Глава 1

Два всадника, ехавшие по тропе Дип-Крик, наслаждались утренней тишиной. Ничто вокруг не привлекало их внимания. В голубом небе не было ни облачка. Перед ними извивалась по пустынной равнине белая тропа. По обеим ее сторонам простиралась до самых голубых холмов земля, поросшая пучками высокой травы, а ниже, по течению ручья Дип раскинулись сочные луга с разбросанными там и тут ивами и тополями.

За спинами всадников посреди пустыни возвышался хребет Дип-Крик — пятьдесят квадратных миль горных вершин. Их нижние склоны были голы, либо покрыты редким, чахлым кустарником. На гребнях гор выделялись темно-зелеными пятнами верхушки сосен.

Среди гор протекали ручьи, высокое плато с девственным хвойным лесом прорезали каньоны и долины ручьев Дип и Кейв. Здесь, на лугах, было много травы и воды, а склоны гор густо поросли желтыми соснами и пихтами, за исключением мест, где лес был выжжен огнем от попавших в деревья молний.

Через хребет Дип-Крик вела только одна дорога — давно заброшенная тропа, по которой раньше на Запад шли поселенцы, а потом очень недолго ездили дилижансы. Теперь уже много лет ею никто не пользовался, кроме ковбоев с ранчо «Би Бар».

Они долго ехали в утренней прохладе, вдруг Билл Коффин сказал:

— В городе появились новые люди. Одна из них — симпатичная блондинка.

Клэй Белл затянулся сигаретой, обнаружил, что она потухла, бросил ее на сухую землю, предварительно смяв пальцами. Здесь не было опасности пожара, но он сделал это по привычке, приобретенной годами жизни в лесах.

— Два лесоруба, — добавил Коффин, — и какой-то городской… весь из себя разодетый.

— Слишком много болтаешь. — Клэй вынул табак и бумагу и начал сворачивать новую сигарету. Он улыбаясь взглянул на Коффина.

— Что понадобилось лесорубам в Тинкерсвилле?

— Убей меня, не знаю. — Билл Коффин был худощавым, крепко сбитым ковбоем, хорошо владеющим лассо. — А что там понадобилось красивой блондинке?

— Хочешь сказать, что ты не догадываешься?

— Нет. Она мне просто повстречалась и тут же исчезла.

— Сообразительная девушка.

Тинкерсвилл раскинулся на равнине рядом с ручьем Дип. Весь город — одна улица с расположившимися на ней магазинчиками и с полдюжины улочек с домами, в большинстве своем дощатыми и некрашеными, кое-где глинобитными. На окраине, в древних развалинах трое мальчишек играли в охоту на индейцев, и, судя по воинственным крикам, охота шла удачно.

Когда два всадника подъезжали к городу, мимо них на серой лошади проехал грузный мужчина с каменным лицом.

Коффин усмехнулся и посмотрел на Белла.

— Швабе не забыл той взбучки, что ты ему задал. Похоже, он не очень-то рад тебя видеть.

Залитая солнцем улица дремала. Напротив универсального магазина курица клевала огрызок яблока. В пыли развалилась собака. Два человека в ковбойских сапогах с высокими каблуками, в сдвинутых на затылок шляпах, сидели на краю дощатого тротуара, третий, покуривая сигарету, прислонился к столбу крытого ветками навеса. Он покосился на всадников и небрежно поднял руку, приветствуя их.

Клэй Белл с удовольствием оглядел улицу. Он был добродушным человеком с широкими плечами и узкими бедрами прирожденного наездника, человеком, который выглядел невозмутимым, уверенным в себе и готовым ко всякой неожиданности, но по его глазам можно было увидеть, что он способен оценить юмор и хорошую шутку и в любой момент улыбнуться. Револьвер он носил так же непринужденно, как шляпу или рубашку.

Он знал жителей этого города и любил их. Появившись здесь никому не известным парнем, сейчас он был частицей города. До приезда сюда он не чувствовал привязанности к чему-либо.

Из салуна «Хоум-стейк» вышел крупный мужчина в клетчатой шерстяной рубашке, подвернутых до середины икр брюках и ботинках со шнурками. По одежде в нем безошибочно можно было угадать лесоруба.

В Белле шевельнулось тревожное любопытство — единственный лес поблизости от Тинкерсвилла находился на его ранчо, в горах Дип-Крик.

По разбитым доскам моста в дальнем конце городка прогрохотала повозка, запряженная парой прекрасных вороных. Повернув на главную улицу, они неслись быстрой рысью навстречу всадникам.

Повозка неожиданно затормозила рядом с ними, подняв столб пыли.

Рослый мужчина в шнурованных ботинках, кинув вожжи своему спутнику, легко спрыгнул на землю. Его темный, хорошо сшитый костюм и белая шляпа с твердыми полями резко контрастировали с ничем не примечательной, рабочей одеждой прохожих.

В том, как этот человек шел, чувствовалась непоколебимая уверенность в себе. В каждом движении читалось нетерпение и привычка повелевать. Он увидел Клэя Белла на коне с клеймом «Би Бар».

Он поднял руку.

— Эй вы!

Билл Коффин подтолкнул локтем Белла.

— Посмотри-ка, что к нам идет, — тихо сказал он. — По-моему, оно хочет поговорить.

Гладко выбритое, белокожее лицо рослого человека выдавало в нем приезжего с Востока, но Белл инстинктивно понял, что перед ним не нежное городское создание.

— Ты Белл?

Несколько любопытных прохожих замедлили шаг и с интересом обернулись на громкий голос. Тон был резок, в нем слышался вызов. Граждане Тинкерсвилла любили скандалы. Если не считать неопределенных разговоров о перспективах добычи золота, ценах на скот и любовных романах, у них было мало развлечений. Клэй Белл подождал, пока человек не подошел вплотную к нему. И даже тогда помедлил, чтобы подошедший взглянул на него снизу вверх.

— Да, меня зовут так.

Левой рукой он чиркнул спичкой о луку седла и поднес ее к сигарете. Правая его рука не шевельнулась, это было привычкой. Старый Сэм Тинкер заметил эту его особенность и знал, что она означает. Билл Коффин сделал собственные выводы.

Белл нарочно не спешил с ответом, поскольку ему не понравился незнакомец и его грубые манеры. Этот человек шел по улице, словно она принадлежала ему, он обратился к Беллу, как к грязному, паршивому индейцу.

— Это твой скот с клеймом «Би Бар» пасется на Дип-Крик?

— Мой.

Клэй спокойно изучал человека, обратив внимание на его сильный, решительный подбородок и грубое лицо. В глазах у незнакомца не было тепла. В них читалось раздражение и высокомерие.

— Тогда убирай оттуда своих коров. Я вырубаю леса на горном плато и в долине. Начну на следующей неделе.

— Моим коровам там нравится. — Белл посмотрел на кончик сигареты. — Я не буду их сгонять, пока они довольны. А что касается вырубки леса, то этого никогда не будет — ни сейчас, ни потом.

Он говорил спокойно, но с невозмутимой уверенностью, которая рослому человеку пришлась не по душе… У Клэя Белла была уверенность в себе — это качество он приобрел давно на далеких от Тинкерсвилла тропах.

Сейчас он сидел в седле, наслаждаясь теплым солнцем после прохлады раннего утра. Ему нравился город: несколько невзрачных зданий из красного кирпича, два приземистых, крепких сооружения из серого камня, множество непрочных, наскоро сбитых дощатых домишек. Ему даже нравились отполированные от долгого использования коновязи и тени под полотняными навесами. После долгих лет скитаний он приехал сюда и остался. Это был его город.

— Вероятно, ты не знаешь, кто я, — незнакомец снисходительно улыбнулся. — Меня зовут Джат Девитт.

Клэй прищурился сквозь сигаретный дым, в глазах промелькнуло веселое любопытство.

— Да ну! Это, наверное, жутко интересно, только я никогда не слышал ни о какой Жабе Дебите. Что же касается моих коров, им все равно, слышал я о нем или нет.

Зрители захихикали, а один даже громко рассмеялся. Губы Девитта зло сжались, лицо побагровело. Он привык к уважительному отношению, и невозмутимость скотовода раздражала его.

— Мне тоже все равно, слышал ли ты обо мне, — хрипло сказал он. — Ты уберешь скот из лесов, и быстро! — Он помолчал. — Дважды повторять не буду!

Клэй Белл глубоко затянулся и не спеша выдохнул сигаретный дым, стараясь потянуть время. Требование Девитта было для него совершенно неожиданным и попало в самое больное место. Для него горы Дип-Крик были больше, чем клочком земли и пастбищем для стада коров. Они были для него самой жизнью. У него никогда не возникало желания обзавестись домом, пока он не увидел Дип-Крик. Он полюбил эту землю так, как мужчина любит женщину, единственную женщину.

Ни одной из этих мыслей нельзя было прочесть на его лице. Белл научился жить, не показывая чувств. Прошло несколько секунд. Он перевел взгляд с сигареты на Джада Девитта и улыбнулся.

— Извини, друг. Мне нравится эта земля. Коровам тоже. Они останутся там, где есть.

Говоря это, он не скрывал веселых огоньков в глазах, потому что правильно угадал характер Джада Девитта. Перед ним стоял сильный и опасный человек, но человек этот слишком часто выигрывал и слишком серьезно относился к своей персоне. У него не было чувства юмора, он не мог взглянуть на себя со стороны, поэтому улыбку соперника воспринимал как насмешку и выходил из себя.

Гнев Девитта нарастал. Ухмылки зрителей действовали ему на нервы, а искорки в глазах Белла будили ярость.

— Когда-нибудь, — сказал он, чувствуя, что злость перевешивает здравый смысл, — кто-нибудь стащит тебя с коня и научит уму-разуму!

Клэй улыбнулся и положил руки на луку седла.

— Хочешь попытать счастья сейчас, мистер?

Джад Девитт повернулся и зашагал прочь. И вдруг резко остановился, медленно обернулся и посмотрел на Белла холодными, не затуманенными недавней вспышкой гнева глазами.

— Когда подойдет время, ковбой, я это сделаю. И сделаю это хорошо, обещаю! — И направился обратно к повозке.

Клэй Белл смотрел ему вслед. Немногие откажутся от такого прямого вызова и тем более не такой человек, как Джад Девитт. Никому из собравшихся не пришла в голову мысль, что он увильнул от драки. Он просто не был к ней готов.

К тому же этот человек был рослым и крепким. По меньшей мере футов на тридцать тяжелее Клэя Белла, а он весил больше ста девяносто.

Клэй, глядя на удаляющуюся повозку, обдумывал сложившуюся ситуацию.

— Билл, — он неожиданно повернулся в седле, — поезжай обратно на ранчо и скажи Хэнку Руни, чтобы отогнал коров со Стоун-Кап на Дип-Крик.

— Ладно, босс, — неохотно сказал Коффин, — только мне уж очень хочется посмотреть на ту блондинку.

— Ты поезжай на ранчо, а я займусь блондинками.

Стадо должно было пастись на Стоун-Кап еще недели две, но если Белл перегонит его сейчас, то это будет иметь двойной эффект. Во-первых, он явно даст понять Девитту, что не собирается выполнять его требования, и во-вторых, если что-нибудь пойдет не так, пастбище на Стоун-Кап с прекрасной травой и множеством источников воды останется в запасе.

Белл вел коня по улице к «Тинкер-Хаусу» и думал. В этих краях ранчо почти не встречались, а его было лучшим на много миль в округе, тем не менее, если вырубят лес на Дип-Крик, он не сможет продолжать дело с тем же размахом.

Пока Белл не приехал в Тинкерсвилл и не обосновался в горах Дип-Крик, он был бродягой. Не кто иной, как сам Сэм Тинкер — обычно сидевший в своем отполированном до блеска кресле, — рассказал ему о Дип-Крик.

Клэй Белл вспоминал тот день, когда впервые въехал на главную улицу — в пропыленной одежде, на уставшем после долгих миль пути коне. Он натянул поводья, посмотрел вдоль улицы, и она, казалось, ничем не отличалась от таких же во многих западных городишках… и все же была иной.

Он поставил коня в конюшню, вытер его, задал корма, затем выпил и поел сам. Он шел по улице, рассматривая город, но взгляд его постоянно устремлялся в сторону недалеких холмов.

— Ты здесь проездом?

Именно тогда он впервые повстречался с Сэмом Тинкером — огромным, толстым стариком с хитрыми глазами, который редко покидал свое кресло на крыльце «Тинкер-Хауса».

— Может быть… А что там, в холмах?

Тинкер внимательно посмотрел на него.

— Скотовод?

— Надеюсь им стать. Мне случалось перегонять стада.

— Ездишь как солдат.

— Я и был солдатом, кавалеристом.

Сэм Тинкер наблюдал, как люди приходят в город и уходят, на протяжении стольких лет, что ему самому страшно было об этом вспоминать. Тинкерсвилл был его городом. Он заложил его первый камень и видел, как тот начинал строиться. Ему хотелось, чтобы город развивался правильно.

— Там пастбища! — Сэм махнул в сторону холмов. — Лучшие в мире коровьи пастбища. Все лето растет густая зеленая трава, а вода никогда не кончается. « До наступления жары стадо можно держать на равнинах, а потом перегонять в горы Дип-Крик, чтобы коровы нагуляли жир.

— Чья там земля?

— Ничья. Осталась нетронутой с сотворения мира. Никто туда не заходил, даже охотники. — Тяжеловесный Тинкер поудобнее устроился в кресле. — Там лес тянется на многие мили и находится он далеко от основных лесных массивов, вырубать его было невыгодно. Потому он и стоит до сих пор.

Когда над холмами взошло утреннее солнце, Клэй Белл уже был среди гор и нашел их такими, как описывал Тинкер. В то утро он начал строить свою первую хижину и закончил ее и корраль, прежде чем вернулся в город. Белл послал за Хэнком Руни, и дело пошло.

До сегодняшнего дня ничто не мешало медленному, постепенному процветанию ранчо «Би Бар» в округе, где скотоводов было мало и существовал постоянный и значительный спрос на мясо. За текущие расходы Белл расплачивался местными поставками мяса, а сам тем временем увеличивал поголовье скота.

Джад Девитт выглядел достаточно уверенным, у него, наверное, уже есть план вырубки района Дип-Крик. И он, должно быть, составил его очень быстро и тайно, во всяком случае, Белл об этом ничего не слышал.

Спрыгнув с седла у «Тинкер-Хауса», Белл через качающиеся двери шагнул в салун. Еще одни качающиеся двери отделяли салун от вестибюля гостиницы. Он прошел к стойке, обратив внимание на двух человек в шерстяных рубашках с закатанными штанинами комбинезонов.

Лесоруб, стоящий ближе к Беллу, обернулся и посмотрел на него. Это был здоровенный детина с широким лицом, жестким и грубым, но с довольно симпатичными добродушными глазами.

— Тебе, ковбой, сейчас запросто могли оторвать голову! Ты же разговаривал с Биллом Джадом Девиттом!

— Правда?

Белл был занят мыслями о пастбищах Дип-Крик. Нельзя, чтобы теперь что-то пошло неладно. Ему нужны были эти пастбища, чтобы скот на них набирал вес перед продажей, и если неприятности вынудят перегнать стадо на выжженные солнцем, бесплодные равнины, где трава была сухой и мелкой, он потеряет по несколько фунтов с каждой головы, а может легко потерять и часть стада. Вес — это доллары, а ему нужны были деньги. А дождей на равнинах не будет еще месяца три.

Лесоруб не отставал.

— Джад ест таких, как ты, на завтрак! Я видел, как он отлупил трех, нет — четырех за раз! Когда дело доходит до леса, земли или женщины, он всегда добивается чего хочет, и можешь поставить свой последний доллар, если он говорит, что вырубит Дип-Крик, значит, вырубит!

— Его можно остановить.

— Ну нет, только не его! — Здоровенный лесоруб придвинулся ближе. — Меня зовут Уат Уильяме, ковбой, я и раньше работал на Билла Джада. Он сказал, что свалит те пихты, и он их свалит! И… — лесоруб дерзко ухмыльнулся, — с ним будут пятьдесят самых крутых парней в этих краях!

Белл допил стакан и отвернулся от стойки. Уат Уильяме усмехнулся. Ему нравились грубые, простецкие шутки и хороший кулачный бой. У него были широкие плечи и большие руки, к тому же он пропустил стаканчика два крепкого пойла.

— Белл, — Уильям сдвинулся на середину комнаты, — я принимаю то предложение, которое ты сделал боссу — прямо сейчас!

Едва кончив говорить, он замахнулся. Клэй видел, что он замышляет. Он видел это по тому, как лесоруб двинулся от стойки, как расставил ноги. Когда Уильяме замахнулся, Клэй сделал шаг вперед и ударил его сразу двумя руками в голову. Уильяме опешил, но постарался быстро собраться. Белл отступил и, когда лесоруб снова пошел вперед, сделал ложный выпад и ударил правой в челюсть. Удар пригвоздил Уильямса к стойке, он зашатался и рухнул лицом в опилки, словно получив по затылку удар обухом топора.

Белл посмотрел поверх упавшего на второго лесоруба, но тот молча стоял у бара, словно не веря своим глазам. Повернувшись, Белл прошел через качающиеся двери в вестибюль гостиницы.

Эд Миллер поднял глаза от журнала регистрации, заметил ободранные костяшки пальцев скотовода и сделал собственные выводы. Он был немногословен, о его прошлом никто ничего не ведал. Эд умудрялся знать все или почти все, что происходило в Тинкерсвилле, не проявляя при этом видимого интереса. Он видел краткую встречу Девитта и Белла на улице. В баре сидели лесорубы. Что-то громко упало. У Клэя Белла были разбиты костяшки пальцев и не было видно никаких других повреждений. Вывод напрашивался сам собой.

— Харди Тиббот вернулся?

Миллер покачал головой.

— Еще нет, Клэй. Он опаздывает. В город не приезжал никто, кроме этих лесорубов и семьи Райли. Судья Джеймс Дж. Райли с дочерью.

Клэй Белл в нерешительности постоял, не убирая рук со стойки портье. А может быть, Тиббот опоздал из-за Девитта? Эта мысль обеспокоила его, и он медлил, размышляя, как лучше поступить.

— Жаль, ты не видел эту мисс Райли, Клэй! — Миллер говорил очень тихо. — Знаешь, был бы я помоложе, вроде тебя, я бы ею занялся.

— Блондинка?

— Коллин Райли? Нет! Темно-рыжие волосы и такие ирландские глаза… вот она спускается.

Клэй с рассеянным любопытством обернулся. Он скользнул по девушке взглядом, потом посмотрел внимательно. И на одно мгновение их глаза встретились — словно прозвучал удар колокола.

 

Глава 2

Коллин Райли увидела, как человек, стоявший у стойки портье, обернулся и посмотрел вверх. Что-то в его волевом лице привлекло ее внимание, затем глаза их встретились, и она почувствовала, будто внутри нее что-то перевернулось. Одна секунда — глубокий вздох — и она вновь продолжила путь вниз по лестнице.

С гордо поднятым подбородком, не глядя по сторонам, Коллин остановилась напротив портье, заметив вдруг руки незнакомца, лежавшие на стойке. Она обратила внимание, что кожа на костяшке одного пальца содрана. Но руки были сильными и красивыми.

— Мистер Девитт вышел из номера?

— Да, мэм. — В глазах Эда Миллера читалось искреннее уважение. — По-моему, мистер Белл имел с ним беседу, не так ли, Клэй?

Она неохотно посмотрела на него.

— Не могли бы вы сказать, где он — в городе или уехал?

— Крупный… довольно агрессивный джентльмен? — Клэй был сама невинность. — С большими усами и таким же самомнением?

Коллин подобрала губы, но в глазах мелькнула смешинка. Она вынуждена была признать, что описание удачное.

— Да, похоже, это он. Вы видели, куда он поехал?

— Он вроде бы поспорил. С каким-то невоспитанным ковбоем. Потом сел в пролетку и укатил.

Коллин некоторое время смотрела на Белла, сознавая, что тот шутил, но не понимая, в чем дело.

— Лучше передайте этому ковбою, — холодно произнесла она, — чтобы он вел себя вежливее. Мистер Девитт, если разгневается, может быть беспощадным.

— Мистер Девитт здесь новый человек, — уверил ее Белл. — Может быть, со временем он чему-нибудь научится.

Коллин Райли долго жила среди мужчин и не терялась, разговаривая с незнакомцами. Спокойная, сдержанная по натуре, она часто общалась с друзьями отца, и даже годы, проведенные в школе на восточном побережье, не прибавили ей застенчивости.

Этот высокий незнакомец вызывал в ней какие-то необъяснимые чувства. Коллин понимала, что должна идти, но ей не хотелось.

Она увидела его, как только стала спускаться с лестницы, обратив внимание на широкие плечи под выцветшей синей рубашкой, на узкие бедра и ковбойские сапоги на высоких каблуках. Револьвер, висевший у него на боку, не отличался от револьверов других мужчин, но у незнакомца он казался предметом одежды. Без револьвера, решила Коллин, он казался бы голым.

То, что на незнакомца Джад Девитт не произвел впечатления, было очевидным, и это удивило Коллин, потому что Джад заставлял считаться с собой. Даже ее отец обращался к нему с некоторой робостью. То, что этот человек остался равнодушным после встречи с Девиттом, казалось ответом на ее собственные чувства, какие — она и сама толком не понимала.

— Не стоит его недооценивать, — предупредила Коллин. — Мистер Девитт очень деятельный и активный человек. Может быть, вы знаете, что именно он построил железную дорогу через Слайд-каньон.

— Похоже, вы с ним хорошо знакомы.

Коллин холодно и слегка вызывающе посмотрела незнакомцу в лицо.

— Да, мы собираемся пожениться.

Беллу показалось, что слова прозвучали как-то фальшиво и натянуто. Но почему же они должны быть фальшивыми? Она же собиралась за него замуж.

— На самом деле?

Опять это легкое и веселое удивление в его голосе.

— Да! Да, мы женимся!

Он взглянул на нее очень серьезно. Коллин была высокой девушкой: пять футов и семь дюймов, но Белл тем не менее смотрел на нее сверху вниз.

— Желаю вам счастья, — сказал он, приподняв шляпу, и прошел мимо нее к двери.

Коллин Райли повернулась к Эду Миллеру.

— Кто это?

— Клэй Белл, — сказал Миллер, глядя на нее с интересом и любопытством. — У него стада на Дип-Крик.

Она вышла, остановилась на деревянном тротуаре, посмотрела в обе стороны улицы и не увидела никого.

И тогда до нее дошел смысл сказанного Эдом Миллером. Это был человек, скот которого собирался согнать Джад!

Она сделала шаг, затем остановилась. Затея Джада вырубить этот лес может оказаться не таким уж простым делом, как ему представлялось вначале. Ей показалось, что в молодом высоком ковбое она увидела нечто такое, что Девитту, привыкшему к бесцеремонному обращению с людьми, придется не по вкусу.

Затем она увидела Уата Уильямса. Здоровенный лесоруб без особого успеха пытался спрятаться за столбом навеса — И не без причины. Один глаз его заплыл, под ним сиял фонарь, на подбородке краснел след от удара.

— Уат! Ты снова подрался!

Уат Уильямс вышел из-за укрытия.

— Мэм, это была самая короткая драка за всю мою жизнь. Я размахнулся — и мимо. Он размахнулся и попал.

— Джад об этом знает?

— Еще нет, но у него тоже была стычка с этим парнем. Они поговорили насчет той земли, где Джад собирается рубить лес, и Джад пригрозил стянуть того парня с коня и задать ему взбучку. А парень сказал, что давай, мол, в любой момент.

Уат кончиками пальцев осторожно коснулся подбородка.

— Мэм, с этим человеком не так легко будет справиться, как думает Джад.

Она вспомнила разбитые костяшки пальцев и небрежное равнодушие незнакомца к Девитту.

— Этот человек, его зовут Белл? Клэй Белл?

— Он самый. Легко ступает и, — добавил мрачно Уат, — здорово дерется!

Ветер пошевелил нагретую солнцем дорожную пыль. О стекло лениво билась муха, у коновязи стояли сонные, неподвижные лошади.

Тинкерсвилл был ничем не примечательным маленьким городком с несколькими древними строениями из серого камня и несколькими — из красного кирпича; остальные — магазинчики и дома были бесцветными, побитыми ветром дощатыми зданиями. Вдали в пустыне танцевали пыльные смерчи, и волны нагретого воздуха перемещались, словно густая, прозрачная жидкость.

Коллин Райли прошла по тротуару до конца улицы. С гор тянуло прохладой. Девушка стояла, глядя через обширные пространства пустыни, слушая грубоватые разговоры местных жителей. Где-то топнула копытом лошадь, чтобы согнать мух, с другого конца города ветерок принес звон молота о наковальню.

Тинкерсвилл — прожаренный на солнце, ничем не выдающийся, Богом забытый — что хорошего находили в таком месте мужчины? Почему некоторые выбирали такие городишки, когда на свете были Нью-Йорк, Лондон и Париж?

Более глубокий синий цвет в отрогах гор говорил о том, что там пролегает каньон… куда он ведет? К озеру? К лесным чащобам, куда не ступала нога человека?

Она повернулась и снова посмотрела на городок. Человек за стойкой в гостинице рассказывал ей о войнах с индейцами и спорах за пастбища, о перестрелках и борьбе за выживание, но по виду городка не скажешь, что он когда-то знавал такие времена.

Некоторые из тех людей, что были здесь первыми, двинулись дальше, другие остались. Этот старик, который основал город. Сэм Тинкер. Надо с ним потолковать.

Остались люди высокие… низкие… но все сильные. Люди с кожей, выдубленной, как кавалерийское седло, и ясными глазами, которые видели далеко вперед.

Оставшиеся не были богачами, зато они были стойкими, смелыми и уверенными, сильными той внутренней силой, которая не знает поражений. Именно такие люди выстроили этот город, дали ему жизнь и заставят его расти. Джад был одним из них: он строил и создавал этот мир… но так ли это?

Кажется, Сэм Тинкер говорил: «Здесь встречаются два типа людей. Те, что приходят строить, и те, что приходят набить карманы и уйти».

Возвращаясь к гостинице, Коллин заглянула в переулочек между двумя соседними домами. Далеко, на фоне голубых гор, вверх поднималось облачко пыли, отмечая путь одинокого всадника.

Клэй Белл? Или кто-то из его людей, возвращающихся в тихие холмы?

Люди разговаривали, и Коллин прислушивалась к ровному звучанию их голосов. Одно имя привлекло ее внимание, и она замедлила шаг.

— Клэй? Я знал его еще мальчишкой, до того, как он пошел воевать. Он и в четырнадцать лет был настоящим мужчиной — гонял мулов на тропе Санта-Фе для одной грузовой компании. Из Теннесси и через Техас. Во время первого перегона скота в Монтану, он был вместе с Нельсоном Стори.

Другой что-то пробормотал, и человек постарше ответил:

— Может, оно и так. Там, в Техасе, он ездил с рейнджерами . С капитаном Макнелли. Эти рейнджеры, они настоящие парни.

Коллин хотелось послушать еще, но она прошла мимо. Вдоль далеких холмов начинали собираться тени, и она почувствовала музыку в словах старика: «Из Теннесси и через Техас. В четырнадцать лет гонял мулов по тропе Санта-Фе».

Какие же воспоминания могут быть у такого человека? Какие женщины были у него? Темноглазые девушки в Санта-Фе? Молодые индианки?

Она резко остановилась, взявшись за ручку двери гостиницы. Может быть, он женат? У него могут быть дети… он, возможно… Но какое ей до этого дело? Только… если у него есть дети, ей будет очень неприятно наблюдать, как у него отбирают дом. Это, сказала Коллин себе, единственное, что меня беспокоит. Других причин просто нет.

 

Глава 3

Джад Девитт вылез из пролетки у станции. Боб Трипп, его бригадир, стоял на платформе, проверяя, как идет разгрузка тяжелого оборудования с открытых вагонов. Несколько минут Джад молча наблюдал, пережевывая черную сигару, и думал. Затем жестом отозвал Триппа в сторону.

— Боб, я говорил со скотоводом по имени Белл. Он пасет скот в тех горах, где мы собираемся вырубать лес. У нас могут быть неприятности, поэтому подготовь ребят. Если этот ковбой думает, что может удержать меня на расстоянии от того участка строевого леса, то он ошибается!

Трипп кивнул. Он не первый раз работал с Джадом Девиттом и любил хорошую драку. Это был пожилой человек, очень решительный, который знал, как обращаться с людьми.

— Ребятам это понравится. Они у меня застоялись без работы. — Он взглянул на Девитта. — А что насчет земли? Это ведь государственная собственность?

— Не волнуйся, — уверенно ответил Девитт. — Фрэнк Чейз сейчас в Вашингтоне. Он оформит дело. А наша задача — срубить лес. — Он улыбнулся. — Мы можем очистить горы прежде, чем ему удастся договориться, но кто нас остановит? Мы живем в такое время, Боб, когда сильный получает все, что захочет. Наша страна любит предприимчивых! Она для них и создана! Нельзя разбогатеть, стоя на месте. Тщательно все спланируй, а потом — вперед! И не позволяй никому и ничему стоять у тебя на пути. Вот мой принцип!

Боб Трипп не ответил. Джад Девитт энергичный человек, он проворачивает большие дела. Боб Трипп помогал Девитту, и работа ему нравилась. Тем не менее, поскольку сам он был человеком маленьким, иногда на него нападали сомнения. Чтобы один человек стал большим, должны поломаться судьбы многих людей… Как бы чувствовал себя Девитт, если бы сам попал под топор?

— Пока этот способ себя оправдывал, так ведь? — спросил Девитт, словно читая мысли Триппа. — Ни один человек не имеет права стоять на пути прогресса.

— Этот Белл… — осторожно сказал Трипп, — я кое-что о нем слышал. Может, от него стоит откупиться?

— Откупиться? — Девитт нагло рассмеялся. — Ты, наверное, стареешь, Боб. Когда это мы платили человеку, чтобы он убрался с государственной земли? Или он уйдет по-хорошему, или мы его вышвырнем.

Он повернулся на каблуках и направился обратно к гостинице, оставив пролетку Триппу. Пихтовый лес в здешних местах был лучшим во всем штате, и если все пойдет, как задумано, его уберут с гор прежде, чем правительство успеет что-нибудь предпринять. Об этом не стоило беспокоиться. Чейз улаживал для него юридические и политические вопросы, Чейз понимал методы Девитта и знал нужных людей в нужных местах. Он сделает все как надо, но нет смысла сидеть и ждать, если исход дела может быть лишь один — в его пользу.

Конечно, один раз в деле с горой Чарльстон Чейз просчитался. К тому времени, когда Девитт узнал о неудаче Чейза, гора была уже очищена от леса, и его люди занялись другой работой. Немножко дали денег здесь, немножко там и скандал замяли. В Вашингтоне все были слишком заняты, занимаясь заявками от каждого потенциального владельца ранчо. Если у человека есть деньги, и немного влияния, он добивается своего.

Страна была богата естественными ресурсами, и вся штука заключалась в том, чтобы разбогатеть, пока они не кончились. В каком-то смысле это было даже патриотично. Он помогал строить державу, и если при этом делал деньги, разве это не по-американски? Девитт было подумал, что природные ресурсы — это достояние всех, но отбросил эту мысль и зашагал дальше по улице, размышляя и строя планы.

Вот, например, Белл. Этот человек будет драться, вероятно, не понимая, насколько безнадежно его положение. У него всего двенадцать ковбоев, а этого явно недостаточно. Горы Дип-Крик простирались широко и далеко, там должна быть масса дорог, через которые можно попасть в долину и начать рубить лес без всяких осложнений. Во всяком случае, в его распоряжении было пятьдесят крутых лесорубов, готовых к любым неприятностям, а если нужно, он наймет еще столько же.

Девитт нашел время и проверил дела Клэя Белла. У того не было свободного капитала. Кстати, он даже задолжал. Если он будет сопротивляться Девитту, существует не один способ согнать его с земли.

Здесь был Райли, и это еще одно преимущество Девитта. Иметь своего собственного «карманного» судью очень выгодно. И первым делом Девитт договорился, чтобы Райли назначили федеральным судьей округа. Если конфликт дойдет до суда, то здесь у Девитта все будет в порядке.

