Когда в холодном рассвете я выбрался из-под одеял, у меня было желание бросить все и бежать. Раскопав серый пепел костра, я нашел несколько оранжевых угольков, набросал на них сухих листьев, добавил веточек.

Зачем я вообще вернулся? Я неплохо начал на Западе и свалял дурака, возвратившись сюда, где был предметом ненависти.

Поздно вечером в наш лагерь забрел незнакомец и хотя никто из наших его не знал, мы не стали его прогонять. Он оказался кладезем новостей таким же как оставшаяся не у дел фермерша. Незнакомец рассказал, что в Маршалл прибыл полк солдат, одна рота которого должна была расквартироваться в Джефферсоне, вторая — в Кларксвилле. Это были не зеленые, необстрелянные юнцы, которых присылали к нам до сих пор, а закаленные ветераны прошедшей войны, настоящие воины. Чэнс Торн, по словам незнакомца, вместе в группой северян обыскивал болота в поисках того самого Каллена Бейкера.

Когда я поставил кипятиться воду для кофе, я уже знал, что делать. Я поеду в Блекторн.

Кирби увидел, что я бреюсь, и поспешил заявить: — Когда парень наводит лоск, он обычно едет на свидание к девушке.

— Меня ждут дела, — сказал я ему, — хотя по дороге остановлюсь в Блекторне.

— Они тебя будут ждать, Калл. — Кирби помолчал. — Хочешь, чтобы я показался где-нибудь и отвлек их? Мы примерно одного роста и сложения, цвет волос у нас с тобой одинаковый. Говорят, со спины нас не отличишь. Я бы мог помочь тебе.

— Нет смысла, чтобы в тебя по ошибке всадили пулю. Я справлюсь.

— Мы будем в Элбоу, — сказал Боб Ли. — Приезжай туда.

Тяжело было сознавать, что каждую минуту можешь нарваться на неприятности, когда все, чего хочешь, — это спокойствия. Набив седельные сумки, я некоторое время раздумывал над этим, понимая, что направляюсь прямо в лапы к тем, кто на меня охотится.

Было уже поздно, когда я подъехал через сад к Блекторну. Я поставил своего мула в сарай под огромной вистерией, и заметив, что возле дома была привязана лошадь, почувствовал раздражение. Я надеялся застать Кейти одну.

Заглянув в окно, я увидел в комнате незнакомого молодого человека. По описанию я догадался, что это Томас Уоррен, тот самый учитель, который, как уверила меня Лейси, должен был жениться на Кейти. Меня охватило раздражение, хотя причины для него я найти не мог; я не мог претендовать на Кейти.

Меня приятно удивило теплое приветствие тети Фло, потому что я не знал, как меня здесь встретят, а улыбка Кейти прибавила мне настроения.

— Каллен! Тебя мы ожидали меньше всего! Мы слышали, тебя разыскивает армия. Кейти быстро повернулась. — Каллен, это Томас Уоррен, он учитель в нашей школе.

— Рад познакомиться, — сказал я и протянул руку. У Уоррена был револьвер, вероятно, «паттерсон кольт». Он сделал вид, что не заметил мою руку.

— Не могу сказать того же. Если вы уважаете мисс Торн, вы тотчас же должны уйти.

— Прекрати, Том! — На лице Кейти читалось удивление. — Каллен мой друг, очень хороший друг.

— Это для меня сюрприз, — пренебрежительно ответил Уоррен. — Не могу понять, как леди с таким воспитанием может выносить присутствие этого… этого…

Не обращая на него внимания, я сказал Кейти: — Рад вас видеть, Кейти, очень рад.

Приятно было видеть, что она с удовольствием смотрела на мою новую одежду. Я знал, что мне идет темный костюм, тем не менее, любая одежда выглядела бы лучше, чем та, что я носил до сих пор.

— Вас не отличить от настоящего джентльмена-южанина, — сказала Кейти. — Вы ели?

— У походного костра.

Тетя Фло, для которой голодный человек был находкой и предлогом похозяйствовать на кухне, сразу принялась за дело. Уоррен стоял в стороне с гневной миной. Любому другому человеку, в любом другом месте я бы почитал из Библии за то, как разговаривал со мной, но я находился в доме Кетти и был ее гостем… а он, Уоррен, должен был жениться на ней.

— Вы подумали, — прервал нас Уоррен, — что случится, если появятся солдаты?

