После падения Хонгандзи в Центральной Японии, впервые с 1568 года, не осталось очагов сопротивления Нобунага. Теперь он правил территорией, простиравшейся от префектуры Хюго на западе до границ префектуры Гифу на востоке. Победа над Хонгандзи оказала глубокое влияние на проводимую Нобунага политику. В оставшиеся ему два года Нобунага сосредоточил усилия на изменении системы вассалитета и укреплении сложившейся в Центральной Японии системы землевладения.
Управление вассалами
20 сентября 1580 года, всего через десять дней после того, как цитадель Одзака сгорела в огне, Нобунага сделал официальное сообщение, которое повергло в шок его многочисленных рядовых вассалов. Он заявил, что более не будет опираться на услуги семьи Сакума, старых ветеранов из провинции Овари. В 1576 году Нобунага поручил осаду цитадели Исияма Хонгандзи Сакума Нобумори и его сыну Нобухидэ. Несмотря на то что, как ожидал Нобунага, цитадель падет быстро, осада продолжалась долгие четыре года. Когда дело было сделано, Нобунага снял Сакума с постов, лишил владений и отправил в ссылку на гору Коя. Сакума потеряли не только собственность, но и честь. Свои обиды на Сакума Нобунага изложил в документе, состоящем из девятнадцати статей: некоторые из них были личного характера, в других он осуждал Сакума за трусость, отсутствие амбиций и военные неудачи. Вскоре после этого Нобунага сообщил Цуцуи Дзюнкэй, что он обвинил Сакума во всеуслышание потому, что «Сакума Уэмон и его сын вели неэффективные действия против Одзака». В своем указе Нобунага наносил Сакума новые оскорбления. Однако для современного читателя этот документ имеет гораздо более важное значение: он позволяет понять, чего требовал Нобунага от своих вассалов в начале 1580-х годов. Ярче всего эти требования выражены в статьях 3, 4, 7, 10 и 14:
3. Хюга но Коми [Мицухидэ] обрел всеобщую славу в битвах в провинции Танго. Хасиба Токитиро [Хидэёси] великолепно показал себя в нескольких провинциях. Даже Икэда Сёсабуро [Цунэоки], несмотря на свой низкий ранг, быстро захватил [замок] Ханакума и прославился. Эти примеры должны были также вдохновить вас на яростную битву.
4. Сибата но Сюри но Сукэ [Кацуиэ] слышал о походах других. Он вторгся в Кага и усмирил всю провинцию, опасаясь, что станет посмешищем для всех, если он [просто] будет управлять ею.
7. Разве вы не занимали привилегированное положение среди вассалов Нобунага? Вы имели союзников в провинции Микава, союзников в провинции Овари, союзников в провинции Оми, союзников в провинции Ямато, союзников в провинции Кавати, союзников в провинции Идзуми, а с отрядом Нэгородзи вы даже имели союзников в провинции Каи. Возможно, они не играли большой роли, но если бы вы объединили своих людей с этим союзниками из семи провинций, вы не потерпели ли бы [такого] провала, как теперь, вне зависимости от сражений, в которых вы участвовали.
10. Если бы вы увеличили количество людей, которые прежде служили вам, добавили к ним союзников и приняли новых самураев, нынешние неудачи не случились бы никогда. Теперь Китай, Корея и Южные варвары должны знать, что вы обесчестили себя перед всей страной из-за своей жадности.
14. Вы использовали союзников, [чтобы они сражались за вас], когда вы действовали в качестве посредника от имени других, вы вынуждали их выполнять ваш воинский долг: вы не нанимали своих самураев и не давали в награду людям владения; вы вели себя как трусы.
Военные победы считались самым важным критерием для вассалов дома Ода. В статьях 3 и 4 победы Акэти Мицухидэ, Хасиба Хидэёси, Икэда Цунэоки и Сибата Кацуиэ противопоставляются неудачам Сакума. Контраст выглядит тем ярче, если принять во внимание, что все эти люди не были ближе к Нобунага, чем Сакума, но при этом получили в награду целые провинции и власть. Сакума же были обесчещены. В статье 16 говорится прямо: «За тридцать лет службы Сакума Уэмон у Нобунага я никогда не слышал ничего о его заслугах».
Кроме этого, Нобунага был явно не доволен тем, как Сакума осуществлял управление своими вассалами. Другими словами, организаторские способности Сакума не соответствовали тем стандартам, которые Нобунага упорно внедрял в последние годы. Вплоть до своей опалы Сакума командовали внушительными военными силами. С одной стороны, им служили собственные вассалы, связавшие себя с Сакума клятвой верности в обмен на земли в его владениях. С другой стороны, в распоряжении Сакума было множество союзников из не менее, чем семи провинций, которые являлись вассалами Нобунага, но были переданы под командование Сакума. Однако Сакума не объединили свои собственные силы с союзниками, что и привело к военным неудачам. Другой проблемой стало то, что вместо того, чтобы расширять и обновлять состав вассалов, они предпочли набивать собственные карманы. Нобунага на протяжении всей жизни постоянно принимал новых людей в число своих вассалов, и вполне естественно, ожидал, что его ведущие вассалы будут делать то же самое. В военную систему клана Ода постоянно происходил (должен был происходить) приток новых людей.
