Падая, я слышала свои крики как бы со стороны. Они еще звучали у меня в ушах, когда я оказалась под водой... Я задохнулась... потом я выплыла на поверхность – захлебываясь, задыхаясь, но живая – пока что живая, – однако гораздо дальше от берега, чем можно было бы ожидать. Я попыталась приблизиться к берегу. Я неплохо плаваю, но этого у меня не получилось – что-то как будто тянуло меня в противоположном направлении.

С берега послышался треск сухих веток. Даже если бы это был тот, кто меня сюда толкнул, пришедший, чтобы убедиться, что мне не удастся выбраться из воды живой, я бы не перестала звать на помощь. Я думаю, что просто не могла не кричать. Я кричала не умолкая, как сирена, разрывая тишину этих мест, – потому что знала: нет никакой надежды, что кто-то меня услышит.

И тогда произошло великое чудо: я услышала, как Эрик кричит мне:

– Держитесь, я иду!

Потом всплеск воды, когда он прыгнул в озеро. Потом я почувствовала поддержку сильных рук. И вдвоем мы сумели преодолеть то, что затягивало меня вниз, и добрались до берега.

Мы выбрались на берег в том месте, где он гладко спускался к воде, и Эрик донес – или дотащил – меня до своей мастерской. Она все-таки оказалась очень близко, и только поэтому он смог услышать мои крики. В мастерской Эрик усадил меня на чемодан, завернул в одеяло и потом чашку за чашкой вливал в меня кофе, сильно разбавленный виски.

Я плохо помню, как он дотащил меня до дома. Помню только, что ливень уже начался, и мы добирались под ним. К тому времени все уже вернулись и теперь столпились вокруг меня. У меня в памяти сохранились смутно только их лица – взволнованные, испуганные, озабоченные, раздосадованные. Потом Элис взяла дело в свои руки, выгнала всех и помогла мне лечь. Она, кажется, одобрила мое желание не посылать за доктором и дала выпить чего-то, что я приняла за бренди. Потом она заставила меня еще раз рассказать ей, что произошло, хотя мне ужасно хотелось спать. Потом кто-то подошел к двери, и Элис вышла в коридор. Мне было слышно, как они там шептались. Сама я лежала без движения. Элис снова вошла в комнату и сказала:

– Там другие хотят вас видеть, но я думаю, лучше не надо, если только в этом нет особой необходимости?..

– Лучше не надо, – слабо отозвалась я.

Элис расплывалась в воздухе, и теперь уже две Элис одобрительно кивали мне.

Кажется, прошло совсем немного времени, но, может быть, его прошло не так уж и мало, потому что я уже пришла в себя, когда миссис Гаррисон, в сопровождении Элис, чрезвычайно расстроенная, внесла в комнату поднос, на котором, к моему удивлению, стоял предназначенный для меня ужин.

– Благодарю вас, но я уже хорошо чувствую себя, – попыталась возражать я. – Я сейчас быстро оденусь и спущусь, чтобы поесть вместе со всеми.

– Нет, вы останетесь в постели: это предписание врача. – Элис улыбнулась, указав на домоправительницу. – Миссис Гаррисон у нас заменяет всех врачей. Травы, снадобья, старые семейные "рецепты". Она уже многие годы лечит нас – и посмотрите-ка, какие мы все здоровые.

Но миссис Гаррисон и не подумала улыбнуться в ответ.

Если принять во внимание все, что со мной случилось, удивительно, как я вообще могла есть. А я к тому же оказалась еще зверски голодной. И все же я не спешила притрагиваться к еде, вспомнив о том, что было, когда миссис Гаррисон собирала мне поднос в прошлый раз. Очевидно, она тоже об этом подумала, потому что лицо ее прямо побагровело.

– Не волнуйтесь, – здесь нет ничего плохого.

Но я не двигалась.

– Никто вас не отравит. Я вам это обещаю лично, – заявила Элис. Прежде, чем я успела что-то сказать, она подошла к подносу и попробовала содержимое каждой тарелки. Потом положила руку мне на плечо. – Ну, теперь ешьте спокойно. Съешьте все до крошки и ложитесь спать. Завтра с утра будете в полном порядке. Одно снадобье из запасов миссис Гаррисон вы уже выпили – и вам ведь не стало от этого хуже?

