Как он и обещал, машина подъехала к больнице вовремя. Но, кроме водителя, в ней никого не было. Не было Роберто и дома, когда ослабевшая после больницы Кейт вошла в особняк. Не появился он и к ужину. Но ее встретила экономка, которую Роберто нанял со свойственной ему расторопностью, так, чтобы она успела к возвращению хозяйки из больницы приготовить еду и убраться в комнатах.

Было далеко за полночь, когда Кейт, уставшая от эмоциональных перегрузок минувшего дня, добралась наконец до постели. Через четверть часа она уже спала как убитая. А спустя несколько минут ее разбудило довольно громкое урчание автомобиля, остановившегося напротив главной наружной двери особняка. Это был Роберто. Но она не смогла встать, чтобы встретить его. У нее едва хватило сил, чтобы чуть-чуть приподнять голову и тут же в полном изнеможении опять уронить ее на подушку.

Утром Кейт тоже не увидела его. Он уехал еще до того, как она проснулась. К тому же он спал в другой комнате: простыня рядом с ней даже не была смята, под одеялом не чувствовался мускусный запах разогретого мужского тела, а его подушка как лежала, так и осталась лежать взбитой и тщательно разглаженной. Словом, она не обнаружила никаких следов ночного посещения спальни мужчиной, который считался ее законным мужем.

Примерно так же протекала ее жизнь и на следующей неделе. Изо дня в день Кейт не прекращала предпринимать отчаянные попытки хотя бы мельком взглянуть на мужчину, за которого вышла замуж. Но тщетно. Она подолгу засиживалась по вечерам, допоздна не ложилась спать, поджидая его, но он все не приезжал; в конце концов она не выдерживала и, изнервничавшаяся и сонная, буквально валилась с ног. Иногда ей удавалось просыпаться рано утром с надеждой, что она застанет его до того, как он уедет в офис. Но у него, казалось, было какое-то особое чутье, какое-то шестое чувство, которое позволяло ему легко избегать контактов с ней. Однажды она встала ни свет ни заря с полной уверенностью, что Роберто наверняка еще спит. Каково же было ее удивление и разочарование, когда оказалось, что именно в эту ночь он вообще не появлялся дома.

Лишь десять дней спустя ей удалось наконец встретиться с ним. И то это произошло только потому, что в тот вечер она категорически отказалась играть с ним в кошки-мышки. Ей даже пришлось пойти на тактическую хитрость, чтобы добиться намеченного результата. Прежде всего она выключила на первом этаже все люстры и лампы, чтобы создать иллюзию полного безлюдья в особняке. Затем зашла в гостиную, выбрала самое неудобное старое кресло, придвинула его вплотную к двери и уселась в него. Так она соорудила себе наблюдательный пункт: отсюда хорошо просматривались главная входная дверь и почти вся прихожая. Кресло же было настолько неудобное, что ей не удалось бы заснуть в нем при всем желании.

Устроившись таким образом, она стала терпеливо ждать возвращения домой законного супруга.

Кейт не помнила, сколько ей пришлось ждать…

В конце концов, несмотря на дискомфорт старого кресла, она чуть было не прокараулила мужа. Час был слишком поздний, чтобы можно было успешно бороться со сном, который все настойчивее одолевал ее. Она без конца зевала, глаза закрывались сами… Из дремотного состояния ее вывел металлический скрип ключа, проворачиваемого в замке. Привстав с кресла, Кейт увидела, как массивная дверь из резного дуба медленно отворилась и в прихожую шагнул Роберто.

На нем был один из тех элегантных, безукоризненно сшитых костюмов, в которых он всегда ходил в офис. От влажной дневной жары ослепительно белая хлопчатобумажная рубашка слегка помялась, а галстук был ослаблен и свободно свисал между лацканами расстегнутого пиджака… Глядя на Роберто, можно было подумать, что этот вечер он провел в компании закадычных друзей.

При одном только его виде сердце Кейт екнуло и помчалось куда-то вприпрыжку, а за ним погнались все ее мысли и чувства. За полторы недели, пока они не видели друг друга, она успела порядком истосковаться по этому мужчине, соскучиться по его поджарой фигуре, темно-карим глазам и сипловатому голосу. От здоровой, неуемной чувственности, которой, казалось, так и лучились его тело, глаза и каждая черточка лица, у Кейт перехватило дыхание и на мгновение даже пропал голос.

В ту же минуту ее заметил Роберто. Он встал у двери как вкопанный, оглянулся назад, словно соразмеряя свои шансы возвращения в ночной город, затем вновь уставился на Кейт. Сняв пиджак и перебросив его через плечо, он сделал несколько шагов по направлению к жене, остановился в двух-трех футах от нее и сказал: – Добрый вечер, Кейт. Чему я обязан иметь удовольствие лицезреть тебя здесь в столь поздний час?

