Глава 1

ЗАКЛЯТИЕ НА СМЕРТЬ

В то время как часовой по имени Эфраис принес Кхайя, перекинутого через плечо, в лагерь кушитов, Анулеп в Асорбесе пал ниц перед фараоном в зале аудиенций внутри пирамиды и выслушал тираду из угроз и обвинений.

– Исчез! – шипел фараон из-под церемониального наряда и маски, правда, меньшего размера, чем во время выступлений перед народом. – Кхай сбежал? – Хасатут сидел на маленьком троне и весь дрожал от нетерпения и раздражения. – Ты говоришь, что его нет уже несколько дней… А я узнал об этом только сегодня утром? Что это за интрига, Анулеп? Я хочу видеть мальчика, а ты не можешь его представить!

– Он убежал, Всемогущий, – лепетал Анулеп, прижимая лысую голову к полу и в страхе косясь на маленькую, но тем не менее грозную фигуру царя-бога Кемета. – Он бежал в ночь после царского парада. Выбравшись из города, он отправился вверх по реке.

– Но почему мне об этом не сообщили раньше? – прошипел фараон.

– Я надеялся найти его и вернуть, – ответил визирь. – Я наказал бы его, заставил раскаяться, и вам, Всемогущий, не пришлось бы беспокоиться.

– Но это дело касается только меня лично! – закричал Хасатут. – Как он мог убежать? Где он сейчас? Немедленно позови моих черных магов. Они скажут мне, где он.

– Я уже ходил к ним, господин, – ответил Анулеп, подползая чуть ближе. – После исчезновения мальчика я постоянно советовался с ними. Даже они не могут сказать, как он сбежал, но они знают, где он сейчас.

– Ах так! – склонился вперед Хасатут. Его огромные глаза уставились на Анулепа сквозь прорези в позолоченной маске. – И где же он?

Анулеп дрожал всем телом.

– Он столкнулся с бандой разбойников-кушитов…

Они забрали его. Семеро великих увидели это в своей магической жидкости и…

– Кушиты! – зашипел Хасатут. – Снова эти проклятые кушиты! – Здоровая рука фараона выскользнула из-под одежды и сжала ручку трона так, что костяшки пальцев побелели.

– Маги говорят, – быстро продолжал Анулеп, – что сам Мелембрин командует этим отрядом. Как вам известно, о, Всемогущий, кушитский Лис уже несколько месяцев насылает свои отряды на Кемет.

– Месяцев? Мне казалось, что лет! – в ярости воскликнул фараон. – И что мы сделали, чтобы положить конец этим набегам? Ничего!

– Господин, час расплаты близок, – дрожащим голосом пробормотал визирь.

– Что? Каким образом? Говори, пока я еще тебя слушаю.

– Но вы же сами недавно приказали, чтобы войска отправились на запад! – ответил Анулеп, немного распрямляя спину. – Вы же сами послали армию, чтобы усилить границу с Кушем. Скоро они возьмут Мелембрина в кольцо.

– И ты утверждаешь, что Кхай находится в плену у царя кушитов?

– Так мне сказали семеро черных магов, господин. Разбойники захватили его примерно час назад.

Хасатут медленно опустился на трон, с которого привстал в ярости, и замолчал. В конце концов он задумчиво заговорил голосом, больше напоминающим шипение ядовитой змеи:

– Куш! Всегда Куш! Почему каждое второе слово, которое я слышу, связано с Кушем? – Теперь он снова сел прямо, а его голос стал громким и четким:

– Надо положить этому конец. Я хочу, чтобы все племена Куша были уничтожены и их пепел развеян по ветру. Кемет долго терпел соседей-паразитов. Пусть начнется война. Меня не волнует, что она будет длиться много лет и погибнут тысячи воинов, но Куш должен быть уничтожен. Пусть все увидят мощь фараона!

– Все будет так, как вы прикажете, господин, – Анулеп коснулся лбом пола.

– Вставай, верховный жрец, и принимайся за работу, – приказал Хасатут. – Встреться с полководцами и передай им мой приказ. Мы разделаемся с Кушем раз и навсегда, а после этого – кто знает? Не нравится мне этот черный выскочка Ньяка. К тому же в Нубии есть золото, много золота для отделки моей пирамиды.

– Господин, я ухожу, – Анулеп стал пятиться. – Я немедленно сообщу ваши приказы. Я…

– Вернись, визирь, – прошипел Хасатут. – На колени.

Когда Анулеп снова приблизился к фараону, тот положил здоровую руку ему на блестящую дрожащую голову.

– Визирь, – тихо сказал фараон, – если у меня появится подозрение, что ты каким-то образом помог мальчику бежать – например, испугался за свое положение и хотел нарушить мои планы – то тебя ждет плачевный конец.

И с этими словами он глубоко, специально медленно и сильно, вонзил длинные ногти в голову Анулепа.

– Господин, я…

– Очень плачевный конец, – фараон медленно провел ногтями по лысой голове Анулепа, оставив четыре кровавые царапины, затем оттолкнул верховного жреца ногой и крикнул:

– А теперь убирайся! Чтоб я тебя больше не видел.

* * *

Заходя в комнату семи великих, Анулеп испытывал те же чувства, что человек, оказавшийся в яме со змеями. Он содрогнулся – даже он, Анулеп! – и остановился на несколько секунд перед дверью, собираясь с духом, прежде чем оказаться среди сосудов с пузырящимися жидкостями и услышать монотонные заклинания. Как только он вошел, семеро магов зашевелились и бормотание прекратилось. Один из них обратился к визирю голосом, напоминающим шипение гадюки:

– Ты снова пришел говорить с нами, визирь?

– Да, я пришел снова, – подтвердил Анулеп, промокая платком кровь, выступившую из царапин на затылке.

– Мы не лекари, Анулеп, – прошептал второй маг. – Мы не сможем залечить твои раны.

– Следи лучше за своим здоровьем, колдун! – рявкнул визирь.

– Что-нибудь не так?

– Я не стану отнимать у вас время, – заговорил Анулеп. – Фараон подозревает, что я обманул его, причем с вашей помощью!

Семеро магов тут же начали смеяться. Когда же веселье поутихло, один из них заметил:

– Мы не помогали тебе обманывать фараона.

– Правда? А как насчет мальчика Кхайя? Вы могли его найти, пока он находился в Асорбесе, если бы захотели.

– Мы ничего не знали про мальчика! – заскулил третий маг. – Мы узнали про него только после того, как ты нам рассказал. Какое нам дело до каких-то мальчишек, нам, которые служат бессмертным богам!

– Но я скажу, что вы о нем знали, – улыбнулся Анулеп, – если решу, что вы обманываете меня.

– Ты нам и раньше угрожал, визирь, – прошипел маг с голосом змеи, – нам, которые всегда служили тебе верой и правдой. Мы не скажем фараону о твоем обмане.

– Не скажете, потому что иначе меня тут же убьют. Тогда и вы долго не продержитесь. Даже если фараон оставит вас в живых, вы все равно не будете в безопасности. Требуется сильная магия, чтобы отклонить стрелу, выпущенную из лука, или высушить каплю редкого яда, добавленную в чашу с вином.

– Снова угрозы, Анулеп?

– Слушайте меня! – рявкнул визирь. – Я угрожаю вам потому, что боюсь. Вы видите мою голову?

Это сделал фараон. Он так разозлен, что может убить меня. Вы знаете, какое удовольствие он получает от убийства. Но редко он убивает тех, кто ему служит.

Однако одно небрежно оброненное слово и… – Визирь провел пальцем по горлу.

– Мы понимаем тебя, – сказал тот, кто говорил только шепотом. – И тебе нечего нас бояться. Мы желаем тебе долгих лет жизни.

– Уверен, что вы говорите искренне, – ухмыльнулся Анулеп и уже собрался уходить, но в последний момент остановился.

– И еще… Я знаю, что вы можете влиять на то, что случится в будущем. Вы можете кое-что сделать для меня. Час назад вы сказали мне, что мальчик Кхай попал в руки кушитов.

– Это так, – ответил маг с резким высоким голосом и иссушенным лицом, наполовину скрытым тенью. – Я видел это сам, а в мире нет никого, кто видел бы так же четко и на такое же расстояние, как я.

– Прекрасно, – кивнул Анулеп. – А теперь слушайте: солдаты Хасатута в этот раз могут схватить Лиса. Если так случится, мальчик должен умереть.

Вы понимаете меня? Насылайте какие угодно чары, делайте все, что нужно, но обеспечьте, чтобы Кхай Ибизин не вернулся в Асорбес.

– А если разбойников не поймают? – уточнил один из семи магов.

– Мне все равно. Несомненно, кушиты сами прикончат беглеца. Главное, чтобы он оказался подальше от Кемета. Я не допущу, чтобы меня сменил сын убитого архитектора.

