Погода в день поединка выдалась безоблачная. Крис выкатился из постели, в которой провел две долгих ночи, восстанавливая силы. Юноша потянулся, оделся и вышел за дверь, в утреннюю прохладу. Было еще совсем рано, город словно вымер.

Ирландец прошелся по улице; шаги его гулко отдавались эхом. Недавно прошедший дождь развел изрядную слякоть, в рытвинах все еще стояла вода, но грязь уже затвердевала.

Салун Бреннана еще не открылся, впрочем, равно как и прочие заведения. Крис чувствовал себя превосходно. «И отлично!» — сказал себе юноша. Он нимало не заблуждался на свой счет. Несмотря на всю свою уверенность, Мэйо отлично знал, что с борцами, по опыту равными Сэму Кокинсу, он еще не сталкивался, а заранее оценить возможности кондуктора не представлялось возможным, потому что общих противников у них не было. Но сомневаться не приходилось: Сэм — настоящий профессионал.

Крис не сомневался также и в том, что этот день станет для него решающим. В городе у него уже завелись друзья, однако кошелек отощал изрядно, а ирландец понимал — без денег ничего не добьешься. Одержать победу в поединке — вот его единственный шанс, лучший шанс из всех возможных. Кроме того, и Кокинса проучить следует.

Если погода продержится до завтра, генералам крупно повезет: отличный выдастся денек для охоты! Крис генералам ничуть не завидовал. Сам он на охоту ходил только для того, чтобы разжиться мясом к столу… ну, может быть, если откровенно, так еще и для того, чтобы подразнить лесничих. Он задумался о предстоящем поединке. Необходимо выбрать правильный темп. Кокинс опытен, стало быть, Кокинс постарается измотать противника в первых раундах. Нужно беречь силы и не двигаться слишком много; нужно вести себя осмотрительно, не позволить себя одурачить.

Крис остановился на углу какого-то строения и поглядел через улицу. На противоположной стороне у коновязи стоял гнедой конь: поджарый, с черными хвостом и гривой и с очень знакомым клеймом. Крис совершенно не умел читать клейма, но именно это клеймо он уже видел — видел отчетливо, в ясном лунном свете, на боку одной из тех лошадей, что они с Репом угнали из лагеря Джастина Парли.

Откуда он здесь взялся? Неужели кто-то из молодчиков Парли все еще в городе? Конь явно знакомый: такого не скоро забудешь. А привязан он неподалеку от заведения Бреннана!

Крис немного побродил вокруг, но за конем так никто и не вернулся, засим ирландец возвратился в гостиницу и снова растянулся на кровати. Очень скоро в дверь постучали. Крис отворил. На пороге стояли Реппато Пратт и кавалерист Халлоран.

— Как самочувствие? — хором спросили они.

— Отличное, — заверил Крис. — Я тут выходил поразмять ноги. Как насчет перекусить?

Халлоран уже позавтракал в форте, однако составить приятелям компанию не отказался. Друзья направились в харчевню. Здоровяк повар швырнул на стол несколько подносов и придирчиво оглядел Криса.

— Это ты собираешься биться с Кокинсом?

— Я.

— Следи за левой. Левый удар у него что надо, а бьет он на совесть.

— Ты видел его в деле?

— Видел? Я с ним дрался! Он меня отделал так, что вспоминать тошно. Гадина, иначе и не скажешь. Завтра, в это же время, ты уже на опыте будешь знать. Следи, чтобы он пальцем в глаз не ткнул. Это он любит! Выдавит тебе оба глаза, если не остережешься.

Сотрапезники ели молча. Крис Мэйо напрочь позабыл и о гнедом, и о Джастине Парли. Подкрепившись, друзья вернулись в гостиницу: время словно бы остановилось. Крис раздраженно расхаживал по комнате взад и вперед.

Где-то за полчаса до поединка появился Бреннан. Он пристально оглядел Криса.

— Что, готов?

— Готов.

