Вероника проснулась в том странном состоянии, какое бывает со всяким, заснувшим на новом месте. Но вот сознание полностью прояснилось, и она вспомнила, где она и что с ней произошло.
Вновь переживая события ночи, она огляделась и увидела, что в огромной постели находится одна. Взглянув на часы, вмиг вскочила с кровати и бросилась одеваться, потом умылась и наскоро нанесла на лицо немного косметики.
Времени оставалось только захватить сумку с учебниками, сбежать вниз по лестнице и...
В вестибюле ее поджидал Ралф.
— Присоединяйтесь ко мне, моя радость, позавтракаем на террасе.
Она метнула в него быстрый взгляд и заметила, что он как-то странно отводит от нее глаза. Никак мистер Спенсер смущен, удивленно подумала она. Неужели такие люди умеют смущаться?
— У меня нет времени завтракать.
Он приблизился к ней.
— А я думаю, что время найдется.
— Нет, не найдется.
Он сухо улыбнулся.
— Это у вас привычка такая, проснувшись, первым делом спорить?
Он без малейшего усилия отобрал у нее сумку и бросил ее на стул. Затем запустил всю пятерню в ее волосы, запрокинул ей голову и поцеловал в губы.
Ох, силы небесные!
Она невольно ответила на его пылкий поцелуй, но, будто опомнившись, отстранилась. Ее удивило, что он не попытался ее удержать.
— Мне пора идти, — пробормотала Вероника. — Не хотелось бы опоздать к началу занятий.
Черт возьми! Она все еще чувствует его у себя внутри. Потревоженные мышцы были болезненно напряжены, а он улыбался, будто знал, что она ощущает.
— Это займет, моя дорогая, всего несколько минут: овсянка, фрукты, глоток кофе.
— А вы обычно по утрам проявляете диктаторские наклонности?
— Привыкайте.
Кажется, ей здесь придется привыкать не только к этому! Главное, придется привыкать к самому этому человеку. А ведь одного воспоминания о событиях прошлой ночи достаточно, чтобы повергнуть ее в смятение.
Мысль о капитуляции казалась вполне здравой, тем более что она и в самом деле проголодалась.
Обмакивая банан в миску с кашей, Вероника думала, что это, должно быть, небесное блаженство, сидеть здесь по утрам, неспешно завтракать, наслаждаясь лицезрением окружающего ландшафта, и никуда не торопиться.
— Как ваша рука?
Вопрос был неожиданным.
— Хорошо. — Рука и вправду больше не болела, но слишком много движений все еще утомляло ее. — Завтра схожу в больницу на перевязку.
— Знаете, Вероника, лучше бы вам встретиться с моим доктором.
— В этом, Ралф, нет никакой необходимости. Речь идет всего лишь о перевязке.
Наконец-то она назвала его по имени.
Ралф откинулся на спинку стула и взглянул на нее с грустной задумчивостью.
— Зато вам не придется часами дожидаться приема в общественной больнице.
Что правда, то правда, времени на посещение бесплатной больницы может уйти немало. И, тем не менее, она не хотела пользоваться услугами его врача.
— Ничего страшного, мне это не впервой. Да и чем я лучше многих других людей? — Она доела кашу, выпила немного кофе и встала. — Спасибо, Ралф. А теперь мне действительно пора идти.
Составив тарелки на поднос, Вероника прошла на кухню и окинула ее завистливым взглядом. Большая, чистая кухня, оборудованная по последнему слову техники, поблескивала хромированными деталями. Но на более подробное знакомство с этим чудом времени не осталось, и она решительно открыла дверь, ведущую в вестибюль.
Через минуту Вероника уже садилась за руль своей малолитражки. И вскоре, выехав на главную автотрассу, мчалась к городу.
Ученики на первом уроке были весьма беспокойны, а во время третьего у нее появилось отчетливое ощущение, что что-то не так. Что-то должно случиться. Воздух буквально вибрировал от всеобщего напряжения.
Когда прозвенел звонок на большую перемену, Вероника попросила Тони задержаться. Предлог был вполне безобидный, она принесла ему небольшой томик с пьесами Шекспира.