Он поговорил и с администрацией железной дороги. Их начальники с нетерпением ждали начала вырубки, потому что это сулило им хороший бизнес во время мертвого сезона. Это было еще одно дело, которое они провернули с Чейзом. Переговоры велись не с местным руководством, а в главном управлении железной дороги в Нью-Йорке. А уж местным начальникам спустят оттуда приказ, которому невозможно не подчиниться. Если Белл будет доставлять ему неприятности, Девитт проследит за тем, чтобы ему не выделяли вагоны для отгрузки скота.

Пережевывая сигару, он вновь обдумал все возможные пути выхода для Белла. Ранчер крепко влип. Ему некуда деться.

Девитт засмеялся. Вот уж наглости у парня! Предложить подраться ему, Девитту! Тогда он разозлился, но сейчас ему стало весело. Это может быть даже интересным. Но драка подождет.

Белл слишком высокий, весит не больше ста восьмидесяти, но если он хочет драться — он свое получит.

Джад быстро шел по улице, почти не замечая людей на тротуаре. Сделать надо еще многое, но дело движется.

На улице ошивался Уат Уильяме, и Джад заметил его синяк. Он резко остановился перед лесорубом, и Уильяме неохотно объяснился.

Девитт вдруг почувствовал раздражение. Ему было все равно, сколько драк устраивают его лесорубы, но они должны побеждать!

— Не беспокойся, у тебя будет возможность с ним расквитаться!

— Если не возражаете, — мягко сказал Уильяме, — у меня уже была возможность. Оставляю его вам или кому-нибудь другому. С меня достаточно.

Джад Девитт, оттолкнув его плечом, вошел в ресторан гостиницы.

Ранчо Клэя Белла «Би Бар» лежало в глубине красивой долины, недалеко от ручья Тинкерс, мирно текущего в песчаном ложе.

Ранчо скрывал уступ горы протяженностью в несколько миль, и постройки не были видны из города, но яркую зелень травы в долине можно было заметить издалека. Ранчо располагалось на длинном плато под защитой холмов.

С широкой и просторной веранды дома открывался вид на многие мили, за ручей Тинкерс, на землю, что лежала за городом. Поздней осенью, зимой и весной скот можно было пасти на этой равнине, но на каждую корову приходилось слишком мало акров земли и без отличных пастбищ, воды и травянистых лугов верхних долин нельзя было хорошо прокормить скот.

Лес на горах Дип-Крик был отличным: девственный хвойный бор. Но если его срубить, эту землю густо покроет кустарник и травы не станет.

У Клэя Белла было шесть тысяч голов скота, и большая его часть паслась на плато за хребтом. Тщательно выбраковывая коров, он получил прекрасное смешанное стадо, состоящее наполовину из беломордой породы, наполовину — из шортхорнов, но осуществление его планов требовало много денег: он потратил всю прибыль и даже залез в долги, заложив стада.

На следующий год он надеялся заплатить по счетам, увеличить поголовье и пробурить артезианские скважины там, где должна быть вода. По дороге домой он обдумывал положение, возникшее с приездом Джада Девитта.

Это был сильный человек, с сильной волей, с уверенностью, рожденной многими победами, и Клэй мог судить о его желании драться по тому, с какой готовностью кинулся на него Уильяме. У Девитта было много денег и много людей для осуществления намеченного.

Как только Белл разведал окрестности Дип-Крик и узнал, какие возможности перед ним лежат, он упорно начал создавать свое ранчо. Времена менялись. На Запад приходили новые люди, и земля не всегда будет оставаться свободной.

До него на Дип-Крик претендовали двое. Чак Буллвинкл подал заявку на землю высоко на горе Пайети над ручьем, который вытекал из маленькой пещеры, находившейся на земле Булливинкла, и первым делом Клэй выкупил именно его заявку. Чак Буллвинкл устал от одиночества и продал вместе с своей заявкой еще одну, доставшуюся ему от бывшего напарника. Позже Белл купил заявку на перевал, по которому пролегала старая караванная дорога через хребет, простиравшаяся по обе стороны от вершины Блэк-Батт. Этот хребет закрывал стеной долину Дип-Крик напротив горы Пайети. В результате этих приобретений он стал единственным владельцем двух проходов ко внутреннему плато, а также владельцем основных источников воды в Дип-Крик.

Сейчас он беспокоился. Если вырубят лес на горах и плато, он разорен. Когда начнется вырубка, он будет вынужден перегнать стадо на засушливые равнины. Как только исчезнут деревья, начнется процесс разрушения верхнего, плодородного слоя почвы, и пастбища будут уничтожены — кустарник распространится на поля.

Если его вынудят уйти, у него даже нечего продать, кроме скота. Когда он уплатит по долгам и расплатится с ковбоями, на руках у него не останется ничего после шести лет тяжкого, упорного труда.

У Белла не было намерений продавать скот, но он привык взвешивать все возможности. Он понимал, что драться придется до конца. Белл отлично разбирался в людях и принимал Девитта всерьез. Джад привык побеждать, он не остановится ни перед чем, чтобы выиграть в очередной раз.

Белла ждал Хэнк Руни, его первый помощник на ранчо.

— Я послал ребят сгонять коров со Стоун-Кап, — сказал Хэнк. — Что случилось?

Коротко, без прикрас, Белл обрисовал ситуацию.

— Это война, Хэнк. Может быть, я и ошибаюсь, но это война не на жизнь, а на смерть. Джад произвел на меня впечатление крутого и хитрого человека.

— Ну, — Руни сплюнул, — все было слишком спокойно. Война со стрельбой?

— Поз, же, возможно, и со стрельбой. Вначале это будет игра нервов. Может, он не оставит мне другого выхода, однако сначала мы будем драться по тем правилам, к которым я не привык.

Руни подумал. Ему было около пятидесяти, он не был новичком во всякого рода переделках.

— Думаешь, он знает, что ты заблокировал два единственных входа в горы?

— Сомневаюсь. Мы будем ждать, У него много людей, которых нужно кормить и где-то разместить. А наши коровы пускай нагуливают жир. Вполне возможно, что часть нам придется продать, чтобы возместить расходы.

Хэнк хмуро посмотрел на долину.

— Билл Коффин сказал, что видел в городе Стэга Харви и Джека Килберна. Не хочешь их Нанять?

— За ними слишком много крови, Хэнк. Я не хочу стрельбы, если ее можно избежать.

Хэнк постучал носком сапога по скале. Он был худощавым, высоким человеком, выглядевшим старше своих лет. Он пришел на Запад со своим стадом из Огаллала, а перед этим пас коров в Вайоминге, Аризоне, Неваде и Юте. Руни — крутой старый ковбой, который умел драться. Он был ветераном трех пастбищных войн.

— Я тебе вот что скажу: если они хотят драки, то они ее и получат. — Он взглянул на Белла. — Что будем делать?

— Свалите несколько деревьев и устройте баррикаду поперек прохода у Зарубки. Это для них самый короткий путь на плато.

Хэнк Руни снова сплюнул.

— Думаешь, он знает о Зарубке? Тут нужно подумать. Как получилось, что он вообще узнал об этом месте? Из чужих вокруг никто не шнырял, во всяком случае, явно.

— Кто-то рассказал Девитту про этот строевой лес, — сказал Белл. — Это, скорее всего, местный. Но даже местные не знают, что я переписал несколько земельных заявок на свое имя. По крайней мере, не думаю, что знают. Чтобы застолбить Дип-Крик, я проделал путь до столицы и не думаю, что во всем штате наберется хотя бы четыре скотовода, кто заявил права на землю или купил ее. Они просто осели на ней и начали разводить коров. — Белл снял седло с коня. — Хотелось бы мне знать, кто ему донес. Разве у нас здесь есть враги, Хэнк?

— Нас не очень-то любит Швабе. И ставлю все, что угодно, что Девитт не появился тут просто так. Похоже, он заранее готовился вырубить лес на Дип-Крик. Интересно, может, у него договор с правительством?

Клэй Белл поднялся на веранду и сел в кресло. Он скручивал сигарету и мысленно рассматривал подходы к Дип-Крик. Два единственных перевала принадлежали ему. На некоторое время Белл мог перекрыть доступ во внутреннюю долину. Но если Девитт получит лицензию правительства, Белл вынужден будет пропустить его через свое ранчо.

Он должен все обдумать, чтобы приготовиться к любой неожиданности, потом ждать первого хода Девитта. Чтобы тот ни начал, у Белла будет достаточно времени его остановить. Если ему захочется играть грубо — ну что ж, среди дюжины ковбоев, работающих на «Би Бар», нет ни одного, который не умел бы играть в такие игры, все они были бойцами.

Постройки его ранчо располагались поперек входа в Дип-Крик, который назывался Эмигрант-Гэп. Здесь начиналась длинная, давно заброшенная дорога, которая долго петляла по горам и выходила к Зарубке. Девитт, возможно, знал о дороге, потому что о лесе ему кто-то сообщил. У Девитта был осведомителем кто-то из здешних жителей.

Сидя на веранде, Белл раздумывал над создавшимся положением. Дом был выстроен из обломков скал, стены его были фута три толщиной. В нем было пять комнат: гостиная, кухня, две спальни и контора. Со всех сторон дом был окружен низкой, прохладной верандой, дополнительную тень давали несколько старых, огромных деревьев. Когда Белл обедал дома — а это случалось нечасто — он предпочитал сидеть. на веранде, откуда открывался прекрасный вид на долину. Из долины никто не мог подойти незамеченным.

Дом стоял в углу прямоугольника, образованного хозяйственными постройками и корралями. К востоку и северу от Дома поднимались отвесные стены скал. Не более чем в тридцати ярдах от него стояла каменная кухня со столовой, которую прозвали «фургоном». За ней, также ярдах в тридцати, в дальнем конце прямоугольника располагалось еще одно каменное здание, разделенное на отдельные комнаты: для седел и упряжи, для инструментов, кладовая и кузница. Другую сторону прямоугольника составлял длинный каменный амбар с сеновалом и три корраля — два по одну сторону амбара, один по другую.

Каменные постройки ранчо полностью перекрывали вход в долину через Эмигрант-Гэп, если не оставались открытыми большие ворота ранчо. Одни из этих ворот находились между двумя каменными постройками.

Плато Дип-Крик и долина лежали на семьсот футов выше. Семисотфутовый подъем зигзагом перерезала двухмильная тропа, причем последние полмили проходили через узкий и постоянно сужающийся каньон.

Белл беспокойно шагал по веранде. Несмотря на предположение, что Мортон Швабе мог указать Девитту на лес Дип-Крик, Белл не верил этому. Швабе был мелкой сошкой. Он владел небольшим ранчо и сделал бы все от него зависящее, чтобы навредить Беллу, но вряд ли ему в голову пришло бы такое.

Белл пришел к выводу, что за всем этим скрывается другая сила, какой-то человек, который привел сюда Джада Девитта, имея собственную цель. И это беспокоило Белла.

Когда Клэй вошел в столовую, там уже сидел Хэнк Руни.

— Босс, — сказал он, — мы можем послать Раша и Монтану к Зарубке прямо сейчас.

— Хорошая идея. Пусть возьмут винтовки и побольше еды. Зря не стрелять, но и на нашу землю никого не пускать.

— А если они появятся? — Раш Джексон был кривоногим ковбоем из Техаса, из района излучины Рио-Гранде.

— Пошли дымовой сигнал. Непрерывный столб дыма будет означать, что они идут. Один разрыв в столбе — каждые пять человек или меньше. Мы поставим кого-нибудь на Пайети дублировать сигнал.

Разгорелся взволнованный спор, но Клэй ел молча. У него никогда не было неприятностей в Тинкерсвилле, и он надеялся — не будет. Он все время пытался думать о деле, но разум не слушался его — мысли Белла постоянно возвращались к Коллин Райли.

Поужинав, он вышел на крыльцо и посмотрел на вытянувшуюся перед ним долину. Отблески розового света еще виднелись на зазубренных вершинах дальних гор, но в долине уже собирались мягкие тени, и в горной вечерней тишине отчетливо слышался каждый звук.

Где-то крикнула перепелка, и в темноте раздался стремительный шелест крыльев. На темно-синем небе, над непроницаемо-черными горами ярко, словно сигнальный фонарь, вспыхнула одинокая звезда.

Эта земля была создана для мира, для домашних очагов. Однако Белл чувствовал, что в ближайшие дни мира ему не видать, и вряд ли теперь вскоре выпадет случай, когда он сможет вот так спокойно стоять и любоваться тихой, вечерней долиной.

Неужели она действительно любит Джада Девитта? Конечно, женщинам он кажется привлекательным, кроме того, у него репутация победителя. Он не простой скотовод, а человек из ее мира, человек, умеющий повелевать.

Белл затушил сигарету о камень и поворачивался, чтобы уйти, когда его окликнул Билл Коффин.

— Босс, ты видел ту блондинку?

— Нет… мне попалась рыжая.

 

Глава 4

В банке Тинкерсвилла Нобл Уилер передвинул свое грузное тело во вращающемся кресле так, чтобы удобнее было смотреть на гостя. Джад Девитт был вне себя, и это было ясно с первого взгляда.

Девитт упал в кресло напротив Уилера и положил на стол свою белую шляпу. Его прилизанные волосы были расчесаны на ровный пробор. У него было квадратное лицо и голова, будто выточенная из куска гранита. В это утро глаза его были жесткими и раздраженными. Джаду Девитту всегда нравилась хорошая драка, но в этой было что-то такое, что его совсем не привлекало.

Для Девитта победа стала обычной вещью, он не проявлял никакой жалости к тем, кто оспаривал его решения или стоял на пути его успеха. Теперь все зависело от скорости выполнения, и ему совеем не хотелось оказаться в проигрыше. Особенно, когда за ним наблюдала Коллин Райли.

Клэй Белл не испугался. Он не только открыто вызвал Девитта на драку, но и на людях задал хорошую взбучку одному из его самых крепких лесорубов. То, что Коллин явно заинтересовалась скотоводом, лишь сильнее раздражало Девитта.

— Насчет этого Белла, — резко начал Джад. — У вас его закладные, он препятствует вырубке леса, отказавшись перегнать коров, и если вы не сможете на него подействовать, нам самим придется заняться его скотом.

Уилер поерзал в массивном кресле и сплюнул в плевательницу. Он задумчиво пожевал кончики своих желтых усов.

— Нет, — сказал он наконец. — Я не могу войти в игру. Я вас информировал, но в открытую мне действовать рано. Если Белл уберет коров с этого пастбища, он разорится, и все это знают. Вы срубите лес и уедете, а мне здесь жить. Мне придется действовать только втихую.

— Допустим, он захочет продлить заем?

— Вот тут я могу отказать. Я скажу, что поскольку в игру вступили вы, риск потерять деньги стал слишком велик для меня.

Девитт кивнул.

— Это подойдет! Для этой драки ему понадобятся деньги.

Он начал было подниматься, но Уилер предупреждающе поднял руку.

— Вам что-нибудь известно об этом самом Белле?

— А что мне должно быть известно? — нетерпеливо спросил Девитт. — Он мне мешает, вот и все, что мне должно быть известно.

— Садитесь, Джад. Садитесь и выслушайте меня. У меня в этом деле тоже есть свой интерес. — Уилер положил свои толстые руки на подлокотники кресла и наклонился вперед. — Вы умный человек, Девитт, вы заставляете людей работать, и мне это нравится. Вы не особенно церемонитесь в выборе средств, и мне это тоже нравится. Но смотрите — не сделайте ошибки с этим Беллом. Он боец.

— Боец, да неужели? — рассмеялся Девитт, и в голосе его не было мягкости. — Я дам ему возможность полностью проявить свои бойцовские качества!

— Послушайте меня! Белл воевал с команчами, когда ему было четырнадцать лет! Потом он некоторое время жил в Новом Орлеане, не знаю уж, чем он там занимался. Затем он два года был техасским рейнджером, а во время Гражданской войны служил в кавалерии. Дослужился до майора. После войны перегонял стада, охотился на бизонов и добывал золото в Бэнноке и Олдер-Галче. Этот человек знает, как и когда драться.

Теперь Джад Девитт был весь внимание, напряженно слушая Уилера и впитывая каждое его слово. Он разозлился. Почему ему все это не сказали прежде? Этот человек может быть опасен… То, что он дослужился до майора, говорило само за себя — это или способность командовать, или друзья в нужных местах. В обоих случаях Белл может быть опасен.

— Те, кто хорошо знает Белла, говорят, что он ганфайтер. Он никогда не поднимал револьвер на тех, кто живет у нас, но это еще ни о чем не говорит. И не думайте, что он один — с ним Хэнк Руни — старый степной волк. Раш Джексон был рейнджером вместе с Беллом, а Монтана Браун служил сержантом под командованием Белла во время войны.

— На нашей стороне закон, — уверял его Девитт, — к тому же у меня есть люди и деньги. Этот контракт на шпалы для «Мексикен Сентрал» слишком выгоден, а экономия на транспортных расходах покроет сумму, которую нам придется затратить, чтобы выкорчевать Белла из его лесов.

Джат Девитт вышел на залитую солнцем улицу. Он откусил кончик сигары и зажег ее, прищурясь на солнце. Он чувствовал себя хорошо: близкая драка всегда поднимала ему настроение. Белл гораздо опаснее, чем он предполагал, и с ним — его друзья. На Западе это было хуже всего. Никогда не знаешь, что тебя ждет. И тем более не угадаешь жизненный путь человека. Небритый мужчина, сидящий рядом с тобой на скамейке салуна, мог оказаться выпускником Оксфорда. Много молодых иностранцев приехало на Запад в поисках приключений и впечатлений, и многие из них были бойцами, сражавшимися на равных с самыми закаленными местными драчунами.

Девитт взглянул на тропу, ведущую в горы. Она выдержит тяжелые механизмы, это точно. Завтра он загрузит вспомогательные двигатели и пилу на фургоны и тронется в путь по старой тропе через Эмигрант-Гэп, и тогда поглядим, кто из них блефует. Он задумчиво жевал сигару, оглядывая улицу. Если работа пойдет так, как задумано, это его последнее предприятие в этих краях. Добившись своего, он отсюда уедет. Не надо будет ни в чем себя ограничивать. В таких краях, как эти, человека, у которого голова хорошо работает, ждет большое будущее, но ему надо двигаться на Восток, проникать в солидные финансовые круги.

Белл? Всего лишь жалкий скотовод. Наверное, крутой. Джад Девитт засмеялся. Крутой? Он ему покажет два-три фокуса. Он научит его быть по-настоящему крутым. А за оружие браться пока еще рано… Этот Белл грозил кулаками, но когда наступит срок…

Он нахмурился, вспомнив Нобла Уилера. Банкир постарался выяснить всю подноготную Белла. Он знал много и наверняка. Почему? Это надо иметь в виду.

Джад Девитт тщательно изучил предоставленные Ноблом Уилером карты Дип-Крик. Он недооценил Белла, но нельзя недооценивать и старика в банке — это обойдется слишком дорого. У Нобла Уилера, наверное, было еще кое-что в запасе, кроме контрактов на поставку шпал. Девитт предложил ему слишком маленький процент от прибыли, а Уилер слишком быстро откликнулся на его предложение.

Девитт не знал, как Уилер пронюхал о поставке шпал на железную дорогу «Мексикен Сентрал». Банкир приехал в Санта-Фе и связался с ним, объяснив, что неподалеку есть превосходный лес — намного ближе, чем предполагал Девитт.

Банкир показал ему искусно нарисованные карты, указал источники воды и старую караванную дорогу через перевал Эмигрант-Гэп. Девитт послал Триппа с Уильямсом обследовать эти места, не привлекая ничьего внимания. Пробравшись в долину через Зарубку, когда на земле еще лежал снег и скота в горах не было, им удалось провести разведку и уйти незамеченными. Их рапорт был более чем удовлетворительным. Близость леса к границе почти удвоит прибыль от контракта.

Девитт действовал быстро. Он немедленно связался с Чейзом в Вашингтоне, Чейз принялся обговаривать условия лицензии на вырубку леса для Девитта, но Джад не собирался ждать, пока в столице должным образом решат пустячный вопрос— Он привез в Дип-Крик оборудование и теперь собирался начать вырубку, а если он и не получит лицензии — что ему могут сделать?

Перекатывая сигару во рту, он снова взвесил ситуацию. Что он упустил? Чейз работает в Вашингтоне. Железная дорога откажет выделить Беллу вагоны для перевозки скота, а Уилер не продлит ему кредит. Для войны нужны деньги, а через Уилера Девитт досконально знал финансовое положение Белла.

Клэй Белл, едущий на своем черно-белом пятнистом коне к горе Пайети, пришел к тому же выводу, что и Девитт. Ему срочно нужны деньги.

Он осмотрел лес более внимательно. Здесь росли пихты и желтые сосны, и Белл понимал интерес Девитта. Эти горы без леса станут совсем некрасивыми. Тонкий плодоносный слой почвы смоет дождями, холмы станут голыми, и леса исчезнут навсегда.

Повернув коня, он спустился между деревьями в луга. Здесь скот с равнин уже начал разбредаться, пощипывая сочную, густую траву хорошо орошаемого плато.

Ветер шевелил высокую траву, и вдалеке, над угрюмыми откосами горы Пайети парил орел. Было очень тихо. Конь опустил голову и с хрустом сорвал пучок травы. На высоком склоне выстроились стройные ряды деревьев — все как на подбор, словно одетые в форму.

Плохо, что он так мало знает об этой части пастбищ, находящихся за ручьем, к западу от Зарубки. Когда выращиваешь скот и строишь ранчо, остается слишком мало времени для поездок по окрестностям. Насколько ему известно, это нехоженая, покрытая лесом местность, доступа в которую не было, кроме прохода с его пастбищ.

Взобравшись на холм, Белл натянул поводья. Отсюда он мог оглядеть вершины деревьев и многое, что находилось вокруг гор. Слева и сразу впереди высилась огромная гора Пайети, — самая высокая вершина на несколько миль вокруг. Далеко на западе лежал хребет, который служил дальней стеной котловины, единственный проход через него — Зарубка. Белл долго изучал горы и вершины деревьев за ручьем, пытаясь угадать, что находится за ними.

В расщелинах и укромных местах сохранилось немного снега, и ветер, спускавшийся с гор, доносил оттуда холод. Это были прекрасные, девственные края, и при мысли о том, что они могут превратиться в пустыню, Белл почувствовал почти физическую боль в груди.

С тех пор, как он начал пасти стадо на Дип-Крик, Белл на горе Пайети установил пожарный наблюдательный пункт и раз десять за последние несколько лет все ковбои выходили на борьбу с огнем. Обычно им удавалось потушить пожар быстрой, напористой работой, но однажды они боролись с пожаром много дней, и ему даже пришлось нанимать людей из города.

Он ехал по длинной тропе, которая то петляла по вершине горы, то скрывалась под деревьями, то неожиданно появлялась на открытом склоне. Один раз он повстречался с пумой и заметил следы оленя.

Когда Белл подъехал к месту дежурства на Пайети, там уютно устроился Билл Коффин.

— Едет всадник, — сказал Коффин. — Скорее всего, женщина.

Билл — худощавый молодой человек с белокурыми волосами и задумчивым лицом. Спокойный парень, крепкий и способный. Он передал Беллу бинокль, и тот с интересом стал изучать всадника или всадницу. Утренний воздух был чист, солнце — ярким, но деревья на ведущей из города тропе иногда скрывали проезжавшего по ней, и когда всадница наконец появилась из-за песчаного холма, Белл узнал Коллин Райли.

Неподалеку с горы спускалась узкая тропинка, ведущая к городской тропе и пригодная Только для искусного наездника на хорошей горной лошади. Белл отдал бинокль Коффину.

— Я спущусь к ней.

Он направил коня к тропе, затем остановился и повернулся в седле.

— Девитт, наверное, начнет сегодня.

Солнце припекало, и он надвинул шляпу поглубже. Белл быстро спустился по опасной тропе, последние несколько ярдов буквально проскользив, затем направил коня легким галопом через заросли меските. Он выехал на городскую тропу как раз в тот момент, когда на ней не более чем в двадцати ярдах от него появилась Коллин.

— Привет, ковбой, — весело воскликнула она. — Куда направляетесь?

— Встретить вас. — Он махнул рукой в сторону Пайети. — Видел, как вы ехали.

Она посмотрела на вершину, потом снова на него, и глаза у нее стали серьезными. Этим утром Белл выглядел веселым. Он был худощавым, но было заметно, как под шерстяной рубашкой перекатывались мышцы.

— Мы ждем гостей, — добавил он, — и не хотим, чтобы нас обвинили в негостеприимстве.

— Клэй, — она, не думая, назвала его по имени, — не стоит тебе связываться с Джадом. Он жестокий… временами слишком жестокий. Почему бы тебе не продать гору?

— Он меня не просил. А если бы попросил, я бы не продал. Это мой дом, и мне здесь нравится. Я не собираюсь, поджав хвост, бежать от первой передряги. А их у меня было предостаточно.

Ее глаза нашли постройки ранчо внизу перевала Эмигрант-Гэп.

— У вас здесь прекрасный вид.

Он повел коня по тропе, и они поехали рядом.

— Вид мне нравится не меньше, чем пастбища, — признался он. — Люблю, когда вокруг простор.

Коллин внезапно натянула поводья.

— Но тропа идет прямо через ваши ворота!

Клэй Белл молча вынул кисет, бумагу и начал сворачивать сигарету.

Она повернулась к нему.

— Джаду понадобится много времени и сил, чтобы протащить механизмы через эти ворота, так ведь?

Белл взглянул на нее, иронически усмехаясь.

— Да, мэм, похоже, так оно и есть.

— Вы не позволите ему?

— Нет.

— Но ведь лес не ваш.

— И не Джада. У меня право первого пользования. Я очищал его от кустарника и спасал от пожара. Он хочет уничтожить все, что мы создали.

Она повернулась в седле.

— Но вы не понимаете! Шпалы предназначены для железной дороги, а дорога важна для развития страны.

— Говядина тоже.

Впервые она увидела ситуацию полностью. Она знала Джада Девитта три года и привыкла к тому, как он преодолевает препятствия, расправляется с теми, кто ему мешает. Взглянув по-иному на Клэя Белла, она вдруг поняла, что это достойный противник. Его не так-то легко будет убрать.

— Будет беда, — сказала она серьезно. — Большая беда.

— Коллин, — Белл указал рукой на ранчо, затем на равнину вокруг, — все это не легко было построить. Мы не смогли бы выращивать скот без травы и воды с гор. Я бы разорился. Когда я впервые приехал сюда, мне пришлось воевать с индейцами и скотокрадами. Двое из моей первой команды ковбоев похоронены здесь. Думаете, я собираюсь сдаться только потому, что Джаду Девитту приспичило срубить лес на моей земле?

Они подъехали к ранчо, и Хэнк Руни открыл им ворота, бросив короткий взгляд на Коллин.

— Добро пожаловать, — сказал Клэй. Он повернулся, не ожидая ответа. — Хэнк, скажи повару, чтобы приготовил кофе. Мы будем на веранде.

Когда они уселись, Коллин с большим интересом осмотрелась. От поездки и свежего воздуха щеки у нее раскраснелись. Клэй с любопытством разглядывал девушку, ему нравились глубина и быстрота ее мысли. Хотя Коллин была совсем молода, ее нельзя назвать ребенком. Она была женщиной, со всеми присущими ей женскими повадками. Он почувствовал некоторое замешательство. Она была первой женщиной, которая когда-либо сидела на этой веранде и глядела на долину.

— Я странно себя чувствую, находясь здесь, на Западе, — вдруг сказала она. — Дядя все время рассказывал нам истории о знаменитых ганфайтерах — Билле Лонгли и Джоне Вэсли Хардине. Неужели они были такими, как о них говорят?

— Они еще живы.

— Вы знаете Стэга Харви и Джека Килберна? Они и вправду опасные люди?

Он посмотрел на нее.

— Где вы их видели?

— О, они вчера вечером разговаривали с Бобом. Он бригадир лесорубов у Джада. Портье в гостинице рассказал мне, кто они.

Повар принес кофе и приготовился уже выразить недовольство. Затем увидел Коллин и слегка сглотнул. Он тщательно вытер и без того чистый стол и с показным изяществом опустил на него поднос.

Трипп разговаривал с Харви и Килберном? Он нанял их? Нет, подумал Белл, для этого слишком рано. Девитт еще не знал, в какую драку ввязался. Тем не менее это стоит запомнить. Оба ганфайтера воевали только за деньги и только за наличные. Крутые и беспощадные, но как наемники, они стоили ровно столько, сколько им платили.

Он поднял глаза на девушку, сидящую напротив него за столом. Дело было не только в том, что впервые женщина сидела на этой веранде, но и в том, что впервые за много месяцев перед ним вообще сидела женщина. Она как-то очень подходила к окружающему ее месту, будто провела здесь всю жизнь. Сейчас она смотрела на долину, лицо ее было спокойно.

Коллин обернулась, вдруг почувствовав, что он за ней наблюдает. Впервые они посмотрели друг другу в глаза, и у каждого сердце замерло. Она слегка покраснела.

— Вы здесь как у себя дома, — сказал Белл неожиданно, — вам надо тут жить.

Коллин внимательно и с удивлением посмотрела на него, потом обвела взглядом залитый солнцем двор ранчо, твердо утрамбованную землю, мягкие тени по стенам, ее поразила прохлада этого места после жаркой равнинной тропы. А долина с ее пастельными зелеными и коричневыми красками добавляла очарования ранчо. Ей нравился простор, нравились далекие расстояния.

Его слова звучали у нее в голове, и она почувствовала нечто вроде страха, и тем не менее в его голосе звучала такая искренность и дружелюбие, что ей тут же захотелось с этим согласиться.

Неужели это были ее места? Неужели она была своей здесь, под откосом Эмигрант-Гэп? В воздухе чувствовался тонкий запах шалфея, смешанный с ароматом кофе и запахом старой кожи.

Но как только эта мысль явилась Коллин, в ней тут же все восстало. О чем она думает? Она ведь выходит замуж за Джада Девитта.

— Вы ошибаетесь, — серьезно сказала она. — Я городская девушка. Это для меня что-то вроде отдыха.

В его глазах читалась насмешка.

— Неужели?

— Джадом Девиттом девушка может гордиться, — сказала она. — Он делает великие вещи. Его уважают за способности.

— Эти великие вещи… Разве не простые люди делают их для Джада Девитта? И все, что вы знаете о нем, — его победы. Вы никогда не узнаете человека до конца, пока не увидите, как он проигрывает.

Она снова посмотрела на него, и что-то в его глазах заставило ее сердце дрогнуть.

— А вы? Вы проигрывали?

— И не однажды.

Белл посмотрел вверх из-под крыши веранды. В небо тянулся тонкий столбик дыма. Пока он вглядывался, дым стал гуще.

— Идет Джад Девитт. — Белл поднялся на ноги. — Жаль, что он не сможет привести всех своих людей разом. Чем раньше они узнают, что их ждет, тем лучше.

Он придержал ей дверь, и они вышли из дома. На кухне повар грохотал кастрюлями, больше никого не было видно.

— Вам так хочется неприятностей?

— Нет… но если уж до них дошло, к чему откладывать?

Он уже Видел их — четырех человек, едущих к перевалу. Белл глянул на гору Пайети и увидел еще два облачка дыма. Белл спокойно обдумал положение. Вряд ли сейчас Девитт попробует пробиться силой. Вначале он попытается взять нахрапом, если получится, а потом прибегнет к разным уловкам. Но человек с оружием здесь может выстоять очень долго. Он подошел к седлу и вынул из чехла винтовку.

— Вы ведь не собираетесь стрелять?

— Если меня не вынудят. — В его глазах блеснула веселая искорка. — Если ваш жених не попытается прорваться силой.

Белл стоя ждал четырех всадников. Джад Девитт ехал впереди. Чуть справа за ним следовал Боб Трипп, а двое других — позади. Клэй ждал. По щекам стекал пот, он глубоко затянулся сигаретой и бросил ее на землю. Они приближались. Белл был готов, он вышел за ворота и ждал там — высокий, одинокий человек, справа и слева от него возвышались каменные стены зданий.

 

Глава 5

Девитт, подъезжая, не мог не обратить внимания, как каменные постройки ранчо затрудняли проход через Эмигрант-Гэп. Ему должны были сообщить. Почему Уилер промолчал об этом?

