Когда Гейлорду Райли было шестнадцать, он две ночи провел у ручья в каньоне Фейбл. Стояла поздняя осень. Тихими холодными ночами звезды висели так низко, что казалось — их можно сбить палкой.

В его душу навсегда запало великолепие того огромного безлюдного края, красота и богатство его гор и каньонов. Он знал, что когда-нибудь вернется сюда. И вернулся!

Величие первозданной природы, безграничность неба и земли могли кого-то подавить и устрашить, но только не Гейлорда Райли. На возвышенности у подножия Свит-Алис-Хиллз, при самом входе в каньон Фейбл, он начал строить дом. С каждой стороны — на север, запад и юг — от его порога простиралась нетронутая земля. В пятнадцати милях текла полноводная река Колорадо. В обширной долине в несколько тысяч акров к северу он собирался пасти скот. На юг вплоть до пустыни Пейнтид тянулись островерхие хребты и каньоны, громоздились скалы.

Когда-то давным-давно на этой земле жили люди, но потом ушли. Скальные жилища превратились в руины, разрушилась древняя система орошения. Никто не мог сказать, почему первые поселенцы покинули столь благодатный край, почему никто не пришел на их место, хотя в последнее время ходили слухи, что индейцы из племени навахо стали заселять южную часть пустующей территории.

Расставшись с бандой Колберна, Гейлорд Райли только и думал об этом уединенном уголке. Можно найти пастбище и получше, выбор велик, но не для него.

Здесь были не только хорошие пастбища, но и лес для строительства. Но больше всего Райли привлекали бескрайние просторы, которые он так любил, отличная вода и никаких соседей поблизости. До ближайшего городка Римрок, возникшего менее года назад, — миль двадцать. Грубые, примитивные домики вдоль пыльной улицы, затененной тополями, да ряды магазинчиков с фальшивыми фасадами. Один доктор на всю округу, ни одного адвоката. Пять салунов, две хорошие поилки для скота, глубокий колодец и под каждой крышей — виски домашнего изготовления.

Поблизости от городка располагалось восемь процветающих ранчо. Их владельцы — банкир, священник да издатель газеты являлись сливками общества.

Самый большой и один из маленьких салунов в Римроке принадлежали Мартину Хардкаслу, крупному мужчине с тяжелым лоснящимся лицом, зализанными волосами и барменскими усами. Страт Спунер и Ник Валентц слыли завсегдатаями его заведений.

В городке и его окрестностях особым влиянием пользовались двое: Мартин Хардкасл и Дэн Шатток. Они были едва знакомы, при случайных встречах на улице раскланивались или перебрасывались словами в салуне. Однако с недавних пор все изменилось.

Внешне между ними сохранилось сдержанное дружелюбие, но теперь по вечерам Шатток не заходил в бар Хардкасла пропустить рюмку-другую или повидать друзей. Понемногу он перенес свою резиденцию в салун на другой стороне улицы. И те, кто хотел повидать Дэна, стали посещать его там.

Отношение Шаттока очень задевало Хардкасла, хотя он не сомневался, что Дэн никому не сказал о причине такой перемены, потому что в городе к Мартину по-прежнему с уважением прислушивались. Однако черта была проведена, резко и однозначно. Не то чтобы эта разделительная черта не существовала раньше, ее чувствовали все. Беда в том, что Хардкасл переступил ее.

В тот теплый и ясный воскресный полдень Мария, племянница Шаттока, поехала на ранчо «Бокс О» навестить Пег Оливер. Дэн Шатток сидел над бухгалтерскими книгами в комнате, которую называл своим офисом. На скамейке перед домиком для работников Пико плел уздечку из конского волоса.

Мартин Хардкасл въехал во двор в новом черном экипаже с красными колесами. Он был в черном костюме из тонкого сукна и белой накрахмаленной рубашке. Поперек груди на жилете висела тяжелая золотая цепь с зубом лося.

Пико не без любопытства наблюдал, как гость вышел из экипажа. Дверь ему открыл сам Дэн, высокий человек с тонкими чертами лица и копной седеющих волос. Он не знал, чего ему ждать, и выглядел озадаченным.

Хардкаслу было сорок пять лет. Крепкий, мускулистый, он весил двести пятьдесят фунтов.

Мартин умел хорошо держаться и временами являл образец обходительности и остроумия. Но сейчас он выглядел другим — резким, взвинченным, высокомерным.

Усевшись, Хардкасл сложил на коленях большие руки.

— Дэн, — начал он с места в карьер, — я богатый человек. Здоров. Никогда не был женат, но сейчас решил, что пора.