– Мы понимаем, – кивнули семь магов одновременно.

– Хорошо. И вот еще что: я надеялся на то, что Кхай сбежит. Я рассказал ему об одном и показал другое, – и он убежал. Только… я надеялся, что он погибнет. Он не умер. Тогда я послал солдат фараона на улицы города на его поиски. Они должны были привести мальчишку ко мне, а я убил бы его другим способом. Но воины его не нашли…

– Мы могли бы его найти, – прошипел маг змеиным голосом.

– Да, – ответил Анулеп. – А также раскрыть мой план. Если бы я использовал вас в этих поисках, то фараон узнал бы о том, что это я подстроил побег Кхайя. Наш правитель мог бы даже приказать вам защитить мальчика, хотя это идет вразрез с моими планами. А теперь? – Он пожал плечами. – Теперь это роли не играет. Я лишь хочу напомнить вам, что если обнаружится мое участие в этом деле, то ваши жизни окажутся под угрозой.

– Мы можем только повторить, визирь, что нас тебе нечего бояться, – заверил его говорящий шепотом.

Анулеп медленно кивнул, снова промокнул платком кровоточащую голову, а потом оглядел каждого мага по отдельности. Наконец, очевидно, удовлетворенный, он повернулся и удалился.

Когда прошло какое-то время после ухода визиря и затихло эхо его шагов в пустых коридорах, наступила тишина, и маг с голосом змеи прошипел:

– Лиса не схватят. Ни Лиса, ни мальчика Кхайя.

– Все правильно, – ответил маг, молчавший до этой минуты. – И мальчик останется жить.

– Если мы этого пожелаем, – сказал голос, напоминающий бульканье множества алхимических реторт.

– Не думаю, что мы сможем это предотвратить, – добавил четвертый. – Судьба мальчика была предопределена задолго до его рождения. Я чувствую это всеми костями.

– Такое вполне возможно, – прошипел первый, – но лучше удостовериться. Я приготовлю заклятие.

Тогда, если кушиты попадут в ловушку, Кхайя не возьмут в плен. Его убьют на месте.

– Ты так боишься Анулепа? – спросил шепчущий маг.

– Да, – послышалось шипение из темноты. – Я боюсь его больше, чем фараона. Хасатут делает то, что хочет, потому что он сумасшедший. Анулеп же находится в здравом уме, а поэтому гораздо опаснее…

* * *

Вернувшись в свою скудно обставленную келью, Анулеп направился прямо в укромный уголок и вынул небольшую деревянную шкатулку. Приподняв крышку, он уставился на комплект отполированных бронзовых зубов. Их для него изготовил опытный ремесленник три года назад, после того как Хасатут жестоко избил Анулепа. Ремесленник вскоре умер – внезапно и таинственно – и теперь только Анулеп знал о существовании этих зубов.

Визирь улыбнулся и осторожно вставил их в рот.

Они идеально подходили ему и было приятно чувствовать холод металла, прикасающегося к усохшим деснам. Правда, требовалось проявлять осторожность, чтобы язык не попал в капкан, потому что зубы были остры, как бритва!

Несколько секунд Анулеп нежно поглаживал свои царапины, затем вынул зубы и убрал их назад в шкатулку. Они предназначались для другого дня – того дня, когда фараон решит заменить своего визиря кем-нибудь другим. Анулеп прекрасно понимал, что будет означать подобная «замена». У Хасатута появится основание убить его. Анулеп сам даст его фараону при помощи своих бронзовых зубов!

Он снова посмотрел на ужасные зубы, лежащие в шкатулке, и улыбнулся, а потом медленно закрыл крышку…

 

Глава 2

КХАЙ ИЗ… КУША!

Кхай пришел в сознание только тогда, когда отряд кушитов снова разбил лагерь на заросшей кустарниками равнине в двадцати милях к западу от Нила. Его положили на раму – повозку, на которой перевозились разные припасы. Повозку тянула низкорослая коренастая горная лошадка. На ней без седла сидел всадник.

Очнувшись, Кхай обнаружил на теле множество синяков, появившихся в результате путешествия по пересеченной местности. Все запасы Лиса перевозились именно таким образом. Впрочем, таким же образом перевозились и раненые, когда таковые имелись, потому что в те годы, когда Сахара была зеленой, еще не изобрели ничего, подобного рессорам.

Когда новый лагерь был разбит, Кхай сел, потер шишку на голове и почувствовал боль во всем теле.

Тут же появилась девушка по имени Аштарта, которая проводила его в шатер царя. Солдаты Мелембрина выполняли свои обязанности в лагере и за его пределами. Они не обращали внимания на юношу-кемета.

Воины Куша уже слышали о его появлении и знали все подробности, но теперь требовалось выполнить определенную работу и выставить дозорных. Мелембрин уже объявил воинам о своем желании найти и уничтожить хотя бы еще один из пограничных патрулей фараона перед тем, как отправляться в Хортаф.

Так что Кхай последовал за Аштартой к могущественному Мелембрину и по ее явно фамильярному поведению, решил, что она в самом деле приходилась дочерью царю Куша. Вспоминая то, что произошло на берегу реки, и как он разговаривал с девушкой, Кхай бессознательно стал коситься на нее, когда она села на подушки в другой части шатра. Сначала царь допросил ее, а потом Кхайя. Юноша рассказал о том, как все случилось, и неподвижно замер перед суровым Лисом, смотревшим на него из-под густых бровей.

«Парень выглядит хилым, – подумал Мелембрин. – Слишком худой и бледный для кушита». На самом деле юноша отличался от всех, кого Мелембрину доводилось видеть ранее, – у него были голубые глаза, светлая кожа и золотистые волосы. «Сейчас он, наверное, голоден и, видно, давно не ел нормально, а круги под глазами у него появились от недосыпания во время пути из Асорбеса. Симпатичный парень. В ближайшие годы он превратится в красивого мужчину. Плечи станут широкими, а руки и сейчас достаточно сильны».

Голубые глаза Кхайя превратились в льдинки, когда он начал рассказ о фараоне и о том, как жестоко убили всю его семью. Кхай не лил слез, а говорил с мрачной целеустремленностью, и это тоже понравилось Мелембрину. Этот парень не был слабаком, несмотря на свой внешний вид, а если требовались дополнительные доказательства, то они остались гнить в зарослях тростника на берегу реки. Разделавшись с беглыми наемниками, мальчик показал инстинкт настоящего убийцы. Это противоречило безопасной и изнеженной жизни сына великого архитектора, которую Кхай вел в Асорбесе. Более того, юноша спае жизнь следующей кандассе Куша!

Наконец Мелембрин заговорил:

– Те люди, которых ты убил в лесу на другом берегу реки, не были кометами?

– Нет, аравийцами. Работорговцы, поставляющие в Кемет живой товар, – ответил Кхай.

– Ты должен обращаться к моему отцу «господин», – в десятый раз напомнила юноше Аштарта.

– А наемники на берегу реки? – продолжал Мелембрин. – Они были тиранцами, не так ли?

– Да, – кивнул Кхай и скривился от боли в висках.

– Да, господин, – поправила Аштарта.

Кхай повернулся к ней.

– А тебя мне нужно называть попугаем? – воскликнул он. – Я не присягал на верность твоему отцу.

Если уж кто-то кому-то чем-то обязан, так это он мне, а не я ему.

У Аштарты от дерзости Кхайя открылся рот и округлились глаза.

– Удар Эфраиса повредил разум мальчишки! – сказала она.

Теперь лицо Мелембрина почернело, как грозовая туча, и он заорал на дочь:

– Ради всего святого! Ты слишком уж интересуешься этим парнем, Ш'тарра. Я могу с ним поговорить в собственном шатре без тебя?

– Но он всего лишь мальчик, – запротестовала принцесса. – И не знает хороших манер… И еще он глуп…

– Он спас твою жизнь, девочка! – воскликнул царь. – В моих глазах это делает его мужчиной, а твое поведение превращает тебя в неблагодарную маленькую ведьму! Черт побери, я не знаю, благодарить ли его или проклинать за то, что он тебя спас! А ты, – повернулся он в гневе к Кхайю, – проявляй больше уважения к правителю Куша или я прикажу отрубить тебе голову!

Кхай почти не слышал его. В его ушах все еще звенел звук ласкового имени, которым царь назвал свою дочь. Ш'тарра!

Ш'тарра… где же он раньше слышал это имя?

– Слушай меня, Кхай Ибизин, или как там тебя, – продолжал Мелембрин. – В моей армии есть место умелым стрелкам. Поскольку ты бежишь от фараона, а мы направляемся домой, и поскольку до Нубии отсюда далеко, а на пути туда поджидает много опасностей, я предлагаю тебе забыть о Нубии и присоединиться к нам. Ты присягнешь мне на верность и, может, когда-нибудь научишься называть меня «господином». Ну, что скажешь? Ты что, не слушал меня, парень?

