Ралф вышел из самолета, достиг главного вестибюля аэровокзала, снял с багажной карусели свой саквояж и пошел нанимать такси.

Поездка получилась долгой и напряженной, несколько дней он вел сложные переговоры, которые почти ни к чему не привели. Крайне усталый, он думал только о том, чтобы поскорее добраться до дому, принять душ, потом — Вероника...

Он должен был вернуться в Мельбурн только завтра, но в спешке закончил все дела, сразу же поехал в аэропорт и вылетел вечером, не в силах дожидаться следующего дня.

Черт! Как он соскучился по ее гибкому телу, по запаху. Скорее бы заключить эту женщину в объятия, целовать, ласкать и любить ее бурно и страстно. А потом просто смотреть, как она одевается, ест, как поднимает ее тонкая рука чашечку с кофе, как она хмурится, улыбается или погружается в задумчивость.

И снова ласкать ее и снова целовать, и снова... Ох, эта стройная шея, когда она закидывает голову назад, эти заповедные местечки в основании шеи...

Все эти мысли страшно возбудили Ралфа, и он с трудом заставил себя успокоиться.

В этот поздний час транспорта было мало, и такси на большой скорости летело по улицам, блестящим от недавно прошедшего дождя.

Ралф с нетерпением ожидал момента, когда, открыв для такси ворота своего поместья, он подъедет наконец к дому. У главного входа он вжал в руку таксиста крупную банкноту, а сдачи брать не стал, махнул рукой, мол, езжай, дружище.

Сигнализация была включена, что и не удивительно, ведь час поздний. Вероника наверняка уже в постели, может быть, даже успела заснуть.

Улыбка тронула его губы при мысли о том, как он поднимется по лестнице, войдет в их спальню и зажжет свет.

Но что-то было не так. Он почувствовал, что-то не так.

Войдя в спальню, он включил свет и замер от ужаса при виде пустой постели. Он посмотрел на часы. А может, она просто в гостях у своей подруги, у Патти...

Но тут Ралф заметил на тумбочке белый прямоугольник. Это был конверт.

В несколько прыжков достигнув тумбочки, он схватил этот конверт, открыл, выхватил листок бумаги и несколько раз прочитал то, что там было написано.

Письмо короткое, слова самые простые.

Одежда, украшения, все, что он покупал для нее, оставалось на месте, в ящиках комода и в гардеробе. Банковский чек, приложенный к письму, окончательно добил его.

Он прошел всю гамму чувств — от отчаяния и дикого сожаления до гнева и холодной бессильной ярости... И должен был признать, что никогда в жизни не чувствовал себя таким беспомощным и несчастным.

Проклятье, уже полночь! Но поздний час не помешал ему сделать несколько телефонных звонков. Чтобы получить ответы на все свои запросы, надо было еще дожить до утра. И Ралф долго стоял под прохладными струями душа, затем осушил стакан вина, принял горячий душ и лег спать.

Сон его был беспокоен, он встал на рассвете, надел халат, получил ответы на ночные запросы, позвонил еще по нескольким номерам, позавтракал, оделся, сел за руль своего «мерседеса» и выехал из дому.

Когда наконец прозвенел звонок и последний урок закончился, Вероника с облегчением вздохнула.

День начинался скверно, со спущенной шины. Потом она попала в автомобильную пробку и в школу опоздала. Да и все, за что она сегодня принималась, шло из рук вон плохо.

Нервы ее и без того были напряжены, а тут еще все эти мелкие неприятности. Сегодня Ралф должен вернуться в свой опустевший дом и найти ее письмо.

Собрав книги и тетради, она сложила их в сумку, вышла в коридор, спустилась на первый этаж и медленно побрела к школьной автостоянке.

— Давайте-ка, мисс Хеймиш, я поднесу вашу сумку.

— Спасибо, Тони, — сказала она, заставила себя улыбнуться и передала парнишке сумку.

— А у меня для вас кое-что есть.

Он сунул руку в карман брюк, немного смутился, потом, когда они довольно далеко отошли от здания школы, достал из кармана небольшой сверточек и передал ей.