Узкие окна в каменных стенах предназначались для стрельбы, и он с первого взгляда увидел, что, если дело дойдет до войны, два человека легко могут удержать Эмигрант-Гэп против пятидесяти. Девитт стиснул зубы, когда увидел спокойно стоящего за воротами Клэя Белла, ожидавшего их.

Затем он увидел Коллин Райли и про себя выругался. Какой бес вселился в эту девчонку, если она приехала в такое место и в такое время?

Девитт натянул поводья ярдах в двадцати от Белла.

— Мы ищем путь в леса Дип-Крик, — сказал он. — Мы можем здесь провезти лесопилку?

— Этот путь закрыт.

— Значит, — Девитт положил обе руки на луку седла, — — вы решили закрыть государственную дорогу? Маршрут дилижансов?

Клэй Белл тянул время, сворачивая новую сигарету, прежде чем ответить. Он хотел дождаться своих ковбоев, а также разжечь нетерпение Девитта.

— Дилижансы не ходят по этой дороге вот уже лет четырнадцать, теперь они ездят через Тинкерсвилл. Здесь никого не пропускают без разрешения правительственной почты с тех пор, как хозяин я.

Девитт пылал яростью. Его оскорбляло, что свидетельницей его унижения стала Коллин.

— Много на себя берешь, Белл. Ты пытаешься контролировать все пастбища, не имея юридических прав.

Клэй улыбнулся и закурил сигарету. Он нарочно тянул время.

— Ты умный человек, Девитт. Тебе следовало бы взглянуть в земельные регистры, прежде чем затевать все это дело. Я сделал заявку на этот участок и подтвердил ее. Вся земля в Эмигрант-Гэп — моя. А также, — добавил он, — я владею сотней акров у подножия перевала, и вам не пройти по моей земле с вашим лесопильным оборудованием ни сейчас, ни позже.

Джад Девитт молча сидел в седле. Сейчас он проиграл и пытался придумать какой-нибудь способ спасти достоинство, пока ему не удастся преодолеть это препятствие. Нобл Уилер обязан был его предупредить. И в то же время он уважал человека, умеющего нанести крепкий удар. Клэй Белл был умнее, и Девитт понимал, что с ним надо быть очень осторожным.

— Ты не разрешаешь мне проехать? На это у тебя нет прав, Белл. Юридически у тебя нет ни малейшей зацепки. Я должен добраться до места.

Клэй глубоко затянулся сигаретой. Фургоны с лесопильным оборудованием Девитта подъезжали все ближе.

— Право собственности дает определенные преимущества, Девитт. А собственник здесь я. И я же пасу скот в Дип-Крик. Извини, Девитт. Ты подкинул плохие карты не тому человеку.

Терпение Джада Девитта истощалось.

— А что, если мы применим силу и пройдем? — хрипло спросил он.

Боб Трипп быстро взглянул на Девитта. В его глазах появился протест. Девитт иногда был чертовски упрямым и не понимал, на что идет.

— Не пройдете, — коротко ответил Белл. — Потому что в этом случае вам придется стрелять.

— Нас четверо, а ты один.

— Да.

Джад Девитт молча смотрел на Белла. Его подгоняло нетерпение и раздражал человек, стоящий между ним и работой, которую он подрядился сделать. У него было только одно желание: рвануть вперед, растоптать этого скотовода и ехать Дальше. С ним было трое крепких мужчин, все были вооружены. Сзади подъезжали другие. И все же что-то его сдерживало.

Клэй Белл был невозмутим. Казалось, он вообще не испытывает никаких эмоций. Он просто ждал, что будет делать Девитт.

У Джада Девитта внезапно появилось чувство, что для Клэя Белла это была старая, знакомая игра. Что все ходы в этой игре и действующие лица были ему давно известны, а вот Девитт в нее играл впервые.

— Ладно, — сказал он наконец, — ты меня остановил. — Но я все равно вырублю лес на Дип-Крик даже через твой труп!

Он начал было разворачивать коня, но голос Белла заставил его замереть.

— Девитт!

— Что?

— Как насчет твоего трупа?

Девитт, не отвечая, глядел на Белла, и вдруг внутри него возникло осознание того, что его тоже могут убить. Эта мысль никогда не приходила ему в голову, она была нелепа и абсурдна, и все же…

— Коллин, ты едешь с нами?

Девушка вскочила в седло и поехала к воротам, которые держал для нее открытыми Белл.

— Будьте осторожны, — прошептала она. — Я его знаю. Его ничем не остановишь!

У подножия спуска Джад Девитт остановил фургоны.

— Встанем лагерем здесь, — приказал он Уильямсу. — Мы поднимемся на плато чуть позже.

— Лучше пошлите нам кухню. У нас почти не осталось еды.

— Здесь вы не остановитесь! — Клэй Белл спокойно сидел в седле на пятнистом коне. — Это все еще моя земля, Девитт. Я не позволю устраивать на ней пикники. У вас нет прав оставлять здесь свой груз. А теперь, катитесь вон! Можете заехать за тот белый валун. Это граница моей территории.

Лицо Девитта побелело.

— Будь я проклят, если…

— Убирайся вон! — Выражение лица Белла не предвещало ничего хорошего. — Убирайтесь сейчас же, или я начну стрелять в лошадей, находящихся на моей земле. Ну!

Девитт махнул рукой своим людям. Лицо его окаменело от ярости.

— Двигайте назад! Пусть потешится! — Девитт повернулся к Беллу. — Ты наживешь себе крупные неприятности, — сказал он. — Я позабочусь…

— Вон, — повторил Белл.

Он толкнул пятнистого к лошади Девитта так, что животные сошлись вплотную.

Девитт заколебался, лицо его стало страшным, на нем проступили пятна, затем, не сводя глаз с Белла, он попятился, пока не оказался за белым валуном.

Быстро и не оглядываясь, Клэй Белл развернул коня и погнал его галопом вверх к ранчо. Джад Девитт, глядя ему вслед, груба выругался, затем повернул свою лошадь к городу. Он не разговаривал с Коллин, хотя они ехали рядом.

Он потерпел поражение в первой же встрече с Беллом, но это не последняя встреча….

— Джад?

— О, извини, Коллин, боюсь, я думал не о том. Это дело ужасно раздражает меня.

— Почему бы тебе не оставить его в покое, Джад? Ты можешь достать лес в другом месте?

Он улыбнулся, чтобы скрыть злость.

— Положись на меня, Коллин. Это мои заботы.

Она молча ехала рядом с ним и видела его глупую решимость и упрямство.

— Джад… он будет драться.

— Конечно.

— Будут убитые. Разве это для тебя ничего не значит?

— Конечно, значит. Но один человек не может стоять на пути прогресса. Железная дорога должна быть построена.

— Ты мог бы достать шпалы где-нибудь в другом месте.

— За большую цену. За большее время. Они здесь, и я возьму их отсюда.

Он едва обращал внимание на ее протесты. В мыслях он уже смотрел вперед, надеясь найти способ обойти это препятствие. К Дип-Крик должна быть другая дорога. Надо поговорить с Уилером.

Коллин молчала. Когда они подъехали к городу, воздух стал прохладнее. Спустившись вниз, туда, где тропа шла рядом с ручьем, она почувствовала ветерок от потока воды, аромат одиноких ив. Она замедлила шаг, вспоминая Клэя.

Лицо его было красивым, кожа потемнела от солнца и ветра. Что-то в нем было еще… в его походке… и она знала, что произвело впечатление на Джада. Клэй Белл совсем не волновался при мысли о предстоящей стычке. Он не тратил зря слов, не угрожал. И тем не менее выиграл — заставил Джада Девитта отступить.

Джад Девитт никогда не простит ему этого.

 

Глава 6

Джад Девитт нашел Нобла Уилера в ресторане «Тинкер-Хауса». В холодной ярости он отодвинул стул у столика Уилера и упал на него.

— Нобл, почему ты не сказал мне, что Клэй Белл владеет перевалом Эмигрант-Гэп?

Нобл Уилер, крепко зажав в одной руке вилку, а во второй нож, положив свои огромные кулаки на скатерть, шумно и энергично пережевывал пищу так, как беспокойная лошадь грызет холодный мундштук. Он непритворно изумился.

— Что? Чем он владеет? — Он положил в рот кусок мяса, бездумно уставившись на свою тарелку. — Белл — хозяин Эмигрант-Гэп! Но это…

— Он утверждает, что у него есть все бумаги и не разрешил мне проехать.

— Никогда не предполагал, что у него есть мозги. — Теперь, думал Уилер, это может изменить все, нарушить его так тщательно составленные планы. — Да, это меняет многое.

— Есть еще один путь наверх?

— Через Зарубку, на другой стороне плато.

— А ею он владеет? — Девитт старался, чтобы в голосе его звучал лишь сарказм.

— Может быть. Это мы выясним.

Девитт отодвинул стул и жестом дал знак официантке не подходить.

— Я срочно телеграфирую Чейзу. Если мы получим лицензию на вырубку леса, мы сможем вынудить его предоставить право проезда.

— А если нет?

Губы Девитта сжались, а глаза с ненавистью уставились на Уилера.

— Я все равно пройду. И никакой паршивый погонщик коров меня не остановит!

Девитт решил, что Уилер ему не нравится. Но он и не обязан ему нравиться. Банкир был хитрым человеком. У него были свои планы, о которых Девитт ничего не знал. Он смотрел, как шумно жует этот толстяк — неуемный обжора. Девитту стало противно, он поднялся и, не говоря ни слова, вышел на улицу.

Допустим, он так и не получит лицензию? Тогда у него не будет никаких юридических оснований для вырубки. Тем временем, за скотом Белла должен кто-то присматривать, он не сможет держать всех своих людей на страже. Наверное, есть и третий путь в Дип-Крику Его мысли все время возвращались к лицензии. Теперь он не мог отступать. С лицензией или без нее он должен заполучить этот лес. Белл будет занят другими делами, они уж постараются. Как только лес срубят, ничто больше не будет иметь значения.

Он разжег сигару и стал думать, как ему сломить Белла, остановить его во что бы то ни стало. Это первое. На это надо бросить всех.

Изумление Уилера, когда тот узнал, что Белл — собственник перевала, было неподдельным. И все же было кое-что еще. Девитт перекатил сигару в другой угол рта. Что задумал банкир? У Джада Девитта было предчувствие, что его заставят выхватывать каштаны ив огня, и это ему не нравилось.

На улицу вышел Боб Трипп, остановившись на мгновение у входа в салун на другом конце улочки. Девитт ступил на край тротуара.

— Боб! Эй, Боб!

Трипп обернулся, стараясь увидеть, кто его зовет. Девитт снова закричал:

— Иди сюда! У меня для тебя кое-что есть!

Трипп перешел улицу и ступил на тротуар.

— Похоже, назревает драка, мистер Девитт, — сказал он. — Ребятам не нравится, что тут делается.

— Сколько наших людей в городе? Должно быть человек тридцать или больше?

— Около этого. Что вы задумали?

— Некоторые из ковбоев с «Би Бар» тоже будут в городе. Я не стал бы возражать, если в драках нескольких из них уложат.

Трипп разжег трубку.

— Другими словами, вы хотите, чтобы их как следует отделали? Ладно, наши ребята все равно рвутся в драку. А что, если покалечат наших?

— Двойная оплата за все время болезни. Премия, если уложат самого Белла.

Трипп слушал, попыхивая трубкой. Иногда Джад Девитт ему совсем не нравился. Но он не мог найти лучшей и более выгодной работы. Кроме того, там, где был Девитт, всегда что-то происходило, а Триппу нравилось находиться в гуще событий. И в одной вещи никто не смог бы упрекнуть Джада Девитта — он никогда не уходил от хорошей драки.

— Видели Стэга Харви или Джека Килберна?

— Кто они?

— Ганфайтеры — наемные убийцы. Сейчас они без дела.

Джад Девитт посмотрел на кончик своей сигары. Значит, убийцы. Могут пригодиться. Пока этого следовало избегать, но поражение от Белла причиняло боль, а в том, что он будет стрелять, сомневаться не приходилось. Ну, хорошо, если Им хочется… Девитту во что бы то ни стало нужен был этот лес.

— Скажи, пусть крутятся в городе, но ничего не обещай, — он вынул из кармашка жилета пару золотых монет. — Отдай это им. С моими наилучшими пожеланиями, но смотри, ничего не обещай.

На улицу въехали два усталых всадника. Оба были измотаны и покрыты пылью. Они ехали на серых лошадях с клеймом «Би Бар».

— А вот и мальчики Белла. Мне нужно, чтобы у него осталось как можно меньше помощников, Боб.

Трипп вынул изо рта трубку и выбил ее о столб навеса.

— Ладно, — сказал он, сошел с крыльца и зашагал через улицу.

Эта работа для Фрэнчи Дюваля и «Благочестивого» Пита Симмонса. Им это понравится. Оба — здоровые, крутые парни, их знают как жестоких драчунов, для которых не существует запрещенных приемов. Девитт специально держал их для таких дел.

Трипп шел, осматривая лошадей у коновязи. Клейма «Би Бар» он не увидел. Два человека, а у Белла, говорят, не больше двенадцати.

Шорти Джонс и Берт Гарри отсутствовали на ранчо пятнадцать дней. Шорти — «Коротышка» — со светлыми волосами и румяными щеками, с почти квадратной фигурой, мигнул, войдя с темноты в ярко освещенный салун. Люди, ездившие с ним» утверждали, что Шорти был такой же крутой, как зима в пустыне Блэк-Рок. Берту Гарри было девятнадцать — долговязый юнец, но боевой и задиристый.

Шорти взял бутылку, налил стаканчик и опрокинул его, затем встал, держа бутылку в руке, огненная жидкость обожгла изнутри. Он осмотрелся. В салуне находилось несколько человек, и все незнакомые. Для обычного вечернего сборища было рановато, поэтому он не увидел ребят из «Би Бар».

— Джон, — тихо сказал Гарри, — лесные люди. По-моему, что-то затевается.

Шорти снова наполнил стаканчик.

— Единственный лес в округе находится на Дип-Крик и… — Голос его замер. Он о чем-то подумал, потом схватил Берта за руку.

— Ну-ка полегче с виски! Мы попали в переделку!

— Что? — Гарри осмотрел комнату. Глаза его были воспаленными от дорожной пыли. Он проследил за предупреждающим взглядом Шорти.

Из-за стойки встали два человека. Еще двое пододвинулись ближе. Все были крепкими и здоровыми.

— Берегись, — повторил Шорти.

Берт Гарри был молод, но успел кое-что повидать. Он догадывался, что назревает драка, но не знал почему.

Джонс, не поднимая глаз от стакана, говорил так, чтобы слышал только Гарри:

— Единственный лес в округе — Дип-Крик. Босс никогда не позволил бы рубить там дрова. Нам лучше убраться отсюда.

— Вначале закончим выпивку, — упрямо сказал Берт.

Ближайший к Берту лесоруб тяжело, всем телом ударил его. Прежде чем у Гарри появилась возможность говорить, Джонс схватил его за руку. Он что-то быстро прошептал, и Берт Гарри его понял. Они ждали вместе, с напряженными мышцами. Лесорубы по обеим сторонам собирались с силами для удара по ковбоям, а тот, что называл себя Фрэнчи, даже пригнулся, чтобы правым плечом попасть в живот Джонсу. В то же мгновение оба ковбоя сделали шаг назад. Дюваля это движение застало врасплох, и от неожиданности со всей силой его швырнуло на Пита Симмонса, бросившегося с другой стороны. Их тела сильно столкнулись, и Пит Симмонс осел на пол. Берт Гарри рассмеялся.

Симмонс прыжком поднялся с пола.

— Ты надо мной смеешься, щенок?

— Еще бы. Ты так смешно повалился. А говорят, что лесные люди быстры, как кошки.

— Я достаточно быстр, ковбой. — Симмонс подошел на шаг ближе. — Я могу разорвать тебя на клочки, щенок.

Подошли еще несколько лесорубов, образовав вокруг двух ковбоев тесное кольцо. Шорти Джонс опустил руку на револьвер, но кто-то сжал ее мощным захватом.

Единственное, чего хотел Шорти, — это отпугнуть их и выйти из бара невредимым, он не понимал, что происходит. Он вырвал руку из захвата и тяжело ударил. И в то же время трое напали на него. Последовала короткая, отчаянная, кровавая драка. Двое ковбоев из «Би Бар» ничего не могли сделать против восьмерых, их жестоко избили и выкинули на улицу. Они тяжело ударились о землю и несколько раз перевернулись. Берт Гарри встал, задыхаясь от крови и пыли, чуть не плача.

— Берт, — закричал Шорти, — подожди!

Гарри бросился к двери, и первым человеком, которого он увидел, был Благочестивый Пит Симмонс. Берт размахнулся и ударил удивленного лесоруба в лицо, уложив его плашмя на пол. Берт Гарри был вне себя. На него напали незнакомцы, причины этого он не знал, его нечестно избили, их было много. И теперь ему хотелось отомстить, и он полез в драку, очертя голову.

Пока Симмонс с трудом поднимался на ноги, еще один лесоруб напал на Гарри, но тот был готов к этому и отбросил его под стол. Затем он схватил стул и кинулся с ним на толпу.

У этой драки мог быть только один конец. Симмонс, вне себя от ярости, поднялся с пола и прыгнул на спину Гарри. В это время Шорти с трудом поднялся на ноги. С беспомощно болтающейся рукой, с глазами, превратившимися в щелочки, он ворвался как раз в тот момент, когда раздался жуткий крик, и увидел, как Симмонс подпрыгнул и попал ботинком с тяжелыми шипами в лицо Берту Гарри! Ковбой закричал и попытался встать. Симмонс сильно ударил его ногой. Уат Уильяме схватил Симмонса.

— Пит! Стой! Ты убьешь парнишку!

Шорти бросился к Гарри. Лицо юноши было сплошной кровавой маской, дышал он тяжело.

Лесорубы стали потихоньку исчезать. Шорти поднял голову и увидел, что Благочестивый Пит Симмонс выходит через переднюю дверь.

— Мы с тобой еще встретимся. — Голос ковбоя был хриплым от гнева. — Мы с тобой обязательно встретимся!

Уат Уильяме опустился на колени рядом с юношей.

— Надо поскорее доставить парнишку к доктору. Симмонс здорово отделал его.

— Я позову Дока Маклина! — сказал бармен, выбегая на улицу.

Джонс сложил куртку и подложил ее под голову Гарри, затем посмотрел на Уильямса.

— С чего все это началось?

— Разве ты не знаешь? — Уильяме поудобнее сел на корточки. — Ты работаешь на «Би Бар»?

— Точно. Но мы только что вернулись из Санта-Фе. Мы не слышали ни о каких неприятностях.

Уильяме объяснил, потом добавил:

— Вот этот синяк я получил от вашего босса.

— Простая драка — это одно дело. А вот такая штука — совсем другое. — Шорти Джонс взглянул на Гарри, и его глаза стали ледяными. — Передай Симмонсу, чтобы обзавелся револьвером. Я убью его.

Уат Уильяме промолчал. Впервые он начал понимать, с чем они столкнулись. Они и прежде участвовали в драках, но дрались, чтобы выигрывать, и выигрывали. Он Недолюбливал Симмонса, но Пит был человеком, Который улаживал многие проблемы. Теперь Уильяме увидел, что они находились среди себе подобных. Там, где властвовали револьверы и ганфайтеры.

Когда Берта Гарри уложили в доме Дока Маклина, Шорти с трудом забрался в седло и направился в «Би Бар». Челюсть его распухла, и он обнаруживал все новые синяки, но ему нужно Добраться до ранчо, чтобы сообщить Клэю Беллу о происшедшем.

Когда Уат Уильяме нашел Симмонса, тот стянул свои сапоги, демонстрируя окровавленные шипы собравшимся лесорубам.

— Мы им показали! — смеялся он. — Я как следует проучил этого коровьего погонялу!

— Надо было проучить и второго, — сказал Дюваль.

Уильямсу не нравился ни тот, ни другой. И это прозвучало в его голосе, когда он сказал:

— Это точно. Теперь придется отвечать.

Они посмотрели на него.

— Второй велел тебе запастись оружием.

Симмонс мигнул. Он медленно поставил ботинок на пол.

— Какого черта, что я буду делать с оружием?

— Он сказал, что убьет тебя, как только увидит.

Симмонс облизал пересохшие губы. Хоть он и был жестоким головорезом, привыкшим к пьяным дракам в барах и кровавым нападениям из-за угла, оружием он не пользовался. Избиение в переулке… свинцовая труба наконец… но оружие? Он снял второй ботинок в абсолютной тишине.

Через несколько часов историю драки в «Тинкер-Хаусе» знали в каждом бараке в округе пятидесяти миль. Многие слышали о Джаде Девитте и знали, из каких головорезов он подбирает свою команду — людей, отличавшихся умением избивать и калечить.

Нобл Уилер выслушал эту историю с удовлетворением. В этой драке он был не сторонним наблюдателем. Он выходил из нее победителем, независимо от того, кто проигрывал. Зная тактику войн, он понимал, что в конечном итоге проигрывают обе стороны. И это, решил он, потирая свои толстые руки, именно то, что ему было надо.

Ясное и чистое небо обещало жаркий день. Лесорубы ходили по городу не по одиночке, а тесными группами из четырех или пяти человек. То, что они контролировали жизнь в городе, было очевидно. Их было человек тридцать, и все были вооружены дубинками.

Горожане торопливо делали покупки и тут же расходились по домам. Всем хотелось знать, что предпримет Клэй Белл. Со своего большого кресла на веранде «Тинкер-Хауса» Сэм Тинкер задумчиво и без особого удовольствия наблюдал за лесорубами.

Сегодня будет жарко. Сэм Тинкер нахмурился и почесал шею. Это был его город. Он построил его. И теперь ему не нравилось, что в нем происходило. То и дело поглядывая в сторону Эмигрант-Гэп, Сэм ждал.

День проходил, но из «Би Бар» никто не появлялся. Лесорубы пили в салунах, расхаживали по городу и обменивались грубыми репликами. И тем не менее беспокойство их возрастало. Они всегда выигрывали и были уверены в себе, однако предупреждение Шорти Джонса Симмонсу возымело свое действие.

Джад Девитт, сопровождаемый Уильямсом и Дювалем, еще до рассвета уехал из города, направляясь к Зарубке. Это была трудная и долгая поездка по гористой местности.

Прежде чем уехать, Девитт отправил три телеграммы: одну в Вашингтон, одну в столицу штата и одну в столицу округа. Закон будет на его стороне. Девитт не беспокоился о Гарри, останется он жив или умрет, его не волновало. Смерть ковбоя всегда можно списать на обычную салунную потасовку. А вот угрозу убийства можно было использовать в своих целях.

Нобл Уилер тоже проявил достаточную активность. Год назад Монтану Брауна обвинили в убийстве на поединке в Уивере. Браун, несомненно, был прав, поэтому его оправдали и о том случае забыли. А теперь Уилер снова хотел открыть это дело и затеять процесс, в результате чего Брауна снова арестовали бы. Было не важно, оправдали бы или признали виновным этого человека. На время предстоящей драки за лес, его бы вывели из игры.

Он сидел в своем душном кабинете в банке, обдумывая ситуацию. Она была в его пользу — он не мог проиграть.

 

Глава 7

Клэй Белл выслушал Шорти молча. Коренастый ковбой, примчавшийся сразу в дом хозяина, был покрыт высохшей кровью, глаза его почти совсем заплыли, запястье было так перебито, что рука стала беспомощной. Из двенадцати человек, на которых рассчитывал Белл, двое были выведены из строя.

В доме собрались ковбои.

— Что будем делать, босс? — Монтана жаждал действовать. — Едем в город?

Белл сидел спокойно, слушая их злые протесты, пока они не замолкли. Он ожидал неприятностей, но не так скоро. Джад Девитт, не теряя времени зря, сделал первый ход.

— Ладно. Что будем делать? Сидеть сложа руки?

— Оставим все так; как есть. Будем следить за перевалом и за Зарубкой.

Когда все разошлись, Клэй встал.

— Хэнк, я сам поеду в город.

— Один?

— Мне нужно повидать Уилера. Если нам Грозит война, то понадобятся деньги.

Когда Хэнк выполнил все указания, Клэй подошел к краю веранды и посмотрел вниз на долину. Люди Девитта все еще ждали за белым валуном.

Хэнк Руни, Коффин и Шорти останутся в Эмигрант-Гэп. Шорти может пользоваться одной левой рукой, если возникнет необходимость.

Монтана Браун и Раш Джексон возвратились к Зарубке. Это место вполне могли защитить двое. Другие ковбои либо разведывали окрестности, либо сидели в засаде.

Белл старался ничего не упустить. От Тиббота известий не было. Это могло ничего не значить и могло означать что угодно. Джад Девитт предпримет все возможное, чтобы его человек в Вашингтоне купил Дип-Крик или получил лицензию на вырубку леса. Если он получит это право, федеральный маршал должен проследить за его исполнением.

Все, что Белл может сейчас сделать, — это сидеть тихо и ждать, каким будет следующий ход Девитта. Но нужны деньги, надо нанять больше всадников. Он подумал о Харви и Килберне, потом отбросил эти мысли. За обоими тянулся слишком жестокий и кровавый след. Если дело дойдет до суда, эти двое могут обесчестить его.

Взнуздав пятнистого, Белл выехал на тропу к Дип-Крик. День был прохладным и спокойным, и конь быстро скакал по высокой траве меж величественных колонн красных сосен. Они росли прямыми и высокими, и мысль, что их могут срубить, почти убивала Белла. Когда будут уничтожены деревья, тут наступит запустение, потому что потом деревья никогда уже не вырастут такими прекрасными: человек в своей алчности никогда не даст им нужного срока, чтобы они достигли зрелости.

Под копытами коня шуршала трава. Далеко-далеко прокричал ястреб. Белл слышал шум падения воды. Вой ветра в высоких верхушках деревьев напоминал шум далекого поезда. Слева высилась гора Пайети, четко вырисовываясь на фоне неба. В тех местах, где не доставало солнце, все еще виднелся снег. Здесь, вдали от равнин, было тихо, прохладно и спокойно.

Белл повернул коня к верховьям Дип-Крик и бывшей земле Буллвинкла. Тут оставались развалины покинутого городка Кейв-Крик, покинутого всеми, кроме крыс и сов. За городом и за горой Кварц была старая узкая тропа, которая выведет его к Тинкерсвиллу с противоположной стороны.

Постояв у Кейв-Крик, чтобы напоить пятнистого, он решил действовать по-другому. Он не въедет тихо в город и не выедет оттуда незаметно. Он доставит всем удовольствие. Поедет прямо по центральной улице на виду у всех. Белл им ясно покажет, что Девитта он совсем не боится.

Пока пятнистый отдыхал, Белл бродил среди развалившихся домов покинутого города. На улицах высоко росла трава, а сквозь крыльцо салуна пробилась двадцатифутовая сосна. Некоторые крыши обвалились, большинство зданий было разрушено. Возвратившись к коню, он забрался в седло и направился по узкой тропе к городу.

Крутая, местами смытая проливными дождями, тропа была только для опытных наездников. Достигнув конца спуска, он поехал по высохшему руслу реки, скрываясь за холмами, чтобы никто его не заметил.

В начале улицы Белл перевел коня на шаг и, положив правую руку на бедро, проехал всю улицу, Даже не глядя по сторонам.

Был полдень, и солнце палило вовсю. Группы людей в шнурованных ботинках с дубинками в руках тихо стояли и смотрели, как он едет. На ступеньках «Тинкер-Хауса» Боб Трипп вытащил изо рта трубку и уставился на него, раскрыв рот. Старый Сэм Тинкер рассмеялся и потер ладонь об отполированный подлокотник кресла.

Клэй ехал через город, пока не остановился перед домом Дока Маклина.

Маклин, высокий старик с гривой седых волос и усами, встретил его в дверях.

— Клэй! Я рад, что ты заехал. Мальчик в плохом состоянии.

Гарри был без сознания и хрипло дышал. Лицо его было перевязано, но то, что мог видеть Клэй, было мертвенно-бледного цвета. Клэй положил руку на плечо Ковбоя.

— Все нормально, Берт, — мягко сказал он. — Мы с тобой, мой мальчик.

Почувствовав прикосновение и услышав голос, молодой ковбой пошевелился и повернул голову.

В гостиной Маклин покачал головой.

— Не могу сказать, — ответил он на вопрос Клэя. — Парнишка в очень плохом состоянии. Он потерял глаз, и на всю жизнь у него останутся шрамы, но не это главное. У него пять ребер сломано, и одно из них пронзило легкое. Я стараюсь сделать все, что могу.

Они поговорили еще немного, но у двери Док Маклин положил ладонь на руку Клэя.

— Вот что я должен сказать тебе, сынок. Кто-то старается раскопать то самое старое убийство, и они хотят получить ордер на арест Монтаны.

Девитт не знал бы об этом, если бы его не предупредили. Вот еще одно доказательство, что у него были местные осведомители.

— Береги Гарри, Док. И не давай ему волноваться. Мы за него отомстим.

На улице стояли люди Девитта и сумрачно смотрели на Белла. Солнце палило, и воздух был насыщен электричеством, что очень часто предвещает грозу.

Они ждали его. Невесело усмехнувшись, Белл оценил ситуацию. Для Девитта будет решена масса проблем, если его уберут от дел. Однако не в характере Белла сдаваться, главное сейчас разобраться с этой толпой.

Если бы они все разом бросились на него, его бы никто не защитил, кроме Сэма Тинкера. Он медленно скрутил сигарету, выжидая время. Кстати, Тинкер, как бы ни был стар, мог оказаться лучшим стрелком в городе.

Вначале он должен поговорить с Ноблом Уилером. Белл забрался в седло и только тогда закурил сигарету. Он глубоко затянулся, и никогда она не была такой приятной.

Белл ощутил привычное спокойствие, то чувство, с каким он всегда встречал неприятности. А неприятностей он знал массу. Возможно, больше, чем любой другой живущий на свете человек. Примерно так же было, когда команчи напали на караван фургонов, когда он был юнцом. И тем не менее его первый выстрел был удачным.

Он проехал ярдов пятьдесят до банка — в полном одиночестве, чувствуя, как по лицу течет пот. У одного из лесорубов, стоявших у банка был распухший подбородок. Это был Пит Симмонс, намеренно загораживающий вход. Клэй сошел с коня и, глядя прямо перед собой, зашагал на Симмонса, тот не пошевелился. Белл продолжал идти, пока почти не столкнулся с Благочестивым и тот неохотно уступил дорогу. Белл вошел в банк.

Не поднимаясь со стула, Нобл Уилер широко улыбался, только так, как умеют толстые люди.

— Привет, Клэй! Рад тебя видеть.

Белл сел на стул и сдвинул шляпу на затылок. Жилет Уилера был грязным, щеки небриты. Маленький офис был таким затхлым, словно его не проветривали целую вечность. Небольшой лучик света лежал квадратиком на полу, отражаясь от медной плевательницы.

— Нобл, мне нужно будет немного денег, чтобы продержаться,

Уилер провел кончиком карандаша по орнаменту своего письменного стола.

— Ты должен мне уже достаточно много, Клэй, — задумчиво сказал он. — Я бы рад помочь, но получается, что Девитт забирает твои лучшие пастбища.

— Он их не заберет.

Уилер взглянул на Клэя светлыми глазами.

— Ребята думают, он получит их, Клэй. У него есть деньги и политическое влияние. Сказать по правде, Клэй, банк не может принять на себя такой риск. Сейчас слишком рискованно давать тебе деньги.

Клэй задумчиво затянулся сигаретой. Он предвидел что-нибудь подобное. Ему нечем платить ковбоям, он задолжал Кестерсону в магазине. С Кестерсоном у него хорошие отношения, но долг есть долг.

— Уилер, — спокойно заговорил Белл, — я заплачу каждый цент, и ты это знаешь. Мы выиграем, мы просто не можем проиграть. Девитт даже не сможет попасть на плато.

— Ты уверен?

— Он знает, что я владелец перевала Эмигрант-Гэп. Я также владею Зарубкой. — Клэй снял шляпу и повертел ее в руках. — Раньше или позже этому должен настать конец. Я убедился, что мои пастбища хорошо защищены, и можешь быть уверен, что я подумал обо всем.

