У костра, среди камней и кустов, всего в полумиле от города, невидимые оттуда, сидели четверо мужчин. Среди них были Беллоуз и Танди Херрен. К ним подъехал Ал Дамон.

— Есть какие-нибудь новости, парень?

Ал спрыгнул с лошади и подошел к костру. Вынув из кармана сигарету, он закурил.

— Неприятностей там никто не ждет.

— А мы и не собираемся их устраивать. — Беллоуз подмигнул человеку, сидящему напротив. — Мы только поговорим с этим Фаллоном, который командует всеми в городе.

Ал сплюнул.

— Но не мной! Руки коротки!

Лютер Симпл — худой человек с кислым выражением лица, который сидел справа от Беллоуза, — был фермером в Озарке, когда началась война между штатами. Ему не очень-то хотелось воевать, но им владела жажда легкой наживы. Он примкнул к банде Куантрилла, потом Кровавого Билла Андерсона и, наконец, Беллоуза. Он отправился с ним на Запад, грабя одиноких охотников за бизонами и убивая путников.

— Почему бы тебе не избавиться от него, Ал? — спросил Лютер.

— Он и так избегает меня.

Ал Дамон не особенно верил в это, но ему очень хотелось, чтоб так оно и было.

— Да, он избегает меня, — повторил он.

— Фаллон покалечил одного из моих людей, — сказал Беллоуз. — Тот до сих пор не может встать на ноги.

За все время Танди Херрен не произнес ни слова. Это был молодой, худощавый парень, всего на пару лет старше Ала. Он носил два револьвера, с рукоятками, украшенными резьбой.

При виде оружия у Ала разгорелись глаза. Лютер говорил, что Танди убил шестнадцать человек.

— Кажется, город оживает, — продолжал Беллоуз. — У твоего отца, должно быть, дела идут неплохо.

— Лучше всего они идут у Бреннана, владельца бара… Он загребает деньги обеими руками.

— А почему у вас нет танцев? — спросил Лютер Симпл. — Организовали бы танцы, пригласили нас. У вас там много красивых женщин. Только вот жалость, женщины боятся бандитов. К тебе они относятся совсем иначе, наверное, порхают вокруг. Неплохо бы провести ночку с какой-нибудь из здешних красоток.

Танди Херрен насмешливо взглянул на Лютера.

— Да кто из женщин захочет спать с таким бандитом, как ты?

— Ну и что! — настаивал Лютер. — Женщины любят мужественных парней.

Они все время болтали о женщинах. Ала не интересовала эта тема, он мечтал грабить дилижансы и угонять скот.

— А как насчет этой милашки Блайн? Когда Винц был в городе, он видел ее. Говорит, она просто прелесть.

— Она красивая, — подтвердил Ал, — но очень уж язвительна.

Он налил в кружку кофе. Пора было возвращаться. Отец взбесится, если обнаружит, что он оставил стадо.

— Вот, — Беллоуз достал что-то из сумки, — добавь в кофе. Это придаст тебе мужества.

Он налил солидную порцию виски в кружку Ала. тот не противился. Честно говоря, ему не очень-то хотелось виски. Он пил его потому, что хотел выглядеть настоящим мужчиной.

— А как в городе обстоят дела с законом? Еще не выбрали шерифа?

— О! — насмешливо воскликнул Ал. — Эта кучка фермеров совсем не заботится о безопасности. Фаллон сам старается поддержать порядок, но у него нет на это никаких прав.

Беллоуз добавил себе виски в кофе.

— Мне кажется, — предложил он лукаво, — вам следует провести выборы. Тогда ты сам сможешь предложить себя на пост шерифа. Свергнешь Фаллона и будешь распоряжаться в городе один.

Ал глотнул из своей кружки и почувствовал разливающийся по телу жар.

— Я не сумею. Этот город принадлежит Фаллону. Не представляю, как можно избавиться от него.

— Кто сказал, что это его город? Ты когда-нибудь слышал о том, чтобы город принадлежал одному человеку?

Ал отхлебнул из кружки: он действительно не припоминал ничего подобного. Хотя не так уж много знал о городах и их владельцах. К тому же он терпеть не мог Фаллона. Почему отец и все остальные должны платить ему? Ведь все, что он сделал, это привел их туда.