— Ничего особенного. Просто мне хочется, чтобы эта вещица была у вас. — Немного замявшись, он все же договорил: — В благодарность за тот ужин и вообще...

Вероника была растрогана и от души поблагодарила парня. Тот быстро проговорил:

— Откроете, когда приедете домой.

Кивнув, она положила сверток в карман.

— Спасибо, Тони. Я сберегу твой подарок.

— Мисс Хеймиш, а ваш приятель здесь.

Сердце Вероники замерло, когда она увидела Ралфа, лениво прислонившегося к капоту своей машины. Ох, зачем?.. Лучше бы он не приходил!

— С вами все в порядке, мисс Хеймиш? — спросил Тони, видя, как она вдруг занервничала.

Черт возьми, что она должна говорить?

— Да, мальчик, все нормально.

— Вы с ним поругались или что?

Вот именно, или что! В животе у Вероники что-то свело, и она изо всех сил старалась выровнять дыхание, не совсем с этим справившись, когда они подошли к машине и ее хозяину.

Первым заговорил Тони:

— Здравствуйте!

Ралф с улыбкой ответил ему:

— Привет, Тони. Как успехи?

— Спасибо, хорошо.

Ралф кивнул.

— А теперь сделай милость, — вкрадчиво проговорил он, — оставь нас. Нам с Вероникой нужно кое-что обсудить.

Тони взглянул на него, потом перевел взгляд на Веронику и, видя, что она страшно побледнела, спросил:

— Мисс Хеймиш, с вами действительно все в порядке?

— Все хорошо, Тони, спасибо. Завтра увидимся.

В самом деле, ничего страшного быть не могло, но она заметила, что Тони колеблется, перед тем как уйти.

— Вероника, садитесь в свою машину, — тщательно выговаривая каждое слово, приказал Ралф.

Силы небесные, да он страшно зол! Его лицо казалось высеченным из камня, а глаза были так мрачны, что его взгляд трудно было выдержать.

— Все это уже было.

— Ничего, дорогая, — сдержанно проговорил Ралф. — Давайте повторим это еще раз.

Вероника не хотела ни видеть его, ни, тем более, разговаривать с ним с глазу на глаз. Если он прикоснется к ней, она растает, а этого нельзя допустить. Ее подбородок вздернулся.

— Я буду ждать вас у кафе в Литл Луис. Помните? Мы там впервые пили кофе.

Ралф с удовольствием свернул бы этой непостижимой стервочке ее стройную шейку. У него просто руки чесались. Но вместо этого, кивнув в знак согласия, он молча сел за руль своей машины и повернул ключ в замке зажигания.

Движение в это время суток было напряженным, и, пока Вероника прибыла к тому самому, памятному ей кафе, прошло гораздо больше времени, чем обычно занимает поездка в элитный пригород. Место для парковки тоже нашлось не сразу, и Вероника оставила свою машину за полтора квартала от кафе.

Ралф уже дожидался ее там, у него проблем с парковкой, как видно, не бывает. Когда она приблизилась, взгляд его стал напряженнее.

— Кофе или прохладительные напитки?

Он встал, отодвинул стул и помог ей сесть.

— Спасибо, я бы выпила кофе с молоком.

Он призвал официанта, сделал заказ, потом выпрямился на стуле и уставился на нее, явно ожидая оправданий.

Держи себя в руках, Вероника!

— Ну, мисс Хеймиш, и что вы мне скажете?

— Мистер Спенсер, вы ведь наверняка прочли мое письмо. Что же мне еще говорить?

Он подавил вспышку гнева.

— Вы что, дорогая моя, в самом деле думаете, что можете вот так взять и исчезнуть? — спросил он с опасной мягкостью интонаций.

— Если бы я захотела исчезнуть, вам не просто было бы меня отыскать. Я бы уехала в другой штат, воспользовавшись вымышленным именем.

Силы небесные! Что за околесицу я несу? — подумала Вероника. Какой другой штат? Какое вымышленное имя?.. Уж лучше бы промолчала!

Когда официант принес заказ, она не спеша положила в кофе два кусочка сахара и теперь старательно помешивала в чашке ложечкой.