— Спасибо, мисс Хеймиш, я верну его в целости и сохранности.
Классная комната была пуста, дверь закрыта.
— Ты ничего не хочешь мне сказать?
— Нет, ничего.
— Тони, я и во время большой перемены нахожусь при исполнении служебных обязанностей. Так что ты лучше сам мне скажи, куда мне следует заглянуть через какое-то время?
Она заметила проблеск надежды в его пасмурном взгляде, но парнишка тотчас вновь потупился, не позволяя себе принять чью бы то ни было помощь.
— Я не могу ничего вам сказать.
— Неужели из этой ситуации нет выхода?
Его глаза были тусклыми и ничего не выражали. За этим стояло знание того, что не сегодня, так завтра его все равно достанут. За этим стояла обреченность, но и решимость пройти все до конца.
— Да уж, выхода нет. Я пойду, мисс Хеймиш.
Тони подошел к двери, открыл ее и, выйдя, тихо закрыл за собой.
Вероника догадывалась, куда и зачем он пошел. Она схватила свою сумку, вышла в коридор и направилась в учительскую столовую. Немного пошептавшись с одним из коллег, она получила союзника. Вместе они предприняли рейд вокруг здания школы.
Явление шайки драчунов было делом обычным, и школа платила офицерам охраны за патрулирование прилегающей к школе территории. Но подростки проворны и находчивы. Даже слишком проворны и находчивы, когда им нужно достичь своей цели, подумала Вероника, завидев потасовку под окнами класса искусств.
Конечно, это была уловка. Настоящая драка происходила в другом месте. И Вероника догадывалась, где именно.
Но не помогло ни то, что она угадала верно, ни то, что сразу бросилась на выручку Тони. Парнишку избивали смертным боем. Наркотики ли тому виной, или две группы делят территорию... Сейчас это не имеет значения. Главное, как можно быстрее остановить их.
И ей, вдвоем с коллегой, удалось это. Тут, кстати, и охранники подоспели. Но она все же схлопотала удар, ловко направленный в ребра. Тони оказали первую помощь, затем решено было отправить его в больницу, поскольку требовалось наложение швов. Мамашу мальчика отыскать не удалось, отца не было в городе. Вероника вызвалась проводить его и села в машину «скорой помощи».
В больнице Тони сделали рентген, наложили швы и решили госпитализировать.
Палату Вероника покинула почти в шесть часов. Отыскав телефон-автомат, она позвонила Ралфу.
— Это Вероника. Я в больнице. Примерно через полчаса буду... — Никак не хотело выговариваться у нее слово «дома».
— Что-то с вашим отцом?
— Нет, Тони здорово избили. Я поехала с ним на «скорой».
— Куда его положили?
Она назвала больницу.
— О, это далеко. Ведь вы без машины.
— Ничего, Ралф, я возьму такси.
— Ждите меня там. Вы слышите, Вероника?
— Да, хорошо. Спасибо.
Ралф положил трубку, пробормотал несколько ругательств и направился в гараж.
Через пятнадцать минут он подкатил к главному подъезду больницы. Она ждала его снаружи, возле автоматических дверей, ее рука непроизвольно потирала бок. Часть волос выбилась из пучка, прядями свисая на плечи, и, когда она садилась в машину, он успел заметить ее крайнюю усталость и напряженное выражение бледного лица.
— Прежде чем тронуться с места, хотелось бы кое-что выяснить. Надеюсь, вы не получили новых ранений?
Вероника весьма красноречиво взглянула на него.
— Ведь это не на меня напали.
Он бы не удивился, узнав, что она, спасая своего ученика, ввязалась в кровопролитную битву.
— Надеюсь, вы сами не принимали участия в сражении?
В этот момент она заметила, что к ним направляется офицер охранной службы.
— Дослушайте, если мы тотчас не уедем отсюда, вам придется платить штраф.
«Мерседес» легко тронулся с места и, выехав за территорию больницы, помчался в сторону пригорода.
— Вы не ответили на мой вопрос.
Вероника пожала плечами.
— Я находилась при исполнении служебных обязанностей. А о разгоне драк заботятся охранники, школа им за это платит.
