Над окраиной болот стояло ясное, безмятежное утро. Доктор Хтоний подновил костер, прокрался в хижину, где бесшумно набрал воды из объемной и хорошо закупоренной бочки, стоявшей в дальнем углу. Одобрив про себя запасливость Викула, который с ранней весны до поздней осени каждый месяц отправлялся к лесному роднику, чтобы заново наполнить пузатую емкость, старик снова подвесил над огнем крепкий медный чайник.

Кузнец, его дочка и Шимма мирно спали в хижине. Пол завернулся в старое одеяло, словно в кокон, и мерно посапывал недалеко от костра. Доктор укрыл его плащом, который за ночь сполз на землю, и уселся поближе к огню.

Уже успевшая немного отогреться под утреннем солнцем салатовая ящерица вышла к костру из-за кочки и замерла в трех шагах от огня, подняв голову, будто задает безмолвный вопрос.

Старик доброжелательно смотрел на нее и думал: «Мальчика нужно порасспросить. Что он не из Мира — это ежу понятно. Что такое возможно (перед собой-то не будем уж лукавить), это тоже понятно. Неясно вот что: зачем он понадобился приказным? Версия с „горским шпионом“ — это так, легенда для исполнителей. Интересно, лысый Гешу тоже уверен, что Пол шпион?

Вполне может быть. Сказали ему „ловить шпиона“, он и ловит. А главная ниточка, судя по всему, ведет к нашему талантливому организатору Дюку Морини. Благородному Дюку Морини… Кто же ты такой — новоявленный фаворит Его величества? О котором еще пять лет назад слыхом не слыхивали?..»

Ящерица отвернулась от костра и не спеша отправилась в сторону леса. Доктор достал из поясного мешочка маленькую трубку и начал набивать ее табаком.

«…Допустим отсидимся мы сколько-то на болотах. А дальше что? Найдут. Потянут в Приказ Бонка, кузнецовых заказчиков — кто-нибудь и припомнит, где Викул копает руду. Собственно, спрятаться-то и негде, чтобы подумать. И времени нет.

Можно, конечно, совсем уйти из королевства. Скажем, для начала в Зеленую степь, а там к Снагуру, в Батор-Йом. Он примет, хотя не виделись лет восемь уже… Но это значит, что все вопросы останутся без ответов. Да и Викулу в степи будет не по себе. Долго он там не задержится. Потащит Анит обратно в леса — тут они и нарвутся.

Нет, это дурной вариант. Совсем плохой… Вот если б как-то написать королю?.. Тоже бессмысленное дело — долго. Ненадежно… Да еще на подходах к столице перехватят письмо, о чем тут думать!»

Раскуренная всего несколько минут назад трубка старика потухла от его невнимания. Хтоний смотрел в огонь рассеянным взором и бормотал «…дети еще на мою голову — спрятать не у кого… Пешком идти? Караулить будут… Лошадей не найдешь… Демон раздери Благородного Дюка с его правом силы…»

Бормотание Доктора наконец разбудило Пола. Он с удивлением посмотрел на небо, которое простиралось над ним вместо потолка и не сразу сообразил, где находится. Припомнив вчерашний день, мальчик вздохнул, сел и протер глаза.

— С добрым утром! — услышал он голос Хтония, — Как голова?

— Голова в порядке, спасибо. И вам доброго утра! — Пол выпутался из плаща и одеяла, поправил на себе перекрутившийся полукафтан местной выделки и почувствовал, что хотел бы попить. Доктор, угадав его желание, сообщил:

— Чайник скоро закипит. Я отойду на время вон туда — где сосны. Помню, там раньше селеника росла. Ягода ранняя — об эту пору уже должна быть. Ее очень хорошо в тинман добавлять — бросать прямо в кружку. Сам увидишь.

Последи пока за чайником. Когда закипит — сними с огня и… на вот — все это брось прямо в него, перемешай и закрой крышкой, — старик выдал Полу кусочек серой бумаги размером с носовой платок, на котором возвышалась горка сухой травы, похожей на мелко порезанное свежее сено.