Нобл Уилер поерзал в тесном для такого грузного тела кресле. Значит, Зарубка тоже принадлежит ему? Уилер хотел задать один вопрос, но воздержался. У него были собственные планы в отношении Дип-Крик, но они могут подождать. Он был удивлен и рассержен, что Белл проявил такую предусмотрительность, заранее купив эти два перевала, контролирующие пятьдесят тысяч акров пастбищ. Его волновало одно. Что еще знал Белл? Или о чем догадывался?

— Я бы хотел помочь тебе, — сказал он, приняв безразличный вид, — но у меня маловато денег, а вскоре предстоит выплачивать несколько займов. Извини, Клэй.

В магазине Кестерсон молча выполнил его заказ. Когда Белл начал грузить продукты, он хотел было что-то сказать, но в нерешительности заколебался и промолчал.

Забравшись в седло, Клэй на этот раз направился к станции. За его спиной какой-то лесоруб прокричал:

— Лучше садись на поезд, пока можешь, ковбой!

Кто-то еще оскорбительно высказался, и это вызвало новый взрыв презрительного улюлюканья. Клэй ехал, не обращая внимания, его лицо было непроницаемым. Спешившись, он заметил, что лесорубы следуют за ним.

Он быстро вошел в здание станции.

— Джим! Это Белл! Я могу с вами поговорить?

Джим Нерроуз отодвинул занавеску с окошка и выглянул.

— Привет, Клэй. Чем могу помочь?

— Достань мне дюжину вагонов для скота. Мне срочно нужно его перегнать.

Нерроуз выглядел смущенным.

— Извини, Клэй, мы не можем этого сделать. — Он наклонился к Беллу. — Между нами я тебе скажу: у нас приказ с самого верха — не давать тебе вагонов. Похоже, им нужен этот контракт на поставку шпал.

— Понятно… Спасибо, Джим.

Он в нерешительности постоял у двери. Значит, здесь они тоже перекрыли кислород. Девитт подумал обо всем. Круг сжимался.

— Клэй!

Он обернулся к Нерроузу.

— Отсюда отправили телеграмму насчет Монтаны Брауна.

— Девитт?

— Нет. — Нерроуз наклонился ближе. — Это был Уилер.

Клэй Белл недоумевающе уставился на начальника станции.

— Ее послал Уилер?

— Он самый.

Белл отвернулся.

— Спасибо, Джим. Я твой должник.

Он вышел и внезапно остановился. Один из лесорубов отвязал пятнистого, взобрался на него, и теперь между Беллом и конем была плотная толпа лесорубов. Они стояли и ухмылялись. Положение было ясным.

Они хотят расправиться с ним. Если он вытащит револьвер, может убить одного, но не убьет всех. Собравшиеся здесь мужчины понимали это. Что-то блеснуло ему в глаза из открытой двери сеновала.

Яркий свет был отблеском солнечного луча на стволе винтовки.

 

Глава 8

Клэй Белл не торопился, не нервничал, обдумывая, сложившуюся ситуацию. Его окружали по крайней мере двадцать здоровяков. Некоторые вели себя враждебно и злобно, другие — равнодушно, и все ждали, что он предпримет.

Он оглядел улицу и заметил движение у двери сеновала. Сейчас там все стихло, но его трудно было провести. Неизвестный снайпер был готов и ждал подходящего момента. Выстрел прогремит тогда, когда стрелок не будет виден.

Для Клэя это была знакомая игра. Он бросил сигарету в пыль и слегка переместился, встав так, что между ним и сеновалом оказался человек.

Он глянул на своего пятнистого, беспокоившегося под чужим седоком, потом на окруживших его людей.

— Вам, ребята, явно нравится нападать на человека вдесятером. — Он слегка растягивал слова, немного посмеиваясь, ничуть не волнуясь. — В чем дело? Боитесь драться поодиночке?

Огромный человек протолкался сквозь толпу.

— Да я с тобой буду драться теперь или…

Кулак Клэя разбил ему губу, когда тот еще не кончил говорить. Затем он провел перекрестный правый, а заключительный удар кулака по затылку прозвучал, как удар топора по бревну. Лесоруб рухнул как подкошенный, и тут же Белл свистнул.

Пятнистый, согнув шею, развернулся и бросился через толпу к Беллу, разбрасывая лесорубов во все стороны. Всадник секунду продержался, но когда пятнистый встал на дыбы, лесоруб полетел кувырком в пыль.

Как только к нему подлетел конь, Белл ухватился за луку и впрыгнул в седло, одновременно выхватывая кольт и вкидывая ногу в стремя. Он ударил носком сапога в бок пятнистого и выстрелил в дверь сеновала за мгновение до того, как оттуда заговорила винтовка. Он услышал свист пули, но его выстрел попал в цель. Стрелок на сеновале бросил винтовку и вскочил на ноги, держась за раненую руку. Белл снова выстрелил, человек наклонился и выпал на пыльную улицу.

Клэй Белл провел коня через толпу, и тот помчался по главной улице размашистым галопом. Из «Тинкер-Хауса» высыпали лесорубы посмотреть, что случилось, и Белл выстрелил в дощатый тротуар у их ног. Люди бросились обратно в салун, под прикрытие.

Последнее, что он слышал, выезжая из города, был стук копыт старой боевой лошади Коллин Райли. Это вышедшая на верхнее крыльцо гостиницы Коллин увидела его и выехала следом. В полумиле от города он перевел коня в легкий галоп, а затем на шаг.

Теперь он знал всех, кто был против него. Нобл Уилер был, без сомнения, тем человеком, который стоял за Девиттом. Нобл — источник информации Девитта и, возможно, причина того, что решено было вырубить леса Дип-Крик. Он не мог получить денег в кредит и не мог отправить скот. Он был разорен.

Он владел только известными ему договорами на владение Дип-Крик, но враги были сильнее. Кестерсон мор продавать ему провизию, но доставить ее из города означало вооруженное столкновение. Он был окружен, и они могли затягивать петлю все туже и туже. Маленьким утешением было то, что они не могли заставить умереть его с голоду, поскольку оставались еще коровы.

Один человек в этой войне уже умер. Белл знал, что стрелял хорошо, чтобы убить неизвестного стрелка, засевшего за дверью сеновала. Первым выстрелом он ранил противника, вторым — убил. Началась война, война не на жизнь, а на смерть. Девитт объявил ее, напав на Гарри и Джонса. А теперь — нападениями из-за угла.

Белл мог пощадить человека на сеновале, но тот убил бы его, выстрелив еще раз. В этой битве у всех только один шанс.

Джад Девитт приготовился основательно, и он собирался использовать закон там, где это было возможно. Тот старый поединок, в котором участвовал Монтана Браун, давно был позабыт. И теперь никакой суд присяжных его не обвинит, но Брауна можно арестовать и держать под арестом до суда, а противиться этому — значит сыграть на руку Девитту. У Клэя не было никаких сомнений, что ордер на арест составит комитет граждан, стоявших на стороне Девитта.

Остановившись на вершине невысокого холма, Белл просмотрел дорогу, по которой только что проехал. Становилось темно, и солнце уже постепенно садилось за горы. Мягкий вечер опускался на пустыню, поросшую меските, и с минуту он сидел на коне, тщательно изучая окружающую местность. Теперь он никогда не будет в безопасности, но на тропе ничего не было, ни пыли, ни движения.

Пятнистый, стремящийся поскорее добраться до дома, шел своим ходом, и Клэй его не понукал. Воздух стал прохладнее, как бывает после захода солнца в пустыне. Пастельные краски вечера, меняющие цвета в далеких холмах, сгущались в низинах. На небе взошла одинокая звезда, и где-то звонко залаял койот.

Перед ним громоздилась темная масса гор, — голые скалы, с бедной растительностью в оврагах и каньонах, а выше -темная громада леса на фоне высоких склонов.

Ночь была тихой… ни звука… только прохладный воздух, освежающий, как глоток чистой, холодной воды. Он вдохнул его глубоко, почувствовав аромат диких трав. Пятнистый двигался спокойно, и руки Белла перестали сжимать рукоятку револьвера.

Теперь каждый куст меските или можжевельника казался непонятной темной массой. Земля пустыни стала серой: на чистом поле неба расцветало все больше звезд. Его конь шел спокойно, и вдруг в тени кустов меските мелькнула еще более темная тень и послышался звук удара металла о металл.

Клэй припал к шее коня, и что-то сильно ударило его в плечо. Он изо всех сил ухватился за луку и держался за нее с отчаянием утопающего. Прозвучал еще один выстрел, в него опять попали, и ему показалось, что он падает вперед и вниз, в мягкую, необъятную пустоту, но его пальцы продолжали сжимать единственную реальную вещь в этом мире кошмаров… луку седла.

Он несся через тяжелую, грохочущую черноту. Позади он услышал еще один резкий звук… больше выстрелов не было.

Клэй Белл пришел в сознание при солнечном свете. Он лежал на спине наполовину под деревом, и небо над ним было голубым с белыми барашками облаков. Он слышал, как шуршит рядом жесткая трава, и лежал очень тихо, боясь пошевелиться.

Он ездил в Тинкерсвилл. Это было ясно. Там случилась неприятность, но из города он выбрался невредимым. Он нахмурился, озадаченный, что могло случиться и где он находится.

Вечер… очень прохладный и приятный вечер… он ехал. А потом вдруг память вернулась к нему, ясная и отчетливая. Его подстерегли и выстрелили в спину. Узкая тропа, по которой он возвращался в горы, в долине была неизвестна. И вообще из команды Девитта о ней вряд ли кто знал.

Белл почувствовал боль в правом плече. Он осторожно перевернулся, опираясь на левую руку и сел, тщательно оглядевшись. Он был среди руин покинутого города Кейв-Крик. Наверное, какая-то сила заставила его держаться в седле, пока он не попал сюда. Инстинктивное ощущение безопасности, очевидно, заставило ослабить хватку.

Во рту и горле пересохло, сил не было. Он подполз к горному ручью и долго с наслаждением пил. Затем левой рукой порвал рубашку над раной. В него попали две пули. Одна скользнула по мышце руки, разорвав бицепс. Вторая пуля прошла через плечо под ключицей. Он потерял много крови.

Осторожно, чтобы не открылось кровотечение, он промыл раны холодной водой. Это был долгий, болезненный процесс. Мысли его разбегались, он не мог сконцентрироваться. Белл долго лежал на спине, глядя в небо.

Звуки далеких выстрелов вывели его из этого состояния. Он с трудом поднялся на ноги и направился к пятнистому, но сил у него не было. Он споткнулся и упал, растянувшись на земле.

Когда Белл снова открыл глаза, наступил вечер, и воздух стал прохладным. Он лежал в траве, плечо его горело, в голове стоял гул. И только гораздо позже, под журчание бегущей по камням воды, в его памяти возникли звуки выстрелов. Клэй поднял голову и прислушался, но ничего не услышал. Тогда он вспомнил, что слышал стрельбу много часов назад, до полудня.

Он снова лег на траву. У его ребят были неприятности, а он так и не пришел им на помощь. Он перекатился, встал на колени и снова пополз к ручью. Он пил и пил, и, казалось, не мог утолить жажду… и вспомнил, что жажда обычно сопровождает обильную потерю крови.

К нему возвратились воспоминания о ночных выстрелах. Возможно, это не Джад Девитт… откуда мог этот промышленник узнать о старой тропе? Но ведь его ждали именно в этом месте. Кто в городе знает, что Белл пользуется этой тропой? Или что тропа вообще существует?

В голове пульсировала тяжелая боль, плечо горело, но он сел и попытался оценить обстановку. Ничто в ней не радовало, кроме того, что он жив. Он не знал, что произошло в Эмигрант-Гэп или Зарубке. Стрельба слышалась оттуда.

В таком состоянии Белл вряд ли мог что-то сделать. Но с другой стороны, едва ли существовал один шанс на миллион, что сюда кто-то заедет, если только Белла не станут разыскивать его ковбои. Первым делом надо было проверить оружие, чтобы быть готовым защищаться, затем снять седло с пятнистого и перевязать раны.

Он находился на берегу ручья, и ближайшее здание стояло менее чем в двадцати ярдах. Это был осевший дом, который когда-то, судя по выцветшей надписи, был городским салуном. На той же стороне улицы пустовала контора оценщика руды, а дальше стояли другие здания, все дощатые или бревенчатые.

Неподалеку, на расстоянии нескольких ярдов, раскинулось поле одичавшего маиса. Со второй попытки Клэю удалось подняться на ноги, за салуном он нашел старую жестяную банку, зачерпнул воды, разжег небольшой костер из сухих веток, и вскоре у него закипела вода. Он собрал немного маиса, растолок его и сделал мазь, которой замазал раны, после того как промыл их горячей водой.

Это была медленная и мучительная процедура, и он несколько раз останавливался передохнуть. К счастью, пуля прошла навылет. Когда раны были обработаны, он подозвал пятнистого, снял с него седло и уздечку и отпустил пастись около ручья. Для себя он нашел фундамент обвалившегося дома и устроился так, что бы солнце пригревало его.

Белл проснулся неожиданно и быстро глянул на солнце. Он, должно быть, проспал не менее двух часов. Он прошел к ручью и снова вдоволь напился.

Клэй уселся и начал глядеть на воду. Лицо горело, во рту пересохло. Он снова промыл раны и сменил мазь. Ощутив голод, пожевал сушеной оленины из седельных сумок, затем завернулся в одеяла и улегся спать.

Голова страшно болела, а раненое плечо немилосердно жгло. Он все время сжимал и разжимал пальцы, понимая опасность, которая ждет его, если он не сможет владеть револьвером.

Несколько раз он терял сознание, то ли во сне, то ли от слабости, он не знал. Ему казалось, что тени подглядывают за ним, прячась за деревьями. Белл смотрел в бескрайнее небо, зачарованный необычной формы облаком, которое он наблюдал большую часть дня. Застрекотал кузнечик… в горячем воздухе запели цикады. Он лежал спокойно, и через некоторое время разомлевший от жары, под звуки пения цикад и журчания ручья, заснул.

Белл проснулся в полной темноте. Ночь пришла, когда он спал, и вместе с ней — потянуло холодом с горных вершин. Его лихорадка исчезла, и он трясся от холода, несмотря на одеяла. Он дополз до ручья и начал пить. Вода была холодная, но она, как магический эликсир, дала ему новую жизнь и силу. Напившись, он завернулся в одеяла и улегся. Голова болела меньше, и плечо жгло не так сильно.

Ветер зашевелил верхушки сосен, в лесу заскрипели ветви. Заброшенные здания издавали еле слышимые скребущие звуки. Оторвавшийся ставень качался на ржавых петлях, раздавался топот спешащих куда-то маленьких ножек, что-то крохотное и живое шелестело в высокой траве. Луна поднималась как раз над хребтом, она отбрасывала длинные тени за заброшенными домами и превращала буйную траву на улице в серебряный струящийся поток.

Ему нужно двигаться. Разум подсказывал, что он должен двигаться, но мышцы отказывались подчиняться. Он теснее сжался в одеялах и смотрел, как восходит луна, пока она не поднялась над темным зазубренным хребтом. На него глядели широкие черные окна без стекол. Ему нужно двигаться. Он должен встать, накинуть на коня седло. Он должен вернуться. Они думают, что он мертвый. Его ребята решат отомстить за него, и в результате погибнут люди.

Он перевернулся на живот и поднялся на колени. Конь щипал траву рядом, и он подвел его к седлу. Разгладив попону, он нагнулся и поднял тяжелое ковбойское седло, подождал, собираясь с силами, затем закинул его на спину

Выдохшись от усилия, Белл прислонился к коню, пока не унялись тяжелые удары в голове. Затем надел уздечку и сунул винтовку в седельный чехол. Крепко схватившись за луку, он подтянулся и устроился в седле, накинув на плечи одеяла.

Зарубка была ближе — он поедет туда. У него не было лекарства от пульсирующей боли в плече, но он никогда не щадил себя. Ранен он был не впервые и не раз видел, как лечили пулевые ранения, проталкивая палочкой шелковый платок, смоченный в лекарстве — любом, которое было под рукой.

Добродушный по отношению к другим, он был суров к себе: раненый или нет, он не имел права сидеть в укрытии, когда другие рискуют жизнью, чтобы защитить его имущество. При этой мысли он почти забыл боль. Возникшее чувство гнева пугало его. Клэй Белл внешне всегда был спокоен. На самом деле он был человеком жестоким и вспыльчивым, тщательно скрывающим свою истинную натуру. Но иногда в исключительных обстоятельствах он давал волю своей вспыхнувшей ярости. Он всегда чувствовал себя среди друзей… он должен вернуться к ним…

Достигнув ручья Дип, он перевел коня через поток на другой берег. Снова начался жар. Прохлада ночи не приносила облегчения, он дрожал от боли и ярости.

Он жил спокойно, вдалеке от тропы войны и людей, которым нравится убивать. Он тщательно строил здесь свое будущее. А теперь алчность одного человека могла уничтожить все это, разрушить его здоровье, перевернуть жизнь ему, который никому никогда не сделал ничего плохого. Из-за безжалостной жестокости этого человека, возможно, скоро умрет Берт Гарри.

И кто-то из засады пытался убить самого Клэя.

Ветки хлестали по плечам, голова словно налилась свинцом. Жар, боль и луна, смутно видневшаяся в широком небе, — все слилось воедино для Белла. Вокруг Него, справа и слева высились деревья. Он сидел в седле, как пьяный, и в голове у него была одна мысль: что нужно сделать, чтобы отомстить за все…

Вдруг он почувствовал, как напряглись мышцы мустанга, и увидел, как настороженно встали его уши. Инстинкт привел его в чувство: он долго жил рядом с опасностью и поэтому сразу натянул поводья, вслушиваясь.

Какое-то время он слышал только журчание пробегающего мимо ручья… но затем почувствовал дым костра и услышал голоса.

Это были незнакомые голоса, к тому же ни один из его людей не остановился бы здесь, рядом с Зарубкой.

Во рту у Клэя пересохло, внутри что-то взорвалось. Значит, они прорвались. Брауна и Джексона могли убить… Он почувствовал, как затрясся от злости.

Хрустнула ветка, и кто-то сказал:

— Пит Симмонс вышиб из них дух, когда прыгнул на малыша Гарри. Победа наша.

Что-то долго копившееся внутри Белла наконец прорвалось наружу. Он схватился за револьвер и издал дикий крик боли и ярости. А затем он дал шпоры коню и выпрыгнул через кусты к костру.

Испуганные лесорубы повскакали на ноги с широко открытыми глазами. Один из них потянулся к винтовке, но Белл выстрелил, и человек завизжав, уронил винтовку и схватился за плечо. Одна пуля пробила кофейник, вторая, разбрасывая искры и уголья, попала в костер. Белл уже был далеко от костра, но продолжал стрелять из револьвера. Лицо его выражало твердость и решимость. Он всаживал пулю за пулей во все, что попадалось на глаза. Перезарядив револьвер, он вдребезги разбил сковородку, изрешетил ведро, разнес приклад винтовки и проделал глубокую борозду на ребрах человека, кинувшегося к оружию.

Снова перезарядив револьвер, он шагом вывел коня за пределы лагеря.

 

Глава 9

Никого не было видно. Белл натянул поводья, развернул коня и поехал к Зарубке. У них там должна быть охрана, и он узнает, что случилось с его людьми.

Его плечо крутило от боли, добавляя злости. Он ехал по сосновым иголкам, где лошадь ступает совсем бесшумно. Белл подобрался к трем охранникам Зарубки прежде, чем они услышали его. Увидел отсвет огня на их лицах, услышал их смех, почувствовал запах костра и тонкий аромат кофе. Он выскочил из теней как призрак и остановился. Трипп в это время оглянулся и пораженный встал.

Клэй Белл сидел сгорбившись в седле, его лицо напоминало серую маску индейца, плечо и рубашка выпачканы кровью, глаза дико горели от страшной боли.

В левой руке он держал бесстрастный кольт.

— Снимите ботинки.

Белл не повысил голос, и тем не менее он громко отразился от темных отвесных стен утесов. Боб Трипп молча уставился на него, рот его то открывался, то закрывался.

— Снимите ботинки!

Он подтвердил серьезность своего намерения выстрелом в костер.

— В чем дело? — требовательно спросил Трипп, пытаясь выиграть время.

Трипп заметил дикие глаза Белла, неожиданно попятился и сел, чуть не упав. Это сумасшествие, но… Когда все трое сняли ботинки, они вопросительно посмотрели на Белла.

— Шагайте в город.

— Что? — Лицо Триппа стало землистого цвета. — Клянусь Христом Богом, Белл, ты…

— Двигай, Трипп, или можешь умереть прямо здесь. Вы, ребята, затоптали до смерти Гарри, пытались убить меня. Теперь начинайте шагать или уляжетесь штабелями здесь.

Раздался треск в кустах, а затем на поляну выскочил Дюваль, за которым бежали другие — те, что были в верхнем лагере.

— Трипп! — Дюваль выплевывал слова на бегу. — Этот Белл, он…

У них были винтовки, Клэй Белл направил на них револьвер.

— Бросай оружие!

Худощавый рыжий лесоруб начал прицеливаться, чтобы выстрелить, и револьвер Клэя прогрохотал. Рыжего развернуло пулей, и он упал, сжимая раздробленное плечо.

— Вы тоже. Снимайте ботинки!

Выстроив девять человек в две группы, он по скалистой тропе отправил их к городу босиком.

Он не оставил их одних, а ехал в нескольких метрах позади, подгоняя отстающих. Когда они дошли до пустыни, он повел их по самому солнцепеку, не давай уйти в тень холмов, потом отпустил их.

— Вы пришли сюда ради охоты, — сказал Белл. — Теперь посмотрите, нравится ли она вам. Возвращайтесь, если хотите. Я буду ждать.

Качаясь от усталости л чуть не засыпая в седле, Белл развернул пятнистого и направил его легким галопом к ранчо. Клэй едва мог думать. Если бы его увидел сейчас кто-то из врагов, он стал бы легкой добычей. В плече пульсировала боль, голова разламывалась. Он бормотал что-то, но пятнистый уже шел домой.

Навстречу ему выбежал Хэнк Руни.

— Босс! А мы-то думали, что ты мертвый!

Белл изо всех сил сжимал поводья.

— Здесь был шериф? За Брауном?

Руни казался озадаченным.

— Шериф? Нет… не видал никакого шерифа. А что за история с Брауном?

Триппу удалось пешком переправить несколько человек через Зарубку, они сзади напали на Брауна и Джексона и заставили их отступить. Белл приказал обоим возвращаться. На сей раз они расположатся в пещере, которая была хорошим укрытием и почти неприступной позицией.

Хэнк Руни снял с Белла рубашку и промыл раны. Задолго до того, как он закончил, Клэй уже спал.

Два дня прошли спокойно, ничего не случилось. Шорти Джонс лечил свое поврежденное запястье и с каждым днем становился все мрачнее и несноснее. Никто не знал, жив Берт Гарри или умер.

Клэй Белл спал, просыпался, чтобы обойти ранчо, ел и снова ложился спать. Лесорубы за белым валуном не предпринимали никаких действий. Они тихо сидели и ждали, никто не знал, чего они ждут.

Разозленные вынужденной бездеятельностью и, несомненно, тем, что произошло у Зарубки, часовые с обеих сторон время от времени переругивались друг с другом, стараясь затеять потасовку. Один из лесорубов развязной походкой подошел к валуну, и как только он сделал на один шаг больше чем следовало, Хэнк Руни заставил его попрыгать Под аккомпанемент револьверных выстрелов, после чего тот повернулся и побежал. Еще пару пуль прибавили ему скорости.

От Тиббота известий не было. Прошло еще несколько дней. Белл работал над счетами, дважды ездил к Зарубке. Раны его подживали, а сам он окреп. Он уже свободно владел правой рукой, не ощущая ни боли, ни неудобства.

Билл Коффин заехал проверить коров по пути с Пайети.

— Жиреют, босс. Скоро станут прекрасной говядиной.

С Зарубки вестей не было. С той стороны Девитт ничего не предпринял,

Беспокойные всадники «Би Бар» патрулировали границы пастбищ. Кольцо холмов вокруг Дип-Крик делало их задание относительно легким, поскольку их внутренняя сторона составляла отвесные, зазубренные скалы, где человек мог легко спуститься с помощью рук и ног, но никак не мог протащить груз, весом больше своего.

Ковбои «Би Бар» ехали с винтовками наизготовку, мысленно каждый видел Берта Гарри, обезображенного, с трудом дышащего через пробитое легкое.

Джад Девитт вошел в офис, где сидел за столом Нобл Уилер, и опустился в кресло. Джад выглядел самодовольно и радостно, подбородок был гладко выбрит, и Уилер почувствовал запах лосьона после бритья. Девитт откусил кончик черной сигары и откинулся на спинку кресла. Впервые с тех пор, когда он повстречал Белла на улице, Девитт чувствовал, что ситуация полностью в его руках.

— Он наш, Нобл. Судья Райли дает судебное предписание, которое заставит Белла разрешить свободный проезд по старой дилижанской дороге, которое будет действовать, пока дело не рассмотрят в суде, — он засмеялся. — К тому времени это будет мало что значить. Мы вырубим лес и разрежем его на шпалы.

— Это судебное предписание — кто предъявит его?

— Помощник федерального маршала, которого мы назначим.

— Его назовете вы?

— Кто же еще?

Девитт спокойно курил, обдумывая ситуацию. Вдруг ему в голову пришла мысль.

— Уилер, кто такой Харди Тиббот?

Уилер повернулся к Девитту. Он внезапно встревожился.

— Адвокат. Весьма способный. Знает влиятельны людей.

— Он в Вашингтоне, старается получить постоянные права на пастбище для Белла.

Нобл Уилер вдруг привстал в своем кресле. На его лице появилось беспокойство.

— Мне нужно было догадаться! Это же для нас сплошные неприятности.

— Чейз займется этим.

Девитт заинтересовался, но не казался обеспокоенным.

Уилер пыхтел и что-то бормотал про себя, а Девитт уставился на свои руки, жалея, что не мог провести лишний час в своем офисе. Девитт считал, что может разгадать планы банкира. Он даже догадывался, как хитроумен Уилер. Банкир свои соображения не высказывал.

Теперь настало время действовать. Назначенный помощник федерального маршала приедет в Эмигрант-Гэп, и тогда Белл будет вынужден пропустить их к Дип-Крик: Война закончится, вот так.

Закончится ли? Джад Девитт с раздражением понял, что определенности в этом деле нет. Клэй Белл был человеком, который умел так же хитроумно планировать, как и хорошо драться. Кстати, у ковбоев было заметно желание избежать стычки. Белл, смело атаковавший пост лесорубов у Зарубки, вселил в них уверенность.

Девитт выглянул в окно банка и увидел человека, стоявшего в дверях салуна «Хоум-стейк». Это был высокий человек, худой и жилистый, с длинными черными волосами, которые были похожи на боевой скальп на копье индейца. То был Стэг Харви.

Может быть, придется привлечь к делу и его. Рядом стоял и второй. Джек Килберн был коренастым человеком небольшого роста с круглым, опухшим лицом. Он был похож на кого угодно, но только не на убийцу. Тем не менее они ждали, словно знали, что их время еще придет.

В странные места заносит человека честолюбие. Он привык к роскошной жизни в городах восточного побережья. Ему нравились Сан-Франциско и Новый Орлеан. Но этот городишко на задворках Среднего Запада, застроенный лачугами…

И вот он сидит в затхлой, непроветриваемой конторе банка и смотрит через улицу на людей, которые убивают за деньги.

Девитт опустил руки на колени. Пора идти.

— Тиббот может для нас создать трудности, — вдруг сказал Уилер, — но сейчас меня больше волнует Гарри.

Девитту показалось, что он ослышался.

— Гарри? Этот раненый?

— Если он умрет, ковбои с «Би Бар» спустятся в город и начнут охоту за скальпами.

— Ерунда! — Девитт встал. Этот разговор раздражал его. Он уже слышал, как об этом говорили его люди. «Их там слишком мало, чтобы устроить неприятности, даже если они и осмелились бы», — подумал он.

Уилер поглубже опустился в кресло. Оно угрожающе заскрипело. Он поискал что-то в кармане жилета, посмотрел на стол… затем нашел спичку, взял трубку и принялся медленно набивать ее.

— Монтана Браун, Раш Джексон, Билл Коффин и Хэнк Руни? Это целая армия.

Разговор ему не нравился, он не верил в то, что что-то может произойти. Девитт обнаружил, что эта мысль не покидает его. За обедом с Коллин он даже заговорил об этом.

— Ты навещала этого парня, Гарри. Как он?

Этим вечером Коллин надела голубое платье, и оно подчеркивало глубину ее синих глаз. Она посмотрела ему в лицо — странный, ищущий, оценивающий взгляд.

— Ему лучше, — сказала она, — если так можно назвать состояние полуослепшего, обезображенного человека.

— Значит, он не умрет? — В тоне Девитта явно послышалось облегчение.

Коллин поднесла ко рту чашку. В этот вечер она впервые не гордилась Джадом Девиттом. Она увидела его по-новому. Друзья ее отца в Филадельфии и Вашингтоне говорили о нем, как о человеке с большим будущим, который умеет делать то, что нужно. Теперь она начинала понимать, как он это делает.

— Он поправится, если не заболеет воспалением легких. Доктор Маклин сказал, что с поврежденным легким у него не будет и шанса выжить. Это почти чудо, что он держится так долго.

Девитт почувствовал ее недовольство и сменил тему.

Судья Райли разделял чувства своей дочери. Он с отвращением смотрел на еду. Выполняя просьбы Девитта, обычно он соглашался, потому что у того были веские юридические основания. Но теперь он был менее уверен в этом. Джад Девитт был честолюбивым человеком, иногда он проявлял доброе отношение к окружающим, но чаще всего он был полон амбиций и чувства собственной непогрешимости.

Они как-то долго разговаривали, и Девитт искренне изложил свои соображения, а судья Райли умел слушать, и слова Девитта все больше его настораживали. Многие из его друзей согласились бы, что Девитт был прав. В развивающейся стране и личность должна развиваться. Если при этом несколько человек гибнет, тут уж ничего не поделаешь. Таков закон джунглей.

Но так ли? Судья Райли помнил, что американским колониям приходилось очень тяжело, пока они не объединились. То же самое — с людьми. Есть место конкуренции, но есть место и сотрудничеству.

Судья Райли был высоким, худым и спокойным человеком. Чертами лица он скорее напоминал ученого. Он строго придерживался буквы закона, но с тех пор, как приехал на Запад, встречаясь с людьми более либеральных, более широких взглядов, он начал понимать слова одного из своих старых учителей: держаться за букву закона надо только в принципе общего применения. Ход закону дает судья и его понимание справедливости. Судебные дела — разные, к каждому нужен свой подход.

Два дня назад, покупая сигареты у Кестерсона, он услышал от продавца:

— Хороший человек, этот Белл. Честный, работящий. Стране нужны такие люди. — Кестерсон широко махнул рукой. — Большинство из них — бродяги. Когда он приехал сюда, все они были бродягами. Клэй Белл разведал Дип-Крик и пустил тут корни.

Судья Райли подумал над этим. Таких людей, как Кестерсон, он понимал. Они были как его пенсильванские предки. Он начал понимать, что Девитт рассматривал закон как инструмент, которым можно свободно пользоваться, а не как средство достижения справедливости, которое должно уважать. Тем вечером у себя в комнате судья медленно переворачивал страницы Блэкстоуна.

Люди выработали эти принципы не за полчаса. В строках всех книг, в которых записаны человеческие законы, есть немного от Хаммурапи, немного от Моисея, есть память греков и римлян, есть Великая хартия вольностей и есть немного от первых американских поселенцев, каждый из которых внес свой вклад. Закон — это лабиринт со многими входами и поворотами, справедливость — единственный верный путь через этот лабиринт…

С верхней веранды гостиницы он посмотрел в сторону гор. Спал ли Белл в этот час? О чем он думал? Думал ли он о справедливости и правах человека?

Мягкий ветерок пошевелил заросли шалфея и донес до судьи его запах. Что это была за страна, когда Белл впервые появился здесь? Или, если уж на то пошло, когда здесь поселился Сэм Тинкер?

 

Глава 10

В своем доме на Эмигрант-Гэп Клэй Белл сидел за столом, изучая счета. Он ненавидел бумажную рутину, особенно не радовала она его сейчас. Объезжать стадо, оценивать вес бычков, знать где какая трава растет — эту работу он знал отлично.

