Глава 1

Жизнь — это непостижимая череда сменяющих друг друга как стандартных, так и удивительно странных, а порой — и безумных событий, вовлекающих нас в мир глубоко противоречивых эмоциональных переживаний, наполненных либо душевным спокойствием, либо страхом, тоской и обреченностью. Мы, как беспомощные существа в руках неугомонной судьбы, стремящейся разнообразить наше существование и оттого бросающей нас от привычных спокойных берегов к берегам далеким, неизведанным, а порой — и опасным. Но как скучна и бесполезна была бы наша жизнь, когда бы все в ней было упорядочено: один день сменял бы ему подобный и каждый последующий шаг был бы известен нам, так как был бы нами уже однажды пройден. Где каждое существо занимало бы свое, предназначенное ему, место и один лишь сухой прагматичный разум управлял бы нами.

И даже если кто-то выступит за этот мир, ему не удержать его таким всегда, ибо даже самый точный механизм дает сбой, и эта идеальная система нарушится в миг и приведет к хаосу. Но это и будет наша настоящая жизнь, ибо только изменения, ощутимые и слегка заметные обеспечивают движение вперед и открывают перед нами огромные возможности, направляя нас к нашему загадочному будущему. И наша задача — успеть и быть готовыми к встрече с ним.

Как расценивать подобные события: считать ли их значимыми, необходимыми, или они таят угрозу и разрушают нас? Столкнувшись с ними, мы уже не осознаем этого, разум уступает место импульсу, и в порыве жизнеутверждающего безумства мы, каким-то образом, понимаем, что важно лишь то, что мы должны стремиться к ним, суметь заметить предпосылки этих событий, направить свои действия навстречу к ним и воспринимать их как дар судьбы.

Но для них нужна соответствующая почва. Наша жизнь должна быть идеальной и размеренной, чтобы в ней вдруг произошли бы изменения. Когда, достигнув всего и задумавшись о том, что нет в мире более ничего, что можно было бы желать, мы неожиданно оказываемся в центре событий столь непредсказуемых, что мы не в состоянии даже угадать, какими могут быть их последствия.

Был ли готов Джеральд Уитни, скромный, но очень талантливый ученый, блестящий историк, специалист в области Древнего Мира к тому, что, проснувшись однажды обычным утром, он встал на путь к удивительным событиям, кардинально изменившим всю его жизнь и его самого.

К сорока годам он имел все: отмечая этот факт, необходимо сказать, что с самого рождения его жизнь была интересна и насыщена. Он родился в семье образованных и богатых родителей, имевших благородный и утонченный вкус во всем и сумевших воспитать единственного сына в атмосфере тепла, уважения и абсолютной внутренней гармонии. Семья много путешествовала, и Джери с детства увлекался культурой и историей других народов. Это увлечение в дальнейшем вылилось в одержимость, жизненную необходимость и, окончив исторический факультет Бостонского университета, он провел пять лет в изучении истории и культуры Древнего Востока, в результате чего получил степень доктора наук.

Но более всего доктор Уитни интересовался историей Древней Греции и Рима. Прикосновение к культуре народов этих государств вдохновляло его, приводило в восторг. Он был всецело погружен в этот мир и с трепетом относился к каждому новому источнику знаний о нем.

Однако Джеральд Уитни не был закрытым хранилищем бесценных знаний. Он издал ряд книг, читал лекции в родном университете, а затем предпочел уйти в частную школу и работать там, в качестве учителя истории.

Он был замечательным человеком: добрым, порядочным и открытым. В чем-то немного сентиментальным, как все гениальные люди, но и как все гениальные люди, он был абсолютно нетщеславным и поэтому довольствовался в своей жизни ровно тем, что имел. И сам он с уверенностью мог сказать, что имел всё и от того был счастлив.

Он был женат и имел двух детей: пятилетнюю дочь — Алису и трехлетнего сына — Николаса. Его жена, Лиз была врачом. Вот уже несколько лет она работала в центре исследований психологических процессов человека и принимала участие в разработке уникального научного эксперимента.

Семья жила в небольшом загородном доме, окруженном прелестным маленьким садиком и огромными цветочными клумбами. Каждое утро все просыпались рано и вместе завтракали. Оживленный разговор за столом сопровождался радостными криками детей, восторженно хваставшихся своими рисунками перед родителями и друг перед другом. Затем Джеральд и Лиз уезжали на работу, а дети оставались дома с няней, дожидаясь родителей, бегая по дому и затевая весёлые, шумные игры.

Жизнь семьи текла своим чередом, и ничего в ней не предвещало никаких изменений. Все повторялось изо дня в день, из месяца в месяц, из года в год…

И в тот, казалось, ничем не приметный апрельский день все началось, как обычно.

 

Глава 2

— Таким образом, в ходе беседы, рядом последовательных вопросов, Сократ изобличал собеседника в противоречиях, устраняя тем самым, мнимое знание, а беспокойство, вызываемое у собеседника в такой беседе, побуждало его мысль к поиску истины, что позволяет считать, что Сократ вступал в увлеченный спор с любым человеком не с целью переубеждения последнего, а для достижения истины… — профессор Уитни спокойно ходил по аудитории, излагая мысли, как обычно, логично и последовательно. Он внимательно всматривался в лица своих учеников и про себя радовался их пониманию материала.

Шел первый семинар по Сократу. Согласно заданию, полученному учениками после лекции, они должны были самостоятельно изучить все возможные дополнительные источники информации о древнегреческом философе и подготовить для всеобщего обсуждения наиболее интересные темы.

— Да, Саймон? — спросил Уитни первого желающего выступить ученика.

— Профессор Уитни и уважаемые коллеги! — откашлявшись, начал свое выступление Саймон Рейн, имевший авторитет самого сознательного книжного червя в классе. — Я согласен, Сократ, действительно, был мастером спора. Но, как мне кажется, далеко не всегда его цели были абсолютно безобидными.

— Интересно! Что именно ты имеешь в виду? — спросил Уитни и отошел к окну.

Класс оживился: кто-то глубоко и артистично вздохнул, а одна из учениц, Келли покачала головой и недовольно сгримасничала — все знали, что конек Саймона — сказать что-то экстраординарное.

— На мой взгляд, — невозмутимо продолжал Саймон, — Сократ злоупотреблял своими способностями убеждения — попросту, мошенничал. Ведя спор, он мог убедить своего собеседника сначала в одной, а затем — в другой своей точке зрения. Причем, слушатель одинаково верил и в первую, и во вторую правду. Какую из этих двух правд считать правдой, и где гарантия, что кроме этих двух правд нет третьей правды, о которой благородный Сократ умолчал. Он мошенничал!

Все это время критично качавшая головой Келли, теперь подскочила и бросилась в спор с Саймоном.

— Тебе бы только кого-то оболгать! — воскликнула она. Сократ, действительно, обладал высоким мастерством убеждения, но никогда не обманывал людей, в отличие от своих современников-софистов. Его истины строились на искренней точке зрения, в рамках тех знаний, которые были доступны человеческому разуму той эпохи. Сократ имел твердые убеждения и ценил принципы, на которых строилась истина.

Удовлетворенный Уитни стоял у окна, с доброй улыбкой покорно наблюдая разгоряченный спор классных активистов. Каждый высказывал свое мнение: в дискуссии вспомнили и Диогена Лаэртского, восхвалявшего демократичность Сократа, и осуждавших его, завистников и будущих обвинителей Мелета, Ликона и Анита. И о том, что, по мнению того же Диогена, Сократ был первым казнен по суду за, якобы, "не чтение" богов. И, уже более успокоившись, ученики обсудили привычки Сократа, его отношение к жизни и, особенно — строгое соблюдение им здорового образа жизни, позволившее ему одному выжить во время эпидемии чумы в Афинах. А так же — о том, что, уже, будучи стариком, Сократ учился играть на лире, не считая это зазорным…

"Как приятно, — подумал Уитни уже после занятий, идя по школьному коридору, — что современная молодежь не остается безразличной к великим людям, жившим и творившим много веков назад…"

 

Глава 3

Ни для кого не было секретом, что Уитни получал огромное удовлетворение от своей работы. Покидая повседневный школьный мир, он чувствовал себя полезным человеком, и осознавал, что каждый прожитый им день был частью мощного созидательного механизма, в котором он занимал ключевое место.

Уитни отличался от тех людей, которые находили себя либо только в работе, спасаясь в ней от семейных неурядиц, либо только в семейной жизни, растворяясь в ней от рабочих проблем — для Уитни и работа, и дом были одинаково содержательными и важными факторами его жизни. С того момента, как Уитни выходил из школьного мира, он погружался в мир, не менее богатый и интересный для него — мир его семьи.

И в тот вечер, направляясь к своей машине, он испытывал огромную радость оттого, что, сделав все необходимое на работе, он возвращался домой.

Он уже ехал по загородному шоссе, как вдруг, зазвонил телефон. "Вот так, — подумал Уитни, — оставил его в машине и весь день удивлялся отсутствию звонков…"

— Да! — ответил он.

— Джери?! Это — Чарли! Не верю, что наконец-то дозвонился! Что случилось?! Почему не отвечал?!

— Все очень просто, я оставил телефон в машине — забыл…

— Тебе пора немного отдохнуть! Оставленный в машине телефон, и все подобное — это первые признаки хронической усталости.

— Брось! Я не придаю этому такого серьезного значения! Тем более что это — не в первый раз.

— Нет, на этот раз тебе не отвертеться! В ближайшее лето ты едешь с нами в Европу!

— Я не так много зарабатываю, чтобы ездить в Европу! Если бы я был адвокатом, как ты, или — банкиром, как Стивен, я бы тоже позволил себе отпуск в Европе! — сказал Джери и улыбнулся.

Это была его любимая шутка. Всякий раз, когда речь заходила о том, что один из его двух друзей купил себе новую дорогую машину, или путевку на дорогой курорт, Уитни говорил снисходительно: "Конечно, если бы я был адвокатом, как ты, Чарли, или — банкиром, как ты, Стив, я бы тоже себе это позволил!"

Все прекрасно понимали, что Джеральд просто шутит. Роскошь никогда не привлекала его. Он никогда не стремился к большим деньгам, хотя многие его друзья и знакомые были очень богатыми и преуспевающими людьми. Джеральда Уитни все уважали и ценили за его доброту, талант и естественность.

— Перестань шутить, Джери. Подумай о Лиз и своих детях! Пэм не дает мне покоя — только и говорит о семейной поездке! Она мечтает, что все три семьи поедут вместе. О деньгах не думай… В конце концов, я могу тебе одолжить — это не так дорого, как ты думаешь.