Когда Доктор удалился, Пол воспользовался случаем, добежал до ближайших кустов, вернулся к костру и принялся следить за чайником. Пока тот закипал, он нашел в лежащей неподалеку кучке хвороста прутик в мизинец толщиной, ободрал с него тонкую кору, прокалил его на огне и таким образом соорудил себе инструмент для перемешивания тинмана. За завариванием напитка Пола и застала Шимма, которая вскоре появилась у костра, завернутая в плащ и зевающая.

— Шимма! Привет! Как ты себя чувствуешь? У тебя ничего не болит?

Девочка от удивления перестала зевать:

— Ничего чувствую… Не болит… А чего это ты так складно вдруг разговариваешь?

— Это Доктор. Он что-то сделал — и вот. Могу говорить.

— А-а! — понимающе кивнула Шимма, — Он может. Он и не такое может… Только чего раньше-то не сделал?

— Я не знаю. Я не спрашивал, — Пол был так рад, что может свободно объясняться с Шиммой, что принялся тараторить, как сорока:

— Сейчас тинман заварится. Доктор пошел за ягодами. Садись, чего ты стоишь? Тут есть лепешки, где-то я видел у меня в мешке… и еще что-то такое… как курага. Бывает у вас тут курага?

— Погоди… Слушай, Пол, не трещи, пожалуйста!.. Нам с Анит нужно умыться. А ее папа спит, как камень. Правда, ругается при этом во все горло… В общем, в комнате мы не можем, а пойдем туда — за хижину. Ты пока от костра не отходи. Ладно?

— Конечно! — воскликнул Пол, Вы приходите потом — тинман пить.

Шимма ушла, а мальчик сел спиной к хижине и стал ждать, когда все соберутся.

Доктор вернулся к костру первым, неся в сложенных ковшиком руках аппетитную горку красно-синих ягод:

— В Мире говорят, что они похожи на луну. Не сказал бы. Но тинману вкус придают исключительно приятный. Налей-ка, Пол, нам по кружечке.

Пока мальчик разливал горячий напиток, старик сложил ягоды на кусок бумаги, в которую раньше была завернута сухая заварка. Затем он отделил от горки ягод две довольно приличных кучки и бросил их в кружки — Полу и себе.

— Ждем еще две минутки.

Они подождали. От кружек поднялся густой аромат, который заглушил даже запах костра. Пахло сырой весенней землей и одновременно какой-то пронзительной, щекочущей нос свежестью.

— Ну вот теперь можно отведать, — Доктор взял одну из кружек и пригласил своего сотрапезника сделать тоже самое. Какое-то время они молча прихлебывали тинман. Потом Пол, разжевав пару ягод и подышав с открытым ртом, чтобы охладить язык, заявил:

— Очень необычно и ужасно вкусно. В жизни ничего такого не пробовал!

— Во-о-от! — состроив торжествующую мину сказал старик, — А, кстати, гляди — и девочки идут. Как раз к столу.

Доктор Хтоний поставил свою кружку на землю и начал колдовать еще над двумя посудинами. Пол оглянулся на подходящих к костру девушек и от ошеломления пролил чуть ли не треть своего тинмана на штаны.

Рядом с Шиммой шагала Нита. «Его» Нита — из той, другой жизни, из несуществующего, виртуального «Скайрима». Из файла, спрятанного в одной из системных папок компьютера.

Но здешняя Нита была тоньше, чем та, которую создал Пол. У нее были светлее волосы и кожа. И она, в отличие от виртуальной девушки, умела улыбаться:

— Доброе утро, Доктор! Доброе утро, Пол! Шимма мне о тебе рассказывала, да я и сама тебя немного знаю.

— Девочки, садитесь и разбирайте тинман, лепешки, мясо — кто, что найдет, — Доктор гостеприимно раскрыл свой мешок и махнул над ним рукой.

— Привет, Анит! — еле выговорил Пол, вцепился в свою кружку обеими руками и начал усердно рассматривать траву, на которой сидел. Через минуту он не глядя принял лепешку, переданную ему Шиммой, и машинально откусил от нее кусок.