— А как Тони?
— Четыре сломанных ребра и сотрясение мозга, — скучным голосом доложила она, хотя в ушах у нее до сих пор стоял треск его костей. — Нам нужно подъехать к школе, за моей машиной.
Ей хотелось принять душ, слегка перекусить и на всю ночь завалиться спать. Именно в таком порядке.
Через двадцать минут удалось исполнить первое — принять душ. Она вымыла голову, высушила ее полотенцем, затем натянула джинсы, трикотажный тон и, отказавшись от макияжа, отправилась на кухню, где Ралф жарил бифштексы.
— Вам помочь?
— Приготовьте салат, он в холодильнике.
Нашинковав листья салата, она добавила к ним авокадо, помидоры и сельдерей, подогрела в духовке хлеб, успев все сделать как раз к той минуте, тогда он подал на стол тарелки с бифштексами.
— Ланч, как видно, вы пропустили, — сухо заметил Ралф, наполнив бокалы восхитительным пино нуар — темным вином с легким хвойным привкусом и ароматом.
Но Вероника отставила бокал, выпив просто воды. Взяв кусочек хлеба, она разломила его и съела с салатом, затем принялась за мясо. Оно получилось вкусным, нежным, просто пища богов. Вероника с удовольствием съела несколько кусочков и, утолив голод, все же подняла бокал и сделала глоток вина.
— Спасибо, Ралф, все очень вкусно.
— Gracias.
— Завтра вечером готовить буду я, — сказала она, вновь обратившись к бифштексу.
— Нет, дорогая, завтра мы ужинаем в городе. Рука ее замерла на полпути от тарелки ко рту.
— Одни или в компании?
— В парадном зале одного из городских отелей состоится благотворительный бал.
— Вы ставите меня в тупик.
Последние семь месяцев она жила одной работой. На общественную жизнь не оставалось ни минуты времени.
— Завтра мы обязательно пройдемся по магазинам и что-нибудь вам купим.
Вероника какое-то время просто жевала. Затем сказала:
— Совсем не обязательно. У меня есть что надеть.
— Не сомневаюсь, — мрачно отозвался Ралф.
— Я имею в виду вечернее платье, — уточнила она. — И вообще, не хотите ли вы потратить деньги лишь для того, чтобы увидеть мою реакцию?
Он взглянул на нее со сдержанным удивлением.
— Какова же была бы ваша реакция?
— Зависит от обстоятельств.
— От каких?
Она выдержала его взгляд.
— Будут ли эти расходы оплатой за предоставляемые услуги, или они увеличат сумму моего долга.
— Надеюсь, мы сумеем как-нибудь определиться со статьями расхода.
Он закончил есть и откинулся на спинку стула, лениво наблюдая за движениями ее рук, когда она очищала свою тарелку.
— Скажите, почему вы избрали в качестве профессии преподавание?
Ралф взял свой бокал и отпил вина.
— Потому что в свое время решила, что это важное и нужное дело, — просто сказала она и, глядя на его чувственный рот, не к месту вспомнила его поцелуи, которые действовали на нее не хуже вина.
— И вы полагаете, что справляетесь с этим важным и нужным делом?
— Надеюсь, что так, — отведя глаза от его губ, сказала она. — Во всяком случае, я стараюсь.
Он посмотрел бокал на свет и сделал еще глоток вина.
— Вы сами выбрали школу, или школа выбрала вас?
— В тот момент открылась вакансия. — Помолчав для большего эффекта, она договорила: — Я выиграла конкурс.
— И много народу участвовало в этом конкурсе?
— Нет, не очень.
Да и многие ли захотят преподавать в общественной школе с далеко не блестящей репутацией.
— Вам доставляет удовольствие учить ребят из неблагополучных семей?
— Это разговор, имеющий какое-то значение, или просто обмен словами?
— А разве это не может быть и тем, и другим?
Ралф допил вино, аккуратно сложил салфетку, а она наблюдала за его руками, вспоминая, как они ласкали ее, доставляя немыслимое наслаждение.