— Значит, вы с Пэм решили ехать в Европу?

— Тебе, действительно, пора отдохнуть! Ты опять не так все понял! Европа — цель нашего летнего отпуска. А сразу после празднования годовщины нашей свадьбы мы решили съездить одни на недельку куда-нибудь в тихое местечко к морю. Ну ладно, я звонил тебе только для того, чтобы напомнить о субботе. Я надеюсь, что ты об этом не забыл?!

— Конечно же, нет! Мы с Лиз и детьми обязательно будем!

— Позвони домой! — напоследок сказал Чарли. — Лиз может волноваться! До встречи!

— Не беспокойся! Увидимся в субботу! — ответил Уитни.

Отключив телефон, он глубоко вздохнул и подумал: "Как летит время! Вот уже двадцать лет прошло со свадьбы Чарли, а кажется, что это было вчера!"

Оставалось миль пять, но Уитни все же решил позвонить жене.

— Лиз, дорогая, ты не потеряла меня? Я еду домой! Представляешь, я оставил телефон в машине! Чарли весь день не мог дозвониться… Ты не звонила мне сегодня?

— Я звонила, но именно так все и поняла. Мне кажется, что если бы с тобой что-нибудь случилось, я бы это почувствовала…

— Ты чем-то взволнованна?

— В общем, ничего серьёзного! Дети не могут найти Билли… Бегают, ищут его по всему двору, и Мэри вместе с ними.

Билли был маленьким беленьким щенком — любимцем всей семьи. Не смотря на то, что в своих веселых играх дети иногда забывали о том, что Билли — маленькое, беззащитное создание, и могли резко оттолкнуть его, даже шлепнуть, Билли, во что бы то ни стало, старался находиться в центре внимания всей семьи и стойко сносил всё, что с ним делали его любимые маленькие хозяева. То он был наряжен Алисой в какое-нибудь разноцветное платье и изображал королевского пажа. То летал на мече, когда Николасу вздумывалось играть с ним в футбол. Однажды, подъезжая к школе, Уитни обнаружил его у себя в машине и, так как отвозить его назад не было возможности, Уитни был вынужден держать собаку в своем рабочем кабинете, что доставило ему много проблем… Кроме того, Алиса и Николас обожали устраивать шумные игры прямо в доме. Когда они, крича и визжа от восторга, вместе с лающим Билли, носились то вверх, то вниз по лестнице, передвижение по дому для всех других его обитателей было, просто, небезопасным. Но Билли был ещё и очень хитрой собакой — иногда, когда ему надоедало участие в играх детей, он прятался в самых дальних местах дома или двора, и дети вместе со своей няней Мэри сбивались с ног в поисках любимца. А он появлялся лишь тогда, когда дети, проискав его долгое время, переключались на другое занятие. И тогда всё начиналось снова… Обрадованные его появлением, дети тут же бросали все дела и затевали очередные, еще более вздорные, игры, в которых отдохнувший Билли вновь принимал самое активное участие.

— Я сейчас подъеду, — сказал Уитни, — тогда и разберёмся во всём!

 

Глава 4

Уитни вошел в дом и был, буквально, сбит с ног детьми. Алиса и Николас нарядились какими-то забавными мифическими существами и бегали по дому, визжа от удовольствия. Билли уже бегал вместе с ними.

— Я смотрю, пропавший герой уже нашелся? — спросил Уитни. — Что же у вас случилось на этот раз?

— Мы играли в древних богов, папочка! — ответила Алиса. — Билли должен был изображать керинейскую лань. Николас решил закрепить ему рожки и выкрасить лапки в желтый цвет. Рожки Билли ещё вынес, а лапки выкрасить не давал. Вот он вырвался и убежал, и просидел где-то целый день.

— Зачем же тебе понадобилось красить Билли, а, Ники? — ласково обратился Уитни к сыну.

Но тот только смущённо улыбнулся.

— Ну, что ж, рассказывайте, чем же вы занимались, пока Билли от вас прятался?

В этот момент Алиса подбежала к Уитни, протягивая ему листок бумаги с какими-то рисунками.

— Папа, Николас опять все неправильно нарисовал! — кричала она.

Бедный Николас тянулся сзади изо всех сил, пытаясь вырвать лист у Алисы из рук.

— Отдай! — захныкал он.

— Ну почему же, неправильно? — спросил Уитни, взяв листок и усевшись в кресло.

— И кто же это? — не унималась Алиса.

— Этот могучий человек в тигровой шкуре, наверное, — Геракл? — поддержал сына Уитни с серьезным выражением лица.

— Ну вот, ну вот, папа сказал, что это — Геракл! — радостно воскликнул Николас, хлопая в ладоши и прыгая на месте от удовольствия.

— А это — кто? — не теряя надежды доказать свою правоту, лукаво спросила Алиса.

— Наверное, это — лань? — предположил Уитни, глядя на своих малышей. — Только, у нее рога — золотые, значит, надо было использовать желтый цвет.

— Я же сказала — неправильно! — засмеялась Алиса.

Уитни это не понравилось.

— Если ты знала, то должна была подсказать Николасу — ты, ведь старше его! — объяснил Уитни.

— Можно подумать, он бы меня послушал… — ответила Алиса. — А ты нам расскажешь сегодня про следующий подвиг Геракла?

— Конечно, — ответил Уитни. — А сейчас пойдемте в столовую. Мама зовет нас ужинать.

За ужином разговор продолжился.

— Значит, сегодня вы ещё и рисовали, маленькие историки? — поинтересовался Уитни.

— Это Николас весь день рисовал свои картинки к подвигам Геракла, а я смотрела, — ответила Алиса. — А потом я пошла поливать цветы.

— А почему ты сама не рисовала? — спросил Уитни.

— У меня не получился первый рисунок, и я решила больше не рисовать. Я не люблю делать того, что не умею! — кокетливо ответила Алиса.

— Зато, наш милейший доктор Джонсон считает, что умеет делать все! — неожиданно сказала Лиз. — В его возрасте обладать таким упорством!

— Неужели, никаких результатов? — спросил Уитни и, лукаво подмигнув детям, добавил: Вы можете стать свидетелями настоящей операции по пересадке мозгов!

— Не говори ерунды, Джери! — ответила Лиз. — При чем тут мозги?

— И все же, суть в этом — в мозгах!

— Речь идет о знаниях, об интеллекте, которым один человек при желании сможет поделиться с другим, в случае положительного завершения эксперимента! — пояснила Лиз.

— И каковы ваши прогнозы на это счет, доктор Лиз Уитни? — важно пролепетала Алиса, состроив удивительную гримасу.

— Мои прогнозы, маленькая шалунья? — ответила ей Лиз. — Я думаю, что все может получиться, если за дело взялся доктор Джонсон, даже если сейчас это кажется нереальным. Но доктор Джонсон продолжает нас удивлять. Он собрал всю нашу группу сегодня и заявил, что, по его расчетам, все подготовительные работы могут быть завершены уже через месяц. А затем он собирается проверить результаты на практике.

— А сама ты как считаешь? — спросил Уитни.

— Знаешь, — ответила она задумчиво, — наверное, он прав… Просто, мы так давно этим занимаемся, что привыкли к самому процессу. Хотя, довольно уже топтаться на месте. Он прав, что решил перейти к практике, если, конечно, найдет непосредственных участников эксперимента.

— Я могу участвовать в эксперименте! — воскликнула Алиса. — И поделиться своими знаниями с Николасом — ему их, явно, не хватает!

— Не нужны мне твои мозги! — пробурчал Николас. — Я все узнаю сам!

С этими словами, Николас взял со стола маленькую конфету и бросил её в Алису. Конфета упала на пол, где её тут же схватил Билли и съел.

— Не хватает, не хватает! — вновь начала дразниться Алиса.

— Дети, перестаньте шалить! — строго сказала Лиз. — Мэри, — добавила она, обратившись к няне, — уведите детей в детскую.

Тут Алиса взобралась на колени к отцу и спросила, не расскажет ли он еще одну историю о Геракле, на что Уитни ответил, что им нужно вначале принять душ и лечь в постель.

Пообещав, что именно так они и сделают, веселая компания удалилась в детскую.

Через несколько минут и Уитни отправился к своим малышам.

— Папа, — жалобно спросил Николас, выглядывая из-под одеяла, — разве, это хорошо — брать у кого-то его знания, получать их готовыми? Разве человек не должен все узнавать сам?

— Конечно же, ты прав, дорогой, — серьезно ответил Уитни. — Все нужно узнавать самому: больше читать, наблюдать, думать, смотреть познавательные передачи по телевизору…

— Папочка, а сказка? — пропищала Алиса.

— Ну, хорошо! Где мы остановились? — спросил Уитни.

— На керинейской лани, папочка, — ответила Алиса, удобно положив голову на маленькие кулачки, и закрыв глаза.

— Итак, — начал Уитни, Геракл сумел тронуть своим благородством сердце богини Артемиды и привез Эврисфею медноногую и златорогую лань. Но на этом его приключения не закончились. Его повелитель Эврисфей приказал ему убить Эриманфского кабана — чудовище, жившее на горе Эриманф и убивавшее своими огромными клыками всякое живое существо. Итак, Геракл отправился к горе Эриманф…

Уитни зевнул и посмотрел на своих малышей: они уже спали.

"Видимо, сегодня они, действительно, набегались со своим Билли, " — подумал Уитни и отправился к себе в комнату.

 

Глава 5

Когда Уитни вышел из комнаты детей, Лиз уже убрала со стола, и поднималась наверх, в спальню.

— Пэм звонила сегодня, — сказала она мужу, когда он вошел в комнату. — Хотела напомнить о праздновании годовщины свадьбы.

— Я тоже разговаривал с Чарли об этом, когда ехал домой, — отозвался Уитни.

— Пэм суетится как перед настоящей свадьбой! И я могу ее понять — такое событие! А затем они собираются к морю…

— Да, Чарли говорил, — пробурчал Уитни.

— И о поездке в Европу он тебе говорил?

— Говорил… — ответил Уитни и сел на кровать.

— Я так хочу поехать, Джери! И дети очень обрадуются. Я понимаю, тебе сейчас не всё интересно… Ты всё это уже видел… Но подумай, что видят наши дети. И Пэм, и Кейт хотят взять с собой детей. Джери, дорогой, не надо отказываться!