Ралф немного расслабился, откинулся на спинку стула и, как бы подводя итоги, довольно спокойно спросил:

— Значит, вы решили разрушить и отбросить все, что мы с вами разделяли?

— А что мы разделяли?

Брови его приподнялись.

— Хорошо, Вероника, не начать ли нам разговор заново? На сей раз, без словесных игр.

— Что-то я не пойму, Ралф, что вы имеете в виду.

— Да, куда уж вам понять, — несколько вяло проговорил он. — Но объясните мне хотя бы, что заставило вас уйти.

— Условий нашего соглашения я не нарушила. Просто прервала срок его действия, а остальной долг буду выплачивать деньгами.

Ралф кивнул, соглашаясь, но его слабая улыбка показалась ей издевательской.

— Вы достаточно хорошо знаете меня и могли бы понять, что я буду настаивать на более определенном ответе.

— У меня нет времени. Через полчаса я должна быть на работе.

Глаза Ралфа помрачнели.

— Нет, — вкрадчиво сказал он. — Ни на какую работу вы сегодня не пойдете.

Вероника решила, что с нее достаточно. Одним плавным движением она встала из-за стола.

— Знаете, Ралф, еще одна ночь с вами просто убьет меня. — Глаза ее вспыхнули зеленым пламенем. — Я все решила, и глупо было бы изменять собственному решению, хотя... Все дело, видите ли, в том, что я полюбила вас. Вы требовали объяснений? Вы получили их.

Не вымолвив больше ни слова, Вероника повернулась и направилась к выходу. Потом, воспользовавшись проходным двором, перешла на ту улицу, где была припаркована ее машина.

Включив мотор, она ринулась прочь отсюда, будто за ней гнался сам дьявол.

Через двадцать минут она припарковала малолитражку возле ресторана, вошла туда и, поздоровавшись с владельцем, прошла в служебное помещение, надела фартук и начала обслуживать столы.

Это был тяжелый вечер, она буквально сбилась с ног. Взвинченные клиенты требовали обслуживать их скорее и ругались, когда она, перепутав столики, вместо зелени подавала едокам чесночный хлеб. Кроме того, она в запарке перепутала два заказа, и на голову ее обрушился поток непотребной брани.

Успокойся, соберись, твердила себе Вероника, стараясь войти в ритм работы. Выходя в зал, она вновь и вновь натягивала на лицо улыбку, в душе ненавидя всю эту мерзкую клиентуру. Но тому, кто не хочет лишиться работы, показывать свой норов не рекомендуется.

Хуже всего было то, что ее наниматель полагал, что одиннадцать часов, когда посетители уходят, не то время, когда пора уходить и ей, так что, если хочешь получать свои денежки, будь добра еще с полчаса повозись на кухне. Наконец этот тяжкий вечер закончился, она сняла фартук и вышла на улицу. Глоток свежего воздуха, хоть и подпорченный выхлопными газами, все же, после прокуренной атмосферы ресторана, немного оживил ее.

Минут через двадцать она подъезжала к дому, где снимала комнату, и почти застонала, услышав шум за соседней дверью. Вечеринка? Видно, так оно и есть.

Все, чего ей хотелось, это принять душ и лечь спать. В мире и покое. Но покоя тут, как видно, не дождешься.

Душ немного снял напряжение. И, кстати, только здесь, в душевой, переодеваясь, она вспомнила о подарке Тони, опущенном ею в карман пиджака.

Вероника достала упаковку и осторожно развернула ее. Внутри обнаружилась маленькая коробочка, в которой лежал изысканный хрустальный бутон розы на тонком золотом стебельке.

Она прикрепила брошку к лацкану пиджака, и глаза ее затуманились от трогательности этого подношения. Завтра Тони увидит свой хрустальный бутончик у нее на костюме и поймет, как много значит для нее его милый подарок.

А сейчас она так устала, что, казалось бы, должна была заснуть, чуть голова коснется подушки. Но сон, увы, не шел. Она крутилась в жаркой постели и лишь ближе к рассвету немного вздремнула. В семь задребезжал будильник, она встала, оделась, прошла в общую кухню, второпях съела порцию овсянки, запила ее чашкой кофе, после чего, захватив сумку с учебниками, вышла и направилась к своему автомобильчику.