В животе ее что-то дрогнуло при мысли о предстоящей ночи, и чувственность, пробудившаяся где-то в глубинах ее естества, разлилась теплой волной по всему телу, так что она не могла больше просто сидеть и ничего не делать.
— Я уберу со стола и займусь посудой.
Вероника претворила слова в действие, но ненадолго избавилась от смущающего присутствия любовника, ибо он последовал на кухню за ней.
Всего лишь несколько минут понадобилось, чтобы вымыть тарелки и вилки с ножами, протереть поднос и сполоснуть раковину.
— Вам нужно познакомиться с домом, — сказал Ралф, выходя с нею в вестибюль. — Официальная комната для отдыха, официальная столовая, гостиная, кухня, прачечная — на этой стороне вестибюля. Напротив — библиотека, она же — кабинет, затем игровая, тренажерный зал и гаражи.
Огромные комнаты, прекрасно меблированные, приятное сочетание мраморных плит с узорными восточными коврами. Приглушенный свет, не утомляющий зрение, вообще колорит интерьера был неярок, сдержан, а смелые цвета можно было видеть лишь в офортах и живописных полотнах.
На верхнем этаже, как и думала Вероника, было шесть гостевых спален, каждая с собственной небольшой гостиной и ванной.
Для одного человека дом, пожалуй, великоват.
— Постоянной прислуги у меня нет. Людей для уборки дома я нанимаю, а о территории забочусь сам.
Это ее немного развеселило.
— Трудно представить, что хозяин этого имения тратит свои выходные на стрижку газонов и садовые работы.
— Считаете, это не в моем характере?
Она ответила не сразу, а лишь после того, как они спустились в вестибюль.
— Да нет, Ралф, просто я представила себе такую картинку, и мне это показалось забавным. А вообще-то я не уверена, что достаточно хорошо знаю ваш характер.
Он поднял брови и приостановился.
— Странно, а мне казалось, что вы все уже про меня поняли.
— Нет, далеко не все... Я допускаю, что вы глубже, чем кажетесь, — задумчиво предположила она, спускаясь за ним следом в полуподвальный этаж.
Действительно, что она знает о нем? Очень мало, продолжала размышлять Вероника. О его успехе и о том, как стремительно он достиг его, в обществе было известно всем. Внешние атрибуты преуспевания и богатства он демонстрировал с непринужденной легкостью. Но всегда ли так было?
Подчас он казался довольно примитивным, но это лишь на первый взгляд. Его спокойствие исходило из уверенности, что он обладает не только физической силой. Была еще сила власти, которую он имел. Но что-то в его натуре явно говорило о безжалостности, и это ее тревожило. Подчас от общения с ним по коже ее пробегала дрожь. Вероятно, он мог бы стать добрым другом, но инстинкт предостерегал ее, что это, скорее, грозный противник.
— Да, кстати! Чтобы не забыть. Вам назначено завтра, в девять тридцать, явиться к моему врачу, чтобы он снял швы с вашей раны, — проинформировал ее Ралф, когда они приближались к гостиной.
В гостиной он включил телевизор и предложил ей посмотреть новый фильм. Затем удобно расположился на диване, жестом пригласив ее сесть рядом. Но Вероника сделала вид, что не заметила этого жеста, и отошла к полкам с книгами, рассматривая названия.
— Мне ничего не стоит сходить в обычную больницу, — она попыталась отказаться и от этого предложения.
— Мы уже говорили об этом раньше.
Вероника повернулась к нему.
— Ну, в таком случае, мистер Спенсер, придется, как видно, поговорить еще раз.
— Вы предпочитаете потратить как минимум два часа, ожидая приема в общественной больнице, нежели посетить частного хирурга, который примет вас как максимум через пять минут?
И в самом деле, смешно возражать против железной логики его рассуждения. Тем более, завтра предстоит напряженный день. Нужно навестить отца, потом Тони. А Ралф еще наметил поход по магазинам.
Она выбрала книгу, подошла с ней к дивану и тихо сказала:
— Хорошо. На этот раз придется, как видно, подчиниться.
Он взял у нее из рук книгу, машинально прочитал название, посмотрел на Веронику снизу вверх и усмехнулся.
