Никто даже не повернул головы в сторону Барри Меррано, когда он вошел в магазин, но ненависть, которую они испытывали к нему, становилась временами просто невыносимой. Он физически ощущал ее, когда направлялся с покупками к кассе.

Мейер, хозяин магазина, в этот момент беседовал с Томом Дрейком, владельцем ранчо «ТД», который считался одним из самых богатых людей в долине, Джимом Хиллом, первым поселившимся в этих местах, и Джо Стэнглом, тоже одним из старожилов. Помедлив немного для приличия, он оставил их и направился к Меррано.

Хозяин магазина не счел нужным приветствовать молодого человека улыбкой, как других покупателей, но Барри готов был присягнуть, что заметил симпатию в глазах пожилого торговца.

Негромко перечисляя отобранный товар, Барри пару раз поймал на себе взгляды собеседников. Они не могли разобрать и половины из того, что он называл, но и того, что слышали, было достаточно, чтобы понять: этот мозоливший всем глаза выскочка покупает то, что они уже давно не могли себе позволить.

— Я бы попросил вас заплатить наличными, если можно, — твердо заявил Мейер. — Понимаете, из-за этой ужасной засухи деньги стали редкостью, да и вообще…

Волна ярости захлестнула Меррано. На мгновение он почувствовал, что готов сам вызвать взрыв, спросив напрямую, когда все присутствовавшие в последний раз платили наличными. Он прекрасно понимал, что за этим последует. Все они будут поставлены лицом к лицу с реальностью. Им придется признать, что Зеркальная долина умирает, почти умерла. Но гнев и ярость тут же схлынули, не найдя выхода.

Ненависть преследовала его давно. Его ненавидели все, и он прекрасно это знал. Его ненавидели просто потому, что он был сыном Мигуэля Меррано, мексиканца, которому посчастливилось жениться на самой красивой и желанной девушке в Зеркальной долине. Его ненавидели потому, что он имел смелость вернуться после того, как они выжили с этой земли его отца и мать. Его ненавидели еще и из-за Изгороди, которую они возвели, чтобы закрыть ему проход к воде и отделить его от остального мира. Однако самым большим оскорблением для местного сообщества явилось то, что он даже не пытался ее разрушить, а отыскав источник где-то еще, не только оставил все как есть, но даже сам укрепил стену со своей стороны.

Они возненавидели его еще больше, когда он имел смелость заявить им, что они сами истощают свою землю и с приходом засухи скот их погибнет от жажды и голода.

— Ладно, нет проблем, — кивнул он, — деньги у меня есть, и я могу заплатить.

Быстро просмотрев счет, Барри аккуратно выложил на стол три золотые монеты. Джо Стэнгл бросил взгляд на золото, и Меррано, перехватив его, ясно прочел: «Интересно, откуда у этого мерзавца такие деньги? Надо бы намекнуть шерифу, чтобы он копнул поглубже».

Меррано вышел и скоро вернулся за второй коробкой с покупками, а затем и за третьей.

— Твой подонок папаша знал, что делает, когда покупал участок, — завистливо присвистнул Стэнгл.

— Земля на моем участке точь-в-точь такая же, как у вас всех. Раньше здесь везде росла зеленая трава, но вы сами погубили свои пастбища. И теперь они стали зарастать кустарником. А ведь вам хорошо известно: где растет кустарник, там нет места траве. Исчезла трава — и скоту приходится есть сорняки. Я совершенно уверен, что с вашей землей не произошло ничего такого, что нельзя исправить, дав ей отдохнуть года два.

— Мы уже слыхали эти глупости и раньше! Не хватало, чтобы какой-то мексикашка учил меня, как я должен обращаться со своей собственной землей! Мы с Джимом Хиллом разводили коров, когда тебя еще и на свете не было, — горячился Стэнгл.

Меррано устало вздохнул и, подхватив последнюю коробку с покупками, направился к дверям. Побелев от ярости, Джо вскочил, будто собираясь преградить ему дорогу. От неожиданности Барри поскользнулся и, рассыпав свертки, растянулся на полу.

Никто не засмеялся. Том Дрейк метнул на Стэнгла раздраженный взгляд, но тоже промолчал.

Меррано собрал пакеты и повернулся к ним.

— Дешевка ты, Стэнгл, — холодно произнес он, лицо его превратилось в бесстрастную маску. — Впрочем, ты всегда был таким, насколько мне известно.

Даже пощечину Стэнгл легче бы снес, чем эти слова, сказанные прилюдно. Он вздрогнул, и рука его сама собой потянулась к револьверу. Быстро среагировав, Джим Хилл прижал его руку к столу, не дав выстрелить в спину Меррано, пока тот нес к дверям свою коробку.

— Желтопузый! — взорвался Джо. — Вонючий мексикашка!

— Ты ошибаешься, приятель, — примирительно сказал Хилл, — он никакой не желтопузый, и, кстати, его отец тоже.

— Но он же сбежал, так ведь? — завопил Стэнгл. — Он ведь все бросил и сбежал! — Его голос дрожал от злобы.

— Да, конечно, Мигуэль уехал, но, если мне не изменяет память, когда-то именно он заставил тебя капитулировать, Джо.

Не обращая больше внимания на разъяренного Стэнгла, Хилл повернулся к нему спиной и обратился к Мейеру:

— Мне бы кое-что купить, но в кредит, ты не возражаешь?

Барри Меррано гнал своего коня, удаляясь от города. Копыта его лошади с грохотом опускались на растрескавшуюся от долгой засухи, ставшую твердой как камень дорогу к Виллоу-Спрингс.

Солнце почти опустилось за горизонт, но Зеркальная долина еще вся пылала, раскалившись за день, и поднятая копытами коня пыль мягко золотилась и плясала в воздухе. Там, где раньше зеленела трава, теперь над оголившейся землей всегда висело облако пыли, и зрелище это стало привычным. Пастбища умирали под испепеляющими лучами, а над потрескавшейся землей ветер гонял сухие пучки сорняков. Но мать рассказывала ему, каким дивным местом была когда-то эта долина. Свежая и пышная зелень радовала глаз, а встречавшиеся путникам ручьи манили прохладной и чистой водой. Именно здесь она встретила человека, которого полюбила и который затем стал его отцом, — красивого молодого мексиканца с открытым приветливым лицом и гибкой мускулистой фигурой, — здесь они дали друг другу слово и вскоре стали мужем и женой.

— Слава Богу, что она до этого не дожила, — прошептал Барри, оглядываясь по сторонам. — Если бы она увидела, во что превратилась ее любимая земля, это разбило бы ей сердце!

Казавшиеся раньше изумрудными пастбища теперь почти сплошь были выбиты скотом. С каждым годом его разводили все больше и больше, не задумываясь о будущем, и вот все вокруг заполонили жесткие, несъедобные сорняки. Трава здесь росла редкая; местами, там, где коровы съели ее до основания или просто вытоптали копытами, виднелись проплешины. Ветер постепенно выдувал сухую, ставшую похожей на пыль почву, а остатки травы вместе с корнями вымывали редкие, но сильные в этих местах дожди. Водопои и ключи, раньше щедро питавшие всю долину, теперь почти пересохли и редко-редко наполнялись до краев.

— Климат меняется! — упрямо твердили Дрейк, Хилл и другие старожилы.

Но постоянно сокрушаясь по поводу постигшего их бедствия, ни один из них не желал взглянуть правде в глаза.

В свое время местные ранчеро с угрюмой настороженностью наблюдали за тем, как Барри Меррано, вернувшись, обживается на отцовском ранчо, и только презрительно усмехнулись, услышав от него, что они сами истощают свою землю, разводя больше скота, чем она может прокормить, а перемена климата тут ни при чем. Но разве они могли прислушаться к его советам!

Повернув направо, дорога стала подниматься в гору. Это была даже не дорога, скорее коровья тропа, выбитая в земле бесчисленными копытами и продувавшаяся ветрами до самого верха. Но вот впереди замаячила Изгородь. Погрузившись в невеселые воспоминания, Барри медленно приближался к дому, который Мигуэль Меррано когда-то построил для своей юной жены у подножия столовой горы.

С тех пор как он вернулся в Виллоу-Спрингс, прошло четыре года, но молодому ранчеро они показались вечностью. Конечно, когда он вознамерился поселиться здесь, ему было хорошо известно о ненависти соседей к его отцу. Однако про себя он твердо решил встретить все невзгоды лицом к лицу и завоевать себе место на полюбившейся земле, ведь это ранчо — все, что осталось ему от родителей.

Но не прошло и трех дней с его появления в этих местах, как дюжина вооруженных людей прискакала на ранчо и поставила его в известность, что им, жителям Зеркальной долины, соседи-мексиканцы не нужны.

Барри выслушал их, стоя в дверях отцовского дома, и, неожиданно улыбнувшись, стал в эту минуту больше похож на ирландку-мать.

— Мне страшно жаль, что вы напрасно проделали такой долгий путь, — вежливо заявил он тогда, — но я твердо решил остаться.

— Убирайся отсюда, — взревел Стэнгл, — или мы вышвырнем тебя прочь!

— Тогда зачем попусту время терять, — спокойно промолвил Меррано, — почему бы вам не приступить к делу?

Грязно выругавшись, Стэнгл схватился за винтовку, но его рука, стиснувшая приклад, неохотно разжалась, и очень осторожно он убрал ее прочь. Никто из них не заметил, где до этого Меррано прятал дробовик, но теперь его дуло смотрело прямо им в глаза.

— Простите, джентльмены, но я терпеть не могу, когда в меня стреляют. Я очень мирный человек и ненавижу насилие, но в доме у меня достаточно боеприпасов и, поверьте на слово, обычно мой дробовик не промахивается. Если я пущу его в ход, уверен, даже на людей вроде вас он произведет сильное впечатление. Поэтому не стоит испытывать судьбу. А теперь, джентльмены, если не возражаете, я бы хотел вернуться к делам. Вы предпочитаете уехать сами или мне сделать парочку выстрелов?

Бормоча про себя проклятия, они удалились. Джо Стэнгл убрался последним.

Еще три дня спустя налетчики вернулись, чтобы построить знаменитую теперь Изгородь. Они перегородили тропинку, которая вела от фермы Меррано в Виллоу-Спрингс к городу. Ненависть и недавняя обида придали им сил. Изгородь получилась не меньше двух метров в высоту, крепкая, будто из камня, даже разъяренный бык вряд ли справился бы с ней. А затем шестеро с винтовками затаились возле нее, поджидая Барри, чтобы помешать ему сломать их творение.

Рано утром они увидели, как Меррано поднимался по тропинке на своем чубаром коньке, и уже вскинули винтовки, приготовившись в любой момент открыть огонь. Но то, что случилось дальше, заставило их забыть обо всем. Подъехав к Изгороди почти вплотную, Барри спешился и аккуратно снял притороченный к седлу большой моток крепкой проволоки. Не понимая, что за игру он затеял, фермеры не отрывали от него глаз. Вдруг до них дошло: молодой Меррано строил изгородь со своей стороны, еще выше, еще крепче той, что не так давно возвели они. Такими дураками они еще никогда себя не чувствовали. Цедя сквозь зубы бессильные ругательства и сжимая от злобы кулаки, они беспомощно наблюдали, как ненавистный мексиканец, словно в насмешку над ними, делал в своей стене пять бойниц против их четырех. Он не остановился до тех пор, пока его изгородь не поднялась высоко над первой, а потом все так же молча сел на своего коня и неторопливо поехал к дому.

Кэб Кэссиди, имевший, похоже, самую дурную репутацию среди ранчеро Зеркальной долины, хохотал тогда, утирая слезы, — так он не смеялся никогда в жизни. Но потом его смех внезапно оборвался.

— Дураки мы, — безнадежно махнув рукой, тяжело вздохнул он. — Не знаю, как вы, ребята, но я чувствую себя полным идиотом и, честно говоря, мне стыдно перед этим мальчишкой. Вы как хотите, а я возвращаюсь домой!