Кое-как умудрилась она провести уроки, хотя больше всего хотела одного: скорее бы школьный день закончился, класс опустел, и она смогла уйти отсюда.

Солнце ослепило Веронику, когда она вышла из школы, так что пришлось достать защитные очки и нацепить их на нос. По дороге к автостоянке ей навстречу попались двое школьников, которые, в порядке подхалимажа, пожелали учительнице удачного уик-энда. Это отвлекло ее, так что пропажу своей малолитражки она заметила, лишь уткнувшись в пустое место, где утром оставила свою малютку.

Какого черта!..

В соседней ячейке стоял серебристый «мерседес», который Вероника тотчас узнала. Дверца роскошного авто открылась, и перед ней появился ее бывший партнер, собственной персоной.

— Где моя машина? — раздраженно спросила она.

— У меня в гараже.

Ярость красной волной захлестнула ее сознание.

— Вы не имеете права...

— Садитесь в машину, Вероника.

— Пусть я сдохну, если сяду! — выкрикнула по-настоящему разозленная Вероника.

— У меня нет настроения выдерживать истерическую сцену, — жестко проговорил Ралф. — Даю вам десять секунд.

Ох, черт!.. Ничего не оставалось, как только подчиниться. Без машины она как без рук. Но за все время поездки Вероника не вымолвила ни слова, упрямо уставившись в окно.

И вот они достигли знакомого поместья. Здесь, за автоматически поднявшейся гаражной дверью, стояла похищенная малолитражка. Вероника тотчас открыла дверь и села за руль.

— Может, соизволите зайти в дом, мисс Хеймиш?

— У меня нет времени...

— Не беспокойтесь, я устроил так, что вам некуда больше торопиться, — безмятежно проговорил Ралф. — В ресторане в ваших услугах больше не нуждаются.

— Вы... вы добрались и до моей работы? Да как вы... — она просто захлебнулась негодованием, так что едва перевела дыхание. — Вы не смели так поступать!

— И все же я именно так и поступил.

Он отпер дверь в дом и стоял, ожидая, когда она зайдет.

— Я ненавижу вас!

Ралф усмехнулся.

— Думаю, в этот конкретный момент вы меня действительно ненавидите. Но такие вспышки обычно быстро гаснут.

Вероника хотела ударить его и, вероятно, ударила бы, будь у нее такая возможность. Но бывший любовник такой возможности ей не предоставил, своевременно отступив на шаг.

И уж совсем ей стало не по себе, когда он открыл багажник «мерседеса» и достал два саквояжа и коробку с книгами.

Это были ее вещи!

Выходит, он побывал и в комнатенке, расположенной в квартире, где, кроме нее, обитало еще несколько постояльцев.

— Да как вы узнали?..

— Как я узнал, куда вы от меня укрылись? — Он усмехнулся и, взявшись за багаж, договорил: — Тоже мне трудности! Что есть на свете такого, о чем бы я не мог узнать? Смешно и спрашивать...

Насилу справившись с дыханием, Вероника как можно более спокойно проговорила:

— Послушайте, не соизволите ли вы теперь перенести мои вещи в багажник моей машины?

— И рад бы, да это никак невозможно.

— К черту ваши рассуждения, мистер Спенсер! Тем более что я даже не понимаю их, — раздраженно проговорила она и, видя, что он приближается к ней, изо всех сил уперлась кулаками в его грудь.

Ралф вновь отступил. А Вероника зорко наблюдала за каждым его движением, преисполненная готовности дать должный отпор всем его поползновениям унять ее гнев, просто-напросто обняв и поцеловав...

Приходилось опасаться даже того, что он сграбастает ее и, перекинув через плечо, потащит в спальню. Потому-то она и не спускала с него глаз, держась на безопасном расстоянии.

Но так все и случилось. Он в один прыжок достиг ее и поднял на руки.

— Отпустите меня! Немедленно!