У Кхайя закружилась голова. Он покачал ею, но не отвечая на вопрос царя, а для того, чтобы отогнать боль, а потом качнулся. В ушах его звенело имя: «Ш'тарра!.. Ш'тарра!.. Ш'тарра!» И каждый волосок юноши дрожал у корня… В этом имени заключалось что-то важное, что-то, что он должен был знать, что ему следовало помнить. Но что именно?

Его снова качнуло, и он поднес руку к голове.

Аштарта тут же вскочила со своих подушек. Она подскочила к Кхайю, взяла его за руку и помогла опуститься на пол.

Юноша освободился и с трудом поднялся на ноги.

– Все в порядке, – сказал он. – У меня просто закружилась голова, вот и все.

Мелембрин тоже встал.

– Ладно, парень, не перенапрягайся, – мягко сказал царь. – Тебе ударили по голове, ты преодолел огромное расстояние и мало ел в последнее время. Думаю, что я могу подождать с ответом, пока ты придешь в себя. А пока Ш'тарра покажет тебе, где ты сможешь отдохнуть.

– Я в состоянии ответить сейчас… господин, – ответил Кхай. – Если вас беспокоит, что я не смогу убивать кеметов с такой легкостью, как аравийцев и тиранцев, то вам не о чем волноваться. Я хочу уничтожить все, принадлежащее фараону. Все! И я готов убить любого, кто ему служит!

Услышав слова Кхайя, царь кушитов слегка улыбнулся.

– Я верю тебе, Кхай, – сказал он, – и мы поговорим еще, но позднее. А пока, – он повернулся к дочери, – Ш'тарра, проводи его. Накорми и проследи, чтобы он отдохнул. Когда кто-то ненавидит фараона так, как этот юноша… такую ненависть мы должны лелеять!

* * *

Кхай проспал остаток дня и проснулся лишь поздно вечером. Его «шатром» стала повозка, прислоненная к дереву одним краем. Она создавала надежное укрытие, к тому же юноше выдали одеяло. Кхай считал, что ему повезло, и был доволен. Он убежал из Кемета, не имея ничего, кроме одежды, лука со стрелами и ножа. Теперь же он получил место в армии Мелембрина и, похоже, друга в лице самого царя.

Впервые за долгое время Кхай смог по-настоящему выспаться, не прислушиваясь ни к каким шорохам и ни о чем не беспокоясь.

Спустилась ночь. Юноша понял, что голоден. Небо над головой быстро темнело, и казалось маловероятным, что дым костров кто-то заметит. Мясо уже вращалось на вертелах и наполняло воздух ароматом.

Кхай глубоко вдохнул вечерний воздух и встал. Он потянулся. Ему было хорошо, но, услышав голос из-под тени деревьев, он застонал.

– Кхай? Ты проснулся? – Аштарта появилась из темноты и подошла к нему. – Тебе приготовлено мясо и место у костра. Ты можешь послушать разговоры мужчин и узнать, как живет лагерь. С завтрашнего дня тебе придется начать зарабатывать себе на жизнь.

К тому времени тебе нужно выучить много нового.

Молодые воины какое-то время будут тебя задирать, но тебе придется с этим мириться.

– Я могу смириться со многим, – ответил Кхай, – но только не с болтовней какой-то девчонки, даже если она принцесса!

– Ты, неблагодарный…

С этими словами Аштарта подступила к нему поближе. Ее глаза, подведенные голубой краской, засверкали огнем, похожим на горевшие неподалеку костры, на которых готовилась еда. И в самом деле теперь девушка больше походила на принцессу – принцессу-воительницу! На ней были черные кожаные штаны, доходившие до колена, и зеленая рубашка из великолепного хлопка, – с закрытым воротом. Ее волосы свободно ниспадали до талии. В руке Аштарта держала небольшой кнут. На ногах принцессы были грубо сшитые сапожки, доходившие до середины икры. В ушах висели золотые диски, а третий красовался на лбу.

Она приблизила лицо к Кхайю и пристально посмотрела ему в глаза.

– Ты слишком много себе позволяешь, кемет!

– Ты выводишь меня из себя, принцесса! – Он произнес последнее слово так, словно выплевывал яд.

В девчонке было что-то раздражающее. Кхай не мог разговаривать с ней вежливо. – Почему бы тебе не оставить меня в покое?

Аштарта опешила.

– Как ты смеешь…

– Нет! – закричал он. – Как ты смеешь? Я спас твою жизнь, а теперь решил посвятить свою жизнь борьбе с врагами твоего отца. Взамен я прошу лишь еду и чтобы меня оставляли в покое. Если необходимо, я даже могу сам обеспечить себя едой, потому что нет такой дичи, которую я не мог бы добыть. Но я не позволю какой-то задиристой и вздорной девчонке постоянно докучать мне!

Аштарта не могла поверить своим ушам.

– Послушай, я…

– Что ты? Ты говоришь, что мне придется страдать от насмешек, вступив в вашу армию? Прекрасно!

Это лучше, чем когда тебя постоянно преследует испорченный ребенок – принцесса с характером крокодила и соответствующими манерами!

– Характером? – завизжала Аштарта. – Характером? Ты думаешь, что знаешь мой характер? – У нее из глаз брызнули слезы и она в ярости затрясла головой. – Я еще покажу тебе свой характер, сын кеметской суки!

Раньше, чем Кхай смог догадаться, что принцесса задумала, девушка резко отвела руку назад, а потом ее кисть вылетела вперед и металлический набалдашник кнута ударил юношу по щеке, ужалив, но не разорвав кожу.

Кхай потерял равновесие и упал. Аштарта решила повторить маневр. Она замахнулась, но до того, как она успела во второй раз воспользоваться кнутом, Кхай завел левую ступню за ее лодыжку, поднял правую и поставил на солнечное сплетение девушки. Принцесса все еще двигалась вперед и уперлась в его ногу, согнутую в колене. Тогда Кхай резко выпрямил ногу и толкнул девушку со всей силой, которую мог собрать. Она отлетела назад и, повалившись на землю, больно ударилась спиной. Какое-то время она восстанавливала дыхание.

Теперь их борьба привлекла внимание воинов, сидевших у костра. Молодой человек, старше Кхайя года на два, поднялся и подошел к ним. Кхай оставался на том же месте, а принцесса, отдышавшись, вскочила на ноги и снова попыталась броситься на Кхайя. Молодой кушитский воин не дал ей этого сделать, обхватив за талию.

– Не лезь не в свое дело, Манек Тотак! – закричала Аштарта. – Я сама за себя отомщу!

– Что? – удивился кушит. – Ты хочешь, чтобы я позволил тебе пачкать руки о кеметскую мразь? Нет, принцесса, твой отец меня за это не поблагодарит.

Если твой маленький хлыст не может повредить его шкуру, то мы посмотрим, как ему понравится настоящий кнут!

Говоря это, он выхватил из-за пояса кнут и встряхнул его. Кнут распрямился, как змея, но и Кхай не терял времени зря.

Он протянул руку в тень за повозкой и нащупал свой лук, резко сел, установил стрелу и натянул тетиву, целясь в грудь Манека Тотака.

– Хочешь поспорить, щенок, кто окажется быстрее – ты со своим кнутом или я со стрелой?

– Что здесь происходит? – послышался низкий хрипловатый голос гиганта Эфраиса, внезапно появившегося на месте действия. – Сверни кнут, Манек.

А ты, – повернулся он к Кхайю, – опусти лук. – Эфраис встал между противниками, прищурился и посмотрел на Аштарту, которая, уперев руки в бедра, стояла рядом со своим защитником. – А! Это ты, принцесса?

Значит, снова дразнила мальчиков?

Аштарта шагнула вперед и уже была готова в гневе высказать Эфраису все, что о нем думает, но раньше, чем она успела что-либо сказать, послышался звук копыт и лошадиный храп. Мгновение спустя показались три всадника. Спешившись, они объявили, что им необходимо видеть Мелембрина. Они выглядели усталыми после долгой скачки. Лошади, похоже, с трудом держались на ногах.

– Что за спешка? – крикнул один из сидевших у костра воинов.

– За вами что, призраки гнались? – спросил второй у трех вновь прибывших.

– Хуже, – ответил запыхавшийся всадник. – К югу и северу отсюда тысячи кеметов – отряды из фортов Афаллах и Кураг, как я думаю. Они идут строем и не стали разбивать лагерь на ночь, пытаясь нас окружить. Боюсь, что они уже схватили наших ребят на севере, а те, что на юге, могут считать себя счастливчиками, если успеют добраться до лагеря. А что касается нас, то нам нужно отправляться в путь сегодня ночью. Завтра будет уже слишком поздно!