Тирада, произнесенная гостем, удивила Дэна. Шатток знал Хардкасла только как владельца заведения, куда он иногда заходил выпить, да по случайным встречам, естественным для жителей маленького городка. Еще больше поразился он, когда Хардкасл произнес фразу:

— Я решил сперва прийти к тебе.

— Ко мне?

— Да, Дэн. Видишь ли, я прошу руки Марии.

Подойди Хардкасл к нему и ударь по щеке, Шатток возмутился бы гораздо меньше, чем выслушав такое предложение.

Уже сам факт, что Хардкасл владел салуном, делал его человеком второго сорта для таких людей, как Шатток. К тому же многим, в том числе и Дэну, было известно, что Мартину принадлежит домик у реки, в котором заправляли три веселые девицы. Хардкасл же полагал, что об этом никто не знает.

Дэн Шатток резко поднялся.

— Нет, — холодно отрезал он. — Моя племянница не выйдет замуж за трактирщика, который еще и женщинами торгует. Убирайся отсюда! Если ты когда-нибудь осмелишься заговорить с моей племянницей, тебя публично высекут и выкинут из города.

Хардкасл побагровел, затем побледнел. Вскочив, хотел что-то сказать, но не смог. Руки его дрожали, глаза вылезли из орбит. Резко повернувшись, он вышел из комнаты и, спотыкаясь, спустился по лестнице. Сел в экипаж, взмахнул кнутом и выехал на дорогу.

Пико отложил уздечку и вошел в дом. Дэн сидел бледный и злой. Наконец справившись с душившей его злостью, вкратце передал разговор с нежданным визитером.

— Если он только подойдет к ней, убью! — пообещал Пико.

Спустя две недели Гейлорд Райли впервые появился в Римроке. Если бы Хардкасл был менее поглощен планами, как покончить с Дэном Шаттоком, он обратил бы внимание на незнакомца, который проехал мимо его салуна и спешился у банка.

А Страт Спунер заметил его. Он также оценил тяжелые седельные сумки, которые Райли снял с лошади и понес в банк.

Амос Барридж взглянул из-за конторки на запыленного ковбоя.

— Я хочу положить деньги, — сказал Райли.

Барридж показал на кассира.

— Это к нему.

— Я к вам. — Райли поднял сумки на конторку. — Хочу положить деньги. Не подскажете, где можно купить скот?

Амос заглянул в сумки. Там лежали десятки небольших мешочков, тщательно завязанных. Он открыл несколько и увидел золото в слитках, песке, монетах и туго свернутые банкноты.

— Тут много денег, парень. Как они тебе достались?

Гейлорд не ответил, и Барридж почувствовал себя очень неуютно под его тяжелым, пристальным взглядом. Его рассердило, что парень, которому на вид казалось немногим более двадцати, заставил его так смутиться.

— На ранчо «Бокс О» имеются лонгхорнские коровы на продажу, — сообщил он.

— Я хочу шортхорнских или белоголовых, — ответил Райли.

— Единственный в округе, у кого есть белоголовый скот, — Дэн Шатток. Но он не продаст, потому что ему стоило большого труда доставить коров сюда. Он считает, что они хорошо приживутся здесь, но никто другой так не думает.

— Я тоже думаю так.

— Тогда пригони их сюда сам. Шатток не продаст. На его ранчо «Лейзи Эс» готовы купить больше, чем у них есть.

Райли вышел на улицу. Стройный молодой человек в охотничьих штанах, выцветшей коричневой рубашке и черной шляпе сразу привлек внимание прохожих. Он немного помедлил и, будто счищая пыль с одежды, внимательно осмотрелся. Его цепкий, изучающий взгляд сразу охватил планировку города. Засек он и Страта Спунера, слоняющегося возле салуна Хардкасла, и едущую по мостовой коляску, которой правила девушка, и мексиканца — вакерос, скакавшего рядом с ней.

Перейдя улицу, Гейлорд направился к магазину «Эмпориум». Из головы у него не шел Спунер, занятие которого он определил с первого взгляда. Человек, болтающийся у салуна в такое время, когда любой наемный работник вовсю трудится, мог быть либо наемным убийцей, либо бандитом. Райли немало повидал на своем веку и чуял за милю людей такого сорта. Одни новенькие сапоги, которые стоили в два раза дороже, чем мог себе позволить простой ковбой, говорили сами за себя. В какой-то момент Райли почувствовал, что его персона заинтересовала незнакомца, и догадался почему.

Из салуна вышел Валентц и, взглянув на Гейлорда, спросил у Спунера:

— Кто это?