Пряча глаза, они один за другим оседлали лошадей и разъехались по домам. Больше никто из них никогда не вспоминал об этом эпизоде. Изгородь с тех пор в разговорах тоже не упоминалась.

Тем не менее все они про себя гадали, что предпримет Меррано, так как другого пути из долины, кроме как по тропе, не существовало. Они терпели целых три недели, и вдруг, к их величайшему изумлению, Барри Меррано как ни в чем не бывало приехал в город за припасами. Едва дождавшись, когда он уедет, они помчались взглянуть на Изгородь. Казалось, произошло чудо: Изгородь оставалась нетронутой. Не поверив своим глазам, фермеры тщательно осмотрели ее — ни одного прохода!

Хотя он никогда в жизни не признал бы этого, но в глубине души Джим Хилл почувствовал странное облегчение. Тем не менее он недоумевал, как и все остальные. И поскольку любопытство снедало его, то не поленился подняться в горы, рыская на коне то тут, то там среди ущелий. Прошло не меньше месяца, пока Джим снова объявился в городе. Зайдя промочить горло в Фаро-Хаус, он восхищенно объявил столпившимся вокруг него и изнывающим от нетерпения фермерам:

— Знаете, что придумал проклятый мексикашка? Он просто-напросто проложил туннель через Шею!

Любого, кроме Джима Хилла, за такие слова неминуемо назвали бы лжецом. Шеей они именовали небольшую базальтовую перемычку, соединявшую столовую гору с остальной горной цепью. Уже не в силах сдерживать свои чувства, все немедленно вскочили в седла и понеслись в горы. Хилл не соврал — в базальтовой стене действительно чернел проход.

Черт возьми, как ему это удалось? Пробить ход в скале было практически невозможно, и тем не менее вот он, зиял перед ними.

К их чести, никто даже не заикнулся о том, чтобы перегородить проход в горах. А разгоревшаяся было открытая вражда постепенно перешла в постоянно тлеющую холодную неприязнь.

Прошло несколько дней после того, как Меррано посетил магазин. Проезжая через Виллоу-Спрингс, он неожиданно увидел всадницу, которая, выехав из редких зарослей колючего кустарника, направилась по тропе прямо к нему. В какой-то момент девушка подняла голову, и он узнал Кэнди Дрейк.

Натянув поводья, Барри подождал ее.

— Как поживаете, мэм? — вежливо притронулся он к шляпе.

Они обменялись избитыми фразами по поводу страшной жары, наступившей засухи, сами не зная, как бы половчее закончить пустой разговор, не нарушая правил приличия, и поехали рядом.

Красивее Кэнди Дрейк Барри не знал ни одной девушки в Зеркальной долине. Почти три месяца ему удавалось бороться с собой, но теперь он уже не мог не понимать, что просто по уши влюблен в Кэнди, хотя ни одна живая душа не подозревала о его чувствах. Все, о чем он давно мечтал, — это вот так ехать с ней, не боясь повредить ее репутации, и чтобы их беседа продолжалась как можно дольше.

Бросив взгляд на ногу ее пегого конька, Барри спросил:

— Похоже, нога заживает неплохо?

— Да, вышло так, как ты и сказал, — улыбнулась девушка. — Засуха тоже началась именно так, как ты предупреждал.

Ему показалось, что в ее голосе прозвучали обвиняющие нотки.

— Похоже, все твои предсказания всегда сбываются.

Его щеки покраснели от незаслуженной обиды.

— Любой, кто не поленился бы внимательно посмотреть вокруг, сразу же понял бы, что с этой землей что-то неладно, — сухо парировал он. — Здесь пасется столько скота, что уже не хватает травы, а нет травы — значит, влага не задерживается в земле. Если бы два года назад хоть кто-нибудь внял моим советам, то сейчас все могло быть совсем иначе. — Сняв шляпу, он задумчиво провел рукой по густым темным волосам. — Все отвергли меня, когда я предлагал свою помощь. Действительно, кто я такой, чтобы прислушиваться к моим советам! Всего-навсего сын несчастной Молли О'Брайен и проклятого мексиканца.

Он прилагал большие усилия, чтобы сдержаться, но в его голосе явственно звучала горечь. Слишком давно он жил в атмосфере всеобщей неприязни и недоверия.

Жители Зеркальной долины были возмущены, когда красотка Молли О'Брайен стала женой мексиканца Меррано, простого ковбоя с ранчо. На Молли заглядывались многие, и Пит Дрейк в том числе, но она ни на кого не смотрела до тех пор, пока не появился Мигуэль.

Сразу после свадьбы Меррано купил немного земли у подножия столовой горы и четыре года упорно пытался бороться с ненавистью и подозрительностью местных фермеров. Наконец, когда маленькому Барри исполнилось уже два года, его родители сдались: бросили и землю, и ферму и уехали, не сказав никому ни слова.

Как ни странно, но им сопутствовала удача. Барри много слышал о Зеркальной долине, но не думал о том, чтобы вернуться туда, пока однажды, лет в пятнадцать, ему не пришла в голову мысль о том, что кто-то должен позаботиться об отцовской земле. Он решил, что вернется и будет бороться с той ненавистью, которая когда-то выгнала из долины его родителей, и непременно добьется того, что станет на этой земле своим, сколько бы ни понадобилось для этого времени.

— Ну уж моему-то отцу хорошо известно, как разводить скот, — возразила Кэнди, — он вырастил больше коров, чем ты видел на своем веку.

— Мне двадцать шесть, — упрямо заявил Барри, — в жизни пришлось до многого доходить своим умом, и одно я знаю совершенно точно: возраст человека сам по себе ничего не значит. Когда-то твой отец приехал в богатую плодородную страну и начал разводить скот; он почему-то уверовал в то, что прерия навсегда останется такой же, как в первый день, когда он ее увидел. Все остальные рассуждали примерно так же. Их стада все росли и росли. Наконец коров стало больше, чем могли прокормить пастбища. Как-то заехав к твоему отцу, я пытался объяснить ему это, убедить в том, что нужны перемены, но все бесполезно — он просто счел меня полным дураком.

— Но, Барри, — запротестовала Кэнди, — ведь давным-давно по этим прериям бродили миллионы и миллионы бизонов, и ничего не менялось, так почему же теперь здесь не могут прокормиться всего несколько тысяч голов скота?

— Так же возразил мне и твой отец, — печально улыбнулся Барри. — Но вы оба забыли, что бизоны перемещались с одного пастбища на другое. Они никогда не паслись на одном месте и бродили по огромной территории. К тому времени, как они возвращались, трава успевала снова вырасти. А теперь каждый фермер тщательно огородил свои земли, и скот фактически топчется на пятачке. Трава просто не успевает подняться заново.

Кэнди возмущенно вскинула хорошенькую головку.

— Вечно ты об одном и том же, — раздраженно буркнула она, — неужели нельзя поговорить о чем-то еще?

— Поговорить-то можно, Кэнди, и о многом, если, конечно, слушать друг друга. Почему бы тебе самой не побывать на моей ферме и не взглянуть, что можно сделать с землей, если правильно обращаться с ней?

— К тебе на ферму? — страшно удивилась девушка, но чем больше она думала над его предложением, тем больше ей нравилась эта мысль. Наконец она призналась себе, что просто заинтригована.

Как и всех фермеров в долине, Кэнди давно мучило жгучее любопытство. Чем занимался этот непонятный человек на своей земле? С тех пор как он возвел Изгородь, никто ни разу не решился побывать на его ферме, и в то же время все хорошо знали, что за все покупки Барри всегда платил наличными. Как ему это удавалось — вот над чем ломали головы под каждой крышей в городе и его окрестностях.

Все в округе знали, что Меррано тоже разводит скот. Продает своих коров в Арагоне, а Арагон всегда лежал в стороне от обычных торговых путей фермеров из долины. Они догадывались, что Барри гонит туда своих коров только ради того, чтобы избежать встречи с ними.

— Это, наверное, не совсем прилично, — неуверенно возразила мисс Дрейк, прекрасно понимая, что предлог выглядит не очень убедительно. Откровенно говоря, за свою жизнь она уже совершила множество поступков, которые с трудом укладывались в рамки приличия. — К тому же я ни за что не решусь проехать в темноте по этому ужасному скальному туннелю. Кстати, как это тебе удалось проложить его?

— Ну, это как раз оказалось нетрудно. Так как, поедем?

Вполне вероятное недовольство отца, когда он узнает о ее поездке, и мысль о том, что о ней подумают другие, боролись в ее душе со жгучим любопытством. И конечно, любопытство победило.

Помимо своей воли заинтригованная его словами, Кэнди отправилась вслед за Барри по узкой тропе. Наконец он направил своего коня в темное отверстие туннеля; она терпеливо следовала за ним по пятам, боясь потеряться. В кромешной тьме, обступившей ее со всех сторон, Кэнди не могла различить даже лошади своего спутника и с облегчением вздохнула, когда впереди внезапно забрезжил слабый свет. Только снова оказавшись на залитой солнцем тропе, девушка перевела дыхание и вдруг вскрикнула от неожиданности и восхищения.

Без преувеличения, она попала в сказочную страну. Ей почему-то всегда казалось, что ферма Меррано довольно маленькая, а тут перед ней расстилалась огромная долина, окруженная цепью холмов. Тысячи акров плодородной земли!

Но больше всего ее поразило то, что, насколько хватало глаз, везде зеленела пышная сочная трава. Это был поистине волшебный уголок. Меж изумрудных холмов петляла тропинка, словно маня усталых путников к каменному дому, стоявшему немного поодаль. По обе стороны дороги расстилались заботливо возделанные и огороженные поля, справа она увидела сочный клевер, слева — кукурузу, доходившую ей почти до плеча, когда она проезжала мимо, удивленно глядя вокруг.

Старые великаны-деревья, запомнившиеся ей, когда она ребенком побывала на этом брошенном и запущенном ранчо, теперь уже срубили, но везде поднимались молодые деревца, а возле самого дома рос фруктовый сад, за которым заботливо ухаживали. А вокруг буйно зеленела трава, и кое-где лучи солнца отражались в воде.

— Господи, неужели это действительно трава?!

— Да, трава, и сразу несколько видов. Здесь у меня растет даже кудрявая мескитовая трава, раньше она покрывала всю долину внизу, а теперь я слежу, чтобы скот не слишком выбивал ее. Долина, в которой стоит мой дом, другим концом спускается в каньон, а затем переходит в Длинное ущелье — старинное овечье пастбище индейцев навахо. У меня прекрасные отношения с ними, и они многому меня научили. Здесь на каждом акре пасется примерно пятнадцать голов, но земля могла бы прокормить и вдвое больше.

— А откуда ты взял воду? Я видела источники или мне просто показалось?

— Ты знаешь, этой земле всегда не хватало воды, ведь большая часть дождей выпадает в начале осени. Я учел это, когда решил вернуться сюда. Сначала пробурил несколько скважин в поисках воды и в первое же лето построил три дамбы, запрудив небольшие ручьи, спускавшиеся с гор. Где бы мне ни попадалась впадина, я старался использовать ее как резервуар для воды. Теперь у меня есть два небольших озера, там, где я когда-то сделал запруды, и целая цепь водоемов по всей долине почти до самого Длинного ущелья. Ближе к концу лета большинство из них конечно же пересыхает, но к тому времени уже недалеко и до дождей.

В этих краях во время дождя вода течет с холмов, как с крыш домов, поэтому так важно сохранить все, что можно. Между прочим, я еще выкопал парочку колодцев.

Девушка была настолько поражена увиденным, что слушала вполуха, захваченная своими мыслями. «Вот бы отцу взглянуть на это, — с тоской и завистью подумала она. — Никогда бы не поверила, если бы не увидела собственными глазами». Внезапно ее охватил страх. Не дай Бог, до этого волшебного места доберется Джо Стэнгл, трудно даже вообразить себе его ярость.

