— Есть там городок, — сказал Шэдоу, — ну, на худой конец может сойти за городок…

— Флэган про этот городок ничего не знает. Когда он смылся, он был голый, в чем мать родила, и бежал так, что сердце наружу выскакивало, но, насколько я знаю Флэгана, он подастся в горы. Там всегда найдется местечко, где спрятаться, и больше возможностей добыть еду.

— Тем не менее он, может статься, найдет какие-нибудь следы, и если пойдет по ним, то рано или поздно выйдет на какой-нибудь лагерь золотоискателей или ранчо.

— Ранчо?

— Люди едут сюда. Некий Данн оформил заявку на обширные пастбища и понемногу перегоняет туда скот. — Шэдоу объехал дерево и придержал лошадь, чтобы Галлоуэй поравнялся с ним. — Есть там и другие,

— Места на всех хватит.

— Если послушать Даннов, так не хватит. Противная компания. Из Канзаса.

Под копытами коней лежала заброшенная, поросшая травой тропа. Она вилась среди скал и валунов, следуя рельефу местности. Там, где она проходила под деревьями, было тенисто и тихо. Время от времени они останавливались, чтобы дать лошадям перевести дух, — высота здесь была большая.

— Я говорил с одним стариком из племени юта, — заметил Шэдоу, — и показал ему рисунок замка, где я родился. Он сказал, что далеко в горах есть замки побольше.

— Замки?

— Он сказал: «Большие дома, больше, чем дюжина самых больших домов, какие я когда-нибудь видел, больше, чем два раза столько», — так он утверждал.

— Вы ему не верьте. Где-где, но только не в этой стране. Он, по-видимому, просто рассказывал вам сказки.

— Может быть. Через несколько часов они спустились с месы в широкую, поросшую травой долину. И почти сразу заметили следы. Здесь проехала дюжина всадников на подкованных лошадях, и не слишком давно.

Ник Шэдоу натянул поводья и внимательно осмотрел следы. Потом посмотрел на север, куда они вели.

— Кто-то из команды Данна, о которой я говорил, — сказал он. — Держитесь от них подальше, Сакетт. От этих ребят добра не жди.

— Вряд ли я с ними столкнусь, — ответил Галлоуэй. Тем временем они въехали на гребень, и он показал на запад:

— Что это там за река?

— Манкос. А сразу за ней — Меса-Верде. Как раз те места, где, по словам старика индейца, можно найти замки. Когда-нибудь я туда выберусь и погляжу.

Чуть позже Шэдоу добавил:

— Лучше вам не слишком надеяться. Шансов у вашего брата немного.

— Он — человек крепкий. И в переплетах бывал. Ему не раз прищемляло хвост. Я уверен — он продолжает путь и, так или иначе, сумеет сохранить себе жизнь, пока мы его не найдем. Не важно, сколько это продлится. А мы будем искать… Ни один Сакетт не бросит другого в беде. По крайней мере, ни один Сакетт из наших краев.

Они повернули на восток, и с правой стороны, чуть-позади того места, откуда они приехали, поднялись высокие горы, крутые пики; их зазубренные склоны, испещренные полосами снега, были покрыты лесом почти до вершин. Они ехали с оглядкой, потому что знали: вокруг — страна ютов. И потому что здесь были Данны.

— Я никого из них пока не встречал, — сказал Шэдоу, — но они успели заслужить репутацию опасной компании. Рокер Данн с год назад убил человека неподалеку от Пагос-Спрингса и, говорят, двоих в Канзасе, еще до того, как Данны подались на Запад. Поговаривали, что некоторые из них работали с Куонтриллом, пока не перебрались в этот городок…

— А где он находится?

— К югу от нас. Точнее, к юго-востоку. Он расположен возле самой реки Ла-Платы. Его назвали Шалако, по имени одного из качиносов.

Галлоуэй думал о Флэгане. Где-то далеко в этих горах он борется за жизнь… если он еще жив. Без оружия, в суровых пустынных местах, где люди, которых он может встретить, скорее всего окажутся врагами, — тут его шансы выжить зависят только от него самого и его энергии.

