Несколько долгих минут Тредвей стоял не шелохнувшись. Вернувшись наконец в реальность, он услышал необычайно громкое, как ему показалось, тиканье часов.

Он тряхнул головой и еще раз взглянул на клочок коричневой бумаги.

Хопалонг Кэссиди.

Хопалонг Кэссиди здесь, в Качине. Более того: он работает на «Бокс Т». Немыслимо, невероятно, но между тем это факт, в котором Тредвей не сомневался. Мелфорд долгое время жил на ранчо «Тире 20» в Техасе, где управляющим был Билл по прозвищу Хопалонг Кэссиди.

Но как Кэссиди попал сюда? Зачем он приехал?

Тредвей прекрасно понимал: придется теперь пересмотреть все свои планы — ведь Кэссиди всегда на стороне закона, к тому же он очень неглуп и превосходно владеет оружием.

Внезапно по спине полковника пробежали мурашки. Вдруг… а вдруг Кэссиди обнаружил то, что в течение многих лет скрывала чапаредь? Тредвей заставил себя сесть и спокойно все обдумать. Предположим, обнаружил? Никто в городе об этом не знал. Правда, Кэссиди беседовал с Пивеем, но Пивей мертв и предан земле. Да и знал он маловато. Будет ли Кэссиди искать улики? Этого Тредвей не знал.

Но предположим, только предположим, что, покидая место преступления, парни наткнутся на Хопалонга? Предположим, Билл Сакс, или Вин Картер, или кто-либо другой, скрываясь после налета на дилижанс, повстречает Хопалонга? Картер, не колеблясь, попытается убить его, да и остальные поступят так же. Пятеро против Кэссиди, причем один из пятерки — Билл Сакс… Тредвей улыбнулся.

Конечно, все можно устроить, но это означает, что он, Тредвей, должен первым забрать эти деньги, иначе затея теряет смысл. Если добыча останется в руках налетчиков, он может лишиться ее, так как парни преспокойно удерут с деньгами куда-нибудь подальше.

Но если дойдет до стрельбы, размышлял Тредвей, то вполне вероятно, что кто-нибудь из них погибнет. А нельзя ли сделать так, чтобы ни один не выжил? Чем дольше он думал, тем больше эта мысль ему нравилась. Тридцать тысяч больше, чем десять. Что, если залечь с ружьем поблизости от места ограбления?

Ружье было излюбленным оружием полковника; с мальчишеских лет он метко стрелял. Во время стычки никто не поймет, откуда посланы пули. Но если кто-нибудь выживет… Нет, выживших не будет.

Тредвей сжег записку и вернулся к карте. Просидев над ней минут двадцать, он вдруг вскочил, пораженный новой мыслью.

А кто подбросил записку? Кто знал, что ему будет интересно узнать настоящее имя Камерона?

Может, записку подбросил сам Кэссиди? Нет, едва ли… Какой смысл? Тогда кто же?

В сильном беспокойстве он начал расхаживать по комнате. Скоро должны вернуться его люди. Может, это тот человек, который работает с Кэссиди? Тредвей никогда не встречал его, говорят, он женат, прибыл в эти места на фургоне.

Синди Блэр? Нет, мало вероятно. Девушка достаточно умна. Умна и опасна, так как у нее уже появились друзья.

Тоут Браун? Тредвей долго размышлял над такой возможностью, но решил, что и это мало вероятно. Да и не важно, кто подбросил записку, главное — разработать план и осуществить его там, где ему никто не помешает.

Сипапу… Тредвей вспомнил о городе призраков. Это был самый логичный вариант. Отбросив мысли о записке, он принялся обдумывать план действии, Итак, Сипапу станет местом схватки Кэссиди и Сакса.

Выбор был действительно удачным, учитывая, что после налета Сакс с парнями будет уходить именно той дорогой. Нужно заманить туда Кэссиди анонимной запиской.

А Вин Картер люто ненавидит Кэссиди, к тому же всегда держит палец на спусковом крючке — таков уж его характер. Стрельба казалась неизбежной, и Тредвей уже выбрал для себя местечко, откуда можно без помех расстреливать тех, кто уцелеет.

На следующий день Синди Блэр оседлала лошадь, намереваясь самостоятельно поискать ранчо «ПМ». Хопалонгу предстояло работать в зарослях вместе с Ригом и Пайком, так что мужчины не могли ей помешать. Этот момент представлялся удобным, и она решила им воспользоваться.

Риг подробно рассказал ей о своей первой встрече с Хопалонгом Кэссиди. Они встретились как раз в том месте, где по предположениям Рига находилось ранчо «ПМ». Поэтому Синди и поскакала в этом направлении. Вскоре она уже спускалась по тому склону, по которому ехал Хопалонг после выстрела в Тоута Брауна.