Как мы видели, в период между 1576 и 1579 годами власть Нобунага в Центральной Японии не раз оказывалась под угрозой. Чаша весов окончательно склонилась в пользу Нобунага только в 1580 году. К этому времени кризис Араки благополучно миновал, Мори из Аки, Уэсуги из Эттю и Такэда из Каи отступали, и, наконец, пала цитадель Исияма Хонгандзи. Все более зрелой, одновременно с военными успехами, становилась и администрация режима Нобунага. В период с 1580 по 1582 год значительно увеличилась территория, находившаяся под его контролем. От Кодзукэ на востоке до Тадзима на западе — везде на местах сидели поставленные Нобунага губернаторы. В документе, цитировавшемся выше, имеются сведения и о передаче земель в уделы в начале 1580-х годов. Таким образом, главными требованиями Нобунага к своим вассалам были военные достижения и правильно выстроенная система управления собственными вассалами. Сакума не соответствовали этим требованиям, в отличие, по всей видимости, от остальных. Об этом свидетельствует хотя бы перечень владений, переданных Нобунага своим вассалам в последние годы.
Первый вывод, который напрашивается по ознакомлении в этим перечнем: те, кто составляли основу военной организации Нобунага с конца 1550-х и начала 1560-х годов, теперь становились губернаторами провинций. Из семнадцати даймё, упомянутых в списке, не менее двенадцати были дадними сподвижниками Нобунага. Несколько исключений лишь подтверждают правило. Хотя Хосокава Фудзитака, бывший чиновник сёгуната, стал вассалом Нобунага только в 1573 году, он и его семья заслужили к 1580 году полное доверие Нобунага. Миёси Ясунага (даты рождения и смерти неизвестны) из Кавати и Цуцуи Дзюнкэй (1549–1584) из Ямато в начале 1570-х годов оказывали Нобунага ожесточенное сопротивление, вплоть до 1575 и 1574 годов соответственно. Однако после того, как они признали власть Нобунага и перешли к нему на службу, их карьера быстро пошла в гору. Дзюнкэй сумел извлечь выгоду из опалы Мацунага Хисахидэ, чье положение и власть он в конце концов и унаследовал. Что касается Ясунага, то Нобунага, незадолго до вторжения на Сикоку в 1582 году, так инструктировал своего собственного сына Нобутака: «считай господина Ямасиро но Ками Ясунага своим господином и родителем и служи ему». В списке только два человека, с которыми Нобунага был не столь хорошо знаком, это Камэи Санэнори (1557–1621), с 1578 года сражавшийся под командованием Хидэёси в Тюгоку, и Кисо Ёсимаса (ум. 1595), измена которого в феврале 1582 года привела к походу Нобунага против Такэда. Короче говоря, из семнадцати даймё, получивших уделы в период между 1575 и 1580 годами, только двое Камэи Санэнори и Кисо Ёсимаса не входили в близкий круг Нобунага.
Передача крупнейших владений между 1580 и 1582 годами
Фудзики Хисаси и Джордж Элисон отмечают автократический и абсолютистский характер режима Нобунага в последние годы его жизни. Нобунага требовал полного повиновения от своих подчиненных и проводил реорганизацию вассальной системы в соответствии с суровыми стандартами тэнка: сложившаяся в начале 1580-х годов практика перемещения даймё стала предшественником политики переводов из провинции в провинцию (кунигаэ), проводившейся Хидэёси, и получила законченное воплощение в период Эдо, когда роль некогда могущественных провинциальных властителей была сведена к минимуму. Так, например, перевод в 1581 году Маэда Тосииэ из провинции Этидзэн в провинцию Ното вынудил семью Маэда «реорганизовать структура вассалитета, чтобы приспособить ее к новой, изменившейся модели».
Вопрос, однако, в том, насколько верно оценивают Фудзики и Элисон политику Нобунага в отношении своих вассалов как предшественницу кунигаэ Хидэёси. Мы не можем согласится с ними: система управления вассалами при Хидэёси фундаментальным образом отличалась от той, что существовала при Нобунага, и по целому ряду причин. Во-первых, у нас нет никаких свидетельств, которые бы подтверждали, что кто-либо из губернаторов провинций при Нобунага имел постоянную резиденцию в Адзути, или от него требовалось бы проводить там определенную часть времени. В 1582 году Нобунага приказал своим провинциальным даймё явиться в Адзути, чтобы встретить новый год и выразить почтение ему. Можно точно сказать, что среди присутствовавших губернаторов находился и Акэти Мицухидэ. Однако он находился в Адзути всего два дня. Вскоре он вернулся в свой замок Сакамото на противоположном берегу озера Бива. Пробыв там около месяца, Мицухидэ получил приказ присоединиться к кампании Нобунага против Такэда. Информация о местонахождении Мицухидэ, которой мы располагаем, позволяет заключить, что вассалов уровня даймё провинций никто не заставлял находиться в Адзути, даже временно. Союзник Нобунага Токугава Иэясу также не имел в Адзути собственной резиденции. Когда в июне 1582 года он прибыл к Нобунага, он поселился в доме священнослужителя. В этом отношении губернаторы провинций и союзники Нобунага находились в ином положении, нежели близкие родственники Нобунага и его проживавшие в Адзути вассалы. И, что особенно важно, при Хидэёси ситуация была совершенно другая: он заставлял провинциальных даймё строить резиденции в замке Одзака, задуманном им как ответ Адзути, всего через полтора года после смерти Нобунага. Так Хидэёси закладывал фундамент знаменитой политики санкин котай, утвердившейся при Токугава, при которой даймё должны были половину времени проводить в столице Эдо, а другую — в своих владениях, при этом их ближайшие родственники оставались в Эдо в качестве заложников.
