Пит Нобль напряженно размышлял. Ума ему природа отпустила немного, и теперь бедняга был всерьез озабочен. Повезло: попалась девица, да еще какая — в жизни своей он таких не видел и вряд ли увидит еще раз.

С другой стороны, деньги — дело заманчивое. Сам он об обещанном вознаграждении слышал впервые, но удивляться тому не приходится, он же шатается по прерии, оторван от всего мира. Очень вероятно, что железная дорога и впрямь предлагает немалые деньги за девчонку и ее папашу. Пит был не настолько глуп, чтобы не понять: Парли всерьез намеревался пристрелить проштрафившегося сторожа. Парли карал людей смертью за куда меньшие проступки.

Так зачем возвращаться, зачем подвергать себя риску, навлекая неудовольствие Парли? Почему бы не отвезти девчонку в форт Сандерс и не загрести всю сумму? А если уж на то пошло… почему бы не сообщить тамошним ребятам, где находится полковник Маклин? Глядишь, награду и удвоят!

Барда видела, что похититель ее обдумывает, как поступить, и предусмотрительно молчала. По пути девушка обводила взглядом темные холмы, надеясь, что вот-вот покажутся Реп или Крис. Напрасные мечты. Что бы ни надумал в итоге этот человек, Барда понимала, что положение ее незавидно.

— Мой отец должен был прибыть в форт Сандерс двадцать третьего числа, — объявила она внезапно. — Там будет официальная встреча генералов Гранта, Шермана и Хейни с Томасом Дюррантом, Доджем и прочими. Разговор пойдет о том, чтобы изменить направление железной дороги или что-то в этом роде. Поэтому вам не составит труда получить обещанное вознаграждение.

Небо посветлело: близился рассвет.

Пит ничего не ответил. Всадники проехали несколько миль в полном молчании. Огибая подножие холма, девушка воспользовалась случаем, чтобы поглядеть назад, но ровным счетом ничего не увидела. Сердце у нее сжалось. Впереди темнела протяженная полоса деревьев; в первый раз в жизни Барда испытала настоящий страх. Этот здоровяк церемониться не станет, это же не человек, а грубое животное, а у нее даже оружия нет для самозащиты.

Похититель явно знал, куда везет свою жертву: всадники оказались в лощине, по форме напоминающей чашу; со всех сторон огражденная скалами, она имела только один выход — на реку. На дне протекал ручей; росли деревья, на земле валялось достаточно сушняка для костра. Акров на сорок раскинулся травяной ковер: отличный выпас для лошадей. Нобль решительно направился к кольцу камней у самого склона. Внутри кольца чернели старые кострища.

Бесцеремонно сбросив пленницу на траву, Пит повел лошадей к воде. О побеге лучше забыть: бандит выследит ее, куда бы она ни пошла. Негодяй вроде бы свыкается с мыслью о том, что девушку следует отвезти в форт: нельзя допустить, чтобы он передумал! В этом ее единственная надежда. Барда не спеша села, стараясь не делать лишних движений.

Этот человек опасен: опасен потому, что непроходимо глуп, просто-таки непробиваем; опасен потому, что доводы разума не имеют над ним власти. Вот силы ему не занимать. Она — не ребенок, а Нобль снял ее с седла, словно пушинку. Сам огромный, тучный, однако при необходимости крадется как кот; она уже убедилась, что передвигается бандит с невероятным проворством. Надо, ох, надо переманить его на свою сторону. Ну что ж, он уже к тому близок… почти.

Только не надо сбивать его с толку, предоставляя слишком много пищи для размышлений, и разговорами отвлекать не надо, пусть взойдут семена, уже брошенные на благоприятную почву. Она в его власти; он может заполучить награду, доставив девушку в форт живой и невредимой. На данный момент этого достаточно.

Большую часть своей жизни Барда провела на бивуаках и в гарнизонах, и жизнь знала отнюдь не по книгам; знала она и то, что уважение мужчин очень легко потерять. Пока что этот тип ее уважает, потому что она вела себя до крайности осмотрительно. Она — дочь полковника, и нельзя об этом забывать.