— О чём ты говоришь, дорогая Лиз? Я — первый человек, который заинтересован в том, чтобы показать своим детям как можно больше интересных вещей! Но, я не знаю, это должно осуществляться в несколько ином виде. Когда они станут постарше, я сам возьму их в какое-нибудь увлекательное путешествие. Но сейчас, это очень дорого! У нас с тобой нет таких денег, Лиз! И ты должна это понимать! Одно дело, когда речь идет о походе к морю, или о чём-то в этом роде, но — Европа! Лиз, это слишком дорого! Это так не похоже на тебя. Раньше ты так щепетильно относилась к денежной независимости. Любой намек на заем денег воспринимала за оскорбление. Что же случилось с тобой в этот раз?

— Ты прав! Сейчас я не думаю о деньгах. Но делаю это исключительно ради детей! В конце концов, Пэм и Кейт готовы занять нам необходимые деньги!

— Ясно! Это заговор!

— Дорогой! — сказала Лиз, немного сбавив напор. — Среди всего могут быть исключения… Подумай сам, ведь в этом нет ничего плохого. Это — замечательная идея! И план такой интересный! Вот послушай!

— Так, — вздохнул Уитни, — у вас и план есть…

— Постарайся все воспринимать серьезнее, Джери! — немного обиженно сказала Лиз. — На днях мы с Пэм и Кейт созванивались и обсуждали детали. Мы думаем ехать семьями — шестеро нас, взрослых и шестеро детей. Хотим купить огромный трейлер, украсить его шарами, цветами, разрисовать и поехать по самым интересным местам Франции, Германии, Англии… Чарли начал заниматься документами, визами. К тому же, в этом году у нас у всех так много разных юбилеев, во-первых, нам всем шестерым исполняется по сорок лет, во-вторых, годовщины свадеб: у Чарли с Пэм — двадцать лет, у Стивена и Кейт — пятнадцать, и даже, у нас с тобой — десять… Такие события нельзя пропускать! Время уходит, Джери, а радостных моментов в жизни — все меньше и меньше…

— Не расстраивайся, Лиз! — весело ответил Уитни. — Через каждые пять лет эти даты будут округляться: через пять лет всем нам будет по сорок пять, а через десять — по пятьдесят… Сплошная романтика!

— Перестань шутить, Джери! — сказала Лиз, вставая.

— Извини, дорогая! Идея, действительно, хорошая! Просто, я еще не совсем к ней готов. Я должен подумать. И если господин Чарльз Смит берет на себя юридическую сторону дела, а уважаемый Стивен Уайлдер — финансовую, то профессор Джеральд Уитни возьмет на себя организацию экскурсии… Значит, Европа?! Ну что ж, великолепно! Лувр, Тауэр, Дрезденская галерея и многое другое ждут нас! — с этими словами, Уитни поплелся в ванную.

— Вот увидишь, это будет прекрасный отдых! — довольно отметила Лиз, и поставила будильник, как обычно, на шесть утра…

 

Глава 6

— Вот увидишь, Джери, это будет прекрасный отпуск! — воскликнул Чарльз Смит, потирая руки от удовольствия.

Столик с разложенной картой Европы стоял под раскидистым деревом в прохладном спокойном месте.

Стоял прекрасный субботний день. Чарльз и Пэмела Смит праздновали двадцатилетие своей супружеской жизни. Приготовления к празднованию заняли около трех недель, и Пэмела старалась не зря. Дом в этот день выглядел великолепно — цветы, ленты, шары…

Для сада была приглашена специальная группа дизайнеров, которые придали кустарникам форму надписи "счастливая семья".

Было много приглашённых: друзей, знакомых, родных. Была также выделена площадка с бассейном для детей. Прямо в саду были расставлены столы, и играл духовой оркестр.

— Значит, вы и есть доктор Лиз Уитни, работающая в лаборатории доктора Джейкобса Джонсона? — пожилая дама с милым добрым лицом восторженно пожимала руку Лиз.

— Вы правы, — смущённо ответила Лиз, — я, действительно, работаю с доктором Джонсоном, но, право, это не стоит той важности, которую выражает ваша интонация по отношению к моей скромной персоне!

— Мой муж, — восторженно продолжала дама, — говорит, что в лаборатории Джонсона работают настоящие гении! Значит, это и к вам относится, моя дорогая!

— Что вы, я лишь ассистент доктора Джонсона…

— Опять ты скромничаешь, дорогая Лиз! — возразила неожиданно появившаяся Пэмела. — Я вижу, вы уже познакомились! Миссис Тейлор — давняя знакомая отца Чарли и внимательно следит за всеми продвижениями науки и техники. Зная, что ты, моя подруга, являешься одним из разработчиков эксперимента, миссис Тейлор, придя сюда, первым делом спросила о тебе.

— Мне говорили, что доктор Джонсон готовит нам настоящую сенсацию! — не унималась миссис Тейлор. — Я жду, не дождусь того дня, когда об этом будет объявлено открыто. Может быть, вы откроете мне секрет, и скажете, когда состоится презентация?

— О, боюсь, что точной информации нет даже у нас, миссис Тейлор… — вежливо ответила Лиз.

— Вы поступаете абсолютно правильно, дорогая моя, открывать секреты столь серьёзного дела нельзя никому!.. О, — воскликнула она неожиданно, — а вот и Анна Уайт! А я то думала, что она в Европе!

— Нет, она уже приехала вместе с сыном Кларком и внуками! — сказала Пэмела.

— Дорогие Пэмела и Лиз! Боюсь, мне придётся вас оставить! — отрапортовала миссис Тейлор.

— Ничего! — успела ответить ей Пэмела, прежде чем миссис Тейлор скрылась в толпе.

— Кто-то слишком много разговаривает в нашем ведомстве! — недовольно отметила Лиз.

— Вряд ли ты на сегодняшний день встретишь хотя бы одного человека в городе, который, хотя бы, косвенно не знал о разработках доктора Джонсона, тем более, если речь идёт о такой любознательной персоне, как миссис Тейлор. У неё всегда найдутся точные источники.

— Зачем же ей тогда понадобилось допрашивать меня?

— Пустая светская болтовня, дорогая Лиз… Ну да ладно, куда подевалась Кейт?

— Она сейчас подойдёт. Ей необходимо выяснить что-то, связанное с её сыном.

Пэмела пребывала в отличном настроении. Ничего не испортило ей торжества. И все её друзья ей в этом помогали. Но одна тревожная мысль все же беспокоила её, — она сквозила в её проницательных серых глазах. Та же мысль тревожила и Кейт Уайлдер, и Лиз Уитни — как пройдут переговоры их мужей по поездке в Европу.

Идея принадлежала Пэмеле, но подруги сразу же поддержали её, и у каждой из них было множество причин мечтать о поездке.

Никогда до этого им не приходилось так волноваться за свои планы. Все три семьи охотно откликались на подобные идеи и старались друг для друга изо всех сил, но вдруг Джеральд Уитни начал беспокоить своих друзей. Обычно легкий на подъем, он в этот раз не проявил привычного внимания и интереса. И теперь, женская половина столь сплоченного союза серьезно тревожилась. Именно поэтому Пэмела, Кейт и Лиз продолжали заниматься гостями, а Стиву и Чарльзу было поручено разрядить обстановку и демонстрированием собственной увлеченности, увлечь Джери.

Для этих целей в саду под деревом, в стороне от гостей и музыки стоял стол — своеобразный стол переговоров. Ничего не подозревающий Джери считая, что просто принимал участие в обсуждении планов, оказался мишенью мощной дипломатической атаки со стороны своих друзей.

Чарльз стоял у стола, слегка наклонившись, и довольно улыбался. Стивен сидел за столом, озабоченно всматривался в карту и что-то измерял линейкой, попыхивая трубкой. Уитни пытался вникнуть в детали и внимательно слушал размеренные рассуждения Стивена.

Чарльз Смит и Стивен Уайлдер были двумя самыми близкими друзьями Уитни. Едва ли кто-то из них мог бы точно сказать, сколько лет они знали друг друга. Они вместе росли, учились, повзрослели, обзавелись семьями.

Чарльз Смит, или, просто — Чарли, был очень похож на Джеральда — с детства любознательный, подвижный, инициативный — он был незаменимым спутником Уитни в исследованиях родного края. Они учились в одном классе, сидели за одной партой, имели одинаковые увлечения, любимые школьные предметы и всегда были готовы что-нибудь придумать.

Много раз они затевали всевозможные поездки, но всегда родители узнавали об их планах и вносили свои коррективы, и в наиболее интересных случаях их останавливали. Друзья никак не могли понять, каким образом их родители получали настолько достоверную информацию.

Однажды, вернувшись домой немного раньше обычного, Чарли увидел, как его одноклассник Стив Уайлдер — неуклюжий толстяк, рассказывал матери Чарльза об очередной затее её сына и Джери.

Выходя из дома одноклассника, преданного им, Стив, буквально, застыл от изумления и страха с огромным эскимо в руках, полученным от миссис Смит за сообщение важной информации, когда увидел Чарли, стоявшего в угрожающей позе с руками в боках.

Нетрудно себе представить, что произошло дальше…

Но сломанная рука Стивена вскоре срослась, синяки под глазами исчезли, хотя ему никогда уже не пришлось надеть его любимую рубашку, так как не удалось удалить с нее множественные жирные пятна от эскимо…

Время всё расставило по своим местам: дети выросли, Джери стал известным ученым, Чарли — адвокатом, Стивен — финансистом. Детские раздоры остались в прошлом. Стивен Уайлдер из маленького толстячка превратился в высокого стройного молодого человека, и именно он помог Чарльзу познакомиться с Пэмелой — его будущей женой, с которой они прожили двадцать лет и оставались молодыми и жизнерадостными рядом друг с другом. А когда пять лет назад у отца Джеральда случился инфаркт, именно Стивен Уайлдер поднял на ноги всех врачей города, и операция, спасшая отцу Уитни жизнь, была проведена успешно.

Время изменило многое, но лучшие черты характера наших героев сохранились и отточились с годами. Чарльз и Джеральд, несмотря на возраст, все также были способны на различные выдумки. Стивен остался таким же осмотрительным и рассудительным, как в детстве, но теперь он участвовал во всевозможных мероприятиях своих друзей. Когда Чарльз или Джеральд подавал идею, Стивен расчетливо и серьёзно доводил её до ума. За это Стивен имел прозвище "голова".

— Я ещё не совсем уверен…, — бурчал себе под нос Стивен. — Ещё раз все пересчитаю и точную сумму сообщу вам завтра.