— Пошли. У меня тут повозка.

— Да здесь всего несколько ярдов. Я сам дойду.

— Заткнись и полезай.

В повозке, что оказалась старым почтовым дилижансом, Крис блаженно откинулся на жестком сиденье. Оуэн Бреннан расположился напротив.

— Заключаются баснословные пари, — сообщил владелец салуна. — Я сам поставил на тебя три тысячи.

Крис заморгал.

— Три тысячи? Долларов?

— Ага, и это далеко не все. Полковник Маклин поставил пятьсот. — Бреннан усмехнулся. — Три к одному. Я надеюсь, что до того, как дадут сигнал начинать, прибавится еще тысчонка-другая, и ставки поднимутся до четырех-пяти к одному.

Халлоран принес Крису спортивный костюм: обтягивающее синее трико и пару превосходных легких кожаных башмаков с плоской подошвой, из тех, что носят единоборцы. Ирландец зашел в обнесенный стеною салун и переоделся.

На открытом пространстве за «Красоткой Запада» уже возвели ринг; ярусы посадочных мест пристроены были к ограждению загона, причем самый верхний ряд приходился на уровне последней перекладины.

Зрители уже собрались. На балконе, что красовался сразу над навесом заднего входа, рядами выстроились стулья. Там сидели двое офицеров в синем: вид с балкона открывался просто превосходный.

В разношерстной толпе можно было увидеть рабочих железной дороги и городских забияк, солдат и игроков и несколько развязных женщин; тут собрались и горожане, и фрахтовщики, и им подобные. Вдруг на балконе появился полковник Маклин.

— Джентльмены? Джентльмены! — Все головы повернулись к говорящему. — Я приказал этим людям, — полковник указал на двух вооруженных винтовками солдат, что застыли по обе стороны балкона, — пристрелить любого, кто попытается оборвать канаты или помешать единоборцам. Добавлю, что оба этих человека стреляют без промаха.

В одном конце толпы раздался одобрительный гул, в другом — негодующие вопли. Полковник с достоинством сел.

Набросив куртку на нагие плечи, Крис вышел на ринг.

Вскорости появился и Сэм Кокинс. Сторонники кондуктора разразились приветственными криками, а Халлоран шепнул что-то своему протеже, так что Крис узнал о появлении Сэма, однако ирландец не обернулся и не подал виду, что заметил противника.

— Деликатничать он не станет, — предупредил Халлоран. — Любит апперкоты.

— Ты говоришь об этом в сотый раз, — сообщил Крис.

Тучный сержант из форта играл роль рефери. Он внимательно осмотрел ладони единоборцев и велел Кокинсу подстричь ногти. Послышались возмущенные вопли.

Подняв руки и призывая к тишине, рефери объявил:

— Состязание проводится по правилам Лондонского Призового Ринга! Нокдаун означает конец раунда. Соприкосновение любой части тела, кроме подошв ног, с землей почитается нокдауном, и раунд заканчивается.

Рефери оглянулся на таймкипера и, по сигналу от него, крикнул:

— Время!

Единоборцы сошлись у черты и осторожно двинулись по кругу, не сводя друг с друга глаз. Мускулистое, волосатое тело Сэма Кокинса казалось сосредоточием грубой звериной силы. Крис Мэйо отличался более изящным сложением и белизной кожи, однако мускулы бицепсов и плеч производили впечатление не менее грозное, хотя Кокинс был покрупнее.

Кокинс Выбросил вперед левую руку. Мэйо отпрянул назад. Сэм сделал ложный выпад, однако Крис не поддался на провокацию. Кокинс собирается измотать противника в первых же раундах? Ну что ж, хотя Крис отроду не уставал в начале поединка, он заставит Кокинса попрыгать: пусть-ка подойдет поближе, пусть потрудится! Кокинс снова попробовал финт, но Мэйо увернулся.

— Давай его, Сэм! — заорал кто-то. — Он трусит!

