Несколько минут после того, как в дверь постучали, мисс Нессельрод сидела очень тихо. Для постороннего — слишком поздно, а после появления Алексиса Марчинсона она должна быть очень осторожной. Наконец встав, она пересекла комнату и подошла к двери в тот самый момент, когда стук повторился.
— Кто там? — спросила она.
— Мадам, это я, Келсо, — послышалось из-за двери.
Мисс Нессельрод открыла, и Келсо торопливо вошел в комнату, одновременно снимая шляпу и запирая за собой дверь.
— Прошу прощения, что так поздно, мадам, но я увидел в окне свет и решил, что вам будет интересно узнать...
— Что-то о Мегги Лаурел? Иоханнесе?
— Нет, мадам. Помните, вы как-то попросили меня разузнать о том испанском мальчике, который плыл много лет назад на одном корабле с донной Еленой?
— О да, Келсо, и позабыла совсем.
— Мне удалось узнать несколько интересных подробностей. Помните, мы слышали о женщине? Той, которая забрала мальчика и уехала с ним тогда ночью? Это сестра Фелипе.
— Филипе?
— Да, сестра того самого ковбоя, который при странных обстоятельствах свалился однажды со скалы на ранчо дона Исидро.
Сейчас мисс Нессельрод начала припоминать: да, она действительно интересовалась этим мальчиком, но по какой причине, никак не могла вспомнить. Слишком много происходило за последнее время событий: Иоханнес, исчезнувший в пустыне, Мегги отправившаяся на его поиски, появление Марчинсона...
— Женщина любила этого мальчика как собственного сына, — продолжал Келсо. — И, увезя его отсюда, продолжала заботиться о нем.
Келсо вынул сигару.
— Вы позволите, мадам, закурить? Мне легче будет говорить. Тут-то и начинается вся эта странная история...
Было уже поздно, мисс Нессельрод с нетерпением ждала вестей об Иоханнесе и Мегги. Джакоб Финней отправился на поиски. К тому же она смертельно устала и хотела хоть немного передохнуть. Но Келсо неизменно пользовался ее уважением, а поэтому она должна была его выслушать.
— Выпьете, мистер, кофе? Он горячий, но, боюсь, не совсем свежий.
— Я привык пить такой кофе еще с тех пор, как был мальчишкой. — Келсо зажег спичку от горящих в камине углей, поднес к сигаре и закурил. — Этого мальчика звали Альфредо. Женщине заплатили за то, чтобы она увезла его. Она это сделала, потому что не имела собственных детей и со временем очень полюбила этого парнишку. Она увезла его в горы, неподалеку от Пале, туда, где обитают индейцы, — хотела увезти его подальше от людей, чтобы самой заботиться о нем.
Затем она познакомилась с одним человеком и время от времени жила у него. Он был англичанином, неплохим малым, старателем, охотником, торговцем — всем понемногу. Такие вот дела... Этот мужчина тоже ухаживал за мальчиком, показывал ему картинки в книжках — книжки у них в миссии остались, после того как ее покинули священники. Это были старые книги, рассказывающие о Риме, Греции. Были среди них и испанские, а в них красивые картинки мечтателей, романтиков, ну... и так далее.
Мальчик рос, читая эти книги. Там, где он жил, белых людей практически не было, а из индейцев мало кто умел читать. Думаю, у него была очень одинокая жизнь, особенно после того, как умерла эта женщина.
— Умерла? — сочувственно переспросила мисс Нессельрод, заинтересованная рассказом Келсо.
— Да, мадам. Когда женщины не стало, мальчик тоже куда-то внезапно исчез. Конечно, он уже не был малым ребенком. Полагаю, к тому времени он превратился в подростка. Или ему было больше лет... Те люди, кто встречал его, считали парня странным, поэтому никто не удивился, что он решил куда-то уйти из этих мест.
— Это плохо, мистер Келсо. Но я хотела бы увидеть...
— Того мужчину? Человека, который жил с испанкой? Он, как я вам сказал, тоже заботился о парне, и только ему было известно, куда тот отправился. Но он никому ничего не рассказывал...
Уставшая за день мисс Нессельрод начала уставать от рассказа, изобиловавшего многословием и повторениями, а потому теряла интерес к тому, о чем говорил Келсо. Она встала и начала складывать на столе какие-то бумаги, надеясь, что он, заметив ее утомленный вид, скоро уйдет. Но Келсо сидел с чашкой в руке и смотрел на огонь. Потом внезапно, взглянув на мисс Нессельрод, ничего такого не увидел, продолжая с еще большим воодушевлением:
— Мадам, тот старатель долгое время жил с испанкой... Он был своего рода одиночка. У него не было друзей, хотя многие знали его... рыбаки, старатели и тому подобные люди. Лишь одного человека он считал своим настоящим другом...
