Глава 1

Шестизарядный трофей

Хопалонг Кэссиди наблюдал за осторожными движениями пальцев старого банкира, который сосредоточенно пересчитывал деньги. Как-никак, а пятнадцать тысяч долларов — это же уйма денег, относиться к которой следовало с соответствующим почтением. И глядя на растущую перед стариком горку узких зеленых банкнот, Хопалонг видел совсем иное: для него это были не просто деньги, а еще и их реальное каждодневное выражение — доверенное ему стадо и тяжкий труд. Здесь было все: и холодные ветреные дни с проливными дождями, и неистовые бури со вспышками молний в ночи, и неутомимые пастухи, управляющие стихийным движением стада, и широко разливающиеся реки, и пыль, и изнуряющее жаркое солнце прерий — и, конечно, охотники до чужого добра. Все это — его достояние, несравненно большее, чем просто деньги. Он видел, как на стол ложились месяцы адского труда, а вместе с ними и тот молодой пятнистый вол, который однажды насмерть забодал его лошадь в каньоне Одинокого Дерева; и даже та медлительная кляча, умудрившаяся налететь на веревку Ланки, привязанную к кусту можжевельника, — что и уложило его в кровать со сломанной ногой на целых три недели. Еще он вспомнил того парня из Тойи, который ехал себе во главе табуна и, наверное, был бы и сейчас жив и весел, если бы лошадь под ним не оступилась... В общем, похоронили они все, что от него осталось, а шляпу и ружье отослали брату того парня в Эль-Пасо.

— Ну вот и все... вроде бы. — Банкир наконец вздохнул с облегчением. — Я уверен, Бак чертовски рад тому, что разделался-таки с этим долгом. Не знаю в округе другого такого же — чтобы так тяготился своими обязательствами... Представляю, как долго он отказывал себе почти во всем эти три года — и все ради того, чтобы отдать долг.

— Ага, — кивнул Кэссиди. — Такой уж он — во всем. Сам-то никогда не попросит в долг, но ты ведь знаешь, как вышло с Диком Джорданом. Он ведь, когда получил в наследство ранчо на Западе, сразу и продал Баку все свое стадо вместе с пастбищем. Знал ведь, кому продавать, знал, что Бак единственный здесь порядочный человек, тот, кто вернет все сполна — до последнего цента. Ему здорово тогда повезло. Бак как раз собирался прикупить живности. А тут тебе и скот, и дополнительный выгон. Глупо было бы отказываться... А вообще, если б не это, никогда бы Бак не залез в долги.

— Сам повезешь эти деньги Дику на Запад? — Банкир, с любопытством разглядывавший Кэссиди, перевел взгляд на его волосы, которых уже коснулась седина. — Я ведь знаю: Бак сейчас не может бросить хозяйство, — сказал он наконец.

— Да я деньги и сам могу отдать. По правде сказать, я даже рад такой возможности. Старый Дик — он ведь мой друг, а историю про ранчо и я знаю. Вообще-то ранчо принадлежало его жене. Оно ведь было частью ее наследства.

— Знаю. Я помогал им оформить кое-какие бумаги. Говорят, у них есть дочь?

— Давно ее не видел. Тогда ей было лет четырнадцать — пятнадцать. В то время они жили здесь.

— Послушай... — Банкир повернулся в кресле. — А кто едет вместе с тобой?

— Никто не едет. Я один. Меските опять где-то шляется — как обычно. А Бак никак не сможет оторвать от работы сразу двоих. Да и нечего там вдвоем делать.

— Оно, может быть, конечно... Да вот время сейчас такое — очень уж неспокойное. Я вот получил письмо... От одного знакомого из Мак-Клеллана. Так у него три недели назад обчистили банк. Ну, кассира, конечно, пристукнули, помощнику шерифа тоже досталось... Но он-то хоть жив остался. Снарядили за грабителями погоню, да все без толку.

— Так и не поймали?

— Да уж куда там. Как сквозь землю провалились.

Хопалонг перегнулся через стол и собрал деньги.

— Ладно, мне пора. Бак небось уже заждался. Так что я сейчас в седло — и прямиком на ранчо. А за деньги ты не беспокойся. Я сам их вручу Дику, как договаривались.

Сунув пачки банкнот за пазуху, он потуже затянул ремень, потом поправил револьверы и направился к двери.

Банкир подошел к окну в тот момент, когда Кэссиди переходил через улицу. Старик задумчиво глядел ему вслед — все те же стройные ноги, широкие плечи, узкие бедра и стремительная походка ковбоя. Серебро на револьверах, висевших у пояса, уже изрядно поистерлось, — видно, не раз выручали они своего владельца; сапоги же покрывал толстый слой дорожной пыли. И банкир вдруг поймал себя на мысли: стать бы ему чуть моложе, да и отправиться на Запад — вместе с Хопалонгом.

Но в тот момент, уже совсем было собравшись отойти от окна, он вдруг увидел какого-то человека, до этого праздно стоявшего у стены дома, а теперь медленно последовавшего за Хопалонгом. Если он стоял все это время здесь, у окна, то наверняка видел, как Хопалонг собирал деньги. Банкир помрачнел. Ждать ковбоя будут только к ужину, а если он еще заглянет в салун, то уж выйдет из него никак не раньше, чем через несколько часов... Но Хопалонг мог и сам за себя постоять.

Множество опасностей подстерегало Хопалонга на каждом шагу, преследуя его, словно стая голодных волков, но мало кто рискнул бы помериться силами с этим седеющим стрелком. Нужно непременно сказать Хопалонгу, чтобы тот заглянул к Монагану в тот банк в Мак-Клеллане. Он сам напишет ему об этом в письме.

Когда Хопалонг подошел к дверям салуна, сгущавшиеся сумерки уже размыли очертания домов. Когда он толкнул створки двери, напоминавшие крылья летучей мыши, и оказался в зале, партия в покер была уже в самом разгаре, но игроки за карточным столом старательно избегали его взгляда. Все они хорошо знали друг друга, и игра почти всегда велась честно. А Хопалонг умел просто мастерски вынимать карты из колоды, и этот его талант зачастую весьма дорого обходился остальным участникам игры.

У бара расположились трое, которых Хопалонг видел здесь впервые. Один из них, Хопалонг хорошо его запомнил, шел за ним всю дорогу от банка. Хопалонг исподволь рассматривал компанию, усмехаясь про себя: «Тоже мне, странствующие ковбои! Едут небось из какого-нибудь тараканьего угла».

Путешественники были с ног до головы в пыли, но оружие — начищено, и патроны в патронташе сверкали. Один из них, тот, который шел за ним до салуна, был стройным молодым человеком с правильными чертами лица и глубоким шрамом, пересекавшим подбородок. Когда он взглянул на Кэссиди, тот заметил, что один глаз у парня наполовину закрыт опущенным веком. Сначала Хопалонгу показалось, что парень ему подмигивает, но потом он понял, что ошибся.

Второй из незнакомцев был высоким мужчиной, на лице которого, изборожденном глубокими морщинами, лежала печать жестокости, даже свирепости. Третий путник был совсем еще мальчиком, но, взглянув на него, любой бы тотчас же сказал, что парень уже многое в жизни повидал. Люди такого типа в этом городке были не в диковину, а бродячая жизнь, которую они вели, отнюдь не способствовала смягчению их нравов. Такие бродяги останавливались здесь на время, а потом вновь отправлялись в путь.

— Ну что, Хоппи, завтра уезжаешь? — обратился к нему из-за стойки хозяин заведения. — Джонни говорил, что ты вроде бы направляешься на Запад, в гости к Дику Джордану.

Услышав это, трое чужаков разом, словно по команде, обернулись и уставились на Хопалонга. Хопалонг, заметивший их взгляды, тотчас же понял, что имя Дика Джордана очень хорошо им известно. Только знакомое имя, произнесенное вслух посторонним, может заставить человека так резко обернуться. Затем они снова отвернулись, и «одноглазый» вполголоса заговорил со своими приятелями; казалось, он им что-то объяснял.

— Ну да, — ответил Кэссиди. — Мы купили у него стадо три года назад. А теперь Бак хочет, чтобы я туда съездил! Да я и без того всегда любил там бывать. Наконец-то подышу чистым горным воздухом.

— Говорят, Дик купил там хорошее ранчо.

— Нет, не купил. У него ведь была жена-испанка, а та земля и ранчо издавна принадлежали ее семье. И вот теперь оно досталось им в наследство. Потому они и перебрались туда, дочку тоже с собой забрали. Хорошенькая у них девочка, такая худенькая, с веснушками...

Внезапно один из незнакомцев рассмеялся. Кэссиди бросил на него пытливый взгляд.

— Я слыхал, ты собираешься проведать Дика Джордана, — сказал «одноглазый», нагло уставившись на Хопалонга. — Так вот, я бы на твоем месте отказался от этой затеи. Слишком уж круто обходятся там с приезжими. Местные там не собираются уживаться с чужаками, — ни с одним из них!

— Неужели? — отозвался Хопалонг. — Ну тогда, может, я помогу им побыстрее привыкнуть к нам?

Тут и второй из незнакомцев, высокий, уставился на Хопалонга тяжелым взглядом.

— Ты отправляешься искать своего Дика? — прорычал он. — Что ж, ты наверняка встретишься с ним! Ты непременно попадешь туда, где он сейчас находится!

Он поставил свой стакан на стойку, и вся троица направилась к выходу. У дверей один из них что-то сказал своим дружкам; те громко заржали.

Кэссиди взглянул на хозяина салуна:

— Случайно не знаешь, кто это такие?

— Да просидели здесь сегодня целый день, — ответил тот. — Заказывали только ром. Изрядно нагрузились. Тот, у которого что-то с глазом, ждал еще, пока ему лошадь подкуют. Они направляются куда-то на Запад.

Хопалонг глубоко задумался. А вдруг они знают о том, что он везет с собой деньги? Конечно, они могли быть и простыми ковбоями, странствующими в поисках работы. И все же интуиция ему подсказывала, что с этими парнями не все так просто. Еще немного поразмыслив, Кэссиди пришел к выводу, что, возможно, они задумали его ограбить... А если так, эти трое не станут откладывать свое дело на потом, а скорее всего постараются напасть прямо сейчас, — какой им смысл чего-то дожидаться? Несколько минут Кэссиди обдумывал сложившуюся ситуацию, припоминая расположение зданий на прилегающих к салуну улицах. Затем, попрощавшись с хозяином салуна, пожелал ему доброй ночи и вышел на улицу.

Ступив на тротуар, он сразу же увидел, что у коновязи напротив салуна, за оседланными лошадьми, кто-то стоит. Завидев Хопалонга, человек у коновязи глубоко затянулся сигаретой, огонек которой ярко вспыхнул во тьме. «Так вот он, знак, сигнал... За кого же они меня принимают? За бродягу? Или за деревенского недотепу, впервые оказавшегося в незнакомом городе?» Он не спеша подошел к своему коню и подтянул подпругу, краем глаза наблюдая за незнакомцем.

Было совершенно очевидно, что огонек сигареты могли увидеть только из трех мест, где грабители, вероятно, и устроили засаду: во-первых, из узкого проулка между домами у скобяной лавки; во-вторых, из стойла в начале аллеи; а третьим укромным местом был угол дома на другом конце улицы, — там находилась контора шерифа. Но только круглый дурак мог устроить засаду у стойла, потому что на выезде с аллеи дорогу преграждал загон для лошадей. Ночь была довольно холодной для прогулок на свежем воздухе, так что парень с сигаретой мог торчать у коновязи только с одной целью — подать знак своим дружкам, когда Кэссиди выйдет из салуна. Скорее всего, они решили устроить засаду, чтобы благополучный исход предприятия не зависел от того, в какую сторону направится Хопалонг. Значит, кто-то из них должен был находиться на одном конце улицы, а кто-то — на противоположном. Скорее всего, один из них караулил у скобяной лавки, а другой у конторы шерифа. Наверное, кто-то из них попытается задержать его — а там уж и остальные подоспеют... Хопалонг тихонько рассмеялся. Интересно, размышлял он, этот парень прямо сейчас возьмет его на мушку? Или, может, для начала попросит закурить — чтобы дружки успели подобраться поближе?

Хопалонг потуже затянул подпругу и вставил ногу в стремя, но потом вдруг сделал вид, будто вспомнил что-то важное... Ступив на тротуар, он снова направился к салуну. Ловя на себе изумленные взгляды, быстро пересек зал, словно направлялся в контору. Затем прошел по узкому коридору, ведущему к выходу на задний двор.

Осторожно, стараясь не звенеть шпорами, Хопалонг пробрался к зданию, в котором находилась контора шерифа. Заглянув в узкий проулок между домами, он заметил темные очертания человеческой фигуры. Кто-то там прятался, явно чего-то дожидаясь. Подкравшись сзади к незнакомцу, Хоппи дружелюбно осведомился:

— Кого ждем, приятель?

«Одноглазый» вздрогнул и резко обернулся, потянувшись к револьверу. Хопалонг размахнулся и нанес ему сокрушительный удар в челюсть. Колени «одноглазого» подогнулись, тотчас последовал еще один удар — правый в подбородок. Парень сразу же обмяк и рухнул наземь. Перешагнув через него, Хопалонг притаился за углом дома. Тем временем курильщик, услышав звуки борьбы, сообразил: что-то произошло. Он направился в сторону Хопалонга.

— Эй, Бизко, что там у тебя? — негромко окликнул он приятеля.

— А вот и я, — выходя из-за угла, ухмыльнулся Хопалонг.

Паренек этот хотя и был ушлый, но до Хопалонга явно не дорос. Он нерешительно потянулся к револьверу.

Между тем высокий, самый опытный из троицы, уже понял, что случилось непредвиденное, и, выбравшись из своего укрытия, направился к конторе шерифа. Увидев Хопалонга, он, как и его юный приятель, потянулся к оружию. Ни один из них не уловил того молниеносного движения, каким Хопалонг Кэссиди выхватил револьверы. Прогремели выстрелы. Первую пулю получил высокий, самый опасный из противников. Пуля угодила ему чуть выше начищенной до блеска пряжки. Второй выстрел раздался почти одновременно с первым, — и юнец, покачнувшись, тяжело опустился на колени. Он даже успел выстрелить, но пуля задела лишь рукав рубашки Кэссиди. Выронив оружие, незадачливый стрелок распластался в дорожной пыли. Хопалонг бросился обратно. Но тут раздался стук копыт, заставивший его остановиться. Оглянувшись, он увидел: «одноглазый» Бизко бесследно исчез.

Между тем к месту происшествия подходили любопытные: двое из них склонились над высоким, лежавшим неподалеку от скобяной лавки. Бросив беглый взгляд в ту сторону, Хопалонг подошел ко второму из своих противников и перевернул его на спину.

Мальчишка умирал. Хопалонг осторожно его приподнял. Он не чувствовал ненависти к умирающему, хотя и особой жалости к нему не испытывал. В конце концов парень сам встал на этот путь, и теперь для него настало время уплатить по счету.

Юноша неожиданно открыл глаза и посмотрел на Хопалонга.

— Ловок, сукин сын, — выдохнул он, прерывисто дыша. — А жаль...

— Что вам было нужно? — спросил Кэссиди.

— Деньги. Бизко видел, как ты брал в банке эти поганые бумажки.

— Что с Диком Джорданом? Ты что, знаешь его?

Каждое слово давалось умирающему с огромным трудом. Лишь с третьей попытки парню удалось выдавить:

— Знал... конечно... знал его. Ты... ты только там... не появляйся... Нет шансов. Они ведь... Сопер и Спарр... просто дьяволы!..

— А Джордан жив? У него все в порядке? Что с его семьей? — допытывался Кэссиди, потому что видел: парень уже не жилец на этом свете. Жизнь в нем угасала буквально на глазах. Даже если до него и доходили вопросы Хопалонга, он не мог уже вымолвить ни слова. Мысли уплывали куда-то, контакты с миром медленно рвались.

В призрачном свете, падавшем из желтого прямоугольника окна, Хопалонг заметил, что губы умирающего снова зашевелились.

— Надо же, — прохрипел тот, — она такая... с веснушками...

Он еще раз судорожно втянул в себя воздух и затих.

Вот и все.

Хопалонг поднялся на ноги и перезарядил револьверы.

— А тот, второй, тоже мертв? — спросил он. Хозяин салуна стоял тут же в толпе зевак. В своем неизменном белом фартуке, в котором обычно встречал за стойкой посетителей бара, но в руке сжимал обрез. — Отвечай же, ты что, оглох?! — продолжал Кэссиди. — Я спрашиваю тебя, тот, другой, мертв?

— Да, — бросил кто-то из толпы, — и тот готов. Сразу наповал! В нем две дырки, с монету в полдоллара каждая!

— Но ведь с ними был еще один, — протянул хозяин салуна. — А с ним что?

— Ему удалось удрать. Но выбитая челюсть будет напоминать ему о сегодняшнем вечере.

Кэссиди подошел к своему коню, к своему верному Топперу, вскочил в седло и направил Топпера в сторону ранчо. Что-то он припозднился. И наверняка у Бака Петерса будет много вопросов, ведь ему захочется узнать обо всем случившемся поподробнее.

Потрясающая удача! Строгая Роза не отпускает Бака даже уток пострелять. Но стоит старику учуять запах пороха, как он тут же рвется в бой — остановить его уже невозможно. Эта картинка, которую он нарисовал в своем воображении, развеселила Хопалонга. Конечно, Бак уже далеко не так проворен, как когда-то в молодости, но старик ни за что не желал этого признавать, ни перед кем, а уж тем более — перед Хопалонгом.

Войдя в дом, Хопалонг застал Бака Петерса сидящим за столом. Хопалонг расстегнул рубашку и извлек из-за пазухи пачки денег, выложив их на стол. Бак вытер губы большой салфеткой в красную клеточку и сказал:

— Ну ты и задержался! Я уж начал волноваться.

— О чем тебе беспокоиться, старый ты таракан. И вообще, скажи-ка мне, кто у тебя здесь больше всех пашет? Ведь ты с самого начала знал, что я возьму эти деньги и привезу сюда, а от тебя только и требовалось сидеть и ждать. И дальше заплывать жиром. Роза-то тебя на убой кормит. Погляди на себя, как растолстел!

Щеки Бака густо покраснели.

— Это тебя не касается, — свирепо зашипел он, бросая подозрительные взгляды на Хопалонга. — Что у тебя стряслось? Выкладывай. Я чувствую, что с тобой что-то приключилось.

Плюхнувшись на стул, Кэссиди подцепил вилкой кусок мяса, переложил его в стоящую перед ним тарелку и принял из рук Розы чашку с горячим кофе. Затем он кратко и без эмоций пересказал им все, что произошло с ним этим вечером. Ничего не утаил, кроме того, что имело непосредственное отношение к Дику Джордану. Пока Роза приходила в себя после всего услышанного, а Бак плел какие-то байки про грабителей, пытаясь шутить, Хопалонг унесся куда-то далеко от болтающего Бака и оторопевшей Розы. Мысленно он уже отправился в то путешествие, предпринять которое ему предстояло.

Он рассуждал так: если с Диком и его семьей что-то случилось, то его приезд будет как нельзя более кстати. Ведь Дик Джордан замечательный парень, не без недостатков, конечно, а в общем — суров, но справедлив. Все знали его и как радушного хозяина. Двери его ранчо всегда открыты для гостей, и еще никто и никогда не уезжал от него, не отобедав с гостеприимным хозяином. Когда-то давно Джордан промышлял охотой на бизонов, потом занялся торговлей. Еще мальчишкой он работал у одного торговца скотом где-то на востоке Штатов и в конце концов вновь занялся тем же. Но самым давним и заветным его желанием было собственное ранчо. В скором времени мечта сбылась, он приобрел ранчо «Сэкл Джей», находившееся рядышком с хозяйством Бака Петерса.

Умирая, бандит назвал два имени. Хопалонг вдруг вспомнил об этом.

Как он сказал?.. Кажется, Сопер и Спарр... Точно, так и есть, Спарр!

Хопалонг так резко отодвинул от себя чашку, что кофе даже выплеснулся на блюдце. Бак и Роза молча уставились на него.

— Какая муха тебя укусила? — Бак с беспокойством взглянул на Хопалонга. — Ну-ка, выкладывай, что у тебя на уме?

— А что? — невинно переспросил Хопалонг. — Ты о чем?

— Хватит придуриваться! Ты знаешь, что я имею в виду, — вдруг раздраженно рявкнул Бак. — Я спрашиваю тебя — что там еще было, при этом ограблении! Пусть неудавшемся, но ведь к Джордану это тоже имеет какое-то отношение! Учти, я тебя насквозь вижу. Ты точно размышлял о чем-то, хотя это занятие непривычно для твоей седой башки!

Хопалонг взял свою чашку и аккуратно вылил в нее с блюдца пролитый кофе. Производя эти манипуляции, он старался собраться с мыслями и по возможности взять себя в руки.

— Меските еще не вернулся? — напустив на себя небрежный вид, спросил он.

Бак яростно сверкнул глазами.

— Ты видела, — обратился он к Розе. — Я это знал! Он опять задумал что-то, и это, кроме неприятностей, ничего не принесет. Ошибки быть не может, иначе зачем бы ему спрашивать о Меските.

А Хопалонг, подцепив вилкой еще один кусок мяса, медленно переложил его на свою тарелку, а вокруг еще красиво выложил картофельное пюре.

— Нет, ты только посмотри на него, — возбужденно продолжал Бак, — этот парень в любой компании кого хочешь за пояс заткнет. Посмотри, ведь никто не может сравниться с ним в работе. Кто лучше него переносит все тяготы жизни? А кто более ловко управится даже с никуда не годными лошадьми? Вылитый Джонни когда-то. Может, даже получше будет!

Бак снова перевел взгляд с Розы на Хопалонга.

— И с оружием его не надо учить обращаться. Он такой — абсолютно непредсказуем и готов ко всему. За всю свою жизнь я не встречал никого, столь же готового встрять в любую авантюру!

— Интересно, кто бы это мог быть? — с самым невинным видом поинтересовался Хопалонг.

Тут уж Бак не выдержал, взревев от ярости:

— Да ты это! Ты, вконец обалдевший болван! Вечно ищешь неприятностей! Ну скажи мне, почему другие могут проехать через весь город и спокойно вернуться без приключений... Стоит же тебе где-нибудь появиться, как там сразу что-то случается — неприятности обрушиваются на головы всех, имевших несчастье оказаться рядом с тобой!

— Да ты что? Если имеешь в виду предстоящую поездку, то это обыкновенная прогулка, — соврал Хопалонг. — Конечно, время от времени у Дика Джордана могут возникать определенные трудности. Но ты же знаешь Дика. Я возьму эти твои деньги и доставлю их туда в целости и сохранности.

Пока Хопалонг был занят своей тарелкой, ему в голову пришла еще одна мысль, которая заставила его еще больше разволноваться. И вновь, как удар молнии — зловещее имя Спарра. Конечно, это могло быть просто совпадением. Ведь о том, втором, о Сопере, он вообще никогда не слышал. Но Хопалонгу приходилось знавать одного человека по фамилии Спарр, и это было далеко не то знакомство, которым можно было гордиться.

Когда-то Авери Спарр, как и Дик Джордан, занимался охотой на бизонов. Со временем он сменил род занятий, заняв пост судебного исполнителя в одном из западных городков с дурной репутацией. Но долго на этом месте ему не суждено было удержаться. После резко увеличившегося числа убийств и случаев вооруженных нападений, он был отстранен от должности, и тут же отправился еще дальше на Запад. Из Элсворта — сначала в Абилин, потом в Додж, затем в Огаллалу, после Огаллалы в Симмаррон, и еще дальше в Блумфильд. И везде его появление было отмечено стычками со стрельбой или убийствами. Было установлено, что он совершил несколько вооруженных нападений — его подозревали кое в чем весьма серьезном, к тому же, будучи по натуре человеком угрюмым и готовым в любой момент пустить в ход оружие, Спарр, естественно, не обзавелся друзьями, вот зато врагов нажил предостаточно.

Потом Спарр вдруг куда-то исчез, может, просто выпал из поля зрения. Ходили слухи, что он обитает где-то в районе рудников не то в Неваде, не то в Монтане, а еще болтали, будто Спарру удалось скрыться из Калгари после того, как он убил там полицейского. И если тот умирающий бандит имел в виду именно этого Спарра, то Хопалонг знал его. Этот Спарр был просто безжалостным убийцей.

Хопалонг не мог представить себе, что такой человек мог иметь какое-то отношение к Дику и его ранчо. Дик был не из тех, кого можно запугать чьей бы то ни было кровавой репутацией. Да и ребята из его окружения тоже не робкого десятка, и, возможно, Хопалонг напрасно волновался.

— Самое удачное время для перехода — до заката, — наконец сказал Хопалонг. — Мне ведь придется проехать через довольно суровые места, так что я намерен продвигаться на Запад только днем.

Бак угрюмо посмотрел на своего друга.

— Не стоит ли и мне оседлать коня и отправиться вместе с тобой, — буркнул он, стараясь не смотреть на Розу. — Все же неблизкий путь, Хоппи, да и апачи, заметь, снова могут вырваться из резервации.

Кэссиди усмехнулся.

— Полагаешь, мне нужна нянька? Оставайся-ка здесь и займись своим делом. А я отвезу деньги Дику, побуду там пару деньков, отдохну, а потом мигом обратно. Ты и соскучиться по мне не успеешь, а я уже снова здесь. Хоть как, а мне нужно ехать. Не то совсем закисну — все время на одном месте!

Он поднялся из-за стола, потянулся.

— Спасибо, Роза. Ужин просто замечательный. Жаль, на какое-то время мне придется распрощаться с домашней стряпней.

Он направился к двери, но вдруг резко остановился.

— Послушай, Бак, у тебя не при себе, случайно, письмо от Памелы? Мне бы хотелось взглянуть на него.

В душе у Бака вновь шевельнулось подозрение, и он строго взглянул на Хопалонга.

— Ну, при себе, — сказал Бак. — Вернее, лежит у меня в столе. Сейчас принесу. — Он неуклюже вылез из-за стола и отправился в кабинет. — А зачем оно тебе? Город называется Хорс-Спрингс. Все его знают, там коров разводят.

— Я и сам знаю этот город. Мне уже приходилось там бывать однажды. Я хотел бы просто взглянуть на письмо. Сдается мне, что Памела писала, как мне лучше добраться до них, если я все-таки соберусь.

— Ага, — неохотно согласился Бак, — припоминаю, что-то в этом роде там было.

Наконец найдя письмо, он передал его Хопалонгу. Хопалонг раньше видел это письмо, да ему еще и подробно пересказали его содержание. В тот раз он просто взглянул на него, точнее, бросил беглый взгляд, почти не читая. Теперь же, когда в душе его поднималась волна подозрений, он взглянул па строчки письма совсем другими глазами и вдруг почувствовал, как у него часто забилось сердце, а кровь застучала в висках.

Хопалонг медленно прочитал письмо от первой до последней буквы, а затем вновь вернулся к тому месту, где речь шла непосредственно о нем.

Всего два абзаца, но написаны они были очень странно, казались какими-то неестественно вымученными:

«...Напомните также Хопалонгу о тех играх, которым он обычно учил меня. У нас была одна такая игра, которая мне больше всего нравилась. Я очень хочу, чтобы он вспомнил об этом, когда будет читать мое письмо. Папа часто вспоминает тот случай в Сухом каньоне, когда Хопалонг встретился с ним. Было бы очень здорово повидаться с Хоппи теперь, и вновь почувствовать прежнее».

Кэссиди взглянул на Бака — тот смотрел на него с явным недоумением. А Хопалонг так разволновался, что совсем забыл о своем намерении держать Бака в неведении.

— Бак, какие мы с тобой дураки! Ведь в тот день, когда пришло письмо, ты говорил, что она напомнила мне о том случае в Сухом каньоне. А я, читая это письмо, думал только о своем жеребце; тогда он слопал какую-то дрянь, и его мучили колики. А на эту фразу я не обратил никакого внимания!

— И в чем проблема? — забеспокоился Бак.

Хопалонг еще раз медленно прочитал вслух то же место из письма и выругался.

— Ты что, не понимаешь?! Она же пишет о происшествии в Сухом каньоне и говорит, что снова хочет увидеть меня, чтобы все было, как в тот раз!

Роза рассеянно переводила взгляд то на одного, то на другого:

— Сухой каньон? Что все это значит?

— Что значит? — Бак теперь был уже не на шутку обеспокоен. — А вот что, четверо бандитов зажали тогда Дика Джордана в Сухом каньоне. Он был совершенно бессилен против них, а они собирались его прикончить. Тут-то и появился Хопалонг. Обернувшись, они увидели его, и Хоппи тут же уложил двоих, а оставшиеся двое сдались сами.

— Так о чем тут волноваться, — удивилась Роза, — ведь дело-то прошлое.

— Да, но ведь она снова зовет меня туда! Думаю, что они попали в беду и им нужна моя помощь!

— Но почему тогда она об этом не написала? — возразил Бак.

— Может быть, ее просто заставили написать это письмо, — предположил Хопалонг. — Но ты помнишь, что она написала про игры, которым я ее учил? Так вот, это была игра в шифрограммы. Обычно мы писали друг другу записки, прочитать которые можно было только сложив первые буквы каждого слова, ну, как это делается в засекреченных посланиях. Так, подожди немного.

Хопалонг еще раз очень внимательно изучил все письмо и наконец сказал:

— А что ты думаешь вот об этом?

Бак уставился на выделенную Хопалонгом часть письма.

— Это? Да это просто бессмыслица какая-то. Я думаю, девочка просто перепутала нас с кем-то из своих ухажеров.

Хопалонг, помрачнев, прочитал вслух весь отрывок:

— "...Впрочем, потом он мог известить хоть пастуха Пита, сообщить, что так никуда и не уехал. В следующий раз, когда вы здесь остановитесь, отсоветуйте Роджеру ждать его. Но все равно, передайте ему привет от нас. Лью Брейк год назад уехал отсюда. Сначала он оставил Пата, своего мустанга, здесь, но потом все-таки возвратился, чтобы и его забрать... "

— А теперь, сложим первые буквы. Так, П-о-мог-и Хо-п-пи. Видишь? — Хопалонг оторвался от письма. — Она пишет: «Помоги, Хоппи». Вторая часть этого же предложения — бессмыслица, она старалась, чтобы все было похоже на обычное письмо. Она подчеркнула «мог», потому что использует все три буквы из этого слова, и со следующими словами поступает так же. Ну-ка, что еще тут можно прочитать? Вот, получается: «Будь осторожен».

— Довольно дурацкая забава, — фыркнул Бак.

— Тогда это была игра, которой я ее научил, — возразил Хопалонг. — Я хотел показать, как это в принципе делается. Кто знал, что в жизни придется использовать игру для серьезных вещей.

— Когда ты уезжаешь? — задумчиво спросил Бак. — Если им на самом деле нужна помощь, то тебе следует поторопиться.

— На рассвете, — тихо ответил Хопалонг Кэссиди, — и пожелай мне удачи.

 

Глава 2

Шулеры играют в открытую

На третье утро своего путешествия Хопалонг свернул с дороги, не доезжая до берега Сан-Исидро. Он направил Топпера вниз по течению реки, прямо через лабиринты скал. Никаких определенных предчувствий у него не было. Просто он выполнял опасную миссию и поэтому не хотел оставлять где бы то ни было следы своего пребывания. В это время суток дорога, как правило, совсем пустынна, но вот когда по ней проедет хотя бы несколько всадников, тогда он снова вернется на нее и уже никто не сможет проследить, куда он направляется, — следы подков Топпера невозможно будет отличить от следов, оставленных другими лошадьми.

Справа от него возвышалась огромная гора — хребет Подковы; дальше к югу виднелись скалистые ярусы хребта Джонсона; а прямо перед ним расстилались широкие равнины, по которым протекала бурная река Канейдиан.

Топпер зашел в реку, опустил голову и принялся пить. Хопалонг тем временем открыл свою флягу и наполнил ее студеной ключевой водой из небольшого родничка, пробивающегося между скал. Не было никаких сомнений в том, что индейцы-апачи также знали о существовании этого источника, однако Хопалонг не заметил поблизости ничего, что указывало бы на их пребывание здесь. Хопалонг задумался. Все утро его угнетала какая-то неопределенность, вернее, дурное предчувствие, заставляющее постоянно быть начеку. Хотя явных причин для беспокойства вроде бы не было, но что-то подсказывало ему: в этих местах не все так благополучно, как казалось на первый взгляд. Ощущение близкой опасности не было вызвано царившим вокруг безлюдьем, и, конечно же, погода была здесь совершенно ни при чем, потому что тем ранним утром воздух был как никогда ласков и свеж, а раскинувшаяся перед Хопалонгом долина радовала взгляд яркой зеленью, еще не успевшей выгореть под палящими лучами летнего солнца.

И тем не менее предчувствие беды не оставляло его ни на минуту.

Тем временем по этой же дороге, намного обогнав Кэссиди, ехал Бизко. Но возможная встреча с бандитом нисколько не волновала Хопалонга. Намного большую опасность представляла бы встреча с индейцами. То, что апачей загнали в резервацию, ровным счетом ничего не меняло, так как индейцы частенько вырывались за ее пределы и совершали вооруженные набеги, слухи о которых докатились даже до Твин-Риверс, откуда Кэссиди начал свое путешествие.

Земли, по которым теперь пролегал путь Кэссиди, испокон веку принадлежали индейцам, были цитаделью апачей, и мир, наверное, не видел других таких воинов, готовых на все ради защиты земли своих предков. Уже не раз вооруженные отряды индейцев-апачей оказывали открытое сопротивление регулярной армии, а также совершали набеги на ранчо, исчезая затем так же внезапно, как и появлялись.

Хопалонг рассчитывал, что если все будет в порядке, то к полудню он доберется до Клифтон-Хауса, наиболее удобного для привала места на реке, где находилась — по крайней мере раньше находилась — почтовая станция линии «Барлоу и Сандерсон». Хопалонг не сомневался, что сумеет там разузнать о вылазках индейцев, если, конечно, таковые имели место. Кроме того, он надеялся разузнать что-нибудь о Джордане и его ранчо «Сэкл Джей».

Если даже Авери Спарр и объявился в Моголлоне или еще где-нибудь неподалеку, то уж наверняка кто-нибудь в Клифтон-Хаусе об этом знает. Золотая лихорадка не обошла стороной и эти места. Несмотря на то, что золотоискатели нередко гибли, становясь жертвами слепой ненависти индейцев, сюда постоянно прибывали все новые и новые искатели удачи. Из разговоров, которые велись завсегдатаями у стойки бара в Клифтон-Хаусе, при желании можно было узнать очень многое.

Внимательно оглядев местность, Хопалонг снова сел в седло и направил коня в сторону дороги.

Вокруг царила тишина. Солнце у него за спиной стояло уже высоко, и теплые его лучи приятно согревали после холодной ночи. Хопалонг внимательно разглядывал следы копыт на тропе. Сомнений быть не могло: по этой тропе незадолго до него проехали несколько всадников на неподкованных лошадях, и это сильно его встревожило.

Когда скалы, со всех сторон обступившие дорогу, наконец расступились, Хопалонг увидел перед собой один из рукавов реки Чикорика-Крик, и уж тут он вздохнул с облегчением. Зеленые равнины простирались до самых гор, возвышавшихся в голубой дали по ту сторону реки Канейдиан. За этими горами и находился Клифтон-Хаус.

Крик, внезапно разорвавший тишину, заставил Хопалонга вздрогнуть и насторожиться. Через минуту крик повторился — протяжный, звенящий в ушах, крик погонщика мулов, сопровождаемый оглушительными, похожими на выстрелы, ударами хлыста.

— Идиот, — пробормотал Хопалонг, — нашел место, где орать.

Он снова пришпорил Топпера, будучи в полной уверенности, что незнакомый погонщик находится далеко внизу, у русла реки. И тут вдруг он увидел фургон, медленно катившийся впереди него. Фургон тащила шестерка холеных мулов. В фургоне сидели мужчина и женщина, а мальчик лет четырнадцати ехал чуть впереди верхом на тощей кляче.

Кэссиди приблизился к ним, укрываясь за скалами, и, похоже, они его не заметили. Погонщик направлял мулов к берегу реки. Мальчик, то и дело оборачиваясь, что-то кричал своим старшим спутникам. Вскоре мулы добрели до берега реки — и тут вдруг прогремел выстрел.

Хопалонг заметил, что над одной из скал заклубилось облачко дыма — и тотчас примерно с полдюжины индейцев, покинув укрытие в скалах, во весь опор погнали своих лошадей в сторону фургона. Мальчишка лежал на земле, придавленный собственной лошадью. В руках у погонщика появилось допотопное ружье.

Хопалонг, вскинув свой винчестер, глянул по сторонам. Затем, лишь на мгновение задержав дыхание, спустил курок. В следующее мгновение один из индейцев рухнул наземь: он так и остался лежать не шелохнувшись, уткнувшись лицом в дорожную пыль.

Должно быть, погонщик выстрелил одновременно с Хопалонгом, но промахнулся и попал в лошадь индейца, которая, споткнувшись, перевернулась через голову и растянулась на дороге. Апачи, видно, никак не ожидали, что им будет оказан столь решительный отпор. Кэссиди проехал еще немного вперед, прицелился и снова выстрелил, выбив из седла второго индейца. Еще дважды он спустил курок: затем стремительно спустился с холма. Апачи повернули обратно к скалам. Хопалонг, пустившись в погоню за одним из них, перехватил индейца уже у подножия скалы, отрезав ему таким образом путь к отступлению. Беглец в отчаянии направил свою лошадь прямо на Хопалонга, в руке у краснокожего сверкнул нож. Хопалонг молниеносным движением выхватил револьвер. В следующее мгновение прогремел выстрел, перебивший руку, державшую нож. Сам же нападавший, не удержавшись в седле, свалился под копыта Топпера — и тотчас раздался дикий крик, огласивший всю округу. Затем послышались глухие стоны.

Резко развернув коня, Хопалонг поспешил вернуться к фургону. Погонщик помогал мальчику выбраться из-под мертвой лошади.

— О Боже, мистер, — обратился мальчик к Хопалонгу, — как вовремя вы появились. А я уж подумал, нам конец...

Погонщик был темноволосым, угрюмого вида человеком. По лицу его разлилась мертвенная бледность; его била дрожь.

— Спасибо вам... мистер, — с трудом выговорил он, — вы нас здорово выручили.

Наконец он овладел собой и принялся внимательно разглядывать Хопалонга. В его взгляде сквозило любопытство — и вместе с тем что-то расчетливое, оценивающее...

— А вы здорово стреляете, — проговорил погонщик. — Вы случайно не из этих мест?

— Да нет, просто путешествую, — ответил Хопалонг. — Захотелось побывать на Западе. А вообще-то я направляюсь в сторону Моголлона.

Погонщик заметно помрачнел. Потом снова заговорил, тщательно подбирая слова:

— Моголлон — проклятое место, честно вам скажу. Уж я-то знаю, что говорю. Прошло два года, как я обосновался на ранчо в окрестностях Мак-Клеллана, а теперь вот возвращаюсь домой из Колорадо вместе с семьей — с женой и сыном. Так вот, мой вам совет — держитесь подальше от Моголлона, если только вы... — Он замолк на полуслове, осекся, нервно облизав губы.

— Что — если только?

Тут повозка тронулась с места. Хопалонг поехал рядом с ней.

— Да так, ничего. — Погонщик стал, как Хопалонг заметил, избегать его взгляда. — Но все равно — огромное вам спасибо. Век вас помнить будем. — В конце концов он все же поднял глаза на Кэссиди. — Меня зовут Лидс. Мое ранчо «Сэкл Эо» всего в шести милях от Мак-Клеллана. Будете в наших краях — непременно заезжайте.

Хопалонг, крайне заинтригованный комментариями погонщика относительно Моголлона, хотел во что бы то ни стало продолжить разговор. Он сказал:

— Я сейчас в Клиф направляюсь. Думаю, остановиться там сегодня.

— Что ж, желаю удачи, — проговорил Лидс.

Кэссиди прекрасно знал, что в этих краях вопросы задавать не принято. Впрочем, и сам он был по натуре человеком скрытным, но все же едва ли кто-нибудь сравнился бы с жителями Запада в умении держать язык за зубами. Ведь люди здесь жили по принципу: меньше знаешь — крепче спишь. Размышляя обо всем этом, Хопалонг ехал рядом с повозкой, временами заговаривая то о выращивании и разведении скота, то о состоянии пастбищ, то пускаясь в рассуждения о питательной ценности трав и целесообразности использования воды из подземных источников. Он все еще не терял надежды разговорить молчаливого погонщика и услышать от него хоть какое-то подтверждение — или опровержение — своих предположений.

Наконец мальчик, сидевший теперь рядом с отцом в повозке, прервал его.

— Какой у вас замечательный конь! — сказал он восторженно. — Просто красавец! Ведь это не мустанг, правда?

— Нет, не мустанг, — кивнул Кэссиди. — Один мой приятель с Севера разводит у себя на ранчо лошадей. Мы с ним старые друзья. А однажды я оказал ему важную услугу, и вот, в знак благодарности, он подарил мне этого коня. Топпер — метис, помесь арабской кобылы с ирландским жеребцом. Никто с ним не может сравниться, когда он идет рысью.

— Мне бы такого коня! — у мальчишки от восторга дыхание перехватило. — Я видел, как он летел с холма — летел, точно ветер!

Парнишка пристально взглянул на Хопалонга.

— Меня Билли зовут. А вас как?

Краем глаза Хопалонг заметил, что погонщик чуть повернул голову в его сторону. Видно, ему тоже не терпелось узнать имя своего спасителя.

— А мое имя Так. Но друзья зовут меня Беном.

Так они и беседовали, покуда повозка не остановилась перед салуном «Клифтон-Хаус». Рядом, у коновязи, стояли четыре оседланные лошади, так что место это, судя по всему, было довольно оживленным. Едва они подъехали, как их тут же окружили несколько человек, переводивших взгляд с Лидса на Кэссиди и обратно.

Один из этих людей, тощий парень в разорванной рубахе и сером от пыли сомбреро, подошел к Лидсу, выбиравшемуся из повозки, и заговорил с ним о чем-то. В руке он держал ружье, обращенное дулом в землю.

К Кэссиди подошел конюх-мексиканец.

— У вас есть кукуруза? — спросил у него Хопалонг. — Если есть, насыпьте моему коню. Я собираюсь здесь заночевать.

— Да, сеньор, конечно.

Кэссиди прошел в салун. У стойки бара стояли двое. Еще несколько человек, увлеченные игрой, окружали стол. Хопалонг с любопытством разглядывал игроков. Ведь покер всегда был его игрой, и теперь вроде бы представилась возможность присоединиться к играющим.

— Повстречали индейцев? — обратился к Хопалонгу огромный детина, щеки и подбородок которого заросли густой щетиной.

— Ага! — Хопалонг посмотрел на дверь. — Мы с Лидсом здорово им всыпали. Их было человек шесть-восемь.

— Так сколько же вы уложили?

— Человек пять, наверное...

В этот момент в салун вошел Лидс в сопровождении все того же парня в рваной рубахе.

— Молодчага, Лидс, здорово стреляешь. — Рослый бородач повернулся к вошедшим. — А я и не знал, что ты такой меткий стрелок.

— Да я тут в общем-то и ни при чем. Это все Так. Он уложил троих. Отлично парень управляется с оружием. Если б не он, краснокожие бы нас всех перебили. А мальчишка мой сразу же на земле оказался, да сверху его еще и лошадью придавило.

— Я много слышал о краях, где даже проявляться опасно. Но, конечно, с вашими местами они ни в какое сравнение не идут.

— А ты собираешься здесь задержаться? — спросил Тэтчер — бородатый верзила. — Если тебе нужна работа, то лучшего места, чем ранчо «Т Бар», тебе все равно не найти. Мне требуются хорошие работники.

— Может, как-нибудь потом, — весело отозвался Хопалонг. — Я вообще-то парень нерешительный.

Все засмеялись, а Тэтчер сказал:

— Я бы и коня твоего уважил, приглядывал бы за ним. Здесь за хорошими лошадьми нужен глаз да глаз. Ничего не поделаешь: крадут все, что под руку подвернется.

После этих слов все неожиданно притихли. А знакомый Лидс медленно повернул голову в сторону хозяина ранчо. Может быть, Тэтчер и поймал на себе этот взгляд, но виду во всяком случае не подал. Хопалонг, внимательно следил за всем происходящим. Наконец, поразмыслив немного, он сказал:

— Конокрады? В тех местах, откуда я приехал, с ними успешно борются при помощи веревки и перекладины.

— Это как раз то, чего нам здесь не хватает, — откликнулся Тэтчер, по-видимому обращаясь не только к Хопалонгу. Правда, некоторые из присутствующих сделали вид, что не расслышали этих слов.

— И кто же у вас этим промышляет? Местные или кто-нибудь из мексиканцев?

— И тех и других хватает, — проворчал Тэтчер, засовывая большие пальцы рук за ремень. Хопалонг обратил внимание, что из оружия у него только один револьвер, да и тот пристегнут к ремню слишком уж высоко. Тэтчер же тем временем продолжал:

— Большинство, конечно, местные. Помнится, сыщики из Техаса нашли почти всех украденных лошадей на горных пастбищах. Я лично считаю, что всем здешним хозяевам ранчо уже давно пора объединиться, чтобы раз и навсегда покончить с воровством... — Послушай, Хант, — Кэссиди заметил, что один из игроков оторвал взгляд от карт, — ты как, согласен со мной?

Хант перевел взгляд с Тэтчера на хозяина заведения, затем нервно сглотнул и пробормотал:

— А у меня ничего и не пропадало. — Он на секунду задумался и, словно соглашаясь с общеизвестным фактом, нерешительно добавил: — Ну почти ничего, во всяком случае, не много...

Тэтчер выразительно взглянул на Кэссиди и нахмурился.

— Ну вот, видишь, здесь почти все такие...

В разговор неожиданно вмешался худощавый мужчина с черными усиками:

— Ты бы, Сайм, не очень-то распространялся... А то ведь, если Спарр вдруг прознает, о чем ты здесь болтал, ему это может не понравиться.

Но Тэтчер упрямо стоял на своем.

— Я ведь не имею в виду Спарра, я вообще никого и ни в чем не обвиняю. Но всему свое время... И вот когда оно наступит, я назову вещи своими именами.

— Хм, Спарр... А ты случайно не Авери ли Спарра имел в виду? — заинтересовался Хопалонг. — Мне кажется, я уже где-то слышал о нем!

— Только слышал? — в разговор вступил парень с кривыми зубами. — Да он самый меткий стрелок во всей округе! Если он пожелает, может горы свернуть. Он способен на все!

— А чем он занимается? У него здесь что, ранчо? — небрежным тоном спросил Хопалонг. — Кажется, я где-то слыхал, что он был чуть ли не судебным исполнителем и славился своим умением палить из ружья, а потом вроде бы пошли слухи, что он связался с какими-то аферистами.

— Ранчо у него здесь, — снова заговорил Сайм Тэтчер. — У него есть компаньон, приезжий из Монтаны... Его вроде бы зовут Джордан. Едва он здесь объявился, Спарр живо взял его в оборот.

Лидс неожиданно направился к выходу. Казалось, ему до смерти не терпелось как можно скорее убраться. Тэтчер, глянув ему в спину, хотел что-то сказать, но дверь за Лидсом тотчас захлопнулась; послушались удаляющиеся шаги.

Все замолчали; воцарилась напряженная тишина. Наконец Тэтчер сказал, кивнув в сторону двери:

— Да, у него добра хватает...

Парень в сомбреро повернулся к Тэтчеру.

— Ты это о чем? — спросил он с угрозой в голосе. — Что ты имеешь в виду? Лидс мой друг!

В зале снова стало тихо. Кэссиди уже не на шутку встревожился, но вмешиваться в разговор все же не собирался. В конце концов Тэтчер и сам проявил благоразумие, чего Кэссиди от него никак не ожидал.

— Да ничего, — сказал он. — Я просто подумал о мулах, на которых он приехал. Черт возьми, какие мулы! Лучших по эту сторону Миссури я ни у кого не видел. — Сайм повернулся спиной к парню.

Минуту спустя Хопалонг услышал, как хлопнула дверь. Он обернулся. Парня, назвавшегося другом Лидса, в салуне не было. Хопалонг вновь повернулся к Тэтчеру:

— Ушел... Как его там... Приятель Лидса. А вид-то на себя напустил — будто и в самом деле отменный стрелок.

— А он действительно стрелять умеет, — сухо проговорил Тэтчер. — Этот Джонни Ребб тоже имеет какое-то отношение к ранчо Джордана.

— Значит, Джонни Ребб? Его что, все так зовут? Странное имя...

Тэтчер криво усмехнулся.

— Не более странное, чем у остальных из их шайки. К таким, как они, прозвища быстро прилипают, уж поверь мне.

— А как у вас тут на дороге в Хорс-Спрингс? — сменил Хопалонг тему разговора. — Я как раз туда направляюсь.

— Да как всегда. — Тэтчер окинул Хопалонга оценивающим взглядом. — Вот для него, — он коснулся рукой револьвера, — работа там всегда найдется. Особенно, приятель, если умеешь с этой штукой обращаться. А ты, похоже, умеешь.

— Может, и умею, только сейчас мне не до стрельбы, — покачал головой Хопалонг.

Сайм Тэтчер, уже собравшись уходить, наклонился к Хопалонгу и вполголоса проговорил:

— Мой тебе совет: если все-таки поедешь в Хорс-Спрингс, не своди глаз со своего коня и береги кошелек.

Проводив Сайма долгим взглядом, Хопалонг перебрался поближе к столу, за которым играли в покер. Он сразу почувствовал на себе взгляд одного из игроков, оценивающий взгляд карточного шулера. Сделав вид, что ничего не заметил, Кэссиди стал внимательно следить за игрой. Шулер оказался человеком опытным; карты мелькали между его проворных пальцев, однако он выигрывал лишь очень незначительные суммы. Слишком уж много развелось в последнее время простаков, возомнивших себя мастерами карточного мухлежа и потому гнавшихся за крупными барышами. При этом результаты их действий зачастую оказывались весьма плачевными: своим стремлением сорвать куш побольше такие горе-игроки либо отваживали денежных простофиль от карточного стола, либо сами получали пулю в лоб.

Но шулер, который сидел сейчас за столом и за руками которого наблюдал Хопалонг, выигрывал раз за разом, но выигрывал немного, так что по завершении игры никто ничего не заподозрит. Наконец Кэссиди услышал, как один из игроков назвал этого осторожного умника по имени. Его звали Гофф. Отметив про себя этот факт, Хопалонг пересек зал и направился в комнату, которую снял на ночь.

Переступив порог, он первым делом осмотрел койку, наспех сколоченную и обтянутую воловьей кожей. Постельные принадлежности у него были при себе. В комнате имелось окошко с видом на сарай, окошко совсем крохотное, однако при желании в него можно было бы пролезть. Внутренняя сторона двери была снабжена засовом. Хопалонг тотчас же закрылся и принялся отстегивать от пояса револьверы. Покончив с этим занятием, он сложил все оружие на стул рядом с кроватью. Затем вытащил один револьвер из кобуры и положил его под одеяло — так, чтобы оружие находилось под рукой. Хопалонг знал, что людей часто убивали прямо в постели только потому, что жертвы не могли сразу дотянуться до оружия.

Скинув сапоги, Хопалонг с сожалением взглянул на большой палец ноги, выглядывавший из дырки в носке, и тут в дверь комнаты кто-то тихонько постучал. Хопалонг проворно выхватил из кобуры револьвер, что лежал на стуле, и встал у стены рядом с дверью.

— Кто?

— Это Гофф. Я думаю, нам есть о чем потолковать.

Хопалонг отодвинул засов и открыл дверь. Гофф взглянул на оружие в руке Хопалонга и улыбнулся:

— Я просто решил нанести тебе дружеский визит.

— Конечно, так оно и есть, — кивнул Кэссиди. — Можешь присесть на тот край кровати.

Гофф прошел в комнату и уселся на указанное ему место, закинув ногу на ногу. Его сапоги были начищены до блеска. Гость снял шляпу и положил ее на колено.

— Ты познакомился с Лидсом во время набега апачей?

— Угу, — ответил Хопалонг.

Гофф пришел по собственной инициативе, и, вероятно, пришел не просто познакомиться. Кэссиди терпеливо ждал.