В связи с этим возникает ряд других вопросов: например, должны ли были губернаторы провинций, назначенные Нобунага, по получению нового поста разрывать связи с прежними владениями. Фудзики и Элисон, приводя в пример Маэда Тосииэ, делают вывод, что именно так и обстояло дело. Нобунага приказал Тосииэ освободить владения в провинции Этидзэн в конце октября 1581 года, а затем передал их Суганоя Нагаёри после того, как «налоги за текущий год» были выплачены Тосииэ. Последний был вынужден в большой спешке перевозить жену и детей в провинцию Ното, куда он был назначен, а город Футю (где Тосииэ жил с 1575 года), а также крепости и частные резиденции подчиненных он передал Нагаёри. Фудзики и Элисон следующим образом анализируют ситуацию: «К 1581 году Тосииэ, живший в провинции Этидзэн шесть лет, создал местную военную организацию, известную как Этидзэн-сю, и стал выказывать в своих владениях признаки независимости… Приказ передать замок Футю… означал разрушение его системы». Другими словами, по их мнению, перевод Маэда Тосииэ из Этидзэн в Ното стал прообразом последующей политики перевода губернаторов из одной провинции в другую, проводившейся при Хидэёси.
Однако здесь необходимо обратить внимание на два момента. Во-первых, Нобунага никогда не переводил семью Маэда из ее родных владений в Арако, провинция Овари; в время инцидента Хоннодзи члены семьи Маэда бежали именно в Арако. Безусловно, Нобунага приказал Тосииэ перевезти в провинцию Ното свою семью, но он не заставлял его посылать ее в Адзути в качестве заложников, чтобы гарантировать его преданность на будущее. Подобная система обязательств утвердится только при Тоётоми Хидэёси. Во-вторых, даже после перевода в Ното Тосииэ остался одним из командующих войсками из провинции Этидзэн. Это подтверждает письмо, скрепленное красной печатью и датированное 5 апреля 1582 года (13-й день третьего месяца десятого года Тэнсё), в котором Нобунага информировал Сибата Кацуиэ, Сасса Наримаса, Маэда Тосииэ и Фува Наомицу о ходе кампании против Такэда. Если бы Тосииэ более не являлся офицером войск провинции Этидзэн, его проинформировали бы отдельно, а не вместе с остальными. Перевод Тосииэ означал не конец, а, наоборот, укрепление и расширение армии Этидзэн.
Трудно сказать, всех ли своих даймё Нобунага перемещал с должности на должность на тех же условиях, что и Маэда Тосииэ. Хосокава, переведенные в провинцию Танго в 1580 году, вынуждены были оставить свои владения в провинции Ямасиро — замок Сёрюдзи и прилегающую область Нагаока, однако Акэти Мицухидэ, в том же году поставленный в Танба, сохранил во владении замок Сакамото в провинции Оми. По информации иезуитов, земельные владения Мицухидэ в Оми составляли около половины территории провинции, а замок Сакамото, уступавший только Адзути, был одним из самых укрепленных в Японии. Точно так же Такигава Кадзумаса, которому Нобунага в апреле 1582 года передал в удел Кодзукэ и назначил Смотрителем над восемью провинциями Канто, сохранил свою прежнюю резиденцию Нагасима в Исэ. Такой вывод можно сделать, принимая во внимание тот факт, что инцидент Хоннодзи значительно ослабил позиции Кадзумаса в Кодзукэ. Практически сразу же Ходзё Удзимаса из Сагами воспользовался представившейся возможностью — гибелью Нобунага — и начал вести борьбу против Кадзумаса. Последний, в свою очередь, столкнувшись одновременно с угрозой мятежа местных воинов и будучи не силах сопротивляться Удзимаса, вернулся в безопасное место — владение Нагасима, ровно через четыре недели после смерти Нобунага.
Принято считать, что Хидэёси начал проводить политику перемещения губернаторов из провинции в провинцию около 1586 иди 1587 года. Согласно Фройсу, в эти годы Хидэёси начал «производить большие изменения в Японии», для того чтобы навести порядок в «империи», которую он завоевал на коне. Фройс показывает, какие далеко идущие последствия имели принятые Хидэёси меры, на примере того, как в течение одного-единственного дня двадцать три даймё были переведены с одного места на другое. «Местных господ» по всей Японии переводили из родных мест и заменяли «чужаками», не имевшими никаких связей на местах. Центральные провинции Гокинай Хидэёси распределил «между своими родственниками и сторонниками, которым он больше доверял».
Однако суть дела заключается в том, что Хидэёси использовал эту политику не только для консолидации и укрепления своей власти, но и, в первую очередь, для получения этой власти. Ее истоки восходят еще к 1583 году. В июне этого года Хидэёси разгромил коалицию Сибата Кацуиэ и Ода Нобутака, вынудив обоих покончить жизнь самоубийством. Первые провинциальные назначения Хидэёси произвел еще на волне одержанной победы, кардинальным образом перетряхнув сложившуюся при Нобунага систему. Об этом Фройс также сообщает в своем письме о событиях 1583 года: Икэда Цунэоки, «приемного брата Нобунага», перевели из провинции Сэтцу в провинцию Мино; Нива Нагахидэ, «очень богатого человека и одного их ближайших сподвижников Нобунага», переместили из провинции Вакаса в провинцию Этидзэн, бывшее владение Кацуиэ; Такигава Кадзумаса, «одного из лучших полководцев Нобунага», отправили из Нагасима, что в Исэ, в провинцию Харима. Фройс подчеркивает, что Хидэёси опасался этих трех людей, которые, объединившись, могли представлять серьезную угрозу для него. Это прекрасно объясняет, почему Хидэёси переместил их и, дав им новые владения, отнял прежние. Мы видим, что его мотивы существенно отличаются от тех целей, которые преследовал Нобунага: последний такими назначениями продвигал своих сторонников. А Хидэёси, наоборот, заботился о том, чтобы переместить тех, в отношении кого у него имелись сомнения. Таким образом, обрывая их связи с прежними владениями и заставляя заново обустраиваться в новой и зачастую враждебной среде, он стремился добиться от них лояльности.
