НА ПУТИ в город не было замечено разведчиков некронов, их скиммеры не летали над армией Крига. Но все же некроны были готовы и ждали атаки, развернувшись в боевой порядок перед своей гробницей, их численность увеличилась еще больше, как и ожидали генералы Корпуса Смерти.

Чего генералы не ожидали – того, что армия некронов превзойдет в численности их собственную, по крайней мере, этот полк. Один из офицеров СПО не удержался от ругательства на открытом вокс-канале, когда увидел, насколько противник сильнее.

Сначала некроны сосредоточили огонь на оставшихся «Горгонах». Попадания гаусс-пушек рвали броню, тяжелые стабберы изрыгали в ответ ливень пуль. «Горгоны» продержались достаточно долго, чтобы выгрузить солдат, двинувшихся вперед, ведя огонь из хеллганов. Как и до этого, вурдалаки выкопались из развалин в самом центре строя Корпуса Смерти, и, как и до этого, Корпус Смерти был готов к их нападению. Однако на этот раз главной целью когтей-клинков вурдалаков стали гренадеры с мелтаганами, трое солдат было освежевано в первую же минуту.

Гюнтер слышал обо всем этом по вокс-сети, пытаясь разобраться в массе беспорядочных сообщений, чтобы выстроить в голове картину боя. Его «Кентавр» был оборудован перископом на месте рядом с водителем, но пока от перископа было немного толку – они были слишком далеко от боя. Гюнтер видел громаду некронской пирамиды, но отсюда он не мог разглядеть, где в ней находятся ворота.

Стрелок их «Кентавра», криговский гвардеец, имел лучший обзор из своей башни, и его сообщения о ситуации на поле боя были куда более ценными. Справа от Гюнтера водитель, бывший фермер, больше привыкший водить тракторы, чем танки, сжимал штурвал так, что пальцы побелели. Четыре солдата его отделения – остальные пять ехали в другой машине – были почти так же напряжены. Они не отводили глаз от своего сержанта и смертельного груза, пристегнутого к его груди.

Подрывные заряды выглядели не слишком впечатляюще: четыре стержня, каждый обмотан черно-желтой лентой с предупреждениями и рисунками в виде черепов, но Гюнтер помнил, какую осторожность он требовал соблюдать, когда, будучи управляющим рудником, обеспечивал транспорт для них. Он тогда определенно спал крепче от того факта, что атомные заряды перевозились на ничем не выделявшимся грузовике, по скайвэям нижних уровней, далеко от его дома.

Он санкционировал их использование только один раз, чтобы взорвать слишком твердое дно рудника, выработка на котором уже почти год была ниже нормы. До сего дня в тот рудник нельзя было войти без защитного костюма – или туда приходилось посылать сервиторов.

Никто из офицеров не сопровождал его в Телониус-сити, где ему выдали заряды со склада. Пожилой бывший шахтер поднял крышку освинцованного ящика, и при первом взгляде на его содержимое Гюнтер невольно отшатнулся. Когда заряды были пристегнуты к нему, он боялся идти, боялся сидеть, боялся сделать любое движение, чтобы случайно не взорвать их.

Гюнтер приказал водителю пробиваться вперед. Сейчас, когда вурдалаки уже начали свою атаку, и их положение было известно, это, вероятно, было достижимо. Когда криговский стрелок сообщил, что к ним направляются скиммеры некронов, на секунду Гюнтеру показалось, что его сердце остановилось, но некроны были перехвачены отделением всадников смерти.

Криговский стрелок несколько раз просил разрешения открыть огонь из стаббера. Однако было важно, чтобы «Кентавр» Гюнтера не привлекал к себе внимания противника. Задачей всего полка было отвлечь некронов от отделения Гюнтера и от входа в пирамиду. Пока они этого не сделают, Гюнтер может лишь беспомощно сидеть и наблюдать.

Он моргнул, снова глядя в перископ, и увидел некронских призраков, как размытые пятна, набросившихся на взвод гренадеров. Призраков встретил огонь хеллганов, сразив нескольких из них. Он слышал в наушнике знакомый голос полковника-186, обещавшего подкрепления. Похоже, что 42-й и 103-й полки встретили лишь символическое сопротивление к северу и югу от гробницы, и главные силы этих полков направлялись сейчас сюда. 81-й полк к востоку, почти в трех километрах отсюда, действовал по-другому, выдвинув вперед тяжелую артиллерию для обстрела стены пирамиды.