Его иронически-саркастический тон насторожил ее. Она понимала, что и тоном, и самой подборкой слов он хотел выбить ее из душевного равновесия. И в определенной степени это ему удалось. В его темных глазах сверкнули злые огоньки, и она с трудом сдержалась, чтобы не наговорить ему гадостей, а потом убежать на второй этаж и закрыться в спальне.

– Знаешь, мне вдруг захотелось выяснить вместе с тобой, сколько дней мы уже не виделись и почему, – дрогнувшим голосом ответила она.

– Наверное, дней десять. – Он помолчал и добавил: – Я был все эти дни занят.

– Занят во время своего медового месяца? Сомневаюсь, что многие мужья сразу после женитьбы с головой уходят в дела.

– Но надо учесть, что моя женитьба имела не традиционный, а специфический характер, – цинично заметил Роберто. – Или ты считаешь, что наш брак не отличается от обычного, какой бывает у большинства людей?

– Нет, я так не считаю. Наш брак действительно не относится к категории обычных, – согласилась с ним Кейт. – Но ведь ты сам настаивал, что мы должны вести себя так, чтобы у людей не возникало никаких подозрений насчет нашей женитьбы. По крайней мере на публике нам следует вести себя так, будто мы настоящая, а не суррогатная семейная пара. Но если тебя никогда не бывает дома, а я целыми днями предоставлена самой себе, нам вряд ли удастся дурачить публику долго.

– То есть, ты хочешь сказать, что я пренебрегаю тобой? – К нему опять вернулся саркастический тон. – Прости, дорогая! Но я, честно говоря, думал, что у тебя вообще нет никакого желания встречаться со мной. Выходит, ты изменила свое решение?

– Ты же прекрасно знаешь, что все мы порой раздуваем из мухи слона. Точно так же ты знаешь, что наши отношения не могут, не должны сохраняться в той форме, какую они приняли полторы недели назад. Роберто, нам надо серьезно поговорить!

– Надо ли? – Она уловила в его голосе не только насмешливые, но и угрожающие нотки. – Де акуэрдо, керида! Я согласен, дорогая. Если ты хочешь поговорить, давай поговорим.

Подойдя к бару, он взял бутылку красного вина, щедро плеснул жидкости в бокал и сразу отпил внушительную дозу.

– Говори, я весь внимание, – продолжал язвить Роберто. – Ах, прости! Я не предложил тебе вина. Может быть, плеснуть хотя бы с наперсток?

Понимая, что он нарочно провоцирует ее, Кейт покачала головой и спокойным голосом произнесла:

– Нет, благодарю.

Она встала и подошла к окну, около которого стоял большой мягкий диван, обтянутый кожей. Усевшись на него, Кейт поджала под себя ноги и приготовилась к долгому разговору. Роберто, судя по всему, был сейчас не в лучшем расположении духа, и она решила лишний раз не раздражать его слишком категоричными высказываниями и замечаниями. Но, с другой стороны, ее переполняла решимость говорить твердо и без обиняков, чтобы между ними не оставалось двусмысленностей и недопонимания.

– У меня возникла одна идея насчет того, как нам выйти из создавшейся ситуации, – уверенным, четким тоном заявила она.

Роберто, подлив себе вина, уже хотел было сделать очередной глоток, но при словах Кейт медленно опустил бокал и, усевшись в глубокое кресло напротив нее, настороженно спросил:

– И что же это за идея?

– Идея, которая, полагаю, тебя заинтересует.

Долгие часы ежедневного одиночества, когда Роберто избегал ее, не прошли даром. У нее оказалось достаточно времени, чтобы обдумать сложившуюся ситуацию со всех сторон. Плодом ее скрупулезных, мучительных размышлений стало найденное ею решение их проблемы, которое она считала единственно правильным. Однако выполнение этого решения потребует от нее самопожертвования. Но иного выхода нет. А ее идея сводилась к несложной формуле: если он не хотел ее любви, она могла бы вернуть ему свободу.

Закусив нижнюю губу, чтобы не расплакаться, Кейт сказала:

– О, Роберто, не делай такую мрачную мину. Я просто решила дать тебе свободу, и в этом нет ничего страшного… Наш брак с самого начала был ошибкой, а сейчас он даже кажется мне фатальным, безысходным заблуждением. Нам нельзя оставаться вместе. Жить врозь – это не так уж и трудно. А поскольку мы ни разу… никогда не…

– …не осуществляли наши брачные отношения на практике, – закончил он за нее фразу.

– Э-э… да, ни разу. Поэтому нам не нужен даже развод. Мы можем просто аннулировать наш брак.

– Нет! – решительно заявил Роберто и тут же повторил по-испански: – Но, но, но!..

– Нет?