— А все же здесь неплохо живется, особенно если дружишь с тем, с кем надо.

— Угу, — кивнул Хопалонг. Затем добавил: — Сейчас везде одно и то же.

— Ты сюда из Техаса?

— Я везде побывал. А теперь выкладывай, Гофф, зачем пожаловал? Что тебе надо?

Гофф рассмеялся:

— А ты молодец. Ты мне определенно нравишься. Не так уж часто встречаешь человека с головой, того, кто не выкладывает с ходу первому же встречному все, что знает. Такие люди нынче большая редкость.

— Когда я был еще мальчишкой, — тихо проговорил Хопалонг, — мне часто приходилось слышать, что подчас язык у дурака бывает таким длинным, что может перерезать ему глотку.

— Так оно и есть! — Гофф задумчиво разглядывал кончик своей сигары. Потом перевел взгляд на Хопалонга. — Я хочу познакомиться с тобой поближе, приятель. Большинство из тех, с кем я знаком, тоже носят оружие. Но, похоже, до тебя им далеко...

— Может быть, ты просто не знаком с такими, как я.

— Возможно. Хотя я здесь многих знаю: доктора Холлидея, Бена Томпсона, Хикока, Хардина, Ирпси — да мало ли кого еще. — Гофф вдруг заговорил серьезно. — Тэтчер предложил тебе работу. Ты согласился?

— Ты ведь наверняка слышал, что я ему ответил. Я пока еще не бедствую.

— Но он бы хорошо тебе платил.

— Если кто-то, — тихо проговорил Хопалонг, — готов хорошо заплатить за владение оружием, то наверняка найдутся люди, которые заплатят столько... или даже еще больше.

Гофф тихонько рассмеялся.

— А ты берешь за работу только самую высокую цену?

— А ты нет?

— Я тоже высоко себя ценю! — Гофф пристально взглянул на Хопалонга. — Но ведь хорошую плату надо заслужить. Ведь хозяину хочется испытать в деле того, кого он нанимает. Потому что каждый проходимец может обвешаться оружием и строить из себя лихого парня. Такое случалось...

— Что ты хочешь этим сказать? — Голубые глаза Хопалонга смотрели холодно и невозмутимо.

Гофф почувствовал, как по спине у него пробежал холодок. Он нервно облизал губы.

— Да ничего особенного, — проговорил он раздраженно. — Но, послушай, тебе же хорошо известно, что никто не платит денег просто так, пока лично не убедится в правильности своего выбора. Ты ведь это понимаешь?

Кэссиди подался вперед. Руки его лежали на коленях, взгляд по-прежнему был холоден.

— Если кто-то говорит, что умеет играть на пианино, — тихо заговорил он, — то для того, чтобы уличить лжеца во лжи, потребуется усадить его за инструмент и попросить что-нибудь сыграть. Если же кто-то утверждает, что он мастер объезжать диких лошадей, то просто посади его на лошадь, — пусть свои слова подкрепит делом. А уж если кто носит оружие и ведет себя как боец, То есть только один способ выяснить, каков он в бою — заставить его продемонстрировать свое искусство, словом, спровоцировать.

Несколько секунд они, не моргая, смотрели друг другу в глаза. Гофф первым отвел взгляд. Последние слова Хопалонга привели его в бешенство, но он был слишком опытным шулером и умел скрывать чувства.

— Верно, приятель, согласен. Действительно, любой из тех, кто выдает себя за лихого бойца, не кто иной, как просто дурак, потому что сам нарывается на неприятности. — Гофф снова принялся разглядывать свою сигару. — Ты предлагаешь мне испытать тебя в деле? — спросил он наконец.

Хопалонг весело рассмеялся.

— Да нет, конечно же, — ответил он. — Я ведь сразу понял, что ты не из тех, кто ищет работников, умеющих метко палить из ружья. Но если тебе или кому-нибудь еще вдруг захотелось бы меня испытать, то это и был бы способ проверки. Я не прав?

— Верно, — кивнул Гофф, — согласен. И знаешь, я почему-то уверен, что тот, на кого ты будешь работать, сможет смело доверить тебе все свое хозяйство.

— Возможно, ты прав. Ну и что?

— А теперь послушай. — Гофф немного помедлил, потом заговорил, тщательно подбирая слова. — Я хотел сказать тебе, что если тебе нужны деньги Сайма Тэтчера, то ты, конечно, можешь согласиться работать на него. Но если хочешь переговорить с тем, кто мог бы заплатить тебе еще больше, то поезжай прямиком в Хорс-Спрингс и скажи Марку, хозяину салуна «Старый загон», что тебя к нему направил я и что ты ищешь работу.

— Спасибо. — Хопалонг поднялся. — Возможно, я так и сделаю.

— А если нет, — проговорил Гофф, — то лучше попытай счастья где-нибудь на Юге — или еще дальше на Западе. Эти края не для чужаков-одиночек.

— Не для чужаков, если они не пристроились куда следует? — предложил свою версию Хопалонг.

Гофф улыбнулся.

— Я вижу, мы поняли друг друга. — Он дружелюбно взглянул на Хопалонга. — Иногда полезно узнать местные обычаи, прежде чем осесть где-нибудь надолго. Часто за незнание обычаев приходится платить слишком дорогую цену. Но мне кажется, ты сумеешь сделать правильный выбор. Разумеется, с наибольшей выгодой для себя. — Уже взявшись за ручку двери, Гофф добавил: — Если осядешь в этих краях, то, может, мы еще и встретимся за картами.

Хопалонг кивнул.

— Очень может быть. Послушай, а ты слыхал когда-нибудь о Тексе Эвалте?

— О ком?

Гофф внимательно посмотрел на собеседника. Он наверняка знал это имя, потому что только очень немногие из собиравшихся в те дни за карточным столом, никогда не слышали о Тексе Эвалте, снискавшем славу одного из самых ловких картежников. Он знал все приемы карточных шулеров, многие из которых были им же и придуманы.

— Так вот, если знаешь Текса Эвалта, имей в виду, — как ни в чем не бывало продолжал Хопалонг, — имей в виду, что он научил меня всему, до чего я сам не додумался.

 

Глава 3

Хорс-Спрингс

Есть на свете города, которые без преувеличения можно назвать порождением ада, которым сама судьба определила стоять на самом краю света, там, куда не ходят поезда, зачастую в местах, где разражаются то золотая, то серебряная лихорадки. Но век таких городишек недолог. Они быстро возникают и разрастаются, словно сам дьявол бросил семя зла в щедрую землю, они набирают силу из страстей и грехов человеческих, а когда щедрый источник порока иссякает, то и городки эти исчезают с лица земли. Запад помнит несметное множество поселений, а на многих холмах, залитых солнцем, и по сей день стоят полуразвалившиеся фундаменты.

Бывают и такие городки, которые, будучи основаны однажды, затем все больше разрастаются и становятся большими городами, но потом, с течением времени, они отказываются от всего, что ранее навязывалось им из соображений беспощадной практичности. И вот уже то тут, то там виднеются ухоженные зеленые лужайки, многочисленные живые изгороди и густо усаженные деревьями тенистые дворики. И старики собираются для того, чтобы посидеть безмятежно на крыльце и вспомнить о былом. А там, где когда-то проносились всадники и пыльная дорога гудела под ударами лошадиных копыт, теперь какой-нибудь малыш играет в мячик, или чья-нибудь собака нежится на солнышке, и кажется, что даже небесное светило задремало в ленивой истоме жаркого летнего дня.

Но есть и такие города, которые абсолютно ни на что не похожи. Они появляются на свет совсем не для того, чтобы строиться и разрастаться, а потом исчезнуть с лица земли. Нет, они-то и задерживаются дольше других на этом свете, при этом накапливая и богатства, и грехи. Именно к таким городам и относился Хорс-Спрингс.

Все здесь начиналось с родника, вернее, со сломанного фургона путешественника по имени Тейлет. Так вот, не теряя даром времени, набрал Тейлет воды из родника и, как сумел, впервые в этих краях изготовил напиток, отдаленно напоминающий виски. Помимо родниковой воды, он пустил в дело два галлона спирта, кусок мыла, два брикета жевательного табака, а также унцию карболовой кислоты. Бочка конечного продукта разошлась с невероятной быстротой. На вырученные деньги Тейлет накупил у проезжавших мимо путников всякой всячины — всего, что впоследствии могло бы пригодиться для приготовления зелья, сбывавшегося под видом виски. Надо заметить, что, хотя ингредиенты почти каждый раз подбирались разные, изготовлялось это пойло в неограниченных количествах и отличалось отменной крепостью. Более того: поскольку ничего другого достать все равно было негде, жалоб ни от кого не поступало.

Вскоре в Хорс-Спрингсе появился еще один житель. Он помогал Тейлету управляться в «баре», а также тащил все, что плохо лежало, то есть то, что можно было унести с проезжавших мимо повозок. Однажды, будучи пойманным на месте преступления, он побежал искать защиты у Тейлета, и тот просто пристрелил преследователя из обреза. Разумеется, повозку, лошадей с упряжью и прочее добро убитого Тейлет взял себе. А Джонсон, его вороватый помощник, вырыл у подножия холма первую в городе могилу, упрятав незадачливого путешественника подальше от чужих глаз.

Шло время. Придорожное заведение превратилось в почтовую станцию, и вскоре на этом месте возникло поселение, с успехом отражавшее набеги индейцев-апачей и одновременно служившее прибежищем для проходимцев всех мастей. Основанная Тейлетом лавка продолжала приносить доход благодаря проезжавшим мимо путешественникам, а также владельцам немногочисленных ранчо, которые в то время уже начали появляться в этих краях. В лавке можно было приобрести все необходимое снаряжение для старателей, а при случае — также и все необходимое грабителям, которые пробирались следом за старателями в горы, где и расправлялись с ними, забирая их пожитки. Словом, место здесь было небезопасное.

Но несмотря ни на что, город рос. Здесь оседали даже кое-кто из тех, кого принято называть порядочными людьми. Впрочем, они хоть и селились в городе, но все же были далеки от того, чтобы стать прихлебателями при салуне Тейлета. Эти поселенцы изо дня в день трудились — обрабатывали землю, выделывали кожу, а также занимались извозом или разводили у себя на ранчо скот.

Состарившись, Тейлет нанял еще одного работника, парня по имени Марк Коннор. И мало того, что этот Марк был еще более злобным типом, чем его босс, но он к тому же очень рано усвоил то, что Тейлет осознал с большим опозданием. Дело в том, что этот парень всегда держал совет только с самим собой, к тому же умел слушать и держать язык за зубами. Марк стал самым первым агентом Авери Спарра в Хорс-Спрингсе. Со Спарром он познакомился еще в то время, когда тот жил в Монтане. Со временем население Хорс-Спрингс увеличилось и составило почти сто пятьдесят человек, из которых по крайней мере пятьдесят были отъявленными головорезами — из тех, кто, ступив единожды на неправедный путь, уже не может жить иначе и рано или поздно угодит за решетку — или прямиком на виселицу. Безраздельным правителем в городе считался отец-основатель, то есть Тейлет, но и Марк Коннор за его спиной представлял уже реальную силу — факт, признавшийся всеми: тем не менее вслух об этом никогда не говорилось. Было также известно и то, что Марк выполняет приказания Авери Спарра и Сопера.

Через город то и дело проезжали путники; кто-то из них отправлялся дальше, а кто-то и оставался. В большинстве своем здесь оседали темные личности, кто похуже, но иной раз оставались и честные ковбои, пытавшиеся найти работу на немногочисленных ранчо, разбросанных в окрестностях городка. Причем кого-нибудь из них потом непременно находили мертвым на дороге: а иногда такое случалось и в самом городе. Правда, в городе гораздо чаще убивали на честных поединках.

Со временем город наводнили бродяги, умевшие замечательно управляться с оружием. Едва лишь кто-нибудь из таких людей здесь появлялся, как его тут же относили к одной из трех групп: в первую группу входили те немногие, кто мог быть полезен Спарру; ко второй — аферисты и прочая шушера; а третью группу составляли стражи закона и блюстители порядка.

Но даже у Марка Коннора не сложилось определенное мнение о Хопалонге Кэссиди.

Этот Так, как Хопалонг себя называл, безусловно мог быть отнесен либо к первой, либо к последней группе. По всему было видно, что скандалов он не любил, хотя вроде бы — не робкого десятка, что уже само по себе несколько настораживало.

Тем солнечным днем, когда Хопалонг впервые вошел в салун «Старый загон», на нем была выгоревшая на солнце красная рубашка и старые джинсы. Загорелое лицо его ничего особенного не выражало, а взгляд голубых глаз был холоден и непроницаем.

Марк выжидал, на его бледном, словно окаменевшем лице тоже ничего нельзя было прочесть. Но незнакомец так ему и не открылся.

— Остаешься? — спросил наконец Марк.

— Может, и останусь. А как у вас насчет жратвы?

— Лучше нигде не найдешь. — Марк Коннор любил поесть, поэтому и позволил себе проявить инициативу. — У нас тут даже и повар своей.

— Ну раз так, я, пожалуй, задержусь здесь на некоторое время.

— А ты работу, что ли, ищешь?

— Возможно. Хотя я и сам пока точно не знаю. — Хопалонг обвел салун внимательным взглядом. Потом посмотрел на Марка. — Тебя зовут Марк?

— Ага.

— А я Так. Мне один парень в Клифтоне рассказывал о тебе. Гофф его зовут.

На сей раз Марк соизволил кивнуть. Уж если за этого человека ручается сам Гофф, то все в порядке, потому что Гофф всегда был осторожен. В том, чтобы не совершать ошибок и не допускать промахов, всегда есть определенный смысл, особенно если работаешь на Авери Спарра.

— А ты его давно знаешь? — спросил Марк.

— Да я его, можно сказать, вообще не знаю. Мы просто словечком перекинулись...

Дверь открылась — в салун кто-то вошел. В зеркале у стенки бара появилось отражение Джонни Ребба. Он не спеша направлялся к стойке.

— Привет, — кивнул он Кэссиди, затем обратился к бармену: — Мне водки.

Хопалонг взглянул на Марка.

— А я бы с удовольствием съел чего-нибудь.

Марк указал рукой, в которой он все еще держал полотенце, в противоположный угол комнаты:

— Видишь ту дверь? Иди туда. Сегодня подают бифштекс с бобами. Таких бобов ты в жизни не пробовал.

— С дымком?

— А как же. — На лице Марка появилось некое подобие улыбки.

— Держу пари, что иначе их у нас и не готовят.

Кэссиди отошел от стойки и прошел в широкие двери. Он оказался в помещении, которое вполне могло сойти за столовую. Там стояли две пузатые плиты, обе докрасна раскаленные. Но день уже клонился к вечеру, да и воздух в горах очень быстро охлаждался, так что в помещении было совсем не жарко.

В столовой стояла дюжина столов, но только один из них был занят. За этим столом сидел мужчина в костюме-тройке серого твида; его голубино-серый жилет пересекала массивная золотая цепь. Наряд незнакомца дополняли безупречно начищенные ботинки и черная шляпа с низкой тульей. Мужчина был чисто выбрит; растительность на его лице была представлена лишь маленькой бородкой и аккуратными черными усиками. При появлении Хопалонга он на мгновение поднял глаза от тарелки и тотчас же принялся за еду.

Несколько минут спустя в столовую впорхнула невысокая проворная девчушка. Едва Хопалонг сделал заказ, как к нему подошел Джонни Ребб и уселся рядом. Возможно, Джонни и был знаком с человеком в сером костюме, однако он ничем этого не выказал.

— Здесь у вас что, в основном скот разводят? — обратился Хопалонг к Реббу. Тот пожал плечами.

— Это в лучшем случае — если ты сумеешь ужиться с краснокожими.

— А в округе есть большие хозяйства?

— Да, так... Есть тут кое-что, но там в основном обходятся своими силами.

— А ранчо «Сэкл Джей»... — Хопалонгу показалось, что человек в сером костюме настороженно глянул в их сторону, явно прислушиваясь к их разговору, — я слыхал, это большое ранчо...

— Вообще-то немаленькое. — По всему было видно, что Реббу совсем не хотелось об этом говорить.

— Я много слышал о «Сэкл Джей», — продолжал Кэссиди. — Так вот, мне кажется, что этот Дик Джордан — шустрый парень. И, неверное, ему-то уж не очень докучают воры.

Несколько минут оба молчали. Наконец Джонни Ребб проговорил, — проговорил с весьма выразительными интонациями:

— У «Сэкл Джей» никогда не возникает проблем.

Это было уже нечто большее, чем просто ответ на вопрос. Хопалонг задумался. Слова Ребба могли означать одно из двух: либо у Джордана все в порядке, и он сам в состоянии защититься от воров, как в былые времена, либо его ранчо кто-то охранял. Человек в тройке, казалось, заинтересовался разговором, и Хопалонгу не терпелось узнать, кто же он, собственно, такой. За ужином Хопалонг всесторонне обдумывал сложившуюся ситуацию. Ранчо «Сэкл Джей» находилось несколько южнее города, и чем быстрее он попадет туда и вновь увидит Памелу и ее отца, тем быстрее избавится от всех своих тревог и подозрений. Хотя, конечно же, путешествие предстояло опасное, поэтому он был уверен: часы, проведенные им в Хорс-Спрингсе, не будут пустой тратой времени.

Не обращая ни малейшего внимания ни на Ребба, ни на обладателя твидового костюма, Хопалонг еще долго сидел, попивая кофе. Наконец, поднявшись из-за стола, направился в конюшню, дабы лично убедиться, что о его коне надлежащим образом позаботились.

Хопалонг не надеялся на то, что ему удастся долго оставаться неузнанным. Хотя бы потому, что где-то поблизости должен был находиться Бизко, — возможно, он уже успел доложить Авери Спарру, что Хопалонг Кэссиди отправился на Запад, имея при себе пятнадцать тысяч долларов для Дика Джордана. Как бы то ни было, Хопалонг не сомневался: рано или поздно они с Бизко непременно встретятся.

Когда Хопалонг возвратился в салун, партия в покер только началась, но ему почему-то не захотелось присоединиться к играющим. Тут же, неподалеку, томился от безделья Джонни Ребб. Кэссиди подошел к нему и со всего маху опустился на стоявший рядом стул.

— Ну что, Лидс отправился домой?

— Угу! — Ребб поднял на него глаза и едва заметно усмехнулся. — Он теперь очень гордится знакомством с тобой. Говорит, ты спас его шкуру... Что ж, верно, спас...

— А как у него вообще идут дела?

— Если честно, то средне. Хотя не хуже, чем у других.

— Скажи, а что за город — Мак-Клеллан?

— Ну, скот там разводят... Есть там еще несколько рудников. И солдат вокруг полно.

— А деньги-то там у них водятся?

— Да смотря у кого. Есть там один рудник, довольно приличный для здешних мест. А хозяева ранчо — эти уж в любом случае денежки свои держат в городе, в банке.

— А я вот слышал, что тамошний банк недавно обчистили...

Ребб неожиданно оживился:

— Кто тебе это сказал?

— Да есть тут у меня один приятель, — ушел от ответа Хопалонг. — Письмо я от него недавно получил.

— Верно, обчистили банк.

— А кого-нибудь поймали?

Ребб усмехнулся:

— Да уж куда им, ротозеям. Они и своего-то ничего сберечь не могут, не то что чужое вернуть! А может, просто не захотели. Может, поленились.

— А шериф, что же?

Ребб замялся. Он вдруг вспомнил, что однажды ему уже представился случай убедиться, что этот чужак, называющий себя Таком, — человек проницательный. Немного подумав, он сказал:

— Ну, не то чтобы поленились... Но застенчивый он какой-то. Его, наверное, и выстрелы пугают.

Хопалонг расхохотался:

— Да брось ты. В городах, где банки забиты деньгами, не бывает пугливых шерифов. — Выдержав многозначительную паузу, Хопалонг продолжал: — У этого банка, возможно, опять возникнут проблемы.

Джонни Ребб сделал удивленные глаза.

— Ты это о чем?

Хопалонг в ответ лишь пожал плечами:

— Я не могу тебе этого сказать. Просто кое-кто считает, — он пристально взглянул в глаза Реббу, — что сейчас самое время разжиться деньгами. Ведь после недавнего ограбления им и в голову не придет, что кто-то опять туда сунется...

Ребб задумался. Что ж, идея неплохая... Но не берет ли его этот парень на пушку? И вообще, кто он такой? Джонни поднял глаза и поймал на себе пристальный взгляд Марка Коннора, отчего ему вдруг стало не по себе.

— Знаешь... мне нужно отойти, срочное дело...

— Ну, пока, — кивнул Хопалонг. Когда Ребб уже поднялся с места, он добавил: — Будет время — заходи, поговорим.

Ребб снова задумался, потом покачал головой.

— Может, дружище, я тебя не так понял, — но знаешь... в этих краях тебе лучше не высказываться. И не строить... планов. Местные сами как-нибудь разберутся со своими делами.

Кэссиди сверкнул глазами.

— Имеешь в виду себя? — В его голосе явственно звучал вызов.

— Нет, — ответил Ребб. — Я о других, о тех, кто терпеть не может, когда кто-то сует нос в их дела!

Хопалонг отправился в свою комнату. Повалившись на постель, он стянул с ноги сапог и бросил его на пол. Минуту спустя ему удалось снять — нога об ногу — и другой сапог. Затем он снял с головы шляпу и прислонился к спинке кровати. В ту ночь он так и не уснул.

В нескольких милях к югу от города Авери Спарр, восседавший на обитом воловьей шкурой диване, внимательно слушал стоявшего перед ним молодого человека, что-то возбужденно рассказывавшего. Это был стройный, смуглолицый юноша; один глаз его наполовину закрывало опущенное веко.

— И вот он взял эти пятнадцать тысяч! А теперь он направляется сюда и везет деньги с собой!

Спарр был высоким статным человеком, и хотя на первый взгляд казалось, что бедра у него шире плеч, мышцы его были упруги и крепки. Спарр пристально взглянул на Бизко.

— И он что же, уложил ребят? Сразу двоих?

Бизко заметно нервничал.

— Ну да... — Он облизал кончиком языка пересохшие губы, — на меня он набросился сзади, потом окликнул Малыша. Вы ведь знаете, он был еще неопытным... Вот и поплатился... А потом на шум вся улица сбежалась.

— Ты запомнил имя?

Бизко кивнул.

— Этот паразит... он с какого-то ранчо, что близ города...

— Я спросил, как его зовут? — В голосе Спарра послышались нотки раздражения.

— Хопалонг Кэссиди...

— Как?! — Авери Спарр даже подскочил на своем диване. — Ты сказал — Хопалонг Кэссиди?

— Да, — удивился Бизко столь бурному проявлению чувств. — А вы его знаете?

Спарр фыркнул:

— Знаю ли? Да он же сущий дьявол! Нет такого оружия, которым бы он не владел в совершенстве. Еще бы! Его — и не знать! Правда наши пути ни разу не пересекались, но я знаю тех, кому довелось с ним столкнуться. Сейчас эти ребята отдыхают на том кладбище, что на холме.

Бизко молча смотрел на Спарра, мысленно поздравляя себя с великой удачей, — выходит он дешево отделался... Ведь если этот Кэссиди нагнал такого страху на самого Авери Спарра, тогда уж у него, у Бизко, и вовсе не оставалось шансов на спасение. И все же он цел и невредим. Бизко был малым догадливым, к тому же большим пронырой, а потому играть с огнем не собирался. Он ловко управлялся с лошадьми, а уж выгоду мог извлечь даже из стоящих вдоль дороги телеграфных столбов, потому как телеграфная проволока очень даже годилась для клеймения скота. Выжженное при помощи проволоки тавро никто бы не отличил от настоящего. Словом, Бизко был мастером своего дела — так зачем же ему торопиться на тот свет?

Спарр наконец поднялся с дивана. Выпрямившийся во весь рост, он горой возвышался над Бизко. Казалось, он потерял к молодому человеку всякий интерес. Резко повернувшись, Спарр молча вышел из комнаты, не забыв при этом закрыть за собой дверь. Переступив порог соседней комнаты, он прошел к дальней стене и постучал в дверь, из-под которой выбивалась тонкая полоска света. И тотчас же из-за двери на его стук отозвался испуганный девичий голосок:

— Кто там?

— Спарр. Открывай.

В наступивший тишине было слышно, как с той стороны двери отодвинули засов. Дверь отворилась.

Спарр вошел в просторную комнату, богато и со вкусом обставленную. В камине горел огонь; кроме того, комната отапливалась еще и небольшой печью. Но в первую очередь в глаза бросались книги и бумаги, разложенные повсюду, где только можно. В этой комнате обитали двое: совсем юная девушка, отозвавшаяся на стук, и высокий старик, сейчас сидевший в кресле; его ноги были заботливо укрыты пледом.

Впрочем, Дик Джордан был не так уж стар, — это события последних месяцев заставили его состариться на добрый десяток лет. Все их беды начались с того, что в один злосчастный день Дик, ни о чем не подозревая, ехал в своей повозке, как вдруг лошади, очевидно, испугавшись чего-то, стремительно понесли к обрыву. Дика выбросило из повозки, прямо на острые камни. Он сломал тазовые кости, обе ноги и ключицу. Со временем кости все же начали срастаться, но выздоравливал он очень и очень медленно. И вот тут-то, когда Дик пытался хоть как-то восстановить силы, на сцене появился Авери Спарр, готовый прибрать к рукам его имущество. Теперь уже Джордан мало чем походил на того прежнего Дика Джордана, каким был совсем недавно. Он с горечью осознавал, что нелепая случайность превратила его в беспомощного калеку, не способного защитить ни свою дочь, ни самого себя.

— Зачем сюда едет Кэссиди? Отвечай! — с порога заявил Спарр.

Глаза Джордана заметно оживились.

— Кэссиди? Едет сюда? — Он неожиданно рассмеялся. — Что, Спарр, зашел попрощаться? Или ты все-таки решил отведать свинца?

— Кончай кривляться, старый дурак! — рявкнул Спарр. — Он что, задолжал тебе?

— Кто? Он? Никогда! А вот за Баком Петерсом числится кой-какой должок, — задумчиво проговорил Дик. — Так что, может, он везет мне деньги от Бака.

Авери Спарр взглянул на Памелу. Он заметил, как она смотрела на него — злорадно-торжествующе; и в душу его закрались первые подозрения; Спарр глубоко задумался. Он несколько раз разрешал девчонке писать письма, дабы не вызывать ненужных толков, по крайней мере, до тех пор, пока не завладеет этим ранчо окончательно. Теперь Спарр вспоминал — о чем же Памела писала? Ведь он прочитывал каждое из писем с начала до конца. Нет, кажется, ничего подозрительного в той писанине не было... Но Спарр был не настолько глуп, чтобы принять приезд Кэссиди за простое совпадение.

— Даже не надейтесь на то, что он здесь появится, — заявил Спарр. — И смотрите — без глупостей. Никто не сможет приехать сюда без моего ведома. А то уже размечтались... — Он самодовольно ухмыльнулся. — Как только Хопалонг здесь объявится, я сразу же об этом узнаю, уж будьте уверены.

— А разве он еще не приехал? — спросила Памела. Ей почему-то казалось, что Хопалонг где-то совсем рядом.

— Нет, конечно, — ответил Спарр, усаживаясь в кресло. — Этот придурок Бизко и еще двое таких же недоумков видели, как ваш Хопалонг Кэссиди забрал из банка в своем городе пятнадцать тысяч долларов. Вот они и решили поживиться... Даже не подозревали, идиоты, с кем имеют дело.

— Бизко мертв? — с улыбкой спросил Джордан.

Спарр смерил его неприязненным взглядом.

— Нет, ничего с ним не случилось. Твой дружок только челюсть ему набок свернул, — тем Бизко и отделался. А вот его двоим приятелям не повезло.

Дик Джордан снова засмеялся:

— Хотелось бы мне взглянуть, как Кэссиди здесь появится! Со всеми нашими ребятами. Или хотя бы с Джонни Нельсоном. Эти двое быстро наведут здесь порядок, да такой, что ваша шайка будет дерьмо жрать!

Спарр презрительно фыркнул:

— Не будь дураком! Твой Кэссиди никогда еще не попадал в такие переделки. Ему только с мелкими воришками драться, да с конокрадами-одиночками. — Спарр поднялся с кресла. — Джордан, у меня есть для тебя кое-какие бумаги, завтра ты мне их подпишешь. Чем скорее ты это сделаешь, тем лучше для тебя.

— Ничего я не подпишу! — сказал Джордан; однако голос его звучал уже не так уверенно.

Спарр не придал этим протестам ни малейшего значения; он уже не раз слыхал подобные высказывания и знал, как действовать дальше.

— Да куда ты денешься? Подпишешь как миленький, — уверенно проговорил Спарр. — Ты все что угодно подпишешь — хотя бы ради того, чтобы с твоей красавицей-дочкой ничего не случилось.

— Я не уверен, что с ней ничего не случится — даже если я подпишу все, что ты требуешь. А потому я и пальцем не пошевелю.

— Конечно, ты не уверен. — Спарр выглядел озадаченным. — Ты действительно ни в чем не можешь быть уверенным. Но все же ты абсолютно уверен в следующем: если не сделаешь того, чего я от тебя добиваюсь, я лично займусь Памелой. Или, может, передам ее ребяткам Глиссонам, пусть побалуются. И чем дольше ты тянешь, тем больше шансов, что именно так оно и будет.

Он вышел из комнаты и закрыл за собой дверь. Памела напряженно прислушивалась. Когда шаги затихли, она быстро подошла к отцу.

— Папочка, это я просила Хоппи приехать!

Джордан удивленно посмотрел на дочь.

— Ты? Но как?

— Я написала ему в последнем письме. Помнишь, как он учил меня распознавать следы на тропе, как мы играли с ним, когда я была маленькой, и писали друг другу зашифрованные записки. И вот теперь пригодилось...

— Да, но откуда ты знала, что ему придет в голову искать в твоем* письме какой-то скрытый смысл? — недоверчиво спросил Джордан. — Теперь в нем снова оживала надежда. Конечно, один человек против банды Спарра — это слишком мало, но ведь то был Хопалонг...

— Это была единственная возможность дать ему знать о себе, и я не хотела ее упускать. Но даже если Хоппи не прочитал мое письмо, он все равно догадается, что с нами что-то не так. Он ведь везет деньги, а значит, будет где-то здесь, неподалеку...

Хопалонг Кэссиди всегда любил путешествовать, и Джордан знал об этом. И опять же — приближался срок возврата долга. Так кто же, если не Кэссиди отправится на Запад, чтобы вернуть ему долг Бака. Дик верил и надеялся, что Хопалонг приедет, — ведь он смышленый парень, этот Хоппи. Потому что уже не раз случалось, что люди, уехав в чужие края, потом бесследно исчезали. И Кэссиди знал об этом. Джордан был уверен: Хопалонг поймет, что не все в порядке на ранчо «Сэкл Джей».

А может, не стоит себя обманывать, надеяться на невозможное?.. Ведь Хоппи — всего лишь человек... пусть даже он и Хопалонг Кэссиди. И как же теперь Дик ненавидел того, кого он недооценил с самого начала, того, кто воспользовался его беспомощностью и теперь пытался выгнать из собственного дома. Жизнь многому научила Авери Спарра, и эти жизненные уроки были суровыми и беспощадными. Ловкий адвокат, он был хитер и осторожен, как индеец. Теперь-то Джордан понимал, что все произошедшее на его ранчо не было случайностью, что это был тщательно разработанный план. А умный и обходительный Сопер заодно со Спарром.

Сопер умел произвести впечатление, расположить к себе окружающих — где бы он ни появлялся. И люди даже не догадывались, что скрывается за его приятными манерами и благообразной внешностью. Эта парочка, Сопер и Спарр, выступала единым фронтом, и они были неуязвимы; во всяком случае, Дик Джордан не смог с ними совладать.

Дик был еще здоров и полон сил, когда Спарр впервые здесь появился. Теперь-то ясно, что он уже тогда задумал прибрать к рукам его ранчо, и пойми Дик это чуть раньше, многих бед можно было бы избежать. А теперь, когда Джордан стал беспомощным калекой, — теперь уже ничего не изменишь.

Авери Спарр впервые появился на ранчо «Сэкл Джей» под видом кочующего всадника, и гостеприимный хозяин встретил его с почетом и уважением. Сначала Спарр остался переночевать, затем попросил у радушных хозяев разрешения пожить у них немного и поохотиться, а вскоре взялся помогать по хозяйству.

Дик к тому времени был уже наслышан о похождениях Спарра, но он не очень-то верил всем этим рассказам, потому как видел, что этот человек держится скромно и дружелюбно, даже по хозяйству помогает. А затем в Хорс-Спрингсе во время одной из разборок со стрельбой был убит Чарли Китчен, самый опытный и сильный из работников Джордана, управляющий на ранчо, которому он безоговорочно доверял. В то время никому и в голову не приходило связывать каким-то образом это убийство с присутствием Спарра на ранчо, — ведь убитый Чарли и здравствующий ныне Спарр никогда не общались, и уж тем более не ссорились. Зато было известно, что убили его Джонни Ребб и Бизко, правда, говорят, случайно. Из-за чего началась потасовка со стрельбой — так никто и не вспомнил, но Чарли угодил под пули и тут же скончался.

А три дня спустя четверо его испытанных работников попали в засаду и были перебиты все до единого; говорили, что, это дело рук апачей. Как бы то ни было, но теперь присутствие Спарра на ранчо стало просто необходимым. Спарр прилежно трудился, но деньги за работу брать отказывался. А потом и с самим Диком произошел несчастный случай. Получилось так, что Джордан стал передавать через Спарра все СБОИ указания.

И пока Джордан находился на грани жизни и смерти, а Памела заботливо ухаживала за отцом, Авери Спарр взял власть в свои руки. На том основании, что Джордан отдавал через него распоряжения работникам, Спарр объявил себя управляющим, заявив, что на эту должность его назначил сам Дик. Среди работников ранчо «Сэкл Джей» всегда были крепкие ребята, но как раз самые несговорчивые из них погибли под пулями, остальные же не осмелились возразить Спарру.

На первое время Спарру этого было вполне достаточно. Он часто приходил к Памеле, участливо расспрашивал ее о здоровье отца и предлагал ей свою помощь. Девушка, едва не потерявшая от горя рассудок, считала его своим единственным другом, пока не поняла, что же происходит на самом деле. Но было уже поздно. Первое осознание происходящего вокруг пришло к ней, когда она узнала, что Спарр нанял Бизко и Джонни Ребба для работы на ранчо. Она приказала Спарру вышвырнуть их с ранчо сию же минуту, но Спарр запротестовал. Когда Памела стала настаивать на своем, он согласился, и девушка несколько дней не видела этих двоих. И вот три дня спустя ранчо покинули еще три старых работника. Они получили у Спарра расчет и пошли каждый своей дорогой. Одного из них, видимо, слишком много болтавшего языком в Хорс-Спрингсе, в тот же день нашли мертвым в одном из переулков. Теперь над ранчо стояла тишина. Джордану стало лучше, но он знал, что ему суждено остаться калекой. Когда же до него наконец дошло, что задумал Спарр, он уже не смог ему помешать. Несколько раз он пытался послать шерифу записку, но его записки так никогда и не покидали пределы ранчо. Однажды Памела сама решила отправиться в город к шерифу, но с удивлением обнаружила, что их дом со всех сторон охраняется, и, конечно, ее никуда не выпустили.

Дик с дочерью оказались пленниками в своем собственном доме. А по ранчо разгуливали вооруженные люди Спарра. И наконец в один прекрасный день Авери Спарр спокойно, без лишних эмоций обрисовал им сложившуюся ситуацию.

Теперь он был на коне! Если они сделают все, о чем он их просит, а также будут безропотно исполнять его приказы, не задавая при этом ненужных вопросов, то он, так и быть, сохранит им жизнь. А если нет, — то ведь ему и разделаться с ними недолго. Оставаясь наедине с Памелой, он нашептывал ей, что ее помощь в осуществлении его далеко идущих планов будет гарантией безопасности для ее больного отца. Джордану же обещал позаботиться о Памеле, если тот не будет ставить ему палки в колеса. Но Спарр прекрасно знал и то, что у Джордана были влиятельные друзья. Поначалу он хотел все распродать и улизнуть с мешком денег. Но это ранчо, — оно его манило, и Спарр решил, что как-нибудь со временем, но завладеет им. А чтобы не вызвать подозрений и ненужных толков, Спарр решил придать всему вполне законный вид, — тогда в будущем никто не поставит под сомнение его право на владение ранчо.

Спарр распустил слух, что Джордан взял его к себе в компаньоны и в скором времени продаст ему все хозяйство. И он же распускал слухи, что Джордан стал совсем плох. Спарр, набравшись терпения, сдерживая вспышки гнева, методично выматывал Джордана своими угрозами, держа в постоянном страхе, так что старик как будто уже и согласился уступить, — только бы обрести свободу.

Это был дикий и безлюдный край. Те немногочисленные путники, что проезжали мимо не замечали на ранчо ничего необычного. И действительно: на первый взгляд здесь царили тишь и благодать.

Авери Спарр вернулся в гостиную и, усевшись в кресло, погрузился в размышления. Кэссиди наверняка будет проезжать через Клифтон-Хаус, и уж кто-кто, а Гофф его мигом вычислит. Но все-таки Гоффа следовало предупредить заранее...

Когда Джонни Ребб вернулся на ранчо, была уже глубокая ночь. Повесив на крюк седло. Джонни задумался, — он все время думал о парне по имени Так. Со слов Спарра Ребб знал, что он собирается купить это ранчо. Хотя, может, и не купить... Во всяком случае завладеть... А этот парень, этот Так, — возможно, он будет им полезен... Размышляя таким образом, Джонни вошел в гостиную.

— Босс, — сбивчиво заговорил Ребб, — тут... сегодня тип один появился... Ну мы и разговорились. Так вот, мне показалось... он как бы, ну, в общем, предложил мне взять банк в Мак-Клеллане. С виду — сущий дьявол и револьверами обвешался...

Спарр покачал головой:

— Нам больше люди не нужны.

Но вдруг, видимо, вспомнив что-то, он так и впился в Ребба своим колючим взглядом.

— Послушай, а кто он такой? Как его зовут? И вообще, каков он из себя?

— Его зовут Так, — ответил Джонни. — Он седой, глаза ярко-голубые, а смотрит... холодно так, и кажется, что насквозь тебя видит. А если приглядеться к нему и...

Спарр вскочил на ноги.

— Что?! Ты сказал волосы с проседью? Он такой... широкоплечий, да? — Ребб в ответ только кивнул. Спарр прищурился. — Так вот... Возьми с собой Бизко, пусть он тоже взглянет на этого парня. Но только так, чтобы тот его не заметил! И прямо сейчас! Понял меня?

— Конечно, босс. — Ребб мял в руках свою шляпу. — А вы думаете, что он... полицейский?!

— Полицейский?! — Авери Спарр усмехнулся. — Ты даже не представляешь, как бы мне хотелось, чтобы это было именно так. Похоже, он не кто иной, как ХОПАЛОНГ КЭССИДИ!

 

Глава 4

Хопалонг идет ва-банк

Хорс-Спрингс остался далеко позади еще до того, как первый луч утренней зари окрасил горные вершины в призрачные бледно-розовые тона. Сначала Хопалонг ехал по едва приметной тропе, ведущей на север от города, затем свернул на другую дорогу, на так называемую Мангас-Трейл, и только убедившись в том, что его никто не преследует, повернул на юг и вскоре выбрался на широкую дорогу.

Путь до «Сэкл Джей» был неблизкий, но Хопалонг надеялся, что на сей раз ему удастся обойтись без приключений. Он был почти уверен, что Авери Спарр не обрадуется нежданному гостю, — а значит, за дорогами на подъездах к ранчо ведется наблюдение. Хотя к «Сэкл Джей» было намного проще и быстрее добраться по широкой равнине, раскинувшейся к югу от Хорс-Спрингса, Хопалонг все же предпочел ту относительную безопасность, которую могли дать горы с их надежными укрытиями.

Утренний воздух был ласков и чист, и каждый глубокий вдох был как глоток свежей воды из горного ручья. После короткого привала на рассвете Хопалонг снова вскочил в седло и направился к югу. Миновав горный перевал, возвышающийся над глубоким каньоном, он глянул вниз и увидел на равнине маленькую передвигающуюся точку. Выудив из седельной сумки бинокль, он принялся внимательно изучать дно каньона. С высоты в две тысячи метров рассмотреть ему удалось не много. Впрочем, в одном он был уверен: по равнине скачет всадник, а не всадница, и всадник этот явно направляется на юг; значит, путь его, если он, конечно, не изменит свой маршрут, непременно пересечется с этой тропой, по которой следовал и сам Хопалонг. То есть человек внизу, возможно, тоже держал путь на ранчо «Сэкл Джей».

Кэссиди задумался. Неужели в городе уже заметили его отсутствие? И, может быть, сейчас этот всадник гнал свою лошадь во весь опор, чтобы поскорее добраться до ранчо и доложить о нем Спарру... Конечно, никто в Хорс-Спрингсе не догадался, что под именем Так скрывается не кто иной, как Хопалонг Кэссиди... Но почему же они все так забегали? Ведь они не могли знать о том, что он направляется именно на юг. Кэссиди снова пришпорил коня и, повернув в сторону сосновой рощи, служившей ему великолепным прикрытием, несколько изменил свой маршрут, немного отклонившись на восток. Ему хотелось подобраться поближе к всаднику и, по возможности, выяснить, кто он такой и куда так спешит.

Хопалонг знал дорогу к ранчо «Сэкл Джей» со слов Джордана и потому был немало удивлен тем обстоятельством, что скачущий по дну каньона всадник не придерживался наезженной дороги, а пересек каньон севернее Лосиной горы.

Остановившись у северного края каньона, Хопалонг задумчиво смотрел на загадочного всадника. Затем, отклонившись еще дальше на восток, выехал к тому месту, где еще совсем недавно проезжал незнакомец. Хопалонг спрыгнул с коня и принялся внимательно изучать следы на дороге. Похоже, лошадь незнакомца была подкована совсем недавно, и он, Хопалонг, обязательно запомнит этот след, — как кассир в банке запоминает подпись вкладчика. Кэссиди вскочил в седло и снова отправился в путь.

...Лосиная гора, вспоминал он. По ней проходит северная граница владений Дика Джордана. С юга подобной границей служило то место, где сливались воедино три притока реки Хила, а с восточной стороны граница проходила по основному руслу реки. Сама же усадьба находилась в лесу, между Западным и Средним приитоками реки. Такое расположение дома делало его неприступным для индейцев, да и места там были сказочно красивы.

Когда Хопалонг проезжал по дну каньона Енотов, на глаза ему попалось небольшое, мирно пасущееся стадо волов. Приблизившись к ним, Хопалонг убедился, что все животные — собственность Джордана. Но проехав еще милю, он увидел на пастбище молодую телочку со свежим клеймом — «Сэкл С».

Что означало это "С"? Может быть, «Спарр»? Вконец озадаченный, Кэссиди направился сначала на восток, в сторону основного русла Хилы, затем обогнул северо-западный выступ Черной горы и выехал на дорогу, ведущую на юг. Он внимательно оглядывал попадавшихся ему на пути пасущихся животных, и вскоре наблюдения его сложились в более или менее стройную картину: все взрослые животные были помечены тавром «Сэкл Джей», в то время как молодняк был помечен «Сэкл С». Конечно, переправить одно клеймо на другое большого труда не представляло, и, наверное, Спарр и сам уже подумывал об этом не раз, однако же он нашел другой, более простой выход — просто метил весь молодняк своим клеймом. Что ж, неглупо... Лучше и не придумаешь.

Хопалонг переправился через реку, оставляя у себя за спиной владения Джордана. Этот день казался ему бесконечно долгим, а путь — на редкость тяжелым. Топпер, конечно же, был прекрасным конем, — ни один другой не заменил бы его на этих горных тропах. Хопалонг сделал короткий привал, расположившись среди валунов. Потом стал продвигаться еще дальше на юг. Вскоре он увидел всадника скакавшего ему навстречу. Расстояние между ними быстро сокращалось, и Хопалонг подал знак, подняв вверх руку, Всадник остановился, поджидая его. Поперек седла незнакомца лежал винчестер. Еще секунда-другая — и Хопалонг узнал его. Это был Сайм Тэтчер, владелец ранчо «Т Бар», с которым он познакомился в салуне, где Сайм осмелился во всеуслышанье высказать свое мнение о конокрадах.

— Значит, ты уже здесь... — проговорил Тэтчер. — И куда теперь? На Юг? Или, может, работу ищешь?

— Не-е, денежки мои все еще при мне... Хотя я и побывал в Хорс-Спрингсе, — рассмеялся Хопалонг. — А место здесь... уединенное, тихое. Знаешь, мне надо с тобой поговорить. Это возможно?

— Что ж, пожалуй.

Тэтчер направил свою лошадь в сторону от дороги. Внешне он был абсолютно спокоен, но глаза его внимательно следили за каждым движением Хопалонга.

— А ваши ребята слишком уж обидчивы. Тебя-то самого не очень донимают воры?

— Да случается иногда...

— И все началось с тех пор, как в этих местах появился Спарр?

Тэтчер пристально посмотрел ему в глаза.

— Если ты хочешь, чтобы я назвал Спарра конокрадом, то ты этого не дождешься. Зря время теряешь, — проговорил Тэтчер. — А если мне и захочется сказать что-нибудь подобное, то я выскажу ему все в лицо, с ружьем в руках.

Кэссиди рассмеялся:

— Неплохо сказано. — Он посмотрел на вершину Черной горы, возвышающуюся прямо перед ними. — Слушай, а у вас с Джорданом никогда не возникали... разногласия, когда он жил один на «Сэкл Джей»?

— Никогда! Ни разу! — не колеблясь, ответил Тэтчер. — Дик Джордан всегда был хорошим соседом. Мы с ним ладили, и управляющий его тоже был славным малым, Чарли Китчен его звали. Жаль, конечно, что его убили...

— Китчена убили? — Кэссиди прекрасно понимал: если Чарли действительно убили, то многое проясняется само собой.

— Ну да, в перестрелке, в Хорс-Спрингсе. Не поделили они что-то с этим одноглазым Бизко. А уж когда дошло до стрельбы, то и Джонни Ребб подоспел. Так уж заведено — заварят кашу, а расхлебывают другие.

— Ясно, учту. Значит, Китчен мертв... А когда это случилось? Спарр тогда уже объявился на ранчо?

— Ага. Как только он туда приехал, так все и началось. А потом еще четверо парней Дика, — знаешь, самые крутые, из тех, кто у него давно работал... Так вот, они все вчетвером нарвались на засаду у Малой Индюшки. А потом все заговорили: "Апачи! Это дело рук апачей!.. " Может быть, так оно и было...

— А ты как думаешь?

Тэтчер передернул плечами.

— Я думаю то, что я думаю, и стараюсь держать это при себе.

Хопалонг кивнул. Теперь он знал все — почти все.

— Ну а как Джордан? С ним-то что?

— Джордан? Я слыхал, он покалечился. С тех пор его никто не видел. Ни его, ни его дочку.

Хопалонг пришпорил коня.

— Достаточно! Поехали! Далеко ли до твоего ранчо?

— Миль пять по дороге будет. — Тэтчер пытливо взглянул на Хопалонга. — Сразу за Алмазным ручьем. А знаешь, сдается мне, ты хорошо знаешь эти места...

— Как-то раз мне приходилось здесь проезжать. А уж когда Дик Джордан переселился сюда, на «Сэкл Джей», он подробно написал мне и о ранчо, и об окрестностях.

— Так ты знаком с Диком?

— Конечно! Я с ранчо его старого друга Бака Петерса. Вообще-то, меня зовут Кэссиди.

— ХОПАЛОНГ Кэссиди?! — Тэтчер ошалело уставился на Хопалонга. — О черт! Вот это да!.. Как же это я сразу не догадался? Джордан и его дочь столько про тебя рассказывали... Вся их надежда теперь только на тебя.

— Потому я и приехал к нему. Почти приехал. Я подозревал, что у Дика не все в порядке.

— Может, и так, — кивнул Тэтчер. — Но ведь и другим достается... Только вот... угораздило его связаться с Авери Спарром.

— А Сопера ты знаешь?

— Арни Сопера? Конечно! Замечательный парень! Вреда он никому не причиняет, ладит со всеми. И красавчик к тому же. Оружия с собой не носит. И даже если водится с этой шайкой, в их делишках никогда не участвует, без него обходятся.

— А каков он из себя?

Описание, которое дал Тэтчер, в точности подходило к тому фрукту, которого Хопалонг встретил за ужином в Хорс-Спрингсе. И это наводило на серьезные размышления. Умирающий бандит сказал тогда, что Спарр и Сопер — заодно. И сказал так, что сам собой напрашивался вывод: Сопер опаснее Спарра и именно его нужно в первую очередь остерегаться...

И тут на дороге появились человек пять всадников; вынырнув из рощи, они поскакали навстречу Кэссиди и Тэтчеру, Сайм Тэтчер побледнел как полотно. Хопалонг заметил его смятение. Вывод напрашивался сам собой: приближавшиеся к ним люди не принадлежали к числу друзей Сайма, — скорее, наоборот. Выглядели ребята внушительно — и, видимо, чувствовали себя хозяевами положения. Кэссиди окинул взглядом всю компанию.

— Как дела, Сайм? — обратился к Тэтчеру верзила в выгоревшей от солнца рубахе. Заплывшие жиром щеки и двойной подбородок верзилы были покрыты густой щетиной. — А ты вроде не рад встрече. Или не узнаешь?

— Отчего же? — Тэтчер, по крайней мере внешне, сохранял спокойствие. — Я тебя знаю, ты — Баркер.

— Слыхали, ребята? Он говорит — «отчего же»? — захохотал верзила. — И еще утверждает, что мы с ним знакомы! Ну, ладно! По-моему, сейчас самое время познакомиться поближе, не так ли? Слушай, Тэтчер, — Баркер подался вперед, — тебя ведь уже предупреждали, чтобы ты попридержал свой длинный язык, который и так болтает много лишнего! Тебя же предупредили, чтобы ты наконец перестал совать свой нос в чужие дела! Придется тебя проучить!

— Как поживаешь, Баркер? — спросил Кэссиди.

Верзила с подозрением уставился на него.

— А ты кто такой? — Его маленькие поросячьи глазки злобно сверкнули. — Что, Тэтчер, у тебя новый работничек?

— Не у меня, — отозвался Тэтчер. — Он просто проезжал здесь. Случайно встретились.

— Ну, ладно. Пусть в сторонке постоит. Если только, сам не захочет поучаствовать. Эй, что скажешь?

Ледяной взгляд Хопалонга был все так же непроницаем. Он приблизился еще на шаг — шаг коня.

— Поучаствовать, говоришь? — В голосе Кэссиди послышалась угроза, хотя сказано было негромко. — Что же, можно и поучаствовать. Только если поучаствую, будет по-моему.

Баркер покраснел от злости.

— Это ты мне?! А ну, Маури, займись-ка им!

Маури, тощий, как щепка, с резкими чертами лица, направил свою лошадь в сторону Хопалонга.

Хопалонг, сверкнув глазами, скомандовал:

— Стоять!

— Так, значит, ты? — усмехнулся Баркер. — Ну, тогда... — Он положил руку на рукоятку револьвера, и в следующее мгновение в руках Хопалонга невесть откуда появилось оружие. Выстрелы прогремели одновременно. И, словно огромный мешок с мукой, Баркер соскользнул из седла и шлепнулся на дорогу. Маури тупо глядел на свою окровавленную руку, задетую другим выстрелом Хопалонга. Револьвер Маури лежал в дорожной пыли. Все прочие всадники притихли, изумленные, обескураженные.

— Ты все испортил, чужак! — Маури с ненавистью взглянул на Кэссиди. — Это все из-за тебя, ты... все испортил!

— А вы, ребята, вы ведь находитесь на землях ранчо «Т Бар», — сказал Тэтчер. — Так что убирайтесь, парни. — Тэтчер направил на них винчестер.

— Слыхали, что сказал этот джентльмен, — произнес Хопалонг. — Так что, ребята, валите отсюда. И поскорее!

— Все из-за тебя! — повторил Маури. — Погоди, вот скоро Авери Спарр узнает об этом!

Кэссиди рассмеялся.

— Обязательно расскажи ему обо мне! И еще передай ему, что Хопалонг Кэссиди уже близко и собирается нагрянуть к нему с визитом.