Они выросли вместе, не раз вместе рисковали, вместе работали, вместе бились за жизнь, и потому никто не мог бы знать другого человека так, как Галлоуэй знал Флэгана. Он знал, что будет делать Флэган, чтобы уцелеть, потому что знал, что делал бы на его месте сам.

И знал, что это будет нелегко.

Флэгану придется драться за каждый кусок пищи, рисковать, хитрить, обманывая смерть… И, прокладывая себе путь на север по таким местам, где можно как-то выжить, медленно продвигаться туда, куда они направлялись сейчас.

* * *

Городок Шалако раскинулся на равнине, на живописном фоне деревьев и вздыбленных гор. Равнина была зеленая, испещренная кое-где зарослями карликового дуба, а сама столица края состояла из трех зданий, двух коротких полосок дощатого тротуара, одной бревенчатой хижины, одной землянки и нескольких надворных строений очевидного назначения.

— Ну, ты гляди! — заметил Ник Шэдоу. — Здесь воочию видно, как быстро развивается страна! Я был здесь всего несколько месяцев назад, а с тех пор город разросся на целую треть. Кто-то выстроил сарай.

— Судя по виду, это платная конюшня.

— Н-ну, так чего ж вам еще надо? Салун, универсальный магазин и платная конюшня. Хватит для любого города.

— И, похоже, народ есть в городе, — отметил Сакетт. — Четыре, даже пять лошадей перед салуном, легкая повозка возле лавки. Бизнес процветает.

— Точно. Край совсем не узнать… — согласился Шэдоу. — Год-другой назад можно было по этим местам проскакать сотню миль и не увидеть никого — да что там увидеть, даже не услышать никого, разве что индеец в тебя выстрелит. А теперь — вы только поглядите! Да тут шагу не ступишь, не споткнувшись о человека…

Они остановились возле салуна, и Шэдоу заметил:

— Между прочим, клеймо видите — «качающееся Д»?.. Ранчо Данна.

Они слезли с лошадей и отряхнули пыль с одежды. Двое высоких мужчин. Ник Шэдоу, человек светский, образованный, утонченный и аккуратный… Даже после долгого путешествия верхом по пыльной дороге он не утратил изысканности. И Галлоуэй Сакетт, в куртке из оленьей кожи, темно-синей рубашке, чепсах «двустволка" с бахромой по швам и в сапогах. На голове — черная шляпа с плоской тульей. Револьвер подвязан внизу, на поясе — нож Боуи. Не столь очевидным был тот факт, что у него имелся и еще один нож — «арканзасская зубочистка" с длинным, тонким лезвием. Он был привязан на спине под рубашкой, между лопатками, так, чтобы можно было легко схватиться за рукоятку, сунув руку за ворот рубашки. Это был нож работы Жестянщика…

Они привязали лошадей, пересекли тротуар и вошли в салун. Над входом высился фронтон, за которым скрывалась островерхая крыша, зато внутри потолка не было, просто толстые голые балки над головой.

В салуне имелась длинная стойка, дюжина столиков и стулья. Хозяин, широколицый человек с соломенно-желтыми волосами и мощными руками, опирался на стойку локтями. В конце стойки сидел жилистый старик с худощавым лицом и выступающими скулами, весь затянутый в оленью кожу.

За одним из столов расположились три человека, явно ковбои.

— Ржаного, — сказал Шэдоу, — на двоих.

Хозяин, не меняя позы, опустил руку под стойку и вытащил бутылку и два стакана. Поставил стаканы на стойку, налил — и все одной левой рукой.

Галлоуэй задумчиво глянул на него, и в уголках глаз появились морщинки.

— Хорошие тут места, — сказал он, обращаясь к Шэдоу. — Теперь я вижу, почему Теллу здесь понравилось.

— Теллу? — спросил бармен. — Вы, случаем, не Телла Сакетта имели в виду?

— Его, — ответил Галлоуэй. — А вы что, знаете его?

— Конечно… и, кстати, с самой лучшей стороны. Так вы говорите, он бывал в этих местах?

— Несколько лет назад. Собственно, Тайлер тоже проезжал здесь как-то. Он снялся с места и ездил по всей стране, пока не женился. А его папаша побывал здесь задолго до этого, где-то в сороковом…

Один из троих, сидевших за столом, задиристого вида парень с кудрявыми волосами, примерно того же возраста, что и Галлоуэй, резко повернулся.