А сегодня было хуже всего. Его плечо чесалось и горело, рана подживала с каждым днем. При грубой жизни, конечно, комфорта было мало, но, несомненно, она делала человека сильным, и Белл быстро поправлялся. Производя подсчеты, он не переставал размышлять о том, кто хотел его убить.

Это не мог быть Джад Девитт. Белл был уверен в этом. Девитт мог попытаться убить его. Он мог давно нанять убийц, но убить не из засады. Девитт, несмотря на свою жестокость, не был тем, кто стрелял исподтишка. Но факт оставался фактом: в него стреляли. Кто?

На крыльце «Тинкер-Хауса» сидел человек, который мог бы подсказать ему, и этот человек был сам Сэм Тинкер, проводивший все свое свободное время, покуривая и наблюдая жизнь. Все, что происходило в городе, не ускользало от внимания Сэма, и понимал он происходящее намного лучше, чем всем казалось.

Обычно люди полагают, что их побудительные причины и чувства известны только им самим, тем не менее очень мало остается незамеченным умным наблюдателем, у которого есть время смотреть, рассуждать и сопоставлять. Сэм Тинкер с крыльца своей гостиницы почти ничего не пропускал. У бармена в «Тинкер-Хаусе» неприятности с женой. Крепкий молодой кузнец флиртует со старшей дочерью Симпсона. Сэм Тинкер замечал даже такие простые вещи, наблюдая за городом, названным его именем, с добродушным терпением старого дедушки.

Он видел, как Клэй Белл выехал из города после посещения железнодорожной станции. Он также видел визит Белла в банк. Он пошел на станцию после Уилера, и это означало, что банкир отказал ему выдать новый заем. Другой причины отправлять скот в такой сезон не было. Сэм Тинкер говорил с Беллом, знал его планы, знал, что тот хотел создать большое стадо, а не продавать, знал, что основная часть скота — молодняк.

Клэй выехал из города, и вскоре после этого Нобл Уилер вышел из банка через заднюю дверь, забрался на своего серого жеребца и направился в пустыню. Тинкер наблюдал за Уилером достаточно долго и знал, что тот не любит ездить верхом. Уилер никогда не ездил верхом просто ради удовольствия. Он особенно не любил ездить в пустыню в полдень. А если как следует подумать, припомнил Тинкер, Уилер вообще ничего не делал ради собственного удовольствия. Если только не называть удовольствием сколачивание состояния.

Еще одну особенность приметил Тинкер. Выезжая из города, Уилер прихватил с собой винтовку. Эту винтовку никогда не выносили из банка. Стало быть, ее оставили в амбаре, а амбар — совсем не место, чтобы держать там ценное оружие, да еще когда в городе столько чужаков, и Уилер, так любивший доллары, вряд ли оставил бы винтовку в таком неподходящем месте. Тогда, скорее всего, ее принесли в амбар и спрятали там только прошлой ночью. А если так, то зачем? Через несколько дней слух донес до Сэма Тинкера дополнительную информацию. Клэй Белл был ранен, когда атаковал лагерь лесорубов в Зарубке. Сэм Тинкер слушал взволнованный разговор участников, и все согласились, что Белл держал револьвер левой рукой, что его правое плечо было в крови и вид у него был измученный. Сэм Тинкер об этом никому не рассказывал, но спокойно сидел, наблюдая и думая.

Джим Нерроуз пошел обедать. Жена Джима уехала в Денвер, и пока ее не было, он обедал в ресторане.

— Привет, Джим! — Тинкер сплюнул струю табачного сока на ничего не подозревавшего муравья. — Что новенького?

— Ничего особенного. — Нерроуз вынул трубку из рта. Он стоял на крыльце, наслаждаясь прохладой после жаркого дня. Затем тихим голосом произнес: — Сэм, что случилось с Уилером?

— С Уилером? А что?

— Он послал телеграмму в столицу штата, в которой требует пересмотра решения суда, которое тогда оправдало Монтану Брауна. — Нерроуз вынул изо рта трубку, заглянул в чубук и выбил ее о перила крыльца. — Можно подумать, что у Белла мало неприятностей, чтобы по нему еще открывали огонь свои люди.

— Клэй отправляет коров…

— Нет вагонов… приказ пришел из самого главного офиса. Беллу вагоны не выдавать.

— Девитт?

— Вероятно.

Сэм Тинкер поразмышлял над новостями. Белл должен Уилеру деньги. Если Девитт вырубит лучшее пастбище Белла, тот никогда не сможет выплатить долг. Вряд ли Уилер станет таким способом сам себе вредить.

— Интересно! — сказал он вслух. Затем добавил: — Мы, городские, должны держаться вместе. Этот Девитт хочет всех нас растоптать.

Он разжевал табак и снова сплюнул. Стало уже слишком темно, чтобы разглядеть, пригвоздил ли он опять муравья.

— Джим, если увидишь кого-нибудь с ранчо «Би Бар», скажи, чтобы подошли ко мне. Это относится, конечно, и к самому Беллу.

Джим Нерроуз положил трубку в карман рубашки.

— Во всяком случае, мне никогда не нравился Нобл Уилер.

Сэм Тинкер не пошел за Нерроузом в ресторан, хотя обычно ел в это время. Вместо этого он сидел в темноте, прислушиваясь к знакомым вечерним звукам города. Лесорубы убрались с улиц. Эта угрюмая толпа, совсем не похожа на тех ребят, которых он знал в Мичигане, в районе Сагино. Сэм вспомнил прежние дни в Тинкерсвилле.

Тогда эта округа была заселена молодежью, полной надежд и устремлений. Каждый носил ружье, и в холмах нередко происходили стычки с индейцами. Это тогда обнаружили богатое месторождение золота в Кейв-Крик. Двери старого «Тинкер-Хауса» не закрывались, он работал сутками, девять барменов сменяли друг друга. Салун «Хоум-стейк» тоже работал ночами. Старый «Бриллиантовый дворец» сгорел двенадцать лет назад в ночь большого ветра, когда большая часть города выгорела дотла.

Его мысли возвратились к настоящему. Нобл Уилер уехал в холмы с винтовкой, а ведь никогда даже не тренировался в стрельбе. Даже не охотился на оленя или куропатку. И никто не знал, что у него есть винтовка. Вот так никогда о человеке ничего по-настоящему и не знаешь.

Одна мысль вела к другой, и эта ночь была специально создана для раздумий Сэма Тинкера. Кто-то рассказал Девитту о лесе на Дип-Крик. Из городских о нем мало кто знал. Его нелегко было увидеть с дороги. Кто-то знал, что лес был, кто-то знал, что Девитту нужен строительный лес.

Сэм Тинкер поднялся и вошел в гостиницу. Не надо читать книжки, чтобы узнать а человеке, нужно просто посидеть и подумать. Народ тратил время и изнурял лошадей, разъезжая по округе. Но нужно было просто ко всему внимательно прислушиваться и присматриваться. И вовремя задать несколько вопросов. Вот в чем все дело. Большинство обожало говорить. Дайте им начать — и люди в конце концов расскажут вам все, что знают или о чем подозревают.

Сэм Тинкер не любил Нобла Уилера. И Джада Девитта. Но гораздо важнее то, что он очень тепло относился к Клэю Беллу. Уилер думал, что знал достаточно много о Белле. Из общеизвестных фактов он действительно многое знал, но он мог разузнать еще больше, послушав Сэма Тинкера, который понимал Белла и который догадывался, в каком шатком положении были оба его противника.

Девитт не нравился ему и раньше, но он стал нравиться Сэму Тинкеру еще меньше, когда он увидел его лесорубов, которые пришли в город, еле волоча стертые до крови ноги.

История рассмешила весь город. Любили горожане Белла или нет, все-таки он был один из них. Джим Нерроуз распространил историю по телеграфу, и над ней стали смеяться в Санта-Фе, Лас-Вегасе и даже в Денвере. Клэй Белл провел крутых лесорубов Джада Девитта двадцать миль по пустыне босиком. Эту историю стоило рассказывать и пересказывать. Эту историю услыхали в Додже, и там нашлись удивленные.

— Я знаю этого парня, — сказал Боб Райт, — и они еще легко отделались.

Сэм Тинкер сидел за своей ежедневной игрой в пинокль с Джимом Нерроузом, Эдом Миллером и местным почтмейстером. Пинокль помогал ему думать.

Напротив обедали Джад Девитт, судья Райли и Коллин. Девитт начал понимать, что с каждым днем теряет престиж в Тинкерсвилле. Но это его мало огорчало. Он еще покажет этому паршивому городишке. Важнее то, что в его кармане лежало предписание о назначении помощника федерального маршала. Ему очень хотелось сообщить о нем судье, но Райли сегодня не был расположен к разговору. Казалось, он был чем-то поглощен. Коллин тоже была молчалива.

Несколько раз Девитт, пытался перевести разговор на приятные темы, но безуспешно. Коллин извинилась и поднялась в свою комнату. Судья Райли перешел в дальний конец ресторана, чтобы посмотреть игру Сэма Тинкера и его напарников в пинокль.

Девитт уже решил, кто будет помощником маршала. Им будет Мортон Швабе. Этот голландец не любил Белла. Но судья Райли, которого, естественно, попросят утвердить назначение, ничего об этом не знает. Все, чего хотел Райли, — это назначить местного жителя, который разбирался бы в сложившейся ситуации.

Ночь была прохладной. Девитт медленно шел по улице в сторону корралей. Если все получится так, как он надеялся, его положение быстро Изменится в лучшую сторону. Но что же еще может придумать Белл? Девитт раздраженно посмотрел на потухшую сигару. У этого человека были дьявольские способы выпутываться из проблем.

Коллин не ложилась спать. Хотя девушка поднялась в свою комнату, сейчас она стояла у окна и смотрела в ночь. Коллин чувствовала, что изменилась. Несколько недель, проведенных в Тинкерсвилле, изменили ее чувства, и это касалось не только Джада, хотя отношение к нему тоже стало другим. Это касалось ее самой. Ее прежний мир, мир светских вечеринок и приемов вдруг стал далеким и очень пустым. Только здесь она научилась слышать ночь и одинокие звезды. Здесь все было другим, и она — тоже.

Друзья не советовали ей ехать на Запад. Предупреждали, что она застрянет в каком-нибудь захолустном городишке. Делать ей будет нечего. Джад будет занят. Она приехала по собственному желанию, преодолевая возражения Джада и отца. И она была рада, что приехала.

Со стороны пустыни дул мягкий ветер, несущий неповторимый аромат шалфея, дальних костров и прохладу. Иногда всхрапывала и била копытом лошадь, а иногда доносились мелодии из салуна напротив.

Дальше по улице дома пустовали, их фундаменты были повреждены огнем. Люди всегда говорили об этом, словно пожар был самым значительным событием в их жизни.

Пока Коллин жила здесь, а Джад с ее отцом были заняты делами, она много ходила по городу и разговаривала с его жителями. Доктор Маклин был человеком, который очень любил поговорить, а особенно с хорошенькими женщинами. Иногда она, когда помогала ему ухаживать за Бертом Гарри, слушала рассказы доктора о добрых старых днях, а однажды напрямую задала вопрос о Белле.

— Клэй? — Доктор помолчал, очевидно собираясь с мыслями. — Коллин, он прекрасный человек. Честный, работящий. «И он бросается в работу с головой — сильнее, чем позволяет ему здравый смысл. И кое-что еще…

Когда он замолчал, она поправила одеяло на Гарри, который спал, приняв лекарства.

— Что-нибудь еще?

— Да… вы упоминали историю с древними викингами? Как они впадали в безумство во время битвы? Клэй как будто один из них. Он может быть холодным, сдержанным, но только до некоторых пор. Потом он становится неуправляемым, как в ту ночь, когда напал на лагерь. В таком состоянии человек может напасть на ад с ведром холодной воды. Он опасный противник!

— Вам ведь он нравится, не так ли?

— Нравится? — Доктор Маклин секунду молчал. — Можете поставить последний цент — он мне нравится!

 

Глава 11

Клэю Беллу не спалось, и он выскочил из постели прежде, чем первый солнечный луч коснулся вершины Пайети. Он надел джинсы и, присев на край постели, натянул сапоги. С этого места ему был виден уголок долины и тропа на Тинкерсвилл. Он сидел очень спокойно, слушая тишину. Он должен попасть в город и увидеть Гарри. Встав и потянувшись, Белл вышел на улицу, ополоснулся до пояса холодной водой, затем опустил голову в полное ведро и вытерся суровым полотенцем. Махафи уже встал и готовил завтрак.

Клэй надел рубашку и нацепил два оружейных пояса. С веранды он посмотрел вниз, в долину, но костра рядом с лагерем людей Девитта еще не было. Он прошелся по крепко утрамбованной земле ранчо, чувствуя холодный воздух с перевала. Белл взял охапку дров и, войдя на кухню, бросил их в ящик. Махафи вытер руки о халат и взялся за кофейник. Не говоря ни слова он налил кофе в большую белую кружку и поставил ее на стол. В кухне пахло дымом, паром и свежим кофе. От печки исходила приятная волна тепла.

Махафи никогда не разговаривал в этот час, и Белл уважал эту привычку. Сидя за покрытым клеенкой столом, Белл старался разобраться в ситуации. Раннее ясное утро, привычные звуки кухни и тепло печки, казалось, помогают ему сосредоточиться. Ему нужны запасы продовольствия, а если война затянется, ему придется нанимать людей. Людей, которые умеют и будут драться.

Черный кофе был обжигающе горячим. Он поднес его к губам, потом торопливо отодвинул. Поставив кружку, он посмотрел на свои руки. Белл поработал пальцами правой руки и не почувствовал боли. Плечо заживало, но не так быстро.

Сейчас думать и планировать что-либо было бесполезно. Слишком многое зависело от того, что будет делать Девитт. Белл был раздражен тем, что обстоятельства способствовали противнику и приходилось бездействовать. И когда он подумал о Девитте, его мысли неизбежно перенеслись к Коллин.

Невозможно, чтобы она могла любить такого человека… и все же, почему нет? Любовь делала с людьми странные вещи, а Девитт был симпатичным мужчиной, пусть даже скорее всего эгоистичным: Знала ли она, что он никогда с мнением других не считался. Белл встречался с такими людьми и знает, как с ними бывает трудно, но сказать Коллин об этом он не мог.

На чью сторону станет в ближайшие дни судья Райли? Он приехал в город с Девиттом, и, очевидно, был его сторонником. И все же в мягких чертах лица Райли Белл заметил силу характера; спокойный человек — не всегда послушный человек.

Он опять попробовал кофе. Еще горячий. Снаружи во дворе он услышал уверенные шаги и скрип раскрывающихся дверей корраля. Это Хэнк Руни. Он всегда начиная свой день с того, что седлал коня.

На сковородке шипели оладьи, и еще Белл почувствовал запах жареного мяса. Снаружи через окно он видел желтизну над вершинами далеких холмов.

— Босс?

Махафи по привычке вытер красные, натруженные руки о запачканный мукой передник.

— Босс, у нас кончаются запасы. Почти нет муки и кофе, и сахару не помешало бы подкупить. Нам надо почти все.

Клэй снова согнул и разогнул пальцы. Не слишком надежно для быстрого ганфайтера. Он всегда одинаково хорошо стрелял с обеих рук, а его левая была в хорошей рабочей форме. Но поездка в город за продуктами существенно отличалась от поездки к Доку Маклину. Там придется грузить фургон перед магазином либо позади него. Лучшего момента напасть на них не придумаешь.

— Мы сможем продержаться пару дней?

— Можем, — голос Махафи звучал не совсем уверенно. — Но не больше.

Открылась дверь, и вошел Хэнк Руни. Утром его лицо выглядело похудевшим. Он налил себе кофе, торопливо глотнул, затем сел справа от Белла.

— Кто, думаешь, сделал этот выстрел?

Белл пожал плечами.

— Этим утром я как раз хотел съездить посмотреть в тех местах.

— Будь осторожен! — Руни отхлебнул кофе и пригладил пальцем усы.

Вошли Билл Коффин и Шорти Джонс. У Шорти была густая грива волос, и сейчас он причесывал их руками. Под рубашкой чувствовались крепкие плечи, подбородок выглядел угрожающе.

Руни подозрительно перевел взгляд с Шорти на Коффина. Последний выглядел особенно самодовольно, будто сейчас выдаст какую-нибудь шутку. Билл Коффин очень любил пошутить, особенно, если эта шутка была связана с какими-нибудь проделками, и когда они с Бертом Гарри ездили напарниками, обязательно что-нибудь случалось. Шорти был более серьезным, хорошо обращался с револьвером, и с ним никто не шутил. Когда Гарри ранили, эта пара все чаще стала ездить вместе. Коффин очень тихо что-то сказал Шорти. Джонс в нерешительности помолчал, потом сказал:

— Может быть. Посмотрим.

Этим утром Клэй забрался на горного коня с отвратительным характером, которого поймали и приучили к седлу. Конь быстро пошел вперед, и Клэй решил пустить его через Эмигрант-Гэп.

Давным-давно, прежде чем нашли более легкую дорогу, здесь проходил основной караванный путь для фургонов переселенцев, отправлявшихся на Запад. Как раз за Эмигрант-Гэп случилась резня: на ничего не подозревавших переселенцев напали из засады индейцы и уничтожили всех до одного. Только за несколько дней до прибытия Девитта, Клэй нашел здесь наконечник индейской стрелы, а рядом валялось несколько колес от фургонов.

Он поехал по сужающейся тропе, выходящей на равнины внутри Гэп. Здесь пространство было открытым, несколько сосен росло тут и там.

Повернув к тропе, ведущей к Зарубке, Белл поехал на север, в лес, где шаги жеребца почти не слышны на ковре из сосновых иголок. Здесь, среди сосен, росли платаны с переплетенными стволами и несколько дубов. Слева гора резко уходила вверх, оставляя внизу вершины деревьев, заканчиваясь огромными лысыми склонами твердой красной породы и рыжими утесами с белыми полосами, возвышавшимися над хребтами и царившими над долиной.

Здесь, на нескольких квадратных милях, окруженных внешней пустыней и прериями, находился маленький оазис зеленой, нетронутой красоты. Ведя шагом жеребца по склону горы, Клэй Белл почувствовал, как прекрасна эта долина. Внизу, на краю далекого луга, подняла рога антилопа и умчалась. Неожиданно дюжина других антилоп появилась и исчезла в лесу.

Белл въехал глубже в лес, оставив высокие утесы позади. Здесь, не было въезда в долину, кроме как через ворота ранчо. Впереди и слева высилась громада горы Пайети. Единственная тропа вела по Пайети к долинам, и по ней тогда поехал Белл, чтобы перехватить Коллин во время ее визита на ранчо. Другой тропы не было, и не один человек не мог пройти по ней незамеченным с поста на вершине. За Пайети стена гор простиралась на запад, и на этой стороне тоже была только одна тропа, та самая, что Белл использовал для быстрой поездки в Тинкерсвилл, и к которой он сейчас направлялся.

Белл напоил жеребца в ручье Кейв и поехал дальше. Объехав выветренные непогодой и дождями утесы и оставив брошенный город далеко позади справа, он начал подниматься в горы. Позади остались зеленая тень и прохлада. Белл ехал вверх и вверх, перебираясь с одного утеса на другой. На вершине он обнаружил заросли кедровника и остановился, взглянув через обширные равнины в сторону города. Был почти полдень, и на дороге не было заметно никакого движения. Он осмотрел местность между подножием горы и городом, но никого не увидел.

Затем он поехал дальше. В этом месте высота достигала почти четырех тысяч футов . Внутри кольца гор она поднималась не выше шестисот футов. Тут было прохладно, кругом трава, вода и лес. А дальше шли редкие кустики травы, редкие заросли меските и кактусов. Белл осторожно подъехал к тому месту, откуда тогда прозвучали выстрелы.

Неожиданно он наткнулся на следы. Здесь побывала лошадь с небольшими копытами. Белл, изучая следы, нашел место, где была привязана лошадь к кусту в низине, невидимая с тропы. Она стояла здесь довольно долго. Белл рассматривал путы, надеясь найти хоть какие-то приметы масти лошади, но ему ничего не удалось отыскать.

Всадник был тяжелым человеком с маленькими ногами. Белл проследил его путь до места, откуда были сделаны выстрелы. Там он не нашел ни сигаретных окурков, ни стреляных гильз. Тем не менее человек здесь ждал довольно долго.

Отсюда открывался великолепный вид на тропу. Глядя вниз с невысокого холма из песчаника, где ждал неизвестный снайпер, Клэй Белл почувствовал холодок беспокойства. Во рту у него пересохло, и он попятился, облизывав губы. Он не мог понять, как человек не убил его. Отсюда поле обстрела было великолепным. Он скакал почти в прицел.

Следы привели Белла к валуну, находившемуся на некотором расстоянии, и идя в том направлении он обнаружил место, которое убийца считал идеальным для засады, но здесь низкие ветки закрывали обзор, и человек дважды вставал в тени на колени, явно прицеливаясь. В песке, сыром от близости валуна, отпечатался след колена. У человека были брюки из хорошей шерсти.

Автоматически это исключало всех, кроме нескольких мужчин. Немногие носят такие брюки в рабочие дни. Позже, когда Белл прослеживал путь человека домой, он нашел место, где тот развернул лошадь, чтобы посмотреть, не следует ли кто за ним. Там лошадь повернулась, и в кустах остались несколько волосков серого цвета.

Клэй Белл возвратился к своему жеребцу и сел в седло. И только в седле значение всего, что он обнаружил, поразило его. Ему казалось: ничто из его подозрений не имело смысла, лютому что он не понимал мотива поведения того человека, которого он заподозрил.

Мортон Швабе был громадным человеком, который с детства брал силой. У него было ранчо в нескольких милях от Дип-Крик, и он не имел контактов с Клэем Беллом, за исключением нескольких визитов в город. И все же Мортон Швабе сильно недолюбливал спокойного ранчера, который приезжал и уезжал по своим делам и имел авторитет в Тинкерсвилле, которого так и не досталось ему, Швабе.

У них не было никаких конфликтов, ни причин к ним, пока Белл не остановил огромного голландца, когда тот избивал лошадь. Разозленный Швабе ударил Белла. Потом он промахнулся, ни один удар Белла промахом назвать было нельзя, и Белл задал ему такую взбучку, что Мортин Швабе три дня не показывался из дома. Ни один человек в жизни не сможет простить такого избиения.

Когда Джад Девитт предложил Швабе стать помощником федерального маршала, он сразу же согласился. Неделями он практиковался в стрельбе из револьвера — факт, известный только Кестерсону, который продавал ему патроны — и теперь ему выпал шанс, он принял твердое решение. Он убьет Клэя Белла. И на его стороне будет закон.

Очень довольный, Швабе вычистил свой револьвер и приготовился ехать в город. Он даже вычистил свой черный пиджак, который не надевал месяцами, чтобы поехать в город, одетым так, как должен быть одет помощник маршала.

Не зная, что происходит в Тинкерсвилле, Клэй Белл ехал по тропе через мост. Он изучал обширные пространства земли и на тропе в противоположном направлении увидел едва различимое облако пыли. Это был Джад Девитт, возвращавшийся с ранчо Швабе.

Белл вернулся обратно в глубину леса, где после жары уже было прохладно, и новой дорогой поехал домой.

Ветер шумел в вершинах деревьев, птичье пение доносилось из кустарника вдоль ручья. Один раз он спугнул оленя, мирно щипавшего траву в лесу. Выезжая на маленькие плато, он видел поверх верхушек деревьев далекие, знакомые хребты вдоль Зарубки. Некоторые из пихт были шести или семи футов в диаметре, вдоль ручья Кейв росли платаны такой же толщины. Пока он жив, эти деревья не загубят. Это была его земля, его дом.

Рукав ручья Кейв журчал по камням и скрывался в узкой пещере совсем недалеко. Белл слышал, как вода падает в водоем, скрытый кустарником. Он поехал дальше, но натянул поводья, увидев, что на другой стороне берег кем-то весь истоптан.

Озадаченный Белл остановился. До узкой полосы песка футов сорока шириной не так-то легко было добраться. Он спешился и, подойдя поближе, рассмотрел место, где человек мог легко спуститься по скалам, цепляясь за низко висящие ветви платанов. Начав спускаться, он заметил раздавленный кусок коры. Кто-то недавно здесь был.

На тропинке Белл увидел несколько следов, а под навесом утеса был спрятан туго набитый мешок. Развязав его, он увидел несколько кусков руды. Они были тяжелыми и поблескивали металлом.

Следы были месячной давности… нет, последних трех недель. Перед этим был дождь, который смыл бы их.

Кто-то здесь работал. Кто-то, кому была нужна эта руда, и кто не хотел, чтобы об это узнали. Неизвестный готов пойти на убийство, чтобы заполучить свое.

 

Глава 12

Джад Девитт был чрезвычайно доволен. Мортон Швабе принял назначение помощника маршала округа и предъявит Клэю Беллу документы. Тому придется открыть проезд по дороге через Эмигрант-Гэп и Зарубку. Потеряно драгоценное время, уже поступили официальные запросы от ответственных лиц «Мексикен Сентрал» о срывах поставок шпал для ее строительства.

Девитт нашел судью Райли и Коллин в ресторане. Вид у них был такой, что он приблизился к ним довольно робко. Он почувствовал в их поведении какую-то холодность, но эта мысль показалась ему нелепой, и он быстро ее отбросил. Он сел и вдруг увидел, что Коллин сегодня еще прекраснее, чем обычно.

Он, к сожалению, не уделял ей достаточного внимания. Но бизнес есть бизнес, а последнее дело потребовало от него больше времени, чем он предполагал. Но теперь трудности закончились, и, когда документы будут вручены Беллу, ничто не удержит их от вырубки леса. И вскоре они опять уедут в Нью-Йорк.

— Мне кажется, вы были вполне уверены, что, когда мы приедем сюда, у нас не будет никаких неприятностей, — сказала Коллин с некоторой иронией в голосе. — Вы были очень уверены.

Он успокаивающе махнул рукой.

— Мои ребята готовы двинуться дальше. Швабе завтра вручит документы.

— Швабе? — Коллин впервые услышала имя назначенного на должность помощника маршала. — А это не вызовет возражений?

Ее отец поставил на стол чашку с кофе.

— Почему ты так сказала?

Девитт хотел было прервать ее, но Коллин настояла на своем.

— Между Швабе и Клэем есть трения. Мне о них рассказывал доктор Маклин.

Лицо Райли стало суровым.

— Вы мне ничего не говорили об этом, Джад.

Девитт пожал плечами. Он испытывал раздражение от того, что женщина вмешивалась в мужские дела. Коллин ничего не понимала в таких вещах.

— Небольшая деталь, судья. Знающих людей трудно найти в любых местах.

— Или людей, которые будут выполнять чужие приказы.

Лицо Девитта покраснело, но он повернулся к Коллин, улыбаясь.

— Если мы хотим выполнить работу, следует употреблять все средства, находящиеся под рукой. А теперь давайте забудем о деле и поговорим о нас.

— О нас?

Джад Девитт никогда не был тактичным человеком. Нетерпеливый до чрезвычайности, он обычно отклонял любую идею, которая занимала Коллин. Он считал, что она просто недовольна его поведением.

— Коллин, — он положил руку на ее ладонь, — мы слишком долго откладывали. Почему бы нам не пожениться прямо сейчас?

— Джад, — голос ее был спокойным, и она смотрела ему прямо в глаза. — Я не хочу выходить за тебя замуж. Ни сейчас, ни потом.

Джад Девитт был огорошен. Он начал говорить, затем остановился.

— Что за шуточки?

— Ты симпатичный и сильный мужчина, Джад. Ты вершил великие дела, и я горжусь тобой. Но до сих пор я не понимала, как ты их делал…

Его переполнял гнев. Судья Райли сидел очень спокойно и продолжал есть. Девитт переводил взгляд с судьи на его дочь, стараясь подавить в себе эмоции и не сорваться.

— Ты знаешь, Джад, — продолжала она, — некоторые очень большие дела делаются очень маленькими людьми.

— Что ты хочешь этим сказать?

— Через некоторое время, — ответила она холодно, — ты сам поймешь, но сегодня я узнала, что налет на ковбоев Белла был сделан по твоему прямому приказу.

— И что?

Джад разозлился. Его темные глаза сузились.

— Если Берт Гарри умрет, ты будешь его убийцей.

— Не будь дурой! — взорвался Девитт. Сама мысль, что эта девица будет призывать его к порядку, разожгла в нем ярость.

— Белл напал на Уильямса! Они все это начали.

— А Уат говорит другое!

Девитт возмутился.

— Судья, — ему с трудом удавалось сохранить хладнокровие. — Поговорите со своей дочерью и постарайтесь внушить ей немного здравого смысла. — Он повернулся к Коллин. — Мы поженимся либо на этой неделе, либо никогда.

— Никогда, — ответила она и увидела, как разгораются жестокие огоньки в его глазах. Это был человек, которого она совсем не знала. — И если ты доставишь еще какую-нибудь неприятность Клэю Беллу, я буду ненавидеть тебя всю свою жизнь.

— Вот, значит, как! Ты влюбилась в этого коровьего пастуха! — Он внезапно встал, опрокинув стул, и направился к выходу.

И только Сэм Тинкер, сидя довольно близко к ним, мог слышать их разговор. Несмотря на свой гнев, Коллин пришлось улыбнуться, потому что Сэм не скрывал своего удовольствия. Он просто сиял от счастья, а когда он улыбался, каждый, кто смотрел на него, не мог не улыбнуться в ответ.

Коллин сидела очень прямо, глядя в тарелку. Ей больше не хотелось есть. Джад ушел, и она почувствовала облегчение. Вдруг она посмотрела на отца:

— Па, я все сделала правильно?

— По-моему, правильно. По-моему, ты спасла нас обоих от серьезной ошибки.

Джад Девитт вышел в темноту. Он вынул из кармана сигару и откусил ее кончик. Он был в ярости. Закурив сигару, Девитт направился вдоль по улице. Оставить в покое Клэя Белла? Он будет вечно проклят, если сделает это! Затем он вспомнил удивленное выражение лица Моргана Швабе, когда тот принял предложение. У Балла было много еще и других проблем.

На улице напротив стоял человек, и Девитт сердите взглянул на него. Это был Стэг Харви. Когда Джад посмотрел на него еще раз, человек медленно и бесцельно пошел по улице.

Вдруг из-за угла появился всадник и галопом помчался к гостинице. Увидев Девитта, он натянул поводья.

— Босс, мы сгорели! Весь лагерь!

— Что такое?

Человек сначала заикался от возбуждения, затем успокоился.

— Сразу после наступления темноты, Джад, какой-то парень в пустыне позвал на помощь. Позвал некоторых ребят по имени!

Ярость Джада Девитта исчезла. Теперь он чувствовал что-то холодно-убийственное внутри — такого он никогда еще не испытывал.

— Мы выбежали, думая, что кто-то из ребят попал в переделку. Мы никого не нашли, но потом увидели весь лагерь в огне. Мы помчались назад и боролись с огнем больше часа. Потеряли два фургона — они сгорели до колес, всю провизию, а дизельная пила сгорела почти вся.

— Что вы видели? Кто из ковбоев это сделал?

— Никого мы не видели, босс. Нам пришлось бороться с огнем, мы никого не видели!

Девитт оставался на месте, пока не отдал человеку приказания, и тот отправился выполнять их. Завтра над ним будет смеяться весь город. А Коллин вела себя как глупая школьница.

Вкус у сигары был отвратительный. Он выкинул ее.

Дизельный движок был в Холбруке. Он мог послать за ним, если его собственный нельзя будет самим отремонтировать. Но, вероятно, это только платформа — ее нужно отремонтировать немедленно!

А завтра Мортон Швабе предъявит документы!

Джад Девитт решил, что может подождать. Это будет настоящий триумф — послать свои фургоны через Эмигрант-Гэп, хотя каждый раз, когда он думал о Белле, он мечтал о том дне, когда сможет повернуться и спокойно уйти от холодного вызова этого человека.

Его гнев перешел в решимость. Он им покажет! Он покажет всем, что значит противиться Джаду Девитту.

Со своего кресла на крыльце Сэм Тинкер смотрел, как уходит Джад. Он видел, как подъехал всадник, слышал его возбужденные слова. Сэм сразу догадался, что фургоны поджог Билл Коффин. Он рассмеялся и потер подбородок, встряхнулся и почувствовал себя молодым. Если уж не можешь скакать, потеть и работать, можно наслаждаться жизнью, глядя на смелые поступки других.