Кокинс подступил ближе. Движения его казались молниеносными. Внезапно Сэм прыгнул вперед и ударил изо всех сил — сперва левой, затем правой. Левый кулак не попал в цель, но Крис замешкался, и сокрушительный удар правой пришелся ему точнехонько в грудь. Ирландцу Это нимало не повредило, но он получил наглядный урок: с Сэмом шутки плохи.

Крис отступил назад. Толпа выкрикивала что-то обидно-насмешливое. Кокинс неожиданно бросился вперед и замолотил обеими руками сразу. Крис прыгнул на него, вжал подбородок в грудь, чтобы избежать ударов, и, ухватив Сэма за талию, резко оторвал противника от земли и швырнул вниз.

Но Сэм оказался проворнее. Это была попытка окончить раунд, но здоровяк легко приземлился на ноги и нанес ответный удар: удар совершенно неожиданный. Крис рассчитывал, что противник его свалится в пыль, и, ослабив захват, отступил назад и на мгновение опустил руки. Коснувшись земли, Сэм Кокинс широко размахнулся правой рукой, могучий кулак впечатался Крису точнехонько промеж глаз, и ирландец рухнул на ковер.

Толпа взревела; Сэму бурно зааплодировали. Единоборец гоголем прошелся по рингу, возвратился в угол и уселся на табуретку.

Тряся головой, Крис побрел в свой угол. Удар оглушил его, потряс до основания и научил не полагаться на быстрый успех.

Минутная передышка — и снова зазвонил колокол. Улыбаясь, Сэм Кокинс вернулся на ринг.

— Все закончится очень быстро, ирландец! Очень-очень быстро! — заверил он.

Крис сделал ложный выпад, затем рубанул противника по ребрам. Именно этого шанса ирландец ждал! Он проворно нырнул под левую руку противника и нанес удар сбоку в то же место. Противники сошлись ступня к ступне, отчаянно тузя друг друга.

Ни один не сдавался. Толпа восторженно бесновалась. Крис чувствовал, что кулаки его попадают в цель. Вдруг кровь ирландца вскипела; ритм движений захватил его, увлек за собой; он увлеченно наносил удар за ударом, попутно ощущая, что и ему достается изрядно, однако это его не заботило. Мэйо любил битву ради битвы, упивался сокрушительной схваткой, свирепой последовательностью выпадов, неистовством побоища.

Кокинс уступил первым; Крис продолжал наступать. Кокинс внезапно вцепился в противника и толкнул его назад, и снова Крис рухнул в пыль. Удар оказался мощным; толпа насмешливо улюлюкала, аплодируя Сэму. Завершился второй раунд.

Темп был просто устрашающий, но Крис чувствовал себя превосходно. Нокдаун ничего не значит; в этом состязании исход зависел не от очков. Поединок закончится только тогда, когда один из единоборцев рухнет и не сможет вернуться к черте в оговоренное время. А Крис отлично себя чувствовал. Он разогрелся, двигался легко и проворно, и самые мощные удары Сэма, казалось, только взбадривали его.

Теперь Сэм Кокинс двинулся вперед: уверенно, не торопясь. Крис вильнул влево, уворачиваясь от хваленой Сэмовой руки, и нанес короткий прямой удар левой, целясь в рот. Затем еще один, подавшись вперед всем телом. Кулак смачно впечатался точно в цель, по подбородку Кокинса потекла струйка крови. Сторонники Криса одобрительно загудели.

— Мэйо — первая кровь! — заорал кто-то на балконе, и Кокинс полез напролом, колотя по чему попало.

Он оттеснил Криса к веревкам, ударил в живот, затем в голову. Кулак правой пришелся ирландцу прямо в ухо, Крис рубанул левой и едва не промахнулся, задев противника только кончиком пальца.