 

Глава 3

БЕГСТВО В ГОРЫ

Через несколько минут Мелембрин получил неприятные известия. Ему оставалось собрать офицеров и отдать приказы. Он сделал это у главного костра, вкратце объяснив сложившееся положение.

– Воины, – так начал свою речь царь Куша, – похоже, что мы слишком часто жалили фараона. Обычно его не интересует, что происходит на этой стороне реки, по крайней мере, на таком расстоянии от Асорбеса. Но в этот раз он решил покончить с нами. Как вам известно, наш небольшой отряд – мозг огромной армии, хотя он может постоять за себя, если возникнет такая необходимость. Теперь же нам потребуется вся наша хитрость, которую мы не раз использовали.

У нас всего сто десять воинов, – царь обвел взглядом лица, освещаемые огнем костра, – и мы не сможем долго сопротивляться, если фараон решил выставить против нас большое войско.

– Мы будем сражаться до последнего вздоха, – запротестовал кто-то из толпы.

Мелембрин предупредительно поднял руку.

– Конечно, мы можем это сделать, – согласился он, кивая. – До последнего человека – и потом нас одолеют. Именно поэтому еще триста наших воинов находятся на севере и еще триста на юге. Я – мозг, а они – кулак. Сражаясь, они создают препятствие между нами и любыми войсками, которые Хасатут может послать против нас – по крайней мере, они делали это до сегодняшнего дня.

– Лучшие воины Куша, – пробормотал кто-то.

– Да, – согласился Мелембрин, – но против значительно превышающих сил противника даже самые смелые воины ничего не могут поделать… – Он замолчал. Стояла мертвая тишина. – Если фараон послал против нас слишком большую армию, – наконец снова заговорил царь-воин, – то она могла растоптать наших воинов, – он снова обвел взглядом лица, освещаемые пламенем костра. – Очень давно я отдал приказ о том, что если когда-нибудь фараон решит взяться за нас всерьез, то каждый должен беспокоиться лишь о своей шкуре и со всех ног бежать в горы. Не стыдно бежать, если это означает, что мы выживем, чтобы сразиться с врагом на другой день.

– Значит, вы думаете, что наши воины погибли? – спросил огромный военачальник с недовольным видом. – Или вы считаете, что они все обратились в бегство?

– Я этого не говорил, – ответил царь, – хотя признаю, что это вполне вероятно. В любом случае, это означает, что наши фланги оказались без защиты.

– Шестьсот воинов убежали? – хмыкнул кто-то. – Я могу представить наши отряды сражающимися, но только не бегущими!

– Я отдал приказ, – ответил Мелембрин. – Если они не обратились в бегство, то погибли или попали в плен.

– В таком случае наш долг – отплатить собакам фараона за них! – крикнул кто-то из толпы.

– Да, – согласился царь, – но не сейчас. Если фараон отправил против нас большое войско, то можно предположить, что он собирается завоевать Куш. Фараон угрожал нам уже много лет. И у нас есть план на такой случай.

– Но, Мелембрин, великий царь, – послышался более молодой голос, полный бравады, – неужели мы в самом деле подожмем хвосты, как трусы и гиены?

Я подумать не могу о том, чтобы показывать пятки какой-то кеметской собаке!

– А, Манек Тотак! – проворчал Мелембрин. – Опытный воин! И что ты сделаешь? Останешься сражаться и умрешь? Кто же тогда принесет известие о вторжении фараона в Куш? Нет, ты смел, но глуп.

Следует ли нам убить нескольких кеметов здесь и погибнуть самим, если мы можем убежать домой, выжить – и убить тысячи наших врагов под стенами Хортафа?

– Но…

– Но? – приподнял брови Мелембрин. – Но? Когда ты станешь тысячником или полководцем – а ты обязательно им станешь, вот тогда ты сможешь говорить мне «но», Манек Тотак. Но и тогда тебе придется держать ухо востро. А пока делай, что тебе приказано, мальчик!

Мелембрин посчитал вопрос решенным и повернулся к старшим воинам.

– Мы потеряли много времени, а нам предстоит еще много работы. Сложите все вещи в кучу – шатры, повозки, все остальное и перед тем, как сняться с места, подожгите. Пусть горят. Это пламя привлечет воинов фараона. Они слетятся на него, словно мотыльки. Берите с собой только оружие и ничего больше.

Садитесь на лошадей по двое. Никаких факелов. Луна скоро взойдет, звезды ярко светят. Мы будем двигаться осторожно, тихо, быстро – но без паники. А теперь поторопитесь. Мы выступаем через несколько минут!

Как только Мелембрин отвернулся, его люди тут же взялись за работу. Они взяли повозки, сорвали с земли шатры – большие и маленькие, даже шатер царя, свернули одеяла и шкуры и бросили все в костер. Затем привели лошадей.

Еще через минуту первые всадники поскакали на запад. Они держали оружие наготове и напряженно всматривались в темноту. Неожиданно Кхайя охватила паника, потому что он остался один у костра. Пламя теперь взлетало на огромную высоту, бросая к звездам многочисленные искры. Юноша видел, как в ночи исчезают люди и животные. Он пошел следом за ними, открыв рот, но не в силах выдавить из себя ни звука.

Затем он услышал у себя за спиной стук копыт. На мгновение Кхайю стало страшно. А потом рядом с ним остановилась низкорослая лошадка. В свете пламени сверкнули ровные белые зубы и огромные глаза всадницы.

– Аштарта! – с трудом хватая ртом воздух, проговорил Кхай.

– Для тебя – принцесса! – нахмурилась девочка, протягивая ему руку. – Давай, запрыгивай. Садись позади меня и держись покрепче.

Кхай схватился за руку девушки и запрыгнул на спину животного, но так, что чуть не сбросил на землю Аштарту.

– Осторожно! – закричала она. – Ну ты и наездник, кемет!

– В Асорбесе нет лошадей, – ответил он со злостью, обхватив девичью талию руками и положив подбородок на ее плечо.

– Да, это видно. Согни ноги в коленях и прижимай ими бока лошади, а ступнями – ее живот. И следи, куда кладешь руки, кемет!

С этими словами Аштарта направила лошадь прочь от полыхающего костра. Вскоре они присоединились к движущейся на запад колонне. Минуту спустя рядом с ними оказался гигант Эфраис.

– Как я вижу, ты вспомнила о своем спасителе, – заметил он тихим голосом. – Я сам поехал за ним, но увидел, как ты его подобрала. Он приносит тебе удачу, не так ли?

– Нет, – гневно ответила Аштарта. – Но долг есть долг – а теперь я его полностью заплатила.

– Насколько мне помнится, уговор был несколько другой, – прошептал Кхай ей на ухо, чтобы его могла слышать только принцесса. – Как мне кажется…

– Советую забыть об этом! – прошипела девчонка.

Потом она с силой стукнула Кхайя локтем в бок и специально отогнала лошадь в конец колонны. Кхай с трудом держался на спине у животного и в какой-то момент непроизвольно сжал грудь принцессы. Тогда Аштарта приподняла плечо и врезала им Кхайю в челюсть так, что он прикусил язык. Услышав, как он выдал колоритное кеметское ругательство, Аштарта перестала злиться, усмехнулась и заставила лошадь прибавить шаг.

Эфраис поджидал принцессу. Ему удалось увидеть кое-что из того, что произошло между Аштартой и Кхайем. Отъехав в сторону, он остановился и молча следил за двигавшейся в ночи колонной, а потом, когда остался один, грустно усмехнулся. Позади, на месте брошенного лагеря, вверх вздымалось пламя костра, приглашая погреться солдат фараона. Эфраис еще несколько секунд смотрел на столб огня, а потом потер подбородок.

– Это не единственное пламя, которое сегодня зажглось, – сказал он своей лошади. – Будет интересно, когда мы вернемся домой – если нам так повезет – посмотреть, во что это выльется. Нашей маленькой Ш'тарре понравился кемет, в этом можно не сомневаться. А она понравилась ему, если я, конечно, что-то понимаю в таких делах. Что касается Манека Тотака…

Эфраис снова улыбнулся, повернул лошадь и поскакал вслед за колонной.

– Манек, друг мой, – проворчал Эфраис себе под нос, – похоже, что у тебя появился серьезный соперник.

* * *

Через пятнадцать минут колонна начала взбираться на первый, относительно пологий склон предгорья.

Лошади выстроились по две в ряд.

Аштарта вытягивала шею, стараясь разглядеть, что творится впереди. Она понимала, что начало колонны уже достигло гребня.

А Кхай сейчас думал совсем о другом.

Он находился слишком близко к принцессе, он чувствовал ее запах, ее спина прижималась к нему, – и Кхай внезапно обнаружил, что его злость на Аштарту растаяла, как туман.