Возвратившись, Нобль принялся разводить костер — точно, быстро, ни одного лишнего движения. Ну что ж, дело привычки. Первый же его вопрос подсказал Барде, о чем бандит размышлял все это время.

— Чего ты тут делала, а?

— Я путешествовала вместе с отцом. У него дело в форте Сандерс, я же говорила.

— Да нет, тут, на равнине… с этими двумя парнями.

— Я искала отца. Одного из этих людей я сама не знаю, он подвернулся по пути. — Для пущего правдоподобия Барда предпочла солгать. — Второй — служащий железной дороги. Я пригрозила ему увольнением, и он поехал со мною как миленький.

Пит задумался. Встал, распаковал тюки, принес все необходимое и занялся кофе. Нарезал грудинку на сковороду. Толстые пальцы чистотою не отличались, но девушка знала, что виду подавать не следует, и предпочла отвернуться.

— Реп присоединился к нам в прерии. — Внезапно ее осенило. — Сдается мне, он прослышал о вознаграждении. Телеграф починили и обещают награду тому, кто отыщет отца и меня. Я была в поезде, но в форте Сандере почему-то решили, что меня тоже похитили.

Барда замолчала. Теперь Ноблю есть о чем подумать. Бандит напряженно размышлял про себя.

— Где гарантия, что деньги мне и впрямь достанутся?

Барда изобразила удивление.

— А как же иначе? Вы вели себя как джентльмен, я сама могу это подтвердить! Я всем скажу, как вы обо мне заботились. Вы спасли мне жизнь!

Нобль прополоскал чашку и налил в нее кофе. Девушка приняла грязную посудину не поморщившись и осторожно сделала глоток. Вкусно, очень вкусно. Барда не преминула похвалить своего похитителя. Пит передал девушке оловянную тарелку с грудинкой, и она приступила к еде: изящно, не торопясь. Бедняжка так проголодалась, что на тарелку даже внимания не обратила. Затем выпила еще кофе; Нобль воспользовался той же чашкой, а позже той же тарелкой.

Барда следила за тем, как бандит ест, вытирая жирные пальцы о траву рядом с нею. Она отвернулась, скользнула взглядом по стволам деревьев, по скалам… кажется, там что-то мелькнуло?

Нет…

Нобль напряженно размышлял, и девушка тревожилась о том, какое направление примут его мысли.

— Вы хорошо знаете равнину, так? Я заметила, как вы изучали местность и как обращались с лошадью.

— А то! — Бандит вытер жирные пальцы о штаны, затем о рубашку. — С любым чистокровным индейцем могу потягаться. Всю жизнь провел на равнине. Я и в болотах не промах, и в лесах тоже. Я вырос среди индейцев чероки.

— Тогда удивляться не приходится. Я думаю, вас охотно наймут в разведчики.

Это бандиту не понравилось.

— Еще чего не хватало. Терпеть не могу эту вашу армию. Я — сам себе хозяин, чужие мне не указ. Поэтому я и ушел от Парли.

— Парли?

— Ну да, он самый. Тот, что захватил твоего папашу. Раскомандовался тоже, словно мы ему — полк солдат. Называет себя «майор». Да он такой же майор) как я.

— Почему бы нам не поспешить в форт Сандерс? — спросила девушка в лоб. — Пора и в путь, задерживаться незачем. Вы легко найдете дорогу, я знаю, что найдете.

— Конечно, найду. Да вот только лошади устали.

— Мы можем пересаживаться с одной лошади на другую, как это делали монголы.

— Кто? Это еще кто такие?

— Да монголы! Под предводительством Чингисхана они покорили почти всю Азию и большую часть Восточной Европы. У каждого всадника было по нескольку коней, и он пересаживался с лошади на лошадь, не останавливаясь в пути. Монголы пили кобылье молоко и кровь своих же коней.

