Они сидели у небольшого костерка — Пол и белобрысый худой мальчишка лет четырнадцати с вызывающе смотрящими синими глазами. Спаситель Пола был одет в замызганную рубаху и выгоревшие, истончившиеся от долгой носки штаны. Правда, при этом его тощий живот перетягивал новенький зеленый кушак с узорной вышивкой, за которым торчала рукоятка добротного охотничьего ножа. Обуви же мальчишка, похоже, не носил.

Пол сидел в одних мокрых штанах. Его полукафтан, ковбойские сапоги и экзотические для этого Мира носки были положены поближе к огню. Мальчишка, поглядывая на загрязнившуюся повязку, закрывавшую рану в боку Пола, наконец нарушил молчание:

— Похоже, не слишком ты везучий насчет пожить спокойно. Чуть не утоп, а сейчас гляжу — дырка в тебе. Ножом пырнули?

— Стрела, — не стал врать Пол.

— Кто ж ты есть такой, подстреленный утопленник?

— Ученик врачевателя. Пол меня зовут.

— А я Крыса Йос, свободный человек… Как это ты, Ворона ради, оказался в реке-то? Только что тебя не было, я спокойненько себе рыбку доставал из садка, вдруг опа! Гляжу — бултыхается кто-то.

«Это выпадение», — подумал Пол, а вслух сказал:

— Я и не знаю. Помню, за мной гнались, поставили подножку, и я упал. А дальше раз — и уже тону.

— Полечиться тебе надо, ученик врачевателя. Голову, видать, тебе повредили. Которые гнались… Обычное дело в Акраиме — дали по башке, и в реку. Карманы проверял?

— Нет.

— Ну, проверь.

Пол, охнув, поднялся, залез во внутренний накладной карман кафтана и вытащил оттуда узелок. Развязал его, и на свет показалась горстка монет.

— Ого, — добродушно сказал Йос, — роскошно живешь, «ученик». Какие-то дураки тебя грабили.

— Я не знаю, — невпопад ответил Пол, решив умолчать о том, что грабить его никто не собирался, — Спасибо, что спас… А почему ты «Крыса»?

— Пожалуйста — делов-то. Главное, тут до берега было рукой подать — сам бы догреб. Чего это ты попер к дальнему, я не пойму. Кричал я тебе, кричал — куда там. Пришлось в воду лезть…

А «Крыса» почему… Прозвали. Крысы меня, можно сказать, воспитали.

— Как так? — не поверил Пол.

— Ну как? Рассказывали, что, когда меня мамка родила, то заболела. Кое-как кормила лет до трех, а потом померла. А я вроде сидел в это время в подвале, и меня не нашли. Думали — тоже помер. А в подвале том жили крысы. Ну и вместо того, чтобы меня съесть, видать, стали подкармливать.

Я этого не помню ничего. Я помню уже, что мы с ними друзья — то я им помогу, то они мне. Они умные — крысы. И не злые — в смысле не злее людей. Только сначала болел я с ними все время. То одной паршой покроюсь, то другой, — Йос вдруг весело рассмеялся, — А потом ничего — прошло… Еще я долго разговаривать не умел, пока в город не вышел.

Говорят, что я так и заявился в какую-то малину — без штанов и весь в коросте. Но этого я тоже не помню. Кто-то меня вроде покормил, кто-то приодел. Когда отмыли, увидали, что на мамку сильно похож — вспомнили ее. В Голой Слободе все друг друга знали. Хоть и вор на воре там жил, а тоже люди.

Ну к себе-то меня никто не брал, конечно — кому сдался такой подарочек. Поэтому я по ночам в своем подвале жил, с крысами. Вот и прозвали.

В прошлом-то году Слободу сожгли к демонам. Но мои-то крысята почуяли — мы с ними заранее ушли.

— Обалдеть, — не слишком вежливо обронил Пол, — И как же ты живешь? Работаешь где-нибудь?

— Работает тот, кто ничего не умеет делать, — наставительно заявил Крыса-Йос, — Я Крысиное Слово знаю.

Он победоносно посмотрел, на Пола, но, видя, что тот не понимает, объяснил:

— Ну, смотри. Допустим, есть у тебя хлебная лавка, а при ней амбар. Живешь ты не тужишь, а тут раз — зима. И в твоем амбаре заводятся мои друзья. Ой-ой, что же делать, да? А вот что — поспрашивать про крысолова. Начнешь спрашивать — через два человека на третьего обязательно тебе назовут Йоса.