Вероника всячески пыталась освободиться: щипала его, колотила своими до смешного маленькими кулачками, дергала за волосы. Но ничто, увы, ей не помогло.

— Куда, к черту, вы меня тащите? — срывающимся от ненависти голосом вопрошала несчастная.

Но злодей молча пересек вестибюль, внес ее в свой кабинет и только тут поставил на ноги.

Вероника услышала характерный звук защелкнувшегося замка.

— Вы что, заперли дверь?

— На минуту-другую, не больше. Вам нечего опасаться.

Оправив юбку и пригладив волосы, она вперила в него взгляд, полный ненависти.

— Я предъявлю вам обвинение в похищении.

— Имеете право.

— Если я и согласилась поехать с вами, то лишь в надежде, что вы, как истинный джентльмен, осознав всю недостойность своего поведения, вернете ключи от машины и отпустите меня.

— Ну уж нет, мисс Хеймиш. Лучше не считайте меня истинным джентльменом.

Его непробиваемость была последней каплей, которая переполнила чашу ее терпения.

— Но почему?! — в сердцах выкрикнула она, и слезы бессилия пролились из ее глаз. — Черт вас возьми! Ведь по документам за мной оставалось право нарушить срок соглашения и выплатить остальную сумму долга деньгами. Первый взнос я уже внесла, приложив к своему письму чек. Чего же еще, мистер Спенсер, вам от меня нужно?

Он ответил не сразу. Сначала, осторожно взяв Веронику за плечи, подтолкнул ее к креслу и усадил, после чего прошел к своему столу, выдвинул верхний ящик и достал из него какую-то бумагу. И только после этого спокойно проговорил:

— Мне нужно вас, милая. Только вас.

Обернувшись, Ралф увидел, как побледнело ее лицо и омрачились зеленые глаза. Ему хотелось взять ее за плечи и встряхнуть, дабы вывести из состояния, в котором она пребывала с той самой минуты, как осознала исчезновение своей машины.

— Послушайте, Ралф...

— Нет, это вы послушайте. Вот вы сказали, что полюбили меня. Так неужели вы считаете, что после подобных высказываний можно просто взять и уйти?

Как ни старался Ралф смягчить интонации, но все же его вопрос прозвучал достаточно жестко.

— Вы хотели знать, почему я ушла от вас, — сказала Вероника с отвагой, которой вовсе не ощущала, — так я вам ответила.

— Да уж, оставили записку и сбежали.

— Чего же другого вы от меня ожидали? По-вашему, и полюбив, я должна была оставаться в унизительном положении наложницы по контракту? Да, в нашем соглашении оговорен срок, во время которого я должна исполнять роль вашей любовницы. И я бы не нарушила этот срок, если бы не изменились мои личные обстоятельства. Оказалось, что, полюбив, я не могу уже быть тем, кем была для вас все это время. Потому и ушла, так что не обессудьте...

Бессильное бешенство обуяло Веронику, сковав все ее члены. На щеках ее расцвели розы позора, который она только еще вообразила себе. Но глаза пылали огнем несломленной гордости.

Да, она сполна высказалась, но слова все еще рвались из ее разгневанного и страдающего сердца.

— Вы хоть представляете, чего мне стоило впервые заговорить с вами? Представляете? — гневно спросила она. — Вы, самоуверенный предприниматель, который в состоянии полностью контролировать свои эмоции. — Она встала с кресла и прошлась по комнате. — А я, совершенно неопытная тогда в сексуальном плане... Я решила вычеркнуть из своей жизни год, сыграв роль любовницы, после чего думала уйти и снова стать самой собой. — Она усмехнулась над наивностью тогдашнего своего решения. — Уйти с незатронутыми чувствами, с холодным сердцем...

Ралф слушал Веронику внимательно, не спуская с нее глаз. Когда она замолчала, спросил:

— Что заставило вас думать, что вы были для меня лишь развлечением?

— Вы можете иметь любую женщину, какую пожелаете. Лора, вероятно, просто одна из многих, желающих попасть в вашу постель. А я для вас была...

— Забавным исключением, вы хотите сказать?

— Да, примерно...

