Я никогда не бывал прежде в таком шикарном ресторане, как «Тонтайн». Я сидел тихонько за столом, слушая разговор владельца отеля «Кларендон» Билла Буша и Кона Джуди, и мне пришла в голову мысль, что бандиты, которые когда-то казались мне героями, на самом деле лишь мелкая сошка.

Кон курил длинную черную кубинскую сигару и с важным видом рассуждал о железных дорогах, отелях и банках. Я смотрел на него, и мне трудно было поверить, что это тот самый человек, которого я встретил в лагере охотников на бизонов.

Больше всего меня удивило то, с каким вниманием люди слушали Кона, словно он был какой-то важной персоной. Во время ужина не менее шести человек останавливались у нашего столика, чтобы поприветствовать его и спросить, что он думает по тому или иному поводу.

Конечно, отец в свое время говорил мне, и я уже успел убедиться на собственном опыте, что по внешнему виду людей, которых ты встречаешь у костра, в банке или в салуне, трудно определить, что это на самом деле за люди. Ведь всякий, кто попадал на Дикий Запад, вынужден был подстраиваться под местные условия — говорить на языке его обитателей, одеваться и вести себя таким образом, чтобы не выглядеть чужаком.

По разговору Кона я догадался, что он был инженером и хорошо разбирался в горнорудном деле, железных дорогах и пароходах и что он сколотил на Диком Западе приличное состояние.

Кона уважали. Билл Буш и Дэвид Мэй, люди в городе далеко не последние, с большим вниманием слушали слова Кона.

— Тебе нужно заняться строительством дорог, Кон, — сказал Буш. — В Колорадо есть золото, но чтобы добраться до него, нужны дороги. Самые богатые месторождения расположены в горах, а ко многим из них ведут только тропы. Подумай об этом.

Буш отправился поговорить со своими друзьями, а Кон принялся рассказывать мне о тех людях, что подходили к нашему столику. Он показал на человека, сидевшего в другом конце зала.

— У него процветающее дело, и он собирается его расширить. — Кон стряхнул пепел с сигары. — А ведь этот человек приехал в Лидвилл нищим. Вскоре он разузнал, что предприимчивые ребята наполняют напитком своего изготовления бутылки из-под шампанского, и стал собирать эти бутылки. Говорят, что он собрал более десяти тысяч бутылок и на вырученные деньги накупил товару и стал торговать.

До некоторых мужчин, которые останавливались у нашего столика, дошли слухи, что в Кона стреляли, но он поправлял их и объяснял, что стреляли на самом деле не в него, а в меня. Конечно, в Лидвилле время от времени случались перестрелки, однако это было довольно редким явлением, и здесь презирали тех, кто стреляет из-за угла.

Когда мы остались одни, Кон сказал:

— Шел, в твоей жизни будут ситуации, когда ты не сможешь избежать поединка. Но дело все в том, что надо жить так, чтобы самому не создавать таких ситуаций.

— Вы хотите сказать, что я не должен гоняться за Рисом и его дружками?

— Нет, я хотел сказать не это. Они тебя ограбили. Эти деньги по праву принадлежат тебе, и ты должен поступить так, как считаешь нужным. Я привел тебя сюда по нескольким причинам. Во-первых, потому что ты мой друг и мне нравится твое общество. Во-вторых, потому что я хотел, чтобы несколько уважаемых в городе мужчин узнали о тебе на тот случай, если в будущем с тобой что-нибудь случится. И в-третьих, я хочу, чтобы ты понял: жизнь гораздо многообразнее и шире твоих представлений о ней.

Он помолчал, выпил кофе, а затем продолжил:

— Конечно, такие, как Рис и Хеселтайн, никуда не денутся, и некоторые подростки будут считать их кумирами. В своем маленьком кругу они пыжатся и создают много шуму. Но на самом деле они похожи на койотов, которые крутятся вокруг стада и тявкают, а куснуть боятся. Запомни, Шел. Койоты так и протявкают всю свою жизнь на одном месте, а стадо уйдет вперед, а с ним и люди, которые его перегоняют.

Он был прав, но мне было неприятно в этом сознаваться. Мне было горько от того, что я считал своими друзьями никчемных людишек. Кон был прав в одном — здесь, в Лидвилле, парней вроде Риса никто бы за людей не считал.