Долина была зеленой и цветущей, и это несмотря на засушливый год. Тому причиной, очевидно, воды Пикет-Фок. К тому же здесь протекало несколько ручьев, которые брали начало из родников, расположенных в скалах, за деревьями. Синди достала письмо Пита Мелфорда и, остановившись, осмотрелась. В письме был набросок местности. Некоторые ориентиры совпадали. Браши-Кнолл и Чимни-Батт располагались так, как было нарисовано в письме. И Пикет-Фок пересекала ранчо в месте, указанном на карте.

Она снова взглянула на рисунок.

Слева от нее стояло дерево, в которое ударила молния, — место, также помеченное на карте. Но на этом совпадения оканчивались. Там, где должно было находиться ранчо, росли высокие тополя, а на месте амбаров раскинулась сосновая рощица.

Соснам было лет восемь-девять. Озадаченная, она подъехала к тополю и спустилась с лошади. Затем, осмотревшись, пошла в том направлении, где должны были находиться загоны.

Подняв с земли длинную палку, Синди ткнула ею в землю — раз, другой… Если бы здесь был загон, то ветка легко уходила бы в землю. Она работала упорно, но без намека на успех. И вдруг палка легко ушла в рыхлую почву. Синди, вскрикнув, опустилась на колени. И принялась выгребать землю из круглой ямки. Наконец-то она нашла выбоину — первый ключик к разгадке!

Для работы в зарослях нужно быть не только прекрасным наездником, но и безупречно владеть лассо, иначе ничего не получится. Часто в зарослях не было прогалов, и тогда приходилось продираться сквозь кустарник. Колючки и шипы раздирали одежду, царапали лицо и руки… Адская работа, требующая умения держаться в седле и несгибаемой воли.

— Давай пустим Шепа, — предложил Хопалонг. — Нам надо поскорее закончить. И помни: я ищу коров с клеймом «ПМ».

Хопалонг видел, как Синди уезжала из лагеря, и беспокоился за нее. Он знал, что она прекрасная наездница и к тому же здравомыслящая девушка. Но никакой здравый ум не в силах остановить пулю. Уж он-то прекрасно понимал, с кем они имеют дело. Хопалонг был уверен, что и Сакс, и Тредвей хорошо знали Пита Мелфорда. А Рига пытались убить из-за того, что его присутствие кому-то мешало.

Хопалонг продирался сквозь густые кусты, подгоняя быков к поляне, чтобы накинуть на них лассо. Некоторых животных невозможно было заставить идти в нужном направлении, тогда их крепко привязывали на пару с бизоном Пайка. Спокойный и мудрый, этот мощный бизон хорошо знал, что от него требуется.

Бизон тащил одичавшего быка в загон, и быку, несмотря на бешеное сопротивление, ничего не оставалось делать, как следовать за ним. Дикие быки могли биться насмерть, но бизон был тяжелее, упрямей и к тому же прекрасно понимал, что он делает. В результате бизон почти всегда брал верх.

Благодаря собаке и бизону работать стало легче. Теперь можно было заняться «охотой» и на молодых животных. К вечеру они отловили более шестидесяти голов. И, как обычно, клейменый скот отправили во внешний загон, а неклейменый оставили в дальнем.

На следующий день ковбои забрались далеко на север, и несколько раз Хопалонг оказывался на краю каньона Чимни-Крик, откуда были видны Вавилонские пастбища, раскинувшиеся на высоте шестисот футов.

Каньон был глубокий, дикий и пустынный, и нигде ни намека на тропинку, по которой можно спуститься вниз. Эта непроходимая преграда мешала их продвижению на север. Охваченный внезапным зудом первопроходца, Хопалонг выехал из кустарника и направился по краю каньона на восток.

Проехав несколько миль, он остановился, давая Топперу передышку. Повернувшись в седле, оглянулся и увидел яркую вспышку. Кто-то со склона Браши-Кнолл подавал сигналы при помощи зеркала, сигналы, предназначавшиеся тому, кто находился впереди Хопалонга.

Хопалонг направился к тому месту, где раньше был мост через каньон. Когда он добрался туда, день уже клонился к вечеру, солнце медленно опускалось за горы. Он стоял под прикрытием деревьев, рассматривая на противоположной стороне узкого каньона руины Сипапу.

В городке осталось всего пять неразрушенных построек, скорее всего магазины; правда, один из домов походил на гостиницу. Какое-то время Хопалонг пристально разглядывал вымерший город. Затем, убедившись, что там действительно никого нет, спрыгнул на землю и привязал Топпера у края небольшой поляны, поросшей густой травой.