— Мистер Келсо, извините, но уже поздно, и я...
Келсо поднялся.
— Простите, мадам, я полагал, что вы должны узнать эту историю. Так вот, единственным человеком, которого этот странный англичанин уважал, был известный вам Зачари Верн.
Несколько секунд она стояла молча, пораженная услышанным, и любопытство взяло верх над усталостью.
— Присаживайтесь, мистер Келсо. Пожалуйста, еще кофе.
— Как я сказал, этот человек был одиночкой хотя у него было много хороших качеств, основное среди них — это верность. Он никогда не оставлял в беде людей, поэтому, когда услышал, что Верн возвращается в Калифорнию, встретил его в пустыне, в том самом месте, где бьют горячие источники и растут пальмы. Вы тоже, мадам, были как-то там и, может быть, видели этого человека. Он пришел, чтобы встретить Зачари Верна и отговорить от дальнейшего путешествия в Лос-Анджелес... Этого человека зовут Питер Буркин...
Конечно, она помнила его! Несмотря на свою внешнюю грубоватость, он показался ей дружелюбно настроенным и честным человеком.
— Если вы припомните, мадам, Буркин приехал предупредить Верна о том, что, если он доберется до Лос-Анджелеса, его ждет там верная смерть. И Буркин увел его с собой в известное ему одному место, где Верн с сыном и жил до тех пор, пока его не убили. А мальчик оставался там, пока вы, мадам, не послали за ним...
Келсо ушел, а мисс Нессельрод еще долго лежала без сна. Альфредо... так зовут этого мальчика, приехавшего на одном корабле с донной Еленой. А дон Федерико, тогда еще юноша, пытался убить его на том корабле...
Почему же Альфредо так внезапно исчез и где скрывался все эти годы? Где он сейчас, если, конечно, еще жив?..
Питер Буркин все это знал, и как-нибудь она непременно должна выбрать время встретиться с ним, поговорить... Но какое ей до всего этого дело? То, что Питер Буркин был знаком с Верном, несомненно, чистая случайность, а женщина, ухаживавшая за Альфредо, была сестрой таинственно погибшего Фелипе... Мисс Нессельрод пыталась каким-то образом связать воедино эти разрозненные сведения, сделать выводы, но ничего не клеилось, и она, даже засыпая, продолжала размышлять над тем, что услышала только что от Келсо.
Наутро мисс Нессельрод проснулась с неприятным осадком на душе и почему-то все еще встревоженная этим рассказом. Почему же услышанное так взволновало ее? Не иначе, оттого что все это как-то связано с Иоханнесом Верном. Ведь Ханни теперь был ее семьей, ее сыном, которого она всегда хотела иметь...
Постепенно мысли ее отвлеклись от вчерашнего и приняли иное направление: она вспоминала, как началась ее деятельность здесь, в Лос-Анджелесе. Город менялся на глазах. За последние годы население его увеличилось более чем в восемь раз. С самого начала своей жизни здесь мисс Нессельрод поняла, что Лос-Анджелесу очень скоро станет тесно в привычных границах, поэтому она начала скупать пригородные земли. И оказалась права: теперь цены на них возросли уже в несколько раз.
Вниз по Спринг-стрит был разбит забавный парк под названием Сады Вашингтона. Подумать только! Он занимал около тридцати пяти акров! В нем росли фруктовые деревья и виноград, содержалось несколько диких животных, была открыта площадка для танцев, имелось место и для оркестра. За Спринг-стрит располагался парк Фермеров с собственным ипподромом.
На холмах позади города стали вырастать новые дома. В городе было три главных улицы. Майн-стрит считалось деловой и следовала непосредственно за Спринг и Сан-Педро-стрит: последняя являла собой оживленное место с множеством апельсиновых садов, среди которых особо славился фруктовый сад Волфскила, занимавший более ста акров земли.
Каждый день приносил с собой что-то новое. Но каждый день, несмотря на занятость и постоянные дела, отнимавшие немало времени, мисс Нессельрод ловила себя на мысли, что все время думает об Иоханнесе и его исчезновении, обращая свой взор в сторону гор и пустыни. Она непременно и как можно скорее должна повидаться с донной Еленой, порасспросить, кто такой Альфредо и что ей известно о Питере Буркине.
Мисс Нессельрод подошла к входной двери, выглянула на улицу, потом, вернувшись и пройдя через небольшую дверцу, отделявшую читальню от торгового зала, села за свой стол.