— Исключением, которое я с легкостью мог в любую минуту сменить на что-нибудь более привычное? — Он не дал ей возможности ответить. — И поэтому я работал как сумасшедший, чтобы вылететь домой на несколько часов раньше и скорее увидеть вас?

— Вас привлекал секс.

Он с трудом подавил желание схватить ее, прижать к столу и показать, каким привлекательным может быть секс.

— А разве сексом нельзя заниматься с любой другой женщиной?

— Думаю, можно.

— Por Dios!.. — В его голосе прозвучало нечто такое, что заставило ее содрогнуться. — Вероника, да за кого вы меня принимаете?

Она не смогла ему ответить. Рот ее будто свело.

— Не стану отрицать, что, принимая ваше странное предложение, я допускал с вашей стороны возможность мести, а потому нуждался в содействии правоведов, чтобы все мои права были соблюдены юридически.

Ралф помолчал, наблюдая, сколь тщетно пытается Вероника не выказать своих чувств, и усмешка коснулась его губ.

— Но вскоре выяснилось, что речь идет не о мести со стороны коварной дочери растратчика моих денег, — продолжал он, — а о жертвенности невинной девушки. Своим поведением вы заставляли меня подвергнуть переоценке свое первоначальное суждение. Сила духа, гордость, порядочность — всем этим вы, Вероника, владеете в полной мере, и это не могло не привлечь меня. Вот вы говорите, что меня привлекал секс. Поначалу так и было. Но постепенно обнаружилось и нечто другое... — он задумался, и в его темных глазах появилась неподдельная грусть. — Да, нечто гораздо более важное.

Вероника сжалась в кресле, боясь пошевельнуться. В кабинете было тихо, очень тихо. Она смотрела на Ралфа как зачарованная, не в силах отвести от него взгляда.

— Но Лора...

— Лора — это прошлое, — негромко, но жестко перебил он ее. — Приятная подружка, которая жаждала более постоянных отношений. — Тут он недобро ухмыльнулся. — Я же, поверьте, этого не хотел. Конец истории.

Он направился к своему столу, взял с него ту бумагу, что достал из ящика, и передал ей.

— Прочтите это.

Документ содержал менее двух страниц текста, и с юридической точки зрения все пункты были предельно ясны. Подписано Ралфом Спенсером и засвидетельствовано подписью его адвоката. Настоящим лишается юридической силы первоначальный документ, согласованный и подписанный Ралфом Спенсером и Вероникой Хеймиш. Иными словами, Вероника Хеймиш освобождается от всех долгов, числившихся за Матью Хеймишом.

— Почему? — воскликнула Вероника, и это был крик, исторгнутый из глубины души.

— Потому что я не желаю, чтобы между нами что-то стояло.

Вероника, казалось бы, должна была испытать большое облегчение, но чувствовала лишь невероятную опустошенность.

— Ралф, вы не должны были так поступать, — дрожащим голосом проговорила она. — Я способна выплатить вам все до последнего цента.

— Ваша честность и порядочность, Вероника, не вызывает сомнений. — Он обошел стол и приблизился к ней. — Вы отказывались брать у меня деньги. Вы ограничивали себя в приобретении одежды. Да и то, уходя, оставили все в моем доме. — Он засунул руки в карманы брюк. — А к своему письму приложили банковский чек на более крупную сумму, чем заработано вами за последние три месяца.

— Это очередной взнос в счет выплаты долга.

— Я не принял его, просто выписал чек на эту сумму и перевел в банк на ваше имя, — сказал он, с трудом подавляя гнев. — Да вы хоть представляете, что я почувствовал, когда вернулся домой и обнаружил, что вы ушли? Представляете или нет? Или даже не подумали об этом? — Тут ему на миг изменила обычная выдержка и он страстно взмолился: — Слава тебе Господи, что было за полночь и в тот момент я еще не сумел выяснить, где вы находитесь.

Вероника не проронила ни слова. Дыхание у нее перехватило, она лишь молча смотрела, как он ерошил пятерней свои волосы, приводя их в полный беспорядок.

— А случись мне найти вас сразу, то, пожалуй, и убил бы сгоряча, — сказал он с подавленным бешенством.