Он скажет об этом отцу и старику Блайну, но прежде поделится с Джимом. И Джим, и Джиния не любят Фаллона.

Ал уже размечтался о том времени, когда избавится от Фаллона и станет большим человеком в городе.

— Один ты не справишься с ним, — продолжал Беллоуз, — подними людей против него.

Раньше он никогда не думал об этом… А почему бы нет? Но внезапно он почувствовал разочарование. Блайн и отец только посмеются над ним. Они слишком хорошо знают Фаллона.

«Подстрекают меня, — подумал он, — а сами не верят, что это возможно».

А если он сам одолеет Фаллона?..

Беллоуз, казалось, читал его мысли.

— А что, если тебе просто пристрелить Фаллона? Никто ни в чем тебя не посмеет обвинить. Ты же станешь большим человеком!

Где-то вдалеке послышались раскаты грома, но Ал ничего не замечал. Он забыл обо всем на свете, тем более о стаде.

Беллоуз встал и носком сапога засыпал костер песком.

— Здесь, — он протянул полбутылки Алу, — ты всегда найдешь виски. Встретимся через неделю. О встрече тебя предупредят.

Беллоуз вскочил на лошадь и вновь глянул на Ала.

— Фаллон подстрелил одного из моих людей. Тот, кто убьет Фаллона, займет место в банде. — И добавил: — Меня не волнует, убьют его или ранят, главное, чтобы он угомонился.

Бандиты уехали. Они до сих пор не раскрыли ему место своей стоянки, значит, все еще не доверяют ему. Хорошо… он докажет им!

Солнце стояло высоко. Было жарко. Ал глотнул из бутылки. Он уже порядком захмелел. Размышляя о Фаллоне, Дамон вскочил в седло и направился в долину. Если он убьет Фаллона, то станет боссом… может, даже шерифом. У него будет черный костюм и два револьвера, точно таких, как у Танди Херрена.

Тогда Джиния Блайн перестанет язвить!

Неожиданно Ал наткнулся на подобие тропы. Она была едва заметна, не больше шести дюймов в ширину. Может, это старая индейская тропа? Он посмотрел, куда она вела. Ярдов через пятьдесят тропка исчезала, стертая временем, потом появлялась вновь. Ал пьяно уставился на нее. Может, это та тропа, которую искал Фаллон? Он говорил, что на вершине каньона нет следов овец, значит, у них другая дорога через горы. Может, эта? Он проехал по ней около полумили, когда заметил, что потерял из виду долину.

Ал был совершенно пьян и очень хотел спать. Он давно и думать забыл о стаде и, допив виски, повернул в город. Солнце скрылось, в горах послышались раскаты грома. Пустую бутылку из-под виски Ал бросил на той же тропинке.

Едва ли он смог бы найти дорогу обратно сам: его вынесла лошадь.

Ночью в горах начался ливень.

Фаллон устал и лег рано. Он проснулся от раскатов грома. По крыше барабанил дождь, за окном вспыхивали молнии. Макон резко сел. Дождь усиливался, а он, глядя в окно, пытался понять, что его так встревожило.

Плотина! Она была готова, и ливень начался как нельзя кстати.

Фаллон подошел к окну. Над горами грохотал гром. Облака разрывали гигантские вспышки молнии. Размышляя о пользе этого дождя, он увидел на улице всадника. Судя по всему, он был либо пьян, либо ранен.

Новая вспышка молнии осветила дорогу. Это был Ал Дамон.

— Ал Дамон? — непроизвольно произнес он громко вслух и посмотрел на часы. Был второй час ночи. Ал давно уже должен спать. Он быстро повернулся и подошел к заднему окну, выходящему на загон. При новой вспышке он увидел, что тот пуст!

Если скот остался в долине, он спрячется от урагана у плотины, под прикрытием берега.

На четверть мили вокруг нет другого укрытия. При таком ливне с гор обязательно хлынет вода и смоет всех животных. В городе останутся одни лошади.

Для многих эти быки — единственное, что у них было, и если они погибнут, люди лишатся последней надежды.