— Конечно, — заметил Джеральд, — я представляю, сколько это будет стоить…

— Ты опять начинаешь, Джери, — возмутился Чарльз. — Мы всё обсудили и решили. Когда это ты успел превратиться в зануду?!

— Я молчу, — покорно ответил Уитни и улыбнулся.

В этот момент он заметил, что из-за соседнего дерева за ним внимательно наблюдает Лиз. Он отметил напряжение на её лице и понял, что она, видимо, давно следит за ним. Он приветливо махнул ей рукой и улыбнулся.

"Да, — подумал он, — нелегко будет пробить столь мощный оборонительный заслон… Видимо, придется ехать…"

В эту секунду он подумал, что его одолевают странные мысли. Если раньше его мало беспокоило то, кто обеспечивает возможность того или иного мероприятия, то теперь он никак не соглашался зависеть от чьего-либо кошелька. Но в то же самое время он понимал, что поведет себя как эгоист, если в данной ситуации будет думать лишь о своей гордости и независимости.

Таким образом, он твердо решил, что до тех пор, пока не разберется в себе сам, будет стараться поступать так, как раньше…

С этой мыслью он пододвинул к столу свободный стул, стоявший рядом, и сел.

Лиз, увидев улыбку на лице мужа, казалось, немного успокоилась и направилась к подругам, которые с нетерпением ждали от неё сообщений:

— Ну, как? — спросила Пэм.

— Как на спектакле! — возмущенно ответила Лиз. — Стив и Чарли, как будто два истинных актёра, машут руками и что-то объясняют…

— А Джери?

— Делает вид, что слушает, но мысли его витают где-то далеко! О чём он думает? Что его мучает?

— Ладно, не переживай. Может, Стиву и Чарли удастся выполнить свою задачу…

— Странно, что с ним происходит?

— Врачи называют это психологическим кризисом…

— Не говори ерунды, Пэм! — возразила Кейт. — У Джери не такой характер… По-моему, мы опять заговорились. Я понимаю, поездка в Европу для нас сейчас одна из самых главных тем, но не будем забывать, что сегодня мы празднуем годовщину твоей свадьбы, Пэм!

Вдруг, раздался дикий визг, и толпа ребятишек во главе с Алисой вихрем пронеслась мимо в сопровождении весёлого лая Билли.

 

Глава 7

К десяти часам вечера, когда гости разошлись, наши друзья уложили детей спать и собрались вместе в гостиной за чашечкой кофе.

Настроение у всех было хорошее, и поэтому разговор складывался легко и непринуждённо. Конечно, не обошли и тему предстоящей поездки — видимо, дамы решили окончательно убедиться в том, что их мужья пришли к единому решению по этому вопросу.

— Поездка всем пойдет на пользу, — сказала Кейт. — Что до меня, то я давно мечтаю побывать во Франции! Можно даже сказать, что моей детской мечтой является город старинных замков Блуа.

— Согласна с тобой, — отозвалась Пэмела. — Для нас это также важно — наш сын, Джейкобс, собирается в этой поездке проверить твёрдость своего решения относительно будущей профессии. Он сказал, что если старинные замки и иные свидетельства культуры и истории древних народов увлекут его, как в книгах, то он будет учиться на историческом факультете.

— Это — правда, чистая правда, — подтвердил Чарльз. — С самого детства он твердит, что хочет "стать историком, как дядя Джери"…

— Объясни ему, что он должен подумать, как следует, и всё взвесить, прежде чем решиться на столь серьезный шаг, — ответил Уитни. — Лишь в начале все кажется заманчивым и изящным. Со временем лоск исчезает, а вечные проблемы проявляются всё четче. История — это наука для самозабвенно увлеченных людей, способных жертвовать всем ради нее. Это огромное поле творческой деятельности, поглощающей в себя полностью, но, увы, не дающей материального богатства…

— При чем тут материальное богатство? — спросил Чарльз, разводя руками. — Ты заставляешь меня повторить тебе то, что раньше ты говорил мне сам — "…материальное богатство в масштабе вселенной — ничего перед огромным моральным и духовным обогащением личности, познающей истину…" Ты сам давно уже должен понять, что твое основное богатство — это твоя голова, твой интеллект.

— Да уж, богатство, — скептически отозвался Уитни. — С этим чувством приятно жить, пока ты молод и думаешь, что впереди есть очень много времени, чтобы что-то исправить. Но наступает момент, когда жизнь выносит строгий счет и сурово спрашивает тебя, что ценного ты сделал для человечества, в целом, для своих близких и для себя.

— Ты разве мало сделал? — спросила Лиз.

— Чем я могу похвалиться? — спросил Уитни. — Мне уже сорок лет, у меня — лишь небольшой загородный дом, двое маленьких и очень любознательных детей, нуждающихся в чем-то намного большем того, что я могу им предложить, и жена, которая вынуждена работать, так как её муж, "глава и кормилец семьи", получает очень небольшой преподавательский оклад.

— Ты опять начинаешь, Джери! — раздраженно сказала Лиз. — Я думаю, что ты, действительно, очень устал… И тебе пора как следует отдохнуть. И, потом, — продолжала она, — я вовсе не жалею о том, что работаю. Я занимаюсь очень интересным делом! Правда, единственное, что меня беспокоит — это мой отпуск… Боюсь, что доктор Джонсон, не захочет отпускать никого в решающий момент научного эксперимента.

— Значит, всё-таки очень скоро мы станем свидетелями уникального события? — спросила Пэмела. — И ты, действительно скрыла от миссис Тейлор «секретные» данные!

— Тут нет ничего секретного, на самом деле, просто, мне не совсем хотелось слишком много об этом говорить! Меня несколько смущает бешеный темп и полёт фантазий доктора Джонсона, который, как мне иногда начинает казаться, готовит всем нам не просто, сенсацию, а настоящую бомбу… И вся эта идея мне иногда начинает не нравиться.

— Но, ведь, ты — одна из разработчиков эксперимента…

— …и не должна так рассуждать, я понимаю. Когда-то я и сама, не жалея времени и сил, увлечённо занималась изучением психических процессов человека, но то, чем мы сейчас занимаемся сейчас, меня немного пугает. В общем, теоретическая часть проекта почти завершена, — ответила Лиз, — остались кое-какие детали, но именно они требуют больше внимания и времени. А затем доктор Джонсон собирается провести громкую презентацию.

— И когда состоится презентация? — поинтересовалась Кейт.

— По предварительным подсчётам, это будет примерно через месяц, где-то — в начале июня, я думаю, — ответила Лиз.

— Вот и отлично, — сказала Пэмела. — Эти сроки вполне укладываются в наши планы. Поездка намечена примерно на июль. Так что, не волнуйся, Лиз. У нас есть возможность сначала ознакомиться с результатами ваших исследований, — пропустить такое событие, просто, непростительно. А затем, быть может, ваш доктор Джонсон предоставит вам всем небольшой отпуск, в связи с успешным, будем надеяться, окончанием эксперимента. И тогда мы отправимся в Европу.

— Будет обидно, если из-за меня всё сорвётся, — сказала Лиз.

В этот момент сверху, где находились дети, донеслись какие-то шорохи, и на лестничной площадке появилась Алиса, жмуря глаза от яркого света.

— Что случилось, детка? — спросила Лиз, поднимаясь навстречу дочери.

— Мне…, вернее — нам… очень хотелось бы, чтобы папа рассказал нам что-нибудь перед сном.

— Мы думали, что вы уже спите, — сказала Кейт.

— Нет, миссис Уайлдер, — ответила Алиса, — никто не спит. Мы рассказывали друг другу разные истории, теперь никто не может уснуть. Папочка, — продолжала она, обращаясь к Уитни, — ты ведь нам что-нибудь расскажешь?

— Конечно, дорогая, — покорно ответил Уитни и пошёл вслед за своей дочкой.

Из детской он ушел нескоро — войдя, он обнаружил, что ни один из шестерых детей, действительно, не спал: как самые старшие, так и малыши. Каждый из них знал, что "дядя Джери" — отличный рассказчик и поэтому они все уговорили Алису сходить за ним и попросить его что-нибудь рассказать. Они улеглись по кроватям и приготовились слушать. Воцарилась тишина…

По просьбе малышей, Джеральд начал с подвигов Геракла, рассказов о титанах, богах, славных путешествиях Одиссея, троянской войне…

Малыши вскоре уснули, а дети постарше просили ещё и ещё. И тогда Уитни рассказал о бесценных культурных сокровищах мира, и о том, что, конкретно, они смогут посмотреть во время поездки по Европе.

Только в два часа ночи Уитни добрался до постели. Но и утром ему не дали поспать, — едва пробило шесть часов, как друзья подняли его с постели для утренней пробежки.

И только к трем часам дня, когда вся семья собралась ехать домой, Уитни почувствовал глубокое облегчение, зная, что дома он сможет немного отдохнуть.

К вечеру, выспавшись, наконец, он почувствовал себя довольно бодрым и жизнерадостным.

Дети, как обычно, заманили его к себе в комнату и показали свои новые рисунки. На этот раз они уже не спорили за лидерство. Они дружно стали уговаривать его поехать в Европу, так как дети Пэмелы и Кейт успели по-своему, по-детски, повлиять на Алису и Николаса. Так же дружно они уговорили отца рассказать им новые истории об их любимом герое — Геракле.

Уитни выполнил их просьбу относительно Геракла, пообещал подумать относительно Европы и, убедившись, что дети уснули, пошел к себе в комнату.

Лиз уже была в постели, но еще не спала. Удобно устроившись, она просматривала какую-то папку с документами.

— Что ты читаешь? — поинтересовался Уитни.

— Бумаги, связанные с нашим проектом. Это — результаты моего самостоятельного изучения человеческой памяти. Доктор Джонсон просил меня просмотреть их и предоставить ему некоторые данные.

Уитни понимающе кивнул головой и лег.

Затем он неожиданно повернулся к ней и сказал:

— Лиз, пожалуйста, расскажи мне, как всё это будет?

— Что? Наш эксперимент? — не отвлекаясь от бумаг, чисто механически спросила Лиз.

— Да, эксперимент. Не понимаю, как такое возможно…

— Джери, дорогой, — немного раздраженно сказала Лиз, — У меня совершенно нет времени… Необходимо просмотреть кучу бумаг. Я не успеваю. Давай, я расскажу тебе в другой раз. Пойми меня правильно…

— Я не прошу о деталях, — не унимался Уитни. — Объясни мне в двух словах… Я так часто об этом слышал, что меня охватило невероятное любопытство.