Где же, наконец, Иоханнес? Где Мегги? Ни единой весточки за все это время!.. И от Джакоба Финнея с Монте и Овеном Хардином — тоже.
Да, она должна увидеться с донной Еленой, и надо это делать сейчас, немедленно.
Если Иоханнес жив, то постарается добраться до своих друзей индейцев. Но его враги могут узнать об этом и будут стремиться заманить в свои сети, ведь она здесь, в городе, ничего не может поделать, никак помочь. За исключением...
Может быть, Мегги все же сумеет остановить их?
Дон Исидро теперь лишь изредка посещал город, но на днях, говорят, снова вернулся сюда. С ним она тоже должна непременно встретиться. Мгновение поколебавшись, мысленно проигрывая ситуацию, мисс Нессельрод послала служанку за Келсо, спавшим в небольшой хижине во дворе. Оба, и Финней и Келсо, стали ее младшими компаньонами в деле. Но в то же время пока оставались на жалованье.
— Город растет, мистер Келсо, — однажды сказала она ему. — Мы должны расти вместе с ним. Так растут все калифорнийцы, и мы не имеем права отставать от наших сограждан.
— Я в бизнесе плохо соображаю, — смущенно признался Келсо.
Мисс Нессельрод улыбнулась.
— Зато соображаю я. Предоставьте это мне — соображать...
Теперь Келсо проследовал за служанкой в дом, кутаясь в плащ, поскольку ночь выдалась на редкость холодной. Мисс Нессельрод заметила, что он захватил с собой ружье.
— Я собираюсь пойти повидаться с доном Исидро, — сообщила она. — Хочу положить этому конец, раз и навсегда.
— Он не станет вас слушать, мадам.
— Выслушает! Донна Елена сейчас тоже в городе. Вместе мы не можем не заставить его...
В доме дона Исидро во всех окнах горел свет. В загоне стояло несколько лошадей, из комнат доносился смех, слышался оживленный разговор.
Келсо в нерешительности остановился.
— Здесь не очень-то приятная атмосфера, мадам. Вы уверены, что хотите пройти и через это? Говорят, с годами старик стал совершенно невыносимым.
— Да и гости, кажется, пьяны! Даже не узнают, что мы с вами были здесь. Все равно, меня это не останавливает.
С неохотой Келсо подошел к двери и громко постучал. Долго не открывали и он уже поднял было руку, чтобы постучать еще раз, как дверь приоткрылась и на пороге появилась полуодетая женщина, очевидно служанка.
— Si! Что вам угодно?
— Мы хотим побеседовать с доном Исидро.
— Он не желает никого видеть. Особенно не желает видеть гринго.
— В таком случае мы побеседуем с донной Еленой. Можно ее видеть сейчас? — решительно спросила мисс Нессельрод.
Женщина секунду колебалась, потом повернулась и пошла в комнаты. Она последовала за ней. Пройдя через арку, услышала невнятный разговор, потом появилась и донна Елена. Она торопливо шла навстречу.
— Друзья мои! Вы решились прийти? Это опасно! Что привело вас сюда?
— Желание поговорить с доном Исидро. Дон Федерико преследует Иоханнеса. Я слышала, что он около всех источников и озер поставил своих наблюдателей, чтобы не дать Иоханнесу выйти из пустыни. Я хочу остановить его! Это преступление!
— Дон Исидро не станет вас слушать, сеньора! Повторяю, здесь очень опасно, и вы должны уйти как можно скорее.
— Нет, донна Елена, я настаиваю на свидании.
— Ну, коли так, что ж, пойдемте.
Дон Исидро дремал в огромном кресле, в его пальцах была зажата потухшая сигара. Открыв глаза и узнав мисс Нессельрод, он приосанился, выпрямился.
— Что здесь делает эта женщина? — грубо спросил он. — Гоните ее отсюда немедленно! Как ты, сестра, осмелилась позволить ей войти в мой дом?
— Дон Федерико отправился в пустыню, — делая вид, будто не замечает этих грубостей, произнесла мисс Нессельрод. — Он преследует вашего внука, пытаясь его убить. Я хочу, чтобы вы это прекратили!
— Вы желаете это остановить? Да кто вы такая, чтобы сметь желать этого? Вон отсюда!
— Я попросила мисс Нессельрод остаться и хочу, чтобы ты все же выслушал ее, — вмешалась донна Елена.
Дон Исидро с внезапной живостью повернулся к сестре, пока та говорила. На какое-то мгновение он словно потерял дар речи, потом опомнился, свирепея все больше.
— Ты хочешь?! Да кто такая, чтобы что-то хотеть? Иди немедленно в свою комнату!