Его больше не волновала боль в ребрах в том месте, куда врезался ее локоть, и боль на языке – там, где он сам его прикусил. Вместо этого в голову лезли воспоминания об Аштарте – такой, как он увидел ее впервые: маленькая грудь, плоский живот, стройные ноги, и то, как она сопротивлялась тиранцам… С Аштартой все окажется по-другому, не так, как с Мхиной. Попытка укротить ее больше будет походить на борьбу с нильским крокодилом! Да, эта битва стоит того, чтобы ее выиграть!

Теперь, поняв, как он сам реагирует на близость Аштарты и на игру собственного воображения, Кхай немного расслабился и постарался отодвинуться от девушки на дюйм или два.

– Держись крепче, – тут же прошипела Аштарта, – и сядь поближе! Если придется пришпорить коня, ты свалишься!

Покорно, сжимая зубы и надеясь, что девушка ничего не заметит, Кхай придвинулся поближе, и принцесса нетерпеливо прижалась к нему нижней частью спины. Кхай застонал, когда почувствовал, как ее тело тут же напряглось под его руками. Мышцы живота принцессы стали железными. Юноша сжал зубы, ожидая очередного взрыва недовольства.

Но ничего не случилось, потому что они добрались до гребня, и открывшийся вид на погруженную в ночь равнину потряс их обоих.

Аштарта забыла о том, что хотела сделать или сказать, а просто резко вдохнула воздух и выпалила:

– Ты только взгляни!

Но Кхай и так уже смотрел во все глаза.

 

Глава 4

МЕЛЕМБРИН УБЕГАЕТ, НЕ ПРИНЯВ ВЫЗОВ

На западе, примерно в двух-трех милях, как прикинул Кхай, поднималась вторая линия невысоких гор, протянувшаяся вдоль горизонта, освещенная постепенно угасающим светом заходящего солнца. На пути колонны Мелембрина равнину рассекало глубокое узкое ущелье – проход на запад. Очевидно, это была дорога для войска Куша. Горы к северу и югу сливались с тенями и темнотой нижних равнин – только теперь равнина была не черной, а горела сотнями факелов.

Там собрались тысячи воинов. Они пытались взять в клещи армию Мелембрина. Часть их уже добралась до дальней гряды темных гор и, несомненно, собиралась вот-вот замкнуть кольцо. Кхай заметил все это в одну секунду. А потом Аштарта пришпорила лошадь. Взгляд юноши снова скользнул по морю движущихся огней, подобно рекам, устремившимся на север и на юг.

Он слышал даже на таком расстоянии тихий бой барабанов, выбивающих ритм, и еще более тихое пение тысяч глоток – до него доносилась песня, которую обычно распевали воины фараона на марше. Мелембрин и его воины быстрее Кхайя поняли, что их ожидает. Колонна поскакала быстрее Царь Куша чуть отстал, чтобы поторопить тех, кто ехал сзади, и, заметив Аштарту, поскакал рядом с ней. Он сидел без седла на огромном жеребце. На его сильных обнаженных руках играли мускулы, одетая в кожу спина оставалась прямой и сильной, а шлем походил на металлический череп. Кушит в этот момент больше напоминал гиганта-дикаря, чем мудрого и уважаемого царя, а животное под ним казалось демоном из глубин самого страшного кошмарного сна. У Кхайя по телу пробежал холодок, и он постарался не встречаться взглядом с Мелембрином, но Аштарта, наоборот, на скаку ухватила отца за одежду и закричала:

– Отец, ты их видел? Сколько их, как ты думаешь?

– Слишком много, – ответил он резким тоном, – И мы должны опередить их. Если они доберутся до ущелья раньше нас… – он не закончил предложения.

– Отец, я… – начала Аштарта, но он быстро перебил ее.

– Послушай меня, Ш'тарра. Что бы ни случилось, ты должна добраться до Куша. Никаких подвигов, девочка. Я знаю, что ты будешь сражаться, как мужчина, если потребуется, но ты обязана вернуться домой по двум причинам. Первая: кто-то должен предупредить Куш, а под тобой самая быстрая лошадь из тех, что мне когда-либо доводилось видеть. Вторая: когда-нибудь ты станешь кандассой. Ты нужна Кушу.

Ты слушаешь меня, Ш'тарра?

Девушка кивнула вместо ответа.

– Я доберусь до дома, папа. Мы все доберемся.

– Посмотрим. Но с кеметом за спиной ты далеко не уедешь. Пусть перелезает ко мне…

Мелембрин протянул сильную руку и взял Кхайя за плечо. Юноша отпустил Аштарту, перекинул ногу через широкую спину лошади Аштарты, прыгнул и, очутившись на коне позади царя, обвил руками талию Мелембрина.

– Держись покрепче, парень, – пробормотал царь, – и старина Гром даже не заметит, что у него появился еще один всадник. Не беспокойся, если зубы у тебя застучат. Поверь, это лучше, чем ходить пешком. Вперед, Гром!

И они, как ветер, понеслись вверх по склону. По обе стороны зияли огромные черные пасти обрывов, а потом они влетели в ущелье. Стены склонялись к ним с обеих сторон. Шаг колонны замедлился, всадники скучились. Когда те, кто скакал впереди, зажгли факелы, скорость опять увеличилась. Кхай прижался к спине Мелембрина и, к своему удивлению, почувствовал дикую первобытную радость, поднимающуюся внутри него, когда стук копыт стал ритмичным, как барабанный бой. Еще через минуту Кхай слился воедино с гигантом-всадником, за спиной которого он сидел, а также и с огромным жеребцом под ними, с ночью и стуком копыт.

В голове Кхайя проплывали странные видения других мест и времен. Он держал в руке копье, прикрывая щитом грудь, и закованный в броню противник несся к нему по полю брани. Он чувствовал под собой кожаное седло, вес огромного копья, и направил удар…

– Вон уже конец ущелья, парень! – закричал Мелембрин, возвращая Кхайя на грешную землю из мира грез. – Не вижу там твоих соотечественников – но все равно держись покрепче! – И более громким голосом царь приказал своим воинам:

– Встать клином, принцесса в центре. Если станет горячо, то освободить ей путь, чтобы она убежала. Вперед!

Эхо его могучего голоса все еще гудело среди скал, а колонна уже вырвалась из ущелья и понеслась по равнине, поросшей травой и кустарником. Не останавливаясь, воины построились клином с царем во главе. А Аштарта оказалась в середине, окруженная тремя рядами воинов и лошадей.

Теперь странные видения исчезли из головы Кхайя, и он подумал, откуда в его мозгу могло возникнуть подобное – седло на спине у лошади, длинные копья…

Потом он посмотрел влево, через спины кушитов, и увидел огромную армию фараона. Казалось, что земля на юге и на севере залита огненными потоками – там горели тысячи факелов, а впереди, всего в нескольких сотнях ярдов, эти потоки должны были вот-вот сомкнуться.

Внезапное появление Мелембрина и его воинов удивило кеметов, но они быстро оправились от потрясения. Теперь, наряду с барабанным боем, Кхай услышал топот и рев слонов. Фараон впервые решил использовать их во время битвы.

Факелы впереди стали двигаться быстрее. Воины фараона хотели отрезать дорогу убегающим кушитам.

– Бросьте факелы и скачите вслепую! – прокричал Мелембрин. – И поднимите щиты!

Его предупредительный крик прозвучал как раз вовремя. Не успели беглецы поднять щиты, как на них обрушился дождь стрел. Не причиняя вреда, они забарабанили по кожаным щитам. Проход впереди был уже закрыт, правда, пока его закрывали лишь пешие воины и лучники.

– В атаку! – прокричал Мелембрин и направил своего коня по кличке Гром на двух кеметов, которые вынырнули из темноты, словно тени. В следующую секунду Гром отскочил в сторону, и Кхай с Мелембрином слетели с его спины. Юный кемет тут же вскочил на ноги и увидел, как палица царя поднялась и дважды опустилась. Вслед за этим раздались предсмертные крики, Мелембрин тут же вскочил на спину Грому и протянул руку Кхайю, чтобы помочь ему снова сесть на коня.

Колонна разорвала кольцо, а темная земля осталась усыпана поверженными и растоптанными трупами кеметов, но враги подступали с флангов. Свист стрел стал резким, а их укусы – смертоносными. Мелембрин пришпорил жеребца и послал Грома вслед за своими воинами, дюжина которых поджидала царя.

Беглецы неслись на запад, пытаясь нагнать остальных кушитов. Внезапно Мелембрин и Кхай попали под дождь стрел. Кхай почувствовал удар в спину.

Юноша скривился от боли и, чуть повернув голову, заметил, что из правого плеча у него торчит стрела.

Еще одна выросла из плеча царя. Лошади и люди падали с предсмертными криками, но Гром храпел, продолжая нестись на запад.