Макон Фаллон не колебался больше ни секунды. Он схватил штаны и начал одеваться, натянул сапоги, пояс с кобурой, уже в дверях надел шляпу и накинул плащ.

Бреннан, сидя в кровати, перечитывал Монтегю при свете керосиновой лампы. Услышав стук двери и топот сапог Фаллона по ступенькам, он встал с постели и выглянул в окно — на улице не было ни души.

Он в нерешительности постоял минуты две, не зная, что и подумать. Если была бы необходимость, Фаллон постучал бы к нему.

Фаллон накинул на лошадь седло и вывел ее из конюшни. Он всегда считал себя эгоистом, но сейчас некогда было терять время на раздумья: будет ли ему от этого польза! Он выехал на улицу.

Возле кузницы какая-то темная фигура с лопатой копала отвод для воды.

— Тил?

— Это ты, Фаллон?

— Хочу проверить стадо. Мне нужен Помощник!

— Сейчас возьму плащ.

При вспышках молнии Фаллон видел, как ловко он седлал лошадь в конюшне, как быстро собрался.

Дождь становился все сильнее. Тил не хуже Фаллона понимал, где укрывался скот от урагана. Часть животных принадлежала ему.

Возле берега Фаллон схватил Тила за руку.

— Оставайся здесь: будешь направлять стадо. Я спущусь вниз и погоню его.

— Вдвоем у нас лучше получится, — невозмутимо ответил Тил и последовал за ним.

— Когда с гор хлынет вода, — Фаллон старался перекричать раскаты грома, — она потащит за собой камни, бревна — все, что попадется на ее пути! Я справлюсь сам!

Тил сделал вид, что не слышит его, и продолжал ехать следом. Они спустились к воде, поскакали вдоль реки, к стаду, в любой момент ожидая услышать позади рев воды.

Несколько быков и мулов тревожно смотрели на горы. Подъехав, Тил заорал и ударил кнутом.

— Хиу! Хиу! Поднимайтесь! Поднимайтесь!

Животные медленно вставали на ноги. Пытаясь быстрее поднять их, Фаллон вынул револьвер и выстрелил в воздух. Стадо двинулось, но вожаки повернули вниз по течению реки.

— Гони их! — закричал Фаллон, — Вожаки чувствуют что может хлынуть поток, и не пойдут ему навстречу!

Стреляя из револьверов, крича и стегая животных, они повернули стадо вверх по реке. На Фаллона дохнуло прохладой, его охватил ужас. Он знал, что это значит: стена воды гнала перед собой прохладный воздух.

Они стреляли не переставая, его черная лошадь без устали кружила вокруг стада. Все-таки они заставили животных бежать в нужном направлении.

Неожиданно к грохоту грома и шуму дождя добавился еще какой-то звук.

— Гони их! — закричал Фаллон. — Вода уже в каньоне!

С кнутами и револьверами в руках, они гнали скот наверх. Впереди Фаллон увидел камень, которым был отмечен проход из каньона. До него оставалось не более двенадцати футов, и они могли успеть.

— Тил! — старался Фаллон перекричать грохот. — Гони быстрее!

Они торопили стадо изо всех сил; Вскоре вожак увидел проход и узнал дорогу домой, остальные животные покорно последовали за ним. Неожиданно Позади Фаллон услышал сдавленный крик. Обернувшись, он увидел, что лошадь Тила упала, придавив ему ногу.

Единственный шанс — слегка задеть лошадь пулей, чтоб она поднялась или рванулась, освободив ногу Тила. Он мог убить лошадь или ранить Тила, но ничего другого не оставалось.

Фаллон прицелился и выстрелил. Лошадь заржала и, вскочив, устремилась в проход.

Рев несущейся воды наполнил воздух. Тил перевернулся, вцепившись в выступ скалы, в этот момент его захлестнуло, и он исчез в грязном, клокочущем потоке.

Спрыгнув с лошади, Фаллон схватил веревку с седла и бросился к берегу, делая на бегу петлю. Он знал, что у Тила почти нет шансов… если он еще жив и его не смыло, конечно.

Река поднялась футов на десять, потоки воды волокли стволы деревьев и разные щепки. Сколько это будет продолжаться? Час? Два? Три? За это время тело Тила унесет далеко по каньону.

