— Есть мысли, как нам добраться до Перри? — осведомился Пальметто. Они с Буше сидели во дворе за чугунным столом со стеклянной столешницей.

— Боб, с меня, пожалуй, хватит, — сказал Буше. — Я считаю, теперь пусть полиция и ФБР делают свою работу.

— Полиция? Например, те полицейские, которым полагалось вас охранять, а они взяли и ушли домой? ФБР? Например, те, кто расследовал дело судьи Эпсона о взятках, а потом передали материалы ему же? Вы про этих ребят? Да они Перри и пальцем не тронут, и мало того, он останется на свободе и учинит что-нибудь еще похуже. Нам известно, что Перри проводит исследования в нейтральных водах. Если он продолжит их, то может устроить катаклизм, какой нам и в самых страшных снах не снился.

Пальметто говорил с большим чувством, размахивая руками.

Буше улыбнулся.

— Вы напомнили мне одно высказывание Авраама Линкольна. «Я люблю, чтобы, проповедуя, человек вел себя так, будто отмахивается от пчел». Вы именно так себя и ведете. Будто отмахиваетесь от пчел. И голосом похожи на проповедника.

— Да, и уж я надеюсь, что после всего, что вы видели, проповеди мои не пропадут втуне. Я борюсь чуть не с самым опасным человеком на земле, и передавать эти полномочия никому не собираюсь, — заявил Пальметто. — Знаете, я как только вошел в ваш зал суда, сразу решил, что вам можно доверять.

— Зал был не мой, а Эпсона.

— Это я знал. Услышал в то утро по радио, что с ним случился инфаркт. Тут-то и решил сдаться властям. Можно сказать вам одну вещь — чисто личное наблюдение?

Буше кивнул.

— Мне кажется, для судьи вы слишком склонны к состраданию.

— Я не проявил особого сострадания к Кантрелу.

— Он получил то, чего заслуживал.

— Но к судейству я не вернусь, — заявил Буше. — Я совершил два убийства, и очень этому рад. После этого не мне судить других. — Он встал из-за стола, так как по двору потянулись тени. — Солнце над нок-реей. Созрели выпить?

Предложение было принято; Буше зашагал в дом, Пальметто следом. Буше налил два бокала бурбона с водой.

— Ваше здоровье. — Они чокнулись. Буше был задумчив. — У меня все не идут из головы последние слова Дон. «Позовите его» и что-то, что начинается с «ДР».

— Может, она имела в виду что-то, что вы делали вместе? Вам выпали насыщенные пара дней. И вы почти не расставались.

— Ей было приказано следить за мной. Поначалу я думал так же, как и вы: что наша встреча не случайность. — Буше потряс головой. — Мне кажется, она хотела мне что-то сообщить. Она так и сказала — в свое время, вот только это время так и не наступило.

— Может, ее беспокоило что-то, связанное с работой?

— Возможно. Ладно, мы все равно этого уже не узнаем.

Они еще побеседовали, причем разговор по большей части вращался вокруг того, как они чуть не погибли на дне океана. Когда они покончили с морскими приключениями, не раз наполнив по ходу стаканы, соображали оба уже туго.

Понятное дело, утром все пошло предсказуемым чередом.

Буше с вечера не потрудился раздеться, просто упал сверху на покрывало. Он проснулся под стук крови в ушах — у него явно повысилось давление. Отправился на кухню выпить кофе. Сил заваривать его во френч-прессе не было, он налил растворимого, страшно злясь на себя за то, что напился. Слишком сильно потянул на себя дверцу холодильника, тот выехал вперед по рельсам. Сейф. Удачно же он все-таки расположен, если даже сам владелец в состоянии про него забыть. Он выдвинул холодильник еще дальше, потянулся, открыл сейф, вытащил папку, которую передала ему Рут Калин. Положил ее на столешницу и вернулся к кофе.

— Господи боже! — сказал Пальметто, входя в кухню. Буше сидел, таращась в чашку. — Вы чего намешали в этот бурбон?

— В который стакан, в первый или в десятый?

Все составляющие для растворимого кофе стояли на виду, Пальметто принялся готовить чашку и для себя. А потом заметил папку на столе.

— Что это?

— Папка, которую Рут Калин оставила у меня в машине.

Пальметто размешал сахар в кофе и присел к столу. С трудом сфокусировав воспаленные глаза, начал медленно переворачивать страницы.