Зная, что ранен, и чувствуя кровь, из-за которой рубашка прилипала к спине, Кхай крепко держался за раненого царя. Другие всадники, заметив, что Мелембрин поскакал медленнее, подъехали поближе, увидели стрелу у него в плече и помогли сесть ровнее на спине коня. Затем они преодолели еще один подъем, и армия фараона осталась позади. Они убежали, не приняв вызова, и теперь кеметам было их не поймать.

Мелембрин не слезал с коня еще десять долгих миль, потом, почувствовав, что хватка Кхайя ослабла, понял, что силы мальчика на исходе. Он остановил огромного жеребца, позволил подоспевшим воинам снять Кхайя, а потом сам спустился на твердую землю. Однако он не мог стоять без посторонней помощи – его зашатало, и он упал бы, если бы воины не подхватили его. Они зажгли факелы и помогли царю лечь на землю.

– Выньте из меня стрелу, – рявкнул он. – Быстро, потому что мы не можем здесь оставаться и… – Он повернулся и, посмотрев на скорчившегося на земле Кхайя, увидел, что из спины мальчика тоже торчит стрела. Царь застыл в удивлении. – Ах, вот почему парень ослабил хватку! Если бы не он, то мне в спину воткнулась бы еще одна стрела!.. Маттас! Где ты? Где этот чертов мясник? Я, наверное, сумасшедший, раз доверяю свое здоровье лекарю, который предпочитает бродить неизвестно где вместо того, чтобы находиться рядом и лечить! Кхай, с тобой все в порядке?

Приподняв мокрое от слез лицо, Кхай смог лишь кивнуть. К этому времени вокруг царя собрались уже все воины. Проталкиваясь сквозь их ряды, появились Аштарта и воин-лекарь Маттас. Принцесса тут же бросилась к отцу и опустилась перед ним на колени, но он легонько оттолкнул девочку.

– Нет, нет, Ш'тарра! Лучше разрежь рубашку своего дружка, пока Маттас занимается мной. – Затем он гневным взглядом обвел воинов, стоявших возле него. – Шевелитесь! Сделайте носилки. И проследите, чтобы их тащил не Гром. Носилки для меня… и для парня. Маттас, когда закончишь со мной и кеметом, осмотри моего коня. У него стрела застряла в плече. Я попытался ее вытащить, но смог только… Ааааа!

Вскрикнув от боли, царь лишился чувств. Маттас разрезал его кожаную безрукавку и, не церемонясь, вытащил из плеча обломок стрелы.

Кхай видел все это, находясь в полуобморочном состоянии. Перед глазами юноши плясали красные точки, мигало желтое пламя факелов. Когда Маттас повернулся к нему, Кхай потерял сознание…

 

Глава 5

КРЕПОСТЬ ХОРТАФ

Снова придя в себя, Кхай услышал сдавленные рыдания. Открыв глаза, он увидел Аштарту, прочно державшуюся за его высунутую из-под шкуры правую ногу. Девушка рыдала, уткнувшись в шкуры, которыми был укрыт юноша. Тело Кхайя так затекло и ныло, что несколько секунд юный кемет боялся пошевелиться. Боль в спине казалась огнем, угрожавшим в любой момент разгореться с новой силой, если Кхай пошевельнется, но он понимал, что в конце концов ему все-таки придется это сделать.

Наконец решившись, Кхай повернул голову налево, потом направо и осмотрелся. Он лежал на деревянном ложе в небольшой пещере с низким потолком.

Свет сюда проникал через маленькое отверстие в потолке. За исключением каменного сосуда с водой и небольшой кучи одежды, пещера была пуста. Закончив ее осмотр, Кхай снова повернулся к Аштарте.

– Почему, почему ты не просыпаешься? Ты… ты, кемет! – Девушка уткнулась лицом в шкуры. – Тогда я могла бы поблагодарить тебя за жизнь отца. За его и за мою собственную. И как я когда-нибудь смогу отплатить тебе свой долг, если ты вдруг умрешь?

– Да? – пробормотал Кхай. – Значит, ты признаешь, что должна мне? – Язык с трудом ворочался у него во рту. Юноша попытался улыбнуться, но вместо улыбки получилась гримаса.

Аштарта вздрогнула и отпустила его ногу, затем медленно подняла глаза. Ее рот открылся, глаза округлились от удивления, но из них продолжали течь слезы. Наконец ее губы медленно растянулись в улыбке. Потом, заметив, что Кхай внимательно ее рассматривает, принцесса внезапно покраснела. Ей не удалось скрыть от него свою радость и румянец, хотя она и старалась.

– Долг, да, но не тот, который ты имеешь в виду, – заявила она. – Я говорила о долге… крови! Моего отца и моей. Ты спас наши жизни, Кхай, и я имела в виду этот долг.

– В таком случае, – ответил он, – ты можешь забыть о нем. Вы оба. Я рассчитываю только на то место, где смогу жить, и на еду. Я уже говорил тебе об этом.

А что касается спасения жизни твоего отца, это получилось не по моей воле. Неужели ты думаешь, что я спокойно сидел бы на его жеребце, если бы знал, что мне в спину вот-вот вонзится стрела?

– Тем не менее, твоя спина приняла стрелу, которая убила бы царя, – заметила она.

– Но меня-то она не убила, – нахмурился Кхай.

– Почти убила, – ответила Аштарта. – Стрела попала в твой колчан со стрелами, и они смягчили удар.

Она вошла в тело рядом с позвоночником, но не очень глубоко. Тебя сильно лихорадило. Иногда ты выкрикивал какие-то странные вещи, иногда лежал так тихо, что мы уже считали тебя мертвым.

– Теперь мне гораздо лучше. Моя спина не так уж сильно болит, и я хочу есть. Это хороший знак!

– Уверена, что так! Хочешь мяса? Оно лучше, чем та бодяга, которой я тебя кормила, когда ты в бреду соглашался разомкнуть губы. У тебя больше стекало по груди, чем попадало в рот!

Принцесса рассмеялась. Кхай тоже засмеялся, но у него тут же снова разболелась спина.

– Где мы? – поинтересовался он. – И почему кругом так тихо? Считается, что вы, кушиты, очень шумные, но здесь…

– Здесь тихо, потому что мы хотим, чтобы было тихо. Мы оплакиваем воинов Куша, которые уже никогда не вернутся; тех смельчаков, кто защищал северный фланг. Все они погибли.

– А что стало с остальными? Теми, что охраняли южный?

Лицо Аштарты тут же просветлело, и она сообщила:

– Они в безопасности. Все целы. Мы встретились с ними под стенами этой крепости, а теперь наступило затишье перед бурей.

– Под какими это стенами? – заинтересовался Кхай. – И о какой буре ты говоришь?

– Мы сейчас находимся на высотах над Хортафом. Кеметы последовали за нами. Мы оставили след, по которому и слепой мог бы пройти. Они собрались внизу, у подножия крепости, и скоро атакуют. Может, даже сегодня.

– Что? – закричал Кхай, пытаясь сесть. – Хортаф? Но это же в Куше! И давно я здесь? Я должен посмотреть, что происходит. Я…

– Нет, Кхай, – сказала принцесса, кладя руку ему на грудь. – Тебе нельзя вставать. Я не затем тебя неделю выхаживала, чтобы все испортить за несколько минут.

Юноша сжал зубы, отвел ее руку в сторону и все-таки сел. Боль в спине заметно не усилилась, несмотря на то что голова немного кружилась. Тогда Кхай вытащил ноги из-под шкур и опустил их на холодный пыльный каменный пол.

– Ты слаб, как котенок, – запротестовала Аштарта, а затем пожала плечами и сдалась. – Ладно, вставай, но я тебе помогу.

Она обняла Кхайя за правое плечо. Юноша встал и, шатаясь, сделал несколько шагов на негнущихся ногах. Он был гол за исключением набедренной повязки и бинтов, прочно обмотавших верхнюю часть его тела.

Юноша прислонился к стене пещеры, сунул ноги в сандалии, затем позволил Аштарте надеть на себя рубашку и сам затянул ремень на юбке.

– Если бы у меня была палка, на которую я мог бы опереться, то справился бы сам, – заявил он.

Девушка кивнула.

– Ты получишь костыль… когда Маттас объявит, что ты сам можешь вставать с постели. А пока воспользуйся моим плечом. – Она откинула назад волосы и добавила:

– Или тебе неприятно?

Кхай хмурился несколько секунд, потом покачал головой и медленно улыбнулся.

– Нет, принцесса, меня это не особо беспокоит – если только ты снова не попросишь меня сесть на лошадь у тебя за спиной.