Гюнтер сообщил эти новости своим людям, у которых не было комм-наушников. Один из новобранцев предположил, что Корпусу Смерти сейчас стоило бы перейти к обороне, сдерживая некронов, пока не подойдут другие полки. Гюнтер возразил, что солдат еще не сталкивался с некронами и не видел, что против их дальнобойных гаусс-пушек, пробивающих броню, единственной возможной обороной может быть только энергичная атака.

Они ждали.

ПОДКРЕПЛЕНИЯ подошли, но они не изменили ход боя настолько решительно, как надеялся Гюнтер. Оба полка прибыли одновременно, взяв осажденных некронов в клещи, уничтожив десятки врагов прежде чем те даже успели начать защищаться, и все же…

И все же Гюнтеру, наблюдавшему в перископ, казалось, что между ним и его целью по-прежнему столько же некронов, сколько было с самого начала.

Он должен проникнуть в эту гробницу. В ней был источник силы некронов. Когда гробница будет уничтожена, они не смогут самовосстанавливаться, не смогут телепортироваться из безнадежного боя, чтобы появиться где-то еще. По крайней мере, так было в теории.

42-й полк вел тяжелый бой, 103-й отступал, заманивая некронов к югу. Гюнтеру не нужно было слышать приказ полковника в наушнике, чтобы понять, что пора снова выдвигаться вперед и обходить пирамиду к северу.

Внезапно «Кентавр» встряхнуло взрывом, водитель нажал педаль тормоза, из вокс-сообщений стало ясно, что прямым попаданием уничтожен «Кентавр» в двадцати метрах от них. Гюнтер нервно глотнул и согласился, что пока лучше подождать, оставаясь на месте.

При взгляде в перископ казалось, что гробница совсем близко, но картина боя перед ней давала более реалистичное чувство масштаба и расстояния, которое Гюнтеру предстояло пройти. Из башни стрелок сообщил, что видит вход в гробницу, и Гюнтер, повернув перископ в указанном направлении, тоже разглядел его, увидел исходящий из него зеленый свет. Но на их пути было все еще много некронов, слишком много, поэтому они ждали.

Еще один рывок вперед, снова бесконечное ожидание, и Гюнтер решился.

Фаланга некронов впереди вдруг исчезла, судя по вокс-сообщениям они телепортировались к дальней стороне пирамиды, чтобы отразить наступление там. Путь впереди был свободнее, чем когда-либо с самого начала боя, а «Кентавр» был так же уязвим для вражеского оружия, как любой пехотинец. Следовательно, его отделению было больше шансов добраться до входа пешком, представляя для пушек врага десять маленьких целей, чем две больших. Кроме того, передвигаясь пешком, они могли следовать в таком порядке, чтобы их сержант – ходячая бомба – был наименее заметной из этих десяти целей. Поэтому Гюнтер отдал приказ покинуть машину, и по воксу передал тот же приказ старшему солдату во втором «Кентавре».

Поле боя было столь же пугающим и хаотичным, как и в первый раз. Разве ему не говорили, что после первого боя будет легче? Он подавил в себе, казалось, вернувшееся, чувство страха и неуверенности. Это было недостойно его. Теперь Гюнтер был опытным солдатом, командиром отделения, и в этом бою все надеялись на него. Но все же он не мог перестать чувствовать себя открытым и уязвимым, даже больше, чем в первом бою. Это из-за подрывных зарядов.

«Кентавр», взревев мотором, рванулся дальше, его стрелок усиленно наверстывал упущенное. Гюнтер укрылся за широким корпусом «Медузы», остальные солдаты его отделения собрались вокруг него. Сквозь дым разрывов он видел зеленый свет, сиявший из входа в гробницу, и в том дыму сражались солдаты, но, к своему ужасу, Гюнтер не мог разглядеть кто из них некроны, а кто – гвардейцы Крига.

Надо было подойти ближе. Гюнтер жестом отдал приказ своим людям – он не надеялся, что они расслышат его голос – и они, пригибаясь, бросились вперед за наступающим взводом, потом укрылись за кучей развалин. Они пробыли на открытом пространстве лишь секунды, но этого оказалось достаточно, чтобы призрак выпотрошил одного неудачливого солдата. Когда клинки некрона вспороли ему горло, второй солдат остановился и едва не повернул назад, но Гюнтер схватил его за руку и потащил вперед. Он ничего не мог сделать, чтобы помочь товарищу, никто из них не мог. В отделении только трое солдат были вооружены – по мнению полковника, лазганы были слишком ценны, а отделению Гюнтера в любом случае предстояло погибнуть.