Наконец она вспомнила, что ее интересовало больше всего.

— Барри, но все же как тебе удалось проложить туннель сквозь скалу?

— Ты не поверишь, — довольно хмыкнул он, — но мой туннель на две трети — большая пещера естественного происхождения, которую я просто слегка продолжил. Я исследовал ее, а потом рассчитал, сколько мне необходимо прорыть, чтобы сделать проход с другой стороны. Частично порода там уже осыпалась, так что мне пришлось только вытащить камни на поверхность и укрепить потолок. Что касается травы, так я просто внимательно слежу за тем, чтобы скот никогда не выбивал ее полностью, и время от времени перегоняю коров на «отдохнувшие» пастбища.

— А у тебя не возникло неприятностей со старым Две Луны, вождем навахо?

— Нет, я объяснил ему, чего хочу, и он, представь себе, прекрасно меня понял. Кто-кто, а навахо всегда умели ухаживать за скотом так, чтобы при этом и пастбища не страдали.

Молодые люди повернули и поехали обратно к горам. Кэнди с тоской бросила взгляд на уютный каменный домик внизу в долине, ей очень хотелось бы заглянуть в него, но Барри не пригласил ее, а она была слишком горда, чтобы самой напроситься в гости.

Он только вывел из корраля свежую лошадь и, оседлав ее, вскочил в седло.

— Уже поздно, — промолвил он глухо, — я провожу тебя.

До самого ранчо «ТД» они не произнесли ни слова; почему-то ни ему, ни ей разговаривать не хотелось. Барри был счастлив и несчастлив одновременно. Он любил Кэнди, но ее отец принадлежал к числу тех, кто спал и видел, как бы выгнать его с той самой земли, которую он до последнего клочка полил своим потом. Вместе с другими Том Дрейк возвел эту проклятую Изгородь, отгородив его от всего мира.

Последнее время Барри казалось, что его ненавидят даже больше, чем прежде. Тот случай в магазине Мейера ясно показал, что фермеры уже почти готовы зайти гораздо дальше, чем позволял закон, а так как они, все как один, терпеть его не могли, то его разговор со Стэнглом при желании вполне могли бы счесть за оскорбление.

Когда наконец молодые люди добрались до ворот ранчо «ТД» и Кэнди повернулась, чтобы попрощаться, он кашлянул и нерешительно взглянул на нее.

— Я был бы рад, если бы ты нашла время приехать еще раз, может быть, даже с отцом.

— Ты же знаешь, Барри, он ни за что не согласится, — грустно ответила девушка, слегка смущенная и испуганная странным и нежным чувством, которое последнее время вызывал у нее этот молодой мексиканец.

Впервые он так много говорил и впервые ей удалось хоть чуть-чуть заглянуть под таинственную завесу, которой он обычно окружал себя. Впрочем, она до сих пор до конца не понимала, что Меррано за человек, хотя и подозревала, что он — гораздо более сложный и интересный, чем те, с которыми жизнь сталкивала ее до сих пор.

— Какая ты красивая, Кэнди! — Эти слова вырвались у него так неожиданно, что она от удивления даже отшатнулась, ошарашенно взглянув на него. — Ты сейчас такая красивая, что даже больно!

Вдруг из темноты вынырнула высокая фигура.

— Кэнди? Неужели ты? А кто с тобой?

— Это я, Прайс. Как раз прощаюсь с Барри Меррано.

— С кем прощаешься? — Изумление в голосе ковбоя сменилось гневом. — Неужели этот грязный мексикашка приставал к тебе?! Если так, то я…

— Я только проводил мисс Дрейк до дому, поскольку уже стемнело, — спокойно произнес Барри. — Не стоит так нервничать из-за этого.

Прайс Тэйлор с шумом распахнул ворота и вышел к ним.

— Послушай-ка, ты, желтопузый! Поворачивай лошадь да мотай отсюда побыстрей! И не тебе указывать, из-за чего мне нервничать. Давай проваливай, а то стащу тебя с лошади да намну бока, чтобы забыл сюда дорогу!

— Прайс! — с возмущением вскрикнула Кэнди. — Что ты несешь?!

Тэйлор, крупный, мускулистый парень с тяжелой головой, уже схватил под уздцы лошадь Барри. Будучи старшим пастухом, он считал себя почти членом семьи и поглядывал на Кэнди Дрейк с приятным чувством будущего собственника, как на что-то предназначенное только для него одного. Его не смущало ни то, что Кэнди не обращала на него ни малейшего внимания, ни то, что сам Дрейк никогда не думал о нем, как о будущем зяте. Приятное лицо Тэйлора исказила уродливая гримаса, когда он увидел Меррано рядом с Кэнди.

— Поезжай к дому, Кэнди, это не женское дело. С ним я сам разберусь!

Прайс протянул к Барри свою ручищу, больше похожую на лопату, но тот неожиданно перекинул ногу через седло и каблуком изо всех сил ударил верзилу в грудь. Освободившись, он соскочил на землю и стал невозмутимо ждать, пока неуклюжий ковбой наконец выпрямится.

— По-моему, — холодно предложил он Тэйлору, — на этом лучше закончить, но если тебе так не терпится получить трепку, только скажи.

— Трепку?! Мне?! — Громадный рост и мощные мускулы не раз выручали Тэйлора в потасовках, и он вообразил себя непобедимым.

Обезумев от оскорбления, Прайс ринулся на Меррано с кулаками, но короткий удар слева остановил его, и из разбитых губ на рубашку струйкой потекла кровь. Тэйлор резко согнулся, раскинув руки и хватая воздух широко раскрытым ртом, а затем рванулся вперед. Барри отскочил в сторону, пропуская неуклюжего здоровяка мимо, и, резко схватив его за руку, сшиб с ног, а затем, подцепив под колени, изо всех сил рванул на себя. Тэйлор мешком рухнул на землю.

Меррано молча стоял над ним, наблюдая, как ковбой барахтается в пыли, тщетно пытаясь приподняться, упираясь в землю дрожащими руками. Он не удержался и снова растянулся. Барри молча отступил на несколько шагов в сторону.

Медленно, покачиваясь на подкашивающихся от слабости ногах, Тэйлор наконец встал. Выставив перед собой сжатые кулаки, подобно боксеру, получившему сокрушительный удар, он слепо ринулся на соперника. Меррано, слегка покачнувшись от неуклюжего наскока Прайса, ответил ему тремя быстрыми, сокрушительными ударами по корпусу, за ними последовал немедленный и жесткий апперкот, который заставил того резко откинуть голову назад, так что едва не хрустнули позвонки.

Тэйлор все еще держался на ногах, хотя и шатался. Еще один его удар настиг Барри, но он даже не вздрогнул и тут же коротко и резко рубанул правой в верхнюю часть живота, а потом согнутой левой — в лицо противника.

Тому еще удалось развернуться, но в этот момент Барри отвлек его внимание, и Прайс, проскочив по инерции несколько шагов, чуть не ткнулся носом в землю. Не успел он опомниться, как его настиг сокрушительный удар слева, а потом еще и еще. Тэйлор обладал поистине бычьей силой и считал себя в неплохой форме, но, как выяснилось, он совершенно не умел драться. Широко расставив ноги и с трудом сохраняя равновесие, силач неуклюже развернулся, чтобы встретить противника лицом к лицу. Словно играя, Барри слегка ткнул его слева в челюсть, послав затем в нокдаун резким коротким ударом справа. Тэйлор потерял ориентацию, и последний удар свалил его на землю почти без сознания.

Прошло несколько минут. Прайсу удалось встать на колени, но ноги отказывались его держать, и он был вынужден ухватиться за изгородь. Барри протянул ему руку.

— Я не в обиде на тебя, может, забудем об этом? Мне очень жаль, приятель, но ты сам напросился. Драться ты совершенно не умеешь, так что надо учиться проигрывать.

Тэйлор сделал вид, что не заметил протянутой руки.

Барри пожал плечами и тяжело вздохнул.

— Извини, Кэнди. Жаль, что все так вышло.

— Тебе лучше уехать, — сухо сказала она.

Он кивнул и, вскочив в седло, тронул лошадь шпорами. Погрузившись в невеселые мысли, молодой человек долго ехал по равнине, не обращая внимания на пыльную серую землю под копытами коня.

Тэйлор осторожно потрогал разбитое лицо и, застонав от боли, коснулся опухшей губы.

— Черт, ты, наверное, считаешь меня полным идиотом.

— Нет, Прайс, ну что ты. — Кэнди с жалостью вгляделась в его казавшееся незнакомым лицо и с сочувствием покачала головой. — Наверное, все мы сделали ужасную ошибку.

Тэйлор скривил губы и неожиданно добродушно хмыкнул.

— Да уж, похоже на то.

Открыв дверь в большую гостиную, Кэнди с удивлением обнаружила, что в доме гости. Пять или шесть фермеров с соседних ранчо вполголоса толковали о чем-то с ее отцом. Здесь были Джим Хилл и Джо Стэнгл. За столом сидели Кэб Кэссиди и Рок Дулин, а позади них стояли, обсуждая что-то, Винни Лэйк, Харди Бенсон и еще какой-то незнакомый ей крупный широкоплечий человек, которого она раньше не встречала.

— Надо что-то решать, ребята, или всем нам конец, — говорил Бенсон, — мои коровы дохнут как мухи!

— Мои тоже, — мрачно кивнул Стэнгл, — все водоемы пересохли, травы нет.

— Если хотите знать, тут не в одной засухе дело, — вмешался Дулин, — по-моему, тут еще кое-кто промышляет, угоняя скот.

— Побойся Бога, Дулин, скот не пропадал ни разу с тех пор, как мы избавились от того бандита, помнишь, Берта Скуви и его головорезов.

— У паршивого мексикашки всегда водятся деньги, — проворчал сквозь зубы Стэнгл, — интересно, откуда они берутся?

— Господи, да если бы вы хоть раз увидели его ранчо, не задавали бы дурацких вопросов! — вдруг не выдержала Кэнди. — Почему вы не послушали его тогда?! Сейчас все могло бы быть по-другому!

Отец бросил на нее тяжелый взгляд исподлобья.

— Кэнди? О чем ты говоришь, девочка? Ты была у него? Когда?

— Сегодня, — как можно равнодушнее объявила она. — Он пригласил меня посмотреть, вот я и подумала, а почему бы и нет?!

— Так ты что, ездила на ранчо к этому вонючему чикано?

— Помолчи-ка, Том. — Стэнгл поднял руку и обвел взглядом взволнованных фермеров, затем с любопытством посмотрел на Кэнди. — Ты хочешь сказать, у него там есть трава?

— Ну да. — Кэнди была польщена тем жгучим интересом, с которым все эти мужчины слушали ее. — Его долина вся зеленая и такая красивая! У него много воды, он рассказывал мне, как построил запруды, а теперь они превратились в маленькие озера. Его скот не страдает от жажды. Он выращивает пшеницу. Это просто чудо, никогда бы не поверила, если бы не видела сама!

— Пшеницу?! — недоверчиво воскликнул Хилл, переглянувшись с остальными. — Ты утверждаешь, что он не только разводит скот, но и выращивает что-то?

— Да нет, он сажает совсем немного, не на продажу, а так, чтобы самому хватало.

— Скажи-ка, Кэнди, ты действительно своими глазами видела и траву и воду? — все еще сомневаясь, недоверчиво переспросил Хилл.

— Да, видела, и он добился всего сам за какие-то четыре года! Кстати, он не сделал ничего, что вам было бы не под силу! И теперь его земля цветет, как встарь. Да, конечно, я все это видела собственными глазами, — торжествующе закончила она.

— Так ты, значит, теперь с ним водишь дружбу? — с мрачной иронией в голосе поинтересовался Дулин.

— Какие глупости, Рок! Конечно нет, я только пытаюсь втолковать вам, что он оказался прав во всем. И теперь вы ломаете руки, видя, как умирает ваш скот, а он процветает.