Тут один из всадников склонился к Маури и зашептал:

— Ты глянь, а тавро-то у его коня! Точно такое же я видел в Силвер-Сити, на лошади того парня!

 

Глава 5

Еще один плюс в пользу Хопалонга

Сайм Тэтчер смотрел вслед удаляющимся всадникам. Затем, с выражением крайнего изумления, воззрился на Кэссиди.

— Ну... однако же... А ведь Баркер здесь считается лучшим стрелком!

— Неужели?

Хопалонг сунул револьвер, из дула которого поднималась тонкая струйка дыма, обратно в кобуру и перезарядил свой другой револьвер, который он все еще держал в руке.

— Похоже, Спарр окружил себя лихими ребятками...

— Ну да, так и есть. Ты спас мне жизнь, Кэссиди. Они ведь хотели пристрелить меня... как уже разделались со многими. Держу пари на что угодно — это они тогда напали на людей Джордана, и Баркер был одним из них.

— Слушай... а скот с твоих выгонов пропадал?

— Да, случалось. Правда, не часто, и крали-то в основном молодняк.

— Знаешь что-нибудь о налете на банк в Мак-Клеллане?

Тэтчер внимательно взглянул на Хопалонга.

— Знаю ли? Честно тебе скажу: точно ничего не знаю. Но думаю... ведь вот что получается: те парни мигом оттуда смотались, и, уж поверь мне, они не были простыми налетчиками! У них имелся план, и очень толковый! Все было продумано!

Оставшийся путь они проделали молча. Наконец подъехали к кирпичной усадьбе ранчо «Т Бар». В небольшом каньоне неподалеку журчал Алмазный ручей. Усадьба состояла из нескольких построек: во-первых, — хозяйский дом, сложенный из необожженного кирпича, а кроме того, конюшня, барак, где жили работники, и загоны для скота. Причем расположено все было весьма толково. И построено основательно, на совесть. Все постройки располагались таким образом, что получался замкнутый круг, и попасть вовнутрь можно было лишь через тяжелые бревенчатые ворота, — то есть внутренний двор был надежно защищен от нападений извне.

Здание усадьбы было выстроено буквой "Г" и вместе с бараком для рабочих образовало как бы три стороны квадрата; конюшня и загоны для скота замыкали четырехугольник. Конюшня была также выложена из кирпича, а загоны для скота — обшиты добротными досками.

— На нас уже несколько раз нападали краснокожие, — рассказывал Тэтчер, пока Хопалонг мыл руки над большим жестяным тазом, — и каждый раз нам удавалось отбиться. Правда, одного из наших мы все-таки потеряли. Они перехватили его неподалеку от дома, и мы так ничего и не смогли тогда сделать. Я живу здесь уже десять лет и не собираюсь никуда переселяться. Да не такой уж я и богатый, чтобы начинать все сызнова на новом месте.

У Тэтчера на ранчо собирались обедать. Столовой служила длинная комната с низким потолком, В огромном камине и в пузатой печке пылал огонь, так что в помещении было даже слишком тепло.

— Здесь постоянно приходится топить, даже летом. Ночи в этих местах холодные.

В столовую вошла кухарка и начала расставлять тарелки на столе. Через несколько минут в столовой появились и несколько работников ранчо «Т Бар». Они расселись вокруг стола и, мельком взглянув на Хопалонга, принялись за еду. Обед был вкусным и очень сытным. Хопалонг, хотя и не очень проголодался, съел огромную отбивную и вдруг с удивлением почувствовал, что не отказался бы еще от одной такой же. Когда плоское деревянное блюдо с мясом, обойдя вокруг стола, снова оказалось перед ним, он с удовольствием положил себе добавки. Когда же Хопалонг в изнеможении откинулся на спинку стула, Сайм Тэтчер, посмеиваясь, сказал:

— Не торопись складывать оружие. Ты еще не знаешь, чему научилась моя кухарка, пока жила севернее нашей границы. Она замечательно готовит яблочный пирог.

Хопалонг, снова придвинувшись к столу, налил себе кофе. Тут один из работников оторвался от еды и взглянул на Тэтчера.

— Я сегодня видел Баркера, — сказал он. — Этот сукин сын, все рыскал здесь неподалеку... Мне показалось, что он тебя высматривал. Мы тут все уже собрались было двинуться тебе навстречу, как вдруг увидели, что ты подъезжаешь...

— Надеюсь, ты вдоволь нагляделся на него? — спросил Тэтчер. — Потому что живым его никто уже больше не увидит.

Все взгляды обратились на Тэтчера. Даже появление на столе яблочного пирога прошло почти незамеченным. Все молча переводили взгляды с Сайма Тэтчера на Хопалонга Кэссиди и обратно. Первым обрел дар речи рыжеволосый парень с огромным кадыком. Тэтчер, однако, проигнорировал его вопрос. Не замечая недоуменных взглядов работников, он вонзил свою вилку в пышный, на редкость аппетитный на вид пирог с яблочной начинкой. При виде пирога у Хопалонга слюнки потекли; он решительно принялся за дело.

Доев пирог, Тэтчер отпил из чашки с кофе. Все домашние, собравшиеся за столом, смотрели на него с недоумением. Наконец рыжеволосый снова нарушил молчание:

— Ладно, сдаюсь. Так что же случилось?

— Баркеру, — заговорил Тэтчер, облизывая губы, — захотелось с нами переговорить, а мой приятель... что ж, он согласился. А потом Баркер совершил ошибку. — Тэтчер снова взялся за чашку. Отпив глоток, поставил ее на стол и опять взял в руки вилку.

Рыжий, не выдержав, завопил от нетерпения:

— Так что же случилось?!

Тэтчер усмехнулся.

— Я же тебе уже сказал: Баркер допустил ошибку. Схватился сдуру за оружие... — Тэтчер нарочито медленно обернулся и взглянул на стенные часы. — Сейчас его, наверное, уже присыпают землицей.

Работники во все глаза смотрели на Сайма. Наконец кто-то спросил:

— Ты хочешь сказать, что ты... что это ты его?..

— Не я, — ответил Тэтчер, — а мой друг. Из одного ствола он продырявил старину Баркера, а выстрелом из другого выбил пушку из рук Маури. Правда, их дружкам он разрешил посовещаться: продолжать ли эту увлекательную игру или нет? Желающих не оказалось... Ну а мы с Хопалонгом направились сюда.

— Хопалонг? — Рыжий подался вперед, разглядывая Кэссиди. — Ты Хопалонг Кэссиди с ранчо «Тире 20»?

— Верно, раньше оно так называлось, — кивнул Кэссиди. — А я вот сейчас... путешествую.

— Надеюсь, ты немного задержишься в наших краях?.. — Рыжий нахмурился. — Есть тут у нас умник один... По имени Спарр. С ним бы тебе потолковать...

— Дайте же человеку время, — вмешался в разговор Тэтчер. — Он уже передал Спарру через Маури, что собирается нанести ему визит в самом скором времени, и даже предложил выбрать, что ему больше по душе: выстелить дорогу к ранчо коврами или же устроить вечеринку со стрельбой! Короче, теперь слово за Спарром, пусть сам решает.

— Не может быть?!

— Да точно, говорю тебе!

Тэтчер взглянул на остатки пирога, все еще лежавшие на блюде. Затем задумчиво уставился на свою опустевшую тарелку. Хопалонг с интересом наблюдал за Саймом. И едва тот со вздохом откинулся на спинку стула, Хопалонг, живо подобравшись к пирогу, перетащил к себе на тарелку еще один довольно приличных размеров кусок. Тэтчер, усмехнувшись, сказал:

— А я — пас. Не могу съесть больше ни кусочка — даже по дулом револьвера не смог бы! А вообще, кормят у нас отлично. Если бы я искал работу, то обязательно бы нанялся сюда.

Хопалонг рассмеялся, но ничего на это не ответил. Повернувшись к работникам, он спросил:

— Кто-нибудь из вас в последнее время не встречал ли где дочку Джордана? Ее зовут Памела. Когда я видел ее в последний раз, она была еще ребенком.

— Ну-у, это, верно, было уж очень давно, — отозвался рыжий. — Я тебе прямо скажу: она первая красавица во всей округе!

— Рыжий, ты лучше расскажи, как здорово она тебя отделала, — сказал Тэтчер. Все громко захохотали.

Рыжий, густо покраснев, хмуро посмотрел на развеселившихся приятелей и повернулся к Хопалонгу.

— Ты на этих болтунов внимания не обращай! Им бы только поржать!

Один из работников, парень со взъерошенными волосами, весело подмигнул Хопалонгу:

— Рыжий как-то пригласил ее потанцевать, а потом ему вдруг захотелось поцеловать девочку. А она ему так врезала! Три дня ходил с перекошенным лицом — все никак опомниться не мог.

Тэтчер снова взглянул на Хопалонга и закурил сигару.

— Ты что, действительно собираешься это сделать? Ты серьезно думаешь заявиться на «Сэкл Джей»?

— Ага. Может быть, завтра.

— Хочешь, чтобы мы поехали с тобой?

— Не-е... Лучше я один поеду. — Немного подумав, он добавил: — Хотя я был бы всем очень признателен, если бы вы показали мне такой путь, чтобы подобраться к тому ранчо как можно ближе и остаться незамеченным. А об остальном я уж позабочусь сам.

В разговор вступил еще один из работников, седой старик.

— Знаю я такие дороги, но вот только верхом там проехать нелегко. Если напрямую добираться, то отсюда до усадьбы «Сэкл Джей» миль сорок, наверное, будет. Та дорога, по которой ездят все, ведет через каньон до того места, где сливаются притоки реки, — это примерно милях в шести от горячих источников. А дальше путь лежит севернее, через леса. Это еще мили три. А уж потом дорога эта поворачивает на запад, к разросшемуся парку. Вот как раз в том парке и стоит хозяйский дом.

Но добраться туда можно еще и по тропе, что начинается по другую сторону от того места, где сливаются притоки реки. Тропа эта идет вверх по течению Малого ручья и пересекает его как раз в том месте, где он впадает в Белую речку. Там неподалеку есть хижина. Как только ты доберешься до нее, то знай: до усадьбы ранчо «Сэкл Джей» осталось пройти миль шесть к западу. Если тебе повезет, ты сможешь подобраться к ним совсем близко.

— Слушай, Рыжий, а разве Памела не выезжает больше покататься верхом? — неожиданно спросил Тэтчер.

Понимающе кивнув в ответ, Рыжий сказал:

— Она раньше любила кататься верхом. Думаю, и сейчас иногда выезжает на прогулки. Они ведь не боятся, что девчонка от них сбежит. Даже если бы она вдруг и решилась на это и бросила на ранчо своего больного отца, — то ведь с запада их окружают только горы Моголлон и Джерки. И уж поверь мне, эти места не годятся для прогулок верхом.

— Все верно, Хопалонг, — кивнул Тэтчер. — К западу от хребта Джонсона и Джерки места совсем дикие. Правда, есть там одна тропа, называется Индюшиное Перо. Но никто из нас никогда не бывал там. Может, и тропы-то никакой нет, — а все только россказни, вроде охотничьих баек.

И тут снова заговорил старик.

— Да нет, Сайм, там и вправду есть такая тропа. Я хоть никогда и не ходил по ней, но мне приходилось говорить с теми, кто о ней доподлинно знает. Русло Снежного ручья пересекает ее с севера таким манером, что он сначала исчезает из виду, а потом и тропа, и ручей, Как будто бегут наперегонки, — и так до тех пор, пока тропка не пересекает Моголлон. А дальше уж она идет вдоль Серебряной речки, что выводит прямо к Альме.

— Но сам-то ты, — проговорил Тэтчер, — сам ведь ты там не был. Думаю, все же лучше пойти сначала вверх по течению Малого ручья, а затем выйти к хижине, — так будет проще подобраться к усадьбе «Сэкл Джей».

Хопалонг согласно кивнул. Он еще раз прокрутил в уме все, что услышал за обеденным столом. И хотя Хопалонг обладал прекрасной памятью, памятью человека, прожившего всю жизнь на Западе, но он все же предпочел не рисковать. Ведь от того, насколько точно он запомнит все только что услышанное, возможно, зависела его жизнь — и даже намного более того: жизнь Памелы и ее отца.

И, кстати, именно во время подобных бесед жители западных штатов и получали основные сведения об окружающих их землях. На сей раз старый ковбой не стал вдаваться в детали, поэтому Хопалонг решил перед отъездом все-таки расспросить его как следует.

— Что бы ты не замышлял, — заговорил Тэтчер, когда Хопалонг уже взялся за шляпу, — но без завтрака мы тебя никуда не отпустим. Представляешь, моя кухарка взялась выращивать здесь цыплят!

Проснувшись с первыми лучами солнца, Хопалонг закинул руки за голову и с удовольствием потянулся. Ему определенно это нравилось — поваляться немного в постели перед тем как встать. Он открыл для себя поразительную вещь: в такие вот минуты в голову приходят прекрасные мысли, да и думается легче, если, конечно, больше не засыпать. Накануне, во время своего разговора со стариком, ему удалось выудить из последнего все до мельчайших подробностей, то есть все, что тот знал о тропе. Старик был словоохотлив, и Хопалонг лишний раз убедился на собственном опыте, как все-таки полезно иногда послушать других. Он внимательно слушал и запоминал и даже получил представление о том, сколько бандитов обычно находилось при Спарре на ранчо.

— Ну, может, человек двадцать бывает... Кто-то приезжает, кто-то уезжает... — Старик взглянул на Хопалонга. — Если тебе придется сматываться оттуда, то уходи прямо на запад. Эти парни, уж поверь мне, будут искать тебя по двум направлениям: одни поедут к той хижине, о которой я тебе уже рассказывал, а другие постараются перехватить тебя севернее хребта Джексона, в том месте на реке, где в нее впадает средний приток. И они будут уверены, что не дадут тебе уйти. Ты же вместо того, чтобы бегать от них, просто укроешься на западе, за пиком Лилии, и отсидишься там в горах. Ну, а если они задумают поохотиться за тобой и там, значит, все они — круглые идиоты. — Старик замолчал, сосредоточенно выбивая пепел из трубки. Затем снова взглянул на Хопалонга. — Но смотри — будь осторожен. Берегись апачей!

Всесторонне обдумав все услышанное накануне, Хопалонг скинул с себя одеяло и спустил ноги на пол. Еще с минуту он сидел неподвижно, затем широко зевнул, потянулся и принялся ощупью искать в темноте свои вещи. Одевался медленно, и когда подали сигнал к завтраку, он едва успел умыться. Хопалонг тщательно вытер руки и лицо мохнатым полотенцем, затем, столь же неторопливо, надел кожаный пояс, на котором обычно носил свои револьверы; проверил их и отправился к завтраку. Он вдруг подумал о том, как приятно быть почетным гостем в чужом доме — по крайней мере всегда можно рассчитывать на то, что уж тебя-то за столом не обойдут, хоть что-нибудь, да оставят. Эта мысль его неожиданно развеселила.

К тому времени как солнце вошло в зенит, Хопалонг Кэссиди уже оставил за спиной миль пятнадцать своего опасного пути. Сегодня он ехал на лошади, рекомендованной ему Тэтчером; хотя она не шла ни в какое сравнение с Топпером, тем не менее это было прекрасное и на редкость спокойное животное, к тому же привычное к путешествиям по горным тропам.

До усадьбы ранчо «Сэкл Джей» оставалось уже не более четырех миль, но путь к заветной цели преграждал глубокий каньон, по которому протекал Западный приток Хилы, и теперь Хопалонг ломал голову над тем, как бы побыстрее перебраться на ту сторону, затратив на переправу минимум времени и усилий. Не придумав ничего нового, он решил продолжать свой путь по заранее намеченному маршруту. Когда Хопалонг выбрался наконец на дорогу, ведущую к хижине, был уже полдень. Его предупредили, что эта дорога известна и бандитам с «Сэкл Джей», а значит, за дорогой могли вести наблюдение, и потому было бы крайним безрассудством ехать по ней в открытую. Немного поразмыслив, Хопалонг пришпорил лошадь и направил ее по тропе, идущей вниз по течению, прямо в каньон, по которому протекал Западный приток.

Он проехал вдоль мелководной бурлящей речки около двух миль, а затем тропа неожиданно оборвалась. Хопалонг подъехал к водопаду. Убедившись, что дальше пути нет, он пожалел о напрасно потраченном времени и решил как можно скорее вернуться обратно на дорогу.

И тут произошло нечто удивительное... Лошадь сама нашла дорогу в обход водопада. Осторожно ступая в лабиринте скал, то удаляясь от реки, то вновь к ней приближаясь, она наконец вышла к руслу реки. Осмотревшись, Хопалонг обнаружил, что находится в месте слияния двух притоков реки. Теперь-то он знал, куда ему ехать.

Выбравшись из каньона, Хопалонг остановился в густых зарослях. Спешившись, он первым делом вытер насухо ноги лошади, так как вода в реке была довольно холодной. Затем оставив умное животное дожидаться его за деревьями, начал было пробираться в сторону хижины, но тут вдруг послышались чьи-то голоса. Хопалонг остановился и пригнулся. Затем и вовсе залег в высокую траву. Выждав минуту, он тихонько подполз к стволу ближайшего к хижине дерева и, спрятавшись за ним, принялся наблюдать. В нескольких шагах от своего укрытия он увидел двоих мужчин: один из них сидел на крыльце ветхой хижины, второй стоял рядом с оседланной лошадью.

Они о чем-то говорили. Хопалонг прислушался.

— Точно, Баркера, — сказал один. Потом ему послышалось невразумительное бормотание, и в ответ тот же голос пояснил: — Да вчера днем... Поговаривают, что это Хопалонг Кэссиди.

— А он один? — поинтересовался тот, что сидел на крыльце хижины; по всей видимости, он был приставлен сюда в качестве часового.

— Кажется, один, — ответил наездник. — Вообще-то, он был с Саймом Тэтчером, но Джонни говорит, что они познакомились только в «Клифтон-Хаусе» А туда он приехал один.

— Будем надеяться, что он так и останется один, — проворчал часовой. — Я много чего о нем слыхал... Обо всей компании с их ранчо. Стоит только тронуть одного из них, как тут же за них вся округа поднимается. Мой давний приятель как-то водил дружбу с одним конокрадом, который уже имел глупость связаться с этим Хопалонгом. А желторотый дружок Хопалонга, Меските Дженкинс его зовут, не долго думая, выследил и пришлепнул обидчика своего друга. Он же убил и Датча Билла.

— Представляешь, это Кэссиди всадил пулю Баркеру в самое сердце. У Баркера в кармане лежал кисет с табаком, — так пуля прямо через него прошла. Говорят, что у него даже спина была в табаке. Значит, он прошил его насквозь!

— А с Маури что приключилось?

— С ним-то? Да вот... носится все, рычит, словно медведь-гризли, у которого зуб разболелся... Кэссиди выстрелом выбил у него револьвер. Пуля такую борозду пропахала, что рука его нескоро заживет, уж будь уверен. Маури клянется, что прикончит Кэссиди этой своей раненой рукой.

— Куда уж там! Вот если бы отыскать, где его логово...

— Может, и отыщем, — сказал всадник, собираясь уезжать. — Ладно, счастливо оставаться. Спарр хотел, чтобы я постоянно объезжал округу. Так что мне пора.

— Да брось ты, оставайся... У меня здесь и карты найдутся.

— Нет, не могу. У нас там все словно с ума посходили. Даже Спарр, наверное, ни на минуту не присел. А все из-за этого Кэссиди. Ведь он и сюда может нагрянуть. Представляю, что тогда здесь начнется!

Хопалонг лежал в траве и смотрел вслед удаляющемуся всаднику. Он обратил внимание, что у того была великолепная гнедая. Скоро и лошадь, и наездник скрылись из виду. Оставшийся в одиночестве часовой поднялся с крыльца и, видимо, томясь от безделья и скуки, подошел к высокому обрыву над рекой. Он то смотрел на воду, на сливающиеся притоки реки, то вдруг переводил взгляд на противоположный берег и принимался внимательно его разглядывать. Наконец это занятие его утомило, и он вернулся обратно к хижине. Здесь часовой отложил в сторону винтовку и стал готовить ужин.

Хопалонг уже начал подниматься из своего укрытия, когда в голову ему пришла весьма оригинальная мысль. Он снова залег в высокой траве. Действительно, какой смысл браться за этого парня, если ужин еще не готов?

Выждав какое-то время Хопалонг поднялся с земли и приблизился к хижине. Затем начал потихоньку подкрадываться к двери. Мужчина в хижине что-то бубнил под нос. Жарко шипел жир на сковородке. И тут мужчина подошел к двери, ступил на крыльцо и выплеснул на землю воду из таза. Как только он снова переступил порог, Хопалонг тихонько поднялся на крыльцо и вошел вслед на ним. Когда тот обернулся, Хопалонг уже стоял в дверях с ружьем наперевес.

Часовой судорожно сглотнул, изумленно уставившись на незваного гостя.

— Черт! Ты что... Ты кто такой?! — угрожающе проговорил он.

— Я — Кэссиди, — с нарочитой скромностью ответил Хопалонг. — Ехал вот мимо и решил дай загляну к тебе на ужин. Ну, что ты там настряпал? Нам на двоих-то хватит?

Долговязый страж в испуге таращился на Кэссиди. Рукава его рубашки были высоко закатаны, и из-под них виднелась не первой свежести выцветшая нижняя рубаха из фланели, когда-то красная. Пленник был заметно кривоног; а обвислые усы придавали этому чудаку еще более унылый вид.

— Сда... сдаюсь, — пролепетал бедняга срывающимся голосом. — Я сдаюсь, мистер, только ради Бога — поосторожнее с пушкой, вдруг выстрелит ненароком...

— Неужели? — спросил Хопалонг с деланным изумлением. Потом великодушно добавил: — Ладно-ладно... Только побыстрее расстегивай ремень, и пусть он вместе со всеми игрушками, что ты туда понавешал, полежит на полу. Сам понимаешь, я ведь не поленюсь всадить в тебя пулю, если ты меня слишком уж рассердишь.

Ремень с кобурой был тут же расстегнут и брошен на пол. Приказав своему пленнику развернуться спиной, Хоппи поднял с пола трофеи. Затем завладел винтовкой, оставленной у двери, и извлек из нее патроны.

— Так... вот теперь порядок, — проговорил он, как бы размышляя вслух. Затем снова повернулся к плененному им часовому, неподвижно стоявшему посреди хижины. — А теперь поживее заканчивай с ужином. Да смотри, чтобы и на мою долю хватило.

Пленник загремел посудой, а Хопалонг тем временем расположился у двери таким образом, чтобы держать под наблюдением обе дороги, ведущие к хижине. Заметив это, неудачливый страж проворчал:

— Не стоит труда. Все равно никому не придет в голову сюда переться.

— Я тоже на это надеюсь! — заверил его Хопалонг. — А то ведь придется пристрелить тебя, чтобы ты сдуру какой-нибудь фортель не выкинул.

— Нет-нет! — завопил долговязый. — Клянусь, что если кто и объявится, то я пас. Я тогда сразу же лягу на пол, и будь что будет. Кому охота получить пулю в лоб?.. Только не стреляйте, мистер, умоляю, не стреляйте!

За ужином они сидели друг напротив друга и молча ели. Пленник изредка поднимал глаза на Хопалонга, и каждый раз, замечая, что тот смотрит на него своими голубыми холодными глазами, ему становилось еще больше не по себе.

— Послушай, Кэссиди, ничего я не затеваю, — выговорил он наконец. — Я и с оружием-то обращаюсь кое-как, и мне совсем не хочется нарываться на неприятности.

Хопалонг отодвинулся от стола.

— Знаешь что... — сказал он неожиданно. — Если у тебя найдется здесь лошадь, то давай-ка садись на нее и поживее сматывайся отсюда куда-нибудь на юг.

— Спарр убьет меня! — взмолился пленник. Лицо его побелело, глаза умоляюще смотрели на Хопалонга. — Он непременно разыщет и убьет меня.

— Ему будет не до тебя, — возразил Хопалонг. — У него у самого скоро возникнут кой-какие проблемы, так что вряд ли он найдет время, чтобы гоняться за тобой. Ты сейчас сделаешь все так, как я тебе сказал, если только... — Хопалонг выдержал короткую паузу, — если только тебе не захочется в знак благодарности оказать мне небольшую услугу.

— А что делать-то? — Пленник насторожился. Хопалонг еще с минуту раздумывал. Вреда бы это не принесло, а в случае удачи... Разумеется, он видел, что пленник отнюдь не в восторге от его новой идеи, но еще меньше, видимо, ему хотелось попасть в перестрелку, которая могла бы завязаться, объявись вдруг тут еще кто-нибудь.

— Поедешь в Мак-Клеллан, — сказал наконец Кэссиди, — и скажешь там банкиру, что Хопалонг Кэссиди уже на «Сэкл Джей» и что скоро тут кое-что изменится. И еще скажи, что его рекомендовал мне Джош Ледбеттер.

— И вы мне это доверите?

— Возможно. Во всяком случае, я даю тебе прекрасный шанс убраться отсюда подобру-поздорову, потому что «Сэкл Джей» на днях превратится в настоящую бойню и вряд ли кто из ваших уцелеет. Я вот смотрю на тебя и думаю: на отпетого мерзавца ты вроде не похож, да и к чему тебе расплачиваться за грехи такого ублюдка как Авери Спарр?

Долговязый, в изумлении вытаращив глаза, втянул в себя воздух и провел ладонью по своей заросшей щетиною щеке. Потом наконец сказал:

— Ладно, я все сделаю. Моя лошадь здесь недалеко, за деревьями.

Хопалонг подождал, пока его «посыльный» уедет, а затем и сам отправился в путь. Уже начало темнеть, и это серьезно затрудняло его продвижение к цели. Наконец Хопалонг выехал к укромной рощице, где и решил заночевать. Расседлав лошадь, он устроился рядом на траве и почти тотчас же крепко заснул.

С первыми лучами солнца Хопалонг был уже на ногах. Костер разводить он не рискнул, поэтому остался в то утро без Завтрака. Проворно скатав одеяла, он снова приторочил их к седлу. Затем наконец сунул ноги в сапоги. Проверив оружие, он не забыл тщательно протереть его.

В то утро лошадь под ним шла легко, грациозно выгнув шею. Хопалонг подбодрил ее:

Умница ты моя, какая же ты умница! Может быть, мне повезет, и я перекуплю тебя у Тэтчера. Несомненно, стоит обзавестись такой лошадкой, которая даже после такого корма, каким я тебя накормил вчера, сегодня скачет резво!

Подъехав достаточно близко для того, чтобы вести наблюдение за домом, Хопалонг спешился и отвел лошадь в густые заросли. Затем прошел к невысокому холму, поросшему молодыми сосенками, и улегся на землю, густо устланную ковром из сухих сосновых иголок. Утро выдалось довольно холодное, что, впрочем, было обычным явлением для этого горного края. Хотя Хопалонг и остался без завтрака, чувствовал он себя великолепно. Если все сложится удачно, то, возможно, он еще успеет сегодня позавтракать прямо здесь, на ранчо. Больше всего ему сейчас хотелось встретиться с Авери Спарром. Один на один. Работники тем временем выгоняли скот на пастбище. В той компании, что повстречалась им с Тэтчером, он насчитал тогда человек семь-восемь и теперь пытался их узнать. Вот тот, с перевязанной рукой, должно быть, и есть Маури. Кэссиди внимательно следил за тем, куда тот направится. Раненный или нет, он был опасен. Нет ничего хуже, чем опытный стрелок с уязвленным самолюбием, — ведь репутация для этих людей являлась не только источником гордости, но зачастую от нее зависела сама их жизнь.

Спустя некоторое время все шайка села на лошадей и дружно отъехала. И только Маури и еще какой-то человек, которого Хопалонг раньше не видел, остались на месте; они вошли в барак, где, вероятно, жили наемные работники. Проводив их взглядом, Кэссиди еще раз тщательнейшим образом осмотрелся. Однако не увидел ни Сопера, ни Спарра. Но едва лишь он успел посетовать на это, как во двор легким галопом влетела серая в яблоках лошадь. В седле сидел Сопер. Вероятно, он и был тем самым всадником, которого Хопалонг видел у Лосиного гребня.

Тем временем Сопер уже слез с лошади и теперь разговаривал с кем-то, стоявшим на широкой веранде, окружавшей дом с трех сторон. «Да, уехал ночью и остановился в той низине», — донеслось с веранды. «Но я никого не видел на дороге», — ответил Сопер своему собеседнику. С крыльца спустился Авери Спарр. Хопалонг тотчас же узнал его по росту. Что ж, с ним, пожалуй, придется повозиться... Кэссиди внимательно разглядывал их в бинокль, хотя расстояние между ним и этими двумя было таково, что пожелай он, мог бы и окликнуть их. Спарр еще что-то сказал вполголоса. Сопер резко обернулся и вскрикнул: «Убил Баркера?!»

Хопалонг поднялся с земли и вернулся к лошади. Одним махом взлетев в седло, он стал спускаться с холма. От Сопера и Спарра его загораживал угол дома, а из барака, где жили рабочие, его тоже никак не смогли бы увидеть. Он был уже футах в тридцати от своих врагов, когда до них донесся перестук копыт. Оба обернулись.

— Спарр! Сопер! Как поживаете? — Приблизившись к ним почти вплотную, он представился: — Меня зовут Хопалонг Кэссиди.

Спарр с Сопером оцепенели, ошеломленные внезапным появлением Хопалонга. Казалось, оба они лишились дара речи.

— А мне, знаете ли, захотелось проведать моего старого друга Джордана, — продолжал Хопалонг. Он спрыгнул с лошади и бросил поводья, нисколько не сомневаясь в том, что умное животное так и останется стоять на месте, терпеливо дожидаясь его.

Авери Спарр с великим удовольствием прикончил бы этого наглеца. Рука его едва не потянулась к кольту, однако присущее ему благоразумие удержало его от столь опрометчивого поступка.

— Ну, конечно же, Кэссиди, — проговорил Спарр. — Старик о тебе много рассказывал. К сожалению, вынужден тебя огорчить: он совсем плох, очень плох.

— Я вчера повстречался кое с кем из твоих ребят. Так знаешь, они были не очень-то вежливы... — нахмурился Хопалонг.

— Весьма сожалею, что так вышло, Кэссиди. — Спарр почувствовал себя немного свободнее. Он пытался просчитать возможные ходы противника и хоть как-то повлиять на дальнейшее развитие событий. — Но ты же знаешь, сколько хлопот доставляют нам скотокрады... Потому мои мальчики всегда начеку, всегда готовы схватиться за оружие, если в наших краях появится какой-нибудь чужак.

— Где Дик? Я хочу увидеться с ним.

— Он тоже очень обрадуется вашей встрече, — проговорил Спарр, — но это произойдёт часа через два. Старик обычно просыпается не раньше десяти, да и доктор не советует будить его раньше. Пускай отдохнет... — Спарр встретился взглядом с Хопалонгом, и его окаменевшее лицо внезапно исказилось гримасой, очевидно, подразумевавшей улыбку. — Успел уже позавтракать? Мы только что из-за стола, но кухарка еще ничего не убирала. Пойдем, посидим с нами.

Энсон Маури, стоявший на крыльце барака, глазам своим не верил. Кэссиди здесь, на ранчо! И его принимали как гостя! И тут в голову ему пришла великолепная мысль... Маури, крадучись, стал подбираться к хозяйскому дому, — однако в конце концов все же отказался от своей безумной затеи. Ведь рука его еще не зажила... Лучше уж выждать какое-то время, теперь-то он всегда будет предельно осторожен.

Авери Спарр верно оценил ситуацию. Он взбежал по ступенькам веранды; Сопер последовал за ним. Это был один из тех случаев, когда хозяевам надлежало первыми войти в дом.

Стол все еще был заставлен тарелками. Спарр предложил Хопалонгу стул и окликнул кухарку. Когда та вошла в комнату, Хопалонг обернулся и обомлел. В дверях стояла прекраснейшая из девушек.

 

Глава 6

Бизко нарывается на неприятности

Как ни странно, но при виде Памелы Джордан Хопалонг тотчас же вспомнил смех Бизко, услышавшего, что он назвал ее «малышкой с веснушками». Впрочем, не удивительно, что эти слова вызвали у проходимца взрыв неуемного веселья; ибо перед Хопалонгом стояла уже не конопатая девчушка, а стройная красавица. Хотя ей было всего лишь восемнадцать, одного взгляда на нее было достаточно, чтобы убедиться, что именно так должна выглядеть идеальная женщина.

Но Памела, увидев Хопалонга, была удивлена ничуть не меньше, чем он. Конечно же, она сразу узнала его, но ей казалось, что он выглядит слишком молодо...

— Привет, Пам! — Хопалонг расплылся в улыбке. — Давненько же мы с тобой не виделись.

Памела не понимала смысла происходящего, и Хопалонг опасался, что она может испортить всю игру. Но тут же выяснилось, что опасения его были напрасны. Девчонка прекрасно знала, как себя вести.

— Хоппи, я так рада тебя видеть...

Памела быстро обошла стол и приблизилась к Хопалонгу. Она потянулась к нему, и он взял ее маленькие ручки в свои ладони; он смотрел ей в глаза и видел в них страх, сомнение, недоумение и, конечно же, надежду.

— А ты... ты к нам надолго?

Хопалонг обрадовался этому вопросу, — наконец-то представилась возможность высказать то, что ему уже давно хотелось сказать.

— Разумеется, Пам. — Он взглянул на Авери Спарра. — Конечно, я останусь здесь, пока твой отец окончательно не поправится и не сможет заниматься хозяйством. — Хопалонг немного помолчал, потом вновь заговорил: — Я послал весточку а банк Мак-Клеллана... Сообщил им заодно, что я здесь. А еще у меня для вас новости от Джоша Ледбеттера. И от Бака. Словом, от всех наших. Но об этом потом, это подождет. Договорились?

— Ладно, потом поговорим. — Памела живо повернулась и уже направилась к двери, когда Спарр задержал ее.

— Когда твой отец проснется, передай ему, чтобы он меня принял. Я уверен, что и Кэссиди захочется его увидеть, но ты же понимаешь, что старика сперва надо подготовить к этой встрече. Ведь мы же не хотим, — он в упор взглянул на Памелу, — понапрасну волновать старого больного человека.

Когда Памела вышла из комнаты, Хопалонг принялся за еду. Ему хотелось помолчать, собраться с мыслями, не отвлекаясь на разговоры. Он прекрасно понимал, что последние слова Спарра были скрытым предупреждением Памеле и ее отцу. Хопалонг догадывался, о чем Спарр собирался поговорить с Диком Джорданом перед тем, как он войдет к нему в комнату.

Пока что все преимущества оставались на стороне Хопалонга. Ведь если бы Спарр собирался сразу же его убить, то он наверняка бы уже предпринял такую попытку. А значит, у Спарра имелись веские причины не спешить. Хопалонг знал, что Авери Спарр — человек смелый и решительный, уверенный в собственных силах, к тому же, — надо заметить, не без основания, — считающий себя непревзойденным стрелком. Тот факт, что Спарр не полез на рожон во время утренней встречи, лишний раз доказывал, что он хитер и очень непрост; ведь далеко не каждый, оказавшись на его месте, смог бы удержаться от первого порыва и не схватиться за оружие. Авери Спарр знал себе цену; он мгновенно оценивал любую, даже самую сложную ситуацию и в какой-то степени предвидел события. А вот о Сопере он не знал ровным счетом ничего, и потому ему не терпелось познакомиться с ним поближе. К тому же его разбирало любопытство — что Сопер за человек? Почему он обманул Спарра? Ведь он же отправился в путь в одно время с Хопалонгом... Но в таком случае, где он пропадал эти два дня? И ведь он ни словом не обмолвился о том, что ему пришлось свернуть с дороги. Так что же таилось за северным склоном Лосиных гор? Почему Сопера так туда влекло?

Для Хопалонга Сопер оставался загадкой. С виду — чрезвычайно любезен, умело поддерживает разговор... Вот и сейчас он очень складно, с непринужденнейшим видом рассказывал о положении дел на ранчо. Несомненно у Сопера на ранчо был какой-то интерес. Только вот что это за интерес? Перебравшись через реку, Хопалонг сразу же заметил, что на «Сэкл Джей» царил образцовый порядок, — ухоженная скотина на пастбищах; на самом ранчо — вычищенные стойла и загоны; словом, ни намека на то, что Спарр с компанией собирается съезжать отсюда.

Наконец Хопалонг отодвинул от себя тарелку.

— Да-а, здорово у вас здесь кормят, — сказал он, едва заметно улыбнувшись. — В ваших краях небось все поварихи такие же славные. Вот и у Сайма Тэтчера кухарка хоть куда.

— Не могу судить о том, чего не знаю, — проговорил Спарр. — У нас с ним отношения... не очень... Видишь ли, по всей округе скот постоянно пропадает, крадут у всех без разбора. Ну и мы, конечно, понесли убытки. Так вот кое-кто считает, что это — наша работа. Боже правый! Мы-то здесь при чем? Мы ведь тоже скотину теряем...

— А почему ты говоришь «мы»? Ты-то здесь кто? Новый управляющий, что ли?

— Нет, — раздраженно отозвался Спарр. — ЗДЕСЬ я не управляющий, ЗДЕСЬ я компаньон.

— А-а... Знаешь, я тут видел молодняк, помеченный «Сэкл С», и все думал — что бы это могло значить? Твое тавро?

— Да, мое, — отрезал Спарр.

— Ну, раз ты компаньон, то у тебя и бумаги какие-то имеются, не так ли?

— А что... бумаги? — Спарр передернул плечами. — Времени у нас еще предостаточно, с бумагами всегда успеется... Да и доля-то моя совсем невелика. На деле получается так, что я здесь просто временно, помогаю старому Джордану вести хозяйство, сам-то он пока не в состоянии.

— Ну и ладно. Да я и спросил-то просто так, из любопытства. — Хопалонг потянулся к кофейнику и налили себе еще кофе, ему требовалось время, чтобы все как следует обдумать. Да, конечно, скорее всего ему разрешат поговорить с Джорданом. Но только в присутствии Спарра. Они ни за что не оставят их наедине, и настаивать на этом — значит подвергать Дика, Памелу да и себя самого еще большей опасности.

Если его предположения верны, то они попытаются отобрать у Джордана ранчо на законных основаниях, — вернее, придать грабежу видимость законности. Поэтому-то они и дожидаются, когда он, Хопалонг, покинет ранчо, а уж потом они мешкать не станут, постараются прикончить его как можно быстрее. У них и повод для этого имеется, — ведь он пристрелил Баркера. Скорее всего это дело поручат Маури, а в помощь ему дадут еще кого-нибудь.

Дверь отворилась, и на пороге снова появилась Памела.

— Отец сейчас вас примет, — обратилась она к Спарру; затем перевела взгляд на Хопалонга. — Папа очень обрадовался твоему приезду. Он просил узнать, а остальные тоже приехали?

Вопрос этот, видимо, был продуман заранее, и пришелся как нельзя кстати. Это лишний раз доказывало, что старому Дику... или Памеле? — никак не откажешь в сообразительности.

— Я так думаю, что Меските и Джонни уже здесь, — не моргнув глазом, соврал Хопалонг. — А остальные, те что задержались в пути, со дня на день должны подъехать.

— А это еще зачем? — с плохо скрытой тревогой в голосе поинтересовался Спарр. По всему было видно, что он крайне озадачен последним сообщением Хопалонга.

— Как?! — Хопалонг изобразил на лице крайнее удивление. — Да разве Дик не сказал тебе, своему компаньону, что мы покупаем у него молодняк на вывод? Ведь уже полгода, наверное, прошло, как мы с ним эту сделку обговорили. Как сейчас помню, он обещал шестьсот голов двухлеток, а однолеток, тех поменьше...

Это сообщение застигло Спарра врасплох, и он сам это прекрасно понимал. Хотя он впервые слыхал о подобной сделке — но почему бы и нет? И тогда какой же он компаньон, если не знает, что происходит у него на ранчо? А если никакой сделки вовсе и не было... Что, если это просто выдумки Хопалонга, ловушка, в которую его, Спарра, хотят заманить?..

— А?.. Ну да, конечно... — наконец выдавил из себя Спарр и стремительно вышел из комнаты. Хопалонг и Сопер остались за столом одни. И хотя Хопалонгу не терпелось узнать об этом человеке побольше, он предоставил Соперу право первым начать разговор, не без оснований полагая, что тот непременно воспользуется этой возможностью. Ведь Сопера он видел в каньоне... В том, что то был Сопер, Хопалонг нисколько не сомневался.

— Довольно странно... — неожиданно заговорил Сопер. — Действительно странно, что в бумагах Джордана нет ни малейшего упоминания об этой сделке.

Кэссиди отпил из своей чашки и отставил ее в сторону... Кофе уже остыл.

— В жизни не утруждал себя такой ерундой, как составление разных бумаг, — ответил он тихо. — Да и сомневаюсь я, что и Дик когда-нибудь занимался подобной ерундой, если он хорошо знаком с покупателем. — Окинув Сопера быстрым взглядом, Хопалонг спросил: — А тебе-то что до этого? Ты тоже, что ли, компаньон?

Сопер смутился. Подобного вопроса он никак не ожидал... Обычно он говорил, что пока Спарр вступает в права компаньона, он, Сопер, помогает Джордану управлять делами ранчо. Но с Кэссиди такой номер не пройдет, — Сопер был уверен в этом.

— Да как сказать... Формально я здесь никто. Помогал привести в порядок кое-какие дела, — сказал он наконец. — Мы с Авери всегда вместе работаем.

Хопалонг ухмыльнулся:

— Вот как? Вообще-то я и сам так думал, но не был до конца уверен. Ну да ладно. Я согласен, что у каждого на уме есть нечто такое, что он вынужден скрывать.

Сопер начал проявлять явные признаки беспокойства. Украдкой взглянув на дверь в соседнюю комнату, он тихо спросил:

— Что ты хочешь этим сказать?

Хопалонг не спеша затушил сигарету и поднялся из-за стола.

— А чудесное все-таки местечко этот северный склон Лосиных гор, не так ли? Нравится мне там очень. А вы, наверное, тоже частенько туда наведываетесь, а, мистер Сопер?

Последняя реплика Кэссиди — ее издевательский тон — привела Сопера в бешенство. И в то же время он был крайне встревожен... Ведь узнай об этом Спарр...

— Ну разумеется, — натянуто улыбнулся Сопер. — О некоторых вещах вслух лучше не упоминать...

Кэссиди внезапно подошел к двери и широко распахнул ее.

— Похоже, меня там заждались.

— Погоди! — Сопер вскочил со стула. — Авери позовет тебя, когда все будет готово.

— А я пойду прямо сейчас, — невозмутимо проговорил Хопалонг. — Если старик в состоянии принять Спарра, с которым он знаком всего-то несколько месяцев, то уж мне, своему лучшему другу, он и подавно сможет уделить немного времени.

С этими словами Хопалонг вышел в соседнюю комнату и закрыл за собой дверь. В ту же секунду из соседней двери вышел Спарр. Увидев перед собой Хопалонга, он насторожился; какое-то время они молча стояли друг против друга.

— Проходи, — сказал наконец Спарр. — Я не стану вам мешать.

Проводив Спарра удивленным взглядом, Хопалонг переступил порог комнаты.

Энсон Маури был вне себя от злости. Увидев Сопера, спускавшегося по ступенькам веранды, он бросился ему навстречу.

— Что здесь происходит?! — заорал Маури. — Этот выскочка явился сюда, как к себе домой!

— Да угомонись ты! — осадил его Сопер. — Спарр знает, что делает! Не беспокойся. Тебе еще представится возможность свести счеты с этим Кэссиди. И очень скоро представится...

— А больше мне и не надо, — злобно прошипел Маури. По всему было видно, что он остался доволен ответом Сопера. — Только не забудьте, оставьте его мне. Он мой!

— Хорс-Спрингс, пожалуй... — задумчиво проговорил Сопер. — Подходящее место, верно? Впрочем, мы со Спарром это еще обговорим. Итак, ты, Джонни Ребб и Бизко.

Лицо Маури покрылось красными пятнами, его захлестнула волна ненависти.

— Я не нуждаюсь в помощниках!

— Нет, Энсон, нуждаешься, еще как нуждаешься. — Сопер был поразительно спокоен. — Я хорошо его знаю. Он дьявол, а не человек. И шансов на спасение у нас не так уж много, ты слышишь? И если уж мы решились на это, то его надо так отделать, чтобы он уже никогда не поднялся. Он не должен жить, ты понял?!

— Ладно уж, — проворчал Маури. Глаза его злобно сверкнули. — Перестрелка, так? Он радостно засмеялся. — Я думаю, что лучше всего устроить это на конюшне. Там и свидетелей-то почти не будет.

Маури резко повернулся и зашагал прочь, всецело поглощенный одной лишь мыслью: скоро он во всеуслышанье заявит, что именно он, Маури, прикончил Кэссиди!

Тем временем у Бизко в Хорс-Спрингсе возникли некоторые затруднения. И причиной тому стали два запыленных всадника, появившиеся в городе всего несколько часов назад. По-видимому, ехали они откуда-то с запада и, проезжая Хорс-Спрингс, решили свернуть с дороги и задержаться здесь ненадолго. Оставив лошадей у коновязи, они завалились в салун «Старый загон» и приказали Марку принести им бутылку самого лучшего бурбона, какой у него найдется. Получив требуемое и залив в себя по стакану, они принялись бесцеремонно разглядывать тамошнее общество.

И вот один из них, совсем молодой парень с непроницаемым лицом и холодным взглядом, услышал, что его кто-то окликнул, и обернулся. Он увидел перед собой совершенно незнакомого мужчину, с виду очень уж походившего на бежавшего из тюрьмы висельника.

— Мистер, скажите, это ваши лошади вот там у крыльца? Те, что помечены «Дабл V»?

— Ну да, наши, — не слишком любезно ответил Меските Дженкинс. — А тебе-то что?

— Один парень с вашего ранчо недавно спас меня от индейцев. Он подоспел как раз вовремя и один разделался со всеми краснокожими. Под ним был великолепный белый жеребец...

— Надо же! — Джонни Нельсон, стоявший у стойки бара, выглянул из-за плеча Меските. — А где это случилось?

Марк Коннор, до этого деловито перетиравший стаканы, весь обратился в слух. Речь шла о том парне, который называл себя Таком и которого теперь так жаждал увидеть Бизко.

— А он не сказал тебе, куда именно он направляется? — поинтересовался Джонни.

Лидс, смутившись, медлил в ответом. Ему подумалось, что он слишком уж разболтался... В последнее время, получая приказания от Спарра и беспрекословно их исполняя, он все чаще чувствовал, что оказался в западне. А причиной всему была бедность. Сначала Лидс не видел ничего особенного в том, что время от времени к нему в стойло приводили и оставляли на время каких-то лошадей. Во всяком случае, никаких подозрений на этот счет у него не возникало, — точно так же, как его ни в коей мере не волновало то, что в Мак-Клеллане был ограблен банк. Но люди-то все подмечали! И вот настал тот день, когда уже никто из соседей не желал с ним разговаривать. Но нельзя же всю жизнь молчать... Человек не может жить среди людей и оставаться при этом совсем один! Собравшись с духом, Лидс заговорил:

— Он сказал, что собирается проведать Дика Джордана, который живет на ранчо «Сэкл Джей». Это к югу от города.

— Хм, Джордана, говоришь? — нахмурился Меските. — Джонни, ты случайно его не знаешь?

— Конечно, знаю! У него было ранчо под тем же названием сначала в Техасе, а потом и в Монтане. Там-то я с ним и познакомился. Надо же, у меня напрочь из головы вылетело, что он теперь живет где-то здесь. Жена у него была испанкой, и к ней по наследству перешло большое ранчо. Надо же! Старина Хоппи здесь! — восторженно гудел Нельсон. — Представляешь, как он удивится, если мы вдруг возьмем да и нагрянем к ним.

Марк Коннор замер за стойкой, насторожившись. Хоппи? Хопалонг Кэссиди? Как легко он дал провести себя! И как же он раньше не догадался?! Не удивительно, что Бизко не терпелось взглянуть на того парня. Подробности недавней встречи Бизко и Хопалонга уже были известны всей округе. И только Марк успел об этом подумать, как в бар вошел сам Бизко. Он уже залил в себя порядочную дозу виски, а посему настроен был весьма воинственно. Во всяком случае спокойно пройти мимо лошадей с тавро «Дабл У» он никак не мог.

Коннор раздумывал — что предпринять? И тут он заметил, что старый Тейлет тоже пристально разглядывает тех двоих. Старик, похоже, что-то знал. Марк как бы невзначай приблизился к Тейлету, и, когда расстояние между ними сократилось до минимума, старик шепнул ему: "Быстро выведи отсюда Бизко! Не то он сейчас начнет к ним приставать, и его наверняка ухлопают. Это так же верно, как то, что на кактусе растут колючки. Ведь они с ранчо «Тире 20».

Хотя сам Дженкинс по молодости лет ничего не слышал про ранчо «Тире 20» и даже не догадывался о своей принадлежности к нему, в памяти старого Тейлета вся эта компания, работавшая у Бака Петерса, до сих пор была связана с тем старым тавро Бака — грозным «Тире 20».

Марк отошел к задней стене бара и попытался привлечь внимание Бизко. Но куда там! Бизко упорно и настойчиво, как может только пьяный, разглядывал двоих чужаков, приехавших на лошадях с тавро «Дабл У», и в памяти его всплывали подробности того вечера, когда Хопалонг Кэссиди расквасил ему физиономию.

Хотя Бизко был не настолько пьян, чтобы одуреть окончательно, однако выпитого им с лихвой хватило на то, чтобы забыть об осторожности. Вообще-то он был трусоват и чаще делал выбор в пользу быстроногого коня, не надеясь на свое оружие. Но сейчас Бизко нисколько не сомневался, что эти чужаки в подметки не годятся такому удалому парню, как он. Уж куда им до него! К этим двоим он ничего, кроме презрения, не испытывал. В конце концов он выбрал того из них, что помоложе, то есть Меските Дженкинса. Такое решение пришло к нему само собой, — ведь тот, кто моложе, тот и менее опытен. Забегая вперед, следует заметить, что этот выбор оказался самой большой ошибкой, допущенной Бизко в его недолгой жизни.

И Меските, и Джонни палили из револьверов так, что сыскать им равных, пожалуй, было бы трудновато, если, конечно, не брать в расчет Хопалонга Кэссиди. Но поскольку Джонни Нельсона, по натуре более уравновешенного, было не так-то просто привести в ярость, стычка с ним была бы наименьшим злом. Меските Дженкинс, напротив, был вспыльчив и не по годам суров. Его друзьям, Хопалонгу, Джонни и Баку, частенько приходилось удерживать его от драк.

— Бизко! — резко прозвучал окрик Марка.

В другое время Бизко незамедлительно отреагировал бы, так как прекрасно знал, что Марк Коннор — правая рука самого Спарра. Но сейчас ему было не до Спарра; перед глазами Бизко, загораживая весь белый свет, стояло тавро — «Дабл У». Он думал лишь об одном — как бы побыстрее отомстить за свое унижение.

— Эй, вы, с «Дабл У», — громко обратился он к двум чужакам. — А я как раз разыскиваю одного из вашей компании.

Дженкинс и Нельсон наконец обратили внимание на Бизко. А тот в упор уставился на Меските:

— Для глухих повторяю: я ищу одного парня в «Дабл У».

Меските окинул Бизко своим пронзительным взглядом. Перед ним стоял незнакомый парень с правильными чертами лица; один глаз у него был наполовину прикрыт опущенным веком. Меските тут же понял, что этот храбрец просто выпил лишнего, и, однако же, он был не настолько и пьян, чтобы вообще ничего не соображать. Более того: Меските безошибочно определил, что «одноглазый» забияка всерьез настроен на поединок.

Марк снова обратился к Бизко, но тут уже Меските Дженкинс перехватил инициативу:

— Я тебя понял. Ты ищешь какого-то парня с «Дабл У». А дальше-то что?

Бизко снова уставился на чужака, даже не подозревая, какую смертельную опасность представляет ссора с этим человеком. Бизко редко напивался, но если уж давал себе волю, то становился совершенно неуправляемым в своей ярости.

— Ну да, — презрительно усмехнулся Бизко, — ищу. Я еще встречу этого Кэссиди.