Кэссиди никогда не расставался с калифорнийским лассо. Во время работы в зарослях он использовал веревку длиной в тридцать пять футов, а лассо было длиной семьдесят пять футов — такими пользовались опытные ковбои. Хопалонг, прихватив лассо, отправился к краю каньона. На противоположной стороне он приметил оставшийся от моста столб, на вид достаточно крепкий. Накинув на него петлю, он затянул ее, а конец веревки привязал к дереву.

Пристегнул ремешки на кобурах с кольтами, чтобы не вывалились. Затем вытянул одну ногу вдоль веревки — так, чтобы она проходила по внутренней стороне ноги, а затем обхватывала внешнюю часть ступни. Вторая нога спускалась вниз для поддержания равновесия. Перебирая руками веревку, Хопалонг перебрался на другую сторону — простейший способ, к которому он прибегал уже не раз.

Хопалонг медленно направился к тропинке. И тут вдруг приметил какое-то движение… Присмотрелся и увидел человека, бесшумно перебегавшего от дерева к дереву. Бородатый, длинноволосый мужчина был облачен в странный наряд из домотканого коричневого полотна; полы его одежд ниспадали до земли подобно мантии. Довершал его костюм широкий сыромятный ремень, сплетенный из множества тонких полосок.

Мужчина молча смотрел на Хопалонга. Палка и нож, висевшие на поясе, были единственным его оружием.

— Вы приезжий? — заговорил наконец бородач.

— Да, — ответил Хопалонг, сразу догадавшийся, что перед ним — один из членов секты, что живет за Вавилонскими пастбищами. — А вы с Вавилонских пастбищ?

— Верно. Значит, вы отлавливаете скот в зарослях? Кто вас нанял?

Хопалонг с любопытством разглядывал сектанта.

— Я работаю по контракту, — ответил он. — А скот принадлежит полковнику Тредвею.

— Собираетесь работать к северу от каньона?

— Еще не думали об этом, — признался Хопалонг. — Пока просто осматриваюсь.

— Мы уже здесь видели одного человека. Он тоже бродил вокруг Сипапу. Мы подумали, что он один из ваших. Нам не нравится, когда люди перебираются на северную сторону каньона. Уже много лет мы живем в полной изоляции, и нам такая жизнь по душе. Наша вера не похожа на другие, и поэтому лучше, если нас оставят в покое.

Хопалонг кивнул.

— Ваша вера меня не касается. Каждый волен делать то, что ему хочется, если только он при этом не покушается на свободу, жизнь и имущество других людей.

— Нам, знаете ли, очень любопытно, — сказал бородач. — В последние дни здесь наблюдается непонятное оживление… И нам приходится быть настороже, — добавил он. — Особенно много суеты у дороги, где проезжает почтовый дилижанс. Оттуда в Сипапу проскакали два человека. Один из них гнал лошадь так, как будто его преследовали. Это-то и странно, ведь погони за ним не было.

Хопалонг насторожился. Сначала человек, обследующий Сипапу, затем еще двое, причем один из них зачем-то гнал лошадь… Уж не замышляется ли налет на дилижанс? Иначе зачем же гнать лошадь от дороги в сторону этого дикого и безлюдного уголка? Возможно, для того, чтобы проверить, сколько времени займет такой путь…

— Всадник пересек Пикет-Фок по главному мосту, — вновь заговорил бородач. — Затем поскакал по дороге к старой балке, а оттуда уже повернул к Сипапу.

— Если вы не возражаете, — сказал Хопалонг, — я поброжу немного по Сипапу. Кстати, а как называется ваша секта?

— У нее нет названия, — ответил бородач, — а друг друга мы называем Братья. Раньше, давным-давно, мы принадлежали к Францисканскому ордену, но потом разошлись с ними во взглядах и вместе со своим пророком Логаном вышли из ордена и основали свою колонию. — Он с сомнением взглянул на Хопалонга. Затем все же спросил: — Вы слыхали о католическом ордене кающихся грешников? Так мы сродни им. — Он едва заметно улыбнулся. — Правда, Братьям не понравилось бы подобное определение, но суть именно такова. Наша вера проста, мы никому не мешаем, обрабатываем свои поля, выращиваем баранов. Живем просто, но в достатке.

— У вас отличная сигнальная система, — с улыбкой заметил Хопалонг.

Бородатый засмеялся.

— А вы наблюдательны. Да, нам приходится пользоваться сигнальной системой. Сначала у нас возникали нелады с индейцами, потом появились бандиты. А теперь мы и вовсе избегаем контактов с внешним миром, поэтому внимательно следим за передвижениями в окрестностях.