Склонившись к самому ее лицу, Стэнгл обдал ее запахом табачного перегара.

— А где же он взял воду? Не из Хлопкового ли ручья?

— Да, он запрудил его, и Спрингс-Вэлли тоже. И посадил деревья вдоль берегов, корни которых не дают земле осыпаться и хорошо удерживают врагу.

— Ну вот и славно. — Стэнгл в восторге хлопнул себя по колену. — Что, ребята, похоже, это решает наши проблемы!

— При чем же здесь мы? — В голосе Дрейка звучала безнадежность.

— А при том. У этого парня полно воды. Почему бы нам не сломать ту дурацкую Изгородь и не пустить к нему коров? Наш скот умирает от жажды, а этот ворюга-мексиканец забрал всю воду и живет себе припеваючи. Разве это справедливо?!

Наступила тишина. Наконец Кэссиди откинулся на спинку стула и, вытянув длинные худые ноги, заговорил:

— Ты считаешь, что после того, как столько лет мы все чуть не плевали ему в лицо, у кого-то из нас хватит смелости попросить этого парня помочь нам с водой?

— А ни о чем просить не надо! — лениво процедил сквозь зубы Стэнгл. — Мы разрушим Изгородь и пустим вперед скотину. Коровы сами отыщут и воду и траву.

— Но мы не можем так поступить, — запротестовал Дрейк. — Это же незаконно!

— Незаконно? — взвился Стэнгл. — С каких пор тебя это волнует? Или хочешь увидеть, как все твои коровы передохнут?

— Ребята, это уже не шутка, — возмутился Кэссиди, переводя взгляд с одного смущенного лица на другое. — Вы не посмеете! Никто из вас не пойдет на это.

— А вот тут ты ошибаешься, дружище, — раздался голос Рока Дулина. — Я на все пойду, лишь бы спасти свой скот. Да и ты так думаешь, я уверен, только руки замарать боишься.

Оцепенев, Кэнди с ужасом смотрела на Дулина.

— Нет, Рок, — спокойно возразил Кэссиди. — Я не боюсь замарать руки, но считаю, что играть нужно честно. Мы много лет травили парня и, наверное, превратили его жизнь в ад. Вспомните-ка, как каждый старался заставить его все бросить и уехать. Мы даже построили эту проклятую Изгородь, отрезали его от города. И все-таки, несмотря на это, он остался. Он долго пытался образумить нас и помочь сберечь нашу землю и скот. Но куда там! Мы слишком горды, чтобы прислушаться к советам какого-то мексиканца! А теперь, словно этого мало, вы хотите еще разрушить то, что он создал собственными руками! Ну и на сколько дней хватит травы на его маленьком ранчо, если вы все пригоните туда своих изголодавшихся коров?! Ведь у нас всех вместе взятых не меньше семи, а то и восьми тысяч голов!

— Какое мне до него дело! — Стэнгл грохнул по столу пудовым кулаком. — Разве он был с нами, когда мы поселились в этой долине? А сейчас мне нужно сохранить мой скот, и ради этого я на все пойду!

— Ну, насколько я знаю этого парня, — вступил в разговор Хилл, — за здорово живешь он со своей землей не расстанется.

— Надеюсь, что так, — злобно ощерился Стэнгл, — вот и сведем счеты! А то я уже слышать не могу о нем и его хваленом ранчо. Подумать только, какой-то вонючий мексиканец таскает золото прямо из-под ног! Да еще тычет мне его в нос. Он, видите ли, хочет меня учить жить!

— А что, если он будет сражаться? — тихо спросил Дрейк.

— И давно ты стал волноваться из-за такой ерунды? — с неприязнью, которую и не пытался скрыть, посмотрел на него Дулин. — Разве не ты пристрелил в свое время пару крутых парней из шайки Скуви?

Кэнди никак не могла собраться с мыслями, ей казалось, что она все глубже и глубже погружается в какой-то темный ужас. Она обвела испуганным, недоверчивым взглядом так хорошо знакомые лица.

— Господи, неужели вы пойдете на это?! Что ты за человек, Джо Стэнгл?! Вы собираетесь за несколько часов разрушить то, что он создавал своими руками несколько лет! Все уничтожить!

— Но ведь это может спасти наши стада, мисс Кэнди, — примирительно сказал Бенсон. — Мы же должны подумать о своих семьях. Возьмите, к примеру, вашего отца, у него дела идут не лучше, чем у меня, а я так вообще по уши в долгах.

— А как бы вы, интересно мне знать, поступили, если бы Барри здесь не было? Чтобы вы делали, если бы я не сваляла дурака и не рассказала вам о его ранчо?

— Но его ранчо существует, и это — удача для нас, — возразил Дулин, — и благодаря вам, деточка, мы теперь знаем, что там наш скот найдет и корм, и воду. А если этой воды хватит до начала дождей, то мы, глядишь, и выкрутимся. Я — за!

— Я тоже согласен, — объявил Стэнгл.

— Нет, так не пойдет! — возмутился Дрейк. — Если у него есть вода, так она ему и принадлежит, раз он сам ее нашел и сумел сохранить.

— Ну вот что, Том, — нетерпеливо прервал его Стэнгл, всем своим видом показывая, что говорить больше не о чем, — если тебе не дорога собственная скотина — дело твое. А я, черт возьми, не хочу потерять свое стадо. Да и потом, если бы в твоих водоемах была вода, разве ты не помог бы мне по-соседски, не предложил бы поделиться? Почему же, в конце концов, этот парень отгораживается от всего света и живет так, как будто нас тут нет?

Кэссиди наконец не выдержал. Последняя реплика Стэнгл а окончательно вывела его из себя.

— Скажи-ка на милость, а разве этот парнишка возвел ту проклятую Изгородь?! Что-то мне помнится, будто и тут ты руку приложил, Стэнгл.

— По-моему, все ясно. — Стэнгл предпочел сделать вид, будто ничего не слышал. — Все обсудили, обо всем договорились. Значит, так: разбираем Изгородь, загоняем скот в долину, а там будет видно. Лично я не собираюсь молча смотреть, как мои коровы дохнут от голода и жажды одна за другой, в то время как он купается в воде за своей Изгородью и плюет на нас.

— Я, пожалуй, с вами, — кивнул Харди Бенсон, — еще немного, и я разорен. Мне деваться некуда.

— В самую точку попал, — буркнул Винни Лэйк.

Кэб презрительно оглядел всех и выпрямился во весь рост.

— Ладно, с этих что взять. А ты, Том, неужели и ты с ними?

Дрейк колебался. Ему казалось, что он слышит жалобное мычание умирающих от жажды коров, а перед глазами внезапно появилась внушительная цифра его долга в магазине Мейера.

— Да, — глухо выдавил он. — У меня нет выбора.

Кэссиди еще раз обвел всех взглядом из-под косматых, насупленных бровей и, презрительно сплюнув, направился к выходу.

— Да пусть лучше все мои коровы передохнут! — возмутился он. — Доброй ночи, джентльмены! — И хлопнул дверью.

Вскочив, Дулин метнулся к тому месту, где оставил свою винтовку.

— Будь я проклят, если позволю этому сукиному сыну…

— Лучше и не пытайся! — сухо предупредил его Хилл. — Ты мертвец, если выстрелишь в спину Кэбу Кэссиди. — Он оглядел оставшихся фермеров и недовольно нахмурился. — Не по нутру мне то, что вы задумали, и хочу, чтобы все об этом знали.

— Ну ладно, — грубо оборвал его Стэнгл. — Итак, кто с нами? Дулин, Лэйк, Бенсон, Дрейк и Хилл. А ты как, Маккессон?

— С вами, ребята, — откликнулся тот. — Я всегда терпеть не мог этого паршивого мексиканца.

Том Дрейк с сомнением взглянул на него. Курт Маккессон, крупный, угрюмый человек, со смуглым, словно вырубленным из камня лицом, появился в их краях совсем недавно. Всего один раз Дрейку довелось видеть его в ярости, но он сразу понял, что от этого бродяги с лицом убийцы лучше держаться подальше. Тот забил лошадь до смерти, прежде чем кто-то успел вмешаться. После того случая Дрейк возненавидел Курта, и его давно уже беспокоило, что Маккессон проявляет уж слишком повышенный интерес к Кэнди. При виде ее в глазах этого садиста загорался опасный огонек, что пугало Тома.

Выпрямившись, Джо Стэнгл заговорил. В голосе его слышалось явное удовлетворение.

— Встречаемся у долины Ив утром в понедельник. Как только разберем Изгородь, скот ринется в долину, и остановить его будет уже невозможно.

С трудом борясь с подступившей к горлу тошнотой, Кэнди молчала, ей казалось, что она. вот-вот упадет в обморок от ужаса и стыда за отца. Девушке хотелось крикнуть, чтобы они остановились, но она прекрасно понимала, что теперь ее никто не станет слушать. Их безнадежное положение, их горе и отчаяние, искусно подогретые благодаря жгучей ненависти Стэнгла и угрюмой жестокости Дулина, втянули всех этих простых, трудолюбивых людей в нечто такое, о чем, она была уверена, все они будут жалеть до конца дней. А теперь они готовы на преступление ради временной передышки. Мужчины расходились один за другим, и, наконец оставшись наедине с отцом, Кэнди решительно повернулась к нему.

— Неужели ты не мог остановить их, отец?! Ты не должен позволить им разрушить все, что создал этот бедняга!

— Бедняга, скажешь тоже! Разве у него есть право одному поить свое стадо, когда наш скот умирает от жажды?!

— А кто строил запруды? Может, ты или твой дружок Джо Стэнгл?! Что вы оба сделали для того, чтобы ваш скот уцелел? Сидели вместе с остальными бездельниками и смеялись над Барри, пока он работал засучив рукава!

— Замолчи, девчонка! — взревел Дрейк, еще больше разозлившись, так как сам в глубине души сознавал, что она права и то, что они задумали, не только незаконно, но еще и подло по отношению к человеку, не причинившему им никакого вреда. — Я не потерплю, чтобы ты водила дружбу с этим полукровкой! И уж тем более не позволю тебе обсуждать мои поступки! — гремел Том.

— Папа, — голос Кэнди стал холоднее льда, — постарайся понять меня. Барри Меррано не такой человек, чтобы сдаться без боя. Если вы придете к нему, он будет сражаться, и кто-то может погибнуть. На твоем месте я бы десять раз подумала, прежде чем ввязываться в эту грязную затею. Это совсем не то, что прогнать шайку бандитов Скуви! Вы сами станете как они, а в нашей стране закон таких не прощает.

Поразмыслив над ее словами, отец вздохнул.

— Не выдумывай, дочка! Он полукровка и не будет драться! Да конечно же побоится. Джо Стэнгл издевался над ним, как мог, а он все стерпел. Этот парень не решится!

— Тогда, может, тебе будет интересно взглянуть на Прайса Тэйлора? Он тоже был уверен, что Барри Меррано не будет драться.

— Что?

— Барри проводил меня сегодня до самого ранчо. Он вел себя как настоящий джентльмен. Но Прайс оскорбил его, и Меррано преподал ему хороший урок на всю жизнь.

— Ты утверждаешь, что этот мозгляк избил Прайса Тэйлора?! Девочка, ты сошла с ума!

— Пойди посмотри сам, если не веришь мне! И заодно спроси своего старшего ковбоя, испугался ли его Барри. Да, кстати, когда-то ведь и ты тоже пытался запугать его и заставить уехать, да только ничего не вышло! Он никогда не был трусом. А теперь у него есть что защищать! — Она помолчала немного. — Запомни мои слова, папа. Он будет сражаться, и если кто-то погибнет, его кровь падет на ваши головы!

