикнул в микрофон:
— ДАМЫ И ГОСПОДА! СОСТЯЗАНИЕ НАЧИНАЕТСЯ!
Чанс двинулся вперед, глядя на Валерию. Он шел медленно, склонившись вперед, разведя руки и согнув колени, как борец, приближающийся к противнику.
Валерия по-прежнему стояла неподвижно спиной к нему.
Один ударом ноги Чанс оттолкнул с дороги гроб. Еще пара шагов — и он оказался прямо позади Валерии и замер.
Зрители наблюдали за ним в полнейшем молчании. Я слышал только шум ветра.
Не знаю, почему, но именно в тот момент меня внезапно посетила мысль о том, что где-то в толпе сейчас сидит та парочка дегенератов, которые пытались похитить Слим — близнецы из Кадиллака. Они могли находиться прямо позади меня… или на скамьях где-то напротив… или где угодно.
Я принялся вглядываться в трибуны, разыскивая их.
И пропустил первый удар Валерии. Когда среди публики раздались восклицания, я тут же посмотрел на клетку.
Чанс был с головы до пояса закрыт темным плащом Валерии. Пока он пытался выбраться из-под ткани, она прохаживалась вдоль клетки, подняв обе руки в торжествующем жесте. Шпоры на ее ногах звенели при каждом движении. Выглядела она потрясающе: черные волосы развевались, кожа казалась позолоченной в свете огней над стадионом, а красный наряд блестел.
Чанс отбросил плащ в сторону. Ветер подхватил его, протащил к противоположному концу клетки и прилепил к прутьям решетки.
Повернувшись к Валерии, Чанс улыбнулся. Потом помотал головой и что-то сказал, но я не мог расслышать, что именно.
Они принялись кружить по клетке.
Думаю, Чанс был бы рад просто кружить вот так все время, что оставалось до окончания отведенных ему пяти минут. Многие зрители тоже согласились бы на это. Если судить по реакции Ли, вид симпатичного морпеха без рубашки радовал взгляд любой женщины. И все до единого мужчины могли бы сидеть здесь и смотреть на Валерию. На нее можно было бы смотреть бесконечно, даже если бы она просто стояла неподвижно. В движении же она была неотразима. То, как двигались под гладкой кожей ее бедер и икр мышцы, то, как она поворачивалась из стороны в сторону, открывая нам разные ракурсы ее грудей, которые колыхались и подрагивали.
Тут было на что посмотреть.
Но еще через пару минут Чанс получил бы пятьсот долларов, если бы она только кружила и красиво выглядела.
Она должна была это понимать.
Мы все это понимали.
Чего она ждет? — гадал я.
Может, она его боится? Кто не боялся бы? Это же морпех, в конце концов.
И тут она напала.
Валерия бросилась прямо на противника, прыгнула, вытянув обе руки.
Зрители затаили дыхание. Некоторые вскрикнули в страхе. Наверное, она знала какое-нибудь дзюдо.
Внезапно Чанс крутнулся, нырнул, поймал Валерию на бедро и отшвырнул ее в сторону. Ее красные сапоги мелькнули в воздухе. В следующее мгновение она ударилась спиной о прутья и рухнула на землю. Вокруг нее поднялась пыль.
Валерия осталась лежать на спине, видимо, оглушенная.
Чанс смотрел на нее несколько секунд, видимо, не понимая, что ему теперь делать. Если бы она была вражеским солдатом, он, наверное, прикончил бы ее. Но она была красивой женщиной. И ему не надо было ее приканчивать. Только не давать ей себя укусить в течение пяти минут.
Зрители, чувствуя, что Валерия проигрывает (и, возможно, опасаясь, что ее поражение положит конец всему представлению), начали подбадривать ее.
— Вдарь ему, Вал!
— Давай, дорогуша, ты сможешь!
— Время тикает! Наподдай этой морской шкуре!
Валерия перекатилась на бок. Но не встала, а свернулась калачиком, как будто у нее болел живот.
Мы все принялись стучать ногами и скандировать: «Вста-вай! Вста-вай!»
Чанс, решив, что он победил, обошел вокруг Валерии, размахивая руками, улыбаясь и кивая зрителям.
И оказался слишком близко к ней.
Одним движением ноги она подсекла его правую ногу. Потеряв равновесие, он вскрикнул от удивления и принялся размахивать руками. Выглядело все так, будто он вот-вот шлепнется на спину. Тем не менее, в последний момент он сумел развернуться, и с криком «Ха!» приземлился на бок.
И тут же откатился в сторону, подальше от Валерии. Но — недостаточно быстро. Она прыгнула ему на спину, обхватив руками его горло и прижав лицо к его шее.
Он испустил вопль удивления и боли.
После этого он просто лежал под ней, не сопротивляясь. Валерия тоже больше не боролась. Она распласталась на его теле, как будто он был ее любовником, а не противником.
Я не видел, что она делает, но догадывался, что происходит.
Страйкер вошел в клетку, микрофонный провод тянулся за ним как хвост.
— И ПОБЕДИТЕЛЕМ СТАНОВИТСЯ. ВАЛЕРИЯ!
Зрители разразились криками, аплодисментами и свистом.
Валерия по-прежнему лежала на спине Чанса, прижав лицо к его шее.
Страйкер нахмурился:
— ВАЛЕРИЯ! ПРЕКРАТИ!
Она не прекратила.
Она прижималась к Чансу так, будто они были одни на всем свете.
— ВАЛЕРИЯ!
Она не обратила на него никакого внимания.
Страйкер подошел ближе, поднял правую ногу и вонзил колесико серебряной шпоры в ее голую спину, прямо над поясом юбки.
Ее голова дернулась. Обернувшись через плечо на Страйкера, Валерия зарычала. Из ее рта текла кровь.
Пока я в ужасе глядел на все это, она повернула голову в другую сторону, чтобы зрители на противоположном конце стадиона тоже могли все хорошенько рассмотреть.
Мертвая тишина.
Никто не говорил, не хлопал — даже не двигался. Ветер, свистевший среди деревьев, теребил черные волосы Валерии.
Поднеся микрофон к губам, Страйкер сказал:
— ВСЕ КОНЧЕНО, ДОРОГАЯ МОЯ. ТЫ ПОБЕДИЛА.