В этот момент зазвонил телефон. Ралф поднял трубку, послушал, бросил несколько кратких реплик, еще послушал, с чем-то согласился и закончил разговор. И только тут осознал, что во все время разговора в упор смотрел на свою бывшую партнершу.

В огромном кресле она выглядела еще более хрупкой и беззащитной. Как изысканная фигурка из тонкого венецианского стекла, со страхом подумал он, стоит прикоснуться, как она с хрустальным звоном разобьется.

Он тихо улыбнулся ей, склонился к ее тонкой руке и приник к ней губами, от чего она пришла в замешательство.

Вероника чувствовала себя взвинченной, совсем как подросток на своем первом свидании, и это ощущение было столь же нелепо, сколь и смехотворно. Она прожила с этим человеком три месяца, занималась с ним захватывающим и умопомрачительным сексом... так что же, ради всего святого, ей нервничать?

— Вы доверяете мне?

— Ралф...

Он прижал палец к ее губам.

— Просто скажите «да» или «нет».

— Да, — тихо вымолвила она.

— Я кое о чем хотел бы попросить вас.

Ох, пожалуйста, только не просите меня остаться вашей любовницей, взмолилась она про себя. Я этого не перенесу.

— Будьте моей женой.

Вероника слышала прозвучавшие слова, но поверить тому, что слышит, не могла.

— Нашли время шутить...

Но Ралф не шутил, он был вполне серьезен. Она и сама это видела по выражению его лица, по тому, как помрачнели его глаза.

Чувство поднялось из самых потаенных глубин ее сердца, и ей не сразу удалось взять себя в руки, глаза ее блестели от готовых пролиться слез.

— Madre de Dias, — тихо промолвил Ралф. — Только не плачь, радость моя.

— Я не плачу, — ответила она, хотя две блестящие дорожки уже пробежали по ее щекам.

Быстро смахнув непрошеные слезы, Вероника подняла голову и взглянула на него затуманенным взором. Затем, когда он провел пальцами по ее щеке, слабо улыбнулась.

— Я люблю вас... тебя. Не плачь, родная моя девочка. Это я во всем виноват. Мне бы раньше поговорить с тобой...

Он наклонился, прикоснулся губами к ее рту и так нежно и невероятно сладостно поцеловал ее, что от одного этого высохли бы всякие слезы.

— Ты забрала мое сердце, пленила душу. Я хочу, чтобы ты и только ты оставалась со мной всю жизнь.

Ралф поднял Веронику на руки и понес к лестнице. Войдя в спальню, он поставил ее на ноги и обнял.

Боже всемилостивый, какое это счастье. Ничего подобного не испытывала Вероника в своей жизни. Жар его тела, его запах... Это все равно что возвратиться домой после долгой отлучки. И эта радость усугублялась его признанием, что дело не только в сексе, что он ее любит.

— Милая, ты не прочь съездить со мной в Париж?

— Сколько себя помню, всегда мечтала побывать там.

Он улыбнулся при мысли о билетах на самолет, лежавших в ящике его письменного стола.

— А ты не будешь возражать, — спросил он, — против небольшого свадебного торжества?

— Ну, только если близкие друзья...

— В воскресенье, — сказал он, ожидая бурных возражений.

Но она лишь сказала:

— Мы не успеем...

— Нет, — тягуче заговорил он. — Мы успеем, родная. Я уже заказал церковную службу, договорился с поставщиками провизии для небольшого свадебного приема. А на следующий день, в понедельник, мы вылетаем в Париж.

Вероника только и смогла, что слабым эхом повторить:

— Так, значит, уже в воскресенье?..

Он поцеловал ее, и на этот раз поцелуй был глубокий и страстный. Потом спросил:

— А что, pequena, у тебя есть какие-то возражения?

— Нет, Ралф, — ответила она, обвив его шею руками. — Больше никаких возражений...

Ралф начал расстегивать пуговицы на ее кофточке, затем обнажил ее плечи и коснулся губами любимого местечка у основания шеи.

— Радость моя, ты ничего не забыла? — мягко спросил он.