Кейти повернулась к нему. — Каллен Бейкер был желанным гостем, когда этот дом принадлежал моему дяде Уиллу, он навсегда останется желанным гостем. Мне жаль, Том, что вам не нравится мое отношение к Каллену, но если вы не возражаете против присутствия мистера Бейкера, мы были бы рады, если бы вы остались с нами.

Он побледнел, и на мгновение мне показалось, что он уйдет, однако он плюхнулся на ближайший стул.

Кейти спросила меня о Форте Уорт, значит, она слышала о Даде Батлере.

— Не удивительно, — тихо сказала она, — он всегда бы жестоким и нехорошим мальчиком.

Уоррен изумленно посмотрел на нее.

— Мистер Уоррен, — объяснила Кейти, — приехал из Новой Англии по-моему, он находит нас в некоторой степени варварами.

— Только не вас! — торопливо ответил Уоррен. — Только не вас!

— Это все еще граница освоенных территорий, — сказал я, — а в свое время без оружия не ходили в церковь даже в Новой Англии.

— Это нельзя сравнивать. Там были индейцы.

— Дикари не только индейцы.

— Вряд ли есть основания для параллелей. — Тон Уоррена не был вежливым. — Отражать нападения краснокожих не то же самое, что убивать белых людей посреди бела дня.

— Однажды Уилл Торн рассказал мне о пуританах, которые хотели поехать в Балтимору и сжечь людей только потому, что они любили музыку, танцы и вечеринки. Для меня это звучит дикостью.

Уоррен встал. — Пожалуй, мне пора идти, — сказал он, — не думал, что у вас будут гости.

Когда он ушел, мы сидели молча, и я не знал, что сказать или с чего начать разговор. Если она должна была выйти за него замуж, это было ее личное дело, но Уоррен был ей не пара. И дело было не в том, что я ему не понравился, в Уоррене угадывалось нечто порочное как угадывается что-то плохой лошади, но что могло быть порочного в школьном учителе? Может быть, меня отталкивало его чувство самоуверенности, доходящей до фанатичности, а фанатики — опасные люди.

Но кто я такой, чтобы указывать ей? Кейти по-доброму отнеслась ко мне, когда я был одинок. Я повернул голову, увидел, как играет пламя свечей на ее щеках и неожиданно подумал то, о чем еще не думал никогда: я люблю ее.

Откуда такой парень, как я, знает, что такое любовь? Ничто в моей жизни не могло подсказать мне, но я ощущал то, что не ощущал ни к кому на свете, никогда.

— Ваша пшеница выросла, — сказала вдруг Кейти, — пора собирать урожай.

— Я собираюсь уезжать из Техаса, — произнес я.

— На самом деле?

— Да.

— Когда, Каллен? Когда?

— Скоро… На днях.

— Каллен, я… Вы не имеете представления, как я на это надеялась!

— Хотите от меня избавиться?

Она положила свою руку на мою. — Вы знаете, что это не так. Просто здесь у вас нет ни единого шанса, а где-то еще вы сможете начать жизнь заново, сможете стать человеком.

— Все, что у меня есть, находится здесь, — упрямо сказал я. — Если я уеду, меня не ждет ничего хорошего.

— Вас ждет все, Каллен. Вы молодой, сильный и умный. Вы сможете получить все, что захотите, если захотите.

Глядя на нее, я подумал, что есть одно, чего я не получу, как сильно ни желал бы.

Я встал, разозлившись на себя, на то место, которое отвела мне в жизни судьба. Но она была права, здесь для меня не было ничего, и чем раньше я уеду. тем лучше.

— Я должен идти.

— Подождите.

Кейти задела свечку, открыла дверь, и мы ступили в темноту. С болот дул легкий ветерок, принося запах древней земли, мертвых листьев и разлагающегося дерева. В нем был сладкий аромат цветов и прохлады тихой, затененной воды, которую я скоро не увижу.

Внезапно вновь возник гнев, и я понял, что несмотря на то, за кого она собирается замуж, я должен сказать, то, что накопилось.

— Кейти, — промолвил я, — вы…

Они выступили из темноты так тихо, что я не успел ни подумать, ни среагировать. Их было двенадцать человек с нацеленными винтовками, в лунном свете были ясно видны поблескивающие дула. Единственной моей мыслью было: «Если я хоть шевельнусь, может пострадать Кейти».

— Не двигайся, Каллен. На сей раз ты в наших руках. — Я узнал голос Чэнса Торна.