Дрейк только возмущенно фыркнул в ответ, но слова дочери поразили его. Кэнди достаточно хорошо знала отца, чтобы понимать — эта затея вовсе ему не по душе, он согласился только из чувства солидарности, поскольку считал, что обязан до конца быть вместе с людьми, рядом с которыми год за годом прожил долгую трудную жизнь, кого хорошо знал и любил, с кем раньше делил и радость и беду. Он согласился пойти за ними потому, что это сулило хоть какой-то выход, могло спасти от разорения и голода. Да и был ли у него выбор?

Когда-то Том Дрейк сражался с индейцами, угонщиками скота, бандитскими шайками. Он был храбрым человеком и уважал храбрость в других, и поэтому сейчас он молчал, отлично сознавая, что, будь на месте Меррано, тоже дрался бы до конца на своей земле. Ему никогда не нравилось убивать, одно время он искренне надеялся, что у мальчишки хватит ума сбежать; слушая Кэнди, он все больше сомневался в этом.

— Папа? — Тихий голос дочери насторожил его. — Я хочу тебя предупредить — если не передумаешь, я встану бок о бок с Барри Меррано! Я возьму твою винтовку и пойду с ним до конца, каков бы ни был этот конец!

— Что?! — Отец смотрел на Кэнди, не веря своим ушам. Но, заглянув в глаза дочери, которую очень любил, Том вдруг увидел в ней что-то до боли напоминавшее ему жену и его самого почти тридцать лет назад, когда их, совсем молодых, переполняли надежды и жизнь еще не успела потрепать.

Не сказав больше ни слова, Кэнди повернулась и выбежала из комнаты, где остался старый человек, уязвленный в самое сердце, раздираемый сомнениями и стыдящийся самого себя. Услышав, как хлопнула дверь, он рухнул в кресло, да так и остался, не в силах пошевельнуться.

Вдруг он почувствовал, как слаб и как безумно устал. Он сидел и смотрел в огонь и видел высохшие ручьи, деревья со скрученными от жары листьями и свой умирающий скот. В языках пламени гибло все, что он любил и за что боролся всю свою жизнь. Перед его мысленным взором пронеслись прожитые годы, когда он работал и сражался, не жалея сил, уверенный в своей правоте. Только когда за окном стало светлеть, он понял, что просидел так всю ночь.

Случилось это вечером в пятницу. А уже ранним субботним утром небольшая чубарая лошадка с неуклюжим седоком бодрой рысцой миновала Зеркальную долину и, обогнув огромные каменные глыбы, свернула к проходу в скалах, явно направляясь к ранчо Барри Меррано. Клайд Мейер принял очень важное для себя решение, и вот пришло время выполнить его. Правда, пока он ничего не знал о том, что доведенные до отчаяния фермеры собрались напасть на ранчо Барри. Его терзали собственные заботы: похоже, ни у кого в долине не осталось наличных денег, и он решил обратиться к единственному человеку, который мог ему помочь.

Как он и рассчитывал, вход в туннель оказался свободен, и, немного поколебавшись, торговец тронул каблуками своего конька и погрузился в темноту. Выехав в долину, он на мгновение зажмурился от внезапно брызнувших лучей солнца, но как только восстановилось зрение, тут же увидел Барри Меррано, стоявшего на пороге своего дома. Клайд догадался, что стук копыт его лошади, многократно усиленный эхом в пещере, должно быть, хорошо слышен в каждом уголке дома.

Мейер молодцевато въехал во двор и наклонился, чтобы зацепить поводья за колышек забора, потом осторожно спешился, тихонько чертыхаясь сквозь зубы, так как давным-давно не ездил верхом и порядком устал от дороги.

— Привет, сынок! — приветствовал он Барри. — Надеюсь, не слишком неприятный сюрприз для тебя?

— Входите, — пригласил хозяин, — я только что вернулся, запруду прорвало в одном месте, пришлось срочно чинить, ведь воды и так немного. Похоже, какая-то зверюга постаралась, еще чуть-чуть, и вода совсем ушла бы.

— О-го-го! — Мейер огляделся по сторонам, не скрывая восхищения. — Будь жива твоя мать, она гордилась бы тобой. Молли была чудесная женщина, необыкновенная, поверь мне!

— Спасибо, приятно это услышать. Я очень любил ее.

Позже, когда они сидели в доме, попивая крепкий кофе, Мейер наконец решился:

— Сынок, я ведь к тебе приехал не просто так, мне нужна помощь. Оптовики недавно отказали мне в кредите, требуют заплатить наличными. А у меня в магазине совсем пусто и, если кто-нибудь приедет за припасами, сам понимаешь, что будет.

— Сколько вам нужно?

— Страшно даже сказать, — пятьсот долларов, не меньше. Если хочешь, могу за эту сумму уступить тебе половинную долю в своем бизнесе. Конечно, дурак я, что давал кредит всем и каждому. Так ведь я здесь с первого дня, сынок. Они, в общем, неплохие люди и дело свое знают. Каждый из них расплатится со мной, даже если это будут их последние деньги, но ведь сейчас меня это не спасет.

— А что будет, если вы не достанете денег? Вам придется закрыть магазин?

— Да уж, видно, беды не миновать.

— А как же тогда быть владельцам ранчо?

— Боюсь даже думать об этом. Все дело в том, что из-за проклятой засухи скот так отощал, что, пожалуй, ни одной коровы из нашей долины сейчас не продашь. Нужно года два, чтобы фермеры смогли встать на ноги, а у них уже ни еды, ни воды, ни припасов.

Меррано задумчиво смотрел в чашку, как будто искал там ответ. Смуглое, обветренное лицо его стало не по-юношески суровым. Наконец он вздохнул.

— Так и быть. Я готов дать вам деньги и стать вашим партнером, но с условием: никому ни слова!

Похоже, это встревожило Мейера.

— А фермеры? Как насчет товаров для них? Все они — мои друзья, не могу же я бросить их в трудную минуту!

— Конечно. Я вовсе не собирался выбивать у них скамейку из-под ног. В конце концов, надо же кому-нибудь доверять. Может, теперь, получив урок, они наконец перестанут упираться и бездумно разорять и самих себя, и свои земли.

Лицо Мейера расцвело от радости, казалось, с души его свалился камень.

— А ведь я струсил, сынок, честно тебе признаюсь. Мне же больше не на что было и надеяться. — Уже взгромоздившись на лошадь, он вдруг нагнулся к уху Барри. — Ты вот что, сынок, будь осторожен. Этот Джо Стэнгл — темная лошадка, да и Дулин такой же. От них всего можно ждать.

— Спасибо, я учту.

Мейер уехал. Барри вернулся в дом и, задумчиво насвистывая что-то, принялся смазывать и протирать винчестер. Подумав немного, он достал портупею и надел ее. Пришло время перегонять скот с пастбищ Длинного ущелья обратно в долину. Не имело смысла дольше оставлять его там. Через пару недель можно будет продать не меньше тридцати голов в Арагоне. Это позволит сэкономить корм и воду, а ему добавит немного наличных.

Он уже вывел из стойла лошадь и собрался вскочить в седло, когда из туннеля до него донесся топот копыт, многократно повторенный эхом. Барри обернулся и не поверил своим глазам — навстречу ему скакала Кэнди.

Заметив расстроенное и испуганное лицо девушки, он схватил ее за руку.

— Кэнди, с тобой что-то случилось?!

Торопясь и глотая в спешке слова, она рассказала ему о том, что произошло после его отъезда, как ее отец и другие фермеры договорились согнать весь свой скот в его долину.

— Пожалуйста, Барри, не осуждай отца! Он каждый день видит, как дохнут коровы, и просто не может ни о чем другом думать!

— Я понимаю, — тяжело вздохнул он, — беда в том, что и этой воды хватит ненадолго, если они пустят в долину весь скот. Маленькие водоемы иссякнут почти сразу же или будут затоптаны обезумевшей от жажды скотиной, а что касается построенных мной запруд, так и их запасы иссякнут в течение нескольких часов. И что это им даст? Я разорюсь вместе со всеми, только и всего, и ранчо мое погибнет! Поверь мне, Кэнди, я бы рад помочь, если бы мог. Однако у них все же есть шанс поправить свои дела, если, конечно, возьмутся за ум. Знаешь холмы Уайт-Хорс? Там достаточно воды, и они могли бы воспользоваться ею, правда, это чертовски трудно.

— Они тебя не послушают, Барри. По крайней мере, сейчас.

— Тогда и я ничего не обещаю, Кэнди. Понимаешь, когда-то они разбили сердце моей матери, а отец из молодого веселого ковбоя превратился в угрюмого, одинокого человека. Я могу только одно — и так поступил бы на моем месте и твой отец, и любой другой из этих фермеров, которые собираются разорить меня, — я буду сражаться. И суждено мне погибнуть или победить — я останусь на своей земле! — Он обнял ее за плечи и мягко повернул лицом к долине. — Взгляни, — указал он на сияющую свежей зеленью землю. — Перед тобой то, чего я добился за четыре тяжких года: я работал, боролся за то, чтобы эта земля стала такой живой и прекрасной. Днем и ночью, всегда совсем один! Иногда я был несчастен так, что думал: еще немного — и сойду с ума! Собственными руками я соорудил эти запруды, и у меня есть вода. Я таскал камни, чтобы привести в порядок этот дом, в нем каждая вещь сделана мной, я даже сам смастерил всю мебель, что стоит в нем. Теперь это — часть меня, и так просто я ничего не отдам! Им придется сначала убить меня, чтобы пустить свой скот в долину. И знай, если стадо все же появится здесь, внизу, значит, меня уже нет. Но я погибну не один! Скажи это своему отцу, Кэнди, может быть, хоть он послушает тебя. Пролитая кровь не спасет от голода их стада, но если они хотят крови, они ее получат!

— Они убьют тебя, Барри. Их слишком много.

— Я не один. Не смейся надо мной, я понимаю, что все это звучит глупо и сентиментально, но мне кажется, что мать и отец сейчас со мной рядом. Ведь раньше, до того, как стала моей, эта земля принадлежала им, они были здесь счастливы. И души всех тех, кто до меня сражался, защищая свой дом, тоже будут со мной.

— Барри, я предупредила отца, что, если он не одумается, я приду сражаться рядом с тобой.

Ему показалось, что он ослышался. Он провел кончиком языка по пересохшим от волнения губам.

— Ты сказала отцу что?!

— Ты все правильно понял, Барри. И я клянусь, что так и сделаю.

Онемев от волнения, он стоял и смотрел на нее, но потом покачал головой.

— Нет, как бы сильно я ни ценил твою храбрость и благородство, я не могу допустить, чтобы тебе пришлось стрелять в родного отца. Это мое дело и моя битва. Спасибо, что предупредила, но сейчас тебе лучше уехать. И знай, что бы ни случилось, я до последнего вздоха буду помнить твои слова!

— Хорошо, я уеду, но, ради Бога, Барри, будь осторожен! Джо Стэнгл ненавидит тебя! И еще. С ними один человек, Маккессон, я его не знаю, но он пугает меня!

После того как вдалеке стих стук копыт ее лошади, Барри долго сидел на крыльце дома, глубоко задумавшись и время от времени поглядывая на зеленую долину. «Пожалуй, не стоит сейчас перегонять коров на новое пастбище», — решил он и вошел в дом.

Давно привыкнув жить и трудиться в одиночку, он всегда рассчитывал только на самого себя и сейчас принялся обдумывать все, что ему потребуется для обороны ранчо. Он давно предвидел, что рано или поздно это должно случиться, радовало его только то, что сама природа сделала его ранчо почти неприступным. Столовая гора и Шея закрывали доступ в Зеркальную долину, и попасть в нее можно было, только сломав Изгородь и пробравшись по туннелю. С другой стороны лежал каньон, спускавшийся в Длинное ущелье, но и оттуда ему не грозила опасность нападения. Каньон простирался не меньше чем на семьдесят миль, а дальше дорога вела через резервацию, где индейцы не потерпели бы присутствия шайки вооруженных людей.