— Хорошо, — ответила Лиз, — но только в двух словах! Вот, смотри — это папка с документами. В ней содержится большое количество материала. Он весь расположен по тематике. В этом файле — материал одной тематики, в том — другой. Мозг человека также содержит информацию разнообразной тематики. Специальная программа позволяет систематизировать и считывать содержимое человеческого мозга.

— Понятно! — кивнув головой, сказал Уитни.

— А теперь, смотри, — продолжала Лиз, — представь себе, что эта красная папка — информация, содержащаяся в твоем мозге, а эта, черная, наполовину пустая — знания другого человека.

— Интересно!

— Теперь, допустим, — продолжала Лиз, — этому человеку понадобилось получить знания, имеющиеся у тебя. Причин для этого может быть много — нехватка времени для изучения материала самостоятельно, или очень низкий уровень усвоения нового материала… Ты понимаешь меня? Ну, не хватило его самого…

— Да-да, — подтвердил Уитни.

— Он смотрит в твою папку и выбирает нужный файл, тот или иной. Ты, если ты, конечно, ничего не имеешь против, можешь отдать ему этот файл. Понимаешь? И ты не слишком страдаешь от этого, и он что-то выигрывает…

— Не совсем понимаю, — ответил Уитни. — А, что, если позже этот файл понадобится мне самому?

— Положишь в папку другой, такой же точно файл, — спокойно сказала Лиз. — Добудешь знания привычным для тебя способом: прочтешь еще раз соответствующую литературу, и восполнишь свои знания. Тебе, ведь, это сделать проще, чем ему, потому что твой уровень усвоения материала намного выше, чем у него.

— Хорошо, я понял… — ответил Уитни и уже собирался открыть рот, чтобы спросить о чем-то еще, как Лиз его остановила:

— Джери! Я и в самом деле, не успеваю! Спи, уже довольно поздно…

— Хорошо, — покорно сказал он — суть я, все же, понял…

 

Глава 8

А Лиз поняла, что она обидела мужа, подумав, что ему незачем вникать во все детали дела, к которому раньше он не проявлял никакого интереса. И с чего бы это, вдруг, ему понадобилось спрашивать об этом теперь… Лиз принимала участие в разработке эксперимента не первый год, но тема эта в семье почти не обсуждалась. Лиз всегда старалась разграничивать понятие дома и работы.

Тем более что, не смотря на относительное спокойствие и гармоничность семейной жизни Лиз и Джери, они были абсолютно разными людьми, и по-разному относились ко многим вещам.

Если Джери слыл человеком добродушным, открытым, общительным и несколько безалаберным, то Лиз с самого детства чётко знала, чего хотела добиться в жизни. А хотелось ей, будучи защищенной основательной и серьёзной работой, иметь крепкую семью.

Происходила она из не очень богатой семьи, в которой, кроме неё, было ещё пятеро детей, поэтому с малых лет она понимала, что в жизни рассчитывать ей придётся лишь на себя.

Она была организованной и целеустремлённой, кроме того, чрезвычайно строгой как к себе, так и к другим. Всю свою жизнь она строила по чёткой, отлаженной схеме, которую выбрала для себя ещё в детстве.

Тогда же, в детстве, она твёрдо решила стать врачом, так как считала эту профессию очень серьёзной и важной.

Лиз очень хорошо училась в школе. Поэтому без труда поступила в университет.

Она была очень скромной, из друзей у неё в то время были только две, но очень близкие подруги — Пэмела и Кейт, которые учились вместе с ней. Не смотря на то, что, обычно, Лиз избегала шумных компаний, подругам удалось, всё же, уговорить её пойти с ними на вечеринку, на которой Лиз и познакомилась с Джеральдом Уитни, или, просто, Джери, как его называли друзья.

Встреча с Уитни изменила всю её жизнь, вместе с тем разрушив все её мечты о крепкой католической семье. Так как простодушный Джери никак не вязался с образом почтенного и заботливого отца семейства. И Лиз не оставалось ничего другого, кроме как смириться с этим, потому что с первого взгляда она поняла, что влюблена в этого милого парня, чрезвычайно умного, талантливого Джери, всеобщего любимца.

Джери также сразу заметил строгую замкнутую Лиз, резко отличавшуюся от всех других девочек, с которыми он общался.

С тех пор они стали довольно часто встречаться, хотя Лиз испытывала при этом некоторый дискомфорт, так как Джери был из очень богатой семьи. Но благодаря интеллигентности родителей Джери и их искренней убеждённости в том, что именно такая девочка как Лиз сможет благотворно повлиять на их сына, Лиз со временем стала чувствовать себя хорошо и в доме Уитни.

В год встречи Лиз и Джери им обоим было по двадцать лет. Они были очень дружны, но к серьёзным отношениям не стремились. Лиз понимала, что вначале она должна окончить университет, получить профессию, устроиться на работу. Джери вообще не считал своей первейшей задачей создание семьи.

В этот год их близкие друзья Пэмела и Чарли поженились. Через пять лет, когда Лиз и Джери почти заканчивали учебу, поженились и Кейт со Стивом. Лиз же с Джери с женитьбой не торопились. Перед Джери возникла необходимость проведения практических научных исследований и на пять лет он отправился на восток, а, вернувшись, активно занялся научным трудом.

Поженились они лишь спустя десять лет знакомства.

По началу их семейная жизнь складывалась очень тяжело. Несмотря на упорные старания Лиз и помощь со стороны родителей Джери, он не скоро осознал, что семейная жизнь требует от него огромной ответственности. Будучи избалованным чудовищной славой в научных кругах, он был крайне не серьёзным и безалаберным в быту.

Но Лиз не опускала рук, считая, что вода, всё же, точит камень. Спустя некоторое время ей удалось пробудить в муже чувства главы семьи и, категорически отказавшись от материальной зависимости от своих родителей, он приобрёл небольшой загородный дом, впервые заслужив искреннее уважение своей жены.

И лишь спустя четыре года совместной жизни, Джери, наконец-то, остепенился, стал серьёзнее и ответственнее. Рождение первого ребенка, дочери Алисы, окончательно превратили Уитни в настоящего семьянина. Именно с того времени мечта Лиз о «настоящей» семье начинала сбываться.

В Уитни проснулись самые настоящие отцовские чувства. Он обожал свою дочь, заботился о ней, сидел около неё ночами, глубоко переживал, если она, вдруг, заболевала, и был невероятно горд ею, собой и своей семьёй в целом.

Когда маленькой Алисе было два года, в семье Уитни родился второй ребёнок — сын Николас.

Лиз и Джери вместе воспитывали детей. Лиз придерживалась строгих правил в воспитании, считая, что к дисциплине и организованности детей следует приучать с раннего детства. Джери, в свою очередь, конечно же, любил побаловать детей, за что ему попадало от Лиз, но серьёзное значение придавал интеллектуальному воспитанию, учил их читать и писать, рассказывал им много познавательного.

Лиз очень хорошо знала своего мужа. Будучи знакома с ним уже двадцать лет, она была абсолютно уверенна, что всегда знала, что занимало его мысли, чего можно было от него ожидать. Однако последние несколько недель в Уитни стали происходить определённые изменения, выражаемые в редких случаях, даже совершенно невзначай, но бывшие, тем не менее, заметными для неё. Всё это тревожило её, хотя она сама не могла до конца разобраться в природе своего беспокойства.

Лиз отложила бумаги и посмотрела на мужа, — он уже спал.

"Интересно, — подумала она вновь, — с чего бы это вдруг его заинтересовал наш эксперимент? Надо же, уже почти два часа ночи…"

Она завела будильник и выключила свет.

 

Глава 9

Следующий день прошел, как обычно.

Одухотворенный своим педагогическим успехом, Уитни возвращался домой.

Было ещё довольно рано, но уже начинало темнеть.

"Наверное, будет гроза…", — подумал он, окинув взглядом небо с низко стоявшими облаками.

Подул слабый прохладный ветерок, и дышать стало легче и приятнее. Но, не смотря на общее ощущение счастья и покоя, Уитни почувствовал, будто что-то неизведанное гложет его изнутри.

Вот уже дорога завернула за привычный холм, вскоре появилось знакомое имение Хонестов, а от него и до дома недалеко…

Уитни удивился тому, что проанализировал это. Неужели, он чего-то боялся? Странно, глупости… И все же, его ощущения были крайне странными.

Вот он подъезжал к имению Хонестов.

Он проезжал его дважды в день с тех пор, как купил свой загородный дом. Он очень хорошо знал его историю и людей, владевших им и живших в нем.

Хозяевами этого имения были пожилые люди, приехавшие в Штаты из Англии ради своей маленькой дочери Элен, имевшей слабые легкие и нуждавшейся в более сухом климате.

Они были добрыми, порядочными и очень богатыми людьми. Не желая расставаться с вековыми традициями родины, они выстроили дом в стиле средневековых английских замков. Произошло это более двадцати лет назад.

С тех пор Элен выросла, вышла замуж и уехала, а родители остались одни. Забота о доме стала их единственным занятием, и поэтому красота его не оставляла равнодушным ни одного проезжавшего мимо человека.

В нем было что-то необычное, удивительное, притягательное.

Он был «великолепным», как подумал Уитни, проезжая мимо него в этот раз, и удивился, что именно теперь дал ему такую характеристику — раньше он просто не задумывался над этим.

Да, имение, действительно, было великолепным… Оно занимало площадь в полторы тысячи акров. Участок располагался на возвышенности, от чего вид дома становился более величественным. В центре возвышался огромный замок из серого камня, густо увитый с одной стороны каким-то темно-зеленым вьющимся растением. Прямо к дому вела вымощенная камнем широкая дорожка, по обе стороны от которой размещались удивительные разноцветные цветочные клумбы. Вокруг замка с задней и боковых сторон росли высокие густые деревья.

Дорога в этой местности была несколько изогнута и поэтому, проезжая по ней, можно было увидеть замок почти со всех сторон. Имение было обнесено высокой решетчатой чугунной оградой.

Именно этот участок пути и проезжал тогда Уитни. Он с удивлением отметил, что ехал очень медленно, словно специально снизив скорость, чтобы лучше всё рассмотреть. Этот факт испугал его. Любопытство никогда не было его отличительной чертой.

Но он не прибавил скорость, так как не был уверен, что чувствует себя хорошо. Вместе со странными мыслями он отметил, что его охватывает какое-то волнение, и дыхание его затруднилось. Он расстегнул воротник, но облегчения не почувствовал. В этот момент он заметил, что на тяжёлых воротах была прикреплена какая-то надпись. Подъехав ближе, он увидел, что это было объявление о срочной продаже имения.