— Думаю, он обрадуется встрече, — ответил Дженкинс. Затем шагнул навстречу Бизко. Марк Коннор поежился, пораженный ни с чем не сравнимым ощущением смертельной опасности, захлестывавшим его при взгляде в холодные и безжалостные глаза Меските. — А может, тебе и меня будет достаточно? — Дженкинс сделал еще шаг вперед.

Джонни Нельсон тем временем поднялся и отошел в сторону, расположившись так, чтобы держать в поле зрения весь зал.

— Что ж, может, и ты сгодишься! — завопил Бизко, подбоченясь, картинно заложив за ремень большие пальцы рук. — Может, и тебя хватит, уж если на то пошло! — Он, усмехнувшись, потянулся к револьверу.

Впоследствии кое-кто из очевидцев утверждал, что Бизко был единственным в мире человеком, умершим дважды. Первый раз — от удивления, второй — от пули Меските. От удивления, потому что, впившись в противника взглядом, Бизко молниеносно ухватился за рукоятку револьвера, — однако Меските опередил его; в руке у него, точно по волшебству, появился кольт. Направленное на Бизко черное дуло, словно подмигнув, извергло короткую вспышку, — и безвольные пальцы Бизко разжались, револьвер скользнул обратно в кобуру, колени подогнулись, и он медленно осел на пол. А секунду спустя, уже лежал, уткнувшись носом в половицу. Голубоватый едкий дымок еще витал в воздухе. В салуне царила тишина. Затянувшееся молчание нарушил Джонни Нельсон.

— Ну что, есть еще желающие выяснить отношения?

Два заезжих парня стояли посреди салуна. Меските — с кольтом в руке; Джонни — уперев руки в бока, обводя всех присутствующих пронзительным взглядом.

— Честный поединок, — сказал наконец-то кто-то из местных.

— Он сам напросился, — донесся из угла еще один голос.

Меските привычным движением сунул кольт обратно в кобуру. Затем, не обращая внимания на лежавшего на полу покойника, вернулся к стойке бара.

— А теперь выкладывай, — обратился он к Марку, — какого дьявола он ко мне привязался?

Марк в ответ лишь пожал плечами.

— У него недавно произошла стычка с Кэссиди. Тот уложил двух его дружков, а его самого отделал по первое число.

— А Хопалонг здесь был? — спросил Джонни.

Марк медлил с ответом. Сейчас он уже не сомневался, что парень, называвший себя Таком, был не кто иной, как сам Хопалонг Кэссиди. Кроме того, Марк абсолютно уверен в том, что он отправился на ранчо Джордана. При этом Коннор понимал, что Хопалонг даже в одиночку мог доставить массу неприятностей кому угодно, даже Спарру. Ну а уж если они будут втроем...

— Я не знаю Кэссиди в лицо, — ответил он наконец. — А по этой дороге много народу проезжает. Всех не упомнишь.

Меските и Джонни пропустили еще по стаканчику, пока несколько городских бездельников вытаскивали из салуна труп Бизко. Когда они уже собирались уходить, двери салуна распахнулись, и в бар ввалился Рыжий, а с ним еще кто-то с ранчо «Т Бар». Рыжему явно не терпелось выложить последние новости. Он решил начать с Марка.

— Ну, Марк, — объявил он со злорадной усмешкой, — больше ты Баркера здесь не увидишь!

Интуиция никогда еще не подводила Марка, и он уже точно знал, что сейчас должно произойти. Он поднял глаза на Рыжего и молча выжидал. Меските и Джонни задержались у самой двери, очевидно, им тоже хотелось послушать.

— И все этот Кэссиди, — громко продолжал Рыжий. — Баркер стал наезжать на босса и на него, когда те вместе возвращались на ранчо. Вот Кэссиди и ухлопал Баркера, а у Маури он выстрелом выбил из рук револьвер. Ну и реакция у парня!

— А где сейчас Кэссиди? — с беспокойством спросил Тейлет.

— Он-то? — хохотнул Рыжий. — Да вот теперь по гостям разъезжает. Перво-наперво на «Сэкл Джей» отправился. Решил проведать старого Джордана. Ну и со Спарром заодно о жизни потолковать. И думается мне, что скоро здесь у нас будет все по-другому...

Дженкинс вышел на крыльцо. Джонни последовал за ним, не забыв при этом глянуть через плечо — чтобы убедиться, что никто не собирается выстрелить им вслед. Они отошли от салуна и остановились за деревьями.

— У Хопалонга, похоже, что-то стряслось, — сказал Меските. — Знаешь, Джонни, я думаю, нам нужно поспешить к нему на подмогу и как можно скорее.

— О чем речь! — Джонни посмотрел куда-то вдаль. К этому времени уже совсем стемнело, и единственным источником света на узкой улочке были освещенные окна салунов. — По крайней мере, поможем ему пересчитать трупы! — хохотнул Джонни.

Но на самом деле ему было не до смеха. Он вдруг снова вспомнил те города и городишки, куда их вместе забрасывала судьба, вспомнил опасности, подстерегавшие их там на каждом шагу. Сколько же раз им приходилось хвататься за оружие...

Поблизости промелькнула какая-то тень. Кто-то вышел из-за амбара и стоял в сторонке, видимо, дожидаясь их.

— Меня зовут Лидс, — произнес человек.

Они остановились. Меските откликнулся:

— Ну и что?

— Хочу с вами кое о чем поговорить. Но мне надо поторопиться. Если они заметят, что я с вами говорю, то непременно прикончат меня.

— Кто это «они», и зачем им тебя убивать?

Меските и Джонни подошли к Лидсу. Тот прислонился к стене амбара.

— Они — это Спарр и его люди. У них тут везде шпионы. Бармен, Марк, один из них. И тот парень, которого вы только что пристрелили, он тоже работал на Спарра. Дело в том... — Лидс замялся на секунду. — Дело в том, что и я, бывало, кое-что для них делал.

— Ну а нам-то ты что хотел сказать? — спросил Джонни. — И зачем?

— Это о Кэссиди. Он спас нас всех. Мою жену, сына и меня. Еще минута, и всем нам пришел бы конец.

Лидс снова замолчал; вытянув шею, он глянул в дальний конец улицы — не идет ли кто?

— Кэссиди поехал на «Сэкл Джей», — продолжал он, — но люди Спарра никогда не выпустят его оттуда живым. Если только они не замышляют расправиться с ним где-нибудь подальше от ранчо...

— А чем они вообще там занимаются? — поинтересовался Нельсон.

— Точно не знаю, но мне кажется, они хотят отобрать у старого Джордана его ранчо. Он ведь теперь калека... Да у него уже и оружия-то нет, я точно знаю. Слышал тут как-то, как они промеж собой об этом говорили. Еще знаю, что они метят весь его молодняк тавром Спарра, вот так понемногу и прибирают все к рукам. А дружок Спарра — Сопер... Они везде распустили слух, что Джордан взял Спарра себе в компаньоны, потому что сам он теперь не в силах со своим хозяйством управляться. Но вы этому не верьте! Ни один нормальный человек по доброй воле такого ублюдка, как этот Спарр, даже на порог к себе не пустит! С некоторых пор Сопер и Спарр стали все чаще здесь появляться. А когда старый Джордан слег, — вот тут-то они и захватили ранчо. Хотят получить на него законные права. Только вот как, не знаю...

— А все-таки — почему ты нам все это рассказываешь? Только ли потому, что Хопалонг тебя выручил? — перебил его Нельсон.

Лидс в сердцах сплюнул.

— Да, нет же, конечно! Не только поэтому... Ну и что ил того! Я ведь... нищий. В свое время попытался обзавестись хоть чем-нибудь, но ведь хозяйство — бездонная бочка! И вот однажды подошел ко мне один из людей Спарра, тот самый, кого вы пристрелили сегодня в салуне. Он сказал, что в моем стойле поместятся еще несколько лошадей и он хочет на время оставить их у меня. И еще сказал, что если я соглашусь, то, может, что-нибудь и поимею за это. Если же буду упрямиться, то кучу неприятностей он сам, Бизко, мне твердо обещает. Ну, я и согласился. А потом все хуже и хуже... Они стали приказывать мне, когда и куда мне ехать, и все соседи начали сторониться меня. Но ведь человек не может жить один — без добрых соседей. Я знал, что поступаю плохо, но выбраться из этого дерьма уже не мог. Вот я и подумал: если расскажу все это вам, то, может, Спарр в скором времени угодит за решетку и оставит наконец меня в покое...

После того как Лидс ушел, Меските и Джонни несколько минут стояли, погрузившись в раздумья.

— Все ясно! — нарушил молчание Джонни. — Завтра же утром отправляемся на ранчо.

— Знаешь, а я и не устал вовсе. А ты? — отозвался Меските. — Давай лучше устроим привал в пути.

 

Глава 7

Перестрелка на ранчо «Сэкл Джей»

Хопалонгу неоднократно доводилось играть с Диком Джорданом в покер, и поэтому он прекрасно знал — о тайных помыслах старого картежника можно догадаться по его глазам. И вот, едва переступив порог, Хопалонг тут же взглянул Джордану прямо в лицо. Ведь этот Спарр ни за что бы не допустил его к Дику, если бы не был уверен в том, что ни он, ни Памела ничего не расскажут...

Дик Джордан взглянул на вошедшего, и его хмурое лицо озарилось улыбкой.

— Привет, Хоппи! Ну как там у вас дела? Как Бак и ребята?

— Все в порядке, старина. А ты выглядишь молодцом!

Хопалонг чувствовал себя отъявленным лжецом. Ведь, по правде говоря, Дик Джордан уже ничем не напоминал того грозного, как бык, и сильного, как медведь, Дика, каким он был еще совсем недавно. От его былой стати не осталось и следа. Старый Джордан сильно исхудал и походил теперь на живой скелет, обтянутый кожей. По взгляду Дика Хопалонг догадался, что причина столь разительной перемены вовсе не в физическом недомогании, — просто впервые в жизни Дик не мог постоять за себя, он был абсолютно беспомощен.

Хопалонг завел непринужденный разговор, а сам тем временем украдкой рассматривал комнату. Оружия в комнате он не заметил, не заметил даже ничего такого, что можно было бы использовать в качестве оружия.

— Я слышал, у тебя, Дик, появился компаньон? Ну и как он тебе? Ты доволен Спарром?

Минуты две оба молчали. Хопалонг видел, что Дику не по себе. Он прекрасно знал, что самыми дорогими для Дика людьми были его покойная ныне жена и дочь. Памела оставалась его единственной радостью в жизни. Она была для него более чем дочь: теперь, после смерти жены, она во всем напоминала старому Джордану ту девчонку, какой была ее мать много лет назад, когда Дик взял ее в жены. И уж сейчас он во что бы то ни стало постарается отвести от нее любую опасность.

— Вообще-то Спарр неплохой человек, — тихо заговорил Джордан, и можно было подумать, что он именно это и имеет в виду. — Он неплохо разбирается в скотоводстве, умеет обходиться с людьми.

Но Хопалонгу показалось, что сказано это было с горечью и сожалением.

— А что Сопер? И он тоже будет твоим компаньоном?

Лицо старика внезапно исказилось гримасой отвращения; в глазах вспыхнула ненависть.

— Нет! Нет, никогда этого не будет! Да и с чего ты это взял?

— Да так, просто предположил, — Хопалонг вытянул ноги, поудобнее устраиваясь на стуле. — Бак хочет вернуть тебе долг за стадо, Дик.

— Ты деньги привез?

Дик спросил об этом таким тоном, что Хопалонг тотчас понял: его друг предпочел бы, чтобы он приехал налегке.

— При себе у меня их нет, — сказал Хопалонг, — но я...

Джордан перебил его, — словно ему не терпелось закончить этот разговор.

— Вот и славно... Если он не заграбастает их сейчас, то он уже никогда их не увидит. — Дик немного помолчал и, понизив голос, добавил: — Если со мной вдруг что-нибудь случится, то пусть эти деньги достанутся моей дочери. А если что-то произойдет с нами обоими, то я бы хотел, чтобы все осталось у тебя с Баком.

— Нет, — решительно возразил Хопалонг. — Ты слышишь, Дик, ничего ни с тобой, ни с Памелой не случится. Будь уверен, уж об этом-то я позабочусь. — Хопалонг наклонился к другу. — А теперь ответь мне, зачем ты связался со Спарром? Ведь он же жулик и сволочь, каких свет не видел!

Джордан тяжко вздохнул и отвел глаза в сторону.

— Я сам решаю, кого мне нанимать на работу, а кого нет, — пробормотал Дик, — и в долю к себе тоже могу взять кого угодно. Это законом не возбраняется. Хоппи, умоляю тебя, сделай одолжение, возвращайся домой, к Баку. Я останусь здесь... Мы останемся здесь — Пам и я. У нас здесь свои дела и проблемы. И кроме нас самих, их никто не решит.

Кэссиди медленно поднялся со стула.

— Дик, — сказал он, глядя другу в глаза. — Я ничем не смогу помочь вам, если так и буду сидеть сиднем. Но я обещаю тебе, что — не знаю, понравится это тебе или нет, — я никуда отсюда не уеду! Я останусь и пробуду здесь до тех пор, пока все снова не станет так, как прежде, и к Баку я возвращусь только после того, как ты встанешь на ноги.

В глазах старика стояли слезы. Памела бросилась к Хопалонгу.

— А вдруг...

— Не надо, не думай об этом. — Хопалонг машинально поправил револьверы, висевшие у него на поясе. Я ведь не так уж и глуп, если разобраться. А вот этот старый хрыч, к твоему сведению, даже не научился в покер прилично играть. По крайней мере надуть меня ему не удалось, даже когда он скорчил такую физиономию, будто держит «фул хаус», ведь я-то знал, что у него на руках одна мелочь.

Хопалонг взялся за засов.

— Пока. Я еще вернусь.

— Хоппи, — Памела дотронулась до его руки, — только будь осторожнее.

— Я же сказал, что вернусь, значит, так оно и будет. — Он уже отодвинул засов, но потом, внезапно обернувшись, взглянул на Памелу. — Как ты думаешь, Пам, твой отец сможет держаться в седле, если ему вдруг срочно придется совершить неотложную прогулку верхом?

Она лишь на мгновение задумалась. Потом кивнула:

— Да, Хоппи. Если придется, то, наверное, сможет.

Хопалонг медленно шел через проходную комнату. Джорданы ему так ничего толком и не рассказали. Но хотя ему и не удалось узнать ничего определенного, все равно он был уверен: отец и дочь были узниками в собственном доме. Несомненно: каждый из них опасался вывести Спарра из себя, ведь в таком случае на их головы обрушился бы гнев всемогущего Спарра.

Когда Хопалонг появился в дверях, Спарр быстро повернулся в его сторону; движения Сопера были более вальяжны. Спарр заговорил первым:

— Ну что? Правда ведь, Джордан уж не тот, каким был до болезни? — Он откинулся на спинку стула. — Да-а... Сильно сдал старик...

— Верно, сдал, — кивнул Хопалонг. — Кожа да кости...

— А ты ему уже отдал деньги за то стадо, что вы вроде бы собирались отсюда выводить? — Как бы между прочим осведомился Спарр.

— А-а, ты об этом... Я заплачу сполна, но только не сегодня, — в тон ему, с таким же безразличным видом ответил Хопалонг. — Я не привык таскать с собой наличные. Сам понимаешь, времена-то какие... Но у меня с собой чек, так что все честно.

Увидев кислую гримасу на лице Авери Спарра, Хопалонг с трудом удержался от смеха. Это он очень удачно придумал: дать понять Спарру, что вместо наличных у него только чек на пятнадцать тысяч долларов. И надо сказать, что выдумка с чеком оказалась весьма своевременной, — ведь Спарр, судя по всему, был очень даже не прочь прибрать к рукам и эти деньги, даже, наверное, придумал, как он ими распорядится. Теперь уж он не станет спешить с убийством Хопалонга, иначе не видать ему этих денег как своих ушей.

Устроившись поудобнее в кресле, Хопалонг потянулся к горячему кофейнику и налил себе кофе. За время его отсутствия на столе появилась тарелка с пончиками. Хопалонг воздал им должное. Несколько минут он сидел молча, делая вид, что поглощен едой. Потом наконец заговорил:

— Еще полчасика с вами посижу и поеду потихоньку. Наверное, остановлюсь в Хорс-Спрингсе. Туда скоро наши парни должны подъехать.

— Но ведь мне еще надо со стариком все обговорить, — возразил Спарр. — Я же ничего не знал... А что, кто-то из ваших уже прибыл?

— Да пора бы уже, — не моргнув глазом, соврал Хопалонг.

— Почему же тогда о них ничего здесь не слышно? Может, они с пути сбились?

— Все может быть. — Хопалонг отпил из своей чашки и потянулся за очередным пончиком. — Наверняка они по дороге сюда попытаются и второго зайца убить, то бишь разделаться кое с кем из воришек, которым чужое добро покоя не дает. Ведь этих, что едут сюда, — Хопалонг наивными глазами смотрел на Спарра, — их же хлебом не корми, а дай за ворьем поохотиться, да пострелять. Уж такие они ребята, легки на подъем... Хотя таких обжор, как они, еще поискать...

Авери Спарр беспокойно ерзал в своем кресле. А вот Сопер, тот, казалось, слушал с интересом. У Сопера были совершенно иные планы относительно Хопалонга, и стычка с ним, никоим образом не входила в эти планы. Он тщательно все рассчитал: пусть Кэссиди со Спарром друг друга изведут — чем меньше претендентов останется при дележе, тем лучше.

И тут Спарру на ум пришла одна мысль. Он повернулся к Хопалонгу.

— Послушай... Ты так быстро сюда добрался... Позволь узнать, а с какой стороны ты приехал? Ты ехал от Тэтчера?

Хопалонг пожал плечами.

— Просто с севера. Я для начала решил проехать по пастбищам «Сэкл Джей» и взглянуть на молодняк, а когда уже направлялся сюда, к дому, то пересек Средний приток примерно в нескольких милях к западу от каньона Ручьев. Там еще развалюха какая-то стояла, а в той самой развалюхе парень какой-то дрых без задних ног.

На самом же деле Хопалонг приехал с юга, оттуда, где сливаются Западный приток и Белая речка. Но ему захотелось позлить Спарра — пусть знает, какие олухи его помощники.

— И что, все время, пока ты ехал от Тэтчера, ты так с дороги и не свернул ни разу? — допытывался Спарр.

— Ага, ни разу. А заночевал я на земле вашего ранчо. У Двух родников.

Все эти названия Хопалонг узнал от старого ковбоя с ранчо «Т Бар». И теперь, разговаривая со Спарром, он напряженно размышлял — что же все-таки можно сделать в одиночку? Из окна он хорошо видел двор и загоны. А вон и его лошадь. Рядом еще одна. Что ж, затея вполне осуществимая... Опасность заключалась вот в чем: он не знал, хватит ли сил у Дика Джордана. И все же Хопалонг решил рискнуть. Однако к Тэтчеру возвращаться вместе никак нельзя. Конечно, дом у того был идеально приспособлен для обороны, но вот добраться до «Т Бар» совсем не просто, да и путь туда был неблизкий. После побега Хопалонг не собирался предпринимать активных действий, — если только не возникнет крайней необходимости. Главное, рассудил он, чтобы Дик и его дочь были в полной безопасности. А безопасное место — только в тех горах, что окружают «Сэкл Джей» с запада.

Хопалонг поднялся.

— Ну что ж, был весьма рад познакомиться. — Он улыбнулся Спарру, затем Соперу. — Может, еще мы с ребятами приедем сюда за молодняком, так что непременно свидимся. — Он снова улыбнулся. — Я уверен, что ребята очень обрадуются этой встрече.

Уже у самой двери Хопалонг остановился. Он и сам не знал, зачем он это спрашивает, но почему-то спросил:

— Кстати, а не знает ли кто-нибудь из вас хвастуна по имени Гофф?

Спарр нахмурился. Сопер резко повернулся к двери.

— Разумеется, мы его знаем, — проворчал Спарр. — А тебе-то что до него?

— Да так, ничего... Просто любопытно — что ему понадобилось на северном склоне Лосиной горы?

Лицо Сопера побелело, ноздри затрепетали. Он уставился на Спарра тяжелым взглядом.

Спарр от неожиданности даже подскочил в кресле.

— Гофф?! — Казалось, он не верит своим ушам. — У Лосиной горы?

— Ну да! — Кэссиди от души веселится. — По-моему, это была его собственная идея. Ведь эти картежники, — глубокомысленно добавил он, — все они такие. У них особый нюх на деньги. На легкие деньги. И в этом они правы, умные люди так и поступают. Ведь никто не откажется положить себе в карман несколько лишних долларов. Мне понравилось, как на днях Джонни Ребб сказал мне... — Он сделал паузу. — Но, впрочем, это секрет.

Авери Спарр стремительно вскочил, кресло с грохотом отлетело в сторону.

— Что Ребб тебе сказал?! — спросил он, словно выстрелил. Его серые глаза бешено сверкали.

— Ну, он просто... Скажем, просто болтал разное... — Хопалонг сделал неопределенный жест рукой.

Хопалонг спустился с крыльца и пересек двор. Душа его ликовала. Теперь-то он их заставил призадуматься! Гофф, насколько ему было известно, сейчас играл в карты в Клифтоне, Джонни Ребб шлялся где-нибудь, а что до часового из хижины на Среднем притоке, то Хопалонг не сомневался, что тот еще долгое время будет страдать бессонницей.

Вспомнив о Джонни Реббе, Хопалонг поначалу мысленно отмахнулся от него, — что, мол, в нем особенного, разве что кривые, торчащие в разные стороны зубы в какой-то мере делали его внешность запоминающейся... Но затем, сам не зная почему, он стал все чаще возвращаться в своих мыслях к кривозубому парню. И это его настораживало... Где-то в глубинах сознания гнездилась настойчивая мысль: Джонни Ребба ни в коем случае нельзя сбрасывать со счета. Эта неотступная, ничем не объяснимая мысль, ни на минуту его не оставляла.

Вскочив в седло, Хопалонг направился на северо-восток, стараясь выбраться на тропу у Индейского ручья, главную дорогу, ведущую в Хорс-Спрингс. По пути он внимательно оглядывал местность, время от времени останавливался и сворачивал с дороги — с тем чтобы проверить не следят ли за ним. Поначалу он никакой слежки за собой не замечал, и только после третьей остановки ему удалось заметить своего провожатого. Тот ехал примерно в полумиле от него и находился только на подступах к каньону, по которому бежал Средний приток.

Пустив лошадь вниз по тропе и вскоре оказавшись на самом дне каньона, Хопалонг решил начать непростой подъем по противоположной стороне. Он направился вверх по скалистым уступам — решиться на это было бы совсем не просто, окажись сейчас под ним другая лошадь. Добравшись до реки, Хопалонг заехал в воду недалеко от берега и направился в сторону другого каньона, следуя вдоль тропы, идущей по берегу. Проехав по воде около двух миль, он наконец увидел вход в каньон.

Хопалонгу все больше и больше нравилась лошадка, одолженная ему Тэтчером. Умное животное ко всему прочему обладало еще и природным чутьем — безошибочно отыскивало безопасный путь.

Совершая восхождение со дна каньона, где протекал Средний приток, Хопалонг с замиранием сердца следил за изгибами горной тропы, и при этом добрую половину пути ему приходилось преодолевать таким образом, что одна его нога то и дело задевала за отвесную стену скалы, в то время как Другая висела над пропастью. Но лошадь Тэтчера преодолевала этот опасный путь с такой легкостью, словно ее вывели в парк на прогулку.

Стараясь держаться поближе к деревьям и зарослям кустарника и избегая дорог, Хопалонг уверенно продвигался на запад. Ему удалось пересечь каньон Ручьев, так никого и не встретив. Окружавшая его местность становилась все более дикой, а горы на западе поднимались все выше; вершина этих гор-великанов четко вырисовывались на фоне безоблачного неба. Даже еще не доезжая до них, Хопалонг видел, насколько они неприступны. Но заметнее всего были три вершины. Хопалонг уже слыхал о том, что все они поднимаются на высоту более десяти тысяч футов и что самая северная из них называется Лысая-Гора-у-Белой-Речки. Он нашел небольшую ложбинку, поросшую травой, и устроил там привал.

Привязав лошадь к дереву, Хопалонг разложил небольшой костерок из сухих веток таким образом, чтобы даже тоненькая струйка дыма рассеивалась меж сосновых игольчатых ветвей. Приготовив обед на скорую руку, Хопалонг поел и тотчас же заснул, завернувшись в одеяло. Когда Хопалонг проснулся, стрелка его часов показывала начало одиннадцатого.

Быстро скатав постель, он снова оседлал лошадь и приторочил скатку к седлу. Почувствовав на себе седока, лошадь недовольно выгнула спину.

— Да не переживай ты, — ободряюще прошептал ей Хопалонг, — уж можешь мне поверить, будет куда лучше, если ты побережешь силы до следующего привала.

Около часа ушло у него на то, чтобы преодолеть шесть миль, отделявшие его от ранчо Джордана. Подъехав к усадьбе, Хопалонг остановился за теми же деревьями, которые послужили ему укрытием и утром.

Воздух был чист, свеж и холоден, как студеная родниковая вода. Вдыхая полной грудью, Хопалонг наслаждался, упиваясь этим воздухом, щедро напоенным запахами хвои и древесного дыма. Во всех окнах горел свет. Какое-то время он выжидал, заново изучая обстановку. Затем подобрался поближе и, протиснувшись в узкую щель между стойлами и бараком, где жили рабочие, осторожно заглянул в окно. Энсон Маури дремал, растянувшись на койке, а его напарник, худой, долговязый парень сидел за столом и раскладывал пасьянс, изредка поглядывая на дверь. Хопалонг ждал, напряжено прислушиваясь.

— Слышь, Энс! Да проснись ты! Что у нас здесь сегодня случилось? Куда все подевались?

Маури вяло пробормотал сквозь сон:

— Кэссиди приезжал. Это тот, который Баркера пришил.

— Прямо сюда?

— А то! Видел бы ты, как его здесь принимали! Словно родного богатенького дядюшку! Мне вообще временами казалось, что у нас тут все свихнулись. — Маури приподнялся и принялся сворачивать самокрутку. — Мне лично кажется, что пора уже отсюда уматывать.

— Да ты что?! Ведь подумай, у тебя же такого козырного места, как здесь, сроду не было! Кормежка — отменная, платят еще лучше, а работать — почти не заставляют... Мне, например, наплевать на этого Кэссиди. В конце концов, это головная боль Спарра. Вот пусть сам босс им и занимается.

— Может, ты прав.

— Или Джонни Ребба пусть озадачит...

— Ребб? — Маури презрительно фыркнул. — С чего это ты взял, что он такой крутой?

— Да все с того же! Ты-то сам хоть раз видел его в деле? — Длинный оторвался от карт. — Поверь мне, как своему другу, Энс. И смотри, не вздумай задирать его. По ловкости с этим длинноносым щенком ни один из наших не сравнится.

— Да пошел ты!.. — Маури пребывал в скверном расположении духа. Он поднялся с койки. — Ты что, рехнулся?! Тебе-то откуда знать?

— Помнишь, — длинный повернул к Маури свое скуластое загорелое лицо, — я был тогда вместе со всеми в Мак-Келлане. Все мы тогда порядком перетрухнули... Все, но только не Ребб! Он был холоден как лед, ничего его не волновало. — Немного помолчав, длинный добавил: — Ведь это Ребб убил Дюка Брейннина.

— Как? — Маури явно смутился. — Он?..

— Да, вот так-то. Я ведь с самого начала знал, что это его рук дело. Они с Брейннином крепко повздорили по дороге в Юту. Я точно не знаю, но по-моему, Ребб завелся оттого, что ему показалось, будто у Брейннина есть хоть какие-то друзья, а у него, у Ребба, совсем никого. Вот и получилось так... Я появился там через несколько минут, и ребята сказали, что шансов у Брейннина не было...

Энсон Маури был явно озадачен. А Хопалонг, по-прежнему стоявший под окном, подумал о том, что подобные сведения полезно получать заранее. Опытных стрелков все знают, но вот такие, как Джонни Ребб, могут представлять опасность.

— Странно, что он никогда об этом не рассказывал. А ты уверен?

— Я ведь сам там был. Конечно же, уверен. Просто этот Ребб не любит болтать языком.

— А босс об этом знает?

— Босс? Мне кажется, что нет.

— Тогда Реббу повезло. Босс ведь одно время дружбу водил с покойным Дюком Брейннином.

Маури снова уселся на кровать и, затушив сигарету, бросил окурок на пол и раздавил каблуком.

— Ну ладно, а теперь заткнись и дай мне поспать. В час разбудишь.

— А в двенадцать не хочешь?!

Картежник собрал со стола карты, перетасовал их, снял колоду и снова принялся раскладывать пасьянс. С койки же вновь послышалось похрапывание Маури. Длинный обернулся и бросил неодобрительный взгляд в его сторону.

— Да что же это такое! — проворчал он. — Опять дрыхнет!

— Ну и что? — ответил ему тихий голос. — Хочется ему, так и пусть спит, не буди его.

Изумленный картежник в испуге обернулся; рука его, потянувшаяся было к рукоятке револьвера, вмиг онемела. В комнате, слева от двери, стоял Хопалонг Кэссиди с кольтом в руке.

— Если тебе уже прискучило на этом свете, — проговорил Хопалонг, то давай действуй. А если еще пожить охота, то расстегивай ремень и осторожненько положи револьвер вон на тот угол стола.

Длинного бросило в жар, лоб его покрылся испариной. Судорожно сглотнув, он осторожно взялся за пряжку ремня, проделав все так, как велел Кэссиди.

— А теперь кру-гом! — вполголоса скомандовал Кэссиди, поводя для наглядности дулом револьвера.

Пленник замешкался.

— Только не надо шарахать меня рукояткой по башке, — сказал он, глядя на Кэссиди, — я не дурак и не стану сопротивляться. Во всяком случае, не сейчас. — Он по-волчьи оскалился. — Но подожди, мистер, мы с тобой еще встретимся на узкой дорожке...

Наконец длинный повернулся. Хопалонг подошел ближе. Для начала он крепко связал ему руки за спиной. Потом заткнул кляпом рот, после чего принялся тщательно связывать своему пленнику ноги.

Энсон Маури по-прежнему храпел на своей койке; ему снился замечательный сон: он целился в Кэссиди из винтовки... Но едва он собрался спустить курок, как вдруг почувствовал, как что-то твердое и холодное уперлось ему в живот. Маури открыл глаза и увидел перед собой уже настоящего Кэссиди, холодно глядевшего на него сверху вниз.

— Только попробуй пикнуть, — сказал Кэссиди, — и я разнесу твою башку вдребезги.

Маури дернулся, чтобы подняться, рот его уже широко раскрылся для крика, но он тут же почувствовал, как дуло револьвера еще сильнее уперлось ему в живот. Маури задохнулся от страха; он судорожно ловил ртом воздух, словно выброшенная на берег рыба. Кэссиди, приставив дуло к голове Маури, взвел курок, — щелчок раздался у самого уха Маури. Тот сразу же обмяк.

Когда и Маури был крепко связан, Хопалонг вышел из барака и направился к загону. Он вывел оттуда двух лошадей, которых присмотрел еще днем, и теперь ему оставалось лишь оседлать их. Он действовал быстро и уверенно, каждое его движение было ловким и точным. Когда все было готово, Хопалонг подвел лошадей к дому, а сам быстро взбежал по ступенькам веранды.

Едва переступив порог, он столкнулся с пожилой мексиканкой, стряпухой.

— Добрый вечер, сеньора, — тихо проговорил Хопалонг. — Надеюсь, мы с вами поладим.

— Что? — спросила она.

— Ты слышала, что я сказал. — Он угрожающе повел дулом кольта. — Я увезу отсюда Джорданов и спрячу их там, где они будут в полной безопасности.

— И меня! И меня возьмите! — взмолилась старуха.

— Очень сожалею, но ты, моя милая, останешься здесь. Немного погодя я снова вернусь сюда и тогда уж разгоню весь этот сброд.

Кухарка промолчала, лишь горестно покачала головой. У следующей двери путь ему преграждал огромный засов, запертый к тому же на висячий замок. Но оказалось, что служил он для отвода глаз, так как пазы в дверном косяке отсутствовали. Хопалонг тихонько постучал.

— Памела! Дик!

За дверью послышались шаги. Затем взволнованный срывающийся голос Памелы отозвался из-за двери:

— Хоппи? О, Хоппи, это ты!

— Я. Открой.

— Не могу. С нашей стороны только засов... но ключ от двери у него.

— Ну ладно. Отодвинь засов и собирай отца. Мы уезжаем.

Отступив на несколько шагов, Хопалонг ударил ногой в дверь. Дверь не поддалась. Он ударил еще раз и еще — безрезультатно. Вполголоса выругавшись, Хопалонг быстро вышел во двор и подобрал там топор. Два точных удара — и дверь распахнулась настежь. Дик Джордан поднимался с кровати, опираясь на тяжелую трость. Памела и Хопалонг подвели старика к двери, поддерживая его с обеих сторон.

— Вы только усадите меня в седло, — сказал Дик слабым голосом, — а уж на лошади я как-нибудь удержусь. А если мне суждено сегодня умереть, то лучше умереть в седле.

Все это время мексиканка не показывалась, но когда старика уже усадили на лошадь и Хопалонг вернулся в дом, где прихватил целый арсенал оружия — револьверы для Памелы и Дика и еще две винтовки, — кухарка снова объявилась, волоча за собой джутовый мешок, набитый едой.

Хопалонг улыбнулся ей.

— Спасибо, милая, — сказал он, принимая у нее мешок. — Ты единственная женщина, которая завладела моим сердцем! — И он ущипнул старуху за пухлую щеку. Та, смутившись, оттолкнула его руку.

Хопалонг вскочил в седло, и они, уже не задерживаясь, отправились в путь.

Кухарка крикнула им вслед:

— Vaya con Dios!

— Езжайте с Богом! — прошептала Памела. — Да, без божьей помощи нам сейчас не обойтись...

Неожиданно за спиной у них раздался топот копыт и взрывы громкого смеха. Во двор въезжала орава горланивших полупьяных всадников. Остановившись у барака, они стали выбираться из седел.

— Энс! Тощий! Где вы застряли?!

Несколько секунд спустя из барака донеслись изумленные возгласы. Хопалонг негромко выругался.

— Я догоню вас, — сказал он. — Пам, ты знаешь эти места лучше меня. Мы поедем в Моголлон. Попытайтесь найти тропу Индюшиное Перо и старую дорогу, что у Снежного ручья, ту, что ведет к Альме. Езжайте туда и нигде не останавливайтесь!

— Хорошо!

И вскоре уже стук копыт затих за деревьями. Отец и дочь ехали по хвойному ковру. Так что теперь их никто не услышит.

Хопалонг вскинул винчестер, прижал приклад к плечу и произвел пять быстрых выстрелов. Первая пуля разбила фонарь, вторая ударила в дверь, третий и четвертый выстрелы пришлись в окно, а пятый угодил в порог. Затем Хопалонг пришпорил лошадь и пустился вслед за Памелой и Диком.

Он мельком взглянул на звезды. Было уже за полночь. В их распоряжении еще шесть темных часов до рассвета. Памела пустила свою лошадь иноходью. Хопалонг, приблизившись к ним, поехал рядом со стариком.

— Ну как, Дик? Получается?

— О, черт! Я еще держусь! — Джордан взглянул на Хопалонга; тот перезаряжал винчестер. — Прямо как в добрые времена, а Хоппи?! Жаль только, что Бака сейчас здесь нет!

— Да-а уж... — Хопалонг Кэссиди утвердительно кивнул ему в ответ. Потом сказал: — Но лучше бы сейчас повстречать Меските или Джонни. Или уж, на худой конец, Реда.

— Меските? — Дик Джордан сосредоточенно нахмурил брови. — Я такого не знаю. Но имя это уже слышал сегодня...

— Что?! — Хопалонг не верил своим ушам. — Ты здесь что-то слыхал о Меските?

— Ну да. Он устроил сегодня потасовку в Хорс-Спрингсе. Кажется, убил кого-то... Я особо не вникал.

Хопалонг нагнал Памелу.

— Тебе знакома эта дорога?

— Конечно. И очень хорошо. Когда мы только приехали сюда, я часто выезжала покататься верхом. Но вот за горами Джерки я еще никогда не была. А ты знаешь, что там?

— Только по рассказам. Нам нужно положиться на удачу и попробовать пробраться туда! — Далеко позади них послышались крики. — Я немного поотстану. Они, конечно, могут выследить нас, но скорее всего она разделяться на две группы и направятся к бродам на тех двух притоках.

Хопалонг осадил лошадь, а затем, припомнив что-то, он снова окликнул Памелу:

— Пам! А ты не слышала, кого это пристрелили сегодня Меските?

— Меските? Я его не знаю. И имени такого даже не слышала. Я только слышала, как говорили, что будто вчера вечером в Хорс-Спрингсе кто-то убил Бизко.

Хопалонг Кэссиди возвращался назад, и в душе у него все ликовало. Неожиданно он почувствовал себя намного лучше. В принципе, он бы и один со всем этим мог справиться, но когда где-то поблизости находятся такие друзья, как Меските и Джонни... Нет, все же всегда лучше знать, что они где-то рядом. А Бизко мертв. Интересно, какого черта он там сцепился с этим молодым волчонком Меските?

 

Глава 8

Бегство в Моголлон

Несколько раз Хопалонг останавливался и прислушивался. В душе у него все ликовало, но ясный и холодный разум сдерживал нахлынувшие эмоции — он знал, что все трудности впереди. То, что люди Спарра вернулись на «Сэкл Джей» после очередного кутежа именно в это время, большой удачей назвать было нельзя. Но раз уж это случилось, то хорошо хоть, что почти все они были пьяны. Судя по шуму, доносившемуся из-за деревьев, они беспорядочно шарахались в зарослях из стороны в сторону, напрочь затаптывая следы беглецов.

Хопалонг был слишком опытен в подобных делах, чтобы недооценивать бандитов, и знал, что наверняка через несколько часов за ними в погоню пустится компания самых безжалостных головорезов Запада. Авери Спарр, конечно, будет разъярен, но" он никогда и ничего не предпринимает, прежде тщательно не обдумав сложившееся положение. Скорее всего он разобьет преследователей на две группы и отправит их туда, где все притоки сливаются воедино. Не обнаружив дозорного в хижине на Среднем притоке, он скорее всего решит искать беглецов именно в этом направлении. Если это получится действительно так, то подобная ошибка Спарра поможет Хопалонгу и Джорданам выиграть драгоценное время.

Когда они отъедут подальше от ранчо, Хопалонг один двинется вперед и оставит следы в направлении Западного притока. А после этого они все вместе: Дик, Памела и он, — уедут прямо на запад и укроются от погони в каменных лабиринтах огромных гор, этих суровых Моголлон. И теперь уже ему, Хопалонгу Кэссиди, придется пустить в ход весь свой опыт и знания, чтобы этот побег действительно состоялся. Хопалонг хорошо знал, что рано или поздно Спарр все равно разгадает его подлинный маневр, но пока для Джорданов каждый час и даже каждая минута имели ни с чем не сравнимое значение — они приближали их к свободе.

Уже сам по себе их побег был задачей не из простых, а участие в нем искалеченного старика и девчонки делало эту затею практически неосуществимой. Дремучий лес обступил беглецов со всех сторон, пугающей чернотой наступала на них плотная стена высоченных сосен. Лошади беззвучно ступали по земле, устланной сухой хвоей. Наконец лес расступился, и беглецы очутились на открытой равнине, где густые ветви деревьев уже не закрывали от них неба, и стало видно, как ярко мерцают звезды на темно-синем полуночном небосводе. Воздух был чист и прохладен, и ночь стояла ясная и безветренная. Где-то далеко позади изредка раздавались случайные выстрелы, но Хопалонгу и Джорданам удалось оторваться от преследователей на довольно Порядочное расстояние. Теперь все зависело от того, насколько хватит им сил.

Слева темнели гранитные громады горы Лилий, а с правой стороны к тропе вплотную подступал хребет Джексона, и казалось, что он своими уступами упирается прямо в самое небо. Впереди, совсем недалеко находилась тропа, что вела туда, где Западный приток сливался с основным течением реки. Хопалонг пришпорил лошадь, и они неспеша выехали на тропу. Далее Хопалонг продвигался с большой осмотрительностью — каждый поворот таил в себе опасность, в любую минуту их могла настигнуть толпа разъяренных преследователей. Но в то же время Хопалонг был уверен, что им во чтобы то ни стало нужно было оставить за собой ложный след, который помог бы ему сбить преследователей с толку. И лучшего места, чем это для такой цели подыскать было бы трудновато.

Лошадиные подковы звонко цокали о камни, и наконец после нескольких минут изучения окрестностей, Хопалонг заприметил слева по ходу продвижения вперед широко раскинувшуюся полосу мягкого белого песчаника. Наследить здесь было бы просто настолько логично, что Хопалонг не стал этого делать. Он абсолютно не рассчитывал, что ему с легкостью удастся провести тех, кого Спарр послал в погоню за ними. Те преследователи наверняка были достаточно опытными в своем деле, чтобы не поддаться на подобные штучки. И именно поэтому теперь от Хопалонга требовалось собрать воедино весь свой опыт, знания и способности, все то, чему он когда-либо научился сам или просто знал или слышал, что подобное в принципе возможно. Следуя его знаку, Джорданы вслед за Хопалонгом углубились в песчаную долину, а затем повернули налево. Проехав еще милю, Хопалонг дал команду всем остановиться.

— Вы тут немного отдохните, — сказал он, — а я вернусь и еще раз проеду по тропе.

Хопалонг исчез в темноте, уже твердо зная, что он теперь станет делать. По дороге Хопалонг заприметил небольшое стадо, замершее на месте в полуночной дреме. Он подъехал к животным и погнал их по песчаному откосу около сотни ярдов. Этим самым ему удалось уничтожить следы, оставленные лошадиными копытами на мягкой породе. Едва только он успел отъехать с того места, как на дороге послышался перестук лошадиных копыт. Было слышно, как лошади замедлили бег у самого начала песчаного пригорка.

— Здесь, что ли? — спросил чей-то незнакомый голос.

— Нет! — Это был Маури. Он был взбешен своей второй подряд неудачей с Кэссиди. — Мы поедем к реке. Сейчас все равно бестолку искать их следы. Скорее всего он отправился к реке. Единственный способ выбраться отсюда — это переправиться через реку.

— А вдруг он отправился на запад? — осмелился предположить кто-то незнакомый.

— Он не сумасшедший, — резко ответил Маури, — если он и отправился на запад, то несомненно все они окажутся в западне. Там же полно каньонов, из которых нет выходов. И через горы пути в обход тоже нет. Нет уж, скорее всего он объявится где-нибудь на севере или на юге.

— Жаль все же, что здесь нет Спарра!..

— А мы-то чем его хуже?! — Маури был явно раздражен этим замечанием. — Не трусь! Мы и сами разыщем этого седого черта!

Хопалонг сидел тихо и прислушивался. Всадники отправились дальше на север. Когда они удалились, Хопалонг развернулся в обратную сторону и поехал по песчаному откосу. Ехал он с предельной осторожностью, чтобы не оставить следов. Приблизившись к поджидавшим его Дику и Памеле, Хопалонг тихо прошептал:

— Все, поехали. Только не разговаривайте.

Впереди слева возвышались темные глыбы гор Джерки. И там же впереди протекал один из притоков Прозрачного ручья, что сбегал с крутых склонов горы Лилий и дальше нес свои быстрые воды к северу. Они добрались до ручья и переправились через него несколько выше того места, где этот приток сливался с основным течением. Местность по ту сторону ручья была сплошь покрыта сосновым лесом. Ориентировались они по звездам над головой, а за главной указатель направления был принят гребень Джерки. Вокруг стояла мертвая тишина, не было слышно ни звука. Хопалонг решил устроить привал в ложбине за огромным скалистым уступом. Он остановил лошадь и спрыгнул на землю.

Памела легко соскользнула с седла и тут же поспешила к отцу. Вместе с Хопалонгом они опустили старика на землю. Дика усадили на расстеленное на земле у самой скалы одеяло.

— Обо мне не беспокойся, Хоппи, — сказал уверенно Джордан, — я еще крепко держусь в седле. Ты только уведи нас подальше от них. Да и свежий воздух, — добавил он, криво усмехаясь, — тоже наверное пойдет мне на пользу. В последнее время мне как-то не доводилось погарцевать верхом.

Хопалонг наломал сухих сосновых веток и разложил из них небольшой костер. Как только огонь разгорелся, и над костром был подвешен котелок с водой, Хопалонг зашел за скалу и огляделся. Огромные скалы и вековые сосны надежно скрывали их небольшой лагерь от посторонних глаз. Вернувшись к костру, он увидел, что Памела нарезала большими кусками ветчину, которую старая кухарка положила для них в мешок.

Земля была сырой и холодной, Хопалонг набрал еще веток для костра. Он изредка украдкой поглядывал на Дика Джордана. Без сомнений, старый Джордан очень устал. Долгие месяцы, что он провел, лежа в постели или сидя в кресле у камина, сделали свое дело, да и путь, что они сегодня проделали, тоже был не из легких. Спарр устроит облаву на рассвете. Времени было очень мало.

В лучшем случае они находились милях в десяти от ранчо Джордана. Но ведь днем преследователи смогут передвигаться немного быстрее. Тогда сейчас здесь надо лишь быстро перекусить и через несколько минут отдыха снова отправляться в путь. Если Дик сможет держаться в седле, то им удастся проехать без остановки еще три-четыре мили, а потом снова сделать короткий привал. Им уже повезло хотя бы в том, что они сумели добраться сюда, где горы представляли много возможностей скрыться. Это должно сбить с толку людей Спарра, и потому надо уходиться дальше в горы.

Разведенный Хопалонгом костер весело горел. Было совсем тихо, и лишь потрескивали охваченные огнем поленья. Хопалонг прилег на землю и, оперевшись на локоть, смотрел на Памелу, вдыхая ароматный хвойный дым, перебиваемый аппетитным запахом, исходившим от жарившейся ветчины.

На скале танцевали тени, отбрасываемые пламенем костра. Дик Джордан привалился спиной к скале и расслабился. Свет от костра выхватывал из темноты лицо старика, ярко освещая его скулы и лоб, в то время как вокруг глаз и на щеках оставались лежать глубокие тени. Тускло поблескивали патроны в его патронташе. И только сейчас, глядя на полусонного и смертельно уставшего Дика, Хопалонг вдруг явно ощутил, как же все-таки постарел Джордан! Кэссиди очень переживал за старика.

Памела резко поднялась и отнесла отцу кофе и тарелку с едой. Дик открыл глаза и улыбнулся дочери, но Хопалонг знал, что эта вымученная улыбка не сможет ввести Памелу в заблуждение. Она слишком хорошо понимала, как устал ее отец. Хопалонг внимательно разглядывал девушку. За всю свою жизнь Хопалонгу доводилось встречать не так уж много женщин, потому что то время, что он проводил в седле на нелегких дорогах приграничных поселений, никак не способствовали частому общению с барышнями. Хопалонг видел, что теперь перед ним стояла уже совсем не та Памела, которую он знал давным-давно. Эта девушка уже почти ничем не походила на ту смешливую девчонку, с которой ему когда-то доводилось играть и рассказывать разные истории. Она была уже совсем другой. Теперь перед собой он видел хладнокровную и уверенную в себе, пусть еще совсем юную, но уже женщину. В приграничных краях девушки взрослели очень быстро, и многие из них лет в шестнадцать выскакивали замуж и обзаводились собственными семьями.

Памела была высокой и стройной девушкой с красивой фигурой. И ее слегка выцветшая на солнце шерстяная рубашка подчеркивала прекрасные округлые формы ее груди и изящность линий рук и плеч. Лицо ее было темным от загара, и теперь на нем уже почти не осталось тех детских смешных веснушек. Памела, словно почувствовав на себе взгляд Хопалонга, неожиданно посмотрела на него и улыбнулась. Этот взгляд привел Хопалонга в какое-то странное замешательство. Девушка поднялась и передала ему чашку с кофе и тарелку, на которой лежали ветчина и бобы.

— Будет лучше, если мы доедим все бобы сейчас, — обратилась она к Хопалонгу, — незачем таскать с собой этот горшок.

— Да, чем меньше поклажи, тем лучше, — согласился Хопалонг. — А ты знаешь что-нибудь о том, что находится к западу отсюда?

— Нет, — она говорила очень тихим и мелодичным голосом, — я только слышала кое-что от миролюбиво настроенных индейцев. За Жемчужным ручьем есть гора, и тропа, про которую ты упоминал, находится по эту сторону. Но мы никогда и нигде не сможет чувствовать себя в безопасности, пока жив Авери Спарр.

— А Сопер?

— Он еще хуже. Не знаю, почему я говорю это, просто не могу, наверное, выразить словами, но мне так показалось. Сначала он мне понравился. Я надеялась, что он сможет нам помочь, но временами мне казалось, что он как-то очень странно смотрел на меня или на отца. И уже один только тот его взгляд заставлял меня содрогаться.

— А соседям он нравится. Тэтчер вообще считает Сопера мировым парнем.

— Просто они его совсем не знают! — Памела задумалась над своими словами и заметно погрустнела. Затем она снова заговорила. — Мне кажется, что я его тоже совсем не знаю, и это-то меня и пугает.

— А где Спарр его откопал? Они же раньше не были вместе.

— Не знаю... Но Сопер очень много знает. Я думаю, что раньше он преподавал в каком-нибудь колледже. Когда он захочет, то язык у него бывает очень хорошо подвешен, а временами Сопер может быть даже весьма галантным кавалером.

Хопалонг поднялся с земли и подошел к лошадям. Когда он вернулся обратно, Памела уже затушила костер и, собрав недогоревшие сучья, отнесла их недалеко в сторону и присыпала там песком. Хопалонг старательно уничтожил следы костра, осознавая, что тратит на это драгоценное время.

Джордан улыбнулся, когда Хопалонг приблизился к нему, чтобы поднять старика на ноги.

— Не беспокойся за меня, — сказал он упрямо. — Я еще запросто проеду миль пятьдесят. А знаешь, — откровенно добавил старик, — ведь это так здорово снова оказаться в седле. Я же не могу долго сидеть взаперти. И если даже мне вскорости и будет суждено умереть, то я бы выбрал именно вот такую смерть — смерть в седле. Но перед этим я бы с превеликим удовольствием пристрелил Авери Спарра.

— В седле ты останешься, — серьезно ответил ему Хопалонг, — ну а уж расправиться с этим подонком доверь мне.

Теперь Хопалонг повернул на юг, выбирая наиболее труднодоступные места. Со всех сторон их обступали огромные отвесные скалы, и очень скоро путешественники оказались в настолько глубоком каньоне, что на какое-то время им показалось, что вновь настала ночь. Огромные сосны зловеще темнели по обеим сторонам узкой тропинки, по которой им теперь пришлось ехать. Свернув с нее, они направились в густую лесную чащу. Деревья стояли монолитной стеной, но Хопалонгу все же удалось найти узкую щель между стволами.

Неожиданно лес закончился, и все трое очутились на краю широкого скального выступа, места пустынного и открытого всем ветрам. Дальше ехать было некуда, впереди был бездонный обрыв. Выехав на скалу, Хопалонг направил лошадь к пропасти. На краю обрыва лошадь под Хопалонгом на секунду замерла, а потом, навострив уши заглянула вниз и потянулась было носом к зияющей пустоте, открывающейся перед ними.

Развернув лошадь, Хопалонг направился вдоль края каньона, высматривая, не откроется ли какая-нибудь тропа. Наконец он нашел, то что искал. На земле были ясно видны следы от копыт неподкованной лошади. Хопалонг довольно долго разглядывал свою находку. Примерно через сотню ярдов тропа терялась за скалистыми выступами. По всей видимости, следы эти принадлежали диким лошадям, но не исключено и то, что это могли быть лошади индейцев. Хопалонг резко пришпорил лошадь, и та без особых раздумий резво пустилась вниз по тропе. Кэссиди знал, что если одна лошадь здесь уже прошла, то остальные тоже отправятся за ней. Так оно и вышло.

Где-то далеко внизу можно было различить окутанные сизой дымкой верхушки сосен. Прямо перед ними возвышались горные кручи.