Острая боль пронзила все тело юноши, и Крис едва не закричал. Толпа это заметила, и Сэм Кокинс тоже, но никто не понял, в чем дело, ибо искалеченный палец Крис осмотрительно зажимал в кулаке. Сэм прыгнул вперед, ударил правой в подбородок, затем еще раз. Крис рубанул сбоку левой точнехонько по ребрам, уворачиваясь от правой руки противника, затем нанес еще три удара подряд в то же место, работая, словно отбойный молоток. Кокинс дернулся назад, но Крис не отставал: выпад правой заставил-таки кондуктора потерять равновесие. Толчок был не из самых сильных, однако ирландец правильно выбрал момент: Кокинс пошатнулся и сел на землю.

Начался новый раунд. Сэм Кокинс кружил по рингу, приглядываясь к Крису. Замысел измотать ирландца в первых же раундах себя не оправдал. Сэм резко прыгнул вперед, Крис вильнул вправо, затем ударил левой, не попал и, продолжая наступать, дважды крепко рубанул по ребрам.

— Здесь ты мне не повредишь, мальчик! — насмехался Сэм.

Он сделал короткий выпад правой, Крис качнулся назад и с трудом устоял на ногах. Левой Сэм заехал противнику в лицо и, как только они сцепились в клинче, попытался выдавить Крису глаз большим пальцем. Крис боднул кондуктора в переносицу; здоровяк отпрянул, и, широко размахнувшись правой, ирландец послал врага точнехонько на канаты.

Крис прыгнул на врага и, наскочив на железный правый кулак, качнулся назад. Удержавшись на ногах, он опять бросился на противника, молотя обеими руками. Кокинс яростно отбивался; враги снова сцепились в клинче, и Сэму удалось опрокинуть ирландца назад. Сокрушительный удар правой настиг падающего уже в воздухе. Оглушенный, Крис качнулся в сторону и рухнул на колени.

— Время!

В центр ринга подоспел Халлоран и помог Крису добрести до табуретки.

— Так-то! Так держать! Он уже все равно что готов, Сэм! Осталось всего ничего!

Начался очередной раунд. Халлоран, уже изрядно встревоженный, вытолкнул Криса на ринг. Сэм Кокинс устремился вперед, молотя кулаками в воздухе. Криса швыряло из стороны в сторону, ирландец шатался на ногах, колени его подгибались, он едва не падал. Взяв себя в руки, Мэйо бросился на Кокинса и снова ударил противника под ребро. Не сдаваясь, полагаясь только на силу собственных мускулов, Крис упрямо отражал все попытки Сэма бросить его на землю.

Ирландец держался изо всех сил, парируя выпады; затем он резко подался вперед, поймал локоть Сэма в захват, подобный тискам, и, крутнув здоровяка пару раз, отпихнул его от себя. Кокинс забалансировал на цыпочках, стараясь удержать равновесие. И тут ирландец врезал ему в живот, а затем снова занес руку, целясь в голову, но Сэм успел пригнуться, и удар пропал втуне.

Низко опустив голову, Крис кружил по рингу, медленно вращая руками — ни дать ни взять мельничные жернова! Сэм выбросил вперед левую руку, Крис поднырнул у него под локтем, одновременно заехав Сэму под ребро. Сэм поморщился от боли; мягко спружинив, Крис левой ударил противника в живот, а затем откачнулся назад, и правый кулак угодил кондуктору в голову. Кокинс пошатнулся и едва устоял на ногах.

В первый раз за все раунды Сэм Кокинс осознал, что именно этот поединок он может и проиграть. Эта мысль ужаснула кондуктора; он вцепился в Криса обеими руками и тряхнул противника хорошенько, заехав локтем в бровь, так что из пореза над правым глазом хлынула кровь. Затем левой ударил ирландца в пах.

Упрямо и зло Мэйо отражал удары. Здоровяк наваливался на юношу всей тяжестью своего могучего тела, сбивал Криса с ног, колошматил, мордовал, теснил к краю ринга, швырял на канаты: от соприкосновения с ними тело словно огнем обжигало. Мэйо заехал противнику в ухо, затем боднул головой в грудь и яростной последовательностью ударов оттеснил Кокинса назад.