— В этом городе ценится не умение стрелять, — продолжал Кон, — а ум, энергия и способность начать и завершить работу. Вот что считается главным у людей, занятых настоящим делом. — Кон показал жестом на собравшихся в зале. — Некоторые из этих людей добьются успеха, другие потерпят поражение, но все они прилагают усилия, чтобы что-то сделать. Конечно, главное их стремление — разбогатеть, но своими делами они создают богатство нашей страны. Они еще наделают ошибок. Когда торопишься, всегда ошибаешься, но при этом они совершат и много полезного. Когда человек строит шахту, мельницу или железную дорогу, он старается не только для себя, но и для других — многие люди, которых этот человек никогда не увидит и не узнает, получат благодаря ему работу и возможность зарабатывать себе на жизнь. Конечно, наша страна станет образцом для других только в том случае, если в ней будут жить образцовые люди, но мы можем попытаться ими стать.

— Все это очень хорошо, Кон, но я должен вернуть назад свои деньги. Помогут ли мне все эти люди, о которых вы мне рассказали?

Он улыбнулся.

— Нет. Каждый сам должен нести свой крест, Шел, и ты это хорошо знаешь. Они не помогут тебе, поскольку это твое дело, но теперь они будут следить за твоими действиями и запомнят, какими средствами ты достигнешь своей цели. И вот еще что, Шел, если ты будешь поступать честно и открыто, тогда, если вдруг твое дело дойдет до перестрелки и ты кого-нибудь убьешь, они будут на твоей стороне. А поддержка таких людей значит очень много. Представь себе, что незнакомец, странствующий ковбой, является в город и кого-нибудь убивает. С ним могут обойтись очень круто, и никто не будет выяснять, за что он убил своего противника. Люди на Диком Западе привыкли к быстрым расправам. Но теперь многие знают тебя и твою историю, и если ты кого-нибудь убьешь, то люди будут знать за что. Я хочу, чтобы ты познакомился еще с одним человеком, — добавил Кон, — но он не часто здесь появляется. Сегодня он как раз здесь. Я узнал заранее, что он сегодня придет в этот ресторан: несколько лет назад я помог ему выпутаться из очень щекотливой ситуации.

В эту минуту над нашим столом нависла массивная фигура; я поднял глаза и увидел огромного роста мужчину с тяжелым взглядом. Глаза его были обведены темными кругами, щеки заросли давно не бритой щетиной, а на его пиджаке и жилете красовались жирные пятна. У него был револьвер и значок полицейского.

— Марк Дагган… Шел Такер.

Дагган уставился на меня своими сверкающими глазами, в выражении которых было что-то жестокое, и мне стало не по себе.

— Здорово, — кивнул он. — Слышал о тебе. Если ты надумал их замочить, я тебе не буду мешать. — Он перевел взгляд на Кона, и его лицо смягчилось, а на губах появилась улыбка. — Рад видеть тебя, Кон. Если этот парень — твой друг, значит, он и мне друг.

Резко повернувшись, Дагган пересек зал и вышел на улицу.

— Марк Дагган, — сказал Кон, — в настоящее время представляет в Лидвилле закон. Правда, он немного угрюм и невежлив — наверное, даже гризли с больным зубом будет приветливее его. Дагган может убить человека, как муху, и никого на свете не боится.

— И он мне тоже не поможет?

— Нет. Он не будет вмешиваться, пока ты будешь сводить счеты со своими бывшими дружками.

Я встал. Из разговора с Коном я понял, что мне придется рассчитывать только на свои силы. Я был напряжен, как стрела, во рту у меня пересохло, но я знал, что обязан довести свое дело до конца. В этих краях человек должен сделать то, что предназначено ему судьбой, а если у него для этого оказывается тонка кишка, то ему не остается ничего другого, как позаботиться о пышных похоронах на случай неожиданной смерти.

— Я возвращаюсь в «Кларендон», — сказал я, — чтобы переодеться. А после этого я пойду искать их и не успокоюсь, пока не найду.

Кон Джуди тоже встал.

— Пойдем вместе, — заявил он. — Я не хочу, чтобы ты оказался один на один с этой троицей.