Бандит воззрился на девушку во все глаза.

— Да ну! И подраться небось не дураки?

— Воинов свирепее история не знала. Сровняли с землей сотни городов.

— Держу пари, что на племя черноногих им нарваться не доводилось. Эти черноногие — парни не промах! Тоже драться умеют. Я жил среди них. Вот возьму и вернусь к ним, и никто меня пальцем не тронет, даже армия. Буду делать все, что душе угодно, — бахвалился бандит. — А потом удеру к черноногим — только меня и видели. — Нобль поглядел на девушку, глаза его недобро вспыхнули. — Вот увезу тебя к ним, и даже твой папаша тебя не разыщет. Так и не узнает, что с тобой сталось.

Разговор принимал опасное направление.

— Я слышала, что индейцев разговорить непросто, но разве подарками их не подкупишь? Предположим, что отец предложит им богатые дары? — улыбнулась девушка.

Бандит покачал головой, но видно было, что эта мысль ему не пришлась по душе.

— Черта с два выгорит у него дело. Ему придется откупить тебя у меня, а ежели я не захочу продавать, так и не продам. А уж скво из племени черноногих, они из тебя всю душу вытрясут! Сущие стервы. Лучше попасться в руки индейцев-вождей, чем их скво!

— У моего отца много друзей среди индейцев. Он в большой дружбе с вождем Багряное Облако.

— Красное Облако из племени сиу. Черноногие плевать на него хотели, да и чероки тоже. — Нобль поднялся на ноги. — Спать будешь прямо здесь. Выедем ближе к полудню.

Нобль ушел приглядеть за лошадьми, а девушка принялась дергать траву, сооружая себе ложе помягче. Под руку ей попался округлый камень величиной с кулак. Барда осмотрела находку и положила поближе, так, чтобы можно было дотянуться. Девушка оглянулась по сторонам, ища, не найдется ли короткой палки, что при необходимости послужит оружием, но так ничего и не нашла. Все палки лежали в костре и уже изрядно обгорели.

Девушка опустилась на землю и устало откинулась к стволу дерева. Сквозь крону она различала небо, то же самое утреннее небо, что видела дома, в Мэриленде… Как это было давно, как далеко!

Барде вспомнились школьные годы, бабушка, дом… трудно поверить, что она здесь, и в таком отчаянном положении. Но никому не дано знать, что произойдет в следующую минуту. Одно мгновение — и мирной жизни конец, и впереди — сплошной ужас.

При этой мысли Барда вздрогнула. Она привыкла к легкой жизни. Не то чтобы поначалу ей нравились армейские гарнизоны, нет; тогда девушке казалось, что жизнь ее полна трудностей. Теперь-то она поняла, что до сих пор жила под колпаком, словно оранжерейное растение, надежно защищенная границами, заслонами, заборами, условностями и ритуалами цивилизации. Барда убедилась, что мира совсем не знает, благодаря многочисленным оградам, что возвели вокруг нее мужчины; однако как эфемерны эти ограды, как быстро могут растаять в воздухе, уничтожая даже тех, кто с нетерпением ждал перемен.

А ведь когда-то девушка ощущала себя как в клетке! Она чувствовала, что хочет большего, а сама понятия не имела, как мало приспособлена для тяжелых испытаний. Она мечтала о Диком Западе, а когда оказалась на его окраинах, так даже ленч готовила из покупных продуктов и шагу ступить не могла без защиты и поддержки, которыми неизменно обеспечивало девушку привычное ей общество.

А здесь — ничего подобного. Она оказалась один на один с мужчиной, который и на человека-то не похож, который полагает, что может безнаказанно сделать все что угодно и скрыться в становище черноногих.

Барда пододвинулась ближе к дереву и снова нащупала камень. Это успокаивало. Ружье пришлось бы более кстати, однако девушка помнила, что сказал ей отец, когда она с похвалою отозвалась о превосходном вооружении армии, что якобы делает армию непобедимой. А сказал полковник вот что: «Не забывай, дорогая, что за миллион лет до того, как изобрели винтовки, люди убивали друг друга дубинками и камнями. Метко брошенный камень может убить так же верно, как пуля».