Эта информация так сильно подействовала на него, что он остановился для того, чтобы взять себя в руки.

Через несколько секунд его неприятные ощущения куда-то исчезли и, включив мотор, он быстро поехал домой.

— Лиз, тебе известно о том, что имение Хонестов продаётся? — первым делом спросил он у жены, войдя в дом.

— Да, я узнала об этом сегодня, — ответила Лиз. — И я нисколько не удивлена. Все родные Хонестов в Европе, а с возрастом желание вернуться на Родину становится сильнее.

— Интересно, сколько они просят за свой дом? — задумчиво спросил Уитни.

— Насколько я знаю — два миллиона долларов, — ответила Лиз. — Хотя его реальная стоимость намного выше. Видимо, им важно просто продать дом быстрее… Но почему ты спрашиваешь?

— А ты никогда не хотела жить в таком доме?

— Видел бы ты сейчас своё лицо, Джери, — смеясь, сказала Лиз. — Даже не знаю, что оно больше выражает — безысходную печаль или удивление своей собственной глупости… Иди ужинать, Джери. Как ты сам говоришь, "если бы ты был адвокатом, как Чарли, или — банкиром, как Стив, и ты бы позволил себе такой дом".

— Ты бы хотела жить в таком доме? — задумчиво спросил он опять.

— Если серьёзно, — ответила Лиз, — у меня другое представление об этом. Счастье я измеряю не стоимостью дома, а его уютом, атмосферой, понимаешь?!

— Ты права, Лиз, — сказал Уитни, немного подумав, — если бы я был адвокатом, как Чарли, или — банкиром, как Стив, я бы позволил себе этот дом…

За ужином Уитни молчал, и дети, заметив его грусть, не стали его беспокоить, и сразу после ужина ушли спать.

Он же сидел, задумчиво глядя в одну точку, еще очень долго…

 

Глава 10

В последующие несколько дней друзья и знакомые Уитни замечали в его поведении странные изменения — он вдруг стал молчаливым, замкнутым, задумчивым… Иногда он останавливался у открытого окна и устремлял свой взор куда-то вдаль…

Сам он также не мог понять, что с ним происходило. Он чувствовал внутри себя надвигавшиеся перемены и понимал, что они неизбежны.

Порой он пытался разобраться во всём и, думая о своих чувствах, мыслях, переживаниях, понимал, что в основе всего лежит причина, глубоко неприятная ему, его натуре, характеру, сознанию. Он пытался прогнать от себя свои мысли, но разум не давал ему покоя, всё навязчивее вынося на поверхность его сознания рожденную очень глубоко внутри него, развивавшуюся в нем постепенно, и в определенный момент созревшую правду, которую он должен был, увы, принять — его разочарование в жизни…

Его терзала мысль о том, что когда-то в юности он совершил ошибку, непоправимую ошибку, и теперь, спустя много лет, её последствия всплыли на поверхность действительности, заставив его раздвоиться. Его разум боролся с сердцем, и холодный, прагматичный ум спорил с нежными, добрыми и восторженными чувствами, управлявшими им все эти годы. И чем нежнее сердце шептало ему о том, как много тепла, добра и радости он дал людям за все эти годы, тем строже и больнее его разум твердил ему о том, что лично для себя и семьи он не сделал ничего…

Он понимал, что не должен допустить продолжения этого мучительного спора, от которого мог просто помутиться рассудок. Он осознавал, что должен был принять какое-то очень серьёзное решение, чтобы восстановить покой внутри себя. В своих тяжёлых, противоречивых раздумьях он пришёл к выводу, что должен срочно внести серьёзные и ощутимые изменения в свою жизнь, и что лишь это условие поможет ему восстановить гармонию и понять, что для него было важнее всего.

Он заставил себя контролировать эмоции и в определённый момент решил, что кризис миновал. Остался лишь неприятный осадок и Уитни понимал, что внутренние противоречия небеспочвенны и ему, действительно, следует серьёзно обдумать своё положение. Он старался быть с собой предельно откровенным и делал определённые выводы из своих здравых рассуждений.

Во-первых, он окончательно решил, что его профессия интересна и важна для него, так как личные исследования и возможность поделиться их результатами с юными, жаждущими знаний умами необходимы ему. Во-вторых, из любых противоречий должен быть найден выход и возможно, Уитни обладал какими-то внутренними ресурсами, ранее невостребованными и оттого — неиспользованными. Значит, необходимо обнаружить их и решить, как их использовать. В-третьих, он нужен людям, окружающим его — жене, детям, друзьям, коллегам, ученикам. Благо, его внутренний кризис не отразился на взаимоотношениях с ними и все переживания он сумел сохранить внутри себя.

Значит, необходимо продолжать жить и ради себя, и ради всех тех, ради кого он жил все эти годы. И, наконец, в-четвертых, — его психологический кризис не привёл к тяжёлым последствиям — он не впал в депрессию, не сошёл с ума, значит, судьбе не было угодно вычеркивать его.

Но переломный момент был — есть, над чем задуматься. Стоит, приняв его за внезапный толчок, использовать выводы и энергию, рождённые им, и совершить что-то очень значительное в жизни.

Сделав все эти выводы, он ещё раз ясно увидел, что жизнь — это сложный, но очень интересный процесс, в котором и сам он играет определённую, отведённую ему, роль. И что однажды, решив "выйти из игры", он чуть не нарушил этот механизм, и сам не сломался. Он понял, что необходимо действовать в тех условиях, которые жизнь создаёт для всех сама, и поэтому он решил полноценно вернуться к своей роли и вновь стать активным участником жизни.

А жизнь всё текла своим чередом…

Прошло две недели с того дня, когда Уитни узнал о продаже дома Хонестов.

Его друзья, Чарльз и Пэмела, вернулись из своей короткой поездки. Все друзья собрались вместе и были счастливы вновь увидеть Уитни в прежнем настроении.

Ещё раз они обсудили свои планы и решили, что для успешной их реализации требовалось тесное глубокое содружество и искренняя взаимная поддержка. И ближайшим ответственным событием должна была стать презентация научного открытия доктора Джонсона, в котором Лиз играла немаловажную роль, и оттого считала это событие очень важным для себя лично. Конечно, друзья, видя её волнение, старались, как могли помочь ей и поддержать её. Тем более что до презентации оставалось несколько дней, и весь город с нетерпением ждал этого события.

Слухи разнеслись с невероятной скоростью. Часть информации, блуждавшей в обществе, была достоверной, но многое — раздутыми выдумками, благодаря которым было несколько версий о возможностях, открывавшихся научным экспериментом команды Джонсона. Много спорили, много говорили о положительных и отрицательных сторонах идеи. Многие не верили в успех эксперимента, другие же рассматривали его как чудо. Но в любом случае, все понимали, что это открытие — судьбоносное событие в науке и технике…

 

Глава 11

За несколько дней до презентации все члены команды доктора Джонсона находились в ненормированном режиме работы: приходили очень рано, уходили поздно…

Все данные снова и снова анализировались, результаты — проверялись, обсуждались мельчайшие детали.

И вот, наконец, день, решавший дальнейшую судьбу научного открытия, настал…

В этот день к центру исследований психологических процессов человека съезжалось огромное количество людей, желавших стать живыми свидетелями первого уникального эксперимента.

Огромный зал вмещал тысячу зрителей, среди которых можно было встретить медиков, психологов, журналистов, преподавателей, студентов и людей, старавшихся просто следить за всеми достижениями науки и техники.

На сцену было доставлено всё необходимое, в центре был установлен огромный монитор.

Ровно в назначенное время на сцене появился директор центра, Адам Кинг, который первым должен был обратиться к присутствующим.

— Дамы и господа! — начал он мягким низким голосом, — Прошло четыре года с того дня, когда мой старый друг, давний коллега, всеми уважаемый человек, Джейкобс Джонсон спросил меня, верю ли я в то, что человек может получить знания не из личных наблюдений, чтения литературы, не на уроке в школе или институте, а наиболее простым способом. Через подключение при помощи компьютера к мозгу какого-нибудь гения-донора и переноса знаний, потратив на это всего две минуты… — тут он сделал паузу, зал затих, а Кинг продолжил, — "Ты насмотрелся фантастики? " — спросил я его. "Нет, — ответил он, — задача ученого состоит в том, чтобы найти способ превратить фантастику в реальность. Я собираюсь начать экспериментальную работу для достижения такой возможности, Адам. И хочу получить твоё согласие на её проведение…"

Разумеется, я удивился: как его идее, так и уверенности в её успехе, и поэтому в тот день я ничего не ответил. Через месяц, взвесив всё, я решил дать ему согласие. К тому же, выяснилось, что к этому времени доктор Джонсон уже собрал серьёзную команду специалистов, имевших свою собственную убежденность в возможности успеха.

Без излишней самоуверенности, но упорно; без тщеславия, но целеустремлённо эта сплочённая команда смелых людей час за часом, день за днём, год за годом скурпулёзно трудилась во имя научно-технического прогресса.

И теперь, сегодня мы все станем свидетелями эксперимента, практически подтверждающего справедливость этой научной гипотезы.

Я прошу выйти на сцену моего друга, профессора Джейкобса Джонсона!

Прогремел взрыв аплодисментов и на сцену вышел невысокий пожилой человек, с добрым и одновременно строгим лицом, седой, с небольшой бородкой, в очках, скромно одетый.

Все жители города очень хорошо знали этого человека, как одного из самых ревностных служителей науки, честного, доброго, порядочного и смелого учёного.

Он поприветствовал Адама Кинга, и тот прошёл на своё место, за длинным столом, стоявшим на сцене специально для работников центра и участников команды доктора Джонсона.

Джейкобс Джонсон подошёл к микрофону, в зале установилась гробовая тишина, и он начал:

— Дорогие друзья! Как долго я мечтал о дне, когда бы смог с уверенностью сказать о том, что предел человеческой фантазии, нашедшей опору в науке, не наступил, и представить наглядное тому подтверждение… И вот, этот день настал, и я стою здесь, перед вами, и моё подтверждение бесконечности научного развития — при мне. Хотя, правильнее было бы сказать — "наше подтверждение", так как то, что вы увидите сегодня, является результатом труда многих людей. Я хочу представить вам этих людей и пригласить их на сцену. Это — доктор медицинских наук, ведущий специалист в области изучения психолгических процессов человека, профессор Гримсби Райдер, ведущий специалист-кардиолог, профессор Кристина Бинн, специалисты высшей квалификации в области изучения психических процессов человека, авторы теоретических и практических разработок эксперимента, мои непосредственные ассистенты — Роберт Браун, Филипп Клар, Элизабет Уитни, Кэтрин Кноу, Джефферсон Смитт, специалист высшей квалификации, ведущий программист нашего центра Том Крофт и технический ассистент — непосредственный ведущий предстоящего эксперимента — Пол Вуд.