Тропа была не из простых, и лошадь шла, осторожно переставляя ноги. На повороте тропа еще больше сузилась. Пути назад больше не было — им бы все равно не хватило места для того, что повернуть лошадей вспять. Хопалонг полностью доверился лошади. Лошадь Тэтчера была не из пугливых. Медленно, но верно они спускались все ниже и ниже в огромный овраг, стены которого смыкались вокруг них, словно огромные челюсти.

Примерно после часа езды они очутились в широкой полуоткрытой долине, окаймленной по краям небольшими зарослями. Хопалонг пустил лошадь в галоп через долину, сокращая таким образом путь. Его голубые глаза внимательно изучали расстилавшиеся впереди просторы, а затем он вернулся и взглянул назад. Тропа, по которой они только что спустились с головокружительной высоты, теперь была почти не видна. Она круто взбиралась по отвесной стене каньона и совсем пропадала из виду. Придержав лошадь, Хопалонг подождал как раз подоспевших к нему Дика и Памелу. Дик Джордан рассмеялся:

— Вот эта дорожка! Хоппи, если ты когда-нибудь попробуешь рассказать об этой тропе, они просто решат, что ты заливаешь! Я бы не решился поспорить, что белка или что-нибудь вообще сможет взобраться на эту кручу.

Памела взглянула на лошадь Хопалонга.

— Твоя лошадь?

— Сайма Тэтчера. Но я хочу перекупить ее. Для поездок в горах лучше ее не найти.

Дик Джордан спросил:

— А ты думаешь, что Меските, о котором они там говорили, это и есть один из твоих друзей?

— Да. Они вместе с Джонни должны были возвращаться по той дороге. Они были в Тумстоуне, но, признаться, я и не знал, что они оттуда отправятся зачем-то на север. А если эти двое уедут куда-то вместе, то потом уже никто не сможет быть уверен в том, куда их в очередной раз занесет судьба, пока они сами не возвратятся и не расскажут, где были и что видели. Я надеюсь, что это были именно они. И как бы то ни было, но тот парень убил Бизко.

— Нас стало на одного больше, а их на одного меньше.

— Точно. Мне говорили, что этот Бизко был одним из тех, кто убил твоего Китчена.

Джордан на это с горечью ответил:

— Никак не могу взять в толк, и как я мог быть тогда таким простофилей? — Теперь он уже не шутку рассердился: — Мне, конечно, уже тогда следовало знать, что Авери Спарр способен на все, но ведь вел он себя так, словно на самом деле хотел нам помочь. А знал бы ты, как я нуждался в помощи, когда Китчена убили! Впервые мы почувствовали неладное, когда этот Бизко и Джонни Ребб вместе с ним появились у нас на ранчо.

Внезапно Хопалонг кое-что вспомнил.

— Слушай, а что ты знаешь о Лосиной горе? Я видел там всадника — я так думаю, что это был Сопер — так вот, он направлялся как раз к северному склону той горы. Я так и не смог понять, куда это он так спешил. Он ехал как бы под углом к основной дороге, примерно на юго-запад от дороги на Хорс-Спрингс.

— Конечно, я знаю эти места! Там есть узкий каньон — это каньон Индюшиных Родников. Я не могу себе представить что ему там было нужно.

— А там есть какой-нибудь дом? — допытывался Хопалонг.

Он увидел просвет между деревьями и несколько изменил направление, стараясь держаться подальше от него.

— Ничего там нет. Хотя стоит там башня, сложенная из дикого камня. Но сейчас она уже почти полностью разрушилась. Как-то я слышал, что они ее там каким-то образом непонятно для чего собирались приспосабливать.

Хопалонг повернул направо и проехал еще один круг по траве, а затем снова вернулся назад по их же следам, после чего, объехав вокруг валунов, скрылся между деревьями. Если бы ему удалось переправить Дика и его дочь в Альму, где бы они смогли почувствовать себя в безопасности от нападок Спарра, то Хопалонг смог бы вернуться обратно. И тогда — его загорелое обветренное лицо становилось суровым, когда ему приходилось думать об этом — тогда для Спарра настанет час расплаты за все.

Дальше дорога снова шла под уклон, и пологая долина была хорошо видна сквозь ветви деревьев. Здесь стояла высокая сочная трава, сразу было видно, что она орошалась водой, стекавшей сюда с гор. Неподалеку протекал маленький ручеек. Хопалонг направился к нему, собираясь устроить здесь водопой для уставших лошадей. Памела вдруг услышала его тихий возглас и быстро обернулась. Хопалонг стоял, изучая на земле перед собой следы неподкованных лошадей.

— Дикие лошади? — спросила она.

— Нет.

Этого ответа Памеле было вполне достаточно, чтобы понять, что же на самом деле происходит. Дик Джордан взял в руки винчестер.

— Сколько их?

— Шесть или восемь. Точно не могу сказать!.. — Хопалонг натянул на голову шляпу и тихо выругался.

Сзади за ними гналась шайка бандитов, а впереди были апачи. Весь вопрос состоял теперь в том, чтобы решить, что из этих двух зол было злом наименьшим. Далеко впереди протекал Западный приток, оттуда было рукой подать до тропы Индюшиное Перо. Индейцы проезжали всего час назад, это в лучшем случае. Продолжали ли они свой путь или устроили привал где-нибудь неподалеку? И где сейчас находится Спарр?

— Рискнем, — неожиданно сказал Хопалонг. — Доберемся до Индюшиного Пера и устроим привал. И нам, и лошадям надо как следует отдохнуть. Мы еще покажем этому Спарру!

— А как же индейцы? — спросил Джордан.

Хопалонг ответил на это, усмехаясь:

— У краснокожих сейчас свои проблемы.

Он снял шляпу и пригладил рукой волосы, а затем водрузил ее на место, надвинув поглубже на глаза.

— А может быть, — как ни в чем не бывало продолжал он, — они тоже нарвутся на неприятности. Никогда нельзя знать заранее, что может случится, если ты вдруг отважился на подобную прогулку в горах!

Хопалонг сел в седло, и они осторожно двинулись вперед. Следы неподкованных лошадей теперь были хорошо заметны на земле. Очевидно, апачи направлялись именно в эту сторону. Видимо, тропа вела к поселениям в окрестностях Альмы или к лагерям старателей, которые за последнее время стали все чаще и чаще появляться в этих краях.

Расстилавшаяся перед ними небольшая зеленая долина выглядела очень мирно. Она манила к себе, но Хопалонг свернул с дороги и направился в сторону розовой с белыми прожилками кварца скалы из песчаника, у подножия которой росло несколько сикомор.

Между деревьями и скалой мог запросто проехать всадник, и Хопалонг направился туда. Его чутье было обострено до предела. От волнения во рту у него пересохло, но внешне он оставался спокоен. Хопалонг увидел, как совсем рядом с ним взлетела испуганная птичка-канюк.

Обогнув уступ скалы, Хопалонг увидел перед собой въезд в долину, окруженную со всех сторон отвесными скалами. На небольшом плато внизу кое-где росли деревья — сосны, сикоморы и кедры. Скрываясь за деревьями, они миновали последнюю сотню ярдов. Оказавшись на месте, Хопалонг внимательно осмотрелся по сторонам.

Плато, если этот пятачок, затерянный между скалами, можно было так назвать, занимало площадь не более акра, густо заросло травой. Слева каньон сужался и становился обыкновенной узкой и мрачной щелью между скал.

— Заночуем здесь, — сказал Хопалонг, — и проведем здесь в зависимости от обстоятельств еще один день. Не будем вступать в разборки с индейцами.

Лагерь был разбит среди валунов у подножия скалы. Взяв в руки винтовку, Хопалонг двинулся через узкую долину. Заметив какое-то движение в зарослях, он скрылся за деревьями, и тут же в поле зрения появились четверо индейцев.

С противоположной стороны выехало еще несколько краснокожих. Эта другая компания была уже посерьезней, в ней Хопалонг насчитал одиннадцать человек. Ему очень хотелось предупредить Дика и Памелу, но он не решился покинуть свое укрытие. Индейцы были настроены далеко не дружелюбно. Они видели следы! Они знали, где искать!

Мгновение спустя Хопалонг увидел, что к нему бежит Памела. Увидев, как отчаянно жестикулирует ей Кэссиди, она бросилась ничком в траву и поползла по-пластунски. Хопалонг видел, как широко открылись ее глаза при виде апачей.

— Это мимбренос, — прошептал он. — Вот так попали! Будут у нас неприятности!

Памела не впала в истерику. Она приняла ситуацию такой, какой та была. И теперь молча смотрела на индейцев. Похоже, в это время у индейцев разгорелся какой-то спор, скорее всего относительно того, атаковать ли им прямо сейчас или переждать еще немного. Дело близилось к вечеру, а апачи не воевали по ночам.

— Ты думаешь, они нападут на нас? — спросила Памела.

Хопалонг пожал плечами.

— Трудно сказать, что у них на уме, — отозвался он, — могут и сейчас. Мне кажется, что они не могут никак договориться: одни хотят сделать это прямо сейчас, а другие нет. Позицию мы себе выбрали хорошую. Только бы еды нам хватило в случае осады.

Памела бросила на него быстрый взгляд.

— Думаешь, мы в западне?

— Все может статься, — Хопалонг неожиданно усмехнулся, — но в любом случае я не буду против этого возражать. Вот пусть Спарр нагонит нас и сам сразится с индейцами. Я думаю, что у него это должно очень здорово получаться. — Потом Хопалонг взглянул на Памелу серьезно и спросил: — Как отец?

— Устал очень, хотя сам ни за что на свете в этом не признается, но мне кажется, что он не сможет больше проехать ни мили. Он как лег, так и лежит на том месте у скалы, где мы его оставили. Он все еще никак не может прийти в себя, хотя и старается убедить меня, что у него все хорошо.

Еще какое-то время они молча следили за апачами, а потом Памела вдруг неожиданно спросила:

— А они очень далеко от нас? Может, попробовать их всех сейчас перестрелять?

Кэссиди посмотрел на нее.

— Может быть, и можно, но не стоит самим первым нарываться на неприятности. Пусть уж начнут они, если им именно этого надо. А может быть, они просто уберутся отсюда и оставят нас в покое. — Он снова взглянул в сторону индейцев. — До них не более трехсот ярдов.

— А как ты думаешь, Хоппи, они хорошо стреляют?

— Уж можешь мне поверить, — заговорил Хопалонг, — что некоторые из них действительно умеют по-настоящему здорово стрелять. Не так давно семьдесят мексиканцев окружили где-то одного-единственного краснокожего, а тот сумел справиться с такой оравой — и был таков, только его и видели! Семерых он застрелил из ружья, причем каждый выстрел был произведен точно в голову. Вот это стрельба! И я нисколько не виню оставшихся в живых, что они в конце концов плюнули на того индейца и разошлись по домам.

Вдыхая терпкий и одновременно душистый запах нагретой солнцем травы, Хопалонг почувствовал, что отдых ему бы тоже не помешал. Он растянулся прямо на траве, стараясь полностью расслабить все мускулы и как можно плотнее прижаться телом к земле.

— Ты лучше возвращайся к отцу, Пам, — нежно сказал он, — и приготовь-ка что-нибудь на ужин. Кажется, нам предстоит долгое ожидание...

— А что ты здесь будешь делать один? — беспокойно взглянула на него Памела.

— Ждать. Если они решат сунуться сюда, я остановлю их, если, конечно, смогу. А если не смогу, то придется мне отсюда смываться.

— Ну хорошо, — она уже собралась уйти, но остановилась, — только ты береги себя. Ты и так очень часто рискуешь.

— Здесь ты не права! — Хопалонг отрицательно покачал головой. — Рисковать, надеясь на авось, могут только дураки. Воины могут быть или хорошими или мертвыми: или ты действительно способен на что-то, или же тебя просто убьют Мне рассказывали, что когда-то в детстве я до ужаса боялся перейти на другую сторону глубокого каньона по тонкому бревну. Все мальчишки по многу раз проделывали это, но только не я. Теперь я знаю, что если бы по ту сторону каньона находилось бы что-то, что было бы мне просто жизненно необходимо достать, я бы перешел туда по бревну, но только в том случае, если бы никакой другой возможности пробраться туда у меня не было. Я никогда не видел смысла в риске ради риска. Вот именно в этом-то и заключается разница между подлинной храбростью и глупой бравадой.

Памела ушла. Хопалонг вытер ладони о рубашку и стал наблюдать за лесом, в котором скрылись индейцы. Когда индейцы появились из леса и начали стремительно приближаться, все пятнадцать всадников, у Хопалонга засосало под ложечкой. Он решил подпустить их поближе.

Вот между ними уже триста ярдов. Апачи отчаянно погоняли лошадей. Вот расстояние сократилось до двухсот. Сто пятьдесят, сто ярдов. Хопалонг выстрелил, прицелившись в ближайшего к нему индейца. От выстрела винчестер дернулся в руках. Хопалонг опять прицелился и снова выстрелил. Индеец свалился на траву, перевернувшись через голову. Хопалонг выстрелил еще три раза, а затем вскочил на ноги и побежал. До леса надо было преодолеть пятьдесят ярдов. Он слышал пронзительные крики индейцев, у самого уха просвистела пуля, пущенная ему вдогонку. И тут Кэссиди увидел, что из-за валунов и деревьев выстрелили сразу две винтовки. Хопалонг тут же повернулся назад и выстрелил два раза подряд с бедра. Оба выстрела пришлись в цель: один попал в лошадь, а второй — в колено седоку. Перезаряжая на бегу винтовку, он укрылся за стволом дерева и изготовился для стрельбы. Но долина была совершенно пустынна. На траве осталась лежать только мертвая лошадь и застреленный индеец, — больше никого и нигде не было видно.

Памела смотрела на Хопалонга, лицо ее было бледным от испуга. Дик Джордан был доволен.

— Один готов! — сказал он весело. Таким оживленным Хопалонг еще не видел старика с тех пор, как встретился с ним по дороге а Нью-Мексико. — Как ты думаешь, мы их остановили?

— На какое-то время, да. — Хопалонг обернулся и взглянул на тропу, по которой они сюда приехали. — Они наверняка вернутся утром. Мы сможем это предотвратить. Тем более, что теперь их уже будет меньше.

Памела подошла к костру.

— Кофе уже готов, — тихо сказала она, — тебе принести?

Хопалонг посмотрел на нее. Она была испугана, очень сильно испугана. Но ничто не могло помешать ей выполнять привычную работу. Хопалонг перевернулся на спину и стал смотреть в небо. Быстро сгущались сумерки. Не так уж часто в жизни приходится встречать таких девушек. Таких как она мало, очень мало! Он взял чашку из рук Памелы, и на какое-то мгновение их глаза встретились. Девушка смущенно потупилась. Хопалонг быстро поднес чашку ко рту и тут же умудрился обжечь губы. Все! Не время думать о девчонках! Их подстерегают апачи, и утром они опять объявятся, и возможно, что на этот раз их будет больше, так что ни о какой безопасности и мечтать было нечего. Хопалонг Кэссиди взялся за чашку и вновь попробовал кофе. И на этот раз кофе показался ему на редкость вкусным.

 

Глава 9

Кэссиди устраивает западню

Небольшой костер отбрасывал дрожащие причудливые тени на скалу и на кроны деревьев. Легкий ночной ветерок перешептывался о чем-то с листьями, и легко касался серебристой травы, блестевшей в лунном свете. На самом краю маленького пятачка у костра спал Дик Джордан. Сон убрал с его лица выражение смелой уверенности, с каким он уже привык переносить все выпадавшие на его долю страдания.

Хопалонг заговорил с Памелой:

— Старик чуть живой от усталости. Я даже не знаю, можно ли рисковать, чтобы выбраться отсюда или нет.

— Это будет трудно?

— Да уж не легко. День-то у нас сегодня выдался какой!

— А можно пересидеть здесь хотя бы один день?

— Видимо, придется пойти на это, — согласился Хопалонг, — но мы должны перебраться в более безопасное место. Если мы начнем удирать отсюда, то краснокожие обязательно нас догонят.

— А Спарр? Как ты думаешь, он теперь далеко от нас?

— Не очень. — Хопалонг сгреб еще не обгоревшие концы поленьев в самую середину костра. — Несомненно, наш выбор пути для отступления их несколько озадачил, но упускать нас они не будут. В конце концов я даже не возражаю против того, чтобы завтра утром он появился здесь со своими людьми.

— Не надо так говорить! Ты ведь не всерьез, правда? — Памела даже вздрогнула. — Теперь, когда мы вырвались от него, меня начинает бить дрожь от одной мысли что мы снова можем оказаться у него в руках. И если уж этому и суждено случиться, то я первой, ты слышишь, покончу с собой!

— А я как раз совсем серьезно, и более того, я вполне уверен в том, что говорю. Смотри, если Спарр сейчас въедет сюда в долину, он просто неизбежно нарвется на апачей. И там завяжется перестрелка. При любом ее исходе, мы только выиграем. У меня и план есть на этот случай. — После непродолжительной паузы вновь заговорил Хопалонг: — Спарр, вероятно, в двух милях отсюда! Жаль, конечно, что я не знаю наверняка, что тогда в Хорс-Спрингсе были именно Меските и Джонни.

— Джонни, я помню, любил драки.

— Кстати, он не изменился. А Меските умеет читать следы, как индеец! — Хопалонг усмехнулся. — Знаешь, это необходимо, если живешь по соседству с краснокожими. Как в школе, а главные экзаменаторы в ней — апачи. В случае провала экзамена, апачи снимают скальпы.

— Отец обычно называл индейцев коричневыми призраками. Они появляются и исчезают мгновенно...

— Это точно, они поразительно изобретательны. И не удивительно, — продолжал Хопалонг, — ведь это их земля. Они знают все о ней, а мы — ничего.

Хопалонг поднялся с земли. Стараясь держаться подальше от огня, он пробрался между деревьев и валунов и скрылся в высокой траве. Апачи скорее всего разбили свой лагерь в полумиле от них, а может быть, даже и еще ближе. С предельной осторожностью Хопалонг пробрался поближе к тому месту, где по его расчетам должны были пережидать ночь индейцы. Незадолго до наступления темноты он обратил внимание на то, что несколько ворон начали кружить все над одним и тем же местом, и Хопалонг был в полной уверенности, что там и был устроен лагерь апачей.

Находясь на полпути между индейцами и местом своей стоянки, Хопалонг резко свернул вправо к тропе, ведущей к скале. Въехав верхом в долину, он быстро окинул взглядом каждый ее уголок и тут же заприметил широкий скалистый уступ у небольшого горного ручья, к которому была проложена тропа. Тропа дальше вела к очень уединенному уголку, окруженному со всех сторон валунами, и там же она обрывалась. Хопалонг ехал, специально оставляя следы, а затем, укрывшись за валунами, разжег небольшой костер, подождал, пока тот хорошо разгорится и подбросил в него еще несколько толстых поленьев, которые должны были нескоро догореть. После этого он начал пробираться к скалистому выступу. Шел он очень осторожно, стараясь тихо ступать и не делать резких движений. Добрался до ручейка, какое-то время шел по воде, и только потом выбрался на берег и пустился в обратный путь. Вся операция заняла у него около двух часов. Но Хопалонг был уверен, что ожидаемый результат стоил потраченного времени. Он не стал сразу возвращаться к костру, а решил проверить путь к горной расщелине, которую заприметил еще днем.

Взобравшись по откосу, он почувствовал, что из расщелины потянуло слабым сквозняком. Он подобрал с земли камешек и бросил его в бездонно-черный провал. По звуку упавшего камня Хопалонг решил, что глубина провала была около тридцати футов. Пробираясь дальше по гребню откоса, он неожиданно натолкнулся на неглубокий желобок в скале, и желобок этот казался на редкость ровным — тропа! Был ли этот путь в скале создан самой природой или его проложили индейцы? Не искушая более судьбу, Хопалонг выпрямился во весь рост и направился обратно. Он уже достаточно близко подошел к тем валунам, где они расположились, когда ему наконец стал виден свет от горящего костра. Это означало, что место привала было выбрано им очень удачно. Хопалонг подошел поближе и окликнул Памелу. Девушка вышла из-за скалы. В руках она сжимала винтовку. Памела с облегчением вздохнула.

— Что случилось, Хоппи? Я уже стала волноваться, что ты заблудился в темноте или же тебя вообще убили! — Их взгляды встретились. — Ты что, нашел что-нибудь?

— Может быть и так! — Хопалонг опустился на землю, чтобы на него не падал свет от костра. — Ты лучше ложись спать.

— Будем нести караул?

— Именно. Апачи меня не слишком тревожат. Они раньше утра не вылезут, но вот Спарр, насколько мне известно, не имеет ничего против ночных рейдов. Пожалуй, я бы предпочел сразиться с апачами, чем с ним. Ну спи, ты, наверное, смертельно устала.

Авери Спарр ни за что не пожелает расставаться с тем, что он, казалось, так твердо уже держал в своих руках. Хопалонг был весьма опытным следопытом, чтобы недооценивать своего не менее опытного противника. Спарр с присущей ему безграничной решимостью, словно матерый волк будет упорно и беспощадно идти по их следам. С ним наверняка будут его бандиты, подгоняемые чувством пережитой обиды и глубокой ненавистью к Хопалонгу. Теперь они были стаей.

Догадается ли Спарр, что Хопалонг избрал себе направление для отступления не север или юг, а бежал прямо в горы и притом не просто в горы, а в самые высочайшие из тех, какие только были в этих краях, где неведомые тропы ведут в никуда. Бежал в этот край отвесных скал и возвышающихся над каменными лабиринтами вершин, туда, где глубочайшие каньоны и пропасти чередуются с непролазными чащобами. Побег в Моголлон означал только одно: добровольно залезть в ловушку и захлопнуть за собой дверцу.

Об этой долине Хопалонг не слышал ничего от старого пастуха на ранчо «Т Бар». К тому же ему говорили о необходимости держаться северной стороны Лысой-Горы-у-Белой-Речки, а вершина этой горы, укрытая снегом, белела на юго-востоке от них. Так что отрицать существование здесь проходимой тропы было нельзя.

Рано или поздно ему все равно придется встретиться со Спарром. Хопалонг вдруг подумал об этом, подкладывая очередную сухую ветку в огонь. Чувство страха ему было неведомо. Кэссиди не любил убивать и старался избегать кровопролития, но иногда убийство было вынужденной и необходимой мерой, и Хопалонг знал, что если он вдруг и решил бы на этот раз не хвататься сразу за оружие, то сам Авери Спарр, несомненно, вынудит его в этому. Такова была борьба, и когда эта игра в казаки-разбойники подойдет к концу, то только оружие уладит все споры.

Хопалонг разбудил Памелу. И уснул тут же, как только голова коснулась земли. Спал Хопалонг шумно и беспокойно, но разбудить его смог бы любой посторонний шорох.

Четыре раза за прошедший день пиут, лучший следопыт Спарра, терял след Хопалонга. И вновь находил его. Ночь застала Спарра и его людей на краю отвесной скалы у тропы, по которой накануне беглецы смело спустились вниз. Спарр взглянул на еле различимую в скалах тропу и с горечью ругнулся.

— Это ж какие нервы надо иметь, — горестно признал он, — я бы лично ни за что не стал рисковать здесь, если бы мне не доводилось проезжать по ней раньше.

Со Спарром было восемь человек. Самые опытные и ловкие из его людей. Энсон Маури, несмотря на раненую руку, не пожелал отставать от остальных. Был там и тот длинный картежник, кого Хопалонг связал и заткнул рот кляпом. Звали его Левен Проктор, на него был уже объявлен розыск в трех штатах, обвиняя его в кражах скота, ограблении банка и убийстве шерифа. Остальными в компании были Эд Фрамсон, Тони Каус, трое братьев Линдонов из Анимаса и пиут — следопыт.

— А ты уверен, что они именно здесь спустились вниз? — Фрамсон наморщил лоб, с сомнением заглядывая в пропасть. Он был крепким широкоплечим парнем. — Мне кажется, что здесь даже горный козел не пройдет.

— Зато Кэссиди пройдет, — ответил ему на это Проктор.

— Уверен, — индеец пиут кивнул в ответ, — это точно. Они спустились вниз здесь, Там есть старая тропа мимбренос.

— Значит, он не ушел далеко, — сказал довольный Маури. — Все, чего я хочу, так это выстрелить один раз!

— Может, опробуешь тропу прямо сейчас, Энс? — Спарр указал жестом на скалу, примыкающую к стене обрыва. — У тебя появится замечательный шанс первым отомстить ему.

Маури уставился подозрительно на Спарра.

— Подожду еще, — сказал он упрямо.

Авери Спарр теперь был уверен. Внимательно рассмотрев горы, обступавшие пропасть со всех сторон, он не смог найти ни единого разрыва в горной цепи, ни одного прохода, через который можно было бы выбраться оттуда.

— Он сам себя загнал в эту западню.

Эд Фрамсон снова подошел к краю обрыва и с интересом заглянул вниз. Встречи с Хопалонгом Кэссиди он совсем не боялся. Эд был твердо убежден, что все эти байки о нем слишком преувеличивали его достоинства. Но уж чего ему по-настоящему не хотелось, так это нарваться где-нибудь на апачей. Ему уже несколько раз приходилось видеть, что оставалось от тех, кому приходилось побывать в руках у краснокожих. Это была их земля, и хотя был здесь Эд не один, а со Спарром, но все равно чувствовал себя здесь весьма неуютно.

— Да вы только сами посмотрите, — Спарр широким жестом обвел впадину перед ними, — он влез в нору, из которой нет Другого выхода. Все! Мышеловка захлопнулась!

Спарр указал на горы, возвышавшиеся на западе: там на фоне вечернего неба чернели гранитные уступы пяти самых высоких вершин, каждая из которых была высотой более одиннадцати тысяч футов, и лишь самая северная была несколько ниже остальных, достигая высоты не более десяти тысяч.

— Край здесь суровый, — вновь продолжал развивать свою мысль Спарр, — времена года сменяются здесь с большим опозданием. Вот и сейчас вершины покрыты снегом, но * любой момент здесь может повалить снег и отрезать им все пути на запад.

— А что, такой путь все же есть?

— Разумеется есть, но это не здесь. Это еще дальше на север, а здесь никакой дороги туда нет. Это западня для них. Так что поймаем их завтра.

— Может быть, все может быть. — Проктор обернулся и смотрел через плечо, на миг отвернувшись от костра. — Но мне показалось, что Кэссиди уходил от нас так, словно он знал, куда ему идти дальше. Он не просто бежал, поддавшись панике, но НАПРАВЛЯЛСЯ куда-то!

— И попал сюда, — угрюмо завершил его мысль Спарр.

Тем не менее замечание Проктора не прошло мимо него незамеченным. А что, если некий выход оттуда действительно есть? Кэссиди никогда не полез бы в эту дыру, если бы не был уверен, что потом сможет выбраться. Спарр обозревал окрестности, и его довольство собой постепенно улетучивалось. Наступила ночь, звезды маленькими огоньками мерцали в небе, и в их неясном свете верхушки гор казались то серыми, то бледно-фиолетовыми. Внезапно Спарр заметил то, что вмиг заставило его встрепенуться и напрячь зрение. Далеко внизу, на самом дне этой наполненной темнотой чащи он увидел очень маленький огонек, это был свет далекого костра. Значит, там и был Кэссиди с Джорданами. После он увидел то, что поначалу заставило его нахмуриться. Точно такой же огонек был виден дальше к югу. Еще один костер? Кто там мог быть? Пока что не зная о присутствии в долине индейцев, Авери Спарр на этот раз смотрел на небольшой костер в лагере апачей. Костер этот был не виден на равнине, но зато заметен с высоты.

Позднее, уже после ужина, когда почти все закутались в одеяла и улеглись спать, Спарр возвратился к краю пропасти. Огонька на юге больше не было видно, но другой светился у самого подножия скалы, на которой Спарр сейчас стоял! Это был тот самый костер, который разложил Хопалонг во время своего ночного рейда. Спарр начал беспокоиться. Он было засомневался, но потом быстро решил что никакого повода для беспокойства не было. Ему пришла мысль, вызвавшая самодовольную улыбку. Ну конечно же! Все это было лишь для отвода глаз, чтобы сбить всех с толку! Наверняка все подстроено этим хитрецом Кэссиди!

Рассвет застал Хопалонга в выбранном им заранее укрытии. Он лежал, затаившись между небольших валунов, почти полностью скрывавшихся за кустами и высокой травой. И хотя место это в случае чего и не могло гарантировать ему безопасность, и куда логичнее было бы укрыться за скалами, но зато отсюда Хопалонг мог с легкостью обозревать весь раскинувшийся перед ним простор. Находясь здесь, ему не придется высовываться из-за скалы, откуда индейцы скорее всего и будут ожидать его появления.

За спиной Хопалонга, у костра Памела готовила кофе и разогревала на завтрак то, что у них еще оставалось. Дик Джордан сидел на одеяле и на коленях него лежала винтовка. Лицо старика осунулось, а глаза, казалось, запали еще глубже, но тем не менее он сохранял бодрость духа.

Началось какое-то движение среди деревьев, высокая трава слегка шелохнулась, Хопалонг понял, что апачи перешли в наступление.

Хопалонг взглянул в сторону горной тропы, залитой ярким утренним солнцем. На горной тропе не было заметно никакого движения. Хопалонг не знал, что Авери Спарр в сопровождении своих людей уже спустился по ней и находился в долине. Утреннее солнце осветило тропу раньше, чем долину. И тогда-то, с первыми же лучами рассвета, бандиты начали свой головокружительный спуск.

Памела тоже взяла винтовку и укрылась за скалой. Хопалонг быстро обернулся назад: лошади были оседланы, но их не было видно за скалами и деревьями, и весь их нехитрый скарб был уже уложен. Если им вдруг придется бежать отсюда, то все для этого было готово. Хопалонг прижал к плечу приклад винтовки. Лицо его оставалось спокойным и бесстрастным.

Еще задолго до того, как Хопалонг занял боевую позицию, четверо индейцев натолкнулись на следы, что он оставил в Долине прошлой ночью. Определив, что следы были оставлены совсем недавно, они пришли к выводу, что один из троих, на кого они напали накануне, сбежал ночью, воспользовавшись темнотой. Недолго думая, все четверо отправились вдогонку за беглецом. Затем они увидели тонкую струйку дыма костра, что был разложен Хопалонгом, чтобы запутать преследователей.

Но увидев дым, хитрые апачи засомневались. Чисто интуитивно они поняли, что все совсем не так просто. Беглец обязательно должен был бы уйти вверх по тропе, индейцы в замешательстве смотрели то на следы, то на дым костра, продвигаясь вперед крайне осторожно.

Авери Спарр, находясь по другую сторону от приготовленной ему западни, тоже заметил поднимавшийся к небу дымок. Спарр слез с лошади и медленно направился вперед, рядом с ним шел один из братьев Линдонов. Его зоркие глаза улавливали любое, даже самое малейшее движение вокруг, и тут вдруг его словно громом поразило: совсем рядом промелькнула коричневая тень — АПАЧИ!

Спарр схватился за кольт, и хотя индеец уже прицелился в него из ружья, но кольт все же выстрелил первым, и индеец свалился в траву. Из-за кустов раздались ружейные выстрелы, и Джейк Линдон тяжело опустился на землю, держась за рану в груди.

Как только раздались первые выстрелы, Хопалонг понял, что план его сработал. Однако рядом в траве происходило какое-то движение. Хопалонг осмелился рискнуть. Низко держа винтовку, Хопалонг выстрелил. Пуля зашуршала между стеблей. Индеец поднял голову из травы, второй выстрел Хопалонга пришелся уже точно в голову.

Хопалонг направился к скале, где стояли оседланные лошади.

— Скорее сюда! — тихо позвал он. — Быстро по седлам и отходим! Дик, сначала ты!

Вырвавшись вперед, Хопалонг галопом поскакал прямо через заросли к тропе, обнаруженной им ночью. Он не знал, являлась ли та трещина в скалах выходом из этого каменного мешка, но времени для раздумий у них теперь не было. Перестрелка позади еще продолжалась, но выстрелы гремели все реже. Лошадь Хопалонга взобралась по высокому откосу, а затем они оказались в небольшой ложбинке. Умное животное тут же так уверенно направилось к узкой трещине в скале, что Хопалонгу временами даже приходилось сдерживать это движение.

Расщелина, по которой они теперь ехали, была не более двенадцати футов в ширину, а стены ее были гладкими, словно стекло. Видимо, когда-то по этим скалам стекала вода, так отполировав поверхность камней, что теперь, пожалуй, даже и муравей не смог бы там удержаться. Примерно после первой сотни ярдов путешествия в глубь расщелины копыта лошадей глухо застучали по окаменелому песчанику, а сам узкий коридор сначала стал на несколько футов шире, а затем снова сузился до такой степени, что в какой-то момент ноги всадников стали задевать за его стены. Затем проход снова расширился, и они оказались под открытым небом, на заросшем травой пятачке в скалах, посредине которого возвышалось какое-то одинокое дерево.

Хопалонг остановился и, повернувшись в седле, взглянул на Дика Джордана.

— Как поживаешь, старина? — спросил он, улыбаясь, но в то же время глаза его внимательно разглядывали старика. Бесконечно так продолжаться не могло, и очевидно, очень скоро старый Дик исчерпает до конца весь свой и без того небольшой запас выносливости. Даже просто удержаться в седле было для него очень большой проблемой. Теперь стрельбы уже совсем не было слышно. Интересно, это тупик? И что там в долине?

— Я в полном порядке, — ответил Джордан, — а у тебя как дела? За Пам и за меня ты не беспокойся. Уж если ты смог все это время продержаться в седле, то мне и тем более это совсем не трудно, это точно! У вас там на «Тире 20», да и на «Дабл У» тоже были, конечно, хорошие наездники, но ни один из них даже не мог сравниться с теми, что работали у меня на «Сэкл Джей»!

Хопалонг усмехнулся в ответ.

— Да ты что, белены объелся? С чего это ты взял? Ведь самый лучший из ваших у нас на «Тире 20» только и смог бы сгодиться на то, чтобы управлять телячьей повозкой!

— Ну, это уж ты хватил! — фыркнул старый Джордан. — Вот взять к примеру Ланки. Он ведь был самым лучшим работником, а научился всему только у нас на «Сэкл Джей»!

Хопалонг рассмеялся.

— Вот и я про то же. А как же, Ланки всегда говорил, что ушел с «Сэкл Джей» из-за того, что у вас все обленились до такой степени, что не могли даже развести костер в степи. Вот ему и надоело делать там всю работу за других, и потому он нанялся на работу на действительно хорошее ранчо.

— Когда вам наконец надоест обмениваться любезностями, — вступила в разговор Памела, — то, может быть, вы все же скажете мне, куда нам теперь податься отсюда, — она жестом обвела обступившие их со всех сторон каменные стены. — Я имею в виду, что может быть, нам и удалось скрыться от них, но оставаться здесь опасно.

Судя про всему, теперь они снова очутились в тупике, только этот вариант был намного хуже. Но Хопалонг не унывал, хотя бы потому, что тропа, по которой они попали сюда, была достаточно наезженной. Следов задержки здесь проезжавших не было.

— Пусть лошади отдохнут, — тихо сказал Хопалонг, — пусть немного пощиплют траву, но вы сами оставайтесь в седлах.

Он проехал по окружности пятачка, так и не находя выхода отсюда. Затем оказался у одиноко росшей сосны. Все дерево было расцарапано, кора на нем была местами содрана, а в некоторых местах из ствола были вырваны большие куски древесины. Следы когтей располагались на этом стволе на высоте примерно восьми футов над землей. Внизу дерево была густо измазано грязью, к которой прилипли клочья шерсти. Памела тоже подъехала к осине.

— Что это, Хоппи? — спросила она тихо.

— Медвежье дерево. Ни один медведь никогда не пройдет мимо него, чтобы не оставить на нем свой знак. Они стараются дотянуться так высоко, как только можно. Вот над этим суком, например, протрудились медведи-гризли.

— А откуда ты знаешь?

— С одной стороны, можно определить это по размерам, — он указал на расстояние до земли, — ну, и по следам от когтей. У гризли более длинные когти, чем у других медведей. Вот и здесь видны следы сразу всех пяти когтей. Обыкновенные бурые медведи не оставляют подобных следов.

Хопалонг развернулся и продолжал внимательно разглядывать землю, наконец он указал на маленький темный желобок в траве.

— Вот она, наша тропа. Едем!

Двойной след тянулся прямо к зарослям кустарника, и им пришлось пригнуться в седлах, чтобы скрыться за ветвями. Немного подальше они нашли в скалах продолжение тропы.

Путь уходил в горы и вел на юго-запад. Неожиданно стены очень узкого каньона расступились, и она оказались на равнине. Примерно в полумиле впереди медвежью тропу пересекала маленькая речушка. Они переправились и через нее. За все это время Дик Джордан не сказал ни слова, но вид у него был сумрачный. Только один раз он позволил себе пошутить:

— Как видишь, Хоппи; я еще держусь в седле, так что, едем дальше. Чем бы там у них не закончилась схватка, Спарр все равно от нас не отвяжется и пойдет дальше по нашему следу.

— Это Индюшиное Перо, та дорога, о которой я все время думал, — сказал Хопалонг, — а к северу от нас должен протекать Железный ручей. Мы попробуем придерживаться этой тропы. Проедем еще через несколько каньонов и постараемся выехать на тропу у Снежного ручья.

Дик Джордан опытным взглядом посмотрел на небо.

— У нас есть и еще одна причина поторопиться, — тихо сказал он, — похоже, скоро пойдет снег.

Хопалонг почувствовал, как по спине пробежал холодок. Он уже давно заприметил все признаки надвигающейся снежной бури. Возможный снегопад пришелся бы сейчас не ко времени, ведь они были уже высоко в горах, и им предстояло подняться еще выше, чтобы перейти через вершину и оказаться по другую сторону Моголлон. Весь день Хопалонг надеялся, что он просто ошибается в своем предчувствии бури.

Они въехали в темный лес, пробрались сквозь него и очутились на берегу Железного ручья. Переправившись на другую сторону Хопалонг нашел еле заметную тропу.

— Эта дорога приведет нас к Снежному ручью, — пояснил он, — теперь мы сможем ехать быстрее.

Тропа шла в гору. Солнце, что начало было припекать с утра, уже исчезло за облаками. Небо было пасмурное, сплошь затянутое серыми тучами. Им предстояло проехать еще более тридцати миль высоко в горах. И это сейчас, когда стало уже ясно, что надвигается буря, а у них не было ни теплой одежды, ни еды, и надежды на то, что удастся найти здесь хоть какое-нибудь убежище от непогоды, тоже не оставалось никакой.

 

Глава 10

Апачи клюют на приманку

Перестрелка в долине затянулась. Продолжалась она до тех пор, пока индейцы первыми не покинули поле боя. Авери Спарр и не заметил, когда это произошло. Когда сражение только началось, апачей было восемь человек, а у Спарра было девять бойцов, включая его самого. Индейцы так рассыпались по кустарнику, что точно сказать, скольким же индейцам пришлось противостоять, Спарр не мог. Первого индейца, что попался ему на глаза, он пристрелил тут же, но тут же сам не досчитался Джейка Линдона.

Тайна ничейного костра была разгадана. Спарр догадался, что следы Кэссиди оставил специально, чтобы навести апачей на него и его людей. Мысль о том, что пока он, Спарр, отстреливался от апачей, Кэссиди беспрепятственно скрылся, привели Спарра в ярость. Тем не менее, ему удалось доказать индейцам свое превосходство в искусстве ведения боя, и победа осталась за ним. Спарр подстрелил еще троих краснокожих, двое из его людей были ранены во время стрельбы.

Когда индейцы отступили, Спарр с видом бывалого полководца продолжал отдавать распоряжения.

— Ты, Тони, — сказал он, обращаясь к раненому Куасу, — возьмешь с собой Хэнка, и вы отправитесь обратно. Я не знаю, потащите ли вы лошадей на себе или убьете их, если вам так больше нравится, — но любой ценой вы как можно скорее доберетесь до «Сэкл Джей» к Соперу. Скажете ему, чтобы он срочно отослал людей в Альму. Там нужно будет перехватить Кэссиди и Джорданов. Пусть лошадей меняют на ранчо, что будут по пути. Так доберутся быстрее. Когда они будут уже в Альме, то пусть возьмут себе подмогу из людей Моралес и быстренько проверят, не объявился ли в городе Хопалонг Кэссиди. Если нет, то нужно будет обязательно перекрыть все горные дороги, что ведут туда, но особенно пусть проследят за тропами у Глубокой и Серебряной рек. Я не думаю, что он проберется к Серебряной речке, но опасность такая есть, так что лучше не рисковать. Скажите Соперу, что убрать нужно будет всех троих — да, я сказал всех. Лучше будет избавиться от них. Передай также, что тому, кто это сделает, я накину еще по сотне за каждого, это помимо обещанного. А за голову Кэссиди заплачу еще пять сотен.

— Пять сотен? — Тони Куас расплылся в улыбке. — Тогда я туда тоже отправлюсь!

— А что, если они уже добрались до Альмы? — допытывался Хэнк Линдон.

Авери Спарр нахмурился.

— Тогда просто убейте их. Тихо и незаметно уберите их из города, но обязательно убейте, а потом избавьтесь от трупов так, чтобы их никто не смог найти.

Когда Тони и Хэнк уехали, Спарр все еще стоял, погрузившись в раздумья. Затем он повернулся к остальным.

— Ладно, давайте ищите их след. Двадцать долларов сразу же получает тот, кто первым найдет!

После того, как все разбрелись по долине, Спарр посмотрел на затянувшееся тучами небо и раздраженно ругнулся. Теперь еще только не хватало застрять в горах в такую погоду! А с каждой минутой эта опасность становилась все более реальной. Ведь если сейчас повалит снег, то... Неожиданно лицо его просветлело.

Снег! Ведь это же здорово! Если снежная буря застанет Кэссиди высоко в горах, то он уже никогда не сможет выбраться оттуда. Ну конечно, уж тогда-то раньше весны их никак не найдут, и даже если они и найдут себе там какую-нибудь нору, чтобы пересидеть в ней непогоду, то тогда им просто наверняка будет суждено сдохнуть там с голоду, если, конечно, они сначала не замерзнут где-нибудь по дороге. Такое простое решение всех проблем, несомненно, было бы наиболее предпочтительным в создавшемся положении. Но даже если непогода на этот раз обойдет их стороной, то в этом случае их прикончат в Альме. Конечно, в обход гор путь в Альму был гораздо длиннее, чем напрямик, но зато туда ведут хорошие дороги, а у людей его были хорошие быстроногие лошади. А этому Кэссиди приходится тащить на себе эту обузу — искалеченного старикашку и девчонку! Если даже на минуту предположить, что Кэссиди все-таки удастся пробраться в Альму и воззвать там к закону, то всем известно, что помощник шерифа — крайне нерешительный недоумок. Он будет долго возиться с бумагами, потом еще дольше соображать, что к чему, и он, Спарр, всегда сможет опровергнуть все, что бы эта троица там не рассказывала. Проще простого объявить, что Джордан — просто выживший из ума старик, а Памела — обыкновенная истеричка. Кто-то в это поверит, кто-то — нет. Конечно, Сопер поможет ему ото всего этого отбодаться, но все равно дело это очень рискованное, а Спарр не мог позволить себе так рисковать.

Пиут вышел к тропе. Увидев Спарра, индеец немного смутился, а затем поднял руку и коротко сказал:

— Я нашел следы. Ты едешь?

На призывный клич Спарра тут же откликнулись все остальные всадники, и они быстро собрались вокруг него. Затем Авери Спарр намного помешкал у горной расщелины, заглядывая внутрь ее без особого энтузиазма.

— Если ему вдруг вздумается напасть на нас, — произнес он вслух, — то это место самое подходящее.

— Вряд ли! — Проктор был абсолютно уверен в своих словах. — Он не станет рисковать и никогда не пойдет на это, имея у себя на попечении такую обузу, да еще в эту дрянную погоду. Он наверняка отправится прямиком к Альме, причем так быстро, как только сможет.

— Может быть и так, — согласился Спарр, — а мы спешить не будем.

Под скрытой в траве тропе они подъехали к Железному ручью, снег уже валил густо и не переставая. Бандиты выжидающе поглядывали на Спарра, и вот наконец и сам Авери пришел к решению, что при такой погоде продолжать преследование дальше не было смысла. Не стоило так рисковать. Надо возвращаться назад, а не то они могли и сами оказаться в снежной западне, чего так страстно желал Спарр Хопалонгу и Джорданам.

Все может решиться в Альме, но больше надежд Спарр возлагал на снег.

— Все! Возвращаемся! — объявил Спарр. — Я думаю, что они уже высоко в горах.

— Если они туда уже забрались, — глубокомысленно изрек Эд Фрамсон, — То выбраться обратно вряд ли смогут. Через час или два на всех дорогах наметет огромные сугробы. Они как раз успели забраться достаточно высоко для того, чтобы оказаться в западне.

Левен Проктор пристально смотрел на угрюмые вершины, угрожающе темнеющие на фоне низкого, сплошь затянутого серой пеленой неба, и легкий холодок пробрал его, стоило лишь подумать о трех всадниках, пробиравшихся теперь через эти покрытые снегом и льдом горы, — старый калека, наверное он очень быстро устает в дороге, молоденькая девушка, еще почти совсем ребенок, и Хопалонг. Вспомнив голубые, лучившиеся холодным светом глаза Хопалонга Кэссиди, Проктор с сомнением покачал головой.

— Мне кажется, что уж кто-кто, а этот проныра сумеет вырваться оттуда.

Спарр согласно кивнул.

— Да... Он крутой. Он один из самых крутых, кого я только знаю.

Вновь взглянув на заснеженные вершины, Проктор вдруг испытал какое-то странное чувство недовольства собой. Что же с ним такое случилось? И как так получилось, что он, кому в любой работе не было равных, оказался теперь здесь, в окружении всего этого сброда? Он снова обреченно оглянулся по сторонам. Сам же никак не мог отделаться от навязчивых воспоминаний об этой девчонке и ее отце. Судьба Хопалонга была ему безразлична, в конце концов Кэссиди был бывалым игроком в этой большой игре, и он, несомненно, знал, на что шел. Но что же все-таки станется со стариком и его дочкой? Левен Проктор совершенно неожиданно осознал — он не был таким, каким хотел показаться перед окружающими. Деньги он любил, это точно. Возможность не вкалывать от зари до зари в загоне, а гарцевать вместо этого по улицам города, ему тоже пришлось по душе. Но он никогда не думал и не мог даже представить, что все это зайдет так далеко.

Меските Дженкинс и Джонни Нельсон доехали до «Сэкл Джей» почти без остановок. Они благополучно избежали встречи с вооруженными людьми Спарра и добрались наконец до места впадения Индейского ручья в реку. Затем друзья подъехали поближе к ранчо и задержались на краю леса. Оттуда они смогли наблюдать вполне мирную картину: примерно полдюжины лошадей лениво бродили по загону, и солнечные блики играли на их холеных боках. На улице рядом с домом никого не было видно, хотя из печной трубы кухни к небу поднималась тонкая струйка дыма.

Меските пришпорил лошадь, и они тихо подъехали к дому. Им навстречу вышел Сопер. Сопер заговорил первым:

— Здравствуйте, джентльмены! Вы сегодня уже успели позавтракать?

Меските вглядывался внутрь полутемной веранды, его глаза еще не успели привыкнуть к тени после яркого солнечного света, и рад уже был тому, что обращавшийся к ним, кто бы он там ни оказался, не начал палить по ним из ружья.

— Мы пили кофе, — признался он в ответ, — но от еды тоже не отказались бы.

Сопер сошел со ступенек крыльца в великолепном сером костюме и радушно улыбался.

— Ну тогда заходите. Пожалуйста, заходите в дом. Я буду очень рад, если вы составите мне компанию. — Затем он указал рукой в сторону дома, где жили работники. — Большинство наших рабочих разъехались по делам, да и остальные тоже в отлучке. Прошу вас, проходите в дом.

Сопер тут же оценивающе оглядел гостей. Он знал о смерти Бизко и безошибочно определил, что скорее всего это было дело рук Меските, хотя на первый взгляд казалось и невозможным, чтобы этот совсем еще юный мальчик мог быть таким прытким. Но когда Меските приблизился к нему и Сопер поймал на себе его безжалостный взгляд, он почувствовал, как по спине побежали мурашки — больше в способностях Меските он не сомневался. Ну а что касается друга Меските, то Сопер принял Джонни Нельсона за беззаботного странствующего ковбоя.

В комнату вошла пожилая мексиканка и начала расставлять тарелки на столе. Несколько раз Джонни отметил про себя, что на них с Меските она иногда поглядывала с любопытством, на Сопера же смотрела совсем по-другому. Что это? Страх? Нельсон передернул плечами. Вряд ли. Не так уж часто приходится встречать таких приятных людей, как Сопер.

— Где Дик Джордан? — неожиданно спросил Меските. Вопрос этот был задан прямо в лоб, и чуть было не лишил Сопера присущего ему самообладания. Сопер вдруг понял, что; похоже, наступает время перемен.

— Дик Джордан уехал, — сказал Сопер в ответ. — Он сбежал от Авери Спарра вместе со своей дочерью и человеком по имени Кэссиди. А Спарр пустился в погоню за ними.

Меските и Джонни переглянулись. Меските взялся за чашку с кофе. Он быстро и напряженно соображал. Кто такой этот Сопер? И что он делает здесь? На первый взгляд настроен он очень даже дружелюбно... Но тем не менее Меските все это показалось крайне подозрительным. А зачем тогда он рассказал им все это? Сопер продолжал:

— Здесь обернулось все очень плохо, — произнес он хмуро, — но я практически ничего об этом не знаю. Мне по роду моей службы приходилось исполнять свои обязанности вне ранчо. Я вел все дела этого хозяйства и еще некоторых других, в которых у мистера Джордана тоже был свой интерес. Вы ведь знаете, наверное, что у него еще были дела, связанные с рудниками?

Дженкинс слышал об этом впервые, и теперь он внимательно слушал Сопера, стараясь все запомнить. Поданные на стол блюда были замечательно приготовлены, а Меските, надо сказать, успел не на шутку проголодаться. Джонни Нельсон, казалось, был полностью занят едой, но на самом деле он тоже внимательно следил за всем происходящим. Больше всего его заинтересовала эта старуха — кухарка. Он был уверен, что она живет на «Сэкл Джей» еще со старых времен. Она наверняка должна быть в курсе всего происходящего здесь, и если бы ей теперь представилась возможность заговорить, то уж ее рассказ, несомненно, смог бы прояснить очень многое. Надо остаться с ней наедине и вызвать старуху на откровенность. Джонни заметил, что она со своей стороны тоже заинтересовалась ранними гостями и обратила внимание на тавро, которым были мечены лошади Джонни и Меските.

— Я очень боюсь, — осторожно и печально предположил Сопер, — что Авери Спарр значительно превысил данные ему здесь полномочия. Я крайне редко виделся с мистером Джорданом и его дочерью, да и то только в присутствии Спарра. Указания босса мне передавал Спарр. И вы знаете, некоторые из них казались мне — как бы вам это сказать — ну, мягко говоря, несколько странными.

Пока все были заняты завтраком, к соседнему строению подъехало несколько всадников, и Джонни видел, с каким интересом они разглядывали двух чужих лошадей и поглядывали в сторону хозяйского дома. Среди только что прибывших был молодой человек с кривыми торчащими зубами. Он очень медленно обошел лошадей со всех сторон, бросил быстрый взгляд в сторону дома, а потом отправился к дому работников.

— А я ведь, — продолжал Сопер — я же ни сном ни духом не подозревал, что здесь такое может твориться. Мне показалось, что Кэссиди почувствовал, что мистера Джордана и Памелу насильно удерживали здесь. Вот он и вызволил их и увез с собой. Спарр потом повел себя так, что я сделал вывод: именно так все и было. Он бросился их догонять, взяв с собой своих самых опытных смельчаков.

Во время своего рассказа Арнольд Сопер напряженно думал. Если Авери Спарр настигнет Хопалонга Кэссиди, то один из них должен будет неизбежно умереть. Если на тот свет отправится Кэссиди, то Спарр сразу же возвратится на ранчо; а если все же не повезет Спарру, то тогда он, Сопер, представит все так, будто бы он с самого начала был на стороне Джорданов, и никому не удастся доказать обратное... В лице Меските и Джонни он видел ту силу, что реально могла бы ему помочь избавиться от Авери Спарра, а уж тогда Спарр больше не будет мешаться под ногами. Все пойдет как по маслу! Хорошо, если бы одновременно со Спарром удалось избавиться и от Джорданов. Сопер был уверен, что Спарр безжалостно расправится с Джорданами, а также он очень надеялся, что в перестрелке с Кэссиди придет конец и самому Спарру. Если все сложится не так удачно, как бы ему этого хотелось, то у Сопера были еще кое-какие задумки на этот счет.