Фаллон осторожно подходил к краю, опасаясь трещин. Когда он был уже совсем близко, с противоположного берега оторвался огромный кусок породы и рухнул в поток.

Обвязавшись веревкой, другой ее конец он прикрепил к седлу своей лошади и, чуть дыша, спустился к месту, где должен был находиться Тил.

Под собой Фаллон увидел побледневшую от напряжения руку Тила, вцепившуюся в расщелину, другой рукой тот ухватился за край скалы.

Тила спас этот небольшой выступ, смягчив поток обрушившейся на него воды. В тот самый миг, когда Фаллон заметил его руку, пальцы Тила начали медленно разжиматься. Фаллон уперся коленом в стену и, потянувшись, схватил Тила за запястье, другой рукой бросил ему конец веревки. Он, правда, промахнулся, но Тил был человеком опытным. Ему уже приходилось бороться за жизнь, и сейчас он тоже не собирался сдаваться. Подтянувшись, он ухватился за веревку и влез в петлю.

В этот момент он всей своей тяжестью повис на руке Фаллона, тот почувствовал, что не выдержит и вот-вот выпустит веревку, но Тил вовремя снова вцепился в выступ. Напрягшись, Фаллон стал подтягивать его к себе. Дождь хлестал по лицам, вода в реке поднималась все выше и выше, оба они уже наполовину были в мутном потоке. Неожиданно одно из несущихся в потоке бревен с силой ударило Фаллона в бок; вскрикнув от боли, он разжал руки, и оба повисли на веревке. Под их тяжестью лошадь отступила немного назад, и они вновь погрузились в воду. Фаллон не сомневался в своей лошади: она будет их держать, пока не рухнет без сил. Болтаясь в петле, они лихорадочно пытались найти выход.

— Она долго не выдержит! — закричал Тил в ухо Фаллону.

Он и сам это понимал. Справа от себя Макон заметил небольшой выступ. Потянувшись, он оперся на него ногой, лошадь, чувствуя неожиданную слабину, сделала несколько шагов вперед и, будто понимая, что от нее требуется, постаралась пройти еще немного.

Они одновременно ухватились за край карьера, лошадь продолжала идти вперед и вскоре вытащила их на берег.

Тил встал на ноги и усмехнулся:

— Не самая подходящая ночь для конной прогулки!

Фаллон подошёл к своей лошади.

— Неплохо бы сейчас горячего кофе, — сказал он.

— К черту! — ответил Тил. — После такой переделки не грех и напиться.

С рассветом они въехали в город, грязные и измученные, но веселые. Дамон подметал дорожку возле своей лавки, он с удивлением уставился на них.

— Что случилось? — спросил он.

Тил не любил говорить намеками. Он прямо выложил все, что произошло.

— Мы чуть не потеряли весь скот, — закончил он. — А там и твоих восемь или девять голов.

— Я не понимаю… — сказал Дамон. — Ал не мог…

— Он был пьян, — вмешался Петер Шойер, поселившийся в городе совсем недавно. — Я встал, чтобы закрыть окно, и видел, как он ехал по улице. Наверняка он спит в конюшне.

Ал Дамон медленно просыпался. Первое, что он почувствовал, — это запах свежего сена; открыв глаза, он обнаружил, что лежит в сарае, который служил одновременно и конюшней.

Он сел, озираясь. Голова гудела, во рту был ужасный привкус. Его револьвер выпал из кобуры и валялся рядом.

Солнце стояло уже высоко. Все давно проснулись; петухи откукарекали, только курицы кудахтали, сидя на насесте.

Ал с трудом доплелся до двери.

Его лошади нигде не было… Он выглянул на улицу и сощурился от слепящего солнца. Надо найти лошадь и выгнать скот. Отец…

Но лошади не было ни в конюшне, ни на улице. Подтянув ремень и надев шляпу, он решительно направился к лавке.

— Где моя лошадь? -возмутился он. — Кто-то взял ее?

Отец едва взглянул на него.

— Лошадь, которую ты называешь своей, — сказал он холодно, — принадлежит Блайну, и на ней уехал Джим Блайн. К тому же он теперь пасет стадо вместо тебя.