Тем временем у костра образовалась добродушная и беззаботная атмосфера. О вчерашних событиях никто не вспоминал. Доктор Хтоний и девушки спокойно завтракали. Анит от души хвалила тинман с селеникой, Шимма налегала на вяленое мясо, поддакивая и вставляя замечания вроде «А то!» и «Это вам не Бонков обед — „Отрада сплавщика…“» Старик объяснял Анит, где именно в ближайшей полосе леса выросла в этом году ягода.

Пол, удостоверившись, что к нему не приковано особенного внимания, решился наконец поднять глаза и стал смотреть попеременно то на Доктора, то на Шимму, ненадолго задерживая взгляд на сидевшей меж ними Анит. Постепенно он, не замечая, что делает, сжевал лепешку и допил тинман, затем налил себе еще и снова выпил полную кружку. Из ступора его вывело появление кузнеца.

Викул вышел из двери хижины, с хрустом потянулся и застыл от боли, прострелившей спину:

— Ох, дьявол! — он осторожно опустил руки, боясь нового прострела, посмотрел на сидящих у костра, медленно протер заплывшие глаза, посмотрел еще и басом заключил:

— Уже едят.

Доктор Хтоний обернулся к хижине и приветливо позвал:

— Викул, иди к нам — завтракать. Тинман еще горячий!

Кузнец протянул по направлению к старику свои ручищи, погремел обрывками цепей и заявил:

— Я вот с этим жрать не сяду.

Он решительно скрылся в хижине, пошумел там, что-то двигая, открывая и закрывая, и снова появился, держа в руке молоток и какое-то хитрое металлическое приспособление. Пол увидел, что Викул сел прямо у порога, зажал ногами в огромных сапогах непонятный инструмент, сунул в него руку и начал по чему-то колотить молотком, произнося невнятные проклятия, заглушаемые звонким стуком.

Лязг слышался такой силы, что сидящие у костра не могли разговаривать и вынуждены были ждать, пока кузнец не освободится. Он справился с этим на удивление быстро, брезгливо отбросил в сторону раскуроченные браслеты и обрывки цепей, встал, унес в хижину инструменты и только тогда подошел к костру.

Выглядел Викул страшновато. Однако Пол заметил, что синяки на шее и лице кузнеца удивительным образом успели пожелтеть всего за одну ночь, а раны на лбу — соединиться краями. Теперь они выглядели хоть и глубокими, но хорошо заживающими порезами. Да и вся физиономия Викула хотя и была изрядно опухшей, но не так, как вечером.

«Ай да крем!» — вспомнил Пол, подумав о медовой мази Доктора.

Меж тем кузнец уселся рядом с ним и похвалился старику:

— Видал мои Самохваты? Помнишь я тебе говорил, что тройные тиски придумал? Двигаются, между прочим, на дуговых осях в объеме шара поперечником в локоть — в какую хочешь сторону. И держат, как зверь! Я в них даже призму зажать могу. Не то, что браслеты эти… Демон их раздави!

— Самохваты? — переспросил Хтоний — Хорошо звучит. Я потом посмотрю — интересно… Теперь-то будешь есть?

— Давай — чего тут у тебя? — Викул принял у Доктора кружку с тинманом и ягодами, две лепешки, внушительный кусок вяленого мяса, горсть сухофруктов, горсть орехов и начал все это перемалывать вперемешку, громко прихлебывая и урча.

Снова возобновился беспечный разговор — о хорошем утре, спелой селенике, о том что здешняя родниковая вода удивительно долго остается свежей и о том, что, может быть, стоит вскипятить еще один чайник.

Однако, когда кузнец наелся, а Доктор снова раскурил потухшую трубку, беседа сама собой угасла. Все посерьезнели, замолчали и выжидающе поглядели на старика. А тот, выпустив клуб дыма и почесав нос, спокойно произнес:

— Ну что, господа преступная шайка? Давайте станем думать.