Приходит Йос, свободный человек: «Значит, имеем намерение вывести крыс? Ну так будет сделано в три дня, коли договоримся». Можно вывести и за один, но так не надо делать — заказчик подумает, что работа легкая, и начнет жадиться.

А нужно так — солидно осмотришь помещенья, покряхтишь, головой покачаешь — мол, как все запущено. Пару крыс свистнешь, чтоб явились прямо при хозяине. Тут тебя и отобедать зовут, и выспрашивают вежливо — что да как. Ну, смотришь по человеку — пугать его или ученость показывать.

Некоторым надо, чтоб крыс выводить непременно ночью, и чтоб ты пахучим дымом кадил, черные свечки жег и заклятия клал. А хозяину велел не спать и Ворону молиться.

Которым наоборот нужно по-ученому. Скажешь такому: «Ваше заведение поразил грызун Ratta Vаlgaria — Бич Акраима. Требуется произвести расчет снадобий на площадь помещения». И ходишь такой с деревянным футом — меряешь, в бумагу корябаешь чего-нибудь. Потом, если большой заказчик — заявишь ему, что за мандрагорой бешеной придется посылать в Порт Нимф, а дурман синехвостый об этот год не уродился и само собой подорожал. Мол, расходы… Ну и все в таком духе — по ходу дела соображаешь.

Когда хозяин увидит, что у крысолова всё кипит и вот-вот сладится — придешь да поговоришь с крысами по-свойски. Они и уходят, им-то что? В Акраиме этих амбаров да складов чуть не больше, чем людей.

— А мне кажется, что твои друзья не только уходят, но и приходят не без твоего участия, — неожиданно для самого себя заключил Пол и смутился, опустив глаза к узелку с барышами. Но Йос только широко улыбнулся и весело блеснул синим взором:

— Так я и говорю — работает тот, кто ничего не умеет…

Мальчик подкинул в костерок дров, вынул из-за пояса нож и принялся им что-то выстругивать из тонких веток, видимо, недавно срезанных с дерева.

— Я гляжу, ты не из Акраима. Пришлый, значит…

— Я с хозяином пришел из Тёса, — ответил Пол.

— Где это — Тёс?

— Лесной такой городок — на юг от столицы лиг сто восемьдесят, кажется.

— Далеко, — покивал Йос, — Не бывал. А куда ж твой хозяин смотрел, когда тебя грабили?

— Я отстал от него на Красном Рынке и заблудился.

— Бывает, — философски заметил мальчишка, — А шли куда?

— Мне нужно попасть на улицу Чайка. Где был Пьяный угол. А я даже не знаю, где мы.

— На Чайку? Делов-то… Мы почти у самого Акраима, он вон там — за леском. Тут ходу всего час, если не больной… Ты не больной? — спросил Крыса, показав ножом на повязку Пола.

— Не знаю. Пока сижу, ничего вроде.

— Значит, считай, два часа… — Йос почесал нос тыльной стороной запястья, покосился на сапоги Пола и спросил:

— Что дашь, если я тебя провожу до Пьяного угла?

— Два барыша. Один сейчас, другой — когда дойдем.

Пол выудил из горстки монет золотой, показал Йосу, что сейчас бросит, и отправил его по дуге прямо в руки мальчишки. Крыса поймал монету, быстро сунул куда-то за кушак и с довольно сообщил:

— Нет, правда — хорошо живут ученики лекарей из глухомани!

Пол изобразил деловитый вид, крепко завязал оставшиеся барыши обратно в узелок и спрятал его в карман кафтана. Мальчишка же, буквально засиявший от неожиданной удачи, заявил:

— При таком раскладе я тебя сейчас щукой угощу. Одну-то я уже почистил и все такое. Она быстро жарится… Все равно надо обсохнуть, прежде чем пойдем — чтоб по-босяцки не выглядеть. А то приказные лютуют — ну их. Я с ними дела не имею — они все, как по голове ударенные. Да и знаю я некоторых — по Голой-то Слободке. Это теперь они «приказные», а раньше… Клейма ставить негде.

— Там все с ума сойдут, что меня нет… — невпопад ответил Пол.

— Вас там много, что ли? — поднял брови Йос.

— Есть еще… Ученики.

— Ну знаешь, крыльев у нас нету, поэтому подождут. Вот если бы ты утоп, тогда другое дело. Можно и с ума сходить. Хотя чего, твой лекарь — мамка тебе, что ли?

— Ну… он добрый человек.

— Повезло, значит, — отметил Йос, — Ну и подождет, раз добрый.