Выглянув из развалин, он увидел зеленое сияние ближе, чем предполагал, и заметил, что путь впереди чист. Он уже почти отдал приказ, почти бросился вперед, и вдруг в клубах дыма возник силуэт танка некронов – гробницы в миниатюре, из его люков струилось то же самое ужасное зеленое сияние.

Его пушки изрыгнули зеленые молнии, и Гюнтер бросился на землю, сверху его осыпало вихрем обломков, куча развалин, служившая им укрытием, уменьшилась почти наполовину. Спустя минуту, Гюнтер осмелился поднять голову, и увидел, что танк некронов скользит прочь. Отделение гвардейцев Крига набросилось на танк, и, хотя большая часть солдат была уничтожена зелеными лучами, двое успели подскочить к нему, и запрыгнули в люк. Через секунду танк взорвался, уничтоженный, насколько мог судить Гюнтер, взрывом противотанковых гранат изнутри. Гвардейцы, конечно, погибли, но их смерть не была напрасной. Они сделали то, что пытался сделать Гюнтер, хотя и в меньшем масштабе, но они показали, что такое возможно.

Теперь он видел вход в гробницу, и знал, что, чем дольше он будет ждать, тем больше его товарищей погибнет, но было невозможно выбрать лучший момент, уследить за течением боя, а Гюнтер не мог позволить себе совершить ошибку. С каждой проходившей секундой он все больше беспокоился, все больше боялся, что уже упустил свой шанс.

Решение было принято за него.

Он не знал, где был сейчас полковник, но, вероятно, командир находился на наблюдательном пункте с хорошим обзором, потому что его голос снова раздался в наушнике Гюнтера, приказывая идти вперед. И Гюнтер пошел.

Он бросился прямо в этот ад, не сводя глаз с входа в гробницу, и поклявшись себе, что его ничто не остановит. Он не остановился, когда земля взорвалась в метре справа от него, убив двух солдат его отделения и осыпав его осколками камней. Он не остановился, когда третий солдат, окончательно потеряв храбрость, упал на колени с поднятыми руками, и через секунду его голова взорвалась – с чьей стороны стреляли, Гюнтер не знал.

Он не остановился, когда первые некроны разгадали его план и обратили свое оружие на него. Гвардейцы Корпуса Смерти, закрыв его своими рядами, приняли на себя мощь огня гаусс-пушек, и Гюнтеру оставалось почти полпути до цели. Сейчас он видел только сиявший зеленым светом вход в гробницу, и слышал только голос полковника в наушнике, приказывавший бежать быстрее, еще быстрее.

– Как только ты окажешься внутри пирамиды, – инструктировал Гюнтера перед боем командующий СПО полковник Браун, – не теряй времени даром. Помни, мы не знаем, что там внутри, и одно-единственное попадание из гаусс-пушки может испепелить тебя и заряды, даже не заставив их сдетонировать. Это значит… – он неловко отвел глаза, – Это значит, если у тебя будет возможность… Чем глубже ты проникнешь в гробницу, тем больший ущерб сможешь нанести, когда… И чем больше стен окажется между тобой и… в общем, тем больше это защитит нас от взрыва и радиации.

В зеленом свете входа что-то появилось. Тысячи темных точек, двигавшихся по поверхности. Гюнтер сначала подумал, что это дым, потом – что его подводят глаза.

А потом из гробницы вырвался рой металлических насекомых и бросился на него.

Они облепили его, царапая, кусая. Гюнтер пытался пробиться сквозь них, но масса их маленьких тел отталкивала его. Одного из его солдат уже свалили с ног. Насекомое ползло по атомным зарядам, и Гюнтер отчаянным движением сбросил его. Из наушника звучал голос полковника, отстраненный и механический, заглушаемый шуршанием панцирей насекомых. Они вырвали наушник из уха Гюнтера, и он теперь не знал, что ему приказывает полковник – идти дальше или отступать.

Последнее казалось единственным разумным решением.