Очевидно, она говорила о том, что я приняла за бренди. Не уверена, что мне от него стало сильно лучше. Но возражать было теперь поздно.

– Теперь мне нужно пойти и кое-что проверить, – продолжала Элис, – и я оставляю вас на попечении миссис Гаррисон. Я загляну позже, но если вам что-нибудь понадобится – не раздумывая посылайте за мной. – Она остановилась, держась за ручку двери, как будто хотела мне что-то сказать, но не знала, как именно. – Не позволяйте никому вас беспокоить, – произнесла она наконец. – Я сказала им, что вам нужен отдых, но вы же их знаете. Если попытаются войти сюда, просто твердо скажите, что не расположены говорить.

Некоторое время миссис Гаррисон молча наблюдала, как я ем. Потом заговорила, с трудом подбирая слова:

– Я хочу, чтобы вы знали... то, что оказалось в кофе, который мисс Маргарет выпила по ошибке... это было только для того, чтобы вы почувствовали себя плохо, чтобы испугать вас и чтобы вы уехали. Вы бы не умерли, даже если бы выпили весь кофейник.

– Так это вы чего-то туда подсыпали? – вырвалось у меня.

Миссис Гаррисон грустно покачала головой.

– Нет, не я. Но кто-то взял это из моего шкафа. Я никому не позволяю лазить туда без моего ведома, но они постоянно ходят за лекарствами, и меня никто не спрашивает. Там конечно, нет ничего действительно опасного, но мне все равно не нравится, когда они везде роются. – Прежде чем я успела задать свой вопрос, она продолжала: – Да, мисс, я отлично знаю, кто это мог сделать. Но я не намерена сообщать об этом вам, так что можете меня и не спрашивать. Но вам не нужно волноваться: мистер Гаррисон поставит замок на ящике с лекарствами, так что это больше не повторится.

Но это не убедило меня, что не произойдет чего-нибудь еще в том же роде.

Я чувствовала себя очень усталой и совершенно разбитой – очевидно, это был результат всевозможных напитков, которые мне пришлось выпить. Мой ответ донесся до меня как бы издалека, и только тогда я поняла, о чем говорю:

– Если всем так не нравится, что я нахожусь здесь, я думаю, мне лучше уехать.

Она передернула плечами.

– Какое это теперь имеет значение. Что бы вы ни сделали, теперь уже поздно... Гораздо удивительнее было бы, пожелай вы здесь остаться. – Подойдя к окну, она стала всматриваться в сгущающиеся сумерки сквозь завесу дождя. – Это всегда было нехорошее место, – мрачно продолжала она, – как далеко назад ни оглядывайся – всегда одно и то же. Моя бабка так говорила, а до нее – ее бабка... И люди, что здесь живут, – не как нормальные люди... – ее причитания постепенно смолкли.

На улице почти совсем стемнело. Я пошарила и нашла выключатель настенной лампы рядом с кроватью. То ли щелчок выключателя оторвал миссис Гаррисон от мрачных раздумий, то ли отразившийся в окне свет зажженной лампы, но она снова заговорила со мной.

– Так что же все-таки произошло? – Она по-прежнему стояла ко мне спиной. – Мистер Эрик говорит, что вы свалились в озеро. Но зачем же вы так близко подошли к воде?

Интересно, Эрик, правда, так считает? Или он просто думает, что слугам незачем знать больше? Но мне до смерти надоели эти постоянные расчеты, боязнь сказать что-то невпопад. Поэтому я рассказала миссис Гаррисон все как было.

– Меня столкнули – кто-то, одетый как монах...

Я остановилась, опасаясь, что с ней сейчас случится истерика – или она грохнется в обморок – или чего-нибудь еще. Ведь только она одна верила в существование Призрака. Но она лишь кивнула, обернувшись ко мне.