Игорные дома и дома, в которых обитали девицы легкого поведения, располагались на Стейт-стрит. Мы прошлись по всем салунам — были в «Маленьком казино», и в «Одеоне», и в «Ведре с кровью», и в «Бон Тоне», и в «Пионере», но все наши поиски оказались безрезультатными.

Мы встретили в этих салунах Минни Перди, Фрэнки Пейдж и Салли Пепл — самых знаменитых девиц легкого поведения в Лидвилле; видели и Мыльного Смита и Чарли Тэннера и Скотти Перебей Нос, чьи темные делишки были известны всему городу. Но нигде не было и следа Риса, Сайтса и Хеселтайна.

В заведении мадам Вестал на Стейт-стрит мы уселись за столик, откуда нам хорошо были видны танцующие. Увидев Кона, мадам подошла к нам.

— Как поживаешь, Кон? Долго собираешься пробыть у нас?

— Еще не знаю, Бель. Все будет зависеть от обстоятельств. Присядь, прошу тебя.

Она села за столик и посмотрела на меня.

— Ты, наверное, Шел Такер. Слыхала о тебе.

— Обо мне?

— Теперь уже, — ответил Кон, — все в городе о тебе знают. Если ищешь какого-нибудь человека или людей, слухи об этом быстро распространяются… особенно на Стейт-стрит.

— Боб Хеселтайн — ужасный человек, Такер, — сказала мадам Вестал. — На твоем месте я бы бросила это дело.

Я посмотрел на нее долгим взглядом, а потом сказал:

— Спасибо за совет, мэм, но я должен его найти.

Мадам тоже бросила на меня изучающий взгляд.

— Ты мне нравишься, Такер, и в лице Кона ты нашел хорошего друга. Скажу тебе вот что: Руби Шоу — подружка Минни Перди.

— Спасибо, мэм, — ответил я, и она ушла.

Кон задумчиво смотрел ей вслед.

— Странная эта женщина, Шел. Когда-то она была очень уважаемой в обществе дамой и во время войны добыла северянам массу полезных сведений.

— Она?

— Да, тогда она звалась Бель Сиддонс и была очаровательной девушкой и отважной разведчицей.

Я слыхал о Бель Сиддонс — отец часто рассказывал мне о ней. Я вспомнил его рассказы и с любопытством поглядел вслед мадам Вестал. За последние несколько дней я познакомился с людьми, которые совсем не были похожи на тех, кого я встречал раньше. А Бель Сиддонс, или мадам Вестал, не знаю, какое ее имя было настоящим, к тому же мне еще очень помогла.

Минни Перди, быть может, знает, где находится Руби Шоу — та девица, которая уехала с Бобом Хеселтайном, — а там, где Руби, отыщется и Боб. Наконец-то я напал на их след.

— Вряд ли Минни скажет тебе, где ее подруга, Шел, — сказал Кон.

Я пожал плечами.

— Я на это и не рассчитываю, но я думаю, что если я буду помалкивать и при этом внимательно смотреть и слушать, то замечу какой-нибудь знак.

Кон Джуди отправился поболтать со знакомыми, которых он встретил в салуне, а я задумался над той ситуацией, в которой оказался. Боб Хеселтайн и его спутники, разумеется, знают, что я в Лидвилле, ведь это они стреляли в меня. В первый раз у них ничего не получилось, и они, вне всякого сомнения, попробуют убить меня во второй раз. И не надо об этом забывать. Все это время я гнался за ними, а теперь они будут охотиться за мной.

Можно подумать, что в таком небольшом городе, как Лидвилл, найти человека — пара пустяков, однако это не так. Здесь было где скрыться; на Стейт-стрит работало полным-полно притонов, а по всему городу — столько разных хижин и сараюшек, что их и за год не обойдешь. Кроме того, вокруг Лидвилла располагалось с полдюжины мелких поселений, и Боб с дружками вполне могли укрыться в одном из них.

А в долине реки Арканзас и в ущельях Заблудившейся Лошади и Ханса располагались Тин-таун, Джек-таун, Маленький Чикаго, Мальта, Фин-таун и не менее дюжины похожих на них городков. Так что спрятаться грабителям было где.

Но будут ли они отсиживаться в одном месте, или разбредутся кто куда? Скорее всего, Боб и его дружки станут прятаться вместе.