— Я думаю, вам незачем сейчас куда-либо отправляться, — предложил Сопер, — все равно вам не удастся быстро догнать Кэссиди. Если его нагонит Спарр — даже если ему этого и не удастся — он в любом случае возвратится на ранчо. И вообще, мне кажется, что скоро пойдет снег и заметет все тропы и следы. Спарр появится здесь, потому что в горах он тогда обречет себя на верную погибель.

— А вы думаете, что Хоппи будет пробираться к Альме? — спросил напрямую Меските.

— Уверен в этом. Больше им податься некуда. В Альме живут разные люди, но если он с Диком Джорданом и Памелой доберутся до Альмы, то наверняка у них в городе объявится немало друзей. Там они будут в безопасности.

— Насколько я знаю Хопалонга, — заметил Джонни, — он не будет искать себе безопасного места. Он станет охотиться за Авери Спарром!

— Это уж точно, — согласился Меските, — он не успокоится до тех пор, пока не выкурит из той берлоги всех до одного негодяя из их шайки.

— А не слишком ли вы уверены в его силах? — отозвался на это Сопер. Последняя реплика Меските привела его в легкое замешательство. Но с чего это он вдруг так распсиховался? И вообще, кто он такой, этот Кэссиди? Простой пастух или скотник, научившийся довольно ловко управляться с оружием. Сопер ведь может оказаться и половчее его...

— Я об этом Спарре уже порядком наслышан, — согласился Джонни, — но ни разу мне еще не встречался такой человек, кто мог бы померяться силами с Хопалонгом, — он одним махом осушил свою чашку. — Кто там еще со Спарром? Или он у них один такой?

— Бизко был убит вчера с Хорс-Спрингсе, — Сопер перевел взгляд на Меските. — Я догадываюсь, что это ваша работа.

— Да. Кажется, его так звали. А с остальными что?

— Ну, — осторожно начал Сопер, — ваш Кэссиди убил Баркера, но у Спарра остался еще кое-кто. Например, Энс Маури — довольно злобный тип, скажу я вам. Потом еще Проктор и Марк Коннор, это хозяин салуна в Хорс-Спрингсе, близкий друг Спарра. Если с Авери Спарром что-нибудь случится, то большинство его свиты очень быстро разбежится. Он ведь для них как пастух для стада.

— А ты как с ним сошелся? — поинтересовался Джонни.

Сопер сделал неопределенный жест рукой.

— Во мне они нуждались, а я был уверен, что смогу каким-то образом помочь Джорданам. Поначалу я не понимал, что здесь происходит, а мое присутствие здесь было им на руку. Вот я и остался. И еще, — добавил он очень осторожно, — у меня здесь есть кое-какой собственный интерес.

— Еще один компаньон? — довольно неучтиво спросил Меските.

Сопер быстро взглянул на него. А не было ли сарказма в этом вопросе? Но Меските был увлечен едой, и, казалось, что он не замечал ничего более.

— Не совсем так, — тихо ответил Сопер, — но, кое-что у меня теперь имеется. Продавая скот с ранчо, я покупал и для себя. Мой интерес здесь — это скот, меченный моим тавром.

— А каким?

— "Сэкл С".

Сопер говорил очень тихо, ему не хотелось, чтобы кухарка услышала их разговор. И естественно, Сопер не счел нужным уточнить, что Авери Спарр считал тавро «Сэкл С» своим, а Соперу он неосмотрительно доверил его формальную регистрацию у шерифа. Сопер, воспользовавшись этим, записал марку на свое имя. И теперь каждое животное в стаде, на котором ни о чем не подозревавшие люди Спарра выжигали это тавро, вполне на законных основаниях становилось собственностью Арнольда Сопера.

— А я подумал, что это тавро Спарра, — признался Джонни.

— У него нет своего знака. Он вроде собирался им обзавестись, но дальше слов дело так и не двинулось. Мне кажется, он думает только о том, как бы побольше наворовать у Джордана. Многие из людей Спарра уже успели завоевать весьма дурную репутацию в этих краях.

Теперь Сопер был уже абсолютно уверен в том, что каждое сказанное им за этим столом слово делало его дальнейшую жизнь менее безопасной.

— Авери Спарр, — снова тихо заговорил Сопер, — очень опасный человек. И чем дальше он будет оставаться в живых, тем в большей опасности окажемся все мы. Он лютой ненавистью ненавидит Кэссиди, и если настигнет его, то обязательно постарается убить. Или погибнет сам. Но он ни за что, — сказано это было подчеркнуто холодно и безразлично, — ни за что не прекратит свою охоту, пока Кэссиди не будет мертв. И если вы вдруг увидите, что Спарр возвращается на ранчо, то это может означать только одно — вы уж поверьте моему опыту — что с Хопалонгом Кэссиди покончено навсегда.

Это сообщение заставило Меските нахмуриться. И хотя он был абсолютно уверен в Хопалонге, но тем не менее начинал беспокоиться за него. Ведь там с ним были еще беспомощный больной калека с девчонкой. И ехать им приходилось через край апачей. В погоню за ними отправились самые опытные и безжалостные убийцы.

— Ну, — сказал Меските тихо, — если Спарр и сунется сюда, то у него тоже есть шансы очень быстро расстаться с жизнью.

Сопер понимающе кивнул.

— Конечно. Лучше будет его убрать.

Он поднялся из-за стола.

— Ну, не буду вам мешать. Пожалуйста, завтракайте. Если вам захочется отдохнуть, то дом в вашем распоряжении. К рабочим в их хижину я вам ходить просто не советую. И помните, Спарр может объявиться здесь в любой момент. Так что будьте поблизости. А я скоро вернусь к вам.

С этими словами он вышел из комнаты и остановился перевести дух. Он ощущал себя никак не меньше, чем канатоходцем, пытавшемся пройти по натянутой проволоке над гремящим Ниагарским водопадом. Одно ошибочное движение — и прощайся с жизнью. Но честно говоря, он был любителем острых ощущений. Сопер глубоко затянулся сигарой и стал раздумывать над тем, что могло его ожидать в дальнейшем. Меските был смертельно опасен, и тот, другой тоже, надо полагать, кое-что умеет. Что бы там ни случилось, сам он, Сопер, будет стоять на крыльце с винтовкой в руках, но вмешиваться ни во что не станет. Не стоит так рисковать.

Потом он призовет к себе своих людей из каньона Индюшиных Родников, что в Лосиных горах, и со всем остальным они и сами смогут справиться. У него там было только четверо, но эти четверо были избранными из избранных. И какой же все-таки дурак этот Авери Спарр, если у того достало ума доверить все это хозяйство одному ему, Арнольду Соперу. Там, где Авери наживал себе врагов, он, Арни, обзаводился друзьями, а Спарр так и оставался в неведении, как кропотливо проводил Сопер всю эту подготовительную работу. Вся история с ранчо была, несомненно, их общим делом, но вот только в противостоянии ружья и разума, последний должен оставаться победителем.

Мало того, что он был человеком скрытным по натуре, ему приходилось быть еще и крайне осмотрительным и осторожным. Так что даже сейчас, на данном этапе игры, когда все дело зашло уже слишком далеко, Сопер снова и снова продумывал каждую подробность, каждую мелочь, каждую деталь. Все это очень напоминало ему игру в покер. Весь секрет заключался в том, чтобы не позволить противнику догадаться, проигрываешь ли ты ему или остаешься в фаворе. Таков уж закон выживания, необходимо постоянно приспосабливаться ко всем быстро происходящим изменениям, ко всем условиям и условностям. А тот, кто опрометчиво возражает против этого правила, тому не суждено долго протянуть. Арнольд Сопер как раз приспосабливаться умел очень хорошо.

Меските сидел, уставившись в свою кофейную чашку, а затем поднял глаза на Джонни.

— Что-то мне все это не нравится.

— А тут и нечему нравиться.

— Ведь может статься, что Сопер правду говорит.

— Может быть да, а может и нет.

— Ну, а если все это брехня?..

— Когда идешь по следу, — заговорил Джонни, — то не сможешь уйти далеко, если будешь ориентироваться только на то, что видишь перед глазами. Уж на то и дано человеку воображение, чтобы поставить себя на место того, за кем охотишься, и подумать, а куда бы ты направился в этих обстоятельствах?

— А Сопер этот с виду дураком не кажется.

— Хм, выглядит самоуверенно, действует ловко, но все же выполняет чьи-то приказы, и делает все с видом маленького прилежного ученика. Эдакая детская непосредственность...

— Думаешь? Что ж, и такое возможно. Давай представим на минутку, что он ловчит и знает, что именно здесь не так. Например, о том, что Джорданов удерживали здесь насильно. Или о том, что Спарр замышляет на ранчо.

— И что тогда?

— А вот что. Он может быть компаньоном Спарра. Он может работать на Спарра. И наконец, он может работать на благо себя, только делая вид, что он работает на Спарра. Ему наверняка известно, что связался он с крутым мужиком, который в случае чего может так быстро нашпиговать его свинцом, что он даже вякнуть не успеет. И если он вдруг почувствует, что Спарр заподозрил его в чем-то, то что он тогда будет делать?

— Постарается устроить так, чтобы Спарра убили.

— Точно! А кто сможет проделать это лучше, чем двое заезжих путников, типа нас с тобой? Вот такие как мы воинственно настроенные странники, у которых к тому же и свой зуб на Спарра имеется.

— Но в одном он определенно прав, — сказал Джонни. — Хопалонгу мы с тобой сейчас помочь никак не можем. Они уже слишком далеко отсюда. А если мы и можем что-то предпринять для его же пользы, то это только здесь или еще в Хорс-Спрингсе.

— Может быть, нам лучше пойти оглядеться? Я имею в виду в доме. И может быть, кухарка нам чего-нибудь расскажет.

— Могу поспорить, что она действительно что-то знает.

Меските поднялся из-за стола. Он вошел в соседнюю комнату, но там было пусто. Джонни пошел в кухню, действовали они быстро, наблюдая за обстановкой вокруг.

Меските заприметил дверь, что вела в комнату Джорданов, и вошел в нее. Первое, на что он обратил внимание, был массивный засов на двери. Казалось странным устраивать подобное приспособление внутри дома. Осмотрев бегло комнату, Меските понял, что в ней жили двое. Две кровати и шкаф, буквально забитый женской одеждой, и только несколько вещей принадлежали Дику Джордану. Оружия нигде видно не было.

И с чего бы это люди, владея огромным доминой с дюжину комнат, решили вдруг ютиться в одной комнате вдвоем? Вне всякого сомнения, Джорданы были здесь узниками, и очевидно, им было запрещено впускать к себе в комнату кого бы то ни было, кроме Спарра и одного-двух негодяев из числа его прихвостней. И именно для этого и нужен был засов.

Меските был абсолютно уверен, что Джорданам пришлось уходить отсюда в большой спешке, так как они практически не успели ничего взять с собой из вещей. Он вернулся в столовую и взглянул в окно. Сопер стоял у загонов, глядя напряженно в сторону гор. Он будто бы прислушивался к чему-то.

Джонни вернулся из кухни. Его прямо-таки распирало от того, что ему удалось узнать.

— Мы с тобой все точно рассчитали! — быстро и озабоченно заговорил он. — Бабка и впрямь много чего знает. Этот красавец Сопер, скажу я тебе, мужик очень своеобразный, с виду такой весь из себя благовоспитанный, но пару раз он уже успел довольно-таки сильно приложить старушку, за то что она не достаточно быстро, как ему показалось, его обслужила. Она сказала, что Джорданы жили здесь как в тюрьме, и только несколько человек могли к ним заходить. Она боится Спарра, но еще больше опасается Сопера.

Меските кивнул в ответ.

— Хорошо, что мы тут осмотрелись. А теперь можно немного пораскинуть мозгами. Предположим, что Хоппи не возвратится, — увидев, как вытянулось при этих словах лицо Джонни, Меските тут же сделал оговорку, — нет, я так не думаю. Голову даю на отсечение, что все будет в порядке, ведь с ним не так уж просто совладать. Я просто говорю тебе, давай предположим, что он не возвратится. Тогда в случае смерти дочери Джордана все это ранчо может перейти к любому из их родни. И ни Спарру, ни Соперу ничего не достанется, так?

— Да. Мы им еще покажем!

— Правильно. Как ты думаешь, разве Ред с Ланки не захотели бы сейчас здесь оказаться? Да они все с ума сойдут, если узнают, что мы здесь в одиночку связались с Хоппи...

— Глянь!

Джонни смотрел в окно, и Меските тоже встал и выглянул из-за его плеча. За окном в воздухе медленно кружились снежные хлопья. Джонни взглянул на Меските и увидел, что тот заметно побледнел. Оба они думали об одном. Хопалонг Кэссиди был в горах, высоко в горах, под порывами ледяного, кусающегося снегом и морозом, ветра.

— Если с Хоппи что-нибудь случится, — Меските говорил тихо и угрожающе, — я сам, вот этими руками, убью любого, кто виноват во всем этом.

— Да-а... — протянул горестно Джонни, — и я тоже.

— Я думаю, что нам пора убираться отсюда, и... — Меските в ярости поджал губы, и рука его потянулась к рукоятке револьвера.

— Не надо, — тихо сказал Джонни. — Мы переждем. Может быть, здесь произойдет что-нибудь, что подскажет нам, как быть дальше. Главное мы уже знаем. И мы обязательно разнесем весь этот притон к черту, а если нет, то пусть нас бросят на дно Хилы.

Арнольд Сопер посмотрел на дом. Те двое еще не выходили. Ну, ладно, пусть чувствуют себя как дома. Время еще есть. Конечно — он взглянул на свои золотые часы — было бы лучше, если бы его ребятки из каньона Индюшиных Родников были бы уже здесь. А может, ему самому стоит отлучиться на время с ранчо и быстренько сгонять туда? Нет, это слишком далеко, почти двадцать миль. Снег теперь падал все быстрее и быстрее, и уже все вокруг было укрыто белым покрывалом.

Джонни Нельсон вышел из дома, взял лошадей и повел их в стойло, под крышу. Меските изнывал от безделья в доме. Арнольд Сопер все еще стоял у загонов, глядя на снег и изредка поглядывая в сторону гор.

Меските было слышно, как кухарка на кухне начала разгребать угли в плите, собираясь развести огонь для вечерней готовки. Но было еще довольно рано. Не находя себе места, Меските вскочил на ноги. Если бы он мог пробраться к Хоппи, быть рядом с ним! Если бы он только мог сделать хоть что-нибудь вместо того, чтобы просто сидеть и непонятно чего ждать! С этими мыслями Меските вновь подошел к окну и начал наблюдать за Сопером, когда тот вдруг бросился вперед и пристально уставился на дорогу. Он пустился было бежать, но сделав несколько шагов, остановился. В это время во двор ранчо на полном скаку влетели два всадника.

Меските весь напрягся и подался вперед, пристально их разглядывая. Это были не Хопалонг и не Авери Спарр. Опытным взглядом Меските безошибочно определил, что оба всадника были ранены и что лошади их были загнаны до полусмерти. Меските подошел к входной двери и вышел на веранду, но все равно услышать отсюда ему ничего не удалось, хотя эти двое что-то наперебой возбужденно рассказывали Соперу. Из соседнего дома кто-то вышел и увел лошадей в стойло. А Сопер с двумя всадниками направился в дом работников по найму.

Мягкий, рыхлый снег устилал землю пушистым белым ковром. Джонни вышел из стойла и постоял недолго там, где только что стояли эти двое, а затем направился к дому.

— Там кровь, — сказал он. — Оба ранены. Видимо, им довелось повстречаться с Хоппи, — сказал он задумчиво. — Спарра среди них нет. А это значит, что Хопалонг все еще продвигается на запад...

— Или они его там загнали в угол.

— Так пойдем и узнаем!

Они поспешили на улицу. Очень быстро они пересекли двор и подошли к двери, за которой и скрылся Сопер, но тут она распахнулась, и в дверном проеме показался сам Сопер.

— Не заходите сюда! — сказал он резко. — В этом нет необходимости!

— Мы хотели бы поговорить с теми двумя, что только что сюда приехали.

— Я же сказал, в этом нет необходимости! Я сам потом расскажу все, что вам захочется узнать, — с этими словами он вышел на крыльцо и закрыл за собой дверь.

— Но ведь они ранены, — Меските говорил очень спокойно. Сопер его явно начинал раздражать, а на то, что Сопер подумает о них, Меските было решительно наплевать.

— Да, это так, — сказал Сопер непринужденно. — Кэссиди сыграл со Спарром злую шутку. Он навел на Спарра апачей, и пока Спарр со своими людьми отстреливались от них, сам Кэссиди преспокойненько улизнул у них из-под самого носа. А эти двое были ранены в перестрелке с апачами. А еще один человек был убит.

— Кэссиди ушел?

— Да, и когда этих двоих отправили обратно, то Спарр еще не нашел его следы. Но сейчас, может быть, уже и нашли. Среди них есть пиут — следопыт.

Значит, Хопалонг жив, он продвигается вперед! Меските усмехнулся, представив Хопалонга, наводящего апачей на Спарра и его шайку. А что может быть еще хуже, чем встреча с апачами! И как же это было похоже на Хопалонга! Уж он-то знал, на что шел, и противникам своим спуску никогда не давал.

— Мы, — сказал Джонни Нельсон, — все же войдем туда и поговорим с ними.

 

Глава 11

Призрак Золотой Долины

Арнольд Сопер остановился в нерешительности. В какой-то момент он был готов взорваться, но вовремя остановился, и с обычно присущей ему убедительностью в голосе решил ни в коем случае не допустить этих двоих наглецов с ранчо «Дабл У» за дверь.

— Оставьте их в покое, — запротестовал он. — Они ранены. Пусть отдохнут.

— Да кто им не дает? Пусть себе отдыхают. — Меските встретился взглядом с Сопером, и какое-то время они молча стояли и смотрели друг на друга в упор. Сопер первым отвел глаза. Он был вне себя от злости. — Ты же знаешь, — снова заговорил Меските, — мы с Джонни всего лишь хотим понять, что здесь происходит. Правда, Джонни?

— Точно так! А происходит здесь что-то не ладное, и мы думаем тут задержаться и дождаться Хоппи. И если даже он не вернется, то все равно мы доведем все до конца...

Произнося последнюю фразу, Джонни тоже не сводил глаз с Сопера и, ощутив на себе этот пристальный взгляд, Сопер вдруг почувствовал легкий приступ тошноты. В этих двоих было что-то такое — и Хопалонг Кэссиди тоже наводил на эти размышления — что было способно напугать даже его.

За его спиной в доме слышались приглушенные голоса. А может быть, и напрасно он так разволновался, в конце концов они не смогут уличить его во лжи. Еще бы! Умный человек всегда найдет выход из любой ситуации.

— Ну если уж вам так хочется, — сказал небрежно Сопер, — идите, разговаривайте, но вряд ли они вам что-нибудь сумеют рассказать. Они же ведь так себе... Просто на побегушках здесь. Толком они ничего не знают, зато уж наврать могут с три короба. Тот, который пониже, — добавил Сопер немного погодя, — это Тони Куас, головорез из Соноры. А другого зовут Хэнк Линдон. Это его брат был убит во время перестрелки с краснокожими.

— Спасибо, — Меските взялся за дверь, — мы еще зайдем к тебе попозже.

С этими словами он открыл дверь и вошел в нее. Джонни последовал за ним. Те, двое, что находились в комнате, услышали шаги и обернулись. Стоило им только увидеть двоих незнакомцев, как выражение умиротворенности тут же пропало с их лиц.

— Вы кто? — строго спросил Линдон. Сам он был дородным бородатым детиной. На заросшем лице выделялись злые глаза.

— Мы кто? Мы двое мимо проезжавших, у нас имеется к вам всего лишь несколько вопросов.

Меските быстро смерил взглядом обоих бандитов. Мелкая сошка. До основных им еще очень далеко, но тем не менее оба они были довольно опасны. Опасность, подобная этой, зачастую исходит от голодной пумы, когда дорогу ей вдруг перебегает неопытный щенок.

— Нам очень было бы интересно узнать подробности о вашей стычке с индейцами. Вообще-то мы всегда не прочь поболтать на подобные темы. Но сейчас нам бы хотелось побольше узнать, что же там произошло на самом деле.

— Ничего мы вам не скажем, — грубо оборвал его Линдон. Эти двое сразу ему не понравились, а уж то, как бесцеремонно они к ним обращались, и вовсе вывело его из себя. Надо сказать, что его это даже в какой-то степени взволновало, а волноваться, равно как думать, Линдон не любил. Всему этому он предпочитал самые решительные действия, и обычно так и поступал.

— А почему бы вам не быть в нами чуть-чуть поприветливее? — напрямую спросил Джонни. Он уселся на койку и начал сворачивать себе сигарету, собираясь закурить. — Мы хотим услышать от вас о том, что же именно произошло недавно там, в горах. Я весь в нетерпении. Вот тебя, например, кто подстрелил?

Куас сверкнул желтыми глазами, а затем отвел взгляд. Сам себя он считал парнем крутого нрава, но рана еще давала о себе знать. Вообще-то ни у одного, ни у другого раны не были серьезными или опасными для жизни, но крови потеряли они много да и устали в дороге.

Линдон ответил Джонни вопросом на вопрос:

— Да кто вы такие? Что вам здесь нужно?

— Мы обыкновенные работники с такого же ранчо, как и это. А здесь совсем недалеко от вас, — Джонни кивнул в сторону гор, — находится наш приятель. Парень по имени Кэссиди. Слышал о таком?

Оба бандита разом подняли головы, а Куас бросил промывать свою рану. Они молча смотрели на чужаков.

— Нет, — сказал Линдон, — никогда не слыхал о таком.

Меските засмеялся, и Куасу этот смех был крайне неприятен. Он тоже в свою очередь неожиданно воинственно взглянул на Меските и объявил:

— Такого не знаю. — Куас говорил очень тихо, не сводя при этом глаз с Меските.

— Другого ответа я и не ожидал, — заметил на это Меските, — но мы все же очень рассчитываем на то, что в конце концов нам удастся убедить вас и вы поймете, что ваши слова пойдут вам же на пользу. Кстати, вы уже в курсе того, что вам здесь больше нечего делать? Я имею в виду всю вашу шайку во главе со Спарром.

— Нам? Здесь? — Линдон усмехнулся своей отвратительной ухмылкой. — Не валяй дурака! — Уж где-где, а здесь у Спарра никогда не будет проблем. А если даже вдруг и случится что, — ухмыльнулся он опять, — то уж Сопер-то быстренько все уладит.

— Они вместе работают, так ведь? — предположил Джонни.

— А еще что тебе сказать? — улыбка исчезла с лица Линдона. — Катитесь-ка вы лучше отсюда. Мне лично неприятности из-за вас ни к чему.

— Нет, это ты, — мягко возразил ему Меските, — ты что-то путаешь. Это ведь вам двоим придется выметаться отсюда, конечно, если вам повезет настолько, что вы покинете это место по крайней мере живыми. А повезет вам только в том случае, если вы будете говорить. Ну, а уж если нет... Что ж, тогда вашим дружкам только и останется, что зарыть в землю то, что останется от вас после того, как вами насытятся койоты.

— Говоришь так, как будто ты тут самый крутой, — хмыкнул Линдон. — А доказать это тоже можешь?

— А как же, разумеется!

Меските поднялся так ловко и грациозно, словно змея, готовая броситься на свою жертву. Он так и застыл на месте, глядя на бандитов сверху вниз, и неожиданно Хэнку Линдону почему-то расхотелось острить дальше. Все его остроумие, а заодно и агрессивность куда-то пропали. Не будучи по натуре своей человеком прозорливым, при виде опасности Линдон тем не менее всегда мог быстро сообразить, что к чему. Вот и сейчас он отчетливо видел перед собой угрозу.

— А что вы хотите знать? — спросил он. — Нет смысла драться из-за какой-нибудь ерунды.

— Где Кэссиди?

Линдон снова усмехнулся.

— Спросите меня о чем-нибудь полегче. Он просто исчез. Испарился, И оставил после себя ровным счетом столько же следов, сколько их может остаться после змеи, проползи она вдруг по скале. Вначале следы привели нас к пропасти в горах, и мы спускались вниз по тропе. Тропа — это же просто одно название! А на дне пропасти мы нашли костер. Стоило нам к тому костру приблизиться, как апачи встретили нас огнем. Ну и попали мы в переделку. Но все же наша взяла. Вот только Джейку не повезло. Краснокожий его первым же выстрелом уложил наповал. А пока мы с ними стрелялись, Хопалонг ваш преспокойненько унес ноги с того места.

Неожиданно Джонни поднял голову и прислушался. Ему вдруг показалось, что он слышит лошадиный топот, но, выглянув в окно, там ничего не увидел. На улице было тихо, лишь снег плавно ложился на землю.

Предстоящая ночь обещала быть пронзительно холодной, а если снег так и не перестанет, то к утру все тропы занесет так, что проехать по ним будет невозможно. В первый раз за все время знакомства с Хопалонгом Джонни Нельсон по-настоящему беспокоился о нем, потому что на этот раз врагом Хоппи был не человек, а пробирающий до костей зимний холод ледяных горных вершин.

— Как только немного очухаетесь, — сказал Меските, медленно поднимаясь, — собирайте свои пожитки и катитесь отсюда на все четыре стороны. Чтоб ноги вашей здесь не было. Больше вам здесь делать нечего.

— Это ты мне? — протянул угрожающе Линдон.

Смелость мало-помалу возвращалась К нему, и еще он заметил, что Куас уже закончил перевязывать рану на руке и теперь молча стоял у изголовья своей койки. Хэнк Линдон знал, что под подушкой у того лежал запасной револьвер и что Тони всегда держал его для крайних случаев. Теперь впервые выдался именно такой случай.

В комнате было тихо. Дрова в печи слегка потрескивали. Линдон заерзал на своем табурете, и дерево под ним слегка заскрипело. Покрывала на кровати были изрядно помяты, а по полу спальни были разбросаны чьи-то старые стоптанные башмаки. В углу комнаты, рядом с пузатой печкой, были свалены в кучу дрова для растопки. На полу у самой печи валялись щепки и раздавленные угли. Видимо, изредка кто-то все-таки брался за чистку печи, но отнюдь не считал нужным подметать за собой после этого еще и пол.

На стене висело старое ружье для охоты на бизонов, и кроме того, у обоих бандитов были при себе револьверы. Хэнк Линдон, набычившись, уставился на Меските, и казалось, что его огромная голова буквально провалилась между массивных плеч. Джинсы плотно облегали его мускулистые ноги. Коренастый и настороженный Куас стоял в какой-то странной нерешительности.

Именно эта нерешительная настороженность и послужила предостережением для Меските. Он не разглядывал их в упор, но краем глаза все же держал обоих в поле зрения.

— А Сопер здесь кто? — небрежно спросил он. — Кто из них босс: Сопер или Спарр?

— Спарр, — безразлично бросил Линдон. — Хоть Сопер и считает здесь себя основным, но Спарр все равно главнее его. Хотя, — добавил он с несвойственной ему проницательностью, — я бы на месте Спарра присматривал за ним. Сопер очень опасный мужик. Вот Спарр, к примеру, просто может тут же, при всех, пристрелить неугодного ему человека, если он только попадется ему на глаза. А Сопер, так тот лучше будет отрывать лапки у мухи так, чтобы не видел никто. И у человека тоже. Ему все одно. Такой он хладнокровный.

— Ладно, мы уходим. — Меските перевел взгляд с одного на другого. — Так запомните, что вам было здесь сказано. Убирайтесь! И не вздумайте искушать судьбу, потому что от этого вам будет только хуже. Выметайтесь отсюда, пока есть час на сборы, — сказал он. — Так что давайте, пошевеливайтесь!

Меските помнил, что на стене у двери висело зеркало для бритья, и повернувшись, он как раз мог увидеть отражавшегося там Куаса. Кивнув Джонни, Меските развернулся к двери. В этот момент Куас бросился за револьвером.

Меските, заметив в зеркале этот маневр, успел выхватить кольт из кобуры и тут же выстрелить. Пуля пришлась Куасу прямо в грудь. Опустившись на колени, Тони Куас медленно растянулся на полу. Хэнк Линдон замер на месте, где сидел, рука его покоилась на рукоятке его собственного револьвера, а лицо приобрело землистый оттенок. На него были наведены сразу два кольта.

— Желаешь увидеть еще раз, как это делается? — вежливо осведомился у него Джонни. — Если хочешь, я могу снова убрать это в кобуру и повторю все специально для тебя с самого начала.

— С меня достаточно. — Линдон нервно облизнул пересохшие губы. — Все. Я сматываюсь. Дайте мне шанс.

— Считай, что он у тебя есть.

Линдон поднялся на ноги, не сводя глаз с мертвого Куаса. Затем снова перевел заплывшие глаза на Меските.

— Вот так стрельба, мистер! Этот парень всегда очень любил прятать оружие. Проктор не раз уже повторял, что за это его когда-нибудь обязательно пристрелят. Так оно и вышло. — Он свернул свою постель и направился к двери. Уже на улице, стоя на снегу, он повернулся к ним. — А по какой дороге мне теперь ехать?

— По любой, — ответил Джонни, — отправляйся, куда пожелаешь, но только если ты опять встретишься на нашем пути, умышленно там или ненароком, то уж лучше застрелись сам, потому что больше мы с тобой возиться не собираемся. Если пожелаешь, — продолжал Джонни, — можешь поехать в Хорс-Спрингс и сказать тем, кто водит дружбу со Спарром, что лучше всего для них сейчас отправиться в другие края, туда, где климат не такой суровый, а то мы и до них доберемся.

После того, как Линдон выехал со двора, оба они направились было в дом, но тут же застыли на месте. На снегу виднелись следы от копыт шести или даже более лошадей. Сначала всадники подъехали к дому работников, а затем отправились вверх по тропе. Ни Меските, ни Джонни еще не знали, что эти люди направились в Альму на перехват Хопалонга. Сопер отправил их туда, как только они объявились во дворе ранчо. Сам он тоже сел в седло и поехал на север. Время пришло — он так решил — пришло уже время вводить в игру своих собственных людей, укрывавшихся в каньонах Индюшиных Родников.

— Поедем за ними? — с сомнением в голосе спросил Джонни.

— Давай лучше сначала найдем Сопера. Я еще хочу с ним кое о чем поговорить.

Осторожно ступая, они направились к главному дому ранчо. Теперь друзья были готовы ко всему.

В горах все также непрерывно валил снег, и Хопалонгу было уже совсем непросто придерживаться тропы. Только заросли кустарника по правую и левую сторону от дороги временами указывали на ее точные границы. Но зачастую и это оказывалось ложным ориентиром, потому что иногда небольшой коридорчик из деревьев вдруг уходил в сторону. Они пересекли Ивовый ручей и теперь направлялись к тропе, что будет карабкаться вверх, в горы и поведет их через перевал. Продвинулись вперед они совсем ненамного, путь был очень тяжел.

Седина в бородке Дика Джордана старила его еще больше. Он ехал рядом с Хопалонгом.

— Спарр по такой погоде сюда не полезет, — заметил Джордан. — Он наверняка повернет и возвратится на ранчо.

— Я тоже на это надеюсь, — Хопалонг пристально посмотрел Дику в лицо. Старик окончательно измучился, он смертельно устал. Но задержка в пути сейчас означала бы верную погибель для всех. — Но я уверен, — продолжал Хопалонг, — что он наверняка попытается перехватить нас по дороге.

Джордан помрачнел.

— Думаешь? Конечно, если у него были бы лошади, он смог бы отправить своих людей в Альму... А лошади у него есть.

— И у него есть, где менять их по дороге?

— Конечно. Вдоль дороги на Альму находится с полдюжины ранчо, на которых скрываются конокрады и им подобная шушера. Да-а, — согласился Дик Джордан, — я думаю, что ты все правильно рассчитал. Он — или кто-нибудь из его людей — будет поджидать нас при спуске с гор. Если мы вообще отсюда когда-нибудь сможем выбраться...

— Мы выберемся, — уверил его Хопалонг. — А что в Альме? Много у него там приятелей?

— Еще бы! Есть там такой салун, «У Орла» называется, крутое место! Притон для бандитов и разного рода мошенников, каких только можно повстречать в этих краях. Нам давно уже следовало бы спалить весь тот гадюшник.

Хопалонг и Джорданы были уже высоко в горах, и тропа, по которой они теперь ехали, шла почти на уровне девяти тысяч футов. Лошади проваливались в глубоком снегу. Хопалонг еще раз оценил все достоинства лошади, одолженной ему Тэтчером. Продвигаться вперед было совсем непросто, но все же лошадь под Хопалонгом шла все вперед и вперед, лишь изредка качая головой и прядя ушами, словно в ответ на очередное замечание своего седока.

Деревья уже вплотную подступили к тропе. Все трое замерзли. О том, насколько окоченели от холода Дик и Памела, Хопалонг мог судить по своим собственным ощущениям, и сам он продрог до костей, а уж он-то считал себя привычным к любой погоде. Ничто не указывало на то, что снег в скором времени прекратится, Хопалонг был в этом абсолютно уверен. Если устроить привал, то уж тогда им так и суждено было сгинуть здесь среди сугробов. И хотя Хопалонг понимал; что и коням, и людям был необходим хотя бы короткий отдых, но останавливаться не собирался — он ясно понимал опасность сложившегося положения.

Но мысленно он был уже там, далеко впереди, по ту сторону горного перевала. Что может произойти, если им все-таки удастся добраться до Альмы? Оглянувшись назад, Хопалонг остановился и поглядел на две занесенные снегом фигуры. Вдруг он услышал доносившееся откуда-то поблизости журчание воды. Это означало, что где-то совсем рядом протекает еще не успевший замерзнуть ручей. Этот живой звук исходил со стороны находившихся неподалеку каменных глыб. Свернув с тропы, Хопалонг направился прямиком туда.

Он слез с лошади и помог Памеле наломать веток. Вместе они быстро устроили из ветвей подстилку на снегу для старика. Затем помогли Джордану спуститься на землю.

Дик грустно посмотрел на Хопалонга.

— Тяжело быть беспомощным, — заговорил он, — всю жизнь я был сильным, был бойцом, а теперь на закате дней дожил до того, что меня носят на руках словно ребенка!

— Да ладно, помолчал бы уж! — ответил ему на это Хопалонг, рассмеявшись. — Ведь тебе же это и самому нравится. Конечно, нравится! Да и что бы ты стал делать, если бы здесь вдруг сейчас объявился Спарр? Куда уж слабакам с вашего «Сэкл Джей» с ним тягаться! Вот если бы здесь сейчас оказался кто-нибудь из ковбоев «Тире 20» или хотя бы «Дабл У», вот тогда все было бы совсем по-другому!

— По-другому! Черта с два, Хоппи! — другой реакции от Дика Хопалонг и не ожидал, старик немедленно завелся. — Ты же сам знаешь, что ваши ребята никогда и ни в чем не смогут тягаться силами с моими молодцами! А помнишь, как вы влипли в эту историю с команчами? И кто тогда вызволил «Тире 20» из этой заварушки?

— Подумаешь! Это и было-то всего один раз, — запротестовал Хопалонг, — да и то после того, как трое человек с «Тире 20» два дня отбивались от команчей! А ты тогда пригнал с собой всю команду со своего ранчо. И в результате краснокожие вас же самих чуть и не прихлопнули!

— Между прочим, не объявись мы тогда, твой скальп мог бы сейчас запросто украшать какой-нибудь их вигвам! — заявил Джордан в ответ, но мало-помалу гнев его уже утих. — Конечно, вы действительно тогда сражались здорово. Это я признаю.

Во время разговора Хопалонг не переставал быстро работать. Наломав еще веток, он быстро развел костер и отыскал у поваленного ствола несколько больших сучьев, а также набрал сухой древесной коры. Когда огонь ярко разгорелся, Памела поставила воду для кофе. Кофе у них оставалось еще на один привал. Хопалонг вытащил из скаток с постелями все одеяла и при помощи нескольких шнуров из сыромятной кожи сделал три накидки. Такую накидку можно было набросить на плечи, завернуться в нее, а потом продеть шнуры в проделанные для этого дырочки и завязать. Затем, пробираясь через густые заросли пожухлой от снега травы, Хопалонг обнаружил не засыпанную снегом сухую траву и, стянув с ног Дика ботинки, положил в каждый по небольшому пучку.

— Помогает сохранить тепло, — заметил он. — Это старая индейская хитрость.

— Хоппи, иногда я сам себя спрашиваю, где ты научился всему тому, что ты сейчас знаешь и умеешь? — ответил ему на это старый Джордан. — У тебя, кажется, есть подобные хитрости на все случаи жизни.

— Просто стараюсь иногда оглядываться по сторонам, — серьезно сказал Хопалонг. — На «Тире 20» нас всему этому научили еще в далекой юности. Это только на твоем ранчо эти твои дармоеды никогда не замечали ничего дальше собственного носа. Ну конечно, к виски это не относится, — добавил он, — уж что-что, а бочку с виски они умели учуять за версту!

Хопалонг взглянул на Памелу. От сидения у костра губы ее стали совсем алыми, а щеки были залиты густым ярким румянцем. Хопалонг пошутил над ней:

— Мне кажется, что холодная погода идет тебе на пользу. Ты все хорошеешь и хорошеешь.

— Слишком долго меня держали взаперти, а мне было просто необходимо вырваться на волю. Хотя здесь мне вовсе не нравится.

— Об этом не беспокойся, — Хопалонг постарался развеять ее сомнения. — Мы выберемся отсюда.

— Что бы мы делали без тебя? Я как раз думала об этом, пока мы ехали. Странно... Ведь я была еще совсем маленькой и уже знала тебя. Честно сказать, я думала, что ты должен бы быть старше. Во всяком случае, выглядеть старше.

— В этих краях человек почти не изменяется с возрастом. И вот он все такой же, все такой же... а потом — раз — вдруг неожиданно для всех возьмет и помрет. Вот так... — Хопалонг кивнул в сторону трех вершин. — А знаешь, даже несмотря на то, что сейчас мне бы хотелось оказаться подальше отсюда, но я, признаться, еще не видел ничего прекраснее вон той древней Лысой горы.

Памела обернулась и тоже посмотрела на огромные груды гранита, угрожающе возвышающиеся на фоне пасмурного, сплошь затянутого серыми облаками неба, и казалось, что укутанная снегом вершина ярко светится каким-то своим внутренним светом, словно огромный маяк.

— Очень красиво, — согласилась она. — Но мне бы еще больше хотелось, чтобы мы все вместе вот так сидели и смотрели на нее, и чтобы нас не подстерегали опасности на каждом шагу. Очень хочется, чтобы отец был бы снова здоров, а нам самим не надо было бы так спешить. Вот тогда мы бы смогли любоваться всем этим великолепием.

Они снова двинулись в путь, накормив лошадей зеленой травой из-под снега и сводив их на водопой к ручью. Все трое надели изготовленные Хопалонгом из одеял накидки, им стало хоть немного теплее, но было также заметно, что за время их короткого привала снежные сугробы стали еще глубже.

Все разговоры затихли. Тропа была извилистой, с частыми подъемами и спусками, и лошади продвигались вперед по ней с большим трудом. В горах первый слой поземки уже замерз и оледенел, а сверху все падал и падал снег. Несколько раз лошади поскальзывались, и теперь Хопалонгу приходилось делать вынужденные остановки все чаще и чаще. Но все же он продолжал взбираться вверх по горному склону. И словно подражая шедшей впереди лошади Хопалонга, две другие тоже упорно продвигались вперед. Несколько раз Хопалонг слезал с седла и шел пешком, ведя лошадь в поводу, давая тем самым ей хоть небольшой отдых. Памела тоже последовала его примеру. Перед тем как снова сесть в седло им приходилось смахивать с него нападавший снег, но теперь уже снег был сухим и больше не налипал, как это было в низине.

Долгие порывы ветра подхватывали и кружили в воздухе снежинки, которые были обжигающе-колкими словно песок. Казалось, что небо стало еще ниже, а горные вершины теперь уже было нельзя окинуть взглядом. Ветер зашевелился в зарослях и снова принес за собой целый шлейф колючего снега. Хопалонг закрыл подбородок краем одеяла и тихо выругался от досады. Но порывы ветра секли словно острый нож, и Хопалонг почувствовал, что пальцы его окончательно одеревенели до такой степени, что он был уже просто не в состоянии даже пошевелить ими. Теперь им приходилось ощущать на себе самый настоящий холод. Все что было раньше ни коим образом не могло сравниться с этим, так как к колючему ветру теперь прибавился еще и пронизывающий холод. Склонив низко голову под порывами ветра, лошадь Хопалонга с трудом пробиралась вперед. Несколько раз она споткнулась, и Хопалонг спрыгнул с седла в глубокий, доходивший ему почти до колен снег. Ведя лошадь в поводу, он теперь сам упорно прокладывал дорогу вперед, а тропа под его ногами все продолжала и продолжала взбираться вверх по горному склону.

Один раз он поскользнулся и упал на колени в снег. Лошадь остановилась рядом и терпеливо ждала, пока он снова поднимется. И где-то подспудно, словно в тумане своих самых сокровенных мыслей, Хопалонг начинал осознавать, что это конец, потому что идти дальше было уже просто невозможно. Он бы очень удивился, если бы узнал, что Дик Джордан еще не примерз окончательно к своему седлу. Памела уже больше не слезала с лошади и не шла вслед за Хопалонгом.

Но он все равно не останавливался. Слегка наклонившись вперед и глядя на снег под ногами, он продолжал тяжело пробираться Все дальше, подчиняясь лишь какому-то своему особенному внутреннему ритму и уже скоро он весь был поглощен этой размеренной монотонностью следующих один за другим шагов. При очередном порыве ветра он снова споткнулся и упал, уткнувшись лицом прямо в снег. На это раз ему не удалось быстро подняться, и когда он наконец встал на ноги и попытался стряхнуть снег с рук, то ему показалось, что ладони у него стали деревянными. Тут он обернулся, весь белый от снега, и посмотрел назад. Сквозь снежную завесу ему с большим трудом удалось разглядеть Памелу. Она казалась маленьким комочком среди окружавшей их белизны. Старый Дик возвышался в седле наподобие угрюмого снежного холма.

Отвернувшись, Хопалонг снова продолжил свой путь. Никогда еще ему не приходилось до такой степени напрягать все свои усилия: никогда еще каждый шаг не давался с таким трудом. Теперь же каждый небольшой шаг вперед был для него хоть и небольшой, но все-таки победой. Он больше не садился в седло, не был он уверен теперь, сможет ли лошадь его вынести. Он шел еще бесконечно долго, но только вперед и вперед. Потом он снова упал и снова прилагал все усилия к тому, чтобы поскорее подняться. Но тут ему показалось, что он чувствует себя несколько иначе, что-то здесь не так, и это его озадачило. Наконец он понял, в чем было дело. Просто при падении вперед ноги его оказались выше головы, а это могло означать только одно: они начали спускаться под гору! Хопалонг с трудом поднялся на ноги, но в душе он чувствовал безграничную радость от одержанной всеми победы. Он снова двинулся вперед, более проворно, прокладывая путь вниз. Сейчас в этом продвижении были свои преимущества: с каждым шагом они спускались все ниже в долину. Теперь каждый шаг приближал к еде и жилью, и каждый шаг — Хопалонг нахмурился — приближал их также к поджидающему внизу Авери Спарру.

Неожиданно тучи расступились, и в разрыве между облаками Хопалонг увидел звезду. Для него это было настоящим потрясением. Он вдруг понял, что на землю уже давно спустилась ночь, но из-за густых серых туч он вовсе не заметил, как стемнело. Он продолжал идти, озираясь по сторонам, в надежде найти хоть какое-то убежище от непогоды не только для них самих, но и для лошадей.

В конце концов он сдался. Проверяя при помощи палки глубину сугробов в стороне от тропы, он начал прокладывать в снегу путь в направлении вывороченного с корнем из земли лесного гиганта. Сплетение корней лежащего дерева образовывало собой стену десяти футов в высоту и почти пятнадцати футов в длину. У основания этой стены Хопалонг немного разгреб снег. Топора у него с собой не было, но он тут же нашел все, что теперь им было необходимо. Дерево это давно уже высохло. Собрав достаточно сучьев, Хопалонг снес их в одно место, тщательно разложил, приготовив для костра. Затем разжег огонь, подбрасывая в него все новые и новые куски коры и сухие листья — все, что ему удалось достать из-под поваленного ствола.

И только когда костер хорошо разгорелся, Хопалонг подошел ко все еще сидевшей на лошади Памеле. Он осторожно взял ее на руки и понес поближе к огню. Хопалонг чувствовал ее теплое дыхание у своей щеки. Она пыталась что-то говорить, а глаза ее были широко раскрыты. Он торопливо наломал сосновых веток и, устроив из них лежанку для старика, возвратился за ним. Пока он нес Дика до этой постели, старик заговорил:

— Да, парень, кажется, на этот раз победа досталась «Дабл У». Я с этим полностью согласен.

— Я тоже, — заметил Хопалонг, — но основные трудности мы уже преодолели. Сейчас начнем спускаться.

Памела сидела неподвижно у костра, но затем она, словно опомнившись, с трудом поднялась с места, собираясь помочь Хопалонгу. Но тот и сам хорошо знал, что еще от него требовалось, и действовал быстро и решительно. Разведенный им костер был больше, чем это на самом деле было необходимо, но получилось это отчасти из-за того, что Хопалонгу просто хотелось как-то поддержать морально этих двоих вконец намучившихся людей. Затем он зашел недалеко в лес и сломал там две жерди, которые принес к костру и воткнул в снег.

Третью жердь он положил сверху, укрепив ее в рогатках на концах первых двух, и наконец при помощи больших сосновых сучьев он торопливо соорудил что-то наподобие навеса с покатой крышей, который служил не только защитой от ветра, но еще в какой-то степени помогал удерживать тепло. Затем он завел лошадей за это заграждение и тщательно вытер их насухо от снега, а затем еще и растер им ноги, по очереди переходя от одной лошади к другой. Когда и с этим занятием было покончено, Хопалонг почувствовал, что и сам основательно согрелся.

Памела растапливала снег для кофе. Она улыбнулась Хопалонгу как ни в чем не бывало. Хопалонг засмеялся и подошел к Дику.

— Ну, как ты? Ты лучше сядь, так быстрее согреешься у костра.

— А ведь и вправду здорово! — Джордан протянул свои дрожащие руки к огню, а затем перевел взгляд на Хопалонга. — Если я переживу все это, то думаю, что еще лет двадцать со мной ничего не случится!

— Дело стоящее! — отозвался Хопалонг. — Тогда можешь начинать отсчитывать свои двадцать лет прямо сейчас. Теперь уже все самое худшее осталось позади.

— А вдруг они будут нас там поджидать?

— Наверняка будут. Но может быть, они не будут слишком бдительны. Они ведь надеются, что мы не прорвемся туда. И насколько я знаю, они ленивы и не будут в такую дрянную погоду стоять с дозором на тропе. Нет, я думаю, что это мне самому придется еще погоняться за ними.

Услышав это, Памела тут же выпрямилась.

— О нет, Хоппи! Не надо! Не делай этого!

Он улыбнулся ей в ответ, но глаза его при этом оставались серьезными.

— А почему бы и нет? Возьму и переловлю их всех. Этот переход через горы вывел меня из себя!

Потом они отдыхали и пили кофе. Хопалонг пытался предположить, что их ждет впереди. Поставив себя на место Спарра, он понимал, как отчаянно тот станет действовать. Ведь он месяцами трудился над составлением и претворением своего плана и уже наверняка считал, что ему все замечательно удалось, как вдруг в самую последнюю минуту в дело вмешался он, Хопалонг, и все испортил. Нет, тропа будет охраняться, это уж точно, а дозорным может быть даже обещана награда за их головы. Доведенный до крайнего отчаяния, этот человек теперь не остановится ни перед чем.

Хопалонг и Джорданы отдыхали еще часа два, а затем — снова в путь. Костер был старательно затушен, а следы его уничтожены. Они прихватили с собой в дорогу небольшую вязанку сухих веток на тот случай, если опять придется развести огонь, а под рукой не окажется сухого дерева. Снег на какое-то время прекратился, и Хопалонг вытащив винтовку из чехла, стряхнул с нее снег и тщательно проверил механизм. То же самое он проделал с каждым из своих револьверов, а один из них сунул за пояс, поближе к телу, стараясь уберечь его таким образом от снега.

Затем Кэссиди увидел впереди маленькую хижину, но признаков жизни видно не было. Продолжив движение, он увидел на расстоянии мили от первой еще две хижины. Это были бревенчатые временные лачуги, сколоченные, по-видимому, какими-нибудь местными старателями или рудокопами. Дорога теперь шла под откос. Хопалонг продвигался вперед очень осторожно, высматривая, не блеснет ли где между деревьями хотя бы слабый огонек. И вот совершенно неожиданно он увидел наконец то, что искал: освещенное окно!

Жестом приказав остальным остановиться, он слез с лошади и начал пробираться между деревьями к тому месту, откуда была видна узкая тропинка, ведущая к хижине. На подступах к дому на снегу были отчетливо видны чьи-то следы. Возвратясь к Дику и Памеле, Хопалонг тихо сказал:

— Ставлю в заклад свой последний доллар, но здесь неподалеку кто-то из них. Я пойду туда. Кажется, их там трое, но думаю, я смогу с ними справиться.

Он засунул ладони обеих рук под рубашку спереди, пытаясь согреть пальцы о тело. Он не мог и не хотел рисковать.

— А вы ждите меня здесь, — приказал Хопалонг. — Я скоро вернусь.

С этими словами он развернулся и направился к хижине. Памела смотрела ему вслед, а Дик кивнул в сторону Хопалонга и сказал:

— Вот идет настоящий мужчина! Да, не хотелось бы мне сейчас оказаться в этой лачуге.

— Отец, — запротестовала было Памела, — может быть, мы сможем помочь ему!

— Нет, — ответил старый Джордан, — мы с тобой ничего не сможем. Он знает, что делает, и знает это лучше других. Так что дай ему время. А мы только испортим все дело. Теперь для него любая пуля или любой человек, держащий в руках оружие, — враг. И мы просто-напросто будем там мешаться, а он этого не желает.

Осторожно, стараясь ступать так, чтобы снег не скрипел под ногами, Хопалонг приблизился к хижине и заглянул в окошко. За столом три мужика с увлечением играли в карты. Все трое были вооружены и следовало опасаться каждого из них. Вытащив руку из-под рубашки, Хопалонг подкрался к двери дома и левой рукой настежь распахнул ее.

Три головы оторвались от карт, три лица обернулись к нему, чтобы посмотреть, что случилось. Все трое были напуганы уже тем, что были застигнуты врасплох, и они во все глаза смотрели на человека с ног до головы занесенного снегом, стоявшего перед ними у раскрытой дери. За спиной незнакомца были ночь и снег, деревья, похожие на укутанные в саван привидения, такие же дьявольские, как и само появление ночного гостя. Затворив дверь, незнакомец заговорил:

— Привет, ребята! Я — Хопалонг Кэссиди!

Словно по сигналу за оружие схватились все трое: большой, похожий на медведя мужик в носках, еще один небритый в грубых ботинках рудокопа, заношенной рубашке и подтяжках и парень помоложе с пестрым платком на шее. Все они выхватили револьверы, и Хопалонг быстро бросился влево, опустившись на колени. Он уже был на полу, когда раздался его первый выстрел в того парня с платком на шее, который первым двинулся с места. Второй выстрел пришелся точно в горло лысого, и он тут же перевернулся через спинку стула, на котором сидел.

Рудокоп сидел притихший, и обе руки были подняты вверх.

— Не стреляйте! — взмолился он. — Я здесь ни при чем!

— Оставайся где сидишь! — Хопалонг обошел вокруг стола и взглянул на лысого, лежащего без движения на полу. Кто тебя послал? Спарр?

— Никто меня не посылал! Это моя хижина. Спарр послал вот этих двоих поджидать тебя. Кэссиди, ну какой же из меня стрелок! И что мне оставалось делать?

— Сколько у тебя здесь лошадей? — спросил Хопалонг.

— Три лошади и мой вьючный мул. Но ведь ты не лишишь меня последнего, ведь правда?