– Мне приходилось слышать, что он иногда так показывается. Но сама я его никогда в таком виде не встречала... Чаще он появляется как... ну, знаете, как знахарь из тех, что жили давным-давно, а на голове у него – рогатый... ну, в общем, – головной убор с рогами, – она показала руками, как это должно выглядеть, – и куртка из буйволовой кожи.

– Вы его действительно видели? – Миссис Гаррисон кивнула, ничего не говоря. – А когда вы видели его в последний раз?

Если бы она сказала, что это было в ночь на воскресенье, я бы точно знала, что это плод ее воображения, подхлестнутого моим ночным криком.

Она ответила не сразу.

– Дайте-ка подумать... – да, это было в ночь на понедельник. Он бродил тут поблизости среди зарослей. Он пришел за кем-то из этой семьи, – очень тихо прибавила она.

– А может быть, этот ваш Призрак перепутал и пришел за мной?

Миссис Гаррисон покачала головой.

– Призраки не ошибаются так.

Ну что ж, это было очень логично.

– А тот, кто гнался за мной, – это просто кто-то нарядился монахом, нацепил маску или загримировался?

– Почем я знаю? – внезапно вспылила миссис Гаррисон. – Они не посвящают меня в свои тайны. Все, что я знаю, я знаю только потому, что я знаю их. Почти всех их я знаю с самого детства. – Ее раздражение прошло. – Если там и правда было что-то подобное – переодевания и прочее, – вас просто хотели попугать. Скорее всего никто не собирался толкать вас в озеро.

– Но меня же толкнули! – пыталась втолковать ей я. – Я не просто свалилась туда.

Миссис Гаррисон тяжело вздохнула.

– Какая чепуха! Вы только думаете, что вас толкнули. Всякое может взбрести в голову, когда так испугаешься...

– Если все так и было, если это, так сказать, розыгрыш, почему тогда этот кто-то ничего не сделал, чтобы мне помочь, когда я тонула?

Миссис Гаррисон беспомощно развела руками.

– Может, он сам испугался – того, что сделал, и убежал оттуда. И вы, в конце концов, все же не утонули, не так ли?

– Благодаря чистой случайности: меня услышал Эрик.

Она ничего не ответила. Может, она думает, что Эрик не случайно услышал меня? Что это он сам столкнул меня в воду, а потом передумал, сменил костюм и помог выбраться? Если миссис Гаррисон и думала об этом, она ни за что бы мне в этом не призналась.

После ее ухода я заперла дверь и снова залезла в постель. Я лежала и думала, пытаясь как-то упорядочить разброд мыслей, царивший у меня в голове. Призрак – это несомненно просто маскарад. И дело было не только в том, что я искала рациональное решение. Тот, кто напал на меня, был слишком ощутимым и материальным, чтобы я стала сомневаться в его земном происхождении.

К тому же, вспоминая теперь все, что произошло со мной, я была уверена, что коричневое одеяние монаха было не чем иным, как халатом Маргарет, в котором она вышла, страдая от болезни, чтобы обвинить меня в своих страданиях. Но в лесу я не помнила себя от страха и мне было не до этого. Все это, однако, не означало, что в роли Призрака выступала Маргарет. Каждый из них – я не исключала даже Элис, которая вполне могла вернуться из своего магазина до моего ухода, – мог увидеть, как я стою на лужайке перед домом, быстренько переодеться и пойти за мной. Времени вполне хватило бы. И бесполезно пытаться что-то выяснить. Я для них чужая, незваный гость. Они всегда объединятся против меня.

В дверь постучали. Нервы мои напряглись до предела.

– Кто там? – выдавила я из себя.

– Это я, Эрик. Могу ли я поговорить с вами? Это очень важно, иначе я не стал бы вас беспокоить.

Почему-то – сама не знаю почему – я его не боялась. Я просто встала и впустила его в комнату. Лицо у Эрика было очень встревоженным.

– Вам звонил Фрэнк Калхаун. Я очень удивилась.

– Мне казалось, он звонил не сегодня. Теперь удивился Эрик.

– Кто вам сказал? Маргарет? Рене? С этими двумя особами просто невозможно сохранить что-либо в тайне...