Выход этих людей также сопровождался аплодисментами. Среди присутствующих в зале находились близкие друзья Лиз — Чарльз, Пэмела, Стивен и Кейт и, конечно, её муж, Джеральд Уитни.

Когда звук аплодисментов стих, а все разработчики эксперимента заняли свои места, зрители увидели, что вид сцены несколько изменился, и теперь слева от длинного стола, за которым сидели сотрудники доктора Джонсона, располагался стол с компьютером и по обе стороны от него — два высоких кресла.

Доктор Джонсон теперь уже сидел за столом в халате и продолжил выступление, перейдя к практической части вечера:

— Прежде чем продемонстрировать вам наглядно наше открытие, позвольте ввести вас в курс дела и ознакомить вас с некоторыми выкладками из его теоретической основы.

Итак, объектом нашей работы является человеческий мозг, как хранилище информации, мощная мыслительная машина, способная эту информацию принимать, анализировать и выносить обратно.

Мозг каждого человека уникален по различным показателям подобно процессорам разных компьютеров, являющихся, как известно, моделями искусственного интеллекта. Подобно компьютеру, имеющему свой объем памяти, тип содержащейся информации, и так далее, человеческий мозг также имеет свой собственный объем, тип, скорость обработки информации и т. п.

Информация, содержащаяся в нашем мозге — это наши знания, так сказать, результат наших личных, активных и пассивных, желаемых и вынужденных, произвольных и непроизвольных наблюдений окружающего мира. Вся эта информация разнообразна и… — тут доктор Джонсон сделал паузу, многозначительно улыбнулся и добавил: Боюсь, что я заговорился! Как мне кажется, подошло время, действительно, перейти от теории к практике, тем более что во время проведения эксперимента, все действия будут комментироваться по их значимости и назначению.

А я с удовольствием передаю право вести эксперимент своему техническому ассистенту Полу Вуду, а сам превращаюсь в так называемого "подопытного кролика" — это первый, и не последний сюрприз!

— Спасибо, доктор Джонсон, — сказал Пол Вуд, вставая из-за стола. — Поскольку, многое теперь будет зависеть от меня, я хочу попросить всех присутствующих в зале зрителей морально поддержать меня и моих коллег. Итак, добрый вечер, дамы и господа! — громко сказал он, обращаясь к залу.

В зале прозвучал очередной взрыв аплодисментов. А Пол Вуд подошел к столу с компьютером и продолжил объяснение, начатое доктором Джонсоном:

— Как уже сказал доктор Джонсон, информация, содержащаяся в мозге каждого человека, разнообразна. Её тип, качество и объем зависят от многих факторов — объективных и субъективных; например, любой из нас, по сугубо объективным причинам, имеет более полное представление об особенностях климата своей собственной страны, нежели какой-либо другой, расположенной на другом материке… Что касается субъективных причин, то вы и сами понимаете, что, люди, имеющие разную профессиональную специализацию или увлечения, интересы, могут иметь более глубокие знания именно в этих областях.

В любом компьютере информация также разнообразна и легко систематизируется.

Нашей команде удалось разработать прибор и специальную программу, позволяющие при помощи компьютера систематизировать и считывать информацию, содержащуюся в мозге человека.

Сегодня мы продемонстрируем вам их работу.

Непосредственным объектом предстоящего сегодня эксперимента является мозг автора нашего проекта, доктора Джонсона!

Зал аплодировал, а Пол Вуд пригласил доктора Джонсона пройти и занять его место в одном из кресел, стоявших у стола с компьютером.

Доктор Джонсон удобно уселся в кресле, словно собираясь просидеть в нем очень долго.

Пол подошел к столу и, комментируя свои действия, начал подключать к голове доктора Джонсона стоявшее на столе оборудование:

— Я надеваю на голову доктора Джонсона специальный обруч, имеющий сверхчувствительные датчики, улавливающие импульсы мозга. Прибор, соединенный с компьютером, позволит получить детальную информацию о знаниях доктора и передать эту информацию через специальную программу на дисплей компьютера. Огромный монитор, установленный в центре, позволит вам видеть всё, что буду видеть я.

Итак, информация уже поступила на экран компьютера и монитора… Доктор, Джонсон, — обратился Вуд к своему «пациенту», — как вы себя чувствуете?

— Все хорошо, спасибо, Пол, продолжайте, — ответил Джонсон.

— Давайте посмотрим, — продолжал комментировать Вуд, — какой перечень наименований даёт нам компьютер…

— Информация даётся в алфавитном порядке и в правом столбце указан объем каждого наименования. Читаем: «агротехника», "астрология", «астрономия», и так далее… При необходимости каждый пункт можно просмотреть по подпунктам. Например, можно раскрыть пункт «биология»: здесь мы имеем следующие подпункты: «анатомия», "ботаника" и так далее… Можно просмотреть что-то, не имеющее прямого отношения к профессии доктора Джонсона. Например, посмотрим в подпункт «философия». Здесь мы видим такие подпункты, как — «абстракция», "анализ", "аналитическая философия" и так далее.

Разумеется, каждый из этих подпунктов может быть прочтен полностью.

Но то, что интересует нас сегодня в рамках нашего эксперимента, — это пункт «поэзия», подпункт "современная американская поэзия". Я прошу выйти на сцену молодого поэта Лоуренса Брайта. А мы временно освободим доктора Джонсона от оборудования, так как сейчас мне необходимо задать несколько вопросов уважаемому господину Брайту.

Итак, господин Брайт, прошу вас на сцену! — Вуд поприветствовал высокого худощавого, слегка смущенного молодого человека, который явно очень волновался и не до конца понимал, что от него хотят.

— Не могли бы вы нам рассказать, пожалуйста, о вашем вчерашнем дне, господин Брайт, — попросил Вуд.

— Вчера утром, — начал он нетвердым голосом, — мне позвонил доктор Джейкобс Джонсон и попросил меня принять его по личному вопросу в любое удобное для меня время.

— Скажите, пожалуйста, Лоуренс, — спросил Вуд, — раньше вы были знакомы с доктором Джонсоном?

— Нет, лично мы знакомы не были, — ответил Брайт. — Он сказал, что нашёл меня через моего издателя, как молодого начинающего поэта.

— Спасибо, Лоуренс, — одобрительно кивнув головой, сказал Вуд. — Какова была ваша реакция?

— Я несколько удивился, но согласился принять доктора Джонсона в три часа дня.

— И о чём вы разговаривали с доктором?

— Он пришёл в назначенное время и поинтересовался, нет ли у меня совершенно нового стихотворения на любую тему, любой сложности, объема, но такое стихотворение, которое я ещё никому не показывал.

— У вас нашлось такое стихотворение?

— Да, буквально несколько дней назад я написал новое стихотворение "Весеннее настроение", небольшое, простое, легкое довольно стихотворение… Его я и показал доктору Джонсону. Он, в свою очередь, поблагодарил меня и сказал, что это — как раз то, что надо.

— Скажите, пожалуйста, Лоуренс, — спросил Пол Вуд, — доктор Джонсон объяснил вам, для чего ему потребовалось именно такое стихотворение?

— Да, — ответил Брайт, — он сказал, что стихотворение, причем, именно новое, никому неизвестное стихотворение требуется для проведения научного эксперимента…

— Совершенно верно, Лоуренс. Позже вам станет ясно, для чего доктор Джонсон приходил к вам и спрашивал вас именно о совершенно новом стихотворении. А сейчас, господин Брайт, я прошу вас пройти и сесть за тот длинный стол рядом с разработчиками эксперимента… Ну, что ж… — продолжил Пол, оборачиваясь к доктору Джонсону, — теперь я хочу задать вам несколько вопросов…

— Да, Пол, пожалуйста, — улыбнувшись, ответил доктор Джонсон.

— Итак, доктор Джонсон, что вы сделали после того, как ушли от Лоуренса Брайта? — спросил Вуд.

— Я пришёл домой, — покорно начал Джонсон, — и выучил это стихотворение.

— Отлично, доктор Джонсон. Значит, теперь это стихотворение у вас, что называется, в голове… Вернемся к нашему эксперименту, — продолжал Вуд. — Подключим оборудование доктора Джонсона вновь и вернёмся к прерванному просмотру информации мозга доктора Джонсона. Если вы, уважаемые зрители, помните, мы собирались просмотреть подпункт "современная американская поэзия". Просмотрим теперь именной указатель, поскольку нас интересует конкретный человек. Итак, в списке поэтов имеется ваше имя, уважаемый господин Брайт! — обратился Вуд к поэту. — Я прошу вас подойти сюда, пожалуйста, сейчас мне понадобится ваша помощь.

Молодой поэт робко подошёл к Вуду.

— Посмотрите, пожалуйста, на экран, Лоуренс, — сказал Пол. — Это ваше стихотворение?!

— Да, — удивлённо улыбнувшись, ответил Лоуренс.

— А теперь, внимательно просмотрите его; именно так оно выглядит в памяти доктора Джонсона. Правильно ли доктор его выучил?

— Да, абсолютно правильно… — ответил Брайт.

— Вы уверенны, что нет ошибок? — переспросил Вуд.

— Нет-нет, всё верно, я уверен, — твердо ответил Брайт.

— Отлично, спасибо, Лоуренс, — заключил Вуд. — Но не уходите, пожалуйста, у меня к вам есть ещё одна просьба… Присядьте на этот стул, пожалуйста! Спасибо!

— А теперь, — продолжал Вуд, обращаясь к залу, — я вывожу это стихотворение на монитор на сцене и каждый из вас, сидящих в зале может теперь его увидеть. Постарайтесь, по возможности, запомнить его. Но мне хотелось бы попросить моих коллег, сидящих за столом, не оборачиваться на монитор… А теперь, действительно, о главном!

Сейчас мы продемонстрируем вам передачу текста этого стихотворения, как вполне подходящего для презентации объема информации, непосредственно из головы профессора Джонсона в голову другого человека.

Для эксперимента мы выбрали небольшой текст, но в принципе, возможна передача информации, имеющая объем в десять раз больше и более того.