— Говорите, был здесь в сороковом? Тогда здесь еще никого не было!

— Мой дядя, — сказал Галлоуэй, — жил в горах. Он пришел сюда с севера вместе с несколькими другими трапперами — они охотились на бобров, пушнину добывали. Он нам подробно рассказывал об этих краях.

— А если уж обратиться к фактам, — заметил Шэдоу, — то многие бывали здесь и раньше. Ривера — так тот еще сто лет назад, а отец Эскаланте проезжал как раз по этим местам, когда искал путь в Монтерей, что в Калифорнии…

Парень сердито нахмурился.

— Никогда про таких не слышал. Я этому не верю.

— Ваше право, — сказал Шэдоу. — Я понимаю, что образование с трудом пробивает себе дорогу в эту часть страны.

Молодой человек, который уже повернулся было к своему столу, при этих словах резко вскинулся:

— Вы что имеете а виду? Вы хотите сказать, что я не получил образования?

Ник Шэдоу улыбнулся.

— Ни в коем случае. Я предположил, что вы достаточно просвещенный молодой человек, а вы предположили, что я ошибаюсь относительно Риверы и Эскаланте. Нет сомнения, что мы оба ошиблись.

Шэдоу повернулся к нему спиной, а Галлоуэй обратился к бармену, который пытался скрыть усмешку:

— Я ищу своего брата. Он убежал от апачей, которые поймали его южнее этих мест, и, полагаю, направился в горы. Он, должно быть, в очень плохом состоянии. Вы не слышали ничего о таком человеке?

— Нет. А я бы услышал, уверен. Тут не так-то много людей. Есть тут команда Данна, вы с ними только что разговаривали… есть еще Льют Питчер… у него хозяйство в двух милях отсюда, на холмах за рекой.

— Если он объявится, вы ему помогите. Ручаюсь, что заплачу за все, что ему понадобится.

Кудрявый парень обернулся. Он понимал, что из него сделали дурака, и злился все больше.

— А кто за тебя поручится? Галлоуэй Сакетт улыбнулся.

— Я сам. Я думаю, этого достаточно.

— А я так не думаю, — сказал кудрявый. — Я вовсе не думаю, что этого достаточно!

— Для меня — достаточно, — спокойно сказал хозяин салуна. — Сакетты — фамилия уважаемая. — А потом добавил: — На твоем месте, Кудряш, я бы покончил с этой темой.

Кудряш Данн поднялся на ноги.

— Но ты не на моем месте, а у меня фамилия Сакетт никакого уважения не вызывает! — И уперся взглядом в Галлоуэя: — Ну, может, захочешь сделать из этого какие-нибудь выводы?

Галлоуэй усмехнулся.

— Когда захочу, ты об этом узнаешь раньше всех. — И повернулся к Шэдоу: — Едем?

Они направились к дверям, а Кудряш Данн закричал им вслед:

— Если вы подумываете о земле в этих краях, так лучше передумайте. Тут — страна Даннов! Галлоуэй повернулся:

— А ты, значит, Данн?

— Да! Можешь на всех углах это орать!

— Ну, спасибо, что разрешил. Прямо сейчас и начну. — Он вышел, толкнув дверцу, и она закачалась за ним.

Они зашли в лавку на другой стороне улицы и купили необходимые припасы. Владельцем лавки был тоненький молодой человек, подвижный, словоохотливый и приветливый, которого звали Джонни Кайз.

— Это мое первое собственное дело, — с улыбкой пояснил он. — Отец считает, что я для бизнеса еще слабоват, но все же предложил мне помощь для начала. Ну, у меня было кое-что накоплено, а остальное я взял в долг от своего собственного имени. Я рассчитываю добиться успеха без его помощи. Вы не подумайте, — добавил он, — что между нами кошка пробежала, ничего подобного. Просто я хочу пробиться своими силами, без его помощи. — И снова улыбнулся: — Единственное, что мне нужно, — это побольше покупателей.

— Мы переезжаем в эти края, — сказал Галлоуэй. — Собираемся разводить здесь скот.