Слишком уж здесь много тайн, подумала я, хотя, может быть, все это тайны для меня одной. И для мистера Мак-Ларена, спохватилась я. Не думаю, что он причастен ко всему, что здесь происходит.

Похоже, Эрику пришло в голову, что нужно как-то оправдаться:

– Вообще-то Фрэнк тогда не просил вас позвать – просто поинтересовался, как вы. А в этот раз... – Эрик колебался. – В этот раз, мне кажется, вы были для него лишь предлогом, чтобы позвонить сюда. Когда я сказал, что вы заболели, он, кажется, обрадовался, что может передать все через меня. По правде говоря, я вообще не вижу, какое отношение это имеет к вам.

– Но все-таки это сообщение – для меня? – настаивала я.

Эрик вздохнул.

– Да, он так сказал. Вы помните Робертса – проводника поезда? Мы говорили с вами о нем только... это же было вчера? – Он был как будто удивлен, что прошло так мало времени.

Я почувствовала, что меня начинает знобить, – я догадывалась, что он сейчас скажет.

– Сегодня утром он упал с поезда, когда они проезжали по набережной. Там же, где мисс Хайс. Только у него уж точно не было причин для самоубийства, и он был очень осторожным человеком. И теперь там считают... считают, что его сбросили. И про мисс Хайс – теперь это тоже рассматривают как убийство. По крайней мере так уверяет Калхаун. Может быть, он все это выдумал.

Но и Эрик, и я знали, что это правда. Эрик о чем-то размышлял.

– Вы случайно... не звонили Фрэнку Калхауну – рассказать, о чем мы с вами вчера говорили? О мисс Хайс, о Робертсе – обо всем? Учтите, я вас не виню, если это и так. Наверное, вы чувствовали себя здесь... ужасно одинокой.

Я отрицательно покачала головой. Господи, почему все постоянно связывают меня с этим ужасным человеком?

– Я говорила об этом только с Рене, и то для того, чтобы она могла поговорить с Робертсом обо всем этом сама – она собиралась завтра ехать в Бостон, – и сделать это так аккуратно, чтобы тот ничего не заподозрил. – Тут я вспомнила: – Значит, сегодня у Робертса не был выходной?

– Нет, его выходной – всегда понедельник. – Эрик, казалось, был очень озабочен. – Я, конечно, понимаю, это очень естественно, что вы откровенничаете с единственной девушкой вашего возраста, которая здесь есть, но не особенно доверяйтесь Рене: она слишком... – он запнулся, прежде чем закончить, – слишком легкомысленна.

Но мне показалось, что он не это хотел сказать.

– Любой мог додуматься до такой простой вещи, что если с мисс Хайс и правда что-то случилось, Робертс может знать об этом, – оправдывалась я. – К тому же пока мы с ней обсуждали это, кто-то подслушивал из кабинета. По крайней мере, Рене сказала, что что-то слышала. Она решила, что это Бертран. Но когда мы вошли туда, там уже никого не было – если кто-то и был. Так что это мог быть кто угодно. – Наконец я не выдержала: – Вы что, правда, думаете, что Робертса убили только из-за того, чтобы он не смог назвать Рене того, кто из семьи ехал утренним поездом?

У Эрика задрожали губы.

– Все выглядит именно так. Но я не могу поверить... Да, Калхаун просил передать вам еще вот что: вы должны уехать отсюда как можно быстрее. И вы знаете, что он прав.

Я тяжело вздохнула.

– Да, я знаю. Мне страшно... – я говорила всё тише и тише, – и я хочу домой.

Эрик тоже вздохнул:

– Я же предупреждал вас с самого начала...

– Вы без труда могли меня остановить – стоило вам только сказать о смерти мисс Хайс. Если бы я только...

– Я знаю, знаю. Не напоминайте мне. Если с вами что-нибудь случится... – он не смог договорить. – Помолчав немного, он добавил: – Соберите все свои вещи. Завтра чуть свет я отвезу вас в Бостон. Чтоб вы и близко не подходили к этому поезду.