Поднимаясь на деревянный настил перед магазином, Райли слышал его вопрос.

Солнце сильно нагрело пыль на дороге и стены деревянных строений. Бревна их уже потеряли свежесть и при ярком свете казались белесыми. Райли постоял на тротуаре и снова огляделся. В конце концов это теперь его город. Здесь он будет торговать, получать почту… если она придет.

«Интересно, — подумал он, сдвинув брови, — можно ли тут купить газету?» И сразу увидел вывеску: «Римрок-Скаут. Новости. Мнения».

Райли подошел и открыл дверь. Ручной пресс, комплекты шрифтов, какое-то оборудование — в этом он не разбирался. Пожилой человек подошел к конторке и, вытирая руки о тряпку, улыбнулся.

— Здравствуй, сынок! Пришел за новостями или принес их?

Райли усмехнулся.

— Думал, вы продадите мне газету и позволите просмотреть несколько старых номеров. Полагаю, это самый лучший способ узнать город и округу.

Газетчик протянул ему руку.

— Рад, что ты собираешься стать одним из нас. Я Сэмпсон Маккарти, издатель, редактор и наборщик. Ты первый приезжий, у кого Достало ума прийти сюда и узнать обо всем из достоверного источника. Вот, пожалуйста. — Он указал на стопку газет на полке. — Все, что есть: тридцать шесть недель — тридцать шесть номеров. Бери когда хочешь, приходи в любое время.

— Меня зовут Гейлорд Райли. У меня ранчо отсюда к юго-западу.

— Там суровая, дикая земля, — заметил Маккарти. — В такую глушь редко кто забирается.

— Мне подходит. Мое дело растить скот. Визиты меня мало волнуют.

Райли взял пачку газет и сел за стол вполоборота к Маккарти, следя одновременно за тем, что происходит за окном. Идею об использовании газет он позаимствовал у Джима Кодберна. Тот хорошо знал, что из газет можно почерпнуть самые разнообразные сведения о состоянии местного банка или строгости властей.

К своему удовольствию Маккарти сразу отметил ту основательность, с которой его гость изучал полосу за полосой. Первое, что Райли сделал, это прочитал колонку деловых объявлений, сделав притом несколько записей. Затем взялся за местные новости и проштудировал их все одну за другой/

Работая, Маккарти поглядывал на Райли через плечо и, так как он знал каждый абзац в своей газете, легко определил, что интересует молодого человека.

Райли взял на карандаш сообщения о прибытии на ранчо Шаттока стада герефордских коров. А когда ему попалась на глаза история о том, что Спунер убил Била Баннера, он явно насторожился. Следующее, на чем он остановился, было ограбление, вернее попытка ограбления дилижанса в Пагос-Спрингс. Орудовали двое грабителей из банды Колберна. Один из них ранен.

Бегло просмотрев остальные местные новости, Райли наконец откинулся на спинку стула. Он уже вставал, когда дверь распахнулась и вошла изящная, хорошо одетая девушка в сопровождении мексиканца.

Маккарти вытер руки и вернулся к конторке.

— Здравствуй, Мария, рад тебя видеть. Привет, Пико! — Он повернулся и кивнул на Райли. — Мисс Шатток, Пико, познакомьтесь. Гейлорд Райли. Его ранчо находится к юго-западу отсюда, он здесь новичок.

Райли поднялся, внезапно чувствуя, что краснеет.

— Шатток? С ранчо «Лейзи Эс»?

— А, вы нас знаете?

— Только то, что вы разводите белоголовых коров. Я хотел бы купить несколько штук.

Красно-коричневое лицо Пико было непроницаемо, он внимательно разглядывал Райли. Этот парень, думал Пико, прошел огонь, воду и совсем не прост.

— Дядя Дэн и не подумает продавать, мистер Райли. Прежде всего потому, что ему стоило массу трудов доставить их сюда. Но вы можете поговорить с ним.

Купив газету, гости ушли. Райли повернулся к Маккарти.

— Я видел заметку в газете о перестрелке. Некто по фамилии Спунер… Не тот ли человек, который сидит возле салуна?

— Да, он. Лучше его не трогать. Если б вы прочитали старые газеты, то узнали бы, что два-три месяца назад он подрался и убил еще одного человека.

— Спасибо за информацию.

Маккарти наблюдал, как Райли вышел из типографии и пошел вниз по улице; опытный газетчик, работавший во многих городах Запада, был озадачен. Его новый знакомый совсем не походил на обычных фермеров. Хотя он и молод, но вовсе не робкого десятка, держится спокойно и уверенно. Его настороженность напомнила Маккарти таких ганфайтеров, как Эрп, Котрайт или Хикок, но он явно не из тех, о ком когда-либо слышал издатель.