Процесс передачи будет возможен при помощи специального прибора, взаимодействующего с нашим компьютером, регулирующего этот процесс при помощи нескольких операций.

Но второй участник эксперимента ещё не определён… — сказал Пол многозначительно. — Это — наш второй сюрприз… Но я могу сказать, что в целях максимального снижения риска эксперимента, этим участником станет кто-то из разработчиков из команды доктора Джонсона. То есть — один из людей, сидящих за столом. А право выбрать этого человека я передаю нашему гостю, Лоуренсу Брайту. Вот, об этом я и хотел вас просить, уважаемый господин Брайт.

— На столе, в этой коробке лежат свернутые листки бумаги с именами людей, сидящих за столом, — продолжал Вуд. — Лоуренс Брайт выберет один листок и определит, тем самым, нашего второго участника, который и займет место во втором кресле и будет удостоен чести быть первым приемником искусственно полученного интеллекта.

— Итак, прошу вас, Брайт, тяните! — воскликнул Вуд.

Брайт подошёл к столу и дрожащими руками вынул один лист. Затем, также, волнуясь, передал его Вуду.

— Давайте, посмотрим, — сказал Пол, разворачивая лист, — вот это новость!..Дамы и господа, — громко продолжал он, обращаясь к залу, — вторым участником эксперимента будет…директор нашего центра, Адам Кинг! Прошу вас поприветствовать и поддержать доктора Кинга!

— Наверное, на всех листочках было написано моё имя! — весело отметил Кинг и встал из-за стола.

Когда очередной взрыв аплодисментов стих, Вуд предложил Кингу занять место во втором кресле.

— Мы надеваем на голову Адама Кинга обруч, передающий сигнал прямо в его мозг, — пояснил Вуд. — Итак, начинаем процесс. Выбираем операцию «перенос». В качестве переносимой информации — текст стихотворения Лоуренса Брайта "Весеннее настроение". Информация в течение пяти секунд переходит в голову доктора Кинга безвозмездно, что означает, что память доктора Джонсона уже не содержит эту информацию. Проверим этот факт, — Вуд с серьёзным видом просмотрел именной указатель в подпункте "современная американская поэзия" в памяти доктора Джонсона и объявил, что в нем более нет имени Лоуренса Брайта.

— Это стихотворение, — пояснил он, — находится теперь в голове у доктора Кинга. И мы сейчас это проверим. Итак, уважаемые дамы и господа, прошу убедиться. Сейчас мы осуществим просмотр содержимого памяти доктора Кинга. Пункт «поэзия», подпункт "современная американская поэзия" — стихотворение Лоуренса Брайта "Весеннее настроение". Я выношу текст на экран, чтобы все могли убедиться в том, что это стихотворение абсолютно идентично тому, что вы видели в начале эксперимента. Что вы скажете, уважаемый господин Брайт? — спросил Пол Вуд у молодого поэта.

— Уникально, я просто поражён! — ответил Брайт.

— Отлично, — заключил Вуд и обратился к участникам эксперимента:

— Скажите, доктор Джонсон, как вы себя чувствуете?

— Спасибо, хорошо! — ответил Джонсон, снимая обруч.

— Вы помните что-нибудь из стихотворения, заученного вами вчера? — спросил Вуд.

— Не знаю, поверят ли мне зрители, — улыбнувшись, ответил Джонсон, — но я не помню из него ни строчки. Даже, как-то неестественно…

— Но как вы оцениваете ваше общее самочувствие? — настороженно спросил Вуд.

— Все абсолютно нормально! — ответил доктор Джонсон. — Просто мне самому интересно было, наконец, испытать то, что я сам так долго прогнозировал, и то, что программа, действительно работает…

— Отлично, — сказал Вуд. — Полная потеря информации так называемым «донором» — это один из результатов эксперимента. Но прошу вас не беспокоиться, дамы и господа, доктор Джонсон сможет легко вновь вернуть содержание этого стихотворения, затратив на его заучивание не более пяти минут. Так как информация исчезает не полностью — в мозге остаётся подсознательная память об этой информации, и на её повторное получение мозг будет реагировать во много раз быстрее, обычный способ приобретения знаний поможет довольно быстро восстановить весь потерянный материал.

Теперь Пол Вуд обратился к Адаму Кингу:

— А как вы себя чувствуете, доктор?

— Спасибо, Пол, — ответил Кинг. — Я чувствую себя отлично!

— Скажите, пожалуйста, доктор Кинг, — начал Вуд несколько таинственно, — а вы могли бы прочесть вслух стихотворение Лоуренса Брайта? Вы ощущаете в себе такую возможность?

— Я попробую, — ответил Кинг, слегка смутившись. — Надо сказать, перебирая в памяти, я чувствую, что знаю его…Ну, давайте, давайте, я попробую:

… Приходилось ли вам когда-нибудь

Видеть нового дня рождение…

Или нового времени года

Слышать бурное приближение?

Появление новой зелени,

Птиц весёлое лепетание…

Или ветра задорного, смелого

Вмиг весь мир облететь обещание…

Так идёт к нам весна звенящая,

Всё приходом своим изменяя.

Словно маршем своим бодрящим

Нас меняться самих заставляя!

И природа, звеня ручьями,

Объявляет своё пробуждение.

А над просеками и полями

Вновь — весеннее настроение…

— Давайте поаплодируем доктору Кингу, так блестяще рассказавшему стихотворение Лоуренса Брайта! — восторженно воскликнул Пол Вуд.

В зале в очередной раз прозвучал гром аплодисментов, и Адам Кинг артистично поклонился.

— Отлично, — продолжил Вуд. — Теперь вы видите, что доктор Кинг свободно пользуется информацией, полученной столь уникальным способом.

Таким образом, я могу сказать, что наш эксперимент завершён, уважаемые дамы и господа! И прежде, чем передать заключительное слово доктору Джонсону, я хочу спросить Лоуренса Брайта о том, что он думает о проведённом эксперименте.

— Большое спасибо! — опять слегка волнуясь, ответил Брайт. — Мне очень приятно было принять участие в этом уникальном событии. И, конечно же, я преклоняюсь перед талантом доктора Джонсона и всех ученых, окружающих его. Надеюсь, что развитие науки не остановится и доктор Джонсон изобретёт в скором времени что-либо ещё!

— Спасибо вам, господин Брайт! И спасибо вам, уважаемые зрители, — покорно заключил Вуд. — Моя миссия на этом завершена, и я передаю слово доктору Джонсону. — С этими словами Пол Вуд сел за стол вместе со своими коллегами.

А доктор Джонсон обратился к залу:

— В первую очередь, ещё раз хочу вам сказать, — начал он, улыбаясь, — что я чувствую себя, действительно, очень хорошо! И поверьте, у меня нет ощущения, что у меня в мозге кто-то что-то выскребал, как это, наверно, может кому-то показаться! Говоря серьёзно, — доктор Джонсон сделал паузу, — разрабатывая нашу идею, мы преследовали следующую цель — решить проблему дефицита интеллекта в нашем обществе в целом…

Согласно нашим результатам, теперь любой желающий сможет получить (перенять) любую информацию от другого, желающего её передать, человека. И в этом случае знания человека, как уникальная ценность могут стать предметом коммерческой операции, или, иначе говоря, продажи. Теперь высокообразованный интеллектуал имеет возможность заработать очень большие деньги за счёт содержимого своего мозга. При этом передаваемая информация легко вновь им восстанавливается по схеме, вскользь упомянутой моим ассистентом, Полом Вудом. Процесс передачи знаний при этом напоминает донорство крови.

К началу проведения работы над нашим экспериментом нас подтолкнули результаты социологических исследований, которые проводил наш центр среди жителей нашего города. Я бы хотел вкратце ознакомить вас с этими результатами.

Проводя опрос, мы задали следующие вопросы: Считаете ли вы свой уровень интеллекта достаточно высоким? Достаточно ли легко вы усваиваете новый материал? Не возникало ли у вас желание заменить свой интеллект на более высокий? Готовы ли вы заплатить деньги за возможность приобрести уникальные знания в короткий срок, не занимаясь при этом самостоятельно изучением соответствующей литературы?

Выяснилось, что лишь около двадцати процентов опрошенных были полностью удовлетворены состоянием своего интеллекта. Остальные восемьдесят процентов считают, что их знания не достаточно полны. Примечательно, что многие из опрошенных людей готовы пройти через самые невероятные вещи, чтобы заполучить как можно больше знаний за наиболее короткий период времени, не утруждая себя, по их словам, чтением большого объёма литературы или заучиванием. Особенно это касается языков. Многие студенты признались в том, что, пробездельничав семестр, с трудом сдают экзамены. И, более того, иные из них не против выложить огромные деньги тому, кто вложит им в мозг весь возможный материал по химии, физике, математике, или любому другому, требуемому, предмету за одну ночь.

Разумеется, нельзя опираться на данные опроса, как на самый серьёзный фактор, но определённый спрос на знания, причём — быстрые знания, в обществе, всё же, есть.

Наша следующая задача — устроить настоящий случай передачи знаний от одного человека другому на коммерческой основе. И в конце своего выступления я хочу сделать сенсационное сообщение. Более того, никто из моих непосредственных коллег не знают всех подробностей этого сообщения.

Размышляя о возможности коммерческой операции, я подумал, что должен найти человека, умного, образованного, известного, и предложить ему принять участие в этой операции.

В определённый момент я подумал об одном из самых известных и уважаемых людей нашего города, с которым я позже встретился, переговорил, всё объяснил и убедил его согласиться…

Теперь я готов сообщить вам, что имя человека, согласившегося принять участие в операции и продать часть своего интеллекта за пять миллионов долларов любому нуждающемуся в этих знаниях…, — доктор Джонсон сделал паузу, зал затих, и Джонсон громко объявил, — этот человек — известный историк, талантливый учёный, профессор Джеральд Уитни! И он присутствует в этом зале! Я прошу вас, профессор, подняться к нам, на сцену!

Зал оглушался аплодисментами. Ошарашенная Лиз уставилась на мужа, стоявшего теперь в центре восклицающего общества, в лучах света и славы. Сам же Уитни уже не понимал, правильно ли он сделал, что согласился с предложением доктора Джонсона. Увидев ужас в глазах жены и недоумение на лицах сидевших рядом с ним друзей, он даже пожалел о том, что вообще находился в этом зале…

Но внутренняя интуитивная уверенность взяла верх над его смятением и, ещё раз поклонившись, он встал и пошёл на сцену…