Набычившись и норовя тыкнуть пальцем в глаз, Кокинс наконец-то сбил Мэйо с ног, и тот снова рухнул на землю.

Поединщики разошлись по своим углам.

— Ты как? — поинтересовался Пратт.

— Все в порядке, — бодро отозвался Крис и вдруг понял, что не соврал.

Кокинс может бить его, колошматить что есть сил, теснить к краю, однако он, Крис, хотя и перемазанный кровью, по-прежнему был в отличной форме и ничуть не устал.

Судья объявил начало следующего раунда, и, не задержавшись ни на мгновение, ирландец вышел на ринг. Кокинс сделал ложный выпад левой, затем довершил удар. Нападение застало Криса врасплох: юноша снова рухнул на землю.

Начался новый раунд. Крис нарочно занес руку выше, чем нужно. Кокинс нырнул, подставляя подбородок под апперкот. Излюбленный прием самого Сэма, как говорили ирландцу перед поединком! Сэм взлетел в воздух, Крис широко размахнулся левой и ударил противника, не дожидаясь, покуда тот приземлится. Кокинс рухнул как подкошенный.

Новый раунд Кокинс начал с того, что обрушил правый кулак на раненую руку Мэйо. Выходит, углядел-таки искалеченный палец! Крис заскрипел зубами от боли; Сэм расхохотался, сделал ложный выпад и заехал правой прямо по ране, затем еще раз и еще. Противники сошлись в клинче, и, глядя мимо головы Сэма Кокинса, Мэйо заметил в углу ринга Мюррея. Тот злобно усмехался. Нос у Мюррея был перебинтован, усмешка открывала широкую брешь в зубах, которой раньше не наблюдалось; ренегат держался прямо, как шомпол, — неудивительно, ребра-то переломаны! Разумеется, именно он подсказал Сэму насчет раны.

Кокинс заехал по больной руке локтем, и Мэйо скривился от боли. Вдруг из самых глубин его существа поднялась волна ярости: поднялась, захлестнула, взорвалась пламенем в черепе. Обезумев от боли, ирландец врезал Кокинсу правой, затем обеими руками заехал в солнечное сплетение. Кокинс откачнулся назад, лицо его посерело; Крис ударил снова, на этот раз наотмашь, правой; могучий кулак рассек кожу над левым глазом противника. А теперь — сбоку! А теперь — справа! Так, хорошо… Сэм покачнулся и едва не упал, но Крис прыгнул вперед и левой ухватил противника за талию.

Три коротких, сокрушительных удара пришлись Сэму в голову. Затем, оттолкнув Кокинса, Крис далеко выбросил вперед правую руку, и кулак впечатался в подбородок противника. Глаза Сэма остекленели, и кондуктор бессильно рухнул в пыль. В то же самое мгновение рука Мюррея качнулась вверх, и в ней блеснул револьвер.

Спрятаться было негде, да Крис Мэйо и не искал укрытия. Последний удар его был настолько мощен, что ирландец по инерции развернулся вполоборота, едва дуло поползло вверх. Воспользовавшись силой толчка, ирландец бросился на Мюррея. Внезапно увидев прямо перед собою эти кошмарные кулаки, Мюррей выстрелил слишком поспешно. Пуля просвистела мимо; правая рука Криса описала широкий полукруг и пошла вниз.

При этом внезапном натиске зрители, что до сих пор напирали друг на друга, проталкиваясь поближе, отпрянули назад. Рука опустилась, могучий удар пришелся точно в плечо Мюррея, и тот рухнул на землю, выронив винтовку.

Растолкав толпу, к месту событий подоспели солдаты; двое снайперов метнулись вперед, но Мюррей уже проскользнул ужом у зрителей под ногами и исчез.

Крис Мэйо вернулся на ринг, но Сэм Кокинс по-прежнему лежал неподвижно и вставать явно не собирался.