Камень приятно холодил руку. Девушка положила его на землю, пожалев вдруг, что булыжник так мал, и сама удивилась пришедшей в голову мысли. Никогда не испытывала она желания убить и всегда говорила, что на подобное вовеки не осмелится, однако теперь обстоятельства изменились.

Девушка прислонилась к дереву; спустя мгновение усталость взяла верх, и Барда задремала. Вдруг совсем рядом послышался шорох; девушка резко открыла глаза. Бандит склонился над нею.

— Вставай! — приказал он. — Я не повезу тебя в форт.

Барда не двинулась с места.

— Тронь меня хоть пальцем, и тебя вздернут на первой же виселице.

— Проклятье! — зарычал Нобль. — Они меня не отыщут. Среди черноногих я…

Девушка вспыхнула от гнева.

— Не будь дураком! — бросила она, поднимаясь на ноги и отводя руку за спину, так, чтобы бандит не заметил зажатого в кулаке камня. — Только месяц назад солдаты явились к становищу черноногих и арестовали сына вождя по обвинению в убийстве. И никто из индейцев даже не пикнул! Времена меняются, друг мой.

— Ты врешь! — заорал бандит. — Гнусно врешь!

Девушка попала в самое больное место: всякий раз Нобль думал о становище черноногих как о спасительном убежище, как о земле обетованной, где он окажется в безопасности. А она, Барда, безжалостно развенчала этот миф.

— Это правда. — Гнев придал девушке храбрости: нет, этому громиле ее не запугать! — Это чистая правда, и если ты поднимешь на меня руку, от солдат тебе не уйти, уж об этом я позабочусь. Я же выросла среди военных! Они меня с детства знают и любят. Я для них — как сестра и дочь! Если ты…

Нобль отступил на шаг, не сводя с девушки глаз.

— Ты думаешь, я струшу? — Голос бандита звучал хрипло, он и в самом деле испугался или, по крайней мере, встревожился. — Да плевать я хотел на твоих солдат! — Глаза негодяя вспыхнули, во взгляде читалась одержимость, почти безумие. — Откуда им узнать про меня? Я свое возьму, а когда солдаты тебя найдут, они решат, что это сделали индейцы, и…

Нобль шагнул к своей жертве, одна рука потянулась к левому запястью девушки, а другая — к ее талии.

Девушка размахнулась и нанесла удар.

С самого детства Барда Маклин плавала и скакала верхом, играючи управляясь с самыми норовистыми лошадьми! Она ударила камнем — и ударила изо всех сил. Слишком поздно заметил бандит ее руку; он заслонился ладонью, и камень угодил прямо в висок. Нобль пошатнулся; не теряя времени, девушка снова ударила негодяя — на этот раз куда-то в ухо.

Нобль рухнул на колени. Попытался было встать и снова распростерся на земле.

Быстрее молнии девушка бросилась к лошадям. Проворнее, чем когда-либо в своей жизни, она оседлала кобылку и надела на нее узду. Затянула потуже подпругу, затем оглянулась на своего мучителя.

Нобль поднимался на ноги.

Девушка развернулась, подбежала к костру, схватила винтовку. Повернув голову, она прищелкнула языком, подзывая кобылку. Лошадь затрусила к хозяйке. Барда вскочила в седло.

Встав на колени, Пит Нобль шарил вокруг в поисках револьвера.

Девушка дала шенкеля, лошадь скакнула в сторону и понеслась прочь. Непрестанно подгоняя кобылку, девушка сломя голову мчалась туда, где, по ее предположениям, находился север. Проехав около мили, Барда натянула поводья и прислушалась. Ни звука; только койот подвывает вдалеке.