Даже сейчас, с минуты на минуту ожидая атаки, когда обезумевшие от отчаяния люди готовились уничтожить все, что ему дорого, чтобы спасти свой собственный скот, он невольно ловил себя на том, что не испытывает к ним ненависти. Скорее в его душе была жалость: он прекрасно понимал, какую боль должен испытывать животновод, видя, как гибнет его стадо. Фермеры и сами напоминали ему стадо коров. Подгоняемые голодом и жаждой, они слепо следовали за своими вожаками. Но он так же ясно видел, что его скромные запасы воды лишь на несколько дней продлят агонию.

Что касается Стэнгла и Дулина, то их ненависть к Барри, сыну прекрасной Молли, отвергшей когда-то их чувства, была искренней и неизбывной.

Холодная усмешка искривила его губы, и он почти с радостью принялся думать о том, что скоро они наконец встретятся лицом к лицу.

К воскресенью в голове Меррано постепенно сложился план обороны. К полудню он уже вырыл несколько ям и заполнил их порохом, зная, что при необходимости попадет в них с одного выстрела.

Взобравшись по отрогам столовой горы на самый верх, Барри внимательно оглядел Зеркальную долину. Когда-то, много лет назад, ему, мальчишке, отец подарил полевой бинокль, и вот теперь он видел в него, как далеко-далеко над горизонтом поднялось большое облако пыли и стало медленно приближаться. Барри с горечью понял, что фермеры не передумали и гонят своих коров, направляясь к Виллоу-Спрингс. Пока скот еще не дошел до долины, где, как ему сказала Кэнди, ковбои с разных ранчо должны были встретиться, чтобы соединить свои стада в одно. Но он не сомневался, что к утру это уже будет сделано.

По дороге домой он закрыл выход из туннеля тяжелыми бревенчатыми воротами, а затем, оседлав коня и ведя в поводу тяжело нагруженную вьючную лошадь, торопливо направился к Изгороди.

На сей раз он осмотрел ее очень внимательно, куда внимательнее, чем когда ее только что построили. Фермеры потрудились на славу, она и сейчас выглядела достаточно прочной, а та стена, что он построил сам, казалась и того крепче. Разобрать их, чтобы сделать проход для скота, будет не так-то просто. Взбираясь по узкой тропинке в гору, он устроил два наблюдательных пункта, один за другим, оставив в каждом достаточно боеприпасов. Если потребуется, он быстро поднимется туда так, что никто его не заметит.

На обратном пути Барри остановился и опять окинул Изгородь испытующим взглядом. Нет, никакое стадо, даже очень большое, не смогло бы ее сломать, тут понадобится немало усилий, а может, и динамит.

Сняв привязанный к седлу вьючной лошади лом и орудуя им как рычагом, он принялся один за другим выворачивать из земли огромные валуны и острые обломки скал и сваливать их вниз, по обе стороны тропы, чтобы еще сильнее сузить проход.

Пройдя еще немного назад по тропе, он навалил с краю огромную кучу камней, оставив за ней винтовку и достаточно патронов, потом тщательно замаскировал следы своей деятельности, придав груде камней вид обычной осыпи. Барри трудился не покладая рук, пока на землю не спустились сумерки и вдалеке не заклубилась пыль. Он почувствовал, как под ногами чуть задрожала земля — это двигалось огромное стадо.

Как Барри ни боялся даже на минуту покинуть свои укрепления, пришлось все-таки ненадолго вернуться домой, чтобы на скорую руку приготовить обед и подкрепиться. Он как раз собирался сесть за стол, когда услышал, что кто-то кричит. Голос доносился из туннеля.

— Меррано! — Наконец он разобрал свое имя и удивился, узнав, кто зовет его. — Это я, Кэб Кэссиди! Мне нужно поговорить с тобой.

Сжимая в руке винтовку и чувствуя под мышкой приятную тяжесть револьвера, Барри, не колеблясь ни минуты, направился к выходу из туннеля.

— Я слышу, Кэб. В чем дело, зачем ты пришел?

Великан нетерпеливо загрохотал прикладом по толстым бревнам ворот.

— Эй, Меррано, пропади оно пропадом, я не умею красиво говорить! Но зато я пока еще могу соображать, что хорошо, а что плохо, и понять, что порядочно, а что нет. Поэтому я и пришел сюда. Не желаю иметь ничего общего со Стэнглом и его шайкой! У меня здесь винтовка и достаточно патронов. Можешь с этой минуты считать меня своим партнером.

— Ты действительно хочешь сражаться вместе со мной? — не веря своим ушам, спросил Барри и вдруг вспомнил, что Кэнди рассказывала об этом человеке.

— Да, мой мальчик, ты все правильно понял. Хочу доказать этим баранам, что остались еще на свете порядочные люди и никакой паршивый койот вроде Джо Стэнгла не заставит меня поступать по-своему.

Барри прислонил к скале винтовку и широко распахнул ворота.

— Добро пожаловать, Кэб! Даже и сказать не могу, как я рад тебе!

Двое мужчин повернули к дому. С удовольствием потягивая горячий кофе и объясняя Кэбу, как устроил свою систему обороны, Барри увлекся и вдруг неожиданно услышал довольный смешок Кэссиди.

— Хотел бы я полюбоваться, какое выражение лица будет у Джо Стэнгла, когда он появится у Изгороди! — И он захохотал во все горло.

Они решили по очереди караулить проезд в долину, но похоже, что фермеры не спешили. Настала очередь Барри заступить на дежурство, когда у выхода из туннеля появился еще один нежданный гость. Нет, сразу два!

Впереди на своем чубаром коньке, перекинув винтовку через седло и довольно улыбаясь, выехал из темноты Клайд Мейер, а из-за его спины выглядывало улыбающееся личико Кэнди. Заметив, как озабоченно сдвинул брови Меррано, она быстро затараторила, не давая ему и слова вставить:

— О'кей, если ты не хочешь, чтобы я сражалась, спорить не буду, но ведь я могу вам готовить, варить кофе и еще что-нибудь делать. Ведь вы же не можете сражаться на голодный желудок?

— Хорошо, хорошо, я не возражаю, если честно, даже рад, что ты приехала. Давай, Мейер, нам лучше двигаться поближе к дому. Следи за туннелем, Кэнди, — распорядился Барри, снова повернувшись к девушке. — Как услышишь, что кто-то пробирается к нам, крикни, чтобы они убирались прочь. Если не послушаются, пальни в воздух пару раз, а если я это не остановит их, тогда поджигай фитиль.

Лицо ее вытянулось и слегка побледнело, потемневшие от страха глаза показались ему огромными.

— Не волнуйся за меня, Барри, я все сделаю, как ты сказал. Они сами напросились.

Солнце садилось, в сумерках все казалось каким-то призрачным и таинственным, порой незнакомым, но до настоящей темноты было еще далеко. Когда они подъехали к дому, гигант Кэссиди сполз с валуна, на котором отдыхал, и двинулся им навстречу.

— Здорово, Мейер, дружище. — Он радостно хлопнул торговца по плечу. — Вступил в действующую армию, как я понимаю?

— Да, сам видишь.

Вдруг Кэссиди замолк на полуслове и стал внимательно прислушиваться, широкие плечи его казались вырубленными из каменной глыбы на фоне вечернего неба, а веселые голубые глаза, когда он обернулся, точь-в-точь напоминали две льдинки.

— Они приближаются, — процедил он сквозь зубы, — нам лучше вернуться к Кэнди, ребята.

— Давайте, я попробую отговорить их, — предложил Меррано, — мне все-таки хотелось бы избежать кровопролития.

— Сомневаюсь, что тебе это удастся, — пожал широченными плечами Кэссиди, — там командует Стэнгл.

Подпустив поближе группу всадников, скакавших впереди огромного стада, Барри выехал из-за прикрытия и, подняв винтовку, выстрелил в воздух. Некоторые лошади от страха встали на дыбы, другие испуганно заржали. Всадники натянули поводья.

— Поворачивайте лучше домой, парни, — крикнул он, привстав в стременах. — Клянусь, что никто не переступит через эту Изгородь, ни сегодня, ни когда-либо потом! Я человек мирный и не хочу стрелять, но, Бог свидетель, готов защищать до последней капли крови то, что принадлежит мне по праву.

Плечом к плечу рядом с ним встал известный всем гигант.

— Эй, ребята, я на его стороне, — крикнул он. — И даю вам слово Кэба Кэссиди: первый, кто попытается переступить через проволоку, получит пулю!

За ним подал голос Клайд Мейер:

— Хилл, дружище, ты здесь? — Он вышел вперед. — Ты ведь знаешь меня, я никогда не воевал, но сейчас я с ними. В этой стране должны быть справедливость и закон. Послушайтесь моего совета, друзья, поезжайте домой, пока не случилось того, о чем мы будем потом жалеть всю жизнь.

— Мейер?! — Голос Хилла дрогнул. — Так, значит, ты предал нас?

— Я никогда не был предателем. Защищать того, на чьей стороне закон, — не предательство. Если у тебя осталась хоть капля здравого смысла, на что я сильно рассчитываю, то ты повернешь лошадь и двинешься к дому. Ты всегда нравился мне, Хилл, я уважал тебя, но, клянусь Богом, я всажу тебе пулю между глаз, как только ты дотронешься до Изгороди!

Вооруженные фермеры сбились в кучку.

— Они не посмеют стрелять в нас, — убеждал их Стэнгл, размахивая винтовкой, — они просто блефуют!

— С меня достаточно, — вдруг спокойно заявил молчавший до сих пор Прайс Тэйлор.

— Ты что, тоже полукровка? — презрительно сощурившись, бросил Дулин.

— Тебе прекрасно известно, что нет, — очень спокойно возразил Тэйлор. — Я размышлял всю дорогу, пока мы ехали сюда. Недавно у нас с Меррано вышла потасовка, он, можно сказать, честно и благородно победил меня, а когда я упал, не воспользовался этим, как поступили бы многие из вас, а подал мне руку и помог встать. Он хорошо держался, когда мы все высмеивали его и пытались выставить дураком, а теперь мы пришли на его землю и удивляемся, что он собирается защищать ее! Что же до Мейера, то он порядочнее вас, а никакой не предатель, и будь я проклят, если выстрелю в него, так и знайте!

— Тогда почему бы тебе не присоединиться к ним? — ехидно поинтересовался Дулин.

— Ты сам предложил это, Рок! — крикнул Тэйлор. — Это как раз то, что я собирался сделать! Я за свою жизнь совершил много ошибок и уж совсем не считаю себя святым, но я никогда не подниму руку на мужественного и честного человека, которого уважаю. Руки прочь, ребята! Я теперь на его стороне!

Он пришпорил коня и поскакал к Изгороди.

— Не стреляй, Меррано, — крикнул он, подняв руку. — Я с вами!

Вдруг неожиданно для всех Рок Дулин схватил винтовку и выстрелил.

Прайс Тэйлор взмахнул руками и на полном скаку рухнул на землю.

— Проклятый предатель! — пробормотал Рок, бросив исподлобья злобный взгляд в сторону остальных. — Пусть это послужит им уроком.

Ссутулив могучие плечи, Том Дрейк горестно ахнул, не сводя глаз с тела Прайса Тэйлора, лежавшего в пыли. Что теперь скрывать, он любил этого мальчика. Когда-то давно он в первый раз посадил его на лошадь. А сейчас старому фермеру казалось, что он спит и видит кошмарный сон.

Том обвел столпившихся вокруг приятелей обезумевшим взглядом.

— Господи, что же с нами происходит? — Голос его дрогнул и прервался. — Что мы наделали?!

Соскочив с коня, он бросился к неподвижному телу Тэйлора.

Лицо Джима Хилла стало белее снега. Харди Бенсон, казалось, так и не понял, что произошло, на губах его застыла неуверенная улыбка. Могло показаться, что он никак не может пробудиться ото сна. Наконец он повернулся к Року Дулину и устремил на него неуверенный взгляд.

— Но ведь это же убийство! — прошептал он, еле шевеля губами. — Самое настоящее убийство!