– Хм! – теперь пришел ее черед нахмуриться. – По крайней мере, я знаю, что тогда тебе не было неприятно, и голова у тебя была полна грязных мыслей…

– Нет, принцесса, – вздохнул Кхай, – давай не будем ссориться. Наверное, я должен считать за честь то, что следующая кандасса Куша беспокоилась и ухаживала за мной, словно за членом царской семьи.

– Я только кормила тебя! – фыркнула Аштарта. – О тебе заботился лекарь. И я не стала бы тебя кормить, если бы Лис этого не приказал!

– Лис, – повторил Кхай, вспомнив о ране Мелембрина. – А как чувствует себя твой отец?

– Он уже не молод, – тут глаза принцессы затуманились. – А собака, стрелявшая в него, вымачивала острие стрелы в дерьме. Так что отец чувствует себя не очень хорошо, но ходит. Я плакала из-за него, когда ты проснулся.

– Да, – кивнул Кхай. – Я так и подумал. А где он сейчас?

– Пойдем к нему, если хочешь. Но следи за своим языком, Кхай. Мой отец очень тебя ценит. Ты можешь высоко подняться, служа в его армии. Он интересовался твоим здоровьем и будет рад тебя видеть.

Опираясь на плечо Аштарты, Кхай вышел из пещеры на пустошь, усыпанную валунами. Внезапный и необычайно холодный порыв ветра засыпал пылью глаза Кхайя и Аштарты и взметнул песок у их ног. Когда ветер утих, Кхай протер глаза и огляделся: перед ними раскинулась равнина, за спиной темнели горы. В сотне ярдов от них поднимались стены, сложенные из огромных валунов.

Кхай повернулся к Аштарте, говорившей, что они находятся «на высотах над Хортафом». Юноше это место показалось крышей мира.

– Мы на краю плоскогорья Гилф-Кебир, – пояснила она. – Эту крепость создала сама природа. Она надежнее, чем стены Асорбеса. Горы простираются на много миль на север и на юг. Они полны ложных проходов и обрывов, под нами – каньон, выточенный ручьем.

Девушка повела Кхайя к самой высокой куче валунов. Если кемет раньше гадал, где находятся кушиты, то теперь получил ответ на вопрос: они прятались за грудами валунов и смотрели вниз через щели между камнями. Все они были одеты одинаково – в коричневые безрукавки и юбки, и сливались со скалами.

– Посмотри вниз, вон туда, – приказала Аштарта, когда воин-кушит пропустил Кхайя на наблюдательный пост.

Юноша взглянул вниз – и у него закружилась голова. Он тут же отошел назад, но головокружение не прошло: он смотрел вниз с огромной высоты. Там среди камней, вытянувшись вдоль стены крепости, созданной природой, серебристой змеей сверкал ручей Гилф-Кебира. Долина ручья была узкой и поросла травой, деревьями и яркими цветами, пробивающимися тут и там между валунами. Выглядела она чарующе.

– Ты правильно сделал, что быстро отступил назад, Кхай, – сказала Аштарта. – Тут много мест, где утесы нависают над обрывами. А теперь пошли побыстрее, пока все тихо. – Девушка понюхала воздух. – Пахнет как-то странно. Возможно, кеметы готовятся к атаке.

– Подожди, – Кхай оперся на ее плечо. – Вон та сухая палка, с суком наверху… Дай-ка ее мне. Прекрасно! Это, конечно, не костыль, но… так-то лучше.

А теперь веди меня, показывай дорогу. Кстати, я пока не заметил никаких кеметов.

– Они затаились внизу, в предгорье и не показываются. Что ты разглядел, когда смотрел вниз, Кхай?

Следуя за девушкой вдоль стены из валунов, Кхай ответил:

– Я удивился, увидев, что нахожусь так высоко над землей.

– А что еще?

– Справа ущелье перегородили ворота. Возле них двое часовых загорали на больших валунах… Пастух с овцами, дым от костров, на которых готовится еда.

На вид обычное поселение. Но я предполагаю, что ущелье дальше расширяется, и там спряталась большая деревня.

– Верно, – сказала она. – Так же решили и кеметы. Только Хортаф – это название не деревни, а ручья. Деревни там нет. Ущелье сужается и кончается тупиком, там крутые и неприступные утесы. Однако у нас есть лестницы, которые можно мгновенно спустить с высокогорья. Пошли.

Принцесса повела Кхайя вдоль стены из валунов, мимо часовых, внимательно наблюдавших за тем, что происходит внизу. Кхай заметил, что большую часть камней подпирают бревна. Юноша представил себе разрушение и панику, когда эти камни обрушатся вниз, и подумал, удастся ли Мелембрину подманить войска фараона достаточно близко, чтобы уничтожить их под одним обвалом.

В ста ярдах к югу от каньона они наткнулись на самого Мелембрина. Вместе с несколькими воинами он изучал долину внизу. Кхай мгновенно узнал вьющуюся бороду и густые брови царя, да и Лис сразу же заметил его.

– Кхай! – приветствовал его Мелембрин. – Спускайся сюда, но не поднимай голову. Вижу, что ты весь в бинтах. Мы с тобой оба такие. Чертовы кеметские стрелы! Как ты себя чувствуешь?

– Спина немного побаливает, господин.

– Тебе повезло, парень. Мне отдохнуть не дали.

Но хорошо, что я на ногах. Стрела, попавшая в меня, оказалась отравлена, и только при ходьбе я могу выгнать яд из тела. А теперь взгляни-ка сюда.

Еще секунду Кхай смотрел на Мелембрина. Из-за болезни у царя набухли мешки под глазами, лицо приобрело болезненный желтый цвет. Затем Кхай проследил за взглядом царя между наваленными валунами вниз, в предгорье Гилф-Кебира на востоке. У него снова закружилась голова. Холмы и долины густо поросли лесом.

И тут Кхай увидел своих бывших соотечественников – солдат Кемета, разбивших лагерь в лесу за небольшой возвышенностью в полумиле от ворот крепости. Огней не было, солнечные лучи не сверкали на полированных доспехах и никаких сооружений не возводилось, но, судя по размеру лагеря, Кхай решил, что внизу находится, по меньшей мере, тысяча кеметов. Приглядевшись внимательнее, Кхай заметил движение между деревьев, использовавшихся для укрытия. Посмотрев налево и направо, он увидел в долине другие отряды. Они были далеко от стен Гилф-Кебира.

– Тысяча, если не две! – наконец воскликнул Кхай, резко вдохнув воздух.

– Больше похоже на три, – пробурчал Мелембрин, – но они растянулись по широкому фронту. Не беспокойся, парень, стена хорошо защищена. Мы называем переднюю часть плато «стеной» – стеной против Кемета. Впервые слуги фараона осмелились зайти так далеко. Они совершенно не знают нашу страну.

И, хотя границы Куша остались далеко на востоке, между этой стеной и Нилом нет ни единого кушитского поселения. Все наши люди живут за Гилф-Кебиром.

– Значит, эта часть Куша не заселена? – удивился Кхай.

– К югу есть несколько поселений, но у них свои отходные пути в горы, и они защищены так же хорошо, как и мы здесь.

– Если ты прав, Мелембрин, то все должно начаться прямо сейчас, – тихо сказал один из воинов, и Кхай увидел, что это лекарь Маттас. – Взгляни – взгляни вон туда. Вон появилась наша приманка!

 

Глава 6

ДОЖДЬ СМЕРТИ

Внизу, с севера, вдоль гребня невысокого склона, отделявшего плато от покрытых лесом долин, лежащих к востоку, быстро скакала дюжина всадников. Изображая небольшой конный отряд, выезжавший мародерствовать, они были обвешаны оружием и тюками награбленного добра. Издали они выглядели как банда, возвращающаяся домой после удачной вылазки в Кемет. Они ехали нагло, кричали и смеялись. Казалось, они и не подозревают, что за углом их поджидает смерть. Менее чем в пятидесяти ярдах от того места, где они проезжали, затаились сотни кеметских солдат. Они ждали и наблюдали, скрытые деревьями и высокой травой.

У Кхайя напряглись все мышцы. Он удивлялся смелости кушитов. В нем нарастало возбуждение, готовое вырваться наружу.

– Неужели они не знают, что их поджидает засада? – нервно прошептал он.

– Прекрасно знают, – так же тихо ответил Мелембрин. – Как сказал Маттас, это – приманка. До этой минуты для кеметов Хортаф был всего лишь кушитским поселением – скрывающим маленькую деревеньку, возможно, полукочевое племя, но теперь они видят, что Хортаф – это база для наших воинов.

Взгляни…

Теперь всадники повернули направо, спустились вниз с гребня к воротам по хорошо утоптанной тропинке. Там их приветствовали часовые, сидящие на высоких валунах. Пара всадников остановилась и стала хвастаться перед часовыми своими похождениями и смеяться вместе с ними. Остальные выехали в долину, их крики эхом отдавались среди скал по мере того, как они углубились в зеленое ущелье.