— Значит, капитуляция? Итак, милая, иногда вы умеете подчиняться?
— По обстоятельствам.
Вероника скинула домашние тапочки и с ногами забралась на диван.
Сначала прошли титры, затем начался фильм. Это была вполне жизненная история о дерзкой и бесстрашной молодой женщине, которая боролась с обществом и правовой системой, а в результате выиграла процесс, имевший большое значение для множества людей, пострадавших от загрязнения воды.
Давно же Вероника не была в кино, с год примерно, если ее не подводит память.
Фильм был превосходен, но и часу не прошло, как глаза ее начали слипаться, она то и дело клевала носом, и ей больших усилий стоило не заснуть. Усталость, как физическая, так и душевная, все-таки взяла верх, и она заснула, откинув голову на спинку дивана.
Ралф перевел взгляд с экрана на это объятое сном создание. Она казалась хрупкой, эта женщина, но впечатление было обманчивым. Прошлой ночью...
Его возбуждало воспоминание о том, как он овладел этим изящным телом. Шок открытия, то, как ее охватила боль, и то, как он уводил ее от боли к наслаждению, оказалось намного слаще всего, что он испытал прежде.
Когда картина закончилась, он выключил телевизор и свет, включил сигнализацию, затем взял Веронику на руки, поднялся на второй этаж и вошел со своей ношей в спальню.
Она так и не проснулась, и он, откинув покрывало и одеяло, положил ее в постель, затем осторожно расстегнул молнию на джинсах и, стараясь не разбудить ее, стащил их. Потом пришла очередь трикотажного топа и бюстгальтера.
Его глаза сузились при виде страшного кровоподтека, распространившегося с левой стороны на ширину трех ребер. Определенно, это не... Да нет, ведь он действовал крайне осторожно. Тем более что грубость в обращении с женщинами никогда не была частью его сексуального репертуара.
Итак, значит, она все-таки ввязалась в драку! Ралф накрыл ее одеялом, погасил лампу, стоявшую на прикроватной тумбочке с ее стороны, перешел на другую сторону и, скользнув под одеяло, лег рядом с ней.
Какое-то время он читал книгу, пока не ощутил ее движение и не услышал слабый стон, сорвавшийся с ее уст.
Дурной сон? Видно, ее и во сне преследуют бурные события этого дня.
А может, ее беспокоит свет? Он отложил книгу, выключил лампу и придвинулся поближе к своей любовнице. Не просыпаясь, она прильнула к нему, будто приветствуя тепло и покой, который он ей предложил.
Лунный свет проникал сквозь неплотно прикрытые жалюзи, образуя чересполосицу теней, проходящих через всю комнату.
Ралф поднял руку и отодвинул упавшие на ее лицо прядки волос, затем наклонился и поцеловал ее в макушку.
Вероника проснулась незадолго до рассвета и почувствовала, что она не одна. Несколько минут она лежала неподвижно, затем пошевелилась и немного изменила позу.
Медленно повернув голову, она смотрела на спящего Ралфа. Расслабившись во сне, он утратил свой суровый вид, и она могла подробно рассмотреть все его лицо, вплоть до густых длинных ресниц, загибающихся на концах. Смуглая, оливкового оттенка кожа, тени, залегшие под скулами, небольшая горбинка на прямом носу, мужественно очерченный подбородок.
Вероника испытывала странное желание коснуться его щеки, провести по ней кончиками пальцев, ощутить легкую шероховатость бритой кожи, затем исследовать изгиб его рта.
Интересно, что он сделает, если она предпримет нечто в этом роде?
Ей хотелось вновь ощутить вкус его поцелуя.
Вновь почувствовать ту нежность, которую он проявил после того, как впервые овладел ею. Скольжение его рук по ее коже, по тем местам ее тела, где таились источники наслаждения...
— Buenos dias.
Вероника вздрогнула, глаза ее широко открылись при звуке его голоса.
— Я думала, вы спите.
Разве он не говорил ей, что сон у него как у кошки, которая и во сне прислушивается к малейшему шороху? Это наследие тяжелого детства, и даже теперь, когда миновало столько лет, он не может избавиться от застарелой настороженности. Последние пять минут он явственно ощущал, что она смотрит на него.