— Нет, братец, я останусь! Если кто-нибудь отсюда и уйдет, то это будешь ты! — Голос женщины был настойчив и тверд.
Он не сводил взгляда с донны Елены, вены на лбу старика вздулись, лицо побледнело.
— Елена! — крикнул он, выходя из себя. — Ты!.. Ты!..
У него не хватало слов.
В полной тишине, пока дон Исидро старался подобрать нужные слова, чтобы окончательно сразить сестру своим презрением, донна Елена тихо и спокойно произнесла:
— Нет, братец, ты не можешь приказать мне покинуть эту комнату, потому что она моя, и этот дом — тоже мой.
Дон Исидро попытался было встать с кресла, но без сил рухнул обратно, едва приподнявшись.
— Женщина! — рявкнул он. — Ты осмеливаешься говорить со мной в таком тоне? Твой дом? По какому праву?
— Да, мой дом, — твердо повторила донна Елена. — Ты все эти годы ничего не желал слышать о налогах и долгах, а я выплатила их! Этот дом теперь мой! Ранчо — тоже мое! Ты можешь, конечно, остаться здесь жить, при условии, если будешь себя вести, как подобает джентльмену.
— Что ты наделала? Какие налоги? Где взяла деньги? Где?
— Я получила их от своей матери, — спокойно объяснила донна Елена. — И вложила их в дело. В то время как ты жил все эти годы, снедаемый гордыней и ненавистью, я поступила так, как поступают все калифорнийцы. И поэтому земля эта теперь моя и дом тоже мой!.. А теперь слушай, брат. Ты пошлешь конного вестового к дону Федерико и прикажешь ему немедленно вернуться. Ты прикажешь ему, чтобы он не смел причинять никакого вреда твоему внуку Иоханнесу Верну.
— Я убью тебя! — воздевая кулаки к потолку, истошно закричал дон Исидро.
Рубашка на нем от обуревающих его эмоций расстегнулась, шейный платок развязался. Он являл собой вид растерзанный и неприятный. А донна Елена стояла возле него и гордо улыбалась. И мисс Нессельрод подумала, как в этот момент она была великолепна!
— Если ты это сделаешь, — ее голос зазвенел в возникшей вдруг тишине, — то Иоханнес Верн станет моим наследником. И тогда ты будешь жить в его доме! Есть его еду! Знай же, все, что у меня есть, я оставлю Иоханнесу. Мое завещание составлено по законам этой страны, и мои поверенные предупреждены.
— Ты не имеешь права делать этого! — пробормотал дон Исидро. — Здесь просто какой-то обман! А ты, сестра, безумна! Я буду рассказывать всем, что ты на старости лет лишилась рассудка!
— А кто тебе поверит? Скорее поверят мне, брат...
В дверях послышалась вдруг какая-то непонятная возня. На пороге появилась женщина, а позади нее трое мужчин; двое держали в руках ружья.
— Мадам, — спокойно сказал Келсо. — Я говорил вам, что не стоит приходить сюда. Вы, несомненно, все продумали, но...
Дон Исидро сидел, сжимая в руках трость. Потом одной рукой взял сигару, стряхнул пепел и поднес к свече, горевшей на столе возле кресла. Затянулся раз, другой. Рука, державшая сигару, дрожала.
— Итак, — сказал он, немного придя в себя, — сейчас кое-что изменилось. Если то, что ты сказала, сестра, правда, если это все уже твое, а Иоханнес Верн — твой наследник... Скажи, а кто будет его наследником? У него есть сын? — ехидно улыбнулся старик. — Нет! У него нет сына!.. Вот видишь... Поэтому в конце концов победителем окажусь я. Дон Федерико любезно избавит нас от Иоханнеса. Ты, сестра, уверен, недолго протянешь! И я... я стану наследником всего!
Дон Исидро, сверкнув глазами, махнул рукой тем, кто стоял в дверях.
— А этим... я заплачу, будьте уверены, щедро заплачу, как они того заслуживают... Как видишь, дорогая сестра, — он хитро взглянул на донну Елену, — победителем-то оказался я! Я пойду к людям, которые сидят по своим кабинетам... Ведь я буду просто убит горем... ха-ха-ха! Скажу им, что, мол, моя сестра, прихватив с собой двух лошадок, отправилась в пустыню на поиски Иоханнеса. И они поверят мне! Поверят!.. Особенно после того, как будут найдены ваши тела. Они скажут: «Ох, какие глупые есть на свете люди! Зачем они так далеко ехали?» А я буду улыбаться про себя и наконец-то все встанет на свои места.