Она была занята, расстегивая пуговицы его рубашки.

— Что именно?

Ее бюстгальтер упал на пол, и он нежно заключил в ладони ее груди.

— Ну, как же! Ты до сих пор не сказала мне «да».

Она атаковала его ремень, расстегнула брюки, после чего ее руки скользнули под шелк его трусов.

— Ну... Что ж делать, — проговорила она и на какой-то момент умолкла, издав стон, поскольку он принялся целовать ее грудь. — Что ж, придется согласиться. Да, любимый, да!

— Тогда ты не должна возражать...

— Что такое?

— А то, что я организовал дело таким образом, что на две недели ты можешь забыть о школе. И учти, все по закону.

— И вы... ты посмел это сделать?

Шелковые трусы последовали за упавшими брюками, и Ралф застонал от смелости ее прикосновения.

— Ну, мистер, берегись!

Рука ее действовала весьма отважно, так что на этот раз пришел ее черед с улыбкой наблюдать за тем, как у него перехватило дыхание и как он изменился в лице.

Но и Ралф не остался в долгу. Отстранившись, он сказал:

— Не торопи события, милая.

И сам принялся за нее.

Ее слабость не замедлила явить себя, теперь уже ее дыхание стало прерывистым и хриплым, а тело обмякло под его дерзкими ласками. Ничего другого, как только взять ее на руки и отнести в спальню, ему не оставалось.

Словом, это была изумительная ночь. Оба они не спали, воспламеняясь друг от друга страстным огнем желания. И все никак не могли насытиться друг другом.

Все было позади. Все, что прежде омрачало их любовь, лишало ее полноты. Ей не приходилось более страдать от мысли о предстоящей разлуке, а он избавился наконец от необходимости сдерживать себя и все время чего-то недоговаривать.

В воскресенье выдался прекрасный день, солнце ярко сияло, а если на небесах и появлялись облака, то они были легче пушинки и ни в малой степени не заслоняли светила.

Патти и Тони в компании с адвокатом Ралфа, его добрым другом, присутствовали в качестве свидетелей на церковной службе, а затем и на скромном свадебном торжестве.

Вероника в изысканном шелковом костюме цвета слоновой кости и Ралф в черном костюме-тройке представляли собой великолепное зрелище. Эта пара была буквально создана друг для друга.

Стол был накрыт прямо на зеленом газоне поместья, и немногочисленные, но дорогие гости насладились вместе с новобрачными прекрасными кушаньями и добрым шампанским. Позднее, когда солнце уже садилось, окрашивая окружающий мир в золото и пурпур, гости удалились, и Ралф, взяв свою возлюбленную на руки, внес ее в дом. Теперь уже — хозяйкой.

Но Веронику ожидал еще один сюрприз. В этот момент раздался звонок от ворот, и Ралф, чмокнув жену в щечку, поставил ее на пол.

— Должно быть, подан лимузин.

И роскошный лимузин отвез их в лучший отель города, где они должны были провести первую брачную ночь. Из окна великолепного номера, расположенного на верхнем этаже гостиницы, открывался вид на величественную панораму гавани...

Стоя вдвоем у окна, они любовались видом залива, отражающего лунный свет. Оба долго молчали, завороженные красотой мира и торжественностью момента. Взглянув на супруга, Вероника увидела, что он обуреваем страстью, но сдерживает себя, чтобы продлить празднество и исполнить все, что положено новобрачным. Она решила помочь ему.

— Не пора ли нам спуститься поужинать? — лукаво спросила она заранее зная ответ.

— А ты голодна?

Вероника обняла его и заглянула в потемневшие от страсти глаза.

— Я изголодалась только по твоей любви, Ралф. — Она прильнула к нему, ощутила биение его сердца и, пока он не успел закрыть ее рот поцелуем, договорила: — Твоя любовь, дорогой, вот все, что мне нужно для счастья.

Ралф заключил ее лицо в ладони.

— Моя любовь принадлежит тебе. Навсегда.

И наступила ночь любви, окрашенная на этот раз несказанной нежностью. Томительная, сладостная, бесконечная...