Один из современных исследователей высказал мысль, что Хидэёси, в отличие от Нобунага, с почтением и уважением относился к побежденным врагам, внешним (тодзама) даймё. Терпимость и мягкость Хидэёси, по его мнению, были с энтузиазмом встречены населением после бескомпромиссной централизованной политики Нобунага, что и заложило основы общегосударственной политики, продолжавшейся до XIX столетия. Хидэёси стремился встроить своих прежних противников в свою систему вассалитета, а не уничтожить их; он не опирался исключительно на наследных (фудай) даймё, а всегда пытался найти компромисс и с внешними (тодзама) даймё. Эта точка зрения, в которой Хидэёси предстает этаким просвещенным деспотом, не учитывает два момента: во-первых, у Хидэёси практически не было наследных даймё, так как все, кто служил под началом клана Тоётоми, являлись вассалами «в первом поколении». И в этом отношении его вассалы фундаментальным образом отличались от вассалов и Нобунага, и Иэясу, его предшественника и преемника. Во-вторых, главной проблемой, стоявшей перед Хидэёси, было не как победить бывших врагов Нобунага, а как взять под контроль бывших полководцев и союзников его покойного господина. К моменту гибели Нобунага, отмечает Берри, «ему по-прежнему противостояли Мори, Симадзу, Уэсуги, Датэ, Ходзё и Тёсогабэ, которые все вместе составляли силу гораздо более внушительную, чем его прежние противники, которых он одолел. И наступление армий Ода в 1582 году давало мало надежды на дальнейшие победы». Однако суть дела в том, что и Симадзу с Кюсю, и Дата с севера Хонсю поддерживали дружеские отношения с Нобунага. Кроме того, Ходзё сражался под его началом против Такэда в 1582 году, дом Уэсуги раскололся на две части, Мори оставались сильными, но отступали, а Тёсогабэ были второразрядными, если не третьеразрядными, противниками. И именно потому, что дальнейшие завоевания дома Ода были весьма вероятны, Акэти Мицухидэ выступил против своего господина.
Главными противниками Хидэёси в борьбе за оставшееся после гибели Нобунага наследство были его прежние соратники, оставшиеся в живых полководцы Нобунага. После гибели господина заставить их признать свое верховенство и власть Хидэёси мог только силой. Хидэёси даже никогда не думал о том, чтобы назначить в провинции своих прежних товарищей. Он решил действовать иначе, и гораздо более радикально, нежели Нобунага. Политика назначения губернаторов провинций, вкупе с военными успехами и проведением кадастровой работы в масштабах всей страны, стала одним из важнейших инструментов установления господства. К концу 1580-х годов Хидэёси выгнал с насиженных мест практически всех крупных даймё в стране и переселил их в новые владения.
Разрушение замков (сировари) и отчеты о земельном налоге (сасидаси)
Исследователи неоднократно высказывали мнение, что с расширением границ своих владений Нобунага совершенствовал свою земельную политику. Фудзики и Элисон утверждают, что сразу же после завоевания осенью 1580 года Исияма Хонгандзи Нобунага провел ряд новых и дальновидных мер, особенно в провинции Ямато. Этими мерами были разрушение замков (сировари) и требование отчетов о налоге на землю (сасидаси) от землевладельцев, как крупных, так и мелких. Важность этих мероприятий, по мнению Фудзики и Элисона, невозможно переоценить: «То, что началось в провинции Ямато с разрушения замков, достигло высшей точки в проведении землемерных работ по всей провинции и закончилось казнью крупных провинциальных землевладельцев, было спектаклем, примечательным не только своими масштабами. То, что мы видим здесь, стало прелюдией к уничтожению традиционной базы землевладения и предвестником гибели сложившейся в эпоху Сэнгоку хозяйственной модели».
Мацуо Ёситака, сам того не желая, поддерживает в своем исследовании точку зрения Фудзики и Элисона. Он также полагает, что в землемерных работах и разрушении замков в провинции Ямато в 1580 году можно видеть отражение нового административного курса, который Нобунага начал проводить после падения Исияма Хонгандзи. Уничтожение замков было не просто случайной послевоенной «зачисткой», которые и прежде случались в Ямато. В 1580 году целью Нобунага стали замки — резиденции местных землевладельцев. Эти замки, идзё, представляли собой настоящие крепости, окруженные рвами. В 1570-х годах в провинции Ямато было несколько десятков подобных замков. Разрушая военную и административную базу местных даймё, Нобунага стремился выжить хозяев с их земель. Функции, прежде выполнявшиеся рядом теперь уже разрушенных крепостей, сконцентрировались в одном-единственном сохраненном замке Корияма, который и стал административным центром провинции нового типа. Далее, Мацуо предположил, что причину организации землемерных работ в Яма- то следует искать в переоформлении взаимоотношений между режимом Нобунага и местными землевладельцами. Нобунага приказал предоставить отчеты о земельных налогах храмам, святилищам, владельцам хозяйств и, в особенности, местным землевладельцам, чтобы получить достоверную информацию об их доходах. Нобунага, говорит Мацуо, нуждался в этих сведениях и использовал их, чтобы возложить на местных землевладельцев стандартные военные повинности.
На другом полюсе — красноречивая оценка земельной политики Нобунага, данная Вакита Осаму. Он считает общий экономический рост в стране одной из важнейших движущих сил всего периода Сэнгоку, когда набравшие силу даймё, подобные Ода из Овари, стали вести вооруженную борьбу за расширение владений и власть. Осваивались новые земли, внедрялись новые технологии сельскохозяйственного производства, позволившие собирать урожай два раза в год, а благодаря быстрому росту товарооборота местные деревенские рынки превращались в крупные торговые центры. Вакита утверждает, что главной целью гражданской администрации и даймё эпохи Сэнгоку, и, в частности, «Нобунага как восходящего гегемона государственного масштаба, было установить постоянный контроль над производительными силами деревни». Даймё нуждались в информации, чтобы утвердить свою власть в провинциях и оптимизировать использование рабочей силы. Для них это было особенно важно потому, что сельские общины традиционно стремились к автономии.