Он взглянул напротив, на банк, в это время темный и молчаливый. Наверху света тоже не было. У Нобла Уилера последнее время было тоже много хлопот.

Сэм любил сидеть здесь, чувствуя прохладный вечерний ветер, приносящий запах шалфея, а иногда и слабый аромат сосен с вершины Пайети. Он мог сидеть здесь, на крыльце и наслаждаться этими запахами. Старая миссис сегодня задержалась со стиркой. Мистер Нерроуз снова готовил на кедровом костре. И иногда Сэму Тинкеру представлялось, что до него доносился запах сожженных фургонов у Гэп, находившихся за много миль отсюда. В действительности это слишком далеко, но ему так ясно представлялось.

В коттедже, в следующем квартале за домом Маклина, появилась новая жительница. Она приехала в город через несколько дней после лесорубов, и некоторое время Сэм думал, что поэтому-то она и приехала, но гостей у нее не было. Во всяком случае вначале.

Это была молодая, симпатичная блондинка, немного полная, с дружелюбным, приятным лицом. Она была женщиной с такой фигурой, вслед которой оборачивались мужчины. Ее-то и встретил Билл Коффин и много ночей не спал, думая лишь о ней.

Тем не менее у нее были гости… или гость. К ней приезжал Джад Девитт, но, очевидно, все пошло не так, как предполагалось, потому что пробыл он у нее недолго. Сэм Тинкер не знал, что Билл Коффин уже видел блондинку, но что было важнее — блондинка видела его. У него была такая привлекательная, веселая внешность, которая женщин не оставляет равнодушными.

Сэм Тинкер наслаждался запахами ночи и воспоминаниями о блондинке, когда услышал мягкие шаги лошади. Он услышал, как лошадь остановилась напротив гостиницы, как скрипнуло седло, когда человек спешился.

Сэм Тинкер мог ждать. То, что он имел, могло поместиться в сейфе, а люди в округе Дип-Крик не были такими дураками, чтобы грабить Сэма Тинкера. У него было очень много друзей: шерифы и преступники, ранчеры и овцеводы, индейцы с высоких гор и старатели далеко на севере. Поэтому он ждал, с удовольствием попыхивая трубкой. Что бы ни случилось, это сделает вечер намного интереснее.

Заскрипели ступени, и он взглянул вверх, в лицо Клэя Белла, который сел на корточки перед его креслом. Человек мог пройти рядом о ним и не заметить его.

— Привет, Клэй. Ты теперь, говорят, большой человек.

— Знаете человека, у которого серая лошадь с маленькими копытами? — Клэй, не меняя положения, начал скручивать сигарету. — Ступает высоко, животное нервное. У человека одежда куплена в магазине.

Сэм Тинкер вздохнул, задержал воздух в легких, затем медленно выдохнул. Он был очень доволен вопросами. Он был последователем учения, которое гласило, что зло всегда получает по заслугам, и был рад увидеть человека, который думал также. Особенно в этом случае. У него было свое отношение к крутым парням, настоящим убийцам, которые тем не менее шли человеку навстречу и давали ему шанс на ответный выстрел. Но не к бандитам, которые лежали в засаде и стреляли в спину.

— Довольно-таки маленькое поле ты выбрал, Клэй. Тиббот где-то вне города. Док Маклин занят с тем раненым ковбоем. Кестерсон уже месяца два не показывался на улице.

— Джад Девитт?

— Не могу сказать. В основном, он ездит в повозке или на том гнедом, что взял у Фини. Я слышал, что Фини хочет случить его с кобылицей судьи Райли…

Обычно, такие разговоры только отвлекали Клэя. Сегодня было совсем по-другому, позже он вспомнит этот разговор, но теперь его беспокоила другая проблема.

Допустим, он уничтожит Девитта? Стрельба из засады, казалось, не была способом Девитта расправляться с противниками. Мортон Швабе? Он никогда не видел этого человека в костюме, купленном в магазине, во всяком случае, в брюках.

Нобл Уилер,

Это не имело смысла. Уилер служил только орудием, он не верил, что Девитт приедет в Тинкерсвилл и сможет что-то сделать, а за небольшой прибылью в лесных предприятиях Уилер не погонится.

Человек, который ждал его в горах, знал о тайных горных тропах. И тот, кто спустился вниз к лесному озеру и взял пробы породы со скал, тоже знал об этих тропах. Несколько человек не могли незамеченными пройти в Дип-Крик. Но один пеший либо всадник на хорошей горной лошади мог взобраться по ним.

А если руда была ценной… Если, кто-то думал, что это золото… хотя это было не золото, потому что Клэй Белл знал, как выглядит золотая руда.

— У Уилера есть серая лошадь?

Сэм Тинкер сплюнул в темноту, окружавшую крыльцо.

— Он держит двух лошадей в конюшне за банком. Узнать, какие, будет нетрудно!

Клэй Белл бросил и затоптал сигарету. Затем сошел с крыльца в темноту. Подождав, пока на улице никого не осталось, он медленно перешел ее. Если бы кто-нибудь в этот момент увидел Белла, то принял бы его за ковбоя.

Город представлял для Белла большую опасность. Его жизнь не стоила бы и ломаного гроша, если бы Девитт или Уилер узнали, что он здесь. Может быть, Девитт не убил бы его, но наверняка захотел бы оставить Белла калекой.

Позади банка царила темнота. Белл осторожно шел вдоль стен, вглядываясь в темные окна. В одном из них он увидел знакомое лицо… Воображение?

Двери конюшни были открыты, и там стояли три лошади. Одна — в последнем деннике — была серой. Лошади смотрели на него, а серая нервно фыркнула. Белл опустил спичку… Копыта были маленькие, хорошо скроенные, недавно подкованные. Следы были хорошо видны на мягкой земле денника — знакомые следы.

— Клэй Белл выпрямился и задул спичку. Секунду он держал ее в пальцах, чувствуя запах серы и размышляя. Потом вышел наружу. И только когда он был далеко от конюшни, Белл выбросил ее.

 

Глава 13

У Билла Коффина была хорошая память на симпатичные женские лица. Этот рейд в лагерь Девитта только разжег в нем аппетит. Во всяком случае, игра, в которой надо ждать и прятаться, была не в его вкусе.

Шорти хотел увидеть Берта Гарри, и теперь, когда фортуна повернулась к ним лицом, похоже, появилась возможность улизнуть в город. Руни оставался на ранчо, и насколько ему было известно, Клэй — тоже. И, конечно, оставался Махафи, всегда готовый принять участие в хорошей драке.

Шорти постоянно вспоминал ту дочь, когда Благочестивый Пит Симмонс забил Гарри до полусмерти. Знакомый со всеми темными сторонами жизни, Шорти Джонс вырос на земле, где отношения выяснялись с помощью револьверов, ножей и реже кулаков. Но прыгнуть на лицо уже лежащего человека подкованными ботинками было, с его точки зрения, худшим из преступлений.

— Ладно, — согласился он наконец, — поехали.

Блондинка очень заинтересовала Билла Коффина, но сейчас надо думать о том, как перенести боевые действия в лагерь противника. Если бы она была девушкой из танцевального зала, она остановилась бы в «Хоум-стейке». Седлали коней они очень осторожно, чтобы не побеспокоить ни Хэнка Руни, ни ребят из лагеря лесорубов, и никто из них не знал об опасности, которая ждала их впереди. Тинкерсвилл был переполнен лесорубами, и те, кто появился бы в нем не в зашнурованных ботинках, рисковали бы самой жизнью.

Не зная, что Коффин с Джонсом направились в город, Клэй Белл вышел из конюшни и, взглянув вверх, на окна Уилера, отправился на улицу.

В «Тинкер-Хаусе» и «Хоум-стейке»; горели огни, слышались звуки механического пианино и громкий смех. Время от времени на улице появлялся человек, направляющийся в барак или другой салун. Подождав некоторое время в тени, он увидел, как из гостиницы вышла Коллин Райли, перемолвилась словом с Сэмом Тинкером и пошла по улице к дому Дока Маклина.

Стоя в глубокой тени, в натянутой до бровей шляпе, Белл смотрел, как она проходит мимо окна, увидел мгновенный отблеск света на ее лице и услышал шуршание юбок. Сзади в конюшне ударила копытом лошадь, и где-то хлопнула дверь.

Клэй Белл внимательно посмотрел в обе стороны, его глаза обыскивали каждую тень у дверного проема, затем вышел из темноты и перешел через улицу к Коллин Райли.

Она быстро обернулась, услышав его шаги, и он заговорил. «

— А, это вы, — сказала она.

Он пошел рядом с ней. Сзади на крыльце Сэм Тинкер повертел в руках трубку и сплюнул. Вроде, все шло к лучшему…

— Вы знаете, что вам нельзя появляться в городе?

Ему нравилось, что в ее голосе прозвучало беспокойство о нем.

— Я хотел увидеть Берта. — После нескольких шагов он добавил: — И поблагодарить вас за все, что вы для него сделали. Док — отличный парень, но не слишком заботливая нянька человеку, который не может двигаться.

— Я была рада сделать, что могла. — Она остановились и положила свою руку на его. В ее лице сквозила тревога. — Клэй, у Берта воспаление лёгких. Мы этого боялись.

Клэй Белл бесцельно смотрел вдоль улицы. Если у Берта воспаление легких, он может умереть, а если Берт Гарри умрет, Клэй знал, что ему не удержать «Би Бар». Его ребята приедут в город, с ним или без него, и оставят на улицах трупы. Даже он не сможет остановить или предотвратить это, потому что эти ребята ездили не для него, а по своим делам. Они чувствовали беззаветную преданность к тем, с кем вместе работали. А Берт Гарри был самым молодым и, естественно, любимцем.

— Если он не выживет, в городе начнутся неприятности. Два года назад скотокрады убили моего ковбоя. Мы нашли их следы. Пока мы с Бертом обошли вокруг холма, чтобы отрезать им все пути к побегу, ребята убили всех четырех скотокрадов и подожгли их дом.

— Я хотела предупредить Джада. Другие тоже.

Они стояли в глубокой тени. Дальше, в пустыне лаял на луну койот. Резкие звуки постепенно замирили. Белл стоял молча, желая поговорить о других вещах, но не знал, как начать.

— Сейчас он другой, — сказала она наконец, — сам не свой.

— Джад — победитель, Коллин. Чтобы выиграть, он использовал политическое влияние и деньги. По-моему, у него всегда было преимущество.

— Боюсь даже представить себе, что он начнет делать, если почувствует, что проигрывает.

— Он проиграет.

Они снова замолчали и вместе пошли к дому Маклина.

— И что вы тогда сделаете? — Затем вдруг добавил: — То есть, я имею в виду, если он потерпит поражение?

— Не знаю. Отец может уехать обратно на Восток. Ему здесь нравится, но это назначение временное. Она посмотрела на Белла. — Это вся идея Джада. Надеюсь, вам это известно?

— Я так и подумал.

— Клэй, вы знаете о Мортоне Швабе?

— Что знаю?

Она быстро объяснила и увидела, как на его лице появилось удивление, затем лицо стало суровым.

— Этот человек — грязное животное. И не заслуживает такого назначения. К тому же он мой враг.

Она рассказала ему о судебном решение и плане Девитта. Швабе вел себя спокойно, обдумав, что это поручение может для него значить. И здесь снова угадывалось влияние направляющей руки, которая могла быть рукой Нобла Уилера. Сам Девитт вряд ли догадался бы назначить Швабе помощником маршала. Это, должно быть, подсказали ему те, кто знал о вражде голландца и Белла.

Это также давало возможность посмотреть, до каких пределов готов идти Девитт, Швабе был скандалистом, и это назначение давало ему некоторые преимущества, делало его опасным человеком. Кестерсон несколько раз говорил Беллу о том, что Швабе все время покупает патроны, видимо, постоянно практикуясь в стрельбе.

Девитт может нанять убийц. Этого он еще не сделал, но выбор помощника федерального шерифа говорил о том, что Девитт не прочь отказаться от прямого убийства. Такие решения суда могли быть использованы только такими, как Швабе. Решение суда на ранчо мог доставить любой другой житель города, но не Швабе, ненавидевший Белла. Это была явная провокация, вынуждающая Клэя нарушить закон.

— Если мне будет вручено решение суда, — медленно сказал он, — мне придется подчиниться ему. Я не буду сопротивляться правительству, — вдруг его осенило. — Есть еще возможность выиграть.

Он помолчал, размышляя.

— Если Девитту разрешено использовать нашу дорогу, он станет рубить лес, как только окажется на нашей земле. Насколько крепки связи между Девиттом и вашим отцом?

— Он многое потерял, Клэй. Папа думал, что Девитт не может сделать ничего дурного, пока не услышал, как Девитт приказал Дювалю и Симмонсу напасть на Гарри.

— Что? Девитт приказал им напасть на них?

Она испуганно взглянула на него.

— Разве ты не знал? Он хотел сделать так, чтобы у тебя было как можно меньше людей. Бобу Триппу это не очень понравилось, но ему пришлось передать приказ. Об этом услышали, и Джад признался мне.

Клэй Белл отпустил ее руку.

— Коллин, если Берт. Гарри умрет, я убью Джада Девитта.

— Нет, нет, Клэй. Это только ухудшит дело.

Они дошли до дверей дома Маклина. Один огонек горел в кабинете Маклина, другой был приглушенный, у кровати Гарри. Новая мысль пришла к Клэю. Она должна была прийти раньше, но пришла только, когда он узнал, что Девитт приказал напасть на Гарри и Джонса. Теперь он обдумывал это.

— Твой отец еще в гостинице?

— Да, но будь осторожен, в салуне полно лесорубов.

Он посмотрел, как она вошла в дом, затем пошел по улице, обдумывая найденное решение. Вроде, выходило хорошо. Даже очень хорошо,

Судья Райли пил кофе с Сэмом Тинкером в ресторане гостиницы. Клэй вошел в дверь и быстро осмотрелся. Больше никого не было видно. Из салуна, который находился за качающимися дверями, доносились громкие голоса. Клэй вошел в ресторан и присоединился к двум джентльменам.

— Судья, вы подписали постановление, которое разрешает Девитту проезд по старой дороге, не так ли?

Райли неторопливо кивнул.

— Ладно, это справедливо. Теперь я требую постановления, запрещающею до окончания судебного процесса вырубку леса, а также устройство лагерей.

— Вы думаете, он начнет вырубку до того, как правительство выдаст ему разрешение?

— А по-вашему, нет?

Тинкер поудобнее уселся на стуле и заговорил:

— Он может вырубить лес до того, как правительство издаст любое постановление. Дело в том, что в Вашингтоне для него старается человек по имени Чейз. Он может блокировать любое соглашение и заплатить скромную сумму за ущерб, если соглашение будет не в его пользу.

— И я потеряю свои пастбища, которые больше всего мне нужны.

Райли отхлебнул горячий кофе и осторожно поставил чашку на стол, обдумывая сложившееся положение. Зная Джада Девитта, он понимал, что этот человек не будет ждать никакого решения. Он не мог позволить себе ждать. Тем не менее, если он даст Беллу постановление, которое ему нужно, Девитт придет в ярость. Он сделает все, чтобы сломать судью. А ведь он уже старик, и у него дочь, которую нужно оберегать.

Затем он задумчиво улыбнулся. Очень легко было рассудить дело, принимая во внимание собственное положение. Слишком легко, слишком незаконно. То, что просил Клэй Белл, было справедливо и правильно. Это предотвратит вырубку леса, на что Девитт не имел права.

Все решил Сэм Тинкер.

— Ваше решение, судья, может предотвратить кровопролитие, — сказал Сэм, набивая трубку. — Швабе попытается навязать решение, продиктованное Девиттом. А ваше новое постановление остановит их. Швабе, если бы мог, убил бы Белла, прикрываясь законом. Но он против закона не пойдет. Готов побиться об заклад.

Судья Райли снова попробовал кофе. Он был густым, горячим и крепким. Он выпил его, потом поставил чашку.

— Я подтвержу ваше право на пастбище. Я вынесу постановление сегодня вечером.

— Хорошо. — Клэй поднялся. — Затем он нерешительно помолчал. — Судья, когда все это закончится, я попросил бы вашего позволения поговорить с вашей дочерью.

Судья Рейли резко посмотрел на него. Он оценил стоящего перед ним мужчину: сильное, строгое, бронзовое лицо, спокойные глаза. Да… Да, конечно.

Он кивнул.

— Молодой человек, у вас есть мое разрешение, если оно чего-то стоит. Коллин давно научилась принимать свои собственные решения.

— Благодарю вас, сэр.

Клэй Белл повернулся и вышел. Райли направился за ним.

Когда Белл вышел на крыльцо, там без дела стоял Стэг Харви. Клэй помедлил, изучая его.

— Все еще здесь, Стэг?

Человек как-то неопределенно улыбнулся.

— Да, все еще здесь.

— Так можешь уезжать. Все проблемы решены.

— Никогда ни в чем нельзя быть уверенным.

Из салуна вышел Джек Килберн.

— Стэг, у нас есть дело.

Харви отвернулся.

— Привет, Клэй. Еще увидимся.

Белл посмотрел им вслед, затем повернулся к коню. Все, что он хотел сейчас, — поскорее выбраться из города. Райли напишет новое судебное решение, и Швабе, драчун и забияка, окажется с битой картой. Они пропустят фургоны Девитта через свою землю, и, чтобы избежать неприятностей, он, Клэй Белл, тщательно будет избегать встречи с представителями закона. Тогда Швабе самому придется защищать деревья. Ему это не понравится, но он сделает это. Швабе можно называть по-разному, но он законопослушный гражданин.

На дощатом тротуаре зазвучали шаги, и Белл быстро спрятался в тень дверного проема. Навстречу ему быстро шел человек, и по его походке было заметно, что человек этот очень рассержен. Клэй не шевелился и видел, что это был Джад Девитт. Он прошел на расстоянии вытянутой руки.

Белл не знал, что Девитт только что получил чувствительный удар по своему самолюбию. Его не слишком вежливо послали подальше. Это указала ему блондинка по имени Рэнди Эштон, которую Девитт пригласил в Тинкерсвилл и которая, как он думал, будет, по его мнению, достаточно уступчива и покладиста. Когда ей предъявили неожиданный ультиматум, она показала, что с ней вести дела непросто, и с чувством собственного достоинства предложила ему удалиться. Когда Девитт уходил, он увидел, что около дома спешивается всадник.

Девитт, готовый выругаться, обернулся, но прежде, чем он успел вымолвить хоть слово, спокойный голос очень решительно произнес:

— Вы ведь только что собирались уезжать, не так ли?

Перед ним стоял высокий молодой ковбой со светлыми волосами. Вне себя от ярости, Девитт готов был заговорить, но увидел, что в глазах ковбоя не было и намека на дерзость, а ладонь лежала на рукоятке револьвера.

Не говоря ни слова, Девитт спустился по ступенькам. Он не оглядывался, но знал, что ковбой стоит на крыльце и смотрит ему вслед, желая убедиться, что Девитт ушел. Чувствуя ярость и унижение, Джад Девитт был просто не в состоянии кого-либо замечать. Он прошел мимо Клэя Белла и направился к «Тинкер-Хаусу».

Почти у гостиницы из темноты прямо на Девитта вышел человек.

— Мистер Девитт? Мы можем поговорить сейчас о деле?

Белл увидел человека и услышал его слова, но не узнал, потом что тот стоял в ночной тени здания. Он также не узнал его голос.

Голос Девитта после секундного замешательства произнес:

— Да, пошли.

Белл вывел коня и забрался в седло. Пора возвращаться на ранчо, но он все еще размышлял. Он только что видел, каким гневным и яростным мог быть Девитт, и теперь знал, что этот человек в таком состоянии способен на любое насилие. Он не сможет не пропустить Девитта на свою землю, так как есть решение судьи. Но его ответный ход — запретить рубку леса до решения высшего суда — был законным и действенным шагом.

Белл решил, что ему лучше быть в городе, когда Девитт узнаете последнем решении судьи. Может быть, тогда все разрешиться так или иначе. Ночь в гостинице не казалась ему привлекательной, но на ранчо оставался Хэнк, и этого было достаточно.

Он повернул коня и поехал в сторону конюшни, чувствуя, что настроение поднимается. Возможно, он обеспокоился бы, узнав человека, который остановил Девитта.

Это был Джек Килберн.

 

Глава 14

События, ведущие к той ночи, не были необычайными и не было в них аи одного звена, которое не укладывалось бы в цепь человеческих взаимоотношений. Важность каждого события определялась тем, когда эти события происходили. Только один малозаинтересованный в этих делах человек догадывался, что происходит. Это был Сэм Тинкер.

Джаду Девитту нравились хорошо сложенные блондинки. Когда он встретил Рэнди Эштон, она пела в танцевальном зале. Ему сказали, что Рэнди трудно заполучить. Джад позволил себе улыбнуться, и все, что случилось после этой улыбки, не заставило его сомневаться в ее намерениях. Он был не первый, кто не понял игры женского ума. У него были свои причины. У Рэнди Эштон — свои.

Джад Девитт был красивым мужчиной и богатым. Рэнди была певичкой в заштатном городке. Однажды вечером они поговорили, Рэнди была соблазнительной, но уклончивой. Она знала себе цену, под яркой и явно уступчивой внешностью скрывалась девушка, выросшая на ранчо. Дочь ранчера и сестра ковбоя, она могла готовить такие блюда, которые пришлись бы по вкусу каждому. Это была девушка» которая смогла бы управиться с шестиконной упряжкой, поймать и связать бычка, и в двенадцать лет ей пришлось перезаряжать ружья для отца и братьев во время нападения индейцев на их дом.

После этого неудавшегося нападения индейцы поймали ее отца на полдороге к городу и сняли с него скальп. Ее брат Бен перегонял стадо в Вайоминг. Когда стадо понесло, он попал под копыта, и друзья похоронили то, что от него осталось, на берегах Платты. Пит, ладно скроенный парень и единственный кормилец сестры, проиграл скачки апачам, и Рэнди осталась без родственников, без денег и без будущего.

Единственную вещь она делала хорошо. Она умела петь. Вся ее семья хорошо пела, и она выросла на шотландских и ирландских песнях — наследстве ее предков. Песни Востока пришли на Запад вместе с поселенцами, и она выучила их. И поэтому, когда убили Пята, Рэнди стала петь. Позже она выучилась танцевать. И она всегда знала, как обращаться с мужчинами.

Золотая лихорадка в Джулсберге замерла, и Джад, все еще не зная, что его невеста последует за отцом в Тинкерсвилл, написал Рэнди, приглашая ее к себе. Письмо было весьма неопределенным, но намерения Джада показались ей серьезными.

Через некоторое время после прибытия, она убедилась, что его намерения были достаточно серьезными, но не совсем то, что она ожидала. Она вынуждена была признать, что они не были также совершенно ясными. Однако выяснение отношений было отложено, поскольку события повернулись совсем неожиданно для Джада Девитта. Коллин прибыла вместе с отцом, а леса вокруг Дип-Крик не достались ему легко.

Тем временем Рэнди увидел Билл Коффин, а она увидела его.

Рэнди осторожно расспросила Кестерсона, кто такой Билл Коффин, и Кестерсон сухо, но не без понимания рассказал ей все. Владелец магазина, у которого никто не подозревал чувства юмора, был полностью осведомлен о проделках Билла Коффина, и они ему очень нравились, поэтому он обрисовал его яркими красками.

Позже, когда Билл встретил Рэнди, он рассказал о себе и о своих проделках еще более красочно. Волнистые волосы и заразительная улыбка дополняли впечатление.

Рэнди Эштон выглядела так, словно была рождена для танцевального зала, но она была девушкой, чье сердце билось при виде кухни и скатерти-шотландки. Она выросла вместе с ковбоями, а Билл Коффин был ковбоем.

Отвергнутый своей невестой, Джад Девитт вспомнил о блондинке. Он чаще стал посещать Рэнди, был принят вежливо, но все его предложения оставались без ответа. Более прямое предложение было встречено спокойным отказом и тонким намеком, что свежий воздух будет полезнее для его здоровья.

Это неожиданное упрямство там, где од ожидал уступчивости, и было последней каплей. Он бросился на улицу и увидел Билла Коффина. Их краткая встреча кончилась для него поражением, и он представил себе, как они смеются над ним, хотя, конечно, никто о нем даже не вспомнил.

Билл Коффин вышел от Рэнди поздно. Он сел на коня и медленно поехал по улице. Шорти тоже был где-то в городе, поэтому им лучше встретиться и отправиться вместе на ранчо.

Остановив коня у «Хоум-стейка», Коффин наклонился и заглянул в окно. Шорти там не было. В салуне было полно лесорубов. У дома Дока Маклина тоже не стояло ни одной лошади с клеймом «Би Бар».

Коффин спрыгнул с коня и зашел к доктору, Гарри был В бреду, с высокой температурой. Лучше его не беспокоить. Шорти Джонс заходил несколько часов назад. Клэй тоже.

Прыгнув в седло, Билл Коффин осторожно направил коня по темной стороне улицы. Клэй Белл в городе, а это означало, что Руни остался на ранчо один! Если только не вернулся Шорти, а Билл сомневался, что Шорти уедет из города без него.

Из конюшни вышел лесоруб, ведя несколько запряженных лошадей, и пошел с ними к поилке. Билл Коффин, насторожившись, ждал в тени. Из конюшни вышли еще несколько лесорубов, все с винтовками. Остальные уже собрались вокруг трех фургонов.

Билл повернул коня. Искать сейчас Шорти времени нет. Он провел коня по переулку, обогнул угол корраля, проехал между двумя стогами сена и въехал в тополиную рощу рядом с ручьем. Ночь была холодной. Он почувствовал запах костра. Билл доехал до пустыни и пустил коня галопом к Эмигрант-Гэп. Затем, неожиданно передумав, он повернул коня и направился в сторону Пайети. Навстречу дул холодный ветер, он ехал быстро, ведя коня ходкой, ровной рысью, огибая заросли, кустарника, проносясь мимо чахлых кустов меските. Путь к Пайети был трудным.

Высоко на горе были сложены сухие дрова для сигнального костра, который предупредит охрану и людей, работающих со скотом. Руни, Раша Джексона и Монтану Брауна… Билл засмеялся. Пусть идут! Они могут прийти и выстраиваться рядами по всему Эмигрант-Гэп.

Через полчаса, когда громыхающие фургоны еще выкатывались из города, он присел у сложенной поленницы. Он растер сухие листья, добавил сухой травы и поднес горящую спичку. Огонь занялся и закрутился, поднялся дым, затем пламя стало лизать сухие ветки, оно жадно и весело подпрыгнуло, затрещало.

Поздний дилижанс остановился у станции, и Стэг Харви, стоявший без дела с двумя пристегнутыми к поясу револьверами, увидел, как из него вышел крупный мужчина в помятом костюме с потертым кожаным дорожным чемоданом.

— Как дела, Стэг? Клэя не видел?

— Он, по-моему, в гостинице.

— Ты можешь сматывать удочки, Стэг. Война кончилась. По крайней мере кончится, когда я поговорю с судьей Райли.

— Может быть! — Стэг улыбнулся, не убирая изо рта сигарету. Для нас с Джеком это плохие новости. Нам нужны деньги.

Тиббот отошел, затем резко остановился, пораженный неожиданной мыслью.

— Стэг, я никогда не видел тебя с двумя револьверами, если ты не работаешь.

Стэг Харви выпрямился.

— Можешь сказать это Клэю, Тиббот. Передай ему, что я работаю. И я, и Джек.

— Не делай этого, Стэг.

— Передай ему.

— Стэг, он носит свой револьвер не для того, чтобы похвалиться им. Он не сосунок.

— Я тоже так думаю.

Харди Тиббот пошел дальше, но уже быстрее. Хорошо вернуться домой, но ему не понравилась мысль о человеке, стоявшем у станции дилижансов. По отдельности Белл справится и с Харви, и с Киблерном. Но с обоими?

Эд Миллер выглянул из-за конторки, когда усталый пассажир поставил свой чемодан.

— Эй! Белл спрашивал про вас почти каждый день. Он уже было решил, что вы умерли.

— Смертельно устал, только и всего.

Он повернулся к Сэму Тинкеру.

— Стэг Харви нацепил оба револьвера.

— Что ты говоришь!

— А еще я видел несколько фургонов по дороге к перевалу.

Сэм Тинкер повернулся.

— Эд, быстро поднимись и скажи об этом Клэю! Быстро!

Дверь распахнулась и вошел Шорти Джонс. Шерстяная рубашка туго обтягивала мощную грудь. Он быстро оглядел комнату.

— Босс будет рад тебя видеть.

— Кто на ранчо, Шорти?

— Руни. Коффин приехал со мной.

— Коффин ускакал, — сказал высокий неторопливый человек. — Я как раз запирал курятник, когда увидел, что он пробрался по переулку и рванул в пустыню.

Стэг Харви распахнул дверь и вошел, быстро осмотрев комнату, словно проверяй присутствующих. Он посмотрел на Джонса. Оба не любили друг друга, однако Стэг качнул головой в сторону Эмигрант-Гэп.

— Похоже, пожар на Пайети. Я не видел огня, только отсветы.

— Это Коффин. — Шорти заложил большие пальцы за ремень. От него не ускользнуло, что Харви носит два револьвера. — Он теперь с Руни.

— Ты поторопился, Тиббот, война только началась.

К нему повернулся Шорти Джонс. Он был настроен на драку, и Харви это видел.

— Можешь мне поверить, Стэг, она кончилась. Вам с Килберном лучше убираться отсюда!

Харви улыбнулся. Перед ним стоял крутой и опасный парень, но Харви не интересовался поединком ради поединка. Ему платили, он убивал — простое, несложное дело.

— Может быть, Шорти. Может, так оно и будет.

Он открыл дверь, чтобы выйти, и Встретил Коллин. Лицо ее было бледным, глаза потемнели от страха.

— Клэй! — сказала она быстро. — Где Клэй? Берт умер!

— Умер? — несколько голосов повторили это слово, в том числе Харви.

Двери в салун резко закачались, и все обернулись.

— Кто это был? Кто только что вышел?

— Шорти Джонс, — сказал низким голосом, подчеркивая драматичность ситуации, Эд Миллер. — Теперь тебе лучше остерегаться пули, Стэг.

— Шорти? А Берт Гарри умер? Тогда помоги, Господи, Питу Симмонсу.

Стэг Харви стоял на улице, скручивая сигарету. Он вспотел, хотя ночь была прохладной. Он лучше всех понимал, что означает смерть Берта Гарри для такой крутой команды, как «Би Бар». Совет Эда был хорошим. Пора остерегаться стрельбы. Но где Джек?

Он закурил, затянулся и быстро перебрал в уме места, где может находиться Джек. Они небыли уверены, что Клэй появится в городе, но он появился.

Если бы не присутствие Шорти, Стэг мог бы подняться к Клэю и попытаться разыграть собственную карту. Но Шорти был крутым парнем, да и Сэм Тинкер не стал бы сидеть просто так, Харди Тиббот — тоже. Владелец гостиницы и адвокат, но в свое время они тоже пользовались револьверами.

Если «Би Бар» выйдет на тропу войны, им лучше побыстрее выполнить свою работу и удрать из города.

Клэй Белл ждал не дольше, чем потребовалось натянуть сапоги и застегнуть оружейные пояса. Он хотел поговорить с Тибботом, но если напали на ранчо, сейчас не до разговоров. Он вышел через черный ход, зашел в корраль и оседлал коня. Когда он поскакал к Пайети, костер еще горел. В воздухе висела пыль от фургонов.

Только когда он уже оказался в начале тропы на Пайети, Белл вспомнил7 что не спросил Тиббота о Вашингтоне! Теперь слишком поздно… это может подождать. Он стал подниматься, и, когда наконец взобрался на вершину, от костра остался только дым в воздухе да несколько тлеющих угольков.

Он начал спускаться по тропе к ранчо, когда услышал вдалеке винтовочный выстрел.

 

Глава 15

Хэнк Руни был не дурак. Вскоре после того, как Шорти с Биллом Коффином закончили работу, ему показалось подозрительной необычная тишина на ранчо. Он обошел здания, проверил на месте ли все и понял, что эти двое сбежали. Ну, а догадаться куда, было несложно. Он знал, что пока опасности нападения на ранчо не было, но если Девитт поймет, что Руни на ранчо один, он может предпринять попытку прорваться.