Если бы не снедавшее его беспокойство, Пол мог бы сказать, что прекрасно провел время с Крысой Йосом. Тот действительно очень споро и ловко зажарил щуку в руку толщиной, и они ее дружно и с удовольствием съели. Потом мальчишка курил тростниковую трубочку и рассказывал дикие байки о том, как самые пропащие воры Акраима в одночасье становились блюстителями порядка и о том, что было с теми, кто взялся противостоять приказным (тут, правда веселого было мало).

Зато потом Йос, временами от души хохоча, поведал историю о том, как он целую неделю выводил крыс у одной знатной дамы, до страсти любившей дорогие ткани и приобретавшей их в немыслимых количествах. Стоило друзьям крысолова немного поработать у нее в кладовой над парой штук бархата и алтанского шелка, как мальчишка (конечно, уже готовый к вызову) был отыскан и зажил, как король.

«С серебра ел, на пухе спал! Дворецкий кланялся и говорил мне „господин крысолов“. Эх жизнь была! Еще бы протянул денька три, но так можно было и засыпаться… Зато потом, веришь ли? Два месяца ни демона не делал. Щедрая тетка оказалась. Ну я тоже шепнул крысам, чтобы ее кладовую теперь обходили. Края-то надо видеть, а то удачи не будет…»

Когда одежда наконец высохла, они отправились в город. Где-то на окраине Йос, всё поглядывавший на Пол критически, вдруг сказал «подожди» и нырнул в какую-то подворотню. Полу ничего не оставалось, как ждать, хотя он и подумал в мгновенно навалившейся на него панике, что Крыса удовольствовался одним барышом и решил избавиться от подозрительного спутника.

Однако мальчишка довольно быстро вернулся, волоча большую картинную раму с загрунтованным холстом.

— Вот. Бери и понесли, — приказал он, — Любой посмотрит и скажет — «мастеровые при деле, вопросов нету». А то ты какой-то странный. Пуганого человека сразу видно… Давай — я впереди, ты сзади.

Пол с готовностью взялся за раму, и они пошли. Йос выбирал дорогу вдали от нарядных улиц. Мальчики двигались дворами, замызганными переулками, проходили под многочисленными гирляндами сушившегося белья, срезали дорогу через запущенные сады.

Рама была не тяжелой, но со временем Пол почувствовал, что края ее врезаются в ладони, а бок снова болит и расходится все сильнее. К счастью вскоре вдалеке мелькнула громада Цитадели, и они наконец вступили на улицы Важного Города.

Покружив по ним с четверть часа, они остановились у большой и роскошной витрины оружейной мастерской. Крыса Йос сообщил:

— Ну вот она — твоя Чайка. Дальше куда?

— Мне сказали, что от Пьяного угла надо идти направо шагов двести. Там ювелирная лавка.

— А, знаю. Пошли.

Лавка нашлась через два квартала. Йос принял у Пола раму, поставил ее на мостовую и легонько помахал у своего уха рукой:

— Ну бывай, ученик лекаря!

— Погоди, — забеспокоился Пол и суетливо полез во внутренний карман, — А барыш-то!

— Дурак ты, — снисходительно улыбнулся мальчишка, — Я на твой золотой неделю буду пировать. Второй оставь себе — Крыса Йос лишнего не берет.

Пол почувствовал прилив огромной благодарности к своему случайному проводнику и почему-то страшную неловкость.

— Спасибо!.. Спасибо тебе, что спас… проводил…

— Делов-то. Иди — ищи быстрей своего хозяина, а то отхватишь у него леща. Будешь в наших краях, спроси крысолова Йоса — меня тут каждая собака знает.

Мальчишка подхватил раму и бодро двинулся вдоль по улице.

— Спасибо, — прошептал в удаляющуюся спину Пол и повернулся к двери ювелирной лавки. Помедлив некоторое время, он робко постучал и вошел.

За одним из прилавков стоял маленький и щуплый старичок с белыми, закрученными вверх усами и козлиной бородкой. Он вопросительно глянул на вошедшего. Пол выдал заранее заготовленные слова:

— Простите, хорошего дня вам! Меня прислал господин Хофмаан к господину Симону да Гэ…

— Так это ты — Пол?

— Да.

Старичок сноровисто выбрался из-за прилавка, подскочил к Полу и заявил скрипучим голосом:

— Симон да Гэ это я. Господин Хофмаан чрезвычайно обеспокоен! Можно ли так подводить Учителя? Не мое, конечно, дело… но что-то ты себе много позволяешь, мальчик… Пошли немедля!