Внутри Ала закипало бешенство, но отец продолжал:

— Ты был пьян, — резко сказал он, — пьян как свинья, даже уснул в конюшне. Если бы не Тил и Фаллон, прошлой ночью мы бы лишились всего, и виной тому был бы только ты.

— Что случилось?

Джошуа Тил не отличался красноречием, но всем и так было ясно, что случилось ночью. Дамон пересказал сыну, что знал.

— Где ты взял виски? — требовательно спросил Дамон. — Бреннан тебе его не продавал.

— Это не твое дело!

Дамон побледнел.

— Не смей так со мной разговаривать! — Он вышел из-за прилавка. — Мне уже давно не нравится твое поведение. Спрячь свой револьвер! Теперь ты каждое утро будешь вставать на рассвете и помогать мне в лавке.

— И не подумаю! — закричал Ал. — Я не ребенок! И буду делать, что захочу!

Он выскочил из лавки.

Из кузницы доносились удары молота по наковальне, и сначала Ал направился туда. Но потом передумал. Блайн был даже хуже, чем отец. С ним бесполезно разговаривать.

В кармане еще гремело несколько серебряных долларов, и он вернулся к бару, но заколебался… там мог быть Фаллон. В это время он обычно завтракал, а Алу совсем не хотелось с ним встречаться. Во всяком случае, сейчас.

Теперь Фаллон стал героем, знаменитым человеком. Он спас стадо. Ал и сам мог это сделать. Что здесь такого? Подумаешь, отогнал его подальше от воды.

Он стоял посредине улицы, голова гудела. Домой он идти не мог, боялся показаться на глаза матери. Лошадь у него отобрали.

Без нее он даже не мог съездить к Беллоузу. Да и как теперь объяснишь Беллоузу, что у него, почти что члена банды, какой-то сосунок увел лошадь? Это бесило его больше всего.

Ал медленно брел по улице; далеко внизу, в долине, он заметил одинокого всадника, едущего вдоль берега. Это был Фаллон. Такой лошади не было больше ни у кого.

Ал Дамон развернулся и отправился назад к бару «Янки». За стойкой Бреннан курил свою утреннюю сигару.

— Как насчет кофе? — спросил Ал. — И яичницы?

Бреннан молча наполнил чашку из кофейника.

— Яичницы нет, — произнес он, передавая чашку с кофе через стойку. — Слишком трудно здесь достать яйца.

Алу хотелось сказать что-нибудь резкое, но он промолчал, чувствуя, что Бреннан не обратит на это никакого внимания.

Немного погодя, он выдавил:

— Они ненавидят меня лишь за то, что я немного выпил. Какого черта, я же ничего такого не делал.

Бреннан вынул сигару изо рта, задумчиво поглядел на пепел и сунул ее обратно, уставившись в окно.

— Ничего же не случилось, — оправдывался Ал. — Со стадом все в порядке. Все равно эта чертова плотина не выдержала бы напора.

Бреннан взял кружку и подошел к кофейнику. Скоро придет Фаллон, и он хотел его встретить.

Фаллон был для него загадкой. Что он за человек? События прошлой ночи ничего не добавили к тому, что он знал и так. Он видел, что Фаллон — мужественный человек, способный на такие поступки. Бреннана интересовало другое. У Макона были какие-то свои мысли, соображения, планы, которыми он не торопился делиться.

— Этот Фаллон, — заключил Ал, — надоел мне! Он носит револьвер, но не сделал на нем ни одной зарубки.

Бреннан вновь вынул сигару изо рта, на этот раз быстро и зло. Пепел упал на стойку, он смахнул его вниз. Гнев Бреннана готов был вырваться наружу, но он подавил его. Конечно, можно не обращать на этого юнца внимания, но сказанные им слова задели Бреннана. И он сказал:

— Может, у него и нет зарубок на револьвере, но все равно он лучше других!

— Черта с два! — выпалил Ал. -Танди Херрен лучше! На его револьвере шестнадцать зарубок!

Бреннан попробовал кофе. Он оказался слишком слабым. Джон поставил чашку и затушил сигару. Что-то встревожило его. Он кинул взгляд на Ала, потом на улицу. Что еще выкинет этот сопляк?