Хэнк был слишком закаленным бойцом, чтобы оставить все на волю случая. Отразить нападение они готовились давно, тем не менее он обошел все здания и проверил, где и сколько оружия. Винчестер Берта Гарри был в бараке. Хэнк сам принес его туда и зарядил. У него было две винтовки для охоты на бизонов — «шарпс» 50-го калибра, «спенсер» 56-го калибра.

И снова он как следует проверил Гэп. Все было тихо и спокойно. Он накидал сена лошадям. Вдруг он почувствовал себя на ранчо одиноким. Ночь быстро спустилась по узкому пространству между утесами, и темнота сползла вниз и накрыла ранчо, а далеких холмов все еще касался солнечный свет.

Давным-давно каждый ковбой на ранчо научился прикрывать любой подход к нему. Днем здесь не было прикрытия на двести метров. При свете звезд все выглядело по-другому.

Где-то койот тявкал на луну. Ветер зашевелил листья тополей, и Хэнк Руни зашел на крыльцо дома и сел, глядя на холмы:

Один из ребят должен был остаться. Но он не беспокоился. Если нападение начнется, он сможет сопротивляться достаточно долго. У него было прикрытие и хороший обзор вокруг… но скоро станет темно. Пришла ночь, а с ней только тишина. Наверху отвесные стены Эмигрант-Гэп, казалось, были освещены, а звезды висели в небе, как фонари.

На утрамбованной земле от ветра зашелестели листья. Руни подошел к корралям. Лошади казались ему близкими и дружелюбными. Было еще рано, но надо успеть поспать. Он растянулся на кушетке и смотрел вверх, в темноту. Тишина казалась подозрительной, но он устал…

Вдруг он проснулся. Руни не знал, сколько проспал, но проснулся мгновенно, с полной уверенностью, что точно слышал далекий звук колес фургона, катившегося по камням. В ясном, ночном воздухе пустыне, отраженный отвесными стенами перевала, звук разносился далеко.

С винчестером в руках Руни вышел к воротам и, стоя на углу каменной столовой, стал вглядываться в темноту. Через некоторое время он услышал неясные звуки. Для человека, который дрался с апачами и кайовами, люди, приближающиеся к ранчо, были удивительно неловкими. Он слушал, прикидывая, сколько их и на каком расстоянии находятся. Обогнув угол барака, он закурил сигару, глубоко затянулся и положил ее на подоконник, чтобы сигара была под рукой.

Руни был один, но его это не беспокоило. У него были стычки и похуже. Например, когда они с Редом Дженкинсом отбивали нападение команчей, лежа в «бизоньей лежке» — небольшом углублении в земле. Или когда три ковбоя с доброго старого ранчо «Гуднайт» встретились с боевым отрядом индейцев кайова.

Послышались тихие шаги. Кто-то подбирался к перевалу. Руни ступил за угол, еще раз хорошенько затянулся сигарой, затем взял винчестер. Когда снова прозвучали шаги, винтовка плавно поднялась к плечу, и он выстрелил.

Пробежав полдюжины шагов, он выстрелил снова и, отпрыгнув за прикрытие, — еще два раза. Он стрелял вслепую, вдоль Эмигрант-Гэп.

Воцарилась тишина, затем загремел камешек. Руни выстрелил на звук и услышал возглас то ли от боли, то ли от удивления — он не мог сказать, но тут же раздался ответный залп.

Руни стоял за столбом ворот и был полностью Защищен. Звуки выстрелов отражались от стен и умирали где-то в темноте.

— Приличное воинство, — сказал он себе. — Их должно быть дюжина или даже больше.

Нечто уже некоторое время привлекало его внимание, и вдруг он понял, что это было. На дальней стене перевала он различил неясный отблеск — сигнальный костер в Пайети!

Чувство одиночества сменила теплая волна благодарности. Ребята знают. Ребята идут! Джад Девитт заплатит за эту свою ночную работу.

Внизу, на перевале что-то зашевелилось. Руни мгновенно выстрелил. Он услышал, как пуля попала в скалу, срикошетила, и ему ответила дюжина выстрелов. Позади него застучали копыта, вниз к перевалу устремился всадник, и голос Коффина выкрикнул:

— Не стреляй, Хэнк! Это я!

Коффин спрыгнул, когда выстрелила винтовка Руни, и прицелился на воющий вдалеке голос.

— Я зажег костер на Пайети. Ребята идут на помощь.

— Как ты узнал о нападении?

— Видел, как они готовятся. Не мог найти Шорти.

Воцарилась долгое молчание, и Хэнк Руни отступил и закурил потухшую сигару. Под прикрытием барака он курил и ждал.

— Хэнк?

— Чего?

— Там парень вверху на стене. Хочет незаметно подползти к нам. Сколько раз он ударится о камни?

— Ни разу.

— Спорим на сигару. Там, на той стене, есть валун.

— Спорим.

Винчестер полыхнул пламенем. Они услышали хриплый крик, посыпались камни, и человек упал. Он ударился о землю, как мешок с мукой.

— Ты мне должен сигару, — сказал Хэнк.

Над головой просвистели пули, некоторые попали в камни барака.

— Эй, а где Махафи?

— А! Старый хитрец пошел наверх по перевалу. Он там поставил пару силков. Хочет поймать нам перепелок. Еще не вернулся.

Хэнк подошел к нему и вынес две винтовки — «шарпс» и «спенсер». У Коффина был собственный винчестер.

Далеко на перевале они услышали топот копыт. Никто из них не сказал ни слова, но каждый слышал его и знал, что это идет помощь. Первым, кто появился во дворе ранчо со стороны тропы Пайети, был Клэй Белл.

— Внимание, — вдруг прошептал Хэнк. — Они готовятся напасть все сразу.

Послышался топот бегущих ног и шум гальки. Все трое открыли огонь, стреляя быстро и низко. Выстрелы озаряли темноту, воздух наполнился запахом пороха. Вокруг свистел свинец, но вдруг штурм прекратился.

И как только послышался шум отступающих, во двор влетели Джексон и Браун и спрыгнули с коней с винтовками в руках.

— Ведь это не кончилось? — взмолился Браун.

За ними во дворе появился Махафи. Он не сказал ни слова, пошел на кухню и принялся готовить кофе.

— Не думаю, что все кончилось, — сказал Руни, — но они потеряли боевой дух.

Клэй, прислушиваясь, ждал. Перед собой, в темноте, они услышали слабый стон.

Нацелив винтовки повыше, для большего расстояния, все пятеро выстрелили, и звук отразился от стены Эмигрант-Гэп. Далеко внизу вскрикнул один человек и выругался другой. Затем — тишина.

— В чем Дело? — закричал Коффин, поддразнивая нападавших. — Чего это вы, ребята, уходите так рано? У нас даже не было возможности проявить гостеприимство.

Эхо умерло, но никто ему не ответил. Лиди ждали. Хэнк Руни мирно курил.

— Зажигай, Хэнк, — сказал наконец Клэй, — посмотрим, что мы имеем.

Хэнк подошел к концу заранее приготовленного фитиля и наклонился. Он глубоко затянулся сигарой, и ее конец разгорелся. Он коснулся им фитиля, который заискрился. Вдруг вспыхнули длинные вязанки хвороста. В их ярком огне они увидели троих, лежавших на земле. Один человек старался отползти, но когда вспыхнуло пламя, замер.

— Ради Бога, не стреляйте! Мы уходим!

Браун схватил Белла за руку.

— Послушай!

Вдалеке они услышали крик погонщика, затем стук копыт о камни и громыхание фургонов.

— Уходят, — сказал Браун. Он тихо и с чувством выругался. — Я-то думал, у нас будет драка.

Заговорил Билл Коффин. В его голосе звучало раздумье.

— Как я помню, Девитт купил этих лошадей у Уилера. Они были сильно норовистые.

Все тут же принялись обсуждать этих лошадей.

— Сильно норовистые, — согласился Джексон, и неожиданно в его голосе послышалась надежда.

— Он всегда утверждал, — серьезно сказал Монтана Браун, — что это самые быстрые лошади во всей округе. Думаешь, он был прав?

— Может, узнаем, ради интереса, — сказал Коффин.

— Давайте, — предложил им Руни. — Я посмотрю, в каком состоянии те парни на перевале.

С криками трое ковбоев побежали к лошадям и растворились в ночи.

Руни рассмеялся.

— Человек молод лишь однажды, — сказал он Клэю и затянулся сигарой. — Босс, похоже их лошади этой ночью будут самыми быстрыми в округе.

Хэнк Руни и Белл подошли к лежавшим на земле людям.

— Если хотите, чтобы о вас позаботились, не затевайте ничего, — посоветовал им Руни.

Один был мертв, — тот которого снял со скалы Коффин. Одному прострелили ногу, другому — дважды плечо. Когда их уложили в бараке, их осмотрел Руни и они получили кофе от Махафи, Клэй Белл вышел к кораллю.

— Возьму вороного, — сказал он Хэнку. — Поеду в город. Шорти там один.

Через час после его отъезда трое усталых и вымотанных ковбоев возвратились на ранчо. За кофе они с ликованием рассказывали о своих гонках с фургонами.

— Да, эти лошади бегают хорошо, — сказал Джексон. — Монтана оцарапал одну из револьвера, та сразу вспомнила кого-то из родственников в Техасе и быстро смоталась.

— Они все же могли бы доехать, — согласился Коффин, — только вот фургон перевернулся.

— Те лошади, наверное, еще бегут.

Молодой лесоруб с раненой ногой повернулся к ним.

— Что с нашими?

— Идут, — сказал Коффин.

Монтана глотнул кофе.

— Сколько вы, ребята, дадите нам за двадцать две пары высоких ботинок на шнурках?

— Вы заставили их идти пешком? Босыми? Черт побери, лучше пусть я проваляюсь с раненой ногой!

— Они направились к Тусону, — сказал Коффин. — Мы решили, что у них нет причин возвращаться в Тинкерсвилл.

На ранчо стало «покойно. Джексон охранял ворота, его сменил Коффин. Монтана Браун, перекинувшись несколькими словами с Руни, оседлал коня и направился в город. Было еще темно — оставался примерно час до того, как первые лучи рассвета окрасят небо.

Клэй Белл поехал по Эмигрант-Гэп, но затем повернул и срезал дорогу на Тинкерсвилл через пустыню. Вороной беспокоился и хотел скакать, но Клэй сдерживал его. Неизвестно, что ждало его впереди, и надежды, что случится что-то хорошее, не считая этого нового поражения Девитта, было мало.

Стэг Харви и Килберн все еще были в города. Случайно ли все это?

Следует быть осторожным, потому что Девитту ничего не стоит нанять их. Стычка со стрельбой уже случилась, поэтому никто не удивится, если будет новая стрельба. Пока Девитт проигрывал, но встань Харви с Килберном на его сторону, проблемы обострятся. Это были опасные люди, привыкшие убивать без раздумий, обращавшиеся с револьверами, как другие с лассо или кузнечным молотом.

Берт Гарри умер, а Шорти в городе. Могло случится многое, но его первейшая обязанность — это ранчо. Он не волновался за Шорти. Это был рассудительный, осторожный и очень опасный в драке человек. Не ганфайтер, но участвовал в нескольких спорах за пастбище, дрался с индейцами и перегонял стада. Он был крутой, битый, но думающий человек. Он не мог сравниться в скорости стрельбы со Стэгом или Килберном, однако был опасен для обоих. Это был человек, которого, чтобы остановить, нужно убить. Факт оставался фактом: несколько часов Шорти оставался в городе один, и этот город был заполнен врагами.

Клэй Белл увидел четкие очертания крыш города на фоне светлеющего неба. В этот час светилось немного огней, и все было спокойно. Где-то прокричал петух… погасло еще одно окно. Клэй Белл слышал только один звук — стук копыт своего коня по пыльной дороге.

 

Глава 16

Когда Клэй Белл выехал из города на ранчо, именно Сэм Тинкер поднял вопрос о правах на пастбище.

— Права пасти скот на той земле вместе с правом улучшать и обустраивать эту землю принадлежат Клэю, — сказал Тиббот. — Чейз всячески старался помешать мне, пока я не встретил человека, которого зовут О'Коннел — партийный активист и знает многих влиятельных людей. То, что Клэй первым воспользовался этой землей, защищал ее от пожаров, продавал мясо армии — все это помогло. О'Коннел оказался квартирмейстером. Он убедил сенатскую комиссию, что мясо, поставляемое Беллом, требовалось именно в нужный момент, что при новом восстании апачей это был бы единственный источник снабжения в том районе. Мы, правда, немного приврали, но убедили их.

В ресторане воцарилось молчание. Громко звякнула ложка Тинкера.

— Это не оставляет Девитту ни единого шанса, — сказал Миллер.

Большие часы отсчитывали секунды, и они ждали, прислушиваясь. Никто не говорил о ситуации, но все понимали: где-то в городе был Шорти Джонс, и где-то в городе был Благочестивый Пит Симмонс.

Было темно, в любую секунду в городе мог умереть человек.

Миллер подошел к двери и некоторое время постоял возле нее.

— На перевале стреляют, — сказал он.

— Они не прорвутся.

Боб Трипп до смерти устал, но не мог заснуть. Он наблюдал за тем, как нагружали фургоны, направляющиеся к Эмигрант-Гэп, а потом вошел в дом. Он не хотел участвовать в этой авантюре. Некоторые лесорубы охотились, некоторые служили в армии, но многие никогда не участвовали в перестрелках, и, судя по разговорам в городе, их противники были крутой командой, умевшей обращаться со всеми видами оружия.

Боб Трипп был не трус, но он был не дурак. Во всяком случае, он имел приказ оставаться в городе.

Джад Девитт потерял голову. Было чистым безумием посылать эту группу против горных волков, которые работали на Белла.

Снаружи под чьими-то шагами заскрипела галька, и раздался легкий стук в дверь.

— Кто там?

— Уильяме. Открой.

Трипп отпер дверь, и Уильяме проскользнул в комнату. Лицо его было напряженным, бледным.

— Боб, этот малыш недавно умер. Джонс начал охоту за Симмонсом!

— Разве Симмонс не у перевала?

— Босс велел ему оставаться здесь. — Уильяме вытер потное лицо и положил платок в карман. — Боб, я уезжаю. Я могу драться, но я не убийца, и мне не нравится метод Дюваля или Симмонса. Или Джада Девитта, если уж на то пошло.

Боб Трипп сел на койку и начал натягивать башмаки. Завязав шнурки, он уставился на серый прямоугольник окна. Вся комната была в полной темноте. Неожиданно он залез под койку, вытащил заплечный мешок и начал засовывать в него вещи.

— Днем здесь проходит поезд, Уат. Я еду с тобой.

— Мы можем подождать в кустах напротив дороги, — сказал Уильямс.

О смерти Гарри Питу Симмонсу сказал Джим Нерроуз.

Огромного Симмонса можно было назвать скорее головорезом, чем лесорубом. Он решил поиздеваться над Нерроузом и с удовольствием изобретал все новые способы расправиться со стариком. Джим Нерроуз не был мстительным человеком, но он не забывал обиды. Когда Нерроуз услышал, что Берт Гарри умер, он специально подошел к хижине, где жили Симмонс и Дюваль. Дюваль возглавлял в это время атаку на перевале, и Симмонс был один.

Когда показался Нерроуз, Благочестивый Пит курил на крыльце.

— Привет, Симмонс.

— Кто это?

— Нерроуз. Только что из «Тинкер-Хауса».

— В чем дело? Вокруг много шума.

— Ты мертвец, Пит.

Джим Нерроуз сказал это спокойно, без эмоций. Он почти жалел этого человека, однако помнил, как тот прыгнул на Берта Гарри. Он видел, как могут изуродовать лицо человека подковы лесоруба.

— Что?

Джим тянул время. Он разжег свою трубку.

— Пит, этот паренек сегодня умер.

— Гарри? — Симмонс вскочил на ноги.

— Лучше возьми-ка револьвер, Пит, — Нерроуз говорил очень спокойно. — Когда Шорти Джонс услышал, что Гарри мертв, он просто повернулся и вышел. Он ищет тебя, Пит.

Симмонс бросился в дом.

— Только не зажигай свет, — посоветовал Нерроуз. — Это лишь ускорит дело.

Джим Нерроуз ушел вниз по улице. У Пита осталось мало времени. Нерроуз знал Шорти Джонса, и у него не было сомнений в исходе поединка.

Пит Симмонс пристегнул револьвер и взял ружье. Он прошел по переулку, в нерешительности остановился на улице и направился к амбару. Над дверью конюшни горел единственный фонарь, и на улице никого не было. Симмонс внимательно огляделся, потом быстро пересек улицу. Было около половины второго ночи, все спали, даже конюх. Симмонс взял коня, неловко оседлал его и повел к двери. Там он остановился, чтобы еще раз осмотреть улицу.

Когда Пит вышел на свет, он услышал, как скрипнула галька под ногой человека. Он застыл на месте, во рту у него пересохло, сердце гулко билось.

— Долго же тебя пришлось ждать, Пит?

Симмонс собрался с духом.

— Я и не думал бежать!

— Тогда ты собрался покататься? Я и не знал, что ты любитель прогулок под луной, Пит.

Симмонс держал ружье дулом вниз. Он пожалел, что не приготовился к выстрелу и прикинул, сколько времени уйдет, чтобы поднять ружье. И откуда говорил Шорти? Симмонс напрягся, чтобы хоть что-то разглядеть в ночной тьме. Неподалеку что-то темнело… был ли это Шорти?

Времени будет мало. Только сотая доля секунды. Ему придется поднять дуло ружья. А вдруг палец не попадет на спусковой крючок?

— Малыш не хотел никаких неприятностей, Пит. Мы даже не знали, что идет драка. Мы просто зашли выпить. Мы ехали весь день.

Голос Шорти Джонса прозвучал ближе.

— Он был хороший парень, Пит. Плохо, когда видишь, как вышибают из человека жизнь вот так. Когда бы один на один — и результат мог быть другим. Вы налетели на нар целой толпой.

— Нам приказали! — хрипло сказал Симмонс. Он старался хоть что-то рассмотреть в темноте.

— Ты никогда больше не поднимешь руку на другого человека, Пит. Никогда.

Губы Симмонса пересохли. Он был не прочь выпить. Да где же Шорти? Он покрепче перехватил ружье. Его ладони взмокли… а что если оно выскользнет?

Ему показалось, что-то двинулось в темноте, и нервы Симмонса сдали. Он отскочил в сторону и вскинул ружье. Палец нащупал спусковые крючки, и он дернул сразу оба, и ружье загрохотало и подпрыгнуло в его руках.

Темнота обманчива, и он был напуган. Симмонс бросил ружье и потянулся к револьверу.

Шорти Джонс вышел из темноты. Основной заряд попал в столб, за которым он стоял, но несколько дробинок задели его, и на щеке появилась кровь.

— Прощай, Пит.

Шорти поднял руку с револьвером и выстрелил дважды — почти одновременно. Симмонс поднял плечи, вытянулся и рухнул.

Шорти Джонс посмотрел на упавшего, осторожно выжидая. Симмонс содрогнулся, его мышцы медленно расслабились, и он умер.

Шорти перезарядил револьвер и сунул его в кобуру. Он повернулся и медленно пошел по улице. Почти подойдя к «Тинкер-Хаусу» он остановился, чтобы скрутить сигарету. Он так и не оглянулся.

В ресторане «Тинкер-Хауса» посетители пили кофе. Они слышали тяжелый грохот ружья, затем два резких, прицельных выстрела.

В своей конторе Джад Девитт тоже слышал выстрелы. Напротив него сидели двое мужчин.

— Положение изменилось, — сказал Харви.

— Нам это не нравится, — добавил Килберн.

— Кто стрелял? — раздраженно спросил Девитт. — Я думал, это были вы.

— Это был Джонс. Он убил Пита Симмонса.

Джад Девитт закусил губу. Еще одна метка против Клэя Белла. Его охватил гнев и ему стало не по себе. Похоже, ничего не получается. Этот проклятый коровий городишко приносил несчастье.

— Что вы имеете в виду, говоря, что положение изменилось?

— Мы взялись за работу, она казалась вполне приличной. Теперь она не кажется такой.

— Вы отказываетесь от нее? — с усмешкой спросил Девитт.

Стэг Харви покачал головой.

— Называйте это, как хотите. Это наше дело. Мы не любим проигрывать. А вы проиграли.

Джад Девитт неожиданно стал холоден и зол.

— Не будьте ослами! — сказал он. — Я ничего не проиграл! Я не могу проиграть! У меня человек в Вашингтоне.

— Вчера вернулся Харди Тиббот. Он был в столице. Клэй Белл на десять лет получил права на пастбища.

Значит, так кончаются мечты? Прекрасный, надежный план. Этот лес расположен так близко к основной линии «Мексикен Сентрал», что перевозка стоила бы гроши. Он мог просить цену намного меньше других и тем не менее остаться с очень большой прибылью. А теперь все. Если Тиббот вернулся с правами на пастбища, все кончено. Даже если его люди прорвутся в Дип-Крик, все равно все потеряно.

И все из-за одного человека.

Он взглянул на двоих.

— Ладно, — сказал Девитт. — Даю пять тысяч долларов, если он будет мертв до завтрашнего вечера.

— Нет.

Джек Килберн заерзал на стуле, и Стэг взглянул на него. Килберн развел руками, и Харви знал, что это означало. Денег у них не было вообще.

— Пять тысяч, — повторил сумму Девитт. — Они здесь, у меня.

Стэг Харви посмотрел на свои руки. Он никогда не убивал без крайней необходимости, но пять тысяч — огромные деньги… Харви знал, что все кончится именно так. Он возьмет деньги и убьет, а ведь Клэй Белл неплохой парень.

Когда он вспомнил Белла, по спине пробежал холодок. Ганфайтеры всегда узнают друг друга.

— Половина — сейчас. Наличными, — согласился Харви.

— Ладно. Вторую половину получите, когда работа будет сделана.

Девитт открыл сейф и вынул пачку банкнот, отсчитал деньги.

— Об остальном не беспокойся, я заплачу.

Джек Килберн посмотрел на Девитта, и внутри у Джада что-то с болью перевернулось,

— Мы не беспокоимся, Девитт. Мы возьмем свои деньги.

Стэг Харви встал, и Килберн последовал его примеру.

— Держите деньги при себе, Девитт. Нам они скоро потребуются.

Выйдя наружу, миновав дом, они остановились.

— Интересно, знает ли он, что случится с ним после смерти Белла?

— Нет, — задумчиво сказал Килберн, — вряд ли он об этом думал.

— Симмонс мертв.

— Но Девитт не делает выводы.

Они прошли к главной улице, затем снова остановились.

— Лучше нам пойти поспать, Джек. Не нравится мне это дело. Совсем не нравится.

Джад Девитт сидел один за письменным столом. На мгновение он посмотрел на свои руки почти с отвращением. Все детали последних минут показались ему сном, нереальностью. Фактически он стал убийцей.

Но это была война… Это была война, в которой все правила менялись. Не в характере Джада Девитта было заниматься самоанализом, не в его характере было признать, что эта война развязана им самим, война, которую он объявил и первым начал враждебные действия.

Он был человеком, который считал себя удачливым, им все восхищались, он делал великие дела. Девитт не вникал, хорошо это или плохо, и не ощущал границу, которую переходить нельзя.

Чувство сомнения и отвращения прошло. У Белла было право на пастбища, но завтра это право исчезнет, поскольку владелец его умрет. У Белла не было наследников. Скоро ковбои, работающие на него, разъедутся, земля останется без хозяина, и тут-то он этим воспользуется.

Что станет с Триппом? Девитт вдруг разозлился, и ему захотелось увидеть своего бригадира, но тот пропал. Он сердито посмотрел на часы и понял, что просидел в конторе добрую половину ночи. Скоро утро. Он услышал голоса, кто-то прошел по улице. Он постоял в темноте у окна, прислушиваясь.

Затем Джад Девитт повернулся, подошел к своей кушетке, снял ботинки и долго просто сидел. Шорти Джонс убил Пита Симмонса двумя выстрелами прямо в сердце…

 

Глава 17

Когда Клэй Белл проснулся, дневной свет уже лился в окно. Он долго лежал, не шевелясь, собираясь с мыслями и пытаясь понять, что же в конце концов получилось.

Симмонс мертв. Шорти Джонс выследил человека, который искалечил Берта Гарри и стал причиной смерти молодого ковбоя.

Симмонс принял толстый столб, за которым прятался ковбой, за Джонса. Несколько дробинок попали в Шорти, но поцарапанная щека и рука были его единственными ранениями.

Этим утром в городе было мало лесорубов, и все они держались тесными группами и вели себя тихо. Лихие проделки и задиристые разговоры закончились.

Тех, кого выгнали с Эмигрант-Гэп босиком, так и не вернулись в Тинкерсвилл. Еще несколько уехали утренним поездом, среди них Боб Трипп и Уат Уильяме.

И все же в городе чувствовалось напряжение. Глядя со второго этажа гостиницы, Белл чувствовал это по тому, как двигались люди, чувствовал в самой тишине города. Сегодня ночью случилось убийство, это могло повториться. Тинкерсвилл был неспокоен и не хотел рисковать.

Клэй облил водой плечи и грудь и причесался. Одевшись, он тщательно начистил сапоги, затем проверил оружие. Он приладил поудобнее оружейные пояса на бедрах, чтобы установить револьверы.

У него было странное желание остаться в комнате, и его это удивило. Наконец он открыл дверь и вышел в холл. Всегда осторожный, он остановился и посмотрел направо и налево. Все двери были закрыты. Ничто нигде не двигалось.

На верхних ступеньках лестницы он в нерешительности остановился, повернулся и снова посмотрел назад, в коридор. Затем он спустился вроде бы как обычно, но взгляд его был настороженный. Джад Девитт был еще в городе и мог быть опасен.

Он не видел ни Мортона Швабе, ни Тиббота, не знал, что он получил права на пастбища. Кестерсон сказал, что Швабе закупил много патронов, и это может иметь большое значение.

Эд Миллер оторвал взгляд от журнала.

— Ты опоздал, — сказал он, усмехаясь, — она уже здесь.

Клэй прошел мимо конторки Эда в ресторан. Там сидели судья Райли и Сэм Тинкер. Кестерсон сидел рядом. Не было ни Девитта ни Нобла Уилера. Коллин сидела за столом одна, и, сняв шляпу, Клэй сел напротив.

Сегодня она казалась неестественно бледной, а глаза — чересчур большими.

— Вы сегодня рано встали, — сказал он.

— Я не могла заснуть… и потом эти выстрелы.

— Это был Шорти.

— Знаю. Отец ходил проверять.

Они помолчали, ожидая пока официантка уберет грязные тарелки со стола судьи Райли и принесет Клэю кофе.

— Теперь все кончилось?

Он покачал головой.

— Вы же знаете, что не кончилось. И не кончится, пока Джад не уедет из города.

— Может быть, если я поговорю с ним…

— Не ходите. Его никто не заставит уехать, пока он не решит сам. Но большинство его людей уехало. — Он отпил кофе. — Не возражаете, если я закурю?

— Пожалуйста, курите. — Она посмотрела на него. — Клэй, почему бы вам не вернуться на ранчо. Он не останется здесь надолго, а если вы останетесь, будут неприятности.

— Я не могу убежать от драки.

Ее отец говорил об этом. Мужская гордость… и кое-что большее. Человека должны уважать там, где он живет, а здесь, на Западе, где храбрость и умение драться считаются достоинством, он не мог уехать на ранчо.

Слишком долго эти люди жили по закону револьвера. Эти мужчины и женщины пересекали на фургонах равнины, дрались с индейцами и бандитами и построили дома там, где нужна была сила, чтобы строить, и храбрость, чтобы жить. И желание драться все еще оставалось достоинством, прежде всего почитаемым в обществе. Этот город был очень далек от цивилизации.

Все, сидящие в ресторане, говорили о ночных событиях. Коллин молчала, наблюдая, как ест Клэй. Месяц назад она ужаснулась бы тому, что сейчас принимала как должное.

Человек, сидящий перед ней, убивал людей. Он вел войну, такую же смертельную, как и война целых армий, он вел войну, которую надо выиграть. Вспомнив часы, проведенные у постели Берта Гарри, она поняла, что это не прошло для нее бесследно. Большую часть времени Берт был в сознании. Он говорил, а она слушала: рассказы о работе на «Би Бар», как хорошо было работать на Клэя, как терпеливо он создавал свое стадо, как тщательно планировал работу.

И вот теперь Гарри мертв, и человек, убивший его, мертв, но человек, виновный в его смерти, жив и все еще в городе.

Она чувствовала влечение к этому высокому, спокойному молодому человеку, который сидел напротив нее. То и дело она пыталась разобраться в своих чувствах, но ничего не получалось. С ним ей было хорошо. Без него она думала о кратких минутах, проведенных вместе, и мечтала увидеть его снова. С самого начала между ними возникло взаимопонимание.

Вошел Шорти Джонс. Она услышала, как закрылась дверь, и оглянулась, следуя за быстрым взглядом Клэя. На Шорти были выгоревшая на солнце рубашка и джинсы. Его револьвер был в кобуре на поясе. Широкое лицо было красным от солнца, глаза прикрывали светло-рыжие брови. Он быстро подошел к их столу и остановился, держа шляпу в руках.

— Клэй, мне нужно поговорить с тобой.

— Неприятности на ранчо?

— Уже нет. Та банда, что напала на нас, ушла. Несколько минут назад я видел Бака Чалмерса. Он сказал, что они направились на грузовых фургонах в Тусон.

— Ты завтракал?

— Конечно.

Шорти заколебался, не зная, с чего начать важный разговор.

— Босс, — сказал он вдруг, — после той перестрелки с Симмонсом я искал в городе Дюваля. Он, должно быть, уехал в Эмигрант-Гэп вместе со всей бандой, потому что я его не нашел. Но я видел кое-что еще.

— Что?

— Я видел, как Стэг Харви с Джеком Килберном выходили из конторы Джада Девитта в два часа ночи. У них была куча денег, которую они делили.

— Вот, значит, как.

Клэй все время ждал этого. Девитт не умел проигрывать. Теперь, загнанный в угол, он нанимал убийц. Впрочем, это не так уж отличалось от избиения Берта Гарри Дювалем и Симмонсом.

— Шорти, как насчет того, чтобы посидеть здесь за чашечкой кофе? Вроде, как приглядеться?

Шорти согласно кивнул и занял место, с которого просматривались подходы к гостинице.

Коллин положила свою руку на руку Клэя.

— Клэй… что это? Что все это значит?

Харви с Килберном работали наверняка, но они никогда не станут стрелять в спину.

Они встретят его на улице или за городом, но это будет поединок, если поединком можно назвать перестрелку одного человека с двумя. По крайней мере, он будет видеть, кто стреляет, и иметь возможность стрелять в ответ. Но эти люди были ганфайтерами и отличными. Они сами выберут время и создадут такую ситуацию, когда он будет лишен тактического преимущества.

— Мне говорили об этих людях, Клэй. Что все это значит? Вы можете рассказать мне?

Он взглянул прямо ей в глаза.

— Да, Коллин, по-моему, я могу рассказать вам. По-моему, я могу рассказать вам все. Я думаю, вы та женщина, которая пойдет по жизни рядом с мужчиной, помогая ему делить все тяготы жизненного пути. У вас есть характер.

Он выпил глоток кофе, потом поставил чашку на стол.

— Харви и Килберн — наемные ганфайтеры. Они очень опасные люди. Мы с Харви вроде как присматривались друг к другу, а Килберн меня терпеть не может. Но работают они вместе, как одна команда.

— Думаете, Джад нанял их… убить вас?

— А он может это сделать?

Она сидела очень тихо, вспоминая все, что знала о Девитте. Его быстрые, волевые решения, его безжалостность, его высокомерное отношение к неудачникам. Он любил выполнять любую работу быстро, любил выигрывать. Победа была для него необходимостью.

Для человека с его способностями, характером и самоуверенностью казалось очень просто приехать в городок, вроде Тинкерсвилла, и вырубить лес на Дип-Крик. Ему приходилось выполнять работу намного сложнее, В этой он практически не видел никаких препятствий. Он был груб и уверен… и вдруг потерпел поражение.

Клэя Белла не напугала агрессивность Девитта, и любой его выпад Клэй встречал уверенно и побеждал. Попытка Девитта напугать ковбоев «Би Бар», избив двух из них, обратилась против него самого. Он не только не напугал их, наоборот — это избиение только разозлило остальных.