Дулин ощетинился, словно волк, попавший в западню. В поисках поддержки глаза его перебегали с одного ошеломленного, испуганного лица на другое.

— В чем дело? — повторял он. — Вы что, ребята, тоже желтопузыми сделались?! Давайте, наконец, покончим с этим!

Не взглянув на него, Хилл взобрался на лошадь и перекинул винтовку через плечо.

— Прайс Тэйлор был очень хороший человек, — угрюмо произнес он, — он сделал правильный выбор и поступил как настоящий мужчина. Каждый должен иметь право выбирать, как ему поступить, и даже ты, Дулин. — Он обвел взглядом молчавших людей вокруг. — А вы со Стэнглом подняли оружие против нас! Какого же дурака мы сваляли, что пошли за вами! — Он привстал в стременах. — Поехали домой, ребята!

Заметив, что Джим Хилл начал отделять свое стадо от остальных коров, Том Дрейк последний раз бросил взгляд на защитников долины и кивнул своим людям.

— Давайте поднимем Прайса, его нужно отвезти домой.

Лу Бэрроу исподлобья бросил мрачный взгляд на Дрейка.

— Хозяин, Прайс Тэйлор честный парень. Он не заслужил пули в спину.

— Знаю, Лу, но на сегодня достаточно. Мы и так натворили бед. — Он подъехал к месту, где стояли Хилл и Харди Бенсон, о чем-то переговариваясь вполголоса. — Похоже, я постарел, Джим. Не удержал ситуацию под контролем.

— Да, Том, и мы тоже.

Ковбои отогнали своих коров от чужих, разделяя стадо. Дулин безуспешно пытался заговорить то с одним, то с другим, но на него подчеркнуто не обращали внимания, словно он уже не существовал для этих людей.

Не помня себя от бессильной ярости, он обернулся к Стэнглу.

— У меня огромное желание закончить это дело в одиночку!

— И не пытайся! — посоветовал Стэнгл. — Даже если ты и достанешь Меррано, тебе не справиться с Кэссиди. Не волнуйся, мы сведем с ними счеты в свое время.

Трое мужчин внутри изгороди наблюдали, как вооруженные всадники один за другим исчезали в темноте.

— Сейчас бы поесть чего-нибудь горячего, — сказал Кэб.

Они повернули своих коней и поскакали к дому.

— Я всегда знал, что Дулин — убийца. Еще пару лет назад он уложил человека во время перестрелки в Тринидаде, — вздохнул Кэссиди. — Курт Маккессон того же поля ягода.

Мейер поднял седло и направился к своему чубарому коньку.

— Я уезжаю, ребята.

— Будь осторожен, — посоветовал Кэссиди.

— Ну, теперь никто не осмелится тронуть меня даже пальцем, — улыбнулся Мейер. — Они же тогда помрут с голоду.

Кэнди уезжала последней, и Барри собирался проводить ее. Уже возле ворот ранчо она повернулась, чтобы попрощаться, но он покачал головой.

— Я должен увидеться с твоим отцом.

— Ты уверен, что это необходимо?

— Да нет. Но если он хочет спасти хотя бы часть стада, то ему лучше выслушать меня.

Дрейк даже не поднял головы, когда они вошли. Он сидел в старом кресле, ссутулившись и обхватив руками седую голову.

— Отец, здесь один человек, он хотел бы поговорить с тобой.

Дрейк неохотно поднял голову и посмотрел на них, как смертельно раненный гризли.

— Добрый вечер, Меррано. Пришел взглянуть на старого дурака?

— Дрейк, — Барри шагнул вперед, — если вы хотите спасти свое стадо, то не теряйте времени, пока оно есть!

— Уже нет, парень. Коровы мрут одна за другой, как мухи.

— Скажите-ка, вы давно в последний раз были у Белых Холмов?

— У Белых Холмов? Лет пять или шесть назад, по меньшей мере. Да и тогда там ничего не было, кроме колючек да зарослей можжевельника.

— Мне кажется, там должна быть вода, — уверенно сказал Барри. — Когда я был в Техасе, то однажды видел, как в земле бурили артезианские скважины, а местность там точь-в-точь как в долине у Белых Холмов. Если пробурить скважину чуть ниже старой хижины трапперов, то, уверен, вы найдете воду.

Дрейк с сомнением покачал головой.

— Никогда ни о чем подобном не слышал, тем более в наших местах, — проворчал он.

— А я пробурил уже четыре таких, — возразил Барри, — и в каждой до сих пор есть вода.

Дрейк раскурил трубку и глубоко затянулся.

— Ну что ж, — тяжело вздохнул он и опустил голову. — Наверно, пришло время признаться, что я не прав. Понимаешь, сынок, мы, старики, часто бываем уверены, что знаем все на свете. — Он еще раз пыхнул трубкой и окутался дымом. — Не возражаешь, если я съезжу посмотреть твое ранчо? Кэнди все уши мне про него прожужжала.

— Конечно, буду рад. Приезжайте, когда хотите. Кстати, года два назад я даже привез из Арагона специальную машину для копания колодцев.

Он неторопливо ехал домой и радовался, что отношения с Дрейком налажены, но от Стэнгла и Дулина следовало ждать любых неприятностей. Эти двое не успокоятся, хотя и сразу скрылись после неудачного нападения. Маккессон тоже удрал вместе с ними.

Дрейку не терпелось, и он появился на ранчо Меррано уже на следующий день, вместе с ним приехали и Джим Хилл, и Винни Лэйк, и Харди Бенсон. Увидев Барри, который устанавливал новый бур, они лишь слегка кивнули в знак приветствия. Ответив таким же кивком, Меррано повел их осматривать ранчо. Внезапно Дрейк, вскинув руку, указал на небольшую земляную насыпь, которая косо пересекала склон небольшого холма.

— А это что такое? — с любопытством спросил он.

— Я заметил, что ручей в этом месте образовал промоину, — охотно объяснил Барри, — поэтому решил устроить здесь что-то вроде запруды. Она делит поток на несколько небольших струй, которые равномерно расходятся по всему склону холма и увлажняют землю. Немного ниже располагался естественный водоем. Я лишь слегка углубил его. А теперь уже образовалось настоящее озерцо, хотя, конечно, и оно заметно обмелело из-за засухи.

— Да ведь в нем и сейчас больше воды, чем у меня на всем ранчо! — в сердцах воскликнул Хилл.

Барри повел их дальше, с удовольствием показывая и озера, которые появились на его земле благодаря многочисленным запрудам, и несколько скважин, обязанных своим происхождением ему. Радушный хозяин не упустил случая и похвастался недавно появившимся колодцем с ветряной вращающейся помпой для откачки воды, которая исправно снабжала поилки на части пастбищ. Еще дальше была устроена артезианская скважина.

Познакомив гостей со всеми достопримечательностями на ранчо, Барри повернулся и не без гордости сообщил:

— Я сам засеял землю курчавой мескитовой травой и черной грамой. На каждом участке ранчо скот пасется не больше двух недель, а потом я перегоняю его на новое место, чтобы трава успевала восстановиться. Мое стадо, наверное, раза в три меньше ваших, но зато посмотрите на моих коров, какие они откормленные!

— А мои пастбища все заросли кактусами, — горестно вздохнул Дрейк.

— Эти участки надо выжечь, — посоветовал Барри, — зола послужит удобрением для истощенной земли, а огонь уничтожит сухие шипы кактусов, не повредив при этом сам стебель. Кактусы чолла, оставшиеся без колючек, — прекрасный корм для скота, так, по крайней мере, я слышал от навахо.

— Ну, тогда мне хватит моих кактусов, чтобы прокормить весь скот до Второго пришествия, — мрачно пошутил Хилл.

— Мой мальчик, — Дрейк хлопнул Барри по плечу, — ты славно потрудился! Нам бы давным-давно следовало тебя послушать!

Снова побежали дни, Барри все так же трудился от рассвета до заката, но временами от сознания своего полного одиночества на него накатывала такая тоска, что даже работа не помогала. Все валилось у него из рук, по нескольку раз в день он возвращался домой, слонялся по пустым комнатам, заглядывая на кухню, где несколько дней назад Кэнди варила ему кофе. А вечерами он подолгу засиживался у камина, где в пляшущих языках пламени ему снова мерещилась она. Наконец наступил момент, когда он не выдержал и, оседлав коня, поскакал к туннелю. Выехав из него, он прищурился от яркого солнца и вдруг застыл от удивления.

Изгородь исчезла! Не осталось и следа от скрученной толстой проволоки, столбов, даже ямы засыпали и заровняли. Все выглядело так, будто Изгороди никогда не было и в помине, будто все это приснилось ему в дурном сне. Он сдернул с головы шляпу и ликующе помахал ею.

— Видела бы ты это, мама! — громко воскликнул он.

Кэнди Дрейк, погрузившись в свои мысли, неторопливо седлала свою чалую лошадь, собираясь съездить в долину. Ей уже было известно, что Изгородь уничтожена. Отец послушался совета Барри, выжег часть пастбища, которое заросло кактусами, и загнал туда коров. Теперь появилась надежда, что удастся спасти хотя бы часть стада, а если дожди начнутся в обычное время или где-нибудь под землей посчастливится найти воду, у них появится шанс.

Ее тревожило другое. Лу Бэрроу не простил Дулину убийство Тэйлора, своего лучшего друга, и собирался в город за шерифом. Перед этим Бэрроу отправился прямиком к Дулину, в лицо назвал его убийцей, и тот схватился за винтовку. Мало кто лучше Бэрроу мог накинуть лассо на шею одичавшей корове, но стрелком Лу считался неважным. Дулин всадил в него три пули, и все удивлялись, что парень еще жив.

Рок Дулин скрывался где-то, бросив ранчо на произвол судьбы, скот падал. Джо Стэнгл и Курт Маккессон, похоже, уехали с ним.

Забавная и многообещающая мысль вдруг пришла в голову Кэнди: а не пора ли и женщинам сказать наконец свое слово? Элис, жена Бенсона, немедленно ухватилась за эту идею, и трем дочкам Лэйка она тоже пришлась по душе. Тогда, поломав голову, они решили устроить большой праздник с танцами, собрать всех вместе и заставить забыть старые обиды. А Кэнди взяла на себя обязательство съездить и пригласить Барри Меррано.

Однако на другом конце долины события принимали совсем иной оборот. На ранчо Стэнгла прискакал Маккессон, и сейчас они вдвоем сидели в пыльной, месяцами не убиравшейся гостиной за бутылкой виски. Не имея возможности выместить на ком-либо свою ненависть, Стэнгл затаил ее глубоко в душе. День за днем горечь и зависть терзали его все нестерпимей. Мысли о Барри Меррано и его цветущем ранчо жгли его огнем и преследовали даже во сне. Он ненавидел его, и чем дальше, тем сильнее. Когда-то без памяти влюбленный в Молли О'Брайен и отвергнутый ею, Стэнгл испытал жестокий шок. Он так и не смог простить ее брака с Мигуэлем Меррано. То, что Молли не давала ему шанса, ничего не меняло. Его мучительная любовь обернулась маниакальной ненавистью ко всему, что имело отношение к Молли. Стэнгл делал все, чтобы отравить жизнь Мигуэлю и заставить его бросить ранчо. Он не раз оскорблял его, рассчитывая, что мексиканец струсит, как только дело дойдет до перестрелки.

Еще большая беда заключалась в том, что у него так ничего и не вышло. Смуглый, белозубый молодой мексиканец просто смеялся ему в лицо, повторяя, что готов драться, как только Стэнгл на то решится.

Но одно дело — дразнить человека, который заведомо слабее, и знать, что не получишь отпор, и совсем другое — рисковать нарваться на пулю. Это напоминало то, как если бы Джо дразнил домашнюю собаку, а та вдруг, оскалив клыки, вцепилась ему в горло. Стэнглу с горечью пришлось признать, что трусость или храбрость не являются принадлежностью какой-либо расы или национальности, и решимость драться у него значительно ослабла.