— Сомневаюсь, — невозмутимо сказал Бреннан. — Танди неплохо стреляет, это правда, но он никогда не делал отметок на револьвере.

— Много вы знаете! — усмехнулся Ал. — Я сам видел!

Внезапно он понял, что сказал лишнее. Торопливо допив кофе, он бросил:

— Пойду к отцу! — И выскочил на улицу.

На улице ярко светило солнце, на мгновение Ал остановился, размышляя о своем промахе. Скорее всего Бреннан решит, что он видел Танди, когда ехал на Запад. Откуда он узнает, где это было на самом деле?

Бредя по улице, Ал понимал, что должен помириться с отцом, но ему совсем не хотелось этого делать. Сначала он пойдет к матери, а потом подумает, где достать лошадь.

Макон Фаллон неторопливо ехал вдоль берега. Он очень устал, но солнце приятно грело, воздух был свеж и чист. Теперь у него есть вода. Много воды, конечно, прорвалось через плотину, но немало разлилось и по равнине. Жаркое солнце выпарит лишнюю влагу, но большая часть воды к тому времени успеет впитаться в землю и даст семенам прорасти. Они посадили лук, картофель, морковь, а несколько акров земли засеяли пшеницей. Повернувшись в седле, Фаллон оглянулся на город. В ярком солнечном свете он выглядел как на книжной картинке. Если приложить еще немного усилий, город превратится в один из лучших.

Пора бы уже и уезжать. Теперь нужен хороший и богатый клиент, которому можно продать права.

Он беспокоился, время шло, каждый день мог объявиться кто-нибудь, кто бывал в Буел-Блаффе. Могли появиться и его преследователи из Семи Сосен.

Не доезжая до пасущегося стада, Фаллон повернул к городу, чтобы не встречаться с Джимом Блайном, но парень заметил его и подъехал сам.

— Отец рассказал мне, что произошло прошлой ночью, — начал Джим. — Вы могли погибнуть.

— Человеку не уйти от своей судьбы.

— В стаде не было ваших животных, — заметил Джим. — Другое дело Тил. Он многое потерял бы.

— Я не справился бы без него, — сказал Фаллон. — Он смелый человек.

Они еще немного поговорили о животных, пастбище и воде, которую Фаллон отвел в долину, потом Макон повернул к холмам, рассчитывая подстрелить оленя. Он поехал на север и вскоре обнаружил, что забрался довольно далеко. Прежде он никогда сюда не заезжал и, выискивая следы оленя, наткнулся на остатки костра.

И ночью, и днем человек мог близко подъехать к этой расщелине и не заметить ее, костер отсюда тоже не виден. Если здесь и были какие-нибудь следы, их смыл ливень.

Фаллон слез с лошади и осмотрел кострище. Дождь перемешал пепел, но еще остались несгоревшие головешки. Присев на корточки, Фаллон разгреб их. Под ними был пепел с песком, а под ним еще пепел и обгоревшие ветки. Кострище уже засыпали песком, а позже снова разводили костер на том же месте.

Кто-то приходил сюда, и не раз… Зачем? Поблизости не было ни воды, ни травы для лошадей, лишь чахлые кустики — место неудобное для стоянки, но удобное для убежища.

Вскочив в седло, Фаллон выехал из расщелины и вскоре наткнулся на тропу, обнаруженную накануне Алом Дамоном.

Фаллон лучше Ала разбирался в таких вещах, он сразу узнал старую индейскую тропу.

Она была узкой, не больше шести дюймов шириной; обычно индейцы ходят след в след. Если это индейская тропа, то она куда-то ведет… к воде или пище.

Тропа пропадала и появлялась снова. Доехав до обломка скалы он заметил под ней след лошади.

Проехав чуть дальше, Фаллон уловил какой-то отблеск, а приблизившись, увидел пустую бутылку из-под виски.

Вчера ночью Ал Дамон был пьян. Бреннан ему виски не продавал, к тому же он никогда не продавал его в бутылках.

Может, это Ал Дамон встречался с кем-нибудь в той расщелине? Или он случайно, как и Фаллон, наткнулся на это место? Неизвестно, что он там делал… Хотя должен был присматривать за стадом.