Он вышел вперед и стоял в лунном свете — высокий, стройный и красивый.

— Теперь, Каллен Бейкер, тебе не уйти от виселицы.

Кто-то подошел ко мне сзади и вытащил «кольты». Кейти оставалась рядом со мной, она подняла голову и глядя мне в лицо прошептала: — Что, Каллен? Что вы хотели сказать мне?

— Дурацкую вещь, — сказал я. — Ничего особенного. Совсем ничего особенного.

Как может человек, которого должны повесить, спрашивать такие вещи? А Чэнс Торн на этот раз не даст мне сбежать, и я не удивлюсь, если они повесят меня по дороге, не доезжая до Джефферсона.

— Иди в дом, Кейти, — сказал Чэнс. — Если что-нибудь случится, я не хочу, чтобы ты это видела.

— Я останусь. — Из-за дома появился Берт. Он был вывшим рабом, который вернулся, не сумев найти работу. — Берт, оседлай, пожалуйста мою лошадь.

— Я тебе не позволю, — сердито сказал Чэнс. — Ты можешь попасть под пули.

Кейти улыбнулась ему. — Именно поэтому я еду. я хочу убедиться, что арестованный в добром здравии доберется до тюрьмы.

Чэнс заколебался, не зная, как остановить ее. Я знал, что он собирается повесить меня и понимал, что между веревкой мной стоит только Кейти.

Однако я мог подождать, послушать и может быть может, мне повезет. В то же время малейшее неверное движение обернется для меня залпом из винтовок.

— Все в порядке, — сказал я Кейти, — ничего не случится.

Джон Риз с издевкой захохотал. — Не будь так уверен. Веревку я уже приготовил.

Здесь были люди, которые меня боялись, они ненавидели меня из-за своего страха предо мной, и Кейти могла оказаться в опасности, если они напьются или станут слишком безрассудными. Тем не менее, любая толпа состоит из трусов и любой из них надеется совершит любую подлость под валянием толпы, под кажущейся безопасностью толпы. Любой дурак в толпе не хочет, чтобы его выделяли.

Поэтому я рассмеялся, хотя совсем не чувствовал радости, но я знал, что необходимо что-то сделать сейчас, иначе потом будет поздно, сейчас, пока они были слишком уверены, чтобы испытывать страх.

— Ты приготовил веревку, Джоэл? А есть у тебя глаза, чтобы видеть в темноте?

Вот сейчас я завладел их вниманием; если я доберусь до Бостона или Джефферсона живым, тогда мне повезет.

— Думаете, я здесь один? Мои ребята в лесу, на краю темноты и наблюдают за вами. Если со мной что-то случится, я не дам за вашу жизнь и гроша.

— Ты врешь! — заорал на меня Джон Риз. — Ты врешь, будь ты проклят!

Но в его тоне звучал животный страх.

Мы выехали, я был привязан к мулу, которого нашел Риз, сапоги прикручены к стременам. По обе стороны от меня ехали охранники, трое проверяли путь впереди, трое сзади, остальные разъехались по сторонам с ружьями наизготовку.

Мои слова оставили свой след, они были испуганы до дрожи в коленках. Один раз, когда в лесу хрустнула ветка, они даже подскочили, приподняв винтовки.

— Нет смысла дараьбся — сказал я им. — Когда моя друзья захотят взять вас, то возьмут. Сейчас вы живы только потому, что они видят, что вы меня не тронули. Если со мной что-то случится, все вы не доедете до города.

— Заткнись — крикнул Риз. — Когда мы доберемся до города, с тобой поговорят по-другому.

К нем у наклонился кряжистый человек, ехавший справа. — Я помогу тянуть веревку, на которой тебя будут вешать, Бейкер! Эта веревка будет стоит приличную сумму. Ее можно будет порезать на трех-четырехдюймовые куски и продавать как ту, на которой повесили Каллена Бейкера! На эту прибыль я смогу напиваться целый месяц!

В глубине темного леса заухала сова, и я понял, что пугал их не напрасно, потому что кричала не сова, Билл Лонгли! Впереди закричала еще одна, а потом крики послышались сзади, по обеим сторонам дороги.

Риз грубо выругался, однако в его голосе явственно слышался страх. Всадники столпились в кучу, словно боялись быть пойманными по-одному.

— Лучше отпустите меня по-хорошему, — сказал я. — Если вдруг я упаду с мула, вам не уйти живыми.