Римрок был городом без секретов, и уже к вечеру старый газетчик знал о том, что побывавший у него молодой человек внес в местный банк десять тысяч долларов, а также нанял двух всем известных ковбоев. Первый — Круз, худощавый мексиканец, славился как прекрасный наездник и старательный работник. Дарби Луис часто слонялся без дела, но, когда за что-то брался, делал все отлично. Однако утруждать себя не любил.

Ресторан в Римроке был с претензией, его посещали многие жители городка и округи. В зале помимо обычных больших столов, за которыми обедало большинство горожан, стояло с десяток маленьких столиков, на четыре персоны каждый. По неписаному закону за них садились немногие: Мартин Хардкасл, Амос Барридж, Шатток с Марией и кое-кто еще.

Гейлорд Райли выбрал именно такой свободный столик, так как не хотел, чтобы ему задавали вопросы или втянули в беседу. Ему хотелось побыть одному, чтобы обдумать случившееся и разобраться в том, что он узнал за день.

Больше всего его волновало сообщение о попытке ограбления в Пагос-Спрингс. Если информация верна, то кто-то из банды Колберна ранен, возможно, серьезно. Вдруг им нужны еда, укрытие, медикаменты?

Он сидел один и ел. За столиком рядом устроились Мария и Пико.

Райли расположился так, чтобы видеть двор, он ждал шерифа. В колонке новостей прочитал, что раз или два в неделю шериф Ларсен ужинает в ресторане и часто заходит сюда пить кофе. Рано или поздно они должны познакомиться, лучше, чтобы встреча состоялась теперь.

Пико взглянул на Марию.

— Новый кавалер? — произнес мексиканец лукаво, махнув головой в сторону новоиспеченного скотовладельца.

— Пико, когда ты перестанешь пытаться выдать меня замуж?

— Твой дядюшка человек занятой, он хорошо разбирается в коровах, но не в женщинах. Твоя мать и тетя умерли. Кто же, кроме Пико, позаботится о тебе?

Открылась дверь, и в зал вошел Мартин Хардкасл. Райли заметил, каким взглядом тот окинул Марию и как напрягся Пико; затем мексиканец постепенно расслабился, как расслабляется при виде змеи большая кошка — она спокойна, но готова к прыжку.

Отметив про себя присутствие Райли, Хардкасл прошел к незанятому столику и сел лицом к Марии, пожирая ее глазами. Этот сильный мужчина так беззастенчиво откровенно смотрел на девушку, что Гейлорд почувствовал раздражение. Она же, казалось, ничего не замечала, но сказать это с уверенностью было нельзя.

Вскоре появился и Маккарти, который обычно ужинал один в своей холостяцкой каморке. Сегодня он решил потратиться ради того, чтобы узнать последние новости. Шестым чувством, свойственным журналистам и служителям закона, старый газетчик почуял грядущие неприятности, еще не зная, где и когда они произойдут. Спокойный, дружелюбный Маккарти знал тут всех. Проходя мимо Райли, он задержался.

— У меня идея, как вам помочь. Если Шатток не согласится продать своих коров, почему бы вам не попытаться приобрести их на севере? Я слышал, что у тех, кто перегоняет скот по Большому пути, всегда есть небольшое стадо на продажу.

— Присаживайтесь, — предложил Райли.

Издатель сел, положив руки на стол.

— Иногда ковбоям не хватает денег и продовольствия, вот они и готовы сторговаться с тем, кто к ним обратится.

— Спасибо, я попробую.

Дверь опять открылась, и вошел еще один посетитель — светловолосый с проседью, на его массивном скуластом лице под густыми бровями щурились глубоко посаженные маленькие голубые глазки. Он был невысок, коренаст и двигался с обманчивой медлительностью. На жилете под пальто Райли заметил блеснувший значок и замер, догадавшись, что это и есть шериф Эд Ларсен.

Ларсен оглядел зал и несколько раз кивнул. Наконец глаза его остановились на Райли, но только на мгновение, с него он перевел взгляд на Маккарти.

— Привет, Мак, — произнес шериф низким, глубоким голосом. — Опять чуешь неприятности? — Он говорил с сильным акцентом.

Маккарти передернул плечами.

— Сам знаешь, что чую. Можешь смеяться, коли хочешь, но они грядут.

— Я не буду смеяться. Она направляется сюда.

— Беда?

— Банда Колберна.