Фаллон отправился дальше по тропинке, внимательно вглядываясь в землю. Через полчаса он понял, что забирается все глубже и глубже в горы. Он спустился в огромную расщелину с гладкими, отвесными стенами, невидимую ни с равнины, ни с места, где было кострище, — она скрывалась за выступом скалы.

Здесь было жарко и безветренно. Фаллон упрямо двигался дальше. Пейзаж постепенно менялся, появились сосны, растительность стала богаче.

Пора было возвращаться, но тропа влекла его все дальше. Она петляла среди гор и вдруг резко ушла вниз, в узкую расщелину, дно которой скрывалось в тени нависших утесов. Похолодало. Фаллон почувствовал близость воды и вскоре действительно увидел каменный бассейн футов пятьдесят в ширину, из которого тонкой струйкой сочилась драгоценная влага. Сюда никогда не проникал солнечный свет. Здесь встречались едва заметные следы овец, но не было следов лошадей, коров или людей.

Одна из стен хранила индейские знаки. Фаллон внимательно рассматривал их, пытаясь уловить смысл. Возможно, это было обращение к богу охоты.

Он напоил лошадь и отправился дальше, пока неожиданно перед ним не возник широкий луг, покрытый травой. Он был около двух миль в ширину и трех в длину. В центре протекал небольшой ручей. Со всех сторон его окружали горы, но на севере виднелся какой-то проход, похоже ведущий в каньон, тянувшийся до Красной Лошади.

Неожиданно по гравию пробежал сурок, Фаллон резко повернул голову, его рука автоматически потянулась к револьверу. Он увидел, как маленький зверек исчез среди камней.

Фаллон уже собирался повернуть назад, когда заметил, что тропа, по которой он приехал, свернула влево, и если бы не сурок, Фаллон не обратил бы на это внимания. Она поднималась все выше и выше среди утесов, окружающих долину.

Видно было только небольшую ее часть; приглядевшись, Макон обнаружил пролом в скале.

Спрыгнув с лошади, он взял винчестер и полез по скале вверх. За проломом начиналась дорога, по которой могла проехать лошадь. Она влекла его, но было уже поздно, а он находился далеко от города.

Он спустился вниз и направился к каньону, думая, что он тянется до самого города.

Неожиданно из ущелья, которого Фаллон до сих пор не видел, появился всадник. Потом еще один и еще. Их было пять или шесть.

Юты…

Макон Фаллон потрепал гриву своей лошади.

— Готовься… наверное, тебе придется потрудиться.

Он двинулся вперед, держа винчестер в правой руке и делая вид, что не смотрит по сторонам.

Сколько еще? Полмили? Будто проснувшись, дунул слабый ветерок.

Всадники приближались.

— Вперед, малышка, — спокойно приказал Фаллон, и лошадь понеслась. Он мчался к вершине треугольной долины, по сторонам которой находились индейцы.

Во рту у него пересохло, он облизнул губы.

Индейцы все приближались… они уже были почти на расстоянии ружейного выстрела. Его лошадь много прошла сегодня, но у нее еще достаточно сил.

Сколько теперь? Наверное, чуть больше четверти мили.

— Ну давай, милая!

Лошадь неслась во весь опор, впереди замаячил вход в каньон. Но индейцы настигали, стараясь отрезать ему дорогу.

Один из них был совсем близко… Фаллон нажал на спусковой крючок, эхо от выстрела прокатилось по ущелью. Индейцы закричали и погнали лошадей. Он посмотрел направо, налево, они были совсем близко.

Перед ним распахнулся вход в каньон, около тридцати ярдов в ширину. Кругом валялись камни, и Фаллон придержал лошадь.

— Мы уйдем, малышка, — пробормотал он, выбирая дорогу.

Всего в пятидесяти футах позади появился индеец. Макон вскинул винчестер и выстрелил в его лошадь, потом он выстрелил в другого, который собирался было повернуть назад.

Фаллон перезарядил винтовку и ждал.

Он снова оглянулся. У входа в каньон стояла индейская лошадь. Ют растянулся у ее ног, песок под ним потемнел от крови.

Больше в долине никого не было, только ветер слабо шевелил траву.