С другой стороны, в маленьких городках люди друг друга знают и незнакомцы всегда оказываются на виду. И слухи о том, что в одном из городков появилась такая красотка, как Руби Шоу, — а она, несомненно, была красивой женщиной, — распространятся очень быстро, ведь прелестную женщину очень трудно скрыть от посторонних взоров. А поскольку Лидвилл стремительно растет и сюда приезжает много людей, то слухи о Руби дойдут и до Лидвилла.

Конечно, если бы вокруг этого города не было маленьких поселков, нам с Коном было бы гораздо легче. Я надеялся только на то, что Боб и его дружки не смогут долго высидеть в укрытии — они ведь теперь богачи, и им захочется потратить привалившее к ним столь неожиданно богатство… И еще я был уверен, что моя персона их мало беспокоит.

И спасались-то они, главным образом, не от меня, а от сознания того, что совершили подлость. Однако они не хотели признаться в этом даже самим себе. Кон Джуди оказал мне большую услугу, представив нескольким именитым жителям города, — это заставит Боба и его дружков призадуматься.

Лошади — вот их слабое звено; человеку гораздо легче спрятаться самому, чем укрыть свою лошадь. Грабителям необходимо держать лошадей под рукой, чтобы в любой момент можно было скрыться из города. К тому же животных надо кормить.

Мы вернулись назад, в «Кларендон», соблюдая все меры предосторожности, но на этот раз в нас никто не стрелял.

И там я случайно услыхал разговор, который подсказал мне, где искать моих бывших дружков.

В вестибюле «Кларендона» находились шесть человек, пахло дымом сигар. Один из присутствующих сидел на кожаном канапе; он курил и читал газету.

У латунной плевательницы стояли двое мужчин, они оживленно беседовали. Кон Джуди поднялся наверх, чтобы взять документы, которые он хотел обсудить со своим другом, ожидавшим его в вестибюле. Я ждал его, лениво прохаживаясь взад и вперед. Вдруг из ресторана вышла девушка и прошла мимо нас. Это была блондинка с изящной фигуркой, она была не намного старше меня, однако в лице ее проглядывало что-то жесткое.

Мужчина, читавший газету, неожиданно встал и сказал:

— Здравствуй, Руби Шоу! Как приятно встретить тебя здесь! Но как ты тут оказалась? Последний раз мы встречались в Форт-Уорте.

Несколько минут они разговаривали, а потом она ушла.

Так вон она какая, эта Руби Шоу… Я бросился к двери и, выскочив из отеля, увидел, что девушка была уже на углу. На мгновение она задержалась, чтобы посмотреть на вывеску магазина, а потом двинулась вдоль по улице, а я пошел следом за ней.

Она шла, не оборачиваясь. Я же через какое-то время оглянулся и увидел, что мужчина, с которым она разговаривала, стоял в дверях отеля и смотрел нам вслед.

Я шел за ней три квартала, передвигаясь от двери к двери, а когда Руби завернула за угол, был от нее на расстоянии всего нескольких шагов. Я остановился на углу, спрятавшись в тени дома, и посмотрел, куда она пойдет.

Руби остановилась у какого-то здания и, оглянувшись по сторонам, вошла в дверь.

Какое-то мгновение я стоял на месте, изучая улицу и дом, в который вошла Руби. Это было двухэтажное здание с балконами на фасаде и несколькими окнами. На первом этаже было две двери, одна из них, вероятно, вела на второй этаж.

Улица была безлюдна. После дождя она утопала в грязи, но кое-где грязь уже подсохла, и можно было постараться пройти, не испачкав сапог. Я не хотел пачкать обувь, поскольку, подсохнув, грязь осыпается на пол, и, наступая на нее, будешь производить много шума.

В окнах дома, выходивших на улицу, было темно; но, возможно, светится окно, выходившее во двор? Я прошел до угла и, завернув за него, осмотрел заднюю стену дома. Как я и думал, на втором этаже в одном из окон горел тусклый свет.

Интересно, кто там живет? Руби Шоу была девушкой Хеселтайна и, наверное, пошла к нему. Рис и Сайте скорее всего живут где-нибудь в другом месте. Но ведь часть моих денег у Хеселтайна.