— Я вижу, Вероника, вы хорошо выспались. Откуда ему про то знать?
— Кажется, я заснула, не досмотрев фильма. — Выходит, он отнес ее в постель и раздел? — Думаю, уже слишком поздно, чтобы... чтобы...
— Вы смущены, — констатировал он, бросив на нее беглый взгляд и слегка улыбнувшись. — Немного, но смущены.
— Пора вставать.
— Нет, не пора.
Он наблюдал, как потемнели изумрудные глубины ее глаз, как расширились зрачки и чуть дрогнули губы, когда он поднял руку, чтобы отвести с ее лица выбившиеся пряди волос.
Подавшись вперед и глядя на нежную впадинку в основании ее шеи, он приник к этому месту губами, затем провел рукой по плечу и почувствовал, что тело ее отзывается на его ласку. Он медленно исследовал губами изгиб изящной шеи, будто пробуя на вкус эту нежную кожу, впитывая легкий ее аромат, а потом потихоньку двинулся в сторону плеча. Одна его рука скользнула ей на бедро, другой он ласкал ее грудь, угадывая все самые чувствительные точки ее тела. Затем он принялся целовать эту упругую и в то же время мягкую грудь, наслаждаясь атласной нежностью кожи, и она выгнула шею, почувствовав, как разгорается в ее теле пламя желания. Вопреки намерениям, она прильнула к нему, ожидая более тесной близости. Ее неуверенная рука погладила его по груди, задержалась немного, прежде чем провести по животу, а затем скользнула на бедро. Она хотела ощутить силу, которая и страшила ее и в то же время доставляла такое наслаждение.
Угадывая нерешительность любовницы, он накрыл ее руку своей, передвинул на несколько дюймов, и дыхание у нее перехватило. Ее прикосновение было таким легким, будто бабочка, пролетая, коснулась его своим крылом, и он ощутил мощное возбуждение, порожденное ее робким исследованием. Мужчина в такие моменты уязвим больше всего, подумал он. Отбросив одеяло, он встал перед ней на колени, раздвинул ее бедра и медленно овладел ею. Она страстно прильнула к нему и не смогла удержаться от невольного стона, ощутив его властное проникновение в глубины ее естества. А движения его все повторялись, и она, невольно подчинившись заданному ритму, начала отвечать ему. Это настолько сильно захватило и поглотило ее, что она забыла обо всем на свете. Существовало только слияние их тел. Был только этот мужчина, только этот момент, и стихийная всепоглощающая страсть, которая их объединяла. Потом она пережила вместе с ним нечто, что раньше было неведомо ей. Такого мучительного наслаждения не бывает, не должно быть, от него умирают.
Но она не умерла, а постепенно и очень медленно начала возвращаться к реальности, тело ее успокаивалось, довольное и расслабленное. Они лежали рядом, и она удивлялась его самообладанию. Его дыхание не участилось, сердце билось ровно, в то время как ее собственное в какой-то момент чуть не выпрыгнуло из груди.
Если бы она была немного опытнее, то могла бы улыбнуться и поддразнить его немного, покрыть легкими поцелуями широкую мускулистую грудь, возможно даже заняться его темными сосками, легонько терзая их зубами, пока он не застонет и не закроет ее рот долгим поцелуем. Она могла также позволить себе всякие другие вольности с его телом, просто чтобы услышать, как его дыхание станет хриплым и задыхающимся, и почувствовать быстрый рост мужской силы, вызванный желанием, пробужденным ею. В конце концов, разве не так ведут себя в постели настоящие любовницы? Но она ничего этого не делала. Слишком новы были для нее ощущения интимной близости, чтобы затевать подобные игры. И она просто неподвижно лежала, ощущая на теле ласковое движение его пальцев и легкие поцелуи, которыми он покрывал ее плечо.
Вероника не заметила, как задремала. Разбудил ее шум воды, доносящийся из ванной Ралфа. Взглянув на часы, она встала, взяла перемену одежды и направилась в свою ванную.