Развернувшись, он увидел еще одну груду обломков, и отчаянным жестом указал на нее, хотя не знал, видит ли его сейчас хоть кто-то из еще не убитых солдат его отделения. Он побежал, подпрыгнул, и когда его ноги оторвались от земли, его ударило взрывной волной и забросило дальше, чем он собирался прыгать. Он едва успел обхватить руками подрывные заряды, защищая их, и тяжело упал на живот.

Восстановив дыхание, он оглянулся. Рой насекомых исчез. Осталось лишь несколько бесцельно кружившихся существ, остальных испарило взрывом мортирного снаряда. Выстрел был удачным, но безумно рискованным. Два из четырех зарядов оторвались, свисая с избитого тела Гюнтера. Было просто чудом, что заряды остались невредимы.

В живых остались трое из его солдат. Их лица были изранены, с них текла кровь. До входа в гробницу оставалось менее двухсот метров, но некроны простреливали пространство перед ним, пытаясь прижать гвардейцев огнем. Криговцы отчаянно пытались подавить огонь противника, отвлечь его на себя там, где нельзя было подавить, дать Гюнтеру еще один шанс, и он ждал.

СВЕТ во входе снова ярко вспыхнул, и на этот раз гробница извергла целый легион некронов-пехотинцев. Гюнтер в ужасе наблюдал, как воздух наполнили зеленые молнии, и взвод криговских гвардейцев во мгновение был скошен, как колосья. Секунду назад еще казалось, что его товарищи наступают. Сейчас их линия фронта рушилась, и некроны уже приближались к позиции Гюнтера.

Он должен был отступить, но мысль об отступлении теперь, когда он подобрался так близко, была ему невыносима. Он снова вставил наушник в ухо, но криговский полковник ничего ему не говорил. Даже сейчас Гюнтер ждал, ждал своего шанса, ждал, когда откроется хоть какая-то возможность. Вдруг один солдат, потянув его за рукав, указал дрожащим пальцем на пирамиду, и Гюнтер посмотрел на вход.

Из гробницы появился еще один некрон, более величественный, чем остальные, на голову выше, чем самые высокие из них, облаченный в синюю мантию, с увенчанным двумя зубцами посохом в руках. Гюнтер такого еще не видел. Он лишь слышал о гигантских гололитических изображениях, паривших в небе над Иеронимус-сити два месяца назад. Но слышал он достаточно, чтобы узнать то существо с изображений, узнать, что он прячется меньше чем в двухстах метрах от командующего вражеской армией.

Лорд некронов воздел к небу свои скелетоподобные руки, и Гюнтер увидел в его левой руке большую черную сферу. В глубинах сферы что-то сверкнуло зеленым, и Гюнтер ощутил в воздухе привкус металла, почувствовал, как волосы на затылке встали дыбом. Его кожу защипало, воздух, казалось, был наполнен электричеством, как перед сильнейшей бурей.

И некроны начали подниматься – десятками, сотнями, даже те, которые еще несколько минут назад лежали разорванными на куски, даже сожженные огнем мелтаганов. Но некроны не должны восстанавливаться после попаданий мелтаганов… разве нет?

Что-то сдвинулось, поползло под руками Гюнтера, и он в ужасе отдернул их, когда поток жидкого металла, соединяясь с другими потоками, начал сливаться в фигуру некрона-призрака, сразу же взлетевшего в воздух. Для одного из солдат это оказалось слишком, и он побежал, в ужасе крича, но его трусость спасла остальных: он отвлек на себя внимание призрака, который бросился за ним, не заметив остальных солдат, которых из десяти теперь осталось всего трое.

Вурдалаки, восставшие из мертвых, выбрались из-под корпуса «Медузы», и атаковали ее своим когтями. Это казалось невозможным, но там, где они наносили удар, броня словно плавилась и распадалась. Гюнтер едва мог осознать то, что он видел. Так не должно было быть. Предполагалось, что некроны истощили свои силы, лишены энергии генераторумов, и прячутся в гробнице. Но вместо этого они наступали, сражаясь новым, более смертоносным оружием, и их численность продолжала расти. Сейчас на поле боя их было столько же – нет, больше, – чем в самом начале.

Гробница была слишком хорошо защищена, и товарищи Гюнтера начали отступать, они были слишком заняты, пытаясь защитить себя от некронов, чтобы даже подумать о том, как изменить ситуацию. Лорд некронов поднял посох, из его зубцов вырвались три огромных зеленых вспышки, испепелившие трех всадников смерти Крига. По обеим сторонам от лорда в воротах гробницы зловеще маячили два огромных механических паука, и Гюнтер понял, что бой проигран, еще до того как голос полковника в наушнике подтвердил это.