Когда я вернулся к двери дома, во рту у меня пересохло. Мне страшно не хотелось открывать эту темную дверь, подниматься по лестнице и идти по темному коридору к двери в комнату, где горел свет. На каждом шагу меня будет подстерегать опасность. А потом мне придется постучать в дверь — ведь я не смогу распахнуть ее, вдруг Руби переодевается. При мысли об этом я чуть было не повернул назад, ибо мне не хотелось попасть в щекотливое положение. Если я застану Руби раздетой, она рассердится, а сам я умру от стыда.

И все-таки я решил не отступать.

Сняв предохранитель у револьвера, я прокрался по тротуару к двери дома и осторожно открыл ее левой рукой. Она медленно отворилась… Внутри было темно.

Я этого не ожидал — в темноте меня легко могли убить. Отец всегда предупреждал меня: «Попав к индейцам, веди себя так же, как и они». Я зашел внутрь и очутился в узком коридоре. Слева от меня была дверь, которая, как я догадался, вела в подвал или кладовую. Лестница, располагавшаяся прямо за ней, поднималась на второй этаж.

Пройдя по коридору, я увидел еще одну дверь, вернее, не увидел, а догадался о том, что здесь есть еще одна дверь, заметив в темноте белую фарфоровую ручку. Слева от меня располагались перила. Положив на них левую руку, я собрался уже было поставить ногу на первую ступеньку, как почувствовал, что к моей подошве что-то пристало. Наверное, это была грязь, которую принесла с собой Руби. Я вытер сапог о ступеньку и начал подниматься по лестнице.

Но я успел подняться только на две ступеньки. Дверь в конце коридора открылась, я резко повернулся и, схватившись левой рукой за стену, быстро присел. Правой рукой я выхватил револьвер, но в эту минуту один за другим раздались два выстрела из дробовика. Звук моих выстрелов потонул в оглушающем грохоте.

На мгновение я застыл, не успев прийти в себя от такого неожиданного поворота событий. Я понял, что грязь, которую счистил со своих сапог на ступеньке, спасла мне жизнь. Тот, кто охотился за мной, прикинул, сколько шагов я должен сделать с того момента, как я отошел от двери с фарфоровой ручкой. Но я задержался на первой ступеньке, и он ошибся — он думал, что я буду на ступеньку выше, и предполагал, что его пули попадут мне в живот, но они пролетели почти на полметра выше.

Наконец я очнулся и, прыгая через две ступеньки, взлетел на второй этаж. Я плечом навалился на дверь в комнату и распахнул ее; до моих ушей донесся стук упавшего тела.

В неясном свете ночника я увидел кровать, накрытую серым одеялом, латунная спинка которой отливала тусклым светом, и туалетный столик, на котором стояли белый кувшин и таз. Отступив назад, я направил револьвер на упавшего человека и спокойно сказал:

— Вставай, только медленно, и зажги свет. Но без глупостей — я в тебя и при таком свете не промахнусь, а я только что убил твоего напарника.

Так ли это было или нет, я не знал, но мне хотелось рассмотреть, где я оказался и что за человек прятался в этой комнате.

— Не стреляй! Ради Бога, не стреляй!

Человек медленно встал и, чиркнув спичкой, зажег керосиновую лампу. Потом он повернулся ко мне… этот человек был мне совершенно не знаком.

— Прошу простить меня, мистер, — сказал я. — Я не имел никакого права врываться к вам в комнату. Я ищу Малыша Риса, Боба Хеселтайна и их друзей.

— Они уехали отсюда, — сказал он, — Хеселтайн, эта девушка и еще один парень. А другой остался, чтобы убить тебя.

— Откуда вы это знаете?

— Подслушал их разговор. — Он кивнул головой на стену. — В наши дни стенки делают совсем тонкими. Я услыхал разговор, но ничего не понял. Потом сюда пришла эта девица, и я ее видел. Сразу же после ее прихода они ушли.

— Но как?

Он показал на балкон.

— Они ушли по этому балкону. С него очень легко можно перебраться на другой. А там есть лестница.

Я взял лампу и спустился по лестнице. До моих ушей донеслись голоса людей, проходивших по улице.

Человек, которого я убил, лежал у подножия лестницы — только он еще не умер. Я всадил в него две пули, но он был еще жив и смотрел на меня.

— Док, — сказал я, не опуская револьвера, — я хочу получить назад свои деньги.