На какое-то время он оставил Меррано в покое, но при этом испытывал муки, терзаясь подозрениями, что все его презирают за пустую болтовню и трусость. Когда на ранчо вернулся сын Меррано, ненависть в душе Джо вспыхнула с новой силой.

Оба собеседника были уже здорово навеселе. Протянув громадную руку, Маккессон неуклюже взял бутылку, и в ту же секунду Стэнгл дернул ее к себе. Минуту собутыльники смотрели в глаза друг другу, Стэнгла душила ярость. Внезапно он рванул бутылку из рук Маккессона.

Взревев от нанесенного оскорбления, Маккессон ударил приятеля кулаком в лицо, и Джо как пушинка отлетел к стене. К счастью для него, Маккессон оставил винтовку в соседней комнате.

Почти ослепнув от гнева и забыв обо всем на свете, Джо Стэнгл видел сквозь кровь, заливавшую ему глаза, как на него надвигается огромная, неуклюжая фигура. Его ярость, изрядно подогретая виски, требовала выхода. Он и сам не знал, откуда в его руке оказался винчестер, его пальцы сами несколько раз нажали на спуск.

Грохот выстрелов эхом отдался в полупустой комнате, запахло едкой пороховой гарью. Как только дым рассеялся, вмиг протрезвевший Джо вскочил на ноги.

С первого взгляда он понял, что Маккессон мертв. Великана буквально изрешетило, все шесть пуль угодили в него почти в упор. Схватив стоявшую на столе бутылку, Стэнгл одним глотком опрокинул в себя остатки виски. Потом повернулся к дверям и вышел, не оглянувшись.

Несмотря на то что пьяный угар еще гулял в голове, Стэнгл сознавал, что обречен, так как застрелил безоружного человека. Он знал, что скоро в город приедет шериф, а как только это произойдет, ни ему, ни Року Дулину надеяться будет не на что.

Вскочив в седло, Стэнгл во весь опор поскакал к долине Ив. Ему почему-то казалось, что и в этой беде, несомненно, виноват Барри Меррано. Выкрикивая неясные угрозы, он ехал туда же, что и Кэнди, и, к несчастью, пути их пересеклись на тропе, ведущей к ранчо Барри.

А в это же время, не замеченный ни одним из них, сам Меррано выехал Из ущелья, и пегая лошадка Кэнди сразу издалека бросилась ему в глаза. Между ними лежал овраг, и хотя до места, где он заметил девушку, оставалось не меньше мили, Меррано подумал, что ему очень повезет, если он успеет перехватить ее у Виллоу-Спрингс.

Он скакал вперед, напевая песенку, которую сложил одинокими вечерами, сидя у камина и стараясь хоть как-то разогнать тоску и охватившее его ужасное чувство одиночества.

Соберемся, друзья,

и бокалы наполним,

Сядем в круг у огня,

песни старые вспомним.

Жил однажды на свете

ковбой-молодец.

Он мустангов ловил,

звался Джонни-храбрец.

Он скакал по степи

на коне вороном,

И жара, и мороз -

все ему нипочем.

Гордый дикий мустанг

не сдается без боя,

Но не страшен тот враг

для лихого ковбоя.

Больной, отравленный виски и многолетней ненавистью мозг Джо Стэнгла уже не способен был спокойно воспринимать людей, более привлекательных и счастливых, чем он: все они казались ему заклятыми врагами. Теперь не меньше, чем Меррано, он ненавидел и Кэнди.

Эта хорошенькая, приветливая и добродушная Кэнди всегда охотно болтала со всеми, но от Стэнгла не укрылось, что его она старательно избегала. Он не допускал и мысли, что причиной тому лишь его угрюмый и неуравновешенный характер, а также и то, что он никогда не упускал случая отпустить грязное ругательство в адрес любой женщины. «Просто девчонка вбила себе в голову, что слишком хороша для меня», — злобно решил он.

Погоняя лошадь, Кэнди добралась до одного из погибших пастбищ. Совсем недавно отец похвастался, что они наконец отыскали здесь воду и смогли поднять ее на поверхность. Девушка издали увидела буровую установку, которую пока не успели увезти, и, подъехав к ней, спешилась, с интересом разглядывая небольшое, еще мутное озерцо. Радуясь успеху, она пыталась представить, какой станет их долина через пару лет.

Эту буровую установку одолжил ее отцу Барри Меррано. Именно благодаря ему у них на ранчо теперь появилась вода и коровы ели досыта — их пищей стала мягкая мякоть кактусов. Стадо Дрейков выжило, и за это она была благодарна Барри. Та неприязнь, которую еще совсем недавно питали к нему все окрестные фермеры, вдруг исчезла, как по волшебству. У Барри начиналась совсем другая жизнь, а это могло означать и кое-что еще…

Погрузившись в мечты, она не услышала, как за ее спиной стукнула копытом о камень чужая лошадь. Джо Стэнгл наблюдал за ней из своего укрытия. Он видел, как Кэнди подъехала, и точно знал, что здесь, в сгущающихся сумерках, она совершенно одна. Осторожно запустив руку в притороченную к седлу сумку, он вытащил пинту виски и отхлебнул глоток. Теперь, когда он все равно вынужден покинуть долину, никто не помешает ему немного задержаться и показать этой спесивой девчонке, кто он такой. Наконец она у него в руках, и ей не помогут ни заносчивость, ни ее независимый нрав.

Тронув лошадь каблуками, он направил ее сквозь тощий кустарник прямо к Кэнди. Хрустнула ветка под копытом, и девушка испуганно отпрянула в сторону, заметив Стэнгла, который явно искал встречи с ней.

Джо не мог похвастаться высоким ростом, но широкая грудь и мускулы придавали ему внушительности. Однако приятное прежде лицо от постоянного пьянства стало одутловатым и не вызывало симпатии.

Кэнди сразу почувствовала, что он взбешен и опасен, но даже и не подумала звать на помощь. Она только пожалела, что так далеко отошла от лошади. Бежать не имело смысла: не успеет она сделать и нескольких шагов, как он догонит ее.

Трезво оценив обстановку, девушка собрала все свое мужество и спокойно спросила:

— Что вы тут делаете, Джо? Уж не потеряли ли чего?

Он не ответил, гаденькая улыбка змеилась на тонких губах. Кэнди отшатнулась, но сапожок ее скользнул по лужице грязи, и она покатилась вниз, безуспешно пытаясь ухватиться за что-нибудь.

В это мгновение до них донеслась песня, которую распевал хорошо знакомый им обоим голос:

А вернется Джонни

с табуном домой,

Девушки в салуне

вкруг него гурьбой.

За столом веселье,

слышен звонкий смех,

Шепчут ему девчонки:

«Джонни! Ты лучше всех».

Мозолистая рука Стэнгла зажала девушке рот, прежде чем она успела позвать на помощь или предупредить об опасности. Ее пегая лошадка стояла на виду, но своего коня Стэнгл предусмотрительно оставил в зарослях.

Скрутив ее с силой, которой она в нем не предполагала, и прижав всем телом к буровой установке, Джо свободной рукой снял с плеча винчестер.

Песня оборвалась, и они услышали поскрипывание седла, когда Барри спешился, а потом треск кустарника и свист. Через минуту молодой человек опять принялся напевать.

Медленно-медленно ствол ружья поднимался вверх: убийца тщательно прицелился и спустил курок. Раздался щелчок, но выстрела не последовало, и Джо Стэнгл с ужасом понял, что убив Маккессона, он остался без патронов.

Уловив хорошо знакомый звук, Барри мгновенно замер, а Джо Стэнгл с хриплым проклятием отшвырнул от себя Кэнди и дрожащими от нетерпения руками стал лихорадочно нащупывать патронташ. В спешке он уронил два патрона, но остальные ему удалось кое-как вставить на место.

Обезумевшая от страха, Кэнди осторожно поползла к кустам, но не выдержала и крикнула:

— Барри! Берегись, это Стэнгл, он хочет убить тебя!

Барри схватился за винтовку, но ему мешал моток колючей проволоки, все еще висевшей через плечо. Он сбросил его на землю и затаился. Упав на одно колено и крепко упершись другой ногой в скалу, он ждал, когда противник выдаст себя. Барри слышал хруст сухих веток и тихие всхлипывания Кэнди неподалеку, но ничего не видел, так как в зарослях кустарника уже стало совсем темно. Подобрав камень, он кинул его в сторону и снова затих. Выстрела не последовало.

Подождав чуть-чуть, он сделал шаг вперед, но тут перед глазами у него вспыхнуло пламя, и пуля с противным чавкающим звуком ударила в ствол дерева прямо у него над головой. Барри вскинул винтовку и выстрелил в ответ, догадавшись по донесшемуся до него металлическому звуку, что его пуля срикошетила от буровой установки.

Он взял немного ниже и еще раз нажал на спуск. Ему показалось, что в кустах произошло какое-то неясное движение. Он отпрянул в сторону и снова затих, держа наготове винтовку. На минуту воцарилась тишина, а потом снова раздался выстрел. На этот раз Стэнгл промахнулся совсем ненамного.

С того места, где он стоял, Барри уже видел Кэнди, лежавшую возле буровой на открытом пространстве. Стараясь не произвести даже шороха, он сделал несколько шагов в сторону от девушки, чтобы шальная пуля не попала в нее.

Ненависть и страх по-прежнему бушевали в душе Джо Стэнгла, но даже храбрость загнанного в угол зверя имеет свои пределы. Винные пары улетучились, и до него наконец дошло, что его противник — Барри Меррано, что он вооружен и пощады не будет. Последние остатки мужества покинули его, и, крадучись как тень, Джо двинулся через кустарник к оставленной неподалеку лошади, моля Бога о том, чтобы под ногой не хрустнула ветка. Он не раз убивал, но сам при этом отнюдь не предполагал быть убитым и сейчас мечтал только о том, чтобы поскорее снова почувствовать под собой седло и ветер, бьющий в лицо. Ему уже почти удалось спастись. Но Меррано раскусил его маневр и медленно двинулся вперед, чтобы перехватить его на полпути. Стэнгл уже коснулся рукой седла, когда Барри внезапно появился перед ним. Джо вздрогнул и вскинул ружье. У него в запасе остался только один выстрел, и он им воспользовался.

Два выстрела прогрохотали одновременно, но Барри успел выпустить еще одну пулю вслед за первой. Лошадь испуганно шарахнулась в сторону, а Джо Стэнгл, сраженный насмерть, расширенными от удивления глазами разглядывал кровь, проступившую сквозь рубаху. Он выпустил из ослабевших рук винчестер и навзничь рухнул на землю.

Барри уже повернулся, чтобы помочь Кэнди, но вдруг, как ему показалось, поскользнулся и упал, потеряв сознание.

Он был невероятно удивлен, когда, очнувшись, увидел, что лежит на кровати, а доктор прячет в сумку инструменты. Рядом сидела Кэнди; склонившись над ним, стоял Кэб Кэссиди.

— Стэнгл? — Барри вздрогнул и попытался приподняться.

— Можешь не волноваться, его похоронили. Кстати, он пристрелил Курта Маккессона во время пьяной ссоры и, похоже, как раз уносил ноги, а вы случайно попались ему на пути.

— А Дулин?

— Видишь ли, я как раз проезжал мимо, когда тебя подстрелили. Пришлось задержаться и помочь Кэнди перенести тебя в дом. Потом я вернулся в город и прямиком напоролся на Рока. Слово за слово, вышла ссора. Опять пришлось задержаться. Ну, в общем, разобрался с ним.

Вдруг Кэссиди спохватился и, бросив на парочку насмешливый взгляд, направился к дверям.

— По-моему, вам есть что сказать друг другу, — усмехнулся он. — Пойду-ка полюбуюсь, как дождик поливает. Кажется, я уже забыл, какой он бывает, настоящий-то дождь!