Джонни Кайз бросил на него быстрый взгляд.

— А с Даннами вы об этом говорили? Они утверждают, что эти места принадлежат им.

— Мы только что познакомились в салуне с Кудряшом, — сухо сказал Галлоуэй. — Он вроде как наталкивал нас на мысль, что они рассчитывают, что мы сюда не сунемся, а мы вроде как оставили его с мыслью, что рассчитываем остаться здесь. Галлоуэй рассказал о Флэгане и добавил:

— Если он тут покажется, дайте ему все, что попросит. С оплатой будет все в порядке.

Этим вечером они разбили лагерь в ложбинке, протянувшейся вдоль стремительных вод Ла-Платы.

Расстелили одеяла. Галлоуэй стянул сапоги и заботливо поставил рядом с собой, под рукой.

— Я глубоко благодарен, Ник, что вы поехали со мной.

— А я люблю ездить по неосвоенным местам. Наверное, это у меня в крови.

— Но вы ведь родились в замке, и все такое… Мне как-то представлялось, что вам лучше подходит большой город.

— Это был не мой замок, Сакетт. Замок и титул принадлежали моему отцу. А моя мать была дочерью младшего сына, который ушел в море, потерял ногу в морском сражении, вернулся, осел и начал столярничать… У моего отца было два законных сына, ничуть не походивших на него ни внешностью, ни поступками. А я был его копией. Как-то его жена встретила меня за городом, когда я тренировал лошадь для одного человека. И попросила, чтобы я покинул страну. Моя матушка к тому времени упокоилась, столярное дело меня не влекло, а эта женщина мне объяснила, что я слишком похож лицом на ее мужа, чтобы обошлось без разговоров и сплетен. Она сказала, что любит своего мужа, и пообещала выделить мне приличную сумму денег, если я уберусь с глаз долой… Ну, именно о таком я и мечтал, хотя сомнительно, чтобы у меня это получилось своими силами. Я учился в хороших школах, но вкуса к бизнесу не приобрел. Короче, я поблагодарил ее, взял деньги и уехал в Америку… Я об этом никогда никому не рассказывал прежде и, вероятно, больше никогда никому не расскажу…

— А что ваш дед?

— Он не мог перенести мой отъезд, хотя на моем месте сам поступил бы точно так же. Я бы там ничего не добился в жизни, если не считать горестей… Я писал ему, посылал деньги, когда были. Он умер несколько лет назад. Графиня написала мне, пыталась объясниться и спрашивала, не хочу ли я вернуться. Один из ее сыновей погиб, его лошадь сбросила. Второй попал в неприятную историю и покинул страну, а третий был… нездоровым человеком.

— Вы могли бы вернуться.

Шэдоу кивнул.

— Она писала, что отец готов признать меня своим законным сыном, так что я мог бы стать наследником. Но меня больше не влечет к этому, Сакетт. Теперь моя страна здесь. А кроме того, как-то на Востоке были у меня неприятности. Небольшая стычка в Миссури, со стрельбой и трупом… Его семья занимает видное положение, и им хотелось бы меня разыскать…

Какое-то время оба молчали. Шэдоу курил в тишине, потом отложил трубку и закутался в одеяла.

— Сакетт, — сказал он вдруг, — если вы своими глазами не увидите здешние горы, то просто но поверите. Другой такой фантастической красоты в мире нет. Пики, похожие на башни, долины, которых никогда не видел глаз белого человека, и реки, текущие Бог знает откуда. Я видел Альпы и Пиренеи, но нигде нет ничего похожего на эти горы.

Галлоуэй не отозвался. Где-то в этих фантастических прекрасных горах, может, всего в нескольких милях отсюда, Флэган сражается за свою жизнь, за само существование свое… Он не спеша начал продумывать все сначала, пытаясь мысленно восстановить картину событий…

Флэган — отличный бегун, он всегда сохранял великолепную форму. Он, вероятно, сделал хороший рывок, изрядно оторвался от преследователей, так что им пришлось бы крепко поднажать, чтобы нагнать его. Хуже, видимо, обстояло с едой, но в горах им часто приходилось обходиться подножным кормом.

Нет, как-нибудь Флэган выживет. Он обязан выжить.