Коллин вспомнила, каким был Джад Девитт на Востоке: очень уверенный в себе и своих поступках и пренебрежительный к остальным. Там он казался большим человеком, командовавшим другими, там им восхищались. Девушки завидовали ей, потому что рядом с ним их избранники казались бесцветными и скучными.

После приезда в Тинкерсвилл она увидела, что его бесцеремонность стала переходить в злость и даже жестокость, она увидела жесткие линии в углах его рта, увидела, его истинную сущность. Это был человек, не думающий о других, презирающий всех, кроме себя, человек, который в случае необходимости, не задумываясь, уничтожит недруга.

Коллин подняла глаза на Клэя.

— Да, Клэй, думаю, сможет. Он не привык проигрывать. Характер не тот. Он не сможет даже признать это. — Она нерешительно замолчала, неожиданно поняв чуткость человека, сидевшего напротив, его заботливость и внимание к другим, его…

— Клэй, что вы будете делать?

— Ну, — он решил, что делать, когда отвечал на ее вопрос, — разыщу Стэга и спрошу его.

Она хотела возразить, но он вдруг усмехнулся ей.

— Не надо вести себя, как любящая жена!

Внутри нее что-то дрогнуло и застыло, дыхание перехватило, она взглянула на него, и они долго смотрели друг другу в глаза.

— Сохрани это для другого момента, — сказал он тихо. — На потом. Знаешь, я думал об этом.

— Я тоже.

Думала ли она? Внезапно она поняла, что это чувство существовало между ними всегда. Даже когда они не были вместе.

— Я не собираюсь ждать, чтобы они все подготовили по-своему, — сказал он ей. — Я собираюсь встретиться с ними на полпути. Я должен это сделать, если хочу остаться в живых.

Он встал и, неожиданно наклонившись, поцеловал ее в губы. Все произошло настолько быстро и спокойно, что почти никто этого не заметил.

Дверь открылась, и вошел худощавый загорелый человек. На нем было сомбреро и коричневый жилет. Ноги его были немного кривыми, по бокам висело два револьвера.

Это был Монтана Браун.

— Босс, я слышал кое-какие разговоры. Если это Харви и Килберн, я с тобой.

Шорти Джонс начал было протестовать.

— Он прав, Шорти. Монтана однажды столкнулся с Килберном… Кроме того, ты вчера уже поработал.

— Мы с Килберном, — сказал Монтана, — должны кое-что уладить.

— Ладно, — Клэй положил руку Брауну на плечо, — сделаем так… — Быстро и кратко он обрисовал свой план, и Монтана, слушая, согласно кивал. — Ты, — он повернулся к Шорти, — найди Девитта и не спускай с него глаз. Не трогай его, пока он не попытается ввязаться. Если попытается, — он твой.

Раш Джексон, Хэнк Руни и Билл Коффин въехали в город незадолго до полудня и пошли в бар «Хоум-стейк». Они инстинктивно чувствовали, что приближается развязка. Их встретил Джонс и ввел в курс дела. Люди, смотревшие на ранчо за скотом, наблюдали за обоими выходами в Дип-Крик.

День был тихий и теплый. Небо чистое, пыль нагревалась на солнце, и серые, некрашеные здания были покрыты ею. Над пустыней, между городом и далекими холмами перекатывались волны нагретого солнцем воздуха. Где-то там поднималось облачко пыли.

В своем кабинете в банке Нобл Уилер сидел за обширным столом, его одутловатое лицо потемнело от беспокойства. Как и все, он знал, что близится развязка, но своей роли в ней он уже не видел.

Сэм Тинкер пересел в кресло на крыльце гостиницы. Судья Райли поднялся к себе в комнату и снял пиджак. Сидя в рубашке и подтяжках, он начал писать письмо с просьбой о переводе на Восток. На улице не слышалось ни звука. Иногда проезжала повозка или била копытом лошадь. Один или два раза послышался разговор и один раз — смех. Он только подчеркнул тишину в городе. Город ждал…

Джад Девитт встал из-за письменного стола. Его рубашка пропиталась потом. Он вытер лицо и тихо выругался. Джад не побрился, на сегодня он даже забыл об этом. Глаза его запали, лицо напряглось. Какого дьявола они не могут с ним покончить! В Девитте шевельнулся гнев… Неужели так сложно застрелить человека? Он выглянул в окно. Чуть дальше по улице в тени глинобитного дома, глубоко натянув шляпу, сидел человек. Он курил, в кобуре на боку у него лежал револьвер.

Это был Шорти Джонс.

Джад Девитт отпрыгнул от окна, во рту у него пересохло. Вчера ночью Джонс убил Пита Симмонса. Что ему нужно здесь?

 

Глава 18

Раш Джексон вошел в гостиницу и остановился рядом с Клэем.

— Только что видел Стэга на станции. Он покупал билет.

— Может, собирается прихватить вещички и дать деру? — предположил Монтана, затем покачал головой. — Нет, на него это не похоже.

Белл знал, что Харви и Килберну были нужны деньги и ни один из них не отказывался от драки, если она обещала наличные.

— Нет, — сказал он наконец. — Они видели нас в городе, поэтому сделают свое дело — и бегом на поезд.

— Тогда мы можем вычислить время, — задумчиво сказал Браун. — Они начнут как раз перед тем, как прибудет поезд.

Эд Миллер прислушивался к разговору.

— Сегодня суббота. Три поезда. Один приходит около трех пополудни.

— Около трех…

Утро шло, и солнце пригревало. Девитта видно не было. Шорти Джонс бездельничал в тени, передвигаясь вместе с нею. Серые, побитые доски тротуара нагревались. Монтана подошел к графину и налил стакан воды. На улице почти никого не было.

С юга подъехала повозка. Она секунду постояла на улице, пока возчик зашел к Кестерсону и торопливо выскочил обратно. Он прыгнул в повозку, рванул с места в галоп и исчез за углом.

У коновязей не было лошадей. Немногие горожане, вынужденные выйти в магазин, спешно делали покупки и шли домой. Многие просто стояли в дверях.

Клэй Белл поднялся в свою комнату, снял сапоги и оружейные ремни, положив револьверы рядом под рукой. Он устало задремал, проснулся, потом снова заснул.

Джад Девитт, ругаясь, расхаживал по своему кабинету. Вспомнив контракт, он подошел к сейфу и отсчитал две с половиной тысячи долларов. Он захотел было возвратиться к денежному ящику в сейфе, но заколебался, и почему-то вдруг насторожился. Денег оставалось мало, но…

Он быстро засунул остатки денег в карман, положил денежный ящик в сейф и запер дверцу, затем подошел к окну и выглянул. Джонс сидел на корточках у стены у курил.

Девитт отсчитал две с половиной тысячи долларов и положил их в небольшой холщовый мешочек.

Сэм Тинкер думал, а он был человек, который вырабатывал свои решения очень медленно и тщательно. Он положил трубку и с трудом поднялся с кресла, затем прошаркал вниз по ступенькам крыльца и через улицу к банку.

Нобл Уилер сидел за столом. Дверь открылась, и вошел Сэм Тинкер. Он не сел. Сэм Тинкер был большого роста и, когда стоял, как сейчас, выглядел очень угрожающе. Он промокнул лицо голубым платком, потом запихал его в карман.

— Нобл, — сказал он. — Я начал строить этот город, и он носит мое имя. Он мне нравится. У него были свои взлеты и падения, но в нем можно жить. Я намерен оставить его таким.

— Ну, конечно, — озадаченно сказал Уилер. — Что я могу сделать, чтобы помочь тебе?

Сэм Тинкер снова промокнул лицо.

— Ты можешь уехать из города.

— Что? Что ты сказал?

— В субботу идет трехчасовой поезд, и ты можешь закрыть банк прямо сейчас. Я хочу, чтобы деньги горожан остались в банке. Это даст тебе время упаковать вещи. Ты сядешь на этот поезд и больше здесь никогда не появишься, понял?

Уилер покраснел, затем побледнел.

— Ты сошел с ума, Тинкер? Что это еще за разговоры?

— Я все сказал. Ты сядешь на трехчасовой поезд. Примерно в это время Стэг Харви со своим напарником попытаются убить Белла. Их нанял Девитт.

— А я здесь при чем?

Сэм Тинкер с неприязнью посмотрел на него. Он не любил предателей и не любил трусов. Нобл Уилер был и трусом, и предателем. Сэм спокойно перечислил вещи, которые совершил Уилер. Он привел в город Девитта и отказал Беллу в займе. Он хотел, чтобы Брауну предъявили обвинения, и пытался убить Клэя Белла.

— Кто это сказал? — Уилер был одновременно зол и напуган.

— Клэй тебя выследил… этот парень может выследить куропатку на скалах. Когда он покончит с Харви, он придет за тобой, либо это сделают его парни.

Нобл Уилер замер. Он посмотрел на стол, на свои руки, взглянул на грязный кабинет и засиженные мухами окна. Его жирные губы дрожали в молчаливом протесте.

Затем он широко раскинул руки.

— Но… это мое дело! У меня больше ничего нет!

Сэм Тинкер не ответил. Он стоял и мрачно ждал. Мысль о ковбоях с «Би Бар» молнией пронеслась в голове Уилера.

Он вспомнил грязное и окровавленное тело Пита Симмонса, лежащее перед конюшней, лошадь, на которой он собирался бежать, наклонив голову, стояла рядом. Он вспомнил тело человека, которое ковбои «Би Бар» привезли с ранчо, вспомнил других, просто раненых. Он вспомнил хищное, узкое лицо Монтаны Брауна и жесткую наглость Билла Коффина. Он облизал губы.

— Когда ты приехал в этот город, у тебя было довольно мало денег, — Сэм Тинкер был безжалостен. — Здесь ты немного подзаработал, но уедешь с тем, что у тебя в карманах.

— Это грабеж! Это…

— Ты едешь? — Голос Сэма был обманчиво мягким. Нобл Уилер взглянул на него, и то, что он увидел, ему не понравилось. Сэм Тинкер приехал в эти края, когда они принадлежали апачам. Он их пережил.

— Я… Я еду.

Его руки беспомощно тряслись. Потом он заметил в ящике стола револьвер, и что-то внутри него остановилось. Он никогда не убивал, но… Он взглянул вверх и увидел, что Сэм держит в руке крохотный четырехствольный револьвер 41-го калибра.

— Увидимся около поезда, — сказал Тинкер и придержал дверь открытой.

С тяжелым сердцем Уилер встал из-за стола. Он в нерешительности постоял, начал было снова протестовать, но дуло револьвера двинулось, и он вышел наружу.

На улице было жарко, во рту у него был странный медный привкус. Он сощурился на солнце, затем повернулся и пошел вверх по лестнице в свои комнаты. На верхней ступеньке он взглянул на огромные старые часы. Было двадцать минут третьего.

Когда Коллин вошла в комнату, судья Райли посмотрел на дочь. Он запечатывал письмо, которое только что написал.

— Ты хотела поехать на Запад, Коллин, — сказал он спокойно. — Надеюсь, ты не сожалеешь.

— Есть причина, па. Может быть, лучшая причина, чем я думала.

— Будет славно возвратиться назад, — сказал он задумчиво. Затем положил руку на письмо. — Я только что подал в отставку.

— Тебе не следовало этого делать.

— Ты не захочешь оставаться здесь после всего, а мне хочется…

— Па, — прервала она, положив ладонь на его руку. — Никуда я не поеду. Я остаюсь здесь… на ранчо «Би Бар».

Его глаза нашли ее, лицо Коллин сохраняло улыбку, несмотря на бледность.

— Здесь мой дом, па. Я хочу остаться… с ним.

Судья Райли сел.

— Он хороший человек. Намного лучше, чем Джад Девитт. Но, Коллин, — он качнул головой в сторону улицы, — он должен сделать это. Когда-нибудь он снова должен будет сделать то же самое.

— Он мой мужчина и будет моим мужем. Что бы он ни сделал, ничто не изменит это.

Судья Райли с минуту смотрел на письмо, затем заколебался. Если Клэя Белла убьют…

Казалось, она поняла, о чем он думал. Она гордо подняла подбородок и сжала губы. Потом улыбнулась ему.

— Порви его, па. Мы остаемся.

Судья Райли взял письмо, написанное с таким душевным трепетом, разорвал его надвое и выбросил обрывки в корзину для бумаг.

Об оконное стекло билась огромная муха. На улице хлопнула дверь… Они ждали и слушали…

 

Глава 19

Двадцать пять минут третьего Клэй Белл сошел вниз по лестнице и заказал в ресторане чашку кофе.

За столом он сидел очень тихо, обдумывая свой план. Он сжал и разжал пальцы правой руки и попробовал поработать плечом. Рука больше не болела, рана не давала о себе знать. Суровая жизнь и здоровая пища скотовода быстро побороли слабость от ранения.

Он медленно пил кофе, и когда чашка наполовину опустела, скрутил сигарету. Когда он закурил, дверь открылась, и вошел Джексон.

— Стэг у амбара. Килберна не видно.

— Спасибо.

— Я думал об этом.

Он курил, и обдумывал ситуацию. На время поединка Джада Девитта можно было исключить из общей картины. За ним присматривал Шорти, а с Шорти шутки плохи.

В уме он представил путь, который пройдет Стэг от конюшенного амбара. Он знал о намерениях Харви, тот рассчитывал убийство с хладнокровной тщательностью. Килберн будет находиться там, где нужен больше всего.

Он вдруг повернулся и посмотрел на Коффина, который вошел в комнату.

— Билл, несколько дней назад я видел, как ты передразниваешь мою походку. Ты сможешь сделать это еще раз?

Коффин застенчиво покраснел, услышав обвинение, но при вопросе взгляд его стал острым.

— Надо думать, сумею, — медленно сказал он.

— Тогда поменяйся со мной шляпами.

Билл Коффин коротко глянул Клэю в глаза, затем протянул шляпу.

Вниз по лестнице сошла Коллин и посмотрела через комнату на Клэя, но инстинктивно она понимала, что сейчас не время подходить к нему. Она подошла к столику отца и села рядом с ним.

Клэй встал и поправил револьверы. Он подошел с Коффином к двери, там они тихо о чем-то поговорили, затем Клэй повернулся и оставил Коффина у двери. Он пересек комнату и, проходя мимо Коллин, положил ей руку на плечо и слегка сжал, затем, не говоря ни слова, пошел дальше.

Когда он вышел, в ресторане воцарилось молчание. Сэм Тинкер почувствовал, как на лице выступает пот. Он посмотрел на стоящего у дверей спиной ко всем Коффина. Светловолосый ковбой курил сигарету.

Где-то тявкнула собака… затем опять тишина. Город, казалось, застыл. Далеко за холмами за несколько миль прогудел паровоз.

Судья Райли прокашлялся и взглянул на Коллин. Никто не сказал ни слова.

Кто-то шумно выдохнул и почти раздраженно повернулся. Слабый шорох одежды в комнате был самым громким звуком.

Стэг Харви все хорошо продумал. Джек Килберн расположился в пустом доме между кузницей и седельной мастерской.

Харви низко опустил поля шляпы и вышел на улицу, когда из «Тинкер-Хауса» вышел высокий человек в черной шляпе, серой шерстяной рубашке и черном Шейном платке.

Стэг Харви испытывал странный восторг. Все шло как надо. Никаких рывков в сторону: двое мужчин встречаются, как должно встречаться мужчинам. Хоть он убийца, но он строго придерживался всех правил драки.

Человек перед ним вышел на середину улицы и резко повернул налево, теперь солнце било ему в глаза.

Стэг Харви начал двигаться вперед с чувством удовлетворения. Он шел не спеша, размеренным шагом, выбирая место встречи, так, чтобы Белл оказался перед седельной мастерской.

Расстояние уменьшалось. Стэг почувствовал пот на щеках. Пыльный смерч разыгрался было посреди улицы, но затих, наткнувшись на ступеньки здания. При каждом шаге поднимались облачка пыли.

Над улицей пронеслась тень, и Стэг невольно бросил взгляд вверх.

Стервятник…

Почувствовав холодок, он уставился на человека перед ним и остановился как вкопанный. В нем было что-то странное… Да ведь это же не…

— Стэг!

Голос Клэя Белла ясно прозвучал на пустой улице.

— Ты ищешь меня?

Голос звучал сзади и справа. Стэг Харви мгновенно развернулся, выхватывая револьвер во время поворота, но уже понял, что его перехитрили. Теперь Джек Килберн находится сзади него и вне игры!

Клэй Белл выступил из-за домов, и, когда Стэг оборачивался, в руках у Клэя уже были револьверы.

Он стоял, выпрямившись, и, глядя в серые глаза убийцы, начал стрелять из правого.

Звук выстрелов, отразившись от фасадов домов, барабанной дробью простучал по улице. В сторону Белла брызнуло пламя из револьвера Харви, но Стэг вдруг обернулся, словно подсеченный, и на его плече появилось кровавое пятно.

Клэй шел вперед, вдыхая едкий запах пороха и дорожной пыли. Стреляя, он оттягивал спусковые крючки большими пальцами. Сквозь облако порохового дыма он увидел, что Стэг попятился, и выстрелил снова, потом упал на колени.

Но Харви поднялся, спотыкаясь и шатаясь, побежал к «Хоум-стейку», на ходу загоняя патроны в барабан. В тишине, которая последовала за грохотом выстрелов, Клэй слышал, как хрипло дышал убийца.

Белл был совершенно хладнокровен. Время для него словно остановилось. Он снова выстрелил, но его противник в этот момент вильнул, и Клэй знал, что промахнулся. Расставив для устойчивости ноги, он услышал стрельбу дальше по улице, но не отвел глаз от шатающегося Харви.

Перед тем, как поменять револьверы, он выстрелил из левого дважды. Осталось два патрона…

Стоя в позе ганфайтера, он прицелился. Стэг был покрыт кровью до пояса, но глаза его сверкали нечеловеческой яростью. Стэг поднял дуло револьвера, и Клэй выстрелил. Пуля ударила Харви под поднятую руку и вышла из спины.

Револьвер Стэга выскользнул из его пальцев, но правой рукой он взял другой.

Осталась одна пуля. Клэй Белл ждал.

— Брось его, Стэг! С тобой кончено!

Этот человек умирал стоя, разум его уже померк. Последняя его мысль была — убить! Рука медленно поднялась. Сквозь пороховой дым и туман, который начал застилать глаза, Стэг Харви хотел выстрелить еще раз.

Страшный и окровавленный — кровь начинала затекать за пояс джинсов — он с трудом держал оружие.

— Брось револьвер, Харви. Ты слишком хорош для того, чтобы умереть, делая грязную работу для мерзавца!

Клэй не стрелял, выжидая, зная, что сейчас может вогнать пулю, куда захочет.

Но стрелять уже не было необходимости. Револьвер вдруг упал, став слишком тяжелым для руки умирающего ганфайтера. Медленно и осторожно, как очень пьяный человек, Стэг Харви нагнулся, качаясь, за ним и рухнул головой вперед.

Клэй подошел к нему и ногой отбил револьвер. Глаза Харви постепенно стекленели, но как только Клэй появился в поле его зрения, они, казалось, прояснились.

— Клэй, — хрипло прошептал он, задыхаясь, — ведь это… чертовски дурацкий способ… зарабатывать на жизнь!

Вокруг собрались люди. Белл осмотрел толпу.

— Найдите Дока Маклина!

— Он с Монтаной, — сказал Шорти Джонс. — Тот ранен. Но не слишком серьезно.

— Килберн?

— Расстрелян в клочья.

Возле Харви присел Хэнк Руни и встал.

— Доктор здесь не нужен, — сказал Хэнк. — Он мертв.

Клэй Белл отвернулся. К удивлению всех, он не был ранен. Первая его пуля выбила Харви из равновесия, и ганфайтер так и не смог его восстановить. Люди ждали слов, которые все хотели услышать. Наконец их произнес Коффин:

— А как насчет Девитта? Ведь это он нанял убийц.

Загудел паровоз.

Сэм Тинкер посмотрел в сторону станции. Там должен стоять Нобл Уилер с билетом в руке.

— Не трогайте Девитта, — сказал Белл. — Я сам с ним поговорю.

— В город приезжал Швабе, — сказал Тинкер. — Он увидел, что тут происходит, развернулся и двинул домой.

— Его уговорили, — сказал Руни. — Мы с Рашем Джексоном… мы вроде как указали на ошибки в его жизненном пути. Мы думали, он сделает правильный выбор… Ему это не слишком-то понравилось.

Клэй Белл расстегнул оружейные ремни и передал их Коффину.

— Без оружия? — удивленно спросил Шорти.

— Разберемся с ним его способом, — спокойно сказал Клэй. — Его стиль — кулаки. Он сам хвалился.

Повернувшись он, посмотрел поверх толпы на девушку, стоящую на дощатом тротуаре. Их глаза встретились.

— Я буду ждать, — сказала она, и он расслышал эти слова, несмотря на шум толпы.

Он поднял руку к шляпе, повернулся и пошел по улице.

 

Глава 20

Сидя один в своем кабинете, Джад Девитт услышал грохот револьверов, которые он нанял. Это было странное чувство. Несмотря на высокомерие и жестокость, Джада Девитта можно было назвать цивилизованным человеком. Если бы месяц назад кто-нибудь предположил, что он будет платить за убийство, он посчитал бы такого человека сумасшедшим. Однако теперь, когда он услышал выстрелы, он ощутил странное чувство власти и торжества.

Он выиграл! Его пальцы дрожали, когда он потирал небритый подбородок.

Теперь все кончено… И человек, осмелившийся встать у него на пути, мертв.

У Джада Девитта и в мыслях не было, что один человек может победить двоих или что Клэй Белл сбежал. Он испытывал то странное чувство уважения к оружию, которое испытывает человек, ни разу не применявший его против других. Он не понимал, как легко может промахнуться даже опытный снайпер и не знал, сколько пуль может получить человек и не умереть, и даже не упасть.

Ему сопротивлялись. Одного его человека убили, другие уехали. Его фургоны перевернули, оборудование сожгли. Но он выиграл.

Он вынул две тысячи долларов и положил их на стол.

Там мало денег! Прибавь к этому еще столько же — и человек мертв. Стерт с лица земли.

Джад Девитт не был психологом. Он был жестоким и, как он полагал, знающим свое дело и эффективно его выполняющим человеком. Он был практиком, не задумывающимся над эволюцией или дегенерацией души. В этот момент триумфа он думал только о победе. Не в его характере было обдумывать шаги, которые привели его к покупке смерти человека. И не в его характере было думать, что под этим подразумевалось.

В маленьком кабинете было тихо. По его щекам стекал пот. Волосы его были взлохмачены от того, что на протяжении всего дня он их нервно теребил. Девитт был небрит. Ему следовало бы сменить рубашку, потому что эта была покрыта пятнами пота, но он, всегда аккуратный и лощеный, даже не думал об этом.

Он выиграл… и если можно купить смерть одного человека, можно купить смерть другого.

Он будет платить Харви и Килберну, возьмет их на работу. Таким людям цены нет.

Мир создан для смелых и безжалостных. Он создан для королей… те, другие были вассалами. Маленькие людишки, стоящие на пути прогресса. Джад Девитт не понимал, что прогресс — это усилия многих людей, имеющих одну цель.

Он не употреблял спиртного, но сейчас достал бутылку и налил виски в стакан для воды. Девитт залпом опрокинул стакан, но выпивка на него не подействовала. Он пил вино победы — настолько опьяняющее, что простой алкоголь едва ли мог с ним сравниться.

Девитт поставил стакан и сел в кресло. Он снимет себе новый офис, потому что вырубка леса будет продолжаться несколько месяцев. Потом он двинется дальше на восточное побережье — вот это место! Он должен уехать на Восток, но прежде нужно еще выиграть несколько драк здесь.

Девитт снова поднялся и засунул руки в карманы. Снаружи послышался отдаленный шум, но он не обратил на него внимания. Как и на гудок несколько минут назад. Гудок прошел мимо его сознания, потерялся где-то в вихре мыслей, одолевавших его в этот момент победы. Джад Девитт подошел к окну и посмотрел в сторону Дип-Крик. Он подождет три… нет, два дня. Этого будет достаточно. Если ковбои с «Би Бар» не упакуют свои вещички и не уберутся, он их выгонит вон.

Раскинувшись в кресле, он стал думать. Допустим, он в два раза увеличит количество рабочих? Допустим, он наберет еще сто человек? Тогда он быстро очистит этот участок, выполнит контракт и займется чем-нибудь еще.

Стоп…

Уилер что-то задумал… надо выяснить. Он записал для себя: выяснить насчет Уилера.

Во-первых, послать Боба Триппа… В первый раз Джад Девитт удивился, куда мог деться Боб Трипп.

Трипп должен быть здесь, наслаждаясь этим моментом. Кстати, он не видел Боба уже несколько часов. Не важно. Трипп, возможно, тоже уже строит планы и, возможно, уже вызвал па телеграфу новую, большую команду лесорубов.

До Девитта внезапно дошло, что он слышит гул голосов. Кто-то подходил к дому… толпа, неуправляемая толпа.

Вдруг он испугался. А что, если… Люди в этом Богом забытом городишке любили Белла. А что, если они идут повесить его?

Невозможно! И все же?

Он подошел к окну и, стоя сбоку, выглянул наружу.

Толпа мужчин и женщин выходила из-за угла, направляясь к его конторе. А впереди шел… шел…

Он отступил от окна и почувствовал, как медленно, тяжело и невозможно громко начинает биться сердце. Тот человек впереди толпы был Клэй Белл. Живой…

Повернувшись, с почти звериным рычанием, он подскочил к письменному столу и начал рывком выдвигать один ящик за другим. Оружия здесь не было. Он оставил его в своей комнате в гостинице.

Шок прошел. Он выпрямился и повернулся лицом к двери.

— Девитт!

Это был Белл, черт бы его побрал! Белл вызывает его!

Он быстро подошел к двери и распахнул ее. Шок прошел, но оставил чувство, которого он не знал: глубокое, жгучее желание бить, калечить, убивать…

— Ты искал меня?

Голос Джада был ледяной, но сам он дрожал. Вот оно, ненавистное лицо, человек, которого он хотел уничтожить.

У Клэя Белла никогда не возникало желание убивать. У него даже никогда не возникало желание драться. И тем не менее он должен был честно признаться, что раз уж драка началась, ему нравилось доводить ее до конца.

И вот теперь, впервые, вспомнив, что Девитт приказал избить его людей и от этого умер Берт Гарри, что он нанял ганфайтеров, чтобы убить его, Клэй осознал, что хочет драться. Джад Девитт был человеком, понимавшим только силу. Клэй отдал оружие с одной только мыслью: он встретится с Девиттом на его собственной территории, на его условиях.

Уат Уильяме сказал, что Девитт умеет драться. Ладно…

Дверь в ответ на его крик распахнулась, и там стоял Джад Девитт.

Клэй ощутил странное чувство удивления. Этот человек был растрепанным, почти грязным. Но он был выше и тяжелее Клэя, и в этот момент Девитт показал, что не боится его. Выражение его глаз было убийственным. Он начал было говорить, но вдруг с воющим криком непередаваемой ярости кинулся на Белла.

Клэй быстро ступил вперед, чтобы встретить нападение, однако не успел поднять руки, как на него налетел Девитт. Они оба упали, но тут же поднялись. У Девитта была хорошая реакция, отличная реакция. Он вскочил и нанес удар, который потряс Белла, однако тот быстро вошел в клинч, подсек Девитта и повалил его на землю, однако сам отступил, споткнулся о камень и упал. Оба противника тут же вскочили и начали молотить друг друга кулаками. Девитт снова потряс Белла ударом справа и хотел ударить его головой, но Клэй подставил локоть и сначала правой, потом левой нанес Джаду два удара по корпусу, короткий справа, оттолкнул Девитта и почти повалил мощным апперкотом.

Девитт бросился вперед, вцепился Клэю в рубашку и донизу порвал ее, потом оба упали и начали кататься по земле, нанося друг другу удары и стараясь ухватить за горло. Наконец противники поднялись на ноги.

Холодная ярость Девитта стала уступать место расчетливому умению драться. Ему нравилось драться, и он умел драться. Он никогда не проигрывал уличную схватку и часто хвастался, что победит любого лесоруба из своей команды, и всегда доказывал это.

Он нанес тяжелый удар по корпусу, но удивился, когда Клэй блокировал его. Несколько месяцев в Новом Орлеане с Джемом Мейсом научили Белла многому, и даже больше. И вот теперь в драке, от которой зависела его жизнь, он понял цену тому, чему научил его стареющий чемпион по кулачному бою.

Клэй провел короткий левый, но Девитт двинул его под-дых и Клэй задохнулся, чувствуя жестокую силу удара. Девитт ударил его по почкам, и колени Белла подогнулись, он опять вошел в клинч и заехал противнику в ухо так, что разбил хрящ. Теперь у Джада текла кровь изо рта, разбитого раньше, и из уха.

Вдруг Девитт сделал обманное движение, и Клэй попал под удар, поваливший его на землю. Он увидел, что Девитт приближается и кинулся ему в ноги. Тот отошел, ударил ногой и чуть не попал Беллу в голову, но он увернулся, и нога пришлась в плечо, вновь опрокинув Клэя.

Когда Девитт снова замахнулся ногой, Клэй поймал в захват вторую, его противник упал, затем они поднялись. Клэй ударил справа в голову, потом в корпус. Девитт попытался прикрыться, но Белл отстранил его руку, и снова двинул кулаком в подбородок.

Девитт широко размахнулся, и Клэй поймал его руку, развернул Девитта и бросил на землю. Тот начал вставать, и тут Клэй нанес тяжелый, сильный удар, попавший противнику в подбородок. Он осел на колени, а Клэй одной рукой схватил его за рубашку, рывком поднял и двинул два раза в лицо и один раз под-дых. Ноги Девитта подогнулись, и Клэй швырнул его на стену дома, о которую тот ударился с глухим стуком.

Девитт, качаясь, сделал шаг и упал.

Клэй стоял, шатаясь, и ждал, потому что не мог поверить, что драка закончилась. Но его противник не шевелился.

Белл повернулся, вытирая с лица кровь и пот.

Хэнк Руни ткнул большим пальцем в сторону лежащего.

— Что будем делать с ним?

— Закиньте его на ночной поезд, запихните ему в карманы деньги… Избавьтесь от него.

Голова Клэя Белла гудела. Он подошел к корыту, из которого поили коней и окунул голову в воду — сначала один раз, потом второй, затем сполоснул тело, и кто-то уже сбегал в гостиницу за чистой рубашкой. Он вытерся и надел рубашку.

Толпа стояла, не веря, что страшный день уже кончился, но Клэй Белл повернулся и направился в сторону «Тинкер-Хауса». Ему хотелось уйти от людей, побыть одному на крыльце своего ранчо и ждать вечера и звезд.

Коллин ждала на крыльце гостиницы, когда он поднялся по ступенькам, быстро подошла к нему. Она увидела разбитую щеку и начала было поднимать руку, чтобы погладить его лицо.

Но он поймал ее запястье.

— Твой отец у себя?

— Да, но не думай, что ты должен…

Он взглянул поверх ее плеча.

— Сэм, пошли кого-нибудь за тем высоким пианистом из «Хоум-стейк». Ты будешь шафером.

— А как насчет меня? — Коллин подбоченилась. — Разве ты не собираешься спросить меня?

— Женщин не спрашивают. — Клэй попытался улыбнуться своими распухшими губами. — Женщинам приказывают.

— Ну… — Коллин в нерешительности замолчала.

— Идем, — сказал ей Клэй и придержал дверь открытой.

Сэм Тинкер тяжело поднялся с кресла. Хороший город -Тинкерсвилл. В нем приятно жить.

Он посмотрел на улицу. На ней почти никого не было. Толпа разбрелась по барам, чтобы обсудить драку. Ковбой, прислонившийся к столбу навеса, зажег спичку о кожаные накладки на брюках. Где-то хлопнула дверь, и с угла «Тинкер-Хауса» Сэм посмотрел в сторону Дип-Крик, за гору Пайети, где так и остались стоять тысячи деревьев, чтобы дышать вместе с ветром и осыпать иголки, и где ясный и чистый Дип-Крик быстро бежал по камушкам.

Ему нравится этот город. Он, пожалуй, сам сходит за пианистом.

Library Г.Любавина: [email protected]