— Можешь кататься на своем муле. Я оставлю здесь трех лошадей до тех пор, пока не пришлю за ними. А теперь вытащи этих удальцов и приготовь кофе и что-нибудь из еды. Как ты уже догадался, тебе просто чрезвычайно повезло, что ты тоже не оказался на полу в одной компании с этими двумя. Так что давай, шевелись!

Рудокоп поспешно обошел вокруг стола и засмотрелся на трупы. Он был настолько напуган всем случившимся, что Хопалонг сразу определил — этот сопротивляться не будет. Несомненно, в шайке Спарра было много таких, как этот, кто работал на Авери только из страха или из-за неспособности сопротивляться, а может быть, еще и из-за нескольких долларов, перепадавших им время от времени.

Рудокоп провел языком по пересохшим губам.

— Ты проделал в этих двух дырки точно по центру!

— Давай все же и ограничимся только двумя, — тихо сказал Хопалонг. — А теперь иди и вари кофе.

 

Глава 12

Еще четверо из попытавшихся

В Альме было тихо. Город был весь окружен безупречно чистым покрывалом только что выпавшего снега. Салун «У Орла», как и подобает подобным заведениям, был ярко освещен, и на улицу из него доносились резкие трубные звуки, по-видимому, здесь это было принято считать музыкой. Примерно с полдюжины крутых с виду работяг, чей последний трудовой день, впрочем, завершился несколько лет тому назад, слонялось без дела у бара, рассказывая друг другу небылицы о женщинах, которые у них когда-то были, и о деньгах, что им якобы пришлось потратить. Еще несколько им подобных томились от безделья за карточным столом, ожидая сообщения о том, что Хопалонг уже объявился в этих краях. Но никто из них не верил особо в то, что такое может произойти.

За стойкой бара стоял Чет Бейлз, человек, которому больше не суждено было сесть в седло — пуля ранила его в колено, и нога после этого перестала сгибаться. Сейчас он был занят тем, что потчевал своих невзыскательных посетителей наливкой из прокисшей дряни. Большинство из собравшихся здесь были готовы с радостью взяться за любое, пусть даже самое небольшое, поручение Спарра. С того времени, как он осел в этих краях, дела у салуна пошли в гору, во всяком случае, гораздо лучше, чем за последние несколько лет. И хотя об этом месте весьма нелестно отзывались в городе, салун «У Орла» процветал и разрастался, словно отвратительный зловонный цветок.

Приближался рассвет, но никто из собравшихся даже и не помышлял отправиться на боковую, потому что им был отдан приказ убить Кэссиди, где и когда бы он не появился. Многим из собравшихся пятьсот долларов казались целым состоянием, и за эту сумму они были готовы с радостью уложить не одного, а с полдюжины человек. Дозорные были выставлены на всех дорогах, ведущих в город со стороны гор, и сменялись через определенное время. И потому как время все шло, а ничего не происходило, они все больше убеждали себя в том, что Хопалонг Кэссиди или замерз под снегом в горах, или просто сгинул где-нибудь по пути сюда. Но приказ есть приказ, и поэтому все так и оставались сидеть в баре.

Хопалонг вместе со своими спутниками за час до рассвета пробрался в город по глухим улочкам и направился прямиком к дому Дока Бентона, старого и доброго приятеля Джордана, совсем недавно перебравшегося в эти места. Оставив там Дика, Хопалонг направился к дверям. Памела подбежала к нему и схватила за руку, пытаясь удержать.

— Хоппи! — взмолилась она. — Не уходи!

При свете наступающего утра лицо его казалось очень бледным, а голубые глаза лучились каким-то странным светом, которого Памела раньше никогда не замечала.

— Я пойду, — сказал Хопалонг спокойно, но в то же время очень решительно, — а ты, Пам, останешься здесь и будешь заботиться об отце. Я собираюсь прогуляться до «Орла» и заодно встретиться с охотниками за мной. Я не собираюсь их ни в чем разочаровывать.

— Будь осторожен, Хоппи. Ну, пожалуйста!

Услышав это, Хопалонг усмехнулся.

— Что ты, Пам. Тебе нет нужды повторять мне об этом. Я всегда и во всем предельно осторожен. Просто тут неподалеку есть люди, нуждающиеся в том, чтобы им было прямо указано на ошибочно выбранный ими путь. И кажется мне, что пришла пора увести некоторых из них подальше от тропы искушения.

Он чувствовал себя могучим и коварным. Побег в горы и проклятая снежная буря, горечь от осознания того, что им пришлось бежать, нарастающая ненависть к Авери Спарру, пытавшемуся обокрасть беспомощного калеку и девчонку, — все это постепенно откладывалось в его душе. И Хопалонг знал, он был уверен, что теперь ему не будет покоя до тех пор, пока он сам не встретится с этими нелюдями лицом к лицу. Он знал, как ему теперь поступить, и был как раз в том настроении, чтобы взяться за это.

Ярость ослепляла его. И Хопалонг не стал терять время на заглядывание в окна. Он тут же взошел по ступенькам, распахнув дверь настежь, вошел в салун. Дверь за ним захлопнулась с таким оглушительным грохотом, что можно было подумать, что кто-то вдруг пальнул из двустволки. Все обернулись к двери и уставились на него. Спать уже больше никому не хотелось.

Широко расставив ноги, Хопалонг стоял у двери. Взгляд его был холоден, но в душе у него сидел дьявол, который рвался наружу.

— Я — Хопалонг Кэссиди! — Второй раз за последние несколько часов он бросил вызов в лицо бандитов. — Кто из вас меня разыскивал?

Изумленные бандиты во все глаза смотрели на его.

— Ну давайте же! Начинайте! — голос Хопалонга звучал угрожающе. — Я слышал, что кое-кто из вас, шакалы, охотился за мной! А за мою голову вам даже обещали деньги! Так есть желающие подзаработать?!

Никто не двинулся с места. На этот раз они здорово попались. И этот его свирепый вызов, брошенный всем, и то, что он один решился на это, и его внезапное появление — почти все из присутствующих были убеждены, что он погиб в дороге, — все это поразило их и испугало.

Хопалонг был вне себя: выхватил у кого-то из рук стакан и выплеснул его содержимое в сторону шестерки бездельников, отиравшихся у стойки. Затем, развернувшись на каблуках, схватил карточный стол и отшвырнул его в сторону.

— Ну, начинайте же! — он словно умолял их. — Кто первый? Или сразу все! Хватайтесь за револьверы и покажите как вы охотитесь на людей, когда вам нужны деньги!

Все молчали. Стоящие у бара протирали глаза после едкой наливки, игроки даже не взглянули на карты и деньги, разлетевшиеся по полу. В салуне стало тихо, и слышно было, как в печи гудит огонь. Никто не произнес ни слова.

— Ладно, — холодно сказал Хопалонг. — Встать! Ты первый! — он показал на человека, сидевшего раньше за карточным столом. — Бросай сюда револьверы, а потом быстро хватай свою лошадь и проваливай из города!

— Что? По такой погоде! — игрок, видно, собирался протестовать, но в это время Хопалонг сделал небольшой шаг в его сторону, в полной готовности в любой момент выхватить оружие.

— Именно! По такой погоде! Я же перешел по такой погоде через горы, так что давай поглядим, понравится ли вам сейчас разгуливать по улице! Это ко всем относится! — он обвел их долгим взглядом. — Садитесь на лошадей и выметайтесь отсюда, но прежде все оружие — на пол!

Взгляд Кэссиди остановился на хозяине бара.

— А-а, Бейлз, и ты тоже здесь, — обратился Хопалонг к нему. — Я тебя помню. И ты меня тоже наверное еще не позабыл. Сейчас же прикрывай эту свою лавочку, и чтоб больше я тебя по эту сторону Хольбрук никогда не видел. Понял меня?

— Послушай, Хоппи! — взмолился Бейлз. — У меня искалечена нога! И мое заведение — это единственное место, где я могу зарабатывать себе на жизнь!

— Никто не вправе делать деньги там, где полно убийств и таких вот стреляющих в спину шакалов, как в этом гадюшнике. Бейлз, ты меня знаешь! Или берись сейчас за револьвер, или закрывай свою лавку!

Бейлз натужно проглотил подступивший к горлу ком и глубоко вздохнул.

— Что ж, в любом случае, в этом году зима здесь будет слишком суровой, — он медленно обвел взглядом комнату. — С этого момента, — Бейлз снова вздохнул, — салун «У Орла» закрыт.

Все осторожно по очереди вставали и направлялись к двери, один за другим бросая на пол оружие. Один из бандитов замешкался и проводил свой револьвер долгим и грустным взглядом:

— За него я работал месяц. Я смогу получить его обратно?

— Нет, — Хопалонг был непреклонен. — В следующий раз, когда опять заработаешь себе на кольт, может быть, ты все же подберешь себе достойное общество. А теперь, давай пошевеливайся!

Через десять минут салун опустел. Разыскав за стойкой бара веревку и нанизав на нее все отобранные револьверы Хопалонг перекинул всю связку через плечо. После этого он спокойно направился к дому шерифа. Оказавшись на месте, он забарабанил кулаком в дверь. Ему открыл заспанный чиновник в нижней рубахе из красной фланели и в носках.

— Что за шум, мистер? Иди и проспись, пока я не засадил тебя за решетку.

Не говоря ни слова, Хопалонг бросил на пол перед ним связку с револьверами. Шериф уставился на них и еще некоторое время так и простоял, недоуменно хлопая глазами.

— Что за...

Хопалонг посмотрел на него в упор, и этот взгляд заставил шерифа немного попятиться.

— Только что мною был прикрыт этот гадюшник «У Орла», — спокойно заговорил Кэссиди. — А это оружие тех, кого я вытряхнул оттуда. Можешь сделать со всем этим все, что тебе заблагорассудится, но только не отдавай обратно этим ублюдкам. Иначе я снова вернусь сюда и тогда уж я точно вырву тебе всю твою бороду — волосок за волоском!

— Чего-чего ты сказал? — казалось, что шериф вот-вот лопнет от злости. — А теперь, слушай сюда, ты, сопляк!.. — Но тут он замолк на полуслове, видно, до него наконец дошел смысл слов Кэссиди. Он шумно сглотнул и уставился на Хопалонга. — Ты прикрыл «Орла»? — воскликнул шериф. — И отобрал у всех там пушки?

Но Хопалонг уже вышел на улицу. Какой-то ранний прохожий остановился, увидев шерифа, и тоже изумленно взглянул сначала на гору оружия на полу, а затем вслед уходящему Хопалонгу.

— Эй, а кто это был? — спросил прохожий у шерифа.

Шериф перевел взгляд в его сторону.

— Мистер, — сказал он с благоговением, — я понятия не имею, кто это, но поверьте мне, что это самый крутой человек из тех, кто когда-либо появлялся к западу от Пекос.

Покинув «Сэкл Джей», Арнольд Сопер тут же направился на север, вдоль тропы у Индейского ручья, что вела к каньону Индюшиных Родников. Наступило время действия. Больше ему было нечего делать на «Джей», да и присутствие его там становилось небезопасным. Не исключена была возможность, что Меските и Джонни выведают что-нибудь от работников ранчо. Сопер очень сомневался, что им удастся добиться чего-нибудь вразумительного от Куаса и Хэнка Линдона, но в любом случае оставаться на ранчо опасно.

У Индюшиных Родников его ждали четверо головорезов, которым было уже хорошо известно, что за работа им предстояла, сколько они получат за это. Сопер уберет их руками кое-кого лишнего. Возможно, им придется убить и Спарра, но это будет уже в их собственных интересах.

Авери Спарр до сих пор не возвратился на ранчо и вполне возможно, что он настиг Кэссиди. Но тогда один из его недругов почти наверняка уже должен быть уничтожен.

Итак, ситуация складывалась для Сопера довольно удачно. Для себя он уже давно решил, что Джорданы и Хопалонг вышли из игры. Если им и удалось скрыться от Спарра, не замерзнуть в снежном плену и перейти через перевал, то по другую сторону перевала их как раз и будут поджидать люди Спарра.

Бизко убит, Баркер тоже, а ведь на них Соперу приходилось обращать больше всего внимания. Кроме Спарра, если, конечно, он сам еще жив, оставались еще Джонни Ребб — очень непредсказуемая личность, и Энс Маури. И оба они были опасны, хотя Сопер и был хорошо знаком с Маури. А еще и Проктор, Фрамсон и Марк Коннор — и от всех Соперу было необходимо избавиться. Вот уж тогда он одержит полную победу...

Сопер не знал, что произошло на «Сэкл Джей». Разузнав кое-что от Куаса и Линдона, и отпустив Хэнка Линдона в Хорс-Спрингс, Джонни с Меските отправились по следам Сопера.

Меските был замечательным следопытом, в искусстве читать следы с ним могли помериться силами только индейцы. Ехать по следу вначале было относительно легко, и было видно, что Сопер был где-то совсем рядом. Они решили подобраться к нему поближе, потому что снег падал уже густой белой пеленой.

Но затем Меските и Джонни потеряли след, который оборвался на открытой ветрам равнине, где метель замела все следы. Вновь же они смогли найти продолжение следа Сопера не раньше, чем через час. В результате они здорово поотстали.

А в каньоне Индюшиных Родников четверо бездельников ждали приказа к действиям. Когда же Сопер появился там, то он вначале объяснил, каким образом они смогут заработать оставшиеся обещанные им девятьсот. Братья Харди, Джим и Дейв, добрались сюда с берегов Миссисипи дорогами Техаса, Крошка Койот — метис, наполовину индеец, и был нанят Сопером в Мобити вместе с Томом-из-Оклахомы. Все четверо хорошо владели оружием, и обладали еще одним чрезвычайно циничным качеством — они не были щепетильны. За хорошую цену они могли убить кого угодно и где угодно. И ни один из них не был трусом. Сопер был уверен, что в этом отношении ему с людьми очень повезло. Пришло время собираться и выезжать на ранчо. Сам для себя Сопер запланировал на это время быстрый визит в Хорс-Спрингс с тем, чтобы уладить там все дела на владение «Сэкл Джей». Это было чертой его характера: отсутствовать на месте схватки. В Хорс-Спрингсе он будет у всех на виду, что создаст ему великолепное алиби. Это подтвердит его серьезную репутацию порядочного человека, и еще более утвердит окружающих в их мнении о нем — что он, Сопер, на самом деле очень приятный молодой человек, просто по ошибке втянутый в эту историю со стрельбой и кражами.

Через час после отъезда Сопера в каньон въехали двое всадников. Они были тут же замечены Крошкой Койотом. На en зов откликнулись и остальные.

— Знаете их? — спросил Крошка Койот.

— По виду, вроде, похожи на тех двоих, о ком говорил босс, — отозвался Дейв Харди, — они тоже входят в список.

— Но среди основных их нет, — возразил ему на это брат. — Так что не обращай внимания.

Том-из-Оклахомы недоуменно пожал плечами.

— А зачем ждать? — спросил он. — Мы могли бы прибить их тут же, пока они сами идут к нам в руки. В конце концов гляньте, они же выслеживали Сопера. — С этими словами он поправил висевшие на поясе револьверы и проследовал к загонам.

Крошка Койот в руках держал винтовку. Он отошел к углу дома и уселся на скамью у двери хижины, положив винтовку на колени. Еще раньше он открыл для себя эту замечательную позицию для стрельбы, и после нескольких тренировок уже мог запросто таким образом разряжать свою винтовку, не поднимая ее с колен и метко попадая при этом в цель. Немногим подальше, в футах десяти от него, расположились братья Харди. Они тоже поджидали Меските и Джонни.

Бросив быстрый взгляд в сторону загонов, Меските заметил там праздно сидящего человека, в руках тот держал винтовку.

— Ну, и что ты обо всем этом думаешь? — обратился он к Джонни. — Кажется, те головорезы основательно приготовились к нашей встрече.

— Похоже, это друзья Сопера.

— Значит, выходит, что наши враги.

— Давай лучше для начала попробуем поговорить с ними. Хопалонг, кстати, тоже всегда старался отсоветовать мне первому лезть на рожон.

Подъехав поближе, Меските попридержал лошадь и посмотрел сверху вниз на братьев Харди. Затем он легко спрыгнул с седла. В подобных случаях ему больше нравилось твердо стоять на земле обеими ногами.

— Ищите кого? — поинтересовался у незнакомцев Дейв Харди.

— Совсем не обязательно. А что, разве мы кого-нибудь уже нашли? — Джонни оставался в седле, и глаза его глядели по сторонам зорко и настороженно.

— А ты забавный парень! — заржал Дейв. — И все же, далеко ли путь держите?

— Не очень. Нам бы хотелось увидеться с тем, кто проезжал здесь до нас. Интересно было бы посмотреть на него и его друзей.

— Это на нас, что ль?

— Пожалуй нет... Я не думаю, что кто-то из вас может проявить дружеские чувства, если только вам за это хорошенько не заплатят. Очень уж вы похожи на одну компанию перебежчиков, которую мне как-то приходилось видеть. Ну прямо один к одному.

— А у тебя, чужак, язык больно длинный. Разговорился ты тут что-то чересчур.

— В самом деле? Ах да, мне уже как-то говорили об этом, правда ведь, Меските? — Джонни посмотрел в сторону Крошки Койота. — А знаешь, вон тот парень на скамейке может запросто получить пулю в лоб, если он не перестанет забавляться со своей винтовкой, как это он делает сейчас.

— Это кто же его подстрелит? — опять влез в разговор Дейв Харди. Ему уже давно нетерпелось от слов перейти к делу.

— Да любой, кому не понравится, что на него наводят пушку. — Джонни слегка пришпорил свою гнедую и отъехал в сторону — и Койот остался без мишени.

— Мне кажется, — продолжал Джонни, — что будет намного лучше, если вы, парни, поскорее уберетесь отсюда. Тем более, что вы находитесь на земле, принадлежащей «Сэкл Джей».

— Имеем право, — теперь Дейва Харди начало разбирать любопытство. Ему и раньше уже приходилось слышать о «Дабл У». Говорили, что это крутая команда.

— Вам что, Джордан разрешил? — снова задал вопрос Джонни.

— Джордан? — Харди хрипло рассмеялся. — Ну, ты и сказанул! Этому старому дураку уже совершенно не обязательно ничего никому запрещать или разрешать! С ним покончено!

— Ну, это мы еще увидим.

Джонни на лошади сделал еще шага три вперед. Теперь он оказался как раз между Крошкой Койотом и Томом-из-Оклахомы. Конечно, они оба могли выстрелить в него, но выстрелы были бы опасными для каждого из этих двух бандитов, находившихся по разные стороны от Джонни.

Меските стоял несколько в стороне от своей лошади. Он и Джонни, еще совсем недавно мирно работавшие на «Дабл У», очень хорошо понимали всю опасность своего положения, но и знали, что им делать дальше. Меските, еще не так давно бывший просто одиноким волком, всем сердцем успел прикипеть к Джонни Нельсону, и теперь Джонни стал для него, как и Хопалонг, авторитетом. Меските оценил последний маневр Джонни, когда тот вклинился между двумя бандитами. При перестрелке бандитам придется быть исключительно осторожными, а эта медлительность, пусть даже и секундная, будет только на руку Джонни. Меските усмехнулся, и братья Харди с явным подозрением уставились на него.

— А вы, кажется, собрались куда-то, — обратился к ним Меските. — Что, получили приказ от Сопера?

— Не знаю такого! — Дейв Харди заметно нервничал. Ему и раньше не нравилось то, как свободно держался с ними Джонни, в уже теперь, когда он в довершение ко всему еще и остановился между двумя ребятами, между скамьей и загонами, дело оборачивалось так, будто этот наглец наступал на их фланги. Но вслух все же поинтересовался: — А кто это?

— А это тот, кто сначала здесь оставлял свою лошадь, — Меските Дженкинс указал на то место, где следы лошади Сопера были более всего заметны, — пока сам заходил к вам в дом поговорить. Но пробыл он здесь очень недолго.

— Ишь ты, какой догадливый... — только и сумел ответить на это Дейв. Он не мог подобрать слова, которые одновременно смогли бы послужить сигналом к действию, да он уже и не был уверен, что ему по-прежнему хотелось связываться с этими двумя, — что, нарываешься на неприятности?

— А как же! — Меските сделал еще один шаг вперед и остановился. — А у тебя они есть? Можешь одолжить? Ну вот что, вы сами уберетесь отсюда или вам помочь?

Крошка Койот уже начинал волноваться, да и Том-из-Оклахомы тоже устал от затянувшейся болтовни. Он решительно выступил из-за угла загона и крикнул, обращаясь к братьям Харди:

— В чем там у вас дело? Мы ведь договорились замочить их, не так ли? Ну так начинайте же!..

И в подтверждение своих слов Том тут же выхватил кольт. В тот же момент Джонни выстрелил. Трескучие выстрелы разорвали неприветливую тишину заснеженного каньона. Град выстрелов — пауза, — и затем еще один выстрел, а потом еще один, последний. И снова тишина.

Не успели братья Харди двинуться с места, Меските выхватил револьверы и тут же выстрелил С обеих рук, сохраняя при этом завидное спокойствие. Он, подобно Малышу Билли, принадлежал к числу тех немногих, кто умел оставаться абсолютно невозмутимым даже под пулями. Потом, опустив револьверы и шагнув вперед, он посмотрел, как Джим Харди внезапно отступил на шаг и, сев на снег, обеими руками схватился за живот, с пронзительным жалобным криком катаясь по земле.

Дейв Харди тоже выстрелил, пуля немного задела широкий ремень Джонни, отчего тот чуть было не потерял равновесие.

Второй выстрел Меските пригвоздил Дейва к земле.

Первая пуля, пущенная Джонни, угодила в угол загона, сорвав и отбросив в сторону несколько щепок, зато второй его выстрел достиг цели, ранив Тома в грудь. Том вздрогнул, и его ответный выстрел пришелся по лошади. Джонни все-таки успел броситься подальше от падающей гнедой, что наверное, и спасло ему жизнь, потому что вслед за этим за его спиной засвистели пули. Это стрелял Койот со своей скамьи.

Джонни быстро развернулся и произвел один за другим три быстрых выстрела по Койоту. Крошка Койот почувствовал, как мимо просвистела пуля, и у него тут же пропал весь азарт. Вскочив на ноги, он со всех ног бросился удирать, надеясь укрыться за домом, но когда он был почти у угла, выстрел Джонни достиг таки цели. Стрельба стихла так же неожиданно, как и началась. Меските был ранен в плечо, а Джонни остался без своей гнедой лошади.

Оба брата Харди раскинулись на снегу всего в нескольких дюймах друг от друга. Оба были мертвы. Том-из-Оклахомы сидел, привалившись спиной к ограде загона, кашляя кровью и медленно умирая. Крошка Койот к тому времени был уже мертв, и винтовка его валялась на снегу в нескольких футах от его тела. Меските и Джонни подошли к Тому.

— Никогда не думал, что это будет именно так, — выдавил из себя Том, — но все же догадывался, что этим и должно было закончиться, — он закашлялся, сплюнул кровью на снег и снова с большим трудом продолжал говорить. — Очень жаль, что мне сейчас даже не с кем проститься перед смертью. Здесь, кажется, уже никого не осталось. Вот разве только Мейбл в Хорс-Спрингс. Если вы увидите ее, то отдайте ей мои часы, ладно, а? Она... она... очень хорошенькая...

— Конечно, — ответил Джонни, — я обязательно ей все передам.

Взгляд Тома сначала затуманился, а затем он как-то пронзительно взглянул на них.

— Совсем... совсем ничего не чувствуете?

— Нет, — отозвался на это Джонни, — ты сам выбирал.

— Да уж... — Том выглядел озадаченным, — мне кажется, что все же в чем-то я тогда прогадал, тогда, давно, когда выбрал эту дорогу...

Том снова зашелся в кашле, затем еще сильнее. Так он и умер, полулежа на снегу. Привалившись к столбам загона.

Арнольд Сопер не доехал тогда до Хорс-Спрингса. Его вдруг одолело беспокойство. Его любопытство и желание поскорее узнать, что произошло на «Сэкл Джей», были столь велики, что он обогнул Волчьи пруды и отправился обратно, снова направившись к каньону Индюшиных Родников. Он разминулся здесь с Меските и Джонни всего на несколько минут.

Увидев убитых, Сопер испугался. Все, он остался без своего главного козыря. Погибли эти четверо, на которых он потратил такие огромные деньги и на которых он так надеялся. Что же теперь делать?

Сопер быстро начал обдумывать возможные варианты. Влезть в перестрелку и самому быть в ней подстреленным ему вовсе не хотелось. Стрелять он умел, и надо сказать, был довольно неплохим стрелком, но дело это было рискованное, а полагаться на сомнительную удачу ему абсолютно не хотелось. Бизко и Баркер были мертвы, и теперь когда все было сказано и дело сделано, оставались лишь два человека, кто смог бы помочь ему, но ни в ком из них Сопер не был уверен и ни с кем из них у него никогда не было дружеских отношений. Этими двумя были Энс Маури и Джонни Ребб.

С одной стороны, Сопер знал, что Ребб был очень близок со Спарром. Но с другой стороны, он был абсолютно уверен в том, что нет на свете человека, которого нельзя было бы купить за деньги, и ему казалось, что Джонни Ребб не был исключением. Сопер решил, что ему во что бы то ни стало нужно увидеться с Реббом. Где тот мог быть теперь? Наверняка Джонни был где-то в пределах владений ранчо. Арнольд Сопер, испытывая сильнейшее чувство отвращения и будучи обеспокоенным настолько, что и сам себе в этом ни за что не сознался бы, снова уселся в седло и отправился далее в сторону «Сэкл Джей». Он останавливался три раза и уже почти решил повернуть обратно и сбежать, скрыться с этого проклятого места, но все три раза все же упрямо мотал головой и продолжал свой путь.

Было уже темно, когда он остановился в четвертый раз. Все было бессмысленно. Там и так уже было пролито слишком много крови. Все равно завладеть всем этим тихо и без шума уже не удастся. Лучше всего бросить карты и уйти, пока игра еще не закончена. Ведь на этом ранчо у него не осталось ничего, что действительно имело бы какую-нибудь ценность и значимость. И в самом деле, глупо было возвращаться. Спарр, должно быть, уже вернулся, и Соперу совсем не хотелось видеться с ним. Нет, он лучше поедет в Хорс-Спрингс, там выберется за город и сядет в первый же дилижанс, направляющийся на запад.

Он уже развернул лошадь, чтобы снова направиться в город. Когда вдруг неожиданно вспомнил о часах. Это был подарок на память, вещь, с которой человек не расстается годами. Часы эти достались ему в награду за сочинение о причинах войны между Севером и Югом. Ему тогда было лет четырнадцать, и хотя часы эти были и не слишком хорошие, Сопер все же бережно хранил их как память. Он заколебался, а затем снова повернул в сторону ранчо. Иной раз от подобных решений зависит вся жизнь человека, потому что возвращаясь обратно за безделушкой, он ехал прямо навстречу своей смерти.

Весь край, раскинувшийся по обе стороны и на всем протяжении течения реки Хила, застыл, казалось, в напряженном, молчаливом ожидании. Даже в верховьях реки, где вообще не было ничего известно о событиях вокруг «Сэкл Джей», теперь уже тоже ходили некие отголоски слухов на этот счет. Говорили, что салун «У Орла» в Альме был закрыт, что в Хорс-Спрингсе и на ранчо «Т Бар» кого-то убили, а по всей округе разъезжали вооруженные до зубов люди, и еще ходили упорные слухи о том, что в самом скором времени начнется настоящая война с ворами и грабителями.

Но даже там, в верхнем течении Хилы, люди чувствовали, что грядут значительные перемены. Меските Дженкинс и Джонни Нельсон появились в Хорс-Спрингсе через несколько часов после того, как туда примчался Хэнк Линдон. Судя по всему, Хэнк все замечательно рассказал, со всеми подробностями и деталями, везде только и было разговоров о появлении тех двоих, о смерти Тони Куаса, а также о битве с апачами в высокогорной долине. И там же, в Хорс-Спрингсе, вор из Альмы, раздосадованный тем, что ему пришлось оставить свое стреляющее сокровище на полу салуна «У Орла», теперь рассказывал об этом всем желающим его послушать.

— Да-а... — горько говорил он, — это точно был Кэссиди. Что? Кто, он мертв?! Да он и не думал умирать! Ну, тогда он самый живой из всех мертвецов, что мне только доводилось видеть! Он в момент прикрыл «Орла». Да, уехал оттуда. Чет тоже убрался восвояси. Сказал, что знает этого Кэссиди с давних пор, — тут он покачал головой и обернулся, услышав очередной вопрос. — Да, — продолжал он, — двое на Серебряной речке уже получили свое. Они поднялись в ту хижину у рудника, и там-то их Кэссиди и накрыл. Попытались они было выбраться, но не повезло. В той игре они оба получили по черной двойке.

Тейлет медленно поднялся со своего массивного кресла и подошел к стойке бара, за которой Марк Коннор перетирал стаканы.

— Тебе нужно срочно отваливать отсюда, Марк. Скоро как раз отправляется дилижанс, и будет лучше, если ты сейчас же засунешь все свои пожитки в дорожный мешок и уедешь.

— Я?! — Коннор был поражен. — Выходит, что ты меня прогоняешь?

— Можешь обо мне думать, что угодно! — Тайлет покачал головой. — Ты неплохой парень, Марк, и ты здорово мне помог, и с тобой у меня ни о чем не болела голова. Но если ты тут останешься, то ты станешь самой большой моей головной болью... Я уже слишком стар для того, чтобы закрывать здесь заведение и начинать все с нуля где-нибудь в другом месте. Я знаю, что это такое — Кэссиди и вся их компания — особенно, когда они Переходят в наступление. Ты ведь слышал, что он говорил, — старик махнул рукой в сторону вора из Альмы, — вот именно так и будет действовать Кэссиди. Я никогда не верил в то, что Спарру удастся его одолеть.

— А если все же удастся? — настаивал Коннор.

— Тогда возвращайся сюда и работай у меня дальше. Пойми же, я ничего не имею против тебя, но это заведение — единственное, что у меня есть. Я не могу и не хочу потерять все это. Так что, возьми от меня аванс и беги поскорее отсюда.

— Мне еще со Спарра нужно кой-какие деньги получить.

— Забудь об этом. Не стоит оставаться только ради них. Я сам заплачу тебе столько, сколько он задолжал тебе. Дилижанс отправляется через несколько минут. Не опоздай же!

Марку Коннору стало не по себе от той откровенности, с которой старик пытался убедить его. Он быстро сорвал с себя фартук и направился в дальнюю комнату салуна, где жил. Через несколько минут должен был подъехать дилижанс — на сборы ему этого времени вполне достаточно. Едва за ним закрылась дверь, как Меските Дженкинс и Джонни Нельсон вошли в салун с улицы. Плечо Меските было в крови, и это было сразу заметно. Лидс обратился к нему первым:

— Ты ранен?

Меските обернулся и, узнав Лидса, ответил:

— Задело. Пришлось пострелять, — и потом он добавил, чувствуя, как всех заинтересовало это сообщение, — четверо в Индюшином каньоне. Двое из них — братья Харди.

— И все мертвы?

— Но мы-то здесь, не так ли? И вообще, они первыми начали.

Затем в разговор вступил Джонни.

— Кажется, у них там были какие-то дела с Сопером. Он незадолго до нас тоже побывал там. У них был список, кого он им поручил убрать. Мы там тоже были. Вот и началось это все. Но для них очень неудачно.

Тейлет оперся своими большими руками о стойку бара. Теперь он чувствовал себя очень старым и жалел о том, что не закрылся раньше. Хорошо, что Марк уже собирался. В ближайшее время сам он не станет выбираться из города. Слишком много убивают вокруг. Наверное, с возрастом он уже совсем ослаб. Тейлет знал братьев Харди — довольно лихие ребята, но все же не настолько крутые, чтобы справиться с этими двумя, да и Кэссиди теперь был где-то неподалеку, а может быть, он уже направлялся прямо сюда. Если уж этот Хопалонг задумал что-то, то вполне возможно, что и от «Старого загона» скоро камня на камне не останется. Он был непредсказуем, этот Кэссиди, и в таких делах непременно добивался своего.

Авери Спарр и его измотанные дорогой люди были уже на подступах к дому. Спарр ехал впереди, еще не подозревая о том, что все его планы с треском провалились, и о том, как плотно теперь сжималось кольцо вокруг него. Но где-то в глубине души он все же смутно чувствовал, что проиграл. Ему просто хотелось разделаться с Кэссиди, а Джорданов продержать у себя еще подольше. Ведь на самом деле он никогда и не собирался убивать ту девчонку, ему даже не хотелось этого. Но женщины обычно действуют по-своему, а мужчины имеют от них только одни неприятности. Эд Фрамсон поравнялся со Спарром. Фрамсон был одним из тех немногих, кому Спарр во всем безраздельно доверял, потому что знал, что на Фрамсона во всем и всегда можно было положиться. И хотя тот и промышлял иногда воровством, но зато Эд всегда был хозяином своему слову. И в других делах опыта ему было тоже не занимать.

— Я никак не могу взять в толк, почему ты разрешил Соперу заиметь собственное тавро, — неожиданно заговорил Эд. — Странно все это как-то, хотя я, конечно, в таких делах не силен. Тебе виднее.

Спарр резко повернулся к нему.

— Что! Тавро Сопера?

— Ну да. «Сэкл С».

— Это мое тавро, а не Сопера. Он только зарегистрировал его для меня.

— Кажется, он обманул тебя, Авери. Я сам своими глазами видел записи в книгах. Сопер записал этот знак на свое имя.

Пронзительный взгляд Авери Спарра был холоден и страшен. Как же он мог так ошибаться, доверяя этой гладко выбритой крысе! Ему бы и самому уже давно следовало догадаться, что что-то здесь не так. Но ведь Гофф так хорошо отзывался о нем, а уж Гоффу-то можно было верить, он ведь всегда был надежным парнем... Или нет?.. А может, он тоже был заодно с Сопером?!

— Спасибо, Эд, — тихо сказал Спарр. — Мне кажется, что нам пора избавляться от разных там вонючих предателей в нашей команде.

— В том нет нужды, — тихо проговорил Фрамсон, — хуже Сопера не было никого. Я решил, что это ты сам все так задумал. Никогда бы не смог себе даже представить, что он осмелился перейти тебе дорогу. Он же, сволочь, чертовски осторожен во всем.

Еще какое-то время они ехали молча, а затем увидели приближающегося к ним всадника. Это был Сайм Тэтчер.

Увидев Тэтчера, Спарр был готов лопнуть от злости, и казалось, что вся злоба, которой его наделила природа, теперь начинала выплескиваться наружу.

— Глянь, а вот и тот шакал с «Т Бар»! — желчно прошипел он. — Кажется, на этот раз нам как никогда повезло!

Тэтчер остановился перед грозно возвышающимися в седлах всадниками. Он был бледен.

— Лучше побереги это, — посоветовал он, увидев, что Спарр уже взялся за винтовку, — тебе она еще очень пригодится!

— Это отчего же так? — Спарр сурово сдвинулся брови. — Что это ты еще имеешь в виду?

Сайм Тэтчер улыбнулся в ответ.

— Все конечно, Спарр. Тони Куас только попробовал наставить пушку на тех двоих друзей Хопалонга, как сам тут же был убит. Хэнка Линдона, правда, отпустили, и теперь он уже очень далеко от этих мест. А трупы четверых друзей Сопера все еще лежат в каньоне Индюшиных Родников. Хопалонг же благополучно перебрался через горы, Джорданы тоже с ним, все целы и невредимы. Затем в Альме он разогнал притон «У Орла» и вышиб из тех мест всю шайку. Они разбежались во все стороны, словно крысы с тонущего корабля!

— Врешь! — лицо Спарра было искажено гримасой ненависти.

— К чему мне врать тебе? Нет, все это действительно так. Хоппи убил двух твоих людей у Серебряной реки. Сейчас он возвращается сюда. И теперь уж он сам начнет охотиться за тобой. А Джорданы в Альме будут в полной безопасности.

Авери Спарр с горечью смотрел на свои большие руки. Это конец! Остается только одно. Первым делом он прикончит Сопера, а затем быстро сгонит весь скот, сколько ему только удастся собрать, и уведет все это стадо через границу, в Мексику. И пусть все в конце концов после этого думают, что он просто обыкновенный вор.

Ну нет, он еще мог сделать тут кое-что. Он мог убить Хопалонга Кэссиди, первопричину всех своих неудач. Точно, вот именно этим он и займется. И сделает это завтра же.

 

Глава 13

Кровь на снегу

Если люди Спарра могли добираться на запад, сменяя по дороге уставших лошадей, то Хопалонг Кэссиди по пути на восток поступал точно так же. Для начала Док Бентон дал ему сильного гнедого жеребца, который, наверное, уже застоялся в стойле и был не прочь снова выйти поразмяться. Путь Хопалонга лежал к северу от Альмы, через каньон и потом через Пласу. По дороге он постоянно пришпоривал коня, и на горной дороге ему навстречу неожиданно попался ковбой, направляющийся куда-то в сторону юга. Хопалонг обменялся с ним лошадьми, пообещав оставить его коня в Пласе, и дальше он отправился на не успевшем еще устать коне стального цвета. На ранчо у Негрито он снова сменил коня, получив взамен быстроногого вороного коня. На этом вороном он и въехал в Хорс-Спрингс. По пути Хопалонгу удалось также поспать часа три в одной хижине на Негрито, так что в Хорс-Спрингсе он был уже рано утром на следующий день после отъезда из Альмы.

Улица была совершенно пуста. «Старый загон» был открыт, а сам Тейлет бесцельно слонялся по салуну. Хопалонг вошел в заведение, и Тейлет обернулся ему навстречу. При одном только виде Хопалонга все похожее на огромную грушу тело Тейлета начало заметно дрожать.

— А из города всех как ветром сдуло. Видно, догадались они, что скоро здесь что-то произойдет, — сказал Тейлет в ответ на немедленно заданный Кэссиди вопрос.

— А Коннор где?

— Тоже уехал! — Тейлет облокотился о стойку бара. — Послушай, Кэссиди, я старый человек. Не отбирай у меня мое заведение и не выгоняй меня отсюда. Я знаю, каков ты в гневе, поэтому и прошу, оставь меня. Хорошо?

— Ну, ладно... Но ты во все эти дела не суйся, понял? Только один намек на то, что продолжаешь вязаться хоть с кем-нибудь из шайки Спарра и тебе тоже достанется сполна всего того, что «Орел» уже получил. Понял меня? — Хопалонг взглянул на перепуганного старика. Ты видел здесь Меските и Джонни Нельсона?

— Да. Они сейчас в городе. Здесь поблизости, наверное, завтракают в заведении «У матушки Бейкер». Если тебе сегодня не удалось еще позавтракать, то очень рекомендую. Это лучшее место во всем городе. Здесь, по соседству, а у меня — уж, извини, что так вышло, — сейчас повара здесь нет.

Хопалонг подошел к двери и быстро выглянул на улицу. В воздухе лениво кружились снежинки, но нигде не было видно ни души. А под ковром из белого снега этот город жуликов и бандитов выглядел даже почти привлекательным. Хотя было, наверное, несправедливым считать всех поголовно в этом городе преступниками, заметил про себя Хопалонг, что угодно, но только не это. Хороших людей на свете всегда больше, чем плохих, просто они незаметны, потому что никогда не поднимают шума и не привлекают к себе всеобщего внимания. И честно говоря, городок этот был совсем неплохим.

Хопалонг отправился в харчевню «У матушки Бейкер», толкнул дверь и вошел. Первым, кого он увидел, был Джонни, а рядом с Джонни сидел Меските.

Хопалонг заговорил, широко улыбаясь:

— Провались я на этом самом месте, если это не скиталец Джонни! А это кто еще сидит рядом с тобой?

— Да вот, такой же перекати-поле как и я сам. Занесло нас сюда попутным ветром. Парнишка еще много не знает, но определенная тяга к наукам имеется. Я решил поводить его по окрестностям, но он обязательно во что-нибудь да вляпается.

В глазах Меските загорелись озорные огоньки.

— Не обращай внимания на этого болтуна, Хоппи. Это он злился, потому что матушка мне положила самый большой кусок яблочного пирога.

— Что я слышу! Есть пирог за завтраком? — переспросил Хопалонг. — Вот это мне определенно нравится! Конечно, никто не завтракает так по-дурацки, как мы, вдали от родного ранчо, но ведь это яблочный пирог!.. А за него я примусь в любое время! — тут он снова оглядел их и стал совсем серьезным. — Ну а теперь рассказывайте, что здесь у вас приключилось?

Они рассказали ему все по порядку, не перебивая друг друга: сначала говорил один, затем второй. Услышав историю про каньон Индюшиных Родников, Хопалонг понимающе кивнул.

— Я предполагал там нечто подобное. Я и сам однажды видел, как Сопер направлялся туда, но у меня не было ни времени, ни веской причины для того, чтобы гоняться за ним и выслеживать его там. Я даже и не знал тогда, что такой каньон вообще существует. А вы Сопера еще не видели здесь? Или Спарра?

— Сопера мы не видели с тех пор, как он уехал с ранчо. А со Спарром нам вообще еще повстречаться не доводилось. Мне кажется, что он уже возвратился на ранчо или же крутится где-то поблизости. Ты собираешься снова вернуться туда?

— Да.

В это время отворилась дверь, и Хопалонг увидел, что в харчевню вошел Джонни Ребб. Ребб быстро окинул взглядом всю их компанию, а затем уселся за стол. После первого общего приветствия никто больше не произнес ни слова. Ребб молча поел и встал из-за стола, собираясь уйти.

Хопалонг заговорил первым:

— Ребб, ты сейчас к Спарру?

Услышав это, Ребб обернулся и взглянул в их сторону. В этот же момент Хопалонг почувствовал, как его подсознание уже начинало бить тревогу. Этот парень в ветхой жилетке и поношенной рубахе даже теперь был очень сдержан, абсолютно хладнокровен и уверен в себе.

— Ну, к Спарру.

— Если ты уж возвращаешься на «Сэкл Джей», то будь добр, передай ему, что я тоже скоро там появлюсь. Он может дожидаться меня на ранчо или встретить по пути.

— Он скоро приедет.

Меските Дженкинс равнодушно посмотрел на Ребба.

— А ты где будешь?

— Где захочу, — тихо сказал Джонни Ребб. — Никто не сможет заставить меня уехать отсюда.

— Тогда увидимся на ранчо, — сказал Меските, — а то я еще не успел позавтракать.

— До встречи, — коротко ответил ему Джонни Ребб и, повернувшись к ним спиной, вышел на улицу. Все трое переглянулись.

— А этот совсем не прост, — сказал вслух Хопалонг и снова принялся за еду. — У них в компании есть крутые ребята. Вот взять Левена Проктора, например, он хладнокровен, и судя по всему, соображать тоже умеет. Энс Маури — чрезвычайно коварен, короче, тот еще головорез. Потом еще есть у них Эд Фрамсон — я точно не знаю, но у меня о нем сложилось мнение, что он просто обыкновенный негодяй, но зато выносливый до ужаса.

— Их шесть или восемь?

— Около того.

— А может быть, нам придется сразиться с ними как в добрые старые времена. Да и Ред обидится на всех нас, если узнает, что мы решили обойтись без него! — При мысли об этом Джонни усмехнулся. — К тому же, нам бы очень пригодилась теперь его винтовка. Таких как он мне больше нигде не доводилось встречать. Если бы здесь сейчас не сидел Кэссиди, то я бы даже сказал, что он один из самых лучших.

Меските обернулся к Xопалонгу:

— Послушай, а ты знаешь парня по имени Гофф?

— Познакомился с ним в Клифтоне. А что, тебе что-нибудь о нем известно?

— Да околачивается он здесь постоянно. Не знаю, зачем и почему, но возможно, что он был связан с теми людьми Сопера. Он на днях говорил как-то с Лидсом. Лидс со своим сыном приезжал в Хорс-Спрингс за покупками. Кажется мне, что в окрестностях Мак-Клеллана к нему не очень благоволят.

— Он тоже связан с бандой Спарра.

— Разумеется, — согласился Джонни, — но все же он оказал всем нам большую услугу — и тебе в том числе — он рассказал нам, где ты, что, возможно, тебе нужна наша помощь там, на «Сэкл Джей». Ну так вот, мы, значит, сломя голову принеслись туда и узнаем, что вы уже как ошпаренные умчались в горы. Так-то.

Узнав новости от друзей, Хопалонг обдумывал положение. Теперь, когда рядом с ним были Меските и Джонни, расклад уже становился совсем другим. Он уже был не один, с ним были двое смелых и решительных парней!

Обычно Хопалонг предпочитал действовать в одиночку, и чаще всего так оно и выходило. Но парни из старой команды были настоящими бойцами. Хопалонг был уверен, что доведись им вступить в игру, они будут уже наперед знать, что он только еще собирается предпринять, и сами будут действовать в соответствии с тем. Когда они вместе, им гораздо проще вернуть ранчо Дику Джордану и его дочери, а также устранить все и всех, что могло бы представлять для них хотя бы малейшую опасность в будущем. Хопалонг, обдумывая в уме разного рода случайности, время от времени покачивал головой.

— Ты только посмотри на Хоппи, — обратился Джонни к Меските, — кажется, он замышляет какую-то чертовщину против Спарра.

— Да уж, тебе всех твоих способностей не хватит на то, чтобы с ним в этом сравниться, — ответил, усмехаясь, Меските. — А если бы ты здесь сидел вот так же как он, то я бы просто подумал, что ты клюешь носом, потому что и так всегда спишь на ходу.

— Я сплю на ходу?! — зарычал Джонни. — Да ты в своем уме?! И вообще я сплю меньше всех! Ясно тебе, меньше всех!

— Лучше представьте себе, — тихо заговорил в это время Хопалонг, пытаясь прекратить спор, — что вы воры. Как будто вы сами собрались отобрать это ранчо, но у вас так ничего и не вышло. Вы уже знаете, что у вас ничего из этого не выгорело. Ваши действия?

Меските задумался над заданным вопросом, а потом серьезно ответил:

— Наверное, я бы согнал все стадо, что мне удалось бы собрать, и погнал бы его к границе.

— Как мне не хочется это признавать, — согласился Джонни, — но ты прав.

— Насколько я могу представить себе все это, то мне кажется, что у нашего общего друга Спарра здесь все же остался еще некоторый небольшой интерес: во-первых, он наверняка захочет заполучить коров, а во-вторых, обязательно сам начнет охотиться за моим скальпом. К тому же ему надо во что бы то ни стало разобраться с Сопером, ведь Сопер мошенничал, вел со Спарром двойную игру.

— Нам тоже так показалось, — согласился Джонни. — Ты думаешь, что Спарр станет теперь гоняться и за ним тоже?

— А как же! Обязательно станет! Бьюсь об заклад, что это именно так и будет. Могу поспорить на свою последнюю рубашку, — сказал Меските. — Может, лучше кому-нибудь из нас оставаться здесь и проследить за этим?

— Ну все, нам пора. Едем все! — Хопалонг вышел из-за стола. — Пошли!

Оставив деньги на столе, они вышли на улицу и подошли к лошадям. На земле лежали сугробы, но в воздухе заметно потеплело. Тем не менее, день обещал быть довольно холодным, а поэтому все они сначала отправились в магазин, где каждый выбрал себе теплую куртку из овчины и перчатки.

Затем Хопалонг перезарядил свои револьверы. Джонни и Меските тоже последовали его примеру.

Пришло время раскрыть карты, а потому без лишнего промедления Хопалонг направляется через равнины к Волчьему пику, на дорогу. Вороной был хорошим конем, да и к тому же он успел немного отдохнуть. Меските и Джонни ехали рядом с Хопалонгом, и зоркие глаза внимательно обозревали все вокруг: эти поднимавшиеся ввысь горные склоны и широкую раскинувшуюся перед ними заснеженную равнину.

К югу от Хорс-Спрингса дела тоже не стояли на месте. Охваченный бешеной яростью Авери Спарр уже возвратился на ранчо. Фрамсон, Бирн, Лидсон, Левен Проктор и пиут тут же отправились сгонять скот. Тайно, в душе, все они были этому очень рады. Обладая очень ограниченным воображением, до сего момента они все же никак не могли взять в толк, как же можно украсть целое ранчо. И теперь, когда Спарр отказался от этой затеи, все они вздохнули с облегчением. Вот кража скота — это совсем другое дело! Это было им очень близко и хорошо понятно, и надо сказать, что в случае подобной необходимости все они становились примерными работниками. Они знали, где точно, на каких именно пастбищах находилось большинство животных. Так что всего за несколько часов им удалось собрать стадо в несколько сотен голов, которое они и погнали в сторону брода на Хиле. Если им удастся удачно отогнать его через границу, в Мексику, то всем им будет причитаться довольно приличное вознаграждение. Энс Маури в это время, оставшись вместе со Спарром на ранчо, предложил ему:

— Послушай, ведь Кэссиди приехал сюда для того, чтобы вернуть долг, не так ли? — неожиданно спросил Маури. — Разве Бизко не говорил нам тогда об этих пятнадцати тысячах долларов?

Авери Спарр медленно повернул голову в сторону Маури.

— А ведь точно, — ответил он задумчиво, — было такое дело. Но может быть, он уже успел отдать все бабки Джордану.

— Может, конечно, но вряд ли, — Маури осклабился. — Пятнадцать тысяч. Спарр, ведь это же сколько денег!

В ответ тот кивнул.

— Пятнадцать тысяч! — пробормотал Спарр. Это были большие деньги. И этих денег достаточно, чтобы он смог забыть о постигнувшей его здесь неудаче. В любом случае ему был нужен этот Кэссиди. И Спарр тут же подумал об этом.

Хопалонг Кэссиди еще вернется на «Сэкл Джей». Наверняка он еще вернется сюда. Надо покончить с Кэссиди раз и навсегда, устроить ему засаду и сделать все так, чтобы он сам наткнулся на нее. Спарр быстро в уме прикинул, кто у него остался из людей.

Он рассчитал, кто из них и где должен будет находиться. Пока он думал на эту тему, его не покидало острое чувство удовлетворения и гордости собой. Уж на этот раз он обязательно разделается с этим Кэссиди и уведет отсюда все стадо, какое только сможет собрать. Хопалонг Кэссиди разрушил его планы, и Спарру не терпелось расквитаться с ним именно за это.

Составленный им план был чрезвычайно прост в исполнении. В соответствии с ним Хопалонг будет прикончен в тот же момент, как он только появится во дворе ранчо. И с какой бы стороны он ни приехал сюда, все подступы к ранчо буквально ощетинятся винтовочными стволами.

— Ну как тебе это нравится, Энс? — спросил он самодовольно.

— Здорово! — Маури сверкнул глазами. — Но только помни. Если после всего этого он будет еще жив, то оставь последний выстрел за мной! Я ему еще покажу!

Часом позже, собрав своих людей, Спарр тихо изложил им свой план так, чтобы каждому было ясно и понятно, что он должен делать. В это время всего в дюжине ярдов от них Лидс выгружал из тяжелой повозки продукты, еще несколько дней тому назад закупленные им в городе. Под присмотром кухарки он сносил теперь все это в кладовую. Юный Билли Лидс чинил порвавшуюся в дороге упряжь. Мальчишке для работы понадобилось шило, и за ним он отправился в кузницу. Но проходя мимо угла дома, Билли услышал голос Спарра. Остановившись у веранды, он тихо слушал, о чем шла речь в доме. Все услышанное крайне взволновало его. Уехать сразу же было нельзя, это бы навело подозрения и на него самого, и на отца. Но Билли все же никак натерпелось предупредить об опасности того человека, который совсем недавно спас их от апачей на восточном берегу Канадиан. Он беспокойно ерзал на месте до тех пор, пока этого наконец не заметил отец. Свирепо взглянув на сына, Лидс сердито прикрикнул на него:

— Какого черта ты здесь слоняешься? Если тебе больше нечем заняться, то поди сюда и помоги мне.

Билли схватил коробку и потащил ее в кладовую, а Лидс посмотрел на выходивших из дома и расходившихся по двору людей. Что еще они замышляют? Хорошо бы узнать об этом. И чем быстрее он выберется с этого проклятого «Сэкл Джей», тем лучше. Он обратил внимание на странное и суетливое поведение сына, на его плохо скрываемое беспокойство. Лидс догадался, что мальчишка, должно быть, что-то скрывает. Как только они оказались за воротами ранчо, Лидс обратился к сыну:

— А теперь, малыш, выкладывай, что это ты так засуетился? Ты ведь задумал что-то.