— Судья, — сказал он тихо и зловеще.

Буше поднял глаза.

— Вы это читали? В папке Рут Калин содержатся схемы и графики колебания курса акций. Она отслеживала торговые операции на бирже. Биржевые бумаги входили в сферу обязанностей Дон. Возможно, то, что хотела сказать вам Дон, было как-то с этим связано.

— Махинации на бирже? — предположил Буше.

— Имеется жадный генеральный директор, который не остановится ни перед чем, даже перед убийством. И вы думаете, что он удержится от того, чтобы немножко не подтасовать курс акций с целью личного обогащения?

Буше посмотрел на Пальметто.

— Будем разбираться, — сказал он.

Пальметто отхлебнул кофе.

— Да, только избавимся от похмелья.

Фитч зашел к ним в середине дня. Вступил в гостиную и встал перед ними будто священник перед двумя кающимися грешниками.

— Джентльмены, — возгласил он, — хочу осведомить вас об опасностях злоупотребления спиртным. Особенно подвержены этому люди, пребывающие в душевном расстройстве.

Буше с Пальметто порекомендовали ему заткнуться и сесть. Им было что ему рассказать. И нужно было браться за работу. Им требовалась его помощь.

— Когда эта папка ко мне попала, я просто засунул ее в сейф, — сказал Буше. — Да и забыл про нее.

— Не будь вы, черт побери, судьей, я бы арестовал вас за утаивание доказательств и препятствие следствию, — заявил Фитч.

— А кроме того, — сказал Буше, — речь идет о той части работы, за которую отвечала Дон. Она собиралась с духом, чтобы сделать мне какое-то признание. Я в этом уверен.

Все трое уставились на папку, лежавшую на кухонном столе. Она была открыта на странице, где был изображен график со множеством минимумов и максимумов.

— Можете объяснить еще раз, что это значит? — спросил Фитч.

— Рут Калин составила свой доклад так, чтобы понятно было даже не специалисту, — сказал Пальметто. — Из этого графика видно, сколько можно заработать денег, если датировать опционы задним числом. — Он подметил озадаченное выражение лица Фитча. — Датировать задним числом — значит ставить дату более раннюю, чем настоящая. А опцион — это право покупать или продавать активы компании в фиксированные сроки по фиксированной цене.

Буше выдал свое пояснение:

— Датировать опцион задним числом — это значит подтасовывать его, перенося на дату, предшествующую той, когда компания этот опцион объявила.

— Чувствую, что-то тут нечисто, — сказал Фитч, — но все равно ничего не понимаю.

— Цена исполнения опциона, как правило, соответствует рыночной цене акций на соответствующую дату. Стоимость опциона выше, если цена исполнения ниже, так что директорам выгодно раздавать опционы, когда цена акций минимальна. Если директор в состоянии выбрать дату, когда цена акций низка, он тем самым повышает стоимость опциона.

— Мне так сразу все это не переварить, — сознался Фитч.

— Это и на самом деле запутанная штука, — подтвердил Пальметто. — Поэтому они зарабатывают на нашем невежестве.

Буше сказал:

— Рут Калин изучила колебания стоимости акций «Рекскона» за двадцать лет и сравнила их с ежегодными финансовыми отчетами компании. Она нашла доказательства того, что Перри датировал опционы задним числом в течение двух десятилетий. По ее утверждениям, он получил скрытый доход в размере около двухсот миллионов долларов.

— Ну так прижмите его к ногтю, — сказал Фитч.

Тут вмешался Пальметто:

— Махинации на бирже двадцать лет сходили Перри с рук; неужели вы думаете, что он никому не давал за это взяток? Если мы сообщим о своих находках в биржевой комитет — а его Перри, похоже, прикармливал все это время, — они просто хлопнут дверью перед нашим носом, а Перри быстренько припрячет улики.

— И что вы предлагаете? — сказал Фитч.

— Кажется, по-вашему это называется «кража со взломом», — ответил Пальметто.

Фитч хохотал так долго, что у него слезы выступили на глазах.

— Куда это я попал? Судья и знаменитый ученый докладывают инспектору полиции, что собираются совершить преступление. Да я прямо сейчас возьму и сдам вас куда следует.