Приказав провинциальным землевладельцам предоставить своим агентам «отчеты о земельном налоге», Нобунага собрал информацию об их земельных владениях. Работа, проведенная им в провинции Ямато в 1580 году, — единственная, о которой до нас дошли более-менее подробные сведения. В ноябре этого года все землевладельцы провинции — храмы, святилища и даймё — были вынуждены представить клятвы, в которых указывались размеры их владений, сведения по налогам и имена землепашцев. После того, как агенты Нобунага собрали и утвердили эти документы, Нобунага предоставил земли «в удел» их владельцам. Нобунага провозгласил свое верховное право на все земли, которые находятся на охваченных подсчетом территория; по словам Вакита, «кадастровые реестры и отчеты о земельном налоге составили ту документальную базу, которая стала основой власти Ода Нобунага в провинции».
Система власти Нобунага в провинциях получила название «полное владение» (итиэн тигё или иссики сихай). В основе своей она была идентична тем административным и хозяйственным полномочиям, которые имели в своих владениях даймё эпохи Сэнгоку. Она включала «право на передачу уделов, командование войсками, проведение политики и осуществление судебных функций». Нобунага передал эти права своим ведущим вассалам, ставшим впоследствии губернаторами провинций. Однако проводимая им политика не затронула очень сложные земельные отношения и налоговые обязательства, существовавшие в стране со средневековья. Эта система позволяла нескольким людям кормиться с одного участка земли. Также при ней хозяин одного участка мог быть арендатором другого. Более того, вся эта сложная система взаимных обязанностей и платежей существовала в разных провинциях и никогда не распространялась в общегосударственном масштабе. Например, на территории нынешнего города Нагоя налоги платились деньгами, а в провинциях вокруг Киото — рисом. Другими словами, продолжали существовать прежние, старые формы земельных отношений. Вакита заключает, что Нобунага, по сути, применил в масштабах всей страны земельную политику, которую даймё проводили только в своих владениях. Однако ее было еще недостаточно для реформирования старого феодального уклада страны.
По утверждению Вакита, именно Тоётоми Хидэёси провел «землемерные работы по всей стране, разделил воинское и крестьянское сословия и утвердил земельную систему кокудака», создав тем самым в Японии «новую сельскохозяйственную администрацию». Введя кокудака, Хидэёси сумел покончить с многочисленными хитросплетениями взаимно противоречащих земельных прав и требований. В отличие от Нобунага, Хидэёси не удовлетворился получением от землевладельцев отчетов о земельном налоге. Он решил провести землемерную съемку в государственном масштабе, известную историкам как Тайко кэнти. Во все провинции Хидэёси направил инспекторов (кэнти бугё) для того, чтобы организовать работу на местах. Впервые она была опробована в 1582 году в провинции Ямато и затянулась до конца десятилетия. Документы, полученные в результате работ, содержали полную информацию о расположении полей, их качестве, использовании, площади и примерной производительности. Определение потенциального дохода, вместо обычного налогового бремени, стало революционной отличительной чертой кэнти. Объем дохода по каждой деревне суммировался, пересчитывался на основе одинаковых критериев в коку, складывался для того, чтобы высчитать кокудака, «общий доход». Одновременно с проведением землемерных работ произошло разделение на сословия крестьян и воинов. Первые, теперь четко обозначенные в качестве таковых, жили на земле и возделывали ее. Каждый участок был зарегистрирован на имя крестьянина (хякусё), который теперь становился его держателем.
На основании исследований Вакита можно сделать вывод, что земельная политика Тоётоми Хидэёси мгновенно изменила природу землевладения: хозяева-воины, которых можно было переводить с места на место, и постоянные возделыватели земли крестьяне. Так нестабильный феодальный порядок эпохи Сэнгоку превратился в крепкий фундамент периода Токугава. Политика, проводимая Ода Нобунага в деревне, ничем не отличалась от политики других даймё того времени. Поэтому перед ним даже не стояла проблема реорганизации системы вассалитета по новому образцу.
Как мы видим, взгляды Вакита весьма далеки от позиции Фудзики, Элисона и Мацуо, поэтому, думается, нам следует обратить более пристальное внимание на то, каким образом Нобунага осуществлял в последние два года своей жизни политику разрушения замков и сбора сведений о земельном налоге.
Первое, на что следует обратить внимание, это время, выбранное для ее проведения. 10 сентября 1580 года, в день, когда последние сторонники Икко покинули цитадель Хонгандзи, Цуцуи Дзюнкэй направлялся из Ямато в Киото, где получил от Нобунага приказ «уничтожить все замки в провинции [Ямато]». На следующий день он вернулся в Ямато, где 16 сентября получил новые распоряжения от своего господина. В этот день, отмечает в своем дневнике Эйсюн из Нара, «я услышал новость, что они собираются разрушить все замки в провинция Сэтцу и Ямато; а Цуцуи Дзюнкэй должен также отправиться в провинцию Кавати». 24 сентября Дзюнкэй вернулся из Кавати. Обитатели провинции Ямато «были крайне обеспокоены» слухами о том, что «все замки, находящиеся в провинции, разрушат. Говорили, что сохранят только Корияма». Дзюнкэй, под присмотром двух инспекторов, присланных Нобунага, выполнил задание весьма быстро и эффективно. Действительно, к 28 сентября разрушили все замки, за исключением Корияма. Столь же тщательно был выполнен приказ Нобунага в провинциях Сэтцу и Кавати. 29 сентября 1580 года Нобунага сообщал Хосокава Фудзитака, новому губернатору провинции Танго, что «большинство замков в Кинай мною уничтожено». Примерно через два года, когда Акэти Мицухидэ выступил против Нобунага, имевшая стратегическое значение провинция Сэтцу оказалась незащищенной, поскольку все крепости в ней, по свидетельству Фройса, были разрушены «по приказу Нобунага».