По солнцу, что просвечивало за скользящей грядой облаков, Барда установила наконец нужное направление. Она поскачет на север, пока не доберется до железнодорожного полотна, а потом направится…

Куда — на запад или на восток? Может быть, она опознает места, да только как? Девушка предполагала, что находится далеко к западу от крохотной станции, рядом с которой остановился поезд. До следующей остановки в западном же направлении еще много миль, и повсюду рыщут индейцы.

Мгновение поколебавшись, Барда повернула коня на северо-восток. Поиски ведутся от станции, именно оттуда выступят отряды, так что если она поспешит туда, она окажется в безопасности, и чем ближе к станции, тем надежнее.

Далеко позади прозвучал выстрел — или это ей показалось? Барда прислушалась: тишина. Она шагом поехала вперед.

Девушка не сомневалась, что Пит Нобль бросится за нею в погоню, однако вряд ли бандит догадается, что его жертва поскакала в северо-восточном направлении. Грязное, мерзкое животное: страх перед ним все еще не оставлял Барду. При воспоминании о нем девушку бросало в дрожь.

Барда понятия не имела, что этого человека можно уже не бояться.

Оглушенный Пит Нобль с трудом поднялся на ноги: вид его ужаснул бы любого. По лицу ручейком стекала кровь, в голове мутилось. Бандит поднял руку, осторожно коснулся пальцами безжизненной кисти. На ощупь мягкая, надо полагать, кости поломаны; и в придачу один глаз видит не лучшим образом. Нобль прислонился к дереву, стараясь собраться с мыслями.

Девчонка исчезла. Он видел ее верхом на лошади с винтовкой в руке. Пит подошел к костру, рядом с которым оставил винтовку; винтовки на месте не оказалось. Бандит тупо заморгал. Череп болел все сильнее. Нобль налил себе кофе, осушил чашку одним глотком я снова наполнил, затем выпрямился — и все поплыло перед глазами.

Вдруг в глазах прояснилось: напротив, по другую сторону костра, стоял Мюррей: циничный, несгибаемый Мюррей с орлиным носом.

— Парли хочет знать, где лошади.

Нобль махнул рукой.

— Вон там, за деревьями. Я словил несколько штук.

— И позволил девчонке обвести себя вокруг пальца!

— Так ведь награду же обещали! Я…

— Я все видел, Пит. Я видел, чего ты от нее пытался добиться, и эта стерва тебя провела. Черт побери, Пит, Парли был прав. Ты ни на что не годен, и ранен к тому же. Думается мне, у тебя череп треснул, Пит, и ежели я оставлю тебя здесь и подоспеет армия…

— Я поеду с тобой. Я в полном порядке.

— Мы не можем рисковать, Пит. Стоит взять тебя на мушку, и ты поджимаешь хвост. Я Сам отведу лошадей в лагерь, Пит; так уж и быть, окажу тебе эту услугу. Я скажу, что ты чуть-чуть не дотянул. Я все объясню Парли, не сомневайся.

— Если ты это сделаешь, я…

— Я расскажу все, как было, Пит, — заверил Мюррей. — Но рисковать мы не можем. Ты, чего доброго, разболтаешь имена или еще что. Не можем мы рисковать, никак не можем.

— Тогда что ты задумал?..

— А вот что, Пит. Только-то и всего. — Мюррей молниеносно выхватил револьвер и выстрелил в упор. Нобль заметил движение руки и потянулся было к кобуре, но пальцы, что сомкнулись на рукояти револьвера, были уже пальцами мертвеца.

Мюррей склонился над телом, снял с Нобля часы, вытащил из кармана несколько долларов и забрал револьвер.

— Продам какому-нибудь индейцу, — пробормотал он. — Выручу доллара три, а то и все четыре.

Мюррей вскочил в седло и повернул коней на северо-восток.

— Ты проиграл, Пит, — объявил он вслух, — а я вот выиграю.

Проехав около мили, в серых предутренних сумерках Мюррей отыскал след одинокой кобылки, идущей шагом.