Билли быстро взглянул на отца, и ему показалось, что тот уже больше не сердится на него. Мальчик никогда не знал, что можно было ожидать от отца. Билли был уже достаточно взрослым, чтобы понять, зачем к ним по ночам на ранчо приезжали какие-то люди и что делалось это все с молчаливого согласия отца, но он также чувствовал, что его отец ничего не может сделать, чтобы остановить их. И хотя он испытывал некое чувство стыда за своего отца, за то что он не противится, не восстает против бандитов, Билли все же сочувствовал ему. Возмутиться и восстать против этих людей означало бы умереть на месте или быть избитым до полусмерти. Но даже и после этого что бы изменилось?

— Они все там, — Билли не был еще до конца уверен в том, как отец отнесется к этой новости, — они хотят убить Хопалонга. Я слышал, как они говорили об этом!

Лидс молчал. Когда он сам тогда оказался в беде, то Кэссиди тут же пришел ему на выручку. Он не раздумывал и не спрашивал ни о чем. Кроме того, он сам, Лидс, все равно уже так или иначе оказался втянутым в эту игру.

— А ты знаешь, что они собираются делать?

— Знаю. Я стоял у дома и все слышал.

— Так. Хопалонг со своими людьми скоро будет здесь, — сказал Лидс. — Я сомневаюсь, что они поедут по дороге со стороны Индейского ручья, но и такое возможно. Мы с тобой остановимся в загоне у хижины, и я раздобуду для тебя лошадь. Ты как можно скорее поедешь на холм, что у прудов Куни. Оттуда тебе будут хорошо видны все три дороги. Когда ты их увидишь — сначала точно убедись, что это они — гони во весь опор им на перерез. Но только, сынок, подъезжай к ним так, чтобы они тебя могли видеть, не выскакивай перед ними неожиданно, так и пулю получить недолго.

— А как же я разгляжу их оттуда? — возразил Билли. — Это же слишком далеко!

— Вот с этим не будет далеко. — Лидс достал из-под сиденья повозки морскую подзорную трубу. — Спарр дал ее мне, чтобы я следил за дорогой к нашему ранчо. А теперь вот и выпал нам случай употребить ее для доброго дела. Но будь осторожен, сынок, остерегайся нарваться на кого-нибудь из людей Спарра. Они подстрелят тебя так быстро, что ты даже пикнуть не успеешь!

Как люди узнают новости? Это уже пытались объяснить много раз. Если один сказал что-то другому, а тот — еще кому-то, то уже вся округа знает. Точно так же передаются новости и в степях Южной Африки, и в зарослях Австралии, и в джунглях Амазонки. Не секрет, если кому-то о чем-то удалось разузнать, то уж рано или поздно об этом станет известно всем. Новость доходит и до отдаленных уголков.

За несколько дней рассказы о событиях, имевших место в Альме, Хорс-Спрингсе и на ранчо «Сэкл Джей» уже обошли всю округу. Сейчас уже никто, наверное, не сможет объяснить, как же так получилось, что всем обо всем стало известно так быстро, но только слухи эти дошли и до Сайма Тэтчера. Он в тот же день собрал всех людей на ранчо и объявил:

— Если Хопалонгу понадобится помощь, то за нами дело не станет!

— Судя по тому, что мне довелось услышать, — сухо заметил старый пастух, — я не думаю, что он будет в ней нуждаться, равно как и те двое, что теперь помогают ему.

В Альме все было тихо. В Хорс-Спрингсе было тоже тихо. Гофф покинул свое прежнее насиженное место в Клифтоне, и никто так и не узнал, куда он пропал.

Арнольду Соперу наконец повезло. Он нашел Джонни Ребба в той ветхой хижине у реки, где Хопалонг заставил незадачливого часового готовить ужин на двоих. Джонни Ребб сидел в полном одиночестве на ступеньках хижины, от нечего делать строгая что-то ножом. Сопер подъехал к нему и спрыгнул на землю.

— Боже ты мой! — воскликнул Сопер. — Вот ты где! А я тебя уже обыскался!

Ребб взглянул в его сторону, но промолчал. Он всегда недолюбливал этого Сопера и никогда и ни в чем не доверял ему. Джонни Ребб, наверное, вообще родился не в свое время. Из него бы вышел хороший слуга для какого-нибудь средневекового феодала, скажем, где-нибудь в Европе, во времена рыцарей. Если отвага была добродетелью, то выходило, что Ребб был бы человеком добродетельным, а если уж преданность можно было считать стоящей вещью, то значит, Ребб наверняка был парнем верным и постоянным, пусть даже и не повезло ему в жизни с хозяином и с эпохой тоже. Для Джонни Ребба никакого значения не имело само порученное дело, потому как важнее всего для него был сам человек, предводитель, хозяин. Уж так распорядилась природа — и вот на свете живет верный паж, слуга своего хозяина.

Авери Спарр, при всей своей холодной жестокости и вечной готовности убивать, временами все же мог вдруг стать безудержным в своем великодушии, и вот тогда уже щедрость его не знала границ. И вот однажды он взял да и помог одному удрученному горем юнцу, который в то время пересекал равнины с компанией возчиков. Спарр начал с того, что накормил его, а затем подарил ему коня (украденного), седло (тоже), револьвер (прежний хозяин пушки слишком замешкался, вынимая его из кобуры), а также дал ему еще несколько долларов. После этого довольный собой Спарр отправился своей дорогой, а Джонни Ребб прибился к другому человеку, и они начали вместе охотиться на бизонов. Во время охоты Джонни тренировался в стрельбе из своего шестизарядного револьвера, и было по всему видно, что обладал он природной сноровкой, что вместе с потрясающей ловкостью рук и зоркостью глаз, а также вкупе со многими днями таких вот тренировок, очень скоро достиг весьма приличных результатов.

Партнер его по бизнесу ничего не знал об успехах Джонни, потому что слышны ему были только выстрелы, а как Ребб это делает, он не видел. Когда же вся добыча была продана, а сезон закончился, охотник тот поступил очень опрометчиво, понадеявшись на собственные силы и попытавшись надуть Джонни. Слово за слово, дело дошло до стрельбы. Старший партнер Джонни умер очень быстро и неожиданно, и в глазах его при этом отразилось тогда крайнее удивление. Он даже не успел схватиться за собственный кольт.

Понятия закона и порядка еще только-только входили в обиход в тех местах, но за это дело взялись вполне серьезно. Судебный исполнитель явился к Джонни Реббу, собираясь арестовать его. Следующий судебный исполнитель оказался гораздо благоразумнее и покладистее своего предшественника, и Джонни Ребб наконец пожелал уехать из города. За два следующих года еще пять человек потерпели поражение в спорах с Джонни Реббом, и никто из них при этом не успевал даже вытащить свой револьвер из кобуры. Теперь на счету Джонни Ребба было уже семь человек. А затем судьба снова свела его с Авери Спарром.

Он встретил Спарра как раз в тот момент, когда Авери совершал налет на банк. Несмотря на то, что тот был в маске, Джонни узнал его, и когда поделыцики Авери были застрелены, Джонни Ребб занял их место. Он присоединился к Спарру, и они вместе покинули тот город. Авери Спарр вспомнил первую встречу с Джонни и уже тогда заметил его преданность и оценил. С тех пор они всегда держались вместе, прикрывая друг друга в самых ожесточенных перестрелках.

Соперу об этом не было ничего известно. Будучи человеком образованным, коварным и довольно сообразительным, Арнольд Сопер был чрезвычайно близорук в нравственном отношении. Он был не только глубоко убежден в том, что расположение любого человека можно было купить за деньги, но был также абсолютно уверен, что и цена эта была отнюдь невысока.

— Ну вот и все, — осторожно произнес Сопер, закуривая свою длинную черную сигару, — теперь мы здесь уже лишние. Или Спарр.

Джонни Ребб молча сидел и шаркал ногой.

— Тем более, — продолжал развивать свою мысль Сопер, — что всем уже хорошо известно, что он здесь натворил. Сам виноват: не нужно было наживать себе тут столько врагов. А теперь даже я никак не смогу помочь ему отмыться. Кэссиди и его Дружки скоро будут здесь, на ранчо. И может быть, его там и прибьют, а может быть и нет. Но тогда это будет только началом всех его настоящих бед. Авери Спарр попробовал завладеть всем, применив грубую силу, и ничего у него из этого не вышло. А теперь только один-единственный человек может завладеть этим ранчо — только один!

— Ты? — Джонни Ребб вопросительно посмотрел в его сторону. Ребб был чрезвычайно подозрительным, и главным его объектом для подозрений уже давно был Сопер. Ребб уже несколько раз выслеживал его. Знал он также и о людях Сопера в каньоне в Лосиных горах, ему хотелось посмотреть, что же из этого выйдет. Было известно ему также и о тайных встречах Сопера с Гоффом.

— Абсолютно верно, только я один. Только я могу получить это ранчо и удержать его. И я могу сделать это совершенно законно, я уже немало поработал над этой проблемой. Но мне нужен надежный человек. Вести все дела ранчо, после того как оно станет моим. Ты же знаешь, что я не скотовод. Вот что касается коммерции, то тут я чувствую себя в своей стихии. Я знаю цены и могу с большой выгодой торговать скотом. Но не имею ни малейшего представления, как нужно растить, чем кормить и так далее. А ты все это знаешь.

Джонни Ребб закинул ногу на ногу. Он уже давно догадался, к чему клонит Сопер. Но он ждал, давая Соперу высказаться.

— Ты нужен мне, Джонни. Вместе мы сможет делать деньги, и мы оба станем богатыми. Ты даже сможешь сам стать моим компаньоном, земли ведь здесь много. Мы бы смогли еще прибрать к рукам и ранчо Сайма Тэтчера. Мы с тобой можем работать вместе.

— В общем-то, да, — согласился с ним Ребб, — возможно, — ну а мне-то что нужно будет для этого сделать? — Он сорвал сухую травинку, торчавшую из-под снега. — Где мое место?

— Мы смогли бы завладеть всем этим ранчо, Джонни, но сейчас на нашем пути два препятствия. И одно из них — Хопалонг Кэссиди.

Ребб снова посмотрел на него.

— А второй кто?

— Авери Спарр.

Джонни Ребб задумчиво покусывал сорванную им травинку. Он вовсе не собирался обдумывать это предложение Сопера, равно как и то, какие выгоды для себя он мог бы поиметь в случае успеха. Ребб размышлял о том, как глупо со стороны Спарра было связываться с таким негодяем, как Сопер. Таким как он ни в чем нельзя было доверять. Наконец Джонни сплюнул и коротко ответил:

— Нет.

Этим ответом Сопер был застигнут врасплох. Во-первых, он был изумлен и теперь уже не на шутку рассердился. Он был изумлен тем, что не мог сам никогда понять, как человек о такой легкостью упускал свою собственную выгоду вот, как этот Джонни Ребб сейчас; и во-вторых, злился он, потому что Джонни Ребб определенно был его последним шансом на успех. Сопер не мог один выходить против Спарра. Конечно, если Спарр в поисках безопасного места скроется отсюда, тогда у Сопера могла бы появиться еще какая-то возможность...

Но он не знал, что Спарр уже принял для себя решение.

— Нет? — переспросил он. — Что ты имеешь в виду? Ребб, такая возможность дается человеку только единственный раз в жизни! Это же твой шанс заполучить деньги, а вместе с ними и хорошее положение в обществе! Ведь ты сможешь в один миг разбогатеть, а потом становиться все богаче и богаче день ото дня! И вот этот шанс здесь, у нас в руках. И мы еще можем им воспользоваться. Спарр уже не может. А мы сможем: ты и я. И ты еще после этого будешь мне говорить, что тебе этого не надо, что ты этого не хочешь?

— Не хочу! — Ребб поднялся на ноги. — А что до тебя, — приговорил он небрежно, и глаза его жестко и холодно глядели в лицо Сопера, — то я думаю, что ты просто-напросто лживый шакал и что рано или поздно ты предал бы и меня, точно так же, как ты поступил со Спарром. И не человек ты вовсе, а всего лишь мелочная, дрянная крыса!

С этими словами он нахально плюнул под ноги Арнольду Соперу, а затем развернулся к нему спиной и зашагал к оставленному неподалеку коню.

Это было уже слишком. Окончательное крушение всех планов и надежд, да еще такое презрение с стороны этого замухрышки, над которым он, Сопер, не раз тайно насмехался. Это было уже чересчур. И Сопер, тот Арнольд Сопер, который только что был противником грубого насилия, неожиданно потерял самообладание и выхватил из кармана небольшой крупнокалиберный револьвер. Все были уверены, что он никогда не носил при себе оружия, и то что револьвер у него с собой все-таки всегда был, Сопер сохранял в тайне. Сейчас он резко выхватил его и взвел курок. Причиной всего, что последовало за этим, и был этот тихий щелчок возводимого курка.

Джонни Ребб на ходу развернулся, выхватил револьвер и тут же выстрелил. Сопер, онемев от изумления, отступил на шаг назад. Он никак не мог понять, что с ним произошло. Выстрелил его собственный револьвер? Но взглянув на него, он увидел, что все в порядке, что курок все так же возведен. Тогда он отвел взгляд в сторону и увидел, что от револьвера Джонни лениво поднималось и рассеивалось серое облачко порохового дыма. Сопер озадаченно смотрел на все это, а потом револьвер выскользнул у него из пальцев и упал в снег. Сопер одними глазами проследил за ним, и тут увидел внизу еще кое-что. На снегу была кровь. Его кровь!

К нему наконец пришло осознание всего произошедшего, а вместе с этим появился и страх смерти. И этот предсмертный ужас вырвался наружу пронзительным, внезапно оборвавшимся криком, но Арнольд Сопер уже не слышал своего предсмертного крика. Он вообще уже больше ничего не слышал, и ему уже ничего не было суждено услышать. Арнольд Сопер был мертв.

Джонни Ребб сел на коня, еще раз посмотрел на распростертого на снегу Сопера и пустил коня в легкий галоп. Он направлялся на ранчо. Судя по всему, скоро должен был снова пойти снег.

 

Глава 14

Джонни Ребб делает выбор

После бритья и принятой ванны Хопалонг почувствовал себя отдохнувшим. Один из доброжелателей Хопалонга в Хорс-Спрингсе одолжил ему своего гнедого коня, который, конечно, не мог сравниться с лошадью Хопалонга, но тем не менее оказался очень умным. В этих местах знали цену хорошим лошадям, и они здесь были. Хопалонг ехал молча, и все его внимание было сосредоточено на дороге, потому что ему было уже хорошо известно, какие опасности может таить в себе любой, на первый взгляд даже очень мирный пейзаж.

— А может, нам лучше сначала завернуть к Тэтчеру, — предложил Джонни Нельсон. — Могу поспорить, что он тоже будет несказанно обрадован присоединиться к нам.

Меските презрительно посмотрел В его сторону.

— Ты что, еще и за ним собираешься? Лично у меня уже назначено свидание с Джонни Реббом. Мне говорили о нем, что он еще тот подлец.

— Скользкий тип, — проговорил Нельсон, — сразу видно. Бьюсь об заклад, что это на самом деле так.

— Каждый может ошибаться, — уверил их Хопалонг. — Мне уже доводилось как-то с ним разговаривать, он и есть теперь главный, но пока еще скрытый ото всех козырь Спарра.

— А как ты думаешь, Сопера мы тоже можем там встретить?

— Не исключено. Наверняка он крутится где-то здесь поблизости. Ну что ж, пусть попробует теперь куда-нибудь приткнуться.

— Хоппи, — Джонни указал налево, — а здесь, кажется, совсем недавно гнали коров.

Кэссиди внимательно изучал следы. Он подъехал поближе и перегнулся через седло, чтобы можно было получше их рассмотреть.

— Да. Голов двадцать. Их погнали на юг.

— Кажется мне, что они уже начали сматывать удочки, — обеспокоено заметил Джонни.

Если Спарр уже отдал приказ собрать и угнать скот с ранчо, то значит, на самом ранчо в данный момент мало кто оставался. Хопалонг похлопал по шее своего гнедого, и тот снова двинулся вперед, перейдя затем на легкий галоп. Двое его друзей тоже не отставали.

Когда они уже поравнялись с Черной горой, Хопалонг вдруг заметил, как в стороне от них сверкнул неизвестно от чего отразившийся солнечный блик. Предмет был довольно далеко, намного дальше расстояния ружейного выстрела.

— Кажется, нас кто-то рассматривает в подзорную трубу, — констатировал он вслух.

— Ну и пусть себе смотрит! — Нельсон передернул плечами и принялся сворачивать очередную сигарету, — ведь они все равно знают, что мы едем туда. Через несколько минут Хопалонг заприметил быстро приближающегося всадника.

— А вот это уже занятно! Он едет сюда, прямо на нас.

Они продолжали свой путь, не разговаривая. Они ждали. Вскоре они увидели, что это мальчик, худощавый парнишка лет четырнадцати. Хопалонг узнал его.

— Привет, Билл! Как дела? — обратился к нему Хопалонг, попридержав коня. — Куда это ты так разогнался?

— Я вас высматривал! — встревоженно воскликнул мальчишка. — Этот Спарр... он устроил засаду на вас! Вместе с ним там еще его люди, шесть или восемь самых крутых парней, и все они ждут вас. Все подстроено так, будто Спарр на ранчо один, а все остальные спрячутся в доме для рабочих, в кузнице, в кладовой и в самом хозяйском доме. И у всех у них будут винтовки и револьверы, а как только Спарр подаст специальный сигнал, то его люди начнут стрелять в вас. Отец просил передать, что вам лучше не ездить туда, а если вам нужен Спарр, то вы сможете подкараулить его где-нибудь в другом месте.

— Спасибо, Билли, — Хопалонг задумчиво посмотрел вдаль, а затем перевел взгляд на мальчугана. — А в самом Доме сколько их будет?

— Двое. Проктор и Глисон. Пиут и второй из Глисонов будут дожидаться в кузнице, Энс Маури — в кладовой, а Эд Фрамсон — в загоне. Линдон останется в спальнях.

— А Джонни Ребб? — поинтересовался Хопалонг.

— О нем ничего не говорили. Когда они обо всем договаривались, его не было на ранчо.

Хопалонг пришпорил гнедого, и они двинулись вперед, но на этот раз кони шли шагом. Хопалонг вспоминал точное расположение зданий на ранчо «Сэкл Джей». Как и большинство подобных построек, возводившихся в этом краю в близком соседстве с апачами, ранчо было построено в виде небольшого форта, хотя расположение строений на «Сэкл Джей» и не было таким компактным, как на «Т Бар».

Большой, бестолково выстроенный старый дом выходил окнами на постройку, в которой были устроены спальни для наемных работников ранчо, рядом с которым размещалась кузнечная мастерская, а как раз напротив кузницы к хозяйскому дому примыкала кладовая, где хранились запасы продовольствия. С одного конца две этих противоположные стороны четырехугольника замыкались амбаром, представлявшим из себя большое неуклюжее сооружение с обширным сеновалом, и устроенными рядом с амбаром загонами для скота.

С противоположной стороны этот четырехугольник завершался густыми зарослями деревьев и кустарника, среди которых лежало несколько больших валунов. Место это предоставляло хорошие возможности при ведении стрельбы во время защиты ранчо от вторжения извне, но в равной, если не в большей степени, данная позиция была удобная для ведения огня по надворным постройкам ранчо.

Именно в эти заросли и собирался въехать Хопалонг, как он делал и до этого. Только теперь, выехав из своего укрытия, он наверняка окажется под прицелом сразу нескольких винтовок, окруженный со всех сторон людьми, поклявшимися убить его. Хопалонг и не думал поворачивать обратно.

— Будет лучше, Билли, если ты как можно скорее уедешь отсюда, — посоветовал Хопалонг. — Незачем им видеть нас вместе. А обо всем остальном мы теперь сами позаботимся.

Юный Лидс уехал. Хопалонг еще некоторое время молчал, а затем наконец высказал свое мнение:

— Как будто представляется неплохая возможность накрыть сразу всю банду.

— А мне почему-то показалось, — ответил Меските, — что надежнее всего было бы переловить их поодиночке.

— И как вообще ты себе это представляешь? — наседал на Хопалонга с другой стороны Джонни. — Мы же не сможем разом стрелять сразу во все стороны, ведь так?

— А этого и не нужно. Зачем? — просто ответил Хопалонг. — Насколько нам с вами известно, они не знают, что вы двое тоже едете со мной. Так что можно сказать, что вы и есть два моих главных и пока еще нераскрытых козырных туза. Я заеду во двор между постройками, чтобы увидели меня. Вам нужно будет убрать бандитов, засевших в укрытиях, ну хотя бы кого-то из них.

— Мне кажется, что никто лучше Джонни не сможет справиться с тем, кто спрячется за валунами, — предположил Меските.

— А почему я? — свирепо набросился на него Джонни. — Скажи, почему именно я? Почему я должен застрять там, в стороне от главной драки?!

— Но ведь ты лучше всех стреляешь из винтовки, — простодушно сказал Меските, — для начала просто вырубишь того парня, а потом сможешь стрелять оттуда по окнам дома.

— Ну а тогда ты сам что собираешься делать? — спросил подозрительно Нельсон. — А где ты будешь?

— А я для начала займусь домом! Это ты уже доверь мне.

— Отлично, Меските, — поддержал его Хопалонг. — Тогда я возьму на себя Спарра и кладовую. А ты, Меските, как только закончишь все в доме, отправляйся сразу же в загон к Фрамсону.

Теперь они уже ехали быстрее. По сигналу Хопалонга всадники разделились. Хопалонг разглядывал следы на снегу и видел, что людям Спарра уже удалось согнать с пастбищ стадо в несколько сот голов, и что животных увели к восточной границе ранчо. Очевидно, они собирались направиться с ним сначала еще дальше на восток, а затем повернуть на юг и по дороге Северной Звезды направиться прямо в Мексику.

Солнце стояло высоко в небе, и утро уже давно закончилось, когда между деревьями наконец показался и сам главный дом ранчо. Хопалонг поехал медленнее. Во рту у него пересохло, и его не покидало неприятное ощущение пустоты в желудке.

Он знал, что как только въедет во двор ранчо, то окажется под прицелом засады.

А вдруг у Джонни ничего не выйдет? Или у Меските? Предстоявшая ему авантюра была самой опасной изо всех, на какие ему только приходилось решаться за всю свою жизнь. Но Хопалонг готов был во что бы то ни стало добраться до Спарра. С единственной целью. А затем Хопалонг довольно громко начал что-то напевать. Это был условный сигнал для Джонни.

Но затем Хопалонг внезапно изменил свои планы. Ему вовсе не хотелось подставлять под пули хорошего коня. Он оставил гнедого у дома, а сам Подошел и встал за углом.

Хопалонг Кэссиди вышел из-за угла дома и оказался в самом конце длинной веранды, тянущейся вдоль всей стены главного дома ранчо.

— Спарр! — Голос Хопалонга громко зазвенел в опустевшем дворе. — Я пришел! Выходи!

В тот же момент из амбара появился Авери Спарр.

— Ты звал меня, Кэссиди?

Хопалонгу было хорошо видно, как грозный бандит морщит лоб, пытаясь рассмотреть его на фоне затемненной стены дома, где на Хопалонга еще падала и тень от веранды. Не так легко будет разделаться с ним. Да и те, что укрылись в доме, тоже теперь не смогут так запросто подстрелить его, если у Меските что-то не выйдет. Но Хопалонг был уверен, что у Меските все будет как надо. Он еще никогда не подводил.

— А как же! Я слышал, Авери, что ты начал охоту на меня. Вот я и подумал, что и сам смогу облегчить тебе задачу. Кажется, нам с тобой еще осталось свести кой-какие счеты.

— Это ты испортил мне всю игру, Кэссиди! — Спарр сделал два шага вперед. — Давай же, выходи, чтобы я мог видеть тебя!

Хопалонг быстро оценил расстановку сил. Он решил выйти из своего укрытия, заняв позицию, в которой Спарр оказывался бы между Фрамсоном и ним. Хопалонг сделал несколько медленных шагов вперед и оказался напротив Спарра. Теперь между ними оставалось расстояние в семьдесят ярдов. Авери Спарр направился навстречу Хопалонгу.

Джонни Нельсон выбрался на опушку леса и прямо по сугробам направил лошадь к подножию холма, на вершине которого и выпало нести караул одному из братьев Глисонов.

Зная, в каком опасном положении оказался его друг, Джонни быстро пробрался между валунами на самую вершину и увидел, что среди огромных камней к земле припал прятавшийся здесь огромный детина в овечьем тулупе.

Джонни сделал еще несколько шагов в его сторону, но тут у него под ногами скрипнул снег, и Глисон заметил его. Лицо Глисона исказилось в зверином оскале, он выпустил из рук винтовку и, выхватив нож, стремительно кинулся на Джонни. Джонни Нельсон знал, что стрелять было ни в коем случае нельзя, ибо единственный выстрел превратит двор ранчо в западню, которая тут же наполнится громом выстрелов и свистом летящих пуль, для которых Хоппи станет мишенью. Поэтому он отступил шаг назад, и в тот момент, когда Глисон набросился на него, крепко зажав нож, Джонни поймал его занесенную для удара руку и бросил бандита на землю.

Сильно ударившись во время падения, Глисон выронил нож. Парень он был сильный. Едва поднявшись на ноги, он снова перешел в нападение. Этот медведь вовсе не прочь был подраться. Однако Джонни встретил его огромным и тяжеленным, словно чугунным, кулаком в челюсть, одним махом лишившим Глисона сразу нескольких зубов. Затем последовал еще одни точный удар в подбородок, от чего в голове у Глисона оглушительно зазвенело. Наклонив голову, бандит попытался подобраться поближе, и в ответ снова получил мощнейший удар в челюсть.

Глисон тяжело свалился на землю, а Джонни Нельсон мгновенно схватил в руки винтовку.

Пока Джонни взбирался по склону холма, Меските уже был у дома. С той стороны дома не было ни одной двери, и он решил попробовать забраться внутрь через окно. Окно тоже было закрыто. Но рамы примерзли и ни одно из них не поддавалось. Отчаявшись сделать хоть что-нибудь, Меските уже было собрался обойти дом и появиться во дворе, но в это время его заметила кухарка. Она быстро подошла к окну и попыталась открыть его изнутри. Тоже неудачно. Тогда, схватив с огня чайник, она вылила из него воду на переплет рамы. Меските опять толкнул раму кверху, и окно открылось. Через секунду он оказался в доме и одним ударом распахнул настежь дверь в огромную гостиную.

Левен Проктор расположился у камина с винтовкой в руках. У окна затаился еще один Глисон, маленький человечек с морщинистым лицом, очень похожим на крысиную морду.

— Бросайте пушки, ребята, — ласково сказал Меските, — иди давайте рискните!

И в ту же секунду во дворе загремели первые выстрелы. Глисон отважился и рискнул — и проиграл. Стоило ему только взяться за кольт, как Меските выстрелил сразу же из обоих своих револьверов. Над взметнувшимся пламенем выстрелов Меските видел лицо Проктора. Он видел, как этот высокий человек тоже молниеносным движением вскинул винтовку и выстрелил. Меските почувствовал, как его сильно качнуло назад. Левен Проктор вдруг опустился на колени, и ртом у него пошла кровь. Меските стремительно бросился к двери.

Это было очень похоже на него. Он даже не взглянул в сторону Хопалонга. Покинув дом, Меските устремился к загону. Засевший в загоне Фрамсон быстро огляделся по сторонам, но противник был уже слишком близко. Раздался выстрел, и Фрамсон почувствовал, что пуля угодила ему в плечо. От неожиданности он выронил винтовку, а затем быстро нагнулся за ней и постарался укрыться за изгородью, Меските продолжал преследовать его с другой стороны изгороди.

Фрамсон упал, заходясь в кашле, а потом поднялся с земли. Он обхватил обеими руками врытый в землю столб и перегнулся через изгородь. Меските стоял напротив, наведя на него оба своих револьвера. Они молча разглядывали друг друга. Эду Фрамсону показалось, что, глядя в холодные глаза Меските, он глядит в глаза своей смерти, и это почему-то вдруг неожиданно развеселило его. Он уже чувствовал, как по всему его телу разливается нестерпимый жар от всаженных Меските пуль.

— Ах ты, удачливый ублюдок! — воскликнул Фрамсон. — Значит, вот ты как! Я убью тебя!

Все еще продолжая усмехаться, он перевалился через окружавшую загон изгородь и даже каким-то чудесным образом сумел приземлиться на ноги.

— Ты подстрелил меня, но мне одному там будет скучновато! — С этими словами Эд Фрамсон поднял руку с револьвером, но кольт Меските снова был быстрее, пули отбрасывали бандита назад к изгороди, пока тот наконец не упал.

Хопалонг Кэссиди медленно шагал по двору ранчо навстречу Авери Спарру. И Авери Спарр, тот самый Спарр, который еще никогда не испытывал страха перед кем бы то ни было, вдруг почувствовал, как в душе у него зародилось некое очень странное предчувствие. Поношенная серая шляпа, выбивающиеся из-под нее седеющие волосы, леденящий душу взгляд голубых глаз, широкие плечи и эта примечательная своей неторопливостью походка — он стоял лицом к лицу с самим Хопалонгом Кэссиди, и могло это означать теперь только одно — смерть.

И к Авери Спарру вдруг пришло пронзительное осознание того, что этот солнечный день станет последним в его жизни. Он уже был уверен, что на этот раз ему суждено умереть, и вдруг понял, что знал об этом еще раньше, с того самого момента, когда впервые встретил Хопалонга. Все его былые планы пошли наперекосяк, и вся его грандиозная авантюра, которой, казалось, уже ничто и никто не в силах помешать, теперь с треском провалилась. Все пошло прахом!

Однако по его осунувшемуся лицу было невозможно догадаться обо всех этих душевных переживаниях. Лицо Авери Спарра продолжало оставаться все таким же презрительно-холодным, как и прежде. И если уж он и не сумел достойно прожить отпущенную ему жизнь, то теперь ему предоставлялась возможность хотя бы умереть достойно.

Высокий, бледный и мрачный, он остановился напротив Хопалонга. Между ними оставалось всего ярдов тридцать. Тогда — именно так и должен чувствовать себя настоящий боец — он почувствовал даже некое подобие симпатии к стоящему напротив Хопалонгу. Во всяком случае, он не получит пулю вдогонку, как было Хикоком, и его не пристрелят исподтишка, как это вышло с Малышом Билли. Уж он, Авери Спарр, сумеет завершить свою жизнь достойно, здесь на залитом солнечным светом дворе, прихватив заодно с собой на тот свет и Кэссиди.

— Ну, Кэссиди, как тебе здесь нравится? — голос его звучал очень резко. — Ну что ж, давай на деле посмотрим, на что ты способен!

Они пристально глядели друг на друга, и каждый хорошо знал, что творилось в душе у другого, потому что оба они были бойцами. В таких случаях не имеет значения, ни то, какой жизненный путь судьба уготовила каждому из них, ни их прежние убеждения, ни стиль жизни. В подобных ситуациях между противниками возникает какое-то ни с чем не сравнимое взаимопонимание, именно то, что оба они и чувствовали тогда. Прежде чем в разговор вступило оружие, Спарр опять обратился к Хопалонгу:

— А знаешь, все же нет ничего лучше, чем отправиться на тот свет именно вот так, когда на улице стоит такой вот солнечный день, как сегодня, и повсюду тает первый снег!

Спарр лишь только потянулся к револьверам, а вокруг них уже словно по команде загремели выстрелы.

В моменты большого напряжения, во время решающих действий и больших переживаний, человеку свойственно терять подлинное ощущение времени, и тогда ему начинает казаться, что секундное дело растягивается на целые долгие, мучительные минуты.

Большие руки Авери Спарра привычным движением метнулись вниз, туда, к рукояткам двух внушительных револьверов, которые он так любил, и двумя черными рассекающими воздух молниями они в мгновение ока были уже высвобождены из кобуры, и каждый из них уже даже успел занять свое место, но именно тогда же, в эти какие-то призрачные, донельзя сжатые доли секунды из кольтов Хопалонга Кэссиди уже вырывалось пламя.

Свинец вошел в тело Авери Спарра, и тот хрипло вскрикнул, обнажив в оскале зубы; казалось, что теперь щеки его запали еще глубже. Шляпа слетела с его головы, а во рту у него появился какой-то густой, горячий, словно дымящийся привкус, и сам он все стрелял, стрелял, стрелял!

В эти самые последние, стремительно летящие, полные ослепительных выстрелов секунды своей жизни, ему уже не дано было узнать, что первый же выстрел Хопалонга вывел его из равновесия, что вторая пуля угодила ему в левую руку, раздробив кость. Спарр уже не мог знать, что револьверы в его руках стреляли в нагретую солнцем землю, в то время как в его тело справа и слева впивались все новые и новые пули.

Хопалонг стремительно двигался вокруг Спарра, сохраняя при этом выражение суровости на лице. Со стороны он был похож на проворного боксера, надвигающегося в поединке на медлительного соперника-увальня. Хопалонг ходил вокруг Спарра и расстреливал его в упор. Кэссиди был уверен, что пока в этом человеке, что сейчас еще стоял перед ним, будет теплиться хотя бы малая искра жизни, он будет сопротивляться, он до последнего вздоха останется бойцом. Да, он мог быть жестоким, он просто наверняка останется преступником, но он был гордым бойцом и оставался им до самого конца.

Оставив Спарра лежащим ничком посреди двора, Хопалонг устремился к кладовой. В кладовой был Энс Маури, тот Энс, проклинавший на все лады Хопалонга и поклявшийся собственноручно убить его. Энс, безжалостный и злобный Энс, который только что с изумлением взирал на то, как всемогущий Авери Спарр падал на землю под выстрелами Хопалонга. Неожиданно Маури почувствовал, как у него к горлу начал подступать какой-то большой и горький ком. Тут он увидел, что Хопалонг уже оставил Спарра и теперь направляется в его сторону. Энс Маури истерически взвизгнул и в диком ужасе заметался по кладовой.

Маури судорожно вцепился в окно. Мгновенно он позабыл все то, чем так любил похвастаться. Он уже больше не вспоминал о том, что собирался проявить здесь все свое коварство, на какое только был способен и вообще заявить о себе.

Маури ухватился за вмерзшее в раму окно, оно не поддавалось. Тогда он схватил стоявший поблизости стул и выбил им стекло. Он стал выбираться наружу, чувствуя при этом, как острые осколки стекла впиваются в тело. Оказавшись на свободе, он со всех ног бросился удирать в сторону леса, и из горла его рвались дикие вопли животного страха.

Рассудок окончательно покинул его, и единственной мыслью его было только выбраться отсюда, убежать... Совершенно очумев от страха, Маури обернулся и в дикой панике пальнул в окно, в котором, словно в раме, была видна голова Хопалонга. В ответ раздались винтовочные выстрелы, и Маури в полный рост растянулся на снегу. Вот так все его клятвенные обещания и страхи и умерли вместе с ним, а окрасившая снег кровь был алой, такой же алой, как и у любого человека.

Из-за строений раздались выстрелы, но Хопалонг успел броситься назад. Где-то неподалеку раздался, а потом смолк перестук лошадиных копыт. Хопалонг перезарядил кольт и шагнул на улицу. Ему навстречу шел, прихрамывая, Меските.

— Все-таки задело меня, — сказал он. — Ты не ранен?

— Нет, — ответил Хопалонг, а затем как всегда задумчиво поинтересовался, — а где Джонни?

— Уже идет! — Джонни Нельсон спускался с холма прямо к ним.

— Что там с Маури? — спросил Меските.

— Он мертв.

— Я уложил двоих в доме, — сказал Меските, — и еще Фрамсона.

С трудом переводя дух, Джонни Нельсон наконец сказал:

— Как только Спарр оказался на земле, так пиут и его напарник куда-то запропастились. Только их и видели.

— А Линдон? Разве он не был в спальнях?

— Я его первым подстрелил. Пойдем посмотрим.

Линдон лежал у окна, и был уже очень далек от своей воровской карьеры.

— А тот другой парень, что сидел на холме в камнях, так тот вообще набросился на меня с ножом. Но я его вырубил. С ним тоже все кончено.

Хопалонг поднял с земли свою шляпу, оброненную в пылу сражения.

— Одного все же не хватает, — проговорил Кэссиди. — Где Джонни Ребб?

— Может, он смотался по-тихому? — предположил Джонни.

— Как же, жди! Вряд ли, — Меските был абсолютно уверен в том, что говорит, — этот не станет убегать.

Заслышав стук копыт приближающихся лошадей, все трое быстро обернулись. Меските вскинул винтовку.

— Подожди! — Хопалонг схватился рукой за ее ствол. — Это же Сайм Тэтчер со своими людьми.

Тэтчер подъехал поближе, и лошадь его пугливо шарахнулась в сторону, оказавшись около убитого Авери Спарра. Сайм посмотрел сначала на лежащий на земле труп, а потом обернулся к Хопалонгу:

— Неужели мертв? Это ты его так?

— Да. Но кажется, двоим или троим из них все же удалось бежать. Нет пиута и одного из Глисонов. А Джонни Ребб вообще куда-то бесследно исчез. Сайм, я собираюсь съездить в Альму. Хочу, чтобы Дик тоже обо всем этом узнал. А там уж заодно по пути заберу и твою лошадь и приведу ее сюда. Должен сказать, что лучшего коня для поездок в горы у меня еще не было, и это именно то, что мне нужно, — тут Хопалонг ненадолго замолчал, а потом словно спохватившись, снова заговорил, — ну, конечно, хотя она и старовата, да и поступь не слишком ровная, но все же...

— Зря стараешься, — рассмеялся в ответ Сайм Тэтчер. — Что до лошади, то ей нет еще и пяти лет, и уж если ты считаешь, что у нее неровный шаг!.. С тем же успехом можешь доказать мне, что меня собираются сделать императором Китая. И не старайся убедить меня в том, что конь этот совсем не так уж хорош. Мне все равно будет нравиться именно эта лошадь, она одна из лучших, каких мне когда-либо только доводилось видеть. Но ты, Хопалонг, оказал мне очень большую услугу, и если ты не примешь от меня в подарок этого коня, то после этого я даже разговаривать с тобой не стану, руки тебе не подам, и конечно уж никогда, — Тэтчер усмехнулся, — не буду потчевать тебя яблочными пирогами у себя на ранчо!

Хопалонг потер ладонью подбородок, и в глазах у него загорелись озорные огоньки.

— Да-а, Сайм, твой самый последний довод представляется мне наиболее убедительным изо всех! Я ведь, конечно, рассчитывал вскорости снова отведать такого пирога.

Меските и Джонни Нельсон переглянулись.

— Что? — переспросил Меските. — Он сказал пирог? С яблоками?

— Похоже на то, — вид у Джонни был весьма серьезный. — Я, конечно, не верю ему ни на грош, но в интересах истины, если не сказать больше — "в интересах науки и истории, думается мне, что будет лучше, если мы с тобой сейчас отправимся прямиком на «Т Бар» и лично проведем там, скажем так, небольшое расследование.

Увидев, что Меските и Джонни уже направились к своим лошадям, Хопалонг снова заговорил с Тэтчером.

— Сайм, если можешь, то оставь здесь на время двоих своих людей. Я сейчас еду в Альму. А все остальные пусть лучше возвращаются обратно на ранчо, если они все еще тешат себя надеждой, что им хоть что-нибудь останется от этого пирога. Ведь кроме драк, эти двое преуспевают только в одном — в еде. И уж тут, точно так же как и в драке им тоже нет равных!

Когда Хопалонг вошел в комнату, Дик Джордан привстал на кровати.

— К черту это все! — начал жаловаться он. — Все эти бабы меня уже достали! Представляешь, они держат меня здесь впроголодь, еды дают столько, что и годовалому ребенку мало, и еще при всем этом хотят, чтобы я в таких условиях выздоравливал! — Дик протянул руку Хопалонгу. — Я очень рад тебе, Хоппи! Если ты здесь, значит, там все в порядке! В конце концов ты жив, а это уже сама по себе добрая весть!

Хопалонг уселся на стул рядом с кроватью и провел рукой по волосам. Памела тоже была там. Они тут же засыпали Хопалонга вопросами, и тот, по своему обыкновению, еще немного раззадорил их, делая вид, что вовсе не замечает их нетерпения услышать новости.

— Ну, Дик, скажу тебе, и погодка стоит! Как будто уже настоящая зима наступила. Снега навалило много, правда, кое-где он уже успел растаять, но это только в низинах. Ну ничего, скоро снег ляжет уже по-настоящему, и тогда уж летом трава у нас будет — во! — что надо! Сейчас...

— Черт подери, Хоппи, — прервал его Джордан, — да перестань же ходить вокруг да около! Что произошло? И где теперь Спарр?

— Спарр? — переспросил Хопалонг. — Какой такой еще Спарр?.. Ах да, Спарр...

— Да что же произошло?! — сердито настаивал на своем Джордан.

Памела подалась немного вперед. Она была как никогда очаровательна.

— Ну Хоппи! Перестань же дразниться! Ну расскажи, пожалуйста, расскажи!..

Кэссиди рассмеялся.

— Ну ладно, уговорили. Хотя и рассказывать тут особенно не о чем. Меските и Джонни пришлось немного пострелять у Индюшиных Родников... — И дальше он просто и незатейливо, не перегружая свое повествование лишними подробностями, изложил суть всего произошедшего. — И конечно, спешу вам сообщить, что ваше ранчо теперь снова только ваше, а эти проходимцы сейчас или уже отправились на тот свет, либо дали деру по направлению к границе.

— А вот про Ребба ты еще ни слова ни обмолвился, — заметил Джордан. — А с ним что случилось?

— О нем ни слуху ни духу. Исчез, словно сквозь землю провалился. Я ведь хотел приехать сюда сразу же, прямо в тот же день, но не смог. Один из людей Тэтчера нашел мертвого Сопера. Он был застрелен. А нашли его у хижины, что рядом с бродом на Западном притоке. Тот парень с ранчо Тэтчера говорит, что это дело рук Джонни Ребба. Меските нашел следы подков его лошади. Они привели к этой хижине. Там Меските даже смог указать место, где его и повстречал Сопер. Очевидно Сопер хотел его убить, потому что мы видели, что следы Ребба сначала повели прочь от того места, а потом ему, видно, пришлось очень быстро развернуться. А рядом с Сопером на земле лежал кольт.

— И куда потом повели следы Ребба?

— Следы показывают на «Сэкл Джей», но потом он, вероятно, услышал выстрелы или же увидел, что парни с «Т Бар» уже спешат нам на подмогу, а может быть, он встретил по дороге кого-нибудь из своих, кто удирал с ранчо, — он на ранчо так и не объявился.

А в небе за окном луна светила так ярко, как это бывает только в первые лунные ночи ранней зимы. Снега на улице уже почти не было, он остался лежать только в таких закоулках, где до него не могли коснуться солнечные лучи, но на востоке высочайшие вершины Моголлон сверкали и переливались подобно огромным алмазам, залитым лунным светом, и были они неправдоподобно прекрасны.

В пустой хижине, построенной недалеко от дома, где Хопалонг Кэссиди разговаривал с Джорданами, один одинокий человек подбрасывал дрова в огонь, горевший в раскаленной докрасна печи. Он постоянно старался держать руки поближе к стенкам печи, и время от времени очень осторожно принимался растирать окоченевшие от холода пальцы. В самой комнате было темно, и хотя в печи горел огонь, но даже и это не помогало ему избавиться от ощущения одиночества. Все напоминало о том, что жилище это было покинуто жильцами.

Это был дом одного из бандитов, которые в ту памятную ночь были выставлены Хопалонгом из «Орла», а заодно и из города. Единственное окно комнаты выходило на улицу, и из него был виден дом, где теперь Дик Джордан восстанавливал силы после своего недавнего и вынужденного путешествия по горам.

Человек в хижине курил сигарету, сидел у окна и терпеливо ждал. Он поистине обладал тем терпением, какое присуще лишь одним охотникам. А он и был настоящим охотником — Джонни Ребб ждал Хопалонга Кэссиди, чтобы убить его. Джонни Ребб в напряжении, уже несколько раз вскакивал со своего места, сжимая в руках винтовку. Но ему не везло. Сначала из дома вышел доктор, потом, немного погодя кто-то доставил к тому же дому кучу свертков из лавки бакалейщика, а еще позже в дом прошел еще кто-то. Хопалонг Кэссиди задерживался.

На всю ночь Кэссиди у них не останется. Уж это-то Джонни узнает наверняка, хотя теперь это уже не имело никакого значения. Ребб был готов прождать его неделю, даже месяц, если на то пошло. В хижине был достаточный запас сухих дров. И хотя из печной трубы, может быть, и поднимался небольшой дымок, но света в доме Джонни Ребб не зажигал, а обо всем необходимом он успел позаботиться заранее.

Хопалонг Кэссиди был осторожен. Он при любых обстоятельствах умел не позволять себе расслабляться, уяснив себе однажды, что жизнь часто зависит прежде всего от гибкости ума и от умения разобраться в ситуации и всегда быть готовым к любой неожиданности. Памела проводила его до двери, и там они ненадолго остановились.

— Хоппи, а куда ты теперь? Обратно к Баку? — спросила она.

— Нет! — Он обводил улицу пристальным взглядом; на какое-то время его внимание привлек дом, в окнах которого не было света, — нет, думаю, что нет. Я хочу для начала отправиться отсюда прямо на юг, туда, к границе. Хочется побывать в том небольшом городке, а заодно и оглядеться. Новые люди, новые места...

— Неужели ты так никогда и не обоснуешься где-нибудь, не остановишься наконец? — Памела тронула его за рукав. — А почему бы тебе не остаться здесь? А, Хоппи? Все-таки я... я чувствую себя гораздо уверенней, когда ты рядом. А когда ты уехал в последний раз, мне было плохо без тебя.

Хопалонг избегал встретиться с ней взглядом, с грустью думая о том, что если он сейчас останется, а потом снова уедет, то ей наверняка будет еще хуже. А ведь он обязательно уехал бы.

— А ты не знаешь, кто живет вон в том доме, что в самом конце улицы? В том, что стоит подальше остальных? Да почти на углу.

— Там? Никто, не живет, он пустой. Говорили, что раньше там жил Фрачер. Он был преступником, очень быстро уехал отсюда, как только закрылся «Орел».

— Ясно. А там жил кто-нибудь после него?

— Нет, конечно! Дом этот пуст уже несколько дней.

Хопалонг Кэссиди согласно кивнул, и глаза его сверкнули в темноте. На улице снег к этому времени уже растаял. А вот с некоторых крыш он еще не сошел, но то были все крыши разных навесов и амбаров, тех построек, которые не отапливались изнутри. На тех домах, где в окнах горел свет, снега не было, потому что там топились печи и горели камины. И на крыше подозрительного дома снега тоже не было, хотя на ступенях крыльца лежал совершенно нетронутый, не затоптанный белый снег.

— Ну, мне пора, — тихо сказал Хопалонг.

— А ты вернешься? — умоляюще и с надеждой спросила Памела.

— Вполне может быть, что и вернусь, — лучше было сказать, что вернешься, чем просто и незатейливо ответить — нет. Хопалонг знал, что все равно ничего из этого не выйдет. Памела была замечательной девушкой, но у Хопалонга была совсем другая жизнь, он ведь почти никогда не выпускал из рук винтовки. А Памела... Памела, считал он, заслуживала лучшей судьбы. И может быть, она и была в него немного влюблена, но, впрочем, в этом он совершенно не был уверен. И если он, Хопалонг, сейчас уедет, то через какое-то время в ее жизни, может быть, и появится кто-нибудь другой.

— Да, — тихо повторил он, — я вернусь.

Хопалонг быстро сошел по ступенькам крыльца. Было видно, что он что-то задумал. Улыбнувшись он сказал:

— Ну, до встречи, Пам! Передай Дику, что у меня тут еще есть одно небольшое дельце и что я уеду сразу же, как только его улажу.

Выходя на крыльцо, в темном окне того дома он успел разглядеть очень маленькую яркую точку, она вспыхнула и погасла. Это могло быть огоньком сигареты, а могло оказаться всего-навсего игрой его воображения.

Хопалонг поежился и поднял воротник, но перчатки с рук все-таки стянул и засунул их поглубже во вместительные карманы куртки. Он медленно пошел по улице. А дверь пустого дома отворились, и кто-то вышел на крыльцо, оставляя следы на нехоженном еще снегу, который заскрипел под его башмаками. После этого человек вышел на тротуар. На нем был надет распахнутый тулуп из шкуры буйвола.

— Ну, — сказал Хопалонг сам себе, — на этот раз все должно быть очень быстро.

Джонни Ребб остановился и смотрел на приближающегося Хопалонга. В этой игре он был еще слишком молод, но тем не менее уже достаточно опытен. И сам он знал об этом. Ребб был еще очень молод для того, чтобы явно почувствовать приближение скорого конца, слишком молод он был, чтобы ощутить близость смертельного часа. И если когда-нибудь в жизни ему и приходилось волноваться, то все его переживания были на редкость незатейливыми. Таким же простым донельзя был и он сам. Никаких мыслей или новых идей у него почти не возникало, а присущие ему желания и наклонности, так же как и он сам, были до предела примитивны. В данный момент ему просто захотелось убить Хопалонга Кэссиди.

— Привет, Кэссиди, — очень тихо заговорил Ребб. Он выжидал.

— А, Джонни, это ты. А я как раз тебя и дожидаюсь. Я знал, что ты здесь.

— Откуда?

Джонни Ребб был не мало озадачен этим заявлением.

— Догадался по снегу на крыше дома. Он весь стаял, точно так же, как и на других домах, где топятся печи.

— Ну надо же! А я и не подумал об этом! — Ребб рассмеялся. — А ты, Хоппи, оказывается, догадливый. Очень жаль, что приходится с тобой так поступить, но я очень многим обязан Спарру, он слишком много сделал для меня.

— А теперь, малыш, ты сам сделай кое-что для себя, — тихо предложил ему Хопалонг. — Брось это занятие. Тебе ведь уже повезло. Ты остался здесь вроде как и ни при чем. Так что не упускай свою удачу и уезжай отсюда. Обзаведись ранчо или начни разводить коров. Ведь это убийство тебе все равно ничего хорошего не принесет.

— Слишком много слов. Обычно так много болтают только трусы.

Хопалонг сухо усмехнулся в ответ.

— Это не тот случай, малыш. Просто мне не хочется, чтобы случилось то, что может случиться.

Джонни Ребб правой рукой слегка придерживал полу у своего тулупа. Револьвер был всего в нескольких дюймах от ладони.

— Извини, Хоппи... — с этими словами он сделал быстрое и ловкое движение бедром, в результате которого револьвер, а он торчал у него за поясом, — оказался прямо в руке. Ребб выстрелил. Все было быстро, слишком быстро.

Револьвер Хопалонга был в кобуре, а рукоятку ее прикрывал край полы куртки, поэтому Хоппи замешкался на мгновение. Джонни Ребб сумел все-таки выстрелить первым. Ловко, очень ловко.

Но Ребб так и не смог уяснить, что спасло Хопалонга от смерти. Первая пуля Ребба оставила глубокую борозду на овчинном рукаве теплой куртки Хопалонга, а вторым выстрелом он попал точно в толстую складку овчины, и пуля прошла сбоку, всего лишь в каком-то дюйме от сердца Хопалонга, но сам Хопалонг Кэссиди даже не был ранен.

В это время Хопалонг выхватил свой револьвер и выстрелил от бедра. Стрелял он только один раз. По ярко начищенной пряжке на ремне Ребба. Тяжелый свинцовый слиток задел за угол этой пряжки и легко вошел в податливую плоть повыше ремня. Хопалонг быстро подошел к поверженному противнику. Джонни Ребб удивленно глядел на него снизу вверх.

— Никогда не следует так старательно начищать медь на ремне, малыш, — нежно проговорил Хопалонг, — уж слишком это привлекает ненужные взгляды.

А со всех сторон к ним уже бежали взволнованные люди. И Памела была среди них. Хопалонг зашагал прочь, вспомнив, что еще он собирался заехать за лошадью, подаренной ему Саймом Тэтчером.

— Когда сюда подойдет Памела Джордан, — обратился он к одному из любопытствующих горожан, оказавшемуся поблизости, — передайте ей, что с Кэссиди все в полном порядке. А мне нужно еще встретиться тут с одним человеком, чтобы забрать у него своего коня.