Разрушение замков вызвало полное замешательство в провинциях, а время и быстрота, с которой была произведена эта операция, заставляют-нас усомниться в правильности предположения Мацуо о том, что она была нацелена на то, чтобы оторвать местных землевладельцев от их экономической базы. Так, разрушение замка в Ямато заняло всего три дня, что явно недостаточно для выполнения столь труднодостижимой цели, как отрыв собственников от их земель. В течение четырех лет осады Исияма Хонгандзи войсками Нобунага провинции Сэтцу, Кавати и Ямато, по сути, являлись передним краем противостояния. После покорения противника Нобунага, видимо, счел, что сеть укреплений в этих провинциях более не нужна, поскольку никакой военной угрозы этим территориям нет. Как следствие, проведя быструю, чистую и (почти) безболезненную операцию, он разрушил местные укрепления. Нобунага действительно казнил нескольких землевладельцев в Ямато по подозрению в предательстве, однако в целом представляется логичным считать разрушение замков в Кинай в 1580 году радикальной мерой поствоенной стабилизации, а не началом социальной революции. Она начнется только при Тоётоми Хидэёси.
И до, и после 1580 года Нобунага разрушал замки. Все эти эпизоды, на наш взгляд, подкрепляют высказанную выше точку зрения. Это происходило в Исэ в 1569 году, где Нобунага впервые уничтожил замки по всей провинции. После отвоевания провинции у своих противников, клана Китабатакэ, «Нобунага повсюду отправил чиновников с приказом снести замки в провинции Исэ, начиная с Тамару». Другой пример — центральная провинция Ямасиро (ныне — южная часть префектуры Киото), которая окончательно перешла в руки Нобунага в августе 1573 года после падения сёгуна Ёсиаки. Нобунага немедленно приказал разрушить сёгунские укрепления, как, например, замок Итидзёдзи (расположенный на территории нынешнего района Сакё, город Киото). На следующий год Нобунага произвел новые разрушения, тем самым укрепляя свою власть в регионе. На этот раз объектом стал замок Фусими (точное местонахождение неизвестно). Спустя несколько месяцев смотритель замка, бывший чиновник сёгунской администрации Мицубути Фудзихидэ, покончил с собой.
Весной 1575 года Нобунага инструктировал Бан Наомаса «снести замки по всей Кавати, начиная с замка Такая». «Синтё-ко ки» утверждает, что, отдавая такой приказ, Нобунага был убежден, что «замок Одзака вскоре падет». Он должен был быть уверен, что вскоре провинция Кавати будет завоевана. Стоит, однако, заметить, что вовсе не всегда Нобунага разрушал замки в завоеванных провинциях. Через пять месяцев после того, как он отдавал соответствующий приказ Бан Наомаса в Кавати, Нобунага приказал Сибата Кацуиэ, новому губернатору провинции Этидзэн, «следить за местными укреплениями». По-видимому, у Нобунага были основания подозревать, что очаги сопротивления в этой провинции еще не подавлены полностью. Неоднократно здесь вспыхивали восстания, зачинщиками которых выступали сторонники Икко. При наличии преданных гарнизонов местные замки могли сыграть решающую роль в предотвращении, или, в худшем случае, быстром подавлении мятежников. (Как оказалось, расчеты Нобунага не оправдались: ему пришлось держать войска в провинции Кавати вплоть до 1580 года, а провинция Этидзэн, за исключением последней вспышки вооруженного сопротивления в 1576 году, оставалась относительно спокойной.)
Таким образом, политику разрушения замков можно рассматривать как один из способов обеспечения порядка и власти Нобунага в провинциях. Это подтверждают, в частности, меры, предпринятые им в провинции Ното в 1581 году, с одной стороны, и его инструкции для провинций Каи и Синано, с другой. Специальный посланник Нобунага, Суганоя Нагаёри, с мая по сентябрь 1581 года временно находился в провинции Ното, занимая должность смотрителя замка Нанао (находившегося на территории нынешнего города Нанао, префектура Исикава). За этот период Нагаёри разрушил в Ното и соседней провинции Эттю почти все замки. Область Хокурику, в которую входили эти провинции, окончательно перешла в руки Нобунага в 1580 году после нескольких лет ожесточенных боев как с местными последователями Икко, так и с войсками Уэсуги Кэнсин. Некоторые крупные даймё из провинции Ното, как Нуруи и Миякэ, совершили символический акт признания первенства Нобунага, направив ему в 1581 году на праздник нового года по японскому календарю дорогие подарки. В то же время войска Нобунага продвигались дальше на север, в провинцию Этиго, родину Уэсуги. Поэтому навряд ли что-либо могло угрожать владычеству Нобунага в Ното или Этиго, как следствие — разрушение замков. Однако год спустя в провинциях Каи и Синано Нобунага проводил совершенно другую политику. Весной 1582 года он приказывал своим новым вассалам в этой провинции строить мощные замки и запасать аркебузы, порох и провизию. Будущее покажет, насколько прочной оказалась власть Нобунага в Каи и Синано. Разрушать местные укрепления было слишком рано. Одновременно Нобунага приказывал «убивать или изгонять всех недовольных воинов» и оставлять только «преданных людей». Инструкции Нобунага касательно вторжения и оккупации Сикоку, которые стали одним из последних его документов, содержат аналогичные положения, регулирующие политику по отношению к местным даймё.