— Они… они их забрали с собой.

— Значит, у тебя с собой ничего нет? — Я отбросил ногой подальше дробовик и склонился над Доком.

В эту минуту открылась входная дверь и вошел Дагган вместе с Коном Джуди.

— Я думаю, что у этого человека есть часть моих денег, — сказал я им.

— Тогда забирай их, — велел Дагган. Посмотрев на Дока Сайтса, он сказал: — Ты берешь прицел слишком высоко, парень, запомни это.

— Было темно, и, когда Док вышел из двери, я сел на ступеньки. Он просчитался — думал, что я нахожусь одной ступенькой выше.

Расстегнув куртку Сайтса, я увидел толстый пояс с монетами и снял его. Сайте лежал, не двигаясь, и смотрел на меня.

— Помоги мне, — хрипло проговорил он. — Я умираю.

— Из-за тебя и твоих дружков, — ответил ему я, — умер мой отец.

Дагган легко представил себе, что произошло в этом доме. Положение Дока Сайтса, две дырки от пуль дробовика в лестнице и отверстия от моих собственных пуль в теле Дока подсказали ему, как развивались события.

Человек, в чью комнату я ввалился, спустился с лестницы, надевая на ходу подтяжки.

— Все было так, как говорит этот парень, — сказал он. — Я разбирал свою постель, как вдруг в соседней комнате началась беготня и Хеселтайн со своими друзьями удрали через балкон. Кто-то, наверное, вот этот раненый мужчина, в темноте спустился вниз, и я услыхал, как хлопнула дверь у подножия лестницы. Эта комната уже давно стоит пустая, и мне показалось странным, что кто-то вошел в нее, не зажигая света. Затем я услыхал, как в дом осторожно вошел вот этот парень. Я открыл дверь, чтобы посмотреть, кто это, а потом закрыл. После этого раздались выстрелы.

В узком коридоре до сих пор сильно пахло порохом. Сайте смотрел на нас умоляющим взглядом.

— Вы ведь не дадите мне умереть, правда?

— Ты это заслужил, — ответил Дагган. — Но уж так и быть, позабочусь, чтобы тебе оказали помощь.

Я показал ему пояс с монетами.

— Я забираю этот пояс, — сказал я. — Здесь часть моих денег.

Дагган пожал плечами.

— Тебе повезло, что ты вернул хотя бы часть, но, будь я на твоем месте, я бы бросился за Хеселтайном и забрал бы у него все.

Вернувшись в «Кларендон», я открыл пояс и пересчитал деньги. Там было сто двадцатидолларовых монет, но это была только малая часть того, что мы заработали.

— Либо они не стали делить деньги поровну, — сказал я, — либо Док успел потратить большую часть денег.

— Давай-ка обыщем его комнату, — задумчиво сказал Кон. — И прямо сейчас, пока ее еще не занял кто-то другой.

— Кон, — сказал я. — Я не думаю, что мы там что-нибудь найдем.

Кон внимательно посмотрел на меня, а потом произнес:

— А ты растешь прямо на глазах, Шел. Ты думаешь, что дружки Дока прихватили с собой его денежки?

— Посудите сами. Я их хорошо знаю и не сомневаюсь, что им обокрасть своего дружка — такое же плевое дело, как обокрасть меня и отца. Док собирался подкараулить меня и застрелить из дробовика. Они думали, что он меня убьет, но не исключили и такую возможность, что я его убью.

— Ну, а если бы он тебя убил? А потом обнаружил бы, что его деньги исчезли?

— Они бы ему не вернули. А Док не осмелился бы обвинить Боба Хеселтайна в воровстве — он его для этого слишком боится. А Боб сказал бы, что они просто решили прихватить с собой его деньги, поскольку у них они будут в большей сохранности.

— И что же ты теперь намерен делать?

Я пожал плечами.

— Сначала лягу спать, а утром положу большую часть денег в банк. Себе я оставлю двести долларов на расходы и пущусь за ними в погоню.

Однако перед тем как лечь спать, я сел за стол и, взяв лист бумаги, стопка которой лежала здесь же, написал письмо, хотя я терпеть не могу это занятие. Оно было адресовано Бертону Д. Эйли, нашему соседу, который доверил нам продажу своего скота.