— Тогда Перри выйдет сухим из воды, — сказал Пальметто. — Всякие Перри со всего света и так уже почти разрушили нашу экономику. Они покупают судей, политиков, законодателей — только ради того, чтобы манипулировать нашей финансовой системой. Кроме того, этот тип собирается разрабатывать уникальный, но очень непростой источник энергии, и это может привести к катастрофическим последствиям.

Фитч вздохнул.

— И чего вы от меня хотите?

— Да ничего особенного. Придержите своих ребят на расстоянии, пока я сделаю все, что нужно, — сказал Пальметто.

— А почему вы? — воспротивился Буше. — Я знаю расположение его кабинета.

— Так я же следил за каждым вашим шагом через мобильник — забыли? План этажа у меня есть. Вот тут. — Он постучал себя по правому виску.

У Буше был такой вид, будто он проглотил булыжник.

— Вы что?

— Вдруг вспомнил. Дон говорила, что ей по работе часто приходится заполнять анкеты. А что вносится в любую анкету? Дата рождения — ДР. Вот о чем она меня просила — вспомнить дату ее рождения. И я знаю, что она имела в виду.

У Пальметто вид был достаточно неухоженный, чтобы он мог с легкостью сойти за чернорабочего. В тот вечер он трижды прошелся мимо вестибюля «Рекскона» и увидел, как уборщик в комбинезоне с логотипом клининговой компании начищает мраморный пол. К следующему вечеру был пошит точно такой же комбинезон.

План был очень прост. Проникнуть в здание, когда сотрудники будут уходить домой, спрятаться где-нибудь, потом влиться в команду ночных уборщиков и добраться до стола и документов Дон.

В здание он проник без проблем, спустился в подвал, отыскал там чулан, забитый щетками и швабрами. В одиннадцать вечера он переоделся в комбинезон, сел в служебный лифт и поднялся на этаж, где располагалось руководство.

Войдя в вестибюль, Пальметто глубоко вдохнул: он сразу узнал это место. Он даже знал, сколько ступеней ведет от лифта к огромной двери, за которой находятся кабинеты начальства. Открыв дверь, он шагнул внутрь. Кабинет Дон располагался слева. В коридоре было темно. В конце коридора из-под закрытой двери одного из кабинетов просачивался свет: это был кабинет Джона Перри. Пальметто не удержался от искушения и подошел к кабинету своего давнего противника.

Прислушавшись у двери, он услышал тяжелое дыхание и гнусавое похрапывание. Он открыл дверь. Увидел, что человек, погубивший его жизнь, бесчувственно распростерся на диване, а рядом на ковре валяются пустая бутылка и бокал. Ему что, некуда пойти после работы?

Пальметто развернулся и вышел, прикрыв за собой дверь.

Кабинет Дон был с глухими стенами, без окон. Пальметто закрыл дверь, включил освещение. Попытался вытянуть ящик стола. Оказалось, что тот заперт. Он отыскал скрепку в малахитовом стаканчике для карандашей. Вытащил из кармана складной ножичек с отверткой, вставил, надавив, в замок. Потом распрямил скрепку и медленно начал водить ею взад-вперед, надавливая на штырьки замка, пока все пять не отошли.

В центральном ящике стола лежали всякие мелочи и личные вещи. Он занялся более просторными боковыми ящиками; вновь потребовались отвертка и скрепка. Есть. На первой же папке, которая попалась ему на глаза, было написано: «ПЕРРИ. БИРЖЕВЫЕ ОПЦИОНЫ». Он засунул папку под комбинезон, потом просмотрел и остальные, но больше ничего интересного не обнаружил. Тогда он выключил свет, вышел из кабинета, сел в лифт и был таков.

У Буше было в тот день другое задание. Он не нарушал закона — Дон сама дала ему ключи от своего дома — но все равно он чувствовал, что вторгается в чужое жилье. Кроме того, стояла глубокая ночь, и ему попросту было страшно.

Чугунные ворота скрипнули, открываясь. Он прошел к веранде, вставил ключ в замок на тяжелой дубовой двери. Она распахнулась, он шагнул в дом. В воздухе все еще витал незабываемый аромат Дон. От этого слезы навернулись ему на глаза.

Он вспомнил тот день. Он стоял у дивана, когда она позвала его и попросила расстегнуть ожерелье. Он шагнул в сторону ее спальни, мечтая вновь обнаружить ее там. Ее антикварные вещи — широкая кровать из массива орехового дерева, платяной шкаф, туалетный столик — все это сияло в свете уличного фонаря.