Их беседа длилась около часа. В итоге Хопалонг узнал, что в прошлом секта была более открыта внешнему миру. Но когда Братья поняли, что люди в этих местах, особенно те, кто исповедовал другую веру, считали их секту вредной, они покинули Сипапу. Братья вернулись на свои пастбища и прервали связь с внешним миром. Но они знали Пита Мелфорда. Этот старый техасец относился к сектантам дружелюбно и, пожалуй, он был единственным, кто их посещал.

Наконец Брат решил, что ему пора идти.

— Приятно поговорить с человеком, который нас не чурается, — сказал он на прощание. — Таких встретишь не часто. — И таинственный отшельник исчез в кустах у подножия холма.

Хопалонг же направился к руинам Сипапу. Он увидел два каменных дома и один глинобитный; остальные были деревянными. Дерево растрескалось от времени, ставни болтались на ржавых петлях. Три года назад Пит Мелфорд послал отсюда свое письмо. Правда, Сипапу уже тогда почти опустел.

На Вавилонских пастбищах сгущались тени, а Хопалонг все бродил по городу, рассматривая дома. В одном из них на полу валялись обрывки старых газет, разбитый стакан, несколько бутылок и сломанный стул. Потолок частично обвалился.

Зашел он и в салун, где над стойкой бара висело зеркало, как ни странно, без единой трещины. На самой же стойке валялось множество бутылок и были разбросаны пожелтевшие игральные карты. В комнате стояли столы и несколько стульев; неплохо сохранилась печка; рядом даже лежали дрова для растопки.

Шаги Хопалонга гулко разносились по дому. Мельком взглянув на пустой стакан, стоявший на стойке бара, Хопалонг уже двинулся к выходу, как вдруг замер, пораженный увиденным…

Из стакана пили! Причем пили совсем недавно — не прошло и часа! На донышке оставалось немного жидкости!

Им овладели тревожные предчувствия; стоя посередине комнаты, он озирался и прислушивался. Ни единого звука… Он сделал шаг, другой… Под ногами поскрипывали половицы. По безлюдной улице пронесся порыв жаркого ветра: заколыхалась высокая трава, зашелестели листья.

В комнате сгущался мрак. Хопалонг подошел к двери и выглянул наружу. Солнце уже закатилось; вдоль улицы залегли тени. Послышались голоса, распевающие псалмы — голоса с горы. Крыса перебежала улицу. Между поваленных, столбов старого загона проскочил кролик. По Сипапу бродили тени, тени людей, которые когда-то ходили по этим узким улочкам, которые заходили в этот салун, чтобы выпить. Но кто же пил из стакана, оставленного на стойке?

Сумерки все гуще окутывали комнату. И вдруг на гранях стакана блеснул слабый свет, на мгновение выхватив его из полумрака. Рука Кэссиди непроизвольно потянулась к рукоятке кольта. Минуту спустя он вышел на пустынную улицу; он чувствовал: за ним следят. Или, может, ему это только показалось?

Хопалонг медленно вошел в другой дом. И снова — тишина. Но откуда ощущение, что за ним наблюдают? Может, это кто-то из Братьев с Вавилонских пастбищ? Или таинственный всадник, вернувшийся в город мертвых?

Хопалонг шагнул к порогу — и вдруг что-то ударило в дверной косяк прямо над его плечом. И тотчас же в тишине прогремел выстрел. Отпрянув назад, он затаился, ожидая следующего шага противника. Сердце его бешено колотилось. Вокруг опять воцарилась тишина. Он чуть шевельнулся, и тут же прозвучал второй выстрел. А затем третий, четвертый, пятый…

Хопалонг бросился на пол. И тут начался прицельный огонь; его вели с небольшими перерывами.

В поисках укрытия Хопалонг пробрался к дальней стене комнаты. Но пули свистели во всех направлениях, дом простреливался насквозь.

И тут он заметил пролом в полу. С десяток половиц были оторваны, так что можно спрятаться под полом. Хопалонг осторожно спустился. Теперь он находился в относительной безопасности, правда, не мог вести ответный огонь.

Стрельба прекратилась так же внезапно, как и началась, но в дом, похоже, никто не собирался заходить. Выждав еще некоторое время, Хопалонг выбрался наверх и прокрался к двери. Теперь уже совсем стемнело, и призрачная луна изливала свой белый свет на город.

В Сипапу тоже царила тишина. Правда, поскрипывали под ногами половицы, но более — ни звука. Хопалонг вышел из дома и направился к мосту, затем повернул к лесу. Он шел окольными путями к тому столбу, где оставил лассо, К счастью, веревка оказалась на месте.

Облизав пересохшие губы, он наклонился и взялся за лассо. Затем, перебирая веревку руками, начал продвигаться над пропастью. Он не проделал еще и полпути, как вдруг услышал за спиной легкие шаги.