Но все же, когда пришел приказ отступить, он внутренне воспротивился ему. Он был так близко… Он подумал даже, где был Император, когда Он так нужен, хотя немедленно устыдился этой богохульной мысли, и спросил себя: «Что если я все же сделаю это, взорву заряды сейчас? Я все еще могу повредить гробницу, и, что более важно, я могу убить лорда некронов, а если мои товарищи при этом погибнут вместе со мной, разве они не поймут? Разве не согласятся, что это достойная смерть?»

Он почти сделал это. Его рука уже взяла детонатор. Но потом он подумал, что, может быть, стоит сначала спросить полковника, запросить его разрешения, и тут Гюнтер понял, что сказал бы полковник. Он сказал бы, что половина некронов и, скорее всего, их лорд, переживут атомный взрыв и поднимутся снова, а солдаты Крига погибнут безвозвратно. Слишком дорогая цена.

Гюнтер ничего не мог сделать.

ОТСТУПЛЕНИЕ было трудным и стоило больших потерь, как и ожидалось. Гренадеры израсходовали боеприпасы для мелтаганов, прикрывая огнем отступающих гвардейцев. Некроны не ослабляли давление, хотя Гюнтер заметил, что их огонь в основном направлен на артиллерийские орудия и технику – они пытались лишить противника возможности организовать еще одно подобное наступление.

Он ускользнул из развалин, когда счел, что это было наименее опасно, два последних выживших солдата его отделения шли за ним. Их задание было отменено, но заряды, пристегнутые к груди Гюнтера, все равно надо было беречь. Оба последних солдата погибли, защищая его, и Гюнтер в одиночестве, предельно усталый и опустошенный, вышел, наконец, за пределы дальности пушек некронов и присоединился к колонне отступающих солдат.

Даже в поражении Корпус Смерти Крига сохранял свою железную дисциплину, отступая в полном порядке, в отличие от окончательно павших духом солдат СПО. Здесь все еще были тысячи солдат, но Гюнтер понял, что эти несколько тысяч – все, что осталось от трех полков. Двое гвардейцев из 103-го подтвердили, что им приказано отступать к космопорту, а не на прежние позиции к югу. Тот же приказ был отдан и 42-му, и 81-му полкам, которые отступали к востоку, собираясь обойти город и тоже следовать к космопорту.

– Кто же тогда останется охранять периметр города? – спросил Гюнтер. Но он боялся, что уже знает ответ на этот вопрос.

Он нашел полковника-186, шагавшего пешком вместе с нижними чинами. Вероятно, он потерял свой транспорт, или скорее, судя по болт-пистолету в руке и хромоте, направил его принять более активное участие в бою.

– Простите, сэр, – сказал Гюнтер. – Я пытался. Просто не было возможности, но в следующий раз… Дайте мне еще один шанс, и я не сомневаюсь, что смогу…

Полковник посмотрел на него, словно не узнавая.

– Сержант 1419, сэр. Я… я несу подрывные заряды.

Полковник посмотрел на заряды на груди Гюнтера, и подозвал квартирмейстера.

– Снять подрывные заряды, – сказал он. – И убедиться, что они в сохранности.

Квартирмейстер достал нож и начал срезать ремни и слои клейкой ленты. Полковник пошел дальше, даже не взглянув на Гюнтера, который чувствовал себя ничтожным и бесполезным.

– Я не знаю, что делать, – признался он квартирмейстеру, срезавшему первый заряд и осторожно уложившему его в бронированный ящик.

– Нам приказано отступать, – сказал квартирмейстер.

– Я знаю. Знаю, но… – Гюнтер снова не знал, что сказать. С ним давно такого не было. Он даже не чувствовал себя больше солдатом.- Просто я никогда не думал… Я думал, сегодня все закончится. Думал, что Корпус Смерти Крига всегда сражается до конца. Что же нам теперь делать? Как мы будем сражаться с некронами?

– Мы не будем, – квартирмейстер срезал последний заряд и, опустившись на колени рядом с ящиком, закрыл его на несколько замков и передал сервитору.

– Эта война окончена, – прямо сказал он Гюнтеру. – Некроны победили.