В короткий период после падения Исияма Хонгандзи и своей гибелью Нобунага ввел гораздо более строгие требования к потенциальным вассалам, по сравнению с теми, которых он придерживался вплоть до конца 1570-х годов. По словам Фудзики и Элисона: «Простая процедура интеграции местных самураев в систему вассалитета нового господина через подтверждение их наследных владений (хонрё андо) уходила в прошлое». Однако «строгий отсев» военного сословия не обязательно сопровождался разрушением замков, свидетельством чему является политика Нобунага в провинциях Каи и Синано. Поэтому, наш взгляд, следует отвергнуть теорию Мацуо о том, что политика разрушения замков была направлена на то, чтобы оторвать местное военное сословие от их земель.
Нобунага подверг провинцию Ямато второму суровому испытанию всего через месяц после проведения операции по уничтожению замков: 2 ноября 1580 года в Ямато прибыли Акэти Мицухидэ и Такигава Кадзумасу для того, чтобы выполнить миссию от имени своего господина. На следующий после приезда день они объявили, что все землевладельцы в провинции должны предоставить отчеты о земельном налоге (сасидаси). Отчеты должны были дать «полное описание каждого производящего участка земли, его расположения, площади, годовых налогов и количества людей, ответственных за их уплату. Денежный доход (дзэни-дзиси) должен был быть преобразован в рисовый эквивалент». Посланники Нобунага в Ямато представили форму отчета, которая, по сути, представляла собой письменную клятву (кисёмон), которую надлежало скрепить кровью. «Письменная клятва», по свидетельству современника Жоао Родригеса, «должна была иметь следующую структуру: вверху страницы пишется слово «кисё» или «кисёмон» в качестве заголовка, а далее идет текст клятвы, разделенный на пункты. Если только одна тема, то и пункт только один. Клятва заканчивалась следующими словами: в случае нарушения этой клятвы, или обещания, или в случае измены, да падет на меня такое-то наказание». Сасидаси Нобунага соответствуют этому образцу буквально слово в слово; например, монахи храма Кофукудзи даже аккуратно классифицировали свое имущество в соответствии с указанными рубриками. Единственное исключение: от подателей отчетов не требовалось призывать на свою голову божественное возмездие. Взамен монахи добросовестно признавали, что утаивание даже малейшей части «рисовых полей, лугов, земли под резиденциями и лесов» поведет к конфискации всех владений.
К 28 ноября 1580 года Мицухидэ и Кадзумасу получили информацию о количестве урожая со всех земель в рисовом эквиваленте. Наибольший доход задекламировал Кофукудзи — не менее, чем 19 000 коку. Доходы местных даймё, подобных Ока или Такада, измерялись суммами от 2000 до 3000 коку. Кадзумасу и Мицухидэ покинули Ямато 8 декабря и направились, по всей видимости, в Адзути, чтобы представить Нобунага полученные документы. Семь дней спустя до Ямато дошли известия о том, что «владения храмов и святилищ останутся прежними, без малейших изменений». Кроме того, было объявлено, что управление всей провинцией вверено Цуцуи Дзюнкэй. Эти новости вызвали «огромную радость» у наставника Эйсюн, дневник которого свидетельствует о том, сколь тягостными были последние дни для него самого и других монахов.
Мацуо Ёситака, как и Вакита Осаму до него, заключает на основе анализа исследований в провинции Ямато, что отчеты о земельном налоге, представленные землевладельцами посланникам Нобунага, свидетельствуют о том, что землевладение в Ямато по-прежнему основывалось на сёэн, средневековой системе владений, в соответствии с которой источником дохода были сики, права, связанные с участком, которые давали право на получение дохода с одного участка разным людям. Так, например, в отчете храма Хорюдзи указывался размер земель и также доходы других владельцев, получаемые с этих земель. В отличие от Вакита Осаму, Мацуо Ёситака предполагает, что в центре внимания Нобунага находились отнюдь не земли религиозных институтов. По его мнению, «сасидаси составлялись для установления воинских повинностей». Нобунага, полагает он, проводил исследование в масштабе всей провинции для того, чтобы укрепить власть, скорее, над землевладельцами-воинами, нежели над крупными храмами-землевладельцами. И Мацуо приводит ряд убедительных доказательств в обоснование своей позиции. В частности, упоминается письмо, отправленное Акэти Мицухидэ и Такигава Кадзумасу главе дома Сирацути в тот самый день, когда они начала работу по получению отчетов в провинции Ямато. Особого внимание заслуживает первый пассаж этого письма:
Вчера, 25-го числа, мы прибыли в Южную столицу [Нара] в качестве посланников его светлости. Кроме того, его светлость потребовали, чтобы мы проинспектировали всех владельцев земель в этой провинции, и его желание в том, чтобы мы возложили воинские повинности в соответствии с результатами наших исследований.
Сирацути были местными землевладельцами, пустившими глубокие корни в Ямато. Так, свое имя они взяли по названию области Сирацути (находившейся на территории нынешнего города Ямато Корияма). Их связи с этим владением прослеживаются до середины XV столетия. В начале 1570-х годов Сирацути сражались под командованием Цуцуи Дзюнкэй против Мацунага Хисахидэ, который стремился усилить свое влияние в Ямато. Письмо, отправленное Сирацути посланниками Нобунага, не оставляет никаких сомнений в цели политики сасидаси: отчеты о земельном налоге должны были помочь определить воинские повинности, которые предстояло возложить на местных землевладельцев. Это объясняет, почему доход — вне зависимости от того, в чем он собирался, — переводился в меру риса; ведь в противном случае не могли бы быть и речи об унифицированном введении повинностей.