Кейт не могла понять его реакцию. Ведь она предлагала ему именно то, что он хотел, чего добивался. Она была уверена, что он ухватится за этот шанс руками, ногами и зубами, чтобы только побыстрее освободиться от нее.

– Но! – Он вскочил как ошпаренный; округлившиеся глаза сверкали холодным блеском; плотные челюсти негодующе сжались в железные тиски. В эту минуту он от кончиков темных волос до носков кожаных сапог являл собой типичный образец разъяренного, протестующего испанца. – Неужели ты в самом деле думаешь, что я… отпущу тебя на все четыре стороны, когда после нашей несостоявшейся брачной ночи не прошло еще и двух недель? Нет уж, Боже упаси! Этого не случится, уверяю тебя! Ты никуда не уйдешь от меня!.. И в каком свете мы предстанем перед людьми, черт бы тебя побрал, если действительно аннулируем наш брак? Ты об этом подумала?

– Меня не волнует мнение толпы.

– А меня волнует! – вскипел Роберто. – Разрушив нашу семью, ты подорвешь мой авторитет среди родственников и друзей, среди коллег по работе. Надо мной станут насмехаться как над мужчиной, который после свадьбы не смог удержать около себя жену даже месяц! И который – если уж жена просит его аннулировать брак – явно не способен удовлетворить ее в постели!

– О!.. Я не рассматривала все это под таким углом зрения. – Кейт старалась говорить спокойным, рассудительным тоном. – Но что еще мы можем предпринять? У нас нет альтернативы.

– Есть. Сохранить брак.

– Нет, это невозможно!

– Вполне возможно, – заявил он. – Если только захотим. О, Кейт, керида, не смотри на меня с таким ужасом. Обещаю тебе, что все будет не так плохо, как ты думаешь. Но только… – Он подошел к ней совсем близко и осторожно коснулся пальцами ее руки. – Только мы должны кое-что изменить в нашем брачном союзе. – В его темно-карих глазах замерцали далекие, разгорающиеся огоньки, выдававшие хладнокровную, стремительную работу мозга. Интуиция подсказывала Кейт, что Роберто уже поставил перед собой конкретную цель и теперь, задействовав все свои интеллектуальные ресурсы, спокойно, методично добивается этой цели. – Наш брак в его нынешнем виде не имеет ничего общего с настоящим браком, – продолжил он свою мысль. – Ни один испанский мужчина не смирился бы с женитьбой лишь на бумаге. Ни один испанец не способен даже представить себе, чтобы он ни разу не переспал со своей женой после свадьбы.

Роберто замолчал и вдруг протянул руку к галстуку, все еще свободно болтавшемуся на шее. Кейт наблюдала за его движениями, впав в какое-то оцепенение. Когда его пальцы развязали узел и галстук отлетел в сторону, он перехватил встревоженный взгляд жены и, не мигая, уставился в ее темно-зеленые омутные глаза.

Затем он расстегнул верхнюю пуговицу рубашки. Потом пальцы скользнули ниже, к следующей пуговице, затем к третьей, четвертой… Рубашка распахивалась все шире, и Кейт не могла оторвать глаз от его прямой, жесткой шеи, широких плеч, мускулистой груди, поросшей курчавыми черными волосами. Когда он расстегнул очередную пуговицу чуть выше пупка, она с замиранием сердца увидела, как смоляная дорожка волос, спускавшаяся с его груди, скользнула к талии и через два-три дюйма юркнула под коричневый кожаный ремень со строгой металлической пряжкой.

Наконец была расстегнута последняя пуговица. Интересно, подумала Кейт, что же он намеревается делать дальше? Доведет ли перед ней свой стриптиз до конца, если она не остановит его? И куда зашвырнет рубашку, брюки и все остальное – на кровать или просто бросит на пол около дивана, на котором она так уютно расположилась? При мысли об этом ее сразу бросило в жар, губы запылали, а в горле образовалась пустыня.

– Прикоснись ко мне, – попросил ее Роберто сиплым голосом.

Когда ей с трудом удалось покачать головой, он рассмеялся и сказал:

– Трусиха и лгунья. Ты обманываешь саму себя…

Ей показалось, что он сделал движение рукой, чтобы запахнуть расстегнутую рубашку. В мгновение ока она, не осознавая, что делает, разъединила замкнутые в замок пальцы и протянула их к его голому телу; обе ее ладони осторожно, пугливо легли с двух сторон на жесткую мужскую талию. И мужчина мгновенно замер, застыл в ожидании.

А Кейт уже была не в состоянии совладать с собой, не могла остановить себя. И это было так же неизбежно и естественно, как дыхательная работа легких или стук сердца. Возврата назад для ее рук не было, потому что пальцы уже сами по себе двигались, скользили по гладкой коже, ощупывали каждую выпуклость, каждую впадинку так возбуждавшего ее тела мужчины…