У друзей не было возможности выручит меня, потому что по численности противник превосходил их трое к одному, в стычке мог погибнуть и я. Мы ехали по дороге в город, сбившись в темную кучу, меня ждала тюрьма.

Чэнс подошел к двери тюрьмы. — Ну вот, теперь все, Каллен, а потом мы переловим остальных.

— Никогда.

— Мы их подманили, теперь остается только привести солдат из других городов и окружить их. Затем мы сомкнем кольцо вокруг города и уничтожим.

Когда я на это ничего не ответил, Чэнс добавил: — У нас есть информаторы. Боб Ли умрет тот час, как появится дома, а с ним и Лонгли.

— Вам повезло, что вы поймали меня — сказал я. — С ними вам не совладать.

Он засмеялся. — Нам донесли, что ты был у Кейти, хотя донес не наш информатор.

Из окна был виден акр покрытого травой пустыря, если смотреть сбоку, можно было заметить офис судьи Тома Блейна: он был старым другом Кейти.

Было жарко и тихо. В ночи ничего не двигалось, несколько горящих окошек освещали затемненную улицу, наверху шелестел листьями вяза мягкий ветерок. Время от времени кто-то проходил под окнами, и их шаги гулко отдавались по деревянному тротуару.

Приподнявшись, я схватился за закрывавшую окно клетку и потряс ее. Ни один человек, не считая немца в шахтах Колорадо мог поднять вес, больше чем я. Взявшись обеими руками за прутья решетки, я попытался выдрать их; хоть они были укреплены в камне, иногда камень держит их недостаточно крепко.

Прутья держались твердо. Я постарался дернуть их посильнее, но ничего не вышло. Ну, я особо на это не надеялся. Камера была квадратная, футов десять на десять, и я постарался найти в ней какую-нибудь слабинку, через которую я мог выбраться. Дверь, ведущая в коридор, казалась самым слабым местом, но я не хотел испытывать ее на прочность, опасаясь побеспокоить охранников. Мне показалось, что стальные прутья были вделаны лишь в деревянную раму, и если это так, я выну и прутья, и раму, и все остальное.

Кто-то доложил обо мне. Кто? Кейти? Невозможно. А если учитель, Уоррен? Но он так переживал, если вдруг в дом Кейти нагрянут солдаты. У него просто не было причин.

У меня осталось одно оружие — дерринждер.

Когда у меня отобрали «кольты» и винтовку, они не взяли больше ничего, кроме охотничьего ножа. Но в этих краях дерринджеры были практически неизвестны, кроме того, они считались дамским оружием. но в пулях 44-го нет ничего женственного.

Человек, принесший еду был одет в синий солдатский мундир. Он был высоким, сутулым и неуклюжим, с большим кадыком.

— Это ты Каллен Бейкер?

— Я Бейкер.

— Они собираются тебя повесить.

— Когда?

— Может завтра. Окуда я знаю. — Охранник задумчиво на меня посмотрел. — Ты женат?

— Нет, так мне не повезло. После себя я оставлю две вещи: мула и урожай кукурузы.

Он несколько раз удивленно мигнул.

— Урожай кукурузы? Так ведь говорят, что ты преступник.

— Это первый урожай, который я сам посеял. Раньше я помогал отцу, но он умер, когда я уехал на Запад. Хороший урожай, только жаль, что не смогу им распорядиться, как захочу.

— А как насчет мула?

— Верховой мул гнедой масти и очень норовистый. Упрямый и злой, как и все его собратья. но если его направить в правильную сторону, он домчит без пищи и воды, не в пример любой другой лошади.

— В округе Пайк у меня была упряжка мулов.

У входа в тюрьму прозвучал голос:

— Эй, Уэлси!

Еда, которую он принес была неплохая: говяжья вырезка с яйцами и кукурузой, а кофе был крепчайшим и черным.

Я не увижу больше своего урожая — еще одна мечта, которой не суждено воплотиться в жизнь, но я был уверен, убежден, что им не удастся меня повесить. Чем больше я поглядывал на эту дверь, тем больше она мне нравилась, тем более теплое чувство я испытывал к лентяю-плотнику, который ее соорудил. Металлические прутья решетки не были укреплены в каменном полу, и смог бы выбить дверь из рамы так, как вы к примеру выбиваете из той же раны картину.

Уэсли принес газету, она была недельной давности, но в ней писали и обо мне, называя «старым лисом Серных болот», объявляли, что началось новое восстание и пересказывали множество приписываемых мне ужасов.

Стоя у окна, я заметил на улице Сета Реймса. Сет был жестким парнем и близким другом Боба Ли. Хотя его хорошо знали во многих округах, например, в Луизиане в Джефферсоне он почти не был известен.

Меня не нужно было предупреждать, зачем он здесь. Сет Реймс был крутым парнем и ярым противником Восстановления. Про него говорили, что на его счету числится по крайней мере один убитый солдат. Если Сет был здесь, то только потому, что был другом моих друзей, неизвестный в Джефферсоне. Значит, они думали обо мне. Однако мне хотелось, чтобы все, кто мне были дороги, находились подальше отсюда, потому что не хотел, чтобы из-за меня страдали.

Пока я стоял и думал, чем занимается здесь Сет Реймс, снаружи у камеры послышались шаги, и я обернулся и увидел Джона Тауэра. Он стоял, разглядывая тесную комнатушку шерифа, примыкавшую к тюрьме. — Лейси этого и боялась.

— Она предупреждала меня.

— Она хочет тебя вытащить отсюда. — Он говорил очень тихо. И все еще хочет купить твою землю.

— Именно за этим она и хочет меня вытащить?

Губы Джона Тауэрса сжались, в его лице не осталось и следа того благодушия, с каким он на меня смотрел. — Она не такая, — сказал он прохладно. — Она хочет, чтобы ты отсюда вышел, вот и все.

— Не будем спорить.

— У тебя есть идеи?

Призадумавшись, я вынужден был признаться, что идей не было. Все, что я знал, — это должен был удрать, но стены были каменными и толстыми, круглосуточно стояла охрана. Дверная коробка была сделана из мощных и толстых деревянных брусьев и прочно крепилась к каменному полу, дверь камеры висела на этой коробке. Коробку можно было выбить, если иметь достаточно времени и если поблизости никого не было. Я бы смог это сделать, но не хотел ставить лишь на одну карту.

В полдень меня пришла навестить Кейти Торн. Она побледнела, лицо ее осунулось, глаза стали больше. Было заметно, что она была испугана.

— Ну-ка послушайте, — сказал я, — что вас беспокоит?

— И вы это спрашиваете? О, Каллен! Я этого боялась, так этого боялась!

Я посмотрел на свои руки, лежащие на брусьях камеры, затем на нее. Может мне следовало промолчать, учитывая, что она выходит замуж и все такое прочее, но я не сказочный герой и вообще скверный тип, так что с моей точки зрения, ответ мог быть только один.

— Чэнс сказал, что кто-то навел на меня солдат. И случилось это сразу после того, как уехал Уоорен.

— Каллен, — воскликнула он. — Этому невозможно поверить! Это еще один абсурд!

— Кто же тогда?

Это заставило ее призадуматься. Некоторое время она молчала, затем произнесла: — Может быть, поможет судья Том?

— Вы имеешь в виду избежать повешения? — Увидя ее удивление, я добавил:- я все об этом знаю.

Несколько минут мы стояли спокойно, затем я тихим голосом сказал, чтобы она обязательно связалась с ребятами и передала им, чтобы они ни в коем случае не приближались ни к Джефферсону, ни ко мне, потому что их используют в качестве наживки. Мне передали, что меня повесят, но как они это сделают? Конечно, проще простого вздернуть человека, и дело с концом. Если это случится без суда, народ начнет требовать, по какому праву, и всем этим солдатам Восстановления самим придется отвечать на вопросы. А некоторые из них, я слыхал, были честными.

Тогда у меня появилась идея, которая мне не слишком понравилась: допустим, Сэм Барлоу совершит налет на тюрьму. И как только понял, в чем дело, я знал, как хотел провернуть это Чэнс, при этом никого не могли обвинить в убийстве, кроме другой банды преступников. Это именно то, что сделал бы Барлоу и придумал Чэнс.

— Лучше уезжай из города, Кейти. Возвращайся в Блекторн и оставайся там. Прежде всем все это кончится, нам предстоит пережить достаточно неприятностей, но если ты сумеешь остановит ребят, я буду тебе очень благодарен.

Потом мы разговаривали, как обычные люди — обо всем и не о чем, но я говорил, потому что не хотел, чтобы она уходила, и я понял, что желания уходить у нее тоже не было.

Что бы ни должно произойти, должно случиться в городе, и я чувствовал надвигающиеся проблемы, как громоздящиеся тучи перед грозой.

— Каллен, я боюсь.

И она боялась. Наверное впервые с тех пор, как я был ребенком, кто-то за меня беспокоился. У меня не было никакого желания висеть ради удовольствия Чэнса Торна и остальных, однако выхода я для себя не видел.

Конечно, у меня еще оставался дерринджер. С одной стороны он был бесполезен: в нем было два заряда, с ним можно было идти против безоружного, но если из него придется стрелять наверняка и с двумя пулями… это будет для них приглашением всадить в меня столько пуль, сколько они успеют.

— Лучше вам поехать домой, Кейти. Кажется, скоро здесь начнут стрелять, и вас может задеть шальной пулей.

— Я боюсь за вас.

Я усмехнулся, хотя никогда в жизни не чувствовал меньшего желания усмехаться. — Забудьте. Нет смысла, чтобы мы оба волновались.

Повернувшись, он хотела что-то сказать, но затем осеклась и поспешила прочь, а я стоял, глядя ей вслед и понимая, что бы она ни думала, я любил ее, и любил давно. Я не тот человек, чтобы уступить своего, более того, я встречусь лицом к лицу с любым, кто заявит, что хочет получить мое, однако в случае с ней было совсем другое, настолько безнадежное, что я даже не хотел признаваться себе, что люблю ее.

Когда она ушла, во мне что-то взорвалось, может быть, это был гнев, ничего не знаю насчет человеческих эмоций — их слишком много, их нелегко расставить по полочкам. Тем не менее, что-то случилось, мне вдруг захотелось вырваться отсюда. Не могу сказать, что я сошел с ума или у меня поехала крыша. Я не тот парень, чтобы проявлять эмоции, но снаружи я был спокоен, как лед, и я начал думать. Посадите человека или животного в западно и он тут же станет прикидывать, как из ее выбраться. Здесь должен быть выход, и его надо определить с абсолютной точностью, потому что мне не хотелось ни быть повешенным, ни погибнуть в достойной восхищения попытки борьбы за жизнь. Для меня все равно быть повешенным или застреленным. Теперь же, когда я решил, что для меня открыты широкие просторы Запада, мне тем более не имело смысла находиться здесь.

Я снова принялся обмеривать шагами пол. Снова попытался оттянуть решетки на окнах — ничего. Потом подошел к двери, взялся за ее железные прутья, уперся ногами в пол и потянул, желая не освободиться, а просто проверить их крепость. Ничто не пошевелилось, однако у меня появилось впечатление, что с ней можно совладать.

Пол был сделан из целых блоков камня, хорошо подогнанных между собой. Стены тоже были толстыми и крепкими. Маленький шанс представляла дверь, но в таком случае мне придется выбираться через контору шерифа, а охранение там дремать не будет. Однако сегодня я попробую, можете поверить, попробую.

Я подошел к койке и лег. Было почти два часа пополудни. Было жарко.

Вошел Уэсли со свежим ведром воды. Он поставил его в проходе и дал мне ковш с ручкой, достаточно длинной, чтобы им можно черпать из-за решетки. Пей на здоровье. В такую погоду человек пересыхает.

Может я немножко задремал, но ненадолго, потому что как только открыл глаза, увидел Чэнса Торна. — Тратишь драгоценную жизнь на сон? — сказал он. — если бы у меня было всего несколько часов жизни, я бы ею наслаждался.

Я встал с грязной койки и неторопливо потянулся, все своим видом показывая, как мне здесь наскучило. На самом деле мне хотелось добраться до его горла и выдавить по капельке его поганую жизнь. — Не смущайся. Я еще доживу, чтобы сплюнуть на твою могилу.

Ему это не понравилось. Чэнс надеялся застать меня униженным, умоляющим, неожиданно я почувствовал себя просто отлично. Может от того, что человек до самой последней минуты не верит, что может умереть. До самого последнего мгновения он надеется, что случится чудо. Ну, а в моем случае чуду уже пора бы и произойти.

— И не думай, что можешь отсюда вырваться, — сказал Чэнс. — Боб Ли тебе не поможет. Никто не поможет. Боб Ли сам слишком занят поисками убежища. Этот город наводнен солдатами, а остальные прочесывают болота так, как никогда еще не прочесывали. Пикоки наблюдают за домом Ли, а ты знаешь, как все Пикоки ненавидят Ли вообще, а Боба в частности. Если он не умрет в течение нескольких часов, то наверняка погибнет через несколько дней.

В настоящий момент я думал о сегодняшнем вечере и как пережить его. Оказалось, что не потребовалось никаких деликатных слов, чтобы все встало на свои места.

— Тебе не пройдет даром убийство без суда, — сказал я, — это дело сразу же приедут расследовать.

Он рассмеялся и не мог не похвастаться. — Если тебя повесит другой преступник, — сказал он. — Допустим, солдаты услышат, что Боб Ли где-то скрывается, и все бросятся туда. Кто знает, что может произойти в городе, ведь ты нажил себе много врагов, таких как Сэм Барлоу.

Я все-таки догадался, как он будет действовать. Плохо только то, что у них может получиться.

То, что случилось потом, рассказала мне Кейти, часть добавила Джейн Уотсон — та девушка, которую я спас из лагеря Сэма Барлоу, ту, которую хотели выпороть.

Если только кто и думал правильно о Джей Уотсон, то не я. По правде говоря, у меня вообще вылетело из головы ее имя. Я с ней однажды повстречался и больше не надеялся увидеть, но оказалось, что она меня не забыла. Я люблю людей, но никогда не ожидаю он них много. Мы все подвержены человеческим слабостям, некоторые вообще забывают о тех одолжениях, которые им когда-то сделали, вообще-то, они намного лучше помнят те одолжения, которые сделали вам. Тогда я этого не знал, но Джейн приехала в Джефферсон, настроенная весьма решительно что-нибудь для меня сделать.

Похоже, Томас Уоррен, учитель, встретился с Кейти в магазине. Джейн Уотсон, которая в то время никого из них не знала, услышала последующий разговор.

Кейти осматривала ткани, когда к ней подошел Уоррен. — Вы слышали последние новости?

— Новости?

— Арестовали Каллена Бейкера. Они хотят его повесить.

— По-моему, его сначала должны судить. Судя по рассказу Джейн, Кейти не хотелось распространяться на эту тему.

— Ходят слухи, что его вытащат из тюрьмы и немедленно повесят.

— Судя по всему, он вам не нравится, не так ли?

— Он обыкновенный преступник, убийца. Как он мне может нравится?

— А вам известно, что он нравится мне?

При этом замечании Уоррен пожал плечами. — Вы считаете, что он должен вам нравиться, потому что он из здешних мест, и ваш дядя Уилл любил его. Он принесет вам ничего, кроме проблем, он уничтожит вашу репутацию.

— Моя репутация — это мое дело.

— Не исключено, — сказал Уоррен чопорно, — что в один прекрасный день это может быть делом вашего мужа. Вот почему я так беспокоюсь.

Судя по словам Джежн, Кейти выглядела испуганной и просто сказала: Вам не причины беспокоиться, Том. Вы мне нравитесь, однако идея того, что вы собираетесь за меня замуж, если я вас правильно поняла, совершенно неприемлема.

— Почему? Почему же так?

Кейти отодвинулась от него и с полным самообладанием сказала: — Мистер Уоррен, мне кажется, вы принимаете знаки внимания, которые я вам оказывала за интерес, который никогда не существовал. Что же касается Каллена, что бы о нем не говорилось, я знаю, что он хороший человек. Тогда Уоорен вышел, или так передала Джейн. Он был так взволнован, что казался не в себе. Тем не менее, он сказал Кейти: — Он не будет таким красавчиком на конце веревки! И поэтому я…

— И поэтому вы…что?

Резко обернувшись, он отошел от нее, но от двери посмотрел назад: Когда вы избавитесь от него, вы будете чувствовать себя по-другому, сказал он, — и тогда я вернусь.

В тот момент, когда Уоррен вышел, вошла Лейси Пертейн, она подошла к Кейти. — Мисс Торн, нам нужна ваша помощь.

Именно тогда к ним подошла Джйн Уотсон и рассказала, зачем приехала в Джефферсрн. Она знала их отношение ко мне и прямо выложила, чего добивается.

Была еще одна вещь, которую сказал Чэнс и которая застряла у меня в уме. Прежде чем уйти, он сказал, что он, Джоэл Риз и некоторые другие вернутся пред тем, как меня повесят. Чэнс сказал, что они хотели бы провести несколько часов со мной в камере для собственного удовольствия. Он обещал, что после этого мне будет легко умирать.

Над этим стоит поразмышлять.