– Видишь, – сказал Мелембрин. – Вот чего ждали кеметы – точного доказательства, что Хортаф – больше, чем кажется на первый взгляд. Они клюнули на приманку, а теперь…

– Идут! – закричал Маттас.

Кеметы появились из-за деревьев и ряд за рядом двинулись вверх по склону. Они кричали и били копьями о щиты. Те, что на правом фланге, повернули к воротам крепости. Часовые, стоявшие на валунах, соскочили вниз и, захлопнув ворота, быстро запрыгнули на лошадей своих друзей, немедленно повернули в узкое ущелье и понеслись к приставным лестницам.

Одинокий пастух тоже вскочил на лошадь и поскакал по тропинке вдоль ручья. Всадники быстро оторвались от кушитов, чудом избежав облака стрел.

Минуту спустя кеметы уже осаждали ворота и наконец выломали их благодаря лишь своей массе и напору. Меньше чем через две минуты тысяча кушитов оказалась внутри и понеслась по долине, а еще пятьсот выстроились под стенами. В этот момент Мелембрин вскочил на ноги и закричал, подобно разъяренному льву:

– Пора! Пусть получат свое!

Кушиты, спрятавшиеся за стенами из валунов, подскочили к рычагам – выпирающим бревнам. Внизу первые двести ярдов ущелья были забиты кометами.

Воины фараона все еще рвались вперед в поисках противника, но нашли свою смерть!

Когда падающие валуны привлекли внимание солдат фараона, началось безумие. Увидев надвигающуюся смерть, воины повернули и бросились назад – но слишком поздно! Бежать было некуда: вход в ущелье оказался забит их же товарищами, за воротами сотни солдат слепо рвались вперед, еще не зная об ужасе, несущемся сверху, и даже находившиеся перед воротами не были в безопасности.

Вниз полетели валуны. Тысячи тонн камней дождем посыпались в ущелье, увлекая за собой обломки скал и сбивая с ног кеметов. Земля затряслась от силы ударов. И это было только началом. Перед тем как солдаты, сгрудившиеся перед воротами, смогли отойти назад, они тоже попали под смертоносный дождь.

Падение валунов казалось нескончаемым. Над ущельем поднялось облако пыли. Вскоре уже нельзя было видеть ничего из происходившего внизу. Неистово работающие кушиты не останавливались ни на минуту, пока последний камень не был сброшен вниз в крутящийся водоворот пыли.

Наконец Мелембрин сказал:

– Дело сделано, – и схватил плечо Кхайя железной хваткой. – А теперь мы подождем и узнаем, насколько успешным оказался наш капкан. – Посмотрев на Кхайя сверху вниз, он нахмурился. – Я чувствую, ты дрожишь? Тебе все-таки страшно смотреть на то, как убивают людей?

Кхай покачал головой.

– У меня ватные ноги, господин, вот и все. Я больше недели провалялся в постели. А что касается убийства, то фараон уничтожил моих мать, отца, сестру и брата. Вся его армия не может возместить мне этой утраты. Ничто не может, кроме самого фараона и Анулепа – его визиря. Ну и черной гвардии, конечно.

Когда они все умрут, я перестану убивать…

– Хорошо сказано, парень, – заметил царь. – А теперь взгляни вниз. Это должно послужить хотя бы малой платой за то, что ты потерял.

Пыль улеглась. Вход в узкое ущелье был завален валунами и обломками скал, отбитых летящими вниз камнями. Далее, ярдов на двести, где ручей изгибался и уходил в невидимое ущелье, дорогу перегородили огромные валуны. Внизу воцарилась тишина, ничто живое не шевелилось, а ручей постепенно начал превращаться в озеро, потому что его путь был завален.

Остатки войска фараона в панике отходили назад и выстраивались в небольшие отряды. Офицеры начали считать потери. Выжило чуть больше половины армии Кемета. Тринадцать или четырнадцать сотен человек погибли, погребенные под камнями.

Наконец, изменив русло и снова набирая силу, найдя проход под тоннами камней, снова появился ручей.

Лицо Кхайя побледнело, когда он увидел цвет воды – красный. Таким он останется на целых полтора дня…

– Взгляни! – крикнула Аштарта, привлекая внимание Кхайя. – Вон на тот огромный валун перед воротами. Отец, ты видишь, кто это?

– Да, – с мрачным видом проворчал Мелембрин. – И я предпочел бы, чтобы мы убили его, а не сотни ни в чем не повинных воинов.

– Кто же это? – поинтересовался Кхай.

Он посмотрел вниз на мужчину, который что-то кричал в ярости, размахивая кулаками и угрожая стене Гилф-Кебира. На нем были красный тюрбан и рубашка, а также черные широкие штаны, любимые аравийцами. На боку висел меч – изогнутый и страшный. Мужчина словно обезумел, он все время кричал и угрожал кому-то, но слов его было не разобрать.

– Это Красный Зодба, – ответил Маттас вместо царя. – Аравийский работорговец, состоящий на службе у фараона. Именно он организует вылазки в Нубию. Но в последнее время он проводил много времени с пограничными патрулями Хасатута. Мы знаем, что он всегда с жадностью смотрел на Гилф-Кебир и с радостью брал бы рабов в Куше. Именно поэтому он здесь! Его угрозы нельзя считать пустыми. Если когда-нибудь мы попадем под иго Кемета, не сомневайся, что именно Красный Зодба будет махать кнутом фараона.

– Вы хотите, чтобы он умер? – спросил Кхай.

– Ты оглох, парень? – ответил Мелембрин. – Разве мы только что не сказали этого?

– Тогда пусть мне принесут лук и одну стрелу.

– Что? – засмеялся Маттас. – Ты застрелишь его отсюда? Ты что, сумасшедший? Во всем Куше нет стрелка, который мог бы…

– Да и в Кемете, – перебил тот. – Больше нет.

Аштарта схватила Кхайя за руку и посмотрела в его голубые глаза. Они были холодными, как высокогорные потоки.

– Я принесу твой лук, – сказала она. – Я знаю, где он лежит.

И девушка исчезла в одной из пещер.

– Ты будешь выглядеть смешно, если промахнешься, – заметил Мелембрин.

– А если нет… господин?

– Тогда я позволю тебе тренировать моих лучников.

А то ни один из них не заслуживает своего содержания.

– Хорошо, – кивнул Кхай. – Как высоко мы находимся, господин?

Мелембрин пожал могучими плечами.

– Тринадцать-четырнадцать сотен локтей. Неужели ты надеешься, что стрела пролетит такое расстояние?

– Большую часть пути она будет свободно падать, – пояснил Кхай. – Мне нужно только верно ее направить – а земное притяжение сделает все остальное. – Он попробовал воздух, облизнув палец. – Вы сказали, господин, что сделаете меня начальником лучников?

– Такой должности нет, – нахмурился Мелембрин.

– Давно пора ее ввести, если ваши лучники так плохи, как вы говорите. А какое воинское звание будет у начальника лучников?

Мелембрин включился в игру.

– Наверное, самое меньшее, сотник.

Аштарта вернулась. Запыхавшись, она протянула Кхайю его лук и одну стрелу. Юноша взглянул на девушку, уныло улыбнулся, натянул лук, вставил стрелу, повернулся и нацелил острие на красную рубашку работорговца. Затем, стоя прочно и неподвижно, как сам Гилф-Кебир, Кхай немного приподнял лук. Через мгновение зазвенела тетива, стрела улетела, со свистом рассекая воздух.

Все глаза устремились на фигуру в красном, кричащую и размахивающую руками далеко внизу, подобно обезумевшей обезьяне. Зодба снова погрозил кулаком нависающим утесам – а затем показалось, что он застыл в таком положении и медленно начал склоняться назад. Вот он рухнул с валуна и затих в пыли.

Увидев, как он упал, к нему бросились несколько солдат. Стрела Кхайя пронзила сердце работорговца, и только оперение ее торчало из груди.

Кхай повернулся к лишившемуся дара речи Мелембрину и сказал:

– Значит, я буду вам служить и стану начальником ваших лучников, сотником их отряда.

Аштарта обняла Кхайя и прижалась к его груди, не стыдясь отца, который от удивления не мог вымолвить ни слова.

* * *

Полчаса спустя после того, как кеметы посчитали свои потери, их военачальник вышел вперед и встал под скалами рядом с заваленным валунами входом в узкое ущелье Хортафа, поприветствовал часовых кушитов, а затем упал на свой меч. Это, очевидно, было предпочтительнее, чем возвращаться в Кемет с рассказом о позорном поражении. Его подчиненные завернули тело в знамя и унесли его. На протяжении следующих четырех лет никого из кеметов не видели под стенами Гилф-Кебира…