Источники не проясняют, в каком соотношении к декларированному доходу устанавливались в Ямато воинские повинности, но представление об этом дает другой документ, изданный Акэти Мицухидэ 13 июля 1581 года (2-й день шестого месяца девятого года правления под девизом Тэнсё), спустя восемь месяцев после сбора отчетов в Ямато. Этот документ, известный в настоящее время как «Военный кодекс для вассалов Акэти Мицухидэ» («Акэти Мицухи-дэ катю гунпо»), состоит из восемнадцати статей. Первые семь касаются вопросов воинской дисциплины. В пункте 5, к примеру, устанавливается, что отказ подчиняться в бою карается смертью; приказы же всегда должны согласовываться с ходом сражения. Ослушавшихся ждет наказание, несмотря на имена и заслуги. Особый интерес для нас представляют пункты с 8-го по 18-й, в которых устанавливается объем воинской повинности в зависимости от уровня дохода. Объем дохода классифицируется на одиннадцать категорий: 100 коку, от 100 до 150 коку, от 150 до 200 коку, от 200 до 300 коку, каждый следующий класс повышается на 100 коку, и так до 1000. Вассал с доходом в 100 коку должен выставить 6 воинов. Если доход вассала от 500 до 600 коку, он должен выставить двух воинов в шлемах, двух сильный коней (ханэума), пять флагов (сасимоно), пять копий (яри), одно знамя (нобори) и две аркебузы. В придачу ко всему вышеперечисленному должно быть выставлено соответствующее количество обученных воинов. Так, для одного коня предусматривалось два конюха. На вассала с доходом в 1000 коку возлагались следующие обязанности: пять воинов в шлемах, пять лошадей, десять флагов, десять копий, два знамени и пять аркебуз. Тот факт, что у нас нет никаких свидетельств, которые бы подтверждали, что военные повинности в Ямато в 1580 году устанавливались в соответствии с настоящим документом, вовсе не исключает такой возможности. Административное руководство провинцией Ямато осуществлял Цуцуи Дзюнкэй, но после 1580 года за всеми военными действиями воинов из Ямато надзирал Акэти Мицухидэ, он же и координировал их.
Остается вопрос: каким образом следует интерпретировать данные отчетов о земельном налоге в провинции Ямато и кодекса для вассалов Акэти Мицухидэ? Необходимо рассмотреть целый ряд вопросов, прежде чем делать вывод о том, что исследования Нобунага «подготовили почву для последующего Тайко кэнти Тоётоми Хидэёси и переоценки доходов в переводе на предполагаемый урожай риса (кокудака)». Нобунага также исчислял все доходы в коку риса, но все-таки был далек от системы кокудака Тоётоми Хидэёси. Нобунага оценивал уровень дохода и, в соответствии с ним, устанавливал воинские повинности. Хидэёси делал то же самое, но более совершенным способом. В Тайко кэнти теоретическая производительность участка земли исчислялась на основе оценки качества почвы. Почва делилась на превосходную (дзё), среднюю (тю), плохую (гэ) и очень плохую (гэгэ). Общее количество земли, зарегистрированное на имя жителей деревни, становилось кокудака деревни, в соответствии с чем рассчитывались налоги и военные повинности. Хидэёси собирал сведения в масштабе всей страны, а от мероприятий Нобунага остались лишь случайные и фрагментарные данные.
Помимо этих, чисто технических вопросов, самым большим отличием исследований Нобунага и Хидэёси стало их социальное значение. Современные исследователи в целом согласны с точкой зрения Вакита Осаму, что целью Тайко кэнти было заставить землевладельцев покинуть свои места и переселиться в замки-города. Трудно судить о том, насколько это так применительно к политике Нобунага. После завершения сасидаси в провинции Ямато в 1580 году Нобунага подтвердил, что все владения храмов и святилищ закрепляются за ними, и назначил губернатором провинции Цуцуи Дзюнкэй. И японские, и западные источники отмечают, что жители Ямато с огромной радостью встретили его назначение. Фройс даже говорит, что Нобунага сделал свой выбор потому, что «все население желало, чтобы провинция перешла к Цуцуи». Хидэёси же проводил совершенно иную политику: он никогда не назначал даймё в те провинции, где они были известны, не говоря уже о популярности. Неудивительно поэтому, что в 1585 году Хидэёси изменил решение Нобунага и перевел семью Цуцуи в провинцию Ига, где их никто не знал и, понятно, не любил. Действительно, Нобунага казнил в Ямато нескольких землевладельцев, но вовсе не потому, что хотел сорвать всех местных собственников с их насиженных мест, а потому, что сомневался в их преданности.
Разрушение замков, исследования земель, перевод должностных лиц из одних провинций в другие — все это стало при Хидэёси единой политикой. Она привела к отрыву знатных землевладельцев от наследственных владений, прикреплению крестьян к земле и замене средневековой системы землепользования сёэн новой, получившей название кокудака. «Если даймё из одной провинции должен направиться в другую провинцию» — писал Валиньяно в 1601 году, — он берет с собой воинов и знатных землевладельцев, которые обязаны следовать за ним под страхом смерти, поскольку он держит их и распоряжается ими, как своими солдатами. Только крестьяне и торговцы остаются в провинции вместе с ремесленниками и другими людьми низкого сословия, которые обязаны оставаться на своей земле». Другими словами, политикой перевода даймё из провинции в провинцию Хидэёси, наконец, удалось разделить воинов, крестьян и торговцев. Условия для такого разделения были подготовлены Тайко кэнти. И напротив, никаких подобных радикальных намерений нельзя обнаружить в политике провинциальных перемещений и сбора отчетов о земельном налоге, проводившейся Нобунага.