Он принес фонарик, который теперь направил на стену. Аккуратно снял картину, прикрывавшую дверцу сейфа, положил ее на кровать. Занялся цифровым замком: месяц, день, год. Потянул, дверца отворилась. Он посветил внутрь. Там лежали драгоценности, немного наличности, завещание и простая картонная папка. Он вытащил ее, взял фонарик в рот и стал читать. Потом закрыл папку, сейф, повесил акварель на место. Здесь он все закончил.

Когда Пальметто вернулся, Буше сидел у кухонного стола.

— Все в порядке? — спросил Буше.

— Как вошел, так и ушел. Повезло. А вот с этим меньше. — Он открыл папку, которую держал в руках. Всего несколько листков, почти никакой информации. — Боюсь, Перри добрался до нее раньше, чем я. Я бы вскрыл и его сейф, но он был в кабинете, валялся пьяный на диване. А у вас как?

Буше развязал похожую папку.

— Вот, читайте.

Пальметто встал сзади, заглядывая ему через плечо. Женский почерк, подпись Дон.

Если вы это читаете, значит, я либо уехала в Пуэрто-Вальярту, либо умерла. Я бы предпочла первое. Поначалу я не сознавала собственной роли в биржевых махинациях Джона Перри, хотя могла бы и догадаться. Он занимался ими задолго до того, как я пришла к нему на работу. А потом я стала свидетельницей и соучастницей датировки опционов задним числом, я помогала ему выбирать оптимальные даты и придумывать способы сокрытия.

Дон Фэллон

Я слишком его боялась, чтобы разоблачить, поэтому, чтобы облегчить совесть, начала вести эти записи. Надеюсь, что тот, кто их найдет, придумает, как ими распорядиться. Разоблачите Джона Перри. Он повинен в биржевых махинациях, а если я погибла, то он виновен и в этом.

— Я звоню Фитчу. — Буше схватил трубку.

Фитч примчался через десять минут.

— Я советую вам нанять хороших адвокатов, — сказал он.

— Нам? Почему? — не понял Пальметто.

— Будет обидно, если эти свидетельства исказят и не дадут им дойти до суда. Не забывайте, Перри может купить почти любого чиновника.

— Вы правы, — сказал Буше, — но меня это как раз не беспокоит. Я не вламывался в дом Дон. Она сама дала мне ключ, сама сообщила шифр от сейфа. Но нам все равно лучше нанять адвокатов, на всякий случай.

— А я вообще ничего не нашел, — заявил Пальметто.

— Когда обзаведетесь адвокатами, я позвоню в ФБР.

— Нет, — воспротивился Пальметто. — Только не туда.

Фитч поднял руку.

— А вот тут вам придется мне довериться. Это крупнейшая государственная организация, которая занимается расследованием преступлений. И именно сейчас они как раз особо интересуются незаконными бонусами, которые получают руководители крупных компаний. К вам отнесутся с повышенным вниманием, уж это я вам обещаю. А сейчас я позвоню своему приятелю, инспектору Фрэнку Хеберту из новоорлеанской полиции. Записка Дон — достаточный повод, чтобы обвинить Перри в покушении на убийство.

Он позвонил, а потом взглянул на часы.

— Минут через пятнадцать инспектор Хеберт войдет в кабинет Перри и арестует его. Я бы с удовольствием проделал это сам, но лучше это перепоручить другому, по очевидным причинам. А теперь ступайте-ка и поспите, оба. Вы это заслужили.

Буше и Пальметто встали с первыми лучами солнца и принялись распечатывать копии доклада Рут Калин, а также документов, обнаруженных в кабинете Дон. Когда явились двое агентов ФБР, Буше отказался передать им оригиналы. Они попытались воздействовать на него угрозами, и тут Буше произнес фразу, которую мечтал произнести уже много лет:

— Не советую давить на меня. Я судья.

Тогда они взяли копии и ушли.

— Полагаю, мы заслужили по чашке приличного кофе, — сказал Буше, доставая френч-пресс.

Они вышли с чашками во двор. Буше посмотрел на жилище рабов, на сломанные перила.

— Кстати, не пора вам вставить аккумулятор в телефон? — поинтересовался Пальметто. — Тут одна дама очень хочет с вами побеседовать. Сколько раз уже пыталась дозвониться.

— А вы откуда знаете?

Пальметто только улыбнулся.