Чтобы защититься от таких бандитов, которых я описываю в книге «Сын преступника», а также потому, что города на американском Западе все более и более разрастались, перед офицерами полиции встала острая необходимость в повышении профессионализма в борьбе с нарушителями закона. Дейв Кук, которого я упоминаю в этом романе, действительно был начальником полиции, призвавшим коллег из полиции других городов Запада объединить свои усилия в борьбе с преступниками.

В этой книге описываются два начальника городской полиции, которые являются последователями идей Дейва Кука и, кроме того, старыми друзьями моих читателей: Борден Чантри и Тайрел Сэкетт. Тайрел Сэкетт, естественно, действует во многих романах о семье Сэкеттов, которые я написал за эти годы. Из читательской почты я знаю, что «Стрелок из Моры» является любимым романом многих моих читателей, и поэтому я был очень рад, когда мне удалось сделать его действующим лицом и в этой книге. Тайрел уже встречался однажды с Борденом Чантри в романе «Человек закона», там Чантри разгадывает тайну убийства Джо Сэкетта, брата Тайрела.

Луис Ламур

 

Глава 1

Зимние снега таяли в лесах Кайбаба, и ледяная корка на красно-оранжевых Пурпурных утесах становилась все тоньше и тоньше. На лесных опушках под развесистыми лапами елей паслись олени, а в сверкающих водах ручьев плескалась форель. Под деревом мелькнула чья-то тень и тут же исчезла.

На берегу горного ручья щипали траву пять оленей. Лучи солнца, пробиваясь сквозь листву деревьев, расцвечивали солнечными зайчиками их темные спины.

Стояла полная тишина. Единственным звуком, нарушившим ее, было журчание ручья, который, омывая оголившиеся корни ели, весело бежал вниз по камням. Хвост оленя дернулся раз, другой, величественная голова поднялась, ноздри шевельнулись, втягивая воздух, но обоняние обмануло зверя — тень под деревьями находилась с подветренной стороны.

По траве пробежал легкий ветерок, листья на деревьях зашумели, и в этот момент тень, сделав шаг вперед, превратилась в человека, который остановился в двадцати футах от оленя.

Это был высокий худой парень в штанах из оленьей кожи, с длинными непокрытыми волосами, развевающимися на ветру. Олень снова поднял голову и уперся в него взглядом. Потом животное изумленно фыркнуло и бросилось прочь. Остальные олени последовали за ним. Майк Бастиан стоял, подбоченясь, и спокойно наблюдал за убегавшими оленями.

Сзади из тени деревьев появился еще один человек — худой, жилистый старик с седыми усами и искрящимися юмором голубыми глазами.

— Ну как, Раунди? — спросил Бастиан. — Смогли бы твои апачи сделать то же самое? Еще шаг, и я бы дотронулся до него.

Раунди сплюнул в траву и ответил:

— Ни один из тех апачей, что я знал, не мог бы повторить такого. И не припомню, чтобы сам я когда-нибудь делал что-нибудь подобное. Это хорошо, правда хорошо. Я рад, что ты не охотишься за мной! — Он вытащил из кармана трубку и принялся набивать ее. — Ладно, Майк, возвращаемся назад, в каньон Тодстул. Твой отец послал за нами.

— Там ничего не случилось?

— Насколько я знаю, ничего, хотя, в общем, дела обстоят неважно. Совсем неважно. Думаю, твой отец решил, что тебе пора выйти на дело.

Майк Бастиан присел на корточки и огляделся вокруг. Эта поляна ему очень нравилась, не хотелось уходить отсюда, и, кроме того, ему совсем не по душе было то, что ожидало его по возвращении.

— Думаю, ты прав, Раунди. Па сказал, что, скорее всего, я выйду на дело весной вместе с остальными, и, по-моему, этот момент наступил. — Он сорвал травинку и принялся задумчиво жевать ее. — Интересно, куда они отправятся на этот раз?

— Что бы и где бы это ни было, все будет хорошо спланировано. Из твоего отца получился бы прекрасный генерал. У него голова как раз для таких вещей, он никогда не забывает ни единой мелочи.

— Ты ведь давно с ним, не так ли?

— Очень. Еще до того, как он нашел тебя. Я познакомился с ним в Мексике во время войны, так давно, что уж не помню когда. Я сам был тогда мальчишкой.

Раунди подобрал с земли сосновую шишку и подбросил ее вверх.

— Сынок! Смотри!

Револьвер, мгновенно оказавшийся в руке Майка Бастиана, выплюнул пламя, затем еще раз. После второго выстрела от шишки осталось только облачко коричневых чешуек.

— Неплохо, — одобрил Раунди, — но ты стреляешь слишком быстро. Нужно бороться с этим, Майк. Чаще всего можно сделать только один выстрел.

Бок о бок они отправились лесом в обратный путь. Толстый слой сосновой хвои мягко пружинил под ногами. Сквозь прогалины в деревьях виднелись далекие вершины Сан-Франциско, окутанные облаками. Раунди был пониже, чем Майк, но шел широким, легким шагом человека, проводящего большую часть своей жизни в лесу. Подойдя к поляне, с которой открывался великолепный вид на восточную часть каньона, Раунди сказал:

— Твой отец выбрал отличное место. Никто во всем мире не сможет его здесь найти.

— Но индейцы и некоторые мормоны знают эти места, — напомнил Бастиан.

— Он не трогает их, и они не трогают его, — заметил Раунди. — Чтоб не нарушилось это равновесие, нужна твердая рука.

Они молча продолжали свой путь. Несколько раз Бастиан останавливался, чтобы изучить следы, которые появились уже после того, как они здесь прошли.

— Вот этого лучше никогда не делать, — проговорил Раунди. — Никогда не возвращайся той же дорогой, что уже прошел. Кто-нибудь может затаиться в засаде.

— Кто?

— Ну, в этом-то и весь вопрос. Предполагается, что никто не знает о планах твоего отца относительно тебя, но вполне возможно, что кто-то и догадывается. Поверь мне, сынок, никакой секрет не может долго оставаться секретом, и, могу поручиться, кто-то наверняка уже размышляет о тебе.

Они снова замолчали и шли, оглядываясь по сторонам, а затем Раунди задал вопрос, мучивший его уже несколько месяцев:

— Майк, а если Бен решил, что тебе пора идти на дело, ты пойдешь?

— Думаю, да. Разве у меня есть выбор?

— Ты уверен? Ты уверен, что хочешь стать преступником?

— Разве не для этого он воспитал меня? — В голосе Майка слышалась горечь. — Разве не должен я взять дело в свои руки, когда Бен Карри уйдет на покой?

— Да, он воспитывал тебя именно для этого. — Раунди пнул валявшуюся под ногами шишку. — Но ты должен прожить свою собственную жизнь. Бен Карри не может прожить за тебя, а ты за него, как бы он этого ни хотел. Нужно помнить, Майк, что многое изменилось с тех пор, когда Бен и я облюбовали эти места. Это уже не тот дикий и необжитой край, какой был раньше. Сюда приезжают люди, обустраиваются, ставят дома. Скрываться станет теперь гораздо труднее, да и люди, с которыми тебе придется ходить на дело, будут меняться. Они в общем-то уже изменились. Когда мы с Беном приехали сюда, здесь было все по-другому. Большинство банков обходилось очень сурово с бедными поселенцами, они пользовались любым поводом, чтобы отобрать у людей землю, а железные дороги очень мешали крупным перегонщикам скота, поэтому никто особо не беспокоился, если грабили поезд или банк. Грабителя преследовали скорее ради развлечения, а не для того, чтобы действительно поймать. Погоня вносила приятное разнообразие в монотонную жизнь шерифа и его помощников. Вот если кого убивали, особенно человека семейного, с женой и детьми, — совсем другое дело. Тогда за преступником следовали до самого укрытия и непременно хватали. Именно поэтому Бен Карри такой яростный противник убийств, известно даже, что он собственноручно застрелил человека, который посмел ослушаться этого приказа.

— Правда?

— Я видел это своими глазами. Дэн Пиплз был большим мастером стрельбы из револьвера. Они ограбили банк в Вайоминге, и, когда уже выезжали из города, из переулка прямо перед ними выскочил какой-то парень, и Дэн Пиплз застрелил его. Все это видели, и все знают, что он сделал это намеренно.

Мы проехали три-четыре мили, а затем Бен Карри остановился, повернулся к Дэну Пиплзу и говорит: «Я сказал — никаких убийств, Дэн». Дэн ухмыльнулся: «Но он сам виноват, что вылез на дорогу. И потом — одним фермером больше, одним меньше, какая разница?» А Бен Карри отвечает: «Когда я говорю, что не потерплю никаких убийств, то именно это я и имею в виду». А Дэн ему: «Ну и что?» И тут Бен пристрелил его.

Дэн увидел, как Бен схватился за револьвер, и потянулся за своим, но чуть промедлил, и Бен оставил его лежать там, на поляне, чтобы людям шерифа было легче его найти.

— А если нужно было защищаться?

— Тогда другое дело. Пару раз им пришлось пробивать себе выход из города с помощью оружия. Твой отец против бессмысленных убийств, это известно не только бандитам, но и горожанам, и владельцам ранчо, и шерифам.

— Я слышал об этом кое-что.

— Еще бы. Вокруг таких людей, как Бен Карри, всегда полно разговоров. В те давние времена кое-кто, чтобы начать свое дело, просто угонял пару-другую голов скота, а иногда разорившийся владелец ранчо грабил от безвыходности почтовую карету, и никто не воспринимал это всерьез, но сейчас все не так. Страна растет, и взгляды меняются. Кроме того, меняется и сам Бен.

— Ты думаешь, у него стало слишком много власти?

— Конечно. Твой отец контролирует территорию большую, чем весь штат Нью-Йорк! И контролирует очень строго! Те на Западе, кто о нем знает, очень его боятся, но таких немного. Никто, кроме его ребят, не видел Бена Карри уже много лет, некоторые даже не ведают, кто он такой. Болтают между собой, что есть, мол, где-то на Западе человек, который возглавляет банду налетчиков, человек сто, не меньше. Но никто в этот слух не верит, этим и объясняются многие из его успехов.

Его люди выезжают в разное время и встречаются в указанном месте. Выезжают всегда по одному, по двое, но всегда не больше трех, в момент ограбления все собираются, а потом, сделав дело, снова рассеиваются.

Он планирует все дела один, самое большее — с помощью одного-двух человек. Предварительную разведку ведет сам или поручает это тому, кому полностью доверяет. Каждое дело планируется, репетируется, а уже потом выполняется. В основном, поселенцы приписывают эти ограбления бродячим бандам, Джесси Джеймсу или еще кому-нибудь. Он проводит операции от Канады до Мексики и от Сан-Антонио до Лос-Анджелеса. — Шагая по тропе, Раунди продолжал: — Да, он является мозгом всего этого предприятия, и в то же время именно его револьверы помогали удерживать в банде порядок. Но в последнее время он пользуется ими очень редко. Дисциплиной занимаются Керб Перрин, Риггер Молина или еще кто-нибудь. Он стал слишком важной шишкой, наш Бен Карри. Он теперь как король, король, который не становится моложе. — Раунди остановился и резко обернулся: — Как, по-твоему, воспримет Перрин известие о том, что главой организации станешь ты? Может, ты думаешь, что спокойно?

— Сомневаюсь, — задумчиво ответил Майк. — Думаю, у него есть собственные планы на этот счет.

— Бьюсь об заклад, что это так! И у Молины тоже есть свои планы, и ни один из них не остановится перед убийством, чтобы получить то, что им нужно. Пока твой отец держит их в руках, но как только он раскроет карты, все изменится. И мне кажется, это время настало.

— Сейчас? — недоверчиво воскликнул Майк.

— Майк, я никогда не говорил тебе и знаю, что Бен тоже, но у него есть семья.

— Семья? — Майк был поражен. — А я?..

— У него есть жена и две дочери, и они не имеют ни малейшего представления о том, чем он занимается. И не поверили бы, даже скажи им об этом. У них дом где-то недалеко от Таксона, но иногда они приезжают в каньон Ред-Уолл, на ранчо, принадлежащее Бену. Считается, что этим ранчо владеет некий Войл Рейган, а Бен их там навещает.

— Кто еще знает об этом?

— Ни единая душа, и ты смотри не проговорись. Бен всегда хотел иметь сына, поэтому, когда твой настоящий отец был убит в Месилье, Бен взял тебя на воспитание. Это случилось почти восемнадцать лет назад. Он сказал мне как-то, что хочет воспитать тебя так, чтобы передать тебе свое дело.

— А что случилось с моим настоящим отцом, с моей семьей?

Раунди пожал плечами.

— Я не знаю, слышал только, что твой настоящий отец был убит апачами, а ты в этот момент был где-то в лесу. Апачи спустились с гор, убили твоего отца, забрали лошадей и утащили фургон. Их преследовали солдаты из Эль-Пасо или откуда-то оттуда, но индейцы быстро скрылись. Солдаты принесли тебя в город. И там Бен взял тебя на воспитание.

— Это был добрый поступок.

— Конечно. Немногие мужчины поступили бы так в те дни. Большинство из них не захотело бы брать на себя ответственность или даже просто тратить на это время. В течение нескольких лет вы жили вдвоем, и он учил тебя всему, что знал. Смотри сам. Ты можешь ходить по следу, как индеец. В лесу ты просто призрак, и стреляешь ты так же хорошо, как Бен Карри. А кроме того, можешь скакать верхом на всем, на чем только можно, а то, чего ты не знаешь о картах, костях или рулетке, не знает никто. Ты умеешь обращаться с ножом, драться врукопашную и открывать практически любой замок или сейф. Он проследил также, чтобы ты получил хорошее образование, ты чувствуешь себя удобно в любой компании. Я сомневаюсь, что кто-либо из мальчиков имеет такое же воспитание и образование, какое получил ты, а теперь Бен хочет отойти в сторону и уступить тебе свое место.

— А самому воссоединиться с женой и дочерьми?

— Ага. Он хочет просто исчезнуть со сцены, уехать подальше отсюда и зажить тихой жизнью. Он стареет и мечтает прожить оставшиеся годы спокойно. Понимаешь, Майк, Бен всегда боялся только одного — бедности. В юности он вдоволь ее нахлебался. Думаю, потому-то он и взял тебя на воспитание — знал, с чем тебе придется столкнуться, если ты вообще выживешь. А сейчас он заработал свои денежки, но знает: вряд ли ему удастся выбраться отсюда живым, если кто-то более молодой, сильный и умный не возьмет на себя контроль надо всем, что он создал. И этот кто-то — ты.

— А почему не оставить все Перрину?

— Ответ ты сам знаешь. Перрин — бесчестный и очень опасный человек. Он бы давным-давно оказался на дне, если б не Бен Карри. Перрин хороший помощник, но чертовски плохой руководитель. Так же как и Молина. Он совершил бы уже полсотни убийств, если б не знал, что Бен тут же убьет его, как только он вернется. Нет, никому из них не справиться. За пару месяцев организация развалится. И более того, начнутся убийства в самой банде.

Майку было известно почти все, о чем говорил сейчас Раунди, и все же ему было интересно, почему вдруг старик заговорил об этом. Эти двое уже давно были вместе и знали друг друга лучше, чем кто бы то ни было. Они вместе преодолевали бури, голод и жажду, жили в горах и в пустыне и время от времени приходили на условленные встречи в каньон Тодстул.

Было очевидно, что Раунди завел этот разговор не случайно. За долгие годы Майк понял, что Раунди не любит болтать. Он говорил, только когда ему было что сказать, когда случалось что-то важное.

Пока шел этот разговор, Майк видел и слышал все, что происходило вокруг них в лесу. В высокой траве у ручья перепорхнул с места на место перепел, в развилке дерева шевельнулась белка, а несколько минут назад тропу, по которой они шли, перебежал волк.

Раунди называл Майка лесным человеком, и он действительно лучше всего чувствовал себя в лесу, в глуши. Мысль о том, что он должен возглавить банду, была ему неприятна. Он всегда знал, что этот момент когда-нибудь наступит — его готовили к этому, но до сих пор ему казалось, что это случится еще нескоро. И вдруг — такой момент настал.

Чего он боялся? Ответственности? Или просто боялся? Нет, страха в своей душе он не обнаружил. Что же касается ответственности, то он до такой степени был подготовлен к этой роли, что предстоящее казалось ему вполне естественным.

Он подумал о Кербе Перрине и Риггере Молине. Боялся ли он их? Нет. Они оба не испытывали к нему неприязни, когда он был мальчишкой, а Молина даже симпатизировал ему. Но когда он вырос и стал мужчиной, они отдалились от него. Возможно, поняли, к чему его готовит Бен.

Конечно, они знали его, но насколько хорошо? Ни один из них не видел, например, как он стреляет. Во всяком случае, ему было неизвестно об этом.

Его раздумья прервал Раунди — он остановился, чтобы изучить расстилающуюся перед ними местность.

— Майк, страна взрослеет, — сказал Раунди. — В прошлом году некоторые из наших налетов вызвали бурю, ребятам еле удалось уйти. Люди не любят, когда их мирную жизнь нарушают, и тем, кто отправляется на дело в этом году, придется туго.

Люди уже не считают преступника необузданным юнцом, переполненным виски и энергией. Преступник сейчас — это плохой человек, опасный для всего общества, он крадет деньги, которые люди скопили. Сейчас он — волк, и каждый человек его преследует. Прежде чем ввязаться в это дело, я бы посоветовал тебе подумать, и подумать крепко. Я знаю, ты любишь Бена Карри, и это правильно — он сделал для тебя очень много. И все же Бен не имел права воспитывать тебя так, чтобы ты стал бандитом. Когда-то он выбрал этот путь по своей воле и должен был предоставить тебе возможность сделать свой выбор. Никто не имеет права сказать другому: «Ты должен стать тем-то и тем-то». А тебя никогда не спрашивали. хочешь ли ты стать налетчиком. Хотя, когда ты был мальчишкой, то мог бы ответить: «Да». В детстве все это кажется очень романтичным и волнующим. Так вот, поверь мне, — это не так. Занятие это тяжелое и грязное. Тебе придется проводить все свое, время рядом с подлыми и бесчестными людьми, общаться с дешевыми, хитрыми женщинами, которые, как и бандиты, стремятся быстро заработать единственным доступным им способом.

Старик остановился, чтобы разжечь погасшую трубку, и Майк молча ожидал продолжения его речи.

— Я считаю, что ты должен сам сделать свой выбор, что бы ни уготовил для тебя Бен. Хотя, если ты решишь покинуть банду, я хотел бы в тот момент оказаться подальше отсюда. У старины Бена случится припадок, не иначе. Я уверен, он никогда не задумывался, как ты отнесешься к его предложению. Он просто рассчитывает выбраться отсюда, переложив на тебя все заботы. Он ведь построил целую организацию и по-своему гордился этим. Бен мог бы стать организатором в любом деле, но он мыслит как преступник. И кроме того, он уже много лет не участвует в налетах и потому не знает, как это теперь сложно. В наши дни города — это не только салуны, коррали и игорные дома. Люди строят церкви и школы, и они не хотят, чтобы на улицах шла пальба, когда их дети идут в школу.

Сейчас ты — честный человек и чист перед законом. Но как только ты станешь грабителем, все тут же изменится. Тебе придется убивать, не забывай об этом. Одно дело, если убиваешь, защищая свой дом, свою семью или свою страну. Совсем другое — убивать ради денег или власти.

— Ты думаешь, мне придется убить Перрина и Молину?

— Если они не убьют тебя первым. Если не считать Бена Карри, ты — лучший стрелок, которого я когда-либо видел, но стрелять в цель — не совсем то, что стрелять в человека, который в этот же момент стреляет в тебя. Возьми, например, Билла Кида, того ганмена из округа Линкольн, о котором так много говорили. А Фрэнк и Джордж Кои, Дик Бривер, Джесси Эванс?.. Каждый из них наверняка стрелял не хуже Бена. Различие между ними заключалось в том узелке внутри нас, где находятся нервы. Так вот, у Бена такого узелка вовсе нет. Когда он начинает стрелять, то становится холоден как лед.

Керб Перрин тоже такой, холодный и крепкий как камень. Риггер Молина совсем другой, он взрывной. Когда злится, раскаляется и становится опасным как гремучая змея. Однажды в Джулсбурге его загнали в угол пять человек. Когда перестрелка закончилась, четверо из них лежали на полу, а пятый прижимал к себе простреленную руку. Молина как ни в чем не бывало ускакал. Это волк! Дикий, непредсказуемый и большой медведь! — Раунди запыхтел своей трубкой. — Раньше или позже, Майк, но наступит такой момент, когда тебе придется сразиться или с тем, или с другим, а может быть, с обоими, и да поможет тебе Бог!

 

Глава 2

Слушая Раунди, Майк вспомнил о том, как Бен Карри постоянно предостерегал его от излишней доверчивости. Предать может любой и в любой момент, даже лучшие из людей любят поболтать и побахвалиться тем, что им известно. Кроме того, человек может выпить лишку, а иногда говорит, чтобы спасти свою шкуру. Кто ничего не знает, тот ничего и не расскажет.

Ясно, что Бен и сам придерживался таких правил, так как до сего времени Майк даже не подозревал, что у Бена есть другая жизнь, совершенно не похожая на ту, что он ведет в окрестностях каньона Тодстул. Конечно, время от времени он куда-то исчезал, но считалось, что он уезжает по делу — чтобы добыть какую-то информацию.

Никто не знал, где и когда предстоит очередное дело, пока Бен не собирал всех в своем каменном доме вокруг большого стола. Стол был завален картами и схемами, показывающими расположение города на местности, подъезды и выезды из него, расположение банка или того, что предполагалось ограбить. Была в этих бумагах и информация о людях, которые там работали, и их возможной реакции на ограбление.

На карте никогда не указывалось название города, о котором шла речь. И если кто-либо из присутствующих узнавал город, для него же было лучше помалкивать, пока название не сообщалось вслух.

Измерялись расстояния и выбирались пути отхода, причем всегда несколько — на случай всяких неожиданностей. В условленных местах их ожидали свежие лошади, а также при необходимости и медицинская помощь. Каждое дело планировалось в течение нескольких месяцев, и прямо перед налетом всегда проводилась окончательная проверка, чтобы убедиться, что ничего непредвиденного не произошло.

На всякий случай в самых разнообразных местах располагались ранчо и всевозможные хижины, но никто точно не знал, где они находятся, об их расположении становилось известно только в ходе ограбления, одно и то же место использовалось во второй раз крайне редко.

Майк Бастиан был гораздо сильнее вовлечен в планирование операций, чем казалось Раунди. Несколько лет назад Бен привлек его к этому делу, и таким образом Майк знакомился с его методами работы.

«Настанет день, — говорил Бен Карри, — когда тебе придется самому выступить с мальчиками, и ты должен быть готов к этому. Но пока я не хочу, чтобы ты выезжал с ними слишком часто — достаточно пары раз, чтобы почувствовать, что это такое, и показать себя остальным. Когда ты действительно вступишь в дело, вот тогда и будешь возглавлять операцию и делить добычу». — «А они согласятся на это?» — «Пусть попробуют не согласиться! Хотя и ты сам должен будешь заставить их принять твои условия — и без всякой стрельбы. Я уверен, тебе это удастся, или ты не тот, за кого я тебя принимаю».

Оглядываясь на прошлое, Майк понимал теперь, как осторожно Бен Карри учил его всему, внимательно следя за тем, как он усваивает науку. Бен специально не позволил ему сблизиться ни с кем из тех, кого ему предстояло возглавить. Только Раунди, который не был вне закона, хорошо знал Майка. Раунди, проживший много лет в горах, учил его индейским поверьям и рассказывал о горах все, что знал сам. Оба они, и Бен, и Раунди, показывали Майку тропы, неизвестные другим. Несколько раз бандиты пытались выудить у Майка сведения о том, что ему известно, но он делал вид, что ничего не знает.

То, о чем рассказал сейчас Раунди, обеспокоило его. Бен Карри, каким он его знал, был большим, грубоватым, но добрым человеком, хотя временами казался мрачным и неприветливым. Он приютил бездомного мальчишку, заботился о нем, растил его как сына. Но Майк Бастиан даже не предполагал, что у Бена есть жена и семья и жизнь, совершенно не похожая на ту, что он вел здесь. Бен всегда был осторожным и скрытным человеком.

— Ты не сделал ничего плохого, — говорил Раунди. — Закон ничего не знает о тебе, и ты ему не нужен. Ты чист. А эти карты и все остальное — лишь игра, в которую играл с тобой твой отец.

На протяжении нескольких первых лет это действительно была игра. Лишь совсем недавно Майк начал понимать, что эти карты и схемы таят в себе смертельную опасность, и это открытие заставило его забеспокоиться.

— Никто не знает, кто такой Бен Карри, — продолжал Раунди. — Все ордера на арест, которые когда-то выдавались, уже забыты. Он не выезжал на дело лет пятнадцать. Когда он решит оставить все, он просто исчезнет и появится где-то под другим именем и вместе с семьей — обыкновенный, удалившийся от дел джентльмен, который сколотил себе состояние на Западе. — Раунди помолчал. — Никто не станет его разыскивать, он спокойно проживет остаток своей жизни, а ты продолжишь начатое им дело.

— А если я не захочу этого делать?

Старый Раунди бросил на него проницательный взгляд.

— Тогда тебе придется сказать ему об этом. Сказать прямо в лицо.

Майк почувствовал, как по его спине пробежал холодок. Сказать это Бену в лицо? Он покачал головой.

— Не знаю, — задумчиво произнес он, — смогу ли я.

— Ты не хочешь огорчать его? Или просто боишься?

Майк пожал плечами.

— И то и другое, я думаю. Но в конце концов почему бы мне и не продолжить его дело? Это интересная жизнь.

— Да уж, — сухо ответил Раунди. — Ты поймешь, насколько она интересна, когда попытаешься объяснить Кербу Перрину или Ригу Молине, кто здесь хозяин.

Майк рассмеялся.

— Я так и вижу их лица, — сказал он, и улыбка исчезла с его губ. — А Бен Карри подумал об этом?

— Можешь быть уверен, что подумал. Как ты считаешь, почему он заставлял тебя все эти годы стрелять из шестизарядного револьвера?

Майк задумался. Окрестности Пурпурных утесов — единственный мир, который он знал. О том, что лежало за его пределами, он мог только гадать.

Сможет ли он прожить там? Можно стать профессиональным игроком: он прекрасно знал карты, кости, рулетку. Или, например, погонщиком скота. Где-то за пределами этого дикого края люди вели честную, трудную жизнь — мужчины тяжело работали весь день, а вечером возвращались к женам, детям, домашнему очагу. Это был мир, из которого его забрали, мир, в котором жил его отец и, наверное, мать, хотя он ничего и не знал о ней.

— Раунди, что ты знаешь о моей матери?

Старик опустил голову. Он знал, что когда-нибудь услышит этот вопрос, и часто думал о том, как на него ответит. Сейчас, когда этот момент настал, Раунди постарался уклониться от прямого ответа.

— Думаю, твоя мать погибла еще раньше, иначе почему ее не оказалось рядом с тобой, ведь ты был совсем маленький?

— Я думал об этом, — тихо сказал Майк. — Наверное, она умерла. — Он помолчал. — Интересно, почему отец, я имею в виду Бена, никогда не рассказывал об этом?

Они добрались до своих лошадей, которые паслись на полянке в осиновой роще, и только тут Раунди снова заговорил:

— Тебе лучше думать о будущем, а не о прошлом. Что, например, ты скажешь Бену, когда он сообщит тебе о своем решении.

Раунди смотрел вслед Майку, который направился к лошадям. У него никогда не было сына, во всяком случае, он об этом не знал. Но он много лет работал с Майком Бастианом, учил его, тренировал, разговаривал с ним. Проводил с ним больше времени, чем многие отцы проводят со своими сыновьями, и не только потому, что это была его работа.

Сейчас можно сказать откровенно — он испугался. И главным образом потому, что Бен Карри допустил ошибку.

Раунди услыхал о том, что случилось, когда уже нельзя было ничего изменить. Во время планирования операций он обычно сидел в самом дальнем углу и очень редко вставлял какие-нибудь замечания. Но тот раз он был в горах с Майком и услышал обо всем, когда решение уже было принято.

Оставшись наедине с Беном, он не стал молчать:

— Мора? Ты сошел с ума!

Бен Карри вскочил и принялся мерять шагами комнату.

— Что это значит? В чем дело? — Раунди никогда так не разговаривал с ним, и он в удивлении уставился на старика. — Что случилось? — переспросил он.

— Ты сказал — Мора. Ты послал ребят в Мору. Это же город Тайрела Сэкетта.

— Чей?

— Бен, ты засиделся в горах. Ты ничего не знаешь. Тайрел Сэкетт — это тот стрелок, который отличился в драке за землю. Это не человек, это дьявол во плоти

— Никогда не слышал о нем. В любом случае, — добавил Бен, — он сейчас в Санта-Фе. Я специально выяснял это.

— А когда он вернется?

— А когда он вернется, ребята уже будут далеко от этого города.

— Бен, ты его не: знаешь. С ним это не пройдет, Бен. Он не отступится до тех пор, пока не узнает кто, как и почему. Он доведет дело до конца.

Бен пожал плечами.

— Сейчас уже поздно. В любом случае никаких следов не осталось. Их смыл дождь, да и ребята особенно не наследили. Мы взяли там шестьдесят тысяч. Почти все, что было в городе.

Раунди промолчал, но в последующие недели беспокойство не оставляло его. Майку скоро придется идти на дело, а кольцо сжимается все плотнее. В этих обстоятельствах не стоит навлекать на себя гнев такого человека, как Тайрел Сэкетт, настоящего мастера выслеживания, который никогда не теряет однажды взятый след.

Спустя несколько месяцев Бен напомнил ему:

— Ну, что я тебе говорил? Никаких последствий, в Море все тихо.

Раунди, сидевший на корточках у очага с кружкой кофе в руках, поднял голову:

— Год еще не прошел. Можешь быть уверен — Сэкетт ничего не забыл.

В тот момент, когда Раунди произносил эти слова, в четырехстах милях восточнее, в маленьком, насквозь пропыленном городке восточного Колорадо остановился поезд. Станцией там служил старый железнодорожный вагон.

Выглянув из окна, Борден Чантри увидел, что поезд замедляет ход. Что бы это значило? Поезда редко останавливались в их городке, и потому он продолжал смотреть.

Борден Чантри занимался финансовым отчетом — работой, которую он никогда не любил. Но налогоплательщики хотели знать, куда идет каждый доллар, и он, как начальник городской полиции, должен был отчитываться за каждый штраф, за каждый цент, потраченный на питание заключенных местной тюрьмы.

С поезда сошел только один пассажир. Молодой человек в черном костюме выпрыгнул из вагона и стоял, глядя вслед уходящему поезду.

Увидев его, Чантри встал из-за стола.

— Ма, — сказал он, обращаясь к своей жене Бесс, — поставь-ка еще один прибор. У нас будет гость. Только что с поезда сошел Тайрел Сэкетт.

 

Глава 3

Когда тарелки были убраны, а стол вытерт насухо, Борден Чантри разлил кофе в кружки, развернул стул спинкой к столу и оседлал его, положив руки на спинку.

— Далеко же ты забрался от Моры, — заметил он.

— Сейчас у нас спокойно, и к тому же у меня хороший заместитель. Я подумал, что вполне могу прокатиться и побеседовать с тобой. — Борден отхлебнул кофе, ожидая продолжения. — Слышал когда-нибудь о Дейве Куке?

— Начальник полиции в одном из городов недалеко от Денвера, ага? — Борден помолчал. — Жена всегда напоминает мне, чтобы я не говорил «ага», а я все время забываю.

— Правильно. Недалеко от Денвера. У него появилась идея — объединить всех начальников полиции, чтобы мы работали вместе. Ты же знаешь, как оно всегда бывает: ты следишь за порядком в своем городе, я — в своем. Если кто-то убьет человека здесь, почему я должен беспокоиться, ведь в Море-то он ничего не натворил. Так вот, Дейв считает, что мы должны работать вместе.

— Я — за.

— Примерно год назад у нас в Море был ограблен магазин. Этот магазин — своего рода банк, он принимал у людей на хранение деньги. В тот момент у них в сейфе лежало довольно много — шестьдесят тысяч долларов. Меня тогда в городе не было, — добавил он.

— Удобно, — заметил Чантри.

— Я тоже так думаю. Слишком удобно. В сейфе шестьдесят тысяч, а шерифа в городе нет. Все слишком хорошо, особенно если учесть, что письмо, из-за которого я уехал в Санта-Фе, оказалось ложным.

— Фальшивым?

— Нет, и тут еще один интересный момент. Это была записка от моего брата Оррина. А в ней всего два слова: «Приезжай скорее». Когда кто-то из Сэкеттов получает подобное послание, он тут же отправляется в путь. Как выяснилось, записку эту Оррин написал пару лет назад своей бывшей жене.

— Значит, вопрос в том, как удалось кому-то завладеть этой запиской и где она была все это время?

— Оррин действительно написал эту записку. Он хорошо ее запомнил, потому что время у него тогда было беспокойное, но после этого записки он не видел. — Тайрел помолчал. — Кажется, что кто-то оказался чертовски дальновидным. Записка каким-то образом попала к нему, и он приберег ее до нужного момента.

— Как-то не очень логично. Как кто-то мог предвидеть, что записка понадобится через несколько лет?

— Сам подумай, Борд. В записке ничего не объясняется, дата не стоит, и поэтому кто-то сообразил, что она может оказаться полезной, и припрятал ее, и этот кто-то — наверняка бандит.

— Значит, они ограбили твой банк.

— Совершенно верно. И это говорит о том, что кто-то уже два года назад подумал, что эта записка может пригодиться. Кто-то, кто уже тогда, скорее всего, был вором. — Сэкетт поставил кружку на стол. — Давай-ка я расскажу тебе, как все было.

В полдень все сидят по домам, обедают. На улицах пусто, в том магазине всего один человек. И вдруг туда врываются трое. Хозяина магазина связали, заткнули ему рот, а деньги из сейфа забрали — его редко закрывали днем. Потом грабители заперли магазин, опустили жалюзи на витрине и вышли через задний вход.

Примерно часа через два к магазину подошел парень, увидел, что магазин закрыт, и ушел. Через некоторое время подошел еще один, только он уже не стал уходить, а направился к задней двери: у него кончился табак, и он решил — хоть как, но табачок раздобыть.

Задняя дверь была закрыта. Он постучал, от его стука дверь распахнулась, так как была не заперта. Он услышал внутри шум, вошел и увидел, что хозяин связан, а сейф выпотрошен.

— Описание грабителей есть?

— Трое довольно молодых мужчин среднего роста, на одном из них — рубашка в мелкий горошек. Хозяин сказал, что они делали все очень быстро, точно знали, где лежат деньги, и пробыли в магазине не больше пяти минут, а может, и еще меньше. Между собой они не переговаривались, только сказали хозяину, чтобы держал рот закрытым, если не хочет проститься с жизнью.

— Никто не видел, как они приехали или уехали?

— Их видел мальчишка, игравший в своем дворе. Он приметил мужчину, который сидел верхом на лошади и держал в поводу еще трех лошадей. Потом к нему подошли трое мужчин и сели на лошадей, затем к ним присоединился еще один человек на лошади, и они все вместе скрылись в переулке.

Этому мальчишке всего девять, но малец очень сообразительный. Он хорошо запомнил одну из лошадей — вороную кобылу с белыми чулками на трех ногах и белым пятном на крестце.

Борден Чантри аккуратно поставил свою кружку и посмотрел через стол прямо в глаза Тайрелу Сэкетту.

— Что ты сказал?

— Я описал лошадь.

— Я понял. У меня есть точно такая же.

Сэкетт кивнул.

— Знаю. Я видел ее, когда был здесь сразу после убийства Джо. Отличная лошадь, кстати.

Борден Чантри снова взял кружку в руки. Кофе совсем остыл, и он пошел к плите за кофейником. Наполнив сначала кружку Сэкетта, а затем свою, он поставил кофейник на плиту и снова оседлал стул.

— Сэкетт, — сказал он, — по-моему, это уже кое-что. Пойдем-ка в корраль и посмотрим клейма. — Чантри помолчал. — Этим делом я занимаюсь не по своей воле, хотя, когда мне предложили эту работу, она была мне чертовски нужна. Я никогда не стал бы детективом или начальником полиции, не пожелай того жители этого города. Я разорился, занимаясь скотоводством, Сэкетт. Засуха, кражи скота и плохая ситуация на рынке доконали меня, и, когда я был совсем разорен, эти люди попросили меня стать начальником полиции. И я стараюсь выполнять свои обязанности как можно лучше.

— Ты догадался, кто убил моего брата Джо.

— Ну, это было похоже на выслеживание заблудившейся коровы. Совсем несложно, если знаешь, где самая сочная трава, где может быть вода и где можно спрятаться от глупого загонщика. Так же просто, как сложить два и два.

— Очень похоже.

— Ну да. А что ты накопал по этому делу?

— Все время, когда бы я ни сидел в седле, я раздумывал. Это как карты, берешь их, тасуешь снова и снова, а потом вытаскиваешь несколько штук и смотришь, что у тебя оказалось. Только в руках у меня были не карты, а вырезки из газет.

Тайрел Сэкетт сунул руку в нагрудный карман, вытащил оттуда три вырезки и разложил их перед Чантри.

Во всех трех заметках говорилось об ограблениях, которые случились в течение последних двух лет. Без стрельбы, без шума, без улик. Грабители внезапно появлялись и так же внезапно исчезали. Одно ограбление в Монтане, одно — в Вашингтоне, одно — в Техасе.

— Очень сильный разброс, — заметил Чантри. — В Монтане была организована погоня, бандиты пересели на свежих лошадей и скрылись. Лошади их уже ждали, — добавил он.

— Хозяин ранчо это отрицает. Он говорит, что держал этих лошадей на всякий случай, если, например, вдруг понадобится съездить за доктором.

— И кто-то прознал об этом.

Чантри еще раз внимательно прочитал описания грабителей. Они были очень неопределенными, отчетливо запомнился лишь один высокий худой мужчина в шляпе с узкими полями. «Настоящее пугало», — говорилось в газете.

— Думаю, это было сделано специально, — заметил Сэкетт. — Расчет был на то, что его запомнят, точно так же, как того парня в рубашке в горошек в Море.

— Ты хочешь сказать, они хотели, чтобы кто-то заметил его? — спросил Чантри.

— Ну смотри сам. Все происходящее занимает считанные минуты, и твое внимание, естественно, фокусируется на наиболее заметном. Затем, когда просят описать бандитов, ты сразу вспоминаешь рубашку в горошек или этого высокого мужчину в шляпе с узкими полями. На остальных ты не обратил внимания. За одну-две минуты ты запомнил только то, что бросалось в глаза.

Чантри взъерошил волосы и сказал:

— Сэкетт, до сегодняшнего момента я все думал, дурак я или нет.

Он встал из-за стола, подошел к буфету, выдвинул ящик и достал оттуда кипу бумаг.

— Похоже, мы с тобой пытаемся заарканить одного и того же бычка. — Он сел за стол и разложил бумаги. Среди них были объявления о розыске, письма, вырезки из газет. — Всего девять, — сказал он, — в Канзасе, Арканзасе, Калифорнии, Вайоминге, Техасе и Айдахо. Два случая в Калифорнии, три — в Техасе. Семь из них произошли за последние четыре года, остальные — раньше. Никого не поймали, хороших описаний нет. улик нет. Перед ограблениями никто не заметил в городах никаких посторонних. В четырех случаях они скрылись незамеченными, никто не смог описать их. — Чантри вытащил из пачки одно из объявлений о розыске. — Посмотри-ка сюда: «Четверо бандитов, один из них — высокий мужчина в мексиканском сомбреро».

— Тот же самый человек, но в другой шляпе?

— Почему бы и нет?

Сэкетт допил свой кофе.

— Все произошло на Западе, одна и та же схема, заранее подготовленные пути отступления, и никто ничего не видел.

Борден Чантри кивнул в сторону газет.

— Две из них пришли с почтой в один день, и мне показалось, что в этих случаях очень много общего. Я сидел и сравнивал эти заметки и вдруг вспомнил объявление о розыске. С тех пор я собираю все сообщения о похожих случаях. Потом я решил съездить в газету и просмотреть их подшивки. У них есть денверские и шайенские газеты, я пролистал их все.

Чантри подошел к плите, поднял задвижку, заглянул внутрь и подбросил пару щепок, чтобы кофе оставался горячим.

— Я рад, что ты приехал ко мне, Сэкетт. Нам есть над чем подумать.

— Давай начнем с твоей лошади.

— Ты случайно не подозреваешь меня?

Сэкетт улыбнулся.

— Я подозреваю всех. У меня на этот счет есть своя теория. Но лучше расскажи, как эта лошадь попала к тебе.

— Это случилось во время загона скота. Было уже поздно, работа то и дело прерывалась, да мы и с началом припозднились, так что все шло через пень-колоду. Именно в этот момент к нашему фургону подъехал мужчина, он вел в поводу пять лошадей. Мужчина спросил повара, нельзя ли у нас поесть, и мы конечно же накормили его. Тут я сам зашел за кружкой кофе, и он заметил, что, похоже, нам не хватает рук. Я согласился с ним, но сказал, что еще больше нам не хватает лошадей.

Он посидел еще пару минут с таким видом, будто бы что-то обдумывает, а затем махнул рукой в сторону своих коней. «У меня с собой пять лошадок, — сказал он, — вы могли бы их использовать. Все они хорошие ковбойские лошади. Только попрошу вас: когда закончите свои дела, держите их поближе к своему дому, в коррале или на небольшом пастбище, чтобы я смог забрать их на обратном пути. И обязательно держите их всех вместе».

После этого мужчина поднялся, выплеснул остатки кофе на траву и направился к своей лошади. «А когда вы будете обратно?» — спросил я его. Он сказал, что едет на побережье и пробудет там от шести месяцев до года, но чтобы я не волновался — он обязательно вернется. Может быть, если мы будем гнать скот, то просто возьмем этих лошадей и оставим ему своих. Затем он развернул лошадь и сказал: «Ухаживайте за ними как следует. Это отличные лошадки».

Эти лошади пришлись нам как нельзя кстати, и, когда мы закончили загон, я сделал так, как просил тот человек. Время от времени я брал одну из них — и вороную в том числе, — чтобы съездить в город.

Подобные вещи случаются довольно часто, и я не придавал этой истории никакого значения, пока меня не избрали начальником полиции. Разбирая в офисе стол, я наткнулся на объявления о розыске. Оказывается, всего несколькими днями раньше где-то к востоку отсюда случилось ограбление, но я об этом не знал. Наша газета тогда еще не выходила, при мне об ограблении никто не упоминал, а сам я был слишком занят, пытаясь свести концы с концами, и потому ничего не слышал.

В объявлении говорилось, что в налете участвовало не то четыре, не то пять человек — точно никто не знал. Ну, я положил эту бумажку к другим и забыл о ней. А как раз в это время я продавал часть скота, чтобы рассчитаться с долгами, и, проезжая мимо своего пастбища, где паслись лошади, заметил, что тех пятерых уже нет, а на их месте пасутся другие. Пять лошадей прекрасной породы, но выглядели они так, будто их чуть не загнали, причем совсем недавно. Именно в этот момент я и начал кое-что подозревать.

В печке гудел огонь, в тишине комнаты громко тикали настенные часы. Мужчины помолчали минуту-другую.

— Умно придумано, — произнес Сэкетт. — Слишком уж кто-то хитер.

— Как же они могли догадаться, что какой-то простой владелец полуразорившегося ранчо станет когда-нибудь начальником полиции? — удивился Чантри.

— А они планируют, — заметил Сэкетт, — планируют все заранее, как вышло с твоими лошадьми или с запиской Оррина. — Он махнул рукой в сторону газет. — Произошло уже двенадцать ограблений или даже больше, а кто знает об этих бандитах хоть что-нибудь?

— Интересно, как долго они этим занимаются?

Сэкетт пожал плечами.

— Трудно сказать, мы же не знаем, сколько было ограблений. Мне кажется, нам известна только небольшая часть происходящего. Мы ведь лишь два человека из двух небольших городков. — Он постучал пальцем по кипе бумаг, лежащих на столе. — По сравнению с этим ребята Джеймса кажутся просто трусами.

— Они и были трусами, — согласился Чантри. — К тому же любили болтать. Все знали, кто они такие. И кроме того, на них было слишком много крови. Зачастую они убивали совершенно невинных, вроде того мальчишки, который перебегал улицу.

— Ну, а что касается этих неизвестных бандитов, — произнес Сэкетт, — когда они решили оставить своих лошадей у тебя, они совершили ошибку, и эта ошибка их погубит.

— Так чем мы сейчас займемся?

— Мы прочтем все это еще раз и постараемся найти что-нибудь общее во всех налетах. Ну, вроде этого высокого типа в смешных шляпах. И напишем туда, где произошли ограбления. Уверен, что-нибудь обязательно отыщется.

— У нас уже есть кое-что, — сказал Чантри. — Как минимум одно мы знаем твердо.

— Что именно?

— Юта. В Юте не было ни одного ограбления.

 

Глава 4

Борден Чантри поднялся, постоял, задумавшись, возле стола, подошел к большому креслу с накинутой на него шкурой и сел.

— Ты думаешь, это мормоны?

— Вряд ли, — ответил Сэкетт. — Большинство мормонов — те, которых я знаю, — вполне законопослушный народ, хотя, конечно, в любом стаде может найтись паршивая овца. Но давай посмотрим на это по-другому: северо-восток Юты и прилегающие к этой территории части Колорадо, Аризоны и Нью-Мексико — это тысячи квадратных миль дикой, необжитой местности. Эта банда, похоже, орудует по всему Западу, но почему-то обходит Юту. Думаю, они просто не хотят никаких проблем у своего порога. — Сэкетт постучал пальцем по разложенным на столе бумагам: — Посмотри, ограбление в Монтане, а через день — в Техасе. Это значит, если наши рассуждения верны, что у этого типа в подчинении больше, чем одна шайка. Я думаю, их пять или шесть, а чтобы держать в кулаке столько людей, нужно быть умным и жестким человеком. До сих пор эта банда не совершила, насколько нам известно, ни одного убийства, и никто из ее членов не был пойман.

Чантри внимательно смотрел на сидевшего напротив него человека. Как и многие другие, он слышал все, что говорилось о Сэкетте. Тайрел Сэкетт был лучшим стрелком из револьвера на всем Западе. Этот спокойный молодой человек пришел в эти края из Теннесси. Он не искал приключений, но и не уклонялся от них. Чантри познакомился с Тайрелом, когда расследовал убийство его брата Джо, но в присутствии Тайрела всегда чувствовал себя как-то неуютно. Он бы не хотел иметь в своем городе таких людей, какими бы законопослушными они ни были. Люди, подобные Тайрелу Сэкетту, обладают одной неприятной особенностью — они притягивают к себе проблемы.

Сам Чантри никогда не пользовался репутацией отличного стрелка, но в глубине души он был твердо убежден, что при необходимости сможет справиться даже с самыми лучшими ганменами.

Поддерживать порядок в маленьком городке на Западе было совсем несложно. Большинство ковбоев, появлявшихся в городке для того, чтобы напиться, когда-то работали вместе с ним. Некоторые — у него на ранчо, другие пасли скот по соседству, поэтому они всегда были готовы выслушать его, когда он советовал им проспаться.

Пока что у него все получалось, но он не стремился к славе отличного полицейского. Он был… скажем так, компетентным. До сих пор, во всяком случае. Это дело, о котором говорил Сэкетт, оно выше его сил. Чантри так и сказал об этом.

Сэкетт улыбнулся, что случалось довольно редко.

— Ты лучше, чем сам о себе думаешь. — Он показал на бумаги, разложенные на столе. — Ты прочел это и сразу же понял, что здесь что-то не так. У тебя инстинкт на такие дела, Борд, хочешь ты того или нет. — Сэкетт постучал пальцем по бумагам. — Знаешь, что у нас с тобой здесь? То, чему никто не хочет верить. Обычно бандиты бывают из местных, ковбои, например, которым не хватает денег на выпивку, и тому подобные. Поэтому люди уверены, что такие грабители не могут действовать организованно. За последние четыре года банда, о которой мы сейчас говорим, совершила множество ограблений и налетов, и все сошло им с рук. Значит, операции были хорошо подготовлены: кто-то, очевидно, приезжал в город, все разведывал, планировал пути отхода и готовил свежих лошадей на случай, если они понадобятся.

— Не знаю, — покачал головой Чантри, — хоть раз, но где-то что-то должно было не сработать.

Сэкетт вынул из кармана бумажник и достал из него газетную вырезку.

— Проблемы у них все-таки были. Взгляни на это:

«В КАРСОНЕ АРЕСТОВАН ПОДОЗРЕВАЕМЫЙ

Прошлым вечером в Дженнингс-Ливери арестован человек, назвавшийся Дэном Кейблом. В его вещах обнаружены кожаные мешки с 12 500 долларов только что отчеканенными золотыми монетами. Он заявил, что намеревался купить скот.

Три дня назад был ограблен банк в Рэпид-Сити. Оттуда было похищено 35 000 долларов только что отчеканенными золотыми монетами. Кейбл задержан для выяснения обстоятельств дела».

— Ну и?..

— На следующее утро его камера оказалась пуста. Ни его, ни золота, ни лошади. Никто не знает, как ему это удалось.

— Да, быстро среагировали, — задумчиво произнес Чантри. — Должно быть, у них был кто-то поблизости.

— В Карсоне нет тюремщика — тюрьма очень маленькая. Дверь камеры и наружная дверь открываются одним и тем же ключом. Если Кейбла просто оставили одного, то он мог сбежать и без посторонней помощи.

— А золото?

— Оно лежало в тюрьме, в ящике стола. Дверь запиралась, и казалось, что золото в безопасности. В Карсоне в это время было спокойно, банк уже закрылся, поэтому начальник полиции просто запер золото в ящике стола. Оба салуна в Карсоне закрываются в полночь, и после этого на улицах совершенно пусто. Кейбл просто открыл каким-то образом свою дверь, взломал ящик стола, потом отпер наружную дверь, прошел в конюшню, оседлал лошадь и ускакал.

— Проклятье!

Они проговорили до полуночи, тщательно изучая все то немногое, что им удалось раскопать, вчитываясь в объявления о розыске и газетные вырезки, просматривая еще и еще раз имеющиеся у них письма от банкиров и начальников полиции других городов.

— Может быть, попытаться предугадать их следующий шаг? — предложил Чантри. — Если бы мы могли определить несколько наиболее вероятных мест нападения, то можно было бы устроить засаду и ждать, когда они явятся.

— Я думал об этом. Проблема в том, что тут существует слишком много вариантов. Конечно, скорее всего, они соблазнятся крупной добычей.

— Ограбление почтового дилижанса исключается, — сказал Чантри, — потому что крупные суммы перевозят всегда с вооруженной охраной. Большинство из них будут сопротивляться, потому без убитых не обойтись.

Тайрел потянулся к кофейнику и наполнил свою кружку.

— Я уже думал о том, что ты сказал, — о засаде. — Он на мгновение замолчал. — А что, если устроить ее прямо здесь? В твоем городке?

Чантри покачал головой.

— Проблема в том, что ни у кого здесь нет больших денег. Ни у кого… — Он замолк, медленно выпрямился и пробормотал: — Хотя, может быть, может быть… — Чантри перевел взгляд на Сэкетта: — Ты слыхал об этом деле?

— Слыхал? Да все только о нем и говорят. Старый Мерлин скупал по всей округе коров и расплачивался за них расписками. С ним было несколько ганменов, поэтому никто не отважился протестовать, и таким образом старик скупил половину скота в этих краях.

По-моему, где-то около года назад молодой Джонни Мерлин сообщил, что он собирается приехать сюда и выкупить все расписки — это примерно сотня тысяч долларов в золотых монетах. Его отец, конечно, мошенник, но молодой Джонни — парень что надо. В следующем месяце он будет здесь с сотней тысяч долларов.

— Вот тебе и приманка для ловушек. — Чантри взглянул на Сэкетта. — Но семь тысяч из этой сотни принадлежат мне. И я не хочу, чтобы с ними что-нибудь случилось.

— Хорошо, — тихо сказал Тайрел, — все останется между нами. Похоже, что в банде отлично налажен сбор информации, поэтому не говори об этом никому. Только ты и я. У тебя хороший заместитель, но до определенного времени ничего не говори и ему. Я вернусь и привезу с собой человека, и мы будем ждать.

— Надеюсь, они клюнут, — мрачно сказал Чантри.

— Они клюнут, Борд. Спорю на что угодно. Их лошади до сих пор пасутся у тебя?

— Да.

— Они приедут, Борд. Но на этот раз их ожидает сюрприз.

В массивном каменном доме на вершине каньона Тодстул Бен Карри, тяжело откинувшись на спинку стула, задумчиво рассматривал открывающийся перед ним вид. Дверь была распахнута — стоял прекрасный день, но настроение Бена оставляло желать лучшего.

Его грубоватое лицо, до сих пор еще гладкое, казалось, было высечено из того же камня, что и дом. Однако львиная грива волос, венчавшая его голову, уже поседела. Да, ничего не поделаешь, он стареет. Даже такая весна, как эта, не может зажечь былой огонь в его крови. Прошло уже много лет с тех пор, как он сам ездил на одно из тех дел, которые так блестяще планировал. Пора уходить на покой.

И все же Бен Карри чувствовал неуверенность, странную для человека, который всю жизнь моментально принимал правильные решения. Вот уже шесть лет он был верховным правителем в этом краю гор и пустынь. Двадцать лет он был преступником и в течение пятнадцати из них руководил группой, которая все разрасталась и теперь сама напоминала империю.

Шесть лет назад он перебрался в это отдаленное место и построил крепость — базу для своих операций. С юга долину огибал Гранд-каньон реки Колорадо, полностью перекрывая доступ с этой стороны. С востока, севера и запада долину окружала дикая местность, преодолеть которую совершенно невозможно, если не знать индейских троп.

Брод возле Ли-Ферри был хорошо известен, но о следующем — он находился чуть дальше — мало кто знал. Оба эти места день и ночь находились под его наблюдением.

Но был еще один переход, совершенно особый, и знал о нем только Бен. Это был его козырной туз в рукаве.

В банде существовало незыблемое правило: никакой противозаконной деятельности к северу от долины — на землях мормонов. Дела банды никогда не затрагивали ни мормонов, ни индейцев, поэтому и те и другие были если не друзьями, то по крайней мере и не врагами. И мормоны, и индейцы держали при себе все, что им было известно, а также и то, о чем они только догадывались. На границах долины было несколько ранчо, их хозяева делали покупки в магазинах, принадлежащих бандитам, — близко от дома и куда дешевле, чем в любом другом месте. Магазины были своего рода пограничными пунктами. Кто бы ни появлялся в этом краю, он обязательно заходил в магазин, о чем тут же становилось известно Бену Карри.

Бен Карри еще не решил, что делать с Кербом Перрином. Тот знал, что Карри стареет, и жаждал власти, которая приходит вместе с лидерством. Как он поступит, когда узнает, что руководство переходит к Майку Бастиану?

Старый Бен был вожаком этого стада, а Перрин только глотал пыль, поднятую его копытами, но как он отреагирует, если место Бена займет молодой бычок, не приобретший себе имени в деле?

«Ну, — мрачно подумал Бен, — это уже проблема Майка. Его специально готовили к этому».

Именно поэтому Бен и послал за Майком. Настало время его приемному сыну отправиться на свое первое дело. Дело будет крупным, внезапным и впечатляющим. И относительно безопасным… Если сделать все как надо, можно произвести большое впечатление на банду.

Раздался громкий стук в дверь, Бен Карри, узнав его, откинулся в кресле и проревел:

— Входи!

Перри вошел, закрыл за собой дверь и направился к нему своими быстрыми нервными шагами, окидывая цепким взглядом комнату, чтобы убедиться, что они одни.

— Шеф, парни начинают беспокоиться. Наступила весна, у большинства кончились деньги. У вас есть что-нибудь на примете?

— Кое-что имеется. Да, им уже пора размяться. — Бен помолчал. — Все вернулись в долину?

— Большинство — да. Ну и конечно, как вам известно, некоторые вообще не покидали ее.

— Есть у меня одно-два дела, по-настоящему крутых. Кажется, пора мальчику попробовать себя в одном из них.

— Мальчику? — Перрин даже не пытался скрыть своего раздражения. — Ты хочешь сказать, что он пойдет с нами?

— Я собираюсь позволить ему возглавить это дело. Весь спектакль — от начала и до конца. Ему это будет полезно.

Керб Перрин впервые серьезно задумался о Майке Бастиане. До сих пор единственным своим соперником, если Карри отойдет от дел, он считал Молину. Он очень мало знал о Бастиане и видел только, что он то появлялся в лагере, то исчезал. Он знал также, что тот много охотился, большую часть времени проводил с Раунди и несколько раз принимал участие в планировании операций. Но Перрину никогда не приходило в голову считать Бастиана соперником в борьбе за власть.

Перрин смирился с мыслью, что у него будут трудности с Ригом Молиной, но Бастиан… Конечно, он приемный сын шефа, однако…

Его охватила горячая волна гнева, но он постарался, чтобы голос звучал спокойно:

— Ты думаешь, это разумно? Как отнесутся ребята к тому, что операцией будет руководить какой-то юнец?

— Он знает, что нужно делать, и он так же хитер и так же хорошо читает следы, как и любой из них. Дело это — большое и сложное.

— Кто поедет? — спросил Керб. — И что за дело?

— Я позволю ему самому выбрать людей — это будет для него хорошей практикой. Что за дело? Я еще не решил. Возможно, поезд с золотом или одно дельце на востоке Колорадо. Я как раз обдумываю, что и как.

Поезд с золотом? Партия золота, добытого высоко в горах, которое с приисков доставляли на мулах к железной дороге. Сказочно богатая добыча. По мнению Керба, это его дело. Он разузнал о поезде, сообщил о нем, раскопал большую часть информации. Это работа для него. И только для него.

Несколько месяцев назад он изложил свой план Карри, но тот решительно его отклонил. Перрин предлагал перебить всех людей — охранников, машиниста — и похоронить их неподалеку, тогда не останется ни одного свидетеля, ни одной улики. Поезд с золотом просто исчезнет, растает в воздухе. И он мог бы сделать это. Он знал, что мог бы.

«Слишком много крови, — возразил тогда Карри. — Ты говоришь прямо как Молина».

«Мертвецы не говорят», — настаивал Перрин.

Бен Карри кивнул в знак согласия:

«Может быть, и так, но вот их семьи говорить будут, подобные вещи будоражат людей, будят в них любопытство. Как только убьешь одного, другой непременно захочет отомстить, или начнет искать справедливость, или еще что-то. Как только исчезнет золото, все кинутся тут же его искать. — Карри задумчиво побарабанил пальцами по столу. — Нет, — сказал он наконец, — мы сделает по-другому».

Уже тогда, произнося эти слова, Карри думал о том, что скажут бандиты, если он позволит Бастиану провести это дело. Перрин слишком кровожаден. Бастиан совсем не такой. Более того, у него может быть свой собственный план.

Почти все знали Бастиана очень мало. Правда, некоторые обучали его тому, что умели делать сами. Те, что были постарше, гордились Майком так, как если бы он был их сыном. Так что если он справится, то завоюет прочное положение в банде. Но что же делать с Перрином?

А Перрина захлестывала ярость. Карри не имеет никакого права поступать подобным образом: он нашел «золотой» поезд, он все разведал, что же касается убийства охраны, если Карри слабо, он сделает это запросто. Стереть всех с лица земли — и только! А теперь его обошел какой-то мальчишка! Карри запихивает Бастиана прямо им в глотки!

Гнев схлынул, решение было принято. Настало время самостоятельных действий. Слишком долго он подчинялся старику. Если Карри собирается отдать поезд с золотом мальчишке, он проведет собственную операцию, нравится это Карри или нет. Более того, это будет вызов самому Карри — он спланирует это дело сам, без него. Если начинается борьба за лидерство, пусть она начнется сейчас.

— Он справится с этим делом, — продолжал между тем Карри. — Его специально готовили, и у него светлая голова. Вы, ребята, не могли бы попасть в лучшие руки.

Керб Перрин покинул каменный дом с чувством обиды и ощущением мрачного триумфа. Он столько лет выполнял чужие приказы и наконец-то выходит на самостоятельное дело. К черту Бена Карри! Он ему покажет! Он им всем покажет!

И все же внутри него звучал тоненький голосок страха. Что сделает Бен Карри? Эта мысль заставила Перрина внутренне сжаться. Он видел холодную ярость Бена Карри и знал, как тот владеет оружием.

Сам Перрин стрелял быстро, но так ли быстро и точно, как Бен Карри? В глубине души Перрин сомневался в этом, но — прочь все сомнения. Он победит, он знает, что победит. А может быть, в этом и не будет необходимости — ведь к цели ведут разные пути.

В одном Перрин был уверен: с Беном Карри надо что-то решать, и решать как можно скорее.

 

Глава 5

Майк Бастиан стоял перед столом Бена Карри, и оба пристально смотрели друг на друга.

Бен Карри — крупный, чем-то похожий на медведя, очень сильный мужчина. В его взгляде, холодном и оценивающем, как ни странно, светилась доброта. Перед ним стоял сын, которого он так хотел иметь — высокий, гибкий, широкий в плечах, ребенок фронтира, ставший мужчиной, овладевший всеми необходимыми навыками для жизни в диких местах, натренированный во всех преступных искусствах, умеющий обращаться с любым видом оружия, но в то же время достаточно образованный, чтобы не растеряться в любой компании.

— Возьми с собой четырех человек и изучи все сам, Майк, — говорил Бен Карри. — Я хочу, чтобы именно ты спланировал это дело. Поезд с золотом отправляется с приисков двадцатого. Там будет пять вагонов. Золото довольно равномерно распределено — примерно по пять тысяч долларов в каждом вагоне. В течение последней пары лет мы следили за поездом трижды, поэтому все, что тебе необходимо сделать, — узнать, не было ли каких изменений.

Постарайся, чтобы никто вас не видел. Не задавайте вопросов и не болтайтесь там, где много людей. Если вам придется с кем-нибудь заговорить, спросите, как добраться до Прескотта — пусть все думают, что вы направляетесь туда.

Когда ты закончишь эту операцию, я уйду и передам бразды правления тебе. Хочу спокойно дожить остаток своей жизни. Чтобы руководить этой бандой, нужна твердая рука. Думаешь, ты справишься?

— Мне кажется, да.

— Я тоже так думаю. Следи за Перрином. Он похож на змею. Риггер опасен, но у него что на уме, то и на языке. С Перрином не так. Он в душе заговорщик. Но ему никогда не удавалось провести меня, потому что я всегда опережал его на шаг и до сих пор опережаю! — Карри замолчал, засмотревшись на далекие вершины гор Сан-Франциско. — Майк, — сказал он тихо, — присядь. Пора нам с тобой поговорить. Может быть, я допустил ошибку, предложив тебе тот путь, какой прошел сам. Не знаю, что правильно, а что нет, да, по правде сказать, я никогда особо и не задумывался над этим. Когда я прибыл на Запад, тут человек человеку был волком, и, чтобы выжить, требовались острые зубы. Жизнь изрядно потрепала меня. Сначала скотоводы вышвырнули меня с занятой мною земли и убили мою сестру. А потом, когда я нашел золото в горах, пришли какие-то люди и отняли у меня мой участок. Вроде бы по закону, но это было неправильно и несправедливо, и я решил, что пора показать зубы.

Я собрал ребят, и, когда эти парни везли золото, добытое на моем участке, мы отняли его у них. Потом я отправился с большой командой на Восток, и мы угнали пятьсот голов скота у того типа, что согнал меня с моей земли.

Он бросился за мной в погоню. Я велел своим ребятам перегнать скот через мексиканскую границу и, пока хозяин разыскивал первую партию, вернулся назад и угнал еще пятьсот голов. Когда мы отправились с этим скотом на юг, я разломал у него коррали, а на дверях его дома выжег свое клеймо. Я хотел, чтобы он знал, кто отомстил ему.

Меня стали преследовать, я имею в виду закон. И таким образом, хотел я того или нет, я оказался бандитом. Глупо было ставить на дверь свое клеймо.

В этом беда грабителей — они хотят, чтобы все знали об их подвигах. Что ж, я совершил ошибку, но твердо решил, что никогда больше не повторю ее. Все эти годы мы помалкивали о том, чем занимаемся. Мои ребята появляются в городе, берут то, за чем пришли, и исчезают. Что же касается, например, ребят Джеймса, то всем было известно, кто они такие, поэтому им приходилось почти все время прятаться. — Он помолчал, а затем спросил: — Кого ты хочешь взять с собой! Я имею в виду на разведку?

— Раунди, дока Сойера, Колли и Гарлина.

Карри медленно кивнул и вопросительно посмотрел на Майка:

— Почему?

— Раунди знает местность как никто другой. Он говорит, что я тоже хорош в этом деле, но все равно — мне хотелось бы, чтобы он был рядом. Док Сойер — откровенный человек, и если он решит, что я не прав, то скажет об этом. А что касается Колли и Гарлина, они — ллучшие во всей организации. Им будет приятно, если я попрошу у них помощи, и, возможно, они окажутся на моей стороне, когда мне это потребуется.

Карри кивнул.

— Правильно рассуждаешь. Да, Колли и Гарлин — лучшие наши ребята, и, если потом возникнут проблемы с Молиной или Перрином, полезно иметь их на своей стороне.

Бастиан ушел. Бен Карри подошел к окну. Его снедало какое-то беспокойство, смешанное с раздражением, он не мог понять, в чем дело, может быть, это…

Впервые Карри испытывал сомнение в своих действиях. Какое он имеет право толкать Майка на путь беззакония? Возможно, Раунди прав — время теперь другое и прежних дней не возродить. Даже индейцы переходят к оседлой жизни, пусть неохотно, но все же переходят. В течение последних нескольких лет ему приходилось очень тщательно выбирать города для своих операций. В некоторых из них начальники полиции были слишком уж решительными и по-боевому настроенными людьми, да и сами жители изменились. Взять хотя бы то, что случилось с ребятами Джеймса в Миннесоте — там их просто расстреляла кучка фермеров и бизнесменов.

Билл Чадвелл, Клелл Миллер и Чарли Питтс были убиты, а все трое Янгеров ранены, причем один из них так сильно, что даже не мог передвигаться. Джесси хотел пристрелить его, но Янгеры отбили своего брата, и Джесси и Фрэнку пришлось уходить от погони вдвоем, но один из них был ранен.

Ребята Джеймса даже вызывали сочувствие, так как считалось, что они все еще сражаются во имя Утраченных Идеалов — большинство банков, ограбленных ими, принадлежало бывшим конфедератам или другим пришельцам с Юга.

Бен Карри подошел к камину, взял с полки свою трубку, выбил ее и снова набил табаком.

Проклятье, он ведь специально готовил мальчишку к тому, что ему предстоит. А предстоит ему — держать в руках почти две сотни самых крутых в этих местах ребят. Хотя, кстати, пора уже подумать о сокращении организации. Некоторые парни не приспособлены к такой жизни. Они предпочитают развлекаться и тратят свои деньги быстрее, чем успевают их добыть.

Его мысли снова вернулись к Море. Хотя он и высмеял Раунди, но все же сомневался насчет того дела.

Тайрел Сэкетт… Он слыхал, как ребята говорили о нем, но не обратил особого внимания. В конце концов, они только и болтают о каком-нибудь ганмене, или о какой-нибудь норовистой лошади, или о чем-нибудь подобном. И все-таки Раунди прав: он слишком долго просидел в горах — он потерял чутье.

А сейчас что, маленький городок в Колорадо? Это должно быть несложно. А не попробовать ли мальчика на этом? Кроме того, он оставил там лошадей у одного владельца ранчо — большого, сильного на вид мужчины.

Карри снова зажег трубку. Придется проследить за Кербом Перрином. Перрину очень не понравилось то, что он поручил Майку заняться поездом с золотом. Перрин промолчал, но Бен слишком хорошо знал его, чтобы чувствовать себя спокойно. Керб Перрин опасен, он умеет прекрасно планировать, но слишком вспыльчив, нетерпелив и подвержен внезапным приступам гнева. А несбывшиеся ожидания, скорее всего, привели его в дикую ярость.

Майк Бастиан был взволнован. Ему уже двадцать два, и он давно считает себя мужчиной, но, кроме нескольких кратковременных поездок в Солт-Лейк-Сити, он практически не покидал горы и тот дикий край, где вырос.

Раунди шел первым, он хорошо знал этот путь — старую индейскую тропу, которой бандиты пользовались, когда им нужно было выбраться из долины на юг.

В тени все еще лежал снег. Чем ближе они подходили к каньону, тем выше становились утесы, и в конце концов тропа нырнула в узкий распадок среди отвесных серых скал, которые затем уступили место красноватым гранитным утесам. Мрачные склоны лишь иногда оживлялись зеленью кедров, которые, казалось, росли прямо из камня.

В этом диком краю встретить человека, даже индейца, можно было крайне редко. Земли навахо лежали к югу от этих мест, а здесь встречались иногда пайюты, которые отлично знали эту местность. Бен Карри с самого начала завел с ними дружбу: продавал им лошадей, иногда делал подарки и запрещал своим людям приближаться к их стоянкам.

За Раунди трусил на своей серой косматой лошади Майк. Его лошадь, казалось, была одного с ним возраста, но она отлично ориентировалась в горах, и на нее можно было положиться в любой переделке.

Следом ехал док Сойер, худое, спокойное лицо его было непроницаемо, глаза смотрели с настороженным любопытством. Табби Колли, невысокий, коренастый, уверенный в себе мужчина, был первоклассным скотоводом до тех пор, пока не убил двоих и ему не пришлось скрываться от закона.

Текс Гарлин был высоким, мускулистым и уравновешенным человеком, о прошлом которого знали только одно — он прибыл сюда из Техаса. Тем не менее ходили слухи, что если бы он захотел, то мог бы сделать на своем револьвере не меньше дюжины насечек.

Раунди направил своего коня вокруг огромного валуна, и затем по едва заметной тропинке они спустились прямо к речке. На берегу виднелся небольшой домик и квадратный участок огорода. Дверь домика открылась, на пороге появился мужчина с винтовкой в руках. Он перевел холодный взгляд своих старых глаз с одного на другого и сказал:

— Вот так да! А я уж приготовился встречать гостей. — Он посмотрел в сторону Майка Бастиана: — Раньше я его не видел.

— Все в порядке, — произнес Раунди, — это мальчик Бена Карри.

— Слышал о тебе. А ты и вправду стреляешь так, как о тебе говорят?

Майк покраснел:

— Не знаю, что обо мне говорят, но ставлю на то, что попаду вон в ту гору, если, конечно, она будет стоять на месте.

— Не шути над ним, — сказал Раунди, — если мальчику придется стрелять, он это сделает.

— Ну-ка давай посмотрим, на что ты способен, сынок, — предложил старик. — Люблю взглянуть на людей, которые умеют стрелять.

Бастиан покачал головой.

— Только дураки стреляют без всякого повода. Бен Карри учил меня никогда не хвататься за револьвер, пока это действительно не потребуется.

— Да ладно, — подключился к беседе Колли, — покажи нам свое умение.

Старик махнул рукой вверх.

— Видишь вон тот черный сук, в пятидесяти — шестидесяти шагах отсюда? Сможешь попасть?

Небольшой сук был с трудом различим на фоне темных скал.

— Вон тот? — уточнил Майк, и в тот же момент револьвер уже оказался в его руке, прозвучал выстрел, и ветка разлетелась на кусочки.

Движение было настолько мягким и отработанным, что никто из стоявших рядом даже не подумал, что он собирается стрелять. Челюсти Гарлина прекратили свое методичное движение, и он замер, уставившись взглядом на то место, где за несколько секунд до этого была ветка. Затем он посмотрел на Колли и сплюнул.

— Интересно, что сказал бы на это Керб Перрин?

Колли кивнул.

— Да, но ветка не стреляла в него, — спокойно ответил он.

Старый Билл переправил их через вздувшуюся от снега реку, и они продолжили свой путь на юг. За несколько дней они несколько раз сменили лошадей, проверив при этом тех, что были оставлены раньше у фермеров и скотоводов, и вскоре добрались до Уивера — небольшого городка золотодобытчиков.

Колли и Гарлин въехали в город на закате, через час с небольшим за ними прибыли Раунди и док Сойер. Обе эти пары не приближались друг к другу. И когда еще через час Майк Бастиан въехал в Уивер, он тоже старался держаться особняком, делая вид, что никого не знает.

Большинство собравшихся в салуне были мексиканцами, они общались только между собой, но перед стойкой бара стояли трое очень крутых с виду типов. Майк осторожно пригляделся к ним.

Один из них бросил взгляд на Майка, заметил его куртку и штаны из оленьей кожи, расшитые бисером, и что-то сказал своим спутникам, те расхохотались.

Майк небрежно оперся о стойку, стараясь не встречаться с ними взглядом. Но один из мужчин придвинулся к нему поближе и бросил:

— Привет, чужак! Ну и костюмчик у тебя! Где бы и мне раздобыть такой?

Услыхав эти слова, Гарлин бросил взгляд на Колли.

— Корбус и Флетчер! Ищут приключений! Может, вмешаемся?

— Подожди, посмотрим на малыша.

Майк спокойно взглянул на соседа и ответил:

— Тебе нравится мой наряд? Почти каждый индеец может сделать для тебя такой же.

Майк сразу понял, с кем он имеет дело. Почти в каждом баре всегда найдется хотя бы один такой тип — выпив, тут же заводится и начинает ко всем приставать.

— Так просто? — уточнил Корбус. Он был в воинственном настроении, а этот парнишка выглядел слишком уж аккуратным.

Ссора неминуема, понял Майк. Даже если он сейчас выйдет из бара, они увяжутся за ним. Лучше уж уладить все на месте.

— Да, так просто, — ответил Майк. — Но я не представляю, зачем тебе такой костюм. Он не для тебя.

— Что? — Корбус был огорошен бесцеремонным ответом. — Ты смеешься надо мной, малыш?

— Нет, — холодно ответил Майк, — но я не собираюсь терпеть насмешки какого-то бродяги, насосавшегося виски. Тебе понравился мой костюм — я сказал тебе, где можно достать такой же. А сейчас, — голос его стал мягче, — предлагаю выпить всем вместе, потому что очень хочу, чтобы мы стали друзьями, понял?

Корбус уставился на Бастиана, и предчувствие опасности закралось в его душу — это может плохо кончиться. Но он был упрям, слишком упрям, чтобы рассмеяться, принять предложение этого парня и положить конец происшествию.

— А если я не хочу пить с мальчишкой, у которого молоко на губах не обсохло?

Корбус так и не понял, что же произошло дальше. Он успел заметить неуловимое движение левой руки Майка, но правую увидеть не успел. Левая разбила ему губы, а правая врезалась в челюсть с такой силой, что Корбус рухнул как подкошенный.

Флетчер и их третий приятель заколебались. Корбус лежал на полу, а Бастиан серьезно, без улыбки, смотрел на них.

— Ну что, ребята, выпьем или продолжим?

— А если б он вытащил револьвер? — поинтересовался Флетчер.

— Я бы его убил, — коротко ответил Майк.

Флетчер моргнул. Случившееся с Корбусом протрезвило его.

— Думаю, ты прав. Давай выпьем. Там на холме за салуном и так уже двадцать могил.

Бармен с облегчением вздохнул и наполнил стаканы. Никто не смотрел на Корбуса, который все еще лежал на полу.

— Интересно, что сделает Корбус, когда придет в себя? — задумчиво спросил Колли.

Гарлин хмыкнул:

— Сегодня уже ничего. Ему будет не до того. — Помолчав немного, Гарлин сказал: — Вот бы взглянуть на физиономию Керба Перрина, когда ему расскажут об этом. — Он покосился на Колли. — Ходят слухи, что старик хочет передать власть сыну.

— Есть такое дело.

— Ну что ж, стрелять он умеет. Может, у него и выйдет.

Майк Бастиан как раз допивал свое пиво, когда услыхал, что на площадь въехал дилижанс. Удобный предлог, чтобы покинуть салун, и он не замедлил им воспользоваться.

Пассажиры выходили из кареты, чтобы размяться и поесть — рядом с салуном находился пансион, где готовили обеды. Среди пассажиров выделялись три очень хорошо одетые женщины — сразу видно, с Восточного побережья. Увидев Майка, одна из женщин, помладше, направилась к нему. Это была бледная симпатичная девушка с большими серыми глазами.

— Скажите, как побыстрее добраться до каньона Ред-Уолл? — спросила она.

Майк насторожился.

— Вы доберетесь туда к завтрашнему утру, если поедете в дилижансе, но, будь у вас повозка, туда есть дорога и покороче, напрямик.

— Не могли бы вы показать, где можно нанять повозку? Мама плохо себя чувствует.

На крыльце появился док Сойер.

— Осторожно, Майк, — тихо сказал он. — Это может быть опасно.

 

Глава 6

Майк спустился с крыльца и вместе с девушкой подошел к дилижансу. Там сидела пожилая женщина и еще одна девушка, на которую Майк и устремил свой взгляд.

Ее золотистые волосы были чуть темнее, чем у той девушки, что подошла к нему. Та, что заговорила с ним, была спокойной и милой, а другая — более яркой и живой.

Их глаза встретились, и он сдернул с головы свою шляпу. Девушка, стоявшая рядом, сказала:

— Это моя мама — миссис Рейган и моя сестра Друзилла. — Она подняла голову и посмотрела на него. — А меня зовут Джулиана.

Майк поклонился. Он видел перед собой только Друзиллу.

— А я — Майк Бастиан, — представился он.

— Он говорит, что можно нанять повозку и добраться до каньона Ред-Уолл более коротким путем.

— А куда именно вы хотите попасть? — спросил Майк.

— Мы направляемся в «В-Бар», на ранчо Войла Рейгана.

Он уже было зашагал по улице, но при этих словах внезапно остановился.

— Как вы сказали — ранчо Войла Рейгана?

— Да, а что?

— Нет, нет, все в порядке. Мне показалось, что я неправильно расслышал, — улыбнулся Майк. — Может быть, я как-нибудь загляну к вам.

Джулиана рассмеялась.

— Конечно! Мы будем очень рады. Временами на ранчо бывает скучновато, хотя нам там и очень нравится. Иногда мне кажется, что я могла бы прожить в Ред-Уолл всю жизнь.

Майк быстро направился к конюшням, которые он заметил раньше. Значит, это жена и дочери Бена Карри, и док Сойер откуда-то знает об этом. Интересно, а кому еще известно?

Он был их приемным братом, но его имя, очевидно, ничего им не говорило. Если бы не рассказ Раунди, он бы тоже не догадался, кто они такие. Да, как сказал Сойер, он ступил на опасную почву. Однако ни женщинам, ни кому-либо еще нельзя показать, что ему известно. Он должен хранить секрет Бена Карри.

Нанять повозку оказалось делом нескольких минут. Майку понравился извозчик — пожилой, уверенный в себе мужчина с худым обветренным лицом.

— В это время года на этой дороге совершенно безопасно, — сказал он. — Мы доберемся туда прежде, чем дилижанс проедет полпути — мне же не нужно ехать окружной дорогой, чтобы подбирать пассажиров.

— Позаботьтесь о них как следует, — попросил Бастиан.

Возница принялся запрягать своих лошадей, а Майк вернулся к пансиону.

Когда он подошел, Друзилла подняла голову.

— Вы нашли извозчика?

— Он подъедет через несколько минут. Ехать довольно долго, но если вы захотите, то сможете полежать. Когда я уходил, возчик как раз клал туда бизоньи шкуры.

— Вы очень добры.

— Надеюсь, что да, — сказал он, — но сейчас я думаю только об одном: вы очень красивы.

Она покраснела, или это ему только показалось? Освещение было не очень хорошим.

— И я смогу навестить вас?

— Моя сестра уже пригласила вас.

— Да, но я бы хотел получить приглашение и от вас.

— Конечно. А сейчас почему бы вам не спросить разрешения еще и у моей мамы?

— Думаю, что вашего приглашения и приглашения вашей сестры достаточно. Если я буду спрашивать вашу мать, то, возможно, мне придется обратиться и к отцу.

— Его с нами нет. Его зовут Бен Рейган, сейчас он, наверное, покупает скот или проверяет, как идут дела на приисках. Он очень много ездит. Вы знаете его?

— Слышал такое имя, — ответил Майк.

Он присел с ними, немного поел и выпил кофе, слушая, как они обсуждают поездку. Друзилла была очень сдержанна, говорила мало. Дважды он ловил на себе ее взгляд, но она тут же отводила глаза, хоть и без смущения.

— По дороге вы вряд ли сможете увидеть что-нибудь, кроме звезд, — сказал Майк. — Поэтому я бы посоветовал вам прилечь и постараться отдохнуть, пока есть такая возможность.

— Вы тоже живете в тех краях? — спросила Джулиана.

— В общем, да, — ответил он, — когда бываю дома. — Майк заколебался, ему не хотелось лгать. — Я что-то вроде охотника, поэтому, в основном, брожу по диким местам. — Он замолчал, подумав, что жизнь охотника вряд ли покажется достойной этим девушкам, и добавил: — Сейчас я подумываю о том, чтобы заняться скотоводством.

Друзилла посмотрела на него с холодным любопытством. Это обеспокоило его. Может быть, она ему не верит? Почему она так на него посмотрела?

Когда они уехали, Майк снова вернулся в бар, испытывая острое недовольство собой. Он послушал, о чем говорят в баре, и выпил еще кружку пива. В подобных местах можно добыть больше информации, чем где бы то ни было. Здесь заключали сделки, находили работу, искали развлечений, часто в салунах даже проходили церковные службы. Если нужно узнать, что происходит в округе, лучше всего идти именно сюда.

В настоящий момент здесь говорили о партии золота, потому что в городке нанимали мужчин для сопровождения груза. Охрана уже была назначена. Сейчас, более чем когда-либо, ему казалось фантастичным, что он и в самом деле планирует украсть это золото и что, возможно, им окажут сопротивление и даже придется кого-то убить.

Майк задумался. Убить человека в честном бою — такое может случиться с каждым. Но убить того, кто защищает свою собственность, совсем другое дело. Он мрачно уставился в стакан с пивом. Что подумает об этом Друзилла? И что подумает Бен Карри, если преступник навестит его дочерей?

Майк уже много лет жил с мыслью о том, что ему придется когда-нибудь возглавить банду, и часто размышлял, как он будет вести дела. Ему казалось, что время от времени многие думают об ограблении. Думают, но и только — это что-то вроде мечты, никак не связанной с реальностью. Беда в том, что для него сейчас это уже не мечта, а суровая действительность. При мысли об этом ему стало нехорошо.

И, кроме того, он думал о Друзилле.

Какая девушка! А ее отец — грабитель. Интересно, она знает об этом? Едва ли. Раунди сказал, что Бен Карри полностью отделил свою семейную жизнь от той, другой жизни. Бен Карри был необычным человеком, который, не стань он преступником, мог бы направить свой ум и энергию в любую область: скотоводство, золотодобычу или какой-либо другой бизнес, а то и в политику. Странная жизнь, которая прошла не по тому пути. А что же он сам? Майк Бастиан?

Док Сойер сдал в кассу выигранные жетоны, получил деньги, подошел к стойке и предложил ему выпить. Со стороны — обычная встреча в салуне двух незнакомцев.

— Двадцатого, — сказал Сойер, — и там будет пять вооруженных охранников. Всего охранников двенадцать. Вон тот громила за покерным столом — один из них. — Он замолчал. — Это плохо выглядит, Майк. Очень плохо.

Раунди прав. Пока еще он честный человек, не переступивший черту, за которой уже будет другим. Конечно, позже он сможет выйти из игры, как это собирается сделать Бен Карри. Если сможет. Слушая Сойера, Майк задумался. Почему этот человек, умный, своеобразный, искусный хирург, почему он выбрал жизнь преступника?

— Док, — сказал он тихо, — а что заставило тебя пойти этим путем?

Сойер бросил на него взгляд.

— Грызут сомнения, Майк?

— Сомнения? Мне кажется, это единственное, что сейчас у меня есть.

— Я думал о тебе. Но ты ничего не говорил, и я решил, что ты согласен с планами Бена относительно тебя. Такая жизнь, Майк, — это власть и деньги. Если тебя беспокоят мысли о будущем, отбрось их. Теперь все не так, как в дни Бена Карри. Если что — наймешь лучших адвокатов, наладишь соответствующие связи, потратишь уйму денег на взятки, но с теми деньгами, которые ты будешь иметь, это все несложно. Раунди сказал мне, что он говорил с тобой. Он знает современную жизнь лучше Бена. Старые деньки ушли в прошлое. До сих пор считалось, что ограбления совершают небольшие неорганизованные банды. Никто даже не задумывался о том, что за всем стоит организация. Теперь все меняется. Сейчас появились очень умные шерифы, и, когда они тоже решат объединиться, у грабителей не останется никаких шансов. Но все же со связями, хорошими юристами и деньгами ты сможешь выкрутиться.

— Возможно, — согласился Майк, — только мне кажется, что я этого не хочу.

Сойер сухо сказал:

— Что, совесть поднимает свою голову? Неужели семена, которые посеял Бен Карри, упали на неплодородную почву? Откуда такие сомнения? Страх? Или женщина?

— А что, это было бы так странно?

— Насчет женщины? Я всегда удивлялся, почему этого не случилось раньше. Видно, оттого, что ты вел отшельническую жизнь. Если причина в женщине, присмотрись повнимательнее, не решай сразу.

— Дело не в женщине. Я думаю об этом все последние два года. Я не хотел бы разочаровывать Бена Карри, да, собственно, куда мне идти? Что я умею делать? Охотиться? Перегонять скот?

Док Сойер со стуком поставил стакан на стойку.

— И все-таки, Майк, и то и другое лучше, чем такая жизнь. Из нее трудно выбраться. От клейма бандита избавиться очень тяжело. И не надо спрашивать у меня совета. Я испоганил свою жизнь. Отчасти из-за женщины, отчасти из-за того, что мне захотелось легких денег. Так вот, теперь я могу сказать тебе: легких денег не бывает. Ты сам должен принять решение. Как там сказал Мэтью Арнольд? Я думаю, ты знаешь эту цитату.

— «Никто не может спасти душу своего брата или заплатить долги своего брата».

— Именно! Каждый сам спасает свою душу и платит свои долги. Но запомни одно, Майк. Не важно, какой путь ты выберешь, все равно тебе придется убивать. Если ты возглавишь организацию, тебе придется убить или Керба Перрина, или Рига Молину, а может, и обоих. А если ты решишь выйти из дела, возможно, тебе придется убить не только их, но и Бена Карри.

— О нет! Только не отца!

— Майк, пойми же наконец. Простого выхода не существует. Думаешь, ты один задумывался над этим? Мы с Раунди обсудили это дело вдоль и поперек. В конце концов, — добавил он, — ни у кого из нас не было сына. Мы помогали воспитывать и учить тебя, и это значит для нас многое. Так вот, запомни: никто не может быть абсолютным правителем или диктатором. Глава организации только выражает желания своих последователей и руководит ими до тех пор, пока может выражать эти желания. Бен является боссом, потому что он силен, потому что он создал организацию, потому что он отлично стреляет. И еще потому, что он добывает для них деньги, спасает от неприятностей, иногда даже помимо их воли. Он обеспечивает им безопасность. Если ты уйдешь из дела, в броне появится трещина. Бену станут меньше доверять: эти люди всегда боятся предательства.

— Давай-ка поговорим с Раунди.

Он как раз приближался к ним.

— Скорее возвращайтесь к лошадям, — сказал Раунди. — Нужно убираться отсюда. В город только что явились Дакроу и Фернандес, пьяны в стельку, болтают направо и налево. Если увидят нас, могут быть неприятности.

Гарлин уже тоже стоял рядом.

— Дакроу — дружок Перрина. Он думает, что ему все сойдет с рук.

— Да вот и они!

— Ладно! Уходим! — приказал Бастиан. — И поскорее с лошадьми!

 

Глава 7

Мир большинства преступников невероятно мал, он состоит в основном из им же подобных. Преступник хочет, чтобы в этом мире его считали большим человеком, хитрым и сильным. Если же этого не получается, он старается прилепиться к кому-нибудь большому, хитрому и сильному, даже если ему приходится быть у такого человека на побегушках.

Очень немногие могут быть одиночками, а большинство просто боятся этого. Банда — их защита и сила, а также их убежище в случае опасности.

Мир таких людей ограничен несколькими борделями, несколькими салунами, а также немногими местами, где они могут общаться друг с другом. И если в городе это всего лишь несколько городских кварталов, то на Диком Западе это несколько городов, несколько сотен квадратных миль. Даже если преступники покидают свой мир, то почти всегда возвращаются назад — к старым связям, в знакомые места, к знакомым людям.

Бен Карри давал укрытие, планировал операции, обеспечивал доступ к деньгам, но не всем это нравилось. Многие хотели бы поступать так, как им хочется, они жаждали известности, славы. Бен всегда старался избавляться от подобных типов, он предпочитал людей хладнокровных и сдержанных, и все же в банде было немало и тех, кому не терпелось покрасоваться своими «подвигами», и Бену не всегда удавалось вовремя распознать их.

Поначалу Дакроу был спокойным, надежным человеком, но в последнее время сблизился с Перрином и к тому же стал много пить.

Двери салуна распахнулись, и в зал вошли двое. Майк бросил на них взгляд и сразу понял — опасность подстерегает не только их, но и Бена Карри. Всю организацию. Том Дакроу был безобразно пьян. Из-за его плеча выглядывал Снейк Фернандес. Очень неприятная парочка. Они и раньше доставляли много хлопот, но их всегда прикрывал Керб Перрин.

Бастиан сделал только шаг, как был тут же замечен Дакроу.

— А вот и он! Любимчик! Любимчик хозяина!

— Том, — тихо сказал Бастиан, — тебе лучше уйти отсюда и проспаться.

— Вы только посмотрите, он мне еще приказывает! Что, уже вырос из коротких штанишек?

— Ваши лошади ждут вас за дверью, — продолжал Бастиан. — Давайте взбирайтесь на них и отправляйтесь домой.

Дакроу топнул ногой.

— Попробуй-ка заставить меня сделать это!

— Том, — опять заговорил Майк, — здесь не место для таких разговоров! — Он подошел ближе и, понизив голос, добавил: — Бен не хочет никаких неприятностей, и ты знаешь об этом.

— Бен? А кто такой Бен? Керб Перрин — вот кто хозяин, не забывай об этом!

Это был вызов — Дакроу мог сказать слишком много. Удар Майка Бастиана был очень быстрым: левой — в грудь, правой — в челюсть. Дакроу не был кулачным бойцом и, кроме того, совершенно не ожидал нападения. Его колени подогнулись, и он рухнул на пол лицом вниз.

Выругавшись, Фернандес потянулся за своим револьвером, и у Майка не осталось выбора: он прострелил бандиту плечо, револьвер выпал из пальцев Снейка. Бормоча проклятия, он потянулся за вторым, но Гарлин, который стоял сзади, тут же обезоружил его.

Майк поднял полубесчувственного Дакроу и потащил его к двери, но оказался перед человеком, на лице которого было суровое выражение, а на груди звезда шерифа.

— Что здесь происходит? — спросил он.

Майк приятно улыбнулся.

— Ничего особенного, офицер. Пара ребят из нашей команды приняли слишком много спиртного. Мы сейчас заберем их в лагерь, а завтра утром вообще уедем из города.

Шериф перевел взгляд с Майка на дока Сойера. Их достаточно респектабельный для Запада вид несколько успокоил его.

— Кто вы такие? Я вас не знаю.

— Конечно, сэр. Мы направляемся от Моголлонов, перегоняем небольшую партию скота на ранчо в Калифорнию. Дорога была нелегкой, и ребята немного перебрали.

Подозрение не сходило с лица шерифа — что-то его беспокоило.

— Может, ты и ковбой, но этот джентльмен с тобой похож на карточного игрока.

Майк усмехнулся.

— Офицер, я с ним играл, если бы ему пришлось картами зарабатывать себе на жизнь, он бы умер с голоду. На самом деле он врач, хирург, и очень неплохой. Это друг нашего босса.

Из-за спины шерифа появился высокий седоватый мужчина.

— Так для кого, ты сказал, вы гоните скот? Я сам работаю у Моголлонов.

Пока шел разговор, Гарлин вытолкал Фернандеса и Дакроу на улицу. Док Сойер уже начал жалеть о том, что не ушел вместе с ними.

— Я не работаю для Моголлонов, — улыбаясь, ответил Майк, — но за меня может поручиться Джек Мак-Кардл. Док Сойер — его друг, он распоряжался продажей скота, принадлежащего Джеку.

Шериф перевел взгляд на седого ковбоя.

— Ты знаешь этого Мак-Кардла, Джо?

— Знаю, хороший парень. У него ранчо «Флаинг-М», но я не знал, что он продает скот.

— Ладно, думаю, с вами все в порядке, — сказал шериф, но ему почему-то не хотелось отпускать их. Он внимательно изучал Майка. — По твоему разговору никак не скажешь, что ты ковбой.

— Офицер, ковбоями становятся самые разные люди, из самых разных мест. С нами как-то работал парень из Англии, из Норфолка. А я учился на священника, — важно сказал Майк, — но мои интересы отвлекли меня на дела более суетные. Боюсь, я согрешил. Игра в очко обычно заводит в сторону, противоположную кафедре проповедника.

— Да уж, — хмыкнул шериф. — Ладно, сматывайтесь отсюда, но чтоб больше никакого шума, слышали? Док, вам бы следовало взглянуть на плечо того парня.

Майк вышел, док последовал за ним. На улице в темноте они расстались и по отдельности выехали из города, держа направление на север. Лишь после того как несколько миль отделили их от городка, док подъехал к Бастиану.

— Получилось! — воскликнул он. — Ты отлично справился с ситуацией.

— Проклятье! — сказал Гарлин. — Я уже приготовился пробиваться с револьвером в руках. Ты здорово заговорил им зубы.

— Этот шериф, — заметил Майк задумчиво, — остался недоволен. Как только рассветет, он поедет проверить наши следы.

Гарлин усмехнулся:

— Ну, я это предусмотрел. Мы едем сейчас по следам чьего-то стада. Я видел его, когда мы въезжали в город. Думаю, перегонщики направляются на то сочное пастбище с родником, которое находится в четырех милях к западу отсюда, и если так, то к утру они туда уже доберутся. Сомневаюсь, что шериф захочет ехать так далеко только для того, чтобы что-то проверить.

Когда Майк и док вернулись в каньон, Керб Перрин и Риг Молина сидели у стола в каменном доме. Оба они резко подняли головы, и это заставило Бена Карри насторожиться.

Бастиан не стал терять времени.

— Керб, что Дакроу и Фернандес делали в Уивере? — Перрин оглянулся, раздраженный и одновременно озадаченный тоном Майка. — Они были в Уивере! И пьяны в стельку! Нам чуть было не пришлось из-за них выбираться из города со стрельбой. Они напились и болтали направо и налево. А когда я приказал им садиться на лошадей, устроили драку.

— Что?

— Дакроу привлек слишком много внимания. Не останови я его, трудно даже сказать, что бы он мог выболтать.

— Ты остановил его?

Бен Карри откинулся на спинку стула и внимательно наблюдал за происходящим.

— Я послал его в нокаут, — холодно парировал Майк, — а когда Фернандес полез за своим револьвером, мне пришлось всадить пулю ему в плечо.

— Лучше бы ты его сразу убил, — сказал Молина. — Тебе все равно придется сделать это рано или поздно.

Керб Перрин был в затруднении. Он не хотел того, что случилось, равно как не мог поверить и в то, что Майк Бастиан справился с Дакроу, не говоря уже о Фернандесе.

— Мы разузнали все, что хотели, — сказал Майк, обращаясь к Карри, — но еще один подобный прокол, и мы окажемся в западне. А что касается нашего плана, я считаю, что в настоящий момент следует забыть о нем.

— Ты что, рехнулся? — закричал Перрин. — Это же первоклассная добыча. Мы давно ждали такого случая!

— Шериф в Уивере, — сказал Майк, — парень настойчивый и очень сообразительный. Я, конечно, заговорил ему зубы, но он может провести проверку. Мне показалось, он свое дело знает.

— К черту его! — сказал Перрин.

Когда Перрин и Молина ушли, а Майк отправился в свою комнату, док Сойер повернулся к Бену:

— Ты бы порадовался, если бы увидел это! Ну и здорово же он справился с Корбусом и Флетчером! Уложил Корбуса одним ударом, а потом привел в чувство Флетчера. Он действовал как надо, этот твой парень!

— Я знал, что так и будет, — сказал Бен с удовлетворением.

— Кроме того, он познакомился с девушкой, — добавил док.

— Тоже хорошо! Пора бы уже.

— Это совершенно особая девушка, шеф. Она запала ему в душу, и запала крепко, и я не уверен, что то же самое не относится к ней.

Что-то в его голосе привлекло внимание Карри.

— Кто она?

— Девушка приехала в дилижансе. Майк нанял для нее и ее семьи повозку с извозчиком, чтобы тот отвез их на ранчо. Возле «В-Бара».

Бен Карри резко обернулся, их взгляды на мгновение встретились. Док Сойер знает! Единственный секрет, который он надеялся удержать в тайне от всех! Кто еще знает? И сколько еще догадываются? Что, интересно, навело его на эту мысль? А он-то был уверен, что тщательно заметал все следы. Бен Карри почувствовал настоящий страх.

— Девушку зовут Друзилла Рейган. Прекрасная девушка, Бен.

— Я этого не допущу! — Бен со стуком поставил стакан на стол. — Будь я проклят, если…

— Ты хочешь сказать, что приемный сын, которого ты вырастил, недостаточно хорош для твоей дочери? — В голосе дока Сойера слышалась ирония.

— Не произноси здесь этого слова! Кто еще знает, кроме тебя?

— Никто, насколько мне известно. Да и я узнал совершенно случайно. Помнишь, когда-то ты лежал в лихорадке после ранения и я ухаживал за тобой? Ты все время бредил и слишком много говорил. — Док Сойер зажег свою трубку. — Они отлично смотрелись вместе, — добавил он, — и, по-моему, она пригласила его в гости в каньон Ред-Уолл.

— Никуда он не поедет! Мне не нужен там никто из этой банды! Если ты думаешь, что я позволю своей дочери общаться с преступниками…

— Он не преступник. Еще. — Док выпустил клуб дыма. — Он может им стать и, возможно, станет, но вина за это ляжет на тебя, потому что, мне кажется, он не хочет быть преступником.

Карри подошел к окну и уставился на каньон.

— Шеф, в парне что-то есть! Он может стать кем угодно, поверь мне! У него мгновенная реакция! Ты бы видел, как он выстрелил в Фернандеса! А когда к нему подошел шериф, он так заговорил его, словно всю жизнь этим занимался!

Бен Карри молчал. Док бросил взгляд на его широкую спину, отошел к буфету и налил себе чашку кофе.

— Мальчик умен, Бен, умен!

— Он сделает то, что я ему велю.

— Может быть. Но у него своя голова на плечах, Бен.

Бен тихо выругался. Все его планы, все рушится — и это после стольких лет!

Но в душе у него звучал голос сомнения, этот голос заставил его вспомнить того тихого, настойчивого малыша, которого он когда-то привез домой, малыша, который не плакал, был послушен и очень старался делать то, чего от него ожидали. И все же Бен всегда знал, что мальчик слушал и все оценивал согласно своим собственным принципам.

Еще долго после ухода дока Сойера Бен Карри сидел и размышлял. То, что известно доку, может быть известно и кому-то еще, хотя он надеялся, что это не так. Док хитрый и всегда держит ухо востро. Он бы знал об этом.

Мысли Бена вернулись к происшедшему в Уивере. Действительно, что там делали Дакроу и Фернандес? В организации всегда существовало незыблемое правило: никто не должен появляться в том месте, где планируется ограбление, за исключением разведчиков — они собирают необходимую информацию и незаметно исчезают.

А теперь его люди привлекли к себе внимание, да к тому же Дакроу был пьян и трепал языком. Майк сказал, что шериф там — человек весьма проницательный, он наверняка запомнил их лица. Значит, никого из них использовать нельзя. Мальчик останется в стороне.

Против собственной воли Бен почувствовал облегчение. То, что предстояло Майку, очень его беспокоило. Двенадцать охранников, некоторые с ружьями. Как бы они с ними справились?

Керб Перрин очень хотел получить это дело, пусть оно ему и достанется. Впервые за все эти годы Карри пришла мысль о предательстве. Он потряс головой, чтобы вытряхнуть ее оттуда. Нет, Перрин — это его собственная проблема. Он сам справится с ним, как уже не однажды справлялся. Но что все-таки Дакроу и Фернандес делали в Уивере? Кроме того, док рассказал ему, что в порыве гнева Дакроу крикнул, что Бен Карри теперь ничто, теперь главный — Керб Перрин.

Что-то затевается.

Он постарел. Впервые за много лет он засомневался в своей правоте. Так как же насчет Майка? Конечно, ему нужен человек, которому бы он мог доверять, но имел ли он право растить мальчика для того, чтобы потом сделать из него преступника?

Карри снова подошел к окну и внезапно замер, вглядываясь в собственное отражение в оконном стекле. Майк был сыном, которого он всегда мечтал иметь, так почему бы не Майк и Друзилла?

Он покачал головой. Нет, нет. Никогда. И все же — сколько отцов могут похвастаться тем, что сами воспитали собственного зятя? Он улыбнулся этой мысли, но тут же отбросил ее. Сейчас нужно думать о другом, более важном.

Керб Перрин готовит бунт. Хочет идти своим путем.

Его мысли снова вернулись к Дру. Предположим, ей нужен Майк Бастиан, не важно — преступник он или честный человек? Будь то Джулиана, он мог бы сказать ей «нет», и она, возможно, подчинилась бы ему. Но Дру? Он хмыкнул. Она рассмеется ему в лицо. Девушка как две капли воды похожа на него.

Что делать? Бен Карри отошел от окна. Не следует ему больше так стоять. Когда-то он мог себе это позволить, но сейчас у него появились враги. Однако мириться с этим он не собирается.

Но все-таки — что делали в Уивере Дакроу и Фернандес? Разведывали дело для Перрина? Для себя?

Карри вернулся к камину и уставился на догорающие угли. Он стареет, пора ему уходить. Он хочет провести оставшиеся годы с женой и детьми. Хочет выбраться из всего этого, уехать подальше. Он родился не вовремя. В прошлом он мог бы стать викингом, благородным разбойником. А сейчас он преступник, он — вне закона.

Ему всегда нравилось играть в шахматы с законом, но в последнее время…

Неужели он изменился? Или изменилось само время? Ведь твердит же ему Раунди, что старые времена ушли в прошлое, что преступник стал сейчас врагом общества, а общество сильно отличается от того грубого, небрежно-снисходительного Дикого Запада, в котором прошла его юность.

Он подошел к вешалке, снял ремень с кобурами. Проверил каждый револьвер и надел ремень.

Отныне ему лучше постоянно носить его на себе.

 

Глава 8

Майк Бастиан заворочался на кровати и сел. Он редко спал днем, но события в городе совершенно вымотали его. Теперь же, отдохнув, он чувствовал себя гораздо лучше.

Стемнело. Небо было усыпано звездами. Из окна он видел, что внизу, в бандитском поселке, горели огни.

Только док Сойер и он сам жили вместе с Беном Карри в каменном доме, и в те редкие дни, когда Бен занимался планированием операций, они всегда находились в просторной гостиной с ее огромным столом.

Двери, ведущие в другие комнаты, были закрыты. Бен Карри всегда был очень осторожным, и никто, даже Майк Бастиан, не отваживался нарушать его покой.

Майк ощущал беспокойство и тревогу. Стычка с Корбусом, а потом с Дакроу и Фернандесом — пример того, что его ожидает. Хочет ли он этого? Или он хочет другой жизни? Такой, которую могла бы разделить с ним Друзилла Рейган?

Ну и ну! Он покраснел. О чем это он думает? Она едва ли заметила его, да и кто он такой, в конце концов? Он ничто, у него ничего нет. У него нет другого дома, кроме того, что дал ему Бен Карри, нет работы, ему нечего ей предложить. Он знал, что существуют люди, восторгающиеся бандитами (в основном, из-за того, что они никогда не сталкивались с ними), но не думал, что Друзилла окажется из их числа.

Раунди и док могли бы и не вести с ним никаких разговоров — въехав в город, он сразу же задумался о людях, которые там жили. Им не нужно беспокоиться о том, что их узнает какой-либо шериф или кто-то из прежних жертв. Им не приходится скрываться в горах, разыскивая убежище от холода и дождя, страдать от огнестрельной раны, которую нельзя показать врачу.

Дела, которые планировал Бен, как правило, проходили успешно, но и у него бывали промашки. Всего лишь пару недель назад четверо парней вернулись на совершенно загнанных лошадях, причем один из них был ранен, а вся их добыча составила четырнадцать долларов. Планы изменились в последний момент, и груз золота был отправлен на день раньше.

Там, внизу, в поселке, уже, наверное, рассказывают о его встрече с шерифом и о том, как он справился с Дакроу и Фернандесом. Большинству бандитов он нравился, и этот случай докажет, что он может справиться с делом. Между ним и лидерством стояли только Молина и Перрин.

Молина, Перрин и он. Майк потряс головой, как бы желая привести в порядок свои мысли. Хочет ли он стать преступником? И может ли он бросить Бена?

Задув лампу, он открыл дверь и вышел в темноту. Мгновение он постоял на крыльце, прислушиваясь. Было очень тихо, из салуна доносилась музыка. Он пошел по тропинке к поселку, надеясь, что по дороге никого не встретит — ему хотелось просто походить и подумать. Должен же он наконец принять решение!

Минуя главную улицу поселка, на которой стояли салун, магазин, платная конюшня, а также строение под названием гостиница — огромная спальня с рядами коек, Майк свернул и направился по одной из боковых улочек к ручью.

На улочке стояло несколько небольших домишек с загонами для скота, конюшнями и одним-двумя колодцами. Проходя мимо последнего домика, прежде чем скрыться под деревьями, протянувшимися вдоль ручейка, он услыхал: «…Ред-Уолл».

Майк замер. Дверь была распахнута, и из нее лился свет, но Бастиан стоял в темноте, и его было не видно.

Из домика доносился голос Керба Перрина:

— Это верняк! Мы сделаем все без чьих-либо указаний. На ранчо около двух тысяч голов скота, пятьсот отобраны для перегона, а у меня уже есть на них покупатель. Мы нагрянем перед рассветом.

— А кто там есть?

— Сейчас только четыре ковбоя. Но если мы протянем еще несколько дней, их будет около дюжины. Никто ничего не подозревает.

— А сколько будет наших?

— С десяток, может меньше. Ну и черт с ними, нам больше достанется при дележе. На этом ранчо Рейгана не будет никаких хлопот! Босс даже не услышит ничего до тех пор, пока нас будет уже не остановить. Уверен, он никогда не узнает, что это были мы.

— Не хотел бы я, чтобы он это узнал, — пробормотал Фернандес.

— К черту его! — ответил Дакроу. — Все, что мне нужно, — это разнести башку этому сопляку Бастиану!

— Держись меня, — сказал Перрин, — и я дам тебе такую возможность.

— Ты сказал, там есть женщины? — уточнил Дакроу.

— Да, две белые девушки, с ними мать и две служанки-мексиканки. Младшая — моя, остальные меня не интересуют.

— Нехорошо, — мрачно сказал Фернандес. — Я имею в виду женщин. Увести скот — пожалуйста. Но женщины? Тебя же будут преследовать всю жизнь.

Перрин пожал плечами.

— А кто об этом узнает?

Дакроу бросил на него взгляд и облизнул губы. Фернандес ничего не ответил, но через некоторое время пробормотал:

— Убить мужчину — это одно, но женщины…

— Хочешь остаться? — спросил Перрин. — Никто тебя не заставляет.

— Я с вами.

— А что будет, если об этом узнает Бен Карри? Ты же знаешь, он ничего не пропустит, — заметил Дакроу.

— Что будет? Пусть только откроет рот, я тут же убью его. — Перрин помолчал, а потом продолжил: — Никого и никогда я не хотел убить так сильно, как его. Он думает, что он здесь босс! Я покажу ему, кто тут самый важный!

— А как насчет Бастиана?

Перрин отмахнулся:

— Это ваша проблема! Если вы с Фернандесом не сможете расправиться с ним, значит, вы не те, за кого я вас принимаю.

— Слишком уж он шустрый, — заметил Дакроу. — С ним не так легко справиться.

— Это ваше дело.

— А твое — Бен Карри? — Это был голос человека по имени Бэйлес. — Конечно, он уже немолод, но что касается револьвера, тут он просто дьявол.

— Забудьте о нем! Вы трое, вместе с Клэттом, Пэнеллом, Монсоном и Кифером, едете с нами. Против Бена на нашей стороне будут девять из десяти. В последнее время появилось очень много недовольных. Ребята засиделись, им это не нравится. Конечно, деньги у них есть, но какой в них прок, если их нельзя потратить?

— Молина хочет потрепать мормонов, — добавил Бэйлес. — У них отличный скот и чертовски хорошие лошади.

Майк не стал больше слушать — слишком велика опасность, что его заметят. Первой его мыслью было сразу же броситься к Бену Карри, но потом он решил, что может таким образом выдать свою заинтересованность Друзиллой.

Что сказал бы Бен Карри, если бы узнал, что его приемыш влюбился в его дочь? Приемыш, у которого нет ничего и который воспитан для того, чтобы стать бандитом?

И все же что ему делать?

Бен Карри наверняка знает, что девушки и их мать уже на ранчо, и скоро должен отправиться к ним. Может быть, проследить за Беном и так узнать кратчайшую дорогу на ранчо? Очевидно, путь туда шел на юго-запад и каким-то образом пролегал через Гранд-каньон, хотя, зная огромную глубину каньона, Майк не представлял, где его можно пересечь.

Придется подождать. Очень хотелось бы снова увидеть Друзиллу, но сейчас его место здесь — он должен следить за Перрином и делать все, чтобы защитить Бена.

Интересно, насколько быстро стреляет сейчас Бен? И насколько уверенно? Скорость, с которой стрелок вытаскивает револьвер, не самое главное — куда важнее крепкие нервы и твердая рука.

Если дела в банде настолько плохи, как считает Перрин, может произойти все что угодно. Бандиты — люди беспокойные. Большинство из них стали бандитами, чтобы никому не подчиняться. Бену они подчинялись отчасти потому, что он обеспечивал им хорошую добычу и безопасные отходы, отчасти из страха перед его вездесущей властью. Сейчас он терял свою хватку, и это их пугало.

Майк почувствовал острое желание оседлать коня и ускакать отсюда навсегда, ускакать как можно дальше от жестокости, всевозможных заговоров и окружившей его ненависти. Он мог бы просто исчезнуть в лесах Кайбаба, и при его образе жизни прошло бы не меньше недели, прежде чем кто-нибудь хватился его.

Но сбежать сейчас, как бы ему этого ни хотелось, означало бы расстаться навсегда с надеждой увидеть Друзиллу. Более того, какое бы будущее ни выбрал для себя Майк, он не может бросить Бена в беде.

Вернувшись в комнату, он сел на кровать и задумался. И Раунди, и док Сойер, казалось, надеялись на то, что он покинет банду прежде, чем станет слишком поздно. Док сказал, что это — его жизнь, но так ли это?

Послышался легкий стук в дверь. Держа револьвер в руке, Майк откинул щеколду. Вошел Раунди и, бросив взгляд на револьвер, спросил:

— Нервишки пошаливают, Майк? Ничего удивительного.

Майк рассказал все, что услышал на улице. Раунди выслушал его и спросил:

— Майк, ты слыхал когда-нибудь о Дейве Линейкере?

— Ты имеешь в виду этого знаменитого ганмена из Колорадо?

— Да, он направляется сюда. Бен Карри только что получил известие, что он собирается отвоевать себе руководство бандой.

— Я-то думал, он — один из лучших людей Бена.

— Мы все так думали, да он и был таким, но сейчас он, скорее всего, боится, что во главе дела окажется Керб Перрин, а они никогда не любили друг друга.

— А что же Бен?

— Похоже, нервничает. Он собирался через несколько дней уехать в Ред-Уолл, но теперь ясно, что уехать ему не удастся.

Пришел док, и они втроем выработали стратегию на ближайшее будущее, исходя из того, что Перрину не терпелось поскорее разделаться с Беном.

— Раунди, тебе, мне или доку следовало бы все время находиться здесь, — сказал Майк. — Но я считаю, что вам двоим лучше прочесать всю банду и выбрать тех, на кого можно положиться, вроде Гарлина или Колли. Отсеивайте тех, в ком у вас появятся хоть малейшие сомнения. Пусть все соберутся здесь и будут готовы к любым неожиданностям.

— Гарлин сейчас с лошадьми, — заметил Раунди. — За ним надо ехать.

— Хорошо, добудь его, когда сможешь.

Когда Раунди ушел, Майк вышел на крыльцо и стал смотреть на каньон. Ночь была темная, хотя звезды светили ярко и облаков не было.

Нужно предупредить тех, кто находится на ранчо «В-Бар». Но кому это можно доверить? Тайна ранчо и его обитателей принадлежит не ему, а Бену. Никто из находившихся здесь людей не стал бы передавать записку, которая могла бы навредить кому-нибудь из членов банды. Конечно, если воспользоваться именем Бена… Но на это он не отваживался.

А как узнать, когда они собираются напасть на ранчо? Налет на поезд с грузом золота должен состояться двадцатого; кроме того, шли разговоры об ограблении банка в восточной части Колорадо. Может быть, оно тоже планируется на двадцатое?

Дейв Линейкер направлялся сюда. Если это известно Бену, то, скорее всего, Перрин тоже знает. Такие вещи трудно удержать в секрете, особенно если для этого нет никаких особых причин.

Майк долго не мог уснуть, пытаясь найти решение возникшей проблемы. Нужно поговорить с Беном Карри, рассказать все, что он узнал.

Окно комнаты было открыто, и Майк слышал отдаленное тявканье койотов. Хорошо бы оказаться там, среди дикой природы, подальше от всего этого, подумал он. Спускаться сейчас по одной из этих длинных-длинных горных долин или, наоборот, подниматься вверх, продираясь сквозь заросли осин, пока деревья не сменятся папоротниками, а потом и папоротник исчезнет, уступив место тундре. Идти на самые вершины, туда, где нет ничего, кроме голых каменистых обрывов, туда, где рождаются ручьи. Там мир и свобода, и не нужно думать о людях, подобных Кербу Перрину.

Майк резко сел. Нет, жизнь преступника не для него, и он всегда это знал. Он играл с этой мыслью, но только потому, что от него ждали окончательного решения. И все же он не мог просто взять и ускакать отсюда, как бы ему этого ни хотелось. Не важно, кем был Бен Карри для других, для него он — отец, грубоватый, но добрый, хотя его привязанность проявлялась только в том, что он крепко сжимал его плечо или, когда Майк был поменьше, дружески похлопывал его по спине и ерошил ему волосы.

Сейчас Бен окружен врагами, его милые дочери и жена в опасности и никто, кроме Майка, не может ему помочь.

Конечно, есть Раунди, и док, и еще несколько верных людей, но среди них нет никого, кто мог бы противостоять Перрину, или Молине, или Линейкеру, если дело дойдет до этого. Это мог сделать только он.

Майк снова лег и уставился широко открытыми глазами в темноту. Ему понадобится все его умение, все его мастерство. Перрин опасен и хорошо изучил Бена Карри — они провели бок о бок много лет.

«Завтра, — сказал себе Майк. — Завтра я начну действовать и, прежде всего, поговорю с Беном. Нужно заставить его понять, что происходит, и пусть он расскажет мне, как побыстрее добраться до ранчо».

Его глаза снова широко открылись. Это конец. Теперь он ясно это видит. Бен Карри держал их в кулаке, но больше он не сможет этого делать, как не сможет и никто другой, не важно, насколько хорошо он к этому подготовлен.

Среди бандитов много в общем-то хороших, но оступившихся людей, но были и убийцы, воры, грабители, и теперь эти дикие животные собирались накинуться на того, кто их сдерживал.

Завтра… завтра он посмотрит, что можно сделать.

Завтра…

 

Глава 9

Ранчо Ред-Уолл, которое называлось еще «В-Бар», лежало в самом начале небольшого каньона и представляло собой обособленный оазис в верхней части целой системы маленьких каньонов, питаемых редкими ручьями и талой водой, сбегающей с утесов. Это место мог бы найти разве что индеец, беглый каторжник или поселенец, разыскивающий себе пристанище. Когда шли дожди, пастбище могло прокормить достаточно скота, но в сухие годы земля превращалась в полупустыню и мало что могла дать.

Бен Карри обнаружил это место случайно, лет двенадцать назад, и с помощью своих друзей-индейцев построил каменный дом, конюшню и загоны для скота, провел воду в дом, заключив в трубу ближайший ручей. Он не стал вырубать растущие у самого дома кедры, даже посадил несколько новых деревьев и тщательно поливал их, пока они не прижились.

Если заниматься скотоводством с умом, увеличивая поголовье во влажные годы и разумно сокращая в засушливые, то можно прожить неплохо и имея лишь небольшое ранчо. Но Бен Карри не собирался провести здесь всю жизнь, он использовал это ранчо только в качестве своей секретной базы. Док Сойер знал об этом месте, но бывал здесь только Раунди.

Дом представлял собой низкое серое здание, почти незаметное на фоне возвышающихся невдалеке утесов, да к тому же еще наполовину скрытое деревьями. Человек, ехавший по дну каньона, мог даже не заметить дома, который стоял на небольшом уступе. Между домом и стеной каньона находились загоны, конюшня, сарай и коптильня.

— Здесь так пустынно! — сказала Джулиана, глядя на узкую долину, расстилавшуюся в глубине ущелья. — Мне здесь нравится, но иногда меня охватывает страх.

Друзилла ничего не ответила, она не могла оторвать взгляда от открывающейся перед ней картины. Долина была прекрасная — далекая, дикая, загадочная.. Может быть, поэтому она так любила это место, так стремилась поскорее вернуться сюда, хотя их приезды, как правило, бывали очень недолгими.

— Я часто думаю, почему папа выбрал такое удаленное место, — продолжала Джулиана. — Он ведь мог купить ранчо где-нибудь еще. Я уверена, тут на сто миль в округе никто не живет.

— Что ты, мы не очень далеко от Флэгстаффа. Просто кажется, что так далеко.

— Но вдруг что-нибудь случится?

— Тогда нам придется защищаться самим, — ответила Дру. — Именно поэтому ты должна научиться стрелять. Когда-нибудь это может тебе понадобиться.

— Вскоре после нашего отъезда в городе что-то произошло, — сказала Джулиана. — Я слышала, как ковбои рассказывали о какой-то драке.

— Хорошо бы папа поскорее приехал.

Было очень тихо. Со ступенек домика, где спали ковбои, доносились неясные голоса. Знакомый, успокаивающий звук. Темнело, у домика уже зажгли фонарь.

— Мне как-то не по себе, — заметила Джулиана.

— Не бойся. С нами четверо мужчин.

Они замолчали, и Джулиана задернула шторы. Подойдя к столу, Дру зажгла лампу и подставила к столу стул.

— Скоро ужинать.

— Не нравится мне это, Дру. Я чувствую, что что-то не так. Что-то непременно случится.

Дру бросила на сестру холодный, оценивающий взгляд. У Джулианы время от времени появлялись подобные предчувствия, и, как правило, они оправдывались. Бояться глупо, но…

Днем любой, кто приближается к ранчо, виден за несколько километров, а ночью?

— Я поговорю с мужчинами, — сказала она, — после ужина.

Джулиана вышла из комнаты, а Дру снова медленно подошла к окну. Долина еще видна, но через несколько минут совсем стемнеет.

В ней тоже зашевелилось смутное беспокойство. Она резко отвернулась от окна, пошла в свою комнату, достала из дорожной сумки небольшой крупнокалиберный пистолет — ей подарил его отец — и проверила его. Оба ствола были заряжены. Дру опустила пистолет в карман юбки.

Здесь действительно одиноко! Где же папа? Он предупредил, что не знает, когда сможет приехать, но приедет обязательно, пусть они его ждут.

В последнее время Друзилла много размышляла. Отец несколько раз встречал их на ранчо, но только в последний раз она заметила нечто странное. Прежде всего, его лошадь. Папа сказал, что приехал издалека, но по лошади этого нельзя было сказать. Друзилла вспомнила, что его лошади всегда выглядели так, будто бы проскакали совсем немного. Где же тогда находится то место, откуда он приезжает?

Поблизости нет ничего — это дикий, безлюдный край.

Дру снова взглянула на долину. За окном полная тьма, лишь несколько звездочек светилось в черном небе.

За ужином было тихо. Никому не хотелось разговаривать, да их мать и никогда не была особенно разговорчивой.

— Как ты познакомилась с папой? — неожиданно спросила у нее Дру.

— С папой? О… — Миссис Рейган заколебалась на мгновение, а потом рассмеялась. — Это случилось на вечеринке в Техасе. В городе остановилось несколько проезжих, а так как в те дни всех встречали очень радушно, мы пригласили их к нам на вечеринку. Мы потанцевали, немного поговорили, потом вместе поужинали. Двое мужчин, что приехали с ним, караулили лошадей, но время от времени они менялись, чтобы каждый мог немного повеселиться. Он был таким большим! И таким красивым! Он приехал откуда-то издалека и, когда я спросила его откуда, сказал, что из Колорадо, ездил на Восток за скотом. Они уехали перед рассветом, но он снова вернулся через неделю, на этот раз один. Он пробыл у нас несколько дней, мы катались верхом, и было в нем что-то такое, что отпугивало остальных. Понимаешь, несколько молодых людей тогда…

— Ухаживали за тобой?

— Можешь назвать это и так. Но его приезд почему-то всех распугал.

— Распугал? А что он сделал?

— О, абсолютно ничего. Просто в нем было что-то такое… Ты же знаешь, он такой романтичный. Такой загадочный! Он приезжал, проводил в городе какое-то время, а потом исчезал.

— Он и сейчас такой же, — тихо сказала Дру.

Мать бросила на нее быстрый взгляд.

— Не совсем. Просто у него тяжелая работа. Я всегда понимала это.

Когда ужин закончился, Дру вышла на задний двор. Дверь дома, где жили ковбои, открылась, и ей навстречу шагнул Войл Рейган.

— Дядя Войл? Когда приедет папа?

— Не знаю, золотко. Он не всегда может делать то, что хочет. А что случилось?

— Джулиана боится. Хотя я не знаю чего. Она говорит, у нее предчувствие — что-то должно случиться, а когда она такое говорит, это обычно оказывается правдой.

Рейган, высокий, худой мужчина, который управлял ранчо, был неразговорчив, но заботлив и добр.

— Не беспокойтесь, — ответил он. — Мало кто знает об этом месте. Мы нечасто видим здесь посторонних.

Друзилла помолчала. Интересно, если она спросит, что он ей ответит?

— Дядя Войл, — нерешительно начала она, — а чем папа занимается на самом деле?

Он повернул голову, бросил взгляд в сторону каньона и тихо сказал:

— Ну, ты же знаешь это так же хорошо, как и я. Он покупает скот, перегоняет его, продает тому, кто предложит лучшую цену. Дела идут хорошо, но он постоянно в разъездах. — Войл говорил быстро, будто боясь, что она прервет его: — Дома он никогда не рассказывает о делах. Это просто не в его правилах. Так как он торгует скотом, то часто бывает на отдаленных ранчо, имеет дело с очень непростыми, грубыми людьми. Иногда ему удается купить и продать скот, даже не перегоняя его с места на место. И нередко бывает так, что покупателя он находит прежде, чем делает покупку. Твой отец очень проницательный и умный.

— В этом я не сомневаюсь. Как и в том, что и вы точно такой же, дядя Войл. Эта сказка может удовлетворить маму и Джулиану, но не меня. Я хочу знать, где находится папа и почему он всегда приезжает сюда со стороны каньона.

— Откуда ты это взяла?

— Однажды я поехала кататься верхом и увидела, как он пробирается по ущелью. А когда он приезжает сюда после «долгой» езды, его лошади выглядят удивительно свежими.

Войл Рейган почувствовал беспокойство. Он давно боялся этого. Джулиана всему верит на слово, но Друзилла совсем не такая. Она вся в отца, от ее внимания не ускользала ни одна деталь.

— Ты уже говорила с кем-нибудь об этом?

— С кем я могла об этом говорить? Я никого не вижу.

— Вот и молчи. Не говори никому, даже нашим людям. Твой папа знает, что делает, а тебе лучше оставить все как есть. Чем меньше ты знаешь, тем лучше, и чем меньше вопросов задашь ты, тем меньше их станут задавать другие.

— Значит, это правда? — сказал она упавшим голосом. — Он… преступник?

— Ну…

— Я давно заподозрила это, но уж очень он какой-то… нетипичный, не похож на людей подобного сорта.

— Конечно, Дру, конечно, не похож. И никогда не был похож. А что касается твоей мамы, думаю, она догадывается, но никогда не упоминает об этом, не признается даже самой себе. Отец скоро приедет, и, если тебе хочется, спроси у него сама, но так, чтобы никто вас не слышал.

— Дядя Войл, я не верю, что он приедет сегодня вечером. Я думаю, что-то случилось. Можете назвать это интуицией или как вам угодно, но я чувствую это.

Войл переступил с ноги на ногу.

— Ну же, не надо ничего бояться, — сказал он. — Ничего не могло…

— Могло. — Дру на мгновение замолчала. — Дядя Войл, знаете, когда мы добирались сюда из Флэгстаффа, за нами следили.

— Следили? — Он был изумлен.

— Да. Человек, который выехал из ущелья с восточной стороны. Он старался не попадаться на глаза, но следил за нами всю дорогу и исчез только перед Ред-Уолл.

Войл Рейган встревожился. Тот факт, что ранчо «В-Бар» принадлежало Бену Карри, держался в глубоком секрете, и Войл знал, что Бен не позволял совершать налеты вблизи его укрытия в каньоне Тодстул. Объяснял он это очень просто: не трогай владельцев ближайших ранчо, и они всегда помогут тебе, если в этом возникнет необходимость. И все же Войл никогда не верил до конца в способности Бена удержать банду от набегов. Рано или поздно некоторые из преступников выйдут из-под его контроля и отправятся на самостоятельное дело.

Кого бы могло заинтересовать это место? Представителей закона? Вряд ли. Здесь нет никого на несколько сот миль вокруг, и, кроме того, это ранчо не может вызвать и тени подозрения. Бандиты? Это более вероятно, поскольку скот уже собран и готов к перегону.

— Дру, не пугай этими разговорами мать и сестру. Ты умеешь пользоваться винтовкой, поэтому держи ее наготове. А я поговорю с ребятами. — Он помолчал. — В каком точно месте ты видела этого всадника?

Выслушав ее описание, тут же узнал это место.

— Завтра посмотрю, — пообещал он.

— Будьте осторожны, — посоветовала она и сменила тему разговора: — Дядя Войл, вы слышали когда-нибудь о ковбое по имени Майк Бастиан?

Войл Рейган был рад, что уже стемнело.

— Не могу сказать, что слышал, — ответил он осторожно. — А в чем дело?

— Мы познакомились с ним по пути сюда. Это он помог нам нанять повозку, когда мы приехали в Уивер.

— Почти каждый мужчина на Западе помог бы вам в такой ситуации.

— Знаю, но помог-то именно он, и… в нем есть что-то такое…

— Понимаю, о чем ты говоришь, — ответил Войл, улыбаясь. — Он наверняка молод и хорош собой.

Она рассмеялась.

— Да, и это тоже. Но меня больше всего заинтересовало, как он двигается — как большая кошка. И еще он мне кого-то напоминает. Не могу понять кого, но кого-то очень хорошо мне знакомого.

— Говоришь — Майк Бастиан? Припоминаю это имя. Он сказал тебе, чем он занимается?

— Нет. Мне кажется, нет. Это я подумала, что он, наверное, ковбой или даже охотник. На нем были штаны из оленьей кожи, знаешь, такие, как у индейцев. — Она помолчала, а затем нарочито небрежно произнесла: — Он спросил, нельзя ли ему как-нибудь к нам заехать.

Войл Рейган хмыкнул.

— Уверен, что ты сказала «да».

Теперь она рассмеялась.

— Конечно. Разве я не должна была проявить гостеприимство? В конце концов, мы же на Западе!

Друзилла вернулась в дом, а Войл Рейган пошел в домик ковбоев. Двое из них уже легли спать. Третий как раз снимал сапоги.

— Ну-ка, — сказал ему Войл, — надевай сапоги обратно. Будешь дежурить.

— Дежурить? Зачем?

— Кто-то следил за повозкой, которая привезла сюда женщин. Мне это не нравится.

Один из ковбоев, Гарфилд, поднялся:

— Хотел рассказать тебе вот о чем, Войл. Несколько дней назад я наткнулся на чужие следы, на самой вершине каньона. Думаю, кто-то наблюдает за ранчо.

— Ладно, ребята, вы знаете, что надо делать. Похоже, снова возвращаются времена индейских войн, только на этот раз это будут бледнолицые бандиты. Мы как раз собираем скот для перегона. Через несколько дней у нас тут будет дюжина ребят. Думаю, бандитам об этом известно, поэтому если что и случится, то в ближайшее время. Не удаляйтесь от ранчо больше чем на две-три мили. Следите за своими обратными следами и, если что заметите — возвращайтесь на ранчо защищать женщин.

— Черт побери, никогда не слышал, чтобы какой-нибудь бандит напал на женщину! — запротестовал Гарфилд.

— Знаю, но мы здесь далеко в горах. Почти никто не знает о нашем существовании, а преступники бывают разные.

Гарфилд натянул сапоги, встал, нацепил подтяжки и надел ремень с револьверами.

— Возьми с собой и винчестер, он может тебе понадобиться.

Гарфилд бросил на него унылый взгляд. Один из ковбоев начал храпеть, и Войл, указав на него, сказал:

— Разбуди его в полночь. Пусть караулит до трех, а до утра будет стоять Пит.

Войл Рейган вышел на улицу и остановился, прислушиваясь. Тихо, совершенно тихо. Он вошел в дом и прошел в свою комнату. Повесив ремень с револьверами на спинку кровати, достал винчестер и поставил его поближе, рядом с умывальником.

Он давно не участвовал в перестрелках и сейчас не был уверен, что ему этого хочется.

 

Глава 10

Утро было холодным и ясным, и все же Майк Бастиан чувствовал, что в воздухе что-то носится. Торопливо одевшись, он направился в столовую. Там в молчании завтракали всего несколько человек. Когда он вошел, они подняли головы, но лишь один из них приветственно кивнул. Майк допивал кофе, когда в столовую вошел Керб Перрин.

Майк насторожился — у Перрина был несвойственный ему высокомерный вид. Он бросил взгляд на Майка, затем уселся и принялся за еду.

Вошел Раунди, за ним — док Сойер. Значит, Бен Карри остался в каменном доме один. Через мгновение в столовой появились Дакроу и Кифер, а за ними — Клэтт, Монсон и Пэнелл.

Майк поднес кружку ко рту, и в этот момент его пронзила мысль — ведь именно этих людей Перрин собирается использовать в налете на ранчо Рейгана. Налет состоится сегодня!

Он поднял глаза и увидел, что Раунди встал из-за стола, не допив кофе. Старый житель лесов быстро вышел и исчез.

Майк поставил на стол кружку и тоже встал. Внезапно он окаменел — ему в спину уперся твердый ствол револьвера.

— Не двигаться!

Это был голос Фернандеса. Перрин, улыбаясь, откинулся на спинку стула.

— Извини за неожиданность, Бастиан, — сказал Перрин, — но мы вынуждены спешить — сюда направляется Линейкер. К тому времени как он появится здесь, я уже буду в седле. Кое-кто из ребят хотел прикончить тебя, но я считаю, ты можешь пригодиться нам для торговли со стариком. Этот орешек не так-то просто выковырнуть из его каменной скорлупы. Ты у нас — заложник, и это заставит его выслушать нас.

— Ты ошибаешься, — спокойно ответил Майк. — Бена не особенно волнует, что случится со мной. Он может позволить себе избавиться от меня и взять кого-то другого. Но вам это даром не пройдет.

— Пройдет. Видишь ли, Риггер Молина отправился сегодня утром со своими десятью ребятами грабить «золотой» поезд.

— Но это должна была быть моя работа; — заметил Майк.

— Я махнулся с ним, — продолжал Перрин. — Он получил поезд с золотом, а мне достался банк. Должен признаться, — улыбнулся Перрин, — я забыл сказать ему о двенадцати вооруженных охранниках. По правде говоря, я сказал ему, что там будет всего трое. Думаю, они там разберутся с ним вместо меня. — Перрин резко крикнул Фернандесу: — Убери револьвер и свяжи ему руки за спиной, а потом вытолкай на улицу. Пусть старик на него полюбуется.

— А что мы будем делать с этим? — Кифер махнул револьвером в сторону дока.

— Оставь его, нам может понадобиться доктор, он сам понимает, что для него лучше жить.

Майка Бастиана раздирала холодная, бессильная ярость, и эта ярость была направлена на него самого. Как же он был неосторожен! Сосредоточил все свое внимание на Перрине и позволил Фернандесу оказаться у себя за спиной.

Его вытолкали на улицу. Утреннее солнце заливало своими весенними лучами все вокруг, и он оказался на середине ярко освещенной улицы, лицом к каменному дому.

Майк почувствовал мрачное торжество. Что бы с ним ни случилось, им не вырвать старика из его дома. Солнце светило ему прямо в лицо, и оно будет светить в глаза тем, кто решил напасть на дом — Бен Карри уже наверняка стоит у окна со своей верной винтовкой. Используя двери и окна, он может держать под контролем весь поселок.

Перрин вышел из столовой и быстро укрылся за горой бревен и мешков с песком, набросанных поперек улицы.

— Выходи, Карри! — крикнул он. — Подними руки и выходи, иначе мы убьем твоего сына.

Ответа не было, ничто не указывало на то, что Карри вообще их услышал.

— Я не его сын, — сказал Бастиан. — Мы даже не родня. Он воспитал меня для дела и теперь сможет обойтись и без меня. Ему на меня наплевать.

— Керб, он не слышал тебя, — сказал Клэтт. — Давай брать штурмом этот дом.

— Вот и бери его штурмом, — ответил Кифер, — а я посмотрю, как это у тебя получится!

Несмотря на свою беспомощность, Майк почувствовал удовлетворение. Бен Карри очень хитер. Он знал: как только он ответит им, угрозы бандитов вступят в силу. Но какой смысл убивать Бастиана, если Карри не видит этого, если они даже не знают, слышал ли их старик?

До этого Перрин был уверен, что Карри пожертвует собой ради Майка. Но теперь он и те, кто стоял за ним, стали, сомневаться, действительно ли старик захочет выйти, чтобы спасти Майка. Майк кожей ощущал их сомнения.

— Давай выходи! — кричал Перрин. — Получите с Бастианом по лошади и милю форы. Иначе оба умрете! У нас есть динамит!

— Перрин, — сказал Майк, — ты оказался в дураках. Карри абсолютно все равно, жив я или мертв. Он не выйдет, а выкурить его оттуда невозможно. Тебе не приходило в голову, что старик мог предусмотреть и такое? Ты когда-нибудь видел, чтобы у него не было плана на любой случай?

Майк говорил, имея в виду не столько Перрина, сколько окружавших его бандитов. Если он сумеет заставить их усомниться, то, боясь гнева Бена Карри, они могут повернуть против Перрина.

Перрин ничего не ответил. Некоторые принялись беспокойно оглядываться, будто хотели убедиться, что к ним никто не подкрадывается. А что, если у этого хитреца Бена действительно есть план и для такого случая? С него станется.

— Все, что ему нужно, Керб, — продолжал Майк, — это дождаться, пока появится Дейв Линейкер. Он заключит с ним сделку, а где окажешься ты? На помойке. Вместе с этими парнями, которые, как дураки, пошли за тобой!

— Заткнись! — проревел Перрин. — Он все равно выйдет!

— Давайте обстреляем дом! — Дакроу не терпелось начать действовать. — Или возьмем его штурмом, как предложил Клэтт.

— Черт! — выругался с отвращением Кифер. — Зачем это? Лучше захватим все, что можно, и побыстрее смоемся! В загоне сейчас почти двести голов лучшего во всем краю скота, да можно и еще кое-что прихватить. Риггер уехал, Линейкер еще не появился — дорога чиста.

— Взять копейки, когда в этом каменном доме спрятаны миллионы? — Вены на лбу у Керба вздулись от ярости. — Добыча нескольких лет! Там есть каменная комната, набитая золотом и пачками денег! И что — оставить это и сбежать с несколькими коровами?!

Кифер замолчал, хотя было видно, что Перрин его не убедил.

— Нет там никакой каменной комнаты, — сказал Майк. — Я сплю в одной комнате, док Сойер — в другой, и есть еще одна — для старика. Единственное, чем заполнена его комната, так это боеприпасами. Их столько, что он выдержит любую войну, а уж ему-то хорошо известно расстояние до каждого предмета в поселке. Так что готовьтесь — в любой момент он начнет снимать вас по одному.

Стоя на пыльной улице под слепящими лучами солнца, Майк бросил взгляд в сторону каменного дома. Волна преданности и любви к старику охватила его. Всем, всем он обязан Бену Карри. Может быть, Карри и растил его для жизни вне закона, но сам Бен Карри считал, что это не такая уж плохая жизнь — он жил как средневековый феодал, по законам, созданным им самим.

Может быть, он и был не прав, но он дал Майку шанс. И сейчас Майк с новой силой ощутил, что его душа совершенно не лежит к тому, чтобы воровать, грабить и убивать. Однако это не означает, что он не должен испытывать благодарности к тому, кто воспитал его.

Майк страшно гордился стариком, который сидит сейчас один в каменном доме и, как загнанный в угол гризли, будет сражаться до конца. Он, Майк Бастиан, готов умереть прямо здесь, на улице, в надежде, что Бен Карри выстоит в своей каменной скорлупе и расправится с ними со всеми.

Керб Перрин был озадачен. Он составил свой план в спешке, узнав, что в поселок направляется Линейкер. Поскольку Молины здесь не было, Перрин не сомневался, что сможет вырвать лидерство у Карри и подготовиться к появлению Линейкера. Он устроил бы засаду, и Линейкер и его люди не вышли бы из ущелья живыми. Теперь внезапно его планы рухнули. Когда Линейкер окажется в каньоне Тодстул, с ним обязательно будут люди, и борьба за лидерство превратится в безобразную перестрелку с тремя или даже четырьмя противниками.

Мысль, что Бен Карри может вообще не ответить, не приходила ему в голову. Он даже приготовил снайпера, который должен был убить Карри, как только тот появится на крыльце.

— Если вам, ребята, нужен хороший кусок, — небрежно начал Майк, — есть неплохой банк на востоке Колорадо. По всему тому, что мы слышали, он только и ждет, чтобы кто-нибудь пригрел его.

Никто ничего не ответил, но Майк знал, что они наверняка задумались. Вряд ли кому-нибудь хотелось оказаться лицом к лицу с Беном Карри. Он хоть и стар, но опасен.

Майк понимал: Перрин может в любой момент отдать приказ убить его прямо на месте. Стоя вот так, у всех на виду, со связанными за спиной руками, он мог только думать.

Что случилось с Раунди? Старый охотник вышел так внезапно, что оставил недопитым свой кофе — вещь совершенно неслыханная. Может быть, он в союзе с Перрином? Нет, это невозможно. Раунди всегда был другом Бена Карри и никогда не любил Керба Перрина.

И все же где он сейчас? Наверху, вместе с Беном? Может быть, но Раунди никогда не любил помещений. Предпочитал свободу передвижения. Вольный стрелок, он прибегал к обороне, только если его к этому вынуждали. Но где бы он ни был, он делает как раз то, что надо, в этом Майк был уверен.

— Ладно, — неожиданно сказал Перрин, — нечего сидеть тут всем и следить за каким-то старикашкой. — Он бросил взгляд на Бастиана. — А это неплохая мысль насчет банка. Мы тебя пока придержим, разделаемся с ранчо Рейгана, а там, глядишь, и старик созреет — выйдет из своего убежища. Разберемся с ним и отправимся на восток, возьмем этот банк.

Бастиана швырнули на пол в темную кладовку в торце магазина, предварительно связав ему ноги. Мысли его путались, и он изо всех сил пытался привести их в порядок. Если он хочет выйти отсюда живым, нужно думать. Думать. Выход есть из любого положения. Хоть один, но есть.

Если молодцы Перрина отправятся в каньон Ред-Уолл, то застанут там сейчас только четырех ковбоев. Они нагрянут внезапно, и Джулиана, Дру и их мать окажутся совершенно беспомощны. Четверо мужчин — пятеро, если считать и Войла Рейгана, — не смогут противостоять внезапному нападению.

А он здесь, связанный по рукам и ногам.

Майк предпринял несколько отчаянных попыток освободиться от пут, но те, кто завязывал узлы, умели обращаться с веревками — им не раз приходилось связывать коров и лошадей. Как только его глаза привыкли к темноте, он начал искать что-нибудь, что помогло бы ему избавиться от веревок. Ничего — ни выступающего угла, ни гвоздя.

С улицы не доносилось ни звука. Может, бандиты уже ускакали? Но даже если Перрин еще здесь, он скоро уедет, оставив людей, чтобы стеречь Бена Карри. Майк принялся размышлять. Если бы он смог освободиться и обнаружить тайный брод Бена через реку, то, возможно, опередил бы Перрина и встретил его на ранчо.

Где же Раунди? И док Сойер?

И как раз в тот момент, когда он почти сдался, к нему пришло решение, настолько простое и очевидное, что он мысленно выругал себя за глупость.

Майк перевернулся и стал на колени. К счастью, на нем были сапоги со шпорами, а не мокасины, которые он обычно носил в лесу. Прижав одну шпору к другой так, чтобы они не двигались, он начал перетирать кожаные веревки. На сапогах были мексиканские шпоры, подаренные ему доком Сойером, не с длинными шипами, а с мелкими зубчиками.

Майк отчаянно тер веревки — с него градом тек пот, от напряжения ломило мышцы. Остановившись, чтобы передохнуть, он услыхал на улице стук копыт. Несколько человек проскакали верхом.

Если они отправились только что, у него, возможно, есть еще шанс, но…

Послышались тяжелые шаги. Кто-то идет! И как раз в тот момент, когда он перетирает веревки! Майк тут же перевернулся на бок — только бы они не догадались, чем он занимается.

Дверь распахнулась. В дверях стоял Снейк Фернандес. В одной руке он держал нож, другая все еще была забинтована.

— Что, подстрелил Фернандеса, а? Ну ладно! Я знаю, как заставить человека захлебнуться собственной кровью! Я изрежу тебя на кусочки. Буду резать медленно, медленно. Ты у меня запоешь!

Бастиан лежал, опираясь на плечо, и смотрел на Фернандеса. Тот наклонился над ним и легонько ткнул его кончиком ножа. Бастиан даже не шевельнулся. Разъяренный Фернандес подбросил нож вверх и поймал его.

— Значит, не прыгаешь? Ну-ну, я заставлю тебя попрыгать!

Он злобно опустил нож, но Майк, приготовившись к удару, перевернулся на спину и резко ударил Фернандеса по коленям связанными ногами. Тот упал на спину. Майк снова перевернулся и рванул веревки, связывающие его руки. Что-то треснуло. Еще одно усилие, и…

В этот момент Фернандес вскочил и схватил выпавший из руки нож.

Борясь с веревками, Бастиан бросился Фернандесу в ноги, но тот отскочил назад и, сжимая ноги, повернулся к нему лицом. Бастиан снова перевернулся и, когда бандит подошел к нему ближе, поднял связанные ноги и резко распрямил их.

Шпоры задели ногу Фернандеса, разорвали его полосатые брюки, и из глубокой раны на внутренней стороне бедра брызнула кровь.

Фернандес пошатнулся, осыпая Майка проклятиями, Бастиан снова рванул веревки, которыми были связаны его кисти, и почувствовал, что они поддались. Стряхнув их, он снова развернулся на полу, схватил бандита за щиколотку и рванул на себя.

Фернандес с шумом рухнул на пол, но, пытаясь вырваться из объятий Бастиана, продолжал сражаться с яростью раненой дикой кошки. Майк, удерживая одной рукой его руку, другой схватил его за горло, вложил в это усилие всю силу, накопленную годами тренировок.

Фернандес отчаянно пытался освободиться, но захват Майка был слишком сильным. Лицо мексиканца потемнело от прилива крови, его сопротивление становилось все слабее и слабее. Бастиан разжал руку, злобно ударил его в подбородок и пнул носком ноги в бок.

Вытащив нож из руки бесчувственного бандита, Майк разрезал веревки, которыми были связаны щиколотки, и встал, вращая кистями, чтобы восстановить в них кровообращение.

А теперь…

 

Глава 11

Глядя на лежавшего перед ним без сознания человека, Майк на мгновение заколебался. У Фернандеса не было револьвера, хотя обычно он всегда его носил. Возможно, оставил ремень за дверью. Осторожно, стараясь не шуметь — кто знает, что происходит там, на улице, — Майк приоткрыл дверь и выглянул.

Улица была пустынна. Кровообращение в руках еще не восстановилось, поэтому он продолжал сжимать и разжимать кулаки. Майк распахнул дверь пошире и вышел. Первое, что он увидел, — был ремень Фернандеса с кобурой, висящий на спинке стула, стоящего под навесом.

Он сделал два шага по направлению к нему, и в этот момент из дома напротив вышел человек. Он держал в руках зубочистку и собирался поковырять ею в зубах, когда увидел Майка Бастиана. Вскрикнув от удивления, парень выронил зубочистку и потянулся за револьвером.

Их разделяло не более пятнадцати футов, и Майк швырнул нож прямо с ладони, держа его за лезвие. Нож сверкнул в лучах солнца, мужчина вскрикнул, выронил револьвер и потянулся к рукоятке ножа, торчавшего у него в животе, его лицо исказилось от боли.

Майк схватил ремень Фернандеса и натянул на себя — один револьвер спереди, другой сзади. Потом помчался в столовую, где с него утром сняли его собственное оружие. Он рванул дверь и — застыл на месте.

У стены стояли четверо из команды Перрина. Напротив них — док Сойер с револьвером в руках.

— Я тебя уже заждался, — сказал док. — Не хотел убивать этих типов и не собираюсь подходить к ним, чтобы связать.

Револьверы Майка лежали на столе. Он снял с себя ремень Фернандеса и надел свой, затем сунул оружие Фернандеса за пояс.

— Всем на пол! — приказал он бандитам. — Лицом вниз!

Ему понадобилось несколько минут, чтобы связать их и собрать оружие.

— Где Раунди? — спросил Майк.

— Я не видел его с тех пор, как он вышел из столовой. Просто сделал шаг за дверь и исчез. Я даже удивился.

— Забудь о нем. Пошли в дом, к Бену Карри, потом подумаем, что делать дальше. У нас мало времени. Они отправились на ранчо «В-Бар».

Док побледнел.

— Я не знал об этом. Господи! Там ведь женщины…

Они вышли через заднюю дверь и зашагали по улице. Майк снял шляпу и нес ее в руке — он был уверен, что Бен наблюдает за местностью, и хотел, чтобы тот сразу его узнал.

Сойер был взволнован, но старался держаться спокойно: он никогда еще не принимал непосредственного участия в перестрелке, хотя повидал их немало.

Плечом к плечу, стараясь не думать о том, что их могут подстрелить из дома или кто-нибудь из людей Перрина, оставшихся в городе, они поднялись по каменным ступеням.

В доме стояла полная тишина. Они вошли в гостиную и огляделись. Никаких признаков жизни. На полу валяется рассыпавшаяся коробка винтовочных патронов.

Вдруг они услышали какой-то глухой вскрик, и Майк замер, прислушиваясь. Затем он выбежал из гостиной и, слыша за своей спиной дыхание дока, помчался по лестнице наверх, в комнату-крепость.

Эту комнату не видел никто из посторонних, даже док. Толстые стены были сложены из камня. По каменному желобу тек тоненький ручеек, падавший затем в большой каменный бассейн и вытекавший через отверстие на дне. Поступление воды было постоянным, а запасов еды хватило бы надолго. Тяжелая дверь запиралась изнутри. Только динамит мог бы проложить путь в эту крепость.

Это было последнее убежище Бена Карри, и сейчас он лежал здесь на полу с искаженным от боли лицом.

— Сломал ногу! Поскользнулся на ступеньках… Стал слишком тяжелым… Еле дополз… — Он взглянул на Майка: — Хорошо, сынок! Я боялся, что тебя убили. Ты сам выбрался, да?

— Сам, па.

Бен посмотрел на него и отвел взгляд в сторону.

Сойер присел и стал осматривать ногу.

— Плохой перелом, Бен. Тебя нельзя везти далеко.

— Достань-ка мне матрац да разложи так, чтобы лечь и смотреть в окно. Ты, Майк, и я — вдвоем мы с ними справимся!

— Я не могу остаться, па. Я должен ехать.

Лицо Бена Карри посерело. Не веря своим ушам, он уставился на Майка.

— Мальчик, я никогда не думал…

— Ты не понял, па. Я знаю, куда направился Перрин. На ранчо «В-Бар». Хочет забрать скот и женщин. А с тобой, он считает, можно расправиться и потом.

В безумном усилии старик попытался встать на ноги, но док толкнул его назад. Прежде чем Бен успел что-либо сказать, Майк объяснил ему, что произошло, и добавил:

— Ты должен рассказать мне, как переправиться через Колорадо. Тогда я успею и встречу их у ранчо.

Бен Карри перевел дух. Он снова стал самим собой, и, несмотря на боль, его мозг лихорадочно заработал.

— Ты сможешь это сделать, но придется скакать очень быстро. Они уже довольно далеко, и Керб знает, где найти свежих лошадей. Он не станет терять времени.

Карри откинулся назад, взяв бутылку, которую протянул ему Сойер.

— Никогда не любил этого пойла, но сейчас… — Он сделал большой глоток и попытался принять более удобное положение. Потом быстро, спокойно описал путь, который предстояло проделать Майку. — Это узкая и опасная тропа, — пояснил он. — Когда мы шли там первый раз, то потеряли одного человека и двух лошадей. У реки живет старый навахо. Он — мой очень давний друг. Старик держит для меня несколько лошадей и следит за тропой. Когда пересечешь реку, получишь от него лошадь. Он о тебе знает.

Майк встал, прихватил с собой побольше патронов.

— Устрой его поудобнее, док. Сделай все, что сможешь.

— А как насчет Дейва Линейкера? — запротестовал док.

— Да справлюсь я с Линейкером! — вспыхнул Карри. — Хоть у меня и сломана нога, но с руками-то все в порядке. Наложи мне на ногу шину и придумай какой-нибудь костыль, и я разберусь с ними отсюда! — Он помолчал в раздумье. — Я убью его, как только он покажется на этой улице, но, если что-нибудь случится и это придется делать тебе, Майк, не сомневайся. Убив Перрина или Дакроу, ты окажешь услугу всему Западу. Я думаю об этом уже много лет. А что касается Линейкера, запомни: если я промахнусь или ты увидишь его первым, следи за его левой рукой!

Майк спустился в свою комнату и взял винчестер. Через пару минут, не более, он оседлал своего серого в яблоках. Если понадобится, Бен Карри и док продержатся в этой комнате-крепости несколько недель, но бандиты могут действительно швырнуть в окно динамит. Нужно как можно быстрее добраться до Ред-Уолл и вернуться обратно.

Майк Бастиан направился прямо в заросли елей и осин по извилистой тропе, которая спускалась к тайному пути, ведущему к каньону. Он никогда раньше не ездил по этой тропе, хотя и видел ее. Серый был в прекрасном состоянии и шел бодрым шагом. Они ныряли в чащу лесов, пересекали поляны и дважды перешли один и тот же ручей.

Покачиваясь в седле, Майк пытался представить себе, где в этот момент может находиться Перрин. Он, конечно, не знает тайного короткого пути, поэтому, даже если все время менять лошадей и почти не спать, дорога займет у него немало времени. Его маршрут — примерно. четверть пути Перрина, но тропа эта гораздо сложнее и круче. Майк не представлял себе, как он будет пересекать реку — Бен сказал только, что реку перейти можно, а как — он увидит сам.

«Тебе придется собрать нервы в кулак, мальчик! Помни, я делал это десятки раз, а я ведь больше и тяжелее тебя!»

Он направлялся сейчас в юго-западную часть каньона Колорадо, где никогда прежде не бывал. Дикое, незнакомое место для всех, за исключением Бена Карри, индейцев и, может быть, какого-нибудь бродяги-охотника.

Время от времени тропа выныривала из зарослей леса, и его взору представали громоздящиеся друг на друга утесы и темные провалы каньонов — картина, от которой захватывало дух. Но любоваться было некогда. Нужно ехать, и ехать быстро. Теперь он жалел, что, уезжая от Бена, не прихватил с собой ничего съестного — когда он доберется до ранчо, у него, скорее всего, не будет времени на еду.

Взобравшись на вершину утеса, Майк остановился, чтобы дать серому передохнуть, и огляделся вокруг. Вдалеке он увидел зияющее ущелье огромного каньона. Он сплюнул, по спине пробежали мурашки. Как одному, без всякой помощи, пересечь это?

А в конце пути, если ему удастся все преодолеть, его ждет Керб Перрин. Перрин, который стреляет быстро и точно. Можно сказать, слишком быстро.

Вокруг корней деревьев и на затененных склонах все еще лежали небольшие островки снега. Майк спешился, чтобы дать серому напиться из прозрачного, холодного горного ручья, который сбегал с крутого склона, исчезал в кустах и затем снова выныривал. На ручье бобер построил запруду, отчего ручей превратился в небольшое озерцо, а рядом с запрудой зверек выстроил свой домик. Майк тоже напился из ручья, и, пока серый отдыхал, он стоял, прислушиваясь к тишине и наблюдая за бобром, который, рассекая спокойную гладь озерца, тащил в зубах зеленую ветку, чтобы спрятать ее на дне — он уже начал готовиться к зиме, когда гладь пруда окажется скованной льдом.

Майк вернулся к серому и, вдев ногу в стремя, сказал:

— Ну что, малыш, нам пора.

Серый начал спускаться по тропе, усыпанной сосновыми иглами. Внезапно вынырнув из-под сосен, тропа превратилась в узкий уступ, идущий вдоль круто обрывающейся вниз стены ущелья. Одно стремя задевало камень, другое висело над пропастью. Глубина обрыва была больше тысячи футов — до нижнего уступа, а затем еще около тысячи до дна ущелья. Серый был хорошим горным конем и, аккуратно ступая, шел там, где, казалось бы, пройти невозможно. Наконец тропинка снова нырнула в заросли леса.

На тропу упали тени, и Майк увидел белую скалу, о которой его предупреждал Бен. Он резко свернул налево, протиснулся в узкую щель между утесами и спустился вниз по склону. Его конь просто подогнул ноги и заскользил — они остановились только у подножия столовой горы. Теперь перед ним расстилалась длинная, уходящая вниз долина.

Из травы взлетела птица, пролетела вперед и села на дерево, мимо которого должен был проехать Майк. Некоторое время она летела за ним — должно быть, знала: там, где люди, всегда найдется что-нибудь съедобное, а может, она просто искала компанию.

— Некогда, старина, — сказал Майк. — Солнце скоро сядет, а мне еще ехать и ехать.

Он устал, да и серый будет идти теперь все медленнее, но с этим ничего не поделаешь.

Успеет ли он? И как все произойдет? А если не успеет, что тогда? При этой мысли у него внутри все похолодело — подобного ощущения он никогда еще не испытывал. Но он знал, что сделает. Он выследит их всех, каждого по отдельности, сколько бы времени это ни заняло и куда бы ни завел его их след. Он их отыщет. И убьет.

Майк двигался вперед, осторожно объезжая завалы из камней, которые, веками скатываясь с вершин, замерли здесь, на пологом склоне. Тропа петляла — то взбиралась наверх, то ныряла вниз, и Майк задумался о том, что его ждет.

Ему никогда не доводилось принимать участия в перестрелках. Он вытащил револьвер и выстрелил в Фернандеса автоматически, он знал — тогда ему просто повезло. В перестрелке придется стрелять в живых людей, которые будут стрелять в ответ. Как отреагирует его тело, если оно окажется прошито свинцом? Он должен подумать об этом и принять решение раз и навсегда. Если пуля попадет в него, ему надо выстоять и выстрелить в ответ.

Он знал людей, в которых попала не одна пуля и которые тем не менее продолжали стрелять. Коул Янгер в Нортфилде получил одиннадцать ранений и скрылся с места перестрелки, чтобы выжить, но в конце концов сел в тюрьму. Каждый из его братьев получил по несколько ранений, и все-таки они остались в живых. Если они смогли сделать это, сможет и он.

Перрин и Дакроу — он должен убить этих двоих, потому что они опаснее всех. Если их не станет, остальные могут просто разбежаться. Что бы ни случилось, он должен их убить. Он не может умереть раньше них.

Внезапно лес распахнулся, и Майк оказался на краю бездонной синей пропасти под названием Гранд-каньон. Он натянул поводья и ахнул от восторга. Даже уставший конь насторожился. То тут, то там из голубой дымки, которая становилась все синее, выступали, как острова из океана, красные скалы, верхушки которых были залиты последними лучами заходящего солнца.

Серый устал от долгого пути, но Майк снова направил его вниз по тропе, которая опять пошла по узкому карнизу, нависавшему над бездонной пропастью. Серый спокойно двигался вперед, будто бы зная, что его задача уже почти выполнена.

Майк задремал в седле и через какое-то время почувствовал, что конь резко остановился. Он ощущал сырость, поднимающуюся со дна каньона, слышал шум воды, прорывающейся сквозь каменные утесы. Впереди он увидел квадрат света, падающий из окна.

— Эй, в доме! — крикнул он, спешившись.

Дверь открылась.

— Кто здесь?

— Майк Бастиан! — Он направился к дому, держа в руке винтовку. — По поручению Бена Карри!

Человек отступил в дом. Это был индеец из племени навахо, старик, но глаза у него были яркие и проницательные. И они испытующе уставились на Майка.

— Мне нужна лошадь. Я хочу пересечь реку сегодня ночью.

Старый индеец хмыкнул.

— Это невозможно. Ночью нельзя пересечь реку.

— Ночью должна быть луна. Когда она взойдет, я начну переправу.

Навахо пожал плечами.

— Поешь. Тебе нужно поесть.

— А лошади есть?

Снова смешок.

— Если тебе нужен конь, он на другой стороне реки. Там живет мой брат. У него лошади, самые лучшие лошади. Поешь, — опять предложил он, — а потом отдохни. Когда встанет луна, я скажу тебе. — Он помолчал. — Никто никогда не пытался пересечь реку ночью. Думаю, это невозможно.

Майк Бастиан прислушался к реву воды. Ни человек, ни лошадь не могут переплыть эту реку, лодка тоже. Он сказал это вслух, и старый индеец снова хмыкнул.

— Если ты пересечешь ее, то на проволоке.

— На проволоке?

— Сейчас спи. Тебе нужен сон. Увидишь.

Проволока? Майк покачал головой. Это невозможно. Это смешно. Старик шутит.

Он подошел к койке и лег, глядя в темноту, освещаемую огнем очага. Шум бегущей воды сразу же заполнил собой ночь, • и Майк уснул.

А во сне на него шел человек с красными глазами, стреляя сразу из двух стволов…

 

Глава 12

Сидя на кухне, Борден Чантри взглянул в сторону железнодорожной станции. Когда через город прокладывали железную дорогу, рельсы, к счастью, прошли в пятидесяти ярдах от его дома — он мог пить кофе, завтракать или ужинать и одновременно наблюдать за тем, кто сошел с поезда или сел в него. Конечно, это случалось нечасто. Четыре дня из пяти поезд всего лишь давал гудок и проезжал мимо, не останавливаясь.

Чантри любил смотреть на проезжающие поезда, и Бесс тоже. Сейчас она принесла ему кофе и опять заговорила о своем:

— Подумай серьезно, Борден, это не то место, где можно растить мальчика.

— Я сам вырос на Западе.

— Ты — совсем другое дело. Тебе нравится так жить, но для Тома я хочу другой жизни. Хочу, чтобы он ходил в школу на Востоке, чтобы он получил хорошее образование. Я не хочу, чтобы он рос, загоняя коров и стреляя из револьвера.

Чантри снова бросил взгляд в сторону станции. Он понимает ее, но что ему делать на Востоке? Она просто не думает об этом. Где бы он ни был, он всегда был кем-то, но лишь потому, что жил на Западе. Там, на Востоке, он сможет только управлять конюшней или стать разнорабочим. Он знал кузнечное ремесло, но это не то занятие, которым можно прокормиться в тех краях.

Сейчас же у него две работы, и за обе он получает деньги. Он шериф округа и начальник полиции города, и впервые в жизни у него появились сбережения. Если он проработает еще пару лет, то скопит достаточно, чтобы купить скот и вернуться на ранчо. Сейчас у него только шестьдесят голов на открытом пастбище и около тридцати лошадей, пять из которых не принадлежат ему, хотя и пасутся вместе с его лошадьми.

— Я думал об этом, Бесс. Но как мне заработать там на жизнь? Все, что я умею, — разводить скот. Я начал с охоты на бизонов, затем стал погонщиком скота, потом завел собственное ранчо. Засуха да банковские проценты доконали меня, а здешние люди спасли — предложили работу начальника городской полиции.

— Ты найдешь что-нибудь, Борден. Я знаю, что найдешь. Я просто не хочу, чтобы Том рос здесь. Все, что он делает, — это гоняет по улицам с этим сиротой Маккоем и не думает ни о чем, кроме лошадей и оружия.

— Билли хороший мальчик, — возразил Борден. — Он уже несколько лет живет один, с тех пор как потерял своего отца. Ты бы видела их домик. Абсолютная чистота. Это хороший парень, из него выйдет толк.

— Толк — в чем?

Чантри недовольно поерзал на стуле. Этот спор возникает у них раз в неделю, мечты мешают Бесс увидеть реальную жизнь. Она хочет вернуться туда, откуда приехала, хочет, чтобы Том учился там же, где учились ее братья, ее отец. Она не понимает только одного — на Востоке они будут бедняками. Можно быть бедняком и на Западе, но если ты трудолюбив, никто не обращает на это особого внимания. А на Востоке ты сразу попадешь в другой класс людей. Там есть вещи, которые для тебя не предназначены, места, куда тебя никогда не пригласят. По крайней мере, он слышал, что дела обстоят именно так. Сам он бывал на Востоке только дважды и каждый раз всего по нескольку дней.

В первый раз он повез Бесс на Восток после их свадьбы. И сразу же понял, что с деньгами, которые он зарабатывает на Западе, здесь делать нечего. Вот если бы снова заняться скотоводством… Он уверен — ему бы удалось выкарабкаться. Сейчас, например, очень благоприятный рынок. Ему бы три — пять сотен голов. При хорошей погоде он бы скоро обзавелся отличным стадом.

А на Востоке? Он будет бедным родственником — вот и все.

— Подожди, Бесс. Я снова займусь скотоводством. Вот думаю все о коровах Хайэта Джонсона. Он собирается их продавать, будь у меня немного денег, я бы мог их купить.

Бесс перевела разговор на другую тему:

— Борден, зачем к тебе приезжал мистер Сэкетт? Что-нибудь случилось?

Он отхлебнул кофе.

— Нет, пока нет. Просто есть кое-что интересное. Может, это и глупость, Бесс, но помнишь те письма, которые я отправил? Одно в Форт-Уорт, другое в Эль-Пасо? Ну, так вот, Сэкетт думает то же, что и я. Он уверен, все ограбления совершила одна большая банда, руководит которой один человек.

— Какой же это должен быть человек, чтобы держать в руках такую большую шайку?

В этом-то все и дело. Бесс, как всегда, попала в самую точку. Конечно, это не может быть обыкновенный, заурядный человек, похожий на других. В нем должно быть что-то такое, что бросается в глаза. Таких людей замечают, а заметив, запоминают.

Они с Сэкеттом насчитали восемнадцать ограблений — все очень быстро, аккуратно, никакой стрельбы, никаких следов, никаких задержанных. Люди появлялись как будто ниоткуда, делали свое дело и исчезали.

Обычно за некоторое время до ограбления один или несколько человек болтаются вокруг города, изучают банк, расположение улиц. В этих же случаях не было замечено ни одного незнакомца.

И все же несколько дней назад у Чантри появилась идея, о которой он написал Сэкетту. Кто бы ни руководил этой бандой, он должен где-то прятать своих людей, так почему бы не проверить известных бандитов и грабителей, которые сейчас не в тюрьме, но которых тем не менее давно никто не видел.

Ему по опыту было известно, что эти парни долго скрываться не могут. Рано или поздно они обязательно появятся — во время другого ограбления, в пьяной драке в салуне или где-нибудь еще. Большинство из них жаждали внимания, оставаться так долго в тени для них нехарактерно.

Его мысли вернулись к тому человеку, который держал в руке всю эту организацию, и в этот момент у него появилось что-то вроде предчувствия, какая-то смутная догадка.

Когда он расследовал дело об убийстве Джо Сэкетта, Бесс задала тогда ключевой вопрос: как убийца мог добраться до города? Сейчас она снова спросила о главном: каким должен быть человек, чтобы удержать в кулаке подобных людей?

Такого человека он знал. Или, по крайней мере, думал, что знал. Тот большой мужчина, который оставил у него лошадей, он мог быть крупным скотоводом или кем-то еще. Скорее всего, он не тот, кого они разыскивают, но именно такого типа человек и мог бы контролировать банду. Если бы вообще кто-то мог.

Борден Чантри вытащил из кармана часы и взглянул на них. Почти девять. Мэри Энн наверняка на ногах, даже если остальные ее девушки спят. Бесс это не понравится, но ему необходимо повидать Мэри Энн и лучше сразу же сказать Бесс об этом. Все равно кто-нибудь да съязвит, что, мол, видел, как ее муж входил к Мэри Энн. Полицейские дела иногда приводили его в тот дом — женщина оказала ему большую помощь в расследовании последнего убийства. Еще бы — где только Мэри Энн не побывала, чего она только о бандитах не знала.

Он допил кофе, встал из-за стола и потянулся за шляпой.

— Бесс, мне нужно сходить к Мэри Энн.

Ее лицо окаменело.

— Это что — действительно необходимо?

— Бесс, ты только что дала мне нить, когда спросила, каким должен быть этот человек. Ты, как всегда, права. Помнишь, как твой вопрос продвинул расследование убийства Джо Сэкетта? Сейчас, я думаю, ты опять подтолкнула меня на нужный путь.

— Тогда зачем идти к Мэри Энн?

— Эта женщина знает о преступниках больше, чем кто-либо в этом краю. И кроме того, к ней стекаются все слухи.

— Так она тебе все и выложит.

— Бесс, она тоже живет в этом городе. И хранит свои деньги в этом банке.

Мэри Энн сидела на кухне и пила кофе, когда он постучал в дверь.

— Входи, — сказала она, — но говори потише. Девочки сегодня работали допоздна.

Он взял чашку кофе, которую она ему протянула. Мэри Энн, умная, проницательная женщина, была немолода, но все еще очень красива и, выходя на улицу — что случалось довольно редко, — одевалась очень скромно и вела себя с достоинством. Она внимательно выслушала его рассказ.

— Я хочу узнать, — сказал Чантри, — кто возглавляет эту организацию или хотя бы имя какого-нибудь другого преступника, который давно не показывался в городе. — Он помолчал, а потом продолжил: — Весьма вероятно, что главарь этой банды останавливался на ночь здесь, в городе, пять или шесть лет назад. Может быть, меньше.

Она чуть покрепче стянула на себе кимоно.

— А в чем дело?

— Помимо всего прочего, я думаю, планируется также ограбление нашего банка. Это только догадка, но Тайрел Сэкетт тоже ее не отвергает.

— У меня деньги в этом банке. Почти все мои сбережения.

Чантри подождал — пусть хорошенечко подумает. Девушки дома Мэри Энн знали многих преступников, кроме того, они часто переезжали из города в город, а также сплетничали со своими подружками. Им было известно очень многое.

— Риггер Молина, — сказала Мэри Энн.

— Я его не знаю.

— Это не главарь. Для этого у него маловато мозгов, но он очень большой, сильный и очень, очень хорошо управляется с оружием.

— Ну и…

— Никто не видел его вот уже года два-три. Это на него не похоже. Девочки говорили о нем несколько дней назад с каким-то парнем, который приходил сюда.

Молину трудно не заметить. Он очень высокий, сильный, у него мощные руки и ноги, на голове копна волос, массивная челюсть, маленькие глазки, двигается как кошка и всегда ходит с важным видом. Он не болтает о себе, ему это просто не нужно — стоит взглянуть на него, и все сразу ясно. Такого человека нельзя не заметить. Если бы он появился здесь или где-то поблизости, его бы сразу увидели, о нем бы говорили.

— Странно, я совсем его не знаю.

— Ничего странного. Он из Вернала, это в Юте. Работал в Монтане, обеих Дакотах и Айдахо. Убил человека в Кэтлоу-Вэлли, в Орегоне. Какой-то спор из-за бычка. Когда за ним пришли, он убил еще двоих и ранил шерифа. Потом втащил его к себе на коня и отвез к доктору, положил на крыльцо, постучал в дверь и ускакал. Ради шерифа он сделал крюк в десять миль, а мог бы просто бросить его умирать.

Женщина встала из-за стола.

— Подожди, я позову Дафну. Это новая девушка.

Дафна оказалась высокой стройной блондинкой, сначала она посмотрела на значок шерифа на груди у Чантри, затем подняла взгляд на его лицо.

— Зачем это симпатичный мужчина носит такой значок?

— Перестань, Даф. Он женат, и счастливо.

— Как и все приличные мужчины. — Девушка села за стол и закурила. — Интересуешься Риггером Молиной? Это здорово «плохой парень», шериф.

— Где он сейчас?

Она затянулась:

— Этот парень действительно твой друг, Мэри Энн?

— Да. Он станет и твоим другом, если ты найдешь с ним общий язык.

Дафна помолчала, стряхнула пепел с сигареты:

— Мне на Риггера наплевать, но он нравится одной моей подружке. Одно время они постоянно встречались. И однажды он сказал ей, чтобы она позаботилась о себе, что он на какое-то время исчезнет, но вернется с полными карманами.

Мы постоянно слышим такие вещи, но только не от Риггера Молины. Он не хвастун — ему это не надо. Еще он сказал, что связан с ребятами, которые зарабатывают большие деньги, ну а потом исчез.

На днях я случайно встретила девушку, которая сказала, что видела, как он сидел в ресторане в Пайоше с каким-то высоким, тощим типом. — Она немного помедлила и спросила: — Надеюсь, обойдется без неприятностей? Он в общем-то неплохой парень, и врагов у него не было, если не считать Керба Перрина.

— Надеюсь, Риггер убьет его, — вставила Мэри Энн. — Однажды Перрин избил одну из моих девочек, тогда я работала в Голдфилде. Он лупил ее, и ему это нравилось. — Немного помолчав, она заметила: — Кстати, о нем уже тоже давно ничего не известно.

По дороге в свой офис Борден Чантри обдумывал все услышанное. Что-то в этом было.

Ким Бака, его заместитель, когда-то был весьма искусным конокрадом и знал почти всех так называемых ночных хищников. Между прочим, самого его так никогда не называли.

Часом позже Чантри уже знал гораздо больше. Ким Бака знал и Молину, и Перрина. Ему нравился Молина, не нравился Перрин. Оба уже давно исчезли из виду. Так же как Колли, преступник из Дедвуда. А когда Бака задумался об этом, то вспомнил еще с десяток человек, которые тоже куда-то пропали.

Чантри ужинал и наблюдал за проезжающим поездом, когда вновь вспомнил о высоком человеке, который оставил у него своих лошадей. Нужно было бы спросить о нем Мэри Энн. Продолжая думать об этом, Чантри припомнил, как неуловимо изменилось выражение ее лица, когда он задал вопрос о человеке, который останавливался в городе несколько лет назад. Тут-то она и запахнулась поплотнее в свое кимоно — как он знал, верный признак того, что у нее появилась какая-то мысль или она приняла какое-то решение.

Что же ей известно?

Хорошо бы Сэкетт был здесь. Письмо будет идти так долго…

О чем он только думает? Телеграмма! Почему он никак не может привыкнуть к телеграфу? Как только в городе была проложена железная дорога, сразу же появился и телеграф.

Темнело. Он зашел на станцию и послал Сэкетту сообщение:

«Риггер Молина — Керб Перрин — Колли. Большой мужчина среднего возраста или старше. Рост шесть и три. Властное лицо, большие руки. Длинный шрам под правым ухом».

Сидя в этот вечер у камина, Борден Чантри глубоко вздохнул, задержал дыхание, а затем, выдохнув, тихо сказал:

— Бесс, если ты так настаиваешь, я хочу сказать, если ты так сильно этого хочешь, можем попробовать перебраться на Восток.

Она перестала шить и положила руки на колени.

— Мой мир — здесь, но ради тебя, для тебя я сделаю это. — Он снова замолчал. — Мне не хотелось, чтобы ты видела, что я опять потерпел неудачу. Вот почему я отказывался ехать на Восток. Достаточно мне и одного поражения. А здесь, — он сделал широкий жест рукой, — здесь меня любят. Думаю, я был хорошим начальником полиции, и поэтому люди выбрали меня шерифом. Со скотоводством у меня не получилось из-за погоды. А может, из-за чего еще. Но я не представляю, чем буду заниматься на Востоке, где никто меня не знает. Да к тому же у меня нет ремесла, которое там нужно. Но я хочу, чтобы ты была счастлива, а ты последние несколько лет только об этом и думаешь. Когда закончится мой срок, мы уедем.

— Борден, я… я не знаю, что сказать. Я действительно хочу вернуться туда. Ты не понимаешь, насколько я ненавижу все это — пальба, постоянные убийства…

— Это случается везде, — ответил он, стягивая с ноги сапог. — Я имею в виду то дело, которым мы с Сэкеттом занимаемся. Сначала нужно покончить с ним.

Он снял второй сапог и встал.

— Я иду спать, Бесс. Что-то сегодня приустал. Вы с Томом можете строить свои планы. Я согласен с тобой.

Чантри отнес сапоги в спальню и поставил их в угол. Потом он снял ремень с револьвером, повесил его на спинку стула, который стоял рядом с кроватью, снял куртку и сел на кровать.

Какой же он дурак! Что он будет делать там, на Востоке?

Бесс хочет жить в городе. Она все вспоминает, как жил ее отец, который держал магазин или что-то в этом роде. Это не для него, он не слишком-то образован и не выдержит конкуренции. Он мог бы…

Раздался стук в дверь. Он встал, потянулся за своим ремнем. Затем услышал, как Бесс поговорила с кем-то, и дверь закрылась.

Она вошла в комнату с листком бумаги в руках.

— Это телеграфист. Он шел домой и по дороге занес вот это, подумал, а вдруг что-нибудь важное.

Телеграмма от Тайрела Сэкетта, и в ней всего два слова:

«Бен Карри».

 

Глава 13

Теперь он знал имя.

Борден Чантри сидел за своим старым, видавшим виды столом, когда в комнату вошел Ким Бака. Чантри мельком взглянул на своего молодого заместителя. До того как стать заместителем начальника полиции, Бака был одним из самых ловких конокрадов в стране и знал многих преступников и их привычки.

— Ким, что ты знаешь о Бене Карри?

— Оставь его в покое.

Чантри порылся в бумагах, лежавших на столе.

— Возможно, у меня пасется несколько его лошадей. Если я не ошибаюсь, он оставил их у меня на ранчо какое-то время назад.

— Если так, то он и заберет их, когда ему будет нужно. Оставь его, шериф. Бен Карри — это неприятности, и большие.

— Если он заберет этих лошадей, значит, он скрывается. Он нам нужен, Бака.

Ким взъерошил свои темные волосы.

— Если его лошади здесь, то это неспроста. Бен Карри допускает очень мало ошибок и не делает неправильных ходов.

— Я думаю, он хочет взять наш банк, — тихо сказал Чантри.

— Сам он этого делать не будет, мое предложение — отойти в сторонку, и пусть он делает, что хочет. Тебе платят не за то, чтобы тебя убили.

— Мне платят за то, чтобы я выполнял свою работу, Ким. И тебе тоже.

— Знаю. — Бака помолчал. — Я слышал, ты мог бы заработать тысячу долларов, не окажись тебя в городе некоторое время. Ты ведь еще и шериф. Мог бы заняться теми фальшивыми деньгами, которые появились в нашем округе.

— Ким, передай тому, от кого ты это услышал, что я не продаюсь. Полицейский, которого можно подкупить, хуже любого вора. Вор, по крайней мере, честен в своих намерениях, а офицер полиции дает клятву поддерживать закон. — Чантри оттолкнулся от стола. — Если бы я был судьей и передо мной стоял продажный полицейский, я вынес бы ему самый суровый приговор.

Ким пожал плечами.

— Я был уверен, что ты так ответишь, но меня просили передать тебе это предложение.

— Скажи, что я останусь в городе. И буду готовиться к встрече с ними, — сказал Чантри.

— Нет, это будет не сам Бен Карри, — продолжал размышлять Ким. — Скорее всего, Молина, или Перрин, или кто-нибудь из новеньких. Ходят слухи, что у Бена появился новый человек, специально подготовленный для таких дел.

— У тебя есть приятели в этой банде?

Поколебавшись, Бака пожал плечами.

— Не могу сказать, что есть. Ты же знаешь, я никогда не был ни в каких бандах. Работал в одиночку. Я знаю некоторых из них — неплохие ребята, иначе бы не просуществовали вместе так долго. Ходят слухи, что старик потихоньку сдает и среди ребят начинаются волнения.

— Спасибо. И если что услышишь, дай мне знать.

Бака покачал головой.

— С тех пор как я нацепил этот значок, я слышу очень немного. И все же, — добавил он, — я мог бы положить его в карман и сгонять в Денвер. Там, на Ларример-стрит, чего только не услышишь.

— Давай, Ким. Вот возьми. — Чантри вытащил из кармана пару золотых монет. — Я не ношу с собой много. И сообщи, если что удастся услышать. — Помолчав, он продолжил: — Ким, Тайрел Сэкетт работает над этим вместе со мной. Думаю, весной нас ожидает много чего интересного. Неприятности могут произойти в любом месте: при отправке золота, при выплате зарплаты, а есть еще банк, к которому не очень трудно подобраться. По крайней мере, так кажется. Бандиты сидели тихо всю зиму, думаю, они ищут сейчас кусок пожирнее.

Ким Бака вышел на улицу. Ну что ж! Денвер так Денвер, все оплачено, есть деньги на карманные расходы!

Тайн вообще существует мало. Кто-то всегда говорит, и кто-то всегда случает. Большинство западных преступников были людьми известными, и когда они появлялись в каком-нибудь месте, их сразу замечали. Потому что какие бы приказы они ни получали, всегда находился кто-то, кому нужно было повидаться со своей подружкой или пропустить в баре стаканчик со старыми друзьями.

Не в первый раз он порадовался, что закон больше не преследует его. Он видел, что происходит. Видел, как Чантри и Сэкетт сравнивали свои наблюдения, и, если так работали они, так же могли работать и другие полицейские, в таком случае от закона трудно укрыться.

Он должен быть очень, очень осторожен. Бен Карри, по крайней мере так говорят, не хочет никаких убийств во время ограблений, но это его общая линия, а если его станут преследовать, он, не задумываясь, откроет огонь.

Бака знал об операциях Бена Карри по слухам, которые просачивались то здесь, то там. Он не задумывался, имеют ли все эти преступления что-либо общее между собой, до тех пор, пока Борден Чантри не показал ему вырезки из газет, объявления о розыске и письма от начальников полиции других городов. Да, все эти преступления совершены по одному образцу, а это уже след — ведь следы остаются не только на земле. От модели поведения избавиться очень трудно, в напряженные моменты человек вновь обращается к ней.

Преступник может считать, что в данное время он одержал победу, но всегда найдется кто-то — вроде Чантри или Сэкетта, — кто уже идет по его следу.

Слабостью Бака всегда были лошади, лучшие, чем он мог позволить себе купить. Он любил их за скорость, за красоту и просто за то, что они есть. В свое время ему удалось украсть несколько лучших лошадей на Западе. Но беда в том, что таких лошадей все хорошо знают.

Чантри взял его с собой на свое старое ранчо и указал на великолепного гнедого мерина.

У Кима перехватило дыхание, когда он увидел коня. Красавец!

— Владельца этого коня, — сказал Чантри, — я отправил в тюрьму. Ему придется просидеть там двадцать лет, если, конечно, он столько протянет, а поскольку он человек больной, никто в это не верит. Я спросил, что делать с его имуществом. «Мои револьверы, лассо и седло подержи у себя, — сказал он мне. — Я никогда не продавал свое седло и сейчас не стану». — «А что делать с конем?» — «Это самый лучший конь из всех, что у меня были. Не хочу, чтобы он попал в плохие руки», — ответил он мне. Я понял, — продолжал Чантри, — что он чувствует, и сказал ему, что у меня есть парень, который любит лошадей, он будет заботиться о его коне, пока тот не умрет. Он спросил у меня, кто это, и я ответил ему, что — Ким Бака. Он расхохотался, Ким, расхохотался от всей души и сказал: «Ким? Черт побери! Конечно, я напишу ему расписку о продаже. Бьюсь об заклад, это первая расписка, которую получает Ким, и первая лошадь, которую владелец добровольно отдает ему!»

— Ты хочешь сказать, что он отдал этого коня мне?

— Конечно. Вот, возьми расписку. Но только, Ким…

— Да, сэр?

— Когда будешь ездить на этом коне, бери ее с собой. Видя тебя на хорошей лошади, служители закона почему-то всегда начинают задавать вопросы.

Ким поймал мерина и оседлал его. На противоположном конце пастбища обособленной группой, будто закадычные друзья, паслись пять превосходных лошадей.

— Кто-то из них? — спросил Ким, заранее зная ответ.

— Да, стоит и ждет, пока его оседлает тот, кому нужны свежие кони, чтобы уйти от погони.

Они с Чантри вышли из загона. Чантри проводил его до выезда из города.

— Добираться до Денвера придется несколько дней, — сказал Ким.

— А ты поезжай на поезде. Твоего коня поставят в вагон для скота, а если такого не будет, поедет в багажном.

— И почему мне это не пришло в голову? Никак не могу привыкнуть к поездам, железным дорогам и всем прочим штучкам. — Он развернул коня и двинулся вперед. — Увидимся через неделю.

Борден Чантри, сидя на своей лошади, наблюдал, как Ким удаляется прочь. Голубое небо было чистым и прозрачным, утренняя свежесть разливалась в воздухе. С невысокого холма, сидя верхом на лошади, он видел далеко на западе вершины Испанских гор. Когда-нибудь он снова проедет по этим прекрасным местам. Чуть ближе он заметил койота, который трусил вслед за стайкой антилоп.

Если в этом стаде нет больных или старых животных, койот только напрасно потеряет время.

Никакой волк или койот не может поймать бегущую антилопу, и несколько раз Чантри своими глазами видел, как антилопа убегала от самых быстрых гончих собак.

Он не заметил в этом стаде малышей, но несколько антилоп, по всей видимости, вскоре собирались принести потомство, и, видимо, поэтому койоты следовали за стадом, выжидая, когда беспомощные самки не смогут сопротивляться.

Чантри смотрел вокруг, упиваясь видом раскинувшегося перед ним простора. Бесс хочет лишить его всего этого. Он любит ее, но сможет ли он расстаться со всем этим? Она не понимает, в какое положение его ставит. Она всегда видела его сильным, властным человеком — сначала владельцем ранчо, потом начальником городской полиции и шерифом. А каким он предстанет перед ней на Востоке?

Чантри медленно направил свою лошадь вниз по склону. Ким Бака, конечно, прав. Ему следует уделить больше внимания фальшивым деньгам. Вот уже много лет это один из самых распространенных и при этом сравнительно безопасных видов преступлений на Западе. Проходили месяцы, а то и годы, прежде чем фальшивая банкнота попадала в банк, где определяли, что она фальшивая, и по округу ходило много таких банкнот. И он, и Бака были уверены, что источник их находится очень близко.

Но сначала ему нужно подготовиться к возможному ограблению. Он собирался предупредить весь город и выбрать себе помощников на случай всяких неожиданностей. Если Бену Карри понадобился городской банк, ему придется за него побороться.

А этот новый человек, о котором упомянул Бака? Что он собой представляет? Кто он?

Но кем бы он ни был, следует готовиться к перестрелке, если только он, Чантри, не придумает что-нибудь особенное.

Ему не хотелось ни убивать, ни видеть кого-либо убитым, но, возможно, у него просто не будет выбора.

На ранчо Ред-Уолл было спокойно. Несколько коров паслись на склоне холма. Дру Рейган стояла на пороге дома и задумчиво смотрела в сторону каньона. Этот всадник, которого она заметила, тревожил ее. Он не был индейцем. Индеец мог бы, не подходя к дому, рассматривать его из простого любопытства, но это был белый человек, и значит, будь он настроен дружественно, непременно заехал бы к ним поесть или выпить чашку кофе.

Большую часть своей жизни она провела на Востоке, но инстинктивно мыслила как жительница Запада. С первого взгляда она полюбила этот дикий, безлюдный, но прекрасный край, его потрясающие красные каньоны, синие дымки, в которых исчезал горизонт, зелень лесов и золотую листву осин по осени. Любила наблюдать, как пасется скот, любила взбираться верхом на гребни утесов, откуда открывался великолепный вид.

Это была священная земля индейцев, а теперь горы, которые они почитали, стали очень важны и для нее.

Но сейчас в них затаилась опасность. А может, она все вообразила?

Дру объехала прилегающую местность. Почти ничего не зная о науке выслеживания, просто присматриваясь, она все-таки обнаружила следы и направилась по ним. Девушка поняла, что человек осматривал ранчо с разных точек — в тех местах его лошадь беспокойно топталась, оставляя множество беспорядочных следов.

Дру хотела идти по следу дальше, он был достаточно ясным, но было уже поздно. Она бросила взгляд на север, туда, где находился Гранд-каньон. Когда-нибудь она увидит его, постоит у крутой отвесной стены.

У дома ее поджидал Войл Рейган. Он был обеспокоен, и она заметила это.

— Увидела что-нибудь?

— Следы, — ответила она, — кто-то явно наблюдал за нами.

Окруженное высокими стенами каньона, ранчо рано погружалось в темноту. Красные стены превращались в черные тени, и тьма, как черное бархатное покрывало, окутывала луга и пастбища. Только звезды сверкали высоко в небе, да горели окна в доме и помещении, где жили ковбои.

Им снова придется сторожить ночью. Войл вошел в дом и взял свою винтовку. Надо бы надеть и ремень с револьверами, но, поколебавшись, он решил не делать этого, во-первых, из-за женщин, а во-вторых, потому, что он редко носил его, когда был в пределах ранчо.

Войл никогда не считал ночь своим врагом, но теперь он засомневался, так ли это.

У Бена был свой способ пересекать каньон. Войл не представлял, как он это делает, но сейчас почувствовал страх — а вдруг кто-то обнаружил этот путь. Ранчо «В-Бар» было никому не известно, потому что Бен держал этот путь в тайне, и, кроме того, никто даже не подозревал, что у него есть необходимость пересекать реку.

Войл задул лампу в гостиной и вернулся на кухню, где девушки и их мать уже сидели за столом, ожидая его.

Вечер был очень тихий. Ужин проходил в молчании, прерываемом только стуком приборов и негромкими просьбами передать то или другое. Войл настороженно прислушивался к звукам, доносившимся со двора.

А может, он напрасно волнуется? Может, тот, что следил за ними, всего лишь слишком робкий ковбой, постеснявшийся подъехать к дому?

Вполне возможно и это. И тогда не о чем беспокоиться.

Легкий ветерок пронесся по пастбищу, прошелестел в ветках сосен, пошептался с осинами. На открытой равнине, там, где каньон заканчивался, чуткая антилопа навострила уши и прислушалась.

Тишину нарушил какой-то звук, далекий звук чего-то движущегося. Антилопа прислушивалась до тех пор, пока звук не затих, и лишь потом снова улеглась.

На луну набежало облако, снова поднялся ветер, круглый шар перекати-поля пробежал немного и остановился, когда ветерок сник. Тихо попискивала летучая мышь, то взлетая, то ныряя вниз в поисках насекомых.

На ранчо «В-Бар» женщины уже легли спать. Войл Рейган задул последнюю лампу, вышел за порог и прислушался. Стояла глубокая тишина.

Он вернулся в дом, пересек его, вышел с другой стороны и направился к бараку для ковбоев. Гарфилд сидел на крыльце.

— Пойди сядь перед домом или прямо на крыльце, — сказал Войл. — Оттуда лучше слышно.

Гарфилд поднялся. Прихватив с собой винтовку, он обошел дом и уселся на ступеньках крыльца. Глупость какая-то. Чего, в конце концов, боится Войл? Он положил винтовку на траву и раскурил трубку. Затем поднял голову и посмотрел на небо.

Зрелище было захватывающее. Люди, которые живут в этом краю, часто смотрят на звезды. Жалко только, что им никогда не хватает времени полюбоваться ими.

Гарфилд не знал, что смотрит на звезды в последний раз. Не знал, что через несколько часов он будет лежать на траве мертвый и холодный.

 

Глава 14

Майк Бастиан проснулся неожиданно, как будто его кто-то толкнул. Несколько минут он лежал, не двигаясь, пытаясь вспомнить, где он находится и почему.

Затем он сел. Его револьверы и винтовка лежали рядом. Он спал в маленьком домике, сложенном из камня, и слышал шум реки. Ему нужно пересечь реку, хотя, судя по шуму, который до него доносился, эту реку пересечь нельзя. Старый индеец сидел у камина и курил трубку. Он посмотрел на Майка.

— Тебе нужно поесть. Луна встает. — Старик помолчал. — Даже он никогда не пытался пересечь реку ночью.

— Ты очень хорошо говоришь по-английски, — заметил Майк, подумав при этом, что его английский не так хорош, как следовало бы.

Индеец сделал неопределенный жест своей трубкой:

— Мальчишкой я был проводником у миссионера. Он был добрым, сердечным человеком, пытался научить индейцев тому, что они знали лучше, чем он, хотя называли это другими словами.

— В любом случае он научил тебя хорошо говорить.

— Да, это так. Я говорил с ним по-английски каждый день в течение шести лет. Он рассказывал мне о том, как надо лечить людей, и я думаю, что моя мать тоже научила его кое-чему. Она очень много знала о травах. Он однажды спросил у меня, почему я никогда не хожу в церковь, и я ответил, что хожу в горы. Я сказал ему, что моя церковь — это склоны горы, оттуда я наблюдаю, как проходит день и проплывают мимо облака. Я сказал ему: «Я пойду в твою церковь, если ты пойдешь вместе со мной в мою». Думаю, к тому времени как он покинул нас, моя церковь нравилась ему уже больше. — Старый индеец повернулся к Майку. — Когда ты устал и весь мир тебе надоел, пойди в горы и посиди на склоне или в любое другое безлюдное место. Даже в церкви лучше, когда там никого нет. Я так думаю, но кто я такой? Всего лишь старый навахо, который слишком много говорит, потому что хочет поговорить по-английски.

Когда Майк поел, они вдвоем направились по тропе, которая вела еще выше, к уступу.

— Бену Карри понадобилось два года, чтобы построить этот мост, — сказал индеец. — И никто не пользовался им кроме него, да и он переходил по нему всего несколько раз.

Майк с ужасом уставился в ревущую темноту. Пересечь каньон здесь? Невозможно! Человек не может удержаться на плаву в такой воде, да и лодка тоже, только если гребец будет плыть по течению и при этом ему повезет. Ущелье в этом месте сужалось. По крайней мере, оно было уже, чем в остальных местах. Волны вздымались у входа в расселину и с ревом и грохотом прорывались сквозь нее — снег в горах уже начал таять.

— Смотри туда. Видишь? Это и есть мост. Мост из проволоки, накрепко привязанной к кольцам в скале.

Майк вгляделся в черноту каньона и увидел две едва заметные нити, две стальные проволоки, натянутые одна над другой примерно на расстоянии пяти футов. Он стоял на краю пропасти и впервые в жизни испытывал настоящий страх.

— Ты хочешь сказать… что Бен Карри переправлялся через реку здесь?

— Несколько раз.

— А ты?

Старый навахо пожал плечами.

— На той стороне каньона нет ничего, чего бы не было на этой. Если уж мне там что-то понадобится, я съезжу к Ли-Ферри или к Переходу Отцов. У меня осталось слишком мало времени, чтобы спешить.

От бурлящих внизу волн поднималась слабая дымка. Майк Бастиан посмотрел на две проволоки, и его сознание прокричало: «Нет!» Он облизнул неожиданно пересохшие губы. И все же Бен Карри делал это.

Интересно, далеко ли до противоположного берега? Сколько времени займет переправа?

Он находился внутри каньона, в глубине огромной расщелины, рассекающей Землю до самого сердца. Его окружали скалы, которые когда-то были землей — ее смывали дожди, сметали ураганные ветры, уничтожали проносящиеся тысячелетия. Глядя вверх, он видел несколько звезд, глядя вниз, он не видел ничего, кроме всепоглощающей черноты. Кто-то когда-то закрепил эту проволоку, и если она могла выдержать Бена Карри — а он на сорок фунтов потяжелее, — то она должна выдержать и его.

Майк перекинул винтовку за спину. На какое-то мгновение его снова охватили сомнения, но выхода у него не было. Он должен добраться до ранчо «В-Бар» раньше Перрина. Ухватившись за верхнюю проволоку, Майк осторожно поставил ногу на нижнюю и сделал первый шаг. Через мгновение он оглянулся назад. Старый навахо уже исчез.

Легкий ветерок, шепча, пронесся вдоль каньона, наполнив ночь загадочными шорохами, и замер в глубине ущелья. Майк Бастиан сделал глубокий вдох. Он никогда не любил высоты и сейчас был рад, что дно расселины поглотила ночь, только у скал отсвечивала в последних отблесках света белая пена.

Он сделал несколько шагов. Еще не поздно вернуться, сесть на коня и отправиться в каньон Тодстул, но что же будет с Друзиллой и Джулианой? Что будет с их матерью? А ковбои?.. Поймут ли они, что происходит, прежде чем смерть заглянет им в глаза?

Цепляясь за верхнюю проволоку и скользя ногами по нижней, Майк продвинулся еще чуть-чуть. Сколько отсюда до воды? Двести футов? Нет, скорее все пятьсот, хотя он и находится в глубине каньона. Если нога соскользнет, ему конец.

Он вспомнил сейчас, как еще мальчишкой слышал рассказ Раунди о том, что тот нашел в каменной стене кольцо. По-видимому, это и натолкнуло Бена на мысль построить мост.

Майк старался не думать об ужасающей пропасти внизу, заполненной ревущими потоками талой воды. Ему много раз приходилось видеть вздувшиеся от половодья реки, но никогда с такой точки. Он двинулся дальше. В некоторых местах проволока была влажной от брызг, взлетавших на несколько десятков метров в высоту. Один раз он поскользнулся на куске грязи, нога сорвалась с проволоки, и он удержался только потому, что крепко держался за верхнюю проволоку. Нащупывая ногой проволоку, он медленно и осторожно подтянулся и выпрямился.

Сейчас он находился в самой нижней точке над рекой, с этого момента он будет взбираться вверх по слегка наклонной проволоке.

Через некоторое время Майк уже мог различить темнеющую громаду утеса на противоположной стороне каньона.

Удобно ли там выбираться на берег? А если скала будет, мокрой и скользкой? Он вспомнил, как однажды ему пришлось выбираться из пещеры на склоне горы. Лестница была прислонена к огромному, совершенно гладкому, отполированному временем камню. Крепко прижимаясь к этому камню, он полз, стараясь нащупать ногами верхнюю ступеньку лестницы, а склон под ним обрывался вертикально вниз, и следующий уступ находился уже пятьюдесятью футами ниже. Это не понравилось ему тогда, не понравится и теперь.

Так, продвигаясь мало-помалу, Майк оказался у самой стены каньона и, оставив проволоку, очутился в безопасной глубине небольшой пещеры. Он весь дрожал и испытал такое облегчение от того, что наконец-то все кончилось, что не сразу заметил индейца, который сидел на берегу, поджидая его.

Навахо встал и молча направился по тропке к хижине, построенной в боковом ответвлении каньона. К двери был привязан огромный гнедой жеребец. Помахав индейцу рукой, Майк уселся в седло и двинулся в путь, который, несомненно, был хорошо знаком коню.

Будет ли Перрин останавливаться на ночевку? Скорее всего — да, размышлял Бастиан. В конце концов, зачем ему торопиться? Его жертвы, практически беззащитные, ждали его, не подозревая об опасности.

Тропа постепенно поднималась все выше. Никакого сомнения — на этом жеребце ездил сам Бен Карри, так как животное явно знало, куда оно направляется, и бежало туда с удовольствием.

Когда тропа стала пошире, жеребец перешел на мерную рысь, значит, скоро они будут на месте.

Местность была каменистой, кое-где в расселинах скал попадались одинокие кедры — Майк даже чувствовал их запах, — редкие заросли красного шалфея на скалах казались темными пятнами.

На востоке медленно разгоралась заря, пробиваясь сквозь перистые серые облака. Он остановился у озерца с талой водой, напился сам и напоил коня. Потом вытащил из небольшого мешка полоску вяленого мяса и принялся жевать ее, одновременно отстегивая винтовку и втискивая ее за голенище сапога.

Ехать нужно очень осторожно, на самой малой скорости, чтобы не выдать себя стуком копыт. Он не знает точно, где расположено ранчо, а Перрин уже может быть там.

Ночные тени почти исчезли, но солнце еще не встало. Майк заставил жеребца перейти на шаг, хотя тот, стремясь поскорее оказаться на месте, нетерпеливо покусывал уздечку.

Он весь обратился в слух — важно не пропустить ни одного звука, ни одного шороха, а уж тем более — отдаленного выстрела…

Друзилла Рейган задумчиво расчесывала волосы и укладывала их в прическу. Она слышала, как ходит в соседней комнате мать, как горничные начинают утреннюю уборку, как Джулиана разговаривает во дворе с молодым светловолосым ковбоем, которого наняли, чтобы объездить нескольких лошадей.

Внезапно сестра быстрым шагом вошла в комнату, щеки ее разрумянились.

— Ну, ты готова? — спросила она. — Я умираю от голода!

— Я сейчас, — ответила Друзилла и, когда Джулиана уже была на пороге, поинтересовалась: — Что ты думаешь о нем, Джули? Об этом ковбое, или кто он там, который нанял для нас повозку? Разве он не красавец?

— Ты о Майке Бастиане? А я-то удивляюсь, что ты так долго копаешься. Обычно ты выходишь первой. Да, мне тоже кажется, что он очень красив. И знаешь что? Он чем-то напомнил мне папу. Не внешностью, конечно, а поведением, жестами.

Усаживаясь за стол, Друзилла окончательно решила выяснить у дяди Войла все подробности об этом Майке Бастиане.

Рейган знал, почему Бастиан оказался в Уивере, поэтому он постарался сохранить равнодушно-спокойное выражение лица.

— Так, говоришь, его зовут Бастиан? Нет, что-то не припомню. Одет, значит, в оленью кожу? Это больше похоже на охотника, чем на ковбоя, хотя точно никогда не скажешь. Может, он и охотник, откуда-нибудь с Кайбаба. Но вряд ли вы увидитесь снова. Уж очень там дикие места, по ту сторону каньона.

— Извозчик сказал нам, когда вез нас сюда, что в лесах там живут бандиты.

— Вполне может быть. Края те совершенно безлюдные, необжитые, — сказал он и честно признался: — Я там никогда не бывал.

Войл поднял голову и прислушался. Ему послышался стук копыт, но для Бена еще слишком рано. Если же это кто-то другой, его надо спровадить как можно скорее. Однако гости в этих местах крайне редки.

Стук копыт приближался. Он поднялся и вышел, бросив на ходу:

— Сидите здесь! — И это вышло у него резче, чем он хотел.

Сначала Войл испугался, не полиция ли это, затем узнал Керба Перрина. Он видел Перрина много раз, но сомневался, что Перрин хотя бы раз обратил на него внимание или знал, кто он такой. Всадников было несколько, и все они из банды Бена, но ведь Бен всегда утверждал, что его люди не знают ничего ни о ранчо, ни о его связи с ним.

Войл вышел на крыльцо.

— Здравствуйте, — сказал он спокойно, поняв вдруг, что у него даже нет при себе револьвера. — Чем могу вам помочь?

Где же его ребята? Почему караульный не предупредил его?

— Ты можешь постараться не мешать нам, — резко ответил Керб Перрин. — Уйди с дороги, тогда с тобой ничего не случится. Мы слышали, что на ранчо есть женщины. Нам нужны они и скот.

Войл Рейган один, безоружный, спокойно стоял на крыльце.

— Я советую вам уехать отсюда, и уехать как можно быстрее. Вас сюда не приглашали. — Он помолчал, стараясь выиграть время. — Здесь в доме только порядочные женщины, они находятся у меня в гостях.

Дакроу спрыгнул с лошади и передернул затвор винчестера. В этот момент из-за угла загона появился Гарфилд.

— Эй, там! — закричал он. — Все назад!

Остальные тоже спешились и начали расходиться по сторонам. Гарфилд был спокоен. Он вышел из-за изгороди, держа в руках винтовку.

— Все назад, я сказал!

Краем глаза он заметил какое-то движение, это Дакроу выстрелил через седло. Пуля попала в цель, но Гарфилд успел сделать ответный выстрел. Человек, стоявший позади Дакроу, пошатнулся и упал. Гарфилд снова передернул затвор, и в этот момент Дакроу выстрелил еще раз. Ковбой покачнулся и упал на колени, пытаясь поднять винтовку. Последовал еще один выстрел, но даже и после этого Гарфилд продолжал бороться со своей слабостью.

Не обращая внимания на стрельбу, Керб Перрин стал подниматься по ступенькам. Войл Рейган ударил его в лицо. Удар был резкий, неожиданный. Перрин поднес руку ко рту, а когда отнял ее, на ней была кровь.

— За это я убью тебя!

— Не сейчас, Перрин!

В этом голосе звенел вызов, и Керб тут же узнал его. Он был потрясен. Майк Бастиан здесь?

Он оставил его связанным в каньоне Тодстул, как же он мог оказаться здесь, и почему именно здесь? А если он на свободе, значит, Бен Карри снова в седле?

Он должен убить Майка Бастиана, убить прямо сейчас!

— Вы все сваляли дурака! С Беном Карри все в порядке, а это место находится под его защитой! Он послал меня, чтобы я попридержал вас. Те, кто сейчас сядет в седло, могут ехать на все четыре стороны. Если не хотите ссориться с Беном Карри, убирайтесь отсюда, и как можно скорее!

Керб Перрин потянулся за револьвером.

 

Глава 15

Керб Перрин не сомневался: он убьет Майка Бастиана.

Он всегда знал, что умеет обращаться с оружием, а уж сейчас тем более не промахнется. Черт побери, что этот сопляк возомнил о себе?

Керб Перрин, улыбаясь, потянулся за своим револьвером, но его рука только еще опускалась к кобуре, когда он увидел вспышку пламени, вылетевшую из ствола револьвера Бастиана, и почувствовал сильный удар в живот.

Он пошатнулся и, озадаченный, отступил назад. Удар сбил его револьвер с прицела, и выпущенная пуля вошла в землю прямо у его ног. Он поднял револьвер, чтобы прицелиться, и тут что-то снова ударило его с такой силой, что он даже повернулся.

Что случилось? Неожиданно револьвер показался ему страшно тяжелым. В животе у него было какое-то странное, никогда еще не испытанное ощущение. Внезапно он понял, что стоит на коленях, но, как это вышло, он не помнил. У колен растекалась темная лужа — наверное, в ней он и поскользнулся.

Перрин начал подниматься. Он должен убить Майка Бастиана, он просто обязан убить его. Перрин поднял голову и посмотрел на Бастиана. Тот стоял, держа револьвер в руке. Что это? Неужели он думает, что ему, Кербу Перрину, нужно столько времени, чтобы выстрелить? Он рывком поднялся и стоял, раскачиваясь на онемевших ногах, с трудом переводя дыхание.

Эта кровь… это его кровь! Его застрелили. Майк Бастиан победил. Победил его? Еще чего! Дуло револьвера Керба Перрина начало было медленно подниматься, но вдруг револьвер выпал из его руки. Ладно, у него есть еще один. Он сможет…

Перрин потянулся к кобуре и упал на землю. Глаза его широко раскрылись, он хотел что-то крикнуть, но не смог. Керб Перрин был мертв.

Пока Перрин пытался выстрелить, Дакроу ринулся вперед и вбежал в дом. Кифер, увидев, что их предводитель рухнул на землю, схватился за револьвер, но тут же был убит Войлом Рейганом из винтовки, которую он быстро выхватил из-за двери.

Остальные бандиты сорвались с мест и побежали к своим лошадям, Майк быстро выстрелил. Он как раз прицелился, чтобы послать им вдогонку последнюю пулю, когда услышал сдавленный крик.

Дакроу приехал на ранчо за женщиной и не собирался уезжать с пустыми руками. Пока шла перестрелка, он ворвался в дом и увидел Джулиану. Та в ужасе бросилась к себе в спальню. Окно в спальне было открыто, Дакроу схватил ее в охапку и выбросил из окна. Не успела она подняться, как он уже был рядом, схватил ее, кинул поперек седла и несколькими умелыми движениями связал по рукам и ногам. Девушка попыталась закричать, но он ударил ее по лицу тыльной стороной ладони, заглушив едва сорвавшийся крик. Затем Дакроу прыгнул на коня Перрина, который был намного лучше его собственного, и, ухватив свою лошадь за повод, вылетел со двора.

Майк бросился в дом — он не сомневался, что кричали оттуда. Дакроу уже скрылся в сосновых зарослях, но Майк успел увидеть двух лошадей — на одной был всадник, а на другой…

— Где Джулиана? — крикнул он, краем глаза заметив Друзиллу, которая стояла на крыльце.

Войл Рейган обежал все комнаты и закричал:

— Он схватил Джули! Я — за ней!

— Ты останешься здесь! Позаботься о женщинах и о ранчо! Я сам верну Джулиану!

Майк побежал к своему коню, на ходу заряжая револьвер. Дру Рейган бросилась ко второй лошади.

— Вернитесь в дом! — приказал он.

— Это моя сестра! — гневно бросила в ответ Дру. — Когда мы найдем ее, ей может понадобиться женская помощь.

— Тогда поехали, но скакать мы будем очень быстро!

Он пришпорил своего гнедого, и тот рванулся вперед. Дру села на одного из коней Бена Карри — не только быстрого, но и выносливого.

Мысли Майка разбегались. Что сделает Дакроу? Попытается вернуться в каньон Тодстул или поедет навстречу Монсону и Клэтту? Если так, то это плохо. Каждый из них по отдельности — не страшно, но все трое вместе — это уж слишком.

Он слегка придержал гнедого, внимательно всматриваясь в следы двух лошадей, которых он преследовал.

Майк Бастиан попытался представить себе ситуацию с точки зрения Дакроу. Тот не мог знать, что Джулиана — дочь Бена Карри, но даже если бы и знал, то сейчас ему было бы все равно. Он наверняка понял, что Бен снова в седле, поэтому нет и речи о том, чтобы вернуться в Тодстул. Кроме того, Дакроу захочет оставить девушку для себя, хотя, без сомнения, в конце концов убьет ее, так как нападение на порядочную женщину грозит ему виселицей, если его поймают.

Когда-то Раунди учил Майка: чтобы выследить человека, необязательно идти по его следу — можно пройти по извилистым тропинкам его сознания. И сейчас Майк пытался думать так, как думал бы Дакроу.

У убегающего преступника не может быть с собой много еды, если она вообще у него есть. Однако во время предыдущих набегов Дакроу наверняка запомнил, где есть вода. Кроме того, существуют укрытия на ранчо, о которых ему может быть известно. Некоторые из этих ранчо населены, другие — нет. Майк знал все эти места благодаря картам, которые давал ему изучать Бен Карри.

След резко свернул в сторону, уходя в гущу деревьев и кустарника, и Майк направился по нему. С того момента как они покинули ранчо, Друзилла не произнесла ни слова. Оглянувшись назад, он увидел, что ее покрытое пылью лицо залито слезами, но при этом он с волнением и радостью отметил, что винтовку она взяла с собой. Да, эта девушка — истинная дочь Бена Карри и подходящая спутница для любого мужчины.

Майк снова перенес все свое внимание на след. Дакроу догадывается, что его преследуют или будут преследовать, и поэтому не захочет оставлять за собой следов. Он не новичок в подобного рода делах — натренировался во время грабежей и налетов в банде Бена Карри.

И вот малозаметный след и вовсе исчез!

Свернув в густой кустарник, Майк направился к песчаной отмели ручья. Из-за множества отпечатков скота и лошадей, оставленных в глубоком песке, было совершенно непонятно, направился ли Дакроу вверх по ручью или спустился вниз по течению. Майк искал следы, стараясь не потревожить поверхность песка. Затем он увидел извилистую цепочку следов, поднимающуюся вверх, в глубь долины. Все ясно: Дакроу решил не идти по отмели — лошади вязнут в глубоком песке, а ему нужно беречь их силы.

С этого момента преследование превратилось в кошмар. Дакроу ехал прямо, затем резко сворачивал под прямым углом, используя любые укрытия, мешая свои следы с другими следами. В некоторых местах он даже останавливался, чтобы буквально замести ветками следы, но годы тренировки под руководством Раунди не прошли даром — Майк шел по следу, как хорошо выдрессированная ищейка.

Дру видела, что Майк находит следы там, где не за что зацепиться глазу, — едва заметный след, оставленный краем лошадиного копыта, сломанная веточка куста, мимо которого они проехали…

Время шло, и солнце опускалось все ниже и ниже. Дру поняла, что ночь может наступить раньше, чем они отыщут сестру, и окаменела от страха за нее.

Майк бросил на нее взгляд.

— Вы сами хотели поехать со мной, — сказал он, — а я не буду останавливаться из-за темноты.

— А как можно идти по следу в темноте?

— Мне кажется, я знаю, куда он направляется, мы должны туда заглянуть.

Короткие сумерки сменила ночная тьма. Взмокшая от пота рубашка Майка прилипла к его спине, и теперь он ощущал прохладу ночного ветра, но с мрачным упорством продолжал двигаться вперед. Одно преимущество у него все-таки было: он никогда не выезжал на дело вместе с бандой, поэтому Дакроу, вероятно, не подозревает, что Майку известно расположение всех тайных баз. Дакроу не догадывается, сколько часов провел он вместе с Беном Карри и Раунди, идя по следу и проверяя все ранчо, запоминая, на что можно рассчитывать на каждом из них.

Сильного гнедого, казалось, совершенно не утомили оставленные позади мили, но время от времени Дру слышала, как Майк пытается подбодрить своего коня ласковым словом. На краю лесной опушки Майк остановился так резко, что Дру едва не налетела на него.

— Дру, — прошептал он, — впереди небольшое ранчо. Там наверняка есть люди, и, возможно, даже Дакроу с вашей сестрой. Я сейчас все выясню.

— Я тоже пойду с вами.

— Оставайтесь здесь! Когда я свистну, приведите лошадей. Нужно подобраться к дому совершенно бесшумно — я умею делать такие вещи.

Майк снял сапоги и натянул мокасины, которые всегда возил в седельной сумке. Мгновение постоял на месте и вдруг исчез, растворился в ночной темноте, она не услышала ни шороха, ни звука — ничего. Внезапно в окне загорелся свет… Слишком быстро, подумала Дру, вряд ли он уже добрался до дома.

Двигаясь бесшумно как привидение, Майк подкрался к корралю, но было очень темно для того, чтобы разглядеть лошадей. Одна из них стояла у самой загородки, он протянул руку и пощупал ее бок. Он был влажным от пота.

Майк беззвучно приблизился к дому и осторожно заглянул в окно. Он увидел в комнате широколицего мужчину с револьвером в руках. Зарядив его, он положил револьвер на стол и прикрыл полотенцем.

Бесшумно ступая, Майк обошел дом и вошел в комнату.

Человек, очевидно, ожидал услышать стук копыт, звон шпор или хотя бы звук шагов. Внезапное появление Майка испугало его, и он автоматически потянулся к столу, где лежал револьвер.

Под пристальным взглядом мужчины Бастиан закрыл за собой дверь. Этот черноволосый парень в оленьей коже не был похож на служителя закона, и мужчина был озадачен.

— Тебя зовут Уолт Саттон. Убери руки от этого стола, пока я тебя не пристрелил! Быстро!

Саттон торопливо отступил назад, и Майк, подойдя к столу, сорвал с револьвера полотенце.

— Кто ты? Что тебе надо? — спросил мужчина.

— Ты прекрасно знаешь, что мне нужно! Я — Майк Бастиан, приемный сын Бена Карри. Он хозяин этого ранчо. Он устроил тебя здесь, дал скота для начала! А сейчас ты предаешь его. Где Дакроу?

Саттон покачал головой.

— Я его не видел.

— Ты лжешь, Саттон! Его лошади стоят в коррале. Или ты сейчас же скажешь мне, где он, или я тебя пристрелю!

Уолт Саттон был в растерянности. Он знал, что Дакроу — один из людей Бена Карри. Этого же молодого человека он никогда раньше не видел, и тем не менее, насколько Саттону было известно, никто, кроме него самого и Бена Карри, не знал о его жизни здесь. А если этот парень лжет, то как это можно проверить?

— Послушайте, мистер, я не хочу никаких неприятностей, и тем более со старым Беном. Он действительно поселил меня на этом ранчо, и мои дела идут неплохо. Да, я видел Дакроу, но он сказал мне, что за ним гонится полиция.

— Я что, похож на полицейского? Дакроу украл племянницу Войла Рейгана, а это друзья Бена. Я должен найти его.

— Украл племянницу Войла Рейгана? О Господи! А я-то думал, зачем ему две верховые лошади.

Майк подошел к дверям и резко свистнул.

— Куда он направился?

— Будь я проклят, если знаю. Он въехал во двор час назад, потребовал вьючную лошадь с запасом еды и одеял, еще взял с собой две фляги и исчез.

На пороге появилась Друзилла, и Саттон перевел взгляд на нее.

— Я вас знаю, — сказал он. — Добрый вечер, мэм.

— Дай нам чего-нибудь поесть, да побыстрее. А потом приготовь двух самых лучших лошадей из тех, что оставил здесь Бен Карри!

Саттон выставил на стол мясо и хлеб и выскочил во двор. Майк увидел, как он побежал к корралю и вскоре вернулся, ведя в поводу двух отличных лошадей — типичные лошади Бена Карри, большие, красивые и крепкие.

Саттон подвел их к крыльцу, сложил еду в мешки и приторочил их к седлам.

— Ты нам очень помог, — сказал Майк, — и я расскажу об этом Бену. А сейчас… может, у тебя есть какая-нибудь мыслишка — куда мог направиться Дакроу?

— Ну… — Саттон, явно испуганный, колебался. — Он убьет меня, если узнает, что я проболтался. Он говорил что-то насчет каньона Пич-Медоу.

— Пич-Медоу? — Бастиан нахмурился. В этом гористом краю красных скал Пич-Медоу стал уже легендарным, и Раунди несколько раз говорил о нем. — И что же он спрашивал у тебя?

— Знаю ли я дорогу туда, и можно ли ее найти.

— И что ты ему сказал?

Саттон развел руками.

— Что я мог ему сказать? Я слышу об этом каньоне с того времени, как приехал в эти края, и, конечно, я искал его. А кто бы не искал, если то, что о нем говорят, правда?

Когда они отъехали от дома, Майк положил руку на плечо Дру.

— Дру, дорога будет очень тяжелой, и если вы хотите вернуться, то…

— Даже и не подумаю.

— Что ж, я не скажу, что жалею об этом. Мне нравится, что вы едете со мной. По правде говоря… — Майк замолчал.

Он хотел сказать гораздо больше, и Друзилла поняла это. Она понимала также, что он очень устал. Конечно, она ничего не знала о том, как он гнал, чтобы побыстрее попасть на ранчо Ред-Уолл, о том, как пересек реку, но она видела усталость на его лице.

Когда ширина тропы позволяла, они ехали рядом, и Майк объяснял:

— Сомневаюсь, чтобы Дакроу стал сейчас где-нибудь останавливаться. Здесь на многие мили вокруг нет больше таких ранчо-укрытий, а он догадывается, что его преследуют, хотя и не знает, кто и сколько человек. Мне даже хочется, чтобы он знал, что это я.

— Зачем?

— Потому что он хочет меня убить, — простодушно объяснил Майк. — И, возможно, остановился бы, чтобы попытаться сделать это.

 

Глава 16

Потом ночь поглотила все, что их окружало, единственной реальностью были лошади под ними и звезды над их головами.

— А до Пич-Медоу далеко?

— Не знаю, — сказал Майк. — Если Дакроу представляет, как туда добраться, значит, он нашел отличное укрытие. Преступники часто натыкаются на подобные места, когда скрываются от закона. Бывает, они услышат рассказ о таком местечке от какого-нибудь индейца, или охотника, или Старателя и запоминают что и как — на всякий случай.

— А что представляет собой этот каньон Пич-Медоу?

— Говорят, он расположен у реки, в одном из этих глубоких каньонов, которые ответвляются от Колорадо или одного из его крупных притоков. Судя по рассказам, кто-то наткнулся на него несколько лет назад. Но раньше там побывали испанцы, а еще до этого — индейцы. Там этот человек обнаружил остатки вырубленной в скале хижины, но пройти туда со стороны плато невозможно. Индейцы, конечно, знали дорогу, а испанцы, как все считают, добрались туда по реке.

Старатель, который обнаружил этот каньон, рассказывал, что там есть источник и небольшая поляна. Кто-то посадил на ней персиковые деревья, наверное, из косточек, — которые оказались у него в кармане. Отсюда и название — Пич-Медоу. Никто больше не видел ни этого старателя, ни этого места, потому каньон и стал легендой.

Индейцы говорят, что такого места нет, но они наверняка просто не хотят, чтобы кто-то там шнырял. Может быть, Дакроу всего лишь пытается сбить нас со следа, но, возможно, ему что-то и известно.

— Вы будете преследовать его в темноте?

— По правде говоря, нет. Сейчас ночь, и он будет двигаться осторожно. Но свернуть ему здесь некуда, поэтому мы можем не торопясь следовать за ним, пока он не выберется из каньона. А к этому времени рассветет, и мы выйдем на его след.

— Я боюсь за Джулиану.

— Еще бы! Но он знает, что его преследуют, поэтому вряд ли остановится, пока не доберется до Пич-Медоу или другого безопасного места.

Они проехали несколько миль по дну ущелья, из которого просто не существовало другого выхода. Бен Карри и Раунди рассказывали ему об этом каньоне как об одном из путей, ведущих к ранчо Уолта Саттона. Но когда они выберутся отсюда, надо быть предельно осторожными и внимательными.

У выхода из каньона начиналась обширная полупустыня. Здесь Майк остановился и спрыгнул с лошади.

— Мы не можем разжечь костер, — сказал он, — его будет видно на много миль, а нам нужно, чтобы он думал, что мы вовсю гонимся за ним.

Майк сложил свое пончо в несколько раз, положил его на землю рядом с огромным плоским валуном и протянул Дру одеяло.

— Отдохните, — сказал он. — Вам это не помешает.

Было прохладно, и она поплотнее завернулась в одеяло.

— А разве вам не холодно? — спросила она. — Если мы сядем рядом, нам будет теплее, к тому же мы сможем завернуться в одеяло.

Поколебавшись, Майк сел и натянул одеяло себе на плечи. Он отчаянно устал, но боялся уснуть. Дакроу мог оставить Джулиану неподалеку и вернуться сюда, чтобы убить преследователя. Майк расседлал лошадей, но не стал их привязывать — здесь был один из немногих участков, где росла густая, сочная трава, лошади отсюда не уйдут.

И все же он уснул. Когда небо уже начало сереть, он проснулся как от толчка, прислушался, посмотрел на лошадей, которые сосредоточенно щипали траву, и выскользнул из-под одеяла.

Майк поймал лошадей, пригладил шерсть на их спинах и оседлал. Время от времени он посматривал на Дру, которая мирно спала, завернувшись в одеяло. Невероятно — он, сирота и приемный сын бандита, один рядом с такой прекрасной девушкой.

Наверное, каким-то своим движением он разбудил ее, так как она вздохнула, открыла глаза и с сонной улыбкой посмотрела на него.

— Ох и устала же я вчера!

Дру сидела и смотрела, как он раскладывает костерок в тени большого валуна. Он взял самые сухие щепки, которые почти не давали дыма, и на вспыхнувший огонь поставил маленький кофейник, который всегда возил с собой.

Порывшись в сумке, Майк вытащил галеты и вяленое мясо и сказал:

— Лучше поесть сейчас. Больше мы останавливаться не будем.

Она надела сапожки и встала, тряхнув волосами.

Присев у костра, он изучал местность, которая расстилалась перед ними, пытаясь вспомнить все, что ему когда-либо о ней говорили,

Дакроу не надо искать дорогу, и он будет двигаться очень быстро. К этому времени он или уже достиг своей цели, или приближается к ней. Когда Майк и Дру снова сели на лошадей, они сразу же отыскали следы трех лошадей. Теперь ориентироваться стало легче, потому что вьючная лошадь, которую Дакроу взял у Саттона, была знакома Майку, и он без труда находил ее след.

Майк шел по следу не спешиваясь, и они быстро сокращали разрыв между собой и Дакроу. На востоке разгорелась заря, расчертив небо розовыми и золотыми полосами облаков. Вскоре взошло солнце, и его теплые лучи прогревали и размягчали их онемевшие от напряжения мышцы.

Тропа пересекла небольшую долину, обогнула соленое озеро и, прежде чем нырнуть в сосновый лес, выбралась на другую небольшую долину, усыпанную камнями. Нигде никаких признаков стоянки. Джулиана, которая не была столь сильной, выносливой и энергичной, как Друзилла, должно быть, уже мертва от усталости. Преступник явно знал, куда он направляется, и знал, что ехать осталось недалеко. Он даже не пытался беречь своих лошадей.

Идти по следу стало труднее. Майк ехал все медленнее и медленнее и вдруг резко остановился.

Следы исчезли, как будто все три лошади шагнули в пропасть!

— Оставайтесь в седле, мне нужно осмотреться.

Майк внимательно изучил землю, потом вернулся к последним замеченным им следам, на которые он специально не стал наступать — а вдруг понадобится еще раз взглянуть на них.

К этому времени он уже знал особенности шага каждой лошади и внимательно вглядывался в те места, куда они должны были поставить свои копыта.

Ничего…

Майк не торопясь еще раз осмотрел землю, затем сосняк, окружавший это место. Ничего. Осторожно минуя следы, он вернулся в лес и медленно, по кругу, обошел своих лошадей, изучая землю, стволы деревьев… Никаких следов.

Он остановился, подбоченясь, и нахмурился, пытаясь сосредоточиться. Дакроу и Джулиана исчезли.

Дру обеспокоенно наблюдала за ним. Она попыталась было что-то сказать, но он остановил ее жестом руки:

— Подождите! Мне надо подумать.

Дюйм за дюймом он изучил тропу впереди и справа. Никаких следов. Три лошади и два человека как будто растаяли в воздухе.

По левую сторону от тропы сосновые заросли стояли такой густой стеной, что пробраться там не было никакой возможности. Тем не менее Майк внимательно изучил вытянувшиеся вдоль тропы деревья и кусты и убедился: даже если бы всадник и повернул в эту сторону, пройти здесь он бы не смог.

Раз впереди никаких следов, значит, они должны быть справа. Майк снова зашел в лес и снова ничего не нашел. Невероятно, но так.

— А они не могли вернуться назад по своим следам? — спросила Дру.

— Нет, следы ведут только в одном направлении. Мне кажется… — Он замолчал и тихо выругался. — Я полный дурак! Дайте-ка вашу шляпу.

Удивленная, она послушно сняла шляпу и вручила ее Майку. Размахивая шляпой как веером, он принялся сдувать с дороги сосновые иголки. Помахав несколько минут, он внезапно остановился.

— Есть! — воскликнул он. — Вот они!

Дру подъехала ближе. Там, где раньше лежали иголки, отчетливо виднелись следы.

— Дакроу очень хитер. Он проехал вперед по открытому месту, вернулся, только поближе к зарослям, и, сняв сапоги, забросал обратные следы сосновыми иглами, а уж ветер расположил их естественным образом.

Снова взобравшись на коней, они двинулись вперед, но время от времени Майк спешивался и проверял следы. Тропа неожиданно свернула в глубь леса и превратилась в узкую тропинку, петляющую между деревьями. Майк заметил на одном из стволов царапину — всадник задел кору стременем.

— Двигайтесь как можно тише, — прошептал Майк, — и не говорите громко. В лесу голоса разносятся очень далеко. Он может попытаться устроить засаду.

— Вы думаете, он догадывается, что его преследуют?

— Более того, я теперь уверен. И думаю, он подозревает, что это я. А я, ему это известно, умею читать следы. Правда, он не знает, насколько хорошо я овладел этим искусством.

Теперь идти по следу стало совсем нетрудно, и они снова начали догонять их. Майку Бастиану стоило больших усилий выбросить из головы мысли о девушке, которая ехала с ним рядом. Что она подумает, когда узнает, что ее отец — главарь банды? И что его, Майка, воспитывали как преступника?

Лес поредел, и вскоре перед ними открылось огромное пространство, окутанное синей дымкой. Майк спешился и бесшумно прошел в своих мокасинах к краю каньона. У самого обрыва рос кедр и пара карликовых сосен. Исследуя обрыв, он внезапно замер и почувствовал, как от ужаса волосы у него на голове встали дыбом.

Неужели они спускались здесь? Он опустился на колени и присмотрелся к каменной стене каньона. Да, на камне была царапина, оставленная копытом одной из лошадей. Он продвинулся еще немного вперед, всматриваясь вниз. Каньон уходил в глубину на несколько сотен футов, но вдоль стены спускался вниз уступ шириной не более трех футов.

Он вернулся и все объяснил Дру. Девушка кивнула.

— Я — как вы. — Она помолчала. — Майк, он может устроить внизу засаду. Он может нас убить.

Он пожал плечами.

— Я знал это, когда отправился в погоню, Дру. Это крутые парни, а у Дакроу к тому же есть причины ненавидеть меня. Конечно, он попытается убить меня.

— Майк, но вы не обязаны делать то, что делаете.

Он снова пожал плечами.

— Обязан или нет — я не думал об этом. Вашу сестру похитили. Я оказался рядом, и я знал, что нужно делать. Вот и все.

— Кто вы, Майк? Мне кажется, что дядя Войл вас знает. А тот человек, который пытался вас убить, он точно знал вас. И вы сказали, что Бен Карри послал вас, чтобы защитить ранчо. Кто такой Бен Карри? А вы? Бандит?

Майк очень медленно сосчитал про себя до десяти, отвернулся от каньона, куда он смотрел, и сказал:

— Нет, я не бандит, хотя меня воспитывали так, чтобы в будущем я стал бандитом. Бен Карри воспитал меня как сына, рассчитывая, что когда-нибудь я возглавлю банду вместо него.

— Вы жили с ними?

— Да, когда не уходил в леса. Бен Карри учил меня всему и заставлял других обучать меня. Он учил меня стрелять, ездить верхом, читать следы и даже открывать любые замки и взламывать сейфы.

— Какой он, этот Бен Карри? — спросила Дру.

Майк сначала заколебался.

— В другое время он стал бы великим человеком. По-своему, он и сейчас великий человек. Я думаю, во времена баронов-грабителей он бы непременно получил высший титул. Когда он приехал на Запад, это был дикий край, закона здесь практически не было, а тот, что был, всякие шишки всегда оборачивали в свою сторону. Если крали скот они, то это было увеличение стада, а если бедный ковбой, то это становилось кражей. У Бена была небольшая команда, и они клеймили «ничейный» скот своим клеймом, но беда в том, что Бен тогда еще не был большим человеком. Его стали преследовать, и ему пришлось отбиваться. Он отбился, но при этом стал преступником. Бен смирился с этим, но он из тех людей, которые делают все в полную силу. Вскоре он укрепил свою организацию, увеличил ее, при этом тщательно, как генерал, разрабатывал каждую операцию. Вряд ли кто-либо другой мог бы совершить нечто подобное — ведь преступники не любят организованности, и, когда у них появляются деньги, они желают тратить их там, где много людей и где ярко горят огни. Со временем Бен перестал выезжать на дела сам, только разрабатывал их, оставаясь за сценой.

— Он убивал людей?

— Насколько я знаю, двоих. Одно убийство было справедливым, а второе… Ну, он очень спешил.

— Вы пытаетесь его оправдать? В конце концов он преступник и убийца.

— Это так, и я не пытаюсь его оправдать. У этого человека есть мозги, и он прекрасно знает, что делает. Может быть, он и ошибался, но по отношению ко мне он всегда был добр. Он взял меня, когда мне некуда было идти, заботился обо мне, растил меня.

— Это высокий, большой мужчина, уже немолодой, так, Майк?

Он старался не смотреть ей в глаза. Неужели она знает?

— Он во многих отношениях один из самых больших людей, которых я когда-либо знал… Но лучше начнем спускаться.

Казалось, они шагнули с обрыва в безвоздушное пространство, но лошади восприняли это довольно спокойно — на то они и горные лошади, чтобы пройти везде, где только можно поставить копыто.

Каньон распахнулся, чтобы принять их, и они стали спускаться по узкой, неровной тропе. То тут, то там Майк замечал следы деятельности человека. Кто-то с помощью кирки и лопаты, а иногда и взрывчатки проложил тропу там, где раньше ее не было.

Когда они начали спускаться, солнце уже перевалило далеко за полдень и длинные голодные пальцы синих теней поползли по стенам каньона, жадно ловя последние лучи. В одном месте уступ расширялся, и тут Майк спешился. Его примеру последовала Дру. Хуже нет — оказаться в седле, если лошадь вдруг ранят: она могла встать на дыбы и упасть с обрыва. Майк держал винтовку в правой руке и был готов сразу же выстрелить — здесь опасность подстерегала их на каждом шагу.

Он пристально вглядывался в синеву внизу, пытаясь увидеть хоть какие-нибудь признаки дыма, костра, какое-нибудь движение. Ничего.

А вдруг их вообще здесь нет? Вдруг Дакроу ухитрился как-то обмануть его?

Майк покачал головой. Так не пойдет. Он должен быть прав. Он подумал о Джулиане и Дакроу. Ей ни за что не справиться с таким мужчиной. Вот Дру…

Помимо своей воли он улыбнулся. Окажись Дру на месте Джулианы, Дакроу вообще пожалел бы, что родился на свет. Она была очаровательна, но тверда как сталь.

До них уже доносился шум реки. Не тот рев, что сопровождал его, когда он пересекал по проволоке Колорадо, а тихое, спокойное журчание бегущей воды. Тихое, по крайней мере, по сравнению с тем потоком.

Следы вели от реки в глубину каньона. Каменные стены как будто расступились, уходя на восток. Майк пошел по следам. Надо спешить — скоро стемнеет.

Каньон немного повернул в сторону, и он уловил отблеск огня на скале. Помедлив, Майк передал поводья Дру.

— Вы останетесь здесь с лошадьми.

— Это… это они?

— Больше некому. — Майк помолчал. — Знаете, я должен убить его.

— Смотрите, чтобы вас не убили.

Он двинулся вперед, но она схватила его за руку.

— Майк, позвольте мне пойти с вами. Может быть, он меня выслушает.

— Нет, он не станет вас слушать. И вы это знаете.

— Почему вы делаете это? Джу ведь не ваша сестра?

— Нет, не моя — ваша.

Майк, ступая бесшумно в своих мокасинах, подкрался ближе и увидел суетящегося у костра Дакроу. Потом он заметил Джулиану — спрятав лицо в ладонях, она сидела у огня. Дакроу посмотрел на нее и нетерпеливо бросил:

— Ну давай же, влей в себя этот кофе! Здесь ты теперь и останешься, в каньоне Пич-Медоу. Ты теперь моя женщина! — Дакроу выпрямился. — Монсон и Клэтт! Они разбежались, как трусливые койоты! А я пришел за женщиной и получил ее!

— Почему вы не хотите отпустить меня? — Джулиана подняла заплаканное лицо. — Мой отец очень богат, он хорошо вам заплатит!

— Твой отец? Я думал, Войл Рейган — твой дядя.

— Так оно и есть. Моего отца зовут Бен Рейган. У него ранчо севернее каньона.

— Севернее каньона? Не может быть, если только он не мормон. — Внезапно Дакроу резко спросил: — А как он выглядит, твой отец?

— Он — большой, высокий, с седыми волосами, тяжелой челюстью… — Джулиана замолчала, глядя на Дакроу. — Что с вами?

— Твой отец, этот Бен Рейган, — высокий, с большим шрамом на челюсти, да?

— Да, да! Отвезите меня к нему. Он хорошо вам заплатит!

Дакроу расхохотался.

— Да уж, будь я проклят! Так, значит, я залез в гнездо старого петуха? — Он кисло улыбнулся. — Ну уж теперь-то я получу удовольствие. Значит, у старого черта была семья? А я-то думал, у него нет никого, кроме этого проклятого щенка, Майка Бастиана!

 

Глава 17

Ким Бака прибыл в город. Прошло уже три года с тех пор, как он в последний раз опирался о стойку бара в Денвере, и он отправился в заведение Гэхана, что напротив суда. Его там знали, туда часто заглядывали и его друзья. Более того, именно в этом месте можно было услыхать разные новости — как раз то, за чем он и приехал.

С деньгами в кармане и запасом времени впереди Ким чувствовал себя превосходно. По дороге он пару раз сыграл в пул, поиграл в кегли, пропустил несколько рюмочек, поел в лучших ресторанах города. Он разговаривал со старыми знакомыми, болтал с девочками на улицах, но не услышал ничего стоящего.

Ким был молод, привлекателен и дружелюбен. Он снял свой значок и положил его в карман — ему не хотелось наводить на мрачные мысли своих друзей и возбуждать подозрения у незнакомых.

У Гэхана он взял пиво и огляделся вокруг. За ближайшим столиком выпивал Джордж Дивол с двумя подозрительными типами, у другого конца стойки стоял Билл Коди в окружении своих приятелей. Все было так же, как и три года назад. Он уже подумывал о еще одной кружке пива, как вдруг рядом с ним остановился мужчина и тихо сказал:

— Ну что, удалось пополнить закрома?

Ким оглянулся и увидел перед собой улыбающееся лицо дока Мидлтона. Док считался лучшим конокрадом на всем Западе, но они оба знали, что Ким был ничуть не хуже, а, может, даже и лучше.

— Не настолько, чтобы ты это заметил, — ответил Ким. — Отказываюсь в твою пользу. С тобой трудно конкурировать.

Док хмыкнул.

— Твоя беда в том, что ты действительно любишь хороших лошадей. Я своих брал, тут же продавал и возвращался за новыми. А тебе нужно было иметь лучших лошадей в стране, а таких лошадей все знают! Такой номер просто не мог пройти.

Док повернулся спиной к стойке, оперся на нее локтями и принялся разглядывать посетителей.

— Вижу, что на тебе нет твоего значка. Ты что, ушел в отставку?

— Нет, — ответил Ким. — Думаю, теперь это надолго. Док, сделай одолжение, держись подальше от моего города, ладно? Не хочу сажать в тюрьму своего старого друга.

— Если сможешь меня поймать. — Выражение лица дока изменилось, он повернулся и уставился в зеркало за стойкой. — Ты работаешь с Борденом Чантри?

— Да.

— Мне он нравится. Когда он держал ранчо, то всегда хорошо кормил. Несколько раз во время своих странствий я заглядывал к нему. — Док повернулся и посмотрел Киму в глаза. — Ты не вовремя уехал из дому, Бака. Борду потребуется сейчас каждый человек.

— О чем это ты, док?

— Ты слышал о банде Бена Карри?

— Слыхал. Но не очень много.

— Это большая, самая большая банда, однако прошел слушок, что она разваливается. Поговаривают также, что ребята из этой банды собираются взять банк в твоем городе, они вроде бы считают, что Бен выпустил вожжи из рук, что он был дурак, раз не разрешал им стрелять.

— И когда это намечается?

— В ближайшие два дня. Может быть, даже завтра. Помнишь Клэтта? Ну вот, он один из них. Говорит, пристрелит Борда, как только тот покажется на улице.

Док Мидлтон ткнул пальцем в то место на куртке, где Бака обычно носил значок.

— Никогда не носил ничего подобного, но некоторые парни из тех, у кого он есть, — в высшей степени серьезные люди. Иногда то там, то тут приходится с ними сталкиваться. Да, насчет сталкиваться. Как-то на улице, — продолжал он уже тише, — я наткнулся на Бата Мастерсона. Мы поздоровались, поболтали о тех деньках, когда вместе охотились на бизонов, а потом он мне и говорит, чтобы я не задерживался в Денвере. Слишком уж многие меня знают. Ему известно, что меня разыскивают. Но мы пару раз вместе стояли против индейцев. Он — парень что надо.

Ким Бака кивнул.

— Я тоже его знаю. Хороший человек.

Мысли вихрем проносились у него в голове: он далеко от дома, Борду нужна его помощь, но нет никакой возможности…

Бака выругался. Ну почему он все время забывает о поезде? Просто еще не привык к нему, да и к телеграфу тоже. Он быстро обдумал сложившуюся ситуацию, просчитав в уме каждый свой шаг: сначала — на телеграф, потом — за билетом на поезд.

— Черт побери! — с горечью воскликнул он. — Снял комнату в хорошей гостинице, заказал себе поздний завтрак, или как там у них называется, — и вот, пожалуйста: надо срочно ехать.

— Если бы я был на твоем месте, а Борден Чантри был моим другом, я бы не стал терять времени.

Ким допил пиво и оставил на прилавке монету.

— Спасибо, док. Я не забуду этого.

— Просто скажи Борду, что я ничего не забыл. От Монсона и Клэтта всегда одни неприятности. А Борд Чантри — хороший парень.

Ким Бака вышел и направился к станции. Из кабинета диспетчера он отправил телеграмму:

«Не пять. Семь или восемь. Монсон и Клэтт, сегодня или завтра. Спешу домой. КБ»

— Когда следующий поезд на восток?

Диспетчер поднял голову и посмотрел на него из-под зеленого козырька.

— Завтра, в восемь утра.

— Мне нужно уехать сегодня вечером. — Бака вытащил свой значок. — Подойдет любая штука, которая катится, лишь бы там было место для меня и моего коня. Может, мне позвать Дейва Кука?

— А в чем дело?

Бака быстро объяснил, что происходит.

— Монсон и Клэтт, говоришь? — переспросил диспетчер. — Сейчас позову машиниста. Посмотрим, что можно сделать. — Он направился к выходу, бросив через плечо: — Они грабили поезда. Четыре, может, пять лет назад Клэтт убил одного из наших ребят.

Час спустя Ким Бака уже мчался на восток в служебном вагоне, а его лошадь путешествовала в вагоне для скота. Если ему повезет, он успеет вовремя.

В состав входили только локомотив, служебный вагон и вагон для скота, но путь им был открыт.

На плите стоял кофейник. Бака нашел чашку и налил себе кофе. Где-то там Монсон и Клэтт со своими приятелями спешат в город Чантри.

Он сообщил Борду, что их будет человек семь-восемь, но это только его предположения. Когда Бен Карри руководил бандой, на дело всегда ходили по пять человек, но Клэтт любил набирать большую шайку. И в этот раз он, вероятно, тоже возьмет с собой всех, кого сможет, и они постараются нанести удар быстро и как можно сильнее.

Монсон и Клэтт будут убивать.

Если Борд получит телеграмму вовремя, то успеет выработать план действий и найти пару надежных парней. Банк располагается напротив магазина, рядом с магазином — почтовая контора. Если туда посадить человека, то он сможет прикрывать вход в банк и боковую дверь. Если сам Борд останется в офисе, то сможет взять на себя вход и другую стену банка. А если поставить одного человека у амбара позади банка и второго немного дальше по улице, то втроем можно прикрыть банк со всех сторон.

Бака допил кофе и вытянулся на койке. Обдумывая, как расставить людей и что еще надо предпринять, он незаметно для себя задремал.

Поезд замедлил ход, и Бака проснулся. Он резко сел, достал часы и посмотрел на них. Еще несколько часов езды.

Кондуктор, который следил за дорогой, сказал ему:

— Бака, впереди рядом с дорогой костер. Один человек и лошадь. Хочет, чтобы мы остановились.

Бака уже надел свой ремень с револьверами и взял в руки винтовку.

— Один человек? Ты уверен?

— Мистер, да там не спрячешь даже тощего козла. Это же открытая равнина. Похоже, этому джентльмену срочно нужно подъехать — залез на грязный пандус для погрузки скота и машет руками.

— Ладно, тормози.

По сигналу кондуктора локомотив замедлил ход. Бака положил свой винчестер на окно и ждал. Сейчас он хорошо видел человека, но его лицо оставалось в тени. Однако эта лошадь!..

Поезд, грохоча, остановился.

— Эй, парень, ты под прицелом винчестера 44-го калибра. Выкладывай, что тебе нужно!

— Мне нужно подъехать, вместе с моей лошадью, я… — Голос затих. — Бака? Это ты? Я — Сэкетт. У вас планируется ограбление.

— Именно поэтому я и еду домой. Давай загружайся и вперед.

— Я как раз собирался к вам и остановился у Уиггинсов поужинать. У них на станции, там, где они загружают скот, есть телеграфист. Я и не мыслил ни о каком поезде, но, когда узнал о грядущих событиях, тут же отправился на помощь Чантри.

Он подошел к плите и налил себе кофе, который стал еще горячее и крепче. Бака тоже наполнил свою чашку и в нескольких словах изложил Сэкетту свой план.

— Думаю, Борд так и сделает, — добавил он.

— Монсон и Клэтт, говоришь? Крутые ребята, — заметил Сэкетт.

Бака отхлебнул кофе.

— Со всеми этими поездами и телеграфами у бедного грабителя почти не остается никаких шансов.

— Да, все меняется, — согласился Сэкетт. — Посмотри на нас. Еще пару лет назад у нас не было бы никакой возможности успеть туда вовремя.

— Можем не успеть и сейчас.

Поезд с грохотом несся по рельсам, и двое пассажиров по очереди спали, пили кофе, разговаривали и наблюдали за пробегающим за окнами пустынным пейзажем.

Всю страну пересекли железные дороги и перегонные тракты, по которым гнали скот. А до этого здесь были только индейцы, разные племена равнинных апачей, большинство из которых были стерты с лица земли воинственными команчами.

Бака заговорил об этом, и Сэкетт согласно кивнул:

— Гораздо больше индейцев погибло в племенных схватках, чем от рук белых людей, — сказал он. — Я разговаривал с некоторыми, теми немногими, кто остался в живых из всего огромного племени.

Он выглянул из окна. По равнине быстрыми прыжками удалялась от поезда антилопа, на безопасном расстоянии она остановилась, оглянулась и снова поскакала прочь. На невысоком холме лежали пять-шесть бизонов я тоже рассматривали проезжающий мимо поезд.

— Остается только надеяться, что Чантри получил твою телеграмму, — сказал Тайрел. — Но в любом случае — он очень осторожный человек. Никому не удастся застать его врасплох.

— Да, он знает насчет банка, — отозвался Бака.

Мимо них прошел кондуктор и бросил им на ходу:

— Нужно остановиться, чтобы набрать воды. Вы, ребята, постойте рядом, посмотрите вокруг, а то могут найтись и другие желающие, чтобы их подбросили.

Пока они стояли возле бака с водой, долгие равнинные сумерки постепенно сменились ночной темнотой. На многие мили вокруг раскинулась полупустыня, то тут, то там ее прорезали овраги, иногда в каком-то далеком окошке мелькал огонек. Значит, все-таки есть в мире и другие люди.

Кондуктор вытащил шланг из воды и вернул его на место, привязав веревкой. Бака и Сэкетт снова прыгнули в вагон.

— Когда я только приехал на Запад, — сказал Тайрел Сэкетт, — мы с Оррином занялись перегоном скота. Мы отгоняли скот в Абилин, потом приезжали сюда, всего несколько миль южнее этого места, загоняли дикий скот и гнали его на продажу.

— Ты ведь участвовал тогда в борьбе за земли?

— Угу, вместе с Оррином. Потом какое-то время Оррин был там шерифом, а затем стал изучать законы и подался в политику.

— Угу, вместе с Оррином. Потом какое-то время Оррин был там шерифом, а затем стал изучать законы и подался в политику.

— Кучер, я имею в виду кондуктор, говорит, что мы будем в городе на рассвете.

— Бен Карри всегда приурочивал свои операции к открытию банков, — сказал Бака. — Меньше народу на улицах, а в банке как раз вынимают и раскладывают деньги для работы.

Они уснули и проснулись, когда небо стало сереть. Тайрел Сэкетт проверил свои револьверы.

Бака подошел к окну и выглянул. Какое-то мгновение он просто смотрел, потом окликнул Сэкетта.

Тот обернулся, удивленный какой-то странной интонацией Бака.

— В чем дело?

— Смотри!

Тайрел наклонился и выглянул в окно.

Они направлялись к городу: трое рядом впереди, остальные растянулись за ними цепочкой.

Бака считал вслух:

— …семь, восемь… девять… Их девять. Надеюсь, Чантри позвал кого-нибудь на помощь.

Девять человек въезжали в город, где их ожидал Борден Чантри.

— Ну что же, — сказал Сэкетт, — одно мы знаем точно.

— Что именно?

— Мы успели вовремя.

 

Глава 18

Борден Чантри допил кофе, встал из-за стола и потянулся за шляпой.

— Я схожу в офис. — Он повернулся к жене: — Ты будешь дома, Бесс?

Они встретились глазами. Бесс была красива, как всегда. Не проходило дня, чтобы Чантри не благодарил Бога за то, что тот послал ему Бесс прежде, чем он по глупости связал бы себя с какой-нибудь другой женщиной.

— Куда я могу уйти?

— Ну, я подумал, может быть, к Мэри или еще куда-нибудь.

— Я буду дома. — Она поправила воротник его куртки. — Будь осторожен, Борден. Как только ты выходишь из дверей дома, я начинаю за тебя волноваться.

— Все будет в порядке.

Раздался свисток поезда, и он резко обернулся к окну.

— Интересно! Сегодня утром не должно быть поезда.

Он выглянул из окна и увидел странный состав: локомотив, служебный вагон и вагон для скота. Какого черта?

Чантри вышел на улицу и стал смотреть в сторону станции. На платформе появился дежурный по станции и, прикрыв рукой глаза от солнца, тоже следил за приближающимся поездом. Борден Чантри снял револьвер с предохранителя и бросил взгляд на улицу, но кафе закрывало от него большую ее часть.

У дверей другого кафе, на противоположной стороне улицы, стояли двое мужчин и смотрели в сторону станции и дома Чантри. Дом Мэри Энн находился чуть дальше, но возле него не было заметно никакого движения, хотя из трубы уже поднималась тонкая струйка дыма.

Странный поезд тормозил у платформы, но прежде чем он остановился, из вагона выпрыгнули двое мужчин. Они пробежали по платформе к вагону для скота и принялись открывать его. Один из прибывших — Ким Бака, а кто же второй?

Тайрел Сэкетт!

Чантри вернулся в дом и взял свою винтовку. Бесс молча наблюдала за ним, ее лицо смертельно побледнело.

— Борден, в чем дело?

— Неприятности, — ответил он. — Ким вернулся вместе с Сэкеттом. Они торопятся. — Он проверил винтовку, зарядил ее и сказал: — Если они зайдут сюда, то я в конторе.

— Может, лучше их подождать?

— Похоже, у нас будут неприятности, и довольно скоро. Иначе бы они так не торопились. Так что я пока предупрежу жителей.

Чантри быстро направился в проулок между кафе и зданием почты. Выйдя на тротуар, он увидел, что Присей подметает перед почтой улицу.

— Присс, уходи с улицы, — скомандовал он. — Сейчас что-то случится.

— Борден Чантри, если ты думаешь, что я боюсь!..

— Присс, сейчас начнется стрельба. Я подозреваю, что бандиты собираются ограбить наш банк. Уйди с улицы или, если хочешь помочь, сбегай в ту сторону и предупреди Джорджа и Хайэта.

— Только не я, шериф! Мне еще нужно достать мою собственную винтовку. Сам скажи им!

Кто-то потянул его за рукав, и Чантри, обернувшись, увидел перед собой дружка Тома, маленького Билли Маккоя.

— Можно я? Разрешите мне!

— Хорошо, беги по улице и предупреждай всех. Я думаю, готовится ограбление. — Он обернулся и громко крикнул: — Всем очистить улицу!

Большой Индеец, тюремщик, который время от времени выполнял обязанности заместителя Чантри, с револьвером в руках направился к дверям тюрьмы.

— Стой здесь, — сказал ему Борден.

Теперь, если ничего не случится, он будет выглядеть полным идиотом. В конце концов, и Сэкетт, и Бака могли просто торопиться к завтраку. Но почему они приехали специальным поездом?

Он бросил взгляд вдоль улицы. Перед кафе стояли три верховые лошади. Дальше по улице, у мексиканского кафе, еще одна. Перед бакалейной лавкой стояла повозка с товаром. Сейчас уже поздно отгонять ее, остается только надеяться, что лошадям повезет и их не пристрелят.

Ким Бака вышел из переулка и, поколебавшись, подошел к нему.

— Они приближаются, Борд. Мы проехали мимо них. Их девять человек, командуют Монсон и Клэтт.

— Далеко отсюда?

— Да нет. С минуты на минуту должны появиться в городе, если, конечно, наш поезд их не спугнул, в чем я сильно сомневаюсь.

В двух милях от города Монсон остановился, остальные собрались вокруг него.

— Вы, ребята, знаете, что делать. Я, Клэтт и Порни едем прямо к банку. Клондайк, ты свернешь у салуна «Корраль», будешь держать наших лошадей. Все остальные прикрывают прилегающие улицы.

— А если что-то случится?

— У тебя есть револьвер, — сказал Монсон. — Старик больше не главный. Теперь мы с Клэттом покажем всей этой трусливой шайке, как нужно делать дела.

— Хватит! — нетерпеливо бросил Клэтт. — Вперед!

Клондайк неуверенно сказал:

— Монни, а как насчет этого поезда? Мне он совсем не понравился.

— Забудь о нем! Просто подогнали вагон для скота, чтобы перевезти куда-то своих коров. Вперед!

Борден Чантри стоял в дверях своего офиса. Большой Индеец занял место у окна. У банка затаился Хайэт Джонсон, бывший майор кавалерии в войсках конфедератов, а у здания почты — Джордж Блэйзер, некогда снайпер у Шермана, ветеран нескольких сражений с индейцами.

Чантри бросил взгляд на улицу. Трое едут рядом вверх по улице. Еще один свернул за угол салуна — за ним осталось облачко пыли.

— Большой Индеец, — бросил Чантри через плечо, — там один пробирается за «Корралем». Бери его на себя.

Борден Чантри стал у края тротуара.

В нижней части улицы Тайрел Сэкетт, приколовший значок на груди на самом видном месте, вышел из тени дома Маккоя в тот момент, когда двое последних всадников въехали в город. Остальные были как минимум ярдов на пятьдесят впереди и сосредоточенно направлялись к своей цели, к банку.

— Ребята, меня зовут Тайрел Сэкетт, я хотел бы поговорить с вами. Слезайте с лошадей и подходите ко мне. И знаете что? Держите руки так, чтобы я их видел.

Тайрел Сэкетт? Стрелок из Моры?

Денни Динсмор почувствовал в желудке ноющую боль. Какого черта? Сэкетт здесь?

Он заколебался, на лбу у него выступили капли пота. Рядом с ним Клайд Бусси, и Клайд, конечно, отличный, надежный парень, но…

— В чем дело? — недовольно спросил Денни.

Сэкетт резко повторил:

— Слезайте с лошадей и подходите ко мне. Живо!

— Ты хочешь, чтобы мы бросили оружие? — уточнил Денни.

Сэкетт слегка улыбнулся, но Денни совсем не понравилась эта улыбка. И зачем он вообще решил стать грабителем?

— О нет! Держите оружие при себе! Мне не понравится, если про меня будут говорить, что я убил безоружного!

Клайд, похоже, не собирался спорить.

Медленно и осторожно они оба спешились.

Когда трое всадников, въехавших в город первыми, поравнялись с Чантри, он поднял левую руку и сказал:

— Постойте, ребята! Я — Борден Чантри, шериф этого округа, и хотел бы поговорить с вами.

Что-то щелкнуло в мозгу у Монсона. Чантри? Ведь это у него стояли их запасные лошади. Что случилось? Ведь здесь начальником полиции должен быть старик по фамилии Ригинз.

Монсон рассмеялся:

— Извините, мистер шериф, мы торопимся. А вам лучше бросить оружие и идти перед нами. Очень медленно до самого банка. Договорились? — Монсон обернулся в седле и крикнул тем, кто следовал за ними: — Если кто-нибудь высунется на улицу, стреляйте!

Монсон был дерзок и уверен в себе. Никакой шериф захудалого городка не…

Он не заметил, как Чантри вытащил свой револьвер. Только что он угрюмо возвышался перед ними, а его револьвер -лежал в кобуре. Монсон потянулся за своим револьвером, но Чантри, прицеливаясь, сделал шаг в сторону, и Монсону, чтобы в свою очередь прицелиться, пришлось сдвинуть револьвер чуть правее. В этот момент прозвучал выстрел, Монсон тоже выстрелил, но пуля задела шею его собственного коня. Конь рванулся вперед, а Монсон уже падал с седла на землю.

Улицу заполнили грохот выстрелов, вспышки пламени, ржание обезумевших лошадей и запах пороха.

Пробираясь позади салуна «Корраль», Клондайк услышал звуки выстрелов, увидел, как Монсон рухнул на землю, а его лошадь рванулась вперед по улице. Кто-то стрелял со стороны банка, а какой-то человек у почты, стоя на одном колене, целился из снайперской винтовки. Очень неподходящее место для человека, который хочет провести остаток дней своих, греясь на солнышке. Клондайк пришпорил коня и поспешил под укрытие амбара, за которым уже расстилалась безлюдная степь.

Клондайк никогда не слышал о Большом Индейце, высоком, медлительном, спокойном человеке, который очень редко улыбался. Он не знал, что в тот год, когда он родился, Большой Индеец уже снял свой десятый скальп. Клондайк понял только, что неожиданно все вокруг взорвалось и нужно поскорее убираться отсюда. Он развернул своего коня, и тот успел сделать по крайней мере два прыжка в нужную сторону, прежде чем Большой Индеец выстрелил из своего «шарпа». Пуля прошла чуть ниже, чем он рассчитывал, — из-за неожиданного движения лошади — и, срикошетив вверх от края седла, снесла заднюю часть черепа Клондайка.

То, что осталось от Клондайка, продержалось в седле еще около четверти мили, а затем рухнуло на землю. Лошадь пробежала немного вперед, но, не чувствуя на себе всадника, остановилась.

Клондайк лежал на том же месте, где и упал. Клондайк, крутой парень, больше уже не был крутым. Его открытые глаза смотрели прямо в небо. «Я хотел… я только хотел… «

Солнце потускнело, ему на грудь прыгнул кузнечик. Стоявшая в нескольких ярдах лошадь Клондайка начала щипать траву.

В городе в глубине улицы Клэтт, который всегда гордился своей серебряной пряжкой на ремне, даже не успел пожалеть о том, что нацепил ее. Перед зданием почты у столба на тротуаре стоял на одном колене Джордж Блэйзер с винтовкой в руках. Давно миновали те дни, когда он служил в полку Шермана, но умение стрелять сохранилось.

Серебряная пряжка сверкнула на солнце, как бы приглашая его действовать, и Джордж принял приглашение. Он был спокойным, тихим человеком, любил почитать газету за кружкой кофе, но ему совсем не нравилось, когда шайка головорезов врывается со стрельбой в его город. Место, куда вошли обе пули из его винтовки, можно было бы прикрыть долларовой монетой, но, чтобы прикрыть место, откуда они вышли, не хватило бы и большого носового платка.

Клэтт рухнул на землю, и никто так и не понял, кто уложил еще двоих, потому что стреляли одновременно несколько человек — все отменные стрелки.

Неожиданно грохот выстрелов, ружейные вспышки, ржание лошадей, крики, вопли — все прекратилось, установилась тишина, пропахшая порохом и пылью.

По улице проскакала чья-то лошадь. Еще одна промчалась по задворкам, но остальные, хорошо обученные животные, стояли там, где поводья выпали из рук их седоков.

Борден Чантри заряжал свой опустевший револьвер. На улице стали появляться люди. Из здания почты вышла Присей.

— Шериф Чантри! Как вам не стыдно! Для чего мы вас выбирали? Для того, чтобы ничего подобного не происходило! Что теперь скажут люди?

— Прошу прощения, мэм, — сказал Борден. — Мы всем так и говорили: это тихий, спокойный город. Боюсь, кое-кто этого просто не услышал.

Большой Индеец вошел в контору и положил свое ружье на стол.

— Я пригоню повозку и соберу их.

По улице шел Тайрел Сэкетт, ведя за собой двух испуганных бандитов. С посеревшими лицами они смотрели на трупы, лежащие вокруг. Денни Динсмор почувствовал, что его вот-вот стошнит. Только бы не сейчас, не на глазах у всех этих людей.

Клэтт и Монсон мертвы.

Ким Бака посмотрел на свой револьвер. Он выпустил две пули, но не помнил, как и когда. Даже не представлял себе, попал ли он в кого-нибудь.

Денни облизнул пересохшие губы.

— А что будет с нами? — спросил он, бросив взгляд на Чантри.

У Бордена не вызывали никакого сочувствия те, что пытались украсть деньги, заработанные людьми в поте лица.

— С вами? Если повезет, получите не больше двадцати лет.

Денни, не веря своим ушам, уставился на него. Ему было двадцать два. Он считал, что его карьера преступника будет стремительной и волнующей. Денни обернулся и еще раз посмотрел на трупы, лежащие на улице. На самом-то деле ему никто из них не нравился, особенно Монсон, которого он всегда побаивался. Но он ел с ними за одним столом, разговаривал, слушал их рассказы, спал рядом с ними в домах и палатках.

И вот теперь они мертвы.

Двадцать лет? Да когда он выйдет, ему будет за сорок! Молодость позади. Он будет стариком, он…

А как же Мэг? Ведь она так и не узнает, что с ним случилось! А через некоторое время ей будет уже все равно.

— Мистер, — жалобно сказал он, — я…

— Ты поставил не на ту карту, — отрезал Чантри. — Ты сам сдавал, а в этой жизни человек должен платить за учебу. Ты просто учился недостаточно быстро.

Он подошел к Сэкетту и протянул ему руку.

— Спасибо, — сказал он. — Большое спасибо.

— Пойдем, я угощу тебя стаканчиком, — предложил Тайрел, — или кофе.

— Попозже, — ответил Борден. — Сначала мне надо поговорить с женой. Она слышала всю эту стрельбу.

Бесс стояла у двери с окаменевшим лицом.

— Борден, Борд! С тобой все в порядке?

— Все в порядке, Бесс. Они собирались ограбить наш банк. Мы должны были остановить их, пока они никого не убили. И мы их остановили. Но мне нужно вернуться туда и проследить, чтобы все привели в порядок. Была небольшая перестрелка.

— Я слышала. А кто-нибудь был?.. Я имею в виду, кого-нибудь?..

— Нескольких бандитов, да Тайрел Сэкетт арестовал двоих. Среди них было несколько отвратительных типов. Некоторые люди, они просто не могут понять, что за все надо платить: жизнь — это не свободная скачка в любом направлении.

— Я не вынесу этого, Борден! Не вынесу! Я не создана для всего этого. Борден, я хочу домой. Я хочу вернуться на Восток! Подальше от всего этого ужаса!

— Я знаю, Бесс, но что мне делать на Востоке?

— Мне все равно. Все что угодно — и это будет лучше, чем здесь.

— Что ж, — сказал он, отворачиваясь, — я подумаю, дорогая. А теперь мне надо идти, у меня дела.

Трупы уже были убраны, кровавые пятна на улице засыпаны землей, а лошади привязаны.

Что он будет делать на Востоке? И что ему делать вообще?

В дверях кафе «Бонтон» стоял Сэкетт.

— Заходи, Борд. Здесь и Хайэт Джонсон, и Джордж. Выпьем кофе.

Чантри шагнул к двери и оглянулся. Это его город, и город снова в безопасности.

 

Глава 19

Отблески костра бегали по стенам каньона, где-то вдали слышался вой койота. Ветер зашуршал лапами сосен, взметнул вверх языки огня.

— Сиди и ешь. Ты и я, нам придется провести вместе много времени. Сколько ты проживешь, зависит от того, как ты будешь себя вести, поняла? Станешь сопротивляться, доставлять неприятности, я тебя убью. На моем счету уже есть несколько женщин, правда, все не белые, всего-навсего скво. Таких, как ты, у меня еще не было.

— Тебя повесят.

Дакроу хмыкнул.

— Неужели? А кто, интересно, об этом узнает? Ты рассказать не сможешь, а место это никто никогда не найдет. Сюда лет пятьдесят ни одна живая душа не заглядывала, а может и больше.

Где-то в темноте заржала лошадь. Дакроу отошел от костра и постоял, прислушиваясь.

— Монсон и остальные! — размышлял он вслух. — Бьюсь об заклад, они поехали туда, на это дело с банком! Ну что ж, это будет несложно! А потом, если у них хватит ума, они отправятся в Мексику.

Он бросил взгляд на Джулиану.

— Твой отец думал, что он главный. — Дакроу покачал головой и продолжал: — И какое-то время так оно и было. Он умеет планировать все эти дела, тут ничего не скажешь. — Он снова взглянул на Джулиану: — А теперь он мертв, понимаешь? Мертв. Перрин со своими ребятами, они наверняка убили его. Для того Перрин и оставил их в Тодстуле. Твой отец совершенно один в этом своем каменном доме.

Джулиана выпрямилась.

— Слишком уж ты в себе уверен, — сказала она. — Когда у него будет время, он обязательно разыщет тебя. Не думаешь ли ты, что он не знает об этом месте? Кто знает эти края лучше, чем он?

Дакроу пристально посмотрел на нее.

— Почему ты думаешь, что он знает это место?

— Каньон Пич-Медоу? — Отчаяние и страх заставляли Джулиану напряженно думать. — Я слышала, как он рассказывал о нем, — солгала она.

Дакроу почувствовал неуверенность, и Джулиана уловила это. До сих пор он считал, что находится в безопасности, но сейчас в нем пробуждались сомнения. А его неуверенность, поняла Джулиана, — ее единственный шанс.

— Да не может он ничего знать об этом месте! Никто о нем не знает! В любом случае ребята, которые остались в Тодстуле, разберутся с ним. И все эта проклятая дисциплина! Делай то, не делай этого! Да всех просто тошнит! То, что произошло, готовилось уже несколько месяцев!

— Человек, которого ты называешь Перрином, убит, — сказала Джулиана. — Я сама видела, как он лежал на земле, и над ним стоял Майк Бастиан.

Дакроу присел у костра. Рига Молину наверняка убьют, когда он попытается ограбить поезд с золотом. Монсон и Клэтт, скорее всего, уберутся в Мексику, и если Перрин убит, то что мешает ему вернуться в Тодстул и взять власть в свои руки?

Джулиана была испугана, но теперь страх прошел. Она была похожа на пойманного зверя, который борется за свою жизнь. Дру знала бы, что делать… Но что может она? Хотя есть же какой-то способ перехитрить его, обмануть… Но какой?

Костер… Как бы заставить его оступиться и потом подтолкнуть в огонь? Или завладеть бы его револьвером! Ведь она умеет стрелять, пусть не так хорошо, как Дру, но умеет.

Неплохо также иметь нож или хотя бы что-нибудь, что можно спрятать до тех пор, пока не наступит подходящий момент. Годился бы даже камень с острыми краями. Она видела несколько бесформенных скребков, которыми пользовались индейцы.

Джулиана поискала глазами камень с заостренными краями. Можно было бы разрезать ему лицо… Нет, лучше не лицо, а горло. Она должна попытаться убить его или очень сильно ранить. Она должна…

— Эй, ты! Ешь, черт бы тебя побрал! У меня нет времени болтаться тут. Ешь! Когда рассветет, мы двинемся в глубь каньона. Там есть одно место…

— Здесь это место, Дакроу! Прямо здесь!

Не веря своим ушам, Дакроу опустил сковороду на землю и медленно выпрямился. Интересно, снял ли он револьвер с предохранителя?

— Старина Раунди прав. — Дакроу нужно было выиграть время, дождаться подходящего момента. — Он говорил, что ты можешь выследить змею, которая проползла по гладкому камню. Ну что ж, раз ты теперь здесь, что ты собираешься делать?

— Все, что ты хочешь, Дакроу, но прежде предлагаю тебе осторожно расстегнуть ремень с револьверами и бросить его на землю. Не сделаешь это сам, я тебе его отстрелю.

— Ты слишком мягок, Бастиан! Никогда тебе не стать главарем, таким как Бен! Тот бы не стал разговаривать, просто открыл бы огонь из обоих стволов! Тебе еще нужно многому научиться, малыш. Ты слишком мягок! Жаль, что тебе не придется пожить подольше, чтобы стать другим. Перрин всегда думал, что отлично стреляет, но я-то знаю, что стреляю лучше его! — Дакроу поднял правую руку и вытер ее о свою бороду, покрытую пятнами от табака. Правая рука делала это небрежное движение, а левая в это время опустилась к револьверу. Паф — и пламя вылетело из ствола!

Но Майк Бастиан выстрелил на мгновение раньше. Движение его было быстрым, плавным, но самое главное — точным. Он выстрелил, сделал шаг вправо и выстрелил еще раз.

Дакроу остановил на нем неподвижный взгляд, и револьвер выпал из ослабевших пальцев. Колени его подогнулись, и он рухнул на песок лицом вниз. Одна рука упала прямо в костер, и рукав куртки тут же начал тлеть. Майк подошел к нему и носком сапога оттолкнул руку подальше от костра.

Потом он снова зарядил револьвер и сунул его в кобуру.

И тут появилась Дру с винтовкой в руках.

— О, Майк! Я думала, что тебя убили! Я думала… Джулиана!

Она упала на колени рядом с сестрой, а Майк вернулся к лошадям. Он долго простоял, опираясь на седло, прежде чем девушки подошли к нему.

— В той стороне есть разрушенный каменный дом. Идите туда. Я приду через несколько минут и разожгу костер. Мы отправимся домой утром.

Майк подошел к трупу Дакроу, перетащил его к полосе песка и гальки, обрамлявшей долину, вырыл неглубокую яму и забросал труп песком.

— На первое время хватит, Дакроу! Когда мы вернемся, похороню тебя как следует.

Кофе был уже готов, и он просто перенес его к новому костру, который разжег в развалинах дома.

Позднее, когда от костра остались только мерцающие красные угольки, Дру спросила его:

— Майк, а что вы будете делать дальше?

— Вернусь в Тодстул, — ответил он и, отхлебнув кофе, долго смотрел в чашку. Потом поднял глаза на нее. — Я должен вернуться к Бену. Мне нужно убедиться, что с ним все в порядке.

— А потом?

— Отправлюсь куда-нибудь и начну жизнь сначала.

— Но не как преступник?

— Я никогда не был преступником и никогда этого не хотел. — Майк снова перевел на нее взгляд. — Дру, люди должны жить вместе, а для этого им нужно работать вместе и вместе добиваться того, чтобы все было в порядке. В нормальном мире нет места бандитам и грабителям, в нем не может существовать тот мир, который преступники пытаются создать. Бен ошибся, он ошибся с самого начала — я понял это, еще будучи маленьким мальчиком.

— И что теперь?

— Он — это все, что у меня есть. Мне некуда было идти, и он был очень добр ко мне. Я скажу это ему, потому что это чистая правда.

Солнечный свет заливал пустынную улицу в каньоне Тодстул, когда Майк въехал в поселок, держа перед собой винтовку, Дру Рейган ехала рядом с ним.

Джулиана осталась на ранчо Рейгана, но Дру настояла на том, чтобы ехать с Майком. Бен Карри — ее отец, и она поедет к нему, не важно, что это лагерь преступников. И кроме того, она будет не одна.

«Если Дейв Линейкер приехал, то почему в городе так тихо?» — удивился Майк. У коновязи ни одной лошади, а двери салуна распахнуты настежь.

Он заметил краем глаза какое-то движение и, обернувшись, увидел, что это ветер треплет белую рубаху на трупе незнакомого ему человека.

В окружавшей его тишине стук лошадиных копыт казался просто оглушительным. На подоконнике безвольно повисла чья-то высунутая из комнаты рука. Под ней валялся револьвер. На крыльце соседнего дома виднелись пятна крови.

— Здесь была перестрелка, — тихо сказал Майк, — довольно крупная. Приготовьтесь к самому худшему.

В дверях столовой ничком лежал чей-то труп.

Они остановились у каменного дома, и Майк помог Друзилле сойти с коня.

Они поднялись по ступенькам, пересекли веранду и замерли на пороге огромной гостиной.

Вокруг стола сидели пять человек и играли в карты. На плите булькал кофейник.

Рядом с Беном расположились док Сойер, Раунди, Колли и Гарлин. У Гарлина была перевязана голова, а у Колли, так же как и у Бена Карри, одна нога была затянута в лубок и лежала на скамейке. Все улыбались.

Дру подбежала к отцу и упала рядом с ним на колени.

— Папа! Мы так испугались!

— Что случилось? — спросил Майк. — Дейв Линейкер добрался сюда?

— Конечно, добрался, но что, ты думаешь, произошло? С ним расправился Риг Молина! Риггер отправился в Уивер, но вовремя понял, что Керб Перрин подставил его. Когда он выяснил, что Перрин солгал ему насчет количества охранников, он просто развернулся и поехал назад.

Тут он узнал, что я сломал ногу, а Перрин скрылся, что вот-вот должен появиться Дейв Линейкер, и тогда он решил сам дождаться Линейкера! Он был великолепен, Майк! Я никогда не видел ничего подобного! Он метался по веранде, как медведь в клетке, и бормотал что-то вроде: «Бросить тебя в беде! Я им покажу! Может, Линейкер считает, что ты уже слишком стар?»

Они встретились посреди улицы, и Линейкер оказался проворнее. Он всадил в Риггера две пули, но тот даже не дрогнул. Он стоял, расставив ноги, посреди улицы и стрелял до тех пор, пока не опустошил оба свои револьвера. Линейкер наверняка попал в него не меньше пяти раз, но, когда сам Линейкер рухнул на землю, Молина подошел к нему и плюнул ему в лицо: «Это за предательство!» Майк, он был просто великолепен!

— Они одурачили меня, Майк, — сказал Раунди. — Я понял, что что-то назревает и счел за лучшее отправиться к старине Бену. Никогда не думал, что они проскользнут сзади и подойдут к тебе со спины. Потом я услыхал, что сюда направляется Линейкер. Я знал его и боялся того, что может случиться, и поэтому направился по тропе в лес, чтобы перехватить его. Майк, никогда в жизни я не убил ни одного человека, если не считать того бандита, который напал на нас, когда я жил у Кроузов, но тут я безо всякого убил бы его! Но Линейкер меня надул. Они прошли по старому руслу ручья и поспешили приняться за Бена, чтобы завладеть золотом, которое, как они считали, у него есть.

— Здесь были док и Колли, — вмешался в разговор Гарлин. — Потом к нам присоединился Раунди. Да, это была еще та перестрелка! Мы получили несколько царапин, но это ничто по сравнению с тем, что досталось им.

Майк коротко описал свою схватку с Кербом Перрином и преследование Дакроу.

— Они все убрались отсюда, — сказал Раунди, — все, кто остался в живых.

— Единственным человеком, в котором я обманулся, был Риггер Молина, — добавил Бен Карри. — Я и не думал, что он так предан мне, а он принял бой, когда я был не в форме, и стоял, впитывая в себя свинец, как губка воду.

Док Сойер небрежно тасовал карты.

— Бен, — произнес он, — я думаю, что нам лучше отсюда убраться сразу, как только ты сможешь сесть в седло. Нам всем нужно убраться подальше.

Бен Карри посмотрел на Дру.

— Теперь ты все знаешь. Твой отец — преступник. Я не хотел, чтобы вы когда-либо узнали об этом, я собирался оставить эту банду и спокойно дожить остаток своих дней с вами и с вашей мамой.

— Почему же ты не сделал этого? — спросила Дру.

— Это забавно, — ответил Бен, — но я никогда не думал, что организация так вырастет. Одно следовало за другим как бы само собой, и вдруг я понял: организация стала такой большой, что нельзя просто бросить ее и исчезнуть.

— Она изжила себя, Бен. Ты держал в руках людей, которые этого вовсе не хотели. Ты заставлял организацию действовать. А сейчас многие из них, наверное, просто исчезнут, точно так же, как это собирался сделать ты, — сказал Раунди.

— Док, если ты перетасуешь эту колоду еще раз, — сказал Гарлин, — я точно забеспокоюсь — уж не мухлюешь ли ты? Давай сдавай.

Майк и Дру вышли на улицу и засмотрелись на каньон Тодстул. В городке, где лежали трупы многих его бывших жителей, не было ни одного огонька.

А в гостиной разгорелся спор.

— Он отличный парень, Бен, и хорошо образованный. Это говорю тебе я — человек, который научил его всему, что он знает, — донеслось до них.

— Всему, что он знает! — возмутился Раунди. — Книжки, это, конечно, хорошо, но где бы была сейчас эта девушка, если бы я не научил его читать следы? Где бы она была, я вас спрашиваю?

Майк и Дру стояли на широкой веранде и глядели на небо, усыпанное звездами, на ветви высоких сосен, которые метались по небу, будто хотели смести оттуда все звезды.

— Я и вправду могу читать следы, но я совсем не умею искать пути к сердцу женщины, — сказал Майк. — Тебе придется помочь мне, Дру.

Она рассмеялась и положила руку ему на плечо.

— Майк, да ты прокладываешь этот путь с того самого момента, как мы познакомились в Уивере! Тебе не нужна ничья помощь!

Она повернула его так, чтобы он оказался к ней лицом.

— Майк, я люблю этот край! Каждый камешек этих красных каньонов, каждый кедр, каждую сосну, эти просторы — все, что меня окружает! Почему бы нам не купить немного скота и не отправиться в каньон Пич-Медоу? Давай построим домик, посадим еще персиков, это и будет наш собственный мир. Ты говорил, что можешь сделать тропу пошире, чем та, которой мы пользовались.

Из гостиной до них донесся голос Гарлина:

— Монсон и Клэтт? Куда бы они ни направились, мы скоро услышим о них!

— Этот Клэтт, — добавил Бен, — был одним из тех, кого я собирался выгнать. Слишком уж он любил хвастаться! Каждый должен был видеть, какой он крутой. Его не устраивали операции, которые я разрабатывал, он хотел, чтобы все вокруг знали, что он «плохой парень» и преступник.

— Дело в том, — заметил Гарлин, — что полиция тоже прислушивается к этим разговорам. — Он взглянул на Бена Карри: — Ему очень понравился тот банк, за хребтом. Он всегда считал этот банк легкой добычей.

Карри посмотрел в свои карты и поднял глаза на Гарлина:

— Я отказался от этого банка. Старого начальника полиции, его звали Ригинз, убили в перестрелке, и тот хозяин ранчо, у которого мы оставили лошадей, парень по имени Борден Чантри, стал начальником полиции этого города. — Он увидел, как док взял еще две карты. Наверное, все три одной масти, подумал Карри. — Когда я пил кофе у него в лагере, — продолжал он, — Чантри сидел напротив меня. Я посмотрел на него и понял, что мне не хотелось бы когда-нибудь с ним столкнуться. И когда он стал начальником полиции, я решил просто забыть об этом банке. Не то чтобы я вовсе не вспоминал о нем, но всегда приходил к выводу, что дело это гиблое.

— На рассвете, — небрежно бросил док, кладя на стол три девятки и забирая банк, — мы должны уехать отсюда. Если здесь кто-нибудь появится, не миновать расспросов. — Он сложил свой выигрыш аккуратными кучками. — Я рад, Бен, что все кончено. Ты и я — мы уже прошлое. Будущее — это вон та молодежь, которая стоит на веранде.

Бен поудобнее устроился на диване.

— Ты прав, конечно. Все мы: ты, я, Уайт Эрп, Малыш Билли, Билл Хикок, — мы прожили в мире, к которому так и не смогли приспособиться. Возьмите, к примеру, Билли. Я помню его пацаном. Он был неплохим мальчишкой, но в округе Линкольн в те времена каждый должен был стать на чью-либо сторону. Иначе было нельзя. И Билли выбрал правильную сторону. Танстелл и Макуин тоже были неплохими парнями. Но вдруг получилось так, что из всех двухсот человек, которые участвовали в той перестрелке, только Билли потащили в суд.

Гарлин, который собирал карты, внезапно замер. На рубашке девятки пик он заметил небольшую царапину, сделанную ногтем. Он быстро просмотрел всю колоду. Такие же пометки были на девятках бубен и червей.

— Док! — заорал он. — Ты, четырехглазый бандит! Ты…

Бен хмыкнул и оперся на руки, чтобы подняться и поставить ногу на пол.

— Гар, разве ты не знаешь дока? Для него ведь главное не деньги, а выигрыш. Сколько раз он ссужал тебя деньгами?

Гарлин, улыбаясь, пожал плечами.

— Все равно…

Из темноты донесся жалобный вой койота, Бен поднялся наконец на ноги и оперся о толстую палку.

На веранде, проходящей вдоль невысокой каменной стены, стояли Майк Бастиан и Дру. Майк на мгновение задумался, а потом пробормотал:

— А почему бы и нет?

Затем посмотрел на темную и пустую улицу. Завтра здесь не останется никого, кроме призраков.

— Гарлин! — крикнул Майк в сторону гостиной. — Проследи, чтобы у Рига Молины был приличный камень на могиле